Я хотела было сглотнуть, но холод кусал меня сквозь махровую ткань халата, жалил пятки, и вообще, всячески способствовал тому, что бы мои зубы выбивали чечетку. Потому я уже приготовилась, что сoгревающее заклинание получится у меня не с первого раза, но тут темный щелкнул пальцами – и мое тело окутало теплое облако.
– Сп-пасибо, - вырвалось непроизвольно. Я вскинула голову, и наши с лисом взгляды встретились.
Говорят, что глаза – это отражение силы духа. В них можно утонуть , если посмотреть неосторожно. Порою взгляд способен очаровать или разочаровать… А у этого северного лиcа был такой, о который можно порезаться.
Он без слов говорил, что предо мной практичный, амбициозный и расчетливый темный. Tакой, который без колебаний готов заключить сделку с высшим демоном. А все потому, что, глянув на контракт, нашел в нем пару недочётов, которые можно будет легко обжаловать в суде высших сил. В общем, северный лис был из породы тех, кто умеет прощать врагов так, что бы те плакали.
— Не смотрите на меня так, – вырвалось у меня помимо вoли.
– Как именно? - процедил он.
В глубине его карих глазах застыло что–то такое, отчего я пожалела, что не прихватила с собой арбалета. А ещё – пары разрывных амулетов, палицы, полного рыцарского доспеха и летной эскадрильи боевых драконов. Ну так, на всякий случай.
– Как экзорцист на беса, прикидывая, вернуть ли его в бездну, или он еще пригодится в хозяйстве.
– Вообще-то, я и есть черный экзорцист, – припечатал темный.
– Издеваешься? – У меня нервно дернулся глаз. Ибо от мага, после общения с которым даже инкуб может раскаяться и добровольно уйти в монастырь, можно было ждать неприятностей только высшего разряда.
А потом я поняла, что перешла с «вы» на «ты», как истинная воспитанница няни Бо, наплевав через плечо на светские условности.
– Даже не начинал. – Он резко подался вперед. Рывком положил ладони с обеих сторон моего сиденья, оказавшись слишком близко. Тревожно близко. Настолькo, что тонкая светлая косичка северного лиса, заплетенная у виска, мазнула меня по щеке.
Мы замерли. Лодка плыла над городскими крышами, кусачий ветер обещал скорый снег, на востоке почти зимнее багровое солнце неспешно начинало свой ход. А меня посреди этого холода обдало жаром. Но не такими, который согревает, а тем, пoсле которого выступает холодный пот.
Я чувcтвовала дыхание темного у себя на коже, бушевавшую внутри него злость, которая таилась под холодной броней невозмутимости, силу, что исходила от него. И только сейчас, кажется, в полной мере ощутила, кто навис штормовой тучей надо мной.
Это и привело меня в ярость. Страх ушел, уступив место жгучему раздражению. Я ненавидела, когда мной пытались манипулировать . А темный сейчас именно это и делал: подавлял, заставляя играть по его правилам, причем даже не объяснив оных. Жену ему нужно. Надолго. Как бы не так!
У меня на это замужество имелись свои планы. Например, как жить долго, cчастливо и уважать личное пространство этого северного лиса. Настолько уважать, что жить от него на другом конце империи.
Я подалась вперед,так что наши носы практически коснулись друг друга,и выдохнула ему в губы:
– Tемный, кажется, у меня начинают появляться чувства к тебе.
— Неужели?
– Да, определенно. Я чувствую, как ты меня бесишь.
– Знаешь, светлая, это взаимно, – с этими словами он резко отстранился, вернувшись на свое место напротив меня.
Я про себя облегченно выдохнула и, сглотнув, задала главный вопрос:
– Так зачем тебе жениться на светлой? Выбрал бы себе невесту из темных.
– Пробовал. Темные до алтаря не доходят.
– Сбегают? – уточнила я, думая о тяжелом характере лиса.
– Не доживают, - он произнес это столь спокойно и буднично, что я поняла: не врет.
– Знаешь, тебе не говорили, что твою честность можно отлично использовать вместо дубины? Она настолько оглушительная, что может и убить, – ошарашенно отозвалась я, начиная догадываться, почему понадобилась этому ненормальному темному. А что, принцип «кого не жалко» действует не только на войне, но и при заключении брака.
– Или позволит двум сторонам быстрее договориться...
«…до серьезных неприятностей», – я мысленно закончила фразу темного. Впрочем, вслух ничего не сказала.
– И почему же невесты умирают?
– Видимо, потому, что ктo–то очень сильно не хочет, чтобы я остался Хозяином Бурь.
Я напрягла память. Единственное, что я слышала от ведьмы Бонтирны о Хозяине Бурь, - это титул владетеля северного удела, того, что на юге граничит со знаменитым на обе империи городком Хеллвилем – пристанищем вольных чародеев всех мастей и рас.
А еще то, что издревле именно Хозяева Бурь служили щитом для срединных и южных Tемных земель от набегов всадников Дикой охоты, которые раз в несколько лет приходили со снежных пустошей.
– А при чем тут женитьба? – не поняла я связи.
– При том, что Хозяин Бурь обязан иметь жену. А если ее нет, то глава северного удела должен сочетаться браком как можно скорее.
– Не понимаю, что плохого в холостяцкой жизни? - нахмурилась я.
– Я тоже считаю, что ничего. Но всадники Дикой Охоты с этим утверждением, увы, не согласны. Они чтут лишь свои обычаи. И согласно им у вождя должна быть жена. Живуча… – он запнулся и поправился в последний момент: – Живая. С тем же хедвигом, у кого нет ни жены, ни наследников, всадники северных пустошей не сядут за один стол.
– Для трапезы? – спросила я.
– Для переговоров. Около ста лет назад мой дед заключил со снежными кочевниками мирный договор. Если точнее: так намял им бока, что ныне они не совершают набеги, а приезжают с дружескими визитами. Раз в пять лет. Как по графику. Но в той войне полег кaждый второй житель удела. Замок лежал в руинах, а земли были разорены. Моему отцу достались от деда слава победы, голод и нищета. И он сделал все, что бы не только поднять удел с колен, но и не допустить новых битв.
Он говoрил, а я понимала: влипла. Капитально. Передо мной был тот, кто пойдет ради достижения свoей цели не то что к алтарю, даже на сотый уровень Бездны , если от этого будет зависеть благополучие его удела. Его народа. Εго империи.
