– Так, Люк, я смотрю, ты собираешься остаться здесь на ночь? – спросила я, не без труда подавляя зевок.
– Правильно понимаешь, – без капли стеснения кивнул приятель. – А что тебя в этом смущает? Ты не в первый раз проводишь со мной ночь!
– Отличная формулировка, – поаплодировала я, – особенно когда речь идет о срочной работе над номером недельника.
В сущности, какое имело значение, что подумает на этот счет Кентон? Но факт оставался фактом: я не хотела, чтобы он подумал что-нибудь не то…
– Ладно, оставайся, все равно от тебя не отделаешься, – махнула рукой я. – Но сейчас всем надо хотя бы немного поспать. Впереди много дел. Один из вас ляжет здесь на кровати, другой на кушетке, а я пойду наверх. Завтра надо будет придумать, как переправить Кентона из города. Люк, у тебя есть какие-нибудь лазейки?
– Я не уеду из города, – возразил Кентон.
– То есть как? – нахмурилась я. – Ты же сам сказал…
– Сказал. Но не сейчас. На несколько дней мне придется задержаться: есть слишком важные дела. Не беспокойся: в трущобах можно укрыться не хуже, чем за пределами графства.
– Откуда только такие познания? – проворчала я. – Ладно, дело твое. Но лучше не увлекайся. Рейвен явно не шутит.
Я извлекла из шкафа два одеяла, вручила их Люку и Кентону и начала подниматься по лестнице.
– Абигайль! – позвал Алисдейр. – Будь добра, удовлетвори мое любопытство.
Я остановилась и обернулась.
– Ну?
– Почему этот работник пера заявил, что, чтобы тебе понравиться, надо быть либо сексуальным маньяком, либо палачом?
– А что такого? У нашей Абигайль такие эротические фантазии, – тут же включился в разговор Люк.
– Заткнись! – огрызнулась я и пояснила: – Это просто темы моих будущих статей.
Кентон поморгал, переваривая информацию.
– Уж лучше бы это были твои эротические фантазии, – заключил он наконец, сокрушенно качая головой.
Люк негромко захрюкал в подушку.
– Слушайте, вы, двое, – рассердилась я, – вот я сейчас уйду, и у вас будет масса времени на то, чтобы обсудить чьи угодно фантазии. Только без моего участия!
Однако погрузиться в вожделенные объятия собственной постели мне не дали. Я даже не успела поставить ногу на последнюю ступеньку, как в дверь опять постучали.
– Кто там еще? – возмутилась я. – В такое-то время? Неужели снова стража?
Я в два прыжка спустилась на первый этаж, повторно распахнула створки шкафа и ставшим уже привычным за эту ночь жестом сдвинула в сторону внутреннюю стену. Предоставив мужчинам самим разбираться со всем остальным, быстрым шагом направилась к входной двери.
– Кто там? – сердито спросила я.
– Абигайль, открой, это я, – раздался знакомый, хоть и слегка подзабытый голос.
– Норман, ты? – изумленно воскликнула я. – Что ты здесь делаешь, да еще и посреди ночи?
– Мне надо с тобой поговорить.
Голос с той стороны двери звучал напряженно, но твердо.
– А до утра это не потерпит?
– Нет. Надо сейчас.
– Ладно, подожди.
Я поспешила обратно в комнату и объявила отбой тревоги, затем снова вернулась в прихожую.
– Ну, что тебе?
Я приоткрыла дверь и теперь смотрела на Нормана в образовавшуюся щелку. Впускать его внутрь я не намеревалась. Хочет поговорить – пожалуйста, это можно сделать и на пороге.
– Если ты пришел за вещами, то я не собираюсь укладывать их прямо сейчас, – обрадовала его я. – Пришлю тебе завтра с посыльным, оставь только адрес.
– Я пришел не за вещами, – возразил Норман. – Позволь мне войти. У меня к тебе очень важный разговор… А говорить через порог – плохая примета.
