В небе над садом лениво клубились облака, сбрасывая вниз рваные ошметки. Моросящий дождь опутал воздух полупрозрачной сеткой. Холодно, серо, сыро. Чего еще можно ожидать от конца ноября? Хорошей погоды в этом году уже больше не будет.
Я отошла от высокой стеклянной двери, кутаясь в поношенный шерстяной шарф. Стекло прекрасно пропускает холод, и в оранжерее было зябко. Для большинства животных, которых лечили и выхаживали в приюте графини Роузвудской, здешняя температура проблемы не представляла. Но мое тело не было покрыто шерстью. К тому же в случае если я подхвачу насморк, меня, в отличие от зверюшек, выхаживать будет некому. Поэтому я потянула за специальный шнурок, заставляя зазвонить установленный на кухне колокольчик. Пусть принесут мне сюда чайник с кипятком. Шерстяной плед и горячий чай – лучшее профилактическое средство от хвори в такую погоду.
На эту работу я устроилась больше месяца назад, почти сразу же после того, как уехала из дворца. Место престижное и хорошо оплачиваемое, а самое главное – резиденция графини Роузвудской находится так далеко от столицы, как только возможно, если, разумеется, не покидать пределы королевства. В свою очередь, меня здесь приняли с распростертыми объятиями. Послужной список у меня не слишком длинный, но зато внушительный. Как-никак шесть лет работы во дворце. И хотя я не могла представить рекомендательные письма, поскольку у меня таковых попросту не имелось, здесь это никого не смущало. Слухи распространяются быстро, и обитатели замка, должно быть, догадывались о причинах, заставивших меня оставить прежнее место работы. Во всяком случае, понимали, что дело отнюдь не в халатности и не в профнепригодности. В то же время расспросами особо не донимали. По всей видимости, графиня дала своим слугам на этот счет весьма однозначное распоряжение. За что я ей весьма признательна.
Веселый звон колокольчика известил меня о том, что открылась дверь. Не стеклянная, выходящая в сад, через которую я только что смотрела на дождь, а вторая, которая соединяла оранжерею с основным зданием. «Вот и чай принесли», – удовлетворенно подумала я. Однако стоявшая на входе служанка чайник в руках не держала. Вместо этого она взволнованно теребила пальцами свой фартук. Заговорщицки оглядевшись по сторонам, словно проверяя, не подслушает ли нас кто, она восторженно произнесла:
– Госпожа Говорящая, к вам собирается зайти сам личный секретарь короля!
Я уставилась на нее в удивлении. Эштон здесь? Так далеко от столицы? Зачем? И почему он хочет видеть меня?
– Ну так я могу его позвать? – нетерпеливо спросила девушка.
– Раз уж он преодолел такое расстояние, грех будет его не принять, – пожала плечами я. – Ладно, чего уж там, зови.
Служанка поспешно удалилась, а вскоре звон колокольчика возвестил о том, что дверь открылась во второй раз. Я взглянула на нежданного гостя…
– Юджин! – воскликнула я, бросаясь приятелю на шею.
Мерлин, средних размеров пес шоколадного окраса, которому я лечила лапу, нервозно гавкнул при виде столь нестандартного проявления чувств.
– Как я рада тебя видеть! – улыбнулась я, отступая на шаг назад, чтобы получше разглядеть гостя после долгой разлуки. – Хорошо выглядишь. Так что же, ты теперь личный секретарь?
– Да, уже давно. Сразу после того, как… Ах да. Ты тогда уехала.
Неловкая пауза. Перед отбытием я ни с кем толком не попрощалась. Мне так было проще. Но обиды в глазах Юджина я не заметила. Похоже, он тоже рад меня видеть.
– Проходи. – Я отошла от двери, подавая ему пример. – Как ты оказался в наших краях?
– Дела службы, – откликнулся друг. – Здесь скоро открывается новая академия, ты наверняка слышала.
Я кивнула. Графиня пожертвовала на этот проект весьма солидную сумму.
– Ну вот. Король отправил меня, чтобы кое-что там проверить и уточнить.
– А… понятно, – рассеянно кивнула я, отводя взгляд. – А что у тебя еще нового?
– Ну вообще-то кое-что есть, – признался Юджин с блеском в глазах. – Несколько дней назад состоялась моя помолвка.
– Да ты что! – радостно воскликнула я. – И кто же кого окрутил: Мейбл тебя или ты ее?
– Могла бы хотя бы притвориться, будто не знаешь, что это Мейбл, – проворчал он.
– Глупости. Я ужасно рада и за тебя, и за нее. Когда свадьба?
– Через два месяца.
– Стало быть, трубадур благополучно забыт?
– Артисты уже сто лет как уехали из города, – отмахнулся Юджин.
– Вот как… – Логично, бродячие артисты долго не задерживаются на одном месте. – А что принцесса?
