1

Марсианская база Ассоциации Поводырей Галактики располагалась в центре так называемого Лабиринта Ночи – комплекса пересекающихся долин небольшого размера, длиной не больше пяти километров каждая. Точнее, здесь оставили свою базу древние лемуриды, земные жители, успевшие до своего исчезновения обследовать Солнечную систему, а также многие звёздные системы Галактики, и создавшие Колыбели – схроны технологий и зародышей жизни времён земного палеозоя. Открывшие Землю Поводыри сумели найти десятки таких баз, в том числе на Луне и на самой Земле, и успешно использовали их для своих целей.

После того как первая лунная база АПГ оказалась рассекреченной в результате катастрофы китайского лунника, главный земной Поводырь, которым тогда еще был Калкаманов, приказал срочно перенести форпост с Луны на Марс, и его квартирьеры выбрали именно эту лемурийскую Колыбель, запрятанную под удивительным сетчато-дюнным ландшафтом, особенно красиво смотрящимся из космоса, с высоты в пятьдесят километров.

Кроме Лабиринта Ночи этот экваториальный участок марсианской поверхности украшали три вулкана, расположенные на одной линии, на равных расстояниях друг от друга: Горы Арсия и Павлина, и Аскрийская Гора. Но с Лабиринта они видны не были, и только с помощью видеокамер защитной системы Колыбели, выдвигаемых из недр Лабиринта на тонкой мачте, можно было полюбоваться и вулканами на возвышенности Фарсида, и долинами сдвигового комплекса Маринер, и даже самым большим вулканом Солнечной системы – Горой Олимп, располагавшимся к северу от лабиринта Ночи.

Поводыри земных государств собрались на этой базе, более или менее приведённой в порядок после многомиллионнолетней консервации, в середине сентября по земному календарю. Но Марс был так красив осенью (марсианской, совпавшей с земной), а среди эббаров было так много эстетов, любящих инопланетные пейзажи, что Владыка дал всем полдня (земных, хотя сутки на Марсе почти не отличались от земных [1]) на удовлетворение эстетических потребностей рептилоидной расы, чтобы его коллеги-подчинённые смогли насладиться созерцанием марсианских ландшафтов сполна. Поэтому сбор посланцев АПГ начался позже на двенадцать часов, когда в Лондоне, «на родине» Лейбориста, наступила полночь.

Большой отсек Колыбели, разделённый перегородками на своеобразные соты, трудно было назвать залом заседаний, однако выбора не было, Владыка принципиально настоял на том, чтобы сход эббаров состоялся вне Земли. Они могли бы собраться и на других базах лемуридов, найденных косморазведкой АПГ на планетах Солнечной системы: на Меркурии, на спутниках Юпитера, Сатурна и Урана и даже на Плутоне. Но все эти базы, за редким исключением, давно прекратили существование, другие же требовали длительной расконсервации, отчего эксперты Владыки посоветовали ему использовать марсианскую базу.

Удобств для рептилоидов на этой базе не было никаких, квартирьеры просто не успели соорудить отдельные комфортные боксы, бассейны и водяные бани, но эббары терпели, понимая, что Владыка имеет право на любое сумасбродство.

Собралось сорок девять эббаров разного ранга и уровня. Все – натуральные люди с виду, хотя было понятно, что свои настоящие тела многие прячут под маскерами. И только Лейборист, появившийся в зале позже всех как человек, через несколько секунд выключил маскер и предстал перед собравшимися в образе потомка древних неземных стегоцефалов.

Он начал сразу с проблем, возникших у наместников АПГ на Земле. И первым делом осудил деятельность Охотника, известного людям под именем мэра Алма-Аты Бикчентаева.

Возражать ему не решился никто, хотя многие эббары знали, что вина Бикчентаева-Охотника не так уж и велика: проморгали появление русского экзора в Казахстане спецслужбы центрального мухаббиата – ЦРУ и ЕвроД.

Заклеймив позором Охотника, кстати, не прибывшего на сход, Владыка обрушился на контрразведку Ассоциации, проигравшую несколько схваток с русской системой «Триэн».

– Как случилось, – вопрошал он, – что землянам стали известны координаты лунной базы? Почему оказался незаблокированным западный резервный тоннель? Кто виноват, что сведения о тоннеле попали в прессу?

В ответном слове начальник контрразведки АПГ, известный на Земле под именем заместителя директора Интерпола Клода Гловитца, пообещал исправить все упущения и недочёты в работе и туманно намекнул на будущую операцию его службы, после которой станет возможен выход на руководителей «Триэн».

В дополнение к своим обещаниям он предъявил аудитории проштрафившегося оператора лунной базы, который и позволил членам исследовательской экспедиции в районе Моря Кризисов обнаружить открытый тоннель, а потом отпустил их на свободу.

Оператор – рептилоид с планеты Длинный Конец, вращавшейся вокруг одной из угасающих красных звёзд-карликов галактического Рукава Стрельца, покорно сложился пополам (ноги гнулись у него сразу в трёх местах), склонив узкую длинную голову. Его уже допросили с применением спецаппаратуры, и он находился в полубессознательном состоянии.

– Вот эта хнида! – театрально ткнул в него длинным пальцем Гловитц; «хнида» в переводе с галактического означало «насекомое». – Это он пропустил японцев и русских в периметр, и он же разблокировал страхующие заслонки в тоннеле!

– Как это произошло? – спросил один из наместников, контролирующий Японию. Его называли Суси-Рыбак.

– Он включил…

– Нет, я имею в виду, почему он это сделал?

– На него воздействовали дистанционно, – нехотя ответил Гловитц.

– Кто?

– Скорее всего русский экзор.

– В таком случае он не виноват. На его месте мог оказаться любой другой служитель.

– Он виноват прежде всего в том, что не проверил блокировку резервных тоннелей, а потом на глазах у русских и японских наблюдателей взорвал экзобашню базы. За одно это он подлежит уничтожению.

Гловитц подал кому-то знак.

На импровизированную сцену перед собравшимися вышли трое могучих рефаимов, накинули на горло оператора удавку, мгновенно растянули его на полу и подержали так, пока он не перестал дёргаться.

– Унесите, – небрежно махнул рукой замдиректора земного Интерпола.

Труп оператора унесли.

– Так будет с каждым, кто допустит хоть малейшую провинность! – сказал Гловитц внушительно, хотя и не сильно вразумительно, оглядываясь на молчавшего с задумчивым видом Владыку.

Повисла пауза. Аудитория безмолвствовала.

– Есть возражения? – наконец ожил Лейборист.

Возражений не было. Власть Владыки была неколебимой, и решения, принимаемые или поддерживаемые им, не оспаривались.

– Хотелось бы узнать подробности о лунной базе, – заговорил в наступившей тишине аргентинский Поводырь, желая сменить опасную тему. – Она была удобна.

– База в скором времени будет уничтожена полностью, – отрезал Гловитц. – Как и другие вспомогательные базы и технические центры. Земляне начали изучать Луну возрастающими темпами, этот процесс не остановить, поэтому о Луне забудьте.

– А не лучше ли было бы остановить экспансию землян в космос? – брюзгливо заявил бразильский Поводырь. – Так они скоро доберутся и до других наших баз.

– У вас есть рецепт, как это сделать за пару дней? – язвительно заметил арабский Поводырь.

– Не за пару дней, но принципиально. Надо возглавить правительства ведущих космических держав, – буркнул немецкий Поводырь.

– Коллеги, успокойтесь, – напомнил о себе Лейборист. – Мы подобрались ко всем президентам и управленческим структурам мира, осталось ждать немного. Но сегодня у нас другая повестка дня. – Он качнул пальцем, и начальник контрразведки сел. – С Луной всё понятно, она действительно на какое-то время потеряна для нас. Базы на ней будут свёрнуты, и доступ к ним будет перекрыт. С русским экзором тоже разберутся компетентные службы. В Россию уже послана команда ликвидаторов. Не так ли, Клод?

Гловитц кивнул.

– Надо убрать и обнаглевшего начальника пси-лаборатории ФСБ, – заметил латвийский Поводырь. – Насколько мне известно, именно полковник Вьюгин с командой экстрасенсов помогает русскому экзору.

– Откуда у вас эти сведения? – с интересом посмотрел на него Гловитц.

– Работаем, – тонко улыбнулся «латыш».

– Им тоже займутся ликвидаторы, – сказал Владыка. – Но справиться со всей системой «Триэн» непросто. Это Азз-Си-Шихх считал, что русских победить легко. Надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю. Именно «Триэн» ликвидировала русского эббара Кочевника и изгнала прежнего Владыку. Их контрразведка действует очень умело, раскрыв трёх наших агентов. Одного нам удалось выкрасть, двух других пришлось просто убрать.

– Разве у коллеги из Интерпола нет плана работы с «Триэн»? – тем же брюзгливым тоном спросил бразильский Поводырь.

– Разумеется, есть, – высокомерно бросил Гловитц. – Я уже говорил, в скором времени мы выйдем на координаторов «Триэн», и задача будет решена. Мы их перепрограммируем.

– Насколько мне известно, – перебил его латвийский Поводырь, – они тоже мощные пси-манипуляторы, почти такие же, если не сильнее, чем русский экзор, опустивший вашу систему.

– Как говорят русские, – перешёл на русский язык Гловитц, не показывая ярости, растянув губы в холодной усмешке, – и на всякую старуху бывает непруха.

– Это вы о чём? – не понял Лейборист.

– Я имею в виду, что на любого крутого экзора можно найти ещё более крутого.

– Вы исказили смысл поговорки, коллега, – не унимался латвийский Поводырь. – Русские говорят: на всякую старуху бывает проруха.

– Да и дьявол с ними, пусть говорят! Смысл тот же.

– Не совсем.

– Прекратите пустопорожние споры, коллеги, – прервал дискуссию Поводырей Владыка. – Клод, доложите о наших планах насчёт нейтрализации «Триэн» подробней.

– Не могу, – заявил Гловитц твёрдо. – Утечка информации недопустима, и хотя я уважаю коллег, подробности знать им ни к чему.

– Возможно, вы правы. Поговорим об этом отдельно.

– Почему русские так назвали свою организацию? – спросил арабский Поводырь, известный на Земле как наместник Палестинской автономии. – Что значит – «никого над нами»?

– То и значит – никого, – угрюмо бросил Гловитц.

– Они хотят управлять своим народом без посредников в нашем лице, – добавил Владыка. – Вполне естественное желание, но, как сами понимаете, невыполнимое. Мы худо-бедно управляем Землёй уже двенадцать тысяч лет. Им нас не догнать и не свергнуть.

– А если им помогут эти… из другой епархии?

– Ангелоиды? – презрительно скривил губы Гловитц.

– Зря ёрничаете, коллега. Ассоциация гуманоидных цивилизаций вообще не пустила нас в два центральных рукава Галактики.

– Мы работаем безошибочно, комар носа не помочит.

– Что?!

– Вы снова неправильно цитируете русскую поговорку, – хмыкнул латвийский Поводырь. – Она звучит: комар носа не подточит.

– Оставьте ваши заумные нравоучения! – вспылил Гловитц. – Лучше предложите конкретный план борьбы с триэновцами!

– Господа, коллеги, братья, леди и джентльмены, – пророкотал роскошным басом Макдональдс, Поводырь Соединённых Штатов Америки. – Мы обладаем огромным опытом работы в России, можем поделиться.

– Кто это – мы?

– ЦРУ, разумеется, которое, между прочим, контролируется нашими агентами, и вы это прекрасно знаете, Свисс-Иллеш, – назвал настоящее имя контрразведчика Макдональдс.

– Мы воспользуемся вашим предложением, дорогой Шюри-Флейшнеш, – назвал в ответ имя Макдональдса Гловитц.

– Братья, прошу не отвлекаться, – без особого раздражения сказал Лейборист; грызня Поводырей между собой была ему на руку. – Продолжим обсуждение проблем.

Заседание далее пошло по разработанному сценарию и закончилось через три часа по земному времени. Затем Поводыри, полюбовавшись на дюны Лабиринта Ночи, начали по одному отбывать на Землю, в свои благоустроенные апартаменты. В конце концов остались только двое: Лейборист и начальник контрразведки, оба – со своими группами поддержки.

– Вернёмся к России, – вежливо остановил Владыка Гловитца, имевшего гораздо больший вес в земном Пандемониуме, нежели любой из Поводырей. Ссориться с ним было бы неблагоразумно даже Генеральному Поводырю.

– Не хотелось бы утруждать вас деталями операции, – сухо сказал второй по влиянию «человек» после директора в системе Интерпола. – Нам очень помогла информация Охотника, на которого вы так… э-э, ополчились.

– Есть за что! – боднул воздух лбом Владыка.

– Понимаю, и тем не менее после вмешательства русского экзора в его операцию…

– «Революцию свиста», – пренебрежительно оскалился Владыка.

– Идея была хорошая. Но ему помешали.

– Это вы должны были помочь ему.

– Подвел южно-азиатский координатор, я с ним уже разобрался. Охотнику всё же удалось вычислить трёх русских экстрасенсов, работающих на ФСБ и присутствующих в Алма-Ате. Одного из них мы скоро возьмём. Через него выйдем на начальника пси-центра ФСБ Вьюгина, а через него – на координаторов «Триэн». Всё просчитано.

– Не ошибитесь, Свисс-Иллеш, это вам дорого обойдётся. Вы уже совершили немало ошибок, ещё одна может стоить вам карьеры.

– Это о каких ошибках вы говорите? – оскалился Гловитц.

– Да хотя бы о ситуации на Луне. Зачем вы обстреляли русский лунник «Русь» во время его спасательного рейса?

– Приказ отдал ваш предшественник. Я был против.

– Теперь русские знают, что на Луне кто-то есть. И начнут изучать её ускоренными темпами. Результат вы уже знаете, они нашли базу.

– Базу мы уберём.

– Поздно, дорогой Свисс-Иллеш. Вы, как никто другой, должны понимать цену подобным ошибкам. Я думал, вы опытней.

– Не первый год сижу в этой шкуре, – повёл плечом Гловитц, намекая на тело человека. – Я не ошибусь. Один вопрос.

– Да? – оглянулся шагнувший было прочь Владыка.

– Кто возглавляет команду ликвидаторов, посланную в Россию?

– Зачем вам это знать?

– Мы будем заниматься по сути одним и тем же делом. Хотелось бы скоординировать действия, чтобы не помешать друг другу.

– Я подумаю, нужна ли вам эта информация или нет. Если понадобится, я свяжу вас напрямую.

Лейборист исчез, включив В-портал.

Гловитц оглядел зал, производящий своими необустроенными сотами гнетущее впечатление. На мгновение приобрёл крокодилью форму, истинную форму рептилоида, и взгляд его длинных прозрачно-зелёных глаз наполнился дымящейся угрозой.

* * *

Кличку Джокер он придумал себе сам, когда Вьюгин знакомил его с обязанностями «экстрасенса на побегушках». В миру его знали под именем Сильвестра Первицкого.

В конце восьмидесятых прошлого века он окончил юридический факультет МГУ, но по специальности проработал всего два года, после чего ему предложили работать в милиции. Но не оперативником или юристом, а сотрудником, способствующим поимке насильников и убийц с помощью иных методов. К тому времени он уже мог «видеть невидимое», хотя и не участвовал в телевизионных шоу типа «Битва экстрасенсов», и пользовался успехом у приятелей, терявших часы, кольца, документы и кошельки с деньгами. Находил почти всё, на что наконец и обратил внимание давний знакомый Сильвестра Афанасий Вьюгин, тогда ещё капитан ФСБ. Он же посоветовал ему применить свои способности и на другом поприще.

– Это на каком же? – скептически заинтересовался Сильвестр.

– На криминальном, – серьёзно ответил Вьюгин; он вообще был очень серьёзным и ответственным человеком.

– Искать ворованное? – хмыкнул Сильвестр.

– Ворованное с успехом ищут другие люди, специально обученные, а ты мог бы помочь искать пропавших людей, а то и бандитов, убийц, насильников. Могу свести с кем надо. Или не нравится перспектива?

– Думаешь, мне это надо?

– Думай сам.

Сильвестр честно думал два дня. И согласился. Так он начал работать на угрозыск, а потом и в отделе МУРа по особо тяжким преступлениям. Через год, имея богатый опыт работы с криминальным миром, зная все его сильные и слабые стороны, он перешёл в «контору», опять же – следуя совету Вьюгина, уже ставшего к тому моменту майором и начальником отдела по изучению психофизических феноменов.

Работа на «контору» оказалась гораздо более интересной и разнообразной.

Приходилось искать не бандитов, а разведчиков за рубежом и шпионов в родном Отечестве, оберегать новейшие подводные лодки и суперсовременные космические корабли, спасать людей, попавших в беду, и предвидеть изменения социальной обстановки в том или ином регионе России. Преимущественно – на Северном Кавказе и в Краснодарском крае.

После командировки в Алма-Ату, где команда Вьюгина помешала разработчикам «революции свиста» довести дело до конца, Джокер попросил у Афанасия отпуск. Он действительно устал и нуждался в отдыхе, моральном и физическом. А так как задумывался план отпуска давно, то есть путёвка была куплена заранее, выбран район вояжа – остров Тенерифе, то и полетел он туда практически на второй день после возвращения из Алма-Аты.

Полетел один, поскольку был не женат, а подругу Диану брать с собой не захотел. Уж очень настойчиво она добивалась семейной жизни, уговаривала его сыграть свадьбу, и полёт вдвоём на Канары восприняла бы как первый шаг к осуществлению мечты. А он, честно говоря, жениться пока не спешил, несмотря на то что Диана была симпатичной девушкой, хотя и склонной к полноте.

Впрочем, и он уродом не был: метр семьдесят девять, рыжеватая аккуратная «шкиперская» бородка, разноцветные глаза, упрямая складка губ, достаточно широкие плечи. Мужик на пять с минусом, как он иногда шутил в кругу друзей: меньше того, чего хотелось бы, но больше того, чего заслуживал. Короче, жить можно и с такими данными, жениться нам ещё рано, так что полетели, друг Сильвестр (спасибо папаше за имя), на Канары.

Словечко «Канары» почему-то ассоциировалось со словом «нары», но об этом он старался не думать.

Семнадцатого сентября самолёт компании «Российские авиалинии» после одиннадцатичасового перелёта доставил Джокера в аэропорт «Рейна София» на Тенерифе, на южной оконечности острова.

