Глава 9

– Девочки, будьте серьезней, не дети уже! – Алира пыталась призвать молодежь к порядку. Впрочем, больше увещевала, пряча улыбку, чем требовала.

В большом холле замка Скалистых сегодня с ночи царил ажиотаж, шум и суета. Глава клана с женой, сыном, племянницей, это я, племянником Грашем, стражами и десятком молодых орланов собирались в Белый клан. На очередной сбор Высшего совета. Только у нас с Филаном важный повод посетить это мероприятие – подать жалобу на Райвека, а остальные двадцать с лишним оборотней будут развлекаться. Оттого и стоял гвалт – девочки помогали друг другу прихорашиваться и обсуждали наряды.

Отсутствие телевидения, интернета и многого другого вполне ожидаемо превратит любое, даже самое посредственное событие, будь то сезонный сбор Высшего совета или ярмарка в любом из кланов, в повод собрать толпу народа. Устроить настоящий праздник, где можно и себя показать и на других посмотреть. К тому же подобные собрания – это всегда возможность встретить избранного. Для парней – невесту, которую они введут в свой клан. Для девушек – жениха, который заберет их в свой.

Я лишний раз убедилась: в большинстве случаев дети наследовали видовую ипостась отца. Поэтому девушки после свадебного обряда отправлялись жить в чужой клан. Поэтому и я сова, а не орлан по матери. И поэтому браки оборотней с магами или обычными людьми – редкое явление. Какая оборотница согласится с тем, что ее дети могут родиться без зверя? И поэтому столь уникален Рейтиш. Его отец – сильный темный маг, а у Артемии довольно слабый зверь. А брат родился полноценным оборотнем, причем с сильным зверем. Эх, как он там?

За две недели проживания в Файбстоке подруг я не завела. Довольно обособленная жизнь в замке способствовала крепким отношениям между давно живущими бок о бок. Поэтому вклиниться в них дополнительным «другом» нужно очень постараться. Я даже не пыталась. Еще слишком сильна боль от потери Маши и Вики. Они для меня и мама, и папа, и подруги – все в одном. Оттого и потеря большая, непосильная. А вот с парнями вышло подружиться. С первой же встречи с Петром и другими музыкантами я легко и непринужденно влилась в компанию парней, где главным заводилой, что в принципе понятно, оказался Меллик, сын главы клана. Хоть он и был не самым старшим в ней и не самым младшим. Зато самым деятельным.

Теперь с обеда до глубокого вечера я проводила время с ними, знакомясь с очередным необычным музыкальным инструментом. Меня даже удостоили чести показать тайное место в замковом подземелье, где с того момента мы разучивали разные песни из моего мира. Соврать, откуда я их знаю, не смогла бы, быстро бы почуяли. Поэтому обтекаемо ответила, что из разных мест, случайно услышала и запомнила.

А вот первую половину дня мы с Мелликом проводили с Филаном. Сына он старательно обучал всему сам. И для меня дядя оказался очень ответственным родичем и наставником, проверял мои знания с дотошностью дятла, выковыривая из моей черепной коробки все якобы забытое и даже незабытое с Земли. Некоторые знания по экономике, которыми я нечаянно поделилась, забывшись от усталости или в пылу интересного общения, его так заинтересовали, что в следующем году, похоже, Меллик и несколько его ровесников, парней из кровного круга главы клана, отправятся учиться в Далимскую школу магии. Хвала Сияющей Госпоже, в тот день Меллик отсутствовал, и очень надеюсь, что парни до лета не узнают, кто в этом виноват, а то вместо барабана используют.

Помимо учебы и развлечений, ребята тренировали мою совушку, улучшая наши с ней физические данные и летное мастерство. Самым сложным было летать в лесу, где вокруг сплошные ветви, того и гляди на сук незамеченный налетишь. В общем, две недели пролетели как один день, подарив мне океан эмоций и разогнав все кошмары подальше, что не мешало им иногда терзать меня по ночам.

– Да красивая, красивая, не переживай! – хихикнула рядом моя ровесница Таури. Затем легонечко дернула меня за косу. – Тем более, рыженькая, как огонек, сразу привлечешь к себе внимание парней!

Мы с ней покрутились друг перед другом в холле замка и дальше придирчиво рассматривали выбранные на этот слет невест и женихов наряды.

– Ежении будет не до парней, – строго предупредил мою приятельницу Граш, проходя мимо.

Я согласно улыбнулась, а вот Таури проводила его грустным взглядом. Похоже, тайно влюблена, только взаимностью от него и не пахнет.

– Ты тоже очень красивая и найдешь себе самого-самого крутого парня, – тихонько приободрила ее.

– Крутого? – не поняла Таури, но повеселела.

Я подняла руки, будто с напряженными мышцами, надула щеки и изобразила суровую мину со словами:

– Самого сильного, самого красивого, страстного и лучшего охотника. И еще очень богатого, умного и деятельного, заботливого мужчину. Ну, таких называют крутыми самцами.

– Хи-хи, прямо как гора Небхан в дне пути от нас, – закивала Рами, подружка Таури. – Самая неприступная и высокая, где наш клан золото добывает.

– Точно! – улыбнулась я.

Пусть подругой мне здесь никто не стал, но народ в замке, да и в самом Файбстоке, куда мы регулярно наведывались по различным делам, оказался сердечным и доброжелательным. Нос не задирал, за спиной не поливал грязью, мелко не гадил, всегда готов подсказать и помочь. Просто местные девушки присматривались к чужачке, да и всем известно, что я здесь лишь до лета. Вот и не видели особого смысла душу распахивать перед той, кто скоро улетит восвояси.

Наряды у молодежи Скалистого клана похожи. Серо-голубые плотные куртки из валяной шерсти, темные штаны или юбки-штаны и высокие ботинки. Только девчонки свои куртки украсили яркими вышивками, и юбки наши, хоть и темных тонов, но разных цветов.

На фоне светлых орланов в серо-голубых куртках я выделялась не только охристо-медной шевелюрой, но и коричневой курткой, под которую надела связанный мамой разноцветный, яркий свитер, ну а черная юбка-штаны и ботинки как у всех. На дворе вторая половина октября, поэтому я замотала шею зеленым шарфом и надела в тон ему шапку. Зеленый очень подходит к моим желтым глазам и медным волосам.

– Все, светает, а то доберемся к ужину, всех невест и женихов разберут! – хохотнул Филан и первым вышел из замка.

Вскоре многочисленная птичья стая с гиком рванула ввысь, за ними торопилась небольшая, по сравнению с огромными орланами, сова. Одно радовало: орланы девушек лишь чуточку крупнее моей совы. Дядя сказал, что со временем она еще подрастет, ведь столько времени спала под темным проклятьем. Эта приятная новость не дала развиться у меня комплексу неполноценности.

Лететь предстояло несколько часов, но скучать было некогда. Вокруг было столько интересного. Еще два часа как минимум мы летели над землями Скалистого клана, удаляясь от труднопроходимого горного массива. Я видела поля и сады, уже убранные и даже присыпанные первым снегом. Большие хутора, где жили целыми поколениями. Вился серой широкой полосой тракт, по которому двигались обозы. Пару раз нам пришлось зависнуть на месте, пока Филан с Мелликом и Грашем летали переговорить с торговцами. Глава клана сына и племянника тщательно учил вести дела. И пятнадцатилетнему Меллику приходилось крутиться на пределе возможностей, чтобы и с нами развлекаться и отцу во всем помогать.

Я отметила, что Меллика учили вести торговые дела, управлять хозяйством всего клана. А вот Граша натаскивали по части безопасности и защиты. К тому же Файбсток пятьдесят лет назад первым вступил в войну и не понаслышке знает, что это такое. И у Граша было гораздо меньше свободного времени, он учился быть воином, а не управленцем.

Когда он взлетал или наоборот, планировал, я невольно любовалась им: красивый молодой мужчина! А какой у него зверь могучий и потрясный, слов нет.

Вылетев с рассветом, только к обеду мы наконец достигли границы Белого клана, преодолев земли еще трех кланов. Я с трепетом и большим вниманием разглядывала расстилавшиеся внизу пейзажи. Было интересно глянуть на территорию легендарного клана – место, где живет тот, кто спас уже два раза и чьи глаза нет-нет, да вспыхивали синим пламенем в моих снах, разгоняя кошмары.

– Что ты помнишь о Белых? Может, Назар с Миланой что-то рассказывали или в школе изучала? – неожиданно спросил Филан, подлетев ближе и явно отметив мой нешуточный интерес к чужим землям.

Вспыхнула от смущения: неужели дядя догадался, что я немного очарована Лаури? А следом напряглась: вдруг он заподозрил со мной неладное, ведь видел Ежению в детстве. Вдруг почует, увидит или как-то распознает подмену души.

Хорошо, что на пернатой совиной морде смущения не увидишь, как и напряжения не заметишь. А на вкус хорошие эмоции не такие резкие и ощутимые, как плохие: ложь, ненависть или презрение. Их сложнее распознать. Покопавшись в чужой памяти, мысленно неутешительно поморщилась. Пришлось свести проблему к мрачной шутке:

– Стоило разочек к Белой Эйте слетать, память стала избирательной, примерно как решето. Тут помню, тут нет.

– Пусть жизненный путь Райвека будет как это самое решето! – злобно выдал Филан. А потом уже мягко добавил: – И все же, что именно ты помнишь?

– К сожалению, не так много, – посетовала я. – Хорошо помню то, что было до гибели родителей. Историю Хартана, родного края, о соседях, как вести большое хозяйство. Отец любил и хотел, чтобы… я успела насладиться детством и юностью. Считал, что успеет всему научить позднее.

