Глава 21
Восстановительные будни
Аккуратно уложить здоровенного мужика обратно в кровать оказалось сложнее, чем помочь ему сесть. К тому же этот самый мужик так и норовил водрузить лапы мне ниже спины и погладить. Говорю же — кобелино!
— Фух! — выдохнула я, когда наконец управилась и Этьен оказался лежащим и укрытым простыней до подмышек. — Ну ты и тяжелый!
— А́вра идёшь?
— И завтра приду. И послезавтра. Куда ж я денусь? Ты ведь помнишь, что мы в отеле посреди нигде? Помнишь, да? — Этьен моргнул, подтверждая. — Хорошо. Отдыхай, и я пойду спать.
— А оцеу́й?! — с возмущением воскликнул мужчина и даже попытался приподняться.
— Какой поцелуй? — Каюсь, я растерялась от неожиданного наезда.
— Ы оеща́ла! Я аашо́ аниа́лся! Оцеуй!
Я растерянно помолчала, а потом вспомнила. От же блин! Сама ведь ляпнула, что если он хорошо позанимается, то я его поцелую. Простимулировала так сказать. И он честно занимался.
Упс, что называется.
— Аа́та! Де ой оцеуй? Ак ече́сно!
Я прыснула от смеха, покачала головой, но подошла и присела на край его постели.
— То есть занимался ты не ради себя, чтобы быстрее восстановиться? А ради моего поцелуя? — Еле сдерживая улыбку, спросила его.
— Уть-уть, — усмехнулся он. А чья-то наглая рука опять поползла мне на талию.
— Ну хорошо. Я всегда держу свое слово.
Покачав головой, я наклонилась и легко коснулась поцелуем его губ. Мне не жалко, в конце концов. Чмокну и все, раз уж обещала.
Но у Этьена оказались свои планы на поцелуй. Отстраниться он мне не дал, придержав рукой за спину. И если говорить ему пока удавалось с трудом, язык не слушался, то на целовательную деятельность это не распространялось. И это...
Вау!
Сама не верю, что сейчас говорю, но целуется он как бог. Вот как-то так...
Наконец я соскребла мозги в кучу, оторвалась и, преодолевая сопротивление мужской руки, выпрямилась. Кашлянула смущенно и встала.
— Спокойной ночи. Поправляйся.
Блондинчик расплылся в улыбке, словно обожравшийся сливок кот, и довольно прищурился.
Я же сбежала из лазарета. Отошла подальше по коридору, прислонилась к стене и постояла, пытаясь отдышаться и прийти в себя. А потом беззвучно рассмеялась. Нет, ну каков!!!
Кажется, я начинаю понимать всех тех девиц, которые не устояли перед этим прохиндеем. Хм. А надо ли это мне? В смысле, надо ли мне устоять перед его чарами? Или тоже немного развлечься? Почему нет? Курортный роман вещь неплохая, если всем в удовольствие и никто никого не обманывает. Мужа, жениха и бойфренда у меня нет. Я никому ничего не должна и свободна как птица.
...Ночью меня впервые с момента, как я угодила в отель, мучили эротические сны.
Фух!
Вот не было печали, и нате!
Поутру я снова зашла к нашему болезному.
— Агата! — обрадовался мне цейлин. — Как хорошо, что ты уже встала и зашла. Я хотел тебя искать.
— Что-то случилось? — с тревогой взглянула я на полусидящего на подушках насупленного Этьена.
— Он! — ткнул в его сторону пальчиком Ориэль. — Он случился! И меня не слушается. А я ему так и сказал, что нажалуюсь на него тебе. Вот! Я негодую.
— Ябеда! — вполне разборчиво буркнул тот.
— А потому что! — потряс кулачком возмущенный целитель.
— Так, стоп, ребята. В чем проблема? Ориэль?
— Он отказывается есть правильную еду. А ему надо!
— А какую хочет он?
— Мясо! Представляешь? Он требует мясо. А кашу и бульоны есть отказывается.
— Ага! Вот! — вскинул голову Этьен.
— Ну нормальное желание, так-то. Я тоже люблю мясо. Что не так? — все еще не понимала я.
— Агата, но ведь он всего пара дней как вышел из комы, — всплеснул руками Ориэль. — У него пищеварительная система не получала питания сотни лет. Нельзя мясо и вообще любую тяжелую еду.
— Ах вот что! — дошло до меня.
Я подошла к кровати и присела рядом с пациентом
— Ориэль прав. Ты ведь это понимаешь?
Мне достался возмущенный взгляд зеленых глаз.
