Жом Тигр смотрел на пепелище.
И как же гадко было на душе… как же темно и тоскливо.
Тела лежали в ряд. Кого-то опознали, кого-то не опознали… сколько должно быть в доме? Императорская семья, штук пять слуг… может, кого и не было, где ж теперь узнать?
Сколько было людей у брата? Давали двенадцать. Вроде бы число трупов почти совпадало.
Не хватало двоих.
Но – кого?
Пожар-то разошелся не на шутку. И бушевал малым не сутки… а обгоревшие трупы – зрелище… своеобразное. Сильно обгоревшие. И определить, чей именно труп обгорел, было просто нереально.
Вроде как Петера?
Или нет?
Или…
Полицию освобожденцы сами разогнали, вместе с экспертами. А отряды защиты населения, которые они формировали…
Понятно, можно крестьянину показать труп. А он определит – чей?
Квалифицированный специалист мог бы зафиксировать общие параметры: рост, вес при жизни, следы переломов костей, пулевые отверстия в костях (если есть). А там уж и сличать, и проводить параллели… но где ж его возьмешь, специалиста?
Так что двоих человек не хватает, а кто это может быть? Да хоть бы и сам Петер с супругой! Запросто!
И кто стал наследником? Мог здесь быть кто-то еще?
Самое ужасное, что мог. Более того – был. Но кто?
Как?
Не императорская же дочка перестреляла его людей? Справилась с его братом, который на медведя ходил, один на один волка брал… у которого рука бы не дрогнула.
Но его – нет.
А два человека ушли… явно с кем-то!
А машина?
Тоже не просто так! Тигр пытался себе представить кого-то из императорских дочек за рулем – и разум отказывался повиноваться.
Не бывает так!
Нелогично!
Значит – что?
Значит, кто-то решил выручить императора. Или, что вернее, – его дочерей. Ну к чему какому-нибудь честолюбивому тору живой Петер? Все равно с него никакой пользы, вред один! За что Петер ни брался, все шло прахом.
А вот его дочери – материал благодатный и благодарный.
Спаситель в сверкающих доспехах, юная прекрасная дева, вырванная из зубов злобного дракона… тигра… слезы, сопли, розы, мимозы…
Вполне вероятно.
Итак, надо искать людей, которые налетели отрядом…
Если бы хоть раньше спохватились! Но – осень! Беглецы-то из-под туч ушли, а вот над Зараево вчера ливануло, окончательно остужая пепелище, а заодно смывая все следы.
Жом Тигр злился, но – не было следопытов на службе революции. Пока – не было. И когда еще появятся…
Итак, что мы имеем?
Вполне возможно, что за домом, где проживал опальный император, следили. Возможно, с целью выкрасть кого-то из великих княжон. Когда увидели, как туда направляется его брат… Что можно было сделать?
Или доложить по команде, или выбрать удобный момент – и перебить всех. Но для этого нужно… хотя бы человек пять. Хотя бы! Пять хорошо обученных хватких человек, которые застанут его брата врасплох. Иначе он справился бы, и не из таких переделок выходил.
Допустим, когда началась пальба, когда брат отвлекся… они напали. Перестреляли всех внизу, пошли на второй этаж…
Почему брат не вышел навстречу? Почему не среагировал на выстрелы? Или его оглушили? Или он был чем-то занят?
Скорее, второе. Допустим, он верил, что его люди справятся. Или добивал императорскую семью. Проверял, чтобы все было хорошо сделано… он был старательным, его брат.
И – не успел.
Ворвались…
Нет, тогда не сходится. Если брат проводил контроль, выживших остаться не должно было. Но зачем тогда унесли тела?
Чтобы плодить самозванок?
Тоже вариант. И любую княжну он объявит самозванкой. Но… себя-то не обманешь!
Наследник назначен. И жив, иначе колокол прозвенел бы еще раз. Значит, жив кто-то императорской крови. Примем, что живы два человека, – и задумаемся, где они могут быть. Как вариант – две княжны. Но может быть и Петер с кем-то из княжон.
– Карту, – распорядился Тигр.
Перед ним тут же появилось запрошенное.
Тигр прикинул расстояния, подумал пару минут, ткнул пальцем.
– Что здесь?
– Поместье тора Изюмского.
Тигр сделал стойку, не хуже пойнтера.
– Изюмского? Подробности?
Подробностей ему досталось больше, чем Яне. Даже та, что тор… Оп-па! Не женат!
А значит…
Чисто теоретически – мог и умыкнуть девчонок.
– Связь с династией Вороновых?
– Вроде как есть. Какая-то он там семнадцатая родня… то ли его прабабка, то ли прапра… неизвестно. Но вроде как капля крови в его жилах есть.
Был бы жом Тигр кошкой – у него бы хвост ходуном ходил.
– Готовьтесь к штурму поместья. Мне нужен тор Изюмский.
Градоправитель, он же глава Комитета Освобождения города Зараево, едва в обморок не грохнулся.
– Жом Тигр, невозможно!
– Почему?
Ответ был прост. Войска! Силенок не хватит! У Изюмского свое войско, хоть и небольшое, но обкатанное, пулеметы, там… страшно! Оно конечно, если прикажете – так пойдем, но жить охота! Очень!
Жом Тигр задумался.
Не то чтобы он заботился о шкуре градоправителя – пусть ее хоть на барабан натянут. Но…
Если класть людей, то и дело надо сделать! А если и людей положишь, и толку не будет…
– Готовьтесь к штурму. Я выезжаю в Ирольск, вернусь с подкреплением, тогда и разберемся.
Глава Комитета закивал.
В Ирольск!
В Звенигород!
В… да хоть куда!
Лишь бы подальше от его города! И чем дальше, тем лучше… ох, принесла нелегкая!
Яна шла по улице.
Оглядывалась, смотрела по сторонам во все глаза.