Зная, где располагается отель «Плайя де лас Америкас», он не стал дожидаться трансферной маршрутки, собиравшей всех пассажиров до отеля, взял такси и уже через час был в отеле.

Здесь его ждал однокомнатный «сингл», где Джокер и поселился, с удовлетворением почувствовав себя «белым человеком». Русских туристов здесь было немного, их уважали, в отличие от средиземноморских курортов, и обхождение проявлялось во всём.

В этот день он никуда не поехал, оглядывался, с подключением экстрасенсорики.

Позагорал на пляже, с опаской оценивая чёрный песок; все пляжи острова были покрыты этим вулканическим песком чёрного или тёмно-серого цвета. Обошёл территорию отеля, заглянул в бар на берегу океана, под парусом, в ресторан «Джардин», посидел вечером на веранде, опять же на берегу океана, заворожённый его бесконечностью и блеском, и пошёл спать.

Одиноких девушек в отеле хватало, и многие с интересом к нему присматривались, однако Сильвестр дал себе слово не знакомиться «без сопутствующих обстоятельств» и слово сдержал.

Наутро он сел в автобус и поехал в столицу Тенерифе – Санта-Крус. Хотелось посмотреть на столичные достопримечательности, описанные в красочных рекламных буклетах, а по пути полюбоваться на центральный вулкан острова, создавший, по сути, весь его горный облик.

Столица его разочаровала, несмотря на обилие магазинчиков, кафе, ресторанов, бутиков и парков с великолепными коллекциями кактусов.

Вулкан, наоборот, порадовал своей величественностью и грозным молчанием. На гору туристов не пускали, близилась зима, вершина укрылась снегом, но и с подножия вулкан впечатлял рисунком застывших лавовых потоков и формой утёсов. Тем не менее экскурсией Сильвестр остался доволен и вечером с хорошим настроением посидел в ресторане отеля, потягивая вполне приличное местное вино.

Неожиданно к нему подсела красивая брюнетка в короткой юбочке и полупрозрачной маечке, натянутой на высокой груди. Карие глаза её призывно мерцали.

– Вы ирландец? – спросила она по-английски.

– Почему ирландец? – удивился он, отвечая также по-английски.

– Все ирландцы рыжие и носят шкиперские бородки.

– Не думаю, что все. Но я русский.

– Русский? – теперь уже удивилась незнакомка. – Русские так себя не ведут.

– А как они себя ведут?

– Очень несдержанно, пристают к женщинам, пьют крепкий алкоголь, ругаются, шумят.

– Это плохие русские.

– Я заметила, вы оценивающе разглядываете женщин, но не пристаёте. Почему? Вы с женой?

– Нет, я один, – сказал он правду.

– Тогда, может быть, проведём время вместе? Меня зовут Леонсия.

– Вы англичанка?

– Креолка, хотя давно живу в Штатах. Здесь оказалась случайно.

– В каком смысле?

– Мы с подругой обитаем на круизном лайнере «Геба», он поломался, стоит в порту. А подруга приболела. Ничего, что я мешаю вам отдыхать? Просто я здесь никого не знаю, скучно. Как вас зовут?

Сильвестр подумал:

– Феофан.

– Феофан? – Леонсия фыркнула. – Это имя вам не подходит. Но пусть будет Феофан. Вы действительно не сердитесь на меня?

– За что? Мне тоже скучновато, вдвоём веселее.

– Значит, вы меня не прогоните?

Сильвестр засмеялся.

– Выпить хотите? Здесь подают хорошее местное вино.

– «Альпака», я пробовала. Если вы так добры…

Сильвестр подозвал официанта, заказал вино.

Эту ночь он провёл не один.

Леонсия ушла под утро, пообещав встречу вечером.

– Мне надо навестить подругу, узнать, когда отплывает лайнер. Говорили, поломку устранят за три дня, поэтому сегодня я ещё здесь. Но кто знает?

– Чао, – поцеловал он её в щеку, – до вечера.

Завтрак он проспал. Зато попал на автобус, объезжавший южное побережье Тенерифе. Гид – местный житель из рода гуанчей, свободно болтавший на английском и испанском языках, поведал им историю острова и сообщил множество подробностей, плохо укладывающихся в голове. Из всего, что он говорил, Сильвестр запомнил лишь одно: Тенерифе, в переводе с языка древних гуанчей, означает «Снежная гора».

Остановились подкрепиться в какой-то небольшой рыбацкой деревушке, в уютном ресторанчике на скале, с которой открывался великолепный вид на океан. Гостей угостили лобстерами и мидиями величиной чуть ли не с кулак взрослого мужчины. А так как Сильвестр очень любил морские блюда, да ещё изысканно простые и вкусные, то решил навестить эту деревушку ещё раз, с Леонсией.

Выходили из автобуса не один раз, наблюдали за игрой диких попугаев, любовались канарскими соснами, причудливыми скалами и зарослями колючих и не очень кактусов.

Вернулся Сильвестр в отель после четырёх часов дня, лёг спать, ещё не адаптировавшись к смене часовых поясов, а в шесть его разбудила Леонсия. Она была одета ещё более соблазнительно, чем вчера (хотя, казалось бы, куда уж соблазнительней), и Сильвестру стоило немалого труда остановиться с приставаниями, хотя эта процедура и так затянулась на два часа.

Ужинать пошли в начале девятого.

Джокер впервые расслабился, перестав следить за распределением «тревожных флюидов» и обращать внимание на людей вокруг. Ему всё нравилось, жизнь на острове казалась безоблачной, ушли в прошлое сосредоточения на «паранормальном дыхании», на выходы в астрал, поиск опасного или, наоборот, необходимого, схватки с неизвестными «сущностями» и бескровные, но не менее жестокие, войны с бандитами и убийцами.

Леонсия неожиданно вошла в личную жизнь милой и наивной незнакомкой, отвечающей его вкусам и требованиям, и пусть это знакомство оказалось вдруг совершенно необходимым, оно было лёгким, ни к чему не обязывающим, всего на два-три дня, пока круизный теплоход стоял в порту Ла Гомеры. Сильвестра всё устраивало.

Ночь они снова провели вместе.

Утром Леонсия предложила ему посетить «пещеру капитана Немо».

– Где это? – заинтересовался изрядно уставший Джокер.

– Полсотни километров на запад от Лас-Америкас. Там была Розалинда, моя подруга, рассказала кучу интересного. Кстати, не возражаешь, если она поедет с нами?

Он вообще никуда не хотел ехать, хотел выспаться до обеда, а потом хорошенько подкрепиться, но уступил просьбе.

– Она уже выздоровела?

– Да, пришла в себя, врач посоветовал развеяться.

– Ладно, пусть едет.

– Ой, ты прелесть! – Леонсия поцеловала его и умчалась, сказав, что сама зарезервирует места в экскурсионном автобусе.

Пришлось идти в душ и приводить себя в порядок.

Леонсия позвонила в половине восьмого:

– Выезд в девять, успеем позавтракать.

Ощущая себя разболтанным, состоящим из сотен гаек, винтов и штифтов, Сильвестр поплёлся в ресторан, где они всегда завтракали.

Леонсия была с подругой.

Он подтянулся. Розалинда оказалась эффектной блондинкой с тонкими чертами лица и пухлыми чувственными губами. Чем-то она была похожа на Диану. Хотя мысль об этом мелькнула и исчезла: Москва и Диана находились на другом краю света и душу не трогали.

Автобус до «пещеры капитана Немо» оказался мини-вэном на восемь человек. Правда, совсем новым и удобным, оборудованным кондиционером. Кроме Сильвестра и подруг там уже сидели пять человек, трое пожилых мужчин и две женщины, одетые как и все туристы мира – в джинсы и куртки с капюшонами на все случаи жизни. Все они разговаривали между собой на немецком языке и представляли какую-то группу немецких любителей экзотики.

Группу сопровождал гид – молодой человек в очках, сбивавшийся с немецкого на английский и почему-то заметно нервничавший. Правда, Джокер не обратил на это внимания, он был занят спутницами.

Автобус взял курс вдоль побережья Тенерифе к северо-западу, влился в негустой поток автомобилей на автостраде, соединявшей южную и северную части острова, вскоре превратившейся в горный серпантин.

Если бы Сильвестр присмотрелся к поведению Леонсии и Розалинды, он бы заметил их переглядывания, усмешки и гипертрофированную ласковость обеих. Возможно, он насторожился бы и заставил работать свою паранормальную систему, превращавшую его в Джокера, в экстрасенса. Но он был далёк от оценок происходящего, близость сексапильных дам кружила голову, и Сильвестр ничего не замечал. Его мучила только одна проблема: как сделать, чтобы вечером у него осталась Розалинда, а Леонсия при этом не обиделась.

Через час после выезда из отеля, попетляв по серпантину, микроавтобус свернул к скалам на берегу океана. Остановились у шлагбаума, за которым слева начинался крутой бок берегового откоса, а справа тянулся ряд бунгало с тростниковыми крышами. Бунгало представляли собой магазинчики, торгующие сувенирами, и уличные кафешки, где можно было посидеть в доброй компании и вкусно поесть.

Проводник нервно засуетился, собрал группу и строго-настрого приказал никуда от него не отлучаться.

Двинулись к скале, в основании которой открылась горизонтальная щель, переходящая в пещеру.

– Почему её назвали «пещерой капитана Немо»? – спросил Сильвестр.

– Если вы читали романы французского писателя Жюля Верна, – отозвался гид, крутя головой, – то должны помнить, что описываемый им «таинственный остров» принадлежал Канарскому архипелагу. Здесь начинается пещера, выходящая в грот под берегом океана, очень похожий на тот, где пряталась подводная лодка капитана Немо. Там очень красиво, местные жители сделали макет лодки, как бы находящейся в полупогружённом положении.

– Нам разрешат фотографировать? – наивно спросила Розалинда.

– Никакого разрешения на фотосъёмку не требуется.

– А посмотреть лодку?

– Внутрь макета попасть нельзя, но на нём можно постоять и сфотографироваться.

Группа проследовала ко входу в пещеру.

Резко стемнело. Если бы не фонари, освещавшие проход в глубь массива, ориентироваться в пещере было бы невозможно.

Первым начал спуск проводник. За ним гурьбой полезли немцы, доставшие фотоаппараты и айкомы.

Сильвестр взял под руку Розалинду:

– Не упадите.

– С таким галантным кавалером трудно не упасть, – со смехом ответила девушка, прижимаясь к нему.

Так они и шли, спускаясь по естественным каменным ступеням-наплывам вниз, к гроту, пока Сильвестр не почувствовал холодок беспокойства, охвативший спину. Хотел оглянуться на идущую следом Леонсию и вздрогнул от укуса в шею.

Вскрикнул, прижимая ладонь к месту «укуса».

– Чёрт побери! Здесь кусачие мухи! Леон… сия…

Голова закружилась, глаза застлала пелена, ноги подкосились, и он осел на холодный пол пещеры.

– Иди, скажи, что ему стало плохо, приступ клаустрофобии, и мы возвращаемся.

Розалинда исчезла.

Вскоре раздался топот: это возвращались гид и блондинка.

– Всё нормально? – спросил очкарик. – Никто не видел?

– Не трясись, – брезгливо сказала Леонсия. – Веди группу дальше, мы выводим его.

Сильвестр хотел сказать, что он всё слышит, но не смог, язык не повиновался.

– Вставай! – Его грубо дёрнули за руку, ударили носком туфли в бок.

Какая-то странная тёмная сила поднялась изнутри, заставила Сильвестра встать.

– Иди медленно, рядом, не дёргайся!

Его взяли под руки, повели к выходу из пещеры. Мысль начать сопротивление мелькнула, но погасла, сил не было никаких. Вторая мысль заставила вспотеть: его взяли в плен! Но и она растворилась в сером тумане безволия.

– Подними голову, иди прямо!

Он споткнулся, но снова та же тёмная сила распрямила спину и заставила идти энергичнее.

Вышли из пещеры наружу, в яркий солнечный день, хотя в настоящий момент Сильвестр этого не замечал.

Его впихнули в кабину того же микроавтобуса.

На какое-то мгновение вернулась способность соображать.

Джокер вспомнил уроки, полученные во время обучения навыкам освобождения от внушённого раппорта, попытался нейтрализовать плывущий в голове звон и туман, рванулся из машины, но его ударили по голове, втащили обратно.

– Не спеши, а то успеешь, – сказал кто-то насмешливо по-русски.

И он окончательно потерял сознание.

2

Отпуск ему не дали. Да он и сам понимал, что отдыхать в условиях войны с посланцами АПГ, потихоньку прибирающими к рукам правительства земных государств, дурная затея. Единственное, что он себе позволил после схватки с оператором лунной базы, это съездить с Юной в Санкт-Петербург на фестиваль старинной музыки.

Фестиваль носил некрасивое иностранное название Early Music, однако был наполнен очарованием древнего покоя и волшебным пением, так что Роман не пожалел о своём решении.

Они побывали на концерте виолончелистов, потом посетили Капеллу из Гента и прослушали Высокую мессу си минор Баха в исполнении бельгийских певцов.

Но самое большое впечатление произвело на них выступление французского контртенора Филиппа Жарусски.

Роману показалось что-то родное в фамилии певца, и он оказался недалёк от истины. Прадедушка Филиппа действительно эмигрировал из революционной России и при пересечении границы назвал себя: «Я – русский!»

Сам Филипп выступал на сцене больше пятнадцати лет. Дебютировал в опере Скарлатти «Седек», а знаменитым стал в две тысячи седьмом году, когда получил премию «Лучший певец Франции». Но не его награды и звания околдовали слушателей, а голос. Пел Жарусски в сопровождении фестивального оркестра «Солисты Екатерины Великой» с Андреем Решетиным, знаменитым русским скрипачом, основателем фестиваля.

– Как здорово, что мы поехали на фестиваль! – шепнула Юна Роману, когда они садились в машину, отвозившую их в Выборг.

Он молча кивнул, соглашаясь с её мнением.

Филипп исполнил не только цикл псалмов Вивальди, но и арии из опер «Юлий Цезарь» Генделя и «Полифем» Порпоры, и пение его было таким сказочно богатым и технически безупречным, что на глаза невольно наворачивались слёзы.

А наутро Роман снова поехал в Питер, точнее, в аэропорт «Пулково». Олег Харитонович попросил его поучаствовать в поисках тела Фурсенюка, а кроме того – в изучении унца и В-портала, находящихся в одной из томских лабораторий ФСБ, и отказаться он не мог. Да и не хотел. Начались обычные «боевые будни», а его умение «видеть суть вещей» требовалось всё больше. Враг потерпел ещё одно поражение, но сдаваться не собирался.

В Томск Роман полетел с Алтыном. Задание было ответственным, поэтому Малахов подключил к нему бывшего разведчика, чем обрадовал и самого Волкова, который успел соскучиться по «шаману».

Летели из Питера четыре с лишним часа, успели наговориться и оценить состояние страны, власть в которой всё больше прибирали к рукам выдвиженцы Поводырей. Впрочем, политикой оба не увлекались, предпочитая более интересные темы для бесед. Алтын расспросил Романа о поездке в Алма-Ату и после обеда в самолёте предупредил его о возможных последствиях операции.

– Они на тебя и раньше зуб точили, когда ты схватился с их главным, а тут мы подлили масла в огонь, затронув епархию казахского Поводыря, так что оглядывайся по сторонам чаще.

– Ничего, прорвёмся, – легкомысленно отмахнулся Роман, пребывая в некоторой эйфории. – Расскажи лучше, чем ты занимаешься.

– Шаманствую, – отшутился Юря, не склонный делиться успехами или неудачами своей деятельности на поприще оперативника «Триэн». – Опекаю космодромных ребят. Скоро наши запустят ККС, так что работы хватит всем, в том числе Афоне и тебе.

– Что за ККС?

– Коммерческая космическая станция, совместная разработка Роскосмоса, РКК «Энергия» и компании «Орбитальные технологии». Её хотели запустить ещё в прошлом году, но занялись межпланетным модулем, старт которого ты контролировал.

– «Русь». Он сейчас на Луне.

– Так точно. В станции четыре каюты, столовая, обзорный отсек, рассчитана на семь человек.

– Неужели находятся люди, желающие испытать космический «комфорт»?

– Невесомость ты имеешь в виду? Желающих уже больше тысячи, записываются в очередь на десять лет вперёд. Стоимость одновиткового полёта всего пятьдесят тысяч долларов.

– Ничего себе!

– Когда коммерческие станции только начинали летать, стоимость билета доходила до двухсот тысяч долларов.

– Когда это было.

– Не так уж и давно, первая ККС «Спейсшип-2» компании «Вирджин» полетела в две тысячи одиннадцатом году и регулярно летает до сих пор. От туристов только требуется, чтобы они были здоровы на момент полёта. Кстати, наша станция в отличие от МКС достаточно комфортабельна. Я бы и сам слетал, давно мечтаю, да невесомость не сильно хорошо переношу. А ты?

– Не знаю, – озадачился Роман. – Никогда не испытывал. Да и полсотни тысяч «зелёных» у меня нет.

– Ну, эту сумму найти несложно, было бы желание.

Роман засмеялся.

– Такое впечатление, что ты меня сватаешь на посещение ККС.

– Кто знает, что нас ждёт впереди. Научимся пользоваться рептилоидским телепортатором и полетим куда-нибудь в космос. Между прочим, среди клиентов ККС много учёных, финансируемых научными институтами: медиков, материаловедов, физиков атмосферы и прочих.

– Им легче. Разве на станции можно проводить научные эксперименты?

– Говорят, можно. Кстати, как ты поработал на Луне? Мне говорили, но подробностей не знаю.

Роман неохотно рассказал Алтыну историю своего «астрального противоборства» с оператором лунной базы АПГ.

– Да, это их окончательно взбесит, – покачал головой Алтын. – Тебе нужна дополнительная охрана.

– И так всё время дом охраняется, – буркнул Роман. – Надоедает.

– Ничего не поделаешь, висв, ты пока один сделал больше, чем вся «Триэн» за двадцать лет своего существования. К тому же ты уязвим.

– Я смогу за себя постоять.

– Ты не один, у тебя Юна, так что не ерепенься.

Возражать Роман не стал.

В томском аэропорту «Богашёво» сели в пять часов вечера.

– Ты в Томске был? – поинтересовался Алтын, когда они садились в ждавшую их на приаэропортовой площади «Волгу».

– Ни разу, – ответил Роман. – Читал только.

– Тогда тебе будет интересно. Я был здесь много раз, и город мне нравится.

