Я даже не задумывалась, куда иду, ноги сами несли. Вечерний сумрак окутал прохладой, но я не стала заходить на «Медузу» за теплым плащом.
Я шла, размышляя лишь о том, что узнала. Знак страшного преступления… Связь, что прочнее родственной.
А ведь я подозревала, что значит линия на лице Шторма. Да и он не возразил, когда я назвала его убийцей. Но убить своего риара? У вечерних костров ильхи много болтают, и за прошедшие дни я все же успела составить представление о фьордах. Риар – тот, кто защищает, хранит, воюет за свой народ и свой город. Риар носит на шее кольцо Горлохума и пользуется беспрекословным авторитетом. О риарах говорят с уважением и любовью. Они гаранты мира и процветания. Обычно риарами становятся те, кто умеют сливаться с потомками Лагерхёгга или Улехёгга.
Альва сказала правду. А-тэм – правая рука, верный соратник, брат.
Как мог Шторм убить того, кто столько значил? Почему он это сделал?
Ответов у меня, конечно, не было.
Но я продолжала об этом думать просто потому, что эти мысли при всей их чудовищности не доставляли мне столько боли, сколько воспоминание о протянутой к Шторму тонкой серебристой руке. И о том, как с ней соприкоснулась его ладонь – загорелая и сильная.
Я давно не маленькая и поняла, зачем пришли на Последний Берег прекрасные морские девы. Ответ подсказали все многозначительные взгляды и недомолвки, двусмысленный смех и мужское предвкушение. Ильхи ждали этих дев и эту ночь! Даже Эйтри оставил красавицу Альву, чтобы провести время с серебряной морской девой!
Сейчас меня не волновала природа этих странных созданий. Меня волновало совсем другое!
Какого демона они сюда притащились? Пусть убираются обратно к кракенам!
«К нему приходит сама Аслунг… они давние знакомые!»
И почему я вообще об этом думаю? Почему мне не все равно?
Яростно зашипев, я дернула с шеи подвеску. Тонкая цепочка обожгла руку, но порвалась, и я отшвырнула ее в сторону. Жемчужная слеза упала там, где закончился берег и начался Саленгвард.
Город, который так испугал меня в первые дни, сейчас казался единственным убежищем. Приютом, способным укрыть от всех невзгод. И от ильхов, которых я не желала видеть! Но на этот раз я обошла и воткнутые в камень мечи, и лестницу, ведущую к малахитовому дворцу. Мой путь лежал в другую сторону.
Перед глазами возникло воспоминание: купальни и балкончик, капли воды, падающие со светлых волос мужчины, ржавая тренога у парапета. Вот я смотрю в мутное стекло подзорной трубы и вижу просвет между скалами, а за ним – то ли столбы, то ли засохшие деревья. Шторм мягко ведет ладонью по моей руке, поворачивает латунную трубу в другую сторону… и я забываю о том, что увидела, потому что тело отзывается на мимолетное прикосновение…
Сделал ли он это специально, поняв, что я случайно увижу тайное? Или это вышло ненамеренно?
Я помотала головой, отчаянно пытаясь вытряхнуть оттуда мысли о зеленоглазом ильхе.
– Просто найди этот корабль, Мира! – негромко произнесла я, всматриваясь в переплетение улиц.
Конечно, где еще можно спрятать хёггкар, чтобы его не увидели любопытные глаза? Конечно, в Саленгварде! В мёртвом и проклятом городе, который все обходят по широкой дуге и боятся как огня! А вот Шторм здесь бывал неоднократно и наверняка успел его хоть немного изучить.
И найти бухту, в которую можно завести и надежно спрятать корабль!
То, что я увидела в подзорную трубу, вовсе не было столбами. Это были мачты! Сейчас я это понимала со всей ясностью.
Невероятная луна освещала Саленгвард, словно огромный фонарь. Длинные тени делили улицы на полосы. Рядом грязным кулем упал знакомый беркут, поковылял следом, но я на него шикнула, прогоняя. Странная птица осталась сидеть, разевая клюв, на мостовой.
Я шла, всматриваясь в слюдяные окна домов, в древние стены и покрытые мхом крыши. Остановилась. На скале в переплетении сухого вьюнка и терновника темнел провал. Он-то мне и нужен!
Прижала ладони к мшистому боку скалы. Выдохнула, представляя проход. И скала послушно разошлась. Каменный коридор оказался совсем узким, я едва в нем помещалась, но все же упрямо двигалась вперед. Где-то – кажется, в недрах скалы – гудело и шумело, словно под ногами рычал разъярённый зверь. И чем дальше я шла, тем раскатистее становился звук. А когда, ободрав локти, я все же вывалилась с другой стороны, то поняла, что слышала не обозленного хищника, а водный поток.