– Ведет себя как обычно. Но Мейбл говорит, наволочка на ее подушке была однажды мокрой насквозь.
– Понятно… А что Аманда?
– Собирается проделать с Мейбл к свадьбе что-то, по ее словам, сногсшибательное. Предполагаю, речь идет о платье, и надеюсь, оно не окажется настолько пышным и твердым, чтобы сшибать меня с ног в буквальном смысле. – Несмотря на циничность произносимых слов, я прекрасно видела, что Юджин ждет этой свадьбы не меньше, чем невеста. – Аманда и со мной хотела что-то проделать, но я отпираюсь всеми правдами и неправдами, – пожаловался напоследок он.
– Лучше бы ты отбивался всеми четырьмя конечностями, – посоветовала я. – Так будет больше толку. И ближе к свадьбе обходи стороной рабочую комнату Аманды. А то несколько пар цепких женских ручек затянут тебя внутрь так резво, что даже пикнуть не успеешь. У них с этим делом быстро, как у Сивки-Бурки. В одно ухо затянешься еще человеком, а из другого вылезешь уже женихом.
– Попробую устоять. На свадьбу-то хоть приедешь?
Я помрачнела.
– Не знаю. Как получится. – Я сцепила пальцы и сжала их до ощутимой боли. – Как он отреагировал на мой отъезд? – спросила я, отвернувшись.
– Сначала ужасно сердился. – К счастью, Юджин не стал спрашивать, кто «он». – Рвал и метал. Ты основательно подпортила ему начало правления. А потом ничего, успокоился.
Ну вот и хорошо. Рвал и метал… Я горько улыбнулась. Не грустил, не страдал, не плакал, а сердился. Значит, все и правда забудется скоро и легко. О том, что Рауль даже если бы и заплакал, то точно не позволил бы слугам обнаружить наутро мокрую подушку, я на тот момент не думала.
– И… как он сейчас?
– Вроде бы все в порядке, – пожал плечами Юджин. – Работы много. Кучу законов переписывает. Жениться собирается.
– Правда? На ком? – с напускным безразличием спросила я.
– На средней дочке короля Карла.
Я снова отвернулась, пряча набежавшие на глаза слезы.
– А почему не на старшей? – Я старалась говорить так, чтобы голос не дрожал.
– Старшая вроде бы уже с кем-то помолвлена.
– Понятно. В любом случае это хорошая партия. И никаких сложностей с престолонаследием впоследствии не будет. Все складывается как нельзя лучше. Поздравь его от меня при случае. Хотя знаешь… нет, не поздравляй.
– Ладно, не буду. Кстати, чуть не забыл! – Юджин с досадой хлопнул себя по лбу. – Он же передал тебе подарок.
– Подарок? – сквозь еле удерживаемые в глазах слезы удивилась я. – Надеюсь, не сапог?
– Нет. – Настала очередь Юджина удивиться. – Совсем другое. Ну просыпайся, соня! Так пригрелся, что я чуть про тебя не забыл.
И он извлек из-под плаща сонно щурящего глазки ворона.
– Кирилл?! – изумленно воскликнула я.
Ворон утвердительно каркнул и привычно перелетел ко мне на плечо. Удерживать слезы в глазах долее не удалось, и я снова поспешила отвернуться.
– Передай ему мою благодарность.
Разговор не клеился. Обменявшись еще дюжиной ничего не значащих фраз, мы оба поняли, что пора прощаться. Юджин ушел, а я, почесывая Кирилла по встрепанной головке, отправилась заваривать себе валериану. В последнее время я пила ее довольно часто.
Прошло две недели. Декабрь нежданно-негаданно порадовал вышедшим из-за облаков солнышком. Сперва оно выглядывало наружу весьма неуверенно, но вскоре осмелело и спустя каких-то полчаса уже сияло вовсю. Должно быть, оно и само поверило в то, что разогнало облака собственными лучами. В то время как в действительности это облака, ретировавшись, уступили ему дорогу.
В два часа дня должно было состояться торжественное открытие новой академии. Многие собирались там присутствовать, хотя лично я не видела особых причин покидать оранжерею. Графство находилось на таком расстоянии от столицы, что местных жителей будоражило любое мало-мальски значимое событие; мне же этих самых событий хватило с лихвой. Предполагаю, что запланированное мероприятие обязано своей популярностью еще и тому, что к нему приурочили первое представление приехавших в город артистов. Артисты эти, кстати сказать, уже были мне знакомы, и потому я совсем не удивилась, узнав, что в графство направляется сама принцесса Мелинда. Должна заметить, я вовсе не исключала, что принцесса надумает нанести визит графине, но это меня нисколько не смущало. В оранжерею Мелинда уж точно не заглянет, а останавливаться здесь на ночлег ей нет резона: в графстве имелся небольшой, но вполне комфортабельный королевский дворец. А поскольку отправляться на торжественное открытие я не намеревалась, то и вовсе никаких причин опасаться случайной встречи с принцессой у меня не было.