– Ты первенец, лапушка-дочь, родители в тебе души не чаяли, – с горькой ностальгией признал Филан. Обернулся, нашел взглядом летевшую рядом с сыном и Грашем супругу и с грустью добавил: – Моя Алира до сих пор мечтает о дочери, да только Сияющая пока подарила нам только одного сына.

– Все у вас будет хорошо! – благодарно за поддержку ответила я, жаль, клювом не изобразить улыбку.

– Судя по тому, что ты мне показала по ведению торговли и учету, школьную науку отлично усвоила и не забыла, – не дал мне увильнуть от важной темы Филан, заодно и похвалил.

– К сожалению, именно школьное время осталось в памяти разрозненными кусками.

Я ощутила вину за то, что не могу сказать этому замечательному мужчине всей правды о себе. Что заняла чужое тело. Что пользовалась чужой памятью и нет ничего удивительного, что она досталась мне такой лоскутной. Скорее, чудо в том, что я хоть что-то помнила, дважды умерев: в своем мире и здесь, пережив смерть подаренного богами нового тела.

– Ну-ну, Ежи, не надо винить себя. Это все темная тварь Райвек и его магия виноваты! – ощутив привкус моей вины, тут же среагировал Филан.

– Дядя, расскажи о Белых, – попросила я.

– Конечно, – качнул огромными черными крыльями Филан. – Из-за своего положения не только вечных глав Высшего совета, но и жрецов Сияющей, у Белых нет замка или основного поместья, как в Фире. У них целых четыре города и расположены они у границ клана по сторонам света. Белые действительно один из самых богатых и крупных кланов.

– Из-за подарков богине? – уточнила я.

– Ни в коем случае! – резко мотнул белоснежной головой орлан Филана, периодически закрывавший мне обзор огромными черными крыльями. – Все, что преподносится богине, жрецы сдают в ее личную сокровищницу. Из нее общим решением членов совета, либо главой клана Белых передают нуждающимся. Не всем и не каждому. Например, после войны, когда наши земли разграблялись – вдовам, сиротам, инвалидам. Когда случались беды природного характера, паводки и пожары, тогда пострадавшим кланам выделяли помощь. Случаи бывали разные, иногда жрецам приходилось обращаться за советом и разрешением на использование собранных средств к самой Сияющей. Поверь, ни один нормальный оборотень в здравом уме и твердой памяти не посмеет позариться на добро Богини. Наказание за это преступление – от нее самой. Виновный тогда будет мечтать о встрече с Белой Эйтой.

– А как тогда Белые смогли так…

– Они правят тысячелетиями. Не участвуют в междоусобных войнах, когда меняются или стираются границы кланов. Белые не теряют своих дочерей, те, наоборот, приводят женихов в свой клан, привнося знания и богатства. Сама Сияющая на их стороне и во всем помогает!

– Существует ли возможность или вероятность того, что гласом Сияющей может стать представитель другого клана? – подняло голову мое неистребимое любопытство.

– Конечно. В мире не существует чего-то абсолютно неизменного, – насмешливо курлыкнул Филан.

– А как?

– Это будет очень сложно и смертельно опасно, но возможно. Согласно законам Дарглана главе любого клана можно бросить вызов и оспорить его право. Однако времена беззакония давно прошли, поэтому теперь это делается через обращение в Высший совет, с его согласия и в определенное время. Более того, необходимо доказать необходимость подобной замены. И поверь мне, Высший совет одобрит ее лишь в исключительном случае.

– Тогда Белым можно не опасаться смены власти, – заключила я.

– Ошибаешься. Белых уважают и боятся, они на вершине власти столь давно, что никто не помнит времен до них. И эта их исключительность уже многим набила оскомину, раздражает, вызывает зависть и желание изменить установившийся иерархический порядок. Их бы давно забросали вызовами, попытались бы сломить, сожрать или подсидеть. Да только Белые не только бессменные главы Высшего совета, они жрецы Сияющей госпожи. Но это не отменяет того, что по закону кинуть им вызов может любой оборотень…

– Неужели любой? – удивилась я.

– Да, – кивнул дядин орлан, – причем допускается, что вызов могут бросить одновременно до десяти претендентов…

– Десять против одного? – опешила я.

– Нет, бой будет один на один, но до заката жрецу, право которого оспаривается, придется провести все десять боев. Если, конечно, такие глупцы найдутся, чтобы бросить вызов Белому. Ведь бой всегда на смерть…

– Глупцы? – просипела я, даже крылья стали почему-то пудовыми. – Ведь каждый последующий будет свеженьким, а Белый более уставшим.

– Ежи, ты забываешь, что жрецы богини наделены ее силой. Если она не согласна на замену, ни один из десяти наглецов не выживет. Все погибнут от руки ее голоса. Наша история длится сотни веков, а Белые до сих пор на вершине власти, хотя попытки смены власти случались. Тебе это ни о чем не говорит?

Раньше мне казалось, что клюв и глаза птиц не способны выражать эмоции. Я ошиблась. Морда дядиного орлана с огромным жутким клювом ехидно перекосилась.

– Тогда они заслужено занимают свое место, – согласилась я. – Белые дважды спасли мне жизнь, проявили бескорыстную заботу и тепло. И ни разу ничего не потребовали взамен.

– Может быть, может быть… – неожиданно мрачно ответил дядя, а затем, посмотрев вниз, встрепенулся: – Смотри, под нами Блош, самый большой город Белого клана, он у южной границы. Рядом с Блошем находится священное место для обращений к богине, и именно здесь проходят заседания Высшего совета Дарглана.

– Какая интересная улочка, – я разглядывала примечательную аллею на краю города, где среди облетевших деревьев расположились солидные большие особнячки.

– Это квартал Высшего совета. В этих домах круглый год проживают члены высшего совета, всего их тринадцать. Периодически совет обновляется, поэтому дома не личные, а принадлежат Белому клану. По окончании полномочий члены совета возвращаются в родной клан.

– Мне почему-то казалось, что Высший совет состоит из глав кланов, – удивилась я.

– Не всегда, – усмехнулся Филан. – Членами совета всегда становятся самые мудрые представители клана, это в идеале. Однако в действительности мудрейший в большинстве случаев второе лицо клана, соответственно исходит из выгоды своего клана и его главы.

– Например, когда придет черед Скалистых, это место займет Граш? – закинула удочку я.

Филан резко глянул на меня, моргнул желтыми глазищами, а потом покачал головой с веселым удивлением и похвалил:

– Умная девочка! – И дальше продолжил лекцию: – Так вот, Блош расположен на юге; на севере приютился небольшой Бердакс, там ведут рыбный промысел, добывают меха, растет полезный мох. У восточной границы построен Байлюкс, а на западе – Бевелень, который граничит с темными королевствами.

Покружив над уютным и милым Блошем, мы полетели дальше, углубляясь в зеленый лесной массив, что раскинулся под нами.

– Ой, это то, что я думаю? – воскликнула я.

Мы прилетели к широкой каменной площадке, ровной, будто из единого монолита, отполированной едва не до блеска, на которой лежит, или стоит, огромный белый валун, исчерченный рунами. По периметру площадки протянулись незамысловатые трибуны с лавочками в три ряда.

– Верно, детка. Это сердце всего Дарглана. Круг Сияющей. Здесь вершат суд, проводят брачные обряды, бросают вызов Белым, – с глубоким почтением к святому месту ответил Филан.

– Облегчи путь наших детей, Сияющая, – донеслась мольба Алиры, и следом за ней – других орланов, имеющих детей.

Молодежь просто совершила круг почета. И я вместе с ней. Кстати, нас догнали чужие орланы, тоже желавшие отдать дань уважения священному месту и богине. Послышались приветствия и поднялся градус веселья.

Вскоре я отметила, что застройка в клане Белых велась по типу спирали. Вокруг площади, но на некотором удалении, выстроились добротные солидные дома с личными подсобными хозяйствами. В таких и несколько поколений без проблем уместится. По мере раскручивания спирали, застройка становилась все плотнее и чаще. Крайний виток спирали прошел неподалеку от Блоша этаким предместьем.

Город как город, с площадью, несколькими тавернами, разными домами, зданиями, видимо, административного назначения, рядом с которыми стояли важные мужчины. Среди деревьев я увидела скопление ярких продолговатых шатров, возле них активно сновал народ. Судя по вкусным запахам, там тусовались, жарили мясо и варили похлебку оборотни разных кланов в «типовых» куртках. Похоже, чтобы в тавернах за постой большого количества гостей не платить, кланы привезли «жилье» с собой. Ну и почему бы и не устроиться на свежем воздухе с комфортом? И места погулять больше и вольнее. Насколько я знаю, мы тоже парочку таких с собой взяли. Здорово!

Дальше гомонил рынок – разноцветная толпа народа. Хотя, наверное, это скорее ярмарка. Уж больно много продавцов и покупателей, скотины, пестревших товарами телег, прилавков, даже просто коробейников. Слышалась простенькая, но задорная музыка, и вся атмосфера была как пузырьки шампанского, горячила кровь.

И всюду, куда не кинь взгляд, будто нечаянно, но сверху-то видно, что целенаправленно, неторопливо, якобы прогуливались городские стражники. Частенько прямо в мохнатой волчьей шкуре смотрели за порядком, пресекая любые попытки разжиться бесплатно чужим товаром и не допуская нежеланные приставания парней к девушкам. Хотя мохнатыми шкурами хвастались и гости. Кого здесь только не было: яркие, осторожно ступавшие лисы; большие, казавшиеся неповоротливыми медведи, шикарные шустрые песцы, летали здоровущие белоснежные северные совы, не уступавшие орланам размерами. Мелькали и черные ястребы весьма зловещего вида – из этих многие мужчины в наемники шли. Я даже устала удивляться, наблюдая за разномастной толпой оборотней со всех концов Дарглана.

Именно от торговой площади и собственно самого Блоша в разные стороны разбегались лучики торговых трактов, вдоль которых много и таверн, и родовых хуторов. В общем-то, большинство кланов оборотней – рачительные и гостеприимные, ведь это залог не только успешной торговли, но и обмен женихами и невестами.

Когда мы устремились всей стаей вниз, Филан предупредил меня:

– Ежи, далеко не уходи. Сейчас поприветствуем хозяев и сразу на совет. Сперва нужно разобраться с первостепенным делом, веселиться потом пойдешь. Тем более танцы будут завтра.

– Конечно дядя, я все понимаю, и от тебя ни на шаг не отойду! – закивала я.

– Ой, Огонек, ну здравствуй, красивая! – услышала я следом знакомый голос.

Мне радостно махал Мишка, один из белых волков, спасавших от темных убийц. Рядом с ним улыбался здоровяк Кейгер, и спиной ко мне стоял еще один мужчина, разговаривавший с каким-то незнакомцем.

– Дядя, я на секундочку, – попросила я, забыв обо всем.

Хлопнув несколько раз крыльями, уже через пару мгновений приземлилась возле знакомцев, сменив ипостась.

– Здравия вам! – широко улыбнулась я.

В этот момент, попрощавшись с собеседником, обернулся стоявший спиной мужчина. Лаури! И я замерла, утонув в синем пламени его глаз. Сперва он невольно качнулся ко мне, став на шаг ближе и улыбнулся. Эта улыбка будто озарила его невероятно мужественное лицо, приглушила резкость и хищность черт. В нереально синих глазах отразилось невольное восхищение мной. Но через несколько мгновений синева сменилась лунным светом, и, кажется, я таращилась на него с растерянно-восхищенной улыбкой. Лаури поднял руку и поправил на мне съехавшую набок шапку. От его заботы в груди потеплело, а по щекам разлилось смущение.

– Ты на совет? – от голоса Лаури по мне привычно побежали приятные мурашки и волоски на коже встали дыбом.

– Да, мы с дядей скоро отправимся на совет, – тяжело вздохнула я.

– Не бойся, мы с дядей вас поддержим, – успокоил Лаури.

– Ох, Ежи, ну и красивая же ты! – по-гусарски залихватски разрезал воздух рукой Мишка. – Как теперь себе другую такую же красотку найти?!

Я расхохоталась:

– Мишка, ты точно найдешь. Такого ни одна красотка не пропустит.

– Скорее, он ни одной, – хохотнул Кейгер.

– Да ну вас, не прибедняйтесь. Сияющая не оставит вас холостяками и каждого одарит самой лучшей половинкой! – весело заверила я парней.

Только Лаури почему-то нахмурился, словно что-то неприятное вспомнил. Еще и кулаки сжал, будто досадуя на самого себя.

– Это вряд ли, – неожиданно процедил он, развернулся и ушел.

Провожая взглядом его широкую, мощную спину, я растеряла все веселое настроение.

– Еженька, не бери в голову. Наш Лаури впервые столкнулся с тем, что ему не по клыкам. Вот и бесится, – мягко пожал мое плечо Кейгер, склонившись и заглядывая мне в глаза.

Натянуто улыбнувшись, я кивнула и ушла, пояснив, что дядя ждет. Только почему-то привкус горечи на языке так и не прошел.

* * *

Двор у здания Высшего совета кланов накрыло сумерками, приближался вечер. С торговой площади и от шатров доносился шум веселья и запах готовившегося на углях мяса, а я застыла на крыльце в одиночестве и переваривала произошедшее…

Просторное помещение, тринадцать кресел с высокими спинками, поставленных полукругом, и просители напротив. Члены Высшего совета Дарглана оказались действительно умудренными опытом, солидными мужчинами разного возраста. Были убеленные сединами, были молодые. Лисы, медведи, орланы и совы, двое волков. Наибольшее впечатление на меня оказали трое.

Зрелый, крупный мужчина с серыми глазами и белоснежной шевелюрой, по запаху определила, что он тоже из сов. Видимо, северных, белые только там живут. Выслушав наше с Филаном обращение, жалобу и требование высшего суда над Райвеком Маршаном, этот белый загадочно молчал, пока другие размышляли на тему: стоит ли верить несовершеннолетней девчонке, сироте, которая только-только вернула зверя? Филана даже перекосило от ярости, когда двое «мудрых» озвучили эти мысли. И вдруг белоснежный представитель совиных удивил абсолютно всех, предложив себя мне в супруги.

Я вытаращилась на этого яркого, харизматичного мужчину, несомненно, сильного и умного в неприятном удивлении. Ответить, слава богу, не успела – вмешался Лаури. Еще уловила мелькнувшую у Филана в глазах ехидную насмешку, когда будущий жрец словно из ниоткуда возник передо мной, заслонив спиной от членов совета.

С трудом сдерживая ярость, Лаури упрекнул всех и каждого в непонимании ситуации. Что удивлен тем, как мудрейшие восприняли новость, что «какое-то темное обнаглевшее чмо» посягнуло на священные земли Дарглана. Что чужак захватил власть в одном из славных древнейших кланов, зерно которого служит хлебом насущным всему северу и востоку, тем самым подвергнув опасности весь Дарглан. Что чужак, да еще и темный, убил уважаемых жителей нашей славной священной земли и до сих пор топчет эту самую землю безнаказанным. Это позор для всего Дарглана! И будущий жрец Сияющей не может этого допустить.

Выходит, Лаури пока готовится стать жрецом, а не является им. И так же узнала, что он, в отличие от других, законник по призванию и сути, а не только по должности. Умный, смелый, сильный. Еще, что жрецов по-настоящему боятся и уважают. Поскольку, пока Лаури стоял в тени, за плечом дяди, на него не реагировали, но стоило ему внезапно предстать перед всеми с сияющими глазами, все двенадцать членов совета слегка побледнели и напряглись. Словно он на них сейчас богиню напустит.

Сегодня я познакомилась с Каури Белым, дядей Лаури. Действительно одна кровь, один звериный род, как Рейтиш и Назар, отец Ежении, похожи. Каури такой же светловолосый с короткими волосами, немного лохматый, как и племянник, чуть выше ростом, и, я бы сказала, более матерый что ли. Филан сказал, что возраст Каури приближается к двумстам. Он один из тех немногих «старичков», что, как и Филан, участвовали в войне с Фейратом и выжили. Дядя тогда потерял почти всю семью. А двадцать пять лет назад погиб его брат с женой, их обнаружили растерзанными в лесу. След привел стражей к соседям, черным волкам, но доказать ничего не получилось. Поэтому, спустя четверть века, клан Белых и клан Черных волков до сих пор друг друга ненавидят.

Так вот, Каури с пеленок вырастил племянника. А рядом с Лаури всегда находится Кейгер как телохранитель будущего жреца и главы Белого клана.

Мои мысли разлетелись, стоило выйти на крыльцо троим оборотням. Филан удовлетворенно улыбался:

– Совет одобрил наше требование. Но я потребовал отложить наказание и бой справедливости до твоего совершеннолетия.

– Почему? – удивилась я.

– Чтобы еще желающих не нашлось стать твоими мужьями, опекунами, или бросить вызов тебе или любому временно исполняющему обязанности главы клана, пока совершеннолетней не станешь. Свято место пусто не бывает, – проворчал Филан.

Я со злостью вспомнила члена совета, ушлую северную сову, который дважды пытался навязаться мне в мужья по праву схожести родового зверя. Упирал, что звери у нас схожие, закон наследования, следовательно, не нарушится. А девка, я то есть, слишком молода и неопытна, чтобы удержать в нежных маленьких ручках столь богатый и важный клан.

– Согласна, пусть Райвек еще немного покараулит столь ценное место, – вынуждена была согласиться я.

Рядом замерший Лаури хранил холодное равнодушие, после яростного выступления в мою защиту он словно корочкой льда покрылся. И все норовил спрятать за ресницами и полуприкрытыми веками сияние своих глаз. Зато его дядя, что вышел со схода третьим, немало удивил. Приобняв меня за плечи, доброжелательно посоветовал:

– Не слушай этого ворчуна! И не переживай, Ежения, до лета еще много времени и воды утечет. Все поменяется. В любом случае теперь ты под защитой двух кланов, позволь мужчинам самим все решить.

Я обернулась и, задрав голову, посмотрела в синие глаза Каури. В них столько знаний, жизненного опыта, боли и нежности скопилось, что на слезу пробило. Поэтому я с глухим отчаянием призналась:

– Если откровенно, я бы свое место главы клана передала Рейтишу! И пусть ему всего шестнадцать, но он достойный, мудрый, справедливый. И зверь у него сильный, и узы крови он ценит превыше всего. Столько раз спасал меня. И главное, всей душой верит Сияющей.

Каури смотрел на меня с мягкой улыбкой, размышляя или подбирая слова. Наконец он высказал мнение:

– Возраст не проблема, наставника твоему брату подобрать тоже. Если его мать откажется от своих прав на венец главы клана, то можно попробовать. В любом случае это предмет обсуждений не сегодняшнего дня. Давай чуть отложим разговор.

– Главное, что в принципе это возможно, – выдохнула я с огромным облегчением.

– С учетом сияния Лаури, более чем возможно, – усмехнулся Каури.

– А причем тут сияние Лаури? – растерялась я.

– Ты ей не сказал? – изумленно спросил Каури, обернувшись к племяннику.

– Не вижу смысла. – бросил Лаури и, сбежав по ступеням, поспешно ушел.

– Значит ты не знал? – приподнял светлые брови Филан, а потом едко добавил: – Вот молодежь пошла, даже старших не уважает.

– Я вечером поговорю с ним. Уверен, что какая-то ошибка или…

– Спесь? – предложил вариант Филан, взял меня под локоть и настойчиво повел прочь от расстроенного Каури.

