А-а-а… а-а-а… Где-то совсем далеко звучит мой собственный крик, от которого я просыпаюсь в холодном поту. Все так же стучит в висках боль, и никуда не исчезает ощущение глаза с вертикальным зрачком, заглядывающего прямо в мою душу. Разве только судорог больше нет, и если как-то перетерпеть острую боль, можно уверенно действовать руками и ногами. Боли за последнее время я уже столько натерпелся, легко переживу и эту. Вокруг стоит кромешная темнота, и пахнет сыростью. Это все та же пещера, где устроилась на ночь небольшая команда искателей-новичков с опытным проводником во главе. Где сон, а где явь, теперь уже совсем ничего не понимаю. Фонарь прыгает в левую руку, взведенный пистолет уже держит правая. Начинаю осторожно осматриваться вокруг, кто-то посторонний находится совсем рядом. На мозги как-то давит, гаденыш, ох, как сильно давит. Очередную резкую вспышку боли в висках отмечаю просто как очередную данность бытия. В прежней жизни такая боль уже давно отправила бы меня в нокаут, а теперь запросто держусь, стиснув зубы. Значит, не все потеряно, сейчас я тебя, подлюгу, найду…
В узком луче света от мощного светодиода тактического фонаря, равномерно обшаривающего стены и пол пещеры, замечаю тела своих компаньонов, какую-то секунду отстраненно радуясь, что все они еще дышат. Отмечаю как бы между делом тонкую струйку слюны, вытекающую изо рта Носатого Следопыта. Интуиция говорит — пытаться его будить совершенно бесполезно, только время зря потрачу, своим сном так люди не спят. А боль в висках лишь усиливается, скоро ее станет сложно терпеть даже с моим новым повышенным порогом болевой чувствительности. В пещере никого постороннего нет, около самого выхода тоже, однако ощущение давящего на мозг чужого взгляда недвусмысленно говорит — противник где-то совсем рядом. Но сейчас в нем уже нет той абсолютной уверенности в собственном превосходстве, которое имелось поначалу, и даже присутствует какая-то небольшая растерянность. Значит, никогда раньше ему не оказывали реального сопротивления. Разрезая скачущим лучом света чернильную темноту горного ущелья, мельком замечаю какую-то высокую серую тень всего в десяти метрах от себя. Направив свет прицельно в ту точку, опять ничего не вижу, кроме голых камней и растрескавшихся скал. А давление так никуда и не исчезает, все чаще накатывая периодическими вспышками резкой боли уже по всему телу. Свожу вместе руки с фонарем и пистолетом, вновь обшаривая окружающее пространство. Есть! Размытый серый силуэт попадает всего на полсекунды в яркий луч, мгновенно жму спуск, бьет громкий хлопок выстрела, отзываясь раскатистым горным эхом в ночной тишине.
Давление на мозги и боль мгновенно прекратились, вдруг стало как-то совсем легко и спокойно, вернулось чувство дрожания теплого воздуха, опять неизвестно куда пропавшее прежде. Захотелось сесть на камни и смаковать это чувство единения с окружающим миром. «Попал, убил?» Тревожные мысли не позволили мне уйти в блаженную нирвану. Надо бы посмотреть, кто там так нехорошо со мной развлекался. Обшаривая светом место, где в последний раз заметил серую тень, ничего не смог разобрать. Место открытое, склон виден до самого ручья внизу, но никого там нет. Ни тел, ни следов. Ан нет — вон на том белом камне темный след крови. И рядом еще один. Значит, попал, но не убил, лишь слегка подранил. Хорошо и плохо одновременно. Хорошо — сам живой остался, а плохо… Я ведь даже не знаю, кто это такой был, зверь или человек, но на мозги он воздействовать мастер. Будет здорово, если он сейчас к нам не полезет, ибо искать этого подранка по ночной темени с одним фонарем не получится, а прибора ночного видения я с собой в поход не взял. Да и не стоило ждать от него особой помощи в такой ситуации — тут уже полноценный тепловизор нужен.