Он зарождался здесь, под Саленгвардом. Злой и вечно голодный, яростный и сильный.
Белый Ёрмун.
Вытекая из-под скал проклятого города, поток воды метелью кружил здесь – в маленькой бухте, внутри молчаливой горы. У выхода Ёрмун ревел бешеным зверем, вырываясь во фьорд. Зайти с той стороны, преодолев силу течения, казалось невозможным. И тем удивительнее было, что одному ильху это все-таки удалось.
Привязанный восьмью канатами, словно распятый в паутине мотылек, над водой застыл хёггкар. Хотя нет. Этот корабль вернее сравнить не с безобидной бабочкой, а с хищником, попавшим в силки. Черный, словно облитый дегтем от вершины мачт до угрожающей огромной стальной пики на носу. Ощетинившийся лезвиями и копьями, привставший на дыбы, как едва сдерживаемый в стойле дикий конь.
Он был прекрасен и ужасен одновременно. Он вызывал желание броситься от него прочь, забыв как жуткий кошмар, сбежать, пока чудовище, лишь притворяющееся кораблем, не сожрало со всеми потрохами. Или… остаться. И провести ладонью по смоляному боку.
Как раз там, где белела надпись: «Ярость Моря».
«За дальними скалами, за холодными водами шел за добычей черный хёггкар “Ярость Моря”. На его носу блестела огромная стальная пика, а на боках щетинились шипы и колючки. Говорили, что не хёггкар то вовсе, а живой и прожорливый зверь, безумный и вечно голодный. Но страшнее хёггкара был его капитан…» – возникли в моей голове слова.
И как я могла подумать, что сказки, рассказанные в мире за Туманом, это всего лишь сказки? Здесь все было иным, и все имело свой смысл. Истории у костра, напетые грубым голосом Наны, яркие как угли глазенки Брика, добродушные мирные ильхи, передающие по кругу баклажку с хмелем.
Это все было не тем, чем казалось.
Жаль, что понимание всегда приходит слишком поздно.
На борт «Ярости» вела узкая доска, и я ступила на нее, проиграв сражение между «уйти и остаться».
Я добралась почти до середины, когда тихий голос меня остановил.
– Мира.
Я медленно повернулась, балансируя на ненадежном пристанище. Узкая доска покачнулась под ногами, полетела вниз древесная крошка. Но туда я не смотрела, сосредоточившись на мужчине, стоящем напротив.
Сумрак и лунный свет словно стерли черты того, кого я знала, и слепили кого-то другого. Скрыли лазурную зелень глаз и легкую улыбку, которой так просто обмануться. Я и обманывалась. Неоднократно. Человек, способный так улыбаться, не может быть опасным, верно? Сколько людей попались на эту уловку? И скольких она погубила.
Сейчас на доске стоял тот, кем варвар являлся на самом деле. Полнолуние высветлило острые скулы и линию губ, посеребрило волосы. Словно меняя Шторма. Хотя нет. Шторм – это лишь личина. Всего лишь маска, способная обмануть. Шторм – спаситель, Шторм – хромающий ильх. Безоружный Шторм. Заботливый Шторм.
А под маской всегда был он. Варвар с черным знаком убийцы. С глазами жесткими и спокойными.
– Ты так и не ответила, откуда это платье, Мира.
Я облизала пересохшие губы.
– А тебя это беспокоит? Почему ты здесь? Разве твое место сейчас не возле морской бесстыдницы с глазами-плошками?
– А тебя это беспокоит, лильган? – вернул он вопрос.
– Мне плевать, с кем ты проводишь ночи.
– Настолько плевать, что ты выкинула мой подарок и решила угнать мой хёггкар?
Точно. Именно так.
Но я этого не скажу.
– Значит, хёггкар и правда твой.
– Можно подумать, ты в этом хоть немного сомневалась, – улыбнулся он.
– Ни одной минуты. Хёггкар, наводящий ужас на все фьорды. Знаменитая «Ярость Моря». И ее капитан.
Он склонил голову с издевательской насмешкой.
– Лестное мнение, лильган.
Мы играли, перебрасываясь словами, словно позади меня не было тайны, меняющей абсолютно все. Словно мы не стояли на доске над бушующим потоком.
Делали вид, что мы все еще те, кем были в пламени праздничных костров на Последнем Берегу.
– Платье, – напомнил Шторм, делая шаг.