– Дядя, что происходит? Чего я не знаю об этом сиянии? – выдернув локоть из дядиного захвата, потребовала я.

Филан поморщился, но продолжал быстро идти, словно таким образом выпускал пар со злости. Я еле поспевала за ним, пока он, притормозив, бросил на меня внимательный и почему-то виноватый взгляд:

– Понимаешь, жрецы – это оборотни, наделенные частичкой богини. А за все нужно платить. За власть и исключительную силу – особенно. Они следуют ее кодексу, пестуют в себе лучшие качества, ни один из них ни разу за века не был замечен в жадности, корысти, несправедливом насилии. Они исключение из всех правил Дарглана. И эта исключительность, как говорил еще утром, проявляется во всем. Даже в брачных узах.

– Ты хочешь сказать, что… – мой резко севший от невероятного предположения голос совсем исчез.

– Знаешь, я считаю, что им даже в этом повезло! – эмоционально высказался Филан. – Да, любой из нас свободен в выборе пары. Но, прежде чем проходить связующий обряд Сияющей, пары проверяют на крепость свои чувства: по-настоящему ли любят или объяты страстью. Года два жених и невеста проверяют, что для зверя другой пары больше нет, чтобы сделать окончательный выбор. А те, у кого зверь слабый, могут и дольше женихаться, проверяя и убеждая себя, что любовь истинная и другой не будет.

– А Белые? – сипло выдохнула я.

– Они связываются только с истинными парами. И только от истинной пары у синеглазых может появиться потомство.

– А причем…

– Они не выбирают ее сами, а встречают, когда им благоволит Сияющая. И узнают ее легко, ведь рядом с ней их глаза меняют цвет и начинают сиять, как лик Сияющей.

– И я…

– Ты истинная Лаури, подарок Сияющей этому неблагодарному мальчишке! А он даже не понял, как ему повезло, ведь досталось настоящее сокровище, ласковое и доброе. Не оценил, что Сияющая избавила его от сомнений, ошибок выбора, душевных терзаний и тревог. Не осознал до конца, что богиня избавила его от многолетних мучительных ожиданий и бесплодных поисков, подарив в столь раннем возрасте возможность обрести счастье и любовь. Богиня видит все наше будущее, но лишь избранным она облегчает путь поиска. А он… – зло рыкнул Филан.

– Теперь понятно, – прошуршал мой ответ, потому что горло сжало от пока еще непонятных чувств.

Странно осознавать себя подарком богини ее жрецу. Еще сложнее – что Лаури этот навязанный божественной сущностью подарок по душе не пришелся. И ведь даже обидеться или оскорбиться нельзя. Как бы я отнеслась к тому, что мне бы навязали какого-нибудь незнакомца? Я бы всех послала. Взять хотя бы сову, упорно набивавшегося мне в мужья.

– Послушай, Ежения. Только не расстраивайся! Я уверен, что…

– Не хочу об этом говорить, – поморщилась я. – Давай лучше поторопимся, а то все вкусное Меллик с Грашем без нас слопают!

– Эти могут, ты права, – по-доброму ухмыльнулся Филан.

Вот потрясающий же мужик: все понимает, всегда поддержит и подскажет. Мы взлетели и устремились к нашему шатру, где должны были приготовить ужин. Конечно, для Филана с Алирой, Меллика, Граша и меня сняли номера в таверне – по статусу положено. Остальные соклановцы будут ночевать в шатре. Там же под руководством Алиры наверняка уже подготовили праздничный ужин на свежем воздухе.

Ужин прошел как в тумане. Я всем улыбалась, слушала, как Филан делился новостями после совета, уплетала вкуснейшую еду, а сама пребывала в задумчивости. Оставшись в одиночестве в своей комнате в таверне, мне до дрожи захотелось увидеть Лаури и поговорить с ним. Плевать, о чем, просто поговорить. Одевшись, я выскользнула на улицу и взлетела бесшумной тенью.

Дом главы клана Филан мне показал, поэтому сразу направилась туда. Огромный домина, рассчитанный на три-четыре поколения живущих совместно, показался одиноким и заброшенным, хотя был добротным и словно новенький. Запущенный огород, в котором не хватает женской руки. Большой сад. И пара освещенных окон.

Я присела на крупную ветку у одного из открытых окон. И сразу заметила замерших друг напротив друга Лаури и Каури. Дядя с племянником выясняли отношения на повышенных тонах. Поскольку я тут же услышала злой голос Лаури:

– Серьезно? Сова вместо сильной волчицы? Да меня весь Дарглан засмеет!

– Какая разница: сова или волчица? От таких подарков богов не отказываются!

– Подарок от высших? Этот хрупкий и нежный цветочек? Каких наследников она может родить? Тем более жрецов богини!