Внимательно осмотрев окрестности еще раз и убедившись в бесперспективности дальнейших поисков, вернулся в пещеру, подобрав по пути стреляную гильзу. Попытался разбудить хоть кого-то из своих спутников — безрезультатно. Даже на нашатырь никакой реакции. Искатели пребывали в своих мирах грез, пуская изо рта длинные слюни. Что с ними можно сделать, совершенно не представлял и решил просто подождать — если до утра сами не оклемаются, попробую как-либо колдануть, положившись на свою интуицию в очередной раз. Может, тогда и получится что-то, хотя уверенности в благополучном исходе сейчас никакой. Спать больше не хотелось, да и боязно как-то. Еще одного подобного кошмарного «сна» можно ведь и не пережить.
Запалив небольшой костерок около самого входа, дабы дым сразу вытягивало наружу, пристроился в дальнем углу пещеры, откуда хорошо видно освещенный огнем проход. Если кто-то полезет снаружи — сразу же замечу. И, не мудрствуя лукаво, банально подстрелю — тут сложно промахнуться, с десяти-то метров. Костерок постепенно прогорал, приходилось вставать и подкидывать в него сухих веток, ненадолго отвлекшись от безмолвного созерцания каменных стен. Так и просидел до самого рассвета, не сомкнув глаз.
Снаружи уже давно рассвело, когда подал первые признаки возвращения к реальности Следопыт. Пробудившись, он резко вскочил и, едва устояв на ногах, опустился на корточки, схватившись за голову двумя руками.
— Болит головка-то? — сочувственно заметил ему. — А не надо было вчера столько буюло в одно горло пить! Делиться надо было, одним словом.
— Какое буюло, откуда? — вытаращил он на меня свои мутные глаза. — Да я это… и где мы находимся… — Тут он обшарил взглядом окружающее пространство, явно вспоминая вчерашний день.
— Шутка это была, — перестал я играть в дурачка, резко посерьезнев, — снилось, наверное, что-то очень хорошее, да?
— Мм… — не смог он передать всех своих чувств как-то более связно.
— Понятно, — не стал я настаивать на своем вопросе. — Мне тоже сначала что-то снилось, а потом, когда случайно проснулся, обнаружил у нас незваного гостя.
— Какого гостя? — Носатый Следопыт наконец сумел восстановить в своей голове некоторую целостность картины происходящего, и она ему не очень понравилась.
— Не знаю, — совершенно искренне ответил ему, — что-то такое серое. Там, снаружи. На мозг этот гость сильно давил, а когда я его подранил, куда-то быстро сбежал. Было слишком темно, чтобы за ним по горам гоняться.
— Покажи — где? — Искатель подошел ко мне вплотную и чуть было не схватил за грудки.
Мы вышли наружу, не став пытаться будить оставшихся новичков. Сами вскоре должны проснуться, наваждение давно сбежало.
— Вон смотри, кровь на камне, — показал рукой на следы ночной стрельбы, — там еще кровь, и дальше тоже.
Цепочка кровавых пятен протянулась через низину и уходила вверх по противоположному склону. Расстояние между ними составляло никак не меньше трех метров. Мы неторопливо спустились к ручью, где на мокрой земле отпечатался четкий след звериной лапы рядом с пятном крови. Большой такой след, чуть меньше моего собственного. Следопыт посмотрел на меня диким взглядом, и мне было совершенно непонятно, о чем он сейчас думает.
— Это следы очень плохой смерти, — через некоторое время, немного успокоившись, тихо сказал он. — Некоторые группы искателей иногда находили стоянки других групп, где от людей оставались лишь одни обглоданные кости. По оставшимся медальонам удавалось определить — все они умерли еще во сне. Причем погибали очень опытные искатели, не один год ходившие в поиск, но не так близко к городу. Как минимум в неделе пути в глубь Смертных Земель от этого места. И там видели похожие следы. Какой зверь их оставляет, до сих пор никто не может сказать — все, кто его мог видеть, погибали. Ты, кстати, мне ничего не хочешь сказать? Кто это был и как ты сумел его ранить? И чем? У тебя и оружия-то никакого при себе нет.