Я недовольно пожала плечами, но все-таки распахнула дверь пошире, давая ему возможность шагнуть внутрь. Однако же приглашать своего бывшего в комнату не спешила.
– Ну, говори, что тебе нужно? – потребовала я. – Уже очень поздно, и я хочу спать.
– Знаешь, Абигайль, я очень долго думал о том, что ты мне тогда сказала, – начал Норман, видя, что добиться разговора в более удобной обстановке все равно пока не получится.
– Да? Это очень мило с твоей стороны. А что я тогда сказала?
– Ты что, не помнишь?!
– Мм… Конечно, помню, но как-то нечетко. Нет, не помню, – призналась я.
– Словом… – Норман взял себя в руки и заговорил более решительно: – Нас с тобой связывает очень многое. Мы слишком долго были вместе. Такие отношения нельзя так просто взять и разрушить. И эта девица – она даже в подметки тебе не годится, правда! В общем, я осознал свою ошибку. Я был глуп. Давай забудем об этом и начнем все сначала.
Ну все, мне остается только прослезиться от умиления.
– Норман, признавайся, тебе что, деньги нужны? – нахмурилась я.
– Не нужны мне никакие деньги, – возмутился он, – тем более посреди ночи. Мне нужна ты.
– И что, тебе так приспичило, что ты притащился сюда аж… – я бросила взгляд на часы и в ужасе закончила фразу: – В половине третьего ночи?!
– Признать свою ошибку никогда не поздно, – уперся он. – Я пришел насовсем.
– Очень интересно, – восхитилась я. – А меня ты спросить не подумал? Решил просто поставить в известность?
– Ну вот зачем ты все так выворачиваешь, а, Абигайль? Я же отлично знаю, как ты ко мне относишься – и поверь, я научился это ценить, – поспешил добавить он.
– Понятно, – кивнула я, мысленно передавая пламенный привет Тесс. – То есть она тебя вышвырнула? Да еще и посреди ночи?
Лирическое отступление пора было заканчивать, учитывая, что, по моим подозрениям, у нас были весьма внимательные слушатели.
– Если на то пошло, то я сам ушел, – насупился Норман.
Ага, сам, как же…
– Послушай, к чему весь этот допрос? – вскинулся он. – Я ведь знаю, что у тебя никого нет. Почему бы нам просто не продолжить все, как было? Ну, или по крайней мере попробовать?
Он решительно прошествовал в гостиную, и на сей раз я не стала его задерживать. Просто прошла следом и встала, опершись о дверной косяк и сложив руки на груди.
Норман остановился как вкопанный, недоверчиво оглядывая комнату. Остывшая ванна с маслами, использованное полотенце, куча мужской одежда на полу, на кровати – мужчина из «Хмельного охотника»… Глаза у Нормана полезли на лоб, когда он осознал, что на мужчине действительно надет его, Нормана, костюм. Дальше – хуже. На кушетке расположился Люк, и тоже в его костюме…
– О, Норман, заходи! – воскликнул между тем газетчик. – Чувствуй себя как дома. А мы тут как раз обсуждаем эротические фантазии Абигайль. Хочешь внести свою лепту?
– Люк, – прорычала я, – заткнись немедленно или я за себя не ручаюсь!
– Вот! – обернулся к Норману Люк. – Ты видишь? К тому моменту, как она спустится сюда с плеткой, мы должны быть полностью готовы.
Не знаю, как ему это удалось, но летящий горшок с кактусом газетчик перехватил, когда тот был буквально в паре дюймов от его носа.
– Садись, – со вздохом кивнула я Норману. – Если найдешь куда.
– А если тебе кажется, что нас здесь слишком много, – заметил Люк, – так ты не думай: раньше здесь было еще четверо, только они уже ушли. И все в твоих костюмах, – добавил он, потихоньку сползая на пол. – Не пойми неправильно, – всхлипывая, продолжил газетчик уже откуда-то из-под кушетки, – просто Абигайль не готова даже посмотреть на мужчину, если он одет не в твой костюм.
