Глава 18

Дарио ждал нас в гостиной. Он так и не ушел к себе, и я немного напряглась, поймав его взгляд – а не услышал ли он наш разговор. Но нет, судя по его лицу, для него всё по-прежнему.

– Ну-с, на что жалуетесь вы? – подошел к нему магистр Латиас. – Сразу скажу, снять с вас ошейник принадлежности я не могу. Нарушать закон не стану. С этим вам и вашему владельцу предстоит разбираться самостоятельно. По той же причине я не смогу восстановить до нормального состояния ваши магические артерии. Но во всем остальном готов помочь.

– Шрамы и внутренние повреждения убрать сможете? На лице и на теле? – хмуро спросил Дар.

– Несомненно, только в вашем случае процесс будет весьма болезненный. И вам придется выбрать, либо лицо, либо тело. Во втором случае я смогу излечить и все застарелые травмы.

– А почему или – или? – вмешалась я в разговор.

– Магический ошейник режет все энергетические потоки и ауру, – глядя на шею будущего пациента, пояснил целитель. – Нет целостности, соответственно, излечить всё за один раз невозможно. А две процедуры он не вынесет. Видите ли, в его случае я даже не смогу наложить обез-боливающее заклинание. Мне жаль.

– Я понял, магистр Латиас, – сверкнул глазами Дарио и сжал челюсти. – Прошу вас заняться моим телом: как шрамами, так и последствиями всех травм. Они беспокоят, а регенерировать и вернуть здоровье сам я не могу в нынешних обстоятельствах. Рэми, идем. Я хочу, чтобы ты присутствовал.

– Вы уверены? – промелькнуло беспокойство в глазах лекаря. – Процесс лечения крайне интимный, я не уверен, что мальчику стоит на это смотреть. Вам придется быть обнаженным и…

Мужчина замялся. Его явно смущало то, что я девушка. Он-то об этом знает.

– Магистр, мои жизнь и тело – его собственность, – устало пояснил Дар. – Он мой владелец. Рэми уже выхаживал меня, когда я умирал. И я доверяю только ему. Он принадлежит мне, я знаю. Даже если слягу, служанок и сиделок к себе подпустить не разрешу.

– Удивительно, – пожевал губами целитель. – Что ж, пойдемте.

Мы вошли во вторую спальню, и магистр Лати́ас обратился к своему новому пациенту:

– Вам необходимо раздеться донага и лечь на кровать. И желательно зажать что-то в зубах. Процесс излечения шрамов и неправильно сросшихся тканей в вашем случае окажется болезненным. Рэми, если вам станет дурно, скажите. У меня с собой есть нюхательные соли.

Спустя время обнаженный Дар лежал, сжимая в зубах скрученный в тугой жгут край простыни.

– Мне жаль, что я никак не могу помочь вам с обезболиванием, – невесело проговорил маг, присаживаясь на край матраса. – Поверьте, я совсем не рад тому, что сейчас предстоит делать. Но в вашем конкретном случае – или так, или никак. Может, поте́рпите до того момента, когда снимете магический ошейник, который так чудовищно коверкает и режет вашу ауру и магические потоки? Открытых ран у вас нет, а излечение застарелых внутренних травм и рубцов… Это будет мучительно.

Дарио сверкнул глазами и решительно помотал головой.

Магистр Латиас вздохнул и приступил.

Он говорил, что будет больно? О нет. Это были пытки. Агония. Страдание, которое невозможно выдержать с достоинством. И жертва лечения мычала сквозь сжатые зубы, не имея возможности кричать.

