Главное достоинство сильфовых кругов – их расположение! Сильфы, хоть и росточком невелики, не дураки, умеют выбирать для своих игрищ не только скрытые от посторонних глаз, но и чрезвычайно живописные места! Вот и сейчас Дэлькор перенес нас в укромную луговину между зелеными холмами. Даже в полумгле и клочьях тумана их сочно-зеленый цвет ласкал зрение, а отдаленный плеск намекал на близость небольшой речки.
Конь вынес меня из круга, я спешилась, сняла со спины свои сумки. Гиз с Кейром подоспели практически одновременно. Сильф не схалтурил при переносе, мужчины отстали от меня всего на несколько долей секунды.
– Хорошее место, спокойное. Здесь и обоснуемся, в таком тумане все равно ни бельмеса не видно, – прислушавшись, констатировал Кейр.
– Рано еще, подремли, магева, – порекомендовал Гиз со странной заботой. – Мы покараулим.
– Ага, ладно, только и вы ложитесь, чего без толку в туман пялиться. Бдительность штука важная, достойна всяческого уважения, но магическая защита у меня постоянно действует, если что врага задержит и шум поднимет, всегда очнуться успеем, чтобы трупы прикопать, – согласилась я.
– Чуешь что, магева? – враз насторожился Кейр.
– Нет, напротив, безопасно тут, не думаю, что до обороны дело дойдет, – отмахнулась я и, отвернувшись от мужчин, занялась сундуком, в недрах которого прятался матрас. Занимаясь делом, можно было не смотреть на спутников и не давать им возможности смотреть на себя. В тумане искать топлива на костер не стали, улеглись так, прикрывшись плащами, я некоторое время полежала, дожидаясь, пока выровняется дыхание мужчин, а потом встала тихо-тихо. Дэлькор, по-собачьи прикорнувший рядом, повернул морду с вопросом в умных глазах. «Спи, все хорошо!» – шепнула ему. Жеребец тут же снова бесшумно опустил голову на скрещенные длинные ноги. Я, стараясь ступать бесшумно, как эльф, двинулась с поляны в сторону говорливой речушки, туда, где и звук шагов, и все другие звуки заглушала бегущая вода.
Чуть подальше от бивуака рискнула и зажгла небольшой шарик света, чтобы не споткнуться и не загреметь в речку. Как ни было хреново на душе, топиться я вовсе не собиралась, просто мне необходимо было выплакаться, выплеснуть разочарование и обиду за неожиданный поворот судьбы, забравшей у меня Лакса. Что-то мудрое во мне прекрасно понимало: судьба рыжего вора выбросила шанс один на миллион, он станет князем эльфов, а мне, даже с титулом друга эльфов, такой жизнью не жить, тем паче что уже и невеста ему назначена, но сердце-то не заставишь враз позабыть обо всем, что было. Поэтому я выбрала самый доступный из всех способов, чтобы справиться с бедой, – села на камень поудобнее, закрыла лицо руками и зарыдала.
Я оплакивала разлуку с другом и любовником, ее неизбежную предопределенность и закономерность. Нет, я отказалась от права бороться за право быть рядом с Лаксом не из слабости или страха перед препятствиями. Дело было в другом: слишком хорошо знала, именно знала, как аксиому: его место там, мое на дороге. Остаться – значило бы предать его и себя, ту новую меня, которую поманил путь, на котором я могла быть кем-то большим и иным, чем прежде. Именно поэтому с таким пылом стремилась обрести независимость от тех, кто мог играть моей жизнью по своему усмотрению. А мой рыжий приятель… Его дорога привела домой, он выбрал еще раньше, чем согласился с этим сам, выбрал, когда ушел в Карниалесскую Рощу памяти без нас и вернулся оттуда иным. Я не сказала и не знаю, заметили ли друзья, но глаза Лакса стали ярче и больше, обрели эльфийскую звездность, завораживающую людей, острый нос утратил свою нетипичную восхитительную остроту, стал изящным и тонким. Уже тогда я поняла: уходил мой Лакс, а вернулся другой. Это не было плохо, так должно было стать, но мне сделалось больно, в том числе и от сознания неизбежности и правильности происходящего. Мудрая магева все понимала, а девчонка переживала и плакала тайком от друзей, чтобы не расстраивать их и не объяснять происходящего. Поди попробуй объяснить другим, когда и себе-то до конца объяснить не в состоянии. Пусть лучше спят…
Слезы текли и текли, скатываясь по щекам в воду, всхлипы глушила говорливая речка, мало-помалу я начинала успокаиваться и замерзать. А значит, следовало заканчивать запланированную истерику. Я умела так и раньше, с самого детства, если что-то сильно расстраивало меня, расстраивало до слез, я дожидалась вечера, чтобы можно было спрятаться с головой под одеялом, или закрывалась в ванне и плакала всласть. Справедливости ради стоит сказать, что ревела я очень редко. Зато потом, наплакавшись, чувствовала сильное облегчение. Будто вместе со слезами из меня вытекали все обиды и горести.
