Мне казалось, что неделя – это очень долго. Я успею обдумать, взвесить, смириться, осознать. Успею разобраться в собственных чувствах. Разложу их по полочкам, наведу порядок в бесцельно мечущихся в голове мыслях. А потом оказалось, что неделя уже прошла. А я так и не осознала и не приняла. Идея по-прежнему казалась мне все такой же дикой. А служанки уже извлекли меня из ванной, вытерли и принялись одевать в свадебный наряд.
Наряд был весьма внушительным и состоял из нескольких частей. Сперва – пышная нижняя юбка из материала попроще. Она была белой, но другого оттенка белого, чем остальной наряд, и потому на его фоне выглядела грязноватой, словно в ее белизну подмешали немного серого. Потом шло собственно платье, его надели через голову. Атласное, все расшитое жемчугом; при определенном освещении белый цвет слегка отливал синевой. Платье было с корсетом, который тщательно зашнуровали и затянули так сильно, что после этого я могла худо-бедно дышать только стоя. Сидя я эту способность утрачивала.
Юбка в пол, то есть неприличная. Сверху платье было открытым и оставляло обнаженными руки, плечи, лопатки. Сперва я перепугалась, что так меня и собираются отправить в храм, но, к счастью, выяснилось, что это еще не все. Дальше следовала блуза, сшитая из того же самого материала, что и платье, и точно так же украшенная жемчугом. Даже роль пуговиц выполняли жемчужины, которые продевались в специальные петли. Довершал наряд широкий белый пояс, объединявший блузу и нижнюю часть платья так удачно, что со стороны они казались единым целым.
Прическа, макияж, несколько пар рук, не выпускающих меня ни на секунду… А следующее воспоминание, сохранившееся о череде тех подернутых туманной дымкой событий, – я стою рядом с Дамианом в старой часовне. Часовня находится на территории замка, только регулярные богослужения в ней не проводятся. А вот сейчас, по такому случаю, ее двери открылись, обстановка более чем торжественная, и специально приглашенный жрец готов провести обряд. Жрец мне незнаком: это не тот, из главного городского храма, который на ножах с Дамианом, но и не тот, с окраины, который пытался поженить нас с Эдмондом. Кстати, события, предшествовавшие моей болезни, кажутся теперь далекими и какими-то почти нереальными – уж слишком много всего успело произойти с тех пор. Возможно, не так уж и много в плане событий, но точно много с точки зрения эмоций и переживаний.
Гостей совсем мало, если учитывать, что речь идет о свадьбе виконта. Но людей все равно предостаточно, куда больше, чем мне бы хотелось. В первую очередь это все обитатели замка – слуги, солдаты и офицеры гарнизона, коннетабль, дворецкий и прочие. Амандина тоже здесь, одета в элегантное фиолетовое платье, и я отчего-то с удовлетворением отмечаю, что на моем фоне она сейчас теряется. Хотя какая мне разница?.. Помимо тех, кто живет в замке, здесь присутствует кое-кто из местных дворян, буквально несколько семей; никого из них я ни разу не видела у виконта в гостях. И даже несколько представителей духовенства сочли нужным посетить мероприятие, пускай жених и является известным безбожником. Зато и человек он до определенной степени влиятельный, а значит, на многое в его поведении можно и нужно прикрыть глаза. Единственный, кого мне по-настоящему приятно было увидеть, – это доктор Истор.
Торжественная музыка возвестила о начале церемонии. Мы с Дамианом опустились на колени перед алтарем. Ощущение дежавю. Надо же, вроде бы опыта с мужчинами ноль, а вроде и во второй раз замуж выхожу… И что за дурацкие мысли лезут в голову в такой ответственный момент?
– Учителя и ученики, мы собрались в этом храме для того, чтобы узреть, как этот мужчина и эта женщина сочетаются незыблемыми узами брака пред взорами богов. Брак есть важнейший из союзов, заключаемый на земле и на небесах, закрепляемый водой, воздухом и землей, освящаемый взорами Делва, Калма и Рейи. Ни один из живущих не вправе расторгнуть этот союз, заключенный в храме Триады с соблюдением многовековых правил.
