Пока ехали в Москву, Ылтыын объяснил Роману план операции «Кочевник», который разработал Афанасий.
— Это он предложил задействовать тебя в качестве «подсадной утки», — добавил бывший разведчик. — Просил не обижаться.
— Я не обижаюсь, а план хороший, — одобрил идею Роман. — Очень даже перспективный. Один вопрос: кто будет встречаться с Феллером? Или вы тоже рассчитываете на меня?
— Пойду я, — будничным тоном ответил эскимос. — Вряд ли он ожидает увидеть меня после того, что произошло на Аляске, а потом ко мне подключится…
— Олег Харитонович?
— Там, где одному профессионалу делать нечего, двое справятся непременно, — хмыкнул Ылтыын. — Операторы его уровня, да и твоего тоже, для такого дела не требуются. Я озвучу ключевое слово инициации вложенной в него программы, то есть «закладки» в мозгу, и он исполнит всё, что мы ему прикажем. А поможет мне кое-кто из Ё-команды.
— Зачем же тогда еду я?
— Ты очень хорош в резерве.
— Я без шуток, — нахмурился Роман.
— И я серьёзно. Харитоныч сначала хотел включить тебя в операцию с самого начала, но Тамерлан отсоветовал.
— Если я не в деле… — пожал плечами Роман.
— Ты в деле, но уже на этапе захвата самого фурсенюка. Его надо будет «связать» на уровне ментального раппорта, иначе сбежит. Поводыри всегда носят с собой эти штучки — В-порталы, поэтому застать их врасплох и нейтрализовать трудно.
— Про порталы тоже разведка доложила?
— Кто же ещё? «Триэн» — мощная структура, ни в чём не уступающая ни нашей ФСБ, ни другим спецслужбам, ни международным организациям типа «Кейфор» или Интерпол. Только засекречена лучше.
Ылтыын посигналил ползущей впереди иномарке, потом пересёк сплошную и обогнал хвост машин по встречной полосе. «Маруся» сделала это легко, быстро и даже изящно.
Роман качнул головой.
— Лихо водишь.
— Мой друг из Мурманска — гонщик, он и подсадил меня «на иглу» быстрого вождения. Иногда мне кажется, я родился для этого.
— Нарушать правила дорожного движения?
— А что?
— Нарушителями ПДД не рождаются, ими Умирают.
Ылтыын мелко засмеялся.
— Я запомню.
Скорость при этом он не сбросил, и «Маруся» продолжала пожирать трассу со скоростью двести километров в час — там, где позволяло новое дорожное полотно.
— А как вы узнали, что человечество контролируется АПГ? — поинтересовался Роман через пару минут. — Аббревиатура АПГ — ваше словотворчество?
— В том-то всё и дело, что Поводыри почти не скрывают своих корней, не боятся высказываться на эту тему по ТВ и радио, якобы в шутку. Всё равно им никто не поверит. Расскажи кому, отмахнётся — сказки! Или назовёт тебя фантазёром. Однако это истинная правда: во главе системы глобального контроля стоит необычайно умное и долго живущее существо, причём — не земное.
— Разве сложно организовать такую же систему человеку? Гению?
— Сложность процесса не в масштабе и непривычности, а в невозможности проконтролировать систему одному человеку, каким бы гением он ни был. Да и правила игры выдумал не человек, главное из которых: прямо о процессе говорить нельзя! Только иносказательно. Те, кто начинал открытую войну с дьяволом, очень быстро получали негативную оценку в глазах общественности и исчезали. Ты должен знать, как это делается, СМИ и телевидение — отличные инструменты для такого оплёвывания любого деятеля. Мы только сейчас потихоньку расставляем в этой системе своих людей.
Проехали Волоколамск.
Через полчаса впереди показались дуги и арочные полосы дорожной развязки на пересечении Московской автодороги и Новорижского шоссе.
— Тебя научили делать «засос»? — спросил вдруг Ылтыын.
— Какой засос? — не понял Роман.
— Вообще-то это умение называется засоз — затемнение сознания, однако наши умельцы-сенсы называют его меж собой «засосом».
— Меня не надо учить затемнять сознание, — пробормотал Роман. — Я и так умею.
— Это хорошо, — удовлетворённо заметил бывший разведчик. — Харитоныч просил уточнить. Ну, что, едем ко мне?
— Хотелось бы побывать дома.
— Дома — исключается, у родителей — тоже. Могу отвезти к Малахову.
— Тогда лучше к тебе. Снимаешь или купил?
— Предоставили во временное пользование. Квартирка маленькая и старая, но двухкомнатная, с видом на цирк.
— Ты не женат?
— Кому нужен чукча с оловянными глазами? — хитро прищурился Ылтыын, посерьёзнел: — Женат, трое детей ждут меня в яранге на берегу Белого моря.
— Я не знал.
— Не сомневайся. Я, конечно, редко бываю дома, но эскимосы народ терпеливый, поэтому меня всегда ждут.
Машина свернула с Садового кольца на улицу Трубную, потом на Цветной бульвар.
— Вот в этом доме я живу.
— Машину напротив дома оставляешь?
— Когда как. Да она у меня заговорённая, никто не полезет с целью грабануть или угнать.
Роман с любопытством посмотрел на невозмутимое лицо водителя. О таком способе защиты автомобиля от угона он ничего не слышал.
Оставили «Марусю» впритирку к жёлтой «Ауди-ТТ».
— Потом переставлю, — махнул рукой Ылтыын.
Они миновали арку, поднялись на седьмой этаж, Роман глянул на чистенькую маленькую прихожую и с грустью подумал, что ему ещё не раз придётся селиться в чужих квартирах.
День «Икс» наступил восьмого августа.
Разведка донесла, что Арчибальд Феллер поселился со своими бодигардами (их было четверо) в Президент-отеле, и руководители «Триэн» дали команду начать первый этап операции «Кочевник».
Поскольку Феллер был мощным экстрасенсом, он наверняка чуял слежку. Но, во-первых, слежка велась с помощью новейших мобильных систем визуального сопровождения, разработанных на основе нанотехнологий, заметить которые было почти невозможно, во-вторых, Феллер высокомерно считал себя великим пси-оператором и презирал противника, оценивая русских как «быдло, способное только лаптем щи хлебать».
Олег Харитонович как-то высказался про него: у Ницше есть изречение: «Человек, сделавший одну глупость, — неудачник, десять — дурак, тысячу — герой». Но Феллеру ещё очень далеко до героя.
Может быть, именно поэтому, помня слова координатора, Ылтыын и прозевал момент, когда можно было свернуть операцию.
Он вошёл в холл Президент-отеля в девять часов вечера с минутами.
По докладам группы наблюдения Феллер вернулся из вояжа по столице и заказал ужин в номер.
— Начали, — прошелестел в ухе Ылтыына голос командира группы захвата; звали его Терентием, и Ылтыын его никогда не видел.
Эскимос, в строгом чёрном костюме и дорогих золотых очках похожий на японца, поднялся на десятый этаж отеля, кинул взгляд на безлюдный коридор, покрытый красно-сине-белым ковром, вежливо постучал пальчиком в дверь с номером «111».
Он был готов ко всему, однако внутренне вздрогнул, когда головы коснулось холодное «щупальце» ментального взгляда и попыталось пролезть в мозг сквозь защитные структуры воли.
«Щупальце» растаяло.
Дверь открылась. На Ылтыына смотрел человек в блестящем малиновом халате с золотыми кистями. У него было каменное бледное лицо, по-мужски резкое, но хорошо вылепленное, и прозрачно-серые, почти белые глаза, источавшие холод.
— Арчибальд Феллер, если не ошибаюсь? — сказал Ылтыын, хотя блэкзор был зарегистрирован в отеле под именем американского бизнесмена Джорджа Торнтона.
— Кто вы? — спросил Феллер по-английски.
— Мне поручено обсудить с вами одну проблему, — продолжал Ылтыын на английском.
— Какую?
— Может быть, мы пройдём в номер? Я не вооружён. — Ылтыын показал зубы в «японской» улыбке. Он рассчитывал, что Феллер узнает его, несмотря на изменённый облик, и, судя по всему, это произошло.
— Проходите.
Номер был роскошен. В глазах рябило от обилия деталей интерьера, сверкающих позолотой, серебром, хрусталём и зеркалами. Справа через полуоткрытую дверь был виден хозблок, слева — спальня, ход прямо вёл в гостиную с розовыми диванами и дорогими картинами на стенах.
Феллер жестом предложил гостю сесть на диван.
— Привет от Вышеня, — выговорил Ылтыын по-русски.
Глаза американца сузились, на лицо упала лёгкая задумчивость. Он медленно сел в кресло напротив дивана, не спуская глаз с гостя. Но длилась его задумчивость недолго. Когда Ылтыын, убедившись в срабатывании «закладки», открыл рот, что-бы дать ему новое задание, Феллер вдруг тихо презрительно рассмеялся. Словно змея зашипела.
Лицо его приобрело прежнее каменное выражение, глаза просияли ледяным блеском.
— Думали, что я вас не узнаю, господин Алтынов? — заговорил он на русском. — Рассчитывали инициировать установленную пси-программу? Или как вы там называете меж собой — зомби-закладку?
Ылтыын привстал.
— Сидите! — Феллер качнул пальцем. — Не делайте резких движений, коллега, вас не выпустят отсюда живым. Я ждал кого-то из ваших… гм-гм, триэновцев, но не вас лично. Жаль, вы мне нравитесь, но теперь нам придётся поменяться местами. «Закладку» сделаю я, а вы в нужный момент исполните приказ.
Ылтыын нанёс блэкзору мысленную оплеуху.
— Шит! — выругался Феллер, отшатываясь. — Всё время забываю, что вы умеете манипулировать слабеньким раппортом. Придётся подкорректировать ваши способности.
