Мэтью Шеннон. Гардисон-сквер, 38
Огонь в камине, его рабочая Стихия, заворочался, стоило лишь Мэтью войти в гостиную. Затем, послушный взмаху руки хозяина, жадно накинулся на осиновые поленья.
Полыхнуло знатно – жаркая волна вырвалась наружу, разбежалась по комнате и коснулась лица Мэтью.
Он едва заметно поморщился.
Как всегда, стоило ему погрузиться в мысли и перестать контролировать магию, как сильнейший Огненный дар сразу же давал о себе знать.
В королевском приюте, куда Мэтью попал лет так в десять-одиннадцать, ничего не помня ни о себе, ни о своей семье, сперва его дар вкупе с нелюдимым характером вызвали… довольно много разрушений.
За это Мэтью часто наказывали, что влекло за собой еще больше разрушений, а также хаос и пожары.
Поэтому наказывать его перестали – похоже, догадались, что здание приюта может и не выстоять. Вместо этого вызвали магов из королевского попечительского совета.
Те долго его инспектировали.
Задавали вопросы, на которые Мэтью из упрямства не собирался отвечать. К тому же ответы на многие он попросту не знал, потому что из своего прошлого Мэтью так ничего и не вспомнил.
Когда его попросили зажечь, а потом погасить Огонь – продемонстрировать свой магический дар, – Мэтью отказался. Угрюмо косясь на магов, заявил, что он им не цирковая обезьянка и не собирается плясать под их дудку.
И пусть они уже оставят его в покое!
Один из них посмотрел ему в глаза:
– Сейчас решается твое будущее, парень! Поэтому ты либо проявишь благоразумие, убедив нас в своих исключительных способностях, либо останешься и дальше гнить в этом забытом Богами месте. Простите, господа, – он покосился на свое сопровождение, – я оговорился. Конечно же, в королевском приюте, милостиво спонсируемом из казны династии Дорсеттов. Итак, выбор за тобой, парень! Ты можешь и дальше продолжать в том же духе. Проводить свое время в карцере вместо школы, пока однажды не закончишь свою жизнь в тюрьме для магов, либо, что тоже вполне возможно, на плахе.
Немного подумав, Мэтью все-таки укротил свой нрав, после чего показал силу Огненного дара.
Демонстрация произвела нужное впечатление. Мэтью выделили среди других сирот, и он стал пять раз в неделю посещать специальную школу для будущих магов, в которой учились преимущественно отпрыски знатных родов.
Обучение оплачивали их семьи, стоило оно прилично, тогда как за Мэтью отчисляли из королевской казны.
В школе многим это не понравилось – то, что за партой рядом с ними сидел сирота без рода и племени. Но высокомерное отношение детей из богатых и аристократических семей Мэтью пресекал сразу же – он не боялся ни драк, ни наказаний за нарушение правил.
Разве ему было чего бояться после того, что он пережил в королевском приюте?!
Вскоре его оставили в покое.
Школу Мэтью закончил с отличием. Затем была Академия Виенны, специализация по Боевой Магии и высшие баллы по всем дисциплинам.
Учеба давалась ему на удивление легко, да и усидчивости тоже было не занимать.
К моменту, когда Мэтью поступил в академию, он понимал, что только знания позволят ему совладать с тем, что жило у него внутри и с каждым годом становилось все сильнее.
Свой Огненный дар.
К тому же он до сих пор надеялся вспомнить то, что было спрятано за темной пеленой в его сознании.
Мэтью скрывал от всех, что он потерял память.
В приюте угрюмо отмалчивался на вопросы о раннем детстве, но затем, чем старше он становился и все выше поднимался по карьерной лестнице, спрашивать у него перестали.
Мэтью не знал, ни кем были его родители, ни как он оказался на улицах Виенны – избитый, окровавленный и в обгоревшей одежде.
Своего настоящего имени он тоже не помнил.
«Мэтью» – именно так назвали его в приюте. Кажется, в честь дедушки сердобольной монахини, дежурившей тем вечером, когда его привезли.
Там же он получил и свою фамилию, но ее уже дали жандармы – по вывеске бара, в канаве возле которого его обнаружили.
«Забегаловка дядюшки Шеннона» – так называлось то место.
Мэтью пару раз там побывал со своими однокурсниками, а потом и коллегами по работе. Но ни бар, ни канава рядом с ним так и не подтолкнули его память.
Его жизнь началась со встречи с жандармами, после чего была запись в приютском журнале.
Именно так он стал Мэтью Шенноном, а затем – лучшим выпускником Академии Магии Виенны 545 года.
После этого последовало несколько лет работы в жандармерии. Все это время Мэтью не оставляло ощущение, что за ним внимательно наблюдали откуда-то с самых верхов.
Своему делу он посвятил всего себя, работал с полной отдачей, и приглашение от покровителей не заставило себя долго ждать.
Его позвали в Особый Отдел, занимавшийся изучением магических аномалий как в Аглоре, так и за пределами королевства, и уже через два года Мэтью его возглавил.
Работы стало еще больше, но трудностями его было не испугать.
Мэтью понимал: они все еще в самом начале пути, который нужно пройти как можно скорее. Но идут они по этой дороге с завязанными глазами, натыкаясь на препятствия, падая, умываясь в крови и теряя своих товарищей.
К тому же с каждым шагом загадок становилось все больше. Вопросы множились и росли в геометрической прогрессии, а ответы на них появлялись с огромным трудом.
И каждый из таких ответов был их маленькой победой.
Кое-что они уже знали и кое-чего добились.
Мэтью лично пресек попытки воздействовать на магическую аномалию рядом с Виенной. Пусть у него не было достаточных доказательств, но он чувствовал: таким образом ее не пронять; она огрызалась все агрессивнее и агрессивнее, увеличиваясь в размерах.
Запрет на контакты остановил не только гибель магов, но и рост облака аномалии.
Тем временем в Особом Отделе старательно изучали как трупы, так и попавшихся живыми Адских Гончих, пока окончательно не убедились в том, что эти существа не могли принадлежать этому миру.
Строение их тел не имело ничего общего ни с одним живым существом в Аглоре.
К тому же мир, из которого они пришли, – Мэтью считал, что плотное облако аномалии скрывало стабильный портал в другой мир… Так вот, место, откуда являлись Адские Гончие, не знало дневного света.
Их глаза не были к такому приспособлены, и солнечные лучи вызывали у них слепоту.
Это тоже был своего рода прорыв.
Отметили в Особом Отделе и повышенную сопротивляемость монстров к Огненной магии, после чего сделали еще один рывок – выяснили, что эффективнее всего Адским Гончим было противостоять с помощью заклинаний из Воздушной Магии.
Самым действенным на данный момент считались Боевая молния Гундерсона и ее производные.