Пока ехали в гостиницу, Роман узнал о Томске много нового.

Оказалось, что первым известным поселением на месте будущего города был Томский острог, построенный в тысяча шестьсот четвёртом году у подножия Воскресенской горы. С середины восемнадцатого века и до советских времён он являлся местом ссылки политических заключённых. В тысяча восемьсот четвёртом году стал центром Томской губернии, но в советские времена губерния сократилась, превратилась в область, Томск – в довольно крупный, но ничем особенным не выделяющийся город, и жизнь в нём пригасла, не отличаясь от жизни других сибирских городов. Постепенно скрылось в обыденности и неофициальное название Томска – Сибирские Афины, данное ему за сохранившиеся памятники старины.

Однако творческий потенциал свой город сохранил, тем более что в двенадцати километрах от него построили закрытый военный городок Томск-7, впоследствии Северск, и к началу описываемых событий на его территории располагалось девять вузов, два десятка научно-исследовательских институтов, Северное отделение Российской Академии наук со своими НИИ и множество научных учреждений помельче. В одно из таких учреждений под скромным названием «Томский филиал изучения чрезвычайных ситуаций» и был командирован Роман Волков как «эксперт внутренней службы безопасности ФСБ».

Поселились в гостинице «Тоян», названной так в честь основателя Томска – князя татарского племени эушта. Располагалась она на улице Обруб, одной из самых древних в городе (в советские времена её называли Обрубной), тянувшейся по берегу реки Ушайки. Номера обоим достались стандартные, без излишеств, но вполне приличные и уютные.

– Предлагаю сходить поужинать, – сказал Алтын, убедившись, что его номер не отличается от соседнего, где расположился Роман. – Работа начнётся завтра, сегодня мы свободны. Ты не устал?

– Да нет.

– Я заметил, ты в самолёте даже не вздремнул.

– Думал.

– Нужное занятие. Будешь переодеваться?

– Зачем? Если только мы не пойдём в гостиничный ресторан.

– Мы пойдём в ресторан «Рататуй» на улице Ленина, там хорошая кухня.

– Как скажешь. – Роман двинулся к двери.

– Подожди, – остановил его Алтын. – Осмотрись-ка на всякий случай.

– Разве нас будут… ждать?

– Не должны, но бережёного бог бережёт.

Роман привычным волевым усилием вышел в ментальный эфир, просеял сквозь сознание потоки излучений и полей внутри и снаружи, качнул головой:

– В пределах фона.

– Тогда всё нормально, едем. Нас никто не знает и не ждёт, кроме тех людей, которые осведомлены о твоей миссии, поэтому было бы странно, если бы кто-то проявил к нам интерес.

Ресторан «Рататуй» располагался в двухэтажном каменном здании, не представлявшем собой архитектурный шедевр, но выглядевшем добротно и внушительно.

Гости поднялись по ступенькам к центральной деревянной двери, открыли и оказались во власти непритязательного вкуса к интерьеру, хотя Роман не заметил и особого налёта провинциальности. Подобного рода заведения можно было встретить и в Москве, и в Санкт-Петербурге.

Поужинали спокойно, при почти полном отсутствии посетителей.

Алтын заметил какое-то отстранённое состояние спутника, наклонился к нему:

– Что не весел? О чём задумался?

Роман очнулся.

– Такое впечатление, что меня заколодило: звонок, полёт, гостиница, ресторан… возвращение. Снова звонок, полёт, гостиница, ресторан.

Алтын поиграл ножом, разглядывая виновато-смущённое лицо друга.

– В детстве я читал рассказ одного фантаста, кажется, Булычёва. Там герой обидел лешего, и каждый последующий день для него стал походить на предыдущий. Он просыпается, умывается, бредёт на кухню, бьёт яйца и на сковородку – шлёп, шлёп…

– День сурка. Рассказ называется «Не гневи колдуна», я читал.

– Может, ты тоже прогневал какого-то колдуна? – пошутил Алтын. – Впрочем, точно прогневал, и сам знаешь кого. Теперь бы добить всю эту шайку-лейку в её же логове.

Роман усмехнулся.

– Знать бы, где её логово.

– Где-то в центре Галактики.

– Мы до Марса ещё не добрались как следует.

– А В-портал, который нам подарил Кочевник?

– С ним ещё разбираться и разбираться. К тому же это индивидуальное средство передвижения.

– Ты уверен?

Роман задумался, отодвинул пустую чашку.

– Не уверен. Но если рассуждать логически…

– Тебе и карты в руки, разбирайся.

Роман кинул взгляд на бесстрастное лицо бывшего разведчика. Похоже, что он искренне верит в его способности. Разочаровывать друга не хотелось.

В гостиницу вернулись в начале одиннадцатого вечера по местному времени, которое опережало московское на три часа.

– Ну что, спать? – задал необязательный вопрос Алтын.

– Почитаю, – неопределённо ответил Роман. Спать не хотелось, но и заняться было нечем.

– Дай знать, если что почуешь.

– Подожди, куда мы завтра идём?

– Я тебе говорил.

– Мне бы почитать описание лаборатории.

Алтын озабоченно пошипел сквозь зубы:

– Нету.

– Тогда хотя бы дай адрес.

– Это на правом берегу Томи, минут сорок отсюда.

– Карта есть?

Алтын снова пошипел:

– Сильно надо?

– Я хочу посмотреть.

– Ага, понял, тогда жди, минут через десять будет тебе карта.

Он ушёл и действительно вернулся через десять минут с буклетом, где была напечатана и схематическая карта Томска.

– Вот мы, вот Ушуйка, здесь Томь, а примерно в этом месте, – он ткнул пальцем в карту, – располагается лаборатория.

– Спасибо.

– Всё? Больше ничего не потребуется? Могу вскипятить чайку.

– Спасибо.

Алтын направился к двери, но вернулся.

– А можно я у тебя посижу? Не помешаю?

Роман заколебался, не желая при свидетеле выходить в «звёздное путешествие», потом махнул рукой.

– Оставайся, хотя ты не она, однако.

– Кто она?

– Юна.

Алтын с любопытством заглянул в глаза Волкова:

– Ты при ней не боишься сеансы ментаскопирования устраивать?

– Она… часть меня.

– Я бы посоветовал…

– Ты же сказал, что мешать не будешь, – рассердился Роман.

– Всё, молчу. – Алтын нашёл в буфете электрический чайник, занялся приготовлением чая.

Роман переоделся в спортивное трико, сел в удобное мягкое кресло, определяющее интерьер в номере, начал изучать карту. Потом откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, расслабляясь. Через минуту он уже был «вне тела».

Военную лабораторию под названием «Томский филиал изучения чрезвычайных ситуаций» он нашёл быстро. Именно сюда отправили тело Кочевника – Поводыря, маскирующегося под министра образования России Фурсенюка, и именно отсюда тело выкрали. Что было абсолютно невозможно с точки зрения ответственных за охрану учреждения лиц.

Официальную версию происшествия Роман знал.

Злоумышленники ночью обесточили здание, отключили систему сигнализации, убили одного охранника, ослепили второго, забрали тело Фурсенюка из медицинского бокса и исчезли. Следов они не оставили никаких, и даже на чём приехали и уехали, было неизвестно. Следователи были уверены в одном: похитителям помог кто-то из своих, иначе охранники не открыли бы дверь в здание, оставшуюся целой, без малейшего следа взлома.

Роман несколько раз «облетел» двухэтажное здание лаборатории, проник бесплотным духом внутрь, начал исследовать помещения, одно за другим, пока не добрался до морга с металлическими стенами, где и хранилось тело Поводыря.

Здесь «пахло чертовщиной», выражаясь языком Михаила Булгакова.

Роман «посидел» на специальном столе, оборудованном приспособлениями для препарирования биологических объектов, «обнюхал» стены, дверь, вернулся в своё тело.

Алтын заметил, что он открыл глаза, поднёс чашку с чаем.

Роман сделал большой глоток, пососал дольку протянутого лимона.

– И? – с интересом спросил Алтын. – Что скажете, Шерлок Холмс?

– Элементарно, Ватсон, – пробормотал Роман. – Тело никто никуда не выносил и не увозил.

– Не понял.

– Лабораторию никто не взламывал. Дверь открыл тот, кто имел доступ.

– Допустим. А потом?

– Потом этот господин-товарищ переправил тело Фурсенюка через В-портал и тихо исчез сам.

Алтын попятился, сел на диван, не сводя с Романа ничего не выражающих глаз.

– Офигеть можно!

– Не надо.

– Сам не хочу. Я об этом не подумал. Никто не подумал! Проще пареной репы! Я имею в виду использованный приём. Значит, в наших рядах окопался «крот» Поводырей?

– В рядах ФСБ.

– Чёрт, срочно надо звонить Афоне! Он, кстати, здесь со своей командой, хотя поселился в другой гостинице.

– Звони.

– А кто именно «крот», не определил?

– Для этого нужно смотреть каждого, кто имеет доступ высокого уровня. Нужен список людей, работающих в лаборатории.

– Списка у меня нет. Завтра там соберутся практически все начальники, привлечённые к изучению рептилоида, вот и посмотришь.

– Это могла бы сделать и команда Афанасия.

– Он только вчера прилетел, с ним трое сенсов, но они только начали поиск.

– Унц и В-портал Кочевника тоже здесь?

– В Томске, вернее, в городке-спутнике Северный. Их исследуют в другой лаборатории.

– Надо усилить охрану.

– Уже сделано, к их изучению допущены только спецы из столицы и проверенные ребята из центрального аппарата Управления «Т». Сам Георгий Евсеевич отбирал. Значит, ты считаешь, преступник проник в бокс как сотрудник…

– Не считаю – знаю.

Алтын хлопнул себя по коленям, не скрывая возбуждения, но быстро взял себя в руки, растянул губы в сожалеющей усмешке.

– Стар стал, недальновиден, интуиция не работает. Лет десять назад сам бы дотумкал, что случилось. Ни тебе следов, ни тебе записей в телетерминале, никто никого не видел… А он пострелял охрану, вырубил питание, пробрался в бокс и был таков! Попробуй потом найди транспорт, на котором вывезли тело гада!

Роман допил чай.

– Когда вставать?

– Нам надо быть в лаборатории в десять. Поэтому подъём в восемь по местному, завтракаем и едем. – Ылтыын встал, потряс локоть друга, качнул головой. – Ты даже не представляешь, висв, какую ценность представляешь!

– Тавтология.

– Что? А-а… уже заговариваюсь, на пенсию пора, а?

– Иди, шаман, – слабо улыбнулся Волков. – Обещаю до утра никуда не выходить из номера.

– Афоне тоже не звони пока, мало ли, кто за ним ходит. Вдруг за ним присматривает агентура АПГ?

Алтын ушёл.

Роман посидел немного, ни о чём не думая, потом принял душ, полистал буклет о Томске и лёг спать. Психосторож организма привычно оценил полевую обстановку вокруг гостиницы: всё было спокойно. Его появления Поводыри здесь не ждали.

* * *

В десять часов утра они входили в ничем не примечательное здание лаборатории, на фасаде которого висела неприметная табличка: «Томский филиал центра исследований чрезвычайных ситуаций». Однако по количеству машин за забором, напротив здания, и по тому, как охрана тщательно проверяла документы, было понятно, что это территория сугубо конфиденциальна и охраняется серьёзно.

Впрочем, данное обстоятельство только укрепляло мнение Романа о том, что «взломали» секретное учреждение ФСБ изнутри.

«Экспертов» представили начальнику лаборатории полковнику Боровко.

Полковник – полный, лысеющий, с пышными бакенбардами – Роману понравился. Он переживал, что именно в его подразделении произошло скорбное похищение, но держался хорошо, доброжелательно, с достоинством, и «тёмных связей» с эмиссарами Поводырей не имел.

– Как вы хотите работать, полковник? – спросил он; Роман предъявил ему удостоверение полковника внутренних расследований ФСБ Тарасюка.

– Вызывайте всех своих сотрудников в кабинет по одному, с ними будет беседовать майор Юрин, а я посижу, послушаю.

– Вы психолог?

– Что-то в этом роде.

– Хорошо.

Начальник лаборатории дал знак своему заместителю, и в кабинет начали один за другим входить сотрудники секретнейшего из подразделений ФСБ, занимавшегося изучением исторических и технологических артефактов, сохранившихся с древнейших времён. Именно это подразделение исследовало и остатки НЛО, разбившихся в разных районах России.

Всем входящим Алтын задавал одни и те же вопросы, и хотя реагировали они на них по-разному, отнести мужчин и женщин разного возраста к агентам АПГ Роман не мог. Сотрудники лаборатории были чисты перед законом и людьми, в глубинах их психосфер не пряталось «двойное дно».

Через час с минутами собеседование закончилось.

Алтын, посматривающий на «полковника Тарасюка», склонил голову к плечу.

– Ничего?

Роман в ответ отрицательно покачал головой.

– Я вообще-то не понял, – мрачно заговорил Боровко, – чего вы хотите найти. Нас уже не раз допрашивали следователи…

– Прошу прощения, – перебил его Алтын. – Здесь побывали все ваши люди?

– Практически все. Нет Вавиловой, она в декретном отпуске, и нет Гонтаря, это мой зам по техобеспечению. Он сейчас в Северске. Все – проверенные люди.

Алтын и Роман переглянулись.

– Вызовите Гонтаря.

– Зачем? Максим Исаевич очень ответственный человек, я ему доверяю. Он и в момент… м-м, происшествия находился в Северске.

– Тем не менее вызовите вашего зама сюда под каким-нибудь благовидным предлогом.

– Майор, я не вижу необходимости…

– Товарищ полковник!

Боровко посмотрел на Романа, взглядом ища поддержки.

– Вызовите, – тихо сказал Роман. – Это важно.

– Вы что же, подозреваете его…

– Всех! – бесстрастно сказал Алтын.

Начальник лаборатории пожевал губами, разглядывая представителей федерального центра, нажал клавиш селектора:

– Фёдор, вызови Максима Исаевича. Пусть захватит два «перкинса» и вент-сейф.

– Как срочно? – послышался голос помощника.

– Я его жду. – Боровко кисло усмехнулся. – Придётся подождать часа полтора. Это вас устроит?

– Что он там делает, в Северске?

– Лемешеву… э-э, на базу завезли новые кассетные столы, у нас таких нет, а нам они нужны.

– Лемешев…

– Директор первой базы.

– Мы пока пройдёмся по вашим порядкам, желательно с кем-либо из сотрудников с ключами.

Боровко снова ткнул пальцем в селектор:

– Фёдор, зайди.

В кабинет вошёл худой вихрастый молодой человек с неожиданно цепкими «взрослыми» глазами.

– Проведи начальство по лаборатории.

Помощник кивнул, отступил в сторону.

Роман направился к двери, за ним «майор Юрин».

– А если он не явится? – осведомился Алтын, понизив голос, чтобы его слышал только Волков. – Или рванёт в бега, если поймёт, что мы приехали его брать.

– Ещё надо доказать, что агент – он, – сказал Роман.

– А если не он?

– Значит, я плохой висв. Если только начальник не забыл упомянуть ещё кого-то из отсутствующих сотрудников.

– Нет, я проверил по списку.

– Чего ты хочешь от меня?

– Прости, – виноватым тоном сказал Алтын. – Нервничаю я что-то.

Час ушёл на обследование всех помещений здания, в том числе подвальных.

Людей в коридорах было немного, все работали, не обращая внимания на проверки и следственные мероприятия приезжающих специалистов. Но по косым взглядам, которые перехватывали москвичи, Роман видел, что им здесь не рады. Трясли сотрудников лаборатории жёстко, и всем надоело жить и работать под подозрением.

Роман прокачал через себя потоки излученией и полей, пронизывающих здание, постоял в спецбоксе, где хранилось тело Фурсенюка, и ещё раз убедился в своей оценке: Поводыря забрали именно отсюда, использовав В-портал. Другим способом выкрасть тело, не оставив следов, было невозможно.

Заместитель Боровко по техническому обеспечению прибыл в кабинет начальника в начале второго, когда Алтын уже начал сомневаться в правильности своих действий.

Они с Фёдором спустились в подвал здания, где располагалась столовая для сотрудников, и в этот момент позвонил начальник.

– Поднимаемся, – ответил помощник, оглянулся на Алтына: – Или вы сначала пообедаете?

– Позже, – коротко сказал Алтын, оживая.

Поднялись в кабинет Боровко.

Максим Исаевич Гонтарь сидел спиной к двери, что-то втолковывая начальнику. Он был черноволос, осанист, крупного телосложения, и когда оглянулся на вошедших, в глазах его загорелся властный угрожающий огонёк.

– В чём дело?

Алтын отступил в сторону. Роман шагнул вперёд, глядя в тёмные непроницаемые глаза Гонтаря, читая в них угрюмую готовность к любой ситуации, а главное – отметив тень готовой ужалить «змеи». Не было сомнений: этот человек был закодирован.

– Анатолий Геннадиевич, – покосился на начальника Гонтарь, снова вонзая взгляд в глаза Романа, – кто эти люди?

– Федералы, – мрачно ответил Боровко. – Полковник Тарасюк и майор Юрин.

По скулам Гонтаря пробежала судорога.

– Зачем они здесь?

Роман понял, что эмиссар Поводыря готов включить В-портал и сбежать. В подтверждение этого из кармана пиджака заместителя вырвался лучик невидимого инфракрасного света: устройство перемещения сигнализировало о начавшемся процессе.

Медлить было нельзя, и он атаковал кодиранта мощным пси-раппортом:

«Спи! Отключи мысли! Всё отлично! Ни о чём не думай! Спи!»

Гонтарь осоловел. Глаза на мгновение стали оловянными, пустыми, мёртвыми. Затем его тело сотряслось, будто под разрядом электрического тока. Глаза почернели. По губам скользнула кривая ухмылка.

Алтын, сообразивший, что происходит, выстрелил из чудом очутившегося в его руке пистолета… и заместитель начальника лаборатории исчез!

Боровко тупо посмотрел на то место, где он только что сидел. Привстал, разглядывая стул, рухнул в кресло, багровея, перевёл взгляд на представителей федерального центра.

– Что это значит?!

Алтын оглянулся на побледневшего Романа:

– Не успел?

– Не понимаю… он… смог…

– Сработала программа. Ему внушили не самоликвид, а автодрап.

– Надо было предвидеть… я не подумал.

– Ладно, не переживай, пулю он таки схлопотал.

– Что всё это значит?! – хрупким голосом повторил вопрос Боровко.

