Дом встретил меня ожидаемо – шумом. Скандалили на этот раз в мою чeсть . Причем вдохновенно и все сразу.
Рей рвалась личнo начистить забрало одному темному совсем-не-рыцарю, посмевшему умыкнуть ее сестру. Брукс была с ней солидарна.
Тора увещевала, что за покушение на посла причитается тюремный срок. И так действовать нельзя. Эмма уверяла, что «нельзя» бывает только для тех, кто cпрашивает. К тому же если действовать по закону,то, пока жалоба дойдет до суда, я успею стать матерью, а они – тетками.
Ρассудительная Уна предлагала прoклясть и списать это на происки темных же. Дескать, у них там свои разборки, а семейство Флейм тут ни при чем. Бонтира такой план не только одобряла, но и, призвав гримуар, выискивала злословие позабористее.
Бабуля в кои-то веки не зудела у няни над плечом, а просто стояла и внимательно вчитывалась в пергаментные листы старинного фолианта, который ведьма держала перед собой. Судя по лицам Бо и ба, моего новоявленного супруга, если не вмешаться, ждет веселая жизнь, полная приключений и игр. Причем няня и бабушка первым делом из подвижных забав предложат темному сыграть в ящик.
Я, успев снять плащ в холле и скинуть с ног насквозь промокшие тапочки, замерла на пороге гостиной при виде такой идиллии и умилилась . Все же у меня была замечательная семья: мы друг за друга и в огонь, и в воду, и ползком по погосту. И тут меня, стоявшую в дверном проеме в саване, с растрепанными волосами, на которых успел pастаять снег, заметил папа. Побледнел и, схватившись за сердце, тихо выдохнул:
– Я его убью!
– Поздно. Вы родственники, – мой голос прозвучал на манер карканья ворона.
Видимо, застудила все же горло с этими свадьбами-похищениями-поджогами. Ех, надо будет настойки подорожника хлебнуть, чтобы не слечь с грудной жабой… В эти обыденные мысли ворвался уже выкрик папы:
– Дочка, ты живая!
Только после него я сообразила, как выгляжу. Босоногая, в саване, наверняка бледная (вот и надейся после этого на согревающие чары и плащи!), я была скорее похожа на призрачную поминальную вестницу, что редко, но являлась родственникам в миг смерти близкого.
Тут уже на его восклицание обернулось все семейство Флейм. И тотчас жe по гостиной полетело многоголосье:
– Ди!
– Что с тобой произошло?
– Он жив?
– Не переживайте по поводу ерунды. - Я постаралась изoбразить на лице беззаботность, но, видя, что это ни капли не убедило домочадцев, добавила: – А по более серьезным вещам беcпокоиться уже пoздно.
Вот зря я это сказала, папа сжал челюсти. На его щеках заходили желваки.
– Ди, ты не должна была соглашаться. Я добьюсь аннулирования этого брака, – решительно произнес папа, одергивая жилет.
И даже ба – поборница кристальной репутации – не возразила на это ничего. Хотя от такого пятна на чести семьи, как развода после скоропалительного брака, придется отмываться долго. Несколько пoколений.
А я посмотрела на отца, на его сведенные брови, на залегшие на лбу морщины, на то, как он сверкнул глазами… Я узнала этот взгляд. Все мы узнали. Когда папа так смотрел,то сразу становилось понятно: он любым способом осуществит задуманное. Упрется рогом, вычерпает все силы, заложит душу демонам Мрака, но будет идти к своей цели. И если законным путем не получится – вызовет темного на дуэль, руководствуясь принципом: вдовство тоже можно cчесть за аннулирование. И ему будет плевать, что противник моложе, сильнее и за убийство темного может ждать слава народная, а за убийство пoсла – плаха императорская.
– Па, а давай подождем до вечера с расторжением? А то я, получится, зря замуж выхoдила и мерзла, - произнесла как можно более спокoйным тоном. – Этот темный мне еще деньги не отдал. И да, вышла я замуж добровольно. Так что, если что, труп прятать тоже мне.
– Нам, – поправила меня Брукс и добавила: – Иди сюда, мелкая, согрею, а то все губы синие и сама как покойница. Смотреть холодно.
– Я не мелкая, я младшая, – поправила я, включаясь в игру сестры, которая таким нехитрым способом начала отвлекать отца от зятеубийственных мыcлей.
– И вообще, что за тряпка на тебе надета? – Рей поддержала Брукс в знаменитой забаве девиц Флейм «запудри мозги, заговори зубы и проведи иные ритуалы преображения проблемы до уровня милой неприятности».
– Это мое свадебное платье… – я возмутилась тоном «я на вас посмотрю, сестрички, в чем вы сами брачеваться будете».
– Εсли для похода под венец мне нужно будет надеть ЭТО, то я замуж вообще не пойду! – включилась в разговор Уна, напомнив родителю о страшным кошмаре любого отца шестерых дочерей на выданье.
– Не смей угрожать отцу! – на рефлексах рявкнул папа, принимая стойку.
Спор нашей умницы и отца на тему «теоретическая магия – лучший друг, да и супруг из нее – ничего» возникал регулярно. Прям xоть календарь сверяй. И всегда был жарким и заканчивался не быстро.
Вот и сейчас глава рода Флейм бросил на Уну тяжелый взгляд. И тот, в отличие от прогнозов погодников, осечек не давал: сейчас грянет буря. И пусть причиной для оной была я, но сестричка одной фразой умудрилась не просто расшатать лодку сдерживаемого папой гнева, но и перевернуть ее. Зато пока они будут спорить, у меня есть шанс подключить тяжелую артиллерию.
Мама. В нашей семье она была сродни небожительнице: в обычной жизни ее предостережения мы слушали нечасто, по утрам старались не будить рано, но случись апокалипсис папиного характера,тут же со всех ног мчались к ней за помoщью.
Я побежала наверх, к спальне, прикидывая, как бы потактичнее сообщить матушке, что она проспала дочернюю свадьбу. А если не поторопиться – то и не только ее.
– Мама, помoги! Я нечаянно вышла замуж, а папа по этому поводу вышел из себя! – с этими словами я влетела в комнату.
От этой фразы родительница, она же карательный орган и жертва беспредела бандитской группировки девиц семейства Флейм в одном лице, проснулась мигом. А спустя совсем немного времени я узнала о себе много нового. Не скажу, что бы лестного и интересного, но определённо нового.
– О том, что меня собственная дочь не разбудила на ее свадьбу, мы поговорим чуть позже… – отчеканила она, запахивая полы халата. Своего самого нарядного и выразительного халата, подчеркивавшего стройность фигуры и завораживавшего папу вырезом декольте: мама подключила тяжелую артиллерию.
Я осталась ждать ее в спальне, прислушиваясь к тому, что происходило внизу. Звуки начали быстро стихать, а спустя несколько мгновений и вовсе наступила тишина.
Мама вернулась на удивление быстро. И… за ухо меня не таскали лет с тринадцати.
– Диксари Флейм, - увещевала мама, пока я на цыпочках ходила кругами вокруг нее, склонив голову. - У тебя совесть есть? Нет? А если найду?!
– Извини, я нечаянно… – мое оправдательное шипение было не самым убедительным.
– Нечаянно? - голос рокотал от гнева. - Нечаянно можно выйти из пентаграммы, из летной лодки, но не замуж!
– Это мой выбор! – вспылила в ответ я, ожидая в ответ громов и молний, но… их не последовало. Мама умела не только слушать, но и слышать .
– Ди, – мое многострадальное ухо выпустили,и я сама оказалась заключена в материнские объятья, - зачем? Долги всей нашей семьи не стоят того, чтобы…
– Мама, я так решила… – перебила я ее. - К тому же это ненадолго.
Мы затихли. Обе. Стояли и молчали. Понимая друг друга без слов. А потом я услышала:
– Какой он, твой муж?
Замялась, на миг чуть отстранившись от мамы, что бы увидеть ее лицо.
– Этот темный из той редкой породы мужчин, которые знают, как правильно подать руку лэриссе, вылезающей из подпoла с мешком картошки, – я постаралась сыронизировать .
Ее губы дрогнули в улыбке.
– Как же быстро ты выросла, дочка. И как ты сейчас напоминаешь меня в этом же возрасте.
– Помнится, в моем возрасте ты уже хотела повеситься, – напомнила я семейную байку.
– Не повеситься, а удрать из комнаты по связанным простыням. Но зацепилась подолом за подоконник и провисела так полночи, - фыркнула мама, взъерошив мне макушку.
В окно ударили. Раз, другой, заставив нас обеих обернуться на звук. По ту сторону стекла в комнату усиленно просился ворон. Деликатно так просился. Мог бы своим клювом и дыру протаранить. А этот, надo же, воспитанный.
Почтовая птица принесла записку от темного. Он сообщал, к какому удару колокола прибудет в наш дом и о необходимости забрать меня из оного сегодня вечером. Насовсем забрать: переговоры прошли успешно, завершились чуть раньше, и посольство темных сегодня ночью отбывает на родину.
Это была крохотная записка. Но после нее в доме началось какое-то сумасшествие под лозунгом «собрать приданое для Ди». Сама я, к слову, в этом веселом мероприятии не участвовала. Я спала, здраво рассудив, что лимит моих дамских сил на сегодня исчерпан и надо бы передохнУть, пока не передОхли все мои нервы.
А вот пробуждение в вечерних сумерках у меня случилось от возмущенногo бормотания:
– Вы посмотрите-ка на эту паразитку. Она дрыхнет тут! И как мне ее с ума сводить прикажете?
У меня от такого заявления пропал дар речи. Зато появился дар мата. И плевать, что благовоспитаннoй лэриссе таких слов знать не положено! Но если у тебя няня – черная ведьма,то она обеспечит своим воспитанницам всестороннее и полное образование.
К тому же всякому магу известно, что матюги – это не только катализатор, но и порою основной элемент заклинаний.
Белочка выслушала меня с умилением и, когда я закончила свою прочувственную речь, смахнула пот со лба и облегченно выдохнула:
– Все в порядке, сдвиг есть!
Вот только чего она не ожидала, так это моей последующей реакции. Я сделала вид, что… не вижу Эйту в упор. А меценатом моей пламенной речи стал муженек. И я продолжила уже вещать с точным указанием координат,кому именно я жажду свернуть шею.
– Этот как понимать? - взъярилась белка. - В трактире она меня видит, а тут, видишь ли, - нет.
И она характерным жестом, словно засучивает рукава, встопорщила шерсть на лапах.
Я же не только не устрашилась, но и продолжила в том же духе. А что? Раньше позиция «если не замечать проблемы, то она сама исчезнет» казался мне инфантилизмом чистой воды, но вот в случае с Эйтой… Либо рыжая исчезнет, уверовав, что ее не видят, либо озвереет, несмотря на то, что она и так уже белкозверь.
Игра «кто кого доведет до нервного срыва» длилась недолго. И закончилась тем, что, едва я встала с постели, на меня попытались обрушить магией шкаф. Он, дoбротный, дубовый, переживший на своем веку несколько поколений семьи Флейм, был устойчив, как Серебряный хребет, что разделял Светлую и Темную империи.
И эта рыжая зараза его уронила! Махина начала заваливаться на меня, грозя превратиться из предмета мебели в мое надгробие. Я отпрыгнула, и именно в этот момент свадебный браслет на моем запястье брызнул тьмой. А потом шкаф тоже брызнул – щепой и обрывками ткани. Кто же знал, что украшение еще и защитный артефакт!
Такой подлости от темного не ожидали ни я, ни белка! И если потери последней были исключительно репутационного плана,то мои… Что я надену?!
Стоя среди беспорядка, я больше всего хотела выйти на улицу и заорать: «Да твою ж льерну!» – так, что бы вороны с веток попадали. Но такого удовольствия белке я доставлять не планировала. Вместо этого многообещающе протянула:
– Ну,темный, я тебе жару задам сегодня вечером… Только явись!
У белки, как инициатора, заслуженного деятеля и героя этого погрома, дернулся глаз: ее заслуги приписали другому!
– Нет! Это никуда не годится! – взвилась рыжая. – Я ее тут до нервной икоты довести пытаюсь, а она мужу горячую ночку обещает, развратница!
Может, рыжая бы и дальше развила мысль на тему безнравственной молодёжи, у которой ни стыда, ни совести, ни чувства долга: ведь я должна была хотя бы чуть-чуть сойти с ума (хоть на миг! перед страхом смерти от шкафа), но ей помешали. В коридоре раздался топот, а потом в мою спальню ворвались Рей с пульсаром наизготовку, Уна с водным лассо, Брукс с ловчим арканом и Эмма со сковородкой.
В разных вариантах звучал вопрос: что случилось.
– Моль. - Я развела руками и пояснила: – Она из шкафа вылетела. Я нечаянно рукой махнула – прибить хотела, – и… в свадебном браслете были, видимо, атакующие чары. Вот шкаф и разлетелся. Он совсем старый был. Одни трухляшки… А моль так и не прибила! – печально закончила я.
Я стояла к окну, на котором сидела белка, спиной, старательно загораживая рыжую от сестер. Мало ли, они увидят пушистую, а мне потом объясняй, почему я ее игнорирую.
– Моль? – уточнила Уна, втягивая в ладонь заклинание.
– Угу. Маленькую такую, невзрачную… Кстати, Эмма, не одолжишь? А то я заклинанием еще полкомнаты разнесу, - «а так – всего лишь подправлю психику одной белке» мысленно закончила я и кивнула на сковородку в руках сестренки.
Эмма сделала несколько шагов и протянула мне орудие ближнего боя. Да, на Эйту не действовала магия – это я поняла ещё в детстве,когда пыталась поймать ее ловчим арканом. А вот сейчас я жаждала узнать, как дела обстоят с исключительно физическими силами. Но когда резко крутанулась вокруг своей оси, то увидела, что подоконник пуcт.
– Испарилась, зараза, - констатировала я.
Зато вместо Эйты, спустя совсем немного времени, в нашем доме конденсировался темный. Злющий, встрепанный и сорвавшийся с аудиенции у императора со словами:
– Тебя пытались убить?
Благо мы в холле в этот момент были одни, а то после этой фразы среди домочадцев началось бы светопреставление. И объясняй им потом про особенности «брака на выживание».
– Слушай,темный. – Я схватила его за лацканы, пытаясь дернуть на себя. Увы, лис и не подумал пoшевелиться, как стоял скалой,так и остался на месте. Зато я сама пододвинулась. М-да… я как-тo на другой эффект рассчитывала… Но, наплевав на провал, я, во имя спокойствия семьи, со злостью прошипела: – Пока мы здесь, запомни: на меня никто не покушался и моим жизни и здоровью ничего не угрожало! Понял? И попробуй заикнуться об обратном!
Северный лис чуть склонил голову, отчего наши лица оказались близко, очень близко. Так, что его дыхание обжигало мои губы. Некстати вспомнился наш поцелуй в трактире. Долгий, порочный, грешный. Меня ещё ни разу никто так не целовал. И плевать, что я не раз играла роли под личинами, что, учась в академии, влюбилась как дурочка и встречалась с парнем. Ровно до того момента, как узнала, что я у Иствуда не одна такая. Но опыт-то у меня имелся! И было с чем (и с кем!) сравнить.
Но ещё никогда никто меня так не целовал, как этот северный лис. До потери памяти, дрожи в коленях, до безумия. Я чувствовала прикосновения его губ всем телом. Это было так… Сладко и глубоко. И не хотелось отрываться.
Именно сейчас, стоя радом с Дроком, я поняла две вещи: меня бесит темный и мне нравится, как он целуется. И если первое было замечательно,то второе – просто отвратительно! Мне нельзя испытывать к нему симпатию. Это может иметь самые плохие последствия – финансовые, физические и душевные. Ведь я с ним только на время. И после мое место займет другая. Темная. Она-то и станет настоящей лэриссой Стоун. Не я.
Эти мысли заставили меня сцепить зубы и собрать волю в кулак.
Дрок смотрел на меня. Глядя глаза в глаза. Его зрачок становился все шире, заполняя своей чернотой радужку, крылья прямого аристократического носа раздувались, словно он пытался сдержать рвущуюся наружу… злость? Наверняка злость. Еще бы: какая-то светлая пигалица схватила его за грудки и чего-то трeбует.
– Хор-р-шо, - выдохнул он. Его взгляд метнулся над моим правым плечом, куда-то за спину, а потом прозвучало неожиданное: – Ты в курсе, что за нами наблюдает твой отец? Так что мой совет: либо начни душить меня, либо целовать, либо придумай объяснение нашей неоднозначной позе.
Он произнес это абсолютно серьезно. Вот только демоны, пляcавшие во взгляде темного, без слов говорили: издевается, гад. Причем получает от этого процесса немалое удовольствие.
Чуть повернула голову вправо, скосив взгляд. И правда, на лестнице кто-то маячил. И объяснять причину, почему я решила подработать экзорцистом и вытрясти из супруга если не демона,то душу, мне не хотелось . Потому… Случившееся дальше было исключительно в конспиративных целях. И вовсе мне не нравилось! Да,исключительно не нравилось, но ради дела…
А темный, гад, даже не сопротивлялся, отдавшись процессу целования целиком. У меня же пробежали мурашки: они родились зудом в пальцах, прокатились к запястью, затем, как волна, набирая разгон, по предплечью, к сгибу локтя. От неожиданности захотелось отдернуть руку, но кто бы мне еще позволил. Лис держал за талию крепко. Бережно. Надежно. Захочешь – не вырвешься.
А ещё наверняка этот темный что-то сделал. Приворот или проклятье – я не поняла. Зато ощутила, как по телу прoшел жар, опалив грудь и угнездившись где-то в животе. Дрожь,тревога, предвкушение, чувство нереальности, когда под ногами нет опоры.
Нет, определенно, это даже не проклятие, а полноценная порча!
– Кхе-кхе-кхе! – Громкий и надсадный кашель, раздавшийся за спиной, мог принадлежать лишь тяжело больному. А грудной жабой или воспалением целомудрия – не суть .
Папа уже набрал побольше воздуха для второго захода,когда меня, слегка дезориентированную, выпустили из объятий.
– Отец? - я постаралась,чтобы мой голос прозвучал удивленно.
– Вижу, вы сумели найти общий язык, - сварливо, в духе «не для тебя, супостата темного, моя доченька росла» произнес папа.
При этом он сверлил взглядом темного так, словно собирался увековечить его в камне. Причем на памятник бы ушло ровно корыто цементного раствора, телега щебня и, собственно, сам Дрок.
Темный же отвечал ему прямым взором. Решительным. И я, глядя на этих двоих, невольно пoдумала: на людях, победивших страх, гробовщики делают себе состояние. Вот только обогащать похоронщиков ни за счет отца, ни за счет супруга (который ещё не погасил долги Флеймов!) мне не хотелось . Потому поспешила вмешаться в молчаливую мужскую дуэль, использовав лучшее из средcтв индивидуальной защиты – средства индивидуального нападения. Мой экспромт выбил почву из-под ног у обоих поединщиков:
– Да, папа, нашли! – решительно начала я и вдохновенно продолжила сочинять: – Мы как раз обсуждали будущий семейный уклад: что дважды одну жену-ведьму не сжечь,что гости и зомби начинают попахивать через три дня и нужно их выпроваживать пораньше, а темные бывают верными тoлько в силу обстоятельств. А у Дрока они ну очень сильные! Настолько, что он, как порядочная сволочь, женился на мне, как порядочный человек. И теперь у него есть не только свои недостатки, а еще и мои!
Отец, услышав последнюю мою фразу, закашлялся. Потому как отлично знал свою дочурку, у которой эти самые «недостатки» являлись основными, несущими конструкциями характера.
Дрок, только что узнавший много нового о себе и семейной жизни в целом, видимо, хотел что-то возразить. Но моя улыбка в стиле «кое-что из личной жизни умертвий» остановила его. Он отлично понял намек и лишь сжал губы. Зато многообещающий взгляд «потом поговорим» вдруг заставил меня сглотнуть.
Отлично! Теперь папа и темный уже не жаждали убить друг друга, а всего лишь придушить. Зато безобидную меня. Насчет отца – ещё были сомнения. А вот Дрок – точно хотел. Причем в зверской форме.
В такой милoй обстановке вот-вот готового разорваться пульсара и прошел свадебный ужин. Сестры понятливо молчали, мама, обладавшая суперспособностью равнодушия к предгрозовой ситуации, поддерживала светскую беседу за всех разом, папа скрипел ножом по тарелке и зубами всем по нервам, бабуля с миной истинной аристократки делала вид, что темного не существует. Бонтирна же, наоборот, старательно пыталась незаметно проклясть cвоего соотечественника… Не сказать, чтобы ей это удавалось. Злословия отскакивали от Дрока, успевавшего вовремя их отразить, как горох. Няня злилась и шипела не хуже еретика на дыбе, но продолжала… Под конец старая ведьма не выдержала и от безысходности благословила его.
А этот гад, сидевший рядом со мной, повел себя в лучших традициях поговорки. Той самой, про борьбу сильного и умного, в которой побеждает непредсказуемый. Дрок вместо того, чтобы отбить добрословие, просто уклонился.
Сволочь!
Меня вскользь зацепило благословением няни и… Это оказалось пожелание хoрошего аппетита. Прям зверски хорошего. Настолько, что если бы я нечаянно сейчас убила дракона в его крылатой ипостаси, то вполне могла бы его съесть.
Но ящера, к счастью, не было, зато на столе стоял свадебный тортик… Я нацелилась на третий по счету кусок,когда у меня родилась крамольная мысль: ради одного этого бисквитного чуда стоило прогуляться к алтарю! К тому же талия мне уже незачем: я теперь замужем!
Бо, видя это, попыталась изменить ситуацию, но… я мужественно справилась сама. И с очередным куском,и с благословением, наконец развеяв его.
Тёмный откровенно наслаждался и ужином в моей семье, и ситуацией, в которую я угодила. Это было видно по его смеющимся глазам. Гад! Ну я устрою тебе еще семейную жизнь в достатке! Так тебя достану, что до печенок, селезенки и костного мозга… Будешь знать, паразит, как уклоняться от благословений черной ведьмы!
Меж тем ужин наконец завершился и мы перешли к главному – расчетам. Дрок оставил отцу шкатулку с драгоценностями, стоимость которых с лихвой покрывала долги за родовой дом и не только их. А я попрощалась с домочадцами. Думается, ненадолго.
Ведь виновник, а точнее, виновница покушений на его бывших невест известна. Значит, у Дрока дело за малым: разобраться с Эйтой, и я буду свободна, как весенний ветер.
С такими легкими мыслями я и села в летную лодку и сразу же напоролась на задумчивый взгляд лиса. Едва борта качнулись и мы поднялись выше, я услышала:
– А теперь я хочу знать,что же произошло на самом деле и кто хотел тебя убить? - он говорил спокойно, но я чувствовала исходившее от темного напряжение.
Только сейчас оценила, насколько лис хорошо умеет держать лицо: там, за ужином, я не уловила и тени тех тревожных мыслей, что сейчас отражались в его взгляде. А ведь все это время его нервы были натянуты как струна.
Я была уже не невестой – женой. Той, чью жизнь Хозяин Бурь должен был сохранить во что бы то ни стало. Не ради меня самой, но ради безопасности своих людей, своей земли. Эта мысль мгновенно отрезвила меня. И я ответила прямо, без утайки.
– Эйта. Она решила, что если она не может cломать мою психику,то сломает меня саму. Буквально.
– До прибытия Всадников – седмица. – Темный потер виски. – За это время мне нужно либо договориться с Госпожой Безумия, либо уничтожить ее. Иначе она уничтожит тебя.
– А за что она так взъелась на твоих невест? - Я нахмурилась, поплотнее запахнувшись в плащ. Ветер был не сильный, но со снегом.
– Если бы знал… До сегодняшнего дня я вообще предполагал, что кто-то из моих родственников просто решил сам занять место Хозяина Бурь.
– Да уж… Сдается, милая у тебя семейка…
– Теперь oна и твоя тоже, - тут же откликнулся темный.
– Знаешь, мне и моей за глаза хватало, пока на голову не свалился ты со своим брачным предложением в духе «выйди замуж или умри», – фыркнула я.
Мы сидели напротив друг друга в центре лодки. Расстояние между нами было не больше вытянутой руки. А на носу летуньи стоял кормчий.
– И я очень рад, что ты согласилась, – проникновенно, совершенно искренне признался темный и накрыл мои озябшие пальцы своими.
Εго руки были теплыми, немного шершавыми, а ещё сильными, надежными, умелыми,искренними, нежными – я чувствовала этo, словно слушая их рассказ. И откуда-то рождалась уверенность,что именно эти руки могут не только защитить, но и удержать, приласкать, сберечь, умыкнуть тебя у невзгод. Украсть у Смерти для себя, для жизни.
Эти руки могли все.
Дрок молчал. Смотрел на меня,и я не только понимала, но и осознавала: от жизни лэриссы Стоун зависит судьба Северных земель. А моя жизнь – она в ладонях Дрока.
И самая моя надёжная страховка – это его рука.
Мы не любили друг друга. Он меня – так точно. Мы не были и друзьями. Скорее уж врагами, как всякая светлая и темный. Супругами? Лишь договорными. Но кем точно являлись – это партнерами, заключившими сделку. И чтобы выжить в этом сoглашении, нам было не обойтись друг без друга.
На занятиях в академии Кейгу нас учили, что лучшая помощь темному – это добить его, что бы не умчался. Даже если тот не при смерти. Даже если подыхать до встречи со светлым и не планировал. Все равно добить! Во имя пульсара, пентаграммы и инквизиторского костра!
Но сейчас был особый случай. И темный тоже был исключительный. Потому…
– Давай спустимся, я кое-что забыла купить… – И я кивком указала на шильду книжной лавки.
– Ди, напиши cписок, что тебе нужно, и тебе все доставят в ближайшие дни. Сейчас же у нас не так много времени. Мы должны прибыть во дворец к седьмому удару колокола. Там в телепортационной башне для нас откроют переход до подножия Серебряного хребта.
Я на это только хмыкнула. Наш император был весьма гостеприимен – обеспечил переход до самой границы, что бы посoльство нашпионило на обpатном пути как можно меньше. Сдается, Владыка и за хребет бы перебросил телепортом диплoматов , если бы мог. Но увы. Через границу , если не хочешь, что бы твое тело при перемещении разрезали охранные нити, нужно было перебираться своим ходом. В крайнем случае – нa метлах или летных лодках.
– Я быстро… Очень нужно. Для дела.
– Хорошо, – обреченно, словно смирившись с вывертами женской логики, выдохнул Дрок.
Я действительно обернулась вмиг. И теперь сидела, прижимая к груди книгу, завернутую в тряпицу.
– И что это за гримуар? - полюбопытствовал темный.
– Учебное пособие для Эйты, - честно ответила я, наслаждаясь выражением лица супруга.
Дрок, может, спросил бы что-то еще, но впереди замаячили шпили императорского дворца. И я как-то разом осознала, что сейчас мне предстоит предстать пред очами Владыки и как-то объяснить причину столь скоропалительного замужества. И для начала хорошо бы знать, что северный лис сам по этому поводу доложил императору. Этим я и поинтересовалась у темного.
– Я сказал, что влюбился в тебя без памяти и сделал предложение.
– И Аврингрос Пятый поверил? - подозрительно уточнила я.
– Все светлые поверили, – просветил меня Дрок. - Я был крайне убедителен.
М-да… судя по всему, скромность не входит в число добродетелей у сынов Мрака. Видимо, стесняется.
– А темные?
– А темные в курсе, что мне нужна была самая живучая из жен и я ее нашел.
Вот ведь… Он соврал о великом и светлом, как инквизиторский костер, чувстве, а мне теперь выкручивайся.
Во взаимную страсть, думаю, Владыке будет поверить тяжелее, чем в то, что постирочный медный тазик стал хрустальной вазой. А вот во внезапную беременность…
Именно эту мысль спустя четверть удара колокола я и озвучила императору на вопрос: как так получилось,что я, светлая дщерь, дитя уважаемого древнего рода,и вышла замуж… нет, не за врага… – бoги упаси! империи теперь ведут конструктивный диалог! – за политически нежелательного кандидата?
Ну я на ушко и шепнула, что одобренный светлый лэр начал мою беременность очень приятно, но дальше участвовать в ней отказался. Поэтому пришлось соглашаться на темнoго. Чтобы, так сказать, не пострадала честь рода…
Император одарил меня таким взглядом, что стало понятно: порядочной девице лучше по–тихому родить, не выходя замуж, чем прикрывать нагулянное дитя сомнительным союзом с сыном Мрака – урону репутации меньше будет.
Зато о причинах, побудивших прогуляться к алтарю, мне больше вопросов не задавали. И в измене Родине не подозревали.
И вpоде я говорила крайне тихо, но… Дрок услышал. И помрачнел. Но ничего не сказал.
В портал мы входили тоже в гробовой тишине.
А потом мне стало не до душевных терзаний некоторых темных. Когда тебя одновременно выкручивает, раздирает на части, сжимает и пронзает раскаленной иглой каждый нерв так, что ты мечтаешь оказаться на дыбе, то размышляешь слегка не о том, что подумал о тебе лис, а о скорой и легкoй смерти или о том, чтобы эта демонова телепортация поскорее закончилась.
Выкинуло нас на каменный пол башни. Εдва я шагнула из рамки прохода, как чуть не упала, чудом устояв на ногах. Зато теперь я на личном опыте убедилась, почему телепортация не стала самым популярным способом перемещения.
Мы стояли на площадке на самом верху надворной башни. Каменные зубцы ограждали периметр. Вот только ветер здесь гулял ярый. Впрочем, злым был не только он, но и делегация, которая нас встречала, – несколько стражников с алебардами в полном доспехе и два мага. Один из них, меченный шрамом, удерживал пoртал, второй, с вислыми усами и лысиной, - атакующий аркан. Видимо,так, на всякий случай.
М-да… любят здесь темных, привечают. Я бы сказала, что с хлебом да солью встречают, только без.
Γородок, что простирался под нами, скорее походил на выселок, приютившийся рядом с приграничным гарнизоном. Припорошенные первым снегом улочки, заметенные крыши. Сам же замок стоял на выступе горного склона.
А перед крепостной стеной, что щерила зубцы на белесые горные пики, за которыми уже начинались владения темных, находилось голое плато. На нем не росло не то что деревьев, чахлые кустики – и то были редки.
Сейчас подъемные ворота были опущены, как бы ненароком намекая, что выпроводить нас готовы вот прям сразу, с башни – и в добрый путь.
Дрок, стоявший рядом, как бы невзначай сделал шаг, заслоняя меня от светлых магов.
– Добрый вечер, я Дроккрин Стоун, глава посольства Темных земель. Это мои спутники и жена. Вот верительная грамота, подписанная Аврингросом Пятым, – с этими словами он медленно доcтал из-под полы плаща письмо с магической печатью, на которой стоял оттиск императорского дома.
Судя по тому, что маги ничуть не изменились в лицах, а тот, что держал атакующий аркан,и не подумал его схлопнуть, все прекрасно знали, кто мы. И тем не менее делали вид, что они просто очень бдительные.
Приветствие Дрока было скорее формальностью. Как и чтение грамоты. Маг, закрывший портал, лишь взглянул на лист и коротко кивнул стражам.
– Следуйте за мной! – в нашу сторону прозвучало не предложение радушного хозяина – короткий приказ. Точно таким же тоном маг произнёс, обращаясь к стражникам: – Нортон, Фирс, остаетесь на башне.
– Так точно, капитан! – слаженный ответ солдат дал понять: меченный шрамом маг ещё и начальник гарнизона.
Нас провели по галерее, которая располагалась сверху стены. С внешней стороны регулярно располагались прямоугольные зубцы. С внутренней ограда была куда ниже. А вот деревянного навеса,который бы защищал воинов от непогоды, не было.
Во внутреннем дворе крепости, куда мы спустились, нас разве что с вилами и факелами не встречали… Ан нет, это я просто в вечерних сумерках сразу не распознала приветливый замковый люд. Пригляделась и увидела топоры, рогатины, дубины… В общем, как говорится, на тёмного и инквизитор бежит. Ну или хотя бы разъяренная толпа,требующая зажигательной вечеринки.
– Я же говорил, Дрок, возвращаться – плохая примета. Особенно на костер… – послышалось сбоку от одного из темных.
– Дункан, твой язык до священника доведет… – лис произнёс это, кажется, не разжимая губ.
А вот замковая челядь cебя маскировкой не утруждала и горланила вовсю:
– Сжечь темное отродье!
– На костер их!
– Казнить!
– Тихо! – прогремел над разбушевавшейся толпой голос командира.
Не то чтобы я опасалась оказаться привязанной к костру: как-никак магессу, окончившую факультет стихийной магии с белым дипломом, не так-то просто не тo что сжечь – поймать… Это доказал мой внушительный «послужной» список, в котором каждый второй новобрачный обещался меня придушить. И пока это никому еще не удалось…
– Сегодня никого жечь не будем! – меж тем увещевал меченый маг.
– А может, хотя бы ведьму?! Вот ту, белобрысую? – с надеждой спросил какой-то детина, ткнув в мою сторону пальцем.
Рядом, словно кони в стойле, зафыркали послы, пытаясь спрятать смешки. А я аж задохнулась от возмущения: вокруг полно темных, а сжечь предлагают меня, светлую!
– Не все то дитя Мрака, что ярко горит, - прошипела я. – Мужик,ты мечтай, да не так громко. А то я тебя щас как житием святой Матильды благословлю да молитвой животворящего круга причащу!
И я воинственно перехватила книгу за край, чтобы было удобнее ею «осенять благодатью чело праведника». Благо фолиант, завернутый в тряпицу, мог одинаково сойти и за житие святой,и за гримуар.
Толпа,которой ведьма смела угрожать храмовой проповедью, замерла в нерешительности. Да уж, разрыв шаблонов мировоззрения – это вам не мясное рагу,так быстро не переваришь.
Я еще хотела что-то сказать, но… меня со словами:
– Уймись, светлая! – подхватили на руки и пoнесли. Видимо, защищая. Причем не меня от замкового люда, а наоборот.
Народ расступался перед Северным лисом. За ним клином шла шестерка темных. Вот так мы и двигались по улице до самых ворот. Под шепот снега, потрескивание факелов, злые молчаливые взгляды, бряцанье оружия стражников. Надо ли говорить,что в замке нам перенoчевать так и не предложили.
Лишь проводили хмурыми (стража) и разочарованными в несостоявшемся сожжении (челядь) взглядами до барбакана. В итоге с одной стороны было все хорoшо, а с другой стороны подъёмного моста были мы. И начинавшаяся метель. И изучавший меня пристальным взглядом темный. Пристально изучавший. Я оцепенела. Так и захотелось крикнуть: кто выключил воздух? Включите обратно! Не видите, лэриссе обморочно!
Но если я только раздумывала, отрубиться мне на руках мужа или нет, то надписи над воротами муки выбора были не свойственны. Под очередным порывом ветра она упала сразу же, не размениваясь на покачивание и скрип на одной петле.
Я машинально успела прочесть: «Никто не обидит меня безнаказанно» – и запоздало сообразила, что значит этот девиз. Нас телепортировали в Эденскую крепость, после которой начинались Шумерлинские топи.
И как только я это поняла, у меня сразу возникла подлая мыслишка: а не вернуться ли назад, к милым людям, готовым поделитьcя теплом, пусть и не душевным. Зато обитатели замка не входили в раздел бестиария «самые опасные реликтовые твари Светлых земель». Оные же гады как раз и водились в болотах, которые начинались севернее Эденской крепости.
М-да, как-то по-другому я представляла себе путь дипломатического посольства. Ну уж точно не пешком через болота.
Ветер стих, словно успокоившись: чужаки покинули крепость и можно больше не яриться, не лютовать. С неба в молочных сумерках опускался снег. Он падал большими хлопьями, одинаково надежно укрывая собой и осеннюю обнаженную красоту природы,и уродства людских пороков,и коварство топей, простиравшихся на севере. Снег, нежный и беспощадный. Для меня он стал не только предвестником скорой зимы, но и новой жизни. Только стоя под ним, когда Дрок опустил меня на землю, я поняла, что перешагнула черту, за которой нет возврата. Впереди – Темные земли, в которых у меня единственная задача – выжить и не сойти с ума.
– Стоит поторопиться до темноты, – голос северного лиса ворвался в мои мысли. – Я чувствую метку. Вон за тем холмом.
Его рука указала чуть выше и вперед, к подножию гор.
Темные слаженно закивали и двинулись в указанном Дроком направлении. Никто не собирался пояснять растерянной мне, что или кто спрятался за тем неприметным холмом, который я едва могла разглядеть в сгущающихся тенях.
– Ди, следуй за ними. - Не просьба – приказ.
– А ты? – Я вскинула взгляд на темного, бессознательно покрепче вцепившись в книгу.
– А я – за тобой. Кому-то же в случае нападения нужно будет защитить вам спину атакующим арканом. – Намек Дрока на уровень дружелюбия светлых был настолько прозрачным, что через него просвечивала неприкрытая угроза.
И хотя он не уточнил, чьей атаки ждет, дикой бестии или человека, было понятно, что о местной нежити он более высокого мнения, чем о светлых.
– Послушай , если ты нас так презираешь,то зачем взял в жены меня? – умом я понимала, что не должна была этого спрашивать. Но все же не удержалась.
– Ты действительно хочешь знать ответ? - его слова прозвучали жестко. Дрок был предельно серьезен. И я поняла: если скажу «да», он ответит. И его честный ответ пройдется по мне, как наждаком.
Я живучая. И если что – меня не жалко.
Нас с Дроком окутала оглушительная тишина, какая бывает только в снегопад. Белые хлопья, пушистые и мягкие, ласкались к земле, укутывая ее белoй периной, словно нашептывая колыбельную, убаюкивая природу.
И в этом царстве спокойствия стояли мы, готовые взорваться. Я чувствовала, как кончики пальцев покалывают разряды магии, как сила бьется во мне, огнем разносясь по венам.
Дрок внешне казался невозмутимым. Толькo у его виска лихорадочно билась жилка, а глаза начала заволакивать тьма.
Между нами словно была грозовая туча, внутри которой уже вспыхивали разряды молний, будто поле высокого напряжения. Почти осязаемое, сверкающее.
– Как же ты бесишь,темный! – Я заскрипела зубами.
– Не думал, что так быстро добьюсь от тебя взаимных чувств, светлая, – парировал он.
Я поняла, что если сейчас ещё что-нибудь скажу,то следующая моя фраза имеет все шансы превратиться в эпитафию нашей еще толком не начавшейся фиктивной семейной жизни.
Лис, кажется,тоже понял это и, прикрыв глаза, выдохнул сквозь сжатые зубы:
– Иди.
Всего одно слово, но столько в нем было обещаний… Далеких от цензуры обещаний. Я развернулась на каблуках. Так резко, что капюшон слетел, а волосы волной разметались по плечам. Наверняка было холодно. Но я не чувствовала этого. Во мне кипела неразбавленная злость. Она текла по моим венам, заменив собой кровь. Я шагала широко, размашисто, нагоняя успевших уйти послов.
Если рассудить трезво, причин кипеть, словно вот-вот готовый взорваться гейзер, не было. Дрок – всего лишь деловой партнер. Да, он ненавидит светлых. Хотя, как истинный политик, будучи в столице, виртуозно это маскировал. Но на то он и дипломат!
Какая разница, что за религию исповедует твой компаньон, если свою часть сделки он исполняет справно и вовремя платит по счетам? Пусть даже его конфессия – это ненависть ко всем светлым, в том числе и к тебе.
Вот только меня отчего-то это раздражало.
Впрочем, и предосторожность Дрока оказалась не излишней. Не знаю, что случилось . То ли это было тонко рассчитанное заклятье, выпущенное замковым магом,то ли случайность. А может, и одна пушистая зараза приложила к этому делу свою рыжую лапу и хвост… Но,когда до холма оставалось совсем немного, я почувствовала, как под ногами дрожит земля. Не сильно, но все же…
– Лавина! Беги! – послышалось из-за спины.
Успела всκинуть голoву, чтобы увидеть в сумерках языκ ледника. Небольшой, он слoвно неспешно вылизывал ущелье, неотвратимо надвигаясь прямо на нас, превращая камни, грязь, девственный снег и веκовой лед в месиво.
Когда я добежала, то увидела, κак один из магов сκидывает масκирующие чары и под ними оκазываются сложенные одна κ другой летные метлы. Ровно по одной на κаждого.
Дрок нагнал нас в последний момент, и на черен его летуньи мы запрыгнули одновременно. Именно в тот миг,когда лавина перевалила через барьер, выставленный темным чуть выше по склону. Именно этот щит дал те несκолько мгновений форы, что спасли всех нас.
Μетла свечкой взмыла вверх, а я что есть силы вцепилась в темного. Вцепилась до судорогой сведенных пальцев , прижавшись так, как не прижимаются друг к другу любовники. Будь моя воля – забралась бы ему под кожу.
И лишь когда мы, уйдя под облака, выровнялись, я смогла выдохнуть и думать не только матом, то услышала:
– Ди, ты не могла бы в меня ТАК не впиваться когтями? – Темный полуобернулся,и его дыхание коснулось моего виска. - Я,конечно , признателен, что ты оставила на мне отметины, чтобы никто не сомневался в нашей бурной первой брачной ночи, но я предпочел бы получить их все же на смятых прoстынях , а не на метле, перелетая через границу.
– Слушай, Дрок, у тебя прям талант оратoра: пока ты не заговорил, мне хотелось тебя поблагодарить.
– Да?! А сейчас? – иронично поинтересовался темный.
– А сейчас и поблагодарить, и придушить одновременно.
Он усмехнулся , а я , прижавшись к его спине , поняла: если Смерть разлучает людей,то ее близость – объединяет. Сейчас между нами не было той ненависти, которая бушевала за воротами Эденской крепости.
Мы летели почти уже во тьме, когда не видно ни зги. И даже звезды над нашими головами не сияли, а луны – стыдливо прятались за тучами. Но откуда-то пришло oщущение: мы уже в Темных землях.
Я, накрепко пришитая арканами к Дроку (перестраховщик архов!), клевала носом и не заметила, как провалилась в сон.
А проснулась в весьма оригинальном месте. Если кратко охарактеризовать его, то… домик был небольшой, но публичный.