Но Мэтью знал, что их триумф будет недолгим. Твари, пришедшие из магической аномалии, менялись с пугающей скоростью.
Адские Гончие уверенно приспосабливались под этот мир.
Они эволюционировали – слово, появившееся из недр его сознания, – слишком быстро. И уже скоро, Мэтью нисколько в этом не сомневался, они смогут расхаживать по Аглору наравне с исконными обитателями его мира.
К тому же Мэтью считал – хотя доказательств у него не было, – что за Адскими Гончими обязательно явятся их хозяева, встречи с которыми не избежать.
В том, что их намерения не будут дружелюбными, он не сомневался.
Но этот момент еще не наступил. Время до сих пор оставалось – для того, чтобы узнать как можно больше, после чего придумать, как их остановить.
Аномалия казалась Мэтью хитрым зверем, растущим и умнеющим на глазах. Одно за другим она протягивала свои щупальца, запуская их в плоть Аглора, словно разыскивала в нем слабые места.
Но и у самого Мэтью тоже оказалось слабое место.
…У этого «слабого места» были зеленые глаза, очаровательное лицо и стройная фигурка.
Мэтью помнил, как она прильнула к его груди и как бешено стучало ее сердце, а тонкие руки обхватили его за шею.
Ее близость и вибрации Высшей Магии, смешанные с запахом ее духов и крови Адских Гончих, едва не свели его с ума.
Это произошло три часа назад, когда он выносил ее из склада прядильной мануфактуры, и то воспоминание до сих пор отзывалось жаркой волной в его теле.
Стоило лишь о ней подумать, как собственное сердце начинало колотиться быстрее, а Огонь рвался наружу.
До этого Мэтью считал, что пропал еще тогда, при первой их встрече. Но затем его немного отпустило. Стало легче, когда он осознал, что ту девушку ему уже не найти.
Город огромный, а он сглупил. Слишком долго думал, и незнакомка растворилась в Виенне без следа.
На Питера не было никакой надежды, Мэтью знал это еще со времен академии, так что его поиски зашли в тупик.
Сам виноват, сказал себе Мэтью. Но, может, оно и к лучшему.
Сейчас ему было не до зеленых колдовских глаз – аномалия раз за разом преподносила им сюрпризы. Время стремительно утекало и до встречи с хозяевами Адских Гончих, как Мэтью полагал, оставалось всего ничего.
Он почти успокоился. Уговорил себя, что это была лишь минутная слабость.
Но стоило ее снова увидеть, как Мэтью понял…
– Еще не помешает разобраться в том, что именно я понял! – ворчливым голосом заявил он Огню в камине, на что тот ответил согласным рычанием и треском осиновых поленьев.
Ее имя – Карлин Кэмпбелл-Данкер.
Кэрри – так она попросила ее называть.
Мэтью произнес это имя вслух, и Огонь вспыхнул в очередной раз. Не только в камине, но и зародился в глубине груди, пробежал по телу, прильнул к рукам, грозя сорваться и накинуться на книги на полках и бумаги на его столе.
Это оказалось приятно, а еще немного тревожно.
До этого у Мэтью было несколько коротких романов. Но никто из прошлых «увлечений» не вызывал у него столь сильных чувств.
Он отчетливо помнил ее запах. Ее слова и ее тревогу. Ее улыбку, ее силу и слабость. В Карлин Кэмпбелл-Данкер его завораживало буквально все.
Кроме одного – она ему соврала.
Кэрри что-то от него скрывала, и Мэтью не мог придумать действенной причины для ее лжи. Но собирался выяснить.
Кажется, это будет самое приятное его расследование, сказал он сам себе. Если, конечно, не откроются страшные тайны.
– Кто же ты такая? – произнес он вслух. – И чем ты не угодила тварям из аномалии?
Вскинул руку, воссоздавая перед собой девичий образ, и иллюзия вышла на славу.
Спокойный и серьезный взгляд, длинные темные ресницы, чуть подрагивающие от волнения. Благородные черты лица, маленький носик, уверенный рот…
– Что же ты мне не рассказала? – спросил он у иллюзорного образа. – И почему ты этого не сделала? Почему ты не доверяешь мне, Кэрри?
Мэтью подозревал, что часть из того, о чем она умолчала, сейчас лежало на каминной полке, ссыпанное в блюдце. Отправляясь домой, Мэтью прихватил это из прозекторской Особого Отдела, теперь уже занимавшего целое здание неподалеку от королевского дворца.
Раньше особняк принадлежал одному из мятежных лордов, казненных за измену, но Мэтью не тревожили призраки прошлого.
Его беспокоило настоящее.
…Монстры стали нападать на кареты – две попытки за последние два дня. И обе связаны с Карлин Кэмпбелл-Данкер.
Несмотря на это, угрожающая тенденция налицо.
С утра он собирался на доклад к королю.
…Монстры стали проникать в здания. Пока что единичный случай, но Мэтью был уверен, что за ним последуют и другие.
Королю следует узнать и об этом.
А вот о том, что Кэрри ему солгала, Анджею Дорсетту знать не стоило. Но Мэтью это тревожило. Как и то, что твари из магической аномалии, действуя сообща, дважды пытались ее убить.
У них не вышло. Сперва вмешались Ночные Охотники, затем успел Особый Отдел, да и Кэрри оказалась в состоянии за себя постоять.
Но если леди Кэмпбелл – жертва, тогда почему же она солгала?
Из рваных ран на телах двух монстров извлекли сплющенные кусочки металла. Более детальная экспертиза была назначена на завтрашний день, но теперь эти куски лежали на блюдце в его гостиной.
Патологоанатом считал, что именно они стали причиной смерти двух Адских Гончих. Два оставшихся монстра были убиты еще более странным образом, к которым заклинание Гундерсона имело не слишком большое отношение.
Либо имело, если оно сорвалось с неумелой руки, какой, вполне возможно, могла быть рука леди Кэмпбелл.
Правда, патологоанатом ни в чем не был уверен, как почти во всех случаях контактов с аномалией и ее порождениями. Он мог лишь высказывать предположения, что и сделал.
Но даже если Кэрри и убила двух Гончих, используя заклинание Гундерсона, это не отменяло кусков металла в телах остальных, как и того, что леди Кэмпбелл либо откровенно врала, либо что-то недоговаривала.
– Почему же ты не сказала мне правду? – вновь спросил он у иллюзорного образа. – И почему они пытались тебя убить?
Мэтью собирался это выяснить. Заодно он хотел разобраться, что значила для него зеленоглазая девушка, одного взгляда на которую хватило, чтобы лишить его покоя.
Но сперва он решил приставить к ней охрану, после чего отыскать в королевском архиве все, что у них есть на леди Кэмпбелл-Данкер.