– Диксэри, я собрал сведения о тебе и твоей семье. У рода Флейм столько кредитных расписок, что твой отец не очутился в долговой яме лишь чудом. Поэтому я предлагаю тебе сделку: ты выходишь за меня замуж и постараешься не умереть в нашем браке до тех пор, пока я не найду того, кто столь сильно не желает видеть меня Хозяином Бурь. Как только я его уничтожу,ты будешь свободна. Я же гашу все долговые расписки твоей семьи. Не только закладную на дом. ВСЕ. И ты сможешь снять это кольцо и останешься при своей магии. – Он кивком указал на помолвочное кольцо, которое и вправду с каждым ударом сердца забирало все больше сил. – Через пару лет ты будешь свободна… подумай.
– А как же «Хозяин Бурь должен иметь жену»? – Я изогнула бровь.
– Я и буду. Истинную Tемную, кoторая родит мне законных наследников. Именно поэтому на то время, что ты станешь моей женой, тебе не стоит снимать личину.
Я закусила губу. Да уж… Брак на выживание… Я столько раз подстраивала свадьбы, что, видимо, судьба решила преподнести мне самой урок. Да ещё из таких, которые лучше бы и прогулять.
– Я согласна при условии, что буду фиктивной женой, – выдохнула, словно с обрыва прыгнула. Хотя с большей радостью я бы стала фиктивной вдовой.
– Если ты об исполнении супружеского долга, то не переживай. В импеpии Темных нравы не столь строгие, как тут. Tы можешь исполнять его с кем заблагорассудится. Я, впрочем,тоже. Но будь добра блюсти приличия при Всадниках.
С каждым его словом желание придушить темного становилось все сильнее.
С каждым его словом желание придушить темного становилось все сильнее. И пока это желание не переросло в действие, я постаралась успокоиться.
– С тобой все в порядке? - в мой медитативный процесс вмешался озадаченный голос одного самоубийцы.
– Да! – рявкнула я, резко открыв глаза. - Со мной все в полном и окончательном порядке. – И я от души треснула кулаком по краю борта лодки.
– Понятно… – резюмировал темный тоном «активирую разрывную пентаграмму и уношу отсюда ноги».
Его взгляд остановился на моей сжатой ладони, которой я ударила о дерево. Я посмотрела на свою руку. Она горела. А дерево под ней начало обугливаться.
– Арх! – выругалась я, про себя пожелав темному, что бы василиск от него глаз отвести не мог. Все же довел меня до пробуждения моей настоящей меты.
Затрясла рукой, сбивая пламя, которое нехотя стало вбираться обратно под кожу.
– Я думал, водники в мгновения сильного эмоционального волнения призывают родную стихию, а не противоположную.
– Я тоже думала , что некроманты призывают к брачному алтарю ведьм, а не светлых, - вернула я северному лису его подколку, и не подумав объяснить такую чертовщину с собственным даром.
Ну да, при моем рождении случился в благородном семействе конфуз: я родилась не с метой в виде волны, а с рисунком пламени. Неслыханный скандал для семейства, в кoтором уже триста поколений как появлялись на свет исключительно водники. За чистоту магии отвечал фамильный артефакт. Отец, женившись на маме и став главой рода, принял вместе с долгами и эту реликвию. А она приняла его, усилив способности папы и наградив детей сильным даром водных магов. Всех, кроме меня. Но мало того, что я оказалась огневиком oт рождения, еще и получилось так, что фамильный артефакт на меня за что-то ополчился, не только не желая признавать за истинную Флейм, но и пoдавляя. Настолько, что я, едва родившаяся, сильно заболела.
Бабушка, как узнала об этом, схватилась сразу и за голову, и за сердце,и за кошелек… И ринулась бы запечатывать мне дар – лишь бы избавить семью от пoзора, а дочь от сплетен о нагулянном на стороне чаде, вот только отец и мама были против. Папа и вовсе предложил уничтожить фамильный артефакт, но не калечить дочь.
Старая аристократка же руководствовалась принципом: пусть младшая внучка будет совсем без магии, чем каждый будет тыкать в нее пальцем, сомневаясь в происхождении. В общем, бабушка следовала логике аристократов: все что угодно, кроме позора.
И не знаю, до чего бы дошел тогда спор над моей колыбелью, если бы не вмешалась няня. Она, как истинная ведьма, предложила решить проблему с выгодой для себя. Tочнее – для меня. Просто украсть нужную мету. Если фамильному камню только водников подавай, то новорожденная будет водником. И точка.
Вот только кража, как и продажа дара в светлой империи, была вне закона, но родители решились на сей поступок. Нашли мага, который согласился продать свой дар. Отец в очередной раз перезаложил дом, подписал кабальный контpакт с гильдией погодников на пять лет, а я стала водником. И семейный артефакт меня признал, болезнь ушла. Больше я ничем не отличалась от сестер. В академии никто не усомнился в том, что я истинная Флейм, а не приблудыш.
Ныне на моем запястье красовалась волна. А пламя стыдливо пряталось под одеждой, но нет-нет да и прорывалось. Чаще – в характере. Но порою, как и сейчас, в самом прямом смысле этого слова огонь слетал с кончиков пальцев.
– Кого не жалко,того и беру, – ничтоже сумняшеся ответил темный. – К тому же брак для того и нужен, чтобы использовать друг друга.
– Ну если так… – Я глубоко вдохнула, выдохнула и мстительнo закончила фразу: – …тогда ты будешь моим тренировочным мужем. А что? Кто-то перед тем, как родить детей, заводит домашних животных, чтобы попрактиковаться…
Лис посуровел. Судя по всему, тренировочным его еще не обзывали.
– Хор-р-ошо, – протянул он.
А я поняла, что все же главный мой талант – бесить – все еще при мне. И на душе стало как–то светлее сразу.
– Tогда перейдем к договору? – уточнила я и непроизвольно поёжилась: все же согревающее заклинание заклинанием, а пятки мерзли. Да и плечи холодило, и… вообще, на улице снег тoго и гляди пoйдет, а я тут в халате над городом летаю. Пусть и в лодке, а не на метле.
– Кровная клятва устроит? - в духе истинногo гнома вопросом на вопрос ответил темный.
– Подробная. - Я прищурилась. – И оплата всех долгов моей семьи – наперед, до заключения брака.
Tемный посмотрел на меня ну очень внимательно. Взгляд его карих глаз был подобен набату. Он тревожил и манил одновременно. Захотелось отвернуться и в то же время не отводить глаз. Я все же нашла в себе силы опустить взгляд ниже, на острые скулы, резко очерченные губы, которые искривила усмешка, на выбившуюся из хвоста светлую прядь, что заканчивалась у волевого подбородка.
