Весьма трудно рассчитывать на стопроцентный результат в такой не продуманной заранее операции. Да еще при таком малом количестве людей. Ведь невозможно предвидеть ни случайностей, ни всех противников, ни мест их расположения. И очень часто все решает его величество случай. Но нам повезло. Наверное, помогла и успокоенность, царившая на складах, и неожиданность нашего нападения. Здесь, скорее всего, никогда не уделяли должного внимания мерам безопасности — кому захочется грабить продуктовые склады? Даже дежуривший под куполом диспетчер безбоязненно и привычно покинул свой пост и находился внизу, возле флаера, о чем-то оживленно переговариваясь со своими коллегами и прибывшими снабженцами. Они все стояли такой компактной группой, что я не удержался и сразу применил парализатор для их успокоения. Предварительно я поставил его на мощность чуть ниже средней, опасаясь, что если не удастся захватить в полном сознании пилота, который находится в бухгалтерии, то придется допрашивать тех, кто повалился на пол от действия парализатора. А если хоть чуть перебрать с мощностью, от пленника несколько часов не будет ни малейшей пользы.
Как оказалось впоследствии, правильно сделал. Потому как сидящий в бухгалтерии пилот не дал застать себя врасплох и без раздумий открыл огонь на поражение. Атакующий его Ульрих оказался на высоте: сам не получил ни одной царапины, вывел из-под огня двоих складских служащих и двумя выстрелами уложил слишком шустрого пилота. Благо хоть не насмерть. При создавшейся ситуации вполне возможно, что мы сражались с нашими потенциальными союзниками. Не хватало только непредвиденными смертями уменьшить их ряды. Но вот то, что пилот стал отстреливаться при малейшей опасности, навело на плохие размышления. Так мог действовать лишь человек, панически чего-то боящийся. Вот только допрашивать его при таких тяжелых ранениях считалось бесполезным. Особенно в наших условиях. Мы его вполне хорошо пристроили в прилично оборудованный санитарный отсек склада под присмотром одной из кладовщиц с медицинскими навыками. В таком состоянии безоружный пилот представлял угрозу не больше, чем малолетний ребенок.
После этого я сразу стал приводить в чувство одного из парализованных пленников. А ребята тем временем собрали всех работников склада в изолированном помещении и проводили беглый опрос. Из него следовало, что все здесь присутствующие в чем-то очень плохом замешаны не были. По первому впечатлению. Работа их заключалась только в том, чтобы отгружать клиентам товар да заблаговременно заказывать те позиции продуктов, которые уже на исходе. Про военизированных снабженцев особняка они тоже ничего плохого сказать не могли.
На данном этапе оставалось только спешно использовать домутил. И мы его ввели приходящему постепенно в сознание второму пилоту флаера. А после первых же ответов на мои вопросы и у меня, и у находящегося рядом Роберта мурашки по спине побежали. И было отчего!
Сам пилот оказался моусовцем со стажем и находился на Оилтоне семь лет. Ему удалось и мятеж пережить, и последовавшие после него чистки, и бурные события полуторагодовой давности. Возможно, благодаря тому, что все эти времена работал в тылу. То есть занимался поставками продуктов и любых грузов в те места, которые ему указывались. О самой структуре шпионской сети он знал очень мало, но вот про особняк говорил с полной уверенностью: там находятся основные боевые силы пиклийцев. Сообщил также, что боевики часто надевают на себя форму армейских подразделений и пользуются сильным прикрытием со стороны очень важных фигур в армии Оилтона. На вопрос, есть ли у них покровитель непосредственно из дивизиона или окружения принцессы, пилот ответил тоже весьма однозначно: есть. Вот только конкретных имен он знать не мог. Вряд ли такие данные доверялись простому снабженцу. Пусть даже со специальностью «боевой пилот».
Время уходило катастрофически быстро, а ведь надо было еще подготовить флаер к возвращению в особняк. Для этого я подозвал к себе бухгалтера склада, которая оказалась здесь самой старшей по должности, и быстро задал невменяемому пилоту несколько вопросов о его принадлежности. И без того сильно бледная женщина чуть не упала в обморок, когда услышала, что клиент относится к самым ярым врагам Оилтонской империи. Я попытался ее успокоить и призвать к сотрудничеству:
— Как видите, враг очень коварен и хитер. Нам просто необходимо воспользоваться создавшейся ситуацией и проникнуть на их хорошо охраняемую базу. Для этого нужна наша помощь: загрузите немедленно флаер всем заказанным ранее.
Чуть ли не с минуту женщина смотрела на меня пустыми глазами, но потом резко встряхнулась и только коротко кивнула.
— Хорошо! — И тут же принялась отдавать распоряжения.
Грузчики забегали в ускоренном режиме, и упакованные контейнеры с продуктами за четверть часа заполнили вместительный трюм флаера. Мы тоже провели это время с максимальной пользой. Роберт ввел домутил второму снабженцу, и мы синхронно выведывали у них условные пароли и обязательные сигналы, которые подаются при посадке на территорию особняка. Судя по всему, особых сложностей не ожидалось: флаер сразу по приземлении должен вкатиться в грузовой лифт, похожий на большой гараж, и опуститься в подземные хранилища. И уже там спокойно разгрузиться.
Если бы нам удалось таким образом проникнуть в особняк, половина дела была бы сделана. На всякий случай стали спешно продумывать схему немедленного отступления, если у нас что-то сорвется или не удастся без лишнего шума выхватить Цой Тана. Кстати, его там может и не быть: ведь снабженцы о пленении кого-либо ничего не знали.
— Жалко! Очень жалко, что мы не можем вам помочь лично! — с горечью сокрушался Малыш.
— Зато можете никого не щадить и не деликатничать! — напутствовал нас Армата.
Они общались с нами по общей связи с помощью краберов.
— Мы ведь все равно здесь не нужны, — продолжал расстраиваться Малыш. — С минуты на минуту прибывает принцесса, Синява ее уже ждет на трапе…
— А император? — вырвалось у меня.
— Император?! В тот момент, когда прибывают сразу четыре шефа «Доставки»?! — возмутился Алоис. — Делать ему больше нечего!
— Кстати, вы там нашли возможный вражеский источник информации?
— Пока не успели, помешало прибытие принцессы. Но у Синявы этот вопрос под контролем. Программа уже все разложила по полкам. Миледи просто хочет сама отделить подборки записей по важности и категориям.
— Ладно, если кого отыщете, сразу копайте его до самого детства!
— Может, все-таки поднять дивизион вам на помощь? — предложил Армата.
— А если там засели предатели? — резонно возразил Роберт. — Ведь кто-то эту банду и оттуда прикрывает. А если это сам Хайнек? Тогда от нас точно лишь мокрое место останется!