***
«Виенна Сегодня», колонка Светских Сплетен
«Ну что же, дамы и господа, свершилось!
Брачный Сезон 551 года был открыт торжественным и пышным балом, закончившимся великолепным фейерверком, вдохновителями и исполнителями которого стали не только умельцы из Аглора, но и заезжие мастера пиротехнических дел из Эльмарена.
Но, несмотря выплаченную им огромную сумму, которая, как мы подозреваем, оставила серьезную прореху в бюджете Аглора, их шедеврами мало кто смог насладиться из-за затянутого облаками неба.
Если только гости, приглашенные в королевский дворец.
По скромным подсчетам вашего корреспондента (скромным, потому что он много раз сбивался со счета и начинал заново, пока не решил прикинуть на глаз, поэтому хвастаться своими математическими способностями ему не к лицу), на балу присутствовали больше полутора сотен юных и прелестных дебютанток, проживающих как в столице, так и прибывших в Виенну из разных уголков Аглора.
Также к ним стоит добавить около пятидесяти прелестниц, для которых этот Брачный Сезон стал далеко не первым.
Ну что же, несмотря на дошедшие до редакции «Виенны Сегодня» слухи о введении комендантского часа в столице из-за участившихся нападений Адских Гончих, ничто не может испортить нам ожидания грядущих пышных балов и приемов.
Возможно, время их проведения будет сдвинуто на более ранний час, чтобы гости успели разъехаться до наступления темноты (о чем, конечно же, всплакнут пиротехнических дел мастера). Как бы там ни было, сам Брачный Сезон отменен не будет. Нас уже успели в этом уверить самые компетентные источники, близкие к королю.
Ну что же, раз так, то делаем ставки…
(Но ставки делайте только в проверенных местах! На правах рекламы мы можем порекомендовать вам букмекерскую контору Брейлора Дирча по адресу Виенна, улица Игзалез, 27).
Смело высказывайте свое предположения – например, сколько свадеб будет сыграно в конце этого Брачного Сезона и превзойдет ли он по их количеству прошлогодний?
Также в конторе Брейлора Дирча принимаются ставки на то, сколько детей короля Анджея к концу лета обзаведутся избранниками или избранницами.
Единственное, в Аглоре ни для кого не секрет, что принц Конрад Дорсетт вот-вот женится на принцессе Мари-Энн из Эльмарена, с которой он обручен вот уже который год, так что в его случае ставки не принимаются.
Зато с двумя другими детьми короля Анджея все значительно интереснее.
Итак, выйдет ли замуж прелестная принцесса Джорджиния уже в этом году, и кто станет ее избранником? Ваши предположения?
Но куда более интересно (по мнению редакции «Сплетника»), чем закончится семейный спор за руку прекрасной леди Карлин Кэмпбелл-Данкер.
Бал Дебютанток она открывала танцем с принцем Густавом, и сердце вашего корреспондента забилось быстрее в предвкушении еще одной королевской свадьбы. Но затем леди Кэмпбелл ясно дала понять, что благоволит к первому холостяку королевства – герцогу Райоту, – подарив ему целых два танца.
После этого в семейные дела вмешалась третья сила в лице виконта де Бражье, дальнего родственника короля.
Нам он известен не только своим богатством и влиянием в деловых кругах Виенны, но также неоднозначными похождениями, многие из которых были подробно описаны вашим корреспондентом.
Правда, некоторые особо пикантные подробности ему пришлось опустить: цензура – она такая цензура.
Итак, кто станет избранником леди Кэмпбелл-Данкер? Принц Густав, герцог Райот или же виконт де Бражье, получивший от отца в наследство судоверфи и торговый флот?
Его отец, кстати, был убит на дуэли мужем одной дамы (мы не станем называть имен, но это происшествие было подробно освещено в «Сплетнике» двухгодичной давности).
Сын пошел по стопам отца, правда, до сих пор жив и здоров, зато число запрещенных дуэлей, в которых участвовал молодой виконт, растет из года в год.
Итак, виконт де Бражье тоже не оставил без внимания истинную драгоценность этого сезона – леди Карлин Кэмпбелл-Данкер.
На фоне сверкания леди Кэмпбелл померк даже интерес вашего корреспондента к числу бриллиантов, украшавших как платье, так и саму леди Корнелию Виззман, хотя мы подозреваем, что на вчерашнем балу она поставила своеобразный рекорд.
Несмотря на ее старания (заметные даже невооруженному взгляду вашего корреспондента), юной леди Виззман так и не удалось привлечь внимание герцога Райота, к которому она давно выказывает определенный интерес.
К сожалению (не к нашему, а леди Виззман), этот интерес до сих пор остается односторонним, и герцог Райот, как мы подозреваем, посетил Бал Дебютанток исключительно для того, чтобы потанцевать с леди Кэмпбелл-Данкер.
Ну что же, мы продолжаем следить с затаенным интересом за тем, как разворачивается сие несомненно увлекательное действо, и будем держать вас в курсе. (Поэтому не забудьте приобрести подписку на «Виенну Сегодня» на год вперед по привлекательной цене. Особое предложение вы найдете в конце страницы).
Сейчас же нам стоит вернуться к остальным гостям.
Мы заметили, что промышленник Арнольд Штрассер был совершенно очарован давно потерявшей надежду найти свою вторую половинку леди Лорной Ричмонд.
Вчера она была невероятно прекрасна в новом, расшитом золотой нитью платье из ателье мадам де Ружэ, опровергая слухи о том, что Ричмонды попали в серьезные денежные затруднения.
Впрочем, с ее стороны эта могла быть отчаянная попытка на последние деньги найти себе выгодную партию.
Станет ли ею Арнольд Штрассер из Шлесбурга?
Ну что же, делаем ставки, господа и дамы!..»
***
Прихожая этим утром снова оказалась заставлена цветами. Букетов доставили так много, что мы с Рэдфордом долго ломали головы, прикидывая, где их расставить.
Первыми прибыли цветы от Нейтана Велмора с напоминанием о сегодняшней прогулке. Герцог писал, что собирается заехать за мной и Молли ровно в час дня.
Также он сообщал, что ему было до прискорбия жаль узнать об очередной моей встрече с Адскими Гончими. До него дошли тревожные слухи, но он счастлив, что маги Особого Отдела оказались рядом и я не пострадала.
В это время он патрулировал в другой части города и узнал о происшествии только рано утром.
Затем привезли до неприличия роскошный букет от столичного «зла» – виконта де Бражье.
Тот не поскупился на целую сотню роз, чьи бутоны были выкрашены в золото, и мне показалось, что раз не получилось меня уговорить или запугать, а вместо ответной страсти его прикосновение вызвало лишь тошноту, то виконт решил попросту меня купить.
Карточку он тоже прислал.