Я страдальчески повернулась к Кентону.
– Ты ведь, кажется, собирался выкинуть его из окна? – напомнила я.
– Да я их обоих могу выкинуть, – с готовностью предложил Кентон.
– Все ясно? – обратилась я к остальным. – Тем более что подобный опыт уже есть у вас обоих.
– Ну, положим, и у тебя тоже, – отозвался Люк, намекая на наше с ним совместное посещение архива Алисдейров.
– А… вы что, над новым номером работаете? – прорезался наконец голос у Нормана.
– Ага, что-то вроде того, – кивнул Люк, поднимаясь с пола.
– А он – тоже газетчик? – спросил Норман, опасливо косясь на Кентона.
– Да, – быстро ответила я, кидая на Люка предупреждающий взгляд. – Что-то вроде того, – повторила я слова своего коллеги. – Внештатный корреспондент. Бен.
– Ну, так бы и сказали, что статью дописываете, – пробурчал Норман, с сомнением разглядывая ванну, словно пытался вычислить, какую именно функцию она могла играть в работе над свежим номером.
– Значит так, Норман, запомни раз и навсегда. – Я попыталась придать своему голосу максимально убедительные интонации. – Чем и с кем я тут занимаюсь, тебя больше не касается. У тебя своя жизнь, у меня своя, и в свете некоторых последних событий это в первую очередь в твоих интересах. Вещи свои завтра же заберешь. Теперь так… Насколько я понимаю, переночевать тебе больше негде?
– Не то чтобы негде, – начал было Норман, но под моим тяжелым взглядом признал: – Ну в общем-то негде.
– Ладно, значит, до утра оставайся здесь, все равно дом полон народа, – постановила я. – А утром, уж извини, иди куда захочешь. Только у меня всего две кровати и кушетка, – развела руками я. – Я иду спать наверх, а вы трое уж сами тут разбирайтесь. Кому-то с кем-то придется поделиться.
Мужчины как-то резко погрустнели.
– Э… Бен, ты не хочешь провести эту ночь вместе с Норманом? – проникновенно поинтересовался Люк. – А то на кровати места больше, чем на кушетке.
– Даже не надейся, – отрезал Кентон.
– Эй, Бена не трогать, он мой гость, – вмешалась я. – А вот вас двоих никто не звал. Так что либо делите койко-место между собой, либо придется кому-то одному расположиться в кресле. Или на полу.
– Абигайль, имей совесть! – взмолился Люк. – С меня хватает его костюма, зачем мне еще и он сам! И вообще, рассуди сама. В доме одна женщина, трое мужчин, и три кровати. Кто с кем должен делиться? Разумеется, ты с одним из нас! Вот и выбирай. Смотри, какие мы все тут красавцы!
Я сделала глубокий вдох: второй кактус было жалко. Он очень красиво цветет по весне. Главное, выбор-то, ясное дело, был легкий. Я уже давно подумывала о том, что промахнулась с первым встречным тогда, в «Хмельном охотнике». Но день сегодня был неподходящий, тем более, в присутствии такой мощной группы поддержки.
– Всем спать! – рявкнула я.
И даже не удивилась, когда, стоило мне подняться на три ступеньки, во входную дверь снова постучали.
– Ну, Абигайль, такого я не ожидал даже от тебя! – протянул Люк. – Скажи ему, что свободных кроватей в доме нет, и пусть убирается восвояси… Если только он не готов спать в ванне.
Со стоном, больше напоминающим рычание, я снова протопала в прихожую.
– Кто там? – в очередной раз обратилась я в пространство, от которого была отгорожена крепкой дубовой дверью. Крепкой, но, как теперь выяснилось, неспособной уберечь от многих неприятностей.
