Насчёт получаса Лёха даже погорячился, справились гораздо быстрее. Уже через пятнадцать минут неожиданно растянувшаяся колонна двинулась к воротам, за которыми скопилось не меньше десятка мертвяков, которые засекли, что здесь есть живые люди. Мы с Татьяной с крыши «Патруля» вскарабкались на проходную и сверху быстро перестреляли мертвяков из двух автоматов. При этом я обратил внимание, что зомби, после того, как мы начали их сверху косить, вели себя по-разному. Медленные и «свежие» продолжали тупо топтаться у ворот, а трое таких, которые явно обратились не сегодня и были быстрее, просто попытались убежать. Другое дело, что бежать по открытому пространству было некуда, и мы их всё равно достали.
Затем ворота распахнулись, и «Патруль» первым рванул на прорыв, выехав на улицу, а за нами двинула вся остальная колонна. Лёха рулил своим «крузаком», который шёл прямо за нами, оба Шмелёва сидели за баранками «Садко» с кунгами, которые я сейчас почитал главной нашей ценностью, а Сергеич, Пал Палыч и его молодой тёзка по имени Пашка гнали три «буханки». И уже за ними катили ещё два уазовских микроавтобуса и две передвижные автомастерские, которые подобрали наши нежданные спутники, которых я мысленно окрестил «беженцами» за то, как они бежали от преследующих мертвяков.
С маршрутом решили помудрить, чтобы не возвращаться тем же путём, каким приехали сюда: мало ли кому мы успели глянуться или, наоборот, не глянуться? Вот и не надо рисковать. Поэтому покатили аж через Крылатское, Тушино, выбравшись на Ленинградку в районе «Сокола». Доехали до этого места без всяких приключений. Центр города был уже пуст, а чем дальше к окраине, тем больше попадалось машин. И уже на Ленинградке мы вынуждены были просто встроиться в поток, который даже с некоторым затруднением принял в себя нашу колонну.
Однако в потоке напряжение, которое я испытывал с начала нашего пути, даже выросло: слишком много глаз было вокруг и слишком заметно было, что у нас машин много, а людей мало. А у многих вокруг ситуация была строго обратно нашей. Но всё же никто нападать не рискнул, да я и не советовал бы. Мы могли встретить кого угодно сразу из нескольких стволов.
Чем дальше от центра, тем больше было машин на дороге, и за городом поток тоже не рассасывался. На первой же заправке наша колонна свернула и распределилась в несколько «хвостов», тянущихся от колонок, возле которых топтались какие-то мужики в рабочих комбинезонах, но с кобурами на ремнях и солдаты, причём не просто так, а с лэптопами, куда что-то записывали.
На будке операторов висел большой, написанный от руки плакат: «Заправка осуществляется один раз, в штатный бак до полного. Отпуск топлива в канистры, бочки и допбаки запрещён. Госномера машин регистрируются, и повторная заправка осуществляться не будет». Подписи под текстом не было, зато вокруг АЗС стояли сразу четыре БМП-2, а на броне сидели вояки в камуфляже, которые внушали уверенность в том, что как написано, так всё и выйдет.
Очереди на заправку двигались медленно, но мы всё же решили дождаться и залиться под пробку. Когда ещё такая возможность выдастся? Люди вышли из машин, и бородатый Дмитрий, заприметив двух разговаривающих поодаль офицеров, метнулся к ним. А мы собрались в кучу.
— Серёга, а чем тебе предложение Доценки не нравится? — спросил Сергеич, потягиваясь после плохо подогнанного сиденья «буханки». — Я так, в теоретическом плане, так мне тогда показалось.
— Многим, — пожал я плечами. — Засядут они крепко, не вопрос. Оружия у них много, судя по всему, народ они опытный, даже не пойму толком, кто такие. Кстати, а кто они такие? Только не говори, что просто охранное агентство.
— Не простое, естественно, — ответил Сергеевич. — Доценко в прошлом из ФСБ, из управления по охране особо важных государственных объектов. Народ набрал опытный, из своей конторы, грушников, армейских спецов и из нашего ведомства. Я у них раньше тоже работал, но ушёл. О причинах не буду распространяться.
О причинах я догадывался, если честно, но вслух говорить ничего не стал, а спросил:
— Доверять им можно?
— Ну процентов на девяносто, — задумчиво сказал он. — Если бы присоединились к ним, то на сто. У меня ощущение, что они там не просто так засели, а по заданию. Охранять что-то будут.
— А что там охранять можно?
— Как что? — усмехнулся он. — Под пустырями этими склады резервные. Возможно, автохозяйство их и обслуживало, и там вход. Как вариант. Нравится такой?