Де Бражье был краток. «Скоро увидимся», – написал мне, на что я лишь пожала плечами.
Отвечать на его послание я не собиралась. Точно так же, как и с ним встречаться.
Вскинула руку, над ладонью вспыхнул язычок пламени, и магический Огонь уничтожил записку виконта. Но цветы мне стало жаль – они ни в чем не были виноваты, поэтому я попросила отнести их в Малую Приемную, перед этим разделив на несколько ваз.
Юный шантажист написал мне примерно то же самое, что и де Бражье, правда, привычно обошелся без букета. Напомнил о сегодняшней встрече и еще раз про то, что он будет ждать свои двести дукаров, которые я должна принести в цветочные ряды на городском рынке.
Я вздохнула. Вся эта история премного меня печалила.
Затем прибыло еще несколько букетов, а в дверь продолжали настойчиво стучать курьеры.
Цветы доставляли от тех, с кем я познакомилась на вчерашнем балу. Присылали они и записки, интересовались моим самочувствием, намекая, что не отказались бы меня проведать, чтобы лично удостовериться в том, что со мной все в полном порядке.
Но я решила, что разберусь с этой корреспонденцией чуть позже.
Куда больше меня заинтересовал скромный, можно сказать, даже дружеский букетик от Питера Сегерина, к которому прилагалась записка. Он договаривался о встрече, но не для себя, а выступал в роли посредника для своей матери.
Завтра в полдень, написал мне Питер Сегерин, и я решила, что не стану ни отказываться, ни переносить время.
Чтобы не спугнуть удачу.
Принесли и роскошный букет от Густава с карточкой, на которой стояли его инициалы. Но принц ничего мне не написал, зато я получила длиннющее, на несколько страниц, послание от Джорджи.
Затем осмотрела букеты и перебрала карточки с визитками и записками еще раз.
От Мэтью Шеннона ничего не было, и это почему-то меня встревожило. Нет, я вовсе не ждала от главы Особого Отдела букета или же полного признаний послания, но от его молчания мне стало не по себе.
Замерла на пару секунд, пытаясь разобраться в своих ощущениях.
Мэтью Шеннон мог бы и спросить, как я себя чувствую, – проявить вежливый, ничего не значащий интерес. Как-никак мы с ним оказались знакомы еще до ночного происшествия, а вчера он был крайне со мной любезен.
Но, как оказалось, он не смог.
Означало ли это, что, отведя от меня опасность и угостив кофе в «труповозке», Мэтью Шеннон тотчас же обо мне забыл?
Оно и к лучшему, наверное, сказала бы дама с вуалью, потому что интерес главы Особого Отдела мне совершенно ни к чему.
Но его молчание продолжало меня тревожить. В нем мне чудилось… нечто опасное.
Качнула головой, разгоняя беспокойные мысли, после чего немного посмотрела на то, как спускалась по лестнице Молли.
Вчерашние две ложки успокоительного сделали свое дело – Молли проспала всю ночь напролет, а утром, когда я покидала нашу комнату, чтобы позавтракать с дедом, моя компаньонка еще не поднялась.
Зато теперь Молли как ни в чем не бывало поздоровалась и поинтересовалась у меня, съела ли я хоть что-нибудь этим утром, – словно и не было ни вчерашнего разговора, ни ее срыва. Услышав утвердительный ответ, она отправилась на кухню, сказав, что позавтракает с Анной и Глорией.
И все, больше ничего!..
Меня не оставляло ощущение, что Молли благополучно обо всем позабыла, и это не укладывалось у меня в голове.
Вот и у Джорджи вчерашнее никак не могло уложиться, о чем она сообщала в своем письме.
«Я все знаю, Кэрри, и это ужасно!» – именно так начиналось ее послание.
На это я вздохнула.
– Ты еще не знаешь, Джорджи, что я собираюсь тебе соврать, – негромко сказала я письму.
Потому что именно это я и думала сделать. Заявить своей единственной подруге, что я потеряла пистолет на прядильном складе и его, скорее всего, подобрали маги из Особого Отдела.
Поэтому он утрачен навсегда. Без какой-либо возможности его вернуть.
Выдуманная история казалась мне вполне правдоподобной, и, пусть на душе скреблись кошки, я собиралась ее придерживаться.
«Представляю, какого страха ты натерпелась, – вернулась я к письму Джорджи, – но, Слава Богам, все закончилось хорошо!
Мне очень жаль, Кэрри, что меня не оказалось рядом и я не смогла тебе ни в чем помочь. Мой брат, который заглядывает через мое плечо и выглядит крайне бледным после известия о нападении, велел передать, что ему тоже очень жаль.
Но мы с Густавом рады, что Алларис Лерой сделал все, что в его силах, чтобы тебя защитить, а маги из Особого Отдела подоспели вовремя.
Кстати, брат покрутился рядом и ушел, так что я могу спросить у тебя напрямую. Скажи мне, ведь там был Мэтью Шеннон, тот самый глава Особого Отдела? Уверена, без него не обошлось!
Так вот, какой он вблизи? Мне нужны все подробности, до самых незначительных деталей.
Вчера, когда я на него смотрела издалека, то решила, что он – настоящий красавчик. Но затем начался бал, после чего ты уехала, а я не успела поделиться с тобой своими умозаключениями.
Зато я с радостью сделаю это сегодня. Что скажешь, если мы встретимся в четыре часа дня?
Если ты свободна, у нас будет время примерно до шести вечера, после чего мне придется возвращаться домой.
О, я выдам тебе секретные сведения, которые совсем скоро не будут ни для кого секретом. Этим утром Мэтью Шеннон был у отца с докладом – я, конечно же, снова все проспала, вот досада!
Так вот, поговаривают, что после его сегодняшнего доклада в Виенне собираются ввести комендантский час. Возможно, с завтрашнего дня, но для отца комендантский час настал уже сегодня, так что мне придется вернуться домой засветло.
Кстати, это вовсе не означает, что Брачный Сезон отменят, – какая все-таки жалость! Вместо этого балы и приемы перенесут на более раннее время, чтобы все успели разъехаться по домам до наступления темноты.
Так вот, к чему я это веду.
Сегодня у нас «семейный день». Мы с Густавом собираемся провести это утро и пообедать с отцом.
Кстати, на обед приглашен ставший внезапно «добрым другом» нашей семьи промышленник Арнольд Штрассер из Шлесбурга. У отца с ним какие-то важные дела.
Судя по тому, что я слышала, к столу подадут двадцать пять новых видов сосисок и сарделек, которые он привез из Шлесбурга. Словно у нас нет собственных, виеннских!..
От обеда мне не отвертеться, но, слава Богам, после этого я буду свободна.
К тому же меня не станут сватать за Штрассера, потому что отец в курсе тех слухов, которые о нем ходят. Вести с ним дела это не помешает, зато как мой жених папу он совершенно не устраивает.
Это страшный человек, Кэрри, так что и ты держись от него подальше!
Говорят – я подсушивала, каюсь! – что он любитель причинять боль женщинам, но якобы делает это по обоюдному согласию и платит им за такое большие деньги.
Или же откупается от них сосисками.
В Виенне пока что на него никто не жаловался, но он приехал сюда со шлейфом слухов из Шлесбурга.
Не знаю, понимаешь ли ты, о чем идет речь, но девочки в пансионате болтали много разного. Например, о том, что есть мужчины, которые…
Густав опять заявился в мою комнату, словно она его собственная, и у меня не получается толком об этом написать. Почему-то в присутствии брата я краснею, как помидор в оранжерее моего отца, и из-под моего пера не выходит ни одна строчка, хотя мне обязательно нужно рассказать тебе о странных наклонностях Артура Штрассера.
В общем, у него ничего не получается с женщинами, пока он не начинает их бить, и только тогда у него с ними получается.
Зная о его склонностях, я вряд ли смогу насладиться шлесбургскими сардельками за обедом. Подозреваю, они застрянут у меня в горле».
Оторвавшись от письма Джорджи, я усмехнулась.
В целом, я представляла, о чем шла речь. В Истерброке у нас как-то появился… заезжий господин с подобного рода наклонностями. Но он быстро отбыл в неизвестном направлении после того, как несколько парней ему объяснили, что в нашем городке ему не место.
Оказалось, к этому времени тетя Розалин и Лорна успели спуститься в гостиную и теперь с кислым видом осматривали присланные мне цветы. Общество Ричмондов меня не привлекало, поэтому я засобиралась вернуться в свою комнату, но тут в дверь постучал еще один курьер.
Оказалось, из цветочной лавки, пользовавшейся спросом у аристократии Виенны, и в прихожую внесли нечто грандиозное.
Ну что же, даритель не пожалел денег ни на цветы, ни на ленты, ни на изысканные украшения букета, который предназначался… для Лорны Ричмонд.
Им был тот самый Арнольд Штрассер, с кем Лорна танцевала на вчерашнем балу в королевском дворце. Теперь промышленник приглашал сводную сестру на свидание, сообщая в своем послании, что покорен ее обворожительной красотой и дерзким нравом.
Письмо от Штрассера, не скрывая своего торжества, Лорна зачитала вслух. Якобы для матери, но я знала, что это предназначалось для моих ушей.
– Лорна, – решилась я, – о господине Штрассере ходят не слишком приятные слухи. Говорят, у него дурные наклонности, и он не слишком хорошо обращается с женщинами. Быть может, тебе не стоит…
Лорна уставилась на меня с такой ненавистью, что я осеклась.
– Какая же ты все-таки завистливая дрянь, моя маленькая сестричка! – ледяным голосом заявила мне. – Неужели ты думаешь, что все цветы мира и самые лучшие мужчины Аглора должны доставаться только тебе, Кэрри Митчелл? Так вот, знай, Арнольд Штрассер от меня без ума! Я выйду замуж за его миллионы, после чего куплю не только все это, – она обвела брезгливым взглядом прихожую дома Кэмпбеллов, – но и тебя. Причем со всеми твоими глупыми потрохами!
Я посмотрела на нее с большим сомнением, затем пожала плечами.
Ну что же, моя попытка ее предупредить с треском провалилась. Вместо этого меня посчитали завистливой дрянью.
Но раз Лорна решила купить меня со всеми потрохами, то дальше пусть разбирается сама.
– Мне нужно вас оставить, – заявила я Ричмондам, хотя могла ничего и не говорить.
С самой первой встречи мы существовали, как две параллельные прямые, которые никогда и нигде не пересекались.
Поэтому я отправилась в свою комнату, не забыв по дороге заглянуть в библиотеку и прихватить книгу по Высшей магии. Усевшись за стол, быстро ее полистала, но заклинание Гундерсона так и не обнаружила.
Мне стало немного по себе, но я решила, что стоит поискать получше, потому что оно обязательно должно быть!.. А если я не найду в этой книге, то возьму другие, благо в библиотеке деда полно работ по Воздушной магии.
Затем дочитала письмо от Джорджи.
Принцесса предлагала встретиться с ней в четыре часа дня возле Собора Воскрешения, после чего отправиться в лазарет Святой Лючии, чтобы навестить Аллариса Лероя.
«Я помню его с раннего детства. Он постоянно журил нас с Густавом по делу и без, добавляя «Срань Богов» и много всего разного, из-за чего я сумела завоевать определенный авторитет среди девочек в пансионате в Эльмарене.
Мало кто умел ругаться столь же витиевато, как я, за что я премного благодарна господину Лерою.
В детстве я звала его «дядей», и мне бы хотелось его навестить. Надеюсь, это не изменит твоих планов, в которых, я нисколько не сомневаюсь, тоже было посещение Лазарета Святой Лючии».
Я кивнула, затем стала прикидывать, что мне ответить Джорджи.
Чем и занялась – сперва сочиняла письмо, затем искала Флетчера, чтобы тот отвез мое послание во дворец.
Делала это так долго, пока в дом с неожиданным визитом не явился виконт де Бражье.
***
Оказалось, виконт приехал вовсе не ко мне, хотя я успела напрячься и начать переживать, размышляя, как я ему откажу. Де Бражье явился к деду, который пусть этим утром и выглядел получше, но снова остался работать дома.
– Сегодня последний день, Кэрри! – заявил дед во время завтрака, после чего добавил, что у него слишком много дел в конторе.
Много проблем, которые необходимо решить в самое ближайшее время, и больше ничего объяснять мне не стал.
Тут к нему явился де Бражье, и я порядком встревожилась. Решила, что виконт мог быть той самой проблемой, которая нашла деда даже в собственном доме.
Но, быть может, я все придумала, а потом себя накрутила, и подобный визит в порядке вещей?
…То, что он не в порядке, я поняла, когда ошивалась возле кабинета деда.
Присмотрела себе выступ в стене в смежном коридоре, за которым можно было спрятаться. Затем время от времени как бы невзначай прохаживалась мимо двери, готовая юркнуть за тот самый выступ, если услышу, что разговор подходит к концу и де Бражье собирается нас покинуть.
Вместо этого услышала громогласный голос деда, потребовавшего, чтобы его гость немедленно, сию же минуту убирался вон из дома и чтобы его глаза больше никогда де Бражье здесь не видели!..
Затем раздались тяжелые мужские шаги, приближавшиеся к двери, и я юркнула за свой выступ.
Судя по звукам, дверь открылась, но виконт остановился в проеме.