Глаза его загорелись острым ледяным огнём, и на голову Ылтыына упала глыба искрящегося льда, ломая изнутри биоэнергетические оболочки. Сила Феллера превосходила его энергетику, хотя изначально он и не собирался бороться с ним на психофизическом уровне.
Последним мысленным усилием он позвал: Рома-а!
После чего связь с миром оборвалась…
Изнывая от безделья и дурных предчувствий, Роман слонялся по квартире приятеля, смотрел телевизор, пил кофе, потом позвонил Афанасию:
— Ты в курсе последних событий?
— Ты о чём? — осведомился полковник рассеянно; скорее всего он был очень занят. — Если о дикой жаре на севере Америки и урагане на Восточном побережье, то да.
— Я имею в виду встречу с…
— А об этом прошу не по телефону, висв. Не дёргайся, всё идёт по плану: если господь хочет наказать американцев, то насылает на них ураганы, потопы и пожары, а когда хочет наказать остальные народы, насылает на них американцев.
Роман хмыкнул.
— Старая шутка.
— Придумай что-нибудь поновей. Что ты хочешь узнать конкретно?
— Где чукча.
— Уже пошёл, — перебил его Вьюгин. — Ждём вестей. Если понадобишься, тебе позвонят.
Роман снова подсел к телевизору, прислушиваясь к своим ощущениям. Над головой, образно говоря, сгущались тучи, и объяснить их появление можно было лишь интуитивным ожиданием неприятностей.
Свяжись с Алтыном по менталу, посоветовал «второй Я».
Помешаю, угрюмо отказался «первый».
Тогда жди.
Но ожидание оказалось столь невыносимым, что он наконец решился позвать Ылтыына через «неслух». И тотчас же услышал тихий прозрачный вызов: Рома-а!
В мысленном голосе друга не было страха, зато присутствовала боль и растерянность, и это придало Роману решимости и сил.
Первым делом он попытался завязать диалог.
Ылтыын не ответил. Его мыслесфера провалилась в темноту бессознательного состояния, что означало: Феллер перехитрил команду триэновцев и не подчинился «закладке», нанеся удар первым. А поскольку он не знал о присутствии в Москве Волкова, можно было попытаться нанести неожиданный ответный удар.
Вторым мысленноволевым усилием Роман вычислил место встречи Ылтыына и Феллера: Большая Якиманка, Президент-отель.
Теперь надо было добраться до отеля как можно быстрей и сделать так, чтобы никто не помешал замыслу.
Он набрал номер Олега Харитоновича.
— Знаю, — сразу же отозвался координатор. — Ё-группа пошла на перехват.
— Отзовите! — выдохнул Роман.
— Зачем?
— Арчибальд просто убьёт Алтына! У нас есть небольшой люфт во времени. Не зря же он сохранил ему жизнь. Мог убить сразу.
Две секунды тишины.
— Что предлагаешь?
— Мне надо в отель! Быстро! Но главное — остановите группу захвата!
— Спускайся во двор, жди.
Роман переоделся в более-менее приличный костюм из имевшихся, похвалив себя, что захватил его с собой: белые брюки, белая рубашка с чёрной окантовкой рукавов и воротника, белые туфли с пряжками, — обнаружил на полке трюмо чёрные очки, надел. Выглядел он теперь почти как иностранец, а отросшие на полсантиметра светлые волосы вообще придавали облику модную законченность. Охрана отеля должна была принять его за постояльца.
Во дворе он ждал минуты две, не больше.
С визгом тормозов из арки выскочила жёлтая «Ауди-ТТ», распахнулась дверца.
— Садитесь!
Роман нырнул на сиденье.
Водитель — небритый, в чёрной майке, с виду — чистой воды бандит, погнал машину по улицам города с такой скоростью, что Роман невольно вжался в сиденье, вспомнив поездку с Ылтыыном. Эскимос тоже любил бешеные маневры и рисковое вождение.
От Цветного бульвара до Большой Якиманки, где располагался Президент-отель, доехали всего за восемнадцать минут. Роман даже не понял, как они ехали, потому что водитель гнал «Ауди» по каким-то переулкам и дворам.
За это время он успел сосредоточиться на «штурмовом» применении биоэнергетики и дважды попытался достучаться до сознания Ылтыына. Однако тот не отвечал, что говорило о полной потере мышления.
Рисковать выходом в ментал — в месте, где состоялась встреча, Роман не стал. Феллер мог засечь его, и сюрпризное появление «мертвеца», то есть Романа, не произвело бы на американца должного впечатления.
«Ауди» остановилась перед шлагбаумом на территорию отеля.
Роман бросил взгляд на водителя, так и не произнёсшего ни слова, вышел.
Прозвенел телефон.
— Иди как ни в чём не бывало, пропустят, — раздался в трубке голос Малахова. — Поднимайся на одиннадцатый этаж, номер сто одиннадцать. Всё перекрыто, иди смело. У Феллера четверо телохранов, двое сейчас топчутся в коридоре, двое в соседнем номере. Они под контролем.
— Понял, — сказал Роман, чувствуя возбуждение, но не забывая закрываться от возможного ментального просвечивания.
Строгие парни на входе в синих с чёрным ливреях пропустили его без вопросов. Не пришлось ни объясняться, ни внушать им, что он свой.
Роман без излишней спешки прошёлся по холлу, попытался определить, где здесь гости, а где оперативники группы захвата, не смог и направился к лифтам. С ним вместе в кабину вошла, копаясь в сумочке, симпатичная блондинка в блузе, брючках и с шарфиком на шее.
— Вам какой? — спросил он.
— Твелв, — ответила она.
Роман нажал кнопки с цифрами 11 и 12.
Дверь лифта мягко закрылась.
— Я отвлеку охранников Феллера, — быстро проговорила девушка, окидывая спутника оценивающим взглядом. — Алтын в номере Феллера уже тридцать пять минут.
Роман качнул головой.
— Я справлюсь.
— Это задержит вас, нельзя терять ни секунды.
— Вы…
— Я с вами!
Лифт остановился на одиннадцатом этаже.
Блондинка взяла Романа под руку, они вышли, и она защебетала что-то по-английски, прижимаясь к нему и заглядывая в лицо.
Стоявшие в коридоре парни в летних костюмах песочного цвета, мощные, с гипертрофированно развитыми мышцами, с золотыми наушниками, посмотрели на появившуюся пару, но не двинулись с места. Отступили в сторону, когда Роман с партнёршей приблизились.
Девушка вдруг остановилась, вынула из сумочки пачку сигарет, вытряхнула одну, посмотрела на парней выжидательно, спросила по-английски:
— Позвольте зажигалку?
Качки переглянулись, один полез в карман, второй с интересом посмотрел на фигурку девушки.
— Иди, милый, — обратилась она к Роману. — Я сейчас приду.
Однако её хитрость не возымела действие на церберов, охранявших номер Феллера. Один из них преградил путь Роману, а второй, достававший зажигалку, отодвинул блондинку, сунул руку за спину, к брючному ремню. Оба очень хорошо знали своё дело и решили не рисковать.
Роман понял, что пришёл черёд действовать самостоятельно.
Сначала он набросил на голову первого парня «облако непрогляда». Затем мысленноволевым ударом сделал второму — с оружием — «засос», погасив его сознание.
Первый качок схватился руками за голову.
Второй осел на пол как большая мягкая игрушка.
Глаза блондинки расширились, но самообладания она не потеряла.
— Что дальше?!
— Стучи в дверь, — выговорил Роман почти беззвучно, — скажи: горничная, вам письмо.
— Он не поверит!
— Иди!
Девушка встала перед дверью сто одиннадцатого номера, поправила волосы, постучала в дверь костяшками пальцев.
Роман «замуровал» своё сознание в «глухом бетонном склепе», чтобы никто не смог его увидеть-почувствовать в ментальном поле.
— Кто? — спросили из-за двери по-английски.
— Горничная, вам письмо, господин Торнтон.
Щёлкнул замок, дверь приоткрылась.
В тот же миг Роман шагнул вперёд и оказался перед хозяином номера.
Несколько мгновений они, не мигая и не двигаясь, смотрели друг на друга.
— Я так и подумал, — сказал наконец американец, раздвигая губы в неприятной усмешке. — Где один экзор, там и второй. Вы живы, господин Волков, очень рад.
Здоровяк, которому Роман перекрыл зрение, метнулся к ним в полуприседе, пытаясь обхватить Романа руками.
— Босс, он меня ослепил!
Блодинка встретила его умелым ударом, и качок рухнул с изумлённым видом.
Феллер проводил его взглядом, по-прежнему не двигаясь с места, глаза его стали ледяными.
— Похоже, вы всё рассчитали, господа? Или не всё?
— Разумеется, всё, — насмешливо поклонилась блондинка.
— В таком случае, если вы будете продолжать в том же духе, ваш сотрудник у меня в номере умрёт.
— Поговорим? — сухо предложил Роман.
Феллер поднял брови (он явно искал выход из положения, но вряд ли мог вызвать кого-нибудь на помощь), глянул на затвердевшее лицо Романа, на не менее решительное лицо девушки. Казалось, он колеблется. И Роман его понял: блэкзор всерьёз решал дилемму — атаковать его или нет в ментальном диапазоне. Но американец не был вполне уверен, справится ли он с русским пси-манипулятором.
— Вряд ли! — покачал головой Роман.
Феллер скривил губы, отступил в глубь номера.
Роман взглядом дал понять спутнице, что её задача выполнена, вошёл вслед за американцем.
Ылтыына в гостиной не было.
— Где он? — остановился Роман.
Ответом Феллера был мощнейший ментальный раппорт, буквально едва не сплющивший психику в лепёшку!
Но, во-первых, Роман ждал атаки, во-вторых, умел отбивать волну, либо пропускать её «мимо» сознания.
Выпад Феллера потряс его, но не сломал и не подчинил. Мало того, он тут же сумел ответить ему и по растекшейся по лицу американца бледности понял, что достиг цели.