— И не зыркай на меня. Знаешь, как принудительно кормят в моем мире? Тех, у кого с внутренними органами все плохо или они в отключке, — внутривенно. Капельница с раствором питательным. Глюкоза там всякая и прочая фигня. Не знаю, что именно. Или через специальный шланг прямо в пищевод. Но ты-то уже очухался. Чего капризничаешь?
— А потому что! — скорчил гримасу и процитировал слова Ориэля Этьен. — Не хочу кашу. И бульон. Я старался. Работал. Уже говорю сегодня членораздельно. Мне надо мясо!
— Давай так, — подумав, предложила я. — Ты сейчас ешь то, что велит твой лекарь. Послушно и дисциплинированно выполняешь его рекомендации. Но кашу мы для тебя у отеля закажем самую вкусную из всех возможных. Я тебя даже лично покормлю с ложечки. А потом ты получишь мясо. Но совсем чуть-чуть. На один укус.
— Сама покормишь? — оживился больной и расплылся в улыбке.
— Агата, но как же?! — забеспокоился цейлин. — Мясо ведь...
— Ориэль, ну давай пойдем навстречу человеку... духу то есть. Ведь ему важно просто почувствовать вкус мяса, его запах. Подержать его во рту. Пожевать. Ощутить упругость волокон и специи. Понимаешь? Не надо много. Совсем чуть-чуть, но так вкусно, чтобы рецепторы были в экстазе.
— Хм, ну если так... — почесал ухо Ориэль. — Ладно. Но специи надо не острые.
— Согласен? — взглянула я на духа перемен.
— Ты меня кормишь кашей. Потом хочу кусочек говядины в кисло-сладком соусе. И поцелуй!
— А поцелуй-то с какого? — подняла я брови.
— А потому что! Я сегодня целый час занимался. Двигался. Чуть снова не умер. Ради тебя! Ты обещала, что если я буду молодцом, то поцелуешь. Ориэль, подтверди: я выполнял все по максимуму и на пределе сил!
— Пф-ф-ф, — зафырчал целитель, которому попался капризный пациент. Но сдулся и признал факт: — Он хорошо занимался, Агата. Феликс приходил и помогал нам.
— Ладно тогда, — мне не удалось сдержать улыбку. — Но поцелуй короткий. Где каша? Ты какую любишь и какую можно? Я так понимаю, поменьше соли и сахара и молока немного. Так?
— Сахар можно. И молоко тоже. Шоколад и орехи пока нельзя.
— Ясненько. Можно нам завтрак для Этьена? — озвучила я заказ отелю.
На коленях у пациента тут же возник маленький столик с тарелкой. Каша была чем-то похожа на манную, но розовая, и пахла ванилью.
— Можно попробовать? — спросила я.
— Пробуй, — не сводя с меня глаз, разрешил Этьен.
Я подцепила чуть-чуть ложкой и аккуратно забрала губами.
— Мм-м, а вкусно. Я такое блюдо раньше не пробовала. Я тоже хочу потом ее на завтрак. Только мне еще орешков и изюма. А можно чистую ложку?
На столике тут же появилось требуемое.
— Нет! Не надо! Я хочу этой! Той, с которой ты только что пробовала, — заявил Этьен.
— Но я же...
— Ой, я не могу на это смотреть! — всплеснул ручками целитель, стоявший рядом с кроватью. — Агата, покорми его уже. А то я... Я его стукну. Вот!
Я прыснула от смеха, а Ориэль убежал из лазарета. Наверное, пошел делиться возмущением с Феликсом.
— Ну что? Открывай рот. Ложечка за маму... — Я зачерпнула каши и поднесла ложку ко рту духа.
— Не-а. Все ложечки за тебя.
Он с удовольствием слопал все, что было в тарелке. Попутно отвешивая мне комплименты и рассказывая, какая я чудесная. Я посмеивалась, но флирт поддерживала. А чего нет? Если два взрослых человека принимают условия игры, это ведь прекрасно. Никаких ложных надежд и ожиданий. Четко понимаешь, чего ждать. А от этого блондинистого прохиндея можно ждать только и исключительно головокружительного романа, бурного секса, много флирта и веселья.
В качестве спутника жизни такие, как он, не годятся. Но, учитывая мою работу, замуж я в ближайшие годы все равно не смогу выйти. Семья мне не светит.
— Мясо! Где мое мясо? — плотоядно облизнулся Этьен, доев последнюю ложку каши.
— Отель, будь добр... Вкусненько, но чуть-чуть. Только чтобы порадовать вкусовые рецепторы.
Опустевшая тарелка исчезла, вместо нее появилось фарфоровое блюдце. В центре высился кусочек обжаренного и политого соусом мяса. Был этот кусочек размером с наперсток и пах умопомрачительно. Я аж сама захотела попробовать.
— Мм-м, — застонал от предвкушения мужчина. — Ну же, милая, не томи.
Фыркнув, я наколола нанопорцию мяса на вилку и поднесла к его губам.
— Только не вздумай сразу глотать. Насладись вкусом по максимуму.
Ох, не могу. Чувак определенно умеет жить и наслаждаться каждым мгновением, каждым кусочком, каждым действием. Потрясающий навык.
Этьен так вкусно жевал эту несчастную микроскопическую разрешенную ему дозу мяса, что я аж загляделась. Он стонал от удовольствия. Наслаждался вкусом и запахом. И выдыхал аромат специй и закатывал глаза.
Настоящий аттракцион.
— Божественно! — проглотив и облизнувшись, издал он еще один долгий стон и заглянул в тарелку.
Увы, там уже было пусто.
— Воды? — с улыбкой спросила я.
— Воды, — вздохнул он.
Напоила, что уж теперь, раз подрядилась сиделкой на время кормления.
— Спасибо. Я сыт и почти счастлив, — расплылся Рауль в улыбочке и подмигнул.
— Почти?
— Сейчас ты подаришь мне поцелуй, и я окончательно впаду в восторженное состояние.
— Маленький короткий поцелуйчик! — напомнила я.
— Ну иди же скорей ко мне, мое солнышко, — вытянул он губы трубочкой и зачмокал.
Я не выдержала и расхохоталась. Даже ругаться на него не получается.
Ну, это... Коротким и маленьким поцелуй не вышел. Я не виновата! Оно само как-то... Увлеклись мы, скажем так.
А потом я все же сбежала в столовую. Где, посмеиваясь, съела свой завтрак в компании Феликса. Филиур посидел со мной немного. Рассказал последние новости — что он помогал восстанавливать физическую форму Этьену. И ушел спать.
Когда я позднее снова заглянула в лазарет, пациент спал. А Ориэль шепотом мне пояснил, что специально погружает того в сон. Лечебный. И что завтра нужно будет вставать на ноги и пытаться ходить по палате. Пора.
И новый день, и снова визит к духу перемен. Эфир пока молчал, никуда мчаться не требовалось. Поэтому я сосредоточила внимание на нашем единственном постояльце.
— Утра доброго всем неспящим, — поприветствовала я всю честную компанию, войдя в лазарет.
— Ты ж моя радость! — обрадовался мне пациент Ориэля.
Сидел этот самый пациент в постели уже вполне уверенно. Светил голым торсом с редкой порослью светлых волос на груди.
— А вот кубики надо восстанавливать, — задумчиво обронила я невпопад.
— Какие кубики? — изумленно моргнул блондинчик.
— Игральные кубики? А зачем они нам? — удивленно спросил маленький цейлин.
И лишь флегматичный филиур промолчал, только прищурил желтые глазищи.
— На животе, — пояснила я.
Подошла и совершенно нагло и бесцеремонно прикоснулась указательным пальцем к верхним двум остаткам былой роскоши. Кубики-таки были, когда-то давно. Этьен вздрогнул и поежился, но быстро опомнился. Моментально завладел моей ладошкой и прижал ее к своему пузу. Ну ладно, ладно, пузо — это когда жирненькое и выпирающее, а тут плоский живот, но ослабевший от долгого пассивного состояния.
— Надо качать пресс, — заявила я ему.
— Надо, — согласился Этьен, заглянув мне снизу вверх в глаза. — Ты ведь мне поможешь восстановить форму?
— Я могу позаниматься с тобой йогой.
—Собака мордой вниз? — расплылся он в лукавой улыбке.
— И это тоже.
— А давай еще кошечку? У тебя такая аппетитная попка, когда ты...
Я не дала ему договорить, свободной рукой отвесила невесомый подзатыльник.
— Не пошли́!
— И в мыслях не было! — воскликнул он, сверкая глазами. — Ты такая аппетитная! Съел бы!
— Кстати о завтраке! — перевела я тему и освободила свою руку из плена. — Кто хочет есть?
— Я! Ты меня покормишь?
Ориэль закатил глаза и покачал головой. Малыш цейлин не одобрял пошловатую и неугомонную натуру Этьена. Феликсу было все равно. По-моему, филиура вообще ничего не злило и не раздражало. Он никогда не проявлял эмоций. Даже того вторгшегося в отель пирата он уничтожил тихо и спокойно. Словно таракана. Был таракан — и нет таракана. Был пират — и нет пирата.
