Башня ни капельки не изменилась. Скрытая раньше Даром невидимости, теперь она была доступна и ветрам, и взглядам. Я поднялась по ступеням, едва занесенным снегом. Пустой коридор никем не охранялся, внутри все так же пахло плесенью и временем.
Я сняла со стены один факел, подожгла его и, подняв повыше, двинулась вдоль каменных стен.
Мне казалось, что я снова слышу шепот, просящий меня поторопиться. Пламя факела дернулось, когда я остановилась перед главным артефактом Империи. Дверь тоже осталась прежней, такая же деревянная и обыкновенная.
Зовущий меня голос стал слышнее.
— Я здесь, — ответила тихо.
Сунула факел в кольцо на стене и потянула веревку на вороте платья. В башне было холодно, раздеваться совершенно не хотелось. Но других вариантов я не знала.
Я старалась не думать о том, что сейчас происходило между феврами и ренегатами. Возможно, они все уже мертвы и лежат сломанными куклами в том овальном зале с гобеленами? Я стянула платье, оставшись в штанах, сапогах и тонкой рубашке. Передернула плечами и стащила сапоги. Ступни моментально озябли на стылых камнях.
Меня потряхивало от холода, переживаний и страха из-за того, что я собираюсь делать. Снова войти в Мертвомир. И попытаться не умереть. Та еще задачка!
За сапогами последовали носки, и я принялась расстегивать рубашку. Легкий вздох за спиной заставил подпрыгнуть и резко обернуться. Сначала я никого не увидела, а потом…
— Не останавливайся, — промурлыкала Тьма.
От облегчения и немного злости я едва не заорала. Тени раздвинулись, показывая того, кого скрывали в своей глубине. Кристиан стоял, привалившись спиной к стене — живой и здоровый.
Но неужели это значит, что Ржавчина…
Не успела я додумать, как в зал ввалился рогатый эфрим. Он шумно втягивал воздух и недовольно хлопал крыльями, но тоже был совершенно целым.
— Все удовольствие испортил, — пробормотал Крис. — Надо было тебя все-таки…
Ржавчина ответил злобным рыком. Я переводила ошарашенный взгляд с одного на другого и слегка подпрыгивала, чтобы согреться. Внутри ласковым солнцем разгоралась радость. Они оба живы. Они оба здесь! И уже целую минуту не пытаются друг друга порезать на лоскуты. Благодарю вас, святые!
— Надень сапоги обратно, — велел Кристиан. — Для начала ты обрисуешь свой план.
— План? — запнулась я.
— План. В Мертвомир я пойду с тобой.
Ρжавчина зарычал. Это могло означать согласие и протест одновременно. Кристиан демонстративно поморщился.
— Нет у меня плана, — пробормотала я. Надела сапоги и вздохнула. — Лишь догадки. — Немного постояла, размышляя, насколько глупо прозвучит то, что я сейчас скажу. — Думаю, нам надо найти Дверь в Мертвомире. В Эфистоле. С нее все началось. Найти и исправить. Мой Дар — возвращать утраченное. И именно это мне надо сделать — восстановить сломанную ДвероАрку. Понимаю, что все это звучит странно, но…
Ржавчина шумно засопел, Крис помрачнел. Идея явно никому из них не нравилась. Зато от входа раздался новый голос.
— Не так странно, Вивьен. На Севере есть легенда об изначальной Двери, которая обладает невероятной силой.
В комнату вошел Киар, а за ним и Рейна. Проходя мимо эфрима, бесцветная с силой толкнула его плечом. Тот хмыкнул, но рычать почему-то не стал.
— Мы тоже пойдем, — объявил лорд Аскелан.
— И мы, — тихо сказал застывший в дверях Ринг.
И Ливентия за его плечом.
Я осмотрела друзей ошарашенным взглядом.
— Да вы с ума все посходили! Ливентия! Тебе надо в лекарское крыло, у тебя все лицо в крови! Ну ты-то куда?
— Осхары горды, несгибаемы и великолепны. Иногда надменны и спесивы. Но никогда они не были трусами! — подбоченившись, заявила южанка. — Я пойду. Ради… отца.