Поэтому в начале второго я преспокойно сидела под окном в компании Пенни, служанки, которая временами помогала мне с некоторыми делами оранжереи. Мы разбирали несколько стопок тряпья, громоздившихся между нами на узкой скамье, на предмет выявления вещей, применимых в уходе за животными.
– Вот, видишь, – я извлекла из стопки старый плед, – вот такой материал ищи. Он теплый, мягкий, самая лучшая подстилка.
– Ага. – Мысли Пенни были определенно заняты совсем другим. – Вы слышали, что принцесса скоро приезжает? Говорят, она уже в графстве!
– Ну да, слышала, и что с того? А вот такую ткань брать не надо. К ней шерсть во время линьки пристанет моментально, вовек не отстираешь.
Мне хотелось поскорее уйти от скользкой темы. Но от Пенни, охочей до разговоров и обожавшей новости, не так легко отделаться.
– А вы с ней знакомы?
– С кем?
– С принцессой!
– Ну так, ничего особенного, видела когда-то.
– Только видели? А разговаривали? – продолжала допытываться девушка.
– Разговаривала. Немного, – рассеянно ответила я.
– А какая она в общении?
– Не знаю. Обыкновенная. Принцесса как принцесса.
– А в каких вы с ней были отношениях?
– Да ни в каких! И вообще, много будешь знать, скоро состаришься, – отрезала я.
Как видно, мой тон оказался недостаточно жестким.
– Кажется, я понимаю, – прищурилась Пенни. – Она, наверное, ревновала к вам своего брата, да?
Я закатила глаза. Мелинда? Брата? Ревновала? Ха!
– Глупости не болтай.
– Ну я никогда вас не спрашивала, вообще-то графиня не велела, – шепотом уточнила она, – но раз уж мы так хорошо сидим, – тут я судорожно сглотнула, – может быть, вы мне расскажете, а?
– Что?
– Ну хоть что-нибудь! У вас ведь был роман с королем, правда?
Это я только что говорила: «Много будешь знать, скоро состаришься»? Поговорка бессовестно врет! Если много будешь знать, не состаришься вовсе. Потому как до старости не доживешь. Придушит кто-нибудь озверевший вроде меня.
– Ты действительно думаешь, что тебя это касается? Или только прикидываешься?
– Значит, был, – восторженно заключила Пенни.
Я с тихим рычанием запрокинула голову. В результате чего довольно больно приложилась ею о стену.
– Был, не был, кому какое дело? – проворчала я, потирая ушибленное место.
– Неужели вы не понимаете? Да вам же все девушки в королевстве завидуют!
– Ну и дуры, – отозвалась я, нисколько не смущенная тем фактом, что под такое обобщение, вероятнее всего, попадала и моя собеседница. Было бы кому завидовать, ага.
Служанка не обиделась.
– Так ведь это же самый первый мужчина в стране! – не унималась она. – При этом не старый, как Карл, и не хромой урод, как Фредерик.
– Угу, пооскорбляй еще нескольких венценосных особ, и я на тебя донос напишу, – пообещала я. – Как раз на имя короля.
– По-моему, то, что я сказала, даже очень патриотично, – возразила Пенни.
Я хмыкнула. Девушка она в целом неглупая, хоть эта черта порой и прячется за любовью к разговорам, не зависящей от того, заинтересован ли в этих разговорах собеседник.
– Давай раз и навсегда договоримся: не было никакого романа, – предложила я.
– Но вы же служили во дворце!
– Ну и что? Я и в замке сейчас служу. У меня есть роман с графиней? Нет. Вот и с принцем не было.
– Мм… – разочарованно протянула Пенни. Но слишком долго концентрироваться на грустном она не могла: не позволяла жизнерадостная натура. – А что это там за шум?
Снаружи действительно что-то происходило, но что именно, отсюда было не понять. Ни ворота, ни внутренний двор из оранжереи не просматривались.
– Эй, Келли, что случилось? – закричала Пенни, чуть ли не по пояс высовываясь в распахнутое окно и отчаянно жестикулируя пробегавшей мимо горничной.
– Принцесса едет! – крикнула в ответ та.
– Принцесса! – восторженно воскликнула Пенни. – Надо же, с дороги – сразу к нам! Можно я сбегаю хоть одним глазком посмотрю? – взмолилась она.
Такое впечатление, будто я ее удерживала.
– Можешь всеми двумя посмотреть, – фыркнула я.
Девушку как ветром сдуло.
Вздохнув и неодобрительно покачав головой, я прикрыла окно. Солнце солнцем, но на дворе все-таки декабрь. Не так уж и тепло. Ни к чему пускать в оранжерею холодный воздух.