Вот и сейчас он никак не реагировал на бурный флирт духа перемен.
— Нет, не покормлю. Во-первых, у тебя уже прекрасно работают конечности и язык. Последний вообще без костей. Во-вторых, тебе надо двигаться. Предлагаю всем переместиться за стол и позавтракать нормально. Ориэль, ему можно?
— Не-не-не! Солнышко мое огненное, я совсем слабенький. Смотри, какие ручки вялые, — изобразил Рауль вялость рук. Угу... — Ты непременно должна меня покормить. И поцеловать! Иначе я совсем не выздоровею.
— Бедненький, — цокнула я языком. — То есть ты не сможешь встать с постели, посидеть со мной рядом за столом и составить мне компанию за завтраком? А потом не сможешь позаниматься йогой?
— Почему не смогу?!
— Ну, у тебя даже руки не поднимаются. Какая уж тут йога? Лежи, отдыхай. Ориэль, ты его снова усыпишь, да? Жалко, конечно. Я думала, что ему сегодня значительно лучше, хотела принести свой ноутбук, фильм включить какой-нибудь.
— Шантажистка! — надулся, поджав губы, Этьен. — Бессовестная, но невероятно очаровательная шантажистка! Вот если бы я тебя так сильно не любил, то обиделся бы ужасно и страшно. И было бы тебе грустно и несчастно без меня, такого веселого и милого.
— Но-о-о?.. — едва сдерживая смех, вопросительно протянула я.
— Но я на тебя обижаться не умею. Вот сейчас как встану. Голый совсем. Как увидишь ты меня прекрасного и обнаженного! Так и все!
Я не выдержала и расхохоталась. Ну невозможный тип! Абсолютно невозможный.
Ориэль хихикал в кулачок, но помалкивал. Он уже понял характер Этьена. И то, что тот просто не может не флиртовать и не подкатывать. Но всерьез воспринимать это совершенно не получалось, напротив, было весело и мило. Эдакая доза чуть пошловатых, но приятных комплиментов. Исключительно полезно для настроения и женской самооценки.
— Ох! — утерла я выступившие от смеха слезы. — Не надо вставать совсем голым, Этьен. Сейчас мы придумаем тебе набедренную повязку и хито́н. Отель, миленький. Выдай нам, пожалуйста, мягкую узкую полосу ткани и какой-то поясок или широкий мягкий шнурок. Это вниз. И отрез для временной хламиды или хитона. Ну и к ним пару булавок и ремень.
На кровати рядом с мужчиной тут же возникло требуемое. Тот озадаченно взял в руки мягкий пояс, шириной сантиметра три, и батистовый отрез ткани. Повертел и отложил. Потом потянул и пощупал большой кусок более плотного, шелковистого даже на вид полотна и кожаный ремень с серебряной пряжкой.
— И что с этим делать?
— Ориэль, Этьен, я вам сейчас объясню и все покажу. Потом выйду, а вы сделайте это на теле. Хорошо?
— Ты ж моя радость! И что же? Даже не поможешь мне?
Я не стала реагировать, а вытащив из-под спины пациента подушку, взбила ее, замяла углы, сделав ножки и талию. И показала, как традиционно повязывают набедренную повязку индийские йоги.
Через минуту подушка лежала в этой самой набедренной повязке.
— Так, а потом верхнее одеяние. Смотрите, вот так.
Из второго большого куска ткани я соорудила хитон. Соединила края на «плечах» и стянула «талию» подушки широким ремнем.
— Этьен, вот так заматывайся. Тебе придется пока обходиться без нормальной одежды. Но мы что-нибудь придумаем, как только ты оправишься настолько, чтобы выходить из отеля. Перенесемся куда-то, где купим тебе необходимые вещи и обувь. Как управишься, позовите меня. Или сразу в столовую придете?
— В столовую придем, — задумчиво отозвался мужчина, рассматривая принарядившуюся подушку. — А можно красное?
— Что? — не поняла я.
— Можно хи-тон... красного цвета? Я буду как варвар. И император. О! А еще золотом расшить, чтобы красиво. И драгоценными камнями. Я буду неотразим. Ты не устоишь, радость моя!
— Гуманоидам плохо. Филиурам ткани не нужны, красивыми быть чтобы, — глубокомысленно выдал Феликс, а Ориэль прыснул от смеха.
Я фыркнула и вышла из лазарета.