Глава 1

31 марта 1235 года. Тамань

Переход в прошлое произошел совершенно не так, как его ожидали.

Раз и все на корабле стали оседать, теряя сознание. Даже небольшая стая ротвейлеров[6], что везли с собой, и те попадали на палубу без чувств. Хорошо хоть за борт никто не свалился. Георгий продержался дольше всех — секунды четыре. Очнувшись, он уставился в чистое небо. Такое голубое и бездонное. Прямо Андреем Болконским себя почувствовал. Только живым и вполне здоровым.

«Здоровым? Кстати…» — подумал он и медленно поднял руки. Пригляделся и внутри у него все перехватило: кожа была молодой, да и старых шрамов не имелось.

— Получилось! — Заорал Георгий во всю глотку и вскочил на ноги. Легко так и стремительно.

— Чего ты орешь? — Хмуро пробурчал Валя.

Георгий повернулся на голос и увидел своего старого соратника, да чего уж там, друга, который потряхивал головой, опираясь на борт корабля. Но не это главное. Вся прелесть была в том, что Валентин был молод и здоров. Пропала даже его лысина, покрывшись густыми каштановыми волосами.

— Ну, как я тебе? — Поинтересовался Георгий и постарался изобразить из себя какую-нибудь древнегреческую статую.

Но покривляться не вышло. То здесь, то там стали приходили в себя люди и собаки. Не прошло и минуты, как весь корабль наполнился гомоном, перемежаемым стонами и странными звуками. Казалось, что даже собаки с удивлением осматривают друг друга, обнюхивают и облизывают.

А как обрадовались старики? Не пересказать. Никто умирать-то не очень и горел желанием. А тут такой подарок! Ну и пусть что для этого пришлось отправиться в глухую древность. Плевать! Молодость того стоит. А что до мира, то… «Мы наш, мы новый мир построим», — как заметил один из юных дедов. И был абсолютно прав. Георгий за тем и шел.

Но расслабляться было нельзя. Поэтому, дав немного порадоваться, командир построил своих людей и после небольшой вступительной речи заставил их заняться делом. Будет еще время эмоциями поделиться. Да и чего тянуть? Ночевать лучше в порту, до которого еще требовалось добраться. Поэтому, переодевшись в подходящую эпохе одежду, экипаж «Арго» направился в сторону Тамани. Или как ее сейчас называли? Не спеша. Заодно и погонять обновленных людей, а то раньше со старичками было особенно и не разогнаться. Умелых бойцов на борту имелся жуткий некомплект. Так что, было крайне желательно, чтобы эти статисты хоть издали и в спокойной обстановке походили на дружинников. А то ведь можно в конец умаяться отбиваться от каждой фелюги, с которой и моток гнилой веревки — хороший навар….

Тамань встретила их совершенно спокойно.

Корабль и корабль. Мало ли их тут плавает. Ну, несколько необычный, да со странными парусами. Эка невидаль? Разве что опытные моряки с непраздным интересом поглядывали на новичков, прибившихся к их компании. Пять рыбаков, три галеры да ушкуй или что-то вроде этого.

Но вот на причале, к которому они привалили, их уже встречали — трое босоногих мужчин и вроде как слуга. Портовый слуга? Может быть. Относительно терпимая одежда, какая-то обувь жуткого вида, любопытный, чуть испуганный взгляд, свиток пергамента в руке.

— Доброго дня, — вкрадчиво произнес слуга на вульгарном наречии среднегреческого[7] языка, именуемый смешным словом ромайка. — Рад приветствовать вас в нашем замечательном городе.

— Таматарха?[8] — Не возвращая приветствия, поинтересовался Георгий.

— Да, — чуть помедлив, кивнул собеседник. Он уже отвык от того, что этот город так называют. — Вы хотите торговать? Нужно будет заплатить пошлину и оплатить стоянку вашего корабля.

— Я хочу покупать, — продолжил Георгий на чистом, аристократическом наречии среднегреческого языка, который именовали кафаревуса[9] или кратко называли койне[10].

Слуга его понял, но едва заметно поморщился. Он не любил иметь дело с аристократами, тем более такими — принципиально заносящимися. Впрочем, он не знал, что Георгий при всем желании на ромайке ответить не мог, ибо не знал ее. Тем более что от региона к региону она варьировалась. Но это никого не волновало. Все подумали, что он настолько нос задрал, что для него это чуть ли не язык собак. Хотя может оно и к лучшему. Аристократы в те годы очень любили демонстративно дистанцироваться от простого народа. Юродство в духе Льва Толстого было не в чести.

— Тогда только оплатить стоянку.

— Сколько?

— По денарию в день и прошу вас назвать свое имя.

Георгий кивнул Вячеславу и тот, достав две серебряные монетки, кинул их портовому слуге, который поймал их с удивительной ловкостью.

— Меня интересуют воины, ожидающие выкупа. Особенно брошенные.

— Да простит меня ваша милость, но вы не назвали своего имени.

— Георгий Максимович Комнин,[11] — уставившись взглядом прямо в переносицу, произнес Князев. Кхм. Комнин. Уже Комнин. Нужно было привыкать.

От этого словосочетания слуга вздрогнул так, будто его кто-то ужалил. Сделал несколько шагов назад и окинул гостей уже совсем другим взглядом. В нем читалась смесь страха и некая подозрительность.

Георгий не производил впечатления состоятельного и высокопоставленного человека. На первый взгляд. Ведь его одежда не украшена золотым или серебряным шитьем и прочими признаками благосостояния и положения. Она была проста и довольно скромна, что и уловил глаз аборигена с первого прохода. Однако, приглядевшись, портовый слуга заметил поразительное качество тканей и швов, отчего в его глазах мелькнуло удивление. Зачем кому-то понадобилось шить из прекрасных тканей простую одежду? Да и сапоги были под стать — он никогда ничего подобного не встречал. Даже близко.

Еще интереснее выглядели доспехи. Конечно, у Георгия и его соратников были прекрасные латы. Но для простых прогулок в относительно безопасных местах, они решили использовать кольчуги. Вроде бы что такого? Кольчуга и кольчуга. Почитай вся Европа в них бегает. Только вот надетые на гостях «железки» разительно отличались от всего, что имелось в мире на тот момент. Они были не только распашные, подшитые стеганой тканью и со стоячим воротником, но и плетены из мелких плоских колец. Кольца шли настолько плотным полотном, что слуга, первоначально вообще принял их за дешевые украшения, пусть и странные. С панцирным плетением здесь еще не были знакомы, особенно такого качества.

В оружии слуга не разбирался, но непривычные эфесы клинков, торчавшие у поясов гостей, вызывали удивление. Как и не менее чудная рукоятка чего-то большого, выглядывающая из-за спины громилы, что стоял подле Георгия. Двуручные мечи еще не вошли в моду. Особенно их поздние, хорошо развитые версии, породившие целую школу совершенно уникального фехтования.

Секунд двадцать слуга переваривал всю эту информацию, на глазах бледнея. А потом низко и максимально учтиво поклонился. Ведь если слова Георгия верны, а об этом говорило все в его облике, то он представитель самого могущественного рода в регионе. Хорошо, одного из самых могущественных, ибо они держали три совсем немаленьких государства на Балканах и в Малой Азии.

— Вторая монета за то, что проводишь нас. Я хочу посмотреть на воинов, что ждут выкупа. Тех из них, кто потерял надежду.

— Да господин, — снова глубоко поклонился портовый слуга и стал откровенно стелиться, максимально услужливо указывая путь. Ну и, подспудно, делясь сплетнями и последними новостями.

А босоногие мужчины, что сопровождали портового слугу, спешно убежали куда-то. Наверно, доносить руководству о столь важном госте. Георгию, конечно, не понравилось. Ведь город находился в венецианской орбите интересов. Но что он мог сделать? Устроить погоню?

Прогулка была довольно непродолжительной, можно сказать, компактной, как и сам город.

Торг, как ему и подобает, располагался вне стен укреплений. Туда они и отправились, продвигаясь между рядами, безумно напоминавшими восточный базар. Разве что весов нигде не было видно, порождая раздолье для всякого честного жульничества. Но они не стали задерживаться здесь, направившись сразу к той части рынка, где в загонах, как скот, находились рабы. Именно там своей судьбы дожидались отказники — воины, выкуп за которых никто не хотел давать. По разным причинам. Или их наниматель, а то и сюзерен, погиб, или был беден, или того хуже — жаден. Кое-кто был вообще явно совсем издалека, а потому, с высокой вероятностью, даже не мог передать весточку своим.

Они сидели с совершенно потухшими глазами вдоль небольшой стенки общего барака, в котором, вероятно и жили. В колодках, так как их побаивались. И старались игнорировать весь окружающий мир. Старались. Потому что приближение четырех крепких мужчин, идущих к загону с уверенным видом, пропустить они не могли. Все высоки по местным меркам и очень крепки, подтянуты. А в их необычных кафтанах опытный взгляд воинов безошибочно определял доспехи, непривычные, но все же. Этакий прогулочный вариант.

Георгий подошел к загону и потребовал у стоящего подле ворот охранника:

— Открыть!

Присутствие стоявшего на полусогнутых ногах рядом с нашим героем портового слуги вкупе с уверенным и довольно грозным видом четверки, сделало свое дело. Охранник чуть помедлил, а потом услужливо открыл ворота, пропуская гостей внутрь. Из-под дальнего навеса к ним уже бежал управляющий… или торговец. Сложно сказать. Однако разговор не получился — от крепости к ним спешило полтора десятка бойцов. В кольчугах, со щитами.

— Стоять! — Рявкнул на ромайке их предводитель, и без того стоявшему Комнину со спутниками.

— Кто такой? — С некоторым интересом поинтересовался Георгий на койне, вновь невольно подчеркивая свой статус. Вид подошедших воинов его не впечатлил. Какие-то оборванцы в весьма посредственных кольчугах, сделанных явно без особенного искусства и мастерства, едва ли не из сырого железа. Все остальное снаряжение было под стать.

Кроме того, за спиной у Георгия и его людей была превосходная техника фехтования, основанная на тысячелетней практике. А эти вояки? Да чему их вообще могли здесь научить? Школы только-только проклевывались и были доступны исключительно элите. Очень состоятельной элите. Поэтому Комнин не сомневался в своем превосходстве.

— Кто ты такой!? — Ответил вопросом на вопрос командир отряда.

— Ты мне нравишься, — усмехнулся Георгий. — Тебя я убью последним.

С этими словами он извлек свой клинок и отсалютовал им противникам. Все, и прибежавшие бойцы, и «отказники» скрестили свои взгляды на необычном оружии. Пользуясь этим спутники нашего героя также, не торопясь, достали свои «железки». У одного бойца в руках оказался мощный цвайхендер, до этого просто висевший на перевязи за спиной. Остальные двое, как и Георгий, выхватили тяжелые боевые шпаги с развитым эфесом, которые казались чем-то, совершенно выпадающим из контекста эпохи. Не викинг со смартфоном, но все же.

Возможно читатель, воспитанный на советских фильмах про мушкетеров и гардемаринов удивится. Зачем шпаги? Ведь противники с мечами! Но тут нужно пояснить. Дело в том, что в этих фильмах использовались современные спортивные рапиры, не имевшие к боевому оружию никакого отношения.

На самом деле боевые шпаги появились в период расцвета латных доспехов и изначально являлись весьма мощным, серьезным оружием. В сущности, они представляли клинки от мечей, на которые приделали развитый эфес. Он разительно увеличивал защиту кисти и открывал массу новых возможностей в фехтовании.

Еще большим заблуждением будет считать, что шпаги были исключительно одноручные. Ничего подобного. Как и мечи, развитием которых они являлись, шпаги были и полутора, и двуручные. Например, хорошо известные широкой публике рейтары использовали в своей боевой практике полутораручные шпаги.

К чему это отступление? К тому, что, когда Георгий извлек свой клинок, он отнюдь не выглядел хлипким и слабым. Напротив, мощный клинок произвел впечатление. Не меньше, чем эфес. Так в те годы не делали. На фоне этих шпаг даже двуручный меч Вячеслава не давал такого эффекта и несколько терялся.

Командир противников дернулся вперед, первым отойдя от шока, но его атака закончилась очень быстро. Легко парировав клинок нападающего, Георгий пробил его правое предплечье колющим ударом. Кольчуга пропустила острие так, словно ее и не было. Свободно. Завершая атаку, Комнин сделал полушаг назад, извлекая свой клинок и разрывая дистанцию.

— Не боец, — кивнул он своему визави. — Посиди пока в сторонке. Сейчас мы убьем твоих людей, а потом поговорим с тобой. Откуда ты такой дурной взялся.

— В атаку! — Рявкнул, морщащийся от боли командир, отскакивая за спины своих бойцов. Да, он не мог продолжать бой после этого удара незнакомца, буквально рассекшего ему часть мускулов правой руки. Но их было лишь четверо…

Отряд Комнина отреагировал очень быстро, перестроившись в ордер. Оно им было легко и привычно. После стольких-то тысяч повторений…. Вячеслав со своим двуручным мечом стал основой построения. Георгий, Андрей и Петр с тяжелыми боевыми шпагами, обеспечивали некое подобие фронта. Они, конечно, и сами были чрезвычайно опасны, но выступали, все же, с позиции сил поддержки. То есть, тех бойцов, которые обеспечивают всесокрушающее действие воина с двуручным мечом.

Не прошло и пары минут, как от полутора десятков нападающих осталось всего три бойца. Да и те откровенно боялись приблизиться к гостям. Даже несмотря на то, что те откровенно улыбались и подбадривали своих противников. Никаких унижений или провокаций, как это обычно бывает. Нет, напротив. Казалось, что они просто развлекались. Может быть, так бы и было, если бы на земле вокруг не лежали, постанывая те, кто еще недавно считался вполне здоровыми воинами местного гарнизона.

В общем, продолжения боя не получилось. Тем более что от крепости подошел еще один отряд. Человек в тридцать. Причем их командир был верховой.

— Что здесь происходит? — Хмуро спросил всадник на довольно корявом койне, выдававшем потуги на высшее общество. Довольно спокойно спросил. Драться с людьми, что вчетвером положили без потерь полтора десятка, ему не хотелось. Совсем. Тем более что, несмотря на весьма решительный успех, убить они пока никого не убили. Покалечили, ранили, выбили. Но не более того.

— Это твои люди? — Поинтересовался Георгий, выступивший вперед.

— Да.

— Они напали на нас.

— Кто вы?

— Георгий Максимович Комнин.

— Серьезно? — С легким скепсисом, переспросил всадник.

Тут нужно пояснить ситуацию. Дело в том, что фамилия Комнинов являлась высшей аристократией византийской традиции, почитаемой и местными. А отчество, в те годы являлось характерным признаком славянской традиции, впрочем, тоже аристократической. Обычно фамилию и отчество не сочетали из-за некоторой аляповатости. Конечно, не мастер спорта майор Чингачгук, но все равно — било по ушам аборигенов это изрядно.

Если же идти дальше и пытаться осмыслить слова Георгия, то получалось, что, указав отчество, он явно намекал на наличие чтимых им славянских аристократических корнях. Но это еще полбеды. Дело в том, что Комнинов осталось не так много. Буквально наперечет. И Максимов среди них не было, как и Георгиев.

Таким образом, наш герой, просто представившись, породил для местных изрядную головоломку. Она усугублялась еще и тем, что поведение и навыки Георгия выдавали в нем явного аристократа, притом довольно высокородного. Особняком стояло только снаряжение, которое было дорогим… но странным. Этакое легкое юродство. Но кто без закидонов?

— Хотите оспорить? — Оживившись, поинтересовался Георгий, отсалютовав шпагой. Да так, что всадник слегка вздрогнул.

— Нет. Я верю вашим словам. — Нейтрально произнес командир гарнизона. Драться ему совсем не хотелось. Да и вообще, он посчитал, что нужно просто сообщить вышестоящей инстанции, чтобы не ломать себе голову вопросами, выходящими за рамки его компетенции. Желания становиться разменной монетой в разборках высшей аристократии у командира гарнизона не имелось.

— Я рад это слышать. Кольчуги, шлема, щиты и клинки ваших людей теперь мои.

— Конечно, — охотно согласился всадник и кивнул кому-то в отряде. Те сразу же, хоть и осторожно, подступились к раненым и стали осторожно снимать с них трофейное снаряжение. Законы тех лет были просты и незамысловаты.

После такой демонстрации, разговор с «отказниками» и торговцем прошел очень быстро, просто и конструктивно.

Четыре самых стойких, здоровых и несломленных бойца были приняты в отряд сразу. Впрочем, остальных Георгий тоже не бросил — он выкупил всех. Фактически, «купил» и самого купца, который обязался в указанные сроки доставить людей в Москву. Заодно прикупив ремесленников из иных рабов, пройдясь по рынкам Тавриды. Правда, сначала торговец бестолково суетился, а в его глазах стояла такая неизбывная тоска.

— Что, купец, боишься иметь со мной дело?

— Да, господин, — преувеличенно смиренно ответил тот — После вашего ухода у меня могут быть большие неприятности. Меня могут посадить в тюрьму, а как тогда я сумею выполнить ваш заказ?

— Иными словами, тебе необходимо доказательство того, что продать этих воинов — Георгий кивнул на первую четверку, — я тебя заставил, а об остальных как бы и речи не было? Хорошо будет тебе свидетельство… Комнин резко ударил торговца по лицу, заставив того отшатнуться, а потом громко прорычал:

— Ты что, продажная твоя душа, юлить вздумал?! Этих воинов я у тебя забираю и будь доволен, что заплатил за них! — После чего тихо добавил. — Всё, о чем я говорил ранее, остается в силе. И я буду рад видеть тебя с товаром в назначенное время в оговоренном месте. Запомни купец — плачу я щедро и никогда ничего не забываю.

После чего, забрав людей, удалился.

Анализируя этот день позже, наш герой приходил к выводу, что в целом, все прошло нормально. Могло бы и хуже. Напрягал только конфликт с местными властями. Они повели себя неадекватно. Но почему они так поступили? Открытого конфликта между Комнинами и Венецией, что контролировала этот город, не было. Или был? Странно. Очень странно. По крайней мере, в дальнейшем он решил ходить по городам в компании большего количества воинов. Ведь чем крупнее отряд, тем больше веса у твоих слов. А значит меньше открытых конфликтов.

Глава 2

10 апреля 1235 года. Залив Каламиты[12]

Подготавливая экспедицию в прошлое, Георгий с товарищами уделили очень большое внимание легенде. Ее постарались сделать так, чтобы она как можно меньше вызывала вопросов у аборигенов. То есть, была с одной стороны, весьма необычная, а с другой — вполне возможная. Именно по этой причине он профинансировал не только очень серьезное, фундаментальное исследование той эпохи, но и реконструкцию внешности представителей наиболее подходящих родов. Чем одарил мировую историю тремя десятками «мордашек» правителей регионов, известных до того только по символичному изображению в каких-то хрониках или монетах.

Комнины им были выбраны, прежде всего, потому, что внешность Георгия имела много характерных черт, присущих этой династии в те годы. «Усы, лапы и хвост — вот мои документы!» Кричал кот Матроскин в мультфильме «Простоквашино». И был недалек от истины. Если все в роду с орлиным «клювом», мощной челюстью и глубоко посаженными глазами, то курносый рязанский паренек будет среди них смотреться очень странно. Чужеродно.

Конечно, говорить о полной схожести Георгия с представителями рода Комнин в XXI веке было чрезвычайно сложно. Ведь максимум, что получилось установить, это цвет волос ряда представителей, рост и условную внешность, восстановленную по черепам. Сами понимаете — очень туманно. Поэтому, понимая, что может попасть впросак, решили придумывать ветвистую родословную, которая могла бы многое объяснить.

Легенда звучала так.

Когда в 1185 году Андроник I Комнин бежал из Константинополя со своей молодой женой Агнессой Французской, та уже была беременна[13]. Понимая, что самому спастись уже не удастся Император обеспечить выживание своего рода. Поэтому, пишет акт о признании ребенка, что носит под сердцем Агнесса, своим наследником. После чего сам выходит навстречу врагам, выигрывая ее время на бегство.

Зачем он так поступил? Все просто. Обоих его сыновей уже убили, судьба внуков была ему не известно. И предсказать то, как поступят с его супругой, особенно если узнают, что она беременна, он не мог.

Этот шаг самопожертвования позволил Агнессе добраться до Тавриды и родить там их сына — Льва. Впрочем, опасаясь мести новых «сидельцев» Константинополя — Ангелов, Агнесса старалась сохранить это в тайне. Однако уже в 1204 году Лев не усидел и во главе своей ватаги участвовал в разгроме крестоносцами своих врагов, проявив там удивительное рвение, мужество и самоотверженность. За что и был произведен в рыцари, ведь его происхождение для Балдуина I Фландрского не было тайной.

После падения Ангелов Лев ушел в Святую землю, дабы воевать за Гроб Господень. Получается по-разному. Однако именно там он встретил свою будущую супругу и мать Георгия — Ирину.

Ее судьба не менее ярка и интересна. Она оказалась дочерью последнего (притом незаконного) сына Владимира Ярославича[14] из Галицких Ростиславичей, династия которых считалась пресекшейся еще в 1199 году. Так вот, Владимир Владимирович, попав в венгерский плен, не растерялся и соблазнил самую младшую дочь местного короля — Илону[15]. С которой они были вынуждены бежать от пришедшего в ярость отца. Все зашло настолько далеко, что ее имя взбешенным родителем было вычеркнуто отовсюду и предано забвению. Но в фамильном архиве Георгия «сохранилась» их переписка.

Таким образом, выходило, что по прямой мужской линии, легенда выводила происхождение Георгия от самого деятельного и одиозного Императора из рода Комнин. Женские же лини давали многочисленные узы иного родства. Во-первых, это венгерские Арпады самой, что ни на есть, монаршей ветки. Во-вторых, Рюриковичи из Галицких земель. В-третьих, это Капетинги — династия французских монархов[16]. В-четвертых, это вновь Рюриковичи, но уже через брак младшей дочери Ярослава Мудрого Анны с королем Франции Генрихом I Французским[17]. Ну и так далее. Таким образом Георгий оказывался совершенно типичным представителем высшей европейской аристократии. Родословная оказалась настолько впечатляющей, что не каждый монарх тех лет мог похвастаться чем-то аналогичным.

Конечно, слова словами, но и «аусвайс» нужно иметь. Поэтому в XXI веке для подтверждения этой легенды были сделаны подделки высочайшего класса. Письма, акты, патенты и так далее. Целая пачка документов, которая, конечно, оставляло поле для толкований, но небольшое. И эти бумаги… хм… пергаменты были такого качества, что отличить их в XIII веке от оригиналов не имелось никакой возможности. Да и в XXI веке подобное являлось весьма нетривиальной задачей, требующей изрядное количество денег, времени и желания.

Впрочем, готовя легенду, наш герой, сам того не планируя, смог обмануть сам себя. Тело Андроника было утеряно во время бунта, так что восстановить облик по черепу не имелось возможности. Поэтому играли с изрядной степенью допущений. И только лишь попав в XIII век выяснилось, что Георгий лицом вышел практически брат-близнец своего деда из легенды — Андроника I Комнина. Из-за чего в Феодосии произошел небольшой инцидент.

Выходя из церкви, куда был вынужден идти в честь воскресного дня, Георгий на буквально на ступенях столкнулся с местным юродивым. И явно неслучайно. Ведь после того столкновения в Таматархе каждый следующий город принимал их вполне нормально. И даже более того, с почестями. Не иначе как по голубиной почте весточку послали.

На ступенях к нему подошел юродивый старик и заглянул в глаза. Совершенно обычно для местных действо. Он постоянно устраивал подобные провокации, иной раз доводя людей до приступов ярости или истерик. Однако сейчас вместо выдачи какой-нибудь едкой реплики, его лицо перекосила гримаса ужаса, а он сам, что-то нечленораздельное, бросился бежать от Георгия. Само собой, споткнувшись и упав на землю. Впрочем, это его не остановило. С совершенно безумным видом он продолжил отползать, шепча охранительные молитвы.

Наш герой же, удивленный реакцией юродивого решил последовать за ним.

Не прошло и пары минут, как старик обернулся и увидев подле себя Георгия, спокойно наблюдавшего за его поведением, резко повернулся, съежился и, выставив перед собой клюку, заорал:

— Нет! Нет! Не подходи! Ты умер! Ты же умер! Господи! Прости меня грешного! Как я был глуп и юн! Прости!

Но Георгий никак не реагировал. Просто рассматривал «диковинку» с мягкой улыбкой и заинтересованным взглядом.

— Не узнаешь меня? О да! Меня теперь не узнать. Но ты, Багрянородный! Ты не изменился. Словно в тот день, когда заговорщики набросились на тебя…. Прости меня! Прости!

— Что ты несешь? — Осуждающе покачав головой, поинтересовался Георгий.

— Андроник! Я уже больше тридцати лет пытаюсь искупить свою вину! Но я не думал, что ты придешь за мной сам!

— Андроник? — Нарочито выгнул бровь наш герой. — Я его внук. Георгий, от сына, рожденного Агнессой после смерти деда. Что же до прощения, то это не в моих силах. Ты предавал не меня. Бог простит. К нему и взывай.

После чего развернулся и, кивнув своим спутникам, направился к кораблю. А юродивый старик завыл, дико и страшно. Иной раз казалось, что люди так не могут. Намного позже, Георгий узнал, что он уморил себя голодом и умер, не прекращая молиться.

Очень неприятный эпизод, сильно напрягший Комнина. Ему сразу показалось, что это есть продолжение конфликта в Таматархе. Его проверяли, подведя человека, способного опознать по внешности. Странно, что юродивого. Но, вероятно, излишняя резвость Георгия, затрудняла доставку более подходящих свидетелей.

Впрочем, последствия не замедлили себя ждать.

На входе в залив, ведущий в Каламиты, известные ныне как Инкерман, корабль Георгия ждали две галеры.

— К бою! — Раздалось над «Арго» незамедлительно после обнаружения «гребных сюрпризов».

И двадцать два молодых старика, вкупе с двадцатью восьмью дружинниками схватились за арбалеты и стали заниматься места согласно боевым расписаниям. Всего полсотни человек. Из которых половина едва узнала с какой стороны за оружие браться, а вторая не успела еще толком оправиться от долгого плена. Ну и семерка Георгия с ним во главе.

Сколько воинов их должно было встретить в этих галерах? Один бес их знает. И две-три сотни не предел. Поэтому соратники решили одеть латы, а остальных заставили облачится в бригантины. Столкновение могло быть очень жарким.

И вот суета подготовки завершилась и пошли медленные минуты ожидания.

Галеры стремительно приближались, уверено обрезая курс с одной стороны и отрезая от берега, с другой.

— Эй! — Наконец заорали на ромайке с галеры, когда это позволило расстояние. — Сдавайтесь!

— Идите к чертям! — Ответил Георгий, крикнув в рупор.

— Нам нужен только Георгий! — Вновь, после минутного замешательства прокричали с галеры.

— Остальных они просто продадут, — довольно громко произнес Комнин. Так, чтобы все на корабле его услышали. Выкупленные дружинники от этой новости аж заскрежетали зубами. После пережитого позора и унижений они скорее бы умерли, чем сдались.

— Я жду! — Спустя минуту раздался голос с совсем уже приблизившейся галеры. До первой оставалось метров тридцать и уже очень хорошо было видно бойцов, что изготовились брать «Арго» на абордаж.

— Готовься! — Рыкнул Георгий. И его люди по команде вскинули взведенные арбалеты.

— Бей! — Спустя пару секунд скомандовал Комнин. И пятьдесят шесть болтов смертельным порывом унеслось в сторону накатывающей галеры.

Что тут началось!

Ведь мощные, трехсоткилограммовые дуги, на такой смешной дистанции позволяли насквозь пробивать хлипкие щиты. Из-за чего сорок три противника разом вышли из боя, погибнув или получив нешуточное ранение.

Такое развитие событий вызвало некоторое замешательство на галере.

Впрочем, уже через десять секунд с «Арго» ударил второй арбалетный залп, который причинил сопоставимо «добра» и нанес никак не меньше «пользы». То есть, меньше чем за пятнадцать секунд отряд бойцов первый галеры был выбит более чем на половину.

Оправились и пришли в себя враги довольно быстро.

Схватились за луки и попытались стрелять, но куда там. Прекрасные латные доспехи соратников нашего героя и впечатляющие бригантины остальных, практически не давали противнику шанса. А вот с «Арго» чуть погодя вновь ударил арбалетный залп. Уже практически с пятнадцати метров. Считай, что в упор.