— Сам до конца не понял, — пожимая плечами, с задумчивым видом на лице соврал ему, не желая показывать действие пистолета. — Было что-то большое, серое, совсем рядом со входом в пещеру. Сильно болела голова, а потому по-настоящему очнулся, только когда тварь убежала. До этого все как в тумане, что-то делал, а теперь не помню. После пытался вас будить — бесполезно. Спали и вправду как убитые, только слюни текли.
— Плохо, действительно плохо. Если такие зверушки стали подбираться столь близко — искателям придется ходить большими группами и с прикрытием из нескольких бывалых буси, а это невыгодно. Особенно для подготовки новичков. Совсем никакого дохода не будет — одни расходы. Знаешь, когда вернемся обратно, лучше не говори в городе никому о том, что тут было, — попросил меня Следопыт.
— А ты-то сам не боишься? Вдруг эта зверушка тебя потом где-то прихватит сонного на привале? — лишь ехидно заметил на его просьбу.
Мне такие весьма странные просьбы совсем не по душе. Тут, понимаешь, реальная опасность, а он только о бизнесе думает.
— Не боюсь, и без того всяких опасностей хватает, — резко мотнул он головой, как бы отгоняя от себя умозрительную опасность. — Такие крупные твари редко задерживаются на одном месте. По крайней мере, на одной и той же стоянке от них группы пока не гибли. И вообще подобные происшествия случаются далеко не каждый год. А если мы по возвращении разнесем тревожные слухи, у многих искателей возникнут очень большие проблемы. В том числе и у меня, а я этого не хочу. Лучше уж привычно рисковать на каждом выходе, чем бояться еще до него, трясясь от страха, сидя в трактире с пустой кружкой, так как больше нечем заплатить хозяину.
Даже и не знаю, кого он сейчас пытался убедить — меня или себя? Оставалось лишь понадеяться на его опыт и как-то побеспокоиться о собственной безопасности без привлечения сторонней помощи.
— Хорошо, как скажешь, — кивнул я ему. — Только расскажи, куда мы сегодня пойдем, дабы я лучше представлял ситуацию. Может, пойму, как можно защититься от нападения подобных тварей в пути.
— Защитишься тут, думай больше… — Следопыт лишь презрительно фыркнул в ответ на мою просьбу. — Если такой зверь на нас нападет в пути — шансов вообще нет. Даже не знаю, как ты его ночью сумел отпугнуть. Если опять нападет — знать, у нас судьба такая, ее не обманешь. — Фатализм нашего проводника мне очень не понравился. — Но они вроде как нападают только ночью, днем прячутся где-то в норах, наверняка света боятся, — задумчиво добавил он в конце.
— Говорил же, стоило кому-то сторожить остальных, — напомнил ему вчерашний вечер.
— Признаю, был неправ, — не стал он отпираться. — И раз тебе удается сдержать ментальный удар твари, то завтра ночью будешь дежурить. Мы сегодня никуда не идем, успеешь хорошенько отоспаться.
— Что-то мне не очень хочется тут оставаться, — мысленно поежился, вспоминая прошедшую ночку. — Вдруг та зараза вернется. Лучше бы куда-то идти, не так муторно на душе будет. Ребята скоро должны оклематься, и давай, Носатый, валить отсюда поскорее, а? — с легким заискиванием в голосе высказал я свою просьбу.
— Нельзя нам отсюда, как ты говоришь, «валить». — Следопыт остался непреклонен в своем решении, пояснив: — Сегодня вечером ожидается волна дикой силы, лес смертельно опасен. И лучшего места, где можно спокойно переждать эту волну, в ближайшей округе нет. Потому мы отсюда никуда до завтра не пойдем! — категорично заявил он.