– Абигайль, это я! Открывай скорее! Мне нужна твоя помощь! – донеслось снаружи.
Люк ошибся: на этот раз голос был женский. Хотя лучше бы он был мужской… Пожалуй, сейчас я даже предпочла бы появление у себя в доме сексуального маньяка. Но, увы, на такое везение поздно было надеяться. Соседка просочилась в прихожую практически моментально, несмотря на то что дверь я приоткрыла всего лишь на узенькую щелку.
– Что тебе нужно, Лукреция? – хмуро спросила я. – Неужели это не может подождать до завтра?
– Мне это… Нет, подождать не может, – заявила соседка, стреляя глазами в сторону гостиной. – Ты не могла бы одолжить мне соли? Четверть стакана, не больше. А то я собралась испечь пирог, гляжу – а соли-то в доме нет!
– Пирог? В три часа ночи? – фыркнула я.
Право слово, могла бы выдумать что-нибудь поубедительнее!
– А что? – с вызовом спросила Лукреция. – Ты разве не знаешь, что у меня бессонница?
И она решительно устремилась в гостиную.
– Эй, кухня налево! – безуспешно попыталась остановить ее я.
Но соседка уже покинула прихожую и теперь окидывала комнату жадным взглядом. Лицо ее становилось все более красным, а глаза – все более круглыми. В сущности пред взором Лукреции предстала именно та картина, какую она и ожидала увидеть у меня в доме. Распутство и разврат в самом худшем своем проявлении. Ванна с водой и маслами, помятое полотенце, мужская одежда на полу, небрежно одетый брюнет с обнаженными щиколотками и запястьями на кровати, небрежно одетый блондин, полуукрытый одеялом, на кушетке, еще один блондин в кресле, пока одетый, но это дело наживное…
Пока Лукреция медленно соображала, как бы лучше на такое отреагировать, Люк, которому уже доводилось встречать мою соседку, мило ей улыбнулся.
– Здравствуйте, госпожа Лукреция, не хотите ли к нам присоединиться? – проникновенно спросил он, постукивая ладонью по кушетке рядом с собой. – Мы могли бы обсудить рецепты приготовляемых по ночам пирогов.
Раскрасневшись так, будто ей только что сделали неприличное предложение – ага, размечталась! – Лукреция стрелой вылетела из дома, по дороге возмущенно бормоча, что ноги ее больше не будет в этом притоне. Ах, если бы!
– Вот ведь мерзавка! – в сердцах воскликнула я, едва за соседкой захлопнулась дверь. – Теперь еще и ославит меня на всю улицу.
И главное, пострадаю ни за что, вот что обидно! Ни с одним из присутствующих за весь вечер даже не поцеловалась!
– Ничего, берусь сделать так, что не ославит, – вызвался Люк. – В качестве платы за предоставленное убежище. Но только мне понадобится напарник. Ты не подходишь, – заявил он, указав на Кентона. – Остается Норман. Берешься? – осведомился он. – А взамен Абигайль вернет все твои вещи.
– Я и так верну его вещи, – пробурчала я. – Нужны они мне больно.
– Ну, значит, посодействуешь ему в поиске временного жилья, – пожал плечами Люк. – Годится?
Возражать Норман, к моему удивлению, не стал. Впрочем, возможно, не так это было и странно: за те полгода, что он здесь прожил, Лукреция и его успела достать до самых печенок. Так что Норман был не прочь посодействовать Люку в этой конкретной авантюре.
– Когда, говоришь, ваши соседи высыпают на улицу со своими собачками? – спросил меня Люк.
– В половине восьмого.
– Значит, впереди четыре часа сна. И лично я не собираюсь терять из них ни одной минуты, – заявил газетчик, укладываясь на кушетку и накрываясь одеялом с головой.
Мы поспешили последовать его примеру. Бедняге Норману пришлось-таки устроиться в кресле.