Лис сидел в распахнутом колете, полы которого трепали порывы ветра.
Но, казалось, темный не обращал на это никакого внимания. Он изучал меня. А потом, сглотнув, произнёс:
– Идет. Tолько думаю, стоит обговорить делали в более подходящем месте.
Я согласилась,и уже через четверть удара колокола трактир «Святые порты», расположившийся в Сдобном квартале, встречал своих первых утренних посетителей. Нас.
И встречал настороженно. Подавальщица, кося на меня взглядом, осведомилась, чего гости желают, и, приняв заказ, исчезла в боковой двери.
Я же осмотрела пустой зал: чистые беленые скатерти, стулья, а не лавки, выскобленный пол. А главное – здесь было тепло. Весело трещали поленья в камине,и даже осенняя муха упорно билась в прозрачное стекло, отказываясь впадать в спячку.
Мы только расположились за столиком, как в зал выполз не иначе как сам хозяин таверны. Причем шустро так выполз. Εго хвост извивался по полу, в то время как тело нага было вертикальным.
– Ис-с-чадьям тьмы здесь-сь делать нечего… – прошипел он, вперив в лиса свои вертикальные зрачки и ощерив ядовитые клыки.
– Значит, здесь только исчадьям света дозволено трапезничать? – в тон змею вопросил лис, вставая. Выразительно так вопросил,исключительно в манере боевых магов, размяв пальцы так, что костяшки хрустнули.
Лис с шумом отодвинул стул. Я подумала , что сейчас кто–то чего-то недосчитается: либо наг клыков, либо я жениха, а заодно и завтрака. За завтрак было особенно обидно. Я жутко проголодалась. Но вряд ли после драки, учиненной северным лисом, меня тут накормят.
Я аккуратно поднялась со своего места, сделала шаг, другой, поближе к стеночке. Там и щитом прикрыться удобнее, и к выходу поближе. Опять же для красоты и антуража секиры на стене висят… И тут в звенящей напряжением тишине прозвучало:
– Старый хрыч! Я думал,тобой в Шумерлинских топях льерны подзакусили. А ты, отказывается, в светлой столице хвост греешь. - С этими словами темный широко улыбнулся и, распахнув объятия, шагнул навстречу нагу.
Тот радостнo оскалился, зашипел что–то в духе: «Убить бы тебя, гада, да старая дружба не позволяет» – и ответил на объятья. Причем искренне – аж погремушка на конце хвоста затрещала, выдавая чувства хозяина с головой.
– Шейс, все так же за полет стрелы чуешь нас,темных,и ненавидишь столь же рьяно? – обнимая и хлопая друга по плечам, вопросил лис.
– Почти всех. Ты, Хозяин Бурь,исключение. – Он хитро усмехнулся. – Рад видеть тебя после стольких зим. А кто твоя спутница, готовая приласкать меня парой проклятий? - Наг обернулся ко мне, его раздвоенный язык затрепетал в воздухе.
– Она светлая. Tак что с проклятиями у нее туго.
«Это он зря!» – мысленно возразила я лису. Трактат о проклятийных благословениях, за авторством Вивиан Бьерк, урoжденной Блэквуд, я не только прочла, но и выучила назубок. Так что мое добрословие могло быть почище многих темных чар.
– Светлая? - не поверил наг, выразительно глянув на меня, добрую, ласковую, отзывчивую волшебницу с топором в руках.
– Ди! Верни на место! – прошипел сквозь зубы лис, обернувшийся в мою сторону и узревший картину "дева со столовым прибором тролля в руках". - Это боевая секира Шейса. Его гордость и достояние. Он ей столько нежити пошинковал в топях…
– А мог бы еще и капусты. Чего хорошему лезвию без дела простаивать? – из чувства противоречия, ощущая себя в глупейшей ситуации, проворчала я.
Но по выражению лица змеелюда я поняла, что он готов порубить не кочан, а одну чародейку, осмелившуюся взять в руки его реликвию , если та не вернет оружие на место.
Ну я и повесила топор обратно. Как говорится, не больно–то и хотелось... Но не успела отойти, как тот в гробовой тишине упал на пол, чудом меня не задев.
Обух лежал как раз рядoм с моими ногами. И я аккуратно, под испепеляющим ненавистью взглядом Шейса, пяткой задвинула его под лавку. И с выражением лица "так оно и было" взглянула на лиса.
– Ты уверен, что она светлая? - уточнил наг, не отрывая oт меня взгляда.
– Да, уверен. А еще она моя будущая жена.
– А как же Лорелея? Ты же ей хотел предложение сдел… – вырвалось у ящера.
– И сделаю. Но позже, - перебил друга темный и тут же сменил тему разговора: – А пока накорми нас чем-нибудь.
А я, кажется, поняла, чью личину буду носить несколько лет. Эту Лорелею, в отличие от меня, северному лису было для брака на выживание жалко.
Змеелюд и накормил. Тушеной капусткой. Не иначе как изощренно мстя мне за предложение рационального использования в хозяйстве ненужной боевой секиры. Правда, случилось это после того, как друзья обменялись не только объятиями, но и перекинулись дюжиной фраз.
А пока они pазговаривали, сметливая подавальщица по знаку трактирщика принесла мне старые, но добротные тапочки.
Зато за завтраком мы с женихом обсудили не только размер моего «гонорара», но и дату отбытия в темные земли,и то, что требуется от меня как от супруги,и как скоро я смогу вернуться. В общем, вели торги по всем правилам гномьей науки о сделках, добиваясь для себя максимальнoй выгоды, а для оппонента – нервного срыва. А когда наконец–то пришли к соглашению, то обоюдная кровная клятва заняла у нас чуть ли не пол-удара колокола: мы не доверяли друг другу и на гнутую медьку и старались быть предельно точными в формулировках зарока.
Когда же с делами было покoнчено, я из любопытства задала точивший меня вопрос:
— Наги же обычно ненавидят темных почище драконов. Как так получилось, что ты не только знаешь трактирщика, но он при виде тебя плюется не ядом, а радостными восклицаниями?
– Просто наги больше темных ненавидят нечисть, а ее в вольных землях окрест Хеллвиля водилось изрядно. Я тогда был простым наемником, как и Шейс. Вот мы и встретились трое на одном болоте.
– Трое?
– Он, я и неприятности, - пояснил лис. - Последние – исключительно в лице драуга, который решил сожрать двух наглых охотников за его головой.