— О-о, вы настоящий монстр, господин Волков! — проговорил Феллер хрипло.
— Я — человек! — угрюмо ответил Роман, запуская в голову блэкзора мысленную «руку» и изо всех сил сдавливая «горло» его воли. — Монстр — ты!
Лоб Арчибальда покрылся испариной, глаза полезли на лоб.
— Я вас… уничтожу!
— Попробуй!
Молния тьмы обрушилась на голову Романа. И это был уже не индивидуальный раппорт американского мага, это был разряд ментального эгрегора, неожиданно пришедшего на помощь своему исполнителю.
«ИСРАЭЛ! — мелькнула запоздалая мысль. — Он готовил ловушку, и ты в неё влип, как пчела в варенье!»
Сознание помутилось.
По гигантскому пространству головы разлетелись тусклые струйки гаснущих мыслей. Одна из них зацепилась за «твёрдый остров» прежних установок (вот когда пригодились занятия ФАГом!), развернула цепь ассоциаций, позволивших ему «стряхнуть» злые взгляды и восстановить память и мышление «в другом месте» — в глубинах костного мозга.
Он осознал себя стоящим напротив Феллера, по губам которого змеилась торжествующая ухмылка.
В сердце вспыхнул гнев.
Роман вонзил взгляд в глаза американца, беспощадно разбил на хрупкие осколки защитное «зеркало» ментального поля, взлетел над «кочковатым полем» психики Арчибальда. Каждая «кочка» представляла собой узел памяти или динамическую программу действий, созданную в процессе роста и обучения человеческому поведению, и Роман мог бы сейчас «расстрелять» любую кочку-программу, превратить Феллера в шизофреника, в идиота, но не стал этого делать. Он просто развеял в дым узел, отвечающий за инициацию экстрасенсорики и «выпал» из ментального многомерия в реальный мир.
Торжествующая усмешка сползла с губ мага. Он побелел, протянул к противнику скрюченные пальцы.
— Вы… не сможете… меня…
— Спи! — гулко проговорил Роман. — Стоя!
Феллер уронил руки, закрыл глаза, подчиняясь команде.
Роман легко отбил заметавшийся по комнате невидимый вихрь мыслеволи, направляемый эгрегором сторонников Феллера за рубежом (вот откуда его сила и уверенность: он умеет управлять потоками энергии извне), смахнул пот со лба, огляделся.
Ылтыына он нашёл в спальне Феллера. Эскимос лежал на полу, запрокинув бледное до синевы лицо и открыв невидящие глаза. Сердце его билось очень медленно и неровно.
— Алтын! — бросился к нему Роман.
Сзади послышался грохот, распахнулась входная дверь гостиничного номера, он оглянулся, но это была давешняя блодинка с двумя парнями в обычных гражданских костюмах, а за ними в комнату вошёл озабоченный Олег Харитонович.
— Что с ним?
— Жив, без сознания, требуется лажение.
— Могу вызвать врачей.
— Справлюсь сам. Возможно, Арчибальд загнал ему «беса».
— У нас есть штатные экзорцисты.
— Мало времени, сердце вот-вот остановится.
— Тогда давай вместе.
Роман хотел гордо отказаться, но вовремя прикусил язык.
— Я сделал Арчибальду «засос». Он каким-то образом нейтрализовал нашу старую программу.
— Я уже понял. Ничего, им сейчас займутся специалисты, вложат «закладку», и поглубже, чем первую. Он пригодится нам для выхода на Кочевника.
— Хорошо. Помогите положить Алтына на кровать.
Они перенесли неожиданно тяжёлое тело бывшего разведчика, посмотрели друг на друга, и Роман, преодолевая слабость после схватки с магом, с трудом вошёл в состояние лажения.
Ылтыын пришёл в себя к утру.
В клинику его не повезли, отправили на квартиру, и через час после сеанса биоэнергетического целительства координатор прислал к нему врача, понимающего толк в таких проблемах.
Роман тоже нуждался в отдыхе, поэтому на какое-то время его оставили в покое, при том, что в квартире у кровати Ылтыына теперь дежурил опытный доктор.
Он поспал, потом с удовольствием напился чаю, проверил состояние больного.
Никаких кодирующих «закладок» в памяти эскимоса обнаружить не удалось. Феллер то ли не успел запрограммировать его, то ли не смог, то ли не захотел. Так что волноваться по этому поводу не стоило. Но раппорт, которым американец оглушил посланца «Триэн», оказался настолько сильным, что едва не фрустировал базовые генетические программы разведчика — инстинкты, отвечающие за его жизненно важные физиологические процессы. Опоздай Роман и Олег Харитонович ещё на четверть часа с лечением, и Ылтыын навсегда остался бы недвижим и беспамятен.
Очнулся он в начале шестого утра.
Врач позвал Романа, потягивающего чай на кухне в одних трусах.
— Он зовёт вас.
Роман отставил чашку, зашёл в спальню.
Ылтыын был ещё бледен, но в целом выглядел согласно уходу.
— Привет, целитель.
— Привет. — Роман сел на стул.
Врач посмотрел на них и удалился, снимая халат.
Оба поглядели ему вслед.
— Как жизнь? — спросил Роман.
— Это ты меня выволок с того света?
— Я был не один.
— Ты, я знаю. За мной снова должок.
— Ничего, сочтёмся.
— Что с Феллером?
— Ему удалось нейтрализовать первую «закладку».
— Я уже понял. Как?
— Психофизики в растерянности. Всунули вторую, внушили, что он попал в засаду, но выкрутился.
— Что дальше?
— А дальше я встречаюсь с ним завтра в Питере, и он ведёт меня как «закодированного пленника» к Фурсенюку.
— Понятно, в качестве засланного казачка. Судя по всему, мне в операции уже не участвовать.
— Ты своё дело сделал. — Роман подумал и добавил рассудительно: — Да и не молод уже.
Ылтыын наметил свою специфическую улыбку.
— Тут ты прав. Кстати, знаешь, чем молодые отличаются от стариков?
— Возрастом.
— У молодых впереди бесконечность, у стариков — вечность.
— Похоже, ты становишься философом.
— Я им был всегда. Мы, эскимосы, отличаемся от всех северных народностей…
— Умом и сообразительностью.
— Философским складом ума, — закончил Ылтыын.
Они обменялись понимающими улыбками, чувствуя взаимное расположение.
— Отдыхай, — сказал Роман, вставая. — Я тоже лягу, но буду рядом, если что.
Он вышел в гостиную, где пожилой лысоватый врач упаковывал свои медицинские принадлежности.
— Ему нужен только покой, — сказал он. — Я тут написал инструкцию, что давать в том или ином случае.
Роман пробежал глазами листок бумаги.
— Травы, это хорошо. Благодарю, мы справимся.
— Не сомневаюсь. До свидания. — Врач поклонился и ушёл.
Навалилась вдруг сонливость. Роман добрался до дивана и рухнул на него как подкошенный, с улыбкой подумав, что Юне это не понравилось бы.
В десять часов пришёл Малахов, и не один, а с седовласым господином, у которого было тяжёлое коричневое лицо жителя южных степей и пронзительные серо-голубые глаза (Тамерлан — вспомнил Роман прозвище координатора, упомянутое Ылтыыном).
— Знакомьтесь, — сказал Олег Харитонович. — Захария Салахутдинович — Роман Евлампиевич. Где наш контуженый?
— Спит, — оглянулся на дверь спальни Роман.
— Пусть спит. Как его дела?
— Восстанавливается, пьёт укрепляющий отвар.
— Он сможет работать? — глуховатым и скрипучим (отчего в воображении Романа проявился ствол саксаула) голосом осведомился Тамерлан.
— Конечно, сможет. Феллер не успел или не захотел поставить «закладку».
— Хорошо. — Олег Харитонович кивнул на стулья. — Сядем.
— Чай, кофе?
— Минеральная вода есть?
— Берёзовый сок.
— Годится.
Роман достал из холодильника бутылку холодного берёзового сока, чашки, принёс в гостиную.
— Ты знаешь, что по Луне прокатилась серия взрывов? — спросил Малахов, пробуя сок.
— Нет, я не смотрел телевизор.
— АПГ ликвидирует следы своего пребывания на спутнике Земли. Я хотел бы подключить тебя к этой проблеме. Позже поговорим. Теперь о том, что произошло. Тебе не показалось странным поведение Феллера?
Роман смутился, чувствуя на себе изучающий взгляд Тамерлана.
— Я не особенно разбирался в его чувствах…
— Речь не о чувствах. Что-то здесь не так. Слишком легко мы его взяли. Слишком долго он возился с Алтыном, однако не запрограммировал. Впечатление такое, что он тебя ждал.
— Не может быть. Для него я умер ещё в Греции.
— Алтын зашёл к нему без пяти десять, ты появился только через тридцать пять минут. При этом Феллер был спокоен аки удав. Что он делал всё это время?
Роман помолчал, вспоминая подробности схватки с Феллером.
— Не знаю. Увидев меня, он сказал…
— Смелее, здесь все свои.
— Что он ждал чего-то подобного.
— Значит, всё-таки ждал?
— Не меня, — упрямо мотнул головой Роман. — Скорее кого-то из операторов другого уровня.
Олег Харитонович посмотрел на спутника.
— Что скажешь?
— Не нравится мне его спокойствие.
— Я всегда выясняю отношения… — начал оправдываться Роман.
— Речь не о тебе. Феллер был слишком спокоен, что говорит о возможной разработке коварного замысла.
— Он был просто уверен в победе, так как за его спиной стоял американский ИСРАЭЛ.
— Стоять-то стоял, да только почему-то с тобой они не справились, хотя ты сражался один. На нас опираться не стал.
Роман покраснел.
— Извините, удар был неожиданным…
— Для тебя не должно быть ничего неожиданного. Ты внук Крышеня, наш будущий… — Малахов замолчал, глянув на Тамерлана.
