– Как поживает моя племянница? – Я любовно погладила едва округлившийся живот сестры. Наконец-то мы встретились! Камияр увез ее на медовый месяц, который растянулся на несколько, и все это время мы только перезванивались.
– Мой мальчик хорошо поживает в отличие от меня.
Пол ребенка определять еще было рано, но мы с Камияром очень хотели девочку, а Дарья с Марром рассчитывали на мальчика.
– Что опять?
– Камияр перегибает со своей заботой, и временами мне придушить его хочется. Вот, даже работать приходится удаленно! – потрясла Даша планшетом.
Я промолчала – удивительно, как он вообще ей разрешил. Стоило Даше забеременеть, и он с нее пылинки стал сдувать, следя за тем, чтобы не перенапрягалась, но сестра не собиралась отказываться от назначенной должности. Под моим пристальным взглядом порыв возмущения прошел, и она устало заявила:
– Не могу, эмоции скачут, как у подростка.
– Ты беременна, это нормально.
– А есть после бананов селедку тоже нормально? – возмутилась Даша, и я прыснула.
– Тебе смешно, – вздохнула она, но тоже улыбнулась. От этого ее глаза цвета морской волны заиграли теплым светом. После принятия шатхи карий цвет исчез не полностью. Вокруг зрачка остался янтарный ореол, что создавало неожиданный эффект и выглядело необычно и красиво. – Посмотрю на тебя, когда ты забеременеешь.
– Раньше двадцати пяти мне это не грозит. Будет время на племянниках потренироваться.
– Ничего себе! Откуда такая уверенность?
– Марр сказал, когда я завела разговор о контрацепции. Особенности кшатр.
– Получается, это я умудрилась залететь чуть ли не в первую ночь в храме?!
– Я слышала, что это считается особым благословением.
– То-то Камияр горд собой до невозможности.
– А по-моему, он в тебе души не чает, – примирительно произнесла я.
– Ага, настолько, что не отпускает никуда одну. А еще защита нашего дома может поспорить с дворцовой, но он все никак не может успокоиться, заявляя, что нет предела совершенству. Готова поспорить, что сейчас демонстрирует Марру экспериментальные разработки.
– Думаю, нам стоит смириться с тем, что мы замужем за параноиками, повернутыми на нашей безопасности, – хмыкнула я.
Сама находилась в таком положении. После покушения меня практически не отпускали от себя ни на шаг. Хорошо еще, что я сопровождала Марра во всех поездках, что позволяло сменить обстановку.
– К тому же тебе грех жаловаться, – напомнила сестре. – Вы же путешествовали все это время.
– Кстати, у меня есть кое-что для тебя, – спохватилась Дарья и потащила на террасу, где продемонстрировала красивой работы большой глиняный кувшин с отверстием в боку. – Это переносной камин. Приятно вечером разжечь дрова и посидеть у огня. Я сразу о вашем доме у моря подумала и тебе тоже такой взяла. Камияр, правда, поначалу ворчал и называл его примитивным, но после первого же вечера у камина взял свои слова обратно. Нам нравится.
– Здорово! Спасибо.
– Кстати, все забываю… Я сейчас!
Заинтриговав меня, сестра исчезла.
Пока ее не было, я подошла к оригинальному камину и провела по вытянутому горлышку кувшина пальцем. Было видно, что его уже разжигали. Мне и самой идея устроиться вечером на свежем воздухе у открытого огня показалась привлекательной.
– Вот, – вернулась Дарья, протягивая мне что-то. – Нашла в траве на священной поляне. Цепочка была порвана, отдавала ювелиру.
С неверием взяла у нее свой крестик. Я потеряла его после ритуала. Сейчас казалось, что ко мне вернулась частичка моей души. Меня в нем крестили, и я носила его всю жизнь, почти не снимая.
– Ожогов нет? Неприятных ощущений? – ехидно поинтересовалась сестра, а я закатила глаза. Это она намекает на выходку Марты, которая вернувшись на Землю, дала громкое интервью под девизом «Моя дочь одержима!».
Участие нашей дорогой мамы в многочисленных ток-шоу раздуло шумиху до невероятных масштабов. Пришлось Дарье с Камияром свой медовый месяц начать с визита на Землю, где они посетили храмы и в каждом отстояли службу. Пусть речь шла обо мне, но Даша тоже стала кшатрой и своим примером демонстрировала глупость высказываний родительницы. Пришлось ей поднять свои связи и самой давать интервью, попутно рассказывая о нашем детстве и постоянном отсутствии матери. Репутацию Марте подпортили этим сильно. Потом за дело взялись пиарщики, которые разбили все бредовые заявления матери в пух и прах.