– Ты еще об этом пожалеешь, Кэмпбелл! – раздался его ледяной голос. – Я размажу тебя, как мерзкое насекомое. И вот тогда, когда от тебя ничего не останется, ты сам ко мне приползешь. Будешь целовать мои сапоги и умолять о пощаде. Затем ты подашь ее мне на блюдечке, а я еще посмотрю, в каком виде я ее возьму!
– Во-он! – последовал рык деда, и виконт с силой захлопнул за собой дверь.
Прошел мимо, не заметив меня, а я, вжавшись в стену, уловила ненавистный запах злости, парфюма и застарелого алкоголя.
К горлу снова подкатила тошнота – кажется, у меня выработалась определенная реакция на близость к виконту де Бражье.
Наконец, он убрался из коридора и стал спускаться по лестнице, а я все-таки сдержалась и не запустила ему в спину боевой молнией, как в Адскую Гончую.
Убедившись, что виконт больше не вернется, я бросилась к кабинету деда. Постучала, затем, получив позволение, вошла.
– Дедушка, что с тобой? – ахнула я. Потому что тот сидел в кресле, закрыв глаза и безвольно опустив руки. – Тебе плохо?! Снова сердце?! Мне позвать доктора Грэхема?!
– Не надо, Кэрри! – отозвался дед, и, кажется…
Судя по его голосу, приступа все-таки не было.
– Что он сделал, этот де Бражье?! – едва не плача, спросила я. – Вернее, что он хотел сделать? Что ему от нас нужно?!
– Все хорошо, Кэрри! – прошелестел дед. – Всего лишь рабочие моменты и небольшое недопонимание между деловыми партнерами. Скоро все разрешится самым наилучшим образом.
– У вас есть общие дела?! – ахнула я.
– С де Бражье, к сожалению, ведет дела почти вся Виенна, – отозвался дед, после чего попросил подать ему стакан воды и ту бутыль с адской смесью, которую доктор Грэхем почему-то называет лекарством.
Я сделала это быстрее, чем застывший рядом с дедом с расстроенным лицом камердинер Олаф.
– Все в порядке, Кэрри! – повторил дед. – Тебе не стоит ни о чем волноваться. К тому же я, как самый честный пациент доктора Грэхема, прилягу на короткое время. В два часа дня у меня встреча с лордом Виззманом, так что мне не помешает вздремнуть. Надеюсь, она пройдет более успешно, – добавил он.
Покусав губы, я пожелала ему здоровья и хорошо отдохнуть, после чего покинула кабинет. Но далеко не ушла. Маячила в коридоре, дожидалась, пока Олаф поможет деду устроиться в кровати, а потом выйдет из спальни.
Тот показался минут через десять, и я встала у него на пути. И мне было совершенно все равно, с каким лицом он на меня посмотрел и что обо мне подумал!..
– Поговорите со мной, Олаф! – попросила у него – Мне нужно знать, что произошло в кабинете, когда к деду явился виконт де Бражье. Вы были там и все слышали!
– Мне не о чем с вами разговаривать, мисс Кэрри! – глухо произнес он.
И я кивнула.
– То есть вы считаете меня злом, Олаф, не так ли? Думаете, что мое появление не принесло в этот дом ничего хорошего, поэтому мне нужно убраться восвояси?
Он все-таки смягчился.
– Я такого не говорил, мисс Кэрри! Но все-таки…
И снова замялся.
– Что именно хотел виконт? – продолжала я давить. – Уверена, это как-то связано со мной! Я же от вас не отстану, Олаф, пока вы все мне не расскажете! И вот еще, знайте: если вы думаете, что своим легкомысленным поведением я навлекла на деда беду… Возможно, я ее и навлекла, и теперь собираюсь приложить все силы, чтобы это исправить. Но для этого мне нужно знать правду.
Олаф молчал.
– Поговорите со мной! – попросила у него. – Я люблю лорда Кэмпбелла всей душой, всем своим сердцем. Так же, как и вы, Олаф! Я знаю, насколько сильно вы к нему привязаны…
– Хорошо, мисс Кэрри! – сдался под моим напором Олаф. – Я все вам расскажу.
И снова замолчал, поэтому я решила немного его подтолкнуть.
– Скажите, что именно захотел виконт де Бражье и почему дед выгнал его из дома?
– Он захотел вас, мисс Кэрри! – сообщил камердинер.
Я отпрянула и, подозреваю, изменилась в лице.
– А как именно… он меня захотел? – шепотом спросила я у Олафа.
Тот нахмурил седые брови.
– Виконт сообщил лорду Кэмпбеллу о своем интересе, мисс Кэрри, намекнув, что дело может дойти и до брачного предложения. Или же не дойти. Также он пожаловался на то, что, несмотря на все его усилия привлечь ваше внимание, вы остались к нему неблагосклонны.
– Ах вот как, значит, он все повернул! Выходит, я еще и виновата?!
Олаф продолжал:
– По словам де Бражье, если ваш дед хочет и впредь пользоваться услугами его торгового флота, то ему нужно заставить вас с ним встречаться. К тому же вы должны отказаться от общения с другими джентльменами, пока виконт не разберется, дойдет ли его интерес до брачного… или же ограничится плотским.
Я сжала руками виски.
– Так и сказал?
– Да, именно так и сказал, – подтвердил Олаф.
– А что будет, если дед откажется? Вернее, он ему уже отказал, я сама это слышала.
Пожалуй, не только я, но и весь дом.
– Вы правы, мисс Кэрри! Отказал, причем в довольно резкой форме. На это виконт заявил, что отныне все услуги торгового флота и кораблей под флагом де Бражье для лорда Кэмпбелла недоступны. К тому же он пригрозил, что не только в Виенне, но и во всем Аглоре не найдется никого, кто посмеет пойти против его воли.
– Надеюсь, он преувеличил?
– Думаю, преувеличил, – не слишком уверенно согласился со мной Олаф. – Но если такое произойдет, то все поставки вашего деда из колоний могут сорваться.
– И чтобы этого не произошло, мне нужно проявить благосклонность к виконту де Бражье? – уточнила я.
Могла и не уточнять, и так все было понятно.
– Я бы на вашем месте не стал принимать поспешных решений, мисс Кэрри! Ваш дед обязательно что-нибудь придумает. К тому же торговые операции с товарами из колоний далеко не единственный источник его доходов. Лорд Кэмпбелл возлагает куда большие надежды на разработку алмазных залежей. Он довольно давно приобрел несколько участков в Гарезе, на одном из которых нашли небольшое месторождение, уже успевшее окупить почти все затраты. Но все указывает на то…
– На что, Олаф?!