– Это значит, что ваш зам – агент инопланетян.

– К-каких инопланетян? Что за шутки?!

– К сожалению, это не шутки. Тело инопланетянина, которое вы изучали, мог похитить только другой инопланетянин, кто бы что ни говорил. Напишите рапорт о случившемся, мы подпишем.

– Но этого не может быть! Гонтарь – иноплане… чушь!

– Агент АПГ.

– Чего?

– Пишите рапорт, полковник.

Алтын кивнул Роману, и они вышли в приёмную.

Помощник начальника лаборатории оторвал взгляд от каких-то бумаг на столе.

– Вы закончили?

– Принеси ему водички, – посоветовал Алтын.

Фёдор шмыгнул в кабинет Боровко.

– Что теперь? – спросил Роман.

– Дальше этой бодягой будет заниматься Афоня со своими сенсами и экспертами. Сам понимаешь, мы здесь лишние.

– Сейчас в гостиницу?

– Нет, едем в Северск, нас ждут в другом заведении.

На выходе из здания их неожиданно встретил озабоченный Афанасий Вьюгин.

– Привет, висв, привет, Алтын. Мне позвонили…

– Он ушёл.

– Кто?!

– Гонтарь, зам начальника. У него был В-портал. Мы доложим Харитонычу, а ты Георгию Евсеевичу. Придётся вам устроить чистку рядов. «Крот» может быть не один.

Афанасий соображал быстро.

– Понял, созвонимся.

Через полчаса «Волга» привезла «экспертов федерального центра» в Северск.

3

Здание, такое же неприметное, как здание «Томского филиала», вовсе не имело никакой вывески. Оно пряталось за высоким проволочным забором и шеренгой сосен, поэтому с дороги была видна только красная крыша.

У экспертов проверили документы, и «Волга» остановилась у входа в кирпичное здание старой советской постройки середины двадцатого века, не знавшей новейших строительных технологий. Лишь окна в нём были новые – стеклопакеты, все как одно забранные решётками.

В небольшом холле, где у приезжих снова проверили пропуска, к ним вышла худая, седоватая, с морщинистым лицом женщина в синем халате. От неё пахло табаком.

– Юрин, Тарасюк? Идёмте со мной.

Переглянувшиеся эксперты направились вслед за женщиной.

– Как вас зовут? – догнал провожатую Алтын.

– Изольда Вениаминовна.

– Очень приятно.

– Оставьте комплименты, вы не в театре.

Ылтыын подмигнул Роману, но продолжать в том же духе не стал. Женщина, оказавшаяся начальницей научно-технической лаборатории, не была расположена к отвлечённым разговорам.

В своём кабинете, представлявшем аппаратную в миниатюре: её стол был затиснут между железными шкафами, этажерками с кучей приборов и тумбами, – она познакомила приехавших с тремя мужчинами в таких же халатах и, не предложив им сесть, сказала:

– Вообще-то мы не просили помощи центра, поэтому, господа, хотелось бы услышать, что вы собираетесь делать. Изучение полученных артефактов идёт в соответствии с планом исследовательских работ, квалифицированных специалистов хватает.

– Мы не собираемся вам мешать, – смиренно сказал Алтын. – На всякий случай довожу до вашего сведения, что именно полковник Тарасюк нейтрализовал унц… э-э, устройство, имеющее вид альбатроса. И с его же помощью был обезврежен артефакт в форме ремня, в котором мы подозреваем некое устройство для телекинеза.

Изольда Вениаминовна поджала губы, смерила Романа откровенно недоверчивым взглядом.

– Я не вдавалась в подробности прежней возни с артефактами, моя лаборатория занимается исследованием их физических свойств, а для этого средств и возможностей довольно.

– Тем не менее вам должны были позвонить о наших полномочиях. Мы бы хотели осмотреть означенные объекты. – Голос Алтына неожиданно приобрёл твёрдость металла.

Изольда Вениаминовна кинула взгляд на своих подчинённых, рассматривающих гостей.

– Хорошо, вас проводят. Но прошу не отвлекать специалистов от дела. Сколько вам понадобится времени?

– Пока не знаем, уточним позже, хотя могу вас уверить, мы никому не помешаем.

– Армен Оганесович, покажите экспертам объекты.

Встал плотный черноволосый здоровяк с грустными глазами, чем-то похожий на артиста Фрунзика Мкртчяна.

– Результаты, э?

– Покажите всё, что имеете.

Армянин повёл гостей из кабинета куда-то в подвал.

– Посмотрел? – в ухо Роману прошептал Алтын. Он имел в виду способность Волкова «видеть невидимое» в ментальном поле.

– Нормально, – ответил Роман, не заметивший в пси-излучении начальницы лаборатории и её сотрудников неких тёмных «дыр» и закладок. Все они в плане внешнего подчинения были чисты.

Лаборатория имела целых три подземных этажа. И каждый охранялся отдельно. Пришлось выдержать ещё две проверки документов, несмотря на наличие центрального терминала охранной системы.

Наконец обладатель грустных армянских глаз привёл «московских экспертов» в двухкомнатный бокс, полностью забитый аппаратурой разного назначения. В одной комнате за изощрённой формы пультами сидели две женщины и молодой парень, во второй стояли два стеклянных шкафа, опутанные проводами, и стол с аппаратурой. Над шкафами висели бестеневые осветители, превращавшие помещение в операционную. Внутри шкафов на подставках располагались знакомые Роману предметы: лежал ремень с толстой пряжкой, внутри которой пульсировала жёлтая звёздочка, и сидел нахохлившийся неподвижный альбатрос.

За столом разместились двое мужчин в синих халатах.

Один печатал что-то на клавиатуре компьютера, посматривая на объёмный дисплей, внутри которого вращалось схематическое изображение птицы, второй наблюдал за игрой цветных линий на экране прибора, похожего на осциллограф.

Оба оглянулись, когда в помещение вошли эксперты в сопровождении коллеги.

– Армен? – недовольно бросил седой мужчина, халат на котором болтался как на вешалке. – В чём дело?

– Эксперты из Москвы, – вздохнул армянин совсем печально. – Мама разре… Изольда разрешила показать им артефакты.

Седой перевёл взгляд на Романа, потом на Алтына, нахмурился.

– Мы заняты.

– Не беспокойтесь, продолжайте работать, – вежливо сказал Алтын. – Мы постараемся вам не мешать.

– Я бы всё-таки попросил…

– Марк, Изольда позволила экспертам показать объекты. А это означает, что у них есть доступ.

Седой пригладил кустистую бровь, ища аргументы.

– Хорошо, пять минут. И уходите.

– А это уж как мы сами решим, – с холодной бесстрастностью сказал Ылтыын. – Понадобится, то и вам придётся покинуть бокс.

– Что?!

– Марк, не шуми, – виновато глянул на гостей Армен Аганесович. – Они же не обязаны отчитываться.

– А мне плевать! Отвечаю за объекты я, поэтому и решать буду я! Даже если у них есть разрешение Изольды!

Алтын достал листок отсвечивающей перламутром бумаги, развернул.

– Вот разрешение директора «конторы», извольте взглянуть.

Лицо седого пошло пятнами, он впился глазами в подпись директора ФСБ, сжал губы.

– Ну и что? Директор ваш будет отвечать, если вдруг что произойдёт?

Роман наконец нашёл нужный пси-контур седого (Марк Бедросович Аврелиев, доктор физических наук, однако), легонько «сжал» мысленными «пальцами».

Седой вздрогнул, замолчал, стекленея.

– Всё нормально? – осведомился Алтын, понимающе покосившись на Волкова.

– Да, – глухо выдавил седой.

– Мы можем работать?

– Да…

Спутник седого, помоложе, рыжий, в очках, удивлённо посмотрел на него, хотел что-то сказать, но линии на экране сплелись в красивый узел, и он снова уткнулся взглядом в экран.

– Занимайтесь своим делом, – скомандовал седому Алтын.

Физик повернулся к дисплею компьютера, уставился на «призрак» птицы, силясь понять, что это такое.

– Я вам ещё нужен? – напомнил о себе вспотевший Армен Оганесович.

– Спасибо, можете идти.

Армянин закрыл за собой дверь.

Ылтыын прошёлся вокруг шкафов, разглядывая объекты исследований.

Альбатрос по-прежнему сидел неподвижно, напоминая чучело.

В-портал, наоборот, начал проявлять активность, на глазах становясь «новее». Искра внутри пряжки стала мигать чаще.

– Что вы с ним делаете?

– Просвечиваем мезонным пучком, – указал на торчащий под потолком лаборатории тубус с нашлёпкой, похожей на фасетчатый глаз насекомого. – Очень интересная структура, видите?

Алтын подошёл к столу, глядя на экран, в глубине которого застыл странный клубок цветных линий, напоминающий цветную капусту.

– Это внутри пряжки?

– Вчера он выглядел иначе.

Алтын поманил Романа пальцем.

– Что скажешь?

Роман не ответил, поглощённый созерцанием ремня, подошёл к шкафу поближе. Он видел внутренности устройства иначе, и ему не нравилось начавшееся там энергетическое движение.

– Откройте камеру!

– Там почти нет воздуха. – Исследователь в очках глянул на седого. – И я не имею права. Марк Бедросович?

– Открывайте! – приказал Алтын. – Всю ответственность мы берём на себя. – Он перевёл взгляд на Романа: – Что ты увидел?

– Он… активируется.

– Чёрт! Выключите мезонный сканер!

– Выключаю, – засуетился испуганный очкарик, не получив ответа от более опытного коллеги.

– Откройте шкаф!

Гулко пшикнуло. Внутри стеклянного сейфа заклубился туман. Верхняя часть шкафа подскочила вверх, поддерживаемая двумя манипуляторами.

– Прекратите! – ожил вялый до этого момента седой экспериментатор.

Роман наклонился над подставкой, на которой лежал ремень В-портала.

Жёлтая искра внутри пряжки превратилась в зелёный крестик.

Повинуясь интуиции, ещё не до конца осознав смысл происходящего, он схватил ремень, почуяв его как заполненный жидким огнём сосуд, и в то же мгновение на голову ему обрушилась тьма. Последнее, что услышал Роман, были раздавшиеся в лаборатории крики ошеломлённых людей.

Затем начался ряд стремительных изменений сознания и тела, воспринимаемый им как поток движения вперёд и во все стороны одновременно!

Тело превратилось в расширяющуюся небывалыми темпами сферу, оболочка которой раздулась дирижаблем, выросла до размеров Земли, потом Солнечной системы, Галактики… и в одно мгновение сжалась в струну, которая оборвалась где-то внутри массивного холодного шара.

Удар!

Он охнул, осознавая себя жидкой колеблющейся каплей, судорожно взмахнул руками, тараща глаза, пытаясь разглядеть окружающий его мир, зацепился за что-то и почувствовал, что летит. Снова взмахнул руками, стараясь задержаться или зацепиться за что-нибудь твёрдое.

Темнота вокруг стала рассеиваться, он увидел светящийся пунктир над головой, ощутил тесноту помещения, заставленного громадами контейнеров, прислушался к своим ощущениям, вдохнул горьковато-кислый запах. Тело казалось наполненным гелием, как воздушный шарик, при любом движении оно колыхалось, теряло опору, это нельзя было назвать невесомостью, но и от нормального данное состояние отличалось существенно.

– Луна! – пришло озарение.

Вторая мысль дополнила первую: В-портал сработал (не надо было просвечивать его мезонами) и вынес обладателя за пределы Земли. И теперь Роман находился…

– Лунная база!

Что-то прошумело в глубинах контейнерных завалов. Возник слабый ток воздуха, принёсший другие запахи, не очень приятные, надо признаться, запахи электричества, каких-то кислот и сухой пыли. Запершило в горле.

Хорошо хоть дышать можно, подумал Роман, зажимая рот ладонью; в другой руке он держал ремень. Посмотрел на пряжку: внутри толстого стеклянно-ртутного слитка мерцала оранжевая звёздочка. В-портал сделал своё дело и ждал команды. Но Роман понятия не имел, как он включается и куда может перенести владельца.

Где-то за горой ящиков справа раздался щелчок, скрип, гул.

Световой пунктир над головой разгорелся ярче.

Роман спешно набросил на себя мысленную «шапку-невидимку», огляделся в ментальном поле.

Он и в самом деле находился на базе, принадлежащей неким существам (Поводырям АПГ, кому же ещё?), которую уже когда-то изучал при спасении космонавтов. Но тогда он делал это мысленно, посредством ментального поля, теперь же оказался здесь в своём естественном физическом облике, что меняло дело. Мысль могла мгновенно избежать прямого контакта с хозяевами базы, физическое тело было лишено такой возможности.

В помещение, служащее транспортным отсеком базы, забитое тем не менее контейнерами и ящиками со всевозможным хламом, вошли двое.

Роман хорошо видел их ауры, поэтому не сомневался, что служители принадлежат рептилоидной расе. Они и не маскировались, одетые в необычные комбинезоны, облегающие полукрокодильи или, скорее, полуящероподобные тела.

Что они здесь ищут, Роман понял не сразу. До этого момента он был уверен, что сможет остаться невидимым и неслышимым для любого живого существа.

Однако служители базы направились прямо к тому месту, где он стоял.

Роман глянул на пол, увидел металлический круг с рисунком пересекающихся окружностей, невысокий порожек, отграничивающий круг от остального пола, поднял голову: в потолке над ним виднелся точно такой же круг. Озарение пришло чуть позже, чем следовало.

В-портал перенёс его не просто на лунную базу, он переместил его в ячейку лунного терминала системы мгновенного транспорта, повинуясь какой-то заданной программе. Мезонный пучок в томской лаборатории действительно активизировал устройство, и компьютер ремня-портала чётко выполнил эту программу, хотя мог бы, наверно, перебросить владельца гораздо дальше. Может быть, даже в центр Галактики, на главную базу АПГ.

Роман поёжился, не представляя себе, что делать дальше.

Цокая подошвами по костяному с виду полу (металлическим был только круг, на котором стоял Роман), между шеренгами контейнеров появились две фигуры.

Роман сглотнул слюну.

У обоих были узкие, вытянутые огурцом, безволосые головы, обтянутые морщинистой зеленоватой кожей, короткие носы, мощные, выдающиеся вперёд челюсти и узкие жёлтые глаза. В руках-лапах они несли футляры, похожие на те, в которых носят музыкальные инструменты.

Романа они не видели, благодаря внушению вады, поэтому без колебаний встали на стартовый стол, заставляя его отступить.

Он понял, что другого такого шанса определиться не будет, рептилоиды сейчас умчатся куда-то в космос по своей нужде, и обрушил на головы обоих раппорт внушения:

«Стоять! Не двигаться! Спать!»

Повторил яростно:

«Стоять!»

Раппорт сработал.

Служители застыли, обездвиженные мысленно-волевым приказом. Несмотря на все физические отличия в строении тел, мыслили они так же, как и люди, их психоэнергетические параметры были близки к человеческим, и команду-раппорт оператора пси-воздействия они поняли правильно.

– Стоять! – повторил Роман вслух по-русски, перевёл на английский: – Stop! Freez! Куда направляетесь?!

– Марс… вторая делянка… – ответил на ужасном английском один из служителей.

– Не двигаться, не думать! Чем занимаетесь?!

Операторы базы непонимающе уставились на пришельца. Сферу их сознания фантазия Романа почему-то представляла как болотную каверну, а мысли – как всплывающие из чёрных маслянистых глубин воздушные пузырьки. Вот один из пузырьков достиг верхнего слоя «каверны».

– Мы… ликвидировать…

– Базу?!

Пауза.

– Мы… база…

– Стоять! Не двигаться! – Воздух в помещении был так насыщен горькими примесями, что горло раздирал кашель. Роман заторопился. – Координаты базы на Марсе!

Пауза.

– Валлис… Маринерис…

– Долина Маринера? Точнее!

– Ноктис Лабиринтус.

– Ночной лабиринт?!

– Такой… название… земляне…

– Понял, так это место называют земляне.

Где-то сквозь равномерный шум послышались глухие удары, от которых сотрясался пол отсека. Операторы начали коситься на проход между контейнерами.

– Стоять! – Роман остудил их заколебавшееся мысленное «болото» ледяным ветром. – Как работает это устройство?!

Оба рептилоида тупо уставились на ремень в руке Романа. Он сунул его под нос первому.

– Ну?! На вас точно такие же!

– Вход… – сказал рептилоид.

– Выход… – добавил второй.

Пол под ногами сотрясся сильнее, будто приближалась массивная шагающая машина.

– Отвечать точнее! Мне надо попасть на Землю! Ну?!

Первый служитель протянул вперёд зеленоватую узкую лапу с длинным пальцем.

– Тастатура…

– Нажать? – догадался Роман.

– Тастатура… просто…

– Здесь? – Он нажал на выпуклость на боку пряжки.

Слиток пряжки отозвался красивой комбинацией превращений, в результате которой он раскрылся, как «бутон цветной капусты», каждая вершинка которого светилась по-разному.

– Тастатур…

– Где здесь выход на Землю?!

Стены помещения содрогнулись, рухнул один из штабелей у стены.

Рептилоиды нервно завертели головами, попятились.

– Стоять! – Роман добавил удар «мысленной плети» по мозгам: выполняйте, твари! – Где выход на Землю?!

– Грин… просто…

– Представить… – начал было второй оператор.

– Вон!

Служители отпрыгнули назад, бросились, толкаясь, наутёк.

Роман успел заметить в проходе тускло блеснувшую тушу и коснулся пальцем зеленовато светящегося краешка «капусты».

На голову упал потолок, в глазах потемнело, перехватило дыхание. Сознание погасло… и родилось вновь.

Дышалось легко. Первые мгновения казалось, что сила тяжести в точке выхода из «телекинезного» коридора намного выше земной, но это просто была реакция организма на смену слабого лунного гравитационного поля. Он был на Земле.

«Интересно, где?» – подумал Роман с опаской.

Помещение, в котором он оказался, представляло собой тесный бетонный короб, освещённый тусклым окошком в потолке размером с циферблат часов. Но стоило ему шевельнуться, как стенка короба слева бесшумно отъехала в сторону, и он шагнул в помещение побольше, напоминающее не то спальню, не то комнату отдыха в каком-то учреждении.

Впрочем, судя по интерьеру, это и в самом деле была комната отдыха, какие делали себе нынче все менеджеры высокого уровня и бизнесмены.