Зато Марта добилась, чего хотела: Огюст с ней развелся, выплатив отступные. Еще и Даша продала квартиру, разделив деньги по справедливости на троих. Одну часть отдала матери, а наши – в детский дом, статью о котором когда-то писала. Перед возвращением на Баттас сестра натравила на Марту юристов, которые ознакомили ее с тем, что ждет за клевету, реши она еще раз засветиться в прессе за наш счет. После этого мы оборвали с ней все общение.
– Хорошо, что вы прилетели! Наши гостьи от тоски воют, хоть себя покажут.
– Ты о женской половине?
– О них родимых! Представляешь, как все ждали двадцатипятилетия Камияра? Зная его репутацию, рассчитывали на веселые вечеринки, шумные праздники, толпы высокопоставленных гостей, а в итоге я увела завидного жениха, да еще умудрилась сразу забеременеть. Заботу о паре помножь на заботу о беременной жене, чей покой превыше всего. Чужих мужчин к своему дому он и на пушечный выстрел теперь не подпускает, и живут девицы у нас как монахини, даже талантами блеснуть не перед кем.
– Предлагаешь пожалеть бедняжек?
– Мне жалко. Среди них полно молодых девчонок, которые ждут не дождутся, когда истечет стандартный месяц приглашения и они смогут смыться отсюда.
– Давай пришлю наших учителей? У нас такая дисциплина, что все по струнке ходят. В ближайшее время больших праздников нет, и пока затишье. Выкроят свободное время, чтобы прилететь.
После свержения Наиры мне самой слишком глубоко вникать в жизнь женской половины было недосуг, и я разделила власть между преподавателями. Именно они оценивали полезность девушек и распределяли их участие в торжествах по способностям, а не из личных предпочтений, как было раньше. Так что теперь все из кожи вон лезли на занятиях, чтобы выделиться и задержаться при дворе благодаря своим талантам.
– На мастер-класс? Неплохая идея! Пусть займутся муштрой и встряхнут наш женский батальон, направляя их энергию на мирные цели, – усмехнулась Дарья.
Мы с Марром задержались на ужин и посмотрели развлекательную программу, которую для нас подготовили кшатры. Вообще, хорошо, когда ты пара и твоего мужчину уже априори другие женщины не интересуют. В ином случае тяжело было бы смириться с тем, что в твоем доме находится такой цветник, где каждый бутончик мечтает захомутать твоего мужа и занять твое место. Не знаю, как с этим другие кшатры справляются, но нам, землянкам, их устои до сих пор казались дикостью. Как ни крути, неплохо мужчины на Баттасе устроились!
Загрузив наш подарок, мы уже ближе к ночи полетели обратно. Лишь когда под нами заблестело море, я поняла, что возвращаемся мы совсем не во дворец, и бросила вопросительный взгляд на Марра.
– Мне показалось, что тебе не терпится испытать наш новый камин, – бросил на меня лукавый взгляд барс, тепло улыбаясь, а я в который раз поразилась, как сильно он изменился с нашей первой встречи.
Раньше при его закрытости и эмоциональной сдержанности такой легкий флирт был бы немыслим. Тем более приятно, что со мной он больше не скрывает своих эмоций. Это отражается и в манере одеваться. Во дворце он всегда одет с иголочки, но в нашем доме у моря мы можем позволить себе вольности, и ему нравится та свобода от правил и этикета, которая там царит, иначе не летали бы мы туда так часто при первой же возможности.
– А я подумала, что это тебе не терпится остаться со мной наедине без лишних глаз, – поддела его.
– Ты раскрыла мои тайные мотивы! – усмехнулся Марр.
Но, как оказалось, тайные мотивы у него все же были. Когда мы разожгли камин, он сказал, что хочет поплавать. Я же задержалась у огня и когда пошла к мужу, к своему удивлению, в бассейне не застала. Его запах вел на пляж, и в свете звезд я увидела барса стоящим по пояс в море.
– Марр?
– Иди ко мне, – позвал он, развернувшись и протягивая руки.
Я в замешательстве смотрела на него. Он же знает, как я избегаю воды.
– Эля, с тобой ничего не случится. Я рядом.