Пенни возвратилась значительно быстрее, чем я рассчитывала. Не иначе графиня отослала ее подальше, как и всех остальных зевак. Принцесса – это как-никак не заморская диковинка, на которую дают поглазеть всем кому не лень.
Но нет, девушка вовсе не выглядела разочарованной. Скорее она казалась взбудораженной и смотрела на меня будто с подозрением… или нет, пожалуй, с упреком.
– Обманывать нехорошо, – наставительно произнесла она, прикрывая за собой дверь.
– А кто тебя обманул? – не поняла я. – Что, никакая принцесса не приехала?
– Приехала, – возразила Пенни.
– Так в чем тогда проблема?
– Вы сказали, что у вас не было с ним никакого романа.
– Ну и что?
– А почему он тогда направляется сейчас в оранжерею?
– Кто???
– Король!
Я вздрогнула.
– Хочешь сказать, он притащился сюда через все королевство? – скептически спросила я.
– Да уж похоже на то, – все еще немного обиженно произнесла Пенни, – раз я только что видела его у графини. Они прибыли вместе с ее высочеством. Собираются посетить церемонию открытия академии.
Не может быть. Никак не может быть. Но даже если…
– Ну так вот тебе и ответ, – подчеркнуто пренебрежительно ответила я, стараясь не столько ввести в заблуждение Пенни, сколько вернуть спокойствие самой себе. – Он прибыл на церемонию. При чем тут я?
– Ага, а в оранжерею он, наверное, направляется, чтобы чаю со мной попить! – фыркнула девушка.
– Отличная мысль! – воскликнула я, вскакивая со скамьи и разворачивая служанку в сторону двери. – Вот и угости его чаем! А заодно покажи оранжерею, зверушек там разных, в общем, все, что он захочет посмотреть!
– А вы как же? – захлопала глазами Пенни.
– А мне надо срочно идти. У меня молоко убежало!
– Как молоко может убежать?
– Ну корова убежала, а в ней было молоко, какая разница? – Я подхватила свой плащ. До сих пор он был наброшен на статую какой-то мифической героини, отчего складывалось впечатление, будто обнаженная красавица стыдливо прикрывается от посторонних глаз. На самом же деле в отсутствие вешалки очень удобно.
– Да какая корова-то?
– Вот когда догоню, тогда и расскажу! – пообещала я.
Но поздно. Дверь, соединявшая мое помещение с замком, распахнулась. И в оранжерею вошел король.
Пенни низко поклонилась. Я присела в реверансе. Внутри все перевернулось, словно меня только что ударила небольшая локальная молния.
– Ваше величество.
– Говорящая.
Рауль огляделся, словно не зная, с чего начать разговор. Я тоже молчала. Пенни застыла в сторонке, пожирая короля взглядом. Запечатлевала в мозгу каждое его движение, чтобы потом было что рассказать подружкам… и вообще всем, кто будет готов слушать.
– Здесь довольно уютно, – сказал наконец Рауль.
– Да, ваше величество, – подтвердила я. Грешно не поддержать светский разговор, когда его заводит сам король. – Зимой немного прохладно, но в остальном весьма комфортно.
Рауль покивал, с видом знатока осматривая помещение.
– И все-таки Третья Королевская оранжерея лучше, – заметил он.
Ваше величество, вы что, приехали сюда соревноваться с графиней оранжереями? Так при чем же здесь я? Обсуждайте этот вопрос с самой графиней.
– Как скажете, ваше величество, – ответила я вслух.
– Как ты теперь живешь?
Я развела руками, повертев головой из стороны в сторону, дескать, как видите.
– Благодарю вас за подарок, который вы переслали мне с Юджином. Это было очень… щедро.
– Ерунда. Это ничего мне не стоило, – возразил он.
– Как поживают Рональд и Тони?
– Рональд неплохо, а Тони стала вести себя довольно странно. Постоянно грызет свои передние лапы.
– Вы не пробовали хотя бы иногда ее кормить?
– Ну наконец-то, – удовлетворенно кивнул Рауль. – Первое ехидное слово за время разговора. Теперь я тебя узнаю.
– На самом деле когда собаки грызут лапы – это примерно как человек, грызущий ногти. – Я перешла на серьезный тон. – Признак нервного расстройства. Чтобы снять симптом, надо какое-то время мазать ей лапы горчицей. Можно заменить горчицу на специальный горький раствор, который не будет оставлять пятен. Я уверена, ваша новая Говорящая сумеет его приготовить.
Рауль молча покивал.
– Как твое имя? – обернулся он к Пенни.
– Мое? – изумленно переспросила она. И, поняв, что больше королю обращаться с таким вопросом было не к кому, поспешила ответить: – Пенелопа, ваше величество.
– У меня есть для тебя одно поручение. Пойдем со мной.