Действительно, про склады я знал, доводилось слышать. А вот где в них вход — никогда не задумывался. Не через люки же канализационные туда лазят? Точно, это автохозяйство, если я правильно понял, где оно находится, оптимальная точка входа. Надо же, как всё просто. Оружия на этих складах нет, вот им и выдали под отчёт. Боеприпасов выдали, видать, лет на сто, поэтому он готов был меняться. А может, они и на складе имеются, откуда мне знать? А вот чего попроще и повкусней в государственном резерве нет, и надо добывать, почему они на базу в Хлебниково и катались, типа за разносолами. Теперь всё понятно.
— Ну отобьются они сейчас от кого угодно. А что дальше? — продолжил я.
— Что дальше? — переспросил Сергеич.
— Чем жить будут? — уточнил я. — Разговор-то идёт не о годик пережить, и всё наладится, а вообще о новой жизни. Они не завод, производить ничего не могут. Предложить защиту окружающим — так окружающих не останется, зона будет заражена мертвяками. Москва ими забита будет, придётся сидеть в четырёх стенах и с ума сходить.
— Верно, — согласился Сергеич. — А что тогда в Коврове, куда ты нас тащишь? В смысле не защиты, а экономики?
— Про-из-вод-ство, — по слогам ответил я. — Причём такое, которое в будущем наиболее востребовано будет. Стрелковое оружие, тяжёлые пулемёты и лёгкая вездеходная техника. Идеальное сочетание.
— А кормиться?
— Блин, там-то такого количества мертвяков не будет, как здесь, — отмахнулся я. — Пахать-сеять вполне будет можно, или там свиней разводить на котлеты, и коров на молоко с мясом. Картошку выращивать, в конце концов.
— Ишь продумал, — усмехнулся он.
— А как ты хочешь? Зачем потом туда-сюда метаться?
— Ну а как насчёт общего упадка цивилизации? — влез с глобальным вопросом Лёха. — Ну закончатся запасы патронов и стволов на складах, потом что? Нефть кто добудет? Кто переработает?
— Лёх, ты шутишь? — даже возмутился я. — Кроме электроники, никто ничего не утеряет. Там особо сложные производства, да и то… придумают что-нибудь. Лампы те же или микросхемы… в ладонь размером. Нарезное оружие нормального качества с каких пор производят? С девятнадцатого века? Когда даже электричество не на каждом заводе было?
— Ну согласен, — кивнул он. — Чуть технология производства ствола пострадает, но даже не слишком сильно. Машины. Что с машинами? — Он постучал по капоту «крузака».
— На уровне сороковых — пятидесятых годов двадцатого века — запросто, — заявил я. — Рессоры, никакой электроники, кроме электромеханического распределителя зажигания и свечей. Блок чугунный, поршни такие же. Шкворневая подвеска, только смазывать не забывай. Тот же военных лет ГАЗ-А воспроизведут как два пальца об асфальт. Или «шестьдесят девятый». Там же вообще ничего сложного. Что ещё, резина? Искусственный каучук уже когда изобрели? Аккумуляторы тоже не проблема сделать, пусть немного качество и пострадает. Даже те же батарейки. Ну, не будет «энерджайзеров» с кроликами, будут старые щелочные, или какие они там, с угольным стержнем в середине. Работали же, хоть и не так долго, даже я их ещё помню.
Лёха кивнул, соглашаясь.
— А топливо? — спросил он затем. — Нефть-то где? В Сибири?
— Нефть в Сибири, если её на внешний рынок продавать. В товарных количествах. А если для себя, то нефть у татар, у башкир, в Самаре, на века хватит. По Волге можно доставить, речными танкерами, например. И даже с Каспия того же. А перегнать её даже я сумею. Не знаю, как насчёт девяносто пятого, но семьдесят второй я даже с помощью школьного учебника химии сумею выгнать.
— М-да, вполне… Кстати, бензин с соляркой и из угля делать несложно, немцы ещё в двадцать восьмом году начали. Говорят, что нефтяные компании ходу этому не дают, а так он даже дешевле в производстве. Ну а куда Волга не дотягивается?
Невнимательно Лёха слушает.
— Куда Волга не дотягивается, дотягиваются её судоходные притоки, — учительским тоном ответил я.
— И в Коврове что?
— Клязьма.
— В ней воробья не утопишь, — съехидничал Лёха. — Скажешь тоже, Клязьма… клизьма.
— Это здесь. А я карту смотрел, в отличие от некоторых… скептиков, блин. На ней пристани обозначены по всему течению. Значит, судоходная, причём не только для моторок. Баржа пройдёт как минимум.
— Ну Серый, удивил… Ты как давно об этом думаешь?
— Недавно, — честно ответил я. — Но зато постоянно. И причём обо всём, что нас ждёт. Так что тебе как оружейнику пока лучше всего в Ковров.
— Верно. — Дальше Лёха говорил уже наполовину с самим собой. — Для оружия… бездымный порох. Обработка клетчатки азотной кислотой, её чуть не со Средних веков знают. Гремучая ртуть — легко, к тому же её и заменять можно, азидом тем же, она просто традиционна. Гильзы тянуть с каких времён научились?
— Вот-вот. Поэтому возврата к камням и палкам не получится. Народ так убивать друг друга не согласится. Остались чертежи, библиотеки, носители знаний. Уж револьвер сделать или винтовку с продольно скользящим — никакого таланта не надо. Не говоря о гладкостволе.
Тут к нам вернулся Дмитрий с совершенно обалдевшим лицом, на чём наша беседа о глобальном прервалась.
— Что сказали? — спросил я, когда бородач подошёл ко мне.
— Насчёт эвакуационных центров всё плохо, — ответил он. — Нет таких, все сами по себе спасаются и организовываются. Есть что-то вроде лагерей беженцев, но там только заборы и кормёжка, а дальше как хотите. Некоторых, кто с полезными специальностями, и молодых женщин вояки к себе приглашают. Зато сказали, что начали оружие со складов длительного хранения раздавать, требуется только паспорт или военный билет для получения. По одному стволу с боекомплектом в одни руки.
— Где? — хором поразились мы.
Как-то не очень верилось, что руководство нашей многострадальной могло на такое решиться. Не их стиль. Или уже и без руководства обошлись? В чьём ведении эти бесконечные склады? ГРАУ?[25] Тогда вояки могли своей волей и своей властью до этого дойти.
— Да прямо здесь, на заправке, — ответил Дмитрий. — Раздали уже всё, следующая машина будет к восьми вечера, говорят. А к шести примерно на противоположной стороне шоссе, у Солнечногорска, выдавать будут. Надо нам пока где-то перекантоваться и едой какой-нибудь разжиться, а то в последний день последний батон между детьми разделили.
Вот ведь гад, а? Ниже пояса ведь ударил. Я только собрался с ними технично расстаться, мол, всем привет, ждите раздачи, как он мне голодных детей выставил. Ну и чего мне теперь делать прикажете? Как их бросишь?
— С нами пока езжайте, — сказал я. — Там вас накормим и подкинем еды на первое время. А вечером сюда подъедете, оружие получите, если не врут. А потом уже решите, куда вы там дальше.
Машины «беженцев» мы загнали в соседний с нашим переулок посёлка, где они, немного постеснявшись, вскрыли сразу три дома. С оружием у них было плохо, а тут у нас наблюдательный пункт на углу, хоть чем-то их прикроем. Прибежавшему Дмитрию, с которым был ещё рыжий мужик лет сорока, отдали ящик тушняка и всякого прочего большую сумку, с которой они и убежали, радостные.
Состав у них был с переизбытком женского пола. Мужчин было всего четверо, сам Дмитрий, ещё рыжий, которого звали Рамаз, невысокий лысоватый театральный художник Витя, ну и сибирский студент Паша, который в эту компанию приблудился совершенно случайно, оказавшись в день Катастрофы в Москве проездом. Его приютила Лиза — та самая крепкая девица в сером спортивном костюме, в мирное время преподававшая физкультуру в школе. В общем, не только кров с убежищем парню предоставили, но и тёплую постель.
У остальных мужиков были жёны, дети, родственницы жён, в общем, сложный состав, и одно ружьё на всех с десятком патронов, если не считать Пашиного ПМ с двумя магазинами. К его счастью, погибший охранник, у которого я подобрал пистолет, ни разу выстрелить не успел. Ну и на нас теперь нагрузка немалая дополнительная в плане безопасности, если они насчёт раздачи оружия что-то не так поняли.
В переулке становилось шумновато, кричали дети, переговаривались взрослые. С одной стороны, приятно, с другой — излишек внимания обеспечен. В посёлке уже заметно людей прибавилось, и что за люди, чего им надо, никто не знает. А приманок становится всё больше и больше. Разойдётся слух, что тут полезной техники навалом, и жди налёта какой-нибудь братвы, вроде той, с которой мы у Мишкиного сервиса стрелялись. Это будет не так чтобы очень хорошо. Поэтому у меня появилась и оформилась мысль, что надо бы нам искать пункт временной дислокации понадёжней.
Был и печальный эпизод — похоронили Лиду, жену Палыча. Похоронили рядом с Виталием Даниловичем. Палыч так и остался сидеть возле её могилы. Пока делом были заняты, он собрался вроде, а сейчас вот опять… Странно было бы, если бы он по-другому себя вёл. Что до меня, так я и представлять себя не хочу на его месте.
К вечеру началась суета по поводу выезда к ожидаемой раздаче оружия. Мы тоже решили не теряться и попытаться хоть что-то добыть себе. К тому же с нашей стороны было бы прилично их туда сопроводить, всё же люди безоружные, как бы не высадили их из новенькой «буханки». Заодно выдали им в подарок два комплекта карманных радиостанций, чтобы они с нами на связи были во время езды, да и вообще на память.
Часа в четыре мы с Лёхой и Шмелём загрузились в «Патруль» и поехали из посёлка. За нами переваливался по лужам серый уазовский микроавтобус, куда набились все «беженцы», готовые держать оружие, если его им дадут.
Проскочили мы по просёлкам лихо, но перед выездом на Ленинградку остановились напротив брошенной в кустах «Сонаты», и я решил сходить проверить место. Проверил и понял, что мои «похороны» с запиранием дверей сработали плохо. Все боковые стёкла автомобиля были выбиты, трупы растащены по костям по всем окрестностям. Клочья одежды, ремни, даже пистолеты, лежали на земле вперемешку с костями. Некоторые из костей были расколоты или разгрызены.
Судя по всему, на трупах откормился морф или морфы. И не так уж далеко от нашей Базы, хотя есть надежда, что направится он или они не туда, а в сторону Ленинградского шоссе, где больше живой добычи.
Впрочем, Паша оказался не из брезгливых и подобрал оба ПММ, и даже нашёл запасной магазин к одному из них. Тоже молодец, делаем выводы.
Поток машин по трассе к вечеру немного ослабел, интервалы между машинами увеличились, скорость возросла. Даже не знаю, плохой это знак или хороший. Скорее всего, машины просто растянулись, или те, кто решился бежать, рванули в основном с утра пораньше, чтобы максимально использовать световой день. В сторону города опять никто не ехал, и мы добрались до самого Солнечногорска, до нужной заправки. Свернули с дороги и остановились на газоне, стараясь не перекрывать сектора огня расположившимся здесь военным.
Вокруг заправки стояло целых три БМП, кашээмка на базе «Урала», с кунгом, утыканным антеннами, и два бортовых КамАЗа со снятыми тентами, в военном вездеходном исполнении. В кузовах машин стояли несколько бойцов и офицеров или с СВД, или с автоматами с оптикой. Мудрая идея, кстати. Борта в этих грузовиках высоченные, да их ещё нарастили на полметра примерно. Нормальный мертвяк, не морф, враз не заберётся, да и просто человек попыхтит, чтобы туда залезть. А стрелки в кузовах могут отстреливать подходящих зомби с высоты, на выбор, и даже много патронов не расходуя — оптика-то на что?
Вокруг заправки лежало несколько трупов, слишком мало, на мой взгляд, но, может быть, их сгребают куда-то периодически? Вообще-то правильно, не вонять же им здесь. У колонок заправлялись машины, тоже с помощью каких-то рабочего вида мужиков с пистолетами и с сопутствующей регистрацией номеров. Интересно, они по заправкам сведениями о них обмениваются? Должны бы, а то грош цена всей идее лимитирования. А вот раздачи оружия я пока не приметил.
— Лёх, пошли военных поспрошаем, что тут к чему?
— Пошли, не вопрос.
Мы выбрались из машины, оставив Шмеля за рулём. У нас уже определено было правило, что водители без команды машины не покидают. Ни при каких обстоятельствах.
Мы прошли к штабной машине и одной из БМП, огляделись, прикидывая, кто может быть здесь за старшего. Взгляд остановился на майоре, спустившемся из кунга, и я направился к нему. Он меня заметил и остановился, глядя устало. Я подошёл, поприветствовал по-уставному, а он просто поздоровался в ответ.
— Чего хотел, боец?
— Обстановку узнать, — ответил я. — Вопрос спросить или целых два.
— Спрашивай, — улыбнулся он.
— Тогда вопрос первый и основной. Вот это всё… — я обвёл рукой общую панораму заправки, — самодеятельность или всё же с Арбатской площади командуют?
— Самодеятельность, — категорично сказал майор. — Частичная. Командование подмосковных частей, независимо от ведомственной принадлежности, совет образовало, он и придумал. Они же теперь единственная власть в этих краях.
— Понятно, — кивнул я. — Долго будете заправки держать?
— Пока сможем, — пожал он плечами. — И пока топливо будет. Капотненский НПЗ и основные базы ГСМ у нас под контролем, но… народу не хватает. Вот ты, боец, хочешь вступить в ряды прославленной Кантемировской танковой дивизии? — задал он мне вопрос в лоб.
— Не могу, — проворно отмазался я. — У меня самого гражданских на попечении много. Больше двух десятков уже.
— Ну вот видишь, — вздохнул он. — А у нас есть и где гражданских разместить. От личного состава и двадцати процентов не осталось. И как с такими силами всё это обеспечивать?
Двадцать процентов. Четверо из пяти ушли, уехали, дезертировали. Им бы теперь ППД удержать, если уж до конца быть честным, остаться какой-то организованной силой, а они ещё выход населения из города обеспечивают. Видать, и вправду в жизни всегда есть место подвигу.
— А у меня гражданских тотальный переизбыток, всё больше семьями, — сказал я. — Зато с хорошим транспортом. И девать не знаю куда их всех, голова скоро лопнет. Не нужны?
Майор заметно растерялся, затем решил не переобуваться на ходу, всё же военному не подобает, и кивнул:
— Ну познакомь, поговорим, кто там что делать умеет.
— Познакомлю сейчас, — обрадовался я и спросил: — А что о правительстве слышно?
— Ничего. Говорят, прорвались из центра какие-то колонны, но они это или нет, никто не знает. Скорее всего, они уже на Урале, в убежищах.
Тоже ничего удивительного. Тут же как делается? В первую очередь надо обеспечить безопасность президента, иначе кто командовать будет, если с ним что случится? Затем премьера, потому что без него никак, если с президентом что-то случится всё же, а затем вице-премьеров, потому как если и премьер нагрузки не сдюжит, то… и так далее. Поэтому лучше всего смыться всем и сразу, и как можно дальше.
— А что в городе? — спросил я. — Мы там были сегодня, центр уже вообще в мертвяках сплошь.
— В городе звиздец полномасштабный, тут ты верно заметил, — кивнул майор. — Центр весь в мертвяках, через иные улицы не пробиться — машина застрянет. Люди по основным трассам отходят к окраинам, потому как удерживать центр уже бесполезно. И блокированных людей ещё множество, но у нас сил не хватает всех вытаскивать. Мосты держим, техникой улицы заваливаем, но… бесполезно. День ещё, два… И людей не хватает. Катастрофически. Процентов на девяносто не хватает. А то и на все сто.
— Люди откуда едут? — спросил я, показав на идущий по шоссе поток машин.
— Ещё и из Москвы едут, но уже и Подмосковье уходит. Мертвяки из Москвы идут, и своих, здешних, уже немерено. И животных мёртвых хватает, кстати. Крысы и собаки в основном. Люди говорят, что ворону мёртвую видели, но… неэффективна. Летать не может и ходит плохо. Да, самое главное — кошек не берёт, уже человек сто сказало мне. Кусай их, не кусай — по барабану кошакам, как с гуся вода.
— Интересно, — поразился я.
— Вот именно что интересно. Ты лучше вот что скажи, боец… Вы всё собираетесь только расспросить, как и что, или всё же кто-то помогать согласен?
— В смысле? — немного растерялся я.
— В смысле? — неожиданно разозлился майор. — В очень простом смысле, прям охрененно простом. Нас от дивизии полк остался, офицеры, прапора, контрактники и немного срочников. От Тамани осталось столько же, от бригады и того меньше и ещё от ОДОНа «вованского» полк, от Дзержинки в смысле. Всё. У всех оставшихся семьи, которых в расположение перевезли. От всех нас на всю Москву и область восьми тысяч не набирается, капля в море. Менты разбежались давным-давно, на иных уже самих охотиться приходится. Оставшиеся и неоскотинившиеся к нам примкнули, только сколько их там… Батальона все вместе не набирают. У тебя вот оружие…
Палец майора показал на мой «укорот», висящий на плече.
— Новенькое, всё как надо. Наворотил на него всякого. И при этом ты спросил у нас, как дела, и дальше поехал. Взял бы да постоял бы с нашими денёк — другой, помог. Народ и армия — едины, помнишь, мля? — застыдил он меня вконец.
У майора был безнадёжно усталый вид, и на мне он просто сорвался, это было понятно сразу. Но во многом был прав — армию бросили, своих срочников они распустили по домам сами, если уж быть честными, а теперь своими силами, по своей инициативе, спасают, кого могут, и многого не требуют, лишь добровольцев в помощь. Но у всех свои дела, все спасаются, оставляя военные заслоны за спиной, и едут дальше.
Однако ещё кое-что у меня в голове мелькнуло после его слов. Не только угрызения совести, но и очевидная выгода, могущая проистечь из нашего разговора, и его лёгкая «шибкоумность», какая у всех военных имеется. И моя «шибкоумность» встречная, тоже ведь служили, знаем, что к чему, и знаем, как такие дела обычно делаются.
— Знач, так, товарищ майор, — выступил я навстречу. — Дней сколько-то я на вас послужил бы, пока народ идёт. С завтрашнего утра, сегодня просто не готов, меня вон люди ждут. — Я показал на «беженцев», толпящихся у «буханки». — В Москву не поеду, далеко, а у меня есть гражданские неподалёку, я говорил, мне ещё и их защищать надо. А вот если выдашь нам, скажем, сколько-то стволов и патронов к ним, то вокруг трассы мы поработаем, не вопрос. Народ у меня боевой, с опытом, кто с каким, правда, но будут стараться.
— Ну блин… ты ещё ко мне домой жить приди, — развёл руками майор. — Стволы дай, патроны дай.
— Майор, знаешь, вот не надо! — изобразил я праведный гнев. — У тебя от дивизии полк остался, а на складах у вас, я точно знаю, по мобпланам — на четыре дивизии. Сидите как собака на сене. А у нас, сам понимаешь — сколько у нас может быть? Гарантийный ресурс ствола — десять тысяч выстрелов, артмастерской нет и запасных стволов тоже. А как мы патроны добывали — ты лучше и не спрашивай. Это тебе хорошо — бойца застроил и на склад послал, вот тебе и патроны. А нам строить некого, сами строимся, и один хрен — по нулям!
— И что предлагаешь? — усмехнулся майор, сообразив, куда от моей речи ветер дует.
— Так что дело такое: если даёшь шесть стволов с запасными магазинами, то шесть человек на тебя работает, по ближним окрестностям и Солнечногорску, — объявил я наши условия. — На своём транспорте, со своей связью. И патронов давай сколько не жалко, у нас лишних точно нет, тут без вариантов. Ни единого из своего кармана не выстрелю, каждый на счету. Если гранат подкинешь — вообще замечательно, а то вокруг трассы уже разбойничать начали, насколько я вижу.
— Да ну? — удивился он.
Я вкратце рассказал о найденной в кустах «Сонате» с мёртвыми ментами, чуть приукрасил, создавая общее впечатление, что разбой пошёл во всю ширь. В армии главное правило какое: проси много, очень много, чтобы получить столько, сколько тебе нужно. А последнее я у них не отбираю, у меня товарищ в мобилизационном отделе штаба Таманской дивизии служил, рассказал, на сколько людей у них оружия и техники и сколько боеприпасов заныкано. Да и любой служивший срочную это знает. Оставшемуся полку за жизнь не расстрелять, если сейчас начнут и будут сменяться только на замену перегретых стволов. Ну приврал конечно, но очень, очень много, офигеть сколько.
— Возможно. Предложение нормальное, возьмёшь на себя ближние подступы к заправкам, свободную охоту. Соляры тебе тоже дадим, ты же на этой будешь? — Он показал на «Патруля».
— На двух таких.
Майор кивнул, мол, понял, затем сказал:
— Сейчас у меня стволов лишних нет, машина со склада будет через час, могу дать команду, чтобы докинули. Или тебе с НЗ? Мы эскаэсы везём и акаэмы, тут раздаём. Акаэмов мало, карабины всё больше, с пятьдесят девятого арсенала. А вообще даже «мосинки» есть, и даже ППШ, страна много запасла. ТТ ещё тридцать третьего года, с экспериментального хранения.
— Точно раздаёте? — уточнил я. — У меня вон люди приехали безоружные, те самые гражданские. А то пока мне ещё и их прикрывать приходится.
— Раздаём, разумеется, — подтвердил майор. — А что с этим ещё делать? Люди разбегутся, а нам столько куда? Мы-то здесь останемся, только ты прав, что у нас и своего до хрена. А НЗ пусть растаскивают, да и куда их девать, солить, что ли? Вон, видишь, машины стоят? Это ждут, когда следующий «Урал» с оружием прибудет.
Ну вот и решился вопрос. Похоже, что ещё стволов сколько-то мы себе добудем. И главное — патроны. Вот патронов слишком много никогда не будет, это точно. Я прикинул, сколько народу мне надо обучить бою, при этом чтобы совсем не оголить тылы, и сказал:
— В общем, если будет завтра с утра у вас семь стволов с магазинами и по ящику патронов на ствол, то дам вам семь человек. С обязательством того, что половина каждого ящика гарантированно улетит в мертвяков, а вторую мы заныкаем. И с магазинами запасными не скупитесь, дайте по два комплекта.
— Ну… можно, — кивнул майор. — Ещё пожелания? Я могу АКМ дать и «семьдесят четвёртые», которые «вёсла», их тоже есть сколько-то. Выбирай.
Пожеланий-то у нас как в детском саду перед Новым годом, только успевай письма Деду Морозу писать.
— Нам всё годится, что ни дайте. А вот если получится найти что-то вроде СВД или даже «мосинки» снайперской, будем вообще благодарны, — тут же озвучил я потаённое желание. — А у нас по-любому с утра тут встреча назначена, так тогда план и согласуем. Годится вам? Ну и тогда автоматы дадите.
— Нормально, — кивнул майор. — Подъезжайте. А насчёт снайперки… Я вооружённым стволы не выдаю, но для вас одно исключение сделаю. Дождись «Урала», там что-то может быть для тебя, ожидаем мы трёхлинейки. Патроны, правда, пулемётные всё больше, снайперских пока не предвидится, сразу предупреждаю, но винтовки с оптикой есть, привозим на всякий случай. Кстати, гражданские твои все с документами? Так не даём.
— Вроде бы все, их предупреждали, — кивнул я.
— А вон и машина идёт, — вдруг сказал майор, показав на бронированный «Урал», идущий по шоссе в нашу сторону в сопровождении БТР-90. — Давай зови своих, пусть документы готовят.
Я махнул рукой толпящимся возле «буханки» людям, подзывая. Кроме всех мужчин, за оружием направились четыре женщины. Ещё две остались с детьми, но если всё получится, как ожидается, то завтра «беженцы» планировали и на них получить. Заочно военные ничего не выдавали, только в руки «конечному пользователю».
«Урал» с бронетранспортёром, рыча дизелями, заехали на стоянку, и у кузова грузовика стала образовываться очередь, порядок в которой начали наводить два «контрабаса». Какой-то прапорщик ловко раскинул складной столик, на котором взгромоздились сразу два лэптопа. Кстати, подразжились военные компьютерами, все лэптопы новенькие, словно из магазина. А собственно говоря, откуда им ещё и браться-то?
— Воронков, этих двух бойцов первыми отпусти, — сказал майор, подводя нас к машине. — Они к нам по делу и ищут что-то с оптикой или под оптику.
— Трёхлинейку? — уточнил прапорщик, белобрысый круглоголовый дядька лет сорока с оттопыренными ушами.
— А именно снайперские есть? С прицелом ПУ? — уточнил Лёха.
— Есть, — кивнул прапорщик. — Три штуки. Паспорт, военный билет или что у тебя?
— Военный, — сказал Лёха, вытаскивая документ из кармана и протягивая его прапорщику.
— Не судим? — спросил прапор. — Мы проверяем. А если судим, то говори, по какой статье.
— Нет, не судим, — ответил Лёха.
Прапор передал военный какому-то ефрейтору в очках, который быстро защёлкал клавишами лэптопа. Интересно, видать, по каким-то базам прогоняют. А где добыли такие? Менты поделились? Ладно, в любом случае полезно.
— Нормально всё, — сказал ефрейтор, начиная заполнять какую-то форму.
Прапорщик крикнул сидевшему в кузове бойцу:
— Малышев, давай «мосинку» с оптикой и один БК.
— Это сколько? — спросил я.
— Сто двадцать, — ответил прапорщик. — Шестьдесят в подсумках, в обоймах, и шестьдесят в «сидор».
— А на кой чёрт в обоймах, если заряжать всё равно по одному? — не понял Лёха. — Там же прицел не даёт из обойм наполнять.
— Как положено, так и выдаём, — отрезал прапорщик. — Потом выбросить можешь, но два подсумка двойных из чистейшей кирзы и в них шестьдесят с обоймами получи и отвали.
Лёха принял измазанную пушечным салом «мосинку», несколько раз сочно щёлкнул затвором с изогнутой ручкой, спустил курок, затем вытащил затвор, осмотрел, вставил обратно.
— Нормально, новьё, — заключил после осмотра. — И маркировка «СН» на месте, так что снайперка настоящая. До ума доведём, будет стрелять, как в лучших домах, куда там всяким «Ремингтонам».
— Это как? — заинтересовался я.
— Запросто, — ухмыльнулся Лёха. — Вообще есть целая технология улучшения боя из трёхлинейки. С ними главная проблема — калибр, военных лет всё же производство, но именно со снайперскими такая проблема не стояла. Они же обычные серийные, но почти без допусков, селективная сборка. Ну и ресивер у них получше, с дообработкой, это у валовых просто из прутка сверлили. Но мы пойдём другим путём.
— Дай-ка, — сказал я, протягивая руку за винтовкой.
Лёха передал её мне, и я приложился, прицелившись в виднеющиеся вдалеке дома окраины Солнечногорска. Прицел простенький, без подсветки, естественно, зато даже с виду понятно, что крепкий, как кувалда.
— Четырёхкратный? — спросил я, постучав по чёрному корпусу.
— Три с половиной, — ответил Лёха.
— Темноват малость, — посетовал я на качество линз.
— Есть немного, — согласился Лёха. — Просветление тогда ещё не делали. Да нормальный прицел, его даже на пушки ставили, гвозди им можно забивать. А если у себя покопаюсь, то, может, и найду алюминиевый крон под что-то другое на это крепление. Вроде бы был, но не уверен, на них спрос маленький.
— Так что сделать хочешь? — не удержавшись, проявил я любопытство.
— У меня две полимерные ложи есть американских под «мосинку», производство АТ1, — ответил Лёха. — Народ такое довольно часто заказывал. Там уже и крепление под прицел что надо, и ствол открыто стоит, и пружина курка помягче в комплекте идёт. На часок работы, если не торопясь. Крепление под прицел современное, так что «Льюпольд» со штуцера можем переставить, вообще супер будет.
Тем временем, пока мы разглядывали снайперку-ветерана, военные начали раздачу оружия всё разраставшейся очереди гражданских. «Калашей» в этой партии не было вообще. Предлагали карабины Симонова и старые добрые ППШ, с секторными магазинами вместо привычных по фильмам дисковых. Спрашивать тоже никого не спрашивали, что бы ему хотелось получить. Каждый претендующий на получение оружия тянул жребий, и там уж как выпадало. Затем к карабину придавали россыпью плоские обоймы и сто двадцать патронов. К ППШ давали больше, по двести штук, но охотников до этого оружия было заметно меньше.
Дожидаться, пока пройдёт очередь всех «беженцев», пришлось больше часа. Первым из них с делом справился Паша, получив измазанный пушечным салом СКС, кирзовые подсумки и шесть бумажных пачек патронов. Пристроился на капоте «Патруля» и начал набивать обоймы. При этом было заметно, что он хочет о чём-то с нами поговорить.
— Паш, у тебя дело какое? — попытался я ускорить процесс.
— Ну типа того, — вздохнул он. — Я бы к вам хотел перебежать.
— А чего так? — спросил Шмель, стоявший рядом со скрещёнными на груди руками.
— А что мне с ними делать? — пожал он плечами. — Я там вообще человек случайный, они ищут, куда с детьми пристроиться, а мне что с ними делать? Эта только, Лизавета, не пускает. Вцепилась, блин…
Лизавета, крепкая и спортивная дамочка с довольно симпатичным лицом, как раз получала карабин у прапорщика Воронкова.
— Не нравится, что ли? — усмехнулся Лёха. — А вид сзади так и ничего, вдохновляет на подвиги.
— Там и спереди нормально, если раздеть, но они одна компания, все друг друга знают, все друг с другом дружат, — сказал Паша. — Не по пути мне с ними, если честно.
— А проблем не будет? — спросил я.
— Да какие проблемы? — даже удивился он. — Мы с ней три дня знакомы, какие тут могут проблемы быть? А так я и машину вожу, и стрелять умею, и вот ствол у меня теперь свой, чем плох?
— А к нам ты зачем? — спросил я. — Ты же наших планов вообще не знаешь. Мало ли что мы задумали?
— Да мне по хрен! — даже чуть возмутился Паша. — Куда вы, туда и я. Всё равно мне, понимаете? Я домой не могу дозвониться, и как мне в Кемерово добираться, я вообще без понятия. Всё, вообще не знаю, что с родителями, где они. Одна надежда, что батя пропасть не даст, полковник всё же. Ну а хрен ли мне теперь делать?
Понять его можно. Оказался не пойми где и не пойми с кем, куда дальше — самому непонятно. Лучше уж и вправду к кому толковому прибиться, и будь что будет.
Я поглядывал на «беженцев» и обратил внимание, что Дмитрий с Рамазом уже о чём-то говорят с майором. Может, договорятся о чём-нибудь? Здорово было бы, никак нам не сподручно двадцать человек под опеку брать и на содержание. А с другой стороны, и не откажешь. Пристроились бы они куда-нибудь, что ли…
— В общем, так, Паш, — повернулся я к студенту. — Если договоришься со своими по-человечески, без скандала и стрельбы, то переходи к нам, к делу я тебя приставлю. Ну а если какие напряги за собой потащишь, то не взыщи, нам оно без надобности — с людьми отношения портить. Решай вопрос, короче.
— Я понял, — вздохнул он без особого вдохновения.
Ну что так всё гладко у него не пройдёт, это я сразу понял. Парнишка он симпатичный, спортивный, вцепилась в него Лизавета большой своей любовью. А ему и не надо такой любви, так что конфликт интересов налицо. Вот пусть и выкручивается или в чужие койки не лазит.
Между тем разговор с майором становился всё оживлённей и оживлённей. Тот даже показывал им что-то на карте, вселяя в меня тихую надежду, что показывает он именно то место, в которое они скоро уедут, причём с большой радостью. И как выяснилось, надеялся я неспроста. Ко мне подошли Дмитрий с Рамазом, и последний объявил, поправив висящий поперёк груди ППШ:
— В общем, спасибо хотим сказать за спасение и машины. Завтра уедем от вас, и так хлопот с нами выше головы.
— Да ладно, вы чего? — при этом вполне искренне возмутился я. — А что мы ещё делать должны были? Не люди, что ли? Куда вам предложили?
— В Наро-Фоминск. Вроде как все мы можем там к делу прибиться, обещал майор.
— А чем занимался, если не секрет? — спросил я.
— Задницами, — засмеялся Рамаз. — Проктолог я, геморрой чиню. В любом случае за терапевта тоже сумею, врачу дело найдётся. Дмитрий вот по системам дальней связи спец, так что он у них вообще в дефиците. Нормально всё будет.
— Ну и отлично, — очень искренне обрадовался я за них.