А чего стесняться? Если на то пошло, ей меньше года осталось! Чего церемониться? Кто о ней как подумает? Да подумайте, если делать нечего! А у нее дел – до ушей!
Как она тащила Нини до Ирольска…
Долбаная машина! Долбаные дороги! Долбаные освобожденцы. Долбаные…
Вот не было у нее другого эпитета. И крыла она всех матюгами по-черному! Их бы сюда! Одни проблемы бедным девушкам устраивают! Вот черт! И что ее дернуло Нини вытаскивать? Но ведь вытащила, и привезла с собой, и бросить права не имеет…
Сейчас девочка сидела в комнате, запертая на два замка снаружи – и на большой засов внутри. А Яна разгуливала по городу.
Все было странным.
Привычным – и одновременно новым.
Мостовая – где камни, где брус, где доски. Асфальта нет… Зато грязи – жуть!
Дома.
Дома все разные, все индивидуальные, все своеобразные, в неповторимом стиле «разваляй-малина», как это называл отец. Когда дом строится без согласования с соседями, без единого архитектурного плана… Потом администрация хоть и пытается все это привести в единый конгломерат, а все же соседство дворца с саманными домами и чуть ли не землянки с церковью дает своеобразный эффект.
Церкви, кстати, закрыты.
Забавно, неужели и здесь освобожденцы что-то не поделили с религией? Хотя чего удивляться? У человека есть три опоры – семья, вера и закон. И если их выбить…
Все!
Перед тобой глина, лепи что хочешь!
Человеку нечего терять, не за что бояться, ему и смерть-то не страшна! Все равно ничего нет!
Вот, считаем. Веру – гнать. Закон… закон – менять. Остается семья, с этим сложно что-то поделать. Но устроить концлагеря могут и здесь додуматься. И заложников брать, и террор устраивать. Это что хорошее человеку подсказывать надо. А на пакости все повадливы.
Люди…
Да, люди.
Красиво одетых вообще нет. И модных тоже. Ходят солдаты, ходят женщины сомнительного свойства – все с белыми цветами на груди, ходят нищие, торговцы, разносчики… но в целом город затаился. Он ждет той или иной развязки. Ему страшно…
Яна могла интерпретировать это именно так.
– Какая з…
Несколько грубостей не заставили ее даже повернуть голову. И не такого наслушалась, бывало. А вот шлепать ее по заду было не нужно. На такое рефлексы у девушки срабатывали мгновенно, и вне зависимости от мозга.
Яна перехватила наглую конечность – и ловко выломила нахалу пальцы.
– Ау-у-у-у-у! Пусти, сука!
Яна прищурилась.
Рядом с ней оседал в грязь парень лет двенадцати – пятнадцати, этакий вихрастый Петька. Только что Чапаева не хватает.
Рука вывернута, пальцы на излом – сломать парочку, так живо отучится тянуть руки куда не надо.
– Тебе что – шлюх мало?
– Пусти, с-сказал!
И еще кое-что добавил. Зря.
Яна повернула руку.
– Жду извинений.
– Ну…
– Руку тебе сломать?
– Я не хотел!
– Верю. – Яна отпустила пальцы – и протянула мальчишке руку. – Вставай, давай. И не делай так больше, а то покалечат!
На ее хорошее отношение мальчишка ответил плохим: попробовал подставить подножку.
Зря. Яна среагировала чуть раньше – и пацан полетел носом в большую грязную лужу. Яна пошла дальше. Вот ведь… все настроение испортил, болван! Сразу и от города отвлеклась, и проблемы навалились…
Куда ж сестру-то пристроить?
И здесь не оставишь! Яна просто по улице прошлась – и то достается, а сестренка куда как красивее… надо бы ей хоть какую хламиду подобрать. У старьевщика, или в ломбарде, или еще где? Или вообще на заказ сделать, чтобы девчонка втрое толще себя казалась? С прокладками и накладками? Замаскировать красоту.
Да, и себе не помешало бы что поудобнее.
К портному?
Однозначно!
К поместью тора Изюмского жом Отважный поехал лично. Ну как – к поместью? Тор был резко против непрошеных визитеров и отгородился от них радикально – баррикадами и окопами. А дороги перекрыл особенно. Выпустил егерей, которым приказал стрелять без предупреждения, вооружил всех обитателей поместья…
Это – его дом!
И никакая сволочь по нему в грязных сапогах разгуливать не будет, тем более какие-то освобожденцы! Гнать и еще раз гнать!
Вот до баррикады жом Отважный и доехал. Остановился метрах в ста. И лично махал белым полотенцем, прибитым к палке, пока его не заметили.
– Кто идет? Чего надо? – рявкнули из-за баррикады сразу несколько голосов.
– Глава Зараевского Комитета Освобождения, жом Отважный! Я хочу поговорить с тором Изюмским!
– Тор сказал – гнать всех освобожденцев в шею, как чумных крыс! Вали отсюда, крысятина!
Жом Отважный скрипнул зубами.
Сволочи! Пристрелить бы вас, да вот беда – самому потом тоже живым не уйти. Вон он, пулемет, стоит на повозке. И крутится преотлично – во все стороны. Тут его и накроет!
– Ты хозяину доложи, что я приехал! А лучше письмецо передай!
С той стороны баррикады помолчали.
– Ждать будешь – или завтра за ответом приедешь?
– Завтра приеду! – Жом Отважный понимал, что можно здесь и ночь простоять.
Письмо было надежнее. В письме он предлагал личную встречу и обсуждение вопроса престолонаследования.
Если тор Изюмский причастен к исчезновению наследницы…
Жом Тигр ждал Отважного неподалеку. Сам он к баррикаде не поехал…
«Побоялся, сволочь», – зло подумал Отважный. Хотя отлично знал – это не так.
Не побоялся.