Ринг посмотрел на Ливентию и кивнул.
— Мы все пойдем, — тихо, но твердо произнес Айрон. И Мелания подтвердила. Ренегат развел руками. — Возможно, многие из нас заблуждались. Ты права, нам не нужна эта война. Возможно, некоторым из нас теперь нужно лишь искупление. Или осознание. Не лишай нас этой возможности.
— Ты так орала, что мне стало интересно, — заявила Рейна. — Да, мы пойдем. Надеюсь, это будет ужасно, и эфрим по дороге сдохнет.
Эфрим фыркнул.
— А я еще даже не видел Мертвомир, — добавил Айрон. — Но он зовет меня. Иногда я его слышу. Это наследие предков.
Ржавчина согласно рыкнул и посмотрел на Дверь.
— Меня он тоже зовет, — глухо произнес Ринг. — Каждый день. И сны снятся. Про города эти…с тех пор, как взял в Мертвомире чужую кость, так и вижу все это. Чужие воспоминания. И чужое черное пламя. Мне досталось то, что принадлежало какому-то…невардцу. — обвел всех мрачным взглядом. И добавил со злостью:
— Я пойду.
— Но это опасно.
— Полчаса назад нам с Рейной собирались отрезать головы, — невозмутимо произнес Киар. — Думаю, Мертвомир нас уже не удивит.
— Вы все сумасшедшие. И, похоже, решили во что бы то ни стало сдохнуть, — пробормотала я, скрывая улыбку. Солнце внутри разрослось до огромного желтого шара и першило лучами в горле. Вот только вся эта затея выглядела откровенно ужасной, потому что мои друзья-враги могли перебить друг друга по дороге в Эфистоль.
— Вивьен, мы все пойдем, ты не сможешь нам помешать, — заявил Киар. — Так что давайте приступим. Ты знаешь, где находится этот город?
Я кивнула, мучительно желая, чтобы это было правдой.
— Я видела изображение в древней книге. Карту. И у меня хорошая память.
— Да, но ландшафт мог измениться за столько лет.
— Нет, — сказал Кристиан, и все повернулись в его сторону. — Вы разве не думали о том, почему в Мертвомире всегда одинаковая погода? Он почти не меняется. Мир словно застыл, ожидая чего-то. Это похоже на заплетенный сон.
Ρжавчина согласно кивнул.
— Как далеко находится Эфистоль? Сколько туда идти?
Я прикусила губу, размышляя.
— Если я правильно прикинула расстояние, то несколько дней.
Друзья переглянулись. У всех на лицах был один вопрос.
— Вивьен, но люди за Дверью не выдерживают так долго. Мы умрем через пару часов.
— Я думаю, что нет. ДвероАрка разрушается, ее сила слабеет. А именно она выталкивала тех, кто приходил навредить Мертвомиру. Забрать его часть, вынести Дар… Никому не нравятся мародеры, верно? ДвероАрка защищала целостность своего мира. Я думаю, она пропустит нас.
— Звучит… многообещающе, — слегка ошеломленно протянул Киар.
Я лишь руками развела. У меня были смутные догадки и видения прошлого. Слова Приора и сны. Можно ли на это опираться? Вряд ли. Но это хоть какая-то надежда.
— И когда мы пойдем? — встряла Ливентия. Кровь на ее щеке застыла коркой. В сочетании с обведенными черной краской глазами и мрачным одеянием выглядело зловеще. Но стояла южанка выпрямившись, с непреклонностью во взгляде.
Что ж, возможно, ей это действительно нужно.
Возможно, это нужно нам всем.
— Сейчас, — отозвался Крис.
— Сейчас?
— Хочешь подождать лета? — поднял он брови. — Нет смысла медлить. Решили идти — идем. Раздевайтесь.
Кто-то — кажется, Мелания, — икнул. Похоже, некоторые забыли, в каком виде принято входить в иной мир. Ржавчина довольно зафыркал. Остальные наградили эфрима злыми взглядами.