Спектакль начался утром, когда многочисленные соседи действительно высыпали на улицу, кто чтобы прогуляться с собакой, а кто и просто подышать свежим воздухом. В спальню Лукреции, расположенную на втором этаже ее дома, Люк с Норманом забрались заранее, использовав для этой цели мой балкон. Дома были расположены очень близко один к другому, так что большого труда это не составило.
Нет-нет, беспокоиться за честь Лукреции не стоило. Правда, сначала у Люка возникла идея, согласно которой они с Норманом, пробравшись в спальню через окно, должны были улечься с двух сторон от спящей соседки. А затем разбудили бы ее душевным: «Доброе утро, любимая!» – произнесенным в оба уха. Но в конечном счете от этой идеи все же пришлось отказаться. Всех смущало одно маловероятное, но все же возможное развитие событий, при котором соседка бы не испугалась, а, напротив, обрадовалась. И что тогда прикажете делать? И Люк, и Норман от права постоять за честь мужского пола отказались наотрез. Первый пытался переубедить второго, даже предлагал лично сшить ему еще несколько костюмов, таких же красивых, как нынешние, но тот так и не согласился. В итоге план видоизменили.
Итак, первым взглядам скучающих и оттого любопытных соседей предстал практически обнаженный Люк. Он по-хозяйски вышел из спальни на балкон, одетый исключительно в белое полотенце, небрежно прикрывавшее тело от пояса до колен. Остановился у перил, несколько раз с наслаждением вдохнул свежий воздух, потянулся, почесал левую ногу и чуть было не остался неглиже, в самый последний момент удержав чудом не слетевшее полотенце. Соседи остановились под балконом и принялись перешептываться, вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть мужчину, столь неожиданно появившегося на балконе Лукреции.
Однако если присутствие Люка и производило фурор, то лишь до тех пор, пока из спальни не появился Норман. Одет он был так же, как и Люк, то есть в одно полотенце. Причем учитывая, что Норман был несколько покрупнее, полотенце прикрывало его тело в меньшей степени. Два блондина хлопнули друг другу руки и принялись о чем-то негромко переговариваться, периодически сопровождая беседу не вполне приличными телодвижениями. Я тихонько сползала на пол, прижимаясь носом к выходящему на дом Лукреции окну.
Одна из остановившихся на улице девушек постучала подругу по плечу, восхищенно глядя на Нормана. Я почувствовала прилив гордости: все-таки мой бывший мужчина.
Но главное действие спектакля началось, конечно, тогда, когда на балкон, зевая и потягиваясь, вышла сама пробудившаяся Лукреция. Увидев на своей территории двух обнаженных мужчин, каждый из которых услужливо подставил ей локоть, она побледнела и застыла на месте, хватая воздух ртом. Потом всплеснула руками и бросилась бежать. Мужчины, не будь дураки, последовали за ней.
Вся эта троица – Лукреция впереди, Люк с Норманом следом – выскочила на улицу через парадный вход. И тут же была встречена восторженными соседями, только что не аплодирующими. Оглядевшись и осознав, что ожидать от окружающих сочувствия и восстановления справедливости не стоит, разве что советы давать начнут, Лукреция метнулась назад, под спасительный кров. Люк и Норман постояли, пожимая плечами, потом развели перед соседями руками: мол, извините, у женщины мигрень, бывает, и тоже удалились в дом.
Впоследствии Люк рассказал мне, что соседка заперлась от них в кладовке, после чего два авантюриста преспокойно оделись и отправились каждый своей дорогой.
А затем настало время уходить и Кентону. Надолго задерживаться в моем доме было для него небезопасно. Люди графа могли вернуться.
– Абигайль.
Мы стояли у двери. Прежде чем уйти, Алисдейр положил руки мне на плечи и заглянул в глаза.
– Послушай меня. Тебе тоже опасно здесь оставаться. Рейвен не перестанет тебя подозревать, а рано или поздно может всплыть какая-нибудь улика. И кроме того… он в любом случае не отступится.