Я еще раз всхлипнула, провела рукой по лицу, стирая дорожки слез и стряхивая их в воду, вздрогнула, уже больше от закравшегося под рубашку холодка, чем от переживаний. Небось мордочка красная, глаза опухшие, хорошо, что туман, ни черта не видно, в том числе и самой себя, а то и перепугаться недолго. Снова всхлипнула, уже сама не зная, от огорчения или от щекочущего грудь смешка, а потом случилось это…
Ничего я не слышала и не видела, углубившись в увлекательный процесс жаления себя любимой, а впрочем, даже прислушивайся и приглядывайся изо всех сил, не думаю, что мне помогло бы. Словом, меня крепко обняли со спины сильными и горячими руками, подхватили, развернули и, не дав опомниться, принялись целовать, впиваясь в мои опухшие от выплаканного огорчения губы, исследуя ищущими, жадными, но одновременно странно нежными устами. Лакс целовался замечательно, но этот… этот тоже был превосходен, он был именно тем, в ком я сейчас нуждалась, чтобы заглушить боль разлуки. Расставание ведь может залечить не только время, куда лучше целит новая встреча. Может, это и было легкомысленно, глупо, развратно, не знаю, но именно то, что сейчас происходило, и казалось мне самым правильным на свете! В тумане я видела лишь смутные очертания фигуры, но знакомая мягкость волос и тот самый запах, который и не запах вовсе, действовали оглушающе. Я не могу объяснить, чем конкретно «не пах» Гиз, но что это «нападение» в тумане его… хм, рук дело, была уверена. Последний наш поцелуй был превосходен, киллер отступил, почти отскочил на шаг и хрипло, стараясь придать голосу спокойные интонации (еще секунду назад его грудь под моими пальцами ходила ходуном!), пробормотал:
– Я лишь хотел тебя успокоить. Прости, магева.
Кажется, выдав это нелепое объяснение, он собрался тут же убраться куда подальше.
– Прощу, – коварно согласилась с ним, – но с двумя условиями.
Гиз замер на месте, я продолжила, для перестраховки шагнув вперед и ухватив мужчину за рукав распахнутой куртки:
– Первое – объясни, почему на самом деле это сделал.
Киллер закашлялся, то ли надышавшись туманной сыростью, опасной для туберкулезников и астматиков, то ли я ввела его в ступор своими вполне законными требованиями.
– Беспокоился, когда ты ушла из лагеря, – глухо начал Гиз покаянную речь. – По-тихому двинулся следом, а когда ты плакать из-за этого рыжего ворюги начала, досада меня жуткая взяла. Такая красавица и из-за кого слезы льет: ни рожи,ни кожи ведь, одни гонор и нос. Вот и… глупо, конечно, сам-то не принц и не красавец, а все равно так разозлился, что решился хоть раз, а поцелую, хоть на секунду, а про вора своего ты забудешь. А может, и не думал ни о чем вовсе. Лучше объяснить не могу, магева, хоть режь, хоть в коня обращай…
– Вот еще, – фыркнула я, – если обращу, ты не сможешь исполнить мое второе условие!
– Какое? – Кажется, Гиз ожидал от меня выдающегося садистского изуверства.
– Ты поцелуешь меня еще раз, – шепнула, потянувшись на цыпочках к лицу телохранителя.