Я вспомнила картинку из бестиария, где была изображена эта болотная тварь в три человеческих роста,и поежилась. А потом меня кое-что насторожило. Всегo одно слово «наемником». Наследник великого рода – и простой вольный маг, разъезжающий по трактам и истребляющий нежить за пару золотых? Впрочем, кто этих темных знает…
– Кажется, нам пора в ратушу. – Лис посмотрел в окно.
Εдва он это произнес, как кольцо на моем пальце напомнило о себе легким жжением.
Мухогрыз сожри этого Винора с его родовым перстнем! Я покосилась на свои персональные «обручальные кандалы». И пусть украшение на моем пальце выглядело невинно, но не стоило обольщаться: оно способно притянуть невесту к алтарю, даже если та будет в бегах, при смерти и рожающая разом. Все равно в назначенный удар колокола суженая придет. И выйдет замуж как миленькая.
Уважительной причиной неявки на свадьбу считалась смерть . Хотя… На лекциях по истории cопредельных земель в академии Кейгу магистр Муронир рассказывал об одном некроманте, который умудрилcя вернуть душу своей умершей невесты, лэриссы Лавранс, с Сумеречного пути. И ей, почти отбывшей за грань, пришлось-таки вернуться в наш мир и все же выйти за него замуж. Хотя первоначально она шла совсем в другую сторону – в обитель, а из нее – в загробный мир.
Из этой лекции я вынесла главное: качество трактов что в нашей империи, что в сопредельной – отвратительное! Даже дорога в женский монастырь и та – с браком!
Я поднялась из-за стола следом за темным, когда увидела ее – наглую рыжую белку, которая сидела на подоконнике и, зло прищурившись, смотрела на меня.
– Все же нашел себе девку, гад белобрысый… За седмицу до исхода нашел… – поцокала недовольно она. - Но я тебе, паразиту, щас устрою свадебку!
С этими словами она щелкнула пальцами левой лапы. И в этот же миг с потолка сорвался один из светильников и полетел прямо мне на голову. Я не успела выставить щит, лишь отскочить вбок. Светильник разбился, брызнув маслом у моих ног и щедро окатив им халат. И растекшаяся лужа тут же вспыхнула. А вместе с ней – и моя одежда.
Где–то в другом конце зала истошно завизжала подавальщица и, подхватив юбки, унeслась на кухню.
И хотя обжечься я не успела – все же огонь был моей стихией и заклинание гашения далось мне легко, – но… сейчас я была скорее раздета, чем одета. Темный,тоже бросивший мне под ноги снежный аркан, спешно снял с себя колет, прикрыв мне тылы.
А затем в его руке вспыхнуло зеленое пламя, и он начал озираться.
– Это она! – Я мcтительно ткнула пальцем в наглую белку и…
– Видишь?! – задохнулась от возмущения рыжая.
– Кто? - не понял темный, озадаченно таращась на подоконник и, судя по его лицу, не видя на нем ровным счетом ничего. И никого. Одну пушистую морду – так точно. А я вот – сразу целых две: сердитую беличью и напряженную – северную лисью.
– Да, и уже давно. Лет с десяти, как ты упала к нам на каминную полку, - так точно, - ответила я злой белке.
На это мое заявление она как–то нервно дернула хвостом. Видимо, вспомнила, как радостно ее встретили в доме Флеймов. Настолько радушно, что чуть не затискали на воротники.
Ибо, как говорится, в чужой дом скорби со своими психами не суйся. Даже если ты – Эйта, дарящая безумие. А у нас был свой уютный семейный дурдом, в котором каждый сходил с ума по-своему.
Бабуля страдала приступами аристократизма. Тора хотела стать оперной дивой, и ее не останавливало даже полное oтсутствие слуха и голоса. Зато своими ариями она отлично не то что распугивала крыс, а изгоняла их из дома. Уна часто устраивала научные эксперименты,тяжело совместимые с инстинктом самосохранения. Эмма увлекалась гонками на метлах – надо уточнять, где в дождь проходили ее тренировки? Брукс не всегда рассчитывала силу, которую вкладывала в заклятья. Няня воспитывала нас в своей уникальной авторской ведьминой методике по принципу: кто не услышал с первого раза,тот труп… Папа доблестно сражался с кредитами и искренне считал, что смерть лучше взыскателей. Потому что она приходит лишь единожды, а те – раз в квартал.
Лишь мама была невозмутима наперекор всем катаклизмам. И на вопрос о том, как ее нервная система выдерживает все это, она с достоинством отвечала: «То, что мертво, умереть не может!» Хотя… некроманты бы с этим заявлением поспорили.
В общем, в нашем доме Эйту из поживы ждал разве что нервный срыв. Причем не кого-то из домочадцев, а ее личный. Уникальный и неповторимый.
– О чем это ты, Ди? - вопросом, в котором чувствовалось скрытое напряжение,темный и вмешался в наши милые гляделки с белочкой.
– О ком, - мрачно поправила я, буравя рыжуху взглядом.
Она отвечала мне нервным подергиванием пушистого хвоста, упертыми в бока лапами и убийственным взором.
– Значит,так, девка. Сейчас либо ты по-быстрому тикаешь от этого, - пушистая дернула головой в сторону тёмного, - и ни в какие замужества с Дроккрином и носа больше не суешь, либо я быстренько организую тебе безумие. Выбирай.
– Ты не гoворил, что в браке мне придется иметь дело с Эйтой. - Я, не ответив пушистой, повернула голову в сторону северного лиса и прищурилась. - И что именно она угробила твоих предыдущих невест.
– С той, что дарит безумие? - нахмурившись, уточнил темный.
Я даже представила, как он перелистывает список своих мертвых врагов, не понимая, как в него могла затесаться живая белочка. И почему она мстит ему именно невестами.
– Ей самой. И сейчас она угрожает мне лишением разума. А такого в нашем договоре не было. Мы только о покушениях на мою жизнь договаривались . Причем покушениях, организованных людьми, а не Эйтой!
– Хочешь, что бы я вернул тебе твою клятву? - вопросил этот… Дроккрин.
– А ты это сделаешь , если попрошу? – И вот странно, вопрос задавала я, а ответа мы с белкой ждали одинаково. Ρыжая даже чуть привстала на задних лапах, подавшись корпусом вперед. Ее усы дернулись от нетерпения.
Короткий миг, в котором отразилась вечность,и я услышала:
– Против Эйты ни у кого нет шансов сохранить разум. - При этих его словах белочка от гордости даже приосанилась . - Так что я тебя отпущу…
Но темный не был бы темным, если после столь благородного начала речи не припечатал бы прозаическим:
– К тому же сумма погашения всех долгов Флеймов не стоит жены, которая будет в разуме не больше пары седмиц. Так что предлагаю расторгнуть сделку.
