На следующее утро медбрат Вик вёл себя так, будто накануне я угостил его пирогом из отборных сгнивших яблок. Он был крайне обходителен и не был похож на самого себя. Упырь всем видом показывал, что накануне ничего не произошло. Я же отчётливо помнил, как не дошёл вчера до палаты…
А если я не вернулся в палату на своих двоих, значит, меня занесли сюда. В этом нисколечко не приходилось сомневаться. Но если так, почему медбрат не подавал виду?
Добавлял перчинки тот факт, что мои запястья и лодыжки были свободны от ремней. А ведь по идее, меня должны были привязать к койке после вчерашнего исчезновения. В свою очередь, Висконский просто обязан был прописать и вколоть мне двойную дозу препарата.
Однако ничего этого не происходило. Воспользовавшись возможностью, я поднялся и уселся на край койки. Мне было о чём подумать…
Как я уже сказал, поведение упыря настораживало. Пожалуй, мне было гораздо комфортнее, обходи он меня стороной с каменной миной на физиономии. Ан нет, где-то тут и была зарыта собака. Впрочем, ответ лежал на поверхности — близнец-упырь не был тем, за кого он себя выдавал, а место, где я пребывал, не было клиникой.
Вчера я убедился в этом воочию, подтвердив свои худшие опасения. И не надо говорить о некой толерантности персонала к пациентам ввиду побочки. Не надо рассказывать о профессионализме! Но всему своё время, всё по порядку…
Как только медбрат увидел меня, сидящего с потухшим видом на краю койки, то первым делом поинтересовался:
— Как спалось?
Его вопрос был пропитан фальшью, но деваться некуда, мне пришлось отвечать. Я всё ещё находился в заложниках внутри так называемой клиники.
— Бывало и лучше…
— Вы помните, что происходило вчера?
— Нет, — отрезал я, соврав.
Я помнил всё, вернее, почти всё — до того самого момента, как меня выключило у той лестницы в кирпичном коридоре. У меня не было ни малейших сомнений касаемо осведомлённости персонала о моих похождениях. Разница в том, что теперь я заранее знал их ответ на любой мой вопрос — «Побочный эффект, Деян! Дело в нём!»
— Ничего не помню, — повторил я, решив подыграть медбрату в его игре. — Что стряслось, побочка? Я опять что-то натворил?
— Нет, — пожал плечами упырь. — За пятым номером не зафиксировано нарушений, а доктор Висконский наметил положительную динамику вашего выздоровления.
Я закивал, не зная, что ответить. На столе Викентия стоял пузырёк йода, ватные палочки, хирургическая игла и нить. Неужто он зашил мне рассечение на затылке? Я осторожно коснулся лапой раны, полагая, что пальцы нащупают швы, но вместо швов пальцы коснулись лишь шерсти…
«Как это понимать?» — обожгла мысль.
Раны там, где она должна была быть, — не было. Она исчезла, затянулась. Кажется, ситуация с автоматной очередью, прошившей мне спину, повторялась в миниатюре…
— Всё в порядке, Видич? — спросил Викентий, видя моё беспокойство.
— Само собой, — снова солгал я, уставившись на палец, где ещё вчера коготь был сломан под основание.
Теперь коготь вырос до прежнего размера. Это было невозможно! На то, чтобы вырастить новый коготь, требовалось несколько недель. И это только на то, чтобы пластина закрыла палец.
— В таком случае вам следует выйти на перекличку. Скоро завтрак, — сказал упырь.
Я кивнул, всё ещё пребывая в состоянии шока. Существовало одно простое и понятное правило — не верь ничему, пока ты не потрогаешь и не увидишь это собственными глазами. Но сейчас…
«Как можно было верить своим глазам?»
Я пропустил момент, когда медбрат вышел из палаты, оставив меня наедине с моими мыслями. Эти…
«Кто? Нечистые?»
Мне больше не хотелось называть нечистью этих недостойных типов. Однако именно они разыгрывали ту тонкую психологическую игру, вновь и вновь убеждая меня в реальности проявлений побочных действий терапии. Они утверждали, что ЭТО нормально…
Ничего нормального тут не было. Я смотрел на отросший коготь и медленно качал головой. Голова казалась восхитительно пустой…
— Сумасшествие, — прошептал я. — Как им это удаётся?
Получается, Висконский ломал мою психику, давя на привычное восприятие. Я прекрасно знал, что за день не затягиваются раны, не вырастают когти. Раз так, то, значит, не было никаких ран и сломанных когтей.
«Галлюцинации. Направленные и спровоцированные галлюцинации».
Доктор-баггейн вновь подводил меня к тому, что увиденное вчера было побочным явлением терапии. Это необычное поведение упыря, отсутствие наказания — всё это плавно встраивалось в моё предположение. Вспомнились слова Висконского о снисходительном отношении к проявлению глюков у пациентов.
Я стукнул кулаком по матрасу. Любые теории заводили в тупик. На моём теле не было повреждений, и расскажи я баггейну об увиденном, то наверняка… Но нет, оборотня было не переиграть. По крайней мере, не сейчас.
Упорствуя, крича, возмущаясь, доказывая Висконскому свою правоту, я лишь убеждал себя в собственном сумасшествии. Лопоухий доктор презрительно разбивал фактами все мои «фантазии». Что же могло быть дальше? Вечное прозябание в клинике и постепенное скатывание к реальному сумасшествию? Только не это…
Единственный шанс заключался в том, чтобы взять Висконского и его приспешников с поличным. Чутьё жандарма подсказывало мне, что следует идти до конца. Пусть даже каждый раз делая шаг вперёд, я оказывался отброшен на два шага назад.
«Стоп!»
Вновь пришедшая в голову мысль обожгла мозг будто кипятком. Конечно же Славна! Кто, если не чертовка, мог бы помочь мне разобраться в происходящем? Ведь без её маленькой услуги я бы не оказался на третьем этаже у дверей белой комнаты. Так почему бы снова не попросить эту чудесную девушку о помощи? Да!
С этими мыслями я бросился к двери, на ходу натягивая на себя больничную одежду. Как же стучало сердце при мысли о том, что я оказался ещё на шаг ближе к разгадке тайны клиники доктора Лисича.
Как ошпаренный я выскочил в коридор, ища глазами чертовку. Ну же, Славна, где же ты? Ты так нужна мне сейчас. Взгляд скользил по нечистым в колонне. Тщетно! Славны не было среди них. Однако здесь вдруг оказался тот, кого я уже не ожидал увидеть.
От удивления мои глаза полезли на лоб. Среди чертей, толпившихся в коридоре, стоял тридцать первый номер, болтавшийся вчера в капсуле с мутно-зелёным раствором. Наши глаза на миг встретились, и я поймал отсутствующий взгляд нечистого.
В этих глазах читалось полное безразличие. Он посмотрел куда-то сквозь меня, отвернулся, и в следующий миг мне пришлось зажать пасть лапой — на больничной одежде некогда тридцать первого номера теперь отсутствовал номер! Странный чёрт вдруг принялся раскачиваться из стороны в сторону, точь-в-точь повторяя движения своего предшественника. Выглядело это просто отвратительно.
После переклички Висконского колонна двинулась, мы зашли в лифт, затем выстроились в очередь к окошку выдачи. Всё это время я наблюдал за нынешним безномерным. Бывший тридцать первый номер не пошёл в очередь, а сразу уселся за столик. Я не выдержал, растолкал остальных и взял из окошка выдачи порции для себя и новоявленного безномерного.
Потом решительно направился к его столу, ловя на себе внимательные взгляды медицинского персонала. Настала пора поговорить по душам, и не надо было прикидываться сумасшедшим, умалишённым или кем-то там ещё! Полный решимости, я подошёл к его столику и, не до конца отдавая отсчёт своим действиям, запихнул котлету ему в пасть.
— Жри! — зашипел я.
Эмоции брали вверх. После такой выходки у Висконского или дежурившего сегодня Вика были бы все основания пройтись по мне электрошокером и уволочь в палату под двойную дозу препаратов. Но они ведь сами до мозолей на языках твердили о побочных эффектах терапии! Вот она вам и побочка, отвратительные мои!
Однако никто из медперсонала не обратил внимания на случившийся конфуз. Возможно, упырь и оборотень ждали, чем разрешится ситуация. Разрешилась она тем, что безномерной энергично закивал и принялся жевать котлету.
Я же уселся на своё место, чувствуя, как всё тело пробивает мелкая дрожь. Пришло понимание, что я повёл себя как круглый идиот, применив силу к чёрту, которому, видимо, и без того пришлось несладко. Ведь это он, а не я накануне побывал в комнате с белыми стенами. Однако стоило отбросить сантименты. Я строго посмотрел на бывшего тридцать первого номера и спросил:
— Что здесь происходит?
Чёрт тут же отвёл взгляд. Он всё ещё пережевывал котлету, которую я буквально вколотил в его пасть, но не глотал фарш. Мясо вываливалось из его пасти и падало под стол, реально есть котлету он явно не собирался. Это было тем более странно, ведь до того чертяка охотно уплетал еду в столовой за обе щеки.
Не до еды было теперь и мне, котлета лежала на картонке нетронутой. Понимая, что медперсонал продолжает наблюдать за нашим столиком, я сделал вид, что приступил к трапезе, хотя всё съеденное непременно бы полезло обратно.
— Ты помнишь, что было прошлой ночью? — не отступал я.
Чёрт услышал мой вопрос, но лишь отрицательно замотал головой. Захотелось съездить кулаком по столешнице, но я сдержался. Как можно было забыть эту комнату, капсулу, зелёную жидкость, маску на морде…
В его глазах застыла гримаса обречённости. Не знаю, какие эмоции переполняли нечистого, но сейчас его молчание вызывало у меня только раздражение. Как опытный жандарм, я не привык работать, применяя насилие, но сейчас не стал бы зарекаться, окажись в моих лапах резиновая дубинка. Ещё как не стал!
Время, отведённое на трапезу, неумолимо таяло. Драгоценные минуты терялись впустую. Дьявол с ней, с котлетой, которую мне вряд ли придётся отведать за сегодняшним завтраком. Не беда! Напротив меня сидел не просто свидетель, но непосредственный потерпевший в том ужасном преступлении, которое случилось сегодняшней ночью.
И, как жандарм, я был обязан выудить из него всю информацию, чтобы дать делу ход. От отчаяния свело скулы, скрипнули клыки. Я покосился в сторону окошка выдачи лекарств, где стояли баггейн и упырь. На удивление ни тот ни другой больше не смотрели в сторону нашего столика. Вик и Висконский о чём-то переговаривались между собой.
Взгляд скользнул по сторонам, все были заняты завтраком. Была не была. Пора вскрываться, я просто не мог дальше сидеть с тузами в рукаве. Поймав блуждающий взгляд безномерного, я осторожно коснулся его лапы и зашептал:
— Послушай, я был там! Был на третьем этаже, был в белой комнате с белыми стенами и знаю, что здесь происходит. Этот баггейн и упырь никакие не доктора, а это никакая не клиника. Они хладнокровные мясники, ставящие чудовищные эксперименты над нечистью. Они замучили насмерть бывшего безномерного, и следом придёт твой черёд.
Я выдержал паузу, наблюдая за реакцией чёрта. Показалось, что в его поведении ничего не изменилось. На потухшей морде по-прежнему застыла маска равнодушия и безразличия. Однако меня было не провести — зрачки нечистого сузились. Он прекрасно слышал мои слова, поэтому я продолжил с ещё большим напором:
— Меня зовут Деян Видич, я такой же заложник этого места, и я офицер ночградской жандармерии. Если ты поможешь мне, если мы будем действовать сообща, то в наших силах пресечь творящийся в этих стенах беспредел и заставить этих мерзавцев ответить за свои поступки перед законом! — Я стиснул его лапу и зарычал, повышая голос: — Посмотри на меня!
Чёрт отрицательно замотал головой. Не осталось сомнений, что он слышит мои слова. Не просто слышит, а ещё и прекрасно понимает, о чём я говорю…
— Возьми себя в лапы, у меня есть компромат на этих псевдодокторов, мы…
Я подготовил очередной виток своей пламенной речи. Настала пора окончательно растормошить бывшего тридцать первого номера, заручиться его поддержкой и выудить из него информацию. Отступать теперь было некуда.
Я своими глазами видел окровавленную одежду одного из чертей, которого мучили в стенах белой комнаты. Куда-то исчезла Славна, которая помогла мне пробраться на третий этаж. Дальше будет хуже, и я не имел права этого допустить. Однако прежде чем я продолжил, нечистый вдруг решился ответить.
— Ничего не получится, — выдавил он.
Слова дались чёрту с трудом, он говорил неразборчиво, будто его в язык укусила пчела.
— Это ещё почему? — только и нашёлся я.
Чёрт наклонил голову набок.
— Ты всё видишь чужими глазами, — хохотнул он.
Я вздрогнул:
— Что это значит?
— Ты видишь другими глазами, — повторил он и энергично закивал, вдруг принявшись хлопать себя ладонью по затылку, стуча копытами о пол.
— Что ты несёшь?
Я резко выпрямился, привстав со стула, и было подался вперёд, чтобы схватить чёрта за грудки, но замер. Медленно опустился на сиденье. Уставился на безномерного, а потом перевёл взгляд на его котлету. Глаза округлились, будто блюдца.
Совершенно неожиданно для меня в лапах чёрта появилось подобие чипа, мигающего красным светом. Он поместил эту электронную штуковину в расковырянную котлету, а потом спрятал мясо за пазуху. Что за наваждение? Вот почему он ничего не ел…
Моя лапа коснулась затылка, подушечки пальцев нащупали возвышающийся над кожей бугорок. Как только я не замечал эту маленькую штуковину раньше?! Разберёмся, но это в любом случае подождёт до вечера, сейчас важно другое…
Откуда такой чип у безномерного и зачем он засунул его в котлету? С этим ещё только предстояло разобраться. Перед глазами промелькнули ощущения, которые я испытал, когда ударился вчера головой. Прошедший по всему телу электрический разряд, затмившая взгляд белая пелена, бег по коридору, лестница вниз…
Безномерной убрал ладонь с затылка и принялся хлопать по столешнице. Да никакой он был не сумасшедший! Он просто отвлекал от себя внимание… дьявол!
Висконский и Вик по-прежнему были увлечены своим разговором. Начался отсчёт последней минуты, отведённой на трапезу. Я расковырял когтями бугорок и извлёк точно такой датчик, мигающий красным светом. Не зная, как избавиться от него, я по примеру безномерного сунул его в котлету, а саму котлету спрятал за пазуху.
Теперь всё было с точностью до наоборот — безномерной смотрел на меня будто на сумасшедшего. Я потупил взгляд. Главное, было выбраться незамеченным из столовой. Как раз вовремя прозвучал сигнал окончания завтрака. Весь взмокший от волнения, я поднялся из-за стола и двинулся к окошку выдачи лекарств. Тела касалась жирная и оттого скользкая котлета.