— Боюсь, у нас нет времени разгадывать замысел Феллера, — тем же скрипучим «саксаульским» голосом заговорил Захария Салахутдинович. — Надо форсировать выход на Кочевника, чтобы Феллер не успел разрядить вторую «закладку».
— Не понимаю, как это можно сделать самостоятельно, — пробормотал Роман, размышляя над последними словами координатора. Что он хотел сказать? Ты наш… кто?
— Самостоятельно — вряд ли, — кивнул Малахов. — Ему кто-то помог. Вполне возможно — сам Кочевник.
— Тогда это его замысел.
— Не похоже, Поводыри действуют тоньше. До сих пор им удавалось загребать жар чужими руками. Я имею в виду не Ковчег, а человечество в целом.
— Как это? — не понял Роман.
— Они создали целую армию «богоизбранных» халдеев, масонов, адептов орденов и сект, рефаимов, да сами же закулисно и управляют ею, внушив лютую ненависть к себе подобным. Но не суть. Поговорим о главном. Захария прав, надо срочно брать Фурсенюка, пока Феллер с ним не пересёкся. Завтра поедешь в Питер.
— Знаю.
— Ты готов?
Роман постарался отгородиться от двух внимательных, оценивающих, проникающих в душу взглядов, и, судя по тому, как переглянулись гости, это ему удалось.
— Готов!
— Тебе придётся контактировать с Поводырём.
— Да хоть с самим Сатаной!
— А это значит, — не обратил Малахов внимания на его фразу, — тебе надо вовремя опереться на силу нашего эгрегора. Иначе потерпишь поражение и дела не сделаешь. Запомни одну деталь: перед тем как ударить, рептилоиды скачком изменяют температуру тела, и зрачки у них при этом расходятся крестиком. Кочевник — рептилия в облике человека. Значит…
— Понял.
Олег Харитонович и его суровый спутник снова переглянулись. Затем Малахов хлопнул себя ладонями по бёдрам, встал.
— Что ж, будем надеяться, что ты управишься. В Питер тебя повезёт Кудеяр.
— Кто?
— Мужичонка, что вёз тебя в Президент-отель. Бывший автогонщик, между прочим. Аль не понравился?
Роман припомнил сумрачную внешность водителя «БМВ».
— Неразговорчивый, но вроде бы ничего.
— Ничего! — фыркнул Олег Харитонович. — Побольше бы нам таких «ничеговых».
В этот момент открылась дверь в спальню, и в проёме, как привидение, возник Ылтыын, одетый в свой каждодневный модный костюм.
— Здрасьте вам.
Оба гостя повернулись к нему.
— Выглядишь как с креста снятый, — сказал Олег Харитонович с виновато-одобрительными интонациями. — Чего встал? Лекарь говорит, тебе лежать надобно.
— В Питер его отвезу я, — кивнул эскимос на Романа. — Не нужно никого тревожить.
— Береги силы, они тебе в скором времени понадобятся.
— Для чего? Я почти в норме, а к завтрашнему утру вообще буду как огурчик. Рома не возражает, чтобы его напарником был я.
Все посмотрели на Романа.
— Не возражаю, — с удовольствием сказал он.
Тамерлан молча двинулся к двери, исчез, не сказав ни слова.
— Суровый мужик, — глядя на Малахова, сказал Ылтыын бесстрастно.
Олег Харитонович покачал головой.
— Прощайте пока. — И тоже направился к выходу.
Стукнула дверь. Приятели остались одни.
— Разве ты его не знаешь? — кивнул на дверь Роман.
— Тамерлана? Только слышал от других, лично не встречался ни разу. Но если сам Тамерлан явился к нам, значит, наше руководство что-то беспокоит.
— Реакция нашего злейшего друга Арчибальда.
— Да, верить этому лживому псу нельзя. Пойду-ка полежу. — Ылтыын развернулся в спальню.
— Тебе плохо? — встревожился Роман. — Зачем вставал?
— Всё в порядке, но если есть возможность поспать, я ею пользуюсь. За всю свою разведжизнь я недоспал лет пять.
Ылтыын разделся, лёг.
Роман просканировал его, особых нарушений в работе энергетических центров не обнаружил, подправил верхний лёгочный «меридиан». Делать ничего не хотелось, хотелось к Юне, однако он заставил себя подсесть к компьютеру и вывел на экран информацию о Кочевнике.
Выехали из Москвы в семь утра, когда улицы столицы ещё не были забиты транспортом под завязку. В половине девятого «Маруся» пересекла границу Московской области.
Роман приготовился к созерцанию мелькавших по сторонам Ленинградского шоссе пейзажей, как вдруг почувствовал смутное беспокойство, не связанное с лихой манерой езды Ылтыына. Прислушался к себе.
Сигнал тревоги подавал тот отдел интуиции, который заведовал сердечными делами. Что-то произошло в Пскове, и связано это было с Юной.
Он взялся за айком.
Юна не ответила ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Молчал и домашний телефон.
— Что случилось? — покосился на пассажира водитель.
— Не отвечает, — сквозь зубы процедил Роман. — Притормози-ка.
Ылтыын послушно остановил машину на обочине дороги.
Роман закрыл глаза, сосредоточился на образе Юны.
Загоревшаяся в воображении звезда лучиком метнулась вдаль, нашла Псков, квартиру Волкова, облетела её кругом и вернулась обратно.
— Её нет дома!
— На работе, — предположил Ылтыын.
— Мы договорились, что она уволится.
— Поищи там на всякий случай.
Роман послушался, представил карту города, нашёл на ней офис рекрутерского агентства «На хуторе».
К своему удивлению, он почувствовал знакомый ментальный отклик: гипоталамус уловил «родной» свет ауры. Юна почему-то и впрямь находилась в этот ранний час (на работу она обычно ходила к десяти) в офисе агентства. Либо в здании, где располагался офис.
Он напрягся, отыскивая мыслесферу любимой.
Сначала пришёл отклик удивления. Юна почуяла его мысленную «руку», но не поверила себе.
Потом он услышал мысленное «ой!». Покачал частотный диапазон восприятия неслуха — как называли экстрасенсы-традиционалисты способ читать мысли на расстоянии и телепатически общаться.
«Рома?! — послышался полный изумления и недоверия мыслеголос Юны. — Где ты?!»
«Лучше скажи, где ты!»
«Я в кабинете Виктора Шалвовича. От него приехал какой-то Мусагит с мускулистыми парнями, сказал, что он меня ждёт. Но как ты это делаешь?!»
«Когда приехал?»
«Рано утром, я ещё спала. Ещё они спрашивали, где ты. Неужели мы с тобой… как телепаты?!»
«Не отвлекайся. Они знают, кто я?»
«Нет, спросили, где мой хахаль». — В мысле-голосе Юны просветилось смущение.
«Они тебе… ничего?»
«Грубили, конечно, хватали за руки. Пообещали сделать больно, если я ничего не скажу».
«Жди, я скоро приеду!»
«Не верю, хотя и слышу! Ты в Москве?»
«Нет, уже еду в Псков, буду через час-полтора. Постарайся продержаться это время. Будут допрашивать — сыграй наивную трусливую девчонку».
«Легко».
«Держись, а когда начнётся допрос — кто бы ни пришёл, вызови меня, я услышу».
«Поняла».
Роман послал девушке мысленный букет полевых цветов, выбрался из канала телепатической связи.
— В Псков? — посмотрел на него Ылтыын понимающе.
Он кивнул.
— Её захватил директор агентства, он работает на какого-то эмиссара АПГ.
Ылтыын тронул машину с места, погнал с неимоверной для такой дороги скоростью.
Проехали Тверь, интуитивно притормаживая перед постами ГИБДД, затем Вышний Волочёк. Под Новгородом свернули налево, затем ещё раз налево, перед Порховом, и спустя час пятнадцать минут после связи с Юной въехали в Псков.
Сама Юна не вызывала Романа, однако он постоянно «дежурил» в ментале на определённой частоте и чувствовал её переживания. Поэтому когда машина свернула с Ленинградского шоссе на Крестовское, он вздохнул с облегчением.
Девушка позвала его, когда они подъезжали к перекрёстку улицы Гоголя и Октябрьского проспекта. Здесь располагалось пятиэтажное здание, первый этаж которого и полуподвал занимали офисы различных учреждений.
«Рома! Пришёл Виктор Шалвович!»
«Мы уже близко, — отозвался он. — Ни в коем случае не дай им понять, что мы поддерживаем связь!»
«У них какая-то аппаратура!»
«Шприц? Они хотят сделать укол?»
«Там переносной бювет, ампулы… и что-то вроде компьютера».
Роман сжал зубы.
— Быстрее! Они хотят допросить её с помощью химии!
Ылтыын погнал по встречной полосе, проигнорировал бросившегося наперерез инспектора с жезлом и свернул с улицы во двор.
Милиционер ворвался во двор за ними, осмотрелся, кинулся к машине.
— Я его оглушу, — предложил Роман.
— Не стоит. — Ылтыын вылез из «Маруси», показал инспектору какую-то малиновую книжечку с золотым тиснением. Тот вгляделся, козырнул и побрёл прочь с убитым видом.
Роман вылез следом.
— Что ты ему предъявил?
— Удостоверение повара. Что предлагаешь делать? Был бы здесь Афоня, прислал бы команду, а так нас двое плюс наблюдатель где-нибудь поблизости. Могу вызвать.
— Опоздаем, справимся вдвоём!
Ылтыын внимательно посмотрел на посуровевшее лицо экстрасенса, изобразил полуулыбку.
— Пошли. Ты идёшь впереди, я охраняю тыл. Оружие есть?
— Нет.
— У меня тоже.
— Мы сами — оружие, — вспомнил речи Вохи Роман.
— Тоже верно. Как ты думаешь, они нас ждут?
Роман окунулся в марево энергоинформационных полей, пронизывающих здание.
— Специально меня или тебя — нет, но их там человек десять. Опасных, то есть вооружённых, человек семь.
— Охрана.
— Не только. — Роман услышал-почуял толчок в голову — Юна закричала в кабинете директора, — и без раздумий шагнул к невысокому крылечку со стеклянной дверью, рядом с которой на стене висела табличка: «Агентство «На хуторе». Заработал сканирующий пространство ментальный прожектор. Перед глазами выросли призрачные фонтанчики и сеточки — ауры людей в помещениях офиса.
Дверь оказалась закрытой изнутри.
Роман нашёл ближайшую голову (охранник, вооружён, смотрит телевизор), за секунды разобрался в «устройстве» её «мыслящего аппарата» и беспощадно вонзил в сознание молодого мужчины приказ: «Открой дверь!»
Щёлкнул замок: отпирался он дистанционно.
Роман шагнул в небольшой холл офиса, оборудованный стойкой с телефонами, будкой охраны и столиком для секретарши, которая в данный момент отсутствовала.
Кроме двух охранников в красивой чёрно-синей форме от Юдашкина, в помещении никого не было. Один сгорбился у монитора компьютера, второй с удивлением смотрел на вошедших гостей. Он был тучен, краснолиц, имел рыжие волосы и двойной подбородок.
— Вы куда? — тонким голоском проблеял он, сделал движение навстречу, оглянулся на заскучавшего напарника. — Вовчик, ты чо их впустил?
Вовчик — громадина с лицом Шварценеггера, проснувшегося с бодуна, промолчал. Сознание охранника находилось в глубокой «нирване», куда опустил его Роман.
Рыжеволосый озабоченно просеменил к напарнику, и Роман почти без усилий устроил ему «засос», приказав сесть и не двигаться.
Из холла короткий коридорчик упирался в дверь с номером «1». По-видимому, это и был кабинет директора агентства Сванидзе. Но над дверью торчала кнопка телекамеры, что сужало поле деятельности потенциальных атакующих. Вполне вероятно, что их видели из кабинета.
Роман поймал взгляд Ылтыына, качнул головой: медлить было нельзя.
Перед мысленным полем обзора возникло виртуальное изображение кабинета. В нём находились четверо, не считая Юны. Снова слуха коснулся отчаянный призыв девушки: Ро-о-ома!
Он больше не колебался.
Дверь в кабинет оказалась, к счастью, не запертой. Рывок на себя, шаг в кабинет, удар «не-прогляда» по глазам обернувшегося человека (гитарист Муся!), заставил того схватиться за голову и сесть на корточки.
Оглянулся на вошедших и высокий длинноволосый брюнет с подбритыми висками — Виктор Шалвович Сванидзе, склонившийся над сидящей в кресле Юной, в то время как двое могучих бодигардов возились с какими-то склянками, розетками и проводами, прилаживая их на присосках к телу девушки.
— Вы кто?! — резко и высокомерно спросил Сванидзе. Перевёл взгляд на присевшего Мусю, на Юну, на Романа. Глаза его сузились. — Шамрай!
За спинами гостей выросли два парня в знакомых безрукавках, с татуировками на предплечьях.
«Работай! — донёсся телепатический шёпот Ылтыына. — Я займусь этими мясниками!»
Он повернулся к парням и превратился в тающий фантом, уследить за движениями которого было практически невозможно. Послышались удары, вопли, звон и грохот разбивающейся посуды и мебели.
Виктор Шалвович сунул руку в карман.
Роман влепил ему оглушительную ментальную затрещину, накинул на голову вуаль «засоса».
Парни возле Юны прекратили возиться с девушкой, бросились к нему. Однако Роман уже находился в состоянии «немысли» и встретил обоих так, как учил Воха — точными ударами в незащищённые точки: первого — в горло, второго — в верхнюю губу. Затем безжалостно добил второго ребром ладони в нос.
Оба упали, разбивая стоящие на стульях контейнеры и бюветы с разноцветными пробирками. По-видимому, Юну собирались допрашивать серьёзно, не только с помощью детектора лжи, но и с помощью химических препаратов.
Сванидзе достал пистолет, оскалился, наводя ствол на Юну.
— Давай, если не жалко!
Судя по всему, он был неплохо защищён в ментальном плане, потому что «засос» Романа не подействовал на него.
Роман вспыхнул.
На сей раз его раппорт достиг цели, пробив защитные энергетические оболочки противника.
Директор агентства побелел, руки его задрожали. Тем не менее сознания он не потерял и снова направил ствол пистолета (новейший отечественный «Волк»!) в лоб Юне.
Роман озверел. Счёт шёл на доли секунды, Сванидзе готов был спустить курок, а достучаться до его «сервера», заведующего поведенческими стереотипами (хорошо его вышколили на программу «уцелеть любой ценой»!), всё никак не удавалось.
Помог Ылтыын.
Разобравшись с клевретами директора, сбежавшимися со всего офиса (впоследствии оказалось, что их было пять человек), он просто метнул в Сванидзе свой мобильник, чем отвлёк его на краткий миг, и Роман, на выдохе, используя все полученные во время тренингов навыки «интуитивки», сначала отбил руку Виктора Шалвовича, державшего оружие, потом «уколол» его в предплечье, парализуя руку, и «вынес» противника ударом в лоб, так что тот перекувыркнулся через свой стол и врезался головой в книжный шкаф.
Состояние «немысли» прошло. Востребованность в нём отпала. Роман стал видеть и слышать «в реальном времени».
Юна сидела в кресле не шевелясь и смотрела на него с удивлением, недоверием и обожанием. Руки её были пристёгнуты ремнями к подлокотникам, лодыжки примотаны клейкой лентой к ножкам кресла. Рот тоже был заклеен скотчем.
Один из парней в кожаной безрукавке зашевелился на полу, замычал. Ылтыын шагнул к нему, врезал ногой по скуле, и тот затих.
Роман очнулся, бросился к Юне, осторожно содрал с губ ленту скотча.
— Ромочка, родной! — проговорила она с дрожью в голосе.
— Молчи, потом, — остановил он её, начал разматывать ремни, освободил ноги. — Уходим.
— Смотри. — Ылтыын обратил его внимание на стол директора.
Среди бумаг, дисков, кассет и разной офисной мелочи лежала фотография Романа. Снимали издали, но не узнать его было нельзя.
Роман молча сунул фотографию в карман, взял Юну под руку, повёл к выходу из кабинета.
— Подожди. — Ылтыын включил компьютер директора, быстро пролистал меню, вставил диск, записал несколько файлов. — Всё, потом посмотрим, что это такое. Теперь я первый, вы за мной.
Он выскользнул за дверь.
В холле офиса живописно разлеглись охранники и те, кто прибежал на помощь боссу. Они начинали приходить в себя, но были пока не опасны.
Освободители и пленница вышли на улицу, запруженную спешащими по делам людьми, сели в машину Ылтыына.
— Держитесь.
Через минуту «Маруся» была уже на другом берегу реки Великой.
— Куда мы едем? — прошептала Юна на ухо Роману, не выпуская его руку. Она до сих пор ещё вздрагивала, оглядываясь.
— В Питер, — ответил Роман, повернулся к водителю. — Сейчас налево и на мост.
— Зачем?
— Заскочим на квартиру.
— Вам туда нельзя. Эти отморозки очнутся и первым делом ринутся к тебе. Они знают, где ты живёшь.
— Мы всего на минуту.
Ылтыын развернул машину.
Из Пскова выехали в половине двенадцатого.
Юна забежала к себе домой, собрала кое-какие вещи, Роман тоже упаковал пару необходимых вещей в сумку, и задерживаться в опустевшей квартире они не стали.
— Я здесь прожил девять месяцев, — заметил он.
— А я почти всю жизнь, — ответила она с грустью, имея в виду свою квартиру. — Здесь прошло моё детство.
— Не жалей, у нас ещё будет возможность вернуться. Либо появится другое жильё, не хуже этого.
— Возможность вернуться, может, и будет, но мы ею не воспользуемся. Папа говорил: три вещи никогда не возвращаются обратно: время, слово и возможность.
Роман обнял девушку, прижал к себе, чувствуя, как бьётся её сердце. Он тоже чувствовал, что они не вернутся не только в старую квартиру, но и вообще в Псков.
Дорога до Санкт-Петербурга заняла полтора часа.
Попетляв по проспектам и переулкам старого города, Ылтыын остановил машину на Галерной улице.
— Селиться будем здесь, номера уже заказаны. Хотя вам, наверно, понадобится двухместный?
— Не понадобится, — проворчал Роман.
Гостиница оказалась маленькой, частной, экономкласса, и пряталась в глубине арки. Всего в ней насчитывалось около пятнадцати номеров. Называлась она «Невский Хостел» и располагалась буквально в двух минутах ходьбы до набережной Невы, Исаакиевского собора и Медного всадника.
Романа с Юной поселили всё-таки в двухместном номере.
Ылтыын расположился по соседству в одноместном.
После обеда они встретились у эскимоса.
— Не хочу тебя расстраивать, — начал издалека бывший разведчик, — но мне пришлось доложить Харитонычу о нашей стычке с гнидами АПГ.
— А то я сомневался, — буркнул Роман.
— Он назвал нас авантюристами. Кроме того, предлагает немедленно отправить дочку Варсонофия к отцу в Выборг. Мы тут рядом, так что могу это сделать в любой момент.
Роман оглянулся на дверь номера.
— Здесь она в безопасности. Гостиница охраняется?
— Конечно.
— Я имею в виду — нашими.
— Иначе нас не поселили бы.
— В таком случае мы уедем в Выборг после операции.
— Как скажешь, я только передаю слова Харитоныча.
— Он будет в Питере?
— В принципе, операция рассчитана ювелирно, главное действующее лицо — ты, спасибо Афоне.
Роман улыбнулся.
— Он в меня верит.