– Я не слишком в этом разбираюсь, мисс Кэрри! – признался камердинер. – Насколько я понимаю, у лорда Кэмпбелла есть достоверное подтверждение тому, что залежи алмазов находятся на соседнем, до сих пор свободном участке, который нужно приобрести как можно скорее, пока его не выкупили конкуренты. Дело верное, но для этого нужны деньги.
– Деньги!.. – прошелестела я.
– Сумма внушительная, мисс Кэрри! Ваш дед справился бы и сам, собственными силами, но корабль с грузом его специй затонул, а страховой спор, к сожалению, лорд Кэмпбелл все-таки проиграет, из-за чего потери будут серьезными. Страховая компания, кстати, тоже принадлежит де Бражье, но через подставных лиц.
– И почему я этому не удивлена?! – пробормотала я. Затем спросила уже громче: – И что теперь, после того, как дед отказал де Бражье? Что он собирается делать?
– Лорд Кэмпбелл уже какое-то время подыскивает себе компаньона. Собирается взять его в долю, потому что дело с алмазами, насколько я понимаю, верное. Ему нужен человек, который войдет в дело. Он поможет выкупить патент на разработку и нужный участок, а также покроет судебные издержки вашего деда. Заодно на его деньги лорд Кэмпбелл зафрахтует другой корабль, но не из тех, которые ходят под флагом торгового флота де Бражье.
Я прикинула – выходила огромная сумма денег. Такая, что даже продай я свой дом в Истерброке, мы с дедом могли если только посмеяться над этими крохами.
– У него уже кто-то есть на примете?
– Конечно, мисс Кэрри! Сегодня в дом прибудет лорд Виззман, на переговоры с которым ваш дед возлагает большие надежды. Лорд Виззман не только солидный делец, но и человек с большими связями, так что если он вложится в общее дело, то вашему деду больше не будет страшен де Бражье со всеми его угрозами. К тому же скоро они с лордом Виззманом невероятно разбогатеют на алмазах из собственного прииска, и проблемы с плантациями решатся сами по себе.
Кивнув, я поблагодарила Олафа за откровенный разговор, после чего побрела в свою комнату.
Шла, прикидывая, насколько рационально будет попросить у герцога Райота во время нашей прогулки остановиться возле храма, чтобы я могла поставить свечку…
Интересно, за что мне ее ставить?
За здоровье лорда Виззмана? Или же за удачу в делах? Или за то, чтобы де Бражье провалился в преисподнюю со всеми своими желаниями?
Я не знала, и мне было тревожно.
Но стало еще сильнее, когда ко мне – опять же, с незапланированным визитом – явилась Корнелия Виззман.
Я слышала, как она разговаривала с Рэдфордом в прихожей. Милым голосом извинилась за то, что прибыла без предварительной договоренности. Якобы проезжала мимо, увидела особняк Кэмпбеллов и подумала: – Почему бы не заехать?..
Затем Корнелия спросила у Рэдфорда, сможет ли мисс Карлин уделить ей несколько минут. Она не отнимет у меня много времени, это просто визит вежливости. Мы ведь с ней хорошие подруги!
Подругами мы не были, и я ломала голову над тем, что ей могло понадобиться. Но все же, когда ко мне явился Рэдфорд – я подкарауливала его в коридоре возле лестницы, так что далеко ходить ему не пришлось, – попросила проводить Корнелию Виззман в Цветочный Салон.
До сегодняшнего дня это была Малая Приемная, но мы поставили в нее так много букетов, которым не нашлось места в прихожей, что я стала называть небольшую комнату Цветочным Салоном.
Вышло забавное превращение, но сейчас мне было не до смеха. Меня не оставляло ощущение, что Корнелия Виззман явилась в наш дом неспроста и новые проблемы не заставят себя ждать.
***
Она сидела на бежевой софе, выпрямив спину и сложив руки на коленях. На леди Корнелии Виззман было кофейного цвета платье и слишком много драгоценностей для утра.
Стоило мне войти, как она повернулась в мою сторону. Лицо у нее было бледное, решительное, и она посмотрела на меня с нескрываемым презрением в глазах.
На это я, украдкой вздохнув, подумала, что мне в чем-то даже нравится Корнелия Виззман. Например, она не собиралась врать и прятать за фальшивой любезностью тот факт, что она меня ненавидит.
Возможно, в другое время и при других обстоятельствах мы бы с ней даже могли подружиться, но вместо этого стали врагами, хотя и не по моей вине.
Жаль, промелькнуло у меня в голове. И тут же стукнула следующая мысль – надеюсь, враждебность в отношении меня не отразится на деловых интересах ее отца.
С другой стороны, может, нам удастся во всем разобраться, и леди Виззман изменит свое отношение?
– Добрый день, – сказала ей приветливо. – Сейчас нам подадут кофе и пирожные. Или же вы хотите выпить чаю? Мой дед привез отличные сорта из колонии.
– Я приехала в этот дом не для того, чтобы пить с вами чай, леди Кэмпбелл! – ледяным голосом заявила Корнелия. – Мы вряд ли с вами подружимся, так что можете не стараться. Но у вас все еще есть шанс хотя бы не иметь меня во врагах.
Кивнула.
– Ну что же, это было честно с вашей стороны, – Сказав это, я устроилась напротив нее в мягком кресле. – Значит, обойдемся без угощения и вместо этого сразу же перейдем к делу. Что именно вас во мне не устраивает, леди Виззман?
– Если я скажу, что само ваше существование, это вряд ли что-то изменит, – едва заметно усмехнулась Корнелия.
– Вы правы, – кивнула я. – Прекращать существовать в мои планы не входило. И все-таки?
– Вы стоите на моем пути, леди Кэмпбелл, и мне это не по душе!
– Объяснитесь, – сказала ей. – Я хочу иметь ясную картину.
Теперь кивнула уже она.
– Я собираюсь выйти замуж за Нейтана Велмора, герцога Райота. Видите ли, леди Кэмпбелл, я давно в него влюблена, и он подходит мне во всех отношениях. До начала этого Брачного Сезона я сделала все, чтобы Нейтан на мне женился, а мой отец практически убедил короля в том, что наша партия пойдет на пользу Аглору.
– Но герцог Райот вас не любит, – пожала я плечами. – Его отношение к вам не оставляет в этом ни малейших сомнений.
– Это неважно! – отрезала Корнелия. – Как я уже сказала, наш с ним брак пойдет на пользу и ему, и мне, а также деловым интересам моего отца и всему королевству. Что же касается любви, я вполне готова довольствоваться ролью его супруги, смирившись с тем, что со стороны Нейтана не будет пылких чувств. Я даже буду закрывать глаза на то, что он станет посещать, – она на секунду запнулась, – публичные дома или же заведет себе любовницу, чтобы удовлетворять определенные мужские потребности.
Теперь глаза уже закрыла я. Поморгала, пытаясь прийти в чувство.