Я не знаю, как лечат старые глубокие шрамы, неправильно сросшиеся мышцы и, возможно, кости и сухожилия под ними в обычных условиях. Почему-то думала, что целитель проведет рукой, произнесет заклинание, и всё разгладится. Но мне и в кошмарном сне не могло привидеться, что можно делать это так… Отслаивая участки кожи от мышц, делая что-то как с ними, так и с располагающимися глубже тканями, приращивая потом всё обратно. Переходя к следующему месту и по новой…

Нет, крови не было. Кожу целиком целитель не снимал с тела, только оттягивал ее куски, и она оставалась в его пальцах словно тоненькая тряпочка, приподнятая над тем, что ранее прикрывала. А потом ее «приклеивали» и «отрывали» новый кусок…

Сначала спина, ягодицы, икры и бедра сзади… Я видела, насколько Дару больно, по тому, как напрягалось его тело, сжимали и комкали простыни пальцы. Потом мне, глотая слезы жалости, пришлось помогать магистру Латиасу переворачивать обессилевшего пациента лицом вверх. И всё повторилось… К счастью, на груди и животе рубцов было меньше. Это на спину даже страшно смотреть. Я помню свой шок, когда увидела его отмытое от грязной коросты тело в бане в день нашего знакомства.

Долго, невыносимо долго. И мучительно не только для Дара, я тоже страдала, глядя на этот жуткий процесс лечения. Нет, мне не стало дурно, как опасался лекарь, и не понадобились нюхательные соли. Наверное, я слишком много уже видела людской боли.

– Ну вот и всё, – утомленно сообщил целитель, выйдя из спальни и поманив меня за собой. Дар к этому времени потерял сознание и уже ни на что не реагировал. – Теперь полный покой не менее суток. Не позволяйте ему вставать. И я бы все же пригласил сиделку или служанку. В ближайшее время он совсем ничего не сможет, даже сесть или перевернуться. О том, чтобы самому дойти до уборной, не может быть и речи. Не укрывать! Прямо сейчас нужно хорошо обмыть с ног до головы, так как я еще вывел наружу скопившийся в организме яд. Со времен каторги на рудниках, полагаю, остался. Ах да. Вашего раба необходимо каждые два-три часа переворачивать, чтобы кровь не застаивалась, а кожа дышала. Когда очнется и пройдет боль – массаж всего тела минимум трижды в день на протяжении недели. Справитесь?

– Справлюсь, магистр, мне не впервой. А он не позволит кому-то постороннему прикоснуться к себе. Я знаю.

– Удивительные отношения… Юная леди, а вы уверены, что он… Гм… Я так понимаю, он не в курсе, кто вы?

– Нет. Пока нет.

– Вам предстоит нелегкий разговор. Я не имел чести быть ранее знакомым с лордом Дарио, но слышал о нем. И он… То, кем вы являетесь на самом деле…

– Думаете, он убьет меня, когда узнает? – напряженно спросила я.

– Что? – изумился маг. – Убьет?! Ну что вы. Напротив… Милая, вы осознаете, что он мне сказал? Вы ведь слышали? Он уже сейчас забывает, что это он ваш раб и собственность. Считает, что вы принадлежите ему, при том, что видит вас мальчиком. Если же вы молодая девушка, да еще и хорошенькая… М-да…

Я открыла рот, собираясь возразить, что не ожидаю от Дарио ничего плохого, но не смогла сформулировать свою мысль внятно. А правда, как он поступит, когда выяснится, что мне семнадцать и я девушка? Именно этого ведь и опасаюсь – его реакции.

– Мы… разберемся в наших отношениях позднее, – произнесла наконец.

– Несомненно, – хмыкнул целитель. – И я даже предвижу итог. На этом откланиваюсь. Я сделал для вас обоих всё, что мог. Если захотите позднее вернуть вашему рабу красоту и стереть шрам с его лица, то придется сначала снять ошейник. Но я бы не советовал. Лорд Дарио опасен, он осужденный на смерть преступник. И то, что всё еще жив, как вижу, не заслуга его самого, а ваша жалость и мягкосердечие. И я даже не знаю, поздравить вас или выразить сочувствие.

– Я спас… спасла его, а он уже не единожды уберёг меня. Если бы не Дар, я бы не добрался… то есть не добралась бы сюда в целости и сохранности. И он обещал охранять меня и дальше. Простите, я отвыкла за эти месяцы говорить о себе в женском роде. Скрываюсь ведь.