Просто просчитал вероятности. И свою ценность для дела Освобождения. Для жома Тигра выходило так, что, если Отважного пристрелят, на его место другого найти несложно. А вот если его… Не хотелось бы. Смерти Тигр не боялся, но
– Вы отдали письмо?
– Да, жом.
Тигр кивнул.
Со штурмом Изюмского решили подождать, сначала стоит попробовать договориться. А уж потом…
Освобожденцев не так чтобы мало, но… важно не количество, а качество. А вот качественных войск у них раз-два и обчелся.
Вчерашние крестьяне, новобранцы, голь перекатная, профессиональных полков практически нет. Есть дезертиры, но толку-то с них? Дезертир по определению все сделает, чтобы НЕ воевать! Какие там вооруженные конфликты?
Вот и получается – вроде бы народу много, а под ружье загнать и некого. Если сейчас снять войска из Ирольска, весь округ, считай, останется без пригляда и нежной освободительной заботы.
А вдруг людям покажется, что их и освобождать не надо?
Этого Тигр допустить не мог. Оставалось ждать – и надеяться на собственное чутье. Утешало одно: чутье его ни разу не подводило.
Получив письмо, тор Изюмский прошел три стадии последовательно.
Первая – мать их так, обнаглели! Гнать, тварей, в шею!!! Палкой!!!
Вторая – не гнать, а расстрелять к лешьей матери. Из пулеметов!
Третья – поговорить. Расстрелять всегда успеет, а вот пообщаться… Потом ведь и не узнаешь, что им надо! Когда убьешь – поздно спрашивать!
Так что записка отправилась в обратную – и на следующий день встретились четыре человека.
Жом Тигр со спутником и тор Изюмский. Также со спутником.
Сошлись у баррикады, оглядели друг друга над наваленными бревнами, рук, естественно, друг другу не подали. Первым начал Изюмский.
– Добрый день, любезнейший… Тигр?
– Доброго дня, тор Изюмский.
Тигр был спокоен.
Ему ли злиться? Он держит этого глупца в своих лапах! Просто потребуется больше времени и сил, но если он захочет – здесь никто не спасется. Так к чему сердиться?
А вот тор Изюмский не был так спокоен, как старался это показать. И тоже понятно. За ним – его дом, его люди. А за Тигром никого нет… Кому нечего терять – нечего и бояться.
– Что привело вас ко мне в гости?
– Важное дело, тор Изюмский. – Тигр смотрел жестко, внимательно. – Убит жом Воронов.
Тор Изюмский даже сразу не понял. А потом задохнулся от возмущения.
– ЧТО?!
И Тигр понял: не знает.
Не он.
Есть вещи, которые не сыграешь… Можно и его обмануть. Можно. Но – не так. Не выжил бы жом Тигр, не умея читать в людских глазах и душах.
– Жом Воронов был приговорен Комитетом Освобождения к аресту. Возможно, к высылке из страны – решение не было принято. Но когда наши люди в очередной раз привезли в дом продукты – увидели пепелище. И нашли убитых…
Тор Изюмский словно выцвел в единый миг.
Император убит…
Плевать, что Петер – дрянной император. Но… кто поднял на него руку?! Кто посмел?!
– Кто?!
Жом Тигр покачал головой.
– Если бы мы знали!
– И вы… – Тор Изюмский понял, о чем речь, и побелел от ярости. – Вы решили, что это я?!
– Я обязан был проверить все варианты, тор. – Тигр говорил ровно и учтиво, но непреклонно.
– Можете проверять. Если бы я знал, что его императорское величество здесь, я бы все сделал, чтобы его вырвать из ваших лап.
– Не сомневаюсь, тор.
– Я этого не делал. Хотя понимаю, что клятвы – бесполезны, но тем не менее. Мне жаль, что я не успел. Не знал…
Тор Изюмский и сам не замечал, что почти оправдывается. Но такова уж была особенность Тигра… Жом смотрел на него в упор – и под взглядом ледяных глаз хотелось опустить голову, шаркнуть ногой, словно маленькому провинившемуся мальчику, потеребить пряжку пояса или засунуть руки в карманы… Это явно не подобало взрослому человеку.
Но – все же, все же…
– Я приехал, чтобы в этом убедиться. – Жом Тигр сверкнул глазами. – И если бы вы это сделали… я бы приказал стереть ваше поместье с лица земли.
Мужчины скрестили взгляды, словно молния ударила в землю. И тор Изюмский не выдержал первым, отступил, опустил взгляд. Показалось ему на миг, что и правда – из глаз мужчины смотрит большая хищная кошка. И все равно ей, кто ты. А вот какие у тебя потроха…
Тор Изюмский прикусил губу.
– Послушайте… он все же император. И его надо похоронить достойно.
Жом Тигр безразлично пожал плечами.
– Вы хотите этим заняться?
– Да. Если вы…
– Я распоряжусь. Тела уложат в гробы и привезут сюда. К этой баррикаде. Распоряжайтесь похоронами, но я пришлю двоих наблюдателей.
– Я не пущу их дальше склепа.
– Пусть так. Но я должен убедиться, что все будет сделано достойно.
– Присылайте, – кивнул тор Изюмский.
Жом Тигр откланялся – и зашагал к своим людям.
Тор Изюмский глядел ему вслед. Потом тоже развернулся и зашагал по своим делам. Ему предстояли хлопоты по погребению последнего императора Русины.
Последнего ли?
– Я думал, он откажется разговаривать. Или соврет. – Жом Отважный напоминал Тигру большую осеннюю муху. Прихлопнуть бы – так ведь размажется и все вокруг заляпает.
Противно…
– Вы поняли, что от вас требуется?
– Отправить тела узурпатора и его семьи к этому…
– Да.
– Но зачем, жом Тигр? Или… а… я понял! Чтобы наши люди там все осмотрели!
Жом Тигр только что головой покачал.