Своим заявлением Корнелия словно ударила меня под дых. Я сбилась с дыхания и растеряла все слова возражения.
Не такой мне представлялась супружеская жизнь!
– Все шло к нашему браку, – холодно добавила Корнелия, – пока не появились вы, леди Кэмпбелл!
– Но я ничего не сделала, – сказала ей.
– Пожалуй, именно это в вас меня раздражает больше всего. То, что вы ничего не сделали, а вокруг вас, словно глупые мотыльки, вьется почти весь высший свет. И нет, не нужно ни ужимок, ни фальшивой скромности! Я не слепая, у меня есть голова на плечах, и я прекрасно понимаю, что вы на редкость красивы, леди Кэмпбелл! К тому же вы – магичка и, насколько я уловила из разговоров, довольно сильная. Многие из высших родов захотят передать своим детям магический дар, так что их выбор очевиден. Меня же, в отличие от вас, Боги не одарили ни одним, ни вторым.
– Но вы привлекательны, Корнелия! – начала я, уставившись в ее бледное, словно бескровное, лицо и белесые ресницы, нисколько не оттенявшие водянистые глаза.
– Мне не нужна ваша жалость, леди Кэмпбелл! – взвилась Корнелия. – Вместо этого я хочу, чтобы вы убрались с моего пути! Вернее, вы можете делать что хотите и с кем хотите. Выйти замуж за принца Густава, например! Почему бы и нет, ведь он от вас без ума? Перед этим развлечься с де Бражье, либо заполучить нищего красавца Питера Сегерина или же встречаться сразу с двумя братьями Дунканами. Пожалуй, я бы сказала, что после вчерашнего Бала Дебютанток, на котором вы, леди Кэмпбелл, имели несомненный успех, вы можете выбрать практически любого. Но вы должны оставить в покое герцога Райота, потому что он – мой!
– Но что, если герцог не захочет оставлять в покое меня?
– Тогда откажите ему! – ледяным голосом произнесла Корнелия. – Сделайте так, чтобы у него не осталось ни малейшей надежды вызвать у вас интерес. Вы должны немедленно прекратить ваши отношения!
Произнеся это, она замолчала и уставилась на меня давящим взглядом.
– Договаривайте, леди Виззман! – сказала я спокойно. – Итак, вы пришли с требованием, чтобы я прекратила общаться с герцогом Райотом, но до сих пор не озвучили свои угрозы. Подозреваю, они должны меня впечатлить, поэтому я слушаю вас очень внимательно.
Корнелия склонила голову, уставившись на меня пронзительным взглядом, и я подумала, что леди Виззман далеко не глупа. Наоборот, она способна к самокритике и обладает бульдожьей хваткой. К тому же она происходит из влиятельной семьи и умеет распоряжаться своим богатством и влиянием.
Так что не повезет тем, кто встанет у нее на пути.
Этим «кем-то», к величайшему моему сожалению, оказалась именно я.
– Если вы пойдете против меня, мисс Кэмпбелл, пожалуй, я вас разорю, – спокойным голосом возвестила Корнелия, и я почувствовала, как у меня похолодели ладони.
– Так уж и разорите? – спросила у нее, постаравшись ничем не выдать охватившее меня волнение.
– Еще как разорю, – кивнула она. – Видите ли, мой отец ничего от меня не скрывает. Я в курсе всех его дел, которые однажды, за неимением сына, он собирается передать мне. Я знаю тех, с кем папа ведет дела и с кем он планирует их начать. Но перед этим отец собирает полное досье, так что мне известно, что ваш дед попал в довольно затруднительное положение.
– Продолжайте, – склонила я голову.
– Несмотря на то, что у лорда Кэмпбелла имеются обширные земельные владения в колониях и его плантации прибыльны, а в паре его шахт в Гарезе нашли небольшие залежи алмазов, он застыл на грани банкротства. Неудачное стечение обстоятельств, я бы так это назвала. Редко, но такое тоже случается, леди Кэмпбелл! Виной тому огромная сумма, вложенная в груз специй, которые пошли на дно вместе с кораблем, их перевозившим. А страховая компания, какая жалость, вместо того, чтобы возместить убытки, сумела обойти закон. Ваш дед ничего не получит, сколько бы он ни старался! К тому же лорд Кэмпбелл довольно давно взял крупную сумму в долг, собираясь рассчитаться с кредиторами деньгами за проданные специи, а эти люди не из тех, кто склонен проявлять долготерпение.
Я об этом не знала, но не стала ни соглашаться, ни отрицать этого факта. Смотрела на Корнелию, дожидаясь продолжения.
Хотя уже догадалась, к чему она ведет.
– Лорд Кэмпбелл отчаянно нуждается в деньгах, и, если он не получит их в самое ближайшее время, он лишится всего. Мой отец готов стать его компаньоном, что исправит сложившуюся ситуацию. Если, конечно, не вмешается случай.
– И какой же случай может в это вмешаться?
– Этим случаем могу стать я, леди Кэмпбелл! Если я потребую, чтобы отец этого не делал, он меня послушает. Ради моего счастья он пойдет на многое. Скажем так, если я буду откровенно несчастна из-за того, что папа вложится в предприятия лорда Кэмпбелла… Ну что же, он найдет другое место, где разместит свои инвестиции. Как вы понимаете, леди Кэмпбелл, для нас это всего лишь одна из возможностей заработать, хотя дело и выглядит довольно прибыльным. Но для вас… Для вас будет лучше, если вы выберете себе кого-нибудь другого из толпы своих поклонников, оставив герцога Райота в покое!
Замолчала и уставилась в мое лицо.
Я тоже молчала. Размышляла, насколько серьезно стоило воспринимать угрозы Корнелии Виззман.
– Я не жду от вас сиюминутного ответа, – произнесла она, поднимаясь на ноги. – У вас будет достаточно времени для того, чтобы все обдумать. Скажем так, я дам вам два дня. Мой отец также возьмет столько же времени для размышления. После этого, если герцог Райот получит от вас отказ, папа вложит деньги в прииски вашего деда и поможет наладить поставки из колоний. Если нет, ну что же, пеняйте на себя, леди Кэмпбелл! Как вы думаете, будет интересна герцогу Райоту нищая бесприданница, в которую я вас превращу?
Затем, не прощаясь, развернулась и отправилась к двери.
Провожать ее я не стала. Знала, что Корнелия Виззман не из тех, кто способен потеряться даже в чужом доме. В любом случае, она найдет выход, а если его не будет, то проломит стену.
Дверь за ней захлопнулась – подозреваю, в коридоре ее поджидал Рэдфорд, чтобы проводить к выходу, – и я закрыла глаза.
Меня не оставляло ощущение, что вокруг меня сгустились тучи. Настолько, что вот-вот ударит молния, а потом грянет гром.