12

– Ну, как тебе спалось, Джонас? – спросила Мать за завтраком. – Без сновидений?

Джонас улыбнулся. Он не был готов лгать, но и правду говорить не хотел.

– Я очень крепко спал, – сказал он.

– Ему бы тоже не помешало, – сказал Отец, наклоняясь к Гэбриэлу.

Тот размахивал кулачком, лежа в корзинке на полу. В углу корзинки таращился плюшевый бегемот.

– Да уж, – закатила глаза Мать. – Он очень часто просыпается ночью.

Джонас не слышал малыша, потому что спал действительно очень крепко. Но сны он видел.

Снова и снова он спускался по заснеженному холму. Во сне ему казалось, что у него есть какая-то цель – что-то (он не мог понять что), находившееся дальше, чем подножие холма, где его санки зарывались в снег.

Проснувшись, он все еще думал о том, что очень хочет, что ему просто необходимо добраться до этого чего-то. Что там его ждет что-то очень хорошее. Приятное. И важное.

Но он не знал, как туда попасть.

В школе сегодня все шло не совсем как всегда. Уроки были те же: язык и средства общения, наука и техника, право и управление. Но во время перерывов на отдых и обед другие Двенадцатилетние без умолку трещали про свой первый день Обучения. Все говорили одновременно, перебивая друг друга, тут же извиняясь, а потом в запале перебивая снова, чтобы наконец рассказать о своем новом опыте.

Джонас слушал. Он отлично помнил, что ему нельзя обсуждать Обучение. Да он и не смог бы. Как описать друзьям то, что он испытал в Пристройке? Как рассказать им про санки, не объяснив, что такое холм и снег? И как расскажешь про холм и снег тому, кто никогда не поднимался на высоту, никогда не ощущал ветра на своем лице, никогда не чувствовал удивительный, игольчатый холод? Годы обучения правильному языку не помогут найти слов и для описания солнечного света.

Так что Джонасу оставалось только сидеть и слушать остальных.

После школы он опять отправился к Дому Старых вместе с Фионой.

– Я искала тебя вчера, чтобы вместе поехать домой. Твой велосипед все еще был тут, так что я подождала немного. Но было уже поздно, и я уехала.

– Приношу свои извинения за то, что заставил тебя ждать, – сказал Джонас.

– Принимаю твои извинения, – машинально ответила Фиона.

– Я задержался дольше, чем ожидал, – сказал Джонас.

Девочка сосредоточенно крутила педали. Джонас понимал, что она ждет его объяснений. Его рассказа о первом дне. Но спросить не может – это было бы грубо.

– Ты провела столько часов добровольной работы со Старыми, – сменил тему Джонас – Ты, наверное, уже все знаешь.

– Что ты, мне еще столько всего предстоит выучить! – ответила Фиона. – Административная работа, диеты, наказания за непослушание – представляешь, Старых наказывают так же, как малышей! И еще есть трудовая терапия, и активный отдых, и лекарства, и…

Они подъехали к зданию и слезли с велосипедов.

– Мне здесь нравится гораздо больше, чем в школе, – призналась Фиона.

– Мне тоже, – сказал Джонас, ставя велосипед на стоянку.

Она постояла секунду, словно надеясь, что Джонас продолжит рассказ. Затем посмотрела на часы, попрощалась и побежала ко входу.

Джонас застыл в изумлении. Это произошло снова – то, что он теперь мысленно называл Видеть Дальше. Теперь так же мимолетно и необъяснимо изменилась Фиона. Это случилось, когда она открыла дверь, чтобы войти. Но когда Джонас попытался восстановить этот момент в памяти, он понял, что она изменилась не вся. Только волосы. И только на короткое мгновение.

Джонас задумался. Это точно начало случаться чаще. Сначала яблоко, несколько недель назад. Потом люди в Лектории – всего два дня назад. А сегодня – волосы Фионы.