– Нет, – покачала головой и даже отступила на шаг. Как бы я ни любила море, но это было сильнее меня.
Неожиданно барс охнул и резко ушел под воду.
– Марр!!! – не своим голосом закричала я и бросилась к нему. Первой мыслью было, что защитное поле не сработало и сюда проникло морское чудовище.
Испуганная до смерти, нырнула, ища его под водой, но была схвачена сильными руками, и мы всплыли. Лишь увидев на его лице улыбку, поняла, что меня подло обманули.
– Я тебя сейчас сама утоплю! – в сердцах заорала на него.
Слова не разошлись с делом, и я предприняла попытки утопления. После пережитого страха адреналин в крови требовал выхода, и мы забарахтались в воде, поднимая тучу брызг. Меня настолько возмутил наглый обман, что я не собиралась такое прощать. Хотелось навалять некоторым по шее за манипулирование. Я дала волю шатхе, и Ханту с трудом удалось обездвижить меня.
– Как ты мог?! – извивалась я в его руках, не желая признавать поражение.
– Прости! Ради тебя. Я видел, с какой завистью ты смотрела на плавающую сестру, видел твою тоску при взгляде в сторону моря.
Я замерла в его руках, а Марр продолжил, с бесконечной нежностью глядя на меня:
– Ты же у меня сильная девочка. Не позволяй прошлому влиять на себя и лишать радости. Я знаю, ты любишь море.
– Нельзя было найти другой способ? Почему именно сейчас? – это прозвучало скорее ворчливо, а не с обидой.
– Давал время прийти в себя. Скажи, что еще, кроме угрозы моей жизни, могло заставить тебя зайти в воду? Ты же упряма, и никакие уговоры на тебя не подействовали бы.
То, как он хорошо меня изучил, вызвало раздражение. Все же неприятно, когда ты как открытая книга для некоторых.
– Больше не брошусь! Соберешься тонуть – тони!
Хант сжал меня в объятиях.
– Обещай, – неожиданно серьезно потребовал он, и я удивленно посмотрела на мужа, не ожидая такой реакции на свои слова. – Эля, любимая моя, ты меня бесконечно восхищаешь, и даже не представляешь, насколько я ценю твое бесстрашие. Только не надо рисковать собой. Даже ради меня. Ты – моя величайшая ценность и слабость. Я могу справиться со всем в этой жизни, но не переживу, если с твоей головы упадет хотя бы один волосок, и никогда себе не прощу, если ты пострадаешь. Впервые в жизни готов умолять – береги себя. Ради нас.
– Ты любишь меня?
Может, это и странно, но впервые за все время он назвал меня любимой.
Марр как-то невесело усмехнулся и ответил:
– Чувство, что я испытываю к тебе, сложно назвать любовью. Оно настолько всепоглощающее… я понимаю, что не смогу жить в мире, где нет тебя. Прожитые годы кажутся пустыми, потому что они прошли без тебя, твоего запаха, смеха, улыбки. Лишь рядом с тобой жизнь обрела краски. Ты делаешь меня счастливым одним лишь своим присутствием. Иногда ночами я просыпаюсь и испытываю сумасшедшее счастье просто от того, что ты рядом. Могу бесконечно любоваться твоими чертами, слушать твое дыхание, наблюдать за трепетом ресниц, когда ты открываешь глаза новому дню, и сердце обрывается от твоей улыбки. Просыпаясь, ты всегда улыбаешься, и я пьянею от этого.
Мне кажется, я забыла, как дышать. Забыла о том, что мы в воде и вокруг плещут теплые волны, омывая нас. Была очарована его словами, откровениями, этим моментом.
– Марр…
У меня не было слов. Потрясло, что этот сильный мужчина так открыто признавался в своей слабости, и сердце сжималось от того, что его слабостью стала я. И все же…
– В начале нашего знакомства у меня создалось впечатление, что тебе от меня нужны лишь дети.