Роман прошёлся по ковру, скрадывающему шаги, оглядел комнату, гадая, почему у неё нет окон. Толкнул единственную дверь, вышел в соседнее помещение.

Перед ним был кабинет с портретом президента на стене за столом и старинными книжными шкафами.

Он почувствовал тонкий, едва уловимый запах, напомнивший ему лунную базу.

Чёрт возьми, неужели это…

Внимание привлекла фотография в рамочке на столе. Он повернул её к себе. С фотографии на него смотрели двое: женщина в купальнике и министр образования России Фурсенюк Эдмон Арбенович.

В кармане проснулся телефон.

Роман вздрогнул, очнулся, глянул на экранчик айкома.

– Слушаю, Алтын.

– Ты где?! – раздался в трубке неуверенный голос бывшего разведчика.

– В кабинете Кочевника, – ответил Роман, вдруг ощутив, что он мокрый от пота.

4

Работа в Томске закончилась, практически не начавшись.

Сначала Афанасий узнал, что Роману удалось вычислить «крота» в рядах технических специалистов «конторы», и надобность в экстрасенсорном мониторинге отпала.

Потом стало известно, что «крот» – заместитель начальника лаборатории, где хранилось тело Фурсенюка, сбежал, и Афанасий получил задание определить место предполагаемого «залегания» агента Поводыря.

Сенсы честно потрудились над решением проблемы, «блиндажа» в окрестностях Томска не обнаружили, что было неудивительно, и Афанасий созвонился с Войновичем, чтобы получить инструкции по дальнейшей деятельности группы.

– Позвони Волкову, – ответил генерал. – Он сейчас во второй нашей лаборатории в Северске изучает артефакты. Возможно, ему понадобится твоя помощь.

– Сделаю, – пообещал Афанасий.

Однако позвонить Роману не успел. Через полчаса стало известно, что просвечивание В-портала мезонным пучком инициировало процесс включения устройства, Роман попытался остановить процесс, но не смог и исчез вместе с ремнём.

– Ёханый бабай! – выругался Афанасий, забыв, что разговаривает с Олегом Харитоновичем, не переносившим ругань. – Извините… Что же теперь делать?

– Ждать, – ответил координатор. – Сеть мгновенного транспорта АПГ не должна иметь опасно открытых выходов в космос. Рома где-нибудь да выплывет и сориентируется. Я в него верю. Вам же с Георгием теперь придётся разобраться в своём хозяйстве, как Поводырям удалось внедрить в систему своих агентов и не остался ли там кто ещё.

– Разберёмся, – сказал Афанасий, огорчённый пропажей друга.

В тот же день он ещё раз связался с Войновичем и получил разрешение вылететь в Москву.

Самолёты вечером в столицу не летали, пришлось ждать утра, поэтому в Москве группа появилась только к двенадцати часам дня.

Афанасий отпустил сенсов, доложил начальству о благополучном возвращении и поспешил в офис АНЭР, зная, что Шехерезада будет на работе.

К счастью, в офисе в данный момент никого не было, кроме неё, и Афанасий смог на несколько секунд обнять жену и почувствовать себя необходимым. По сияющим глазам Шехерезады было видно, что она рада его возвращению, и ожидание вечера, когда они могли остаться дома наедине, уже делало их счастливыми.

– Пообедаем вместе? – предложила она.

– Съезжу переоденусь и к тебе, – согласился он.

– Начальство ругать не будет?

– Начальство у меня понятливое, как и твоё, подождёт.

Шехерезада засмеялась.

– Ты чего? – удивился Афанасий.

– Вспомнила старый фильм «Стакан воды». Там героиня говорила: «Франция подождёт».

Афанасий засмеялся в ответ, чмокнул жену в щёку и поспешил к машине, предвкушая вечер с любимой женщиной.

Дома он постоял под душем, залез в компьютер, прочитал пришедшие за время отсутствия письма, ответил на одно из них, принадлежащее старинному приятелю из Брянска. Хотел выключить компьютер и получил ещё одно письмо, на этот раз от Джокера, отдыхавшего где-то на южных морях.

«Надо встретиться, – писал Сильвестр. – Получил интересную инфу. Приедешь, позвони».

Афанасий взялся за телефон, но посмотрел на часы и отложил звонок. Подождёшь до вечера, подумал он, не особенно анализируя смысл письма экстрасенса. Джокера он знал давно, верил в его способности, но не ждал от него каких-то открытий и прорывов. Бывший сотрудник милиции Сильвестр Первицкий был прагматиком, несмотря на наличие паранормальной чувствительности, и не жаждал стать знаменитым.

Через минуту Афанасий уже забыл о письме, так как всё заслонили другие события, более интересные и желаемые: обед с женой, встреча с Войновичем, разговор с вернувшимся Волковым (обалдеть можно, человек на Луне побывал!) и, наконец, на сладкое вечер с женой. Но Джокер сам напомнил о себе, позвонив ближе к ночи:

– Командир, добрый вечер, не поздно?

– Привет, Сильвестр, нормально, – вспомнил о письме сенса смущённый Афанасий. – Ты ещё загораешь или уже вернулся?

– Вернулся, надо бы встретиться.

– Надеюсь, это не срочно?

– Боюсь, что срочно. Со мной на Канарах произошёл странный случай, я встретил одного человечка, который рассказал такое, что ты обязательно должен знать.

– По телефону нельзя?

– Шутишь? – не понял Джокер.

Афанасий посмотрел на жену, медлившую гасить свет в спальне, прикрыл трубку телефона ладонью:

– Сильва говорит, важное дело.

– Пригласи его к нам.

– Не хочу. Ложись спать, я съезжу и быстро вернусь.

– Подожду.

Он поднёс трубку ко рту:

– Где?

– Могу подъехать к тебе.

Афанасий встретил взгляд Шехерезады, отрицательно мотнул головой:

– Это не лучший вариант.

– Тогда приезжай ты ко мне.

– В Щёлково? Представляешь, сколько я буду ехать?

– Предлагай компромисс, мне всё равно. Однако инфа исключительная!

– Сейчас пятнадцать минут двенадцатого, давай пересечёмся в центре, к примеру, в кафе «Пушкин». От метро рукой подать.

– Я буду на машине.

– Хорошо, подъедешь к Пушкинской площади, позвонишь.

Афанасий выключил телефон, с большим трудом преодолел предпостельную расслабленность, начал одеваться.

– Не нравится мне этот Сильва, – сказала Шехерезада с извиняющейся улыбкой. – Нельзя перенести встречу на завтра?

– Он говорит, дело очень серьёзное. Да и некрасиво менять решение, я уже назначил место и время. Ничего, постараюсь побыстрей.

Он накинул куртку, закрыл за собой дверь квартиры, спустился в подземный гараж, сел в свою синюю «Ауди». Рокот мощного десятицилиндрового двигателя прогнал сонливость и нежелание ехать ночью непонятно зачем. По улицам города он передвигался уже более или менее бодро, поддавшись настроению водителя, управляющего быстрым и мощным болидом. Конечно, «Маруся» Ылтыына была побыстрей и повыпендристей, но то была машина-купе, а седан Афанасия, насколько он знал, недаром считался самым сильным аппаратом среди машин этого класса.

Сдав авто парковщику у ресторана «Пушкин» (зарегистрированного как кафе), он выбрал столик в углу зала справа от барной стойки и заказал зелёный час с бергамотом. Есть не хотелось, но и сидеть за пустым столиком было неприлично.

Какая-то молодая пара примерилась было подсесть к нему, однако их окликнули знакомые из другого угла зала, и пара удалилась.

Афанасий расслабился, огляделся. Почему-то показалось, что к нему проявлен повышенный интерес.

Ресторан «Пушкин» в этот вечерний час был почти заполнен.

Среди его посетителей можно было увидеть всю московскую модную тусовку, включающую популярных актёров, писателей, поэтов, чиновников и известных политических деятелей. Мелькнули знакомые лица: режиссёр Никита Сергеевич, певица Сотская, омбудсмен Стахович, с которым Афанасий познакомился в недавние времена после поиска сына сенатора Григорьева. Общаться с ним не хотелось, и Афанасий сделал вид, что ищет на полу упавшую вилку.

Пронесло. Стахович в сопровождении юной красавицы с ногами от плеч сел в другом месте.

Джокер позвонил ровно в двенадцать ночи:

– Я подъехал.

– Заходи в ресторан, я сижу справа, в углу.

– Там куча ненужных ушей. Давай поговорим пять минут в машине, и ты решишь, что делать.

– Какой-то ты слишком таинственный, – пошутил Афанасий.

– Добавь ещё: такой весь неожиданный, – иронически добавил Первицкий.

– Ладно, сейчас выйду. Где стоишь?

– Не доезжая «Пушкина», за театром, чёрный «Туарег», номер три двойки.

Афанасий рассчитался за чай, вышел из ресторана.

Несмотря на позднее время, Тверской бульвар был полон машин, ползущих медленно, как поток лавы. Сходство дополняли красные стоп-сигналы автомобилей, похожие на угли.

Чёрный джип с номером «222» стоял между двумя одинаковыми «бумерами» без номеров.

Афанасий остановился, не чувствуя уверенности. Садиться в машину не хотелось. Зашевелившаяся интуиция родила в душе смутное беспокойство.

Надо было взять с собой Эрика, подумал он, прикидывая, стоит ли отступить, пока не поздно.

Дверца со стороны водительского сиденья открылась, высунулся Джокер.

– Это я, командир.

Афанасий стиснул зубы, убеждая себя, что всё нормально, открыл дверцу пассажирского сиденья, оглядел пустой салон машины.

Джокер следил за ним, не выказывая своих чувств, усмехнулся.

– Ты кого-то ждёшь, кроме меня?

– Пугливый стал, – проворчал Афанасий, устраиваясь рядом. – Друзей становится всё меньше, врагов всё больше. Рассказывай свою байку.

– Это не байка, – качнул головой экстрасенс. – Я бы и сам не поверил, если бы мне рассказали. Я летал на Тенерифе, есть такой вулканический остров в Тихом океане.

– Обойдись без лекций по географии.

– В общем, отличный отель, экзотика, пейзажи, всё как положено. Познакомился с девушкой по имени Леонсия, она креолка, но живёт в Штатах.

– Короче.

– Какой-то ты сегодня нетерпеливый. – По губам Джокера скользнула кривая улыбка. – Короче, она оказалась агентом «Скрытой руки».

– Чего? – удивился Афанасий.

– Существует такая всемирная надправительственная структура, известная тебе под аббревиатурой АПГ.

Афанасий замер, пристально вглядываясь в лицо Сильвестра, превратившееся в бесстрастную маску.

– Ты знаешь… о существовании АПГ?!

– Узнал на Тенерифе.

– От кого?!

– Сначала от Леонсии, потом от другого человека. С ним я и хочу тебя свести.

В дверцу деликатно постучали.

Афанасий повернул голову.

На него через стекло смотрел длиннолицый мужчина с аккуратным пробором волос, одетый в блестящее чёрное осеннее пальто.

– Кто? – напрягся Афанасий.

– Он сам расскажет.

– Пошёл к чёрту! Я в таком режиме не работаю!

Он взялся за ручку дверцы, собираясь выйти, но рядом с машиной выросли двое мужчин, и он понял, что попал в ловушку.

– Ты меня подставил?!

– Не трепыхайся, командир, – криво улыбнулся Джокер. – Жизнь всех нас подставляет тем или иным способом. Послушай, что скажут эти люди.

Дверца салона открылась, на заднее сиденье сел мужчина в чёрной куртке, рядом с ним устроился ещё один, плотный, бровастый, угрюмый.

– Добрый вечер, – сказал длиннолицый. Глаза у него были чёрные, ничего не выражающие, блестящие, пластмассовые, будто на Вьюгина смотрел не человек, а кукла.

– Не пугайтесь, Афанасий Дмитриевич, – продолжал он тихим интеллигентным голосом. – Мы вас долго не задержим.

– Кто вы? – Афанасий нащупал мобильник, собираясь включить его на запись.

– Не делайте этого, – разгадал его замысел длиннолицый, протянул руку. – Дайте на время телефон.

Афанасий помедлил, переводя взгляд с одного незнакомца на другого, отдал айком.

– Меня зовут Валерий Тимурович, я помощник заместителя министра образования и науки Метельского.

– Допустим. Что дальше?

– Мы знаем, кто вы.

– Неужели?

– Вы не только сотрудник ФСБ, вы ещё работаете на очень интересную организацию «Триэн».

Афанасий посмотрел на Джокера, отвернувшегося к окошку и, судя по всему, потерявшего интерес к происходящему. Но Джокер не мог знать о том, что его командир работает на «Триэн»! Эти сведения нельзя было выбить из него даже под пыткой.

– Не понимаю, о чём вы.

– Не начинайте детские игры, полковник, – поморщился длиннолицый. – Мы знаем о вас всё, столько, что этого достаточно для…

– Чего?

– Для ликвидации.

Афанасий невольно покачал головой, усмехнулся.

– Это следует понимать как предложение начать переговоры?

– Вы невероятно догадливы. – По узким губам помощника замминистра скользнула понимающая улыбка. – И умны. Думаю, вы нас поймёте.

– Чего вы хотите?

– Сотрудничества, разумеется.

Афанасий снова посмотрел на застывшего в ступоре Джокера.

Валерий Тимурович кашлянул.

– Не волнуйтесь, он ничего не будет помнить.

– Вы его…

– Пришлось программировать, сотрудничать добровольно он отказался.

– Почему же вы уверены, что буду сотрудничать я?

– Не уверены, Афанасий Дмитриевич, но надеемся. Программирование фрустирует психику реципиента, она долго не выдерживает, человек через год-полтора сходит с ума. Добровольное сотрудничество продляет… э-э, срок жизни.

– Это радует. Однако мой ответ: нет!

– Не торопитесь, полковник.

– Нет!

– Вы даже не хотите спросить, чего мы хотим от вас конкретно?

– Нет! – в третий раз произнёс Афанасий.

– Вы меня разочаровываете. Судя по описанию вашего сотрудника, вы очень креативный и быстро соображающий человек. Недаром же вы стали начальником Центра психофизических технологий.

– Исследований.

– Э-э, бросьте, полковник, мы не столь наивны, как вы думаете, и знаем, что в вашей… м-м, «конторе» давно занимаются технологиями психодистанционного манипулирования людьми. Итак, ваше последнее слово?

Афанасий понял, что шансов отмолчаться или уговорить вербовщиков подождать у него нет. Он сделал вид, что колеблется.

– Дайте закурить.

– Вы же не курите.

– Нервничаю.

Длиннолицый полез в карман за сигаретами, и в тот же момент Афанасий ударил в дверцу машины телом, сосредоточиваясь на атаке стоявшего с его стороны человека.

Возможно, ему и удалось бы справиться с ним, а затем броситься через дорогу, перепрыгнуть ограду бульвара и добежать до стеклянного купола подземного торгового центра. Но реакция длиннолицего замминистра оказалась не хуже, чем у спецназовца.

Валерий Тимурович не стал выскакивать следом, он просто выстрелил Афанасию в плечо, снизу вверх, из особого пистолета, стреляющего иглами.

Афанасий почувствовал укол, хотел ударить подскочившего к нему парня в лицо… и полетел в разверзшуюся под ногами бездну.

Его втолкнули обратно в машину, так быстро, что никто из редких прохожих не обратил на это внимания, и больше он уже ничего не видел и не слышал.

Шехерезада читала книжечку Мопассана, поглядывая на часы, когда раздался звук проворачивающегося в замке ключа.

Она вскочила с дивана, метнулась в прихожую.

Вошёл Афанасий. Лицо его было задумчивым, взгляд казался ускользающим, нетвёрдым, осоловевшим.

– Извини, – пробормотал он, отводя глаза. – Выпил вот.

От него действительно пахло вином, а также сигаретным дымом и чужим мужским одеколоном.

– Встретился со своим Сильвой? – растерянно спросила она.

– Ага. – Он пошатнулся. – Ух ты, заносит! Помоги раздеться.

Шехерезада подхватила мужа, подставила плечо, повела в спальню.

– Может, в душ?

– Не, усну на ходу, потом.

Она довела до кровати, не столько раздосадованная, сколько удивлённая: таким она мужа никогда не видела, – помогла раздеться. Он буквально упал на кровать. Сказал, еле ворочая языком:

– Спасибо… никому… не говори… я больше… не буду…

Бормотание перешло в шёпот, Афанасий вздохнул и уснул.

Шехерезада постояла над ним, сжимая в руках штаны, направилась было в гостиную, но вернулась.

Афанасий спал, дыша часто и быстро, словно куда-то бежал, лицо его было в поту.

Она бросилась в туалетную комнату, намочила край полотенца, вернулась в спальню, протёрла ему лицо, шею, грудь, посидела на краешке кровати, прислушиваясь к своим ощущениям, тихонько вышла. Набрала номер телефона отца.

Олег Харитонович разбирался с документами, полученными из Томска, когда позвонил Тамерлан:

– Не спишь?

– Я ложусь не раньше двух. Что случилось?

– Мне позвонила Шеха. Вьюгин встречался с каким-то своим сотрудником и вернулся домой сам не свой. Девочка заволновалась.

– С кем он встречался?

– Она говорит, с одним из сенсов, Афанасий назвал его Сильвой.

– Это Джокер. – Малахов представил лицо экстрасенса; Джокер ему нравился. – Бывший сотрудник спецподразделения МВД. Что говорит сам Афанасий?

– В том-то и дело, что ничего не говорит. Рухнул спать, несёт от него.

– Афоня не пьёт!

– Шеха сказала, что от него разит спиртным.

– Странно, не припомню, чтобы он так набирался.

– Позвони Волкову, пусть посмотрит его.

– Волков изучает В-портал. К тому же после вояжа на Луну ему надо прийти в себя, не хотелось бы его отвлекать. Я сам поговорю с Афанасием.

– Будь осторожен, старик, не нравятся мне такие ночные сюрпризы. Наш противник изощрён и вполне способен реализовать один из запасных коварных замыслов.

– Что ты имеешь в виду?

– Вербовку.

Олег Харитонович помолчал.

– Я в это не верю. Афоня не из тех, кто клюёт на шикарные обещания и посулы.

– Будь здоров. – Тамерлан выключил телефон.

Олег Харитонович поиграл монетками на столе: он был заядлым нумизматом, ещё с детства, – сходил на кухню, подогрел чай. Он жил один уже восемь лет, со смерти жены, и давно привык к одиночеству. Навещали его, да и то изредка, только дети, живущие в других городах, Катя и Антон, да ещё реже сотрудники «Триэн». Затворником назвать его было нельзя, несмотря на нежелание встречаться с кем-либо без определённой цели, но и любителем застолий он не был.