Нахмурившись, Джонас пошел к Пристройке. «Я спрошу у Дающего», – решил он.

Старик улыбнулся Джонасу, когда тот вошел. Он уже сидел рядом с кроватью и казался гораздо более бодрым, даже каким-то обновленным. Он явно обрадовался Джонасу.

– Здравствуй. Нам пора начинать. Ты опоздал на минуту.

– Я приношу… – начал Джонас, но осекся, вспомнив, что тут не принято извиняться.

Он снял форму и направился к кровати.

– Я опоздал, потому что кое-что случилось, – объяснил Джонас. – И я хочу спросить у вас, что это было, если вы не возражаете.

– Можешь спрашивать о чем угодно.

Джонас постарался как можно яснее представить себе то, о чем собирался рассказать.

– Я думаю, это то, что вы называете Способностью Видеть Дальше.

– Опиши.

Джонас рассказал про яблоко. Потом – как он со сцены увидел переменившиеся лица зрителей.

– И вот сегодня, только что, перед входом, это случилось с моей подругой Фионой. Что-то в ней на секунду изменилось. Ее волосы стали выглядеть по-другому. Длина и прическа остались прежними, а что-то, я не знаю… – Джонас запнулся, недовольный тем, что не может как следует объяснить, что же все-таки произошло.

Наконец он просто сказал:

– Они изменились. Не знаю, как именно. Вот почему я опоздал на минуту, – заключил он и вопросительно посмотрел на Дающего.

Он удивился, когда Дающий задал ему вопрос, вроде бы не имеющий отношения к Способности Видеть Дальше:

– Вчера, когда я впервые передавал тебе воспоминание о катании на санках, ты смотрел вокруг?

Джонас кивнул:

– Да, но эти штучки в воздухе – то есть снег – мне мешали.

– Ты смотрел на санки?

Джонас задумался.

– Нет, я только чувствовал, что сижу на них. И еще они мне снились сегодня ночью. Но во сне я тоже не смотрел на них. Только чувствовал.

Теперь задумался Дающий.

– Я наблюдал за тобой еще до избрания и понял, что ты обладаешь этой способностью, и то, что ты описываешь, подтверждает мою догадку. Когда я был в твоем возрасте – незадолго до того, как стать Принимающим, – я тоже начал это ощущать, но немного по-другому. Но описать это тебе я пока не могу – ты просто меня не поймешь. Зато я, кажется, понял, как это работает у тебя. Давай проверим. Ложись.

Джонас лег на кровать и вытянул руки по швам. Он был совершенно спокоен. Закрыв глаза, он ждал уже привычного прикосновения рук Дающего.

Но ничего не произошло. Дающий просто сказал:

– Вызови воспоминание о катании на санках. Самое начало, где ты стоишь на вершине холма и еще не начал спускаться. И на этот раз посмотри на санки.

Джонас был озадачен. Он открыл глаза.

– Простите, – вежливо сказал он, – но разве не вы должны дать мне воспоминание?

– Теперь оно твое. Я больше не могу пережить его. Я его отдал.

– Но как мне его вызвать?

– Ну ты же помнишь прошлый год или год, когда тебе было Семь или Пять?

– Конечно.

– Тут почти то же самое. У всех в коммуне есть такие вот воспоминания в пределах одного поколения. А теперь ты можешь уходить дальше. Попробуй. Просто сосредоточься.

Джонас закрыл глаза. Он сделал глубокий вдох и попробовал отыскать в своей памяти санки, снег, холм.

Они были там, просто были, и все. Он опять сидел на вершине холма, а вокруг плясали снежинки. Джонас широко улыбнулся и выдохнул пар изо рта. Потом, как ему и велели, посмотрел вниз. Он увидел свои руки, запорошенные снегом. Они держали веревку. Он увидел свои ноги и развел их в стороны, чтобы посмотреть на санки.