Бросив на меня непонимающий взгляд, Пенни последовала за Раулем. Оба они вышли за пределы оранжереи, но далеко не ушли; остановились сразу за дверью. Спустя минуту Рауль вернулся уже один.
– На чем мы остановились? – спросил он, проходя ближе к окну.
– На лапах Тони.
– Лапы подождут. Ты уже созрела для того, чтобы вернуться во дворец?
– Я не планирую возвращаться во дворец.
– Напрасно.
– Вы отлично знаете, что мне там не место.
– А где тебе место? Здесь?
На сей раз Рауль окинул оранжерею значительно более пренебрежительным взглядом, чем прежде.
– Это место ничем не хуже любого другого, – пожала плечами я.
– Ты заслуживаешь большего.
– Может быть. Но где его взять, это большее? – Я выразительно посмотрела на часы. – Церемония открытия академии начнется через десять минут.
– Ты меня гонишь?
– Я просто напоминаю вам о времени. Если вы не отправитесь к академии прямо сейчас, то можете опоздать.
– К дьяволу академию. Я приехал за тобой. Время для игр закончилось. Я хочу, чтобы ты вернулась во дворец.
– В каком качестве? – поинтересовалась я.
– Во всех.
– Во всех? Любопытно, и как же к этому отнесется средняя дочь короля Карла?
Рауль внимательно посмотрел мне в глаза:
– Одно твое слово – и я не женюсь.
Я отвела взгляд:
– Вы отлично знаете, я не стану просить вас расторгнуть помолвку.
– Я сказал, что не женюсь. Я не говорил, что расторгну помолвку.
– Это демагогия, – поморщилась я.
– Отнюдь. Ты так и не научилась разбираться в политике, – вздохнул он. – У Карла вообще нет дочерей. Ни средней, ни младшей, ни даже старшей. У него один-единственный сын.
– Но Юджин говорил… – Хмурясь, я остановилась на середине фразы.
– Это я попросил Юджина сказать тебе, будто собираюсь жениться.
– Зачем? – опешила я.
– Чтобы он посмотрел, как ты отреагируешь на эту новость, – невозмутимо пояснил Рауль. – И потом рассказал мне.
– И как, рассказал?
Я начала закипать, но на моем тоне это пока не отразилось.
– Рассказал.
– Отлично.
Толстая и вполне увесистая ветка, отпиленная садовником и столь удачно забытая им в оранжерее, мигом перекочевала в мою руку. С опозданием определив перемену в моем настроении, Рауль предусмотрительно сделал шаг назад.
– Ах вы захотели посмотреть на мою реакцию, – свирепо сказала я, похлопывая веткой по руке. – Нашли, значит, объект для наблюдений. Подопытное животное. Наплетем Говорящей с три короба и поглядим, как она выкарабкается. Оклемается или нет.
Рауль открыл было рот, чтобы вставить свое королевское слово, но я многозначительно потрясла веткой, заставив его промолчать, а заодно и попятиться еще на пару шагов.
– Мы же король, – яростно сказала я. – Повелитель. Пуп земли. Нам все можно. Чуть что не так – уволю, сгною в темнице, отправлю к палачам, отрублю голову.
– Я тебя хоть пальцем тронул?! – возмутился Рауль.
– Окружающие для нас так, просто мусор, который валяется под ногами, – продолжала я, игнорируя его слова. – Да женитесь вы на ком хотите! Хоть на средней дочери, хоть на младшей, хоть на единственном сыне! Это ж надо было такое придумать! Расскажем и посмотрим на реакцию. А о моих чувствах вы подумали?
– А ты подумала о моих чувствах, когда оставила мне это дурацкое письмо?! – перешел в наступление Рауль.
– Почему это дурацкое? – обиделась я. – У меня, между прочим, ушло целых пять часов на то, чтобы его написать.
– Могла бы потратить эти часы с большей пользой, – отрезал он. – Не говоря уже об этом месяце. Идея написать мне это письмо и уехать, не попрощавшись и ничего толком не объяснив, показалась тебе более гуманной? Особенно меня порадовало начало. «Надеюсь, что это письмо найдет Вас в добром здравии». А заодно проверим, ваше величество, насколько крепкое у вас здравие. Не хватит ли вас случайно инфаркт по прочтении?
– Я попрощалась и все объяснила в этом самом письме, – заявила я.
– Да, очень убедительно, – с сарказмом отозвался Рауль. – Ты знаешь, сколько всего я успел передумать после этого письма, пытаясь понять причину твоего отъезда? – Я молча передернула плечами. – Сначала я решил, что ты бежала от той опасности, с которой сопряжено общение со мной. Учитывая все, что выпало на твою долю, это было более чем резонно, но ты могла как минимум прийти ко мне и об этом поговорить. Признаю, мы отнеслись к вопросу о твоей охране слишком беспечно, но эта ошибка вполне исправима! Потом я подумал, что тот ублюдок, нанятый Вилстоном, сделал с тобой больше, чем ты призналась, и тебя заставило бежать чувство стыда. Получить ответ на свои вопросы я мог только от одного человека – от этого самого ублюдка. Я допрашивал его лично. Твой побег стоил ему двух крайне неприятных часов.
– Я сейчас расплачусь.
– Когда эти подозрения не оправдались, я предположил, что у тебя есть любовник и ты предпочла его мне. Поскольку в противном случае бросила бы не меня, а его. Но Юджин с пеной у рта утверждал, что никакого любовника у тебя нет.
– Вы перебрали все варианты, кроме самого очевидного.
– Что же я упустил?
– Свою собственную свадьбу.
– Я же уже сказал, что никакой свадьбы не будет.
– А я не о вашем с Юджином вранье. Я о настоящей женитьбе. Той, которую вы обсуждали с Хоулманом. На следующий же день после своей коронации, по возвращении во дворец.
– Кажется, что-то припоминаю. И что же?
– Я слышала каждое ваше слово, хоть вы этого и не хотели. Речь шла о том, чтобы жениться на правильной женщине, – я особенно выделила слово «правильной», – и как можно скорее. А также как можно скорее обзавестись наследником.
– Ну так что? Если у тебя такой хороший слух, ты должна была слышать, что все это говорил Хоулман, а не я.
– Вы во всем с ним соглашались.
– Вовсе нет. Я сказал, что согласен обсудить эту тему. Когда дело дошло до обсуждения, предельно ясно дал ему понять, что жениться не собираюсь.
– Почему же в таком случае вы так не хотели, чтобы я слышала, о чем вы говорите? Я видела, какие взгляды вы бросали в мою сторону.
– Оказывается, у тебя не только слух хороший, но и зрение, – восхитился Рауль. – И при таких блестящих данных ты делаешь совершенно неправильные выводы. Я не хотел, чтобы ты слышала разговор о женитьбе, поскольку понимал, что эта тема тебя расстроит, только и всего.
– Слушайте, вам совсем необязательно щадить мои чувства. Я никогда не просила вас не жениться. И с самого начала знала, что именно этим все кончится, поскольку в вашем случае дело это не личное, а государственное. Король обязан жениться, остановив выбор на том союзе, который окажется наиболее полезным для страны.
– Хотел бы я посмотреть на того, кто меня обяжет.
– Послушайте, прекратите морочить мне голову! – почти закричала я, для пущей убедительности притопнув ногой. – Я уехала, начала сначала, все уже стало забываться. И тут опять вы врываетесь в мою жизнь, как какой-то тайфун. Это неблагородно, в конце концов!
– Я играл в благородство целый месяц. Мне это надоело.
– Некоторые странные люди играют в эту игру всю жизнь.
– Я безмерно за них счастлив.
– А теперь приехали, чтобы мной манипулировать? Все просчитано на три хода вперед, да? Ход первый: Юджин рассказывает мне сказку о вашей помолвке. Ход второй: вы щедро делаете мне ничего не стоящий для вас подарок, чтобы во мне взыграла ностальгия; вы же прекрасно знаете, что я скучаю по животным, за которыми ухаживала целых шесть лет. Ход третий… А где же третий ход? – с вызовом спросила я. – Неужели вы спланировали всего два? Что же вы так плохо подготовились, ваше величество?
– Ну почему же, третий ход тоже есть, – возразил Рауль. – Причем, думаю, практически беспроигрышный.
Я собиралась с громким смешком упрекнуть его в самонадеянности, но слова застряли в горле. Поскольку в этот момент я увидела, как Рауль Первый, король Истлендский, опускается передо мной на колени.
– Возвращайся. – Он взял меня за руку.
– Ваше высочество… Тьфу, ваше величество… Рауль, прекрати немедленно!!! – завопила я.
– Нет, пока ты не согласишься поехать со мной.
– А если сюда кто-нибудь войдет???
Счастье, что эта часть оранжереи хотя бы не просматривается через окна.
– Придется поотрубать головы, – признал он.
– А если войдет Мелинда?
– Придется отрубить голову ей. Не бледней так сильно, – добавил он пару секунд спустя, глядя на мое вытянувшееся лицо. – Я запер дверь.
– Ты поднимешься наконец или нет? – воскликнула я, немного поуспокоившись, но все еще достаточно нервно. – Если хочешь протереть в оранжерее пол, не надо использовать для этого брюки; я принесу тебе швабру.
– Мне понравилась твоя реакция. Я буду вставать перед тобой на колени три раза в день.
– Иди ты к черту! – Я в сердцах отвернулась.
– Как странно. Стоишь на коленях, а болит потом поясница, – заметил Рауль, поднимаясь. – И вообще крайне неудобная поза.
– Вот-вот, посмотри, каково приходится простым людям, тебе полезно, – огрызнулась я.
– Сядь, – мягко сказал он, подавая мне пример.
Вздохнув, я опустилась на противоположную сторону скамьи.
– Мы можем поговорить спокойно? – продолжил Рауль.
– Можем попробовать.
– Ты совсем не хочешь вернуться?
– Почему же, хочу.
– В таком случае что именно тебя останавливает?
– Даже если ты не женишься сейчас, что будет дальше? Да, нам было хорошо вместе. Наверное, будет хорошо еще некоторое время. А потом? Ты надумаешь жениться или завести себе очередную пассию и выдашь меня замуж за какого-нибудь своего отличившегося подданного?
– Скорее за сильно провинившегося.
– Спасибо большое! Потому что я – такое страшное наказание?
– Нет, потому что рано или поздно я все равно не выдержу и брошу твоего мужа в темницу.
– То есть мне придется всю жизнь сидеть в девках? Спасибо, что хоть предупредил. Послушай, давай говорить начистоту. Я до сих пор помню, как ты тогда выставил из опочивальни Эльвиру. Если когда-нибудь ты так же выставишь меня, я этого не выдержу. Скорее всего просто прямиком пойду и перережу себе вены. И я не шучу.
– С какой стати ты сравниваешь себя с Эльвирой? – серьезно спросил он. – Эльвира не имела никакого значения с самого начала. Ни она для меня, ни я для нее. Ты – совсем другое дело. Даже если бы я не испытывал к тебе никаких чувств, я прекрасно знаю, что такими преданными людьми, как ты, не разбрасываются. Эту науку я усвоил очень хорошо, можно сказать, впитал с кровью.
– Ты ничего мне не должен, – пробурчала я. – Ты сделал для меня не меньше.
– Значит, ты ценишь преданных людей меньше, чем я, – отозвался он. – Но мы говорим сейчас не о преданности. Я люблю тебя, девочка. Неужели ты до сих пор этого не поняла? Это ты ворвалась в мою жизнь в том невероятно нелепом наряде, так что стена, которую я долго и тщательно выстраивал вокруг себя, рассыпалась в пыль. Ты можешь возразить, что любовь недолговечна. Допустим. Но нас связывает больше, чем сиюминутная страсть. Я знаю, в том, чтобы находиться со мной рядом, есть серьезные недостатки. Есть вещи, которые я не могу тебе дать. Если бы я мог предложить тебе стать моей женой, я сделал бы это не задумываясь. Я лишен такой возможности. Но согласись, я ведь и компенсировать все эти недостатки могу как никто другой. Я могу заставить всех обходиться с тобой как с королевой. Хочешь, возвращайся к работе в оранжерее. Хочешь, занимай место советника. Хочешь, вообще ничего не делай, лежи круглые сутки на кушетке и гляди в потолок. Хочешь дельфина – будет тебе дельфин. Если надо, то хоть дюжина. Хоть в каждую ванну по дельфину посади, во всем дворце.
– Вы пытаетесь меня купить, ваше величество? – спросила я, медленно поднимая на него глаза.
Рауль помолчал, взвешивая свой ответ.
– Да, – согласился он наконец. – Если ты не можешь полюбить меня достаточно сильно, чтобы вернуться, я готов тебя купить.
– Ваша проницательность стала серьезно хромать за последний месяц, принц, – слабо улыбнулась я.
– Король, – поправил Рауль, придвигаясь ко мне по скамейке.
– Тем более, – отозвалась я, следуя его примеру.
Господи, как же сильно я, оказывается, по нему скучала.
Громкий стук в дверь не позволил поцелую перерасти во что-то совсем уж непристойное. Значит, не обманул, действительно запер.
– Что ты там говорил насчет головы? – спросила я, с трудом отрываясь от его губ. – Можно я ее сама отрублю тому, кто там стучит?
– Даю тебе карт-бланш, – отозвался Рауль, все еще не выпуская моей руки.
– Кстати, а что в итоге сталось с Корвином?
– С кем?
– Ну, с тем наемником, который…
– Ах этот… Давно повешен.
– Что, без кастрации?! – возмутилась я.
– Ну ты же сбежала. Кому еще можно было поручить такую ответственную задачу? Но если хочешь, можешь раскопать его и провести экзекуцию сейчас.
– Вот спасибо! – фыркнула я, направляясь к двери. – Я вижу, ты и правда готов сделать все, лишь бы мне захотелось вернуться.
Я провернула ключ в замке, но дверь открылась лишь после того, как я повторила это действие во второй раз.
На пороге стояла, переминаясь с ноги на ногу, Пенни.
– Я ждала четверть часа, – извиняющимся тоном прошептала она. – А потом все же решилась постучать. Я сделала то, что велел король.
