До обеда мы снова двигались мимо нагромождения завернутых в мох валунов, каменных пик и деревьев. Только теперь все изменилось. Я видела! И с восторгом осматривала камни, тонкие голубые сосны, лазурное небо и парящих в вышине птиц. Последних было особенно много. Теперь я часто замечала больших сов, прячущихся в ветвях. Они провожали нас взглядами круглых глаз, и порой мне было не по себе от этого пристального внимания.
Правда, я мало об этом задумывалась. Ведь чем дольше мы двигались, тем теплее становилось. И это уже невозможно было не замечать. Мы словно выходили из зимы и входили в весну. Вместо снега я все чаще видела сухой еловый наст или даже тонкие светлые травинки, пробивающиеся из земли. А когда заметила под валунами россыпь мелких желтых цветочков, чуть не завопила от счастья.
На привал мы расположились в укромном месте в кругу высоченных, больше человеческого роста, камней. И за этим укрытием снега совсем не было, внутри оказалось сухо и тепло.
— Вокруг Карнохельма множество подземных источников, и почти все горячие, — пояснил Рагнвальд, заметив мое изумление. — Древние ильхи знали, где строить свои дома. Из-за этих вод нас обходят стороной суровые ветра с моря, а в окрестностях много зверей и птиц. Карнохельм — лучшее место на земле.
Я не сдержала скептической улыбки. Ну да, как же!
— Собери хворост, — приказал мужчина, показывая на заросли.
И пока я с энтузиазмом подбирала сухие ветки, застыл, всматриваясь в нагромождение камней. Резко выхватил нож, швырнул. А поднял уже тушку зайца.
— Не только люди любят сладкие корни, — усмехнулся ильх моему изумлению. — В таких местах всегда полно этих ушастых.
Я лишь качнула головой, поразившись меткости ильха. Если в этом Карнохельме многие способны проделывать такой трюк, то мне заранее дурно. Надеюсь, я проведу в этом месте не много времени и не успею окончательно распрощаться со своим самолюбием. Оно у меня и так полудохлое!
Ильх разложил костер и подвесил освежеванного зайца. Я скинула шубу и стянула платок, в каменном укрытии и возле костра было тепло. Рагнвальд присел на камень, подальше от огня.
— Зачем ты прикасалась к моим губам? В незримом мире?
Вопрос Рагнвальда заставил меня подпрыгнуть. Издевается? Но ильх смотрел спокойно и даже без насмешки. И еще — с любопытством. Он что же, правда… не знает?
— Это был поцелуй. Разве на фьордах так не делают?
— Зачем? — теперь он выглядел озадаченным, и я прыснула.
— Просто так… для удовольствия. Это приятно.
— Что-то не заметил, — хмыкнул ильх. — Покажи мне.
— Что? — опешила я.
— Этот по-це-луй. Покажи.
Я уставилась на варвара ошарашенно, но в синих глазах не было издевки. Похоже, он действительно решил на досуге овладеть новым неизвестным навыком и не понимал, почему я краснею. Ильх поднял белые брови.
Нет, кажется, он все-таки издевается!
— Э-э… Это неприлично. Ну то есть… Мы не делаем это с первым встречным!
— Ты сделала это со мной.
— Обязательно напоминать?! Я была уверена, что ты мне снишься! А в реальности у нас целуют лишь… женихов!
Конечно, приврала, но что еще можно сказать?
— Ты моя лирин, пока связь не разорвана, — пожал плечами ильх. — Так что можешь не переживать. Покажи.
— Ты правда не понимаешь? — отчаянно воскликнула я.
Похоже, варвар решил, что овладеть техникой поцелуя — это то же самое, что разучить новый способ разделки добычи! Ничего запретного, всего лишь новый навык, пока непонятный, но, возможно, полезный. Отлично, мне попался любознательный варвар. Вот спасибо, великие перворожденные! А еще — упрямый. По решительно сжатым губам и прищуренным глазам было ясно, что ильх не отстанет. И объяснять ему разницу в наших менталитетах — бесполезно.