— Дикая сила? — переспросил его, зацепившись за знакомые слова.
По словам слуги Повелевающего, я как раз появился в этом мире после такой вот волны, и теперь мое любопытство резко пробудилось от спячки.
— Неужели не знаешь? — Наставник опешил от моего искреннего невежества.
— Не знаю, я здесь всего несколько дней, а до этого по голове где-то сильно получил, потому мало помню из своей прежней жизни, — опять нагло соврал ему с самым честным видом.
— Хм, может, потому-то на тебя морок твари и не подействовал, — хмуро взглянул на меня Следопыт. — Что ты мало помнишь — для всех нас очень плохо. Почему сразу не сказал, еще там, в городе?
— Думал, тебе Питс все заранее про меня рассказал. Да и опасался немного, думал — ты меня просто не взял бы с собой, — озвучил ему свое главное предположение на этот счет.
— Не взял бы, — согласно кивнул наставник.
— И сейчас смотрел бы сны, перевариваясь в желудке зверя, — слегка подколол его по такому поводу.
— Твоя правда, — не стал он отпираться. — Коли так, слушай. Рассказываю один раз, как для самого маленького.
— Ага, весь внимание…
— Каждый день лес копит силу в стволах деревьев. Чем дольше светит солнце — тем ее больше скапливается. Деревья используют ее для создания нужной им погоды, поддержания самих себя, борьбы с вредителями и друг с другом. Но лес периодически накапливает слишком много лишнего, и сила начинает ему самому мешать. У деревьев начинаются постоянные драки друг с другом за воду и солнце. Старые леса уже сами с собой не дерутся и умеют направлять эту силу коллективно, устраивая себе нужный микроклимат и дружно защищаясь от опасностей. Но тут лес еще молодой, и он должен был быть вполне безопасным, если бы не деревья-стражи. В королевствах их давно извели, еще до большой войны с алхимиками, ты вообще мог о них не знать. Эти самые деревья-стражи время от времени и запускают волны, заставляя все другие деревья сбрасывать в них всю накопленную ими силу. Волны не несут в себе проявленного желания и становятся губительными для людей, оказавшихся под их воздействием, а иногда создают какие-то необычные явления вроде вихрей дикой силы, которые валят отдельные группы деревьев и очень редко приводят к появлению новых «черных пятен» или обновлению старых, что бывает гораздо чаще. Попадать под такие волны не стоит, если хочешь жить, конечно. Потому-то по здешним лесам безопасно ходить только в пасмурную погоду или после разрядок.
— А здешние звери и птицы от этих волн разве не страдают? — Моего любопытства короткий рассказ явно не удовлетворил.
— Им такое привычно, — хмыкнул наставник. — Пережившие волну люди тоже зверями становятся, полностью забывая все человеческое.
— Хм, не знал, благодарю за информацию, — искренне ответил ему, отмечая очередную занимательную особенность здешнего мира. — Кстати, лес здесь близко, мы случайно не рискуем попасть под волну, о которой ты рассказал?
— Горы отражают волны леса, у них собственная сила имеется, — пояснил Следопыт. — И иногда в них тоже волны дикой силы возникают. Примерно раз в два года, зато их можно наблюдать с огромного расстояния: незабываемое красочное зрелище на полнеба, длящееся несколько дней. И еще, если уж ты оказался в лесу перед волной и спрятаться негде, можно искать убежище под землей. Дикая сила там ослабевает и не всегда сводит человека с ума. Поначалу волна слабая, и можно успеть закопаться. Правда, далеко не всякое место сгодится, лучше всего подходят низины с твердой почвой. Коли случайно найдешь звериную нору — считай, повезло. Если с тамошним хозяином не познакомишься, который вряд ли тебе обрадуется, если только как свежей еде, — в конце громко хохотнул он.
— Понятно, — буркнул я, медленно вспоминая, что мне еще стоит выяснить, пока Следопыт такой разговорчивый. — А как ты определяешь, когда будет следующая волна?
— Опыт и обычный расчет, — пожав плечами, продолжил он свои объяснения. — Если знаешь, когда прошла предыдущая волна, и внимательно смотришь на погоду, то можно определить следующую с точностью где-то в половину дня. Это здесь могут практически все опытные искатели, а вот слишком глупые новички иногда попадают. Изредка возникают случайные волны, но они слабые, их вполне можно перенести.
Оставив меня в некоторой задумчивости, наставник ушел обратно в пещеру пытаться разбудить остальных, а я пару часов искал, где теряется оставленный раненым зверем след. Дошел до слишком крутого склона, чтобы пытаться на него влезть. Вернувшись к лагерю, успел как раз к горячему завтраку, приготовленному молодым магом в цветном плаще. Не особенно вкусно, но сытно. Маг тоже сначала посмотрел на меня как-то подозрительно — похоже, Следопыт рассказал ему про ночные события, но так ничего у меня и не спросил. Странная у нас компания, вместе уже вторые сутки, а разговоров как не было изначально, так и сейчас нет. Наш наставник вообще не очень разговорчив, да и остальные предпочитают слушать, а не говорить. Я, может, и хочу чуть больше узнать о происходящем тут, но всегда возникает ощущение — не стоит лезть со своими расспросами, и так на меня чудно посматривают. Походив по округе, помаявшись бездельем лишние полчаса, наткнулся на Следопыта, категорично приказавшего идти спать, — мол, они и без меня со всем необходимым прекрасно справятся, а на мне ночное дежурство. Не став с ним спорить, завалился на боковую в тени пещеры.
Проснулся от сильного шума, похожего на рев падающих с большой высоты огромных масс воды. Настоящая Ниагара разверзлась где-то совсем близко. Вскочив на ноги в состоянии, близком к панике, вдруг осознал — никакого шума на самом деле нет, шумит исключительно в моей голове. Оглядевшись по сторонам, разглядел всю нашу компанию, сидящую поблизости. Мое пробуждение не осталось незамеченным.
— Эхо волны, — прокомментировал специально для меня опытный наставник. — Мы уже тут успели поспорить, проснешься ты или нет, — уж больно ты мастак дрыхнуть оказался. И я уже было почти выиграл пари: тебя не разбудили даже самые сильные удары, сейчас все постепенно стихает.
— Надеюсь, ты ничего особенно ценного не проспорил? — спросил, пытаясь выгнать шум из своих ушей, прыгая на одной ноге, как обычно вытрясают из них воду, чем лишь хорошо повеселил остальную компанию. — А то потом еще с меня требовать ненароком станешь…
— Нет, — хохотнув, отозвался Следопыт, — мальцы мне и так много должны, потому не беспокойся, компенсации с тебя требовать не стану.
Остаток дня и весь вечер мы дружно таскали в пещеру дрова из не очень-то и близкого леса. Все относительно. Если смотреть глазами — лес близок, а если ходить взад-вперед с вязанками хвороста на горбу — далек. Фокусы восприятия, определяющиеся тяжестью собственной ноши, дают о себе знать. Наставник объяснил необходимость такой работы тем, что, помимо ночных дежурств, мы сюда еще завтра вернемся, оставшись ночевать перед обратной дорогой, и тогда искать дрова будет уже некогда.
Поужинав в наступающей темноте, все отправились спать, а я заступил на дежурство. Разжег маленький костерок, пристроился удобнее и даже пару-тройку часов поглядывал на окрестности, изредка сверкая лучом фонаря, когда мне что-то мерещилось в темноте. По горному ущелью разлилась полнейшая тишина, и лишь редкое потрескивание горячих углей да монотонное журчание ручья благополучно выгнало из моей головы все мысли. Глаза закрылись сами собой, и я совершенно незаметно для себя провалился в глубокий сон, в котором так нуждался выздоравливающий организм.