— Я тоже, но ты должен понять, что Ковчег впервые выходит на конкретную фигуру контролёра, на Поводыря, возможности которого гораздо выше возможностей наших сенсов. Вот почему мы готовимся подключить к тебе наш эгрегор. Долбануть Фурсенюка надо так, чтобы он не успел ни сбежать, ни понять, что происходит, ни отбиться от кодирования. Вот почему Харитоныч, скорее всего, приедет в Питер.
— Когда начало?
— Как только Фурсенюк заявится сюда. Завтра в Питере начинается Всемирный экологический Конгресс, он обязан быть непременно.
— Изменений в плане нет?
— Какие изменения тебе нужны и зачем? Общая установка — встретиться с Феллером, остальное пусть тебя не волнует. Готовься к поединку с Кочевником. Уверяю тебя, подготовка к перехвату идёт серьёзная, в Питере сейчас много наших оперативников.
Роман помялся, раздумывая, задавать ли Ылтыыну вопрос: а если операция провалится, что тогда? — и решил не задавать.
— Идём обедать?
— Идите без меня, на носу пара важных встреч, да и светиться с вами мне ни к чему. Да, возьмика. — Ылтыын протянул Роману две телесного цвета кнопочки.
— Что это?
— НЭР.
— Переведи.
— Нанорация. Эту штуку — в ухо, на мембрану, будешь слышать всё, что скажут. Это — на губу, под нос, можно на горло. Я ношу здесь. — Он показал незаметный бугорок на шее. — Связь постоянная, вызываешь, кого надо, по условным кличкам. К примеру, я — Шаман, Харитоныч — Малх, начальник охраны — Вера, кстати, он и в самом деле — она, женщина.
— Та, что встретила меня в Президент-отеле?
— Нет, другая.
— Ладно, вечером поговорим о деталях. — Роман направился к двери, оглянулся со смущённым видом. — Странное ощущение… Я не впервые участвую в подобных операциях, если вспомнить Грецию, но не привык к их обсуждению. Слишком буднично всё происходит. В то время как мы выходим на контакт с пришельцами.
— Относись к ним как к умному врагу. Эта операция — всего лишь небольшой эпизод большой войны с «пастухами» человечества. Вот они готовят гораздо более значимую операцию — по сносу мира.
— Какому сносу? — не поверил Роман.
— Устроители мировой власти давно готовят Цивилизацию к контролируемому сносу путём точечного минирования планеты. В ближайшее время операция по сносу войдёт в завершающую стадию. Тебе Харитоныч не говорил, сколько в России людей, не помнящих прошлое?
— Пятьдесят… или сто тысяч.
— Это первый эшелон кодирантов. Есть и другой — в чиновничьих структурах. Разрушителям мира необходимы масштабные администраторы, которых они используют для своих целей. Ты уже сам был свидетелем новой волны экспериментов с кодирантами.
Роман вспомнил кавказца на джипе.
— А когда началась первая волна экспериментов? В начале девяностых, когда рухнул СССР?
— Ну, что ты, первая началась гораздо раньше, стоит только вспомнить резкие смены настроений у императоров и царей прошлых времён. В России показательно начало прошлого века, когда Поводырям удалось скинуть монархию. Я не историк, тебе нужен лектор позначительней. Когда мне впервые приводили примеры деятельности Поводырей, я долго не мог прийти в себя.
— Расскажи, — загорелся Роман, возвращаясь к столу.
— Да ты в принципе должен знать. Они постоянно используют технологию провокаций, нанося удары по своей же территории. Так был устроен Пирл-Харбор, Первая мировая война началась под предлогом «защиты Арийской империи» после убийства эрцгерцога Фердинанда. Для ввода войск в Афганистан и Ирак были атакованы башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Конфликт между Индией и Пакистаном поддерживается искусственно, их легко спровоцировать на обмен ядерными ударами. Равно как и Палестину с Израилем. А греет на этом руки… — США?
— Интеллектуальный центр Поводырей, расположенный в Штатах и стоящий за этими событиями. Я много лет работал в Штатах и на территории северных стран, знаю обо всём не от политиков. Что-нибудь слышал о доктрине «Барбаросса-3»?
— Нет, Олег Харитонович рассказывал только о второй «Барбароссе».
— Планируется ещё один мегатеракт на территории США или в Европе. Типа: «неуловимый» Бен Ладен украдёт ядерную бомбу и сбросит на Вашингтон или Брюссель. А может, и на Москву. Затем пойдет выявление баз террористов, и начнутся массовые региональные конфликты.
— Но ведь пострадают сами Штаты, Европа…
— А кому от этого будет плохо? У Ассоциации Поводырей нет понятия Родины, стыда или сострадания. Есть холодный расчёт и стремление достичь поставленной цели — мирового господства. Пусть над обломками цивилизации, которая превратится в послушное стадо. Все средства хороши, в том числе — удар по Штатам. Ради победы можно пожертвовать и ферзём, ты же знаешь.
Роман покачал головой, внезапно осознав масштаб противостояния, в котором ему предложили занять место одной из ключевых фигур.
— Это… страшно!
— Это, к сожалению, не фантазия воспалённого ума, не делирий, не писательская шизофрения, привыкай мыслить иными категориями. На наших глазах создаётся система, где честным, добрым, Умным и творчески мыслящим людям нет места! Единицам из миллионов будет позволено понимать, что происходит, и разрешено встроиться в систему. Но даже не по признаку богатства, о чём думают нынешние недалёкие олигархи. Деньги в грядущих событиях останутся абстракцией прошлых отношений. Всё, иди отдыхай, а то у тебя глаза как у кролика.
Роман слабо усмехнулся.
— Ты говоришь как профессиональный идеолог.
— Мне пятьдесят пять лет, и тридцать из них я прожил за границей под чужими именами. Был и учителем, и лектором, и даже вором.
— Шутишь?
— Для одной операции в Рейкьявике меня внедрили в банду, пришлось учиться воровать — так, по мелочи, бумажники, сумочки, мобильники. Хотя отец всегда учил меня не воровать по мелочам.
Роман фыркнул.
— Правильный был отец.
Ылтыын наметил свою обычную улыбку.
— Я пошутил. Горничную на этаже заметил?
— Нет.
— Красивая девчонка, обрати внимание.
— Горничным платят не за её внешние данные.
— Нередко и за это. Я имею в виду, что она — наш человек.
Мягко сыграл мелодию айком. Ылтыын взял трубку, сделал гостю ручкой, и Роман вышел.
— О чём вы говорили так долго? — спросила его в номере Юна, бросаясь на шею.
— О нашей свадьбе, — сказал он.
Лицо девушки омрачилось.
— Не надо так больше, ладно? Я понимаю, что у вас свои секреты и планы, и не посягаю на них, но насчёт свадеб и прочего больше не шути.
— Мы всё равно поженимся.
— Вот тогда и скажешь.
Вечером они пошли прогуляться по набережной Невы.
Роман сразу заметил молодого паренька на роликовых коньках, следовавшего за ними в отдалении, и понял, что их оберегает та самая оперативная команда, которая приехала в Питер для решения главной задачи. Волков-Шмелёв являлся главным исполнителем, и его надо было охранять до начала операции как ВИП-персону.
Юна не смотрела назад. Ей было достаточно того, что рядом находится любимый человек, что они свободны и пусть и короткое время, но имеют право порадоваться жизни.
Исаакий был закрыт. Впрочем, Роман не испытывал особой жажды любоваться на интерьеры христианского памятника девятнадцатого века, созданного архитектором Огюстом Монферраном. По его мнению, христианизация Руси, начавшаяся тысячу с лишним лет назад, была не благом, а хорошо рассчитанной теми же Поводырями диверсией, убившей тысячи русских волхвов и уничтожившей древнюю ведическую — даже не религию — культуру!
Посмотрели на потемневшую статую Петра «Великого», унизившего Русь-Россию мутной волной иностранного образа жизни, встряхнувшего страну так, что и триста лет спустя она не могла опомниться от нашествия «цивилизаторов».
Мелькнула мысль: не был ли Петр Первый Поводырём? То, что он являлся проводником их политики, не вызывало сомнений. Вполне вероятно, что его аккуратно зомбировали, отчего он и предал Русь, несмотря на заявления продажных историков и купленных идеологов «демократического» образа жизни о «рыцарской справедливости императора». Точно так же предал Великую страну «святой» Владимир, владыка Киева, вдруг провозгласивший христианизацию Руси «спасительным благом» для народа. Вероятно, и его закодировали «пастухи» человечества, медленно, но верно реализующие свою программу.
— О чём задумался? — шепнула Юна.
— О прошлом, — очнулся он.
— Надо думать о будущем.
Роман привлёк девушку к себе, поцеловал.
— Ты права, думать о будущем приятней.
В гостиницу они вернулись в начале одиннадцатого, когда начал накрапывать мелкий тёплый дождик. Погода менялась на глазах, объявляя себя провозвестником грядущих событий.
Ылтыын позвонил после десяти часов утра, когда они уже позавтракали в кафе гостиницы:
— Выезжаем.
Роман пережил толчок сердца, отвёл Юну в номер.
— Ты меня послушаешься?
— Конечно, — ответила она простодушно.
— Никуда из номера не выходи. Пока я не приду.
— Хорошо. Вы куда с ним?
— Есть важное дело. Часа на три-четыре. Не звони, я сам позвоню, смотри телик и жди.
Юна испытующе заглянула ему в глаза, но расспрашивать дальше не стала.
— Иди, буду думать о тебе.
Он нежно провёл пальцами по её щеке.
— Страшно представить, что меня могли поселить в другом доме. Мы могли бы не встретиться.
— Не могли, — серьёзно возразила она.
Ылтыын ждал его у машины.
— Поступила вводная: наш общий приятель Арчибальд замечен в крутом отеле «Голден Гарден» на Владимирском проспекте. Номер снял непростой — Люкс Король, за двадцать две тысячи рублей в сутки. Мало того, Фурсенюк в данный момент находится на открытии экологического Конгресса и, скорее всего, после заседания направится к себе, во дворец Юсуповых.