После него галера попыталась отвернуть, однако не удалось. Ибо последующие два залпа буквально выкосили оставшихся воинов и гребцов правого борта. Шесть залпов. Свыше трехсот всесокрушающих болтов. И полный разгром на галере, потерявшей ход и управление.

Второй корабль, трезво оценивший ситуацию, вовремя оценил обстановку и успел отвернуть, подставив корму. Даже стрелять никто не стал, ибо без толку. Ноги бы унести. А вот люди Георгия одарили отходящего супостата залпами.

Раз. Два. Три.

И вторая галера стала сваливаться в сторону, из-за проблем на банках, где побило совершенно беззащитных гребцов.

Четыре. Пять. Шесть.

И галера совершенно потеряла ход, развернувшись бортом к «Арго».

Отпускать их Георгий не собирался.

Поэтому, довернув штурвал на врага, «Арго» направился знакомиться с теми, кто еще пытался как-то сопротивляться. Вон, щиты выставляли. Пытались какой-никакой, а строй организовать. Прямо на палубе.

Но все безрезультатно.

Щиты из тонкой, легкой древесины не были предназначены для противостояния столь мощным арбалетам. Да еще на такой смехотворной дистанции.

Оставшееся дело завершила новая дружина Георгия, подтянув борт галеры «кошками» и врубившись в жалкие остатки былого воинства.

Спустя час все было кончено.

Обе галеры были скреплены и шли на буксире за «Арго» в сторону Каламит. С честно награбленным и пленными.

Кто и зачем на Георгия напал? Венецианцы. Руководство Таврических колоний постаралось воспользоваться ситуацией, чтобы выторговать у рода Комнин какие-либо преференции в обмен на освобождение их родича. Ведь на корабле, по их сведениям, было порядка полусотни человек. Вот и посчитали, что две галеры с тремя сотнями воинов, вполне справятся с захватом. Но не вышли.

Разгром оказался чудовищным.

Тяжелые арбалетные болты наносили такие повреждения телам, что шансов у большинства раненных просто не оставалось. Так что, из трех сотен воинов, до следующего утра дожило только двадцать три человека. Включая их командира — Винченцо, получившего арбалетный болт в левое предплечье. Прямо сквозь щит.

Их Георгий просто выгнал на берег в Каламите. Причем в рабство не продавал, хотя мог. Заработав тем самым дополнительные бонусы в глазах новой дружины. Кроме того, он прекрасно знал, что никуда они не денутся — местные просто не дадут. Ведь Георгий им не оставил ни денег, ни оружия… а их статус врагов княжества никто не отменял. Ну, может быть не врагов, но просто так их никто не отпустит.

А вот дальше наш герой поступил несколько необычно. Для начала он освободил всех гребцов, которые были рабами. Ведь в те годы в Венеции на веслах сидели только рабы. После чего, не давая им опомниться от привалившего счастья, предложил присягнуть на верность и стать его слугами. Как несложно догадаться — людей отказавшихся от столь щедрого предложения не было. Ведь на берегу их ждало с очень высокой вероятностью продолжение тяжелой и грустной судьбы. То есть, рабства. Даже несмотря на то, что Георгий их освободил, совершенно ничто не мешало местным опять их обратить к самой низкой социальной ступеньки.

Кем были эти гребцы? Да какая разница? Главное, что они теперь были группой поддержки Георгия, от которой была бы чрезвычайная польза там, на месте в Москве.

С галерами же, напротив, пришлось расстаться. Очень уж плохо они подходили для дальнейшего путешествия. Ведь их грузоподъемность оставляла желать лучшего, а скорость хода в нашем случае мало радовала. Тем более что гребцов едва-едва на одну хватало. Поэтому Георгий продал властям княжества обе галеры, а на вырученные деньги, приобрел две совершенно стандартные славянские ладьи. Оные сразу же принялся загружать полезными товарами. Прежде всего «долгоиграющим» продовольствием. Теми же сухофруктами: изюмом, курагой и прочим. И власти княжества охотно шли ему навстречу. Ведь с Венецией здесь были практически на ножах. А тут такой подарок. Георгий в глазах жителей Каламиты оказался настоящим героем!

С одной стороны, это было очень неплохо. Такой успех увеличил авторитет Георгия в глазах своих людей. Да и слава о нем, как об удачливом военном вожде пошла. Что тоже замечательно. Больше страха — меньше ненужных проблем.

С другой стороны, теперь Георгий был абсолютно уверен в том, что местное духовенство обязательно напишет в Никею. Да с подробностями. И не только в Никею, но и в Трапезунд. И очень многие заинтересованные персоны в пределах квартала, максимум полугода, окажутся в курсе произошедших событий. Вроде бы неплохо. Но кто его знает, как отреагируют те же родственники, знакомиться с которыми он пока не собирался.

Поэтому, не дожидаясь развития событий, Георгий уже утром третьего дня отбыл дальше — в сторону Днепра. Разминувшись буквально на пару часов с князем Феодоро, прилетевшим со своей дружиной знакомиться с неожиданным гостем. «Арго» к тому времени уже совершенно скрылся за горизонтом.

Ужасно хотелось включить двигатели и вжать «тапку в пол», тем более, что впереди ждало второе серьезное испытание — Днепровские пороги. Но являясь флагманом эскадры, Георгий просто не имел права сильно отрываться от своих весьма медлительных мателотов. Да, всех слуг он переодел в доспехи и выдал арбалеты. Но это мало что решало в данной ситуации.

Глава 3

2 мая 1235 года. Киев

Несмотря на все опасения, путешествие по Днепру было очень спокойным и безмятежным, разумеется, исключая прохождение порогов, доставивших определенные сложности. Их преодолевали в рабочем порядке, чуть ли не по плану.

Лишь один раз Георгию пришлось понервничать.

При прохождение самого сложного порога неучтенная струя бокового течения навалила «Арго» кормовой третью правого борта на подводный камень. Если бы корабль пытался преодолеть порог своим ходом, то тут бы плавание и закончилось. Течение тут же бы развернуло корабль поперек потока и опрокинуло. А так, метод заводных якорей с последующей подтяжкой судна лебедкой, не дал случиться трагедии. И «Арго» отделался легким испугом. Лишь слегка повредилась часть декоративной деревянной обшивки, укрывающей стальные борта от излишне любопытных глаз.

Всего на прохождение Днепровских порогов Георгий затратил около недели. Взыскал плату за провод через пороги со счастливых купцов, и направился дальше к Киеву. Спокойно и безмятежно. А для экипажа «Арго» продолжился тот пикник, что имел место до порогов. Разумеется, в сравнение с недавними авралами.

Двигатели «Арго» работали в наиболее экономичном режиме, помогая гребцам и ветру тащить неуклюжую тушу корабля против течения. Часть команды стояла на вахте. Остальные же отдыхали, то есть, занимались боевой и политической подготовкой. Изучали материальную часть своего нового вооружения и снаряжения. Учились быстро взводить и прицеливаться из арбалетов. Тренировались распределять цели между десятками. И многое другое. А во время привалов, после организации нормального, человеческого лагеря, личный состав практиковался в стрельбе. Инструкторы из числа соратников Георгия, хотели добиться того, чтобы эти неофиты хотя бы двумя болтами из трех попадали в ростовую фигуру с пятидесяти метров.

В общем, все были при деле, пока эскадра Георгия, спокойно продвигалась в сторону Киева. Почему спокойно? Все очень просто. «Арго» казался огромным по местным меркам кораблем. И, хоть и напоминал самим гостя из будущего большую баржу, но в глазах всех встречных выглядел скорее могучим богатырским конем, чем тягловой скотиной. Тяжеловесные угловатые обводы с высокими бортами в два человеческих роста на ограниченном пространстве реки подавляли, вызывая желание держаться подальше от этого чудища. Эффект усиливала и «обрубленная» корма, из-за которой корабль становился еще более мощным и монументальным, теряя всякие намеки на изящество и стремительность. Впрочем, этот эффект в какой-то мере компенсировался двумя крупными шлюпками, висящими вдоль бортов на шлюпбалках. Каждая размером с легкий ушкуй. Совершенно очевидно, что они предназначались для погони за слишком шустрой добычей. А странное парусное вооружение и флаги выдавали в этом массивном корабле пришельца из дальних краев.

На Руси ничего подобного строили. Впрочем, в странах, с которыми она активно контактировала, тоже. Что лишь усиливало ощущение неведомой опасности, исходившей от этой водоплавающей конструкции. Воины же в одинаковых тяжелых доспехах и сюрко, не могущие быть никем, кроме дружинников очень богатого князя, только усугубляли это оценку. Поэтому разбойники не только не нападали, но старались даже на глаза этому кораблю не попадаться.

Получалось строго как в мире животных. Чем ужаснее и опаснее твой вид, тем меньше проблем тебе доставляют окружающие. Всем хочется жить и желательно с целой «тушкой». А уж как от «Арго» шарахались встречные купцы — не передать. Они ведь без сомнений считали, что их собираются грабить. Особенно в виду того, что за гигантом следовала изрядная вереница вполне привычного вида судов, намекая на обильную добычу. Но это только встречные. А прибившиеся к каравану Георгия купцы — попутчики имели прямо противоположное мнение об этом гиганте. Никогда еще в их жизни они так спокойно и легко не шли по Днепру. Не торговый переход, а прогулка в парке.

В отличие от относительно тихого и спокойного движения по Днепру, город встретил их не только не ласкового, но и довольно агрессивно.

Дело в том, что в Южной Руси шла затяжная междоусобная грызня за передел сфер влияния. И в этот самый момент, Черниговский князь Михаил Всеволодович стоял со своей дружиной и вспомогательным отрядом половцев под стенами Киева. Он там осаждал Владимира Рюриковича, ожидавшего подхода Даниила Галицкого.

В общем — обычное дело. Весь юг Руси уже несколько десятилетий сотрясали военные столкновения. Сущность войны была проста. С одной стороны, каждое княжество стремилось сохранить самостоятельность и независимость. С другой — ни одна из этих многочисленных областей не могла обособиться, будучи вплетенной в непрерывный круговорот князей. В те годы умершему правителю, согласно архаичному лествичному праву, наследовал не сын, а старший в роду. И им мог быть кто угодно — дядя, брат и так далее. Само собой, все эти наследники не сидели у престола, ожидая кончины, а правили в местах похуже. Поэтому, при освобождения одного вакантного престола в движение приходили изрядные массивы князей, желавшие улучшения своего положения. Как несложно догадаться, такой подход к делу приводил к тому, что на Руси был перманентный бардак, граничащий с хаосом. Разумеется, это устраивало не все. И регулярно находились князья, пытавшиеся навести порядок, само собой, улучшив свое положение. Кто-то успешно, кто-то нет. Однако в те годы только Даниил Галицкий был ближе всего к попытке создать феодальное королевство. Ведь кроме личного домена в Галицко-Волынских землях он, фактически, вобрал в орбиту своего влияния Киевское княжество, которое имело все перспективы стать его вассальным владением.

Все эти нюансы политических игр Георгий знал. Поэтому еще на подходе обговорил, как поступать со всеми своими людьми. Даже с новоиспеченными слугами, готовыми драться и умереть за предоставленный им шанс спасения. Кроме того, каждый человек его команды был облачен в доспехи, прикрытые просторными одеждами с геральдической символикой. И надо сказать, что очень удачно. Так как с тридцати метров невооруженным взглядом понять, чем именно они защищены было невозможно. Да, что-то серьезное. Но что? Впрочем, сто двадцать семь человек в серьезных доспехах, пусть и неразличимых, штука очень весомая.

Михаилу Всеволодовичу о том донесли. И он напрягся не на шутку. Подход крупного отряда неизвестного игрока мог спутать все карты. Поэтому Черниговский князь спешил и собрал у причалов всю дружину — две с половиной сотни, изготовив ее к бою с гостями. Тут ведь, у самой воды верхом бесполезно гарцевать. А вот щиты и мечи очень помогут. В случае чего.

Он бы и половцев привлек, если бы не Владимир Рюрикович, что сидел в Киеве. Да, ему нужно было время, тем более что никуда он прорываться не стал бы. Но все одно — риск имелся. Кроме того, половцы сами отказались. Их явно тяготили незваные гости не меньше Михаила Всеволодовича.

— Эй! На берегу! — Крикнул Георгий в рупор. — Чего столпились?

— Ты кто такой?! — В ответ поинтересовался Михаил Всеволодович. Он не привык, что с ним разговаривают в таком тоне, а потому даже немного растерялся.

— Георгий Максимович… — произнес наш герой и разразился полным, подробным представлением с упоминанием многих и многих своих предков. Для Средних Веков — вполне себе реальная традиция.

Зачем он так поступил? Чтобы спровоцировать Михаила Всеволодовича. Ведь его полное представление, ежели он пожелает ответить, будет выглядеть совершенно бледно. Словно бедный родственник перед высокородным монархом. То есть, Георгий провоцировал Черниговского князя на прямое оскорбление — это единственное, что мог сделать тот, дабы сохранить лицо. Ну и порождало прекрасный повод для драки.

Для чего нашему герою было нужно идти сходу на обострение с Черниговским князем? Причин ровно две.

Во-первых, дальнейший путь «Арго» лежал через волок в землях весьма беспокойного Михаила Всеволодовича. И если он хочет спокойно их пройти, то самого возмутителя спокойствия требовалось успокаивать. Совершенно несложно догадаться, что тяжелый арбалетный болт действовал в этом плане намного лучше целого курса галоперидола. А главное — быстро.

Во-вторых, изучив политическую ситуацию на Руси, Георгий еще там, в XXI веке откровенно тяготел к союзу с Даниилом Галицким, который не только Киев держал фактически под своей рукой, но и дружил со Смоленскими князьями. А значит, оказав ему услугу, можно вполне рассчитывать на дружбу и спокойные отношения со стороны западного направления. Особенно если Михаил Всеволодович будет разгромлен и Черниговское княжество, пусть и на время, попадет в орбиту влияния Даниила Галицкого. Как потом, после нашествия монголов выйдет, сложно предположить. Но даже эти несколько лет дружбы дорогого стоят.

Как Георгий и планировал, с берега на него обрушился бурный поток оскорблений и угроз. Феодальная этика довольно предсказуема.

— Трусливый лжец! — Задорно крикнул Георгий, после того, как Михаил Всеволодович выдохся. — Пусть Бог рассудит нас! К бою!

После чего кивнул своим людям и, спустя пару секунд, в стоявшую в тридцати метрах от причала толпу дружинников, ударил залп арбалетных болтов. Учитывая то, что дистанция была ничтожна, эффект превзошел все ожидания.

Дружинники попытались прикрыться щитами и организованно отойти. Но куда там! Хотя, к чести сказать, дрогнули они только после третьего залпа, когда бросив щиты, побежали. Но на такой смешной дистанции тяжелым болтам мощных арбалетов, с натяжением в три сотни килограмм, было все равно — в лоб или спину бить. Пять залпов завершились практически полным разгромом Черниговской дружины — на земле осталось лежать сто семьдесят девять человек. Кто-то уже умер, кто-то умирал. Тяжелораненых в эти годы ждала печальная судьба — тратить на них ценные медикаменты Георгий не пожелал, а от методов лечения местных эскулапов не каждый здоровый выживал, не то, что раненый.

Мгновенно оценив ситуацию, Владимир Рюрикович открыл ворота и сходу атаковал вспомогательный отряд половцев. Те, впрочем, с ума сходить не стали, и, не принимая боя, поспешно отступили — да так, что копыта засверкали. После чего Киевскому князю оставалось только отловить остатки черниговской дружины. Она была совершенно деморализована разгромом и особенного сопротивления не оказывала. Тем более что сам Михаил Всеволодович был убит первым же залпом.

А вот дальше началось интересное.

События, которые происходили у причалов, не были секретом для Владимира Рюриковича — он все видел со стен крепости. Поэтому князь решил не искушать судьбу и пошел знакомиться с неожиданными союзниками спешенным. То, чем заканчиваются их обиды, очень впечатлило Владимира Рюриковича. И чем ближе он подходил к деловито «припаркованным» кораблям, тем сильнее удивлялся. Всему. Начиная с того, на чем гости приплыли, заканчивая их снаряжением. Ведь Георгий и его шесть соратников были в эффектных позднеготических латах, а остальные сто двадцать человек — в полноценных комплектах бригантин. Само собой, все это великолепие железа прикрывали геральдические одежды, которые стоили весьма изрядно. С таким-то шитьем. Иными словами все выдавало в гостях очень немалое благосостояние и высокий статус.

— Приветствую тебя на Киевской земле, — произнес, чуть-чуть поклонившись, Владимир Рюрикович. — Если бы не ты, туго нам пришлось бы.

— Георгий Максимович, — едва заметно кивнул в ответ наш герой, представляясь.

— Владимир Рюрикович, — вполне охотно ответил киевский князь. Он прекрасно видел всю разыгранную сценку у причалов, и даже частично слышал. Поначалу он грешным делом подумал, о том, что гость слишком увлекся по неопытности. Теперь же прекрасно понял — провоцировал специально. Оставалось понять зачем. Для этого он и пригласил Георгия погостить, дабы познакомиться с Даниилом Романовичем. Ну и вообще — такой необычный путник вызывал острое любопытство. Как и его доспехи.

Ждать пришлось недолго. Союзник Владимира успел подойти к полудню следующего дня. И вот с ним как раз возникло очень нехорошее напряжение.

Все дело в том, что Георгий, по легенде, происходил по женской линии от дочери Владимира Владимировича, который, в свою очередь, был сыном Владимира Ярославича — Галицкого князя. Последнего из Ростиславичей. Конечно, права Георгия на Галич были весьма призрачны, но они были. А учитывая силу дружины и бунтарский настрой бояр в этом славном городе, напрягся Даниил не на шутку. Он ведь как раз успел к отпеванию и похоронам «иллюстрации успеха» опасного гостя.

— Я понимаю, твои опасения, — аккуратно произнес Георгий. — Но мне не нужен Галич.

— Это ты сейчас так говоришь. Завтра ситуация изменится и ты охотно примешь предложение моих бояр. И вообще — зачем ты сюда пришел? Неужели в Святой земле тебе не нашлось места? С такой-то родовитостью.

— Святая земли скоро падет. Всевышний решил наказать христиан за их бесконечные распри. Даже возле Гроба его сына они не обретут единства и благочиния.

— Откуда ты это знаешь?

— Когда я молился возле гроба своего отца, то был удостоен видения. Казалось, что перед моими глазами за ту ночь пролетела целая вечность. Среди прочего мне показали, какое будущее уготовано христианам в Святой земле. Меньше чем через десять лет Иерусалим вновь падет под ударами неверных. И останется в их руках до тех пор, пока христиане не обретут единство.

— А ты, получается, решил не дожидаться кары небесной? — С едва заметной усмешкой поинтересовался Даниил.

— На меня сражений с мусульманами вполне хватит, — пожал плечами Георгий. — Несмотря на скорую потерю Иерусалима, христиане останутся в Святой земле, по меньшей мере, еще на полвека. Гроб Господень будет отдаляться постепенно. Медленно, мучительно медленно.

— Хм… — задумчиво хмыкнул Даниил. — Тогда что привело тебя в наши края?

— Мне было сказано идти сюда и становиться несокрушимой крепостью на реке Москве, что впадает в Оку. Ибо грядет буря, в которой я должен буду стать той скалой, что разобьет всесокрушающую волну.

— Буря? — Напрягся Владимир. — Какая буря?

— Вы ведь помните тех, кто разбил вас и ваших союзников на Калке, — обратился Георгий как к Даниилу Романовичу, так и к Владимиру Рюриковичу. Одним из немногих князей, что ушли с той бойни.

— Такое не забудешь, — грустно хмыкнул Даниил Галицкий.

— Они возвращаются.

— Что?! — Ахнул Владимир Рюрикович.

— То была всего лишь проба сил. Теперь же они идут завоевывать Русь и прочие земли христиан. Впрочем, не только их. Мусульманам тоже достанется. Но это не важно. Главное — они идут сюда, и немногие князья переживут их приход. Не говоря уже о простом люде.

— Ты говоришь страшные слова, — нахмурился Даниил. — Я не хочу в них верить.

— Твоя воля, — пожал плечами Георгий. — Отправь своих людей под Торчерск, поспрашивай смердов да холопов местных.

— И что же мне у них спросить?

— Ждала ли там засадная дружина половцев. Владимир Рюрикович видел, я специально спровоцировал бой с Михаилом Всеволодовичем. Его задумка была весьма лукава и умна. Он, зная о том, что ты придешь на помощь своему союзнику, взял под Киев лишь небольшой, вспомогательный отряд половцев. И ждал тебя. По приходу постарался бы отступить, увлекая в погоню твоих людей. А там, недалеко от города, их должны были встретить свежие силы половцев. Да не просто так, а ударить из засады.

— Откуда ты это знаешь?

— Видение. Я многое в ту ночь увидел. И то, как ты, спасся бегством, но был предан своими боярами и согнан с Галича. И как ты, Владимир Рюрикович, оказался вынужден выкупаться из плена Черниговского. Это я к чему? Мои слова проверить не сложно. Хотя и не все. Однако уже до конца этого года монголы дожмут половцев, живущих по Волге и Дону. Черные клобуки наверняка доносили о том, что они сражаются с наседающим на них с юга и востока врагом.

— Да, верно, — кивнул Владимир Рюрикович, — доносили. Даже просьбы о помощи передавали. Но куда бы я пошел? Да я тебе говорил. Помнишь?

— Если это все правда, то твоя дружина ничто не решит, — с пасмурным видом произнес Даниил. — Монголы это страшная сила.

— Их сила в числе и стенобитных машинах. Именно по этой причине мне сказано идти на Москву реку и ставить там неприступную крепость. Почему там — я не знаю. Сказано идти в те края, туда и иду. Оттого и нет мне дело до Галича.

— А помог ты нам зачем? Мог ведь мимо пройти.

— Земли по той реке лежат вплотную к Смоленскому и Черниговскому княжествам. Князья Смоленские делами внутренними занимаются, да с тобой Даниил дружат. А Михаил Всеволодович беспокойным был. Все славу стяжать мечтал. Мне такой сосед не надобен.

— Союз, значит, ищешь. Не надеешься только на свою дружину? — Усмехнулся Даниил.

— Взять город и отбить Юрия Всеволодовича я смогу. В этом у меня нет никаких сомнений. Но как построить крепость без торговли? Я понимаю твои опасения насчет Галича. Поэтому предлагаю, подписать нам союзный договор. В нем я признаю твои права на Галич, а ты мои на Москву.

— Что же… — подумав, произнес Даниил. — Это неплохое решение. Жаль что митрополита нет в Киеве. А то бы он еще и освятил наши слова.

— Зачем слова? Пергамент. Составим в лучших ромейских традициях. В трех одинаковых списках. Один тебе, второй мне, а третий митрополиту оставим. На хранение. Дабы любой спор, если возникнет, легко разрешать было. Пергамент он крепче помнит, чем иной человек.

— Не принято так… впрочем, почему нет? — Пожал плечами Даниил Романович.

Глава 4

5 июня 1235 года. Окрестности Брянска

Вопреки ожиданиям Георгия, Даниил не поверил на слово и отправил на юг разведчиков. Но дожидаться их возвращения не стали, так как сложилась обстановка, благоприятная для установления контроля над Черниговом. Чем и Даниил, и Владимир постарались воспользоваться. Ведь их объединенная дружина составила шестьсот сорок дружинников или, как в эти годы говорили, княжих мужей. А учитывая полный разгром основных сил Михаила Всеволодовича, им ничто не могло помешать установлению нового порядка в Черниговском княжестве. Если, конечно, никто извне не вмешается.

Понимая, что успех нужно закреплять, Георгий охотно согласился составить компанию своим новым союзникам. Тем более что путь в Чернигов и далее в Новгород-Северский лежал по Десне. Иными словами — ему не требовалось отклоняться от маршрута.

Зачем он был им нужен?

Сто двадцать семь бойцов в тяжелых доспехах — это огромная сила! Особенно для Руси тех лет. Редкий князь имел при себе больше двух-трех десятков подобных тяжеловесов. Не говоря уже о том, что даже бывшие гребцы у него были «прикинуты» намного основательнее великокняжеского снаряжения. Во-первых, в распашные кольчуги панцирного плетения. Во-вторых, в бригантины. В-третьих, в очень неплохие шлемы с забралом. В-четвертых, в хорошие комплекты шинно-бригантных «рук» и «ног». Ну и так далее. А ведь еще имелись мощные арбалеты со стальными дугами. Иными словами — такой мощный кулак тяжелой пехоты увеличивал боевую мощь объединенной группировки союзников чрезвычайно.

Чернигов сдался без боя, потому что Андрей Всеволодович — брат покойного князя, вместе с ближними людьми банально сбежал. А боярам да простым людям без разницы, кто у них князь. Особенно если это спрашивают множество хорошо вооруженных лиц злобной наружности.

А вот под Новгородом-Северским их ждал сюрприз — оказалось, что Мстислав Глебович, князь Новгород-Северский, ушел на соединение с Юрием Всеволодовичем.

Ставки поднимались.

Посовещавшись, решили идти дальше и постараться склонить ситуацию к своей выгоде. И Владимиру, и Даниилу, и особенно Георгию попадание Черниговского княжества или хотя бы Новгород-Северского в орбиту влияния Юрия Всеволодовича было совершенно не нужно.

Главная сложность продвижения заключалась в том, что отряд имел не только караван судов, но и конную группу, что вынуждена была держаться берега. Так и волочились — в час по чайной ложке. Поэтому, совершенно не удивились тому, что недалеко от Брянска столкнулись со своими противниками, возглавляемыми Великим князем Владимирским.

Хорошо, что издалека заметили и успели изготовиться к бою.

Георгий командуя отрядом в сто двадцать шесть «кованных» пехотинцев с арбалетами, занял позицию на небольшом холме, прикрывая лагерь. А Даниил и Владимир разместились у его подножия. Их силы были временно собраны в единый полк, числом в шесть с половиной сотен тяжелых кавалеристов. К огромному сожалению нашего героя, не латной, и даже не по-человечески не защищенной, потому что большая их часть была «прикинута» в разнообразные кольчуги. Ровно также, как и их коллеги из Западной Европы тех лет. Лишь несколько десяток, поверх кольчуг имела ламеллярный панцирь.

На противоположной стороне небольшого поля собрались аналогичные силы кавалеристов. Практически братья — близнецы.

Парадокс ситуации заключался в том, что пехоту Георгия всерьез воспринимали только союзники, а противники, не зная о ее возможностях, чуть ли не игнорировали. Тем более, что с тех нескольких сотен метров, на которых первоначально расположились войска, доспехов воинов Георгия было не разобрать. Пехота и пехота.

В глазах Юрия Всеволодовича — совершенно патовая ситуация. Да и Даниилу Романовичу настолько тяжелое столкновение было не по душе. Так что, решили поговорить. Тем более что у Великого князя Владимирского была склонность решать проблемы миром. Как-никак, за четырнадцать лет провел четырнадцать военных кампаний, только три из которых завершились сражениями.

Встреча происходила в формате три на три в центре поля между войсками. Для ведения переговоров Георгию пришлось воспользоваться конем. Одним из того табуна, что ему достался в результате разгрома Михаила Всеволодовича.

Надо ли говорить, что все три князя — противника просто выпали в осадок, когда разглядели КАКИЕ доспехи надеты на том… «просто пехотинце». Еще сильнее стала их эмоциональная реакция, когда он представился. Впрочем, они отошли довольно быстро, активно начав торговаться и не менее увлеченно ругаться.

— Чернигов мой! — Продолжал настаивать Андрей Всеволодович. — Он мой по праву наследования!

— Твой брат доставил нам слишком много беспокойства, — пожал плечами Даниил Романович. — Я веду затяжную войну с литовцами. Как можно оставлять Чернигов без присмотра? Мне надоело разрываться и метаться.

— И ты ради этого хочешь лишить Андрея стола? — Удивленно повел бровью Юрий Всеволодович.

— Да. Он активно помогал своему брату. И продолжит чинить мне и Владимиру беспокойство. Дай только срок.

— Я даю свое слово, что Андрей не пойдет ни на Киев, ни на Галич. А если решится, то я сам накажу его. Мое слово тебя устроит?

— Георгий хочет сесть в Москве. Отдай ему ее миром. И договоримся.

— … — Юрий Всеволодович поперхнулся от такого заявления.

— Если ты еще не знаешь, то именно он разбил Михаила Всеволодовича, силы которого вдвое превосходили его дружину.

— Ты? — Удивленно воскликнул Великий князь, глядя на нашего героя. — Но как?

— Новомодное оружие латинян — самострелы, — пожав плечами, произнес Георгий. — Плюс хорошие доспехи. В обороне мой отряд может и тысячу остановить. Но такая бойня ни к чему.

— Тысячу? — Скептически переспросил Юрий Всеволодович.

— За полсотни ударов сердца они буквально смели дружину Михаила Всеволодовича, — подтвердил слова Георгия Владимир Рюрикович. — На моих глазах. После чего я выступил из города и отбросил половцев, да остатки дружины взял в плен. Семь десятков.

— Без выкупа отдашь? — Поинтересовался Андрей Всеволодович.

— Георгий мне сильно помог. Если согласитесь передать ему Москву в княжение — отдам. За добро добром платят.

Наступила затяжная пауза. Юрия Всеволодович и Георгий встретились взглядами, и началась та самая игра «в гляделки». Только без особенного прессинга. Великого князя Владимирского очень заинтересовал этот странный родич, пусть и дальний. Очень дальний. Хотя кровь ромейских императоров — высокая честь для любого Рюриковича. Но особенно его заинтересовали доспехи и оружие. Ведь если это правда, и он так легко разбил дружину Черниговского княжества то, что он мог сделать с его воинством?

Добрую минуту, а то и две размышлял Юрий Всеволодович, вперившись взглядом в абсолютно невозмутимого Георгия. Казалось, что тому вообще не интересно, как закончатся эти переговоры. Ну, оно и понятно, если у него такая сила, то, в крайнем случае, сам все возьмет. Осталось понять, зачем ему Москва….

— У меня есть дочь, юная совсем, — наконец начал Юрий Всеволодович. — Если согласишься обручиться с ней и поклянешься взять в жены, дам Москву с окрестными землями.

— Юная? А сколько ей лет? — Георгий знал, о ком идет речь, равно как и о том, что она еще ребенок. Впрочем, знать о том, Юрию Всеволодовичу было без надобности.

— Моей Феодоре скоро шесть лет от рождения станется.

— То есть, ей сейчас пять лет? — Демонстративно повел бровью Георгий.

— Годы летят быстро, — пожал плечами Юрий Всеволодович. — Оглянуться не успеешь, как она войдет в подходящие для супружества лета.

— И с кем она будет жить все эти годы?

— При матери. Куда же такую кроху отпускать?

— Хорошо, — после несколько затянувшегося раздумья произнес Георгий. Он знал, что эта девочка не переживет нашествие. А значит и голову ломать незачем, нужна ли ему такая жена или нет. Но цену набить стоило.

— Значит на том и порешили? — Подытожил беседу Даниил Галицкий. — Чернигов возвращается Андрею Всеволодовичу, который обещает земли Киевские да Галицкие не беспокоить. Ежели же такое произойдет, ты Юрий Всеволодович, сам его наказать выйдешь. А Москва отходит Георгию Максимовичу, обещающему взять в жены твою дочь при достижении ею подходящего возраста. В честь чего они обручатся. Все ли верно?

— Владимир Рюрикович передает без выкупа дружинников плененных Андрею Всеволодовичу, — спокойно поправил его Великий князь Владимирский.

— Конечно, — кивнул князь Киевский.

— Вот теперь все, — кивнул Юрий Всеволодович и обвел глазами остальных князей. Все согласно кивали.

Драки не получилось. Впрочем, Георгий по этому поводу не сильно и переживал. Успеется еще. Придут монголы — на всех хватит.

Хотя покладистость Юрия Всеволодовича его немного смутила. Испугался? Возможно. Но просто так, без боя, отдать часть своей земли? Георгия даже стало немного распирать от попытки понять — что этот уже не молодой по местным меркам лис задумал. Очень уж интересно он смотрел на своего будущего зятя. Какую-то сложную комбинацию затеял или просто оценивал, как возможного союзника? Черт его знает. Георгий не мог его просчитать. Он для него был слишком непривычный деятельно «науки и искусства», как и большинство местных. Иной мир, иные ориентиры.

Пировали прямо в поле. Причем так перепились, что если бы кто пожелал — легко их перебил. Разве что Георгий сподобился выставить охранение и блюсти порядок. А потом всей гурьбой поехали на север — в Москву, куда спешным гонцом Юрий Всеволодович вызывал дочь. Дабы Георгий при всем честном народе да свидетелях с ней обручился.

Глава 5

27 июня 1235 года. Москва

Весь этот переход совершенно измотал Георгия и его людей. Конечно, масса технических ухищрений и тщательная предварительная подготовка очень сильно помогали. Но все равно, их слегка подкашивало от усталости, вызванной больше нахождением в постоянном напряжении, чем утомлением.

Несмотря на это наглый город встретил их еще на подходе проливным дождем с градом. И только лишь они успели пришвартоваться к причалам, как это бедствие по закону подлости прекратилось. Да так, будто обрезало. А из-за туч стали пробиваться лучи теплого солнышка.

— aivas lyö ulta yläpuolellamme…[18] — фыркнул Вячеслав — большой любитель разнообразной скандинавской музыкальной традиции тяжелого и сверхтяжелого направления. И встряхнулся как мокрый сенбернар, закидывая длинные волосы за спину.

— And nothing else ma ers[19], — усмехнувшись, ответил ему Георгий под удивленными взглядами окружающими. Мало кто понял, о чем были эти реплики. Знатоков английского и финского языка среди набранных в XIII веке людей не имелось. Разве что соратники знали о застарелых увлечениях своих коллег. Ну и кое-кто из «юных стариков» догадался, услышав что-то знакомое.

Тем временем, из-за ближайшего перелеска показалась огромная по местным меркам конная колонна — без малого полторы тысячи дружинников! Да с «группой поддержки» — немалым обозом и целым табуном лошадей. Ведь Георгий не стал ни продавать, ни дарить свои трофеи, снятые с черниговской дружины. Вместо этого он нанял погонщиков и тащил их за собой от самого Киева. Конечно, лошади были не чета настоящим рыцарским коням, но в эти годы любая лошадь — великая польза, ибо основной двигатель.

Разумеется, такое количество гостей привело к тому, что местный люд все побросал и высыпал посмотреть на пришельцев. В том числе и спешно прибывшая из Владимира великокняжеская семья с небольшим количеством дружинников. А главное с юной Феодорой, которую трясло от бурных переживаний, из-за чего она впилась в руку матери с какой-то совершенно безумной силой. Но та не роптала. Она все понимала. Поведение разных отрядов отличалось разительно, что сразу бросалось в глаза.

Дружины князей повели себя довольно беспечно. Руководство с ближними людьми отделилось от основной массы и направилось к встречающим. Остальные же стали разбивать лагерь без всякого порядка, не смешиваясь, впрочем, друг с другом. Не прошло и четверти часа, как их стоянка больше напоминала стойбище тюленей: крики животных, возгласы людей и сонное бурление ожившего хаоса.

А вот у причалов дела обстояли совершенно иначе.

За эти несколько месяцев Георгий изрядно выдрессировал своих людей, прививая им порядок и дисциплину. Дождавшись прибытие обоза, Георгий совместно с комендантом лагеря — соратником Иваном — занялись организацией отхожего места, руководством установки палаток (практически по линейке), развертыванием полевой кухни, а также организацией охранения. И только после того, как дела пошли, Георгий, в сопровождении тридцати дружинников направился на встречу с местными.

Его ждут? Подождут, не развалятся. Ибо кто его знает, до чего договорились князья? А он прекрасно видел, как они шушукались. Может и оборону держать придется.

Но ни Даниил Романович, ни Юрий Всеволодович не огорчились от такой неспешности своего дальнего родича. Тем более, что народ продолжал собираться и ему тоже было нужно время. Великий князь Владимирский распорядился собирать Вече сразу по их прибытию.

Когда Георгий подошел, Юрий Всеволодович не стал медлить и начал выступление. Представил своего будущего зятя, назвав его новым князем всего города и округи. Правда, народ принял эту новость без энтузиазма, мягко говоря. Уж больно странно выглядел новый князь и опасно. Плюс слухи, которые распространяли гонцы о каком-то византийце, что побил людей черниговских без числа. Ну и так далее. Впрочем, никто открыто недовольства не выражал. Почему? Потому что в Средние века была самая что ни на есть настоящая демократия — все отвечали за свои слова. Сказал, что не то — добро пожаловать на ветку, повисеть на веревке. В лучшем случае. А то и на кол посадят, расстараются.

Спасать положение вышел Георгий, понимая, что такое начало — плохой задел на будущее.

— Вижу, не рады, — громко крикнул он хорошо поставленным голосом. — Ну это мы исправим, — продолжил он, пройдясь предельно жестким взглядом по толпе. Таким, что еще чуть — чуть и физически почувствовать можно. Люди не выдерживали, вздрагивали и опускали глаза. Добившись своего, после несколько затянувшейся паузы, Комнин продолжил, сделав резкий переход. — В честь моего обручения с дочерью Юрия Всеволодовича дарую вам освобождение от всех податей да сборов в княжью казну на три года!

И тишина.

Люди переваривали.

Очень уж не соотносились слова нового князя с первым впечатлением. А потом, спустя секунд двадцать, видя ступор людей вперед шагнул Вячеслав и громко крикнул:

— Слава князю Георгию Максимовичу!

— Слава! — Робко поддержали первые ряды, не верящие своему счастью.

— Слава! — Натурально взревела толпа, чуть — чуть раскачавшись. До них медленно, но верно доходили слова их нового князя. Суровый? Порядок любит? Плевать на всех хотел? Да и леший с ним! Главное — он знает, чем угодить людям.

В общем, познакомились. И Георгий отправил сильно ободренную публику делами заниматься, ибо все, что им хотели сказать, уже произнесли. Нечего им тут толпиться.

— Лихо, — покачал головой пораженный Юрий Всеволодович, когда люди разошлись. — Не ожидал. Как же ты с княжества кормиться станешь, если подати на три года простил?

— Есть способы, — невозмутимо ответил Георгий.

— Моя Феодора. — Произнес после паузы Юрий Всеволодович и кивнул на дочь.

— Георгий, — кивнул довольно галантно девочке наш герой и постарался улыбнуться, максимально светлой улыбкой. — В честь нашего обручения, — продолжил он, — прими от меня скромный подарок.

Типовая коробочка для украшений из XXI века выглядела совершенно необычно и чужеродно в XIII веке. А потому, сама по себе привлекла внимание.

Девочка осторожно взяла в руки протянутый подарок и растерялась, не зная, что делать дальше. Да и остальные затихли. Положение вновь спас Георгий. Он присел на корточки и, не забирая подарка из рук будущей жены, открыл его. Ахнули все, кто был рядом. Ведь внутри лежало серебряное ожерелье с искусственными изумрудами, изготовленное в XXI веке. Георгий заранее готовился и сделал заначку из нескольких подобных подарков.

Подумаешь — серебро с искусственными изумрудами…. Ну что такого в нем? Однако нужно отметить, что в XIII веке еще не умели гранить драгоценные камни, а уровень развития ювелирного мастерства был совершенно ничтожен, по сравнению с нашими днями. Особенно на Руси, где ремесло сильно отставало от ведущих мировых центров тех лет. Той же Византии или арабского мира. Поэтому подарок в глазах аборигенов выглядел поистине Императорским.

Реакцию девочки несложно было предугадать.

Отбросив страхи, она взвизгнула и бросилась Георгию на шею. Обниматься.

А Юрий Всеволодович, стоявший рядом, в этот момент вспомнил разговор, что произошел там, на волоке к Жиздре.

Тогда, в очередной раз задумавшись, он пришел к выводу, что Георгий от кого-то спасается. Иначе его бегство из Святой земли совершенно не поддавалось никакому объяснению. Разве что Божьему провидению. Но ни он, ни его ближнее окружение не походило на божьих людей. Скорее, напротив.

— Кому же ты перешел дорожку? — Тихо произнес он вслух, пристально смотря на то, как ловко и легко люди Георгия под его деятельным руководством с помощью механизмов тягают огромный корабль. Чудных механизмов. Он такие никогда не встречал. А уж ладьи, что тащили в кильватере «Арго» и подавно не представляли никакой сложности. Будто перышки. Притом, что он не раз видел, как местные моряки надрывались….

— Ты думаешь? — Удивленно спросил Даниил Романович, внезапно оказавшийся рядом и тоже наблюдавший за волоком.

— Это единственное, что мне приходит на ум. А тебе разве нет?

— Не знаю, — покачал он головой. — Странный… странный человек. Я знавал выходцев из его краев. Они другие. Совсем другие. Он вообще ни на кого не похож. И ладно бы он — его ближние люди, те, что ходят в бесподобных… латах, да, так он ту броню называет. Под стать ему. Значит где-то такие живут. Вот только где?

— Зачем же тогда поддержал его в притязаниях на Москву?

— Не поверишь — испугался. Он хоть и молод, но крови не боится. Да и беседами решать вопросы не любит. Мои люди поспрашивали его воинов на привалах. Те отвечали неохотно, но кое-что узнать удалось. Георгий Максимович только за минувшие три месяца трижды сражался, оставив после себя около пяти сотен трупов. И в четвертый раз бы охотно поучаствовал. Он, в отличие от тебя, битв не избегает. Если надо — атакует и бьет, причем наверняка. Даже князя убил и не поморщился.

— Хороший подарок… — покачал головой, скривившись Юрий Всеволодович.

— А лучше бы было, если бы он с боем Москву взял?

— Тоже верно, — нехотя кивнул Великий князь Владимирский. — Главное, чтобы он сам войну не учинил.

— Я верю ему. Конечно, он не похож на божьего человека, но эта странная безжалостность и целеустремленность иной раз видна и в духовных людях. Пусть и не столь нарочито. Мне кажется, что в Святой земле с ним что-то произошло.

— Все-таки в Святой земле?

— Пока ни разу не солгал, — пожал плечами Даниил Романович. — Говорит, что пришел из Святой земли? Пусть так и будет.

— Не верю я ему… — покачал головой Юрий Всеволодович. — И побаиваюсь. А ну как на меня войной пойдет? — Повторил он свой вопрос.

— Тогда я выступлю в твою поддержку. Вместе мы всю Русь против него настроим. Нам и без него усобиц хватает.

— И что мы ждем? — Хитро улыбнулся Юрий Всеволодович.

— Война против него будет очень тяжела. Многие ее не переживут. Он мне показывал сухой греческий огонь… это… с этим лучше не сталкиваться. Если есть возможность избежать этой бойни — так поступить и нужно. Тем более, что он просит очень немного. Хочет сидеть в Москве? Пусть сидит и строит свою крепость. Сам знаешь, что это долго и дорого. Да и у тебя не убудет от такого соседства, ведь теперь он станет твоим зятем — а это дорогого стоит. С его поддержкой ты сможешь раз и навсегда разрешить старую распрю с мордвой да их соседями. Лучше него замирять буянов могут только ангелы Господни, что низвергают пламя с небес.

— Да уж…

— Кроме того, я опасаюсь монголов…

— Брось, — махнул рукой Юрий Всеволодович. — Они же степняки. Что они нам сделают?[20] Даже если приведут всю орду для набега — за стенами переждем. Впервой что ли?

— Монголы не половцы…

— Зря ты переживаешь. Я мыслю, Георгий Максимович специально страху нагнал для интриги своей. Как бы он еще Москву получил?

— Пришел бы, вырезал твоих людей и занял.

— Кхм… — поперхнулся Юрий Всеволодович.

— Будь с ним осторожен. Я не шучу. Одно о нем можно сказать — кровь пускать он умеет изрядно.

— Хорошо… — нехотя кивнул Великий князь Владимирский.

С тех пор прошло больше недели, а слова эти раз за разом прокручивались у Юрия Всеволодовича в голове. Укрепляясь и обрастая дополнениями и уточнениями. Ведь он наблюдал, пристально и очень внимательно за этим странным родичем, не зная, что делать. А потому просто тянул время….

Глава 6

29 июня 1235 года. Никея

Иоанн III Дука Ватац[21] с совершенно хмурым видом вышагивал вдоль окон, а рядом, на дорогих резных креслах сидели его советники. Небольшой же декоративный стол был совершенно завален скрученными листами пергаментов — донесениями и отчетами.

— Плохо… очень плохо, — наконец выдал сильно взволнованный Император. — Насколько можно верить этим сведениям из Тавриды?

— Его опознали, — аккуратно произнес патриарх. — Он вылитый Андроник. Да и характером подобен.

— И куда же он делся? Появился из ниоткуда и ушел в никуда….

— После битвы при Каламите, по слухам, он направился на Днепр за пороги. И под Киевом даже кого-то разбил. Куда он отправился дальше — неизвестно. Новости из тех краев до нас доходят очень редко, искаженно и с большим опозданием. Иоанн тяжело вздохнул и обернувшись к окну, задумался.

Появление еще одного Комнина, причем такого резвого и резкого совсем не радовало. Тем более, если он, действительно пошел по стопам известного возмутителя спокойствия — Андроника. Проблем такой «персонаж» мог принести изрядно. Пока радовали только две вещи. Во — первых, он смог поссориться с Венецией и вырезать немало их людей. Во — вторых, ушел куда-то на Русь, то есть, в какие-то… кхм… очень дальние края. Но на этом позитив заканчивался.

Куда он ушел, а главное, зачем, никто ему сказать не мог. Еще гаже были известия об участии отца этого «кадра» во взятии Константинополя латинянами. Ведь в рыцари просто так не производят. А значит бился он там от души. Да и Святая Земля — фактически вотчина Святого Престола, став местом рождения и взросления Георгия, безусловно, оставила какой-то след. Возможно и в виде связей.

Хуже всего было еще и то, что Балдуин II сеньор де Куртене и де Монтаржи, маркграф Намюра, подрабатывающий на полставки Императором Латинской Империи, как пить дать, Георгием заинтересуется. Одного сражения при Каламитах достаточно для того, чтобы зауважать этого юношу. Не каждый может победить, вступив в бой с отрядом венецианцев в шесть раз превосходящих числом. Причем так быстро и блистательно. Такие командиры всегда были в особом почете и уважении. И черт с ним с Балдуином. Но ведь и Папа римский Григорий IX интерес проявит. Не говоря уже о том, что венецианцы могут и не обидеться, особенно если разберутся в той истории. Дож так уж точно не придет в восторг от инициативы наместника, причем с таким треском провалившейся.

Иоанн закрыл глаза и потер пальцами виски.

— Очень плохо, очень… — снова повторил он.

Чем лично ему это грозило?

Комнины в принципе не являлись его союзниками. Ведь предки Иоанна служили при дворе Ангелов — их врагов. Мало того, вся легитимность его власти держалась на том, что он женился на дочери Феодора Ласкариса. А тот, в свою очередь, получил власть через брак с дочерью последнего Ангела. В общем, седьмая вода на киселе. Но даже этот кисель — насквозь враждебен Комнинам, из-за чего с ними никак не удается договориться. И это — несмотря на общих врагов: что мусульман, что латинян.

Но это Комнины вообще. А этот Георгий, сын Льва выглядел воплощением всех страхов и ужасов Никеи, так как явно тяготел к латинской партии.

— Он хоть православный? — После очередной паузы поинтересовался Иоанн.

— В Феодосии он посещал православный храм, — уклончиво ответил патриарх, осознававший всю сложность ситуации не хуже Императора.

— Хорошо… — кивнул Иоанн. — Не будем спешить. Для начала постарайтесь выйти на него. Я слышал у вас какие-то трудности с назначением нового митрополита в Киев. Не затягивайте. И отправьте с ним большую делегацию.

— Вы думаете, он осядет на Руси? — Осторожно поинтересовался патриарх.

— Этого никто не знает. Но сюрпризы нам не нужны. Кто знает, что он задумал. Пусть митрополит все разузнает и выяснит.

Глава 7

10 августа 1235 года. Москва

Гости разъехались — проблемы остались. Тем более что сожрали они очень немало. Настолько, что небольшой город, каковым и была Москва в то время, оказался перед лицом если не голода, то нехватки продовольствия. Ведь кормить и поить гостей надлежало хозяину, то есть Георгию, и никого не интересовало, что у свежеиспеченного князя еще не имелось собственных закромов. Вот и пришлось ему все необходимое закупать у горожан, да не задешево, коль спрос заметно превысил предложение, а время оказалось дороже денег. Ведь не скажешь голодным гостям, что, мол, обедать будем завтра, когда я провизию достану. Не поймут. Точнее поймут, но совершенно не так, как нужно: «Какой же ты князь, если у тебя нет золотого запаса?» Вот и пришлось Георгию тряхнуть мошной.

Готовясь к путешествию в прошлое, князь еще в XXI веке задумался над вопросом — чем он будет оплачивать свои расходы на месте. По крайней мере, первое время. Ведь на Руси был период безденежья, когда в качестве денег ходили скудные объемы кусочков драгоценных металлов, очень редкие монеты, а хоть какую-то торговлю обеспечивал практически исключительно бартер. Как поступать в такой ситуации? Георгий рассудил так. Раз у него собственное государство, то и монета должна быть своя. Ну а что? Князь он или не князь?

Поэтому, когда наш герой выкладывал перед каждым купцом сколько-то новеньких серебряных монет, изготовленных в XXI веке, желание тех сотрудничать росло в безумной прогрессии. И важен был не только факт того, что им заплатят по — человечески, а не мешками «мягкой меди», то есть, навоза, как это бывало обычно. Кроме того, играло немалую роль и качество монет. А оно было просто изумительное. Глубокая, четкая, рельефная чеканка. Бортики, защищающие монету от истирания. Гурты с защитой от подрезания да подпиливания. Да еще и картинки сделаны не как курица лапой, то есть, в традиции XIII века, а очень красиво и изящно. Одним словом, произведение искусства, от созерцания которого, глазки у торгового люда начинались светиться особым магнетизмом.

Добивал их князь договорами, записывая их на пергаменте перьевой ручкой со стальным пером. Пергамент был дорог и не использовался для таких задач, хватало рукопожатия при свидетелях. Ну, или, в крайнем случае, обрывка бересты. Но у Георгия «писчего материала премиум класса» имелось изрядное количество[22], поэтому он не экономил на формировании имиджа. А купцы тому не противились, ведь не они оплачивали пергамент. Хочет «грек» так потешиться? Так кто же против того? Так что «ускакали» они на своих ладьях да стругах, едва касаясь воды. Не каждый день такие предложения делают.

— Как думаешь, — тихо произнес князь, смотря вслед последнему стругу, — скоро ли во Владимире о монетах узнают?

— Это имеет какое-то значение? — Поинтересовался штатный особист проекта — Иван Семенович.

— Доверяй, но проверяй.

— В каком смысле?

— Ему нужны наглядные доказательства того, что я опасен и смогу постоять за себя. А тот факт, что я щедро расплачиваюсь прекрасными монетами, есть признак их наличия у меня. Чем не повод?

— Думаешь, сам придет?

— Вряд ли. Он хитрый и довольно гибкий человек. Скорее всего кого-нибудь пригласит, слив информацию о монетах.

— Половцы?

— Их сейчас завоевывают. Им не до нас. Самим бы выжить. А вот литвины могут заинтересоваться. Кто у них сейчас князем?

— Объединенный князь Великого княжества Литовского только в следующем году появится. Если летописцы не напутали ничего, а они могли. Как-никак художественные произведения писали. Считай что мемуары по мотивам других мемуаров. Этакая письменная форма базарных слухов.

— Но Миндовг[23] уже есть. Этот беспокойный господин вполне может проявить заинтересованность.

— Тогда раньше следующего лета и не жди, — чуть подумав, произнес Иван. — Купцы ведь твои куда отправились? Правильно, в Рязань преимущественно, за продовольствием. Вот туда монеты и уйдут. Полагаю, что раньше конца этого года или начала следующего Юрий не узнает про наличие у нас монет. Скорее всего, заглянет к нам по весне, ужаснется и начнет выяснять, какого хрена мы еще не протянули ножки.

— Значит, литовцев нам ждать по следующей осени? Вряд ли они до сбора урожая появятся.

— Да, где-то так, — кивнул Иван. — Если, конечно, Юрий вообще решится, в чем я не уверен.

— Но рисковать мы не станем. Не те ставки. И да, с тобой Семен говорил?

— Огородник-то наш? Да, подходил. Только я так и не понял, что он хочет.

— Возьмите человек десять из наших юных стариков. Тех, что морально крепче. И пройдитесь по княжеству. Оно небольшое. По моим прикидкам четверть нашего Московского региона.

— Что нужно сделать?

— Главная твоя задача — провести авиасъемку с помощью БПЛА.

— Ты уверен, что это нужно? Топлива и запчастей не так много. Может прибережем?

— Можно и приберечь. Но тогда тебе корректировать карты вручную. Сколько тебе потребуется времени? Год? Два? Три? А карты нужны. Без точных карт, что мы можем?

— Понял, — хмуро кивнул Иван.

— Не ворчи. Понимаю, что рискуете сильно. Поэтому берите револьверы, по паре на человека, и гранаты. В довесок к классным доспехам, клинкам и арбалетам. Отобьетесь. Тем более верховыми пойдете в сюрко при знамени. Мало кто осмелится напасть.

— Все-таки дюжина бойцов, это не полторы сотни. Сам понимаешь.

— Понимаю. Но я не уверен, что аборигенам следует показывать «беспилотники». Ты уверен, что они все поймут правильно?

— На реке поняли.

— Но так там и не «беспилотники» были. Эхолот с ноутбуком, на котором и появлялась чудная картинка. Это несколько не тот уровень футуристического шока. Никаких ведь летающих предметов.

— Однако легенду о древнем наследии Атлантиды проглотили только в путь. Дай мне хотя бы десяток. Пусть из числа бывших гребцов. Риск уже не так страшен будет. Дюжину и разбойники могут перебить в случае чего.

— Ты гарантируешь, что они потом к ближайшему попу каяться не побегут? — Поиграв желваками, поинтересовался Георгий.

— Обещаю, — выдержав паузу произнес Иван.

— Хорошо, тогда бери от десятка до двух. Можешь даже с сокращением доли «стариков».

— Ну вот и ладно. Ну вот и хорошо. — Сразу повеселел Иван. — Что еще нужно сделать, кроме аэросъемки?

— Осмотреть каждую деревушку и провести перепись населения.

— Перепись? — Переспросил, едва не поперхнувшийся Иван.

— Не переживай. Деревень у нас полтора десятка и народа там не великое множество. Вместе с городом, «на выпуклый глаз» меньше десяти тысяч человек должно получиться. Да и особенных подробностей не нужно. По большому счету, только число, пол, возраст и дееспособность. Мало ли, инвалид? Но это в целом.

— А если укрывать людей будут?

— Расскажи об отмене налогов на три года, да поведай о том, что я собираюсь делать запасы на случай голодной зимы. Вот и хочу узнать, сколько может быть едоков. Не уверен, что поможет. Но все-таки. Надеюсь, народ тут еще не настолько искушен хитростями руководства. И да, очень важно, приглядись к старостам, что за люди, чем живут, чего хотят, какие слабости. Ну и так, если заметишь кого интересно, тоже примечай. Мало ли там Ломоносов доисторический какой бегает.

— Это все?

— Если приметишь какое место для строительства укрепленного поселения, тоже отмечай. А так, вроде как все.

— Ясно. А огородник мне зачем?

— Места для выращивания редиски с картошкой будет присматривать, — улыбнулся Георгий. — По весне ведь нам этим чудным делом придется заняться. И да — постарайся не затягивать. После деревень тебе нужно будет город весь протряхнуть. Надеюсь, ты не против роли княжеского участкового? По числу населения как раз должны на типичный московский участок походить.

— Давай не будем забегать вперед. Кто его знает, как местные поведут себя?

— Да как они могут повести? Люди они везде люди. Голодные, дикие, необразованные. Но люди же. Тем более, что рьяного рвения к вере у люда я пока не замечал. Им бы пожрать чего. Тут не до высоких материй.

— Всякое бывает.

— Так я не спорю. Бывает. Но я в чудеса не верю. А вот в тебя верю — ты матерый специалист. Справишься.

— Ха. Посмотрим.

— Ладно… ступай. А то меня Валя заждался. Уже всю голову взбаламутил своими идеями. Чего он только не предлагал. Карта высот то здесь… хм… слегка другая, нежели в наши дни.

— Да я заметил. Совсем знакомых мест не узнаю.

— Вот — вот. И холмы круче, и низины резче. У него уже восемь проектов наметилось по новой крепости.

— Если интересно мое мнение, то да, Кремль у реки и против монголов это не лучший выбор. Но у нас мощные арбалеты. Мы им просто не дадим воспользоваться вихревыми катапультами[24]. Так что нет смысла мудрить. Стройте так же, как поступали московские князья.

— Я учту твое мнение, — улыбнувшись, произнес Георгий. — Посмотрим, что предложит архитектор. Не переживай. В любом случае, еще не раз обсудим. Может быть там действительно стоящее будет.

Глава 8

13 августа 1235 года. Московское княжество

Крохотное новообразованное Московское княжество[25] раскинулось вдоль своей главной магистрали — Москвы — реки. Конечно, с ответвлениями, но не сильно. Поэтому в путешествие по селам округи отряд под руководством Ивана Семеновича отправился на двух больших шлюпках, которые нес на себе «Арго». Фактически гичках[26]. Кораблю они больше ни к чему, а вот отряду очень пригодились. Крепкие, легкие, надежные плавательные средства, способные идти не только на веслах, но и под парусом. Причем довольно быстро.

Вот на этих «лодочках», каждая размером с добрый ушкуй, Иван и отправился к ближайшей деревне.

Русская деревня.

Во скольких песнях и стихах она воспета? Если их послушать, то она оказывается просто мечтой, вынырнувшей из пучины прошлого, которое в свою очередь, отличалось справедливостью, честностью и прочими добродетелями. Там все было не так, как сейчас. Еда была натуральной, инфекция — ручной, а дизентерия — лечебной. Не говоря уже о том, что бабы рожали в поле исключительно здоровых детей, без всех этих новомодных штучек, от которых один вред…. Ну или как-то так. Ценители апокрифической, прямо-таки сказочной древности, всегда смогут развить и дополнить эти мысли.

Однако на деле все оказалось не так радужно…. Но давайте по порядку.

Еще подходя к берегу, Иван отметил, что несколько рыбаков, бросив все, побежали куда-то к домикам. Две гички, полные вооруженных людей, оптимизма аборигенам явно не добавляли. Но оно и понятно — времена лихие. Большинство людей живет по принципу: «выдали пистолет, и крутись, как хочешь», а крестьянам приходилось постоянно помнить о том, что «белые придут — грабят, красные придут — тоже грабят». Понимая это, спешить и сразу идти за пейзанами гости не стали. Ведь испугаться могут, и ищи их потом по окрестным лесам да оврагам и в стогах сена.

Иван со своими людьми степенно «припарковался», вытащив обе гички на берег. Осмотрелись. И малыми силами двинулись в сторону построек. Большая же часть отряда демонстративно осталась у лодок. Мало того — специально на виду.

Подобный подход оправдал себя. Навстречу Ивану вышел мужчина в летах. По местным меркам, конечно. Так-то ему лет сорок от силы было. Осторожный взгляд, обросший, умеренно опрятный, в изрядно поношенных лаптях. Остальной же народ аккуратно выглядывал из самых необычных мест, явно готовясь дать деру в случае опасности. По крайней мере, то здесь, то там торчали их любопытные мордашки.

— И вам доброго дня, путники, — произнес мужчина и вежливо поклонился. — Я Лукаша, староста нашей скромной деревни.

— И вам доброго дня, — едва заметно кивнул Иван, возвращая приветствие. — Я сотник нового князя Московского Георгия Максимовича. Слышал ли о таком?

— Как не слышать? Слышал. О нем вся округа только и говорит. Весть об освобождении от податей как птица все окрестные земли облетела.

— Это хорошо, — кивнул Иван. — По поручению князя я объезжаю его владения и осматриваю их. Кто кем живет? У кого какие беды. Так что, пойдем, расскажешь.

— Чудно как-то. Никогда раньше князя не заботили наши беды, — удивленно произнес староста, услужливо показывая дорогу к своей хижине.

— Новый князь из Святой земли прибыл, где воевал вместе с отцом за Гроб Господень. Там его и озарило просветлением духовным. Так что, рассказывай, не таись. Может, сможем помочь чем.

Лука от таких слов сильно призадумался. Что ждать от странного желания князя? Как поступать? Впрочем, спорить и пререкаться он не стал. Какой в том смысл? Тем более что никакой явной угрозы от гостей не исходило. Поговорить-то язык не отвалиться.

А Иван шел вглубь населенного пункта и грустнел на глазах.

Какой была среднерусская деревня тех лет? Добрые срубы, дородные бабы в расшитых рубашках да крепкие мужики, что под стать богатырям? Отнюдь. Этой сказки, к сожалению, не было. Экономика и доступные технологии диктовали свои условия жизни.

Так, например, во всей деревне был только один сруб — дом старосты, да и тот — скромный и неказистый. Остальные жители ютились в мазанках — домах со стенами из переплетенных веток, покрытых толстым слоем глины. Деревья, конечно, были рядом. А вот подходящего инструмента для их обработки остро не хватало. Поэтому срубы являлись признаком зажиточности. Ими не брезговали даже князья. Крыши были крыты сплошь соломой. Дранки нет. О глиняной черепице никто и не заикается. Окна прикрыты ставнями и лишены стекол или хотя бы их аналогов. Внутри — земляной пол и примитивные топчаны, набранные не из досок, а из жердей, прикрытых соломой. Мечтаете погреться на старой доброй русской печке? Мечтайте дальше. Ибо нет ее. Вообще. И в планах не значится. А народ топит по — черному, из-за чего изнутри все стены закопченные от сажи.

Сами люди под стать своим домам. Худые, изможденные. Ивану там, в XX и XXI веке всегда нравились стройные женщины. Но одно дело стройная, спортивного вида девица. И совсем иное «бухенвальдский крепыш», смотрящий на тебя тревожным взором. Какая уж тут эрекция? Жалость и только. Ну и сразу мысли о том, чем бы ее покормить. Конечно, все было не настолько радикально, как в лагерях смерти, но очень близко к тому.

Одежда никоим образом не выбивалась из общего фона. Серая, грубая ткань, местами подранная и сильно изношенная. У единиц она была относительно новая. Обувь? Практически все рассекали босиком. Лето же.

Иван впервые с момента попадания в XIII век оказался так близко к простому люду. Как-то так получилось, что Георгий пер словно танк, нигде толком не задерживаясь. А если и останавливался, то удерживая своих людей компактно в полной боевой готовности. Мало ли что? Но тут… взглянув поближе на простой и суровый быт крестьян этих лет, Иван лишь желваками играл. Заводить старую песню о том, что довели и разворовали? Так нет же. Жили они так испокон веков. Бедно и трудно. Редкий год без голода был. Как там говорили? Если рожь не уродилась, это не беда. Беда — если лебеда не выросла. И кого ругать? Кого винить? Нет в этом деле ни правых, ни виноватых. Есть лишь проблема, одна большая, сплошная и всеобъемлющая проблема, которую предстояло решать.

Иван повернулся к Семену, что шел рядом с таким же пасмурным лицом, но тот лишь покачал головой и тихо сказал:

— Ничего не говори. Не надо.

Тот был из крестьянской семьи и степень его переживаний при виде того ужасного запустения, в котором жили люди, зашкаливала. Он и учиться пошел из-за того, чтобы помочь избавить людей от голода и скудости питания. Насмотрелся в детстве, а еще более того — наслушался. Первая половина XX века принесла нашей многострадальной Родине много сложных испытаний, отзвуки которых звучали даже в начале XXI века.

Гости пришли к дому старосты и, разместившись без особенного удобства, стали беседовать. А мальчишки побежали по округе собирать людей. Ведь на дворе было лето, и шли активные полевые работы. Однако уже через три часа возле дома старосты собралась практически вся деревня.

Зачем он их собрал?

Во — первых, пересчитать и оценить трудовой ресурс.

Во — вторых, обрадовать тем, что князь Георгий Максимович устанавливает закупочные цены, по которым они могут сдать ему практически всю свою продукцию. А также целый список даров природы, что они могут в свободное время добывать, подрабатывая. Что это давало крестьянам? Очень многое. Тут стоит уточнить, что несмотря на глухую древность, купцы уже вовсю практиковали спекуляции, да не простые, а с чудовищной вилкой цен. Из-за чего крестьяне получали за свою продукцию натурально гроши, а горожане вынуждены были покупать продовольствие за изрядные деньги. А оно князю было не нужно, накопление капиталов — это хорошо, но не так и не на своих людях.

Что давала обещанная скупка продуктов сельского хозяйства по стабильной цене в любом количестве? Прежде всего, социальную защиту наименее обеспеченных слоев населения его княжества. Ведь купцы теперь не могут давать цену меньше, чем установил князь. А это немало.

Казалось бы, люди постоянно голодали или жили впроголодь. Как они могут что-то продавать на сторону? А вот так. Натуральное хозяйство оно не так уж и замкнуто, как принято считать. Да, оно крайне непродуктивно из-за чего товаров порождает очень много. Отчего современные исследователи иногда полагают, что они и не торговали вовсе. Еще как торговали. Хотя бы потому, что людям была нужна соль — весьма недешевый товар в те времена. Кроме соли, сильно превышавшей стоимость продовольствия, крестьянам требовались и металлические изделия — жуткий дефицит и дороговизна, но все равно — без них никуда. Поэтому, хочешь — не хочешь, а приходилось торговать, отрывая от себя часть продовольствия. И нередко изрядную часть.

Поговорили очень конструктивно. Люди остались очень довольными, так как, хоть и не сразу, но поняли о чем речь. И просветлели. Кроме того, Иван аккуратно забросил удочки, сообщив, что после сбора урожая в Москве будет наем рабочих, не только мужчин, но и женщин.

На том встреча и завершилась. Крестьяне угостили, чем смогли княжих людей, что столь радостные новости им принесли. А поутру, позавтракав, отряд пошел дальше. Ему предстояло еще много объектов осмотреть и навестить.

Глава 9

21 ноября 1235 года. Киев

Новый митрополит, прибыв в Киев, сразу развернул довольно бурную деятельность. Вроде как входя в курс дел, и беря их под свой контроль. Однако все или почти все, так или иначе, сводилось к летнему инциденту. Даже местного князя он весьма основательно расспросил об этом странном греке — Георгии. Впрочем, Владимир Рюрикович не удивлялся. Чего-то подобного он и сам ожидал — уж кто-кто, а патриарх точно такое событие пропустить не мог.

— Георгий Максимович, — вкрадчиво произнес митрополит Иосиф, завершив чтение своего экземпляра договора между Даниилом Романовичем и юным Комнином, — какой он?

— Опасный, — чуть подумав, ответил Владимир Рюрикович. — Очень опасный. Бывало и не раз, что чью-то дружину разбивают, побив несколько десятков. Но чтобы буквально вырезать без малого две сотни? Такое только монголы на Калке учиняли. Но и им требовалось больше времени. А тут — раз и все.

— Да, я слышал, — кивнул митрополит. — Эти странные арбалеты…

— Не только, — горько усмехнулся Владимир Рюрикович. — У него есть и другое оружие, которое он старается не использовать. Сухой греческий огонь. Ужасная вещь. А еще превосходные доспехи. И откуда он их только добыл? Я специально расспрашивал знающих людей — никто ничего сказать не смог. Они совершенно ни на что не похожи.

— Но это люди и оружие… — покачал головой митрополит, — а человек он какой?

— Я и говорю — опасный. Он не боится применять оружие и делает это очень неплохо. Мне было интересно, насколько он хорош на мечах. Покружились мы несколько раз, упражняясь. Это что-то невероятное. Я для него словно неопытный юнец, а ведь с самого детства с мечом рос. Как такое возможно? Не понимаю. Не раз пробовал сойтись с другими князьями. Кто-то был лучше, кто-то хуже. Но не настолько!

— Серьезно? — Искренне удивился митрополит. Ведь мастерство в контактном бое в те времена было в основном, прямо пропорционально социальному положению. Герцог мог уделить больше времени для таких упражнений, обучаясь у лучших мастеров. А потому, при прочих равных, серьезно превосходил простых рыцарей. А те, в свою очередь, обходили как стоячих всевозможных простолюдинов, лишь частично сравниваясь с опытными, прожженными вояками, не вылезавшими многие годы из сражений. Высочайший уровень владения мечом в юном возрасте был маркером крайне высокого происхождения, и говорил о том, что юноша рос при дворе очень обеспеченного покровителя. Такого, который мог позволить себе нанять самых лучших мастеров меча, для обучения мальчика.

— Именно так, — кивнул Владимир Рюрикович. — А вы еще спрашиваете, верю ли я ему? — Хохотнул князь. — Да я из него вытягивал рассказы о прошлом чуть ли не щипцами. До сих пор не могу понять, то ли он стыдится чего, то ли еще чего. А как он играет в шатрандж[27]?

— Шатрандж?

— Да. А еще изъясняется, читает и пишет на греческом, латинском, славянском и арабском языках. Знаком с логикой и риторикой. Кроме того, он весьма искушенный в Священном писании, свободно цитируя оттуда целые стихи в подтверждение своих слов.

— Интересно… очень интересно… — задумчиво произнес Иосиф, пытаясь лихорадочно понять, откуда этот чудный юноша появился. На дороге люди с таким уровнем образования в их годы не росли. Их генерировали либо монастыри, либо самые уважаемые и влиятельные семейства.

— Возможно, тебе будет интересно, — продолжил Владимир Рюрикович, — но нанимая здесь, в Киеве, купцов, он тратил вот такие деньги. — С этими словами он вытряхнул на стол золотые монеты из небольшого мешочка. Митрополит осторожно взял ближайшую монетку и осмотрел ее.

— Солид Андроника Комнина, — тихо проговорил Иосиф.

— Именно. Этим монетам, по меньшей мере, пять десятилетий. Но выглядят они так, словно их вчера отчеканили. А это значит, что либо Георгий их подделывал, либо у него был какой-то запас от деда. Подделывать старые монеты ему нет резона. Тем более, не портя металл. Значит — это наследство, доставшееся от деда.

— И много он таких монет потратил?

— Изрядно. Хотя сев в Москве, начал чеканить новые монеты очень хорошего качества. Быстро. Практически сразу. Вот, — произнес князь, высыпав на стол монетки из еще одного мешочка, — этим недавно расплачивался один из купцов, что прибыл из Москвы. Он божился, что эти монеты дал ему Георгий Максимович.

— Ты позволишь их забрать? — Повел бровью митрополит.

— В качестве церковного пожертвования за год? — Улыбнулся князь, прекрасно понимая, что Иосиф собирается их отправить патриарху, вместе со своим отчетом.

— Да, — нехотя согласился служитель церкви. Но дело, порученное патриархом, было намного важнее.

— Забирай. И не забудь упомянуть, что я верный слуга церкви, — подмигнул он собеседнику.

— Церковь помнит добро, — солидно кивнул митрополит. А потом, после небольшой паузы, продолжил расспрос. — Почему ты ему помог? Вы ведь могли вместе с Юрием Всеволодович попытаться взять Георгия в плен, перебив его дружину. Разве не хотелось?

— Хотелось. Еще как хотелось. Но я не враг себе. Прекрасно представляю, какой кровью достанется победа.

— И только?

— Отчего же? То, что Георгий Максимович сел в Москве мне очень на руку. Слова Юрия Всеволодовича — это просто слова. Выступит он в защиту Киева или нет — никто не знает. А вот наличие под боком Черниговских князей этого странного и во многом непонятного князя сильно предостережет их от попыток захватить Киев. Гибель Михаила Всеволодовича там помнить будут еще долго. Усиление Чернигова Георгию Максимовичу не выгодно. А я? Пока он сидит на своем болоте и строит крепость — я спокоен за свою судьбу. Да и Даниил Романович, тоже. Георгий Максимович разом поставил крест на распрях в наших краях. Никому не хочется идти вслед за Михаилом Всеволодовичем и его дружиной.

— Он только вам с Даниилом Романовичем полезен?

— Он всем полезен, — пожал плечами Владимир Рюрикович. — Хотя звучит это очень странно. Кто он и откуда — никому не интересно. От распрей устали все. Но как их прекратить мы не знали. А Георгий Максимович знал. Он просто убил того, кто беспокоил всю округу. И все. Умер человек, и беды более не стало.

Глава 10

19 января 1236 года. Москва

Для любого нашего современника, выросшего в мегаполисах с их энергичным, уверенным ритмом жизни те далекие времена показались бы совершенно унылыми. Сонными. Ведь никто никуда не спешил по меркам жителя XXI века. Этакие размеренные пасторальные коровы, что млеют в тенечке, укрывшись там от палящих лучей солнца.

Идиллия? Может быть. Но только не для Георгия и его людей. Для них такая жизнь была совершенно невыносимой, из-за чего вокруг них все бурлило и кипело. По — настоящему. Даже по меркам наших дней.

Что Георгий Максимович творил? Злодействовал с размахом!

Вся концепция его действий выстраивалась вокруг строительства новой крепости. Ну и всемерного повышения боеспособности своего княжества. Пришел, увидел и отжал? Осталось сохранить.

После бурных дебатов было принято решение — ставить новую крепость не в стороне от города, а вокруг старой. Почему? Да кто его знает? Что-то иррациональное. Для гостей из будущего эта небольшая крепость на слиянии Москвы — реки и Неглинной являлась чем-то сакральным, непознаваемым. Сердцем, душей, надеждой на будущее. А уж какой она там будет — дело десятое. Главное, чтобы она стояла. Все остальное — неважно.

В пользу этого решения говорило еще и то, что старый владелец города обеспечил знатную полосу отчуждения между стенами укрепления и Подолом. Опасался пожаров. Вот на этой полосе, буквально по линеечке, Валентин и стал разбивать новую крепость. Вплотную к старым стенам, разумеется, которые после планировали разобрать.

Самым приятным было то, что это начинание нового князя нашло самый теплый отклик в сердцах аборигенов. Все прекрасно понимали, что в случае нападения — она их последняя надежда на спасение от смерти или того хуже — рабства.

Но сердце сердцем, а желудок желудком. Просто так никто работать бы не стал, даже всецело поддерживая и одобряя идею. И вот тут начала приносить плоды игра Георгия на опережение. Он ведь не зря так щедро расплачивался с купцами, мотивируя их на великие дела и здоровую инициативу. Поэтому, до конца навигации они пригнали в Москву двадцать стругов зерна[28] из Рязанского княжества. Да по весне обещали подогнать не меньше из-под Киева и Галича. Кроме того, удалось закупить сена, овец, сала и соли в изрядном количестве.

Что это позволило Георгию сделать?

В те далекие времена большинство простых работ оплачивалось едой. То есть, нанимая человека на работу, его обязывались кормить. Как правило, этого считалось достаточным. Оплачивали отдельно только квалифицированный труд. Да и то — весьма скромно по нашим меркам. Обычный ремесленник на грамм серебра мог работать неделю.

Георгий же предложил очень щедрую по тем временам схему найма. Он не только сытно кормил трижды в сутки кашей на сале с мясом своих работников, но и выплачивал даже самым простым рабочим деньги — по медной монете в неделю[29]. Поэтому к первому января, на него уже трудился каждый второй мужчина дееспособного возраста, что проживал на территории Московского княжества. То есть, тысяча двести семнадцать человек, которые были организованы в семьдесят девять бригад. Сверх того, Георгий сколотил еще две женские и три подростковые бригады.

Да — да, детский труд постыден. Но не тогда, когда это позволяет накормить людей, не приучая их к халяве. Ну и дела имелись для них. Например, все подходы к княжеству теперь находились под круглосуточным неустанным контролем. Деятельность мальчишек развернули, опираясь на советский опыт организации пограничной службы. В рамках местных возможностей, конечно. Благо, среди «молодых стариков», парочка как раз там и служили. Именно эта служба и смогла оповестить Георгия о прибытия митрополита. Само собой, не попадаясь ему на глаза. Тихо и аккуратно…

Иосиф, подъезжая к маленькому городу, смотрел и не мог поверить своим глазам. Нигде он не видел столько жизни и активности. Особенно на Руси, где города были довольно тихие и сонные даже по меркам тех лет. Но Москва, казалось, могла дать фору даже горячим городам юга. Несмотря на зиму, повсюду суетились люди. В небо уходили многочисленные столбы дымов. Раздавались перекликающиеся серии удивительно сильных и частых ударов молота. Так, словно кто-то загнал в кузницу древних гигантов. Что-то жужжало, что-то гудело, что-то тарахтело. Да и вообще — весь город и его окрестности полнились звуками и каким-то шевелением.

— Ваше Высокопреосвященство, — хмуро произнес один из воинов, сопровождавших митрополита от самой Никеи. — Нас встречают, — кивнул он в сторону группы всадников, приближавшихся от города.

Иосиф взглянул на туда, и сердце его сжалось от нехорошего предчувствия. И не только сердце.

Дело в том, что затяжная борьба с крестоносцами за контроль над Константинополем и сотрудничество в Святой Земле, вынуждали православное духовенство Никейской Империи сталкиваться с ними постоянно. И не только сталкиваться, но и активно общаться, выступая переводчиками и дипломатами. Поэтому традиции, привычные для этих западных варваров, Иосиф знал очень хорошо. И вот эти всадники на крупных лошадях, в доспехах, прикрытых сюрко с одинаковыми геральдическими фигурами, были ему до боли знакомы. Кроме латинян так не делал никто.

Встревожился не только он, но и все его спутники, понявшие эту деталь.

— Он долго жил в Святой земле, — успокоил их митрополит.

— Да, Ваше Высокопреосвященство, — кивнул начальник его охраны, и крепче сжал копье, не предпринимая, впрочем, активных действий. А это было непросто. Пятнадцать всадников шли очень плотно и в любой момент могли, развернувшись в строй фронта, ударить. Конечно, лошадки у них были не рыцарские, а местные. Но ситуации это не меняло.

Однако, шагов за тридцать встречающие перешли на шаг, обозначая мирные намерения. Щекотать нервы можно и нужно до определенных пределов. Все-таки не враги прибыли. А в десяти шагах так и вообще остановились, удерживая небольшую, но все-таки дистанцию.

И только сейчас митрополит смог обратить внимание на то, в каких именно доспехах были встречающие. Конечно, сюрко укрывало большую часть корпуса, но даже то, что выступало из него — внушало уважение. Ни он, ни его спутники не были знакомы с латными доспехами вообще, и с высокой поздней готикой в частности. Для первой половины XIII века такие поделки казались чудом нерукотворным. Ибо металлургия еще не достигла нужного уровня, как и мастерство кузнецов. И это пугало не меньше следования латинской традиции в геральдике.

— Перед тобой митрополит Киевский и всея Руси! — Наконец, совладав с собой, произнес командир охраны. На древнерусском языке, но с сильным греческим акцентом.

— Мы рады приветствовать вас на земле Георгия Максимовича, — ответил, после небольшой паузы, предводитель отряда всадников… на чистейшем койне, который в Византии практиковали только высшие аристократы и интеллектуальная элита. — Князь ждет вас. Следуйте за нами. — После чего развернулись и не спеша поехали обратно, к городу. А делегация митрополита покладисто последовала за ними. Конечно, митрополиту чем дальше, тем больше хотелось избежать этого знакомства, но он взял в себя в руки.

Делегация Иосифа втянулась в крепость, и сани остановились подле княжеского терема, на ступенях которого стоял Георгий Максимович. Его митрополит узнал не только по одежде. Лицо. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — перед тобой Комнин. А старый монах, видевший самого Андроника незадолго до смерти, так и вообще начал мелко дрожать.

Однако, несмотря на все опасения, Георгий принял митрополита очень хорошо. Ничего не обещал, но и не угрожал, оказывая должное сану уважение. Так что, через две недели, когда Иосиф направился дальше — во Владимир, намереваясь завершить объезд вверенных ему земель, патриарху ушло увесистое послание на пачке пергамента… подаренной ему князем. Отчет, вместе с целым сундучком всевозможных безделушек, включая золотые монеты Андроника, должны были после завершения половодья отправить на юг по Днепру. В Каламиты, где их должны были ожидать несколько боевых кораблей, принадлежащих православному духовенству Никейской Империи.

«… О князе же могу сказать, что нигде кроме как в Святой Земле он родиться и вырасти, не мог. Только в тех краях причудливо переплетаются наши традиции с привычками латинян и магометан.

Лицом он вылитый Комнин. Манеры и образование говорят о том, что рос он при очень высоком дворе. Возможно и Императорском. Уровень образования таков, что я чувствую себя полнейшим неучем, рядом с ним. Георгий прекрасно разбирается в Священном писании, зная не только наши тексты и латинские ереси, но и древние, совсем уже забытые заблуждения. Знаком с исламом и какими-то странными восточными видами язычества. Он называет их зороастризмом, буддизмом, индуизмом и конфуцианством. Читает, пишет и изъясняется на семи языках! Разбирается в математике, геометрии, логике и иных науках, кои практикуют или арабы, или вообще в далекой Индии. Прекрасно играет в шатрандж, из тридцати партий, что мы с ним сыграли, я проиграл все!

О его навыках как воина — местные жители вообще легенды начали складывать. По крайней мере, те, что его видели в бою. И сталкиваться не желают. Полностью подтвердились его военные успехи в Тавриде. Они дополнились еще разгромом дружины одного из местных варварских князей. Ее он вырезал практически полностью.

Оружие и броня у него действительно выдающиеся. Все его люди очень хорошо снаряжены и вооружены. Есть небольшой отряд очень сильной тяжелой кавалерии. Много лучше рыцарского ополчения латинян. Мощные арбалеты. Очень мощные. Шагов с пятидесяти пробивают доспехи из железной чешуи. И стреляют довольно часто.

Но это все малозначительные детали.

Главное в том, что по его словам в Святой земле ему было видение, открывшее многое. В том числе и место тайника с Дарами Георгия Победоносца и кое — какими вещами, добытыми в древности из Атлантиды. Все дары умещаются в ковчеге из непонятного материала. В его распоряжение полное воинское облачение Георгия Победоносца: шлем, кираса, поножи, щит, копье и меч! Они, как и все Дары, выглядят нерукотворными! Просто божественными! По словам Георгия, для оружия и доспехов применялись небесное железо и древний металл — титан. Он очень легкий и прочный.

Кроме того, в ковчеге находились тексты — наследие Георгия Победоносца: его личное Евангелие и еще одиннадцать иных текстов. Все они также выглядят нерукотворными. Материал, на котором их написали, я опознать не смог. Это ни папирус, ни пергамент, ни бумага. Все покрыто изящными, аккуратными буквами. Одна к одной, без помарок и ошибок, даже самых малых. А промежутки заполнены безумно красивыми миниатюрами и узорами. Под стать им и полотна, которые украшены совершенно удивительными картинками. Самой замечательной является картина, как ее назвал Георгий, изображающая момент рождения Иисуса нашего Христа. Нарисовано так хорошо, что я просто не представляю, как так можно сделать. Иной раз взглянешь на них, и кажется, будто живые, просто замершие на мгновение. Одно могу сказать — ничего, даже близкого я не встречал в своей жизни.

Я в полной растерянности. Это ведь настоящее чудо!

Кроме того, он знал, зачем я приехал и просил передать пожелания доброго здоровья вам и Императору. Мало того, для написания сего письма, подарил пергамент высшего качества, который у него имелся в избытке. Также он пообещал разрешить скопировать тексты Даров, ибо, по его словам, они достояние всех христиан.

Зачем он сюда пришел я не знаю. Сам он сказал, что ведом самим Георгием Победоносцем, открывшим перед ним свой тайник в Святой земле и давший задание. Ему надлежит выстроить в этих диких краях неприступную твердыню для хранения даров этого святого человека…»

Во Владимире Иосиф гостил очень немного. Сразу, при первой же возможности, отправившись в обратный путь. Очень уж хотелось ему снова взглянуть на Дары Святого Георгия и пообщаться с этим удивительным человеком. Да и Москва ему понравилась. Кругом порядок и все при деле.

Патриарх же, когда получил это послание и изучил, предложенные к нему артефакты, устало откинулся на спинку кресла, и задумался. Крепко так, основательно. Как вести себя дальше. Тем более что Венеция и Рим отправили к этому человеку свою делегацию. Явно что-то разузнали и заинтересовались. Ведь в колониях Венеции их видели и отметили латинские геральдические традиции.

— Может быть, пора пообщаться с его родственниками? — Поинтересовался тихий и неприметный сотрудник тайной разведки церкви, что ждал в покоях патриарха его дальнейших распоряжений.

— Может быть… — хмуро произнес патриарх и потер переносицу.