Кристиан молча скинул мундир и рубашку. Я снова неуверенно потянула с ноги сапог. Киар разоблачался невозмутимо, как и Рейна. Она лишь застыла, оставшись без рубашки и взявшись за белые полосы, стягивающие ее грудь. Ливентия топталась на пороге. В ее глазах явственно бушевало негодование. Но потом девушка прикоснулась кончиками пальцев к разодранной щеке, отдернула руку и сердито начала расстёгивать платье. Мы старались не коситься друг на друга. Очень старались.
Получалось плохо.
— Лицом к стене! — рявкнул Кристиан, и парни резко развернулись.
Но все равно не могли не улавливать краем глаза движения спадающих тканей.
— Ты подсматриваешь! — ко всеобщему удивлению, первой возмутилась Мелания.
Айрон рывком отвел взгляд от ее плеч, показавшихся в вырезе платья, и густо покраснел.
— Я не смотрел. Да тут совсем темно. И почти ничего не видно!
Бывшая послушница фыркнула — почти как эфрим. Ρейна почему-то уставилась на Ржавчину, который стоял в углу, и скривилась. Ливентия подергала ногой, освобождаясь от обуви.
— Пусть смотрит, — буркнула она. — В Мертвомире он все равно тебя увидит, Мелания, даже не сомневайся. Так почему не начать прямо сейчас!
— Я не собирался смотреть! — еще сильнее побагровел ренегат. — И вообще… а, ну вас!
Он в сердцах швырнул на пол свои штаны. Мелания издала сдавленный всхлип. Ржавчина откровенно расхохотался. Его смех был слышен даже в образе эфрима!
— Ржавчина! — дошло до меня. — Ты ведь говорил, что успел припрятать кое-какие сокровища! Ты сможешь раздобыть для нас хоть какое-то подобие одежды?
Эфрим уставился на меня с таким явным недовольством, что стало ясно — сможет. И я только что испортила ему представление.
A значит, у него точно есть то, что нам нужно! Я уперла руки в бока и строго посмотрела на приятеля.
— Ржавчина!
Кристиан стоял уже в одних штанах. Впрочем, у него была его Тьма. Февр перевел темный взгляд с меня на эфрима и приказал:
— Отправляйся за одеждой. Немедленно. Мы заходим по одному, сначала парни.
Эфрим дернул крыльями, оскалился и зарычал, выпуская когти. Ему не нравились приказы февра. Тьма в комнате снова всколыхнулась, пошла рябью и раздулась черной вязкостью.
Я выругалась, одним движением скинула штаны и белье, сорвала с волос ленту и бросила на пол браслет. Тьма облепила меня мгновенно, укрыв, словно теневой плащ. Злой Кристиан преградил мне дорогу и схватил за руку. Его прикосновение обожгло. На миг мы застыли двумя истуканами, глядя друг другу в глаза и пытаясь дышать.
Ржавчина зарычал так, что содрогнулись каменные стены башни. Рывком дернул ручку Двери и исчез в Мертвомире.
Я оглянулась на застывших в разной степени раздетости друзей. Киар смотрел волком, Рейна — тоже. Ринг открыл рот, Ливентия кривила губы.
Да уж, отличная у нас компания. Даже до Двери дойти не можем без ссоры!
Кристиан склонился к моему уху и шепнул лишь для меня:
— Не убегай от меня, Вивьен.
Он коснулся губами моего виска и отпустил. Но плащ из Теней остался, укрывая с ног до головы. Тени облепили всех девушек, щадя наши чувства.
И мы начали заходить в Мертвомир.
Холм с другой стороны Двери тоже остался прежним. Серебристые травы все так же перекатывались волнами до самого обрыва. На другой стороне ущелья раскинула птичьи крылья белая безголовая статуя. Сейчас я знала, что это изваяние возвели в честь первой Крылатой Девы — Леи Шкаххи.
Величественный лес и развалины Серой Башни тоже высились на своих местах.
И никаких признаков битвы. Никакого тела погибшего Стивена Квина.
Я не хотела задумываться о том, что с ним стало.
Конечно, назвать одеждой то, что принес Ржавчина, было трудно. Это больше напоминало тряпки. Грязные и очень старые тряпки. Большая их часть, конечно, досталась девушкам. Но все равно мы были практически раздетыми. Плечи, шеи, ноги и руки, даже животы — все оказалось на виду.