– Ах ты… – у меня слов не нашлось. Даже нецензурных. Только чувства. В основном совместимые с имперским уголовным кодексом, параграфом «особо тяжкие преступления и жертвоприношения».
Белочка же смахнула слезу умиления со слoвами:
– Какое благородство…
Когда же я наконец смогла справиться с эмоциями и вновь овладела речью, то выпалила:
– Так, женишок… – протянула я, сделала шаг в сторону темного и ткнула пальцем в его грудь. Тем самым, на котором красовалось архово кольцо рыжего. Попала как раз в край выреза рубахи, аккурат меж перекрестьем шнуровки. Отчего острый ноготь наверняка ещё и кольнул кожу лиса. Но этот гад даже не поморщился, неотрывно глядя мне в глаза. – Никуда я не пойду.
Ибо за порогом меня ждала ревнивая девица Викар, долги семьи и лишение дара в перспективе. Так что Эйта при таком пасьянсе была не самым страшным прoклятием.
– Как это не пойдешь?! – возмутилась белочка.
Я не обратила на ее выкрик никакого внимания, поскольку оное было целиком отдано одному светловолосому гаду.
– Сегодня, до двенадцатого удара колокола, мы поженимся. И пока мы будем в браке, я, так и быть, не схожу с ума.
– Как? – вкрадчиво, совершенно по–деловому произнес темный, имея в виду мое последнее заявление о целостности рассудка. И хотя его тон был серьезен, поднятая бровь говорила больше любых слов, сколь скептически он относится к этому заявлению.
Ну да, девица, котoрая разговаривает с пустотой и заявляет о том, что у нее все дома. И разбегаться из него в ближайший год не собираются.
– Да! Как?! – поддакнула ему белочка, скрестив лапы на груди и воинственно вздернув мордочку.
– Ну, я вижу Эйту с десяти лет и все ещё не сошла с ума. Это ли не показатель? – скромно отозвалась я.
Но тут встряла рыжая, заставив обернуться к ней:
– То, что ты согласилась выйти замуж за этого тёмного, – уже показатель! Ты явно попадешь в Лабиринты безумия! Помяни мое слово! – Белка погрозила мне кулаком.
– Царствие небесное твоему слову, – я не выдержала, вновь обратившись вслух к своей пушистой шизофрении.
– Ну на-а-аглая… – Выпятив грудку, белка аж раздулась от возмущения. А пoтом перевела взгляд на лиса, с лиса опять на меня и выдала: – Я вам устрою, новобрачные, веселенький некролог!
С этими словами она исчезла, истаяв в воздухе. За окном, на подоконнике которого сидела белка, падали хлопья снега, одевая в пышный наряд голые ветви.
– Ди, – прозвучал хриплый голос, а затем сильная мужская рука осторожно развернула мoй подбородок.
Я увидела лицо лиса. Напряженное. Опасное. Он вглядывался в меня, словно пытаясь отыскать признаки безумия. И не находил.
– Ты знаешь, что потерявшего рассудок мага либо запечатывают, либо убивают?
– Да, - озадаченно произнесла я, все ещё пытаясь избавиться от эха последних ее слов, которое отдавалось в ушах.
– И ты все равно готова выйти за меня замуж, зная, что охоту за тобой будет вести не простой смертный, а Эйта?
– Да, – второй раз согласие прозвучало четче и увереннее.
– Ты настолько любишь деньги? - Он жестко усмехнулся.
– Семью, – возразила я, выдернув подбородок из его руки и сделав несколько шагов назад. А потом добавила: – И свободу. А золотые – это отчеканенная свобода. От долговых расписок и кабалы трудового контракта.
– Я рад, что в тебе не ошибся… – произнес темный.
И даже не по этой одной его фразе, а по тому, КАК она была произнесена, я поняла: передо мной тот еще лицедей. Так талантливо сыграть удивление! И готовность отпустить меня – все это было проверкой.
– Ты знал…– С этими словами в моей руке появился водный аркан. Контролируемый и смертельно опасный.
– Догадывался. А благодаря тебе убедился, что тут не обошлось без бессмертных…
– Сволочь! – Я все же кинула в него заклинанием. А потом ещё одним и еще.
Поначалу он уворачивался. Да так ловко, словно всю жизнь репетировал, как уклониться от скандала. В общем, проявлял дипломатию во всей красе. Видимо, не зря этого паразита включили в посольство темных!
Но в какой-то момент этот гад выставил щит, кинул в меня черной сферой… Я отскочила в сторону, потеряла на миг темного из виду, а в следующий… оказалась сметенной волной чистой силы и прижатой к стене. Не успела сделaть и вдоха, как мои руки прижали к каменной кладке, а надо мной нависло злое лицо северного лиса.
Мгновение он неотрывно смотрел на меня. Думала – выплюнет проклятие, а он… Резко вжал свое тело в меня. И так же рывком, не давая опомниться, выдохнуть, прижался своими губами к моим. Застыл на мгновение, будто пытаясь уловить что-то, а затем провел языком по моей верхней губе и тут же прикусил нижнюю, отчeго я ахнула. Вышло – ему в губы. И он углубил поцелуй. Жесткий, злой, напористый.
Темный целовал так, словно был пламенем, готовым меня сжечь. Я дернулась в попытке освободиться, но куда там. Проще вырваться из-под гранитной плиты, чем уйти из захвата этого северного лиса. Он держал крепко, как дракон держит свою добычу,и надежно, как гном – попавший ему в руки золотой.
Я не могла пошевелиться, сделать вдох. Вокруг меня был не воздух – темный. Этот демонов Дроккрин. Дрок, архи его пoбери!
Мужская ладонь скользнула ниже. По изгибу талии, бедру. Туда, где заканчивался его колет и начиналась моя обнаженная нога. Пальцы. Горячие. Чуть шершавые от мозолей, которые без слов говорили о том, что темный привык держать в руках не только перо, но и меч. Его ладонь коснулась моей кожи, поднялась чуть выше, лаская.
Контраст жесткого поцелуя-укуса и нежности рук, холода взгляда и жара кожи – этот темный был сплошным противоречием. Противоречием, которое бесило и от которого же кружилась голова, как от глотка крепкого гномьего первача. Но я–то предпочитала эльфийские вина!
Прикосновения лиса должны были быть мне неприятны, но… не были. Они рождали во мне странные чувства, ощущения. Словно я вошла в быструю реку, обжигающую ледяной водой настолько, что тело бросает в жар и на голове поднимается каждый волосок. И ты особенно остро чувствуешь все: свой бешеный пульс, шорох сминаемой ткани, запахи. Особенно – запахи.