Монотонная речь жреца звучала торжественно, даже успокаивающе. Почти убаюкивающе. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь засыпал посреди собственной свадебной церемонии?..
Я украдкой покосилась на Дамиана. Вид у него был бесстрастный, я бы даже сказала, отстраненный. Будто не менялась сейчас против воли вся его судьба. Лицо серьезное и спокойное. Как обычно, бледное, и оттого цвет кожи по-прежнему резко контрастирует с чернотой волос, непокорно падающих на широкий лоб. На лбу две морщинки, заставляющие его всегда выглядеть чуть-чуть нахмуренным. Может, поэтому Дамиан и показался мне поначалу таким мрачным? Впрочем, тому было много причин.
Я снова перевела взгляд на жреца, который, ни на секунду не прерываясь, продолжал зачитывать стандартный текст:
– Если кто-нибудь знает о причине, по которой этот мужчина и эта женщина не могут сочетаться законным браком, пусть скажет об этом сейчас или молчит во веки веков.
Я затаила дыхание. Мне казалось, сейчас кто-нибудь непременно должен закричать: конечно, не могут! Этот брак не может быть заключен. Эти двое не любят друг друга.
Но ничего подобного никто, разумеется, не сказал. И жрец благополучно продолжил:
– Дамиан, согласен ли ты взять в жены присутствующую здесь Веронику? Согласен ли ты служить ей опорой, как земля, окружить ее заботой, как вода, и стать ей нужным, как воздух?
– Да, – спокойно произнес Дамиан.
– Вероника, согласна ли ты взять в мужья присутствующего здесь Дамиана? Согласна ли ты служить ему опорой, как земля, окружить его заботой, как вода, и стать ему нужной, как воздух?
Все мое существо противится, кричит, что этого делать нельзя. Но я не менее спокойно, чем жених, отвечаю:
– Да.
– Пред ликами Рейи, Делва и Калма объявляю вас мужем и женой.
За спиной зазвучал одобрительный шепот и даже несколько поздравительных возгласов. Дамиан первым поднялся на ноги и протянул мне руку, помогая встать. Мы оба знали, что должно последовать за этим по правилам церемонии. Я неуверенно взглянула ему в глаза. Дамиан взял меня за подбородок, наклонил голову и поцеловал в губы. Коротко, холодно, до обидного целомудренно. Я сказала «до обидного»? Наверное, просто оговорилась.
Потом были многочисленные и однообразные поздравления, меня знакомили с какими-то людьми, но их было столько, что я не запомнила ни одного имени. Затем праздничное пиршество: длинный стол накрыли в большом зале, располагавшемся на первом этаже. Я почти ничего не ела: во-первых, кусок не лез в горло; во-вторых, мешал корсет. Хватало того, что за столом приходилось сидеть, а природа требовала того, чтобы при этом я как-то дышала.
Потом, под веселые и подбадривающие возгласы гостей, от которых я краснею так, как не краснела, наверное, никогда в жизни, мы с Дамианом отправляемся наверх и закрываемся в моей опочивальне. В массивном канделябре на столе уже зажжены свечи. Кровать красиво застелена. Рядом на спинке стула висит белая ночная рубашка, в основном состоящая из кружев. При взгляде на нее меня начинают раздирать противоречивые чувства. С одной стороны, бесконечный восторг: хочется схватить ее и надеть прямо сейчас. С другой – смущение. В такой рубашке я и в одиночестве бы краснела, не то что в присутствии мужчины.
А Дамиан как ни в чем не бывало подходит ко мне со спины и начинает возиться с моим поясом. У меня все замирает внутри. Тело деревенеет. Он избавляется от пояса, обходит меня и принимается расстегивать пуговицы-жемчужины на моей блузе. Что он делает?!
Ехидный голос в моей голове насмешливо вопрошает: а чего ты, собственно говоря, дорогая, ожидала? Договоренность? Да мало ли о чем вы там договаривