После того, как Экдал присоединяется к прочим конспираторам, я ещё часа четыре плету гобелен и слушаю сказки, которые Унгуц рассказывает Ароновым детям. Самого Арона так и нет, видать неудачная охота, вопрос только насколько… Вот тоже нашёл время! Ещё не хватало, чтобы его пришлось искать. Сейчас вот Азамат спустится, спросит, куда его братишка делся, и что я отвечу? Азамату ещё один повод понервничать совершенно лишний. А телефон у Арона, конечно, недоступен, откуда в горах связь…
— Что-то долго ребята там засиделись, — скрипит Унгуц, глядя на часы. И правда, за окном давно стемнело. — Небось уже всё важное обсудили, теперь по пустякам спорят.
Я принимаю его слова как руководство к действию. Разогреваю ужин и отправляюсь наверх мужа выковыривать. Он-то, небось, как затемно позавтракал, так и не ел ничего с тех пор.
Захожу на третий этаж — а там дымовая завеса. Все сидят курят что-то несусветное: не табак, не травку, а какие-то пряности. Тянутся вязкие сонные разговоры, Азамат уже третий раз пытается произнести слово «обеспечить», помогая себе зажатой в руке трубкой.
Я решительно распахиваю три окна подряд и, когда все оборачиваются на шум, грозно провозглашаю:
— Ужинать подано, извольте покинуть помещение!
— Лизонька, так мы ещё не закончили, — начинает Азамат заплетающимся языком.
— Вы закончите, когда тут же и отрубитесь, на полу, в дыму. Давайте дуйте вниз, вы же голодные, и не соображаете уже ничего, окосели все!
Последнее оказывает действие: народ встряхивается и топает к лифту. Я открываю остальные окна. Людям тут спать, в конце концов!
— Суровая у тебя супруга, хе-хех, — усмехается толстяк.
— Она очень обо мне заботится, — отвечает ему Азамат, глядя на меня.
Кухня наполняется народом, и Азамат в толчее не замечает отсутствие брата. Детей я отправляю к матери с сервировочным столиком, чтобы она тут не отсвечивала. От еды все веселеют, начинают шутить, в кухне стоит громовой хохот. Я ужинаю вместе с ними, выслушивая сомнительные комплименты, потом потихоньку принимаюсь загонять всех по койкам.
— А ты сама-то? — спрашивает Азамат, вставая.
— А я сейчас всех разгоню, помоюсь и приду. Ты ложись.
Когда он наконец уходит, я потихоньку подкатываю к Старейшинам. К этому времени внизу остались только они, решив расположиться на ночь там же, в гостиной, ещё Онхновч и несколько малознакомых мне граждан, не успевших за хохотом доесть ужин.
— Слушайте, — говорю, подсаживаясь к Ажгдийдимидину, — у нас Арон загулял. Пошёл на охоту сразу как Азамат прилетел, и пока не возвращался. Я не хочу Азамату создавать повод для беспокойства, но… как думаете, с ним всё в порядке?
— А он не говорил, надолго ли пошёл? — спрашивает Унгуц.
— Мне — нет. Если и говорил, то сыну, а из него ж слова не вытянешь. Но вещей Арон вроде бы не брал. В смысле, чтобы ночевать…
— Он местность-то знает? — встревает подошедший к нам Онхновч, и шумно отхлёбывает из чашки с очередным чаем из гербария.
— Откуда бы? — говорю. — Он тут вчера вечером впервые оказался.
— Ну, а Азамат ему рассказал, что тут где?
Пожимаю плечами. Я понятия не имею даже примерно, было ли у Азамата время вчера с Ароном пообщаться, и совсем не хочу о своих приключениях рассказывать посторонним.
— Не знаю, удалось ли им вчера поговорить, Азамат был занят…
— Ну насчёт зияний-то уж точно сказал!
— Каких зияний?.. — моргаю.
— Так называются входные отверстия туннелей, — подключается незнакомый мне мужчина, высокий и жилистый.
Я медленно перевариваю сказанное.
— То есть тут тоже есть туннели, и Арон мог в них провалиться?
— А что, неужели Азамат вам не говорил? — удивляется мужчина.
— Да я не уверена, что он сам знает.
— Ну вы даёте! — фыркает Онхновч. — Вы что же, думали, такое красивое место до вас никто не занял просто так? Да если б не зияния, тут бы уже давно город стоял! Не может быть, чтобы Азамат об этом не слышал.
— Может и слышал, я откуда знаю, — хмурюсь я. — Мне не говорил, это точно. Но он эту землю получил на следующий день, как мы поженились, ему было не до географии… Потом, он так обрадовался, когда я согласилась, чтоб он мне отдельный дом строил — наверное, когда я место указала, решил не разочаровывать.
Я внезапно чувствую острую потребность защитить мужа, хотя самой весьма любопытно, знал он или нет. Старейшина-духовник незаметно тянет меня за рукав, и я замолкаю. Он показывает мне записку: «Успокойся, никто не сомневается, что твой муж самый умный». Нет, всё-таки у меня очень правильный духовник, он действительно умеет возвращать мне душевное равновесие.
— Так что с Ароном делать будем? — я возвращаюсь к более животрепещущей теме, чем репутация Азамата.
— А чего с ним сделаешь? — философски пожимает плечами Онхновч. — Если он никуда не провалился, то сам придёт, а если провалился, мы его всё равно не достанем. Выпадет где-нибудь в другом месте.
— Ага, через пару лет! — киваю я.
— Или сто лет назад, тут уж как повезёт. Но если мы сейчас по темноте пойдём его искать, то сами все попроваливаемся, а толку никакого не будет. У нас ведь даже карты зияний нет. Так что лучше помолиться и спать пойти.
Я, конечно, очень хорошо отношусь к Арону, но идти его искать сейчас и правда кажется мне нецелесообразным. К тому же я немного злюсь на него — ну вот чего ему дома не сиделось, а? Война на дворе, а он тут на охоту пошёл, блин!
— Ладно, — говорю, — может ещё объявится сам… Только Азамату пока не говорите, он нервничать будет.
Все согласно кивают, а высокий мужик, не привыкший ещё к моим повадкам, корчит удивлённую физиономию.
— Вот это да! А я-то ещё сомневался, что Азамат будет хорошим начальником с такой-то головной болью в юбке.
Я распихиваю всех спать и присоединяюсь к Азамату. Стены в доме толстые, но когда едешь в лифте, слышен могучий храп на третьем этаже, где дрыхнет большинство прибывших. Я им включила отопление посильнее, чтобы компенсировать проветривание от дыма.
Азамат спит без задних ног, раскинувшись на кровати, что ему совершенно несвойственно. Я обмазываю его цикатравином, и он не просыпается. Забиваюсь под бочок и пытаюсь спать, но выходит плохо. В голову лезут всякие неприятные мысли про Арона, про джингошей и про то, что я даже не знаю, чем завершилось сегодняшнее обсуждение — а что если завтра он опять куда-нибудь помчится, бросив меня нервничать наедине с Ароновой странной семейкой? И где Арон, язви его в душу?!
К счастью, последний вопрос решается сам через пару часов. Я успеваю забыться неглубоким неприятным сном, когда раздаётся стук входной двери и шарканье в прихожей. Я пулей слетаю вниз, едва успев запахнуть халат. Включаю свет — Арон жмурится и закрывается рукой. Пытался тут в темноте нужную дверь нащупать, идиот, сейчас бы споткнулся о чужие вещи и весь дом перебудил.
— Где тебя шакалы носили?! — напускаюсь на него. — Всё в порядке?
— Да всё отлично, Лиза-хон, — весело отвечает он. — Так, приключение небольшое было… Выслеживал оленей да попал в зияние. Азамат говорил, что они тут есть, но я так увлёкся… В общем, выплюнуло меня на берегу Дола тут часах в пяти ходьбы. А сегодня день-то ещё тот же? А то у меня карта-то есть, а вот часы эти я в туннеле ещё не проверял, — он помахивает наручным ориентировщиком.
— Тот же, — ворчу. — Ночь глухая, мы уже думали, не пойти ли тебя искать.
— Ну что вы, Лиза-хон, — отмахивается он. — Чтобы я да из лесу не выбрел? Обижаете…
— Можешь обижаться сколько угодно, но мне хватило за тебя нервничать весь вечер. Хорошо ещё, Азамат не знал, что ты не дома. А то бы и он тоже переживал бы вместо того, чтоб дело делать. Нет уж, хватит, давай до конца военных действий никакой больше охоты. А если бы на тебя там джингоши напали? Сиди уж лучше дома, занимайся со своими детьми.
Арон надувает губы.
— Что уж вы так строго… Я зато дичи принёс!
— Где? — я недоверчиво его оглядываю, вроде, никакого багажа…
— А вот, — он кивает на гигантский окровавленный мешок у двери. — Там олень, птицы всякие и ещё сумка с грибами…
— А кто будет мою новую прихожую от крови отмывать?! — шёпотом верещу я. — Будь добр, убери это отсюда сейчас же, только тихо!
— Да я сейчас оленя зажарю…
— Чего?! Ты с дуба рухнул? У нас полон дом спящих людей, в том числе двое Старейшин в гостиной, а она с кухней почти одно помещение! Нет уж, дорогой, давай загружай свою дичь в холодильник и марш спать!
— Ой, — Арон аж голову в плечи втягивает. — Ещё и Старейшины… Ну ладно, а поесть-то хоть чего-нибудь можно?
— Сейчас соображу, — ворчу я и жестом зову его с собой на кухню. Включаю маленькую лампочку над плитой, чтобы не очень тревожить Старейшин. Наконец Арон с тарелкой горячей еды отправляется к себе в комнату, а я, счастливая, что все загнаны по местам, заваливаюсь спать дальше. Азамат, кажется, моргает, но скоро засыпает вместе со мной.
Утром он в не очень весёлом расположении духа. Едва позавтракав, идёт общаться с Экдаловыми ребятами и встречать вновьприбывших. Впрочем, я довольно быстро отвлекаюсь, потому что очередной унгуц из столицы привозит Ориву. Я о ней почему-то начисто забыла, видно совсем у меня голова плохо варила эти два дня. Впрочем, моя ассистентка ни в чём меня не заподозрила, радостная выскочила из унгуца и немедленно поинтересовалась, нет ли работы.
— К счастью, пока нет, — криво улыбаюсь я. — Что там в столице делается?
— Да так, бардак некоторый. Джингошей-то там нет, но все мечутся, не знают, что делать, у Старейшин уже языки поотсыхали народ успокаивать. Особенно теперь, когда все дееспособные мужики куда-то улетели. А у вас что новенького?
— Да вот, вчера Арон загулял, вернулся ночью с оленем, хотел его тут жарить над головой у спящих Старейшин, представляешь? Чуть не убила.
— О да-а, этот может, — хихикает она. — Мужики вообще такие дети… Никогда замуж не выйду. Хотя олень — это неплохо. Надо его и правда поджарить, всё равно чем-то кормить всех этих вояк придётся.
Однако за оленя уже принялся сам добытчик. Нам он предлагает ощипывать лесных птиц, но я побаиваюсь пухоедов, поэтому самоустраняюсь и сажусь дальше плести свой гобелен.
Азамат является к обеду, мрачный, отрывает кусок мяса, кивает Арону и поворачивается, чтобы уйти.
— Погоди, солнце, — нагоняю его уже в прихожей. — У вас какие планы вообще? Ты пока тут?
— Пока что мы все тут, — неохотно отвечает он, взглянув на меня и тут же отведя взгляд. — Завтра выдвинемся занимать позиции. Ты останешься здесь с Ароном, Оривой и Старейшиной Унгуцем. Сегодня ещё должны подвезти продовольствие, оружие и… всякие прочие нужные вещи. Если тебе что-то нужно из лекарств и тому подобного, скажи об этом Экдалу, он поддерживает контакт с прочими наёмниками. Я ответил на твой вопрос?
— Почти. Расскажи мне ещё вот что, Онхновч утверждает, что тут есть выходы туннелей, он их называет зияния. Ты мне ничего не говорил…
— А, да, есть. Но они в горах и в лесу, я не думаю, что ты одна туда пойдёшь, — он замолкает, внимательно оглядывает меня и поправляется: — я очень надеюсь, что ты одна туда не пойдёшь.
— Не пойду, не пойду, — улыбаюсь. — Ну ладно, всё, больше тебя не отвлекаю.
Азамат быстро взглядывает на меня, потом в окно.
— Я скажу ребятам, чтобы достали тебе туннельную куницу, если будет время, займётесь тут с Ароном картографией…
Он снова сверкает на меня глазами и уходит прежде, чем я успеваю переспросить. То ли замышляет что-то, то ли просто нервничает… Ладно, ближе к ночи разберёмся, надо надеяться.
Вторая половина дня занята бесконечной готовкой. Арон, правда, оказывается весьма полезен в хозяйстве, но его одного не хватает, тем более, что он не может читать надписи на кнопках и табло разных бытовых приборов, если они на всеобщем. Всё время прилетают и улетают какие-то корабли и унгуцы с мужиками. Я уже с радостью начинаю думать о том, что завтра все эти бесконечные люди наконец-то свалят из моего дома, хоть даже и на войну.
Очередное заседание штаба оканчивается не очень поздно, и Азамат самолично гонит всех ужинать и спать, поскольку стартовать завтра рано. Я и глазом моргнуть не успеваю, как оказываюсь в койке верхом на муже и с тюбиком крема в руке.
Азамат глядит в потолок, бездумно растирая руки, пока я вожусь с прочими областями поражения.
— Ты чего-то сегодня угрюмый, — роняю я и делаю выразительную паузу. — Прямо как будто злишься на кого-то, — я снова замолкаю, ожидая, что он что-нибудь скажет, но он молчит, и мне приходится продолжить: — Уж не на меня ли?
Он по-прежнему молчит. Это уже совсем не прикольно: либо не слушает, либо и правда на меня.
— Аллё! — окликаю его и похлопываю по щеке, которую собралась мазать. — Разговаривать будем сегодня?
— Извини, я задумался, — неохотно говорит он. Я понимаю, что он просто не хочет разговаривать. Ну здравствуйте. Вот только не хватало накануне разлуки поссориться. Но прежде чем я успеваю открыть рот и высказаться по этому поводу, он всё-таки пересиливает себя и продолжает: — Мне иногда кажется, что некоторые вещи можно спустить на тормозах, но я совершенно не могу перед тобой притворяться, что всё в порядке, когда у меня на душе паршиво. Я надеялся обойтись без выяснения отношений, но увы, — он тяжело вздыхает и наконец-то смотрит прямо на меня. — Можно узнать, к кому ты ходила вчера ночью? Нет, не так — не важно, к кому, но ведь ходила? Это серьёзно?
Меня не хватает даже на то, чтобы заржать. Я просто закрываю глаза и делаю пару глубоких вдохов.
— Азамат. Вчера я ходила встречать с охоты твоего высоко интеллектуального братца, который пренебрёг предупреждением насчёт зияний, убрёл шакал знает куда, провалился в туннель, вернулся посреди ночи и едва не перебудил Старейшин попыткой устроить пир на весь мир прямо не раздеваясь.
Азамат смотрит на меня круглыми глазами.