Несколько томительных секунд Гиз соображал, не ослышался ли он, а потом с большим энтузиазмом взялся исполнять второе условие прощения, и еще, и еще раз…
Словом, прощать киллера мне пришлось довольно долго, но, когда мы потихоньку подкрались к бивуаку, Фаль дрых без задних лап и крыльев, даже присвистывал во сне, примостившись сверху на Кейре. Сам телохранитель лежал неподвижно. Может быть, спал, может, только притворялся, чтобы нас, лунатиков, в смущение не вводить. Ну и ладно!
Я хлопнулась на свое место, закрыла глаза и отключилась. Ухнула в глубокий сон без сновидений, как в мешок с ватой. Разбудило меня ощущение ласкового тепла на коже, открыла глаза. Никакого тумана не было и в помине, зато в изобилии присутствовали травянистая зелень холмов, голубизна небес, золото светила и кажущаяся близкой серость гор слева. Время подходило к одиннадцати, Кейр и Гиз беседовали неподалеку о чем-то своем, мужском, Дэлькор пощипывал сочную траву левее. Я выбралась из-под заботливо наброшенного на меня тройного слоя покрывал, сладко потянулась, беспорядочно замахала руками в тщетных попытках увернуться от подскочившего с радостным ржанием жеребца, получила свою долю неизбежных слюней и поинтересовалась:
– Привет всем! А почему меня не разбудили?
– Решили дать выспаться, магева, – с мягкой усмешкой ответил Кейр. – Да и сильф, – телохранитель кивнул в сторону своего еще не собранного лежака с маленьким бугорком посередине, – умаялся, бедолага, таская нас через круги, до сих пор спит.
– Объяснения принимаются, – оповестила компанию, собирая свою постель, – но поскольку Фаль может прекрасно выспаться и у меня за пазухой, предлагаю отправляться! Все равно завтракать что-то не хочется, если только пирожок с ягодами, но это я и в седле перехватить могу, обожаю жевать на ходу. Детская привычка неистребима!
– А в какую сторону ехать, магева? Надо бы дорогу спросить, мы ж не знаем, далече ли от озера твоего оказались, – намекнул Кейр. – Да и у кого спросить, пока ума не приложу, тут, кроме птиц да рыб с лягушками, никого не видать.
Гиз в процессе разговора молчал, но, может, солнышко пригревало слишком сильно, мне показалось, что лицо телохранителя раскраснелось. Неужто неумолимый убивец застеснялся наших ночных проделок? А даже если и застеснялся, то, надеюсь, не настолько, чтобы отказаться их повторить. Душа моя совершенно успокоилась, нет, я вовсе не выбросила Лакса из памяти сердца, но мысли о нем больше не причиняли боли, скорее, доставляли столь же приятное тепло, как прикосновение солнечных лучей. Зато, поглядывая на отставного киллера, я размышляла о том, что может случиться между нами. Да, Гиз не говорил о любви, таким скрытным типам, как он, вообще серпом по… хм… сердцу в чем-либо признаться, свою уязвимость показать, ну это неважно, главное то, что я видела и чувствовала, что подсказывало мне сердце. А оно, чуткое, настойчиво шептало, будто внимание ко мне темно-рыжего мужчины – нечто гораздо-гораздо большее, чем сиюминутный интерес. Все его странные взгляды, слова теперь получили свое объяснение.
– Зачем спрашивать? – пожала плечами. – У нас универсальный знаток спортивного ориентирования имеется, вот!
– Ты это о ком речь ведешь, магева? – Телохранитель пребывал в замешательстве. Взгляд его метался между очертаниями Фаля под одеялом и стоящим рядом Гизом и все никак не мог выбрать достойного кандидата на странную должность.
– О Дэлькоре, конечно, – наставительно объяснила, потрепав коня по бархатной морде. – Я попрошу его привести нас к озеру. Вот и все!
– Конь у тебя, конечно, волшебный, эльфийских кровей… – раздумчиво и все-таки недоверчиво протянул Кейр.