Вот ведь дурак, прости Творец!
– Жом Отважный. Вы отправите все тела императорской семьи, детей и слуг. И подберите еще двоих девчонок… желательно, тоже обгоревших. Подходящего возраста.
– Но позвольте…
– Если таковых нет в городском морге – возьмите два тела и как следует их опалите, что непонятного?
– Но зачем?! Тор Изюмский что – будет кому-то говорить?!
– Потому что мне не нужны самозванцы! – рявкнул жом Тигр, уже не сдерживаясь. – Я не хочу, чтобы через год Русина дрогнула под нашествием Петера Воскресшего или его дочек… а так – тор Изюмский осмотрит тела, похоронит всех, и слухи разойдутся.
– Но там же… А… я понял, жом! Должен сказать, вы гениальны!
Настроение испортилось окончательно.
Жом Тигр и сам это знал… хотя бы догадывался. Но такие простые вещи должны приходить в голову не ему! А Отважному! Что ж за жизнь – на местах оставить некого!
Ну хоть похороны императорской семьи теперь не на нем. Надо только распорядиться перевезти тела как можно демонстративнее.
Похоронить брата – и в столицу.
Эх, побратим…
Но тебе всегда было безразлично, что станет с твоим телом после смерти. Какая разница, где траве расти? Никакой.
Пусть будет Зараево… прощай, брат. Теперь Тигр – одиночка.
Расчет получен.
Деньги на карточке. Анна, пользуясь памятью Яны, перевела крупную сумму ребенку. Пусть купит себе игрушку.
Онлайн…
Анна уже оценила и телефоны, и компьютеры, и даже интерактивный тир. Но работать там она не хотела.
Не ее.
А потому было отпечатано резюме, сложены в тонкую пластиковую папку все документы, и Анна начала свой поход по агентствам.
И все быстрее понимала, что придется ей, наверное, вернуться в тир.
Она явно поторопилась.
Бумаги, бумаги, бумаги… Анна готова была скрипеть зубами. Помогала только с детства вколоченная выдержка.
Ходьба, ходьба, ходьба…
Даже Анна понимала, что это – отговорки. Вряд ли она кому-то нужна. И все же…
Агентство «Мэри Поппинс» она оставила напоследок. Не по размеру или престижности – по дальности. Оно было расположено в новом районе города, и транспорт там ходил просто отвратительно. Так что в агентство она добралась ближе к вечеру.
М-да.
Красота!
Плитка под мрамор, кожаные диваны, стены с вензелями… И лозунг: «Мы найдем для вас идеальных сотрудников».
Анна посчитала обстановку проявлением дурной роскоши. Но она уже успела понять, что в этом мире подобное – норма. Аристократов выбили, а нувориши… им еще обтесываться не одно поколение.
Девушка на ресепшен (за стойкой у входа) улыбнулась Анне заученной улыбкой.
– Здравствуйте. Вы к нам по какому вопросу?
– По вопросу работы, – спокойно отозвалась Анна.
– Я сообщу о вас Диане Дмитриевне. Ждите.
Тон похолодел на пару десятков градусов. Это – не клиентка, пользы никакой… Но в такие игры Анна тоже могла играть. Прищурилась, расправила плечи и устроилась на диване, настраиваясь на долгое ожидание.
Зря.
Дверь хлопнула.
В агентство вошел, почти влетел мужчина, который тащил за собой девчонку с раскрашенными радугой волосами. Пихнул ее на диван рядом с Анной.
– СИДИ!!!
И скрылся за дверью.
– Козел, – фыркнула девушка – и выдула здоровущий пузырь из жвачки.
Анна с любопытством покосилась на девушку.
Симпатичная.
Наверное…
Как-то сложно сказать, видя малиново-сине-зеленые волосы, стоящие торчком, макияж в стиле «крутая панда», да и одежда… в той жизни Анна бы решила, что перед ней циркачка. Не иначе.
Майка в стразах с дырками, джинсы с дырками, грязные, все в надписях и наклейках, ботинки вроде тех, что предпочитала Яна, мало того, на красавице надеты серьги-кольца-цепи в таком количестве, что можно ювелирный магазин открывать.
Еще и картинки на руках… татуировки?!
На женщине?!
Ужасно!
Других слов у Анны просто не нашлось.
А потом она представила себя в таком виде, на приеме… представила глаза матери… да, эта картина навсегда бы осталась в истории Русины.
А Анна после такого явления – в сумасшедшем доме.
Девушка покосилась на нее.
– Чего фыркаем?
Анна не стала скрывать.
– Представила, как отреагировала бы моя мать, надень я все то же, что на вас.
– И как? – заинтересовалась девушка.
– Закрыла бы меня в психушке, – честно ответила Анна.
– Не повезло. – Девица выдула еще один пузырь, который прилип к щекам, соскребла с них лохмотья, пропустив парочку, и опять сунула в рот. – Сильно шнурки давят?
– У меня обувь без шнурков.
– Ну ты раритет… предки, перенсы, родаки, родители…
Анна покачала головой.
– Они умерли.
– Че, бывает… у меня мать умерла, а папахен ваще токсик, постоянно меня чекает и шеймит, никакой жизни…
Анна поняла примерно треть сказанного.
– У вас и отец болеет? Примите мои соболезнования.
– Не болеет! Он у меня просто криповый.
– Креповый?
Про ткань Анна знала, но какое отношение она имеет к людям?
Девушка тряхнула разноцветной гривой.
– Не въезжаешь?
– Простите, – Анна улыбнулась краешками губ.
– Ну да, по тебе и видно… ты бы папахену понравилась.
– Мне это должно польстить? – Анна откровенно не была уверенна.
Девчонка (теперь Анна видела, что она совсем молоденькая, не старше Нини, лет четырнадцать, наверное) фыркнула.
– Криповый – кошмарный, токсик – всю жизнь отравляет, чекает – проверяет, шеймит – ругается, поняла?