Я внимательно смотрела в его глаза, желая увидеть правду. Тихий вздох, и он ответил, не отводя взгляда:
– Эля, я прожил долгую жизнь. Познал вкус власти, любовь лучших женщин… Все приедается, оставляя горькое послевкусие. Власть – это ответственность за клан, людей, которые от тебя зависят, это обязанности, которые поглощают все твое время. Женщины надоедают, оставляя разочарование и пустоту, потому что они не пара. Каждая из них со временем уходила, встречая свою пару и рожая. Я высылал им подарки, поздравлял с прибавлением и мечтал о собственных детях, которых никто мне не мог дать, пока я не встретил тебя. Землянку. Юную. Слабую. Хрупкую, но такую упрямую, которой оказался не нужен ни я со всем своим положением, ни мое богатство. Я не знал, как за тобой ухаживать, ты высмеивала и отвергала все мои подарки, не позволяя приблизиться к себе. Мне казалось, что стоит тебе принять шатху, и все изменится, ты ощутишь то притяжение, что испытывал к тебе я, и посмотришь на меня другими глазами.
– И ты поставил мне метку…
– Мне казалось это правильным, только изменился я сам. Я испытал бесконечное чувство вины, глядя на то, как ты угасаешь, но не хочешь видеть меня. Мне хотелось защитить тебя от всего мира, но я не смог защитить тебя от самого себя. Понимание, что теряешь свою единственную, что не способен уберечь ту, которую послали небеса, убивало, и я умирал вместе с тобой. С радостью взял бы на себя всю твою боль, и было мукой видеть, как ты страдаешь. Вот тогда и осознаешь, что на самом деле ценно. Я люблю тебя такой, какая ты есть, и, знаешь, смогу прожить эту жизнь без детей, но без тебя мне жизни нет. Не буду тебя удерживать, реши ты уйти от меня, но сам буду следовать за тобой тенью, пока дышу. Поэтому если я тебе не нужен – убей. Я приму это от твоих рук, иначе никогда не оставлю.
Это прозвучало как клятва, а в ночной тиши особенно торжественно. Я сглотнула ком в горле от подступающих слез. Всю жизнь несла в себе боль от потери отца и пустоту в душе. Мне не хватало защиты, любви, заботы, того, что может дать лишь отец, который для девочки самый сильный и лучший на свете. И, повзрослев, я не влюблялась потому, что не было в моей жизни мужчины, который стал бы для меня стеной от всего мира, подарил бы чувство защищенности, уверенности в отношениях. Все было не то. Мечтала ощутить себя нужной, любимой и лишь сейчас, с ним, получила все это.
– Ты плачешь… – с грустью произнес Марр и разжал объятия, давая мне свободу.
Я даже не заметила, когда потекли слезы. Вместо того чтобы отстраниться, обвила руками шею барса, притягивая и заставляя вновь посмотреть на себя.
– Даже не мечтай умереть! Ты – мой.
Желание подтвердить свои слова, заклеймить его и показать всему миру, что этот мужчина занят, стало нестерпимым, но я и не боролась с ним. Призвав шатху, вонзилась зубами в основание шеи мужа, ставя метку и чувствуя, как не только зубы входят в плоть, а энергия шатхи проникает под кожу, оставляя мой след на его ауре.
– Эля… – Барс подхватил меня и прижал к себе.
Солоноватый вкус крови наполнил рот, а запах его кожи дурманил голову. Нехотя отстранилась, зализывая рану и чувствуя слабость от выброса энергии. Казалось, что часть меня так и осталась в нем.
– Эля, – выдохнул Марр и накрыл мои губы своими, даря властный и в то же время бесконечно нежный поцелуй. – Жизнь моя… – прошептал мне в губы и, не давая вдохнуть, поцеловал опять.
И я потеряла связь с реальностью, растворяясь в нем. Чувствуя удивительное единение и правильность происходящего. Стало неважно, с чего мы начали. Главное – к чему мы пришли, а сейчас я ни за что не расстанусь с этим мужчиной, который стал мне бесконечно дорогим и желанным, который принимал меня такой, какая я есть, и смотрел с такой любовью, что таяло все внутри, а душа наполнялась счастьем и бесшабашной легкостью.
– Твоя! – рассмеялась я, отстраняясь и упираясь в его плечи руками. – Только дай вдохнуть, у меня голова кружится.
– Это из-за обмена энергией. Ты помнишь, что было, когда я поставил тебе метку?
– Хочешь сказать…
– Да, любимая, тебя ждет долгая ночь, – сообщил он, вынося меня на берег.
– И ты не будешь сдерживаться? – проворковала я, едва касаясь его губ. Марр застонал и ускорился, а я обняла его за шею и лизнула свою метку. Мой мужчина. Он сделал для меня небо Баттаса голубым, а я готова смириться с Баттасом за одно то, что эта планета подарила мне его.