— Я не буду тебя целовать, — уперлась я.
— Кажется, ты боишься, что не сможешь остановиться, — с насмешкой отозвался ильх.
Я сердито прищурилась. Нет, он все-таки издевается!
— Ладно, — сдалась я. — Только ты должен делать все, что я говорю. Иначе ничего не выйдет. Договорились?
— Я слушаю тебя, дева, — хмыкнул Рагнвальд.
— Глаза закрой, — буркнула недовольно. — Крепко! И не подглядывай! Иначе… нельзя!
Он фыркнул недоверчиво, но послушно смежил веки.
Я потопталась, нервно рассматривая застывшего в ожидании мужчину. Мысль о том, что я сейчас прикоснусь к нему, вызывала бурю противоречивых чувств. И чтобы не думать о них, я просто подошла и наклонила голову. Снежные ресницы слегка подрагивали, красивые губы изогнулись в насмешке… Сейчас, пользуясь неподвижностью ильха и дневным светом, я позволила себе рассмотреть варвара подробно. Изучила скульптурное мужское лицо и тело, отметила шрам на виске и родинку на щеке. Боги… он выглядел… впечатляюще! Даже слишком впечатляюще для девушки, у которой и парня-то никогда не было…
Рагнвальд сидел расслабленно, но все равно меня не покидало ощущение, что он все контролирует. И лишь позволяет мне это изучение. Его губы изогнулись сильнее. Варвара развлекает мое смущение и неуверенность? Ильх ждал, а я все медлила. Надо бы найти причину для отказа, но, как назло, в голове было пусто.
Ладно, я просто коснусь этих губ. И все.
Коснулась. Осторожно, почему-то ожидая, что его губы будут холодными. Совсем нет! Теплые. Шершавые. Жесткие… Я застыла на миг, переваривая ощущения. И тронула его языком.
Рагнвальд нервно вздрогнул, но остался сидеть с закрытыми глазами. Послушный какой, надо же… кто бы мог подумать! Неожиданное удовольствие погладило меня изнутри, и, вместо того чтобы отстраниться, я снова коснулась сжатых губ, лизнула их, размыкая.
— Надо… приоткрыть, — прошептала я, потому что ильх явно не понимал моих невербальных сигналов.
Белые брови сдвинулись, образуя хмурую складку, но Рагнвальд остался неподвижным. И губы разомкнул. С каким-то хмельным азартом я снова лизнула их, углубляя поцелуй. Ильх поднял голову, словно вслушиваясь в мои движения. Сам он по-прежнему не шевелился. Какое-то время. А потом провел языком, повторяя за мной. Волна удовольствия поднялась внутри. Медленно и осторожно мы изучали друг друга, мягко касаясь, сплетаясь языками, трогая самыми кончиками. Голова стала совершенно пустой, я забыла, с чего все началось и что я собиралась лишь дружески чмокнуть варвара…
Поначалу было странно и глупо.
И зачем только попросил?
Но любопытство не давало покоя, к тому же научиться новому — лучший способ выбросить из головы дурные мысли. Да и проверить чужачку не помешает.
Дева велела закрыть глаза, и он выполнил, решив не уточнять, что и так почти ее «видит». Она издавала звуки, и каждый рассказывал Рагнвальду подробности.
Вот дева потопала у камней, словно собиралась с силами или не могла решиться. Разве то, что он пожелал, сложно? Он не заметил…
Подошла, склонилась. Коснулась. Какое-то время Рагнвальд просто сидел, сдерживая ухмылку. Конечно, это было глупостью. Щекотно и непонятно. А потом она лизнула. Раз, другой. Провела кончиком языка по его губам и велела открыть рот. Дерзкий язык чужачки, который порой так и тянет укоротить, скользнул внутрь. Погладил скользко. У него был вкус ягод.
В голове зашумело, в теле разлилась слабость. А чужачка продолжила, уже высекая этими странными движениями искры внутри Рагнвальда. Скользко, порочно, сладко… Ильхи и девы не должны так делать, люди фьордов живут по законам природы, а кто видел подобное в природе? Так почему Рагнвальд не может это остановить? Только подается ей навстречу, желая большего. От сладких женских губ и ласк желание расплавило хребет. Вымело из головы здравые мысли. И Рагнвальд уже сам втянул в рот дерзкий язычок, пленил его, погладил. И выпустил, чтобы повторить. Кровь застучала в висках. Снова и снова, до обжигающего жара внутри…
Рагнвальд, не отрываясь от моих губ и не открывая глаз, рывком прижал меня к себе. Усадил на колени, запустил руку в волосы, сжал в кулаке. Я ахнула в его губы — от неожиданности. Страха почему-то не было. Только что-то тянущее и горячее, расцветающее внутри словно огненный цветок.
На самом краешке сознания еще билась мысль, что надо остановиться, что эта запретная игра приведет к своему финалу и проигравшей окажусь именно я. Мимолетное касание губ переросло в такой откровенный поцелуй, что я совершенно потерялась в ощущениях. Уже ильх целовал меня — уверенно и горячо. Как-то слишком быстро он научился! Правда, мысли эти мелькнули где-то на периферии разума, поглощенного чувственным удовольствием.
Рывком Рагнвальд отстранился, спихнул меня с колен и встал. Но отойти я не успела, ильх тут же уперся ладонями в камень за моей спиной. Заключил в клетку своих рук, словно не желал выпускать. Тяжело втянул воздух. Положил ладонь на мою щеку, провел до шеи. Погладил… Я боялась дышать, почти физически ощущая напряжение варвара. И снова коснулся губ, по-прежнему — с закрытыми глазами. Только поцелуй изменился, стал требовательным… И я отшатнулась, уперлась ладонями в грудь ильха.
— Довольно, — прошептала я.
Он снова провел рукой и открыл глаза.
— Почему? — жарко выдохнул он. — Я не против…
И снова сжал мои пряди, потянул, лизнул шею. Сладкая истома разлилась в теле, но тут до меня дошли его слова. Он не против? То есть… делает мне одолжение? Вот счастье-то! Изумление сменилось яростью, и я толкнула ильха. Правда, это было то же самое, что пытаться сдвинуть скалу, он даже не пошевелился. Тогда я сжала кулаки и применила самый высокомерный тон, какой только был в моем арсенале:
— Немедленно отойди от меня, ясно?!
Он нахмурился.
— Ты и правда не откликаешься… — выдохнул варвар. И непонятно, чего в его глазах было больше — удивления, гнева или… желания?
— Рада, что мы это окончательно выяснили! — прошипела я. — А теперь отпусти меня!
Не отвечая, ильх жадно втянул воздух. Небо полыхнуло. Пасмурные облака окрасились сполохами — зелеными и синими, нереальными. Северное сияние? Снова? Днем?
Лицо ильха стало бледнее снега, черты лица заострились. И ресницы покрылись настоящим инеем, который полз на виски и щеки.
— Рагнвальд? — испугалась я.
— Пекло проклятое! Я не могу это сдержать… надо время… чтобы научиться.
— Что?..
— Молчи.
Он снова закрыл глаза и хрипло выдохнул.
Камни остыли. Я глянула вниз с беспокойством — под ногами Рагнвальда расстилалась снежная поземка. Холод накрыл жестким покрывалом, но пошевелиться я не смела. Любое мое движение может качнуть маятник и нарушить хрупкую неподвижность. Небо полыхало сиянием, земля вмиг покрылась ледяным крошевом. Вокруг нас кружила зимняя метель, нарастающая с каждым мгновением. Стало страшно. И хотелось закричать, но я стояла, сжимая зубы и молясь жестоким перворожденным.
Фигура ильха затуманилась, это Лёд рвался в зримый мир. Но на этот раз ильх удержал хёгга.
Очень медленно Рагнвальд сделал шаг назад. И еще. Развернулся и ушел за камни.
И кажется, только сейчас я выдохнула.