— Арон вчера поздно пришёл? Я думал, он лёг спать ещё до того, как мы закончили трёп.
— Да, — киваю, — я приложила некоторые усилия к тому, чтобы ты так думал, потому что не хотела, чтобы ты из-за него нервничал.
— Боги… — до Азамата начинает доходить. — Он что, правда в туннель попал? Но он ведь уже здесь, я его видел днём, да?
Я хихикаю.
— Видел, видел. Его ненадолго засосало, и выплюнуло тут не очень далеко.
Азамат трёт лицо руками и вздыхает.
— Вот идиот. Я же ему говорил!.. — он убирает руки и смотрит на меня просительно. — Прости. Я тоже идиот.
— Да уж, действительно. Я вчера полночи не спала из-за этого придурка, семейку его по комнатам кормила, чтобы у тебя вопросов не возникло, пыталась подбить мужиков его поискать — а ты, значит, за все мои старания решил, что я тебе изменяю?
— Да я умом-то понимаю, что не может такого быть, но тут… И ты ещё вечером меня спать отправила, а сама осталась, и столько посторонних людей в доме, а ведь это нехорошо, неположено замужней женщине в доме чужих мужчин принимать. Тем более, все такие красивые, богатые, удалые… Столько комплиментов тебе наговорили. У меня прямо внутри всё узлом завязалось.
— Ага, такие комплименты, что век бы их не слышать, — ворчу я, обтирая руки от крема салфеткой и укладываясь вдоль Азамата. — Давай всё-таки ты будешь ума слушаться, а не комплексов и не звериных инстинктов. У тебя, знаешь ли, перед всеми этими удалыми есть существенное преимущество. А именно: ты мой муж. Пусть у них внутри завязывается, а ты расслабься, — зеваю. — Ну, зато теперь ты знаешь, что такое ревность. А то, помнится, в начале нашего знакомства это слово тебе ничего не говорило.
— А-а, — задумчиво отвечает Азамат. — Действительно, было такое. Надо же, у вас и слово специальное для этого чувства придумали… Так ты меня простишь?
— Да прощаю, прощаю, — целую его в щёку, которая не в креме. — Только обещай мне, что не будешь больше обо мне думать всякие гадости. А то завтра ты улетишь неизвестно куда неизвестно до когда, и мы не сможем просто так взять и всё выяснить. Так что ты лучше заранее внуши себе, что я тебя жду, и никто другой меня не интересует. Договорились?
— Мгм, — он кивает, зарываясь носом мне в волосы. — Обещаю.
— И вот ещё что, в следующий раз когда захочешь включить меня в круг своих соратников, забей мне место, пожалуйста. А то мне не понравилось сидеть на насесте, как курица.
— А я не понял, чего ты не согнала никого?
— Да мало ли, ещё обидятся и не станут участвовать в твоей кампании. Откуда я знаю, может, они важные шишки?
— Лиза, ну ты что? Кто ж важнее тебя да ещё в твоём собственном доме?
— А чего ты их сам не согнал?
— Так на меня как раз могли бы обидеться, мол, какой-то урод им будет место указывать. А тебя бы они послушались без вопросов.
— Слушай, как ты ими управлять собираешься без меня, если они так о тебе думают?
— Ну, так то на войне! Там я мастер своего дела, военачальника не слушаться — всё равно как целителя, только себе хуже сделаешь, это все понимают. Тем более, все Старейшины меня решительно поддерживают, даже самому странно. Они до сих пор наоборот были против восстаний… Ладно, я чувствую, ты сейчас заснёшь. Спокойных тебе снов, золотая моя.
Утро начинается забавно. Не успеваю я как следует проснуться от того, что Азамат встал, как из-за приоткрытой двери в коридор слышатся какие-то скандальные интонации. Высовываю нос за дверь поглядеть, что там творится. Оказывается, Азамат поднял братца ни свет ни заря, выволок в коридор и отчитывает за охоту.
— А если бы ты потерялся! А если бы тебя выкинуло на другом конце материка! Или вообще в море? Мне бы пришлось отзывать людей с постов и искать тебя! А если бы джингоши взяли тебя в заложники? Нас бы тут всех мужиков поубивали, и настал бы конец Империи Муданг из-за твоей долбаной охоты! Нашёл время! Ребята вон удивляются, что я до сих пор не поседел, так ты решил это исправить? Чтобы до конца военных действий — то есть, пока я не скажу — без Лизы в лес ни шагу! Это понятно?
Заспанный Арон таращит стеклянистые глаза и старается угадать с ответом, чтобы брат больше не сердился. А я думаю, что очень правильно не стала Азамата беспокоить, пока Арон не вернулся. Пусть он напридумывал себе бог весть каких объяснений моего поведения. Из-за пропавшего брата он бы психовал гораздо больше.
Азамат убеждается, что посторонних дома не осталось, и тоже выходит за порог. Мы целуемся, недолго и не очень интенсивно, но я изо всех сил стараюсь запомнить это ощущение, а заодно окружить мужа каким-то защитным коконом, чтобы никакая беда до него не добралась пока меня рядом нет.
— Звони каждый день, а лучше два раза, — напутствую. — А то я сама позвоню в какой-нибудь неподходящий момент.
И вот он уходит вслед за остальными по дорожке к посадочной площадке, а потом несколько разноцветных унгуцев взлетают и рассеиваются по небу, устремляясь на север. Я стою на ветру в картинно развевающейся юбке, мёрзну, хочу спать и чтобы всё поскорее стало, как раньше.
За спиной хлопает дверь, Орива накидывает мне на плечи дублёную куртку. Арон материализуется рядом и провожает взглядом улетающие унгуцы.
— Ну он мне и задал трёпку! Прям как в детстве. Только хуже. Эхх, — Арон вздыхает. — Как же мне его не хватало все эти годы! Ну ладно, пойдёмте обратно в дом, а то тут холодно. Вчера ночью нам туннельную куницу привезли, можно будет сегодня заняться.
— А что такое туннельная куница? — спрашиваю, заходя в дом и вешая дублёнку на крючок.
— А куница и есть, — лаконично отвечает Арон и открывает чулан. Там на куче прочего барахла стоит проволочная клетка, а в ней и правда куница — синяя с фиолетовой головой, аккуратные ушки, жёлтая грудка, чёрная морда и длинные когти — да с таким длиннющим хвостом, что я сначала приняла его за меховую подстилку. — Её за хвост держишь, на спину ей ориентировщик пристёгиваешь и пускаешь впереди себя. Если в туннель зайдёт, сразу выдёргиваешь. На ориентировщике тогда отмечается, где зияние. Если туннель короткий, то может даже отметиться, куда он выводит, но это редко бывает.
— А время того места можно узнать? Ну, в прошлое или в будущее закидывает?
— Н-нет, — качает головой Арон. — Время никак.
— Ну всё равно, классная идея. Очень полезная для Муданга.
— Ага, — радуется Арон. — Это нашего отца отца отец придумал.
— Да прям! — фыркает Орива. — Этих куниц ещё при Императоре вывели, и каждый горазд своим предкам приписать идею. У меня соседка тем же самым хвасталась!
— Ну, может, эта идея пришла в голову нескольким людям одновременно, — не отступает Арон.
— А давайте у Старейшны Унгуца спросим? — предлагаю я. — И куницу-то, наверное, покормить надо?
Зверюшке перепадает недощипанная вчера мелкая птица. Арон, правда, скрипит зубами, что мы его дичь зверю скармливаем, но он сегодня наказан, а я заявляю, что со своей порцией добычи могу делать, что захочу.
Тут в чулане нарисовываются мои котята, не знаю уж, шум их приманил или запах дичи. Завидев нового зверя, они тут же начниают шипеть и выгибать спины, как большие. Куница в ответ рявкает и уволакивает птицу поглубже в клетку.
— Откуда же тут кошки? — удивляется Арон.
— Да от твоей матери, — хихикаю. — Она поделилась лишними.
К счастью, прежде чем котята придумали стратегию, как изгнать чужого хищника, сверху спустились дети, и котятам стало ни до чего. После завтрака я скрутила из пластикового листка и нитки игрушки, и больше ни о детях, ни о кошках думать не приходится. Только бы не разнесли ничего.
Унгуц восстаёт к завтраку не рано.
— Ох вчера Ажги-хян ворожил-ворожил, сна никакого мне не дал, — жалуется. — Я хотел тоже с ним поехать, посмотреть, как там всё сложится, но он мне велел тебя пасти, Лизка. Не знаю уж, чего он такого от тебя ожидает, но лучше на рожон не лезь, — грозит мне пальцем.
— Да я и не собиралась, — говорю. — А вот расскажите нам, кто придумал куницами с ориентировщиком искать зияния?
— А это не моментально случилось, — говорит он, склоняя голову набок. — Сначала много веков назад люди поняли, что если один человек заходит в туннель, держась за конец верёвки, а другой конец держит стоящий на месте человек посильнее, то первого можно вытажить обратно, хотя и тяжело. Потом догадались на тот конец зверюшку привязывать. Да только не всякий зверь в туннель идти захочет, а многие из привязи выскакивают. Ходили и с крысами, и с кошками, с собаками и птицами, у кого что было под рукой. Потом, при предпоследнем Императоре, когда стали популярны электронные карты, создали вот такие ориентировщики, как у Арона, наручные. Тогда же один хитрый парень насобачился прицеплять эту штуку на зверьё. Вот его-то все и считают изобретателем, хотя над самими ориентировщиками много людей работало. Но у того парня детей было по разным сведениям то ли пятнадцать, то ли тридцать. И все хорошее образование получили, богатыми людьми сделались, и у них тоже деток было немало. У меня у самого в родне кое-кто из них числится, и у тебя, Арон, тоже, да и вообще, в крупных городах во всех есть их потомки. А что касается куниц, то их придумал разводить предок того мужика, с которым ты вчера говорила, Лиза, высокий такой, помнишь? Его так и кличут Кунчий, у них это прозвище в семье по наследству передаётся. И с каждым поколением Кунчих у куниц хвосты всё длиннее и длиннее. Так глядишь через пару сотен лет уже все туннели отметим, куда выводят.
— А чем куницы удобнее других зверей?
— А они любопытные и незаметные. А то были случаи, когда туннель в чей-то огород выводит, собаку человек запустил, а её там подстрелили! Куницу-то ещё заметить надо. Тем более, когда такая куница стареет и становится негодной, весь этот хвост можно на мех продать. Тоже выгода. Конечно, это не такой хороший мех, как с меховых пород, но всё равно денег стоит.
Итак, мы выпускаем куницу из клетки. Она насторожённо обнюхивается, пока Арон довольно бесцеремонно наматывает кончик её хвоста на руку и застёгивает у неё под пузом напульсник ориентировщика.
— А чем помечать-то будете? — спрашивает Унгуц.
— А, щас, — Арон заглядывает в чулан. — Где-то я тут видел… о! — он торжествующе извлекает баллончик с оранжевой флюоресцентной краской.
Мы тепло одеваемся. Орива связывает нас троих верёвкой на всякий случай, прихватывает корзину, и мы идём на подвиги.
— А зачем корзина? — спрашиваю.
— А вдруг грибов наберём, — отвечает Орива.
Я оглядываюсь. На воде уже льда нету, да и в степи снег сдуло по большей части, но в лесу он ещё лежит, хотя и почернел вокруг деревьев.
— А в этом сезоне бывают грибы? — спрашиваю и тут же вспомниаю, что Арон позавчера вроде как тоже чего-то набрал.
— А как же, — радостно говорит Арон. — Конечно, летом их больше и разнообразнее, но и сейчас есть, весна же!
Мы поднимаемся немножко в гору и оказываемся чуть выше посадочной площадки. Куницу Арон несёт на руках, хотя она всё время порывается начать самостоятеьное исследование местности. Наконец он останавливается и спускает непоседливого зверя на естественный поводок.
— Где-то тут неподалёку я и провалился… Надо осторожно. А грибы да… Лиза-хон, вы Азамата спросите, чего они так рано лезут. Он про лес всё на свете знает.
— А тебе он не рассказывал, что ли? — спрашивает Орива.
— Наверно рассказывал, да ты думаешь, я помню, что ли?
Мы медленно, стараясь наступать в куний след, гуськом спускаемся в ложбинку между сопками. Внезапно куница суётся влево и исчезает.
— Ага-а, вот оно! — восклицает Арон и размашисто поливает соседние кусты и деревья из баллончика. Потом дёргает за хвост, и куница выпадает обратно из небытия, пыльная и встопорщенная. Отряхивается, обиженно тявкает и продолжает топать мимо зияния.
— Она сама нарочно в туннель лезет, что ли? — спрашиваю.
— Хорошая куница сама лезет, да, — кивает Арон. — По крайней мере, если оттуда ничем плохим не пахнет. Тогда встаёт и рычит.
Мы углубляемся в лес на склоне, отмечаем ещё пять зияний, мне становится скучновато.
— А как далеко мы собираемся уйти?
— А вот как корзинку грибов наберём, так и повернём, — предлагает Орива.
— Я пока ещё ни одного не видела, — говорю.
— Да были там слева, — сообщает Арон, — но надо же куницу вперёд пускать, а то ещё провалимся. Ничего, набредём…
И мы набредаем. Прямо поперёк пути лежит здоровенное лиственное дерево, вывернутое с корнем давнишним ураганом. Его ствол с верхней стороны, куда солнце попадает, порос сплошным покровом оранжевых шариков с ноготь размером.
— Ну вот, — говорит Арон. — грибы.
— И это можно есть? — подозрительно уточняю я, хотя и так понятно, что мудажцы считают это едой.
— Ещё как! — радостно сообщает Орива, извлекает складной нож и принимается срезать, а вернее сколупывать шарики со ствола. У них даже ножек нет, так прямо и сидят на коре, и с кусочками коры отделяются. Пахнут они мхом.
Грибочков у нас образуется полкорзины, и до следующего поваленного дерева мы успеваем ещё одиннадцать раз потерять куницу. Когда же корзина наполняется, возвращаемся домой другой дорогой, на которой нам попадается только три зияния.
Дома нас встречают Алтоновч, дети и котята. Я сразу кидаюсь кормить уставшую куницу, а дети с удовольствием усаживаются мыть грибы. Это и правда довольно забавно: оранжевые шарики хорошо плавают, а мусор от них в воде отмокает, так что занятие получается сродни пусканию корабликов. Только когда мелкие начинают этими грибами друг в друга пулять, Арон их прогоняет и приступает к готовке. Алтоновч мирно вышивает что-то огромное и бесконечное. Мы с Оривой устраиваемся за столом и принимаемся за интенсивный курс по огнестрельным, лазерным и колотым ранам, последствиям взрывов и всему, на что хватает моей бурной фантазии.
Через пару часов звонит Азамат. У него всё хорошо, они долетели и сейчас разбивают лагерь. Джингошей пока не видно. Я рассказываю ему про куницу и про грибы. Он авторитетно подтверждает, что грибы съедобные. Ладно, поверю.
Дети играют с котятами, куница дрыхнет у блюдца с молоком, Арон готовит, его жена вышивает, я рассказываю Ориве про диафрагму, Унгуц читает в буке новости с Гарнета. Все при деле, почти идиллия. Тучи над Долом и не думали рассеиваться.