– Тебя волнует только это?
– Не только. Еще то, как ты сюда попала, кьяли. Но этот вопрос мы обсудим позже. Вернемся к платью.
Я отступила.
– Кто тебе его дал?
– Это всего лишь платье.
– Всего лишь платье – это одежда из моих сундуков. А на тебе сейчас наряд для соблазнения. И меня ужасно злит, что ты взяла чужой подарок. И чем заплатила. Так чей он?
– У костров ты вел себя иначе. Интересно, какой ты настоящий.
– Хочешь это узнать?
Еще шаг.
– Платье, Мира.
– Платье дала Альва. И она дала мне его просто так! – выдохнула я. Врать сейчас – не лучшая затея. Это я нутром чуяла.
Ильх остановился, размышляя. Нахмурился.
– Альва? Хм… Ясно.
Что ему было ясно, я не знала. Как и того, почему он здесь. Почему не остался на берегу, а пошел за мной?
– Разве ты не должен сейчас вместе со всеми наслаждаться ласками водяных распутниц?
Шторм улыбнулся.
– Тебя это все-таки волнует, лильган? Аслунг стоило позвать хотя бы ради этого.
– У меня есть имя! – огрызнулась я. Значит, водяную развратницу он зовет по имени, а меня какой-то дурацкой кличкой?
Шторм рассмеялся, и я подумала, не швырнуть ли в него что-нибудь тяжелое. Жаль, нечего!
Вытащила нож, и Шторм удивленно поднял брови.
– Что ты собираешься делать, лильган?
– Сражаться.
Он сделал еще шаг.
Я тоже.
Играть дальше в игру «я ничего не поняла» не имело смысла.
– Ты говорил, что все рассказы Наны всего лишь выдумка. – Я удивилась, насколько сипло звучит мой голос. – И сколько в них… неправды?
Он сделал вид, что задумался.
– Я не ел сердце своего врага, – сказал ильх и почти незаметно переместился на доске.
Демоны, он двигается словно тень!
– Нет?
– Нет. Я протащил его людей под днищем своего хёггкара, одного за другим. Медленно. А ему вспорол брюхо. И съел его печень. Но в свое оправдание могу сказать, что очень проголодался.
Шторм кровожадно улыбнулся. Я сглотнула сухим горлом. Еще одна связка шагов. Ко мне. От него.
Пугающий танец на узкой доске.
– И как часто ты совершал такие…поступки?
– Достаточно, чтобы ильхи молились, прося Перворожденных не повстречать в море мой хёггкар.
– И как же мне теперь тебя называть? Шторм или все-таки Ярл-Кровавое-Лезвие?
– Как тебе нравится, любопытная лильган. – Он насмешливо склонил голову. – Ты ведь знаешь, что бывает со слишком любопытными девами?
– Им делают замечание, а потом отпускают?
Шторм улыбнулся. И я подумала, не сигануть ли вниз добровольно.
– Не в этот раз.
Еще один шаг. Демоны, почему эта доска такая узкая? И почему Шторма это совсем не заботит? Он даже под ноги не смотрит. Может, и его хромота – обман? Но нет… я видела, как плохо ему было на скалах. Тогда ильх не притворялся. Или я снова заблуждаюсь? Я ведь поверила, что вижу перед собой почти обычного человека! На скалах Шторм на миг снял свою маску, и я ощутила, насколько он опасен. Но потом позволила себе снова расслабиться, снова обманулась легкой улыбкой и заботой.
А сейчас мой инстинкт самосохранения просто вопил о том, что надо бежать от того, кто стоит со мной на одной доске. Что этот ильх опаснее, чем кажется. И гораздо, гораздо смертоноснее. Что свой знак на лице он получил заслуженно. И что истинные истории о Ярле-Кровавое-Лезвие страшнее, чем рассказанные у костра сказки.
Вот только бежать было некуда.
– Зря ты сюда полезла, Мира, – задумчиво протянул он. – И все же я рад, что ты узнала.
– Почему? – прошептала я.
– Я хочу, чтобы ты понимала, кто я, когда мы будем в воде. Я всегда этого хотел.
– С чего ты взял, что мы будем в воде?
– Нет?
Шаг-шаг.
– Нет.
Он склонил голову, словно соглашаясь.
– Жаль.
– Жаль, что не остался на берегу?
Он улыбнулся, и это была совсем другая улыбка. Понимающая. Проклятье, вот сдались мне эти морские мори! И почему их появление настолько меня задело?
Отвечать на этот вопрос я не хотела даже мысленно.
Я втянула воздух и сделала еще один шаг назад.
Но проклятая доска закончилась.
Похоже, черный хёггкар подыгрывал своему проклятому капитану.
Я рухнула на борт «Ярости Моря», роняя нож. Тело привычно сгруппировалось, и, мягко перекатившись, я потянулась к оружию. И вскрикнула, потому что на лезвие наступила нога в грубом сапоге. Я дернула рукоять – бесполезно. Шторм даже не шелохнулся.
Поняв, что клинок я бездарно потеряла, откатилась в сторону и вскочила. Ильх смотрел на меня, даже не пытаясь поднять трофей.
– Когда напал медведь, я кинула тебе нож, – вспомнила я. – Почему ты его не взял?
Почему-то это казалось важным. Очень важным. Как много таких важных мелочей я упустила с ним?
– Я не беру в руки оружие, лильган, – обманчиво мягко произнес Ярл. И добавил: – Если не собираюсь убивать.
Пнул ногой, и нож улетел за борт. Я торопливо оглянулась, пытаясь найти хоть какое-нибудь оружие. Но палуба «Ярости» была совершенно чистой. Выскоблена до блеска! А на то, чтобы оторвать кусок борта, у меня явно не хватит сил.
Шторм – по привычке я все еще звала его так – снова сделал ко мне шаг. Скользкий, совершенно беззвучный.
– Не подходи!
– Разве ты меня боишься?
Вряд ли я могла внятно объяснить, какое именно чувство испытываю.
– Я знаю, на что ты способен.
– Не думаю.
– Вот именно! – выкрикнула я. Разум метался, ища пути спасения. Внизу бился Белый Ёрмун, иногда встряхивая корабль.
Скользкий шаг.
– Я сказала – не приближайся!
– Ты не можешь стоять на этой палубе вечность, лильган.
– Я не лильган! – обозлилась я. И снова быстро осмотрелась. Надо заговорить ему зубы, отвлечь… – Хватит так меня называть! У меня есть имя.
– Как скажешь, лильган, – отозвался он. В свете луны глаза ильха казались серебряными, никакой зелени. И никаких эмоций.
В умении владеть собой он мог бы потягаться с лучшими бойцами Конфедерации. И задери меня демоны, проклятый ильх мог бы победить!
Но каким-то чутьем я знала, что варвар далеко не так спокоен, как показывает. Может, об этом рычала волна, все яростнее бьющая в борт хёггкара.
– Довольно, Мира.
Слишком быстрое движение. Но я уже научилась их замечать и видеть тот миг, когда ильх срывается с места. Я не обладала его скоростью, но я начала движение на один вздох раньше. Рванула в сторону, уцепилась за натянутые тросы, провернулась в воздухе и двинула Шторма ногами в грудь. Вложила в удар вес своего тела и силу инерции – его собственной. А потом отцепилась от веревок, ударила его под колено раненой ноги, отпихнула. Шторм пролетел пару шагов и кувыркнулся прямиком за борт! Только вот в самый последний момент уцепил и меня! Его ладонь обхватила мое запястье, когда ильх тяжело повис за бортом.
С тяжелым хрипом я глянула вниз. Белый Ёрмун бился о хёггкар, ожидая подношение.
– Мира, отпусти! – крикнул Шторм. – Отпусти меня!
Что? Я непонимающе уставилась на наши руки. Это не он держался за меня. Это я держала его.
Настоящее и прошлое сплелись воедино. Я дышала раненым зверем, я ничего не понимала! Внизу была пропасть. Вокруг билась стихия. Я видела свою руку – тонкую, детскую. Такую слабую… «Не отпускай меня, Мира!» – закричал Майк.
– Мира, отпусти меня! Все хорошо. Просто отпусти!
Ни за что! Я захрипела, не чувствуя, как из глаз катятся слезы. Я не отпущу ни за что. Даже если останусь без руки. Даже если ее оторвет к демонам! Я не разожму пальцы. Я не позволю этому снова случиться…
– Мира!
Когда-то один ильх с невозможными глазами спросил, чего я больше всего боюсь. И я ему соврала. Ведь боялась я только этого. Разжать ладонь и отпустить того, кто дорог. Кто так дорог, что жизнь без него становится невыносимой.
– Посмотри на меня! – Его голос приказывал, и я сморгнула с ресниц влагу. – Дай мне вторую руку.
Я протянула, не думая. Подчиняясь новой незнакомой власти в голосе варвара. Он умел подчинять.
Рывок.
И мы оба полетели в белую бездну, раскрывшую жадную пасть у борта хёггкара.