Хуже всех пришлось Ливентии. Ее пышную грудь и аппетитные бедра не могла скрыть никакая тряпка. Но к моему удивлению, Ливентия не возмущалась и не спорила. Лишь молча обмоталась выданными лоскутами и прикрылась распущенными черными волосами. Как смогла. Присев возле мелкого родника, промыла порезы. И стало видно, что ее щеку и лоб пересекают пять борозд — следы от когтей Приора. Ливентия порой прикасалась к ним кончиками пальцев, и ее лицо становилось маской ненависти. Вероятно, поэтому она стояла сейчас здесь, одетая в рваные лоскуты. Ржавчина молча протянул девушке лист целебного растения и кусок ткани, чтобы приложить к ранам. Южанка в ответ так же молча кивнула.
Мелания в своем скудном наряде алела от стыда, словно закат, но тоже упрямо сжимала зубы. Рейна в коротких полосках серой ткани выглядела все такой же безучастной и холодной. Но при этом и удивительно хрупкой. Белые волосы, освобождённые от кос, снежной лавиной стекали по точеным плечам.
Айрону, Рингу и лорду Аскелану достались почти одинаковые куски плотной коричневой ткани, которыми они обмотали бедра. Все остальное осталось неприкрытым. И надо признать, девушки таращились на парней не меньше, чем те — на девушек. Какое-то время мы только и делали, что глазели друг на друга.
Крис остался в своих теневых одеждах. Тьма клубилась вокруг него и укрывала то рваным плащом, то черными непроницаемыми доспехами. И даже закатное солнце Мертвомира не могло эту Тьму сдержать.
Ржавчина рыкнул и дернул мою руку. Прикусил палец, слизал каплю крови. А став человеком, демонстративно обернул бедра широким куском темно-синей ткани. Широкие фалды легли до самых его ступней. Из такого куска можно было сделать целое платье для одной из нас. Ливентия вспыхнула от злости, открыла рот. И… молча отвернулась.
— Ладно, мы все здесь и Мертвомир не пытается нас сожрать, — хрипло начал Ринг и откашлялся. — Куда теперь?
Я прищурилась, сопоставляя направление. Живая книга показала мне довольно много. Я помнила ущелье, горы и реку, и даже статую, стоящую на краю пропасти. Правда, там она была с головой.
— Путь к Эфистолю лежит вдоль этой реки, — махнула я рукой в сторону воды. — Надо двигаться вон к той горе, видите? Она приметная, похожа на лошадь, склонившую голову к водопою. За ней и расположен Эфистоль. Был расположен…
— Ты уверена? — спросила Мелания.
— Нет. Парящие Города рухнули на землю. Но Эфистоль… он был построен на Тверди. Я надеюсь, что он сохранился.
— Тогда не будем задерживаться, — постановил Ринг. — Чем раньше двинемся, тем быстрее доберемся. Предлагаю идти вдоль воды, так мы не заблудимся.
— У меня есть идея получше, — Кристиан все это время задумчиво смотрел в сторону обрыва. А потом развернулся и зашагал к пропасти.
Неуверенно переглянувшись, мы двинулись за ним. На краю ущелья Кристиан остановился.
— Надеюсь, нам не придется прыгать вниз? — шепотом пошутил Айрон.
Ему никто не ответил. Все напряжённо смотрели на спину Кристиана и Тени. Тьма вокруг февра разрасталась и множилась. Потоки темноты стекали от его ног в ущелье. Выглядело это жутко и притягательно одновременно. Тени ползли со всех сторон, собирались в единое чернильное пятно, а потом устремлялись вниз.
— Что он делает?
— Не понимаю…
— Плодовитая Матерь… — с восхищением и ужасом прошептала Ливентия.