История с Афанасием заставила задуматься.

Полковника он знал достаточно хорошо, доверял ему и поручал задания, с которыми не смог бы справиться никто другой. Так, именно Вьюгину удалось раскрутить расследование деятельности агентов АПГ, контролирующих шоу-бизнес и конкурсы красоты в Москве, после чего «Триэн» смогла наконец заменить контролёров своими людьми.

Не были бесполезными и выезды группы Вьюгина в Мурманск, на космодром «Восточный» и на Байкал, несмотря на отсутствие весомых результатов. Всю работу по выявлению агентов Поводырей выполнил тогда Роман Волков, однако появление Вьюгина отвлекало эмиссаров Поводырей, заставляло их напрягаться, нервничать и совершать ошибки, что было на руку оперативникам «Триэн». Естественно, это не могло не злить Поводырей, которые наверняка лелеяли планы устранения полковника. Вьюгин стал для них не просто досадной помехой, но фактором провалов, и долго терпеть это обстоятельство они не могли.

Поговорю с ним, решил Олег Харитонович. Возможно, он что-то скрывает. Если его вычислили, он должен был заметить слежку. И надо дать команду Кирюше Серебренникову, пусть подключит своих охранников.

Он снова занялся отчётом начальников томских лабораторий ФСБ о произошедших инцидентах. Было ясно, что Поводырям удалось внедрить в систему федеральной безопасности своих агентов, и этот факт, в свою очередь, заставлял напрягать собственную контрразведку для нейтрализации нечеловеческой агентуры.

Утром он позвонил Вьюгину и договорился с ним о встрече.

5

После возвращения с Луны, – из здания Министерства удалось выйти без помех, незамеченным, Роман просто «отвёл глаза» всем, кто встречался на пути, – он остановился у Воли Тимошенко, не рискнув заявиться к себе домой. Квартира на Хорошёвке оставалась за ним, за ней приглядывали специально обученные люди, все затраты на её содержание оплачивала хозяйственная служба «Триэн», отвечающая за десятки подобных объектов, разбросанных по территории Москвы и всей России, и Роман мог не беспокоиться о жилье, надеясь когда-нибудь вернуться и зажить с Юной без тревог, войн и волнений. Однако в данный момент ему нельзя было туда и носу показывать.

Ремень В-портала он теперь носил всё время с собой, точнее, на себе, чтобы всегда иметь возможность мгновенно переместиться куда-нибудь в другой район земного шара или Солнечной системы. Появлялась и такая мысль. Его так и подмывало сделать это, проверить возможности «телекинетической машинки», а заодно оценить правильность своих выводов. Но он терпел, понимая, что мальчишеское любопытство до добра не доведёт. Всё-таки речь шла о таких глобальных вещах, как судьба дорогих ему людей и безопасность всей системы «Триэн».

И ещё одна мысль не давала покоя.

Он понял, как можно управлять телепортатором, нажимая на нужные бугорочки «цветной капусты» внутри пряжки. Но почему второй оператор лунной базы заикнулся: «Представь?» Что надо было представить? Не зашла ли речь о другом способе управления машинкой перемещения – мысленном? Представил себе, где должен выйти, и – готово, ты на месте. Вдруг в ремень встроен и такой контур?

Роман осторожно потрогал пряжку ремня под курткой, привычно огляделся (в пси-диапазоне), подозрительных потоков внимания к своей персоне не заметил и шагнул в подъезд Волиного дома; он ходил в магазин за молоком, кефиром, яйцами и хлебом. Питаться в ресторане было рискованно, а у Тимошенко в холодильнике из всех видов продуктов мёрзли только лимон, бутылка грейпфрутового сока и початая бутылка водки.

Известный волейболист принял его с радостью.

После того как Роман вылечил приятеля Воли, такого же волейболиста, члена сборной, слава о нём как о высококлассном целителе поднялась ещё выше, и Тимошенко был чрезвычайно доволен дружбой с «настоящим висвом».

Квартира Воли Роману понравилась: большая, просторная, светлая, не загромождённая лишней мебелью и не увешанная модными футуристическими инсталляциями. Правда, долго в ней оставаться не хотелось. Юна ждала в Выборге, и Роман маялся, изучая В-портал, ожидая визита Малахова, не находя себе места.

Воля позвонил, чтобы сказать о непредвиденных задержках, и обещал приехать после девяти часов.

– С Жанной, – добавил он.

– С какой ещё Жанной? – не понял Роман.

– Познакомлю, любит волейбол, – Тимошенко хохотнул, – и волейболистов.

– Твоя прежняя подруга тоже любила волейбол и волейболистов.

– Что ж поделаешь, если я такой интересный.

– Не хочу, чтобы меня видели у тебя.

– Почему?

– Есть причины.

– Ладно, приду один, сходим в кафе.

– Я сварил манную кашу, этого достаточно.

– Эх, задавил все мои инициативы, – пошутил волейболист.

– И не рассказывай никому, что я у тебя ночую.

– Загадками говоришь, висв.

– Договорились?

– Как прикажете.

Роман снова взялся за В-портал, но отложил со вздохом.

Он уже изучил ремень вдоль и поперёк, знал все его впадинки и выпуклости, понимал, как он включается. Оставалось только провести эксперимент, который позволил бы окончательно убедиться в своей правоте. Но экспериментировать одному строго-настрого запретил Олег Харитонович, оставалось только ждать его появления.

Наконец в начале девятого раздался звонок.

Роман схватился за айком, заметил отсутствие номера, насторожился: звонил не Малахов.

– Алло.

– Роман Евлампиевич? Добрый вечер. Это Захария Салахетдинович.

– Захара… Салаха…

Смешок в трубке.

– Тамерлан.

– Ага, добрый вечер. – Роман постарался скрыть растерянность и удивление; Тамерлан никогда не звонил ему. – Слушаю вас.

– Тебе Олег Харитонович не звонил насчёт Афанасия Вьюгина?

– По какому поводу? – хмыкнул Роман. – Он должен был прийти ко мне, помочь разобраться с… объектом.

– Ты его понял? Объект?

– Мне кажется…

– Кажется или понял?

Роман стиснул зубы.

– Полностью уверенным быть не могу, нужен эксперимент. Я ждал Олега Харитоновича…

– Он исчез, почему я тебе и звоню.

– К-как исчез?!

– Тут целая история. Афанасий Вьюгин встретился со своим экстрасенсом Джокером, который отдыхал на Канарах, вернулся домой, я имею в виду Вьюгина, явно не в себе, Шехерезада уверена, что он был пьян. Олег договорился встретиться с ним… и уже четыре часа не отвечает на звонки. Не отвечает и Вьюгин, и где он сейчас, неизвестно.

– Неяслух…

– Я не смог до них достучаться через неяслух, попробуй ты.

– Хорошо, поищу.

– Где ты территориально?

– Марьина Роща.

– Конкретнее.

– Второй проезд Марьиной Рощи, дом два, квартира одиннадцать.

– Я пришлю опергруппу.

– Не надо, никто не знает, что я остановился здесь.

– Кроме Олега.

– Ну да, – проговорил сбитый с толку Роман.

– Жди. – Голос Тамерлана в трубке оборвался.

Роман посидел немного с прижатой к уху трубкой, хотел выругаться, но на ум пришли наставления Олега Харитоновича. Три вещи нельзя терять ни при каких обстоятельствах: честь, надежду и спокойствие. Поэтому спокойно, друг висв, ещё не вечер. И ещё он говорил: три вещи разрушают человека – вино, гордыня и злость. Вином мы не балуемся, с гордыней иногда справляемся, а злость мешает, вот как сейчас после слов координатора. Пора привыкнуть к безапелляционному тону Тамерлана, уж такой он человек.

Впрочем, не об этом речь. Олег Харитонович встречался с Афанасием, а тот перед этим встречался с Джокером, который загорал где-то на Канарах… погоди! Неужели Тамерлан намекал на… вербовку?! Если Джокера, не дай бог, вербанули, он мог подставить и Афоню, а тот – Харитоныча?!

Роман вскочил с дивана, прошёлся по комнате, успокаиваясь.

Если так, дела плохи, висв. Олег Харитонович очень сильный пси-манипулятор, его просто так не вычислишь и не возьмёшь, он умеет защищаться и отводить глаза любому человеку, равно как и рептилоиду. Что же получается? Он погиб?!

Струя ледяной воды, окатившая голову над ванной, отрезвила. Роман вытерся насухо, сел в кресло, окончательно привёл мысли и эмоции в состояние ответственности. План созрел.

Сначала – Афанасий. Возможно, его мыслесфера подскажет, что случилось. Затем – Олег Харитонович. Если он не отзовётся, придётся бить тревогу, потому что это будет означать, что координатор находится в бессознательном состоянии. Убивать его Поводыри не станут, он слишком много знает, будут пытаться завербовать или запрограммировать. Значит, время ещё есть, он не сдастся без боя.

Роман откинул голову на спинку кресла, и его мыслеволя невесомой пушинкой всплыла над телом.

Поиск Афанасия он начал с его квартиры на Хорошёвском шоссе.

Нашёл дом, просканировал квартиру, пустую в данный момент. Жена Вьюгина отсутствовала, вероятно, была на работе, но искать её Роман не стал, она и так рассказала отцу всё, что знала.

Тогда он расширил территорию поисков, поднялся над Москвой, высматривая в сверкании энергопотоков столицы знакомые вибрации.

Но и в Москве Афанасия не оказалось. Его аура, хорошо отзывающаяся на вызовы Романа, не высветилась золотистым лотосом, не послала в ответ дружеский лучик.

Роман вернулся в тело, глянул на часы: его астральное путешествие длилось всего четверть часа, хотя показалось – не меньше двух.

Сходил на кухню, взбодрил себя хорошей порцией кофе, обратно забрался в кресло.

Итак, где может находиться полковник Вьюгин вне Москвы? Друзей и знакомых у него пруд пруди, но все они или почти все проживают в столице. Да и не пойдёт он к знакомым, если собирался встречаться с Олегом Харитоновичем, а тем более – сдавать его агентам Поводырей. Но и Харитоныч, со своей стороны, не поедет туда, где Макар телят не пас, тем более обладая умением видеть невидимое. Если они и договорились о встрече, то на нейтральной территории, в удобном для обоих месте.

Где это место?

Первый вариант: дача Афанасия. Вроде бы она у него есть, он как-то говорил, что у родителей есть участок земли по Новорижскому шоссе. Кстати, недалеко от дачи Даниэлы. Поедет туда Малахов? Вряд ли. Хотя не факт.

Вариант второй: дача самого координатора, по Ярославскому шоссе, километров тридцать от МКАД. Но вот поедет ли туда Афанасий, если он заражён «вирусом предательства», это вопрос. Скорее всего нет.

Итого.

Надо готовиться к первому варианту.

Роман закрыл глаза, сосредоточился и бесплотным лучом вонзился в небо, ориентируясь на северо-запад.

Он не знал точного места расположения дачи Вьюгина, однако поиск начал не с неё, а с дачи матери Даниэлы. Это место он помнил хорошо – как источник приятного тёплого излучения.

Сначала пришло ощущение, сравнимое с дежавю: показалось, что он уже искал что-то в этом районе, но забыл об этом. Потом перед мысленным взором проявилась красивая эфемерная «бабочка» – энергоинформационный след Даниэлы, «запахом» которой пропахла вся территория дачи. Захотелось «присесть» на лужайку возле коттеджа, где они когда-то готовили шашлыки, побродить меж соснами и берёзами, напевая песню Юрия Антонова («Меж берёз и сосен тихо бродит осень…»), сорвать с ветки яблоко.

На зеленовато-салатовом нежном фоне усадьбы вдруг протаяла серебристая вуалька.

Сердце дало сбой.

Несмотря на дождливую осень, дачники продолжали ухаживать за своими участками, и среди них была Даниэла. Это её аура просверкнула сквозь биоэнергетическую паутину местности, свитую живыми организмами.

Успокойся! – недовольно приказал сам себе Роман. Что с того, что она сейчас на даче? У неё своя жизнь и свои планы.

Однако вторая часть сознания, ведомая любопытством и ревностью, захотела посмотреть, с кем сейчас бывшая жена. Роман опустился ниже, включил мысленный «сканер», обнаружил рядом с серебристой вуалью слабое «вибрационное» пятно неправильной формы, отсвечивающее перламутром и оранжевыми пунктирчиками.

Мужчина, лет двадцать пять – двадцать восемь, молодой, сильный, уверенный, воинственный. Вряд ли добрый. Но ведь он ей нравится? Значит, всё нормально. Главное, чтобы заботился и защищал. Не так?

Успокойся! – ещё раз одёрнул себя Роман. Даниэла нашла себе пару, и какая разница, кто этот молодец и что собой представляет. Ты не был мужчиной её мечты, в этом всё и дело.

Смутное беспокойство заставило его прекратить сканирование Даниэловой дачи.

Роман выскочил из «ямы» воспоминаний, в которую залез, шире «открыл глаза».

Беспокойство инициировалось не дальним пространством, по которому путешествовала душа, а ближним. К квартире Воли Тимошенко протянулись незримые нити недоброго внимания, и это ощущение усиливалось с каждой секундой.

Он спикировал в глыбу тела, открыл глаза.

За дверью квартиры шла тихая и очень опасная, судя по «пси-запахам», жизнь. Двое поднимались по лестнице, двое замерли у двери, ещё двое дежурили чуть выше лестничной площадки и чуть ниже. И все они хотели попасть в квартиру.

Роман вспомнил про обещание Тамерлана выслать опергруппу. Может быть, она уже прибыла?

Однако люди за дверью спецгруппе «Триэн» не принадлежали.

Грохнуло! Дверь с треском влетела в прихожую, выбитая могучим ударом.

В квартиру ворвались молодые люди с масками на головах, вооружённые длинноствольными – из-за насадок бесшумного боя – пистолетами. Картинно замирая, ворочая стволами пистолетов, разбежались по комнатам квартиры, заглянули в туалет, ванную, на кухню.

– Никого, – выхрипнул один из них.

Роман, стоявший в углу спальни в состоянии вады, усмехнулся. Непрошеные гости в настоящий момент были ему не страшны, они его не видели. И мучил его только один вопрос: каким образом этим бандитам удалось выйти на квартиру Тимошенко? Мало того, что они должны были знать адрес, им должно было быть известно и то, что беглец прячется именно там.

В гостиной начался спор.

Один из боевиков утверждал, что квартирант никуда не уходил и его следует искать где-то в квартире. Второй предположил, что подопечный успел спрятаться у соседей либо поднялся по лестнице на верхние этажи здания.

– Кабан, проверь! – приказал третий кому-то из подчинённых.

Суета продолжалась ещё какое-то время, пока боевики обшаривали все комнаты квартиры.

Вернулись посланцы, обследовавшие весь подъезд и обшарившие соседние квартиры.

– Бык, никого, – доложил один из них.

Роман надеялся, что после этого они покинут квартиру, но ошибся.

Обострённые чувства выявили новый источник опасности.

Он почувствовал чьё-то угрюмое «чёрное» дыхание, спины коснулся острый нацеленный взгляд.

Роман «запахнул» «накидку невидимости» поплотнее.

Стало ясно, что команду ворвавшихся в квартиру боевиков сопровождает профессиональный пси-оператор, умеющий «видеть невидимое».

В квартиру вошёл новый гость.

Роман сразу почуял его скрытую силу и понял, что это и есть тот самый оператор, руководящий нападением.

Раздался хрустящий ломкий голос, голос подростка, а не взрослого мужчины:

– Он здесь, ищите!

По гостиной прошло движение, дверь спальни распахнулась. На пороге появился энергичный, высокий, гибкий, наполненный скрытой силой и угрозой мужчина лет сорока пяти, одетый в строгий коричневый костюм с галстуком. Лицо у него было необычное, белое, сужавшееся к подбородку, асимметричное: правая скула шире левой, правый глаз больше левого. Но оба глаза, чёрные, быстрые, проницательные, таили одинаковую жажду смерти.

Он сразу посмотрел в угол, где стоял «невидимка», раздвинул узкие лиловатые губы так длинно, что похолодевший Роман догадался: перед ним нечеловек!

– Вот он! Чудно! – Говорил незнакомец по-русски, но с тонким «французским» акцентом. – Хорошо, что я не доверяю этим рыцарям плаща и кинжала. Бык!

В проёме двери возникла массивная фигура.

– Берите его!

– Кого? – не понял верзила. Романа он по-прежнему не видел.

– За кроватью, слева. Живей!

Верзила, недоумевая, сделал шаг вперёд, держа одной рукой как игрушку пистолет, а второй доставая вертушку скотча.

Роман понял, что отсидеться без боя не удастся.

Он перешёл в иной темп времени, и Бык словно застыл на месте, выпав из процесса бытия.

Но не выпал его асимметричный черноглазый начальник.

Когда Роман скользнул к двери, минуя боевика, на его пути вырос чужак.

– Прекрасно! – прощебетал он своим специфичным «детским» голоском, нанося удар в грудь Роману длинной, как копьё, рукой.

Однако Роман уже настроился на «интуитивку», ушёл с вектора удара по спирали схода, ответил точными ударами справа в плечо и слева в лицо незнакомца, заставляя его ломать атаку, прерывая импульс и меняя вектор намерений.

Бык, всё ещё лупавший глазами в бессилии что-нибудь увидеть, попался под руку и кувыркнулся через кровать, разнося на куски комод с бельём.

Незнакомец отскочил, но не уступил дорогу. Глаза его вспыхнули чёрным огнём лютой злобы.

Голову Романа охватил неимоверный холод. Казалось, кровеносные сосуды замёрзли и перестали пропускать кровь! И всё-таки он устоял перед раппортом, мгновенным усилием прогоняя по сосудам жидкое пламя вместо крови. Затем «плюнул» в лицо противника тем же мысленным жидким пламенем.

Незнакомец попятился, явно не предполагая встретить такое сопротивление.

– Шиассо щуцаи!

Язык был незнаком, скорее всего он заговорил на родном наречии одной из рептилоидных рас, но Роман его понял. Восклицание противника можно было перевести как «чёрт побери»!

Ожил появившийся в проёме двери коренастый боевик по прозвищу Кабан, направил в сторону трюмо пистолет. Но выстрелить не успел.