— Едем, — коротко сказал Роман, занимая место рядом.
Ылтыын смерил его оценивающим взглядом.
— Ты уверен, что готов к операции?
— Вопрос излишен.
— Позволь один совет.
— Валяй, наставник.
— Я не наставник, но тебе хочу напомнить одну необходимую вещь. Никто не рождается воином, это состояние воспитывается. Никто не рождается бесстрашным, это состояние тоже воспитывается. А рецепт очень простой: никогда не бойся сделать ошибку в учении и не злись во время дела. Страх и гнев мгновенно разрушают биополевую защиту человека, отчего даже закалённый боец зачастую терпит поражение. Тебе же предстоит сражаться не просто с воином, а с магом, который тут же уловит твои колебания и обратит их против тебя.
Роман сжал зубы.
Всё, что говорил сейчас Алтын, он знал, но одно дело — знать в теории, другое — применять на практике.
— Банальные истины, — кивнул Ылтыын. — Но они работают! Да и много ли мы знаем не банальных? Вот почему нужен настрой, преодоление, может быть, не лени и пессимизма, а неоправданной гордыни. Обиделся?
— Нет, — после внутреннего колебания ответил Роман.
— Не обижайся, мне тоже говорили такие слова в давние времена.
Машина выехала на Галерную улицу, влилась в поток автомобилей, двигавшийся чуть ли не со скоростью пешеходов. Наступил обычный рабочий день, и город заполнился транспортом и прохожими до предела.
К отелю «Голден Гарден» подъехали в двенадцать часов дня.
Ылтыын поговорил с кем-то, не поднося ко рту мобильный телефон, повернул голову к пассажиру.
— Пойдёшь один, я на подстраховке. В холле гостиницы сядешь на диванчик слева, где стоят фикусы, рядом с девушкой. Это твой напарник, зовут Анной. Рация включится, когда войдёшь в холл.
— Понял. — Роман почувствовал возбуждение и нетерпение. — Где Феллер?
— В номере. Как только выйдет — наступит твоя очередь. В ментал не выходи, он может почуять, и нам придётся работать на форс-мажоре, что недопустимо в самом начале операции.
— Понял.
— Тогда ни пуха.
— К чёрту! — Роман вылез из машины и двинулся к парадному входу в отель.
Швейцар взял под козырёк, распахнул двери.
Возможно, он никакого отношения к команде захвата не имел, но Роман почему-то взбодрился, посчитав вежливого дядьку в ливрее за своего человека.
Холл отеля выглядел модно: вычурные колонны, зеркала, стекло, хром и никель, мраморный пол, очень удобные диваны, кресла вокруг столиков и не менее красивые и удобные стойки администрации.
Роман вошёл и, не оглядываясь по сторонам, как завсегдатай, направился к левому диванчику, где сидела красивая блондинка в шортах и полупрозрачной кофточке, со шляпкой на голове. Она листала глянцевый журнал. Рядом стояла салатового цвета сумочка.
— Добрый день, Аннушка, — сказал Роман, присаживаясь рядом, подумал, что в холле многолюдно: у стоек толпились хорошо одетые иностранцы, на диванчиках справа расположились японцы, а в глубине, у выхода к лифтам, переговаривались девушки в ярких экзотических нарядах.
— Добрый, — отозвалась блондинка, изобразив ослепительную белозубую улыбку, добавила, не меняя выражения лица: — Не крутите головой. Здесь не все люди работают на нас.
— Я не кручу. — Роман надел на себя маску вежливого бесстрастия. — Как поживаете?
— Лучше некуда. Он снял номер Люкс Король. Те двое, что скучают за столиком с чашками кофе, — его бодигарды.
— Вижу, спортсмены. Среди тех девиц, у лифта, ещё двое.
Блондинка надломила бровь.
— Это бразильянки.
— Там шесть девушек, но две из них ч ё р н ы е, у них очень грязные ауры.
— Понятно, подстрахуемся. — Анна картинно переложила журнал из руки в руку, проговорили быстро: — «Сотый», двое бразильянок меченые, проследите. — После этого она как ни в чём не бывало заговорила о погоде.
— Мне питерская не нравится, — признался Роман. — Я человек ярославский, мне бы летом под двадцать три, а зимой — под минус пять.
— Это дело вкуса, — согласилась Анна. — Для меня тоже лучше холодно, чем жарко. Как только он выйдет…
— Не волнуйтесь, я помню. Те двое…
— В очках? Наши, как и те две свистушки из Латвии, у стойки. Кстати, японцы тоже с нами.
— Бывает.
— Хорошо, с погодой уяснили. Не угостите меня кофе? Справа стойка бара.
Роман встал, заказал два капучино, сел обратно.
Через три минуты миниатюрная официантка принесла заказ.
И тотчас же в ухе заговорил наушник рации:
— Внимание! Он выходит! Подойдите к первому лифту.
Роман хлебнул кофе, встал, вместе с Анной направляясь к лифту.
По холлу прошло общее, незаметное незаинтересованному глазу движение.
Поднялись два парня в полуспортивных костюмах, также двинулись к лифту.
Быстро-быстро заговорили японцы, жестикулируя и перебивая друг друга, плавно переместились к лифтам.
Две девицы из бразильской делегации покинули своих спутниц, приблизились к колонне у лестнииы, начали внимательно разглядывать присутствующих в холле людей.
Парни, японцы и Роман с Анной подошли к лифтам одновременно.
Звякнул сигнал остановки, дверь раздвинула створки, из лифта вышел Арчибальд Феллер в сопровождении крутоплечего мужика с наголо обритой головой. Увидев Романа, остановился, впиваясь в лицо экстрасенса заледеневшими навек глазами.
В принципе, задача Романа и сводилась к тому, чтобы американец его увидел, «закладка» после этого срабатывала автоматически, подавляя волю кодиранта. Но вокруг были люди, готовые защищать своего босса как цепные псы, и Роман сказал с почти искренним удовлетворением, по-английски:
— Джордж? Какая приятная встреча! Вот уж не ожидал увидеть вас в этом отеле. Пойдёмте поговорим?
Два бугая выступили из-за спин японцев.
— А они пусть подождут, — перевёл на них взгляд Роман.
— Ждите, — оглянулся на гарантов своей безопасности Феллер.
Роман вздохнул с облегчением: «закладка» сработала, воля американца была подавлена (что было видно на ментальном плане как стянутый сеткой «букет свечения»), никаких злобных и хитрых замыслов он не готовил.
Сели за столик в холле, где до этого сидели японцы.
Впрочем, это и в самом деле были совсем не японцы, а оперативники Ё-группы, как говорила Анна. После того, как Феллер послушно сел на диван, по холлу снова прошло общее движение, «японцы» удалились, лопоча по-своему, бразильские девушки тоже, их место заняли чопорные англичане и демократично одетые — джинсы, рубашки навыпуск, шляпы, коммуникаторы на запястьях, заменяющие фотоаппараты и телекамеры, — американцы. Кто из них представлял одну сторону — триэновцев, а кто другую — охранников Феллера, понять было трудно. Да Роман и не старался это делать. Сказал, не глядя на Анну:
— Закажи кофе, милая.
Девушка проворковала: «Да, дорогой, сейчас», — отошла к стойке бара.
Парни Феллера подсели было ближе, но Роман добавил с мрачной силой в голосе, бросив на них тяжёлый взгляд:
— Подождите нас на улице!
Бугаи переглянулись, посмотрели на босса, тот кивнул, и они, не спеша, двинулись к выходу из отеля.
Анна принесла кофе.
— Пейте, друг мой, — предложил Роман, зорко следя за изменениями в свечении ауры Арчибальда. — Сейчас мы сядем в машину и поедем к господину Фурсенюку в усадьбу Юсуповых. Вы представите меня как экстрасенса Романа Волкова, которого вам удалось сломить. Эта девушка поедет с нами. После того, как вы передадите меня Фурсенюку, вы свободны. Уяснили?
Взгляд Феллера остался холодным, но тусклым. «Закладка», программе которой он подчинялся в данный момент, не позволяла блэкзору действовать самостоятельно.
— Уяснил.
— Пейте кофе, и выходим.
Они посидели ровно две минуты, пока допивали эспрессо, делая вид, что ведут непринуждённую беседу (куда делись бразильянки из команды поддержки Арчибальда, можно было лишь догадываться), потом Анна взяла американца под руку (он не сопротивлялся), и все трое вышли из гостиницы на улицу.
Подкатил минивэн «Шевроле».
Парни сопровождения Феллера встрепенулись.
— Садитесь, — бросил им Роман. — Мы за вами.
— Да, — бесстрастно подтвердил Феллер.
Бугаи полезли в минивэн, дверь за ними закрылась, и машина поехала, оставив остальных на тротуаре. Однако спустя секунду подъехал точно такой же микроавтобус, боковая дверца отодвинулась в сторону, приглашая пассажиров.
— Вперёд! — скомандовал Роман.
Феллер полез в салон. Его подхватили чьи-то руки, помогли сесть.
— «Четвёрка», работаем по стандарту, — скороговоркой проговорила Анна; она командовала своими бойцами.
Роман оглянулся, увидел в отдалении машину Ылтыына, позвал мысленно:
«Всё в порядке, продолжаем».
«Ты молодец! — похвалил его триэновец. — Пока всё идёт как по нотам».
Волков сел рядом с Феллером.
В салоне кроме американца и Анны сидели два массивных парня, как две капли воды похожие на телохранителей Феллера. Хотя на самом деле это были оперативники Ё-группы.
Машина резво побежала по улицам города, не задерживаясь на перекрёстках. Под её лобовым стеклом виднелся красно-сине-белый пропуск губернаторской службы охраны.
Роману сунули небольшой термос.
— От первого, — сказала Анна, — поднимает тонус.
Роман благодарно кивнул, сделал глоток: это был отвар каких-то трав, среди которых были мята и листики толокнянки. Он знал их вкус.