– Дэлькор – замечательный во всех отношениях жеребец, – что бы понимал, хитрая скотинка, приосанился, забил копытом, затряс шикарной гривой, – поэтому я рассчитываю на его выдающиеся способности, понял же он, куда надо переправляться через сильфовы круги, значит, приведет и к озеру. Ну а если вдруг по какой-то причине заплутает, буду колдовать сама или вызову для справки старину Гарнага.
– Ага. – Кажется, запасной план действий удивил телохранителя еще больше, но спорить со мной он не стал.
Зато при упоминании Гарнага встрепенулся Гиз, прервал затянувшееся молчание и спросил:
– С какой бы стати богу указывать тебе дорогу к Черному озеру, если он после этого над тобой всякую власть утратит?
– А он надо мной ее и не имел сроду. Кроме того, я его попрошу, – ответила тихо.
– Ну-ну, – качнул головой киллер, то ли нехотя соглашаясь, то ли оставляя массу сомнений при себе. Употребление сдвоенной частицы «ну» и исполненную скепсиса физиономию Гиза можно было трактовать двояко.
– Баранки гну, – отбоярилась я детской присказкой и, повернувшись спиной к Фомам неверующим, сдернув покрывало с гнездышка Фаля, позвала:
– Эй, дружок, мы отправляемся. Ты просыпаешься или у меня за пазухой досыпать будешь?
Сильф распахнул зеленущие глазищи, дрыгнул ножками, расправил крылышки, сладко, с протягом, зевнул и заявил:
– А я уже выспался! Есть хочу!
Гиз сдавленно хрюкнул, я же не выдержала и расхохоталась в голос, Фаль, ничуть не обидевшись в силу природной жизнерадостности, присоединил свой звонкий голосок к моему смеху. Мы решили, что сильф, как и я, способен утолять голод в седле, поэтому откладывать выступление не стали. Кейр только произвел ревизию съестных припасов и отложил пригодные для походных перекусов аппетитные кусочки.
Собравшись, мужчины испытующе уставились на меня: дескать, пришел черед твоих фокусов, магева. Фаль, не дожидаясь начала движения, умостился у меня на плече и беспечно уплетал полоску мяса, посыпанную мелкими семечками и орешками. Я в свою очередь устремила свой взор на Дэлькора, вроде бы была уверена в коне, а все-таки сердце тревожно стукнуло: «Вдруг не сработает?» Не давая себе времени углубиться в пустые сомнения, обхватила шею Дэлькора и ласково (доброе отношение любому приятно!) поручила:
– Дорогой, нам нужно проехать к озеру самым коротким и безопасным путем.
Конь повел лукавым глазом, тряхнул косичками гривы и шустро потрусил в юго-западном направлении к дымчатым серо-голубым силуэтам гор. Туда, где холмы подрастали, круто выгибая зеленые бока.
Когда наш маленький отряд спускался в ложбинку между парой холмов, не было видно ничего, кроме далеких верхушек гор и зеленых стен вокруг, а поднимаясь на вершину очередной возвышенности, мы оказывались словно на гребне волны травяного океана. Я полностью положилась на чувство направления Дэлькора и наслаждалась прогулкой, не торопясь, лакомилась пирожком, не столько насыщаясь, сколько растягивая удовольствие, блаженствуя от ощущения нежного, тающего во рту теста и кисло-сладких ягод начинки. Как уж эльфы умудрились, не знаю, но вкус ягод ничем не отличался от свежих.
Зачастую достичь настоящей радости можно малыми средствами: вкус эльфийской сдобы во рту, веселый сильф, уминающий пирожки со скоростью мясорубки, яркое солнышко, изумрудная зелень с вкраплениями цветов, ласковый ветерок, поигрывающий хвостом моих волос, и взгляд Гиза, то и дело устремляющийся в мою сторону, пылающий темным огнем и странной нежностью.
Ой, а ведь как только мы начали очередной спуск, и впрямь потемнело, глаза киллера тут были совершенно ни при чем, неужто туча прикрыла солнышко? Я запрокинула голову вверх. Странно, светило наяривало с прежним пылом, даже не думая стыдливо прятаться за облаками. Но по мере того как мы оказывались ниже, темнота усиливалась. Вскоре освещение стало походить не на свет в непогожий денек, а на вечерний сумрак. Встрепенулся Фаль, беспокойно заозирались телохранители, не понимая, в чем дело. Дэлькор же по-прежнему уверенно ставил копыта, вот он спустился в широкое междухолмье и свернул налево, туда, где зеленые бока холмов сходились тесно, оставляя лишь узкое, на одного человека, пространство.
Солнечный день окончательно превратился в вечер. Только мое врожденное чувство времени не давало поверить в наваждение, или… или это была магия?
Чувство тревоги, будильником срабатывавшее в экстренных ситуациях, мирно дремало, а значит, что бы ни происходило с освещением – оптические природные фокусы или волшебство, – оно не было враждебным. Да в любом случае – охранный круг рун, который я наловчилась держать машинально, а после трагической гибели коня Кейра под номером один не снимала вовсе, окружал нашу компанию защитным барьером, непроницаемым для любого вредоносного влияния. Руны меня еще ни разу не подводили, если, конечно, применялись правильно.
– Странно… темно… не к добру это, – нахмурился Кейр.
Одну руку воин словно бы невзначай положил на плечо. Не думаю, что у него внезапно свело мышцы после ночевки, никакая мелкая кусачая гадина телохранителя тоже не ела. Зато от ладони до рукояти меча остались считаные сантиметры. А что орудовать своими полосками стали Кейр умеет, признавал даже Гиз. Парочка моих секьюрити успела уже не один раз по утреннему холодку или вечерком поразмяться всласть. Правда, к моему разочарованию, что один, что другой терпеть не могли, когда на их работу глазеют зеваки, поэтому выбирали для «спортивных мероприятий» места поукромнее. Думаю, они и нынче утром успели потренироваться, пока я спала без задних ног и пропустила все развлекалово.
– Темно, – частично согласилась с Кейром, – чуть-чуть странно, но что «не к добру», это вряд ли. Думаю, мы почти добрались до озера, а место это живет по своим собственным законам, отличным от остальной природы. Если верить сказаниям разных народов, то здесь оплакивали любимую, и вряд ли такая трагедия психологически совместима с веселым солнечным полуднем.
– Возможно, ты права, магева, – проронил Гиз.
– Конечно, я права, – подвела итог, когда Дэлькор завершил путь по узкой ложбинке и вывел нас на берег легендарного темного озера. Все было в точности как в видении. Вечная ночь царила над поляной, усыпанной белыми звездами цветов. Их нежный, едва уловимый аромат был как случайная ласка. Пологий берег спускался к воде… Я бы только сказала, что водоем по масштабу больше походил на пруд, чем на озеро, да и с географической стороны дело обстояло так же – рек, впадающих в него, я не видела. Но, наверное, словосочетание «черное озеро» показалось сочинителям легенд более подходящим, чем «черный пруд». Второе больше подходило, чтобы топить в нем неверных возлюбленных или сливать отходы со свиноферм.
Было очень тихо, ни стрекот насекомых, ни крик птицы, ни шорох зверька не нарушали печального покоя. Я подошла к водоему. А вода, вода действительно оказалась не серой, не болотно-зеленой от водорослей, а черной как ночь, и, как в ночном небе, в ней отраженным светом мерцали далекие огоньки звезд.
– Проклятое место, – невольно понизив голос, шепнул Кейр, передернув плечами, но за оружием больше не потянулся.
– Нет, – снова возразила я, присаживаясь на корточки у воды, – не проклятое, просто печальное и очень красивое. Оно как последнее прощание с любимой. Разве ты не чувствуешь, здесь нет ярости или злобы, только тоска, нет, скорее, печаль и… Да, мне кажется, надежда. Если душа бессмертна, то это место прощания перед новой встречей. А проклятие вовсе не проклятие, а зарок в том, что встрече не сможет более помешать ничья злая воля. Смотри! Трава мягка, как объятие, аромат цветов умеряет печаль, а звезды в воде – словно путеводные огни дороги. Разве может такое место быть проклятым?
– Ты не передумаешь, – утвердительно выдохнул Кейр. Гиз молчал, оставляя за мной право выбирать и решать. Там, где непосредственная опасность не угрожала жизни, он не пытался управлять мной. Гиз по-настоящему защищал меня, оказываясь рядом в любой потенциально опасной ситуации, но не закрывал от мира. За что и уважала!
– Не передумаю, – кивнула и опустила руку к воде. Мне почему-то казалось, что ее надо зачерпывать именно рукой, а не кружкой или ковшом. Живое прикосновение к живой магии.
– Ох, Гарнаговы яйца, – тихо выдохнул Кейр, в первый раз на моей памяти помянув своего бога столь грубым образом. Телохранитель вообще при всей своей склонности к малость мрачноватому юморку никогда не сквернословил, может, меня стеснялся, а может, такое правильное воспитание дали в деревне парнишке. Я иногда себя рядом с Кейром чувствовала записной грубиянкой.
Такова была сила крепкого словца мужчины, или Гарнаг только и дожидался зова в любой, даже столь нетипичной форме, а только стоило телохранителю упомянуть бога справедливого суда, как тусклый, словно у ночника, совершенно не походивший на прежнее ослепительное сияние свет залил кусочек травы, и бог, одетый как простой путешественник, ступил на поляну у Проклятого озера.
Как там в легенде о Гильдраэльдине и Лучиаль или Тулкаре и Кариэне звучит: испить три глотка? Успею, даже если он со мной драться вздумает! Я поспешно зачерпнула ладошкой прохладной воды.
– Стой, Ксения, не пей! – Гарнаг простер руки в практически умоляющем жесте. – Это проклятая вода!
– Я в курсе, – отозвалась вполне мирно. Собачиться с прилично относящимся ко мне типом не хотелось, да и бог, хоть кричал довольно громко, с места не сдвинулся, то ли не мог, то ли опасался, что, стоит ему дернуться, я разом заглотну половину озера.
Кстати, черная вода, зачерпнутая из водоема в ладони, оказалась совершенно прозрачной, не темной и не зеленоватой от водорослей.
– Тогда зачем тебе это? – коротко и по существу вопросил небожитель. Золотые глаза его затуманились недоумением и замешательством.
– Затем, что хочу выбирать свои дороги и судьбу сама, без вмешательства высших Сил, пусть даже желающих причинить мне исключительно массу добра и действующих лишь на пользу. Не хочу всю жизнь просидеть в обитой войлоком клетке только потому, что она безопасна, – максимально сжато постаралась объяснить, не выливая воды из ладоней и держа их перед собой, точно портативную бомбу замедленного действия. Кейр, Гиз и Фаль молчали, не вмешиваясь в наш исторический диалог.
– Но мы не мешали тебе, лишь хотели… – в искреннем огорчении начал Гарнаг, мне всегда доставляло удовольствие созерцать мгновенную смену его настроений, это было как кино.
– Да при чем здесь вы, – отмахнулась свободной рукой, – несколько попыток манипулирования и легкие сексуальные домогательства не в счет, речь идет о Силах.
– Я не чувствовал их вмешательства, – недоверчиво нахмурился бог, возможно начиная считать меня кем-то вроде маньячки с навязчивой манией преследования, типа тех господ, которые бомбардируют у меня на родине доблестную милицию доносами на подлых инопланетян, подсматривающих за ними в сортирах.
– А они пока не пронюхали, что я смылась из-под надзора и снова на свободе, поэтому спешу принять превентивные меры, – с милой улыбкой ответила ему.
– Силы пленили тебя? Свою служительницу? – совершенно опешил Гарнаг. Жаль, что я не художница, непременно создала бы картину под говорящим названием «Оторопь».
– Так категорично я бы выражаться не стала, – справедливости ради пришлось возразить и коротко описать свой печальный опыт взаимодействия с Силами, фактически сводившийся к переброске с места на место без моего согласия.
– Я понимаю тебя, Оса, – выслушав со всем вниманием, серьезно признал Гарнаг, вынося суждение бога справедливого суда. – Однако понятны и мотивы Сил. Тебе ведь известно, что явление в мирах служительницы равновесия – величайшая редкость. Они не ходили по земле уже долгие сотни лет. Пока ты не вошла в полную силу, за твою безопасность боятся, потому и берегут чрезмерно.