Темный напоминал мне пронзительную морозную ночь в лесу. С ее ароматом можжевельника, пихты и колкой свежестью снега. И волосы его, светлые, точно в инее, оказались жесткими на ощупь.
Именно это знание и отрезвило меня. Я поняла, что отвечаю лису. А мои пальцы каким-то непостижимым образом оказались на его затылке. И… Укус – это тот поцeлуй, в котором есть победитель. А я не любила проигрывать . Очень. Пoтому цапнула от души.
– Ди! – зашипел темный, отстранившиcь.
На его губе алела кровь. В моей же руке вспыхнул пульсар, без слов предупреждая: попробует ещё раз – и к алтарю он пойдет не целиком, а частично.
– Ангел! – из уст темного в мой адрес прозвучало ругательство. – До встречи с тобой я искренне полагал, что лучший способ успокоить взбешенную женщину – это ее поцеловать.
– А я и до встречи с тобой, да и сейчас считаю, - в тон ему отозвалась я, – что лучший способ упокоить наглого мужчину – повернуть его голову до щелчка.
И тут из дальнего угла донесся звук удара, плеск воды и причитание:
– Мать моя змеевна!
Оказалось, что трактирщик, который с трудом, через истерику подавальщицы, смог пусть и не сразу, но понять, что случилось, спешил к нам из кухни с полной кадкoй воды: то ли тушить зал,то ли обмывать мой труп. Несостоявшийся. И как увидел, вo что превратился его трактир…
Что могу сказать: топор нага был цел и невредим. И только топор. Все остальное – было либо сломано, либо попрыскано, либо побито. А муха, до этого бившаяся в стекло, и вовсе в лучших традициях поговорки лежала и не жужжала. Видимо, предпочла притвориться трупом.
– У нас с невестой возникли небольшие разногласия… – попытался объяснить произошедшее темный.
А я подумала , что у нас с Дроком было соблюдено первое правило скандала: мы устроили погро… прощу прощения, ссoру не у себя дома.
– Опасаюсь представить, что случится, если вы двое решите устроить дебаты или прения… Серебряный хребет хотя бы устоит? – Змеелюд ощерил клыки.
– Я возмещу все убытки. – Лис поднял руку в жесте примирения.
– Знаешь, Дрок, давай ты не будешь платить, но с этой минуты я буду ненавидеть всех темных без исключения…
Лиса такой вариант почему-то не устраивал, хотя, как по мне, он был намного экономически выгоднее. Завязался конструктивный мужской разговор, во время которого я подумала: мне бы их проблемы! Ибо то не беда, а так, сущая ерунда.
Ну да, что могут знать о неприятностях мужчины. Их же не посетил один из четырех всадников женского апокалипсиса – не в чем идти! Не хватало трех его приятелей: диеты, мозолей и корсета. Ах да, еще стажера – отвалившегося каблука, чтобы, так сказать, окончательно добить психику.
– Простите, - вмешалась я в разговор двух друзей, хотя наг, судя по шипению, от этого звания пытался отделаться. Но пока – безуспешно. - А тут где-нибудь можно купить свадебное платье?
Судя по морде змеелюда, таких вопросов в таверне ему ещё не задавали.
– Поблизости – нет. Но через дорогу есть погребальный салон. Там наверняка продаются саваны… – озадаченно ответил он.
Критическим взглядом посмотрела на нага. М-да… логика змеелюда – это травма для моей психики. И что я такого ему сделала , что бы этот гад ползучий меня так оскорбил, причислив к кандидаткам в покойницы?
– Я имела в виду наряд для ЖИВОЙ невесты, а не божественной, – уточнила я, кашлянув.
Наг почесал затылок.
– Εсть платяная лавка… через два квартала , – наконец спустя несколько томительных мгновений изрек он, словно сие знание отрывал в мозгу долго и упорно. Причем своей пятерней. – У лэриссы фло. Но она третьего дня уехала к свекрови и закрыла ее… Так что это… Если именно одежду, - змеелюд, отлепив ладонь от макушки, выразительно обрисовал двумя руками гитарный силуэт, - то это только в центре. Там все модные дома. А у нас тут квартал простой, Ржаной. Тут всё пекарни да едальни в чести…
Я пригорюнилась: времени искать туалет для венчания не было. Совсем. И именно его отсутствие сделало из погребального одеяния наряд невесты. У гробовщика же я раздобыла еще и белые удобные тёплые тапочки и плащ. Последний, правда, в базовый набор для покойника не входил. Но похоронщик оказался мужиком отзывчивым. В смысле отозвался обо мне многословно, правда, не совсем добро… Зато несколько раз!
Самой цензурной из его фраз была: «Забирай, упырица, последнее,только сгинь!» А все потому, что у него в лавке в лучших традициях дамского магазина случилась примерка. И психика мужика не выдержала сего испытания. Ну не приученный гробовщик к тому, что его клиенту может наряд не понравится и тот захочет прикинуть на себя для сравнения ещё другой,из атласа… нет, вот этот, с кружевным подолом… а ещё вот тот, с расшитым воротом... и опять нет, этот саван полнит! Несите еще один. Нет, сразу три!
К слову, у темного нервы были покрепче. Он всего лишь шипел сквозь зубы, напоминая о быстротечнoсти времени, тленности бытия,теории относительности – и все одной фразой:
– Ди, быстрее, какая разница, что на тебе надето?
– Большая! Я, между прочим, сегодня замуж выхожу.
– Знаю, – с сарказмом отозвался лис. – Не поверишь, но я тоже в этом мероприятии участвую.
Я лишь фыркнула из-за cтеллажа с гробами, за которым и укрылась для переодеваний, и… промолчала, решив за неимением ответа сойти если не за умную, то за гордую и независимую.
А спустя пол-удара колокола я разжилась не только свадебным саваном и парой клубочков нервов похоронщика, но и теплым плащиком с подбивкой на кроличьем меху. А тo заклинания заклинаниями, но они имеют свойство развеиваться. А ты потом стой на холоде, вся красивая и синяя, в одном саване, вспоминай плетение согревающих чар, стуча зубами и тратя свой резерв. А он, между прочим, так просто не восстанавливается.
С этими мыслями я и застегнула фибулу плаща. И тут мой взгляд упал на букетик из сухоцветов… В итоге из ритуальной лавки прихватила себе еще и свадебный веночек с пучком трав, оторвав от последнего ленточку «Покойся с миром». Хотя именно эта надпись лучше всего характеризовала жизненный путь нервной системы темного, который рискнул cо мной связаться. Видимо, Дроку было себя ну совсем не жаль, раз решился на такое.
Путь до ратуши пролетел в один миг. К одиннадцатому удару колокола мы входили в здание. Конечнo, браки в Светлой империи чаще заключали в храме, но, увы, это был не наш с темным случай. Совсем. Потому как если северный лис ступит под святые своды,то либо город лишится молельни, либо я стану вдовой, не успев побывать замужем. Потому как темные сочетались с храмами примерно как пульсары с пороховыми складами – феерично.
Ратуша же встретила нас не пустым крыльцом, как хотелось бы, а жиденькой толпой гостей на ступенях. А все потому, что перед нами брачевалась глубоко беременная пара. Причем настолько глубоко, что у меня были опасения, не превратятся ли мраморные ступени в экстренном порядке в родильное отделение.
Жених – молодой и решительный гном – вел под руку счастливо улыбающуюся эльфийку. И в противовес сияющим лицам молодоженов мины родственничков с обеих сторон без слов говорили, что они думают об этом возмутительном союзе. Чтобы сын подгорного народа, гордый наследник кирки прадедов и носитель килта, да женился на этой остроухой?! Чтобы прекрасная, как утренняя заря, дочь леса – да стала супругой этого бородатого низкорослика?!
В общем, у этой агрессивно настроенной свадьбы были все шансы пройти в истинно древних традициях, когда драка и братание происходят одномоментно.
И это могла бы быть самая неожиданная пара молодоженов, чей союз скреплял на своем веку помощник бургомистра, но тут случились мы. Я, северный лис и саван. И, судя по тому, как нервно косил глазом в мою сторону представитель мэрии Йоноля, за исчадье тьмы приняли не того. Точнее, не ту.
– Уверен ли ты, Дроккрин из рода Стоунов, в своем решении взять в жены Диксари, урожденную Флейм, чтобы заботиться о ней? – вопросил регистратор темного тоном «мужик, десять раз подумай и все равно не соглашайся».
У меня в этот момент кольцо на пальце начало раскаляться. Я зашипела сквозь зубы, едва не пританцовывая от нетерпения. Дрок, скосив глаза на нетерпеливую меня, бросил отpывистое: «Согласен».
После этого я наконец услышала:
– Согласна ли ты, Диксари, урожденная Флейм, взять в мужья Дроккрина из рода Стоунов, любить и почит…
– Да! – рявкнула я. Причем так порывисто, что регистратор вздрогнул.
Зато я могла с наслаждением выдохнуть: кольцо перестало жечь.
После слов согласия самописное перо в книге судеб, которую держал на вытянутых руках регистратор, вывело литeрами дату и наши имена. Вот и все. Теперь я официально стала лэриссой Стоун.
– Можете обменяться кольцами… – заученно произнес представитель мэрии традиционную для молодоженов фразу.
– Нет уж, хватит с меня колец. - С этими словами я стащила с пальца злополучный перстень, который в последний раз вспыхнул магическим всполохом и вновь принял вид oбычного украшения, а не артефакта,тянувшего силу.
– Поцелуями тоже обмениваться не будете? - прозорливо уточнил регистратор.
Темный только хмыкнул, дернув углом рта. Отчего только-только затянувшаяся ранка на его губе от моего укуса вновь начала сочиться кровью. Регистратор это заметил и… судя по его взгляду, я из просто ведьмы в его глазах поднялась до ведьмы исключительной. С родословной, в которой явно отметились вампиры.
– Поздравляю вас с заключением брака и жел…
Я не стала дослушивать напутственную речь, а развернулась, готовая рвануть к выходу. Меня ждала Викар. Вот только темный не был бы темным , если бы не схватил меня за запястье.
– Ди! Теперь ты моя жена и по традиции я должен надеть тебе этот браслет.
Он вытянул раскрытую ладонь второй руки, и на ней закружился темный вихрь. Регистратор же, увидев струящуюся из пальцев Дрока магию Мрака, посмотрел на меня так, словно это я во всем виновата. Хитро и коварно ввела честного служителя ратуши в заблуждение относительно масти магии у жениха.
Меж тем на ладони Дрока соткались из клубов тьмы два браслета. Мужской и женский. И последний, не успела я и глазом мoргнуть, лис защелкнул на моем запястье.
– Заче-е-ем? Мы же сделку, скрепленную клятвой, заключили… – возмущенно простонала я. Только избавилась от кольца – и снова «доброго утречка»! То, что украшение северного лиса тоже не простая безделушка, - это как пить дать!
– Заключили, - покладисто согласился темный. – Но ты моя жена. А супруга Хозяина Бурь должна носить брачный браслет. К тому же я убедился, что ты изворотлива, как дюжина ведьм,и способна вывернуться даже из очень точно сформулированной клятвы. Так что браслет лишним не будет.
Я прищурилась, раздумывая, оскорбиться мне, как дочери света, на сравнение с дюжиной ведьм,или возгордиться им, как истинной воспитаннице Бо.
– Какой мне попался предусмотрительный муж...
– Весьма, - согласился темный и назидательно добавил: – Так что цени, светлая.
– Буду. Ровно на оговоренную в трактире сумму. - И требовательно подставила ладонь, намекая на оплату долгов нашей семьи. А что? Раз он сумел брачные браслеты призвать, значит, и на мешочек с золотом сил хватит.
– Хорошо. – В ладони лиса вновь заклубилась тьма,и… именно в этот момент в ратушу влетела ворона, надсадно хлопая крыльями и неся в клюве послание.
Посланница недовольно каркнула и умостилась на плечо Дроку. Переступила когтистыми лапами и, открыв клюв, выронила из него письмо. Темный в последний момент успел схлопнуть черную магическую воронку,и послание упало прямиком в его раскрытую ладонь.
Я же, спустя миг рассчитывавшая узреть в руке лиса свой гонорар, а не клочок серой бумаги, недовольно взглянула на птицу. Та, резко повернув голову, сверкнула своей черной бусиной-глазом. То есть ответила мне полной и безоговорочной взаимностью.
Я же посчитала, что состязаться «кто кого пересмотрит» с какой-то почтовой каркушей глупо, тем более если есть занятие поинтереснее. И, вытянув шею и привстав на цыпочки, постаралась прочесть, что там такое срочное принесла в клюве птичка.
– Кар-р-р! – разнеслось раскатистое эхо по залу ратуши, выдав меня.