И онемел от удивления. Сейчас это было не мимолетное впечатление. Нет, на этот раз санки обладали и продолжали обладать, когда он моргнул и опять на них уставился, тем непонятным качеством, которое он заметил у яблока. И у волос Фионы. Санки не менялись. У них оно просто было – просто было, и все.

Джонас открыл глаза и лежал не двигаясь.

Дающий смотрел на него с интересом.

– Да, – сказал Джонас, – я увидел это в санках.

– Попробуем по-другому. Посмотри на тот книжный стеллаж, позади стола. Видишь книги на верхней полке?

Джонас нашел их глазами. Он посмотрел на них, и они изменились. Но ненадолго. Всего на пару секунд.

– Это случилось с книгами тоже. Но опять ушло.

– Выходит, я прав. Ты начинаешь видеть красный цвет.

– Что?

Дающий вздохнул:

– Как это объяснить? Когда-то, во времена воспоминаний, у всего были форма и размер, как и сейчас, но еще был признак, который назывался цветом. Цветов было много, и один из них назывался красным. Тот самый, который ты начинаешь видеть. У твоей подруги Фионы рыжие, отливающие красным волосы – очень редкий цвет, я давно уже ее заметил. Когда ты упомянул волосы Фионы, я сразу подумал, что ты начал видеть красный.

– А лица? Те, что я увидел на Церемонии?

Дающий покачал головой:

– Нет, кожа не красного цвета. Оттенков красного. Вообще-то, было время – ты увидишь это в воспоминаниях, – когда кожа была самых разных цветов. Это было до того, как мы пришли к Одинаковости. Сегодня кожа у всех одного цвета, а то, что ты видел, были оттенки красного. Наверное, когда ты увидел, что лица приобретают цвет, он не был таким ярким и глубоким, как цвет яблока или волос твоей подруги.

Дающий вдруг усмехнулся:

– Мы так и не смогли достичь полной Одинаковости. Думаю, генетики все еще работают над этим. Волосы как у Фионы наверняка приводят их в бешенство.

Джонас слушал, силясь понять.

– А санки? – спросил он. – Они просто были красного цвета. Они не менялись, Дающий. Они просто были такими.

– Потому что воспоминание относится к тому времени, когда цвет просто был.

– Это так… ох, если бы я мог найти точное слово! Красный такой красивый!

– Так и есть.

– Вы видите его все время?

– Я вижу их все. Все цвета.

– А я увижу?

– Конечно. Когда получишь достаточно воспоминаний. У тебя есть Способность Видеть Дальше. А еще ты обретешь мудрость. И цвета тоже. И многое другое.

Но мудрость Джонаса пока не интересовала. Его полностью захватили цвета.

– А почему все не могут их видеть? Почему цвет пропал?

Дающий пожал плечами:

– Наш народ сделал выбор. Выбор в пользу Одинаковости. До меня и до того, кто был до меня, и еще и еще раньше. Мы отказались от цвета тогда же, когда отказались от солнечного света и вообще различий. – Он задумался. – Мы научились контролировать многие вещи. Но вынуждены были от многого отказаться.

– Не надо было! – яростно крикнул Джонас.

Дающий был впечатлен столь сильной реакцией. Затем улыбнулся:

– Быстро же ты пришел к такому заключению. Мне на это понадобились годы. Возможно, ты и мудрость обретешь быстрее, чем я. – Он взглянул на часы. – Ложись обратно. У нас еще много работы.

– Дающий, – спросил Джонас, укладываясь на кровать, – а что произошло с вами, когда вы стали Принимающим? Вы сказали, что начали Видеть Дальше, но не так, как я.

Руки легли ему на спину.

– В другой раз, – ласково сказал Дающий. – Я расскажу тебе в другой раз. А теперь за работу. Я придумал, как помочь тебе с цветом. Закрой глаза и расслабься. Я передам тебе воспоминание о радуге.