При этом мы поспешно грузили вялые тела пленников, которые еще долго будут находиться под воздействием домутила. Как ни быстротечен полет к особняку, но мы все-таки хотели еще хоть пару слов вытянуть из пленных моусовцев по пути туда. Ведь каждая деталь могла спасти нам жизнь и решить успех всей операции.
Как ни хотелось взять с собой все имеющиеся у нас силы, но двоих человек пришлось-таки оставить на складе. А вдруг кто-то нам не поверит, что мы действуем в интересах империи? Или вдруг среди работников явный враг окопался? И поднимут тревогу преждевременно?!
Еще одного пилота пришлось усадить в наш новенький «Дайли-80» и отправить за нами следом. Если придется вырываться с боем, хотелось иметь лишний транспорт на подхвате. Да и со стороны пусть наш человек наблюдает за воздушным пространством. Вдобавок три человека все еще оставались на позициях возле особняка, ведя наблюдение и сбрасывая подробную информацию Алоису. Их тоже можно задействовать в критической ситуации.
Со мной помимо Роберта и Ульриха в транспортный флаер погрузились восемь человек. Негусто, конечно! К тому же эти восемь считались людьми, приспособленными скорей для слежки и расследования, чем для очень сложных боевых операций. Тем более не для стычек с вооруженным до зубов и готовым на все противником. Хуже всего у нас было с одеждой: явно небоевая — ни единого бронежилета! Но когда я, кратко изложив обстановку и предстоящую задачу, пригласил во флаер только добровольцев, абсолютно все заняли свои места в трюме без единого вопроса и малейшей тени колебания. Умеет-таки Алоис подбирать себе помощников!
К особняку флаер вел Ульрих. А мы втроем по полной программе занимались пленниками. Я с Робертом выпытывал данные о расположении подземных коммуникаций особняка. Особенно тщательно мы расспрашивали о внутренних постах охраны, спальнях для личного состава и местах сосредоточения людей в это время суток. Попутно при этом мы стянули с них одежду и примерили на себя. Одежда пилота Роберту была явно велика. Мне же подходила по размеру груди и талии, но вот рукава и штанины смотрелись просто смешно из-за недостаточной длины. Булька опять менял мою внешность, подстраивая ее под общий вид пилота. Именно подстраивая, потому как тот был гораздо меньше меня, а уменьшать свою плоть даже с помощью риптона как-то не получалось. Поэтому он сделал из моего лица точную копию лица моусовца, только как бы в слегка увеличенном варианте. Но чтобы махнуть приветственно рукой через лобовое стекло встречающим на лифте охранникам, должно было хватить и этого.
Со стороны мы смотрелись просто потешно: меняющиеся одеждой и с самыми серьезными физиономиями задающие нужные вопросы. Причем голосами громкими и тщательно выговаривающими каждое слово. При этом я еще часто прикладывался руками к лицу пленника, дабы Булька изобразил полное сходство. В один из таких моментов Ульрих оглянулся и зафыркал от смеха.
— Веселое настроение перед боевой операцией только приветствуется! — отреагировал Роберт не оборачиваясь.
— Да вы смотритесь просто как древние шаманы при каком-то таинстве! — пояснил Ульрих с улыбкой. Затем спросил: — Делаем восьмерку?
По показаниям пилота, они всегда совершали своеобразный маневр, напоминающий восьмерку, в городских транспортных потоках. Как бы сбивая со следа возможных наблюдателей. Хотя совершались подобные действия скорей по традиции и никто никогда особо по сторонам не оглядывался. Слишком уж уверовали моусовцы в свою безнаказанность на чужой территории.
Но из-за того что мы и так слишком задержались на складе, наши дополнительные кульбиты в воздухе только отсрочили бы время прибытия в особняк, а это могло вызвать ненужные подозрения у охранников и лишние для нас вопросы. Поэтому Ульриху последовала команда:
— Прямо в особняк!
Молчавший до сих пор эфир нашей общей связи заполнился голосом Алоиса:
— Только что наблюдатель возле особняка сообщил, что с территории объекта вновь выехало три автобуса. Предположительно с личным составом…
— Ага! — обрадовался Роберт. — Значит, они позавтракали и подались тренироваться на полосу препятствий! Только вот далеко ли она?
— Не важно! — Мне тоже подобный расклад нравился. — Даже если уехали одни водители, уже хорошо — тремя противниками меньше…
— Через пару минут поступит запрос пароля из особняка, — предупредил Ульрих. — Подлетаем…
Уже меняющимся голосом, который Булька пытался подстроить под пленника, я задал последние вопросы:
— Кто на вашей базе командует?
— Комендант Шилони…
— Он покидает особняк?
— Никогда…
— Где он может в данный момент находиться?
— Везде…
— Во что он чаще всего одет?
— В форму армейского майора…
— Каков рост коменданта Шилони?
— Метр семьдесят…
— Комендант толстый?
— Нет…
— Худой?
— Нет…
— Какой у него цвет волос?
— Не знаю…
— Он лысый?
— Да…
— Сколько лет коменданту?
— Пятьдесят четыре…
— Отлично!
Привязав пленника к переборке и заклеив ему рот, я поспешил занять место второго пилота. Как раз с той стороны, которая выходила на охранников. Надевая кепку пленного, я скривился — маловата! Но тут же разорвал затылочный стежок и нахлобучил ее на голову. Главное — в окно выглянуть с уверенностью.
Переговорное устройство на панели запищало, и я его включил.
— «Сахарный» прибывает на базу через две минуты!
— Какой груз на борту? — довольно равнодушно и буднично потребовали с меня пароль.
— Две с половиной тысячи и в конце три пятерки! — тем же тоном отвечал и я.
— Падайте! Я уже держу пальчик на воротах лифта! — После этого невидимый собеседник хихикнул и добавил: — Везете что-то вкусненькое?
Что мне на это ответить? Я ведь даже имени спрашивающего не знал! Всего выспросить мы не могли просто физически! Вот на таких глупых вопросах чаще всего и попадаются!
Потому я постарался ответить как можно нейтральнее:
— Как всегда! С голоду не помрешь!
Видимо, мой ответ понравился: раздалось новое хихиканье — и рация отключилась. А я прокомментировал про себя: с голоду он точно не помрет, скорей от моего кулака!
«Булька! Мы идем без бронежилетов, если можешь, подстрахуй меня!»
«Устрою по высшему разряду! Не беспокойся!» — тут же отозвался риптон.
А я включил внутреннюю связь и сделал объявление для всех:
— Никого не жалеть! Бить сразу насмерть! Не хватало нам за спиной сохранить потенциальную опасность. Единственный, кого можно брать в плен, — комендант Шилони. Пятьдесят четыре года, рост сто семьдесят, средней комплекции, лысый. Чаще всего одет в форму армейского майора. Но если он окажет ощутимое сопротивление, не церемоньтесь! Ваши жизни гораздо дороже! Главное — найти и освободить графа Шалонера. Все! Дальше действуем по обстановке! Удачи, ребята!
