Феникс смотрел на Елену и чувствовал себя неприлично счастливым. Несмотря на то, что его избили, напоили какой-то дрянью, пока он был без сознания. И магии у него сейчас нет. И даже перекинуться в птицу он не может.
Луидора зря все это затеяла. Ведь он ей прямо сказал, что возврата к былому не будет. Что все их договоренности и обязательства умерли тогда, когда умер он сам. Даже магия это признала. Иначе бы не женился он самым удивительным образом на иномирянке. И чтобы Луидора выбрала себе другого мужа. Странно, что она до сих пор этого не сделала. Ведь прошло два века. Да, для фениксов это не критично. И девушка могла сгорать и возрождаться за это время не единожды. У его народа не принято спрашивать, сколько жизней в запасе осталось.
Луидора же не пожелала принять отказа. Заявила, что она сама знает, чего желает. И кого. После чего снисходительно произнесла:
— Я оставлю тебе второй женой твою иномирную игрушку. Ладно уж. Она в чем-то даже забавная. Только придется позаботиться, чтобы она не принесла потомства.
— Луидора, Елена останется единственной моей супругой. Второй не будет. Я дал слово. У нас договор.
— Глупости. Только богам решать, сколько жен будет у феникса. На рассвете ты объявишь меня своей первой и главной супругой. И я выпью зелье, чтобы сразу после брачной ночи подарить тебе наследника. Твоя человечка еще не беременна, я проверила. Вот и не будет.
Пришлось сделать вид, будто он испугался за Елену. Будто согласился. Смирился. А сам мысленно взывал к жене, надеясь, что она догадается лечь спать пораньше. Филипп не знал, за что и почему бог наградил его великим даром быть неразлучным и неразделимым с супругой.
Это воспринимали по-разному. Кто считал благом. Кто наказанием. Только в истинном браке, благословленном богами, муж и жена переносились друг к другу во сне. На любой конец света. Кто бы куда ни уехал, второй к нему перемещался, как только они оба проваливались в сон.
Поэтому такие пары всегда и везде путешествовали вместе.
У них с Еленой брак еще не консуммирован, привязка не завершена окончательно. Без этого он не может передать Елене долголетие, устойчивость против чужой магии и свой огонь.
А еще, после слов Луидоры о наследнике, Филипп впервые в жизни задумался о том, что хочет ребенка. Неважно, мальчика или девочку. Просто ребенка. И чтобы его матерью стала эта милая, добрая, доверчивая и немного наивная светловолосая женщина. Которая возмущенно бормотала, что он раззява и невнимательный оболтус, и как вообще только дожил до своих лет, если его все норовят то убить, то похитить, то женить на себе.
А он и не дожил. Умер уже. И лишь чудом и божественной волей получил шанс на еще одну жизнь и счастье.
Интересно, Елена сильно обидится, если он ее соблазнит? Почему он не признался ей до сих пор, что они женаты? Он и сам не знал. Оттягивал этот момент, наслаждался каждым мигом их нахождения рядом. Хотел сначала влюбить в себя и только потом сообщить, что он ей не жених, а муж. Может, зря?
И на свадьбу она не соглашается. Он бы признался. А как сообщить это невзначай, если она постоянно говорит о том, что помолвка фиктивная и она скоро вернется домой?
Нет, определенно, надо влюбить Елену и соблазнить. Признаться, что он сам по уши влюблен и не мыслит жизни без этого голубоглазого чуда с милыми светлыми кудряшками. Ну а потом как-то аккуратненько…
И надо поспешить. Пока опять что-то не случилось.
А Луидора пожалеет о своих действиях. Да, он не может причинять ей вред. Не может убить или наказать физически.
Но так он не оставит эту выходку. И не потому, что она действовала жестоко и беспринципно по отношению к нему. А потому, что она посмела даже задуматься о том, чтобы причинить вред Елене.
Отныне вся еда и напитки, подаваемые его жене, будут проверяться. А ей он подарит под видом украшений самые мощные артефакты защиты и определения ядов и вредоносных примесей. И приставит телохранителя.
Да, это будет правильным.