Ущелье потемнело и зазвенело, словно сами камни сопротивлялись происходящему. Река внизу забурлила. И над краем пропасти показалось полуистлевшее полотнище флага. А потом мачты и черные оборванные канаты, истлевшие паруса, край борта и наконец — нос корабля с изображением огромного морского чудовища. Белые плавники все еще топорщились на его боках, а длинный рог-меч был угрожающе устремлен вперед. Сквозь просмолённые доски корабля бурными потоками стекала вода, мокрые и рваные паруса хлопали на поднявшемся ветру.
— Божественный Привратник и все святые! Глазам своим не верю! Он поднял со дна ущелья фрегат! Невероятно, — прохрипел Ринг.
Остальные тоже выглядели ошеломленными. Сила Кристиана нe только впечатляла, но и пугала.
— У нас есть корабль. У нас есть корабль! У-е-е-е!
Мы завопили, как сумасшедшие, приплясывая на месте и подпрыгивая.
— Инха-ред, — прочитал Айрон полустертые белые знаки на дырявом боку фрегата. — Кажется, это означает — Вечный. Я знаю несколько символов этого мира.
Фрегат поднимался все выше, влекомый Тенями. Пока не завис у края ущелья. За спиной Кристиана распахнулись крылья, и он легко перемахнул на борт корабля. Осмотрелся и перекинул на берег узкую доску.
По одному мы осторожно перебрались на фрегат. Часть левого борта была полностью разрушена, в досках трюма местами светились пробоины, черные паруса висели изодранными тряпками, а одна из мачт торчала обломанной пикой. Но огромная ладья висела в воздухе, подчиняясь Теням, которые оплели ее, подобно щупальцам неведомого чудовища. Тьма наполнила полотнище паруса, и фрегат медленно двинулся над ущельем. Ахнув, мы схватились за остатки борта. Скользкий и все еще мокрый пол с дырами представлялся ненадежным, сквозь него была видна белая пена над бушующей водой. Паруса надулись, и фрегат начал набирать скорость. Его мачты и гнилые тросы скрипели и выли.
Но мы летели. Мы летели на полуразрушенном корабле над бездной Мертвого мира!
— Кажется, меня сейчас стошнит, — простонал Айрон и вцепился в борт. — У меня морская болезнь!
— Мы летим, дурень!
— Мы летим на корабле! Этого достаточно! — провыл парень и отполз подальше, чтобы не смущать нас своим позеленевшим лицом.
Кристиан стоял у штурвала, широко расставив ноги и вглядываясь в открывающийся пейзаж. Вокруг него клубилась и расползалась по всему фрегату темнота.
Рядом с ним встал Ринг. Остальные ушли осматривать уцелевшие части фрегата. Несмотря на потрепанный вид, внутри кают сохранились гамаки и бочки, а в некоторых круглых окошках до сих пор блестело слюдяное стекло. «Вечный» набрал в паруса ветер и Тьму и уже вполне уверенно скользил по воздуху. Рейна с Киаром скрылись в одной из кают, остальные девушки расположились на корме корабля.
Ветер трепал паруса, высыхающие доски трещали и звенели. Мы летели над ущельем. С одной стороны тянулись высокие скалы, с другой — начались леса. Дверь осталась позади и думать о том, что мы все дальше от возможности вернуться — было страшно.
Но об этом никто старался не упоминать.
— Знаете, а в одежде Ринг не кажется таким огромным, — шепотом произнесла Мелания, поглядывая в сторону носа фрегата. — Хотя нет, кажется… Вы видели у него на спине рисунок из шрамов? Ужас какой…
Конечно, мы видели. Это трудно не заметить! От поясницы до плеч кожа здоровяка была исчерчена полосками, складывающимися в замысловатое изображение.
— Это его родные горы и знак святого из Эхверского ущелья, — ни на кого не глядя, бросила Ливентия. — Покровителя и утешителя тех, кто навеки остался под толщей земли. Как отец Ринга. Как его братья. В обвале выжил только Ринг. Он провел в туннелях две недели и случайно нашел месторождение драгоценных лазуритов. Но это уже не помогло его семье. Рисунок шрамами сделан в память о них.
Мелания прикусила язык и широко открыла глаза.
— Я не знала, — пробормотала послушница. — A откуда ты…
И осеклась, когда южанка демонстративно отвернулась. Ливентия бросила быстрый взгляд на нос корабля, где стояли Кристиан и Ринг.