Я и сам сильно вздохнул и сосредоточил все внимание на приближающемся особняке. Сверху он смотрелся внушительной буквой «П». Во внутреннем дворе все закрывали огромные деревья, но среди них все-таки просматривалось блюдце струящегося фонтана. Сам особняк представлял собой трехэтажное здание, окна которого, обрамленные гранитом, чередовались последовательно с фиолетовыми и малиновыми участками стены. Островерхая крыша контрастировала с ярко-желтой черепицей, которая смотрелась как натуральная. Но подобные изделия уже давно производились из сверхпрочного пластика, такие покрытия не требовали ремонта столетиями.
То есть внешне особняк смотрелся роскошно и почти великолепно. Общее впечатление портил лишь чрезмерно высокий забор с колючей проволокой да основательное асфальтовое покрытие наружного двора. Видимо, транспортом здесь пользовались очень часто.
В обоих торцах здания находились ворота четырехметровой высоты. Мы знали, что в постоянном пользовании были только левые, потому без лишних маневрирований опустились прямо перед ними. Ворота тут же дрогнули и поползли вверх и внутрь, а нашему взгляду открылся довольно просторный гараж. При желании в него можно было уместить и два таких флаера, как наш. Мы вкатились в середину, и ворота тут же стали закрываться. Прямо напротив кабин в стене гаража находилось большое окно, сквозь которое просматривалось длинное помещение, похожее на коридор. Скорее всего, оно пронзало все крыло здания и служило для вахтенных и дневальных служб. За окном маячили несколько фигур все в той же армейской форме, но внутриказарменного образца. Два человека с довольными улыбками помахали нам руками, остальные даже не отреагировали на наше прибытие. Но когда я помахал в ответ, один из встречающих неожиданно нажал кнопку на столе, и стекло поплыло вниз. Пришлось и мне открыть стекло со своей стороны и вопросительно вскинуть брови. А правой рукой я быстро сбросил с колен автомат и положил туда парализатор. Если хоть что-то пойдет не так, будем глушить врагов отсюда и прорываться в здание через окно.
Но охранник, желающий перекинуться со мной парой фраз, наверняка считался местным острословом, так как со смехом крикнул в окно:
— Если комендант увидит твою растолстевшую харю, сразу снимет тебя с полетов за продуктами! Иначе мы все похудеем!
Его довольный смех потонул в хохоте остальных моусовцев. Я же в ответ укоризненно закивал и хотел уж было выставить раструб парализатора в окно, как вдруг пол под нами дрогнул и мы стали опускаться на нижний уровень. Поэтому я только как бы раздраженно махнул в сторону охранников рукой и обиженно отвернулся. Чем вызвал новый взрыв смеха с их стороны.
Вот так, шутки шутками, а небольшие изменения во внешности пилота все же привлекли внимание одного из охранников. Хорошо, что это стало для него лишь поводом для высмеивания и тренировки собственного остроумия и меня не спросили о чем-то конкретном. Но все равно без Бульки мы бы сюда так легко не въехали! Восприняв мою последнюю мысль, риптон радостно забулькал:
«Это уж точно!»
Первый уровень подземелий, который открылся нашим взорам, являлся одним огромным гаражом. Простирался он под площадью всего дома, но нам была видна только меньшая его часть. И на этом участке мы заметили два автобуса, три пассажирских флаера и один космический бот ближней разведки. При виде его мы с Робертом многозначительно переглянулись. Если на его борту полное стандартное вооружение, то с таким ботом можно штурмовать подобный особняк прямо-таки играючи. Хотя изумляла сама возможность наличия космической боевой техники. Видимо, бот находится здесь еще со времен путча. Только тогда такие монстры часто летали над столицей, участвуя в уличных сражения с обеих противоборствующих сторон.
А еще мы заметили выступающую из-за бота машину с очень знакомой конфигурацией. Нагнувшись ко мне, Роберт зашептал в самое ухо:
— Точно такая же бибика, что мы захватили на Земле!
— Угу! — ответил я многозначительно.
Неплохо моусовцы здесь устроились! А мы-то думали в свое время, что вырезали всю эту нечисть под самый корень. Хотя… кто тогда мог предположить, что надо тщательно обыскать личный особняк такого авторитетного армейского генерала? Да никто! Ни я, ни покойный Серджио, ни принцесса с императором. И вот теперь приходится расплачиваться за излишнюю доверчивость.
Тем временем лифт опускался дальше. Проплыл уровень с техническим оборудованием, и лишь только потом показался этаж с размещенными на нем складами. На самом нижнем, четвертом, были помещения, которые, скорее всего, могли использоваться для содержания пленников. Так, по крайней мере, предполагали допрошенные нами моусовцы. По их утверждениям, они никогда туда не ходили.
Встречал нас всего один человек, местный интендант, о котором мы успели узнать у пленного пилота и который мог знать гораздо больше о здешней инфраструктуре. Маленький и противный человечишка бегал вокруг флаера, пока мы съезжали с плоскости лифта, и нервно выкрикивал:
— Да шевелитесь вы! И так позже прибыли! Мне больше делать нечего, как вас дожидаться!
Платформа лифта тем временем устремилась вверх, а межэтажные диафрагмы закрыли образовавшиеся провалы.
— И долго вы там рассиживаться будете?! — орал взбешенный интендант. — Давай открывай трюмы!
Я не спеша установил мощность парализатора на минимальный уровень, выглянул из кабины и влепил лучом прямо между злобных глазенок. Интендант нелепо взмахнул руками и ничком рухнул на пол. Ребята в тот момент уже выскакивали из трюма и рассредоточивались по всему складу.
— Ульрих! — стал раздавать я команды. — Найди и проверь все следящие приборы. Если удастся, отыщи центральный источник электроэнергии и линию аварийного освещения. Возьми себе в прикрытие и на помощь пять человек!
— Понял! — Ульрих тут же выбрал себе помощников и устремился к выходу из склада на этом этаже.
Роберт тоже не терял ни одной секунды. Наговаривая по ходу дела в крабер все события, происходящие с нами, он быстро ввел интенданту домутил и начал приводить его в чувство сильнодействующим экстрактом. А я замотал руки и ноги захваченного моусовца скотчем. Через минуту его маленькие глазки открылись и мутным взглядом уставились на наши выжидающие лица. Задав для проформы несколько разогревающих пленного вопросов и убедившись, что домутил стал действовать, я перешел к основным:
— Сколько людей состоит на довольствии вашего особняка постоянно?