Анна подумала пару минут.
– Криповая терминология.
И они с девочкой дружно рассмеялись.
– Кира, – представилась девочка, протягивая Анне руку.
– Анна. Очень приятно.
– Ауф.
– Уф?
– Ауф! Круто, кайф, клево…
– Крипово, – подсказала еще раз Анна.
И девушки опять рассмеялись.
– Жвачку будешь?
Анна подумала, потом покачала головой.
– Не стоит.
– Не отравлено.
– А зачем? – Яна знала ответ, а благодаря ее памяти, и Анна была в курсе, просто всплыло не сразу. – Кушать отходы нефтедобычи с сахаром?
– Фу!
– Жвачка в основном состоит из каучука, а его получают из нефтепродуктов. И сахар. Зубы портятся, кожа, желудок… Вот у тебя на щеке прыщик, думаю, это последствия избыточного употребления сахара. Или химикатов.
– Не занудствуй.
– Не буду. Приятного аппетита. За керосином сходить? Запить?
– Не скипидарничай.
– Не буду.
– Кира?
Девушки, словно по команде, подняли глаза вверх, на мужчину. Анна медленно поднялась.
– Добрый день.
Кира встала рядом с ней, оказавшись даже чуть выше Анны – еще и из-за ботинок на жуткой платформе.
– Ты чё, пап?
– Не чёкай.
– Не агрись.
Анна качнула головой и дотронулась до руки девушки.
– С вашего позволения, я пойду.
– А если не позволю? – мужчина интересовался с какой-то подковыркой.
Анна посмотрела на него.
М-да.
Не Илья.
И даже не Олег.
Среднего роста, сантиметров на пять-семь повыше Анны, когда она на каблуках, то есть в целом – сантиметров на десять, может, чуть больше. Волосы темные, с легкой проседью, плотное телосложение, дорогая (это сразу видно по качеству материи и шитья) одежда.
Лицо?
Непроницаемое.
Чем-то мужчина был похож на Жана Марэ, в его лучшие годы. Только черты лица чуточку погрубее, никакой слащавости. Даже глаза, хоть и зеленые, больше всего похожи на два осколка бутылочного стекла.
– Тогда я выслушаю ваше предложение, – спокойно ответила Анна.
– Вы считаете, у меня есть какое-то предложение?
Анна позволила себе легкую улыбку.
– Вы не похожи на человека, который пристает к бедным девушкам из спортивного интереса. Более того – при дочери.
Да, глаза у Киры и у брюнета были одинаковые. Может, и волосы тоже, но под краской не видно.
– Хм.
– Ауч! Папахена срезали!
Кира исполнила пару движений из танца племени мумба-юмба. Кажется, даже копьем потрясла.
Мужчина хмыкнул и повернулся к женщине, стоящей чуть позади.
– Я хочу вот эту.
Анна тоже перевела взгляд на женщину.
Бизнес-леди. Значение этого термина Анна уже успела уяснить. Светловолосая, ухоженная, стройная, в дорогом костюме с юбкой… юбки там практически не было.
– Борис Викторович, девушка не является сотрудницей нашего агентства. Поэтому мы не можем нести ответственность за ее квалификацию.
Мужчина пожал плечами.
– Комиссионные я вам заплачу. Девушка, вы сюда зачем пришли?
– Я хотела устроиться на работу.
– Секретаршей?
– Гувернанткой, – спокойно поправила Анна.
– У вас есть диплом? – сморщила нос женщина. – Сертификаты?
Анна посмотрела прямо на нее.
– У меня есть диплом биологического факультета. Курсы по лесоведению, лесоводству и лесоустройству. Если вас интересует, что я умею как гувернантка – вам придется поверить мне на слово. Специальных курсов я не заканчивала. Я могу работать с детьми, у меня есть навыки в области хореографии, я хорошо знаю этикет, играю на музыкальных инструментах, могу привить ребенку хорошие манеры и поставить правильную речь.
– У нас в лесу прививают хорошие манеры?
– Я не знаю, как обстоят дела в вашем лесу. Простите, уважаемая, – Анна едва успела заменить привычное «жама», – не знаю вашего имени.
На скулах женщины появились некрасивые красные пятна.
Борис Викторович улыбнулся.
– С какими детьми вы хотите работать?
– У меня нет личных предпочтений.
– В таком случае вы наняты. К моей дочери.
– ОНА?! Папахен, ты ошизел?!
Кира возмущалась вполне искренне. За что и получила подзатыльник.
– Помолчи.
Помолчала. Но пузырь выдула такой, что жвачка даже на волосах осталась.
– Как вас зовут, девушка?
– Воронова Анна Петровна, – представилась Анна.
– Аня, значит. Аня, я собираюсь жениться. И хочу, чтобы к моменту свадьбы из этого чучела получился человек. Сможешь?
– Сможете, – спокойно поправила Анна. – Если вы хотите, чтобы я привила вашей дочери хорошие манеры, будьте любезны следить и за собой. Дети – отражение своих родителей.
Танец мумба-юмба повторился.
Борис Викторович посмотрел на дочь – и более грозно на Анну.
– Не стоит мне хамить, девушка. А то вы даже работу уборщицы не найдете.
Анна поступила умно. Промолчала.
Борис Викторович обернулся к блондинке.
– Меня все устраивает. Договор принесите.
– Да, господин Савойский. – Она повернулась к Анне и процедила, глядя как на врага народа: – Надеюсь, паспорт у вас с собой?
Анна молча достала и протянула маленькую книжечку. Что ж, работу она нашла, остается выяснить условия.
Условия, как оказалось, были царские.
Проживание в особняке Бориса Викторовича – чтобы иметь постоянный доступ к своей подопечной. Особняк небольшой, всего около тысячи квадратных метров, но место есть. В доме для прислуги Анну не поселят, все ж не прислуга, а нечто среднее.
Питание за столом работодателя.
Оплата… Анна пока еще не очень хорошо разбиралась в местных ценах, но если ей собираются платить в четыре раза больше, чем в тире, наверное, это неплохо.
Один выходной в неделю, о котором надо предупреждать за два дня.
Минусы?
Как Анна поняла, главным минусом была сама Кира. Которой глубоко наплевать и на гувернанток, и на учителей…
На все.
Девушка независимо жевала жвачку, пока они ехали в поместье.
Да, особняк Бориса Викторовича стоял за городом, на берегу реки. Небольшое поместье – около двух гектаров земли, пара домиков…
С точки зрения Анны – ни о чем.
Даже замок в Эрляндии, в котором доживала свои дни вдовствующая императрица Мария, – и тот был в несколько раз больше. А уж остальные дворцы…
Так что никакого смущения девушка не испытывала. Никакого благоговения, наоборот…
Нувориши.
Вчерашние корсары и висельники, которые схватили свой кусок и успели удрать от возмездия. И теперь хочется им и лоск навести на шкуру – а как? Это тоже надо уметь и знать. Иначе получится нелепо и смешно. А еще есть дети, которых надо было воспитывать своевременно. Иначе…
Да, вот так и получится – иначе.
Кира была ребенком от второй жены Бориса Викторовича. Всего? Жен было четыре штуки. С первой разошелся – после того как разбогател, супруга из пролетариата его уже не устроила. Вторая родила Киру и принялась прикладываться к бутылке. Спилась, была выброшена, умерла. Третья подсела на наркотики, четвертая попросту изменяла.
Сейчас Борис Викторович собирался жениться пятый раз – уже ради объединения капиталов. И не хотел, чтобы его молодую супругу третировала дочь не намного младше возрастом.
Потенциальной супруге сейчас было восемнадцать, Кире – четырнадцать. Самому Борису Викторовичу – сорок четыре года.
Анна комментировать не стала. Это – не ее дело!
Ей бы поработать, забрать Гошку, уехать к отцу… да хорошо бы еще денег за это время заработать достаточно, чтобы малыш ни в чем не нуждался после ее смерти.
Кирой с детства занимались воспитатели. Лет до двенадцати все было хорошо, потом понеслось.
Пьянки, гулянки, жуткий вид, наркотики…
– Наркотики? – насторожилась Анна.
– Травка. Но все равно неприятно. Еще раз увижу – положу в клинику на детоксикацию.
Кира независимо фыркнула. Сильно выводить отца из себя она опасалась, понимала, что тот может быть скор на руку.
Анна покосилась на девочку. Поставила себя на ее место.
А потом нащупала потихоньку ее руку – и пожала. Не бойся, я с тобой…
Несколько секунд ей казалось, что Кира выдернет пальцы. Но – нет. Не выдернула. Пожатием на пожатие не ответила, но это уже дело времени.
Главное – есть контакт.
Дом Анну не потряс. Видала она дворцы и побогаче. Так что смотрела вполне равнодушно. И на мраморные полы, и на стены с медальонами, и на тяжелые люстры, и на вазы…
Борис Викторович, видимо, ожидал другой реакции, но…
– Как вам мой дом?
– Очень… броско, – подобрала Анна правильное слово. – Чувствуется, что вы старались.
Мужчина поглядел внезапно остро.
– Но вам здесь не нравится.
Анна пожала плечами.
– Мне не должно нравиться в вашем доме. Мое дело – ваша дочь.
– Емко сказано. Что ж, посмотрим…
Анна промолчала.
Но вспомнила о другом.
– Борис Викторович, я не успела собрать вещи. Мне даже переодеться не во что.
– Вещи соберете на выходных. Пока дадите Розе Ильиничне свои размеры и список необходимого, а она пошлет водителя в город.
– Благодарю вас.
– Не за что. А вот и Роза, наша домоправительница.
– Домомучительница, – фыркнула Кира. И ушла.
Борис Викторович примирительно улыбнулся.
– Роза, не обижайся. Ты сама все понимаешь.
– Конечно, Борис Викторович.
Дама Анне не слишком понравилась. Невысокая, с основательной нижней частью и более тощей верхней, она напоминала тумбочку. Коричневая форма только подчеркивала это сходство. Волосы коротко подстрижены и уложены в модную прическу, руки с маникюром, но без лака, а лицо доброе-доброе…
Анна невольно насторожилась. Навидалась она таких – до смерти сыта будет!
– Это Роза Ильинична, наш добрый ангел, – аттестовал ее Борис Викторович, отчего дама зарделась и пробормотала нечто кокетливое. – А это Анна Петровна, гувернантка и воспитательница для Киры. Розочка, помоги ей, хорошо?
– Конечно, Борис Викторович. Будет сделано.
– И отправь в город водителя, купи ей одежду.
– Хорошо, Борис Викторович.
– Тогда – до встречи за ужином. В восемь вечера, и не опаздывайте.
Мужчина ушел, и Анна осталась один на один с Розой Ильиничной. Молчание затягивалось.
Экономка пристально разглядывала девушку, склоняя голову то в одну, то в другую сторону. Потом все же решила напасть.
– Почему у вас нет вещей?
– Потому что Борис Викторович не дал мне заехать домой и собрать их. Мы отправились сюда прямо из агентства.
Взгляд экономки чуть смягчился.
Опять же, кого она видела перед собой? Не современную девушку в мини-юбке и с боевым раскрасом. Анна была одета в длинную юбку и глухую блузку, пальто достаточно дорогое, равно как и ботинки с сумкой, волосы уложены в узел, на лице ни грамма косметики – кто сейчас так ходит?
Да никто!
Или это маскировка? Посмотрим…
– Пойдемте, я вас провожу в вашу комнату.
– Благодарю вас.
Комнату Анне отвели в начале коридора, на третьем этаже. Небольшую, но вполне удобную, с личным санузлом. Правда, ванны не было, только душ, но Анна была этим даже довольна. Ничего, в ванне она еще найдет возможность полежать – потом. На этаже она есть.
Главное, что она ни от кого не зависит.
– Устраивает?
– Да, вполне. Вы очень любезны.
Привычные обороты легко слетали с языка. А вот Роза Ильинична задумалась. Все же в наше время мало кто употребляет подобные анахронизмы.
– Я пришлю к вам водителя. Напишите список необходимых вещей и передайте ему.
– В списке будут и достаточно интимные вещи.
– Не переживайте. Роман работает у нас не первый год и видел всякое.
– Благодарю.
– У вас есть еще какие-то пожелания?
– Лист бумаги и письменные принадлежности.
– Все есть в столе в вашей комнате.
– Тогда не смею вас задерживать.
Прозвучало серьезно.
Роза Ильинична развернулась и сделала шагов пять по коридору, прежде чем сообразила, что происходит. Ее – ЕЕ! – отослала прочь какая-то соплюшка. И даже не прилагая никаких усилий. И она послушалась!
Это – как?!
Но обернувшись, экономка увидела только закрытую дверь в комнату.
Ломиться было глупо, выяснять отношения – еще глупее. Оставалось махнуть рукой и отправиться восвояси. Но – запомнить.
Комната была небольшой, но удобной и уютной. Прямоугольной формы. У двери – шкаф. В дальнем углу комнаты кровать, у окна – письменный стол. Ковер на полу, тумбочка с настольной лампой у кровати. Рядом со шкафом дверь – вход в санузел. Все предусмотрено.
Не роскошь, но…
Ей ли жаловаться? После того, как они с Лидией жили даже в меньшей по размерам комнате – вдвоем? И спали на одной кровати?
А здесь она одна, и все аккуратно, оформлено в коричневых и бежевых тонах…
Анна решительно выдвинула ящики письменного стола – и порадовалась обретенной бумаге и ручкам.
Итак… что ей нужно.
Немногое. Сменную одежду на несколько дней и гигиенические принадлежности. Будем считать это униформой.
Как оказалось – приоритеты Анна расставила правильно, водитель постучался в ее дверь буквально через десять минут. Получил список, кивнул и ушел. Ни здравствуйте, ни до свидания…
И ладно!
Анна посмотрела на часы и направилась в санузел. У нее есть совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок.
Где столовая, Анна не знала. Но и заблудиться не боялась. Не дворец в Звенигороде… пойдем на шум и найдем.
Вот и нужная комната.
Анна решительно толкнула дверь.
Небольшой зал, стол человек так на тридцать, стулья…
За столом – пятеро человек.
Сам Борис Викторович во главе стола. Рядом с ним Кира – с одной стороны, неизвестная Анне девушка с другой. Рядом с Кирой молодой человек, рядом с девушкой мужчина лет пятидесяти… Ее отец?
Сложно сказать.
Сходство есть, но смутное. Девушка похожа на куклу, из тех, что показывали по телевизору. Черные волосы блестят, словно глянцевые, большие серые глаза, пухлые губы, красивое лицо. Красное платье ей очень идет. И выглядит дорогим.
Мужчина похож на быка. Массивный загривок, покатый лоб, мощный нос… фигура, кажется, тоже на уровне, плечи такие, что Борис Викторович выглядит хрупким и изящным.
Кира недовольна и на девушку смотрит зло.
Потенциальная мачеха?
Вполне возможно…
Молодой человек рядом с ней особого интереса к соседке не проявляет, чисто номинальный. Анна это отчетливо видела. Так, без души…
М-да.
Сложно будет.
Но… Анна и не из таких положений могла выйти с достоинством. Хорошие манеры – серьезная заявка на победу. А потому она чуть склонила голову в приветствии и улыбнулась.
– Добрый вечер, дамы и господа. Приятного аппетита.
– Анна Петровна, – радушно улыбнулся ей хозяин. – Проходите, присаживайтесь.
– С вашего позволения, – согласилась Анна, проходя к указанному месту – рядом с «быком». Каблучки простучали по полу, несколько секунд Анна использовала правильно – встретилась взглядом с мужчиной – и подняла бровь. Почему вы сидите, любезнейший?
Понято было правильно.
Анне отодвинули стул и помогли сесть. Хотя выражение лица…
И как он это сделал? А главное – зачем?! Сам не понял, но – в каждом из нас есть нечто, заложенное давно, еще в детстве. Когда в той же школе учили началам этикета. Раньше – учили, хоть и не везде. Подать девочке руку, открыть дверь, пропустить вперед, отодвинуть стул…
Анна легко разобралась с салфеткой и столовыми приборами и приступила к еде. Для начала посмотрела на Киру.
Девочка ответила хмурым взглядом.
Анна улыбнулась ей и демонстративно расправила плечи. Ну-ка! Чего ты прячешься, как улитка в раковину?
Кира нахмурилась сильнее, но плечи расправила.
– Позвольте представить, учительница моей дочери, Анна Петровна. Анна Петровна, рядом с вами Игорь Иванович, мой партнер, это его дочь, Лиза, и сын – Иван.
– Подлиза, – прошипела Кира.
Анна скорее прочитала это слово по губам, чем услышала.
– Рада знакомству.
– Учительница? – надула губки Лиза. – Боря, что такого натворила Кирюся, что к ней учителя ходят на дом?
– Анна – учитель хороших манер.
Анна прикусила губу.
Вот зачем так унижать своего ребенка? Знаете ли, обидно…
– Тогда понятно, – тут же ударила в открывшееся подбрюшье Лиза. – С такой прической, да и вообще…
Кира ощетинилась. Покраснела, стиснула кулаки, но прежде, чем она успела открыть рот, заговорила Анна.