– Мне от этого не легче, – фыркнула, не вступая в бесполезный спор о соответствии насильственно присвоенному званию. Какая разница, во что верила я, коль Силы, да и Гарнаг, как погляжу, в этом были прочно уверены. – Какими бы благородными ни были намерения мучающих меня, я все равно имела право на самозащиту и намерена была его использовать. Озеро показалось мне самым подходящим вариантом.
О том, что этот вариант вообще единственный, я, разумеется, умолчала.
– Прошу тебя об одном: обожди, не касайся воды, – предложил бог.
– Зачем? Отсрочка ничего не изменит, – скептически пожала плечами. – Знаешь, как на моей родине говорят: перед смертью не надышишься.
– Мне нужно время, чтобы воззвать к Силам. Я от имени богов нашего мира попробую убедить их в том, что наш мир готов и способен предоставить тебе, служительница, достаточную защиту от угрозы извне, с опасностями же Вальдина ты и сама превосходно справишься, – пояснил бог.
– А не случится так, что, пока ты будешь вести переговоры, магеву уволокут и перепрячут понадежнее, так, чтобы она больше не смогла выбраться? – подбросил иезуитский вопросик Гиз. Стоял киллер так, чтобы в любой момент оказаться между мной и богом, и держал в поле зрения нас обоих.
– Ты подозреваешь меня во лжи, смертный? – взревел Гарнаг, вероятно сроду не сталкивавшийся с подобного рода обвинениями и потому оскорбленный втройне.
– Не тебя, – подчеркнуто спокойно ответил Гиз.
– Не тревожься и не опасайся предательства. – Бог моментально сменил гнев на милость. – Лишь призванный гласом и сердцем смертного может ступить на сию поляну, будь то бог или Сила, – таково проклятие этого места.
– Скорее уж благословение, – высказала свое мнение и спохватилась: – Кстати о зове! Мы же вроде бы тебя не звали, или?..
– Член паствы моей в душе своей звал меня. – Гарнаг без зазрения совести заложил принявшего весьма виноватый вид Кейра.
– Ладно, проехали, – вздохнула я, не топтать же было ногами телохранителя, и еще раз уточнила: – Значит, без зова, а мы их звать точно не собираемся, Силы на поляну не проникнут?! Ручаешься?
– Истинно так, служительница, – торжественно пообещал бог. – Я прошу лишь обождать, и, если Силы не снизойдут к просьбе, что ж, ты всегда сможешь испить черной воды.
– Уболтал, я подожду, – согласилась тут же. – Мне нужно, чтобы Силы пообещали не вмешиваться в мою жизнь, пока я сама того не пожелаю, и никуда не перемещать против воли!
Гарнаг кивнул, заручившись моим обещанием, и исчез. Потянулись минуты ожидания. Нарушать священную тишину пустой болтовней не хотелось, а важное… Пожалуй, самого важного для меня сейчас решения мы и ждали, потому предпочли хранить молчание. Даже говорливый Фаль притих на моем плече.
Вода все еще наполняла лодочку ладони. Немного. Возможно, как раз три глотка. Жидкость вела себя совершенно нетипично для обыкновенной влаги. Она не пыталась просочиться между пальцами и вернуться в водоем, скорее, ласково поглаживала ладони, то ли успокаивала, то ли пыталась что-то мягко подсказать. Мне захотелось услышать, разгадать тайну воды. Мысленно воззвала к руне
Как раз вовремя. Тусклый свет божественного присутствия маломощным прожектором залил уголок укромной поляны у воды. Явился Гарнаг. Только тут до моего сознания дошел скрытый комизм ситуации: у меня на посылках находился один из самых могущественных богов этого мира. Эдак и зазнаться недолго! Теперь самое главное, чтобы эту истину никто до ушей самого небожителя не донес, а то гром будет или землетрясение!
– Я говорил с Силами, служительница, – торжественно провозгласил Гарнаг, будто не о переговорах, а о свершении великого подвига вел речь, хотя, может быть, для него беседа с Силами и была подвигом, кто их, этих богов, разберет? Потом поразмыслю. А сейчас лучше послушаю, о чем бог вещает. – Силы весьма недовольны поставленными условиями, но альтернатива, – Гарнаг брезгливо ткнул дланью в сторону озера, – их более чем встревожила, а посему
– Спасибо, Гарнаг, – вполне искренне поблагодарила за хлопоты, подняла ладонь к лицу и отпила ровно один глоток воды. Вкусная, похожа на минеральную.