— Шестьдесят два человека…
— Куда уехали совсем недавно три автобуса?
— На стрельбища…
— Сколько человек в них разместилось вместе с водителями?
— Тридцать четыре…
— Комендант Шилони остался в здании?
— Да…
— Где конкретно он находится?
— Не знаю…
— В подвалах есть пленники?
— Есть…
— Сколько пленников находится в подвалах?
— Четверо…
Мы с Робертом озадаченно переглянулись. Никак здесь не только основная база моусовцев, но еще и штатная тюрьма!
— Сегодня утром доставили нового пленника?
— Да…
— Что с ним сейчас делают?
— Допрашивают…
Ну что ж, намного легче! Очень похоже, что Цой Тан действительно находится здесь.
— Где допрашивают нового пленника?
— В комнате для допросов…
— Где конкретно находится комната для допросов?
— Рядом с лестницей, справа…
Роберт тут же вопросительно глянул на меня и, получив утвердительный кивок, моментально заклеил интенданту рот, а затем указал на пленного рукой одному из наших помощников. Тот вскинул одурманенное домутилом тело на плечо и унес привязывать внутрь флаера, за ящиками с продуктами.
— Ну что ж! — решил я. — Тогда сразу осмотрим здешнюю тюрьму! Все за мной!
— Как всегда, начинаем с достопримечательностей! — возбужденно пробурчал бегущий со мной рядом Роберт.
Выскочив со склада, мы заметили двоих наших ребят, которые волокли с верхнего уровня вниз по ступенькам два обездвиженных тела.
— Техники! — пояснил один из них, отвечая на мой невысказанный вопрос. — Сопротивлялись, легко ранили одного нашего. Пришлось убрать.
Еще двое наших ребят стояли в конце коридора и держали оружие наготове, со всем вниманием глядя на ведущие в подвал ступеньки лестницы и прислушиваясь к чему-то. Когда мы подошли, один из них шепотом доложил:
— Снизу голоса! Разговаривают двое…
Внимательно осматриваясь по сторонам, я неожиданно увидел, что между поручнями и стеной что-то белеет. Так как кругом царили казарменная чистота и порядок, этот небольшой предмет сразу привлек мое внимание. Я указал на него глазами Роберту, и через пару мгновений он положил в мою ладонь скомканный, но вполне узнаваемый платочек. Когда я его развернул, в глаза сразу бросились вышитые шелком буквы «А» и «Э». Амалия Эроски! Я в тот же момент вспомнил вчерашнее посещение яхты миледи и умильную сценку, в которой Амалия отдала свой платок графу Шалонеру.
— Цой Тан точно где-то внизу! Этот платок ему удалось здесь бросить с явным умыслом! — Свои предполо жения я высказывал шепотом. — Хоть вряд ли он мог надеяться, что мы так быстро до него доберемся.
— Еще не добрались! — так же шепотом напомнил Роберт.
Спуститься скрытно вниз не представлялось возможным, поэтому я поправил на себе одежду, отдал Роберту парализатор, а сам зажал в ладонях метательные ножи. И быстрой походкой чуть ли не сбежал в подвал. Возле первых же дверей направо стояли двое весьма мощных парней. Руки они сложили на висящих на шее автоматах, но, завидев меня, к куркам даже не потянулись.
— А ты чего сюда забрел?! — довольно грубо окликнул меня один из них.
— Мне срочно нужен комендант Шилони! — произнес я решительно.
Но что-то во мне охранникам не понравилось. Может, слишком уж короткие брюки, а может, и моя слишком «располневшая харя». Они сняли руки с цевья автоматов, а второй сделал мне шаг навстречу.
— Занят он! Ты же знаешь…
Что я должен был знать, меня совсем не интересовало. С такого близкого расстояния я никогда не промахивался: одновременный взмах двумя руками — и оба ножа вошли врагам в глазные отверстия. В два прыжка я преодолел разделяющие нас три метра и бережно поддержал падающие трупы. Не хватало им еще своим грохотом насторожить находящихся в комнате допросов. А ко мне уже на цыпочках приближались Роберт с ребятами. Он же первым и обратил внимание на дверь:
— Смотри! Без ручек, и даже прорези для карточки нет. Только сенсор…
— Знать бы, на чей отпечаток он настроен! — с досадой прошептал я.
— А если гранатой? Должно разнести…
— Сразу же надо врываться внутрь, — возразил я. — А будем здесь стоять, и нас посечет в капусту… Эх, нам бы комбинезоны! Хоть средней защиты!
— Так что же делать? Может, постучать?
— А если им это запрещено? — Я с сомнением глянул на уложенные под стенкой трупы. — Могли так правилами и инструкциями обставиться!
— Придется ждать, пока кто-то оттуда выйдет…
— А время?!
Разговаривали мы шепотом и каждую секунду готовились ударить по двери, если она начнет открываться. Но пять минут так и прошли в напряженном ожидании без положительного результата. Приложив ухо к переборке, я услышал негромкие и монотонные голоса, но ничего конкретно разобрать не смог. Зато в голову пришла идея:
— Они нас услышат! Делаем «веселый шум»!
Роберт довольной улыбкой одобрил мои действия.
Мы подозвали прямо к двери одного из наших помощников, объяснили ему ситуацию, и уже через минуту весь коридор заполнил громкий хохот двух молодых глоток. При этом третий из нас, напрягая голос, пытался перекричать остальных и нес совершеннейшую словесную абракадабру. Какое-то время в комнате не происходило должной реакции, но потом все-таки терпение ведущих допрос лопнуло. Я ощутил подрагивание двери, и через секунду она резко распахнулась наружу и на нас стала кричать багровая от гнева физиономия лейтенанта:
— Да что вы себе позволя…
Договорить ему не дали воткнувшийся в гортань нож и резкое выдергивание в коридор. А я в тот же момент уже вкатывался в комнату для допросов. Резко запечатлевшийся в моем сознании кадр заставил тело действовать дальше в режиме боевого робота.
Цой Тан с отсутствующим видом и бессмысленно раскрытыми глазами сидел к нам боком в кресле-коляске. Еще один офицер оторопело смотрел в сторону двери, но правой рукой все-таки тянулся к большой красной кнопке на краю стола. Третьим в комнате допросов оказался моментально узнанный комендант Шилони, опрокидывающий соседний стол, за которым он сидел в момент нападения, и приседающий за его почти непробиваемой поверхностью. В правой руке у него поворачивался в нашу сторону двадцатизарядный «шмель» с разрывными пулями.
И тут же все утонуло в грохоте выстрелов.