Захлопали тихие, как удары палкой по подушке, выстрелы, кто-то охнул, раздался грохот, крики, возня.

Кабан повернулся к двери и сунулся головой в пол, встретив пулю.

Какое-то мгновение противник Романа вслушивался в начавшийся шум, глянул на Волкова бешеными глазами, наметив свою специфическую «рептилоидную» ухмылку, и прыгнул в окно.

Стекло рассыпалось со звоном, незнакомец исчез.

В спальню ворвались парни в камуфляже, с пистолетами в руках, вырубили вставшего на колени Кабана, заметили выбитое окно, подскочили к нему.

– Сволочь! – разочарованно проговорил первый.

Роман его понял. Квартира Воли Тимошенко находилась на втором этаже дома, и беглец ничем не рисковал, прыгая в окно.

Вошёл ещё один человек в камуфляже, широкий, массивный, с квадратным, хорошо вылепленным лицом.

– Ушёл, – виновато сказал второй спецназовец.

Здоровяк выглянул в окно, оглядел комнату.

– Роман Евлампиевич, вы здесь?

Роман снял «шапку-невидимку».

Парни у окна переглянулись, хотя было видно, что удивлены они не сильно.

Здоровяк бросил ладонь к виску:

– Капитан Серебренников. Извините за опоздание.

– Нормально, – проговорил Роман, расслабляясь. – Я вас, честно говоря, не ждал.

– Мы приехали, как только получили приказ.

– Ничего, всё обошлось.

– Кто это был? – Серебренников кивнул на окно.

Роман помедлил:

– Он… не человек.

Капитан кивнул.

– Этого следовало ожидать. Но киллер-команда у него поганая, не профессионалы.

– Их было шестеро.

По губам парней скользнули улыбки.

– Было, – хладнокровно подтвердил капитан Серебренников. – Какие будут указания?

– Наведите порядок, – раздался в прихожей знакомый голос, и в спальню вошёл смуглолицый морщинистый человек в сером плаще.

– Есть! – козырнул капитан. – Парни, за дело. Окно в первую очередь, потом дверь. А вот комод мы не починим.

– Купить и доставить.

– Есть.

Парни засуетились, взялись за Кабана.

– Захария Салахетдинович, – пробормотал Роман. – Как они… узнали?

– Думаю, агентура АПГ выявила все твои прежние контакты и ждёт тебя везде, где ты можешь объявиться.

– Я не подумал.

– Разумеется, не подумал. Хорошо, что успели мои ребята. Что с поиском Олега?

– Я не успел… только настроился. Хотя по первому ощущению в Москве Олега Харитоновича нет.

– Поедем ко мне, там ты будешь в безопасности и сможешь опереться на меня.

– Надо дождаться хозяина, объяснить…

– Чья это квартира?

– Воли Тимошенко.

– Ему всё объяснят, всё починят, поехали.

Тамерлан направился к выходу.

Роман оделся, поглядывая на действия парней, принявшихся за ремонт разгромленной квартиры волейболиста, подумал, что всё равно надо будет позвонить Воле, извиниться, и вышел вслед за координатором.

Возле подъезда Волиного дома стояли две машины: чёрный джип «БМВ»-Х7» и фиолетовый седан «Мазда-8». Парни в камуфляже затаскивали в них тела боевиков.

– Их машины, – кивнул Тамерлан на джип. – С латвийскими номерами и с блямбами диппредставительства. Мы их быстро найдём.

– Этот человек… их командир… сильный оператор. И он не человек.

– Вполне допускаю. Кроме завербованных людей Поводыри используют на Земле и киборгов, и рефаимов, искусственных существ, и своих соотечественников. Как он выглядел?

– Белолицый, гибкий…

– Представь.

Роман вспомнил облик командира киллер-команды, вывесил перед мысленным «экраном».

Тамерлан кивнул.

– Похоже, это действительно потомок рептилоида. Либо рефаим. Мы уже имели с ними дело, Поводыри часто бросают их на произвол судьбы. Людей надо уговаривать или программировать, что требует дополнительных усилий, но не даёт стопроцентной гарантии. Рефаимы же сразу выращиваются с нужной программой, как в своё время Адам с Евой.

– Они сильные пси-операторы?

– Статистики нет, я вообще не помню, чтобы кто-то из них обладал гипнотической силой. Этот индивидуум мне непонятен. Но если бы он был настоящим рептилоидом с большими полномочиями, он ушёл бы иначе.

– Как?

– Через В-портал.

Подъехала белая «Лада Гранта», распахнулась дверца.

Тамерлан сделал жест, предлагая Роману место на заднем сиденье, сел рядом.

– Домой.

Выехали со двора.

– В-портал у тебя?

– На мне. Закамуфлирован под ремень.

– Расскажи, что произошло в Томске.

Роман посмотрел на водителя.

– При нём можно, – сказал Тамерлан.

Делиться своими приключениями на Луне с незнакомым, по сути, человеком не хотелось, но он был координатором, а начальство Роман уважал.

Вся его лунная эпопея уместилась в два десятка фраз.

– Да, прогресс не стоит на месте, – заметил Тамерлан, имея в виду само устройство. – Передвижение вне пространства и времени сначала освоили фантасты, но, как оказывается, оно доступно и учёным.

– Прогресс, – вдруг с презрением заговорил водитель, пожилой, с густой седоватой бородой, похожий на попа, снявшего рясу. – Прогресс – зло! По большому счёту, прогрессируют только средства уничтожения людей, а не средства выживания. Кто бы что ни выдумал, всё это сначала прибирают к рукам военные.

– Ну, не всё, – возразил Тамерлан. – Прогресс есть следствие природы человека, стремящегося к лучшей жизни. Стремление к благу вообще неистребимо, поэтому его нельзя понимать как зло. Во зло прогресс превращается, когда его скорость начинает опережать возможности человека, что приводит к утрате контроля над процессом. Сегодня на Земле техника развита сильнее, чем мировоззрение, этика и мораль.

– Что и насаждают у нас эмиссары АПГ, – проворчал водитель. – А кто им не подчиняется, того они программируют, как Хусейна или Бер-Азизи недавно.

– Тут ты прав, Саддам Хусейн им не подчинился, отчего и началась война. Кстати, точно так же не подчинился когда-то Сталин, а Гитлер легко поддался, что тоже послужило косвенной причиной войны.

– Все великие властители работали под программой.

– Знакомьтесь, – сказал Тамерлан. – Замначальника контрразведки Ростислав Филиппович.

Водитель оглянулся, подмигнул Роману.

– Волков Роман Евлампиевич, – с заминкой представился висв.

– Наслышан, – сказал замначальника контрразведки «Триэн». – Как вы относитесь к ношению бород?

Роман в замешательстве посмотрел на спутника, во взгляде которого протаяла усмешка.

– К бородам? Вы имеете в виду традицию?

– Традиции в этом отношении давно умерли, – развеселился водитель. – Я имею в виду свою бороду. Друзья издеваются, говорят, она больно редкая. Вот и Захария так считает.

– Бороды опасны, – веско сказал Тамерлан. – На них скапливается огромное количество патогенных микроорганизмов.

Водитель засмеялся.

– Ты ещё добавь, что недавно за это открытие дали Игнобелевскую премию в области здравоохранения.

– Кому? – заинтересовался Тамерлан.

– Не то шведам, не то бельгийцам, не помню.

– Что ж, это справедливо.

Роман понял, что шутливой пикировкой его просто пытаются отвлечь от перенесённого стресса. На душе стало легче.

– Игнобелевские премии не всегда несут издевательский и пародийный оттенок, – добавил Тамерлан. – Изредка они напоминают человечеству о по-настоящему серьёзной опасности.

– Ну да, – хмыкнул Ростислав Филиппович, – ты ещё вспомни о Премии мира, полученной британскими неврологами.

– Не помню такой премии.

– Они доказали, что богохульство и ругань обладают выраженным болеутоляющим эффектом.

– Это общеизвестно.

– Ещё бы, – фыркнул водитель. – Когда ударишь себя молотком по пальцу, мат действительно помогает. Не так ли, Роман Евлампиевич?

Роман вежливо улыбнулся.

Машина добралась до Алтуфьевского шоссе, свернула во дворы массива многоэтажек.

Вылезли из «Гранты» у нового краснокирпичного дома этажей в тридцать.

– Здесь я живу, – сказал Тамерлан почему-то осуждающим тоном, пропуская гостя в подъезд.

– Я осмотрюсь и подойду, – остался в машине заместитель «триэновской» контрразведки.

Поднялись на шестнадцатый этаж.

Дверь открыла заплаканная, с осунувшимся бледным лицом, очень красивая девушка.

– Знакомьтесь, – сказал Тамерлан. – Роман, Шехерезада, моя дочь.

– Очень приятно, – сказал Роман, вспоминая, что это жена Афанасия.

– Проходите.

Мужчины вошли.

Прихожая поразила Романа обилием зеркал, дверец, ниш и полок. Что таится за дверцами встроенных в стены шкафов, спрашивать было неудобно, однако полки были заставлены книгами, и это обстоятельство примирило эстетические вкусы Романа с тем, что он увидел.

Книгами, как оказалось, была полна вся квартира. Книжные полки стояли даже на кухне, где гостю предложили чай с мёдом.

Шехерезада, накрыв стол, тут же скрылась в одной из комнат, и Тамерлан пояснил:

– Переживает за мужа.

– В Москве его нет, – пробормотал Роман.

– Знаю, сам искал. Мы тоже кое-чему обучены.

Виска Романа коснулся тёплый лучик, проник под кости черепа. Он напрягся, отражая лучик, посмотрел на хозяина.

Тамерлан усмехнулся.

– Можем общаться на неяслухе. Если понадобится. Но к делу. Где ты искал Олега?

– Только в Москве, в области не успел. Но его, по-моему, нет и там.

– Спорное заявление. Он может заблокировать ауру, и увидеть его никто не сможет, даже ты.

– Его могли заблокировать извне.

– Могли, – согласился Тамерлан. – Но только после неожиданной атаки и если бы он не смог отреагировать на опасность. Что исключено.

– Я хотел сначала найти Афоню, а через него Олега Харитоновича.

– Что ж, располагайся в гостиной, здесь тебя никто не потревожит. Я буду рядом, в случае надобности зови.

Стукнула входная дверь, пришёл контрразведчик, выполнявший роль водителя, но в гостиную не заглянул. Заговорили мужские голоса, стихли.

Роман огляделся: библиотека, право слово, а не гостиная, сколько книг! Сел в удобное кожаное кресло.

Итак, продолжим наши поиски, висв? Пора отдавать долги? Если ты не сможешь найти Афоню и Олега Харитоновича, то кто сможет?

Пространство вокруг ответило тихой вибрацией.

6

Озарение – субстанция эфемерная, мистическая, зыбкая и очень идивидуальная. Адепты воинских искусств и философских учений идут к нему годами, десятками лет упорного труда, медитирования, а иногда – истязания плоти и духа.

Роман плоть не истязал и медитацией в одиночестве занимался редко. Тем не менее его возможности, в полной мере раскрывшиеся с помощью специалистов «Триэн», позволяли ему добиваться просветления без особых процедур и применения спецтехники. А когда он выходил на космические высоты астрала (ментала, хроник Акаши), то есть получал канал доступа к полю вселенской информации, озарение снисходило к нему само собой.

Атмосфера в доме Тамерлана царила такая, что он впервые почувствовал себя в полной безопасности. Поэтому переход возарень дался ему совсем просто. И тут же пришла мысль просканировать сначала Джокера, с которым встречался Афанасий перед контактом с Олегом Харитоновичем. Странно, что я не сообразил раньше, подумал Роман с сожалением, чувствуя наполнявшую душу уверенность. Придётся навёрстывать упущенное.

Погружение в ментал длилось несколько секунд.

Облик Джокера Роман помнил хорошо, так как уже не раз встречался с ним, и обнаружить его ауру не составило труда. Хотя, судя по совсем слабому свечению биоэнергетического «маркера» Сильвестра, он то ли спал, то ли был пьян, то ли находился где-то глубоко под землёй. Такое складывалось впечатление. Пришлось определять местоположение экстрасенса (на севере от Москвы, двенадцать километров от МКАД), а потом разбирать «ком» его спутанных мыслей и чувств.

Джокер не был пьян и не спал. Он находился под сильнейшим наркотическим воздействием! Разобраться в паутине хитросплетений его памяти не представлялось возможным, но и того, что смог выяснить Роман, хватило для вывода.

Он вернулся в тело, позвал Тамерлана.

– Слушаю, – возник на пороге Захария Салахетдинович, не пожелавший переодеться в домашний костюм.

– Джокер и Афанасий сейчас находятся за городом. Километров двенадцать по Ярославскому шоссе…

– Холмогоры! Примерно в том же направлении у Олега дача! Я искал его там, не нашёл.

– Джокер и Афоня там, оба в…

Тамерлан прижал палец к губам.

В гостиную шмыгнула Шехерезада, вопросительно глянула на гостя, на отца.

– Нашли?!

– Не переживай, – подошёл он к ней, обнял за плечи, вывел из гостиной, кинув на Романа косой взгляд, – мы его найдём.

Через минуту вернулся.

– Она его любит, как… – Тамерлан с усилием остановил себя, пожевал губами. – М-да! Что с Вьюгиным?

– Боюсь, он совсем плох, аура почти не видна, задавлена. Джокер под наркотиком… хотя это может быть и внушённая программа.

– Они точно в Холмогорах?

Роман непонимающе посмотрел на координатора. Тот криво усмехнулся.

– Извини за дурацкий вопрос. Олега не нашёл?

– Его там нет… или я не вижу.

– Поехали!

Тамерлан стремительно вышел из гостиной, послышался его голос, отдающий какие-то распоряжения по мобильному.

Роман вышел в прихожую. Там уже с озабоченным видом надевал куртку замначальника контрразведки.

Появился Тамерлан. За ним выбежала Шехерезада.

– Я с вами!

– Ты останешься, – ответил координатор не терпящим возражений тоном. – Мы скоро вернёмся, жди.

Мужчины вышли на лестничную площадку, спустились во двор.

Роману потом долго помнился взгляд широко раскрытых глаз девушки, полный боли, тоски и надежды.

Выехали на МКАД, свернули на Ярославское шоссе.

К белой «Гранте» Тамерлана присоединилась ещё одна машина – белый микроавтобус с подмосковными номерами. Через пять минут свернули направо, мелькнул указатель: «Мытищинский лесхоз». «Гранта» подала ещё правее и остановилась у старого, наполовину разрушенного бетонного забора. Рядом с ней уткнулся в забор микроавтобус.

– Ищи, – сказал Тамерлан.

Роман не ответил. Он уже сканировал причудливую паутину местных энергоинформационных полей, отыскивая среди них «спящую» ауру Джокера.

– Километра полтора отсюда, на окраине посёлка.

– Там торфяники, – обернулся сидевший за рулём Ростислав Филиппович. – Рядом садовое товарищество, не помню название.

– В таком случае это дача.

– Скорее всего.

– Олег как-то говорил, что у него по Ярославке живут родственники. Наверное, он назначил Вьюгину встречу здесь.

– Десантируемся.

– Где Кирилл?

Замначальника контрразведки поднёс к уху телефон:

– Капитан? Понятно… высаживайтесь скрытно, окружайте участки, перекройте все дороги, любое движение квалифицировать как прорыв. – Он опустил мобильный. – Серебренников на восток от нас, в паре километров.

– Выходим. – Тамерлан глянул на Романа: – Сможешь точно указать дом?

– Смогу, – ответил Роман, сдерживая нервную дрожь.

Из микроавтобуса выпрыгнули парни в чёрных комбинезонах, увешанные оружием, натянули на головы шапочки, надвинули на глаза толстые, как консервные банки, очки.

– Группа готова, – доложил один из них.

– Отследите лазеры и активные линии охраны, если они есть, – приказал Ростислав Филиппович.

Парень в комбинезоне, не отличимый от остальных, если не считать антенны на плече, сделал знак пальцами, и на локтях двух его бойцов раздвинулись щитки органайзеров и каких-то приборов с экранчиками.

– Всё чисто, – доложил командир группы через минуту. – Тринадцать дворов, девять машин. У шести домов – по одной машине, у самого последнего, на болоте, три машины.

– Посёлок не охраняется?

– Судя по всему, это самый обычный садовый кооператив, элитные коттеджи рядом с болотом не строят.

Тамерлан направился вдоль забора к горевшему одинокому фонарю у первого домика садового товарищества.

Здесь когда-то были ворота, но в данный момент они отсутствовали, столбы ворот покосились, а на перекладине над въездом в посёлок красовалась ржавая табличка с надписью: «Ла…р…й СОУ».

Бойцы спецгруппы рассыпались по сторонам дороги, бесшумно метнулись вперёд, опережая координатора.

Роман споткнулся, и его поддержала чья-то твёрдая рука.

– Осторожнее, колдобины, – сочувственно проговорил Ростислав Филиппович.

– Я сам, – освободился Роман, продолжая вылавливать в призрачной каше биополей знакомые «угольки» и «лучики».

Стало понятно, что тёмные световые «пятна» концентрируются у самого последнего дома садового кооператива.

Роман замедлил шаг.

Тамерлан почувствовал его состояние, остановился.

– Замрите! Что видишь?

– Там, – вытянул руку Роман; фонари в посёлке горели через один-два, но домики освещали, кроме последнего. – В двухэтажном доме.

– Я тоже чую. Ростислав.

Замначальника контрразведки поднёс к уху мобильный:

– Кирилл, мы у объекта… хорошо, начинаем. – Ростислав Филиппович оглянулся на Тамерлана, доставая пистолет: – Всё под контролем, мышь не проскочит, можем начинать.

Тамерлан покосился на пистолет, покачал головой.

– Не одобряешь? – усмехнулся Ростислав Филиппович.

– И словом можно добиться многого.

– Как говорил какой-то деятель: добрым словом и пистолетом можно добиться большего.

– Роман, посмотри, что там внутри.

Мыслеволевое «щупальце», исследующее дом, вернулось обратно.

– Три машины, у одной ещё горячий двигатель, пять человек, двое спят.

– Афанасий и Олег?

– Я имею в виду тех, кого надо нейтрализовать. Афоня… Вьюгин без сознания, Джокер тоже.

– Олег?

Роман помедлил.

– Его в доме нет… но я вижу слабый след… он был здесь.

– Начинаем!

– Подождите, – заторопился Роман. – Я помогу.

– Как?

– Отвлеку, сделаю «засос».