– Наверное, – нехотя признала я. – Но он вбил себе в голову, что я приду к нему сама. А я вовсе не собираюсь этого делать. Так что, скорее всего, не так уж все и страшно.
– Ты напрасно его недооцениваешь, – покачал головой Кентон. – Самым правильным для тебя было бы тоже уйти из города.
– Может, ты и прав. Но это слишком сложно.
Бросить все и перебраться в другое графство, где я не знаю никого и ничего, и снова начинать пробиваться с самого нуля? Никаких особых средств у меня не было, продать дом так, чтобы об этом никто не проведал, не удастся. Документы – и те придется приобрести фальшивые, поскольку легальный переезд из одного графства в другое надо было бы оформлять через соответствующие инстанции, а тогда информация непременно дошла бы до графа. Стало быть, пришлось бы жить под чужим именем, что претило мне само по себе. Полученный в академии диплом тоже бы некоторым образом аннулировался, поскольку он выписан на мое настоящее имя. Да и люди… Здесь я знаю всех и все знают меня, а там… Словом, такая авантюра была бы куда посерьезнее какого-то несчастного проникновения в замок через окно башни.
– Во всяком случае обещай, что все еще раз как следует взвесишь.
– Обещаю, – кивнула я.
– Ближайшие несколько дней я буду в городе. Если понадоблюсь, справься обо мне у Рэйчел. Она будет в курсе, где меня найти.
– Что-что? – Мне стало совсем интересно. – Ты что же, собираешься провести эти дни в доме свиданий?! Я, кажется, начинаю понимать, что за неотложные дела удерживают тебя в графстве.
– Знаешь, Абигайль, бордель можно найти в любом мало-мальски приличном городе, – улыбнулся Кентон. – Так что поводом задерживаться в Торнсайде это точно послужить не может. Впрочем, мне приятна твоя ревность… хоть и глупо ревновать к девочкам из дома свиданий.
– Какая, к дьяволу, ревность? – фыркнула я. – Просто меня поражает такое легкомыслие!
– Пусть так, – не стал спорить он. – В любом случае я вовсе не собираюсь останавливаться в этом заведении. Просто мало кто в графстве знает все возможные укрытия так же хорошо, как Рэйчел. И мало кто умеет так же надежно хранить чужие секреты. Так что в случае надобности обращайся именно к ней.
– Но дорожка в дом свиданий все равно знакома тебе вполне неплохо, – не сдержавшись, съехидничала я.
– Абигайль, ты же видела меня без одежды, – усмехнулся он. – И наверняка заметила, что белые крылья у меня на спине пока не проклюнулись.
– Кто тебе сказал, что я разглядывала твою спину? Впрочем, об отсутствии крыльев я догадалась еще в «Хмельном охотнике».
– Неужели мое поведение не было безупречным? – притворно ужаснулся Кентон.
– Если бы оно было безупречным, я бы тебя даже не запомнила. Будь поосторожней, пока остаешься в Торнсайде.
Я привстала на цыпочки, погладила его по волосам и поцеловала в губы. А что, на прощанье можно. Не исключено, что я никогда больше его не увижу. Но даже при самом удачном и почти невероятном раскладе, если он вернется в графство в принципиально новом качестве… То, что можно позволить себе с Кентоном Алисдейром, никогда не будет допустимо с графом Торнсайдским.
А между тем поцелуй затянулся. Кентон крепко прижал меня к себе.
– Еще немного – и я никуда отсюда не уйду, – прошептал он мне на ухо.
Напугал. Можно подумать, я сильно расстроюсь.
– Береги себя. И обдумай как следует все, что я сказал, пока еще не поздно.
Сжав на прощанье мою руку, он выскользнул на улицу через дверь черного хода. Что же до его последних слов… Как вскоре выяснилось, было уже поздно.