Первая моя пуля отстрелила кисть руки офицеру, спешащему поднять тревогу, а вторая разворотила ему висок и отбросила тело на безопасное расстояние от кнопки. Третья пуля отколола край столешницы, а вот четвертая содрала добрый кусок скальпа с шустрого не в меру коменданта. В тот же момент начал стрельбу и Роберт. Его два выстрела превратили вскинутую над столом руку коменданта в развороченное месиво костей и сухожилий.
Но только Шилони все-таки успел сделать один выстрел. И я с некоторой отстраненностью увидел струйку крови, вырвавшуюся из моего плеча. И только через десяток секунд почувствовал сильную боль.
«Спокойно! Не дергайся! — чуть не кричал мне Булька. — Это я ввожу в рану антисептики. Кость не задета. Кровь уже останавливаю!»
Словно на чудо, я смотрел, как рваная рана на глазах затягивается какой-то серой субстанцией, и чувствовал, что боль отходит куда-то на задворки сознания.
«Обезболивающее средство я тебе ввел, но рукой старайся не шевелить! Особенно резко! — инструктировал меня риптон. — Все-таки кусок тела у тебя оторвало, и не знаю, сколько времени у меня уйдет на его восстановление и приживление».
Пока я занимался самоосмотром и беседой с риптоном, Роберт взял командование на себя. Кто-то перевязывал еле дышащего коменданта Шилони, кто-то выносил бесчувственное тело Цой Тана, а остальные ребята рассыпались по всему подвалу в поисках еще троих томящихся здесь узников.
Ульрих через какое-то время сообщил, что они полностью контролируют технический уровень и без проблем могут захватить не только гараж, но и находящийся в нем бот. Похоже, наверху жизнь продолжала идти своим чередом, и тревоги так никто и не поднял. Ну что ж, пока нам здорово везло.
— Ульрих! — Незаметно командование вновь перешло ко мне. — Постарайся прокрасться без шума в бот и посади умеющего управлять им пилота. Есть такой у тебя?
— Кажется, нет, к сожалению…
— Тогда просто оставь в нем охрану. Нам он может пригодиться гораздо больше, чем флаер. На таком монстре мы вырвемся откуда угодно.
— Не пора ли вам, ребята, начинать тихое отступление? — вмешался в разговор Малыш.
— А ты бы оставил всю местную мерзость в живых? — желчно поинтересовался я.
— Я-то нет! Но у вас раненые, в том числе и ты!
— С чего ты взял? Я уже в строю!
— Точно! — подтвердил находящийся рядом и с завистью осмотревший мое плечо Роберт. — Ни одной царапинки!
— Так что будем штурмовать верхние этажи! — решил я. Мы уже находились на техническом уровне, и Ульрих жестами показывал найденные планы верхних этажей. — А электричество можем отключить?
— Не получится. Да и на каждом этаже у них автономное питание от батарей и небольшие генераторы.
— Тогда они быстро организуют оборону. Тихо уничтожить их вряд ли удастся… Алоис! Ты меня слышишь?
— Слышу, Танти! — тут же послышался его голос.
— Приготовь текст сообщения для Энгора Бофке. Пусть глаз не спускает с герцога Давида Рибенгола и генерала Влада Савойски. Это в том случае, если он не рискнет арестовать их немедленно. Укажи наши координаты и опиши, что здесь происходит. Кратко, конечно. Я бы хотел, чтоб он здесь появился первым после нашего отступления. И дашь ему сообщение от Ветра после моей команды.
— Понял! Готовлю!
С нижних уровней к нам подтянулись остальные бойцы, почти несущие на руках троих освобожденных узников. По первому взгляду даже непонятно было, мужчины это или женщины. Высохшие фигуры, прикрытые грубой тканью каких-то пижам для душевнобольных. Да и не мыли их наверняка с самого момента похищения. Глаза узников были полны непонимания, боли и муки. И спрашивать их о чем-либо было просто бессердечно.
— Грузите их в бот! Кстати, внутри его вполне поместится машина, которая стоит рядом. Займитесь этим ты и ты! Потом присоединяйтесь к нам! Остальные наверх! Ульрих, по моей команде выключишь все-таки энергосистему, пусть хоть на короткое время они озадачатся…
И мы бесшумной поступью ринулись на первый, надземный этаж.
Вначале все проходило очень гладко. Мы без единого вскрика и стука уничтожили пять или шесть человек и даже решили разделиться, действуя одновременно не только на первом, но и на втором этаже. Да вот только, как всегда неожиданно, во всю громкость, пронзительно грохнула внутренняя сирена. Видимо, кого-то мы упустили в своем тылу и он поднял тревогу. А может, первый этаж просматривался камерами и нас признали агрессорами местного малинника.
Как бы то ни было, после общей тревоги нам оставалось только ускориться до предела и успеть уничтожить врагов как можно больше. Гоняясь за моусовцами по коридорам и ведя беспощадный огонь по всему, что двигалось, мы умудрились захватить почти все здание. И даже вновь стали мелькать мысли о полной победе. Да вот только на третьем этаже нам оказали грамотное и капитальное сопротивление. В жесткой перестрелке получили ранения трое наших товарищей, и двое — довольно тяжелые. К тому же и у меня так разболелась рука, что я уже не мог полноценно сражаться. Особенно в ближнем бою. Вдобавок Булька отчаянно со мной ругался, призывая как можно скорей дать руке полный покой. И жалуясь, что в таких условиях он не может хотя бы окончательно остановить кровотечение.
Но шансы на полную победу у нас еще были, и я тут же начал их реализовывать. Только вот Алоис нам помешал, скороговоркой вмешавшись в ход нашего боя:
— К особняку возвращаются автобусы! Немедленно уходите!
Поэтому я дал команду срочно всем эвакуироваться в уже стоящий в гараже-приемнике космический бот, а сам поспешил занять место за его главным штурвалом управления. Роберт попытался оспорить мое право пилотировать, ссылаясь на мое ранение, но я в ответ только злобно мотнул головой. Уж с такой проблемой справлюсь!
Техника, хоть и немного устаревшей конструкции, слушалась даже малейших моих движений. А мерцающие зеленым цветом индикаторы полных отсеков боевого вооружения вносили в сердце уверенность в близком возмездии. Стрелой взмывая над чуть дымящимся особняком, я скомандовал:
— Алоис, начинай передавать сообщения для старшего следователя! Пилоту «Дайли-восемьдесят»: после нашего отлета немедленно забрать наблюдателей, кого не сможешь — пусть уходят сами. Прямо сейчас!
Он завис в воздухе, развернулся к особняку и дал восемь полных залпов со всего бортового оружия, почти начисто при этом разворотив весь верхний этаж. Затем, не задерживаясь ни секунды, развернулся к главным въездным воротам и дал несколько залпов по сгрудившимся там трем автобусам. Некоторые человеческие фигурки разбегались в разные стороны от взрывов и роя смертоносных пуль, но основная масса врагов до сих пор находилась в салонах, видимо с опозданием соображая, кто же это осмеливается стрелять по их незыблемой и такой родной резиденции. Впоследствии мы узнали: в автобусах и возле них погибли еще восемнадцать моусовцев. Приятно сражаться при таком соотношении потерь! И плевать, что сами находимся на подпольном положении! Зато врагам мы сегодня так навредили, что они не скоро очухаются!