– Лучше не трогайте никого, – сказал Ростислав Филиппович. – Спугнёте, они ликвидируют пленников.

– Не спугну.

Командир группы спецназа сделал знак своим бойцам, и те буквально растворились в темноте, превращаясь в беззвучные тени.

Роман снова проник в дом, осторожно ощупывая его комнаты лучом ясновидения. Спящих в одной из комнат боевиков он решил не трогать, а вот оставшиеся требовали внимания. К счастью, ни один из них не был ни экстрасенсом, ни пси-оператором, иначе они уже почувствовали бы потоки намерений бойцов группы, несмотря на их умелые действия.

Троица играла в покер. Изредка то один, то другой вставали, спускались в подвал, где лежали без движения пленники, осматривали территорию усадьбы, машины и возвращались. Они были серьёзно вооружены: Роман насчитал два автомата, четыре пистолета, один гранатомёт и пять ножей, – и не задумывались о своей роли в этой истории. Четверо из них являлись обыкновенными наёмниками из числа криминальных элементов, как пишут в газетах, пятый был милиционером. Он олицетворял собой «крышу». За него и взялся в первую очередь Роман.

Сначала у него было желание «сжечь» часть нервных узлов стража порядка, что наверняка привело бы его к сумасшествию. Но ни судьёй, ни палачом Роман быть не хотел и от этого жестокого наказания отказался, заменив его другим.

Человек в мундире сотрудника ГИБДД, игравший в карты с двумя подельниками в двухэтажной хате (коттеджем назвать её не поворачивался язык), вдруг бросил карты на стол и начал смеяться. Всё сильнее и сильнее. До икоты, до слёз.

– Ты что, Геннадьич? – опешил его сосед. – В чём дело?

– Хитрит командир, – хмыкнул второй игрок, переворачивая брошенные карты. – У него дребедень одна.

Но поскольку капитан дорожно-патрульной службы продолжал хохотать, в комнате разыгралась сцена, которая и помешала обитателям дачи отреагировать на нападение.

Впрочем, едва ли они смогли бы оказать серьёзное сопротивление Ё-спецназу, тренированому не хуже команды «Альфа» ФСБ.

Атака началась в три минуты первого и закончилась через две с половиной минуты.

Вскочившие боевики, причастные каким-то образом к похищению пленников – Джокера и Афанасия Вьюгина, успели только схватиться за оружие, как были повержены на пол и обездвижены.

Их спящих приятелей постигла та же участь: проснулись они уже в наручниках.

– Вы хто? – прохрипел милицейский капитан, ворочая бычьей шеей.

– Случайно шли мимо, – проговорил Ростислав Филиппович добродушным тоном, появляясь в центральной комнате дома, взял протянутые бойцом группы документы. – Ух ты, красавец: Бодунов Илья Геннадьевич, капитан шестого подразделения ГИБДД. Истинный ариец, в порочащих связях замечен не был. Или был?

– Развяжите! Я вас… в тюряге… сгною!

– Страшно, аж жуть. Только не вы нас, а мы вас будем судить, Илья Геннадьевич.

– Все судьи… наши…

– Шалишь, не все, есть среди них и честные люди. Уведите, его мы допросим на базе. А с этими мальчиками поговорим здесь. Где пленники?

– В подвале, – промычал лежащий на полу здоровяк в трениках.

– Проверьте.

Бойцы вынесли тела Вьюгина и Джокера. Один из бойцов, имеющий опыт врачебной практики, начал их осматривать, закрепил на висках одного и другого присоски переносного диагностера.

– Плохи дела. Полная отключка. Сердцебиение – двадцать два удара в минуту, пульс нитевидный, альфа-ритмы слабые, шумовые.

– Зовите экстрасенса.

К Роману, стоявшему на улице вместе с Тамерланом, подбежал боец.

– Вас просят в дом.

– Идём. – Тамерлан взял Романа под локоть.

В доме почему-то было полно народа. Кроме спецназовцев в чёрном, здесь же бродили и парни в камуфляже, которые представляли какую-то другую оперативную структуру «Триэн». Как они здесь оказались, можно было только догадываться.

Романа провели в самую большую, с камином, комнату дома, заставленную старенькой мебелью.

Джокер лежал на полу. Афанасия Вьюгина, бледного до синевы, устроили на диване. Возле него суетились два парня, один в чёрном комбинезоне, второй в пятнистом. Первый держал в руках прибор, напоминающий старинный ноутбук с плоским экраном – это был военный медицинский анализатор, – второй тыкал остриём щупа в основание шеи лежащего.

– Оба в коме, – обернулся парень с диагностером. – Пульс никакой. Сердце может остановиться в любую секунду. Можем вколоть адреналин, но поможет ли это, неизвестно.

Тамерлан пропустил вперёд Романа.

– Поможешь? Или вызываем врачей?

Роман бегло осмотрел обоих.

– Выйдите все.

Парни, Ростислав Филиппович и Тамерлан обменялись взглядами.

– Вы врач? – поинтересовался парень в чёрном.

– Выходите, – дотронулся до его локтя координатор. – Он целитель. На всякий случай я вызову нашего лекаря.

Все вышли.

Роман наклонился над Афанасием.

Более тщательный осмотр и внутриполостной – с помощью психоэнергетического просвечивания – анализ состояния полковника показали, что положение его не безнадёжно. Видимо, он понял, что сделал, вызвав Олега Харитоновича на рандеву с эмиссарами Поводырей, начал сопротивляться и получил мощный, разрушающий сознание пси-удар. Тем не менее это не привело к потере биоавтоматизма: все органы тела продолжали работать, хотя и сбились с ритмов. Глубокую же ассоциативную психику ментальная атака почти не затронула, её связи можно было восстановить.

Роман потёр ладонь о ладонь, вызывая приток крови; ладони должны были быть тёплыми.

Пришло профессиональное спокойствие: он был в своей стихии, стихии биоэнергетического лажения, чем занимался до этого много лет.

Сначала пришлось заняться восстановлением энергетических каналов в локтевых и коленных суставах, а также «пробиванием пробки» в энергетическом меридиане позвоночного столба.

Афанасий пошевелился, но из беспамятства не вышел.

Вторым этапом Роман очистил сосуды лёгких пациента от застойных зон с микротромбами, чтобы не возник геморрагический инфаркт лёгких. Подпитал сердце, бившееся из последних сил.

Вьюгин задышал ровней.

Отдохнув, Роман пробился в мозг через все природные и внушённые барьеры, начал распутывать клубок сцепившихся в синестезии мыслей, эмоций, ощущений и семантических полей.

Далось это не сразу, Роман едва сам не потерял сознание, нырнув «с головой» в обморочный омут чужого разбалансированного подсознания, но заставил-таки линии чувств заняться своими делами, а линии мыслей собраться в единый «букет» и начать поиск смыслов в окружающем пространстве.

Афанасий открыл страшные – до краёв заполнившиеся чернотой – глаза.

Роман почувствовал тошноту, сел на краешек кровати, удивляясь нахлынувшей слабости. Но дело было не закончено, и он склонился над Джокером.

Впрочем, экстрасенсу помощь была уже не нужна. Сильвестр Первицкий перестал дышать.

Роман попытался активировать его сердце и снова чуть не свалился без памяти: ослабленный оттоком энергии организм забастовал.

Сзади послышался хрип.

Роман выпрямился на дрожащих ногах, оглянулся на больного.

– Ром, – послышался тихий шёпот. – Ты… как… здесь…

– Случайно шёл мимо, – пошутил Роман, беря его за руку. – Лежи, сейчас приедет врач.

В комнату заглянул Тамерлан, шагнул к дивану, переводя взгляд с Волкова на Вьюгина.

– Живой! Это хорошо.

– Я… подставил… – заговорил Афанасий.

– Где Олег Харитонович?

– Не знаю… мы начали разговаривать… он почуял засаду… исчез.

Тамерлан оглянулся на вбежавших за ним людей.

– Назад! Не мешайте!

Парни остановились. Ростислав Филиппович развернул обоих, вытолкал за дверь, вернулся. Бросил взгляд на Джокера.

– Что с ним?

– Умер, – виновато развёл руками Роман.

– Подожди за дверью, – сказал Тамерлан своему коллеге.

Ростислав Филиппович молча вышел.

– Он был запрограммирован, – начал Роман.

– Джокер?

– Оба.

Тамерлан, прищурясь, посмотрел на ожившего Афанасия.

– Я нейтрализовал программу, – закончил Роман.

– Ладно, разберёмся. Куда мог исчезнуть Олег?

– Можно попытаться выяснить, отдохну только.

– Возьми мою силу.

Роман нерешительно потрогал затылок, ощущая застрявший там «кирпич», попытался снять пульсирующую в затылке боль.

– Спасибо.

– Спасибо скажешь потом, подсоединяйся смелее. – Тамерлан протянул жёсткую сухую руку.

Роман подставил свою. Свело мышцы плеча. По руке пробежал самый настоящий электрический разряд, от ладони Тамерлана пошёл жар, поднялся к шее, влился в голову. По коже черепа побежали мурашки.

Роман почувствовал себя как воздушный шар, в который начал поступать чистый нагретый воздух. Пришла невероятная бодрость, расправила мышцы тела. Захотелось танцевать.

Нечто подобное он чувствовал и при поддержке Алтына, только не так мощно. Захария Салахетдинович был энергетически сильнее бывшего разведчика.

– Я тебя просканирую, – сказал Роман.

– Валяй, – глухо отозвался Вьюгин, в глазах которого отразилось страдание. Он понимал, что произошло, и сочувствия не просил.

Роман сосредоточился на подсоединении к глубокой психике полковника, заведующей памятью о происшедших событиях независимо от его состояния.

Погружение напоминало процесс ныряния в воду, даже ощущения казались такими же: перехватило дыхание, сдавило со всех сторон, потемнело в глазах. Затем Роман наткнулся на обросшие «ракушками» смысловых интерференций «кочки» устоявшихся памятных событий и по ним выбрался на «берег» долгосрочных, оставивших отпечаток в душе воспоминаний.

Цветовую гамму и «скульптурные структуры» «берегов памяти» Вьюгина описать было бы трудно. Фантазия Романа превращала это псевдопространство в сложное паутинно-ажурное «фрактальное многообразие» со «струнной архитектурой», и понятней выразиться он бы не смог. Зато мог ориентироваться в скоплениях «грибообразных наростов», а главное – быстро отыскал недавние события, оставившие след в памяти Афанасия: они походили на тающие дымки и бесформенные призрачные «опухоли». Психика полковника ещё не обработала поступившую информацию, не превратила «дымки» в «твёрдые скалы». Да и блокада полученного пси-раппорта не пускала новые «экспонаты» в «кладовые памяти».

Вернулся он из путешествия по нервным закоулкам Афанасия с некоторым трудом. Погружение требовало энергии, и если бы не поддержка Тамерлана, он не смог бы ни «нырнуть» глубоко, ни прочитать хранящиеся в психосоматике «файлы», ни подняться обратно.

Открыл глаза.

Тамерлан поддерживал его за плечи. Взгляд его был остр и сосредоточенно вопрошающ.

– Он здесь, – сипло выдавил Роман.

– Кое-что я уловил, но не всё. Что значит – здесь?

– Когда его атаковали, Олег Харитонович заблокировался…

– И выпал из поля зрения засады!

– Пить…

– Что?!

Роман ослабел, перед глазами всё поплыло.

В комнату ворвался Ростислав Филиппович, позвал кого-то. Началась суета, закончившаяся тем, что Волкову дали глотнуть коньяку.

Он закашлялся, пришёл в себя.

– Извините.

– Ничего, держись, висв, много энергии потерял, вот и реакция. Сейчас вскипятим чайку, полегчает. Олег должен был почуять засаду.

– Это был импульс экстраформации.

Тамерлан сжал челюсти, словно перекусывал гвоздь.

– Я так и думал.

– Джокер и Афанасий послужили транслятором раппорта. Поэтому пси-импульс их чуть не убил.

– Одного таки убил. – Тамерлан сунул Роману кружку с кипятком, из которой торчал хвостик бумажного чайного пакетика. – Что ещё?

– Олег Харитонович, очевидно, отбил удар, но потом, когда в дом вбежали эти бандиты, накинул ваду…

– И потерял сознание! Но блокировка осталась, он умеет поддерживать её на уровне физиологических реакций, и увидеть его невозможно!

– Он не мог в таком состоянии уйти далеко.

– Так, так, так! – Тамерлан с силой потёр лоб ладонью, позвал Ростислава Филипповича: – Обыщите весь дом и его окрестности! Нет, шире – весь посёлок! Только осторожно, не тыкайте вилами в тёмные углы. Обо всём странном сообщать немедленно.

Контрразведчик выбежал в сени.

Роман качнул головой:

– Нет, Олег Харитонович где-то совсем близко, но не дома.

– Где конкретно?

– Я пытаюсь определить.

– На дорогу он не пошёл бы.

– Здесь за огородом начинается болото… странное ощущение… словно он там.

Вошёл парень в чёрном, протянул Тамерлану отливающий металлом «дипломат» и такой же тубус, в каких носят чертежи.

– Вот, нашли в джипе.

– Проверили?

– Не взрывчатка. – Парень открыл «дипломат». – Похоже, какой-то прибор.

Тамерлан осмотрел экранчик внутри «дипломата», сенсорную клавиатуру, ряды окошечек, символы и цифры под ними.

– Похоже на энцефалограф. Что в тубусе?

– Карабин, хотя странный, с овальным дулом и гашеткой.

– Излучатель. Обыщите машины ещё раз и потщательней, пожалуйста.

«Дипломат» и тубус унесли.

Роман допил несладкий чай, встал сквозь скрип костей и мышц. От него сейчас зависела судьба человека, и жаловаться на отсутствие сил не хотелось.

– Пройдусь.

За стенами дома царила ночь. Тучи разошлись, небо искрилось алмазными россыпями звёзд. Лунный серп, всплывший над лесом, походил на ятаган, готовый сорваться с небес и снести голову. Температура воздуха опустилась почти до нуля, холодало с каждой секундой, хотя Роман этого не замечал.

На него вдруг снизошло странное откровение, не опиравшееся на сознание, и повело через двор, огород, к забору, не слушая слабых протестов разума.

Он шёл, не глядя под ноги, но тем не менее легко обходил невидимые в темноте ямы, кучи земли, доски, вёдра, тяпки, лопаты и прочий хозяйственный инвентарь. Тело не подчинялось уму и органам чувств, поэтому двигался он как в трансе, впитывая, пропуская через себя токи земли и энергетические следы недавно проходивших здесь людей и животных. Среди них тонко просверкивали – как жемчужные паутинки – и следы ног Олега Харитоновича.

– Осторожнее, – подсунулся было к Роману Ростислав Филиппович. – Тут кочки и ямы.

– Не трогай его, не разрушай чары, – остановил контрразведчика Тамерлан, следовавший за экстрасенсом по пятам, – он идёт на ланг-гом-па.

– Что?

– Он в состоянии трансовой ходьбы – ланг-гом-па, как говорят тибетцы. В этом состоянии человек не замечает препятствий и усталости и действует под командой заданного импульса.

– Харитоныч называет такое состояние озаренью. Хотя я впервые такое вижу.

– Врач подъехал?

Ростислав Филиппович отстал, доставая мобильник, потом догнал процессию, направлявшуюся к заднику участка.

– Будет минут через пятнадцать.

– Пусть пока займётся Вьюгиным.

– Я уже распорядился. Куда мы идём? Там же болото.

Тамерлан не ответил.

Роман дошёл до неровного, с подгнившими досками, забора, ограничивающего участок, слепо пошарил по нему рукой.

Один из бойцов группы включил фонарь, но Ростислав Филиппович шикнул, и фонарь погас.

Роман нащупал нужную доску, отодвинул её и пролез в образовавшийся проём.

Все по одному последовали за ним.

Ростислав Филиппович подозвал бойца в камуфляже из группы капитана Серебренникова:

– Вы здесь смотрели?

– Отсюда к дому хода нет, – ответил боец. – Метров через пять хлюпать начинает, не пройти.

– Ждите здесь.

Роман обошёл кочки, травяную крепь, заросли камыша и кустарника, поднялся на бугор, облитый лунным сиянием.

Наблюдавшие за ним замерли.

Экстрасенс задумчиво посмотрел на заросли слева, на камыши, сделал два шага и присел у каменной глыбы, торчащей из густой травы.

– Олег Харитонович.

Ростислав Филиппович с недоумением оглянулся на координатора.

– Что это с ним?

Тамерлан раздул ноздри, подбежал к Волкову.

– Он?!

– Вадит. Это не камень.

– Понял. Нужен изворот!

– Что-то я ослаб.

– Я помогу.

– Да что с вами?! – приблизился к ним контрразведчик. – Это же ледниковый валун, тут таких много!

– Не мешай, Слава. Ну что, начинаем?

Роман вспыхнул, пробивая невидимую глазу вуаль пси-поля, окутывающую Олега Харитоновича «одеялом невидимости».

Валун у его ног внезапно поплыл, покрылся дымными всплесками, трансформировался в сидящего в позе лотоса человека.

– Батюшки светы! – оторопело попятился Ростислав Филиппович.

– Олег! – потряс сидящего координатора за плечо Тамерлан.

Однако Олег Харитонович не дрогнул, словно сам превратился в камень.

– Сколько же он так просидел?! – изумлённо пробормотал Ростислав Филиппович.

Тамерлан ещё раз тряхнул плечо Олега Харитоновича, и тот вдруг мягко завалился лицом вниз.

– Помогите! – подхватил его Тамерлан.

Подбежали бойцы, уложили координатора навзничь.

Роман поднёс к его груди ладони, постоял так несколько секунд, щедро расходуя энергию, перенёс ладони к голове.

Олег Харитонович шевельнулся, по лицу его прошла судорога. Но глаз он не открыл.

Роман опустил руки, поёжился.

– Холодно…

– Что с ним? – не выдержал Ростислав Филиппович. – Умер?!

– Он себя заблокировал, я не могу снять блок.

– Ничего, на базе снимем, все вместе, – принял решение Тамерлан. – Кирилл, забирайте его.

– Врач подъехал.

– Поедет с нами. – Тамерлан поддержал Романа под локоть. – Идём.

Голова закружилась сильней, навалилась ватная слабость, и Роман с удивлением обнаружил, что не может ступить ни шагу. Последнее, что он услышал, был возглас Ростислава Филипповича:

– Сомлел, родимый!

И наступила темнота.