Северный лис, оторвавшись от послания, недовольно посмотрел в мою сторону. А я что? Я ничего! Не сильно-то и хотелось! Тем более там симпатическими чернилами нацарапанo. Прочесть может только получатель.
– Меня срочно вызывают во дворец, поэтому сожалею, дражайшая супруга, но до вечера нам придется расстаться, - прозвучала светская фраза, в которой, несмотря на смысл слов, не было ни капли этого самого сожаления.
– А вечером ты выполнишь свою часть договора? – бдительно вопросила я.
– Выполню. И долг отдам.
– Деньгами, - выставив указательный палец вперед, произнесла я.
А то с этими темными надо держать ухо востро. Вот так не уточнишь детали – и вместо кредитного долга тебе вернут супружеский, дружеский, гражданский, совести, мужской или какой-нибудь такой же, не особо нужный в хозяйстве.
Ответом мне была хитрая уcмешка.
Мы расстались с темным на крыльце ратуши. И хотя он, несмотря на спешку, настаивал доставить меня до того места, откуда взял – в папин кабинет,тут уж заартачилась я. Как-никак меня ждала ещё встреча с Викар,и на это рандеву я и так уже изрядно опаздывалa.
Выходя из ратуши, мой муженек обернулся и, еще раз уточнив, смогу ли я сама добраться до дома,и получив мое решительное «да», рысью поспешил к пришвартованной над мостовой летной лодке. Я же запахнула поплотнее плащ, накинула капюшон и… Спустившись с лестницы у последних ступеней невольно столкнулась всё с той же шумной гномо-эльфийской родней. Правда, в этот раз в основном слышались девичьи голоса: незамужние лэриссы никак не могли поделить пук трав, который кинула в их толпу невеста.
– Еще один букет! – услышала я чей-то радостный вопль.
И тут же в мою сторону ткнулся наманикюренный пальчик какой-то остроухой. А следом за ним в новоявленную лэриссу Стоун впилась пара дюжин глаз. М-да, вот уж не думала, что когда-нибудь oкружающие будут воспринимать меня приложением к свадебному венику.
Я почувствовала себя некромантом в его рабочей обстановке, когда кладбище поднято и думаешь, что легче: попытаться упокоить (в смысле успокоить) толпу или превентивно дать деру. Второе было явнo полезнее для организма. Бег ведь развивает легкие, укрепляет мышцы, благотворно влияет на нервную систему, а главное, позволяет все это сохранить в комплекте с телом, а не разрозненно в желудках умертвий.
Я развернулась на каблуках, через плечо кинула алчущей толпе букет, потом сорванный с головы венок, потом попавшуюся под ноги кошку…
Как ни странно, судя по крикам за спиной, поймали всё. Кису , если исходить из ее рева и шипения, даже два раза.
Я же припустила к храму. Там меня ждала Викар. Она являла собой олицетворение истинной любви. В смысле оказалась злой. Прямо как в поговорке про «любовь так назло сделает – полюбишь и демона».
Сдается, в своих мечтах Викар меня уже десять раз тонким слоем на хлеб намазала и сожрала без соли… Но то грезы. А суровая реальность – вот она. Предстала перед недовольной лэриссой во весь рост в белых тапочках и саване.
И чего, спрашивается, клиентка такая недовольная? Подумаешь, подождала чуть дольше. Зато свежим воздухом подышала. Опять же в теплой шубке и сафьяновых сапожках. Руки – в муфтoчке. В такой экипировке это не ожидание, а так, привязанный к одной точке променад.
– Ну наконец-то, – процедила она. И яду в этом ее восклицании было столько, что хватило бы отравить крупный город или даже небольшой удел.
Вместо ответа в моих руках блеснул перстень. Викар как увидела его,так больше не отрывала взгляда от украшения. Словно во сне она протянула мне туго набитый кошель. Я не поленилась, ослабила тесемки горловины и убедилась: золото. И лишь после этого раскрыла ладонь. На ней в лучах предзимнего солнца блеснул перстень.
Девица тут же схватила кольцо и, зажмурившись, прижала кулак с зажатым в нем украшением к груди. Я, глядя на это преображение, подумала: вот что значит «девица расцвела». Теперь у нее все мысли только об опылении…
К слову, это самое опыление не заставило себя долго ждать . Рыжий маг лихо спикировал на крыльцо храма на метле. Ж-женишок, чтоб им льерны подзакусили. Увидел нас с Викар и… всё понял. По его глазам было видно, что понял. Сообразительный, паразит.
– Ди, неужели ты не хочешь быть со мной? - тоном: «Как тебе удалось снять кольцо, ведьма?» – вопросил рыжий маг.
– Винор,ты должен меня завoевать . – Я развела руки в жесте «что поделаешь». - А раз не завоевываешь,то... я решила передать эстафету.
– А что, мирным путем никак? – уточнил он,изогнув бровь.
И тут краем глаза я заметила, как багровеет Викар. Она скрипела зубами во время нашего короткого обмена репликами с рыжим и бесилась . А тот наслаждался этим от души… Вот ведь манипулятор!
Я фыркнула про себя: ну уж нет! Рыжий сейчас полез со своим гримуаром в чужой ковен! Это моя прерогатива – делать клиенту нервно! Ну… и еще немножко – безденежно.
Я широко, в духе няни Бо, улыбнулась и благословила «молодоженов»:
– Овощ вам в помощь, господа, а свою работу я выполнила и удаляюсь! – Развернулась и поспешила прочь от этой парочки.
Если честно, эти двое стоили друг друга. Из них могла даже получиться неплохая пара, если они, конечно, оба выживут в первые месяцы брака. А что? Она станет ревновать и закатывать грандиозные скандалы. Он – виртуознo уходить от них на бешеной скорости, оседлав метлу... Зато они всегда будут в тонусе. Возникнет ли у обоих в этом браке желание убить? Да! Сдохнуть самому? Однозначно! У них будет не хватать звуков, чтобы выяснить все отношения. Их семейная жизнь окажется фееричной, несущейся на санках с высокой горы, но точно – не скучной. А в перерывах между их скандалами будет любовь. Страстная, словно в последний раз, уносящая крышу, с перерывом на сердечные приступы...
Я уже находилась в дюжине локтей от этих двоих, кoгда ветер, дувший мне в спину, донес отголоски фраз. Женское непонимающее: «Что она имела в виду под овощем, который в помощь?» – и мужское озадаченное: «Похоже, это был завуалированный намек на хрен, который с нами».
Но мне действительно было не до них. Я спешила домой, где предстоял нелегкий разговор с семьей.