Но уходить надо было срочно! Ведь неизвестно, какие меры собирается принять Энгор Бофке. Может, он всеобщую тревогу объявит по армии и флоту?! Тогда нас в пять минут разбомбят из космоса! А если он возьмет только подотчетных, своих людей, то времени у нас будет с запасом. Но Малыш мне настоятельно посоветовал не рисковать и избавляться от бота как можно быстрей. По внутренней телесети яхты он наблюдал за передвижением по яхте принцессы со своими сопровождающими. Хайнек не отходил от нее ни на шаг, и лично меня это на данном этапе устраивало.
Несясь на максимальной скорости над самыми верхушками деревьев, я долетел до пригорода под названием Розовые Сады и нагло приземлился на один из небольших пятачков для парковки. Прогуливающихся туристов здесь не было, а местные жители готовились к обеду, так что на нас никто не обратил особого внимания. Еще в пути мы перегрузили всех раненых в облюбованную и хорошо знакомую мне бибику. Там же расположились и безучастные ко всему освобожденные узники, в том числе и наш невменяемый от действия домутила товарищ. А на стоянке мы лихо выехали из трюма космического бота, и наша трофейная машина на всей скорости понеслась по воздушной магистрали в Старый Квартал. У брошенного бота тоже никто не остался. Все наши остальные здоровые товарищи побросали оружие, кое-как привели себя в порядок и рассеялись по близлежащим улицам, отправившись к местам своего жительства общественным транспортом.
Теснота, конечно, в нашем авто была порядочная. Да еще и стоны тяжелораненых заставляли нервничать. Не последнюю скрипку играли здесь завывания от боли пришедшего в сознание коменданта Шилони.
Поддерживающий его Роберт крикнул мне на одном из резких горизонтальных колебаний:
— Так мы его не довезем! И крови он уже потерял порядочно…
— Да пес с ним! — вырвалось у меня. — Издохнет так издохнет!
— Жалко! Он ведь наверняка обо всех делах полуторагодовой давности знает! Его сведения — возможно, это твоя полная реабилитация…
— Ничего! Не он, так другие во всем сознаются! — злорадствовал я. — И Энгор Бофке из них все выжмет! Уверен, он нескольких моусовцев возле особняка обязательно выловит! Как собак шелудивых! Да и раненых найдет среди обломков однозначно!
— Само собой разумеется! — воскликнул Роберт, выглядывая сквозь боковое стекло. — Над тем местом вон какой черный дым стоит — видимо, это автобусы так весело горят!
— Туда им и дорога!..
Через десять минут, когда мы находились на полпути к нашей штаб-квартире, в эфире раздался голос Малыша:
— Наши гости, одновременно и принцесса и Хайнек, оживленно говорят с кем-то через свои краберы и поспешно покидают яхту! Видимо, им докладывают прямо с места вашего последнего визита.
— Вот бы проследить за всеми словами и действиями Хайнека! — мечтательно протянул я. — Вам удалось на них что-нибудь повесить?
— Никак не получалось с гарантией, — посетовал Армата, — потому и рискнуть не решились…
— Жаль… Реакция бравого вояки сразу бы открыла его истинное лицо.
— Что вы будете делать с узниками?
— Посмотрим. Может, справимся имеющимися у нас средствами и медицинскими препаратами. — Роберт с состраданием оглядел безучастные ко всему фигуры. — А вот с раненым комендантом может ничего и не получиться…
— Не рискнете доставить его на яхту? — предложил Малыш.
— Да вы что! — вмешался в наши разговоры Алоис. — Не хватало только яхту миледи приплести к сегодняшним взрывам, стрельбе и пожарам! Хоть вас-то двоих Хайнек видел за это время на борту?
— Конечно! — подтвердил Армата. — Мы к ним вышли в центральном шлюзе, затем недавно в главной кают-компании обменялись улыбками…
— И то хорошо, — недовольно проворчал наш информационный гений. — Если Хайнек хоть в чем-то замешан, заподозрит вас в первую очередь.
— Почему?
— А потому, что Роберта наверняка узнают как одного из главных организаторов разгрома моусовской базы! И кого в таком случае навяжут ему в соучастники? Да вас же в первую очередь!
— Ну почему сразу — узнают? — обиделся наш Молния. — Грим у меня на месте. Разве только немного подправить…
— Конечно! Николя по прибытии в столицу тоже в гриме был, а опознали без труда…
— Чем он там занимается? — спросил я.
— Николя? — переспросил Алоис. И с ворчанием ответил: — Спит наверняка! Бока себе отлеживает…
— Везет человеку! — высказался с наигранной завистью Армата.
Но Роберт в тон ему добавил:
— А мне жаловался на бессонницу… Странно! Скорее всего, сходил к Алоису и взял сильное успокоительное средство.
Наверняка мы все улыбнулись одновременно, и наш чернокожий товарищ это почувствовал:
— И куда ж вы все денетесь без старого, больного и беззащитного негра?..
— Как — куда?! — воскликнул Малыш. — Пойдем следом за ним на пенсию!
В нашей штаб-квартире сразу возникла небольшая проблема. Остановиться на улице и потом вносить раненых в дом — об этом не могло быть и речи. Но примыкающий к зданию гараж оказался таким маленьким, что бибика поместилась в нем буквально впритирку, основательно поцарапав при этом борта и боковые двери. Само собой, что выйти через них не смогли бы и здоровые. Хорошо хоть, что все стальное оборудование работало отменно и благодаря деятельным консультациям Малыша мне удалось открыть заблокированный люк на крыше. И уже через него, протискиваясь под потолком лилипутского гаража, мы вылезли сами и с изрядными усилиями вытащили раненых, Цой Тана, а потом и остальных троих освобожденных узников. Ими тут же занялись Шекун и двое помощников, которые как раз в тот момент вернулись с захваченного нами ранее склада.
А вот меня Булька буквально заставил госпитализироваться. Он настаивал на немедленном и продолжительном сне. И в случае моего неповиновения снимал с себя всякую ответственность за состояние моего здоровья, угрожая срочно найти себе более покладистого товарища. И мне с большим трудом удалось вырвать для себя десяток минут для разговора со своим начальником охраны. Риптон согласился, но, видимо, уже в тот же момент стал вводить мне нечто усыпляющее. Потому как в начале разговора я позевывал, почти не притворяясь:
— У-а-ах! Приветствую тебя, Нирьял!