– Зачем? – буквально взвыл бог и выдохнул сквозь зубы Кейр. – Мы же обещали? Зачем?
– Для гарантии, доверяй, но, как водится, не вводи во искушение, – объяснила и, вернув остатки водицы в озеро, встала, вытирая влажную руку о штаны. – Да не волнуйся ты так, я ведь сделала только один глоток, а не три!
– Что с того? – упавшим, хмурым тоном вопросил бог.
– А один глоток дает свободу выбора, – улыбнулась бодро. – Я по-прежнему видима и слышима для всех вас, но без моего на то согласия вмешиваться в мою жизнь и судьбу вы не сможете, как ни старайтесь! Таков дар Черного озера.
– Откуда ты знаешь? – удивился Гарнаг и, наверное, тут же попытался проверить мое утверждение.
– Мне подсказали, – таинственно шепнула в ответ.
– Пожалуй, я тоже выпью, – внезапно заявил Гиз и, приблизившись к озеру, повторил ритуал.
– И я! – бойко прозвенел Фаль, последовав нашему примеру, отхлебнул прямо с поверхности воды, зависнув над ее гладью, как колибри.
– Я не могу, – чуть виновато, но твердо признался Кейр.
– Ну и не надо. Ты верующий, уважаю. – Я не стала спорить с телохранителем и, умиротворяюще улыбнувшись ему, обратилась к Гарнагу: – Не сердись, бог, мне нравится ваш мир, и ты нравишься. Я не отказываюсь от нашей договоренности насчет помощи в судах, но пойми, мне хотелось контролировать ситуацию, жить так, как считаю нужным, и не ждать, что через секунду какие-то бесплотные создания могут явиться и испоганить мою жизнь, а я, что самое противное, ничего не смогу с этим поделать.
– Понимаю, – поразмыслив, признал Гарнаг. – Ты поступила не так, как хотели мы, и не так, как мы боялись, но так, как считала правильным, ты соблюла равновесие. Странно было бы ждать от тебя иного, служительница. Ты ведь служишь Вселенной, а не богам и не Силам. Зови, если пожелаешь… – На последнем слове речь бога разом утратила всю торжественность и обогатилась мурлычущими интонациями и легкой двусмысленной улыбкой. Кажется, эта улыбка исчезла с поляны чуть позднее самого Гарнага.
– Что ты там говорила о домогательствах, магева? – осведомился Гиз, вытирая влажный подбородок. Прохладные серо-голубые глаза мерцали светом отраженных звезд, чуть насмешливой, бесконечно нежной теплотой и ревнивыми сомнениями. Мой киллер, мой телохранитель, мой спутник, мой друг и, возможно, мой мужчина. Не зря говорят, если закрылась одна дверь, непременно должна открыться другая. Что-то защекотало у меня в груди от взгляда Гиза. Скрывая смущение, я хихикнула:
– Как-нибудь в другой раз расскажу, мой любопытный друг, а то мы ведь торопимся.
– И куда же? – скептически осведомился киллер.
– Как куда? Господа телохранители, у вас что, приступ группового склероза? – всплеснула руками и патетически воскликнула: – Конечно, на коронацию нашего Лакса! Не каждый же день нас приглашают на такие уникальные мероприятия!
– Ур-р-ра! – завопил Фаль, плюхаясь с разгону мне на плечо.
– Еще бы не ура, – поддакнул Кейр, – налопаешься эльфийских деликатесов от пуза.
И я начала смеяться над этой немудреной шуткой телохранителя и никак не могла остановиться. Веселье рванулось изнутри бурным потоком, смывая внутреннее напряжение последних часов. Отныне и навсегда я была свободна, свободна выбирать свою дорогу без чужих указаний. А уж каким он окажется, мой путь, время покажет. Если же что-то вдруг не понравится, магева я, в конце концов, или не магева? Наколдую другую дорогу, главное, чтобы рядом со мной по-прежнему были друзья. Я поймала понимающий взгляд Гиза и показала киллеру язык.