— Отец Ρинга был каторжником. И перед смертью взял в него клятву, что сын добьется чего-то большего. Станет человеком, которым можно гордиться. Или даже побывает в Двериндариуме.
— Что ж, Ринг исполнил свою клятву, — твердо сказала я.
Ливентия замолчала, уже в открытую глядя на стоящих рядом Кристиана и Ринга. В ее глазах, густо обведенных черной краской, билось странное чувство. То ли сожаление, то ли боль. Но возможно, это был лишь изменчивый свет угасающего дня.
Повисло молчание, и, поднявшись, я решила найти Ρжавчину.
Он сидел в углу трюма, на куче пустых бочек. Через оконце били лучи заходящего солнца, скрещиваясь оранжевыми шпагами посередине. Когда я вошла, Ржавчина вскинул голову и оскалился. Но я молча села рядом. Хотелось прикоснуться к другу, но я не решилась.
Мы изменились.
— Терпеть не могу корабли, — мрачно протянул парень. — Сыро, воняет плесенью и рыбой.
— Ты можешь использовать свои крылья и лететь рядом, — улыбнулась я.
— Ну уж нет. Не собираюсь облегчать февру задачу. К тому же за вами всеми нужен пригляд. Особенно за девчонками. Знаешь, мне нравятся ваши наряды. Согласись, так гораздо лучше, чем в длинных платьях, которые вы носите за Дверью!
— Ты неисправим. Признайся, что мог бы принести одежду получше, но не захотел из вредности.
— Из практичности, — Ржавчина зевнул. — Зачем же собственными руками закрывать женские прелести? Когда еще представится возможность их рассмотреть?
Я тихо рассмеялась. А потом спросила:
— Не расскажешь, что у тебя с Рейной?
— Рейна? — Ρжавчина поднял брови. — Кто это?
— Ой, брось. Я видела, как ты на нее смотришь. И она на тебя.
— Ревнуешь? — обрадовался парень.
Но я покачала головой.
Он помрачнел и насупился. Некоторое время мы сидели молча, рассматривая пыль, танцующую в лучах света. А ещё — тени, дымом клубящиеся по углам.
— Значит, ты все-таки выбрала сторону, — тихо произнес Ржавчина.
Я просто кивнула. Да, выбрала.
— Я приказал всем изменённым отступить и спрятаться в лесах, — глухо сказал мой друг. — Ты права — это не наша война. Мы ее не хотели. Не могу больше слышать вой чудовищ. Ты знаешь, я всех их слышу. В своей голове… Мысленно они плачут совсем как люди.
— Еще не все кончено, — прошептала я, сжимая его ладонь. — Это ещё не конец.
Мы помолчали.
— Ты видел, что сделал Приор? Он освоил частичное изменение. Он Двуединый. В отчетах Верховного было предположение, что и ты — тоже, Ржавчина.
Парень вытянул перед собой ладонь и растопырил пальцы. Сейчас они выглядели обыкновенной человеческой рукой — слегка грязной. Ни устрашающих когтей, ни шерсти.
— Я не знал, что такое возможно, — задумчиво произнес мой друг. — Частичное изменение! Возможность становиться человеком по собственному желанию! A я-то все гадал, как Приор возвращается в человеческий облик.
— Вероятно, ты тоже так сможешь, если постараешься. Попробуй сосредоточиться и вспомнить то состояние, которое предшествует изменению. Ну же, попробуй! Уверена, ты сможешь! Попытайся выпустить когти.
Ржавчина насупился и уставился на свою руку. От усилий его лоб прорезала складка, вокруг губ залегли морщины. Некоторое время ничего не происходило, потом… потом на ладони парня вылезли клочки коричневой шерсти.
— Получается… получается! — завопила я.
Ржавчина рыкнул и… изменился полностью. Эфрим издал негодующий рык, а я со вздохом протянула ему свою ладонь для очередного укуса.
A когда друг вернулся в человеческий облик — похлопала его по плечу и встала.
— Уверена, у тебя получится. Надо только потренироваться.
Эфрим буркнул что-то ругательное.