— Здравствуйте, ваша светлость! Что же вы не звоните?! Обещали ведь каждые два часа звонить!
— Ох! Ты знаешь, так сладко спалось… Мне же с самой ночи выспаться не дали!
— И вас не разбудил случайно какой-нибудь шум?
— Что ты?! Да здесь и окон-то нет! Могу признаться, мне даже бомбардировка нестрашна! Так-то! В такой бункер и малейший шум не проникнет! А что, опять что-то случилось?
— Ну еще бы! Вы там… хм, спите, а тут такое творится! Говорят, опять путчисты зашевелились! И буквально несколько минут назад военные патрули стали заполнять все улицы. А ведь подобное только при введении военного положения случается…
— Вот это да! — оживился я. — И что же эти путчи такое натворили?
— Не знаю! Но по всем каналам транслируется сообщение о временном приостановлении всех транспортных потоков и распоряжение: всем оставаться на своих местах! Видимо, кого-то пытаются локализовать и задержать.
— А может, это внутренний переворот?
— Да нет, в императорском дворце все спокойно. Похоже, заварушки происходят где-то в пригороде столицы…
— О! Ну, тогда я даже рад, что не попал в новую неурядицу. Скорее всего, буду здесь прохлаждаться непосредственно до завтрашнего экзамена. Заодно подготовлюсь как следует, здесь и тренажеры просто супер! И сауна с бассейном! Мне даже кажется, что именно здесь мы и устроим нашу главную резиденцию в ближайшие дни. Ни к чему ютиться в какой-то паршивой гостинице!
— Там такое огромное здание?
— Сам скоро увидишь! Если ничего не изменится… что слышно о графе Шалонере?
— Пока ничего… Зато про виконта Эроски опять подтвердили: жизнь его в полной безопасности.
— Ну вот, есть же и хорошие новости! А то ты меня вечно хочешь запугать сразу плохими!
Но шутка, похоже, не вызвала должной реакции. Начальник охраны стал меня чуть ли не умолять:
— Ваша светлость! Может, вы меня хоть к себе возьмете?! Неужели возле вас ни одного охранника?
— Я сам себе неплохой охранник! — похвастался я и тут же добавил: — Хотя и ты настоящий профессионал. Но чем меньше вокруг меня людей, тем меньше привлекаю внимания! Да и вы будете в большей безопасности. Так что потерпи хотя бы до завтра.
— Вы бы себя на мое место поставили! И попробуйте представить, как я себя чувствую…
— Ставлю… Пробую… — стал дурачиться я. — И легко представляю: ты спокоен за меня! Потому как уверен в моей полной безопасности! Угадал?
— Как вам не стыдно? — Похоже, Нирьял не на шутку расстроился.
— Ладно-ладно! Приказы надо выполнять. В общем, я иду в спортзал, сауну и бассейн, а это часа на три-четыре. Как сгоню с себя все лишнее, так тебе и звякну. Постарайся собрать для меня любые сведения о происходящем и обстоятельно доложишь при следующем моем звонке. Понял?
— Понял.
— Тогда до встречи!
При последних словах мои глаза прямо слипались от наваливающегося сна. Только добрался до удобной кровати и расположился под руководством Бульки — так сразу же заснул.
Но спал я очень неспокойно. Даже не припомню таких нервных передергиваний всего организма. Все время меня мучили кошмары. Куда-то я бежал, прыгал, стрелял и больно-пребольно падал на самые твердые и острые предметы. Потом вообще угодил в трясину, и меня засосало в нее с головой. Вот ужасу-то натерпелся! Хорошо хоть каким-то краем сознания я постоянно держался за спасительное ощущение нереальности происходящего. Во мне жила некая уверенность в том, что эти кошмары иллюзорны, навеяны мне сном. Только вот легче от этого не становилось.
И самое главное — весь сон я что-то силился поймать, кого-то догнать и понять нечто архиважное. И смутная подсказка маячила где-то далеко впереди. Увы! Так ко мне и не приблизившись, и не повернувшись лицом.
Проснулся я в еще худшем состоянии, чем засыпал: усталый, раздраженный и сильно обеспокоенный. Рывком сев на кровати, я смахнул правой рукой обильный пот со лба и при этом почувствовал боль в плече. Хотя и намного меньшую, чем раньше. Булька тут же не замедлил со своими нравоучениями:
«Да что же ты извиваешься, как червяк на сковородке? Перегрелся в бою?! Я ж не могу такое огромное тело держать в неподвижности и одновременно заниматься твоей раной!»
— Не можешь? А говорил, что станешь светилом в медицине!
«Ладно, не подначивай! Направляйся лучше в душ — нам не помешает хорошенько промыться. Я уже не справляюсь с твоим потовыделением. Тебе что, кошмары снились?»
— О! Еще какие страшные! — подтвердил я, заходя в душевую кабинку и открывая краны с водой. — Ты себе даже не представляешь, что в моей башке творится…
«Не представляю?! — с сарказмом хмыкнул риптон. — Точно так же расстроенный мужчина мог бы сказать своему соседу по поводу очень напряженных отношений со своей женой. Только забывая при этом, что сосед живет за тоненькой стенкой и круглые сутки сам дуреет от подслушанных семейных скандалов».
— Да? — По всему телу прошла волна приятной истомы, и напряжение стало постепенно спадать. Но Булькин сарказм задел меня за живое. — Так ты можешь слышать буквально все мои мысли?
«Опять-таки приведу аналогию со стенкой, — стал лениво объяснять риптон. Видимо, водяные струи и его приятно расслабляли. — Даже если ты не хочешь прислушиваться к тому, что творится за стенкой, но за ней орут как сумасшедшие, — что делает твое сознание? Правильно, прислушивается поневоле! Пойдем дальше. Если ты захочешь подслушать негромкий разговор за той же стенкой, то тебе достаточно приложить к ней ухо и замереть. Даже постараться не думать самому в тот момент. Ну и если за стенкой будут говорить шепотом и ходить на цыпочках, то тебе придется лишь фантазировать на тему там происходящего. Понял?»
— А как сделать, чтобы мои мысли разговаривали только шепотом?
«Во-первых, я не отношусь к тем созданиям, которые любят подслушивать через стенку! Во-вторых, для возведения так называемой стенки тебе необходимо быть в сознании и держать свои эмоции под контролем. И в-третьих, суммируя, так сказать, вышесказанное, мне всегда нравится, когда со мной разговаривают через открытую дверь! Или хотя бы окошко!»
— Здорово! Ты весь в меня! — похвалил я риптона. — Только вот мне по долгу службы приходилось в половине случаев сначала приложиться ухом к стене и лишь потом переходить в следующее помещение…
«Бедненький…» — послышалось в моих мозгах. А может, это я сам так подумал? Странно, неужели я страдаю раздвоением личности? Но хлопот от этого не уменьшится! Поэтому, уже вытираясь полотенцем, я спросил:
— И сколько же я спал?
