— Эти зонтики и правда защищают от солнца, — сказала она и покрутила своим зонтом. — Не понимаю, почему люди от них отказались.
— Может, потому, что становится всё больше дождей и всё меньше солнца.
Он смотрел на неё с улыбкой.
— Но мне эти штуки тоже кажутся очень симпатичными. И белое летнее платьице тебе так идёт. Я уже начинаю привыкать к таким вот длинным юбкам. Ведь так прекрасно, когда ты их снимаешь!
— Но как привыкнуть к тому, что я никогда не одену брюки? — пожаловалась она. — Я каждый день очень скучаю по своим стареньким джинсам.
Он знал наверняка, что скучала она вовсе не по джинсам, но сказать это вслух не решался. Некоторое время они молчали.
В лучах летнего солнца парк поражал своим безмятежным великолепием, город, что простирался за ним, казалось, будет стоять целую вечность. Он же тем временем думал о том, что через два года начнётся Первая мировая война и немецкие дирижабли начнут сбрасывать на Лондон бомбу за бомбой. Наверное, тогда придётся на время переехать в деревню.
— Она так похожа на тебя, — неожиданно сказала она.
Он сразу же понял, о ком она говорила.
— Нет, она похожа на тебя, принцесса! Только волосы у неё мои.
— И эта привычка склонять голову на бок, когда она о чём-нибудь думает.
— Она такая красивая, правда?
Она кивнула.
— Как же это всё странно. Только два месяца назад мы держали её новорождённую, и вот ей шестнадцать и она на полголовы выше меня. И всего на два года младше.
— Да, в голове не укладывается.
— Но у меня прямо гора с плеч свалилась, когда я узнала, что у неё всё хорошо. Только Николас… Бедняга, так рано умер.
— Рак крови. Никогда бы не подумал. Так рано лишиться отца, бедная девочка, — он откашлялся. — Надеюсь, она будет держаться подальше от этого парня. От моего… м-м-м… племянника, или кем он там мне доводится. В наших родственных связях запутается кто угодно.
— Ну, не такие уж они и сложные: твой прадед и его пра-прадед были близнецами. Значит, твой пра-прадед является одновременно его пра-пра-прадедом.
По его взгляду было понятно, что продолжать объяснение бессмысленно. Она улыбнулась.
— Я тебе как-нибудь табличку нарисую.
— Я же говорю, кто угодно запутается. Во всяком случае, этот тип мне не понравился совершенно. Заметила, как он её опекает? На счастье, она может за себя постоять.
— Она его любит.
— Нет, не любит.
— Нет, любит. Только не знает об этом.
— Тогда откуда же ты об этом знаешь?
— Ах, ну не заметить такое просто невозможно. Ты видел его глаза? Зелёные, как у тигра. Я, кажется, и сама дрогнула, когда он гневно пронзил меня своим огненным взглядом.
— Что? Ты серьёзно? С каких это пор тебе нравятся зелёные глаза?
Она засмеялась.
— Не волнуйся. Твои глаза всё равно самые красивые на свете. По крайней мере для меня. Но мне кажется, что
— Она в жизни не влюбится в такого зазнайку.
— Уже влюбилась. А он такой же, как и ты когда-то.
— Ты о чём? Этот…! Ни капли он на меня не похож! Я тобою никогда так не помыкал, никогда!
Она усмехнулась.
— Да ну.
— Разве только тогда, когда это было жизненно необходимо, — он сдвинул шляпу на затылок. — Пусть оставит её в покое.
— Кажется, ты ревнуешь.
— Да, — признался он. — А это неправильно? Когда увижу его в следующий раз, скажу ему, чтобы держал свои лапы от неё подальше.
— Мне кажется, мы будем теперь часто попадаться им на пути, — сказала она. Сейчас она больше не улыбалась. — И ещё мне кажется, что тебе пора вспоминать уроки фехтования. Они нам ещё пригодятся.
Он подбросил свою трость и ловко поймал её на лету.
— Я готов. А ты, принцесса?
— Если ты готов, то готова и я.