Голова посвежела. Появилась уверенность, что они доведут дело до конца.
Машина выехала на петлистую улицу Захаренкова, остановилась перед решетчатыми воротами, означавшими въезд в усадьбу.
— Полный самоконтроль, — понизила голос Анна. — «Второй», «четвёртый», «шестой», «сотый» — начинаем!
— Он там? — кивнул Роман на открывающиеся ворота, не рискуя выходить в ментал.
— Едет, скоро будет здесь.
Машину пропустили без требований предъявить пропуск. По-видимому, охрана видела главного пассажира через телекамеры.
В молчании подъехали к главному входу в особняк.
— Выходим, разговариваем о гоночных болидах, проходим внутрь и ждём Фурсенюка. Спросят — кто мы, скажете: эти со мной. Ждём министра. Повтори ему.
Роман повторил.
— Понял, — равнодушно сказал Арчибальд.
Было видно, что внутри него идёт какая-то борьба, но пока что внушённая в Москве программа была сильней.
Они вышли из машины, и Феллер повёл всех за собой, кивком ответив на поклон бугристого от мускулов охранника в пятнистом комбинезоне.
В холле особняка было прохладно, никого из людей не было видно, хотя Роман чувствовал их присутствие. За территорией усадьбы и внутренними помещениями особняка следили телекамеры. Стоило гостям остановиться, как из-за колонны вышел высокий мужчина в чёрно-синем костюме, с кобурой на поясе, вопросительно посмотрел на Феллера.
— Эти со мной, — сухо сказал американец.
— Я бы попросил вас пройти к себе.
— Я дождусь министра, он будет с минуты на минуту.
Дежурный достал рацию, поднёс к губам:
— Пик-пять, инструкции.
Ему что-то ответили, но в этот момент заговорила рация в ухе Романа:
— Подъезжают!
То же самое доложили и охраннику, потому что он спрятал рацию и пошёл к двери.
Роман сделал вид, что он сломлен, опустил голову, сложил руки за спиной, в ы п а л из поля мышления.
Анна сжала локоть Феллера:
— Работай, дорогой!
В холл стремительно проскочил молодой парень в чёрном, за ним появился высокий седой господин в безукоризненно сшитом тёмно-синем костюме в полоску, прекрасно дополненном белой сорочкой и розовым галстуком. Увидев стоявшую посреди помещения группу, он приостановился.
Охранник в чёрно-синем поспешил к нему, но седой остановил его жестом.
Роман почувствовал шквал «тёмного» ветра, рванувший от фигуры Фурсенюка-Кочевника, явно не ожидавшего увидеть, кроме Феллера, ещё кого-нибудь. Аура у рептилоида была своеобразной формы в сочетании с необычной расцветкой. Она пульсировала и становилась то ярче, то совсем невидимой, в соответствии с биением мыслей министра, привыкшего прятать от окружающих своё тело и чувства. Почему он не закрылся наглухо, умея это делать, было непонятно. Скорее всего, машинально расслабился, находясь на территории своих владений, не допуская и мысли, что «презренные людишки» вознамерятся пробраться в его апартаменты.
— Я привёл его к вам, экселенц, — сказал Феллер, коротко кланяясь, отступил в сторону, сделал жест рукой. — Вы дали задание, я выполнил. Он ваш.
Фурсенюк посмотрел на Романа.
На мгновение чары, скрывающие истинный облик потомка рептилоидов, растаяли, и Роман впервые в жизни увидел-почувствовал человекоподобную рептилию, умело претворявшуюся человеком.
— Волков, — сказал Кочевник с забавным акцентом, обрушивая на голову Романа ещё один сканирующий, пронизывающий насквозь «луч» ментального локатора.
Роман, готовый к этому, сжался в рисовое зёрнышко, нырнул на дно сознания, надеясь, что «интраскоп» рептилоида не найдёт хранилища его главных мыслей.
— Как вам удалось его спеленать? — спросил фурсенюк, продолжая держать Романа в фокусе своей мыслеволи. — Он как будто фрустирован, но продолжает что-то прятать. Вы уверены, что это не ловушка? Зачем вы привели его ко мне?
— Он ваш, — повторил Феллер заготовленную фразу тусклым голосом. — Разрешите удалиться.
Фурсенюк бросил на него короткий оценивающий взгляд, качнул головой.
— Ах, вот оно что! Вы у них на крючке! Забавно, я не сразу сообразил. Посмотрите-ка на меня, господин экзор!
Роман поднял голову.
Глаза министра стали совсем чёрными. Мало того, зрачки глаз меняли форму и превращались в крестики. Кочевник разгадал замысел стратегов «Триэн» и готов был обрушить на исполнителя главной роли и всех присутствующих мощнейший ментальный удар.
Включились механизмы просветления, запустили процесс энергетической настройки, резко расширили диапазон восприятия излучений и полей. Время снова послушно замедлило течение.
И всё-таки Фурсенюк начал первым.
— Метакса! — прозвучал его шипящий «змеиный» голос.
В холл выбежали несколько человек, охранники и какие-то люди в монашеских рясах.
— «Сотый»! — мгновенно отреагировала на это Анна, в руке которой вдруг появился пистолет.
Роман набросил на сознание министра чёрную вуаль «засоса», однако ничего не добился. Вуаль разлетелась клочьями дыма, словно разорванная порывом ураганного ветра. А потом Фурсенюк ответил, и сознание Романа вылетело струйкой из головы, окунувшись в пустоту и тишину. Лишь где-то в глубине костей черепа и в позвонках застряла слабенькая мысль: держись, висв, перестройся, ты сможешь отбиться…
Возможно, это была и не мысль, а протянутая ниточка телепатической связи, но именно она и вернула его из небытия.
К тому же ему помогли.
— Фас! — крикнул кто-то. Один из телохранителей Феллера.
И случилось чудо. Блэкзор выхватил откуда-то пистолет с глушителем и… начал стрелять в охранников здания и монахов, каждым выстрелом повергая на пол одного за другим.
«Телохранители» Феллера тоже вступили в бой, они были безоружны, и только высокая выучка триэновского спецназа помогла им остаться в живых. Потому что монахи были вооружены посерьёзней — пистолетами-пулемётами «ПП-2000», давно заменившими штатные «Калашниковы» у милиции.
Феллер успел выстрелить четырежды, повернул ствол пистолета к боссу.
Фурсенюк оскалился, отвлекаясь на это движение. Его раппорт затронул болевые центры в мозгу магистра, и Феллер закричал.
Роман никогда прежде не слышал, чтобы человек кричал так дико! Оторопь взяла даже охранников особняка.
Шея тонкая, а кричит толстым голосом, всплыли в памяти слова бабушки.
Роман очнулся. Тёмные раппорты были Кочевнику не страшны, он не отбивал их, он питался ими! И тогда Роман собрал протянутые к нему паутинки света в один «букет» (это были энергопотоки Ылтыына, Олега Харитоновича, других людей, сотрудников «Триэн») ивспыхнул, превращаясь в «солнечный протуберанец»!
Этот протуберанец превратился в копьё ментального света и вонзился в голову министра.
— Стоять! — крикнул Роман.
Ылтыын потом с усмешкой уверял, что он добавил ещё одно слово, созвучное со словом «стоять», но Роман этого не помнил.
Фурсенюк отшатнулся, застыл, получив приказ, защититься от которого у него не хватило сил, и… начал быстро трансформироваться, превращаться в рептилоида, каким он и был от рождения. Да, его предками были рептометисы из Южной Африки, которых сами аборигены называли читаури — «детьми Змеи», однако человека в нём было меньше, чем рептилии.
Сдавленно выругался один из «телохранителей» Феллера, точнее — оперативник Ё-группы. Ахнула Анна.
— Стоять! — повторил Роман прыгающими губами. — Ждать приказа!
Глаза Кочевника потускнели, стали узкими, Длинными, щелевидными. Подбородок заострился, губы раздвинулись и тоже стали узкими, лицо приобрело землистый цвет. Он был очень похож на человека, если бы не пропорции головы и туловища. И всё-таки это был нечеловек!
— Быстро программистов! — опомнилась Анна.
Роман подошёл к лежащему на полу холла Арчибальду, свернувшемуся калачиком.
Американский блэкзор был мёртв, пропустив убивающий раппорт босса, которому служил верой и правдой.
В холл ворвалась группа бойцов Ё-спецназа, экипированная не хуже спецназа ФСБ, быстро повязала уцелевших «монахов» и охранников усадьбы.
С ними появился Ылтыын, потом Олег Харитонович и небольшого роста молодой человек с большими, прозрачными, лучащимися умом и жадным интересом глазами. Он сразу подошёл к Кочевнику, взятому на прицел спецназовцами.
— Кто это? — кивнул на него слегка осоловевший Роман.
— Первый психоведич, — проворчал Малахов. — Кодирование Поводыря — его епархия. Хорошо сработал, Роман Евлампиевич. Честно говоря, не верил, что нам удастся справиться с этим монстром.
— Ничего, выйдем ещё на их главного, — пообещал Ылтыын.
— Надо забрать у него В-портал, — вспомнил Роман.
Олег Харитонович отрицательно мотнул головой.
— Заберём — он догадается, что закодирован. С порталом разберёмся позже. А пока уходим отсюда, мы здесь лишние.
Выходя, Роман бросил взгляд на поверженного Феллера, на застывшего в столбняке Поводыря. Жалости к ним он не испытывал. Наоборот, изнутри сквозь удивление и недоверие к свершённому поднялась решимость начать войну с неземными гадами и нелюдями до тех пор, пока окончательно не придёт избавление от тотального дьявольского контроля.
— Пастухи, мать их! — скорчил полупрезрительную мину Ылтыын, также оглядываясь на холл. — Вряд ли они допускали мысль, что овцы способны восстать против их владычества.
— Мы не овцы! — уверенно сказал Олег Харитонович.