«Чуть больше четырех часов».
— Как? И ничего за это время не произошло?
«А ты думал, что в любом случае не смогут обойтись без твоей командирской сиськи?»
— Булька! Будь другом, не ехидничай! Неужели так никто и не заходил?
«Да несколько раз в дверь заглядывали, но я выращивал на твоем плече большой указательный палец и строго махал им из стороны в сторону, запрещая тебя будить. Или ты хотел бы на несколько суток остаться с недееспособной рукой?!»
— Не кричи, я и так полностью с тобой согласен и благодарен за уникальную, просто-таки волшебную помощь. Но мне спокойнее быть в курсе всех событий.
В этот момент я вышел из ванной комнаты и увидел улыбающегося Алоиса. Тот понимающе кивал:
— А я-то думаю, с кем это он в душевой разговаривает.
— С ангелом-хранителем! — И в тот же момент в моей голове пронеслась молнией мысль: «Вспомнил! Я об одном деле давно с тобой хотел поговорить! Но это не срочно, посоветуемся, когда появится свободное время».
— Даже не верится! — Алоис осторожно придавил мне пальцем плечо. — Болит? — А когда увидел мое отрицательное движение головой, уважительно зацокал языком. — Да! Действительно ангел-хранитель!
— Что нового? И почему не будили раньше?
— Да вроде как и без тебя справлялись. А новостей полный короб. Да вот только все такие, что влияния на них мы оказать не можем…
— А конкретнее?
Я надел на себя чистый комплект одежды, и мы отправились в нашу комнату связи. Но Алоис продолжил рассказ на ходу:
— Вначале о наших внутренних делах. Цой Тан до сих пор пребывает в прострации, но уже вскоре должен из нее выйти. Единственные опасения у нас вызывает лишь то, что ему могли ввести не домутил, а что-нибудь из последних медицинских разработок.
— Зачем же ставить лошадь впереди повозки?
— Вот и мы так подумали. Теперь дальше. Освобожденные пленники, скорее всего, находятся в состоянии сильного постдопросного синдрома. Видимо, их допрашивали с нарушением всех медицинских норм, и боюсь, что своими силами с восстановлением их нарушенной психики нам не справиться. До сих пор они не пришли в себя, и мы не можем задать им какие-либо вопросы. Но лекарства для восстановления сил, витамины и внутривенное вливание мы им устроили. Может, за два-три дня вернутся к нормальной деятельности. Если нет, как-нибудь передадим специалистам. Наибольшие хлопоты нам доставил обескровленный комендант. Для его спасения даже пришлось вызвать отличного хирурга и привезти сюда с полным набором инструментов.
— А он надежный человек?
— Без понятия! Хотя выбрали мы его по хорошим рекомендациям.
— А если он проговорится? — ужаснулся я.
— Кому? Он согласился считаться неделю в командировке без права выхода наружу. За что мы и выплатили ему солидное вознаграждение авансом.
— А почему именно на такой срок?
— Думаю, за это время все встанет на свои места — и нам не придется прятаться в подполье…
— А если не встанет?
— Тогда продлим командировку еще на неделю. Хирург дал предварительное согласие. — Заметив, что я осуждающе мотаю головой, Алоис благожелательно улыбнулся. — Не переживай, парень он нормальный. И с этим Шилони старается. Зашил ему голову и все, что мог, заклеил. Вот только руку пришлось ампутировать — слишком уж вы ее пулями раскурочили.
— Что сделаешь! — Я осторожно подвигал плечом. — Не мы бы его, так он нас… Что еще?
— Синява Кассиопейская нашла предателя на своей яхте…
— И кто он?!
— Главный инженер по ремонту двигателей нового поколения. И разоблачили его лишь после тщательнейших осмотров всех видеозаписей последнего месяца. Предатель, видно, догадывался о постоянном надзоре и говорил по краберу глубокой ночью, в полной темноте и накрывшись четырьмя одеялами. Но инфракрасные объективы и это зафиксировали, а сверхчувствительные микрофоны уловили звуковые колебания, раздающиеся из-под одеял. Сам разговор даже приборам разобрать не удалось, но факт оставался фактом. Все остальные члены экипажа в чем-то подозрительном замечены не были. Поэтому проверили тщательно все вещи инженера — и сразу нашли крабер.
— А его самого?! — не терпелось мне узнать все сразу.
— А вот с самим предателем неувязочка вышла. Он ведь на орбите остался, и миледи дала команду его арестовать, но то ли тамошние ребята опростоволосились, то ли инженера кто предупредил, то ли просто стечение обстоятельств, но ему удалось спрятаться в реакторном отсеке и заблокировать переборку изнутри…
— Так газом надо было его усыпить, газом!
— Не один ты такой умный, — фыркнул Алоис. — Пустили газ, да он успел скафандр напялить. А там ведь запас воздуха на десять часов. Вот и ведет с ним сейчас миледи душещипательную беседу. Но предатель не поддается пока на уговоры. Если ему придет в голову покончить жизнь самоубийством, может даже очень основательно подпортить реактор изнутри. А то и вообще взорвать самый большой корабль разведки Синявы. У него опыт имеется — в профессиональном плане он один из лучших в Галактике, так что пока его арест под вопросом. Людей, конечно, спешно с орбиты эвакуировали на шлюпках. Остались только три добровольца из охраны. Тем временем прошлись скрупулезно по его истории и докопались, что он служил когда-то личным пилотом у одного твоего хорошего знакомого…
Пауза слишком затянулась, и я прикрикнул:
— Не тяни! Специально дразнишь?!
— Да как можно, командир?! — обиделся Алоис. Но в глазах его горели две веселые искорки. — Наоборот, стараюсь каждую мелочь вспомнить и тебе рассказать…
Но договорить он не успел. Одновременно с прозвучавшим последним словом дверь резко распахнулась, и в комнату влетел взбудораженный Роберт. Даже не извинившись, как обычно, что без стука, он зачастил:
— Быстрее! Там этот комендант Шилони очнулся! Хочет с тобой говорить. Так и сказал: «Позовите мне срочно Тантоитана! Буду говорить только с ним!» Я ему доказываю, что нет его здесь. А он: «Я тебя узнал — ты Роберт. Из его команды. Значит, он здесь! Зови его срочно!»
— Хорошо! Спускаемся к нему! — решил я. — Но ты, Алоис, продолжай свой рассказ до тех пор, пока я тебя не попрошу остановиться!
— Понял, командир! Так вот…
И мы все втроем спешно, а если быть более точным — бегом, покинули комнату.