– О да, он сильный и опасный противник и великолепный воин, хотя еще молод. Я слышал… Вам ничего не грозит, леди. Он считает вас своей собственностью и перегрызет горло любому, кто посмеет на вас покуситься. Это в их натуре, видите ли. Они не умеют по-другому. Ужасные собственники, делиться и отдавать свое органически не способны.

– Они?

Бормоча себе под нос что-то непонятное, магистр засобирался и ушел, не ответив на мой вопрос. Кто они-то? Высокородные аристократы? Мужчины в целом? Члены рода Дара? Он не называл мне свое родовое имя, предпочтя в своей обычной манере увильнуть от ответов, так же как и я не говорила, что я дас Рези.

Дарио не приходил в себя. Глухо стонал, периодически начинал биться в конвульсиях, глазные яблоки бегали под веками, ресницы подрагивали. Иногда звал меня. И я говорила с ним, от звука моего голоса он затихал, ему словно становилось легче. Невероятно трудно было переворачивать тяжелое обмякшее тело, как велел целитель.

Было искушение позвать кого-нибудь на помощь, но я сдерживалась. Отчего-то была уверена, что Дар мне не простит, если я подпущу к нему кого-то чужого. А он ведь обязательно узнает. Люди не умеют держать язык за зубами, особенно прислуга. Это я знаю давно.

Ближе к вечеру заглянул лорд Калахан. Без стука вошел в спальню, стоя на пороге, сначала внимательно осмотрел меня и довольно кивнул. После этого впился взглядом в распластанное на постели обнаженное тело. Я торопливо прикрыла Дара до пояса простыней, вызвав у визитера гримасу, отдаленно напоминающую усмешку.

– Уже вечер. Тебя проводят в зал, музыкант.

– Меня зовут Рэми, лорд Калахан, – негромко проговорила я.

– Знаю. Поужинай и спускайся, – приказал он и ушел.

Ужин принесли буквально через пять минут после этого. А как только я торопливо поела, за мной пришел вчерашний лакей. Под его насмешливым взглядом я тщательно заперла дверь в отведенные нам гостевые покои, спрятала ключ в карман и отправилась выступать. Не в наших с Даром интересах злить лорда Калахана. Я это понимала. И если мне приказано выступить, я это сделаю. Причинить вред тому, перед кем долг жизни, он не захочет. А вот мне – запросто.

И снова я играла, пела и рассказывала сказки. Кое-что меня даже попросили повторить.

– Менестрель, расскажи еще раз историю про лесника, у которого было три дочери, – крикнула с другого конца зала одна из служанок. – Такая жуть, я полночи не спала!

– Жа́нна, ты не спала, потому что тебе Михе́ль не давал! – насмешливо ответил ей один из стражников.

– А ты не завидуй! – поправила волосы девушка. – Конечно, мне было боязно ложиться одной.

– Ага! А Михель всю ночь тебя охранял! – заржали мужики.

Когда все просмеялись, я заговорила:

– А хотите, я вам расскажу другую сказку? Не про лесника, а про лорда, у которого тоже было три дочери? Одна была умница, другая рукодельница-кружевница, а третья – красавица.

– Хотим! А потом еще и про вчерашнего лорда, который семь жен схоронил. Вот ведь страх! Не хотела бы я за такого замуж, – снова подала голос разбитная Жанна.

– Да лорд бы тебя и не взял! Хватит с тебя Михеля!..

Время шло, я завершила свое выступление и встала со стула, подхватив свою гитару. Хотела пройтись со шляпой в руках среди народа, видела, что многие уже приготовили монетки, собираясь отблагодарить. Но не успела… Невесть откуда вынырнул лорд Калахан, надменно кивнул, словно благодаря за доставленное удовольствие, и равнодушно перекинул мне точно такой же мешочек с монетами, как и вчера.

Если внутри такая же сумма, то я теперь богата. Даже один золотой – это огромные деньги для бродячего музыканта. И неважно, что раньше у меня были дорогие наряды и украшения, стоившие больше сотни золотых. Папа никогда не скупился на меня и маму. Вчера лорд Калахан небрежно расплатился со мной пятьюдесятью полновесными золотыми монетами.

Я не ошиблась, сегодня оказалась та же сумма. Либо хозяин этого дома баснословно богат и даже это для него – мелочь, либо он пытается продемонстрировать, что я обрету, если приму его покровительство. Не знаю, но деньги возьму. Мне они точно нужнее, чем этому надменному жуткому господину.

Ночь мне пришлось провести в комнате Дарио. Притулилась на его кровати, чтобы в нужное время помочь.

Наш визит в итоге затянулся. Я еще три вечера подряд выступала, в конце возникал из ниоткуда, словно призрак, лорд Калахан, отдавал мне замшевый мешочек с пятьюдесятью золотыми и уходил.

Дарио пришел в себя, и хотя был слаб, но с моей помощью вставал и сам доходил до уборной. Вот только мыться пришлось ему помогать. В положенное время я делала ему массаж, не слушая возражений, мол, и так сойдет.

Целитель распорядился? Вот и всё!

– Рэми…

– Мм-м? – не отвлекаясь от своего дела, промычала я. Разминала спину, усевшись сверху на лежащего на животе Дара.

– Я рад, что ты мой. Я ценю.

– Вообще-то, это ты вроде как мой… – замерли мои пальцы.

– Это само собой.

Кажется, кое-кого основательно заклинило на тему принадлежности. Раньше такого не было, мы вполне мирно сосуществовали и спокойно ехали к цели как партнеры и приятели. А тут… Так повлияло поступившее от лорда Калахана предложение о покровительстве? Или беззащитность и зависимость от меня из-за тяжелого лечения старых травм и шрамов?

– Рэми.

– Да?

– Малыш, я не смогу подарить тебе физической любви, как это обещал Калахан. Прости, но это… выше моих сил. Раньше я любил женщин. Больше… не люблю, но и перебороть себя не смогу. Ты для меня – самое дорогое, единственное, что у меня есть. Я сделаю для тебя всё, обещаю. Кроме… Если ты передумаешь, я усыновлю тебя. Или просто буду всегда рядом, не отпущу, не позволю уйти.

– Я не хочу уходить, – помедлив, отозвалась я, радуясь, что не вижу лица Дара, а он не видит моего. – И безумно рад, что ты не хочешь физической любви с мальчиком.

Дарио еще трижды возвращался к этой теме, которая оказалась для него неожиданно болезненной. И наверное, мне следовало бы признаться в том, что я девушка, именно сейчас. Но я струсила. Опять.

А его буквально заклинило на мне, что даже немного пугало. То есть я понимала – это оттого, что он прикипел ко мне. Что мы с ним повязаны. У нас неожиданно оказалась одна судьба на двоих. Но эта чуть ли не одержимость, постоянные попытки взять меня за руку, чтобы удостовериться, что я рядом, никуда не исчезла, просьба ночевать в его спальне, пока мы находимся здесь… Неконтролируемая ревность ко всем, даже к слугам…

Нет, он не делал ни малейших поползновений в мою сторону, я видела, он воспринимает меня именно как ребенка, но… Даже мама так никогда не тряслась надо мной.

В один из дней, после обеда, пришел лакей и с поклоном сообщил, что лорд Калахан приказал проводить нас обоих в оружейную.

– Идем, Рэми, – тут же вцепился в мою руку Дар. – Мне нужно выбрать оружие.

Хозяин замка ждал нас в помещении, сплошь завешанном и уставленном всеми видами смертоносных игрушек.

– Дарио.

– Калахан.

Приветствовали они друг друга странно…

– Выбирай, – повел рукой владелец всего этого изобилия, после чего перестал обращать внимание на него и сосредоточился на мне: – Рэми.

– Да, лорд Калахан, – с опаской отозвалась я.

– Я подобрал тебе оружие. Иди сюда.

– Но я не умею, лорд, – вяло запротестовала я, но не решилась ослушаться. Меня пугал этот жуткий человек, и проще было не спорить с ним, тем более, ничего плохого он пока не сделал.

– Знаю. Кинжал, – пройдя на противоположный конец зала, он протянул мне изящную небольшую игрушку. – Особого вреда не нанесет, но магическая составляющая не позволит противнику сразу же снова напасть. Это даст тебе фо́ру, и ты успеешь скрыться. Твоя железка, которую ты зачем-то носишь на поясе, ни на что не годится. Если только колбасу нарезать.

Я молча приняла кинжал, благодарно склонив голову. Он прав, а я не в тех обстоятельствах, чтобы отказываться. Вдали Дарио сосредоточенно подбирал себе меч под руку и в нашу сторону только поглядывал, не вмешиваясь.

– Арбалет, – протянул лорд Калахан мне широкий наруч. – Надень его на левую руку, там он не будет мешать.

– Но… – озадаченно повертела я широкий посеребренный браслет. Точнее, наруч. Это арбалет? А где болты? Пружина? Спусковой крючок?

– Тоже магический. Активируется силой мысли и даром. Мой целитель постарался, я вижу, что твоя аура восстановлена. Потренируешься им управлять позднее. Убить из него сможешь, лишь попав в глаз, и я сомневаюсь, что ты способен на подобную меткость. Но его дротики парализуют, ты опять же сможешь убежать.

– Вы не очень-то верите в мои силы, да? – У меня невольно скользнула невеселая улыбка.

– Каждому свое, музыкант. Я не верю в то, что твой раб сможет тебя защитить, поэтому делаю это сам. Мне плевать, если умрет Дарио, он живет взаймы и лишь по твоей милости. Но ты нужен нам всем. С уходом сидхе в этом мире не осталось прекрасного. Жаль, все поняли это слишком поздно, их уже не вернуть. Я хочу уберечь хотя бы тебя.

– Лорд Калахан, – во мне неожиданно на смену страху пришло уважение. – Спасибо. Мне жаль, что я не могу… Но я был бы рад, если бы вы считали меня другом вне зависимости от того, какие отношения вас связывают с Дарио. И я вам очень благодарен.

– Не сто́ит, я делаю это не ради тебя, а ради себя. Наши души умирают без волшебства сидхе, без цвета их музыки. Последняя из них, которую я слышал, сгинула бесследно более пятидесяти лет назад. И с тех пор никто ни разу не сумел пробудить во мне и капли тех чувств, что смог ты.

– Как ее звали? – зачем-то спросила я.

– Альенда. Прекрасная Альенда… Наивная мечтательница и идеалистка, которая не ушла одновременно со всеми своими, а осталась… Мне горько, что я не сумел помочь ей. Полагаю, она сдалась и открыла тропу к сородичам. Поэтому оставайся с нами хотя бы ты, музыкант.

«Альенда. Прекрасная Альенда…» – колокольным звоном звучало в ушах.

– Так звали мою маму, – внезапно охрипла я от догадки.

– Она была полукровкой? Только сидхе называли так своих дочерей. Что ж, это объяснило бы твой талант. Ты похож на нее?

– Нет, – медленно покачала я головой. – У нее были голубые глаза и длинные золотые косы.

Лорд Калахан окаменел. Застыл, глядя на меня пристально и недоверчиво, а потом задал вопрос:

– У твоей матери была вот тут маленькая родинка? – коснулся он своей верхней губы слева.

– Да.

О том, что у меня такая же родинка, как и у мамы, я промолчала, разумеется.

– Альенда… – внезапно глухо застонал мужчина и спрятал лицо в ладонях. – Она… умерла?

– Да. Больше полугода назад.

Лорд Калахан отвернулся и с прямой спиной пошел прочь. Словно слепой, пошатываясь и сшибая всё на своем пути.