Натянула свою покромсанную шубу, чтобы не замерзнуть и… спрятаться. Потом осторожно выглянула из-за камней. Правда, прежде глянула на небо. Пугающее и завораживающее небесное сияние прекратилось. И что-то подсказывало — это было напрямую связано с настроением Рагнвальда. И этим… Зовом.
Ильх вернулся, когда я начала всерьез опасаться за наш обед, похоже, заяц подгорал. Я попыталась снять тушку с веток, но лишь обожгла руки. И подпрыгнула, когда подошедший ильх молча отодвинул меня и легко справился с добычей. Я с опаской покосилась на мужчину. Белые волосы были влажными и покрылись льдинками.
— Можно есть, — не глядя в мою сторону, произнес Рагнвальд. Голос его звучал сухо и спокойно, словно и не было совсем недавно хриплого дыхания и обжигающего поцелуя. — И не надо так смотреть, я ведь сказал, что не причиню тебе вреда.
Подумав, мясо я все-таки взяла, обжигая пальцы. Ильх не ел, только смотрел на огонь. Я покосилась на варвара настороженно и вздохнула.
— Никогда не видела небесного сияния.
— Это сила ледяного хёгга, — Рагнвальд взял кусок мяса, прожевал. В ярких глазах плясало отражение пламени, кажется, ему не нравилось такое соседство с огнем, но ильх упрямо продолжал сидеть рядом. Слишком близко.
— Слышала. Белый зверь Улехёгг родился от союза льда и сияния в алмазном яйце. Глаза его видят сквозь толщу льда, отзываются ему хрусталь вершин, снега и ветра севера. Знаешь, я думала, это лишь сказка. И… ты что, сунул голову в воду? У тебя лед в волосах.
Ильх качнул головой, на глаза упали белые пряди. И мне захотелось отвести их рукой. Поэтому я отвернулась и положила в рот еще кусочек мяса. Иногда лучше жевать, чем думать!
— Твои затуманные поцелуи опасны, чужачка, — сказал ильх. — Они отбирают разум и волю. Хорошо, что на фьордах о них не знают.
— Иначе девы смогут управлять ильхами? — буркнула я.
— Иначе девы не смогут остановить ильхов. Даже ножом под ребра.
Глянул насмешливо — и меня обожгло. Вот зря я согласилась на этот поцелуй! Потому что копилку моих смущающих воспоминаний пополнило еще одно! Рагнвальд посмотрел на мои губы и отвернулся так резко, что взметнулась белая косичка у лица. А я решилась спросить:
— Почему кольцо Горлохума надевают мальчики?
— Хёгги не принимают слияние со взрослым ильхом. Зверь по-своему разумен, но у него нет человеческих устоев и порядков. Они ему совершенно чужды, его ведут ярость и свобода. Хёгг усиливает чувства ильха, и те, кто надевает кольцо, справляются со всем этим постепенно. Испытывают первые взрослые желания и учатся ими управлять. Мальчики взрослеют вместе со зверем. Правда, не всегда человек управляет хёггом, случается и наоборот.
— По-моему, ты неплохо справляешься, — осторожно произнесла я. Ну, если закрыть глаза на некоторые обстоятельства…
— Мне казалось, ты злишься. Я думал, будешь кричать или плакать, — поднял ильх брови.
— Вот еще! Я хочу дойти до Карнохельма живой, — твердо сказала я. — Без тебя это невозможно. Так что давай просто сделаем вид, что этого ужасного поцелуя не было!
— Ужасного?
— Да просто отвратительный!
Рагнвальд некоторое время рассматривал мое лицо и о чем думал — непонятно. Только хмыкнул и поднялся.
— Хватит сидеть, время уходит, — сказал он.
Что? Как будто это я развлекаюсь поцелуями! Не выдержав, слепила снежный комок и швырнула ильху в спину. Не попала.
— Кстати, пока я твой нареченный, имею право тебя наказывать. Как захочу, — донесся до меня невозмутимый голос ильха.
Наказывать? Я слепила еще один снежок. Правда, снова промазала. Ильх даже не соизволил уклониться, словно знал, что я не попаду!
Зато я отчетливо услышала смешок. Но голову Рагнвальд так и не повернул.