– Я сегодня видел, с каким огнем ты на нее смотришь! Как реагируешь на нее! Ты никогда ни одну женщину не называл нежным цветочком. Значит, не только зверя, но и тебя, человека, она зацепила. До самого нутра зацепила, ведь даже не желая этого, ты выделил ее среди других!

– Милое личико не отменяет моего решения! Сова не пара главе Белого клана!

– Без наследников ты им не станешь! – Едко парировал Каури.

– Я обращусь напрямую к Богине. Я ее жрец, она должна откликнуться и помочь!

– Должна? – взревел Каури. – Мальчишка! Сияющая никому ничего не должна! И в чем помочь? Судьба любого из нас уже предрешена и не только самой Сияющей, а каждым из Высших. Наши судьбы взаимосвязаны с каждым из живых, уже умерших или только готовящихся войти в новый мир. Мы лишь частички мироздания! Сияющая тебе уже помогла! Твоя первая избранная погибла в младенчестве; ты не виноват, ведь сам пешком под стол ходил. Поэтому Сияющая подарила тебе второй шанс, вторую избранную. А ты хочешь от нее отказаться? Отказаться от той, что подарит тебе семью и целый мир?

– Не беда, дождусь третьей!

Я слышала тяжелое дыхание Каури, сжимавшего и разжимавшего кулаки, пытаясь справиться с яростью. В комнате повисло напряженное молчание. Наконец глава Белых холодно произнес:

– Прекратим этот бессмысленный спор.

– Больше нечем крыть? – насмешливо уточнил Лаури.

– Не вижу смысла. Я потерял истинную и прожил большую часть жизни, но второго шанса мне не дали. В отличие от тебя! Никому, слышишь, Лаури, никому за тысячелетия не давали второго шанса.

– Я…

– Нет, Лаури, ты не любимчик Сияющей. Не стоит верить в глупости, достаточно и той, что ты сейчас совершаешь, – жестко оборвал племянника Каури. – К моему глубочайшему сожалению, ты просто не понимаешь, что делаешь. И забыл, о чем я столько раз предупреждал тебя! Прежде чем жрец получает всю полноту возможностей от Сияющей, она обязательно проверяет его. Вытаскивает из души самое гнилое, плохое, жадное и глупое. И усиливает все наши недостатки, темные желания и гордыню в разы. Слышишь, в разы, превращая некоторых в монстров или в ничтожества, не способных справиться со своей гнилой сутью. Видимо, пришло и твое время испытаний. Только встав на этот путь, Лаури, с него уже не сойти. Тебе придется доказать богине, что ты достоин служить нашей госпоже и вершить ее волю! Ее, а не свою! Или такой же, как и многие, слабый, не верящий, что богам виднее и давно известно, кто тебе станет истинным светом. Что боги радеют за наше благо, а наказываем мы себя сами, проявляя глупость, высокомерие, снобизм…

– Хорошо, встретимся на обряде завтра. И пусть сама Сияющая решит! – рыкнул Лаури.

Я была настолько оглушена их разговором, что даже не дернулась, когда чуть позже громко хлопнула дверь и Лаури вышел из дома, яростно сжимая кулаки. Замер возле дерева, в которое я насмерть вцепилась когтями, заставив меня сжаться и замереть. Потом, задрав голову, уставился в небо сияющими глазами на не менее сияющую луну, которая сегодня чуть не полнеба заняла. Посверлив нашу повелительницу несколько томительных секунд, он гневно тряхнул головой, рыкнул – и уже белоснежным огромным волком понесся в сторону темной стены леса.

Подслушивать, не хорошо, кто бы спорил, но подобная информация может избавить от ошибок. Конкретно этой со мной вряд ли бы поделились.

Си-иние глаза-а, бе-елый ме-ех, благородный защи-итник, – протянула я, мысленно иронизируя над собой. – Волчара высокомерный, вот и все.

Видимо, слишком поспешно и неосмотрительно я некоторых в герои записала. Хотя одновременно и злилась, и сочувствовала.

– Прости его, госпожа, он еще слишком молод! – донесся до меня переполненный болью голос Каури. – Не познал настоящей боли потерь. Молю тебя, пусть путь познания не заведет его в могилу. У меня больше никого не осталось, не лишай меня последнего родича…

Каури стоял на коленях посреди комнаты, освещенной лампой. Такой большой, крепкий и благородный мужчина – поникший, сгорбленный, молящий… Но не сломленный, неизменно веривший своей богине. Поистине сильный духом и физически мужчина. Достойный глава самого сильного в Дарглане клана.

Мне не хотелось, чтобы Каури узнал, что я стала свидетелем их разговора и еще больше не хотела унижать его тем, что видела в момент слабости. Повезло, что в пылу столь эмоционального и напряженного спора они не почуяли меня за окном. Раскрыв крылья, я бесшумно взлетела, лишний раз порадовавшись, что совы – самые бесшумные птицы в обоих мирах. Да совы вообще лучшие! А эта высокомерная редиска с глазами-лампочками еще пожалеет, что столь пренебрежительно думал о моем звере!