Я сочла ниже своего достоинства расспрашивать ее, а тем более Рауля, о сути данного им поручения, поэтому просто громко сказала:
– Ваше величество! Это к вам.
– Ваше величество, – представ перед Раулем, Пенни сделала неуклюжий реверанс, – ваше приказание исполнено. Я собрала вещи Говорящей, и кучер сейчас укладывает их в карету.
– Отлично, – одобрительно кивнул Рауль.
– Что?! – Я снова начала заводиться. – Я еще ничего не решила!
– Вот и хорошо, решишь по дороге, – невозмутимо ответил король.
– А если я предпочту остаться, ты отвезешь меня назад?
– Разумеется нет.
– Прекрасно! Опять иллюзия выбора?
Пенни, открыв рот, переводила взгляд с меня на Рауля и обратно.
– Вы покидаете нас, госпожа Говорящая? – спросила она, когда в разговоре образовалась короткая пауза.
– Нет, королю просто доставляет удовольствие смотреть на собранные вещи, – отозвалась я. – Потом он приказывает их распаковывать. У каждого свое хобби.
– Мы еще не закончили разговор, – настойчиво произнес Рауль. – Уверен, Пенелопа найдет чем пока заняться.
– Да, конечно! – подхватила я. – Пенни, можешь пока пойти и собрать вещи графини. Это ничего, что она никуда не собирается ехать. Его величество сегодня в ударе, он и для нее придумает какой-нибудь пункт назначения.
– Достаточно будет, если девушка приготовит нам чаю, – спокойно возразил Рауль. – Литров пять кипятку будет вполне достаточно. Или нет, лучше двенадцать.
– Но у нас нет такого большого чайника, – заволновалась Пенни.
– Не беда, а ты кипяти воду частями, – кивнул Рауль. – И ничего страшного, если это займет много времени.
Пенни послушно покинула оранжерею. Я вновь уставилась на Рауля свирепым взглядом.
– Что теперь? – спросила я. – У тебя есть еще какой-нибудь ход в запасе?
– Вообще-то есть.
– Неужели там, за дверью, дельфин? – притворно восхитилась я. – В ванне?
– Дельфина там нет, – усмехнулся Рауль, но из оранжереи все-таки вышел.
Вернулся он почти тотчас, держа в руках огромный букет ромашек. Я часто заморгала. Это было почти так же невероятно, как дельфин.
– В это время года??? Откуда?
– Пришлось завести четвертую оранжерею. – Голос Рауля звучал откуда-то из-за многочисленных лепестков. – Забери их наконец; я не собираюсь держать этот букет целую вечность.
– А… ты что, сам их сорвал? – вылупилась я на него, припоминая наш разговор по дороге из разбойничьего логова.
– Скажешь кому-нибудь – окажешься за решеткой, – спокойно пообещал он. – Сядь. Есть кое-что еще.
– Неужто все-таки дельфин? – поинтересовалась я, отложив букет в сторону и усаживаясь на скамью.
– Нет. Это не подарок. Посмотри.
Рауль извлек на свет широкий перстень, явно старинной работы.
– Что это? – спросила я.
– Семейное обручальное кольцо, переходящее из поколения в поколение по мужской линии. Ты знаешь, как это работает. Если когда-нибудь я женюсь, то должен буду надеть его на палец невесты во время свадебной церемонии.
– Знаю, – напряженно кивнула я, не слишком-то радуясь тому, что он снова поднял эту тему.
– Так вот. – Рауль взял мою ладонь, положил на нее перстень и загнул мои пальцы, сжимая руку в кулак. – Я отдаю его тебе на хранение. Теперь до тех пор, пока это кольцо у тебя, я не смогу ни на ком жениться, даже если захочу.
Я сидела молча, сжимая перстень в кулаке, чувствуя, как он колет пальцы, но не решаясь даже самую малость ослабить хватку. Сделай Рауль мне сейчас предложение, он и в этом случае не смог бы шокировать меня сильнее. Слов я не находила, вернее, находила, но все они казались глупыми и бессмысленными на фоне такого жеста. Поэтому в конце концов я просто вздохнула и сказала:
– Выходит, дельфина все-таки не будет…
– Прости, не будет, – развел руками он. – Нужно же мне что-то, чтобы держать тебя на крючке. У тебя теперь есть это. – Он кивнул на мою руку, по-прежнему сжатую в кулак. – А мне тоже нужны хоть какие-то гарантии, что ты опять не сбежишь от меня, как только это взбредет тебе в голову. До тех пор, пока ты продолжишь надеяться, что я когда-нибудь подарю тебе дельфина, у тебя будет веская причина остаться.
Я глубоко, страдальчески вздохнула.
Глядя через окно кареты на убегающие вдаль поля, я думала о том, что рыцаря на белом дельфине мне явно не дождаться. И принца на белом коне в моей жизни тоже действительно никогда больше не будет. Только король.