– Борис Викторович заботится о своей дочери. И мечтает дать ей воспитание, с которым она будет чувствовать себя комфортно даже на приеме у королевы Великобритании. К сожалению, современные школы делают упор на образование и забывают о хороших манерах.
Кира расправила плечи сильнее.
Ответный укол пришелся очень удачно. Теперь покраснела Лиза.
– А ваша квалификация позволяет учить подобным вещам? Вы бывали на приемах у английской королевы?
Анна мило улыбнулась девушке.
– Моя квалификация позволит даже организовать прием у ее величества. И я готова научить Киру Борисовну всему, что знаю сама. Она умная и талантливая девушка, она отлично справится. А что до некоего подросткового эпатажа – один мудрый человек сказал: «Тот, кто в юности не был бунтарем, в старости будет мерзавцем»[11].
– Да, – хмыкнул Игорь Иванович, благополучно пропустивший подоплеку разговора, – и мы в юности… Борька, помнишь?
– Да… было дело. И кольцо в носу было…
– А мне ты пирсинг запрещаешь! – возмутилась Кира.
– И буду запрещать! Ты не африканский вождь!
– А зря!
– Да, им не приходится изучать этикет, – кивнула Анна. – Но, Кира Борисовна, я слышала, у них практикуется людоедство. Неужели вы готовы скушать на обед своего врага?
Кира улыбнулась Анне. Почувствовав союзника, девочка явно приободрилась.
– Я бы побоялась отравиться.
– Везде есть свои опасности.
Дальше было проще. Застольная беседа в основном велась между мужчинами, они говорили о каких-то акциях, производстве, курсе валюты, ОПЕК… Анна не понимала и половины.
Ее делом была Кира.
Она поддерживала беседу ни о чем с девочкой, предлагала попробовать то одно, то второе, интересовалась составом блюд и ловко выключала Лизу из беседы.
Невеста Бориса злилась, но найти повода придраться не могла. Ее не игнорировали, на ее вопросы даже отвечали, ей улыбались… и она себя чувствовала отстраненной от разговора. Даже Ивана Анна спрашивала то об одном, то о другом, а ее – нет!
Нерасчетливо?
Но Анне было наплевать.
Ее дело – Кира, а через год не станет и самой Анны. Так чего ради оглядываться на друзей или врагов? Вежливость – тоже оружие. Так ан гард!
После ужина мужчины отправились в курительную, беседовать о делах.
Лиза явно собралась отыграться на Кире, но Анна была начеку. И тут же завела с Кирой беседу о парфюме, потом переключилась на цветы, выразила желание посмотреть цветок в ботаническом саду…
Лиза скрипела зубами, но…
Куда деваться?
Пришлось ей терпеть. Грубо влезть в беседу? Да кто ж рискнет? Это не на коммунальной кухне склочничать, сейчас везде камеры, и у стен есть уши. Нажалуется малявка – и не видать тебе жениха как своих ушей. А вежливо влезть в беседу ей Анна просто не дала.
Когда нет ни мобильных, ни интернета, ни радио, ни телевидения – остается только устное общение… Анну учили, натаскивали, тренировали, и хоть она не считала себя гением, но безусловно владела некоторыми приемами.
Лиза была обречена.
Когда через два часа Игорь Иванович забрал недовольную дочку, Кира повернулась к Анне.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности.
– Как ты ее! Ваще лампово!
Анна пожала плечами. И предложила:
– Хочешь, научу?
– Эм-м-м… не знаю…
– Ты что-то теряешь? – коварно поинтересовалась Анна. – Сейчас ты – бунтарь, и все твои выходки воспринимаются как детские. Перерастешь, поумнеешь… ведь так?
Кира насупилась. Кажется, Анна попала не в бровь, а в глаз.
– Намного интереснее вежливо и аккуратно раз за разом усаживать гадину в лужу. Светски и любезно.
– У меня так не получится.
– Почему?
– Ну…
– Что ты теряешь, если попробуешь? Подумай над моим предложением. Я тебя много чему научить могу.
– Чему, например?
– Вести дом. Устраивать приемы, сервировать стол, аранжировать цветы, подбирать одежду и украшения, правильно вести себя в свете… Кем ты хочешь стать?
– Журналисткой.
– Журналистам многое надо уметь и знать. И общаться со всеми слоями общества, и не испытывать неловкости в любой ситуации. Думай, я не стану настаивать.
– Я подумаю.
Анна не улыбнулась. Не стоило сводить на нет всю работу. Вместо этого она кивнула еще раз.
– Подумай. Потом поговорим. А пока – желаю вам спокойной ночи.
И – реверанс.
Официальный, придворный, благо длинная юбка это позволяет.
– Ауч!
Подняться и улыбнуться. Как учили.
– Это тоже входит в курс обучения.
– Вот этому, Кира, обязательно научись, – посоветовал ее отец. – Танцевать вы тоже можете?
– Разумеется, – кивнула Анна. Правда, немного другие танцы, но это уже никого не касается. – Борис Викторович, у меня есть небольшая проблема, о которой я сразу не подумала. У меня остался дома кот. Соседи его покормят, но я не хотела бы взваливать на них содержание животного.
Мужчина задумался, а потом махнул рукой.
– Перевозите кота сюда.
– Борис Викторович, это не породистый выставочный экземпляр, это дворовый кот, привыкший к свободе.
– Хм… тем более. Прислугу я предупрежу.
– Благодарю вас. Я съезжу за котом, как только вы позволите.
– Съездите завтра. Заодно и вещи заберете.
– Благодарю.
Анна еще раз поклонилась, на этот раз уже едва-едва, в качестве любезности, и отправилась к себе в комнату. Борис Викторович проводил ее взглядом.
– Учись, малявка! А то отрастила лохмы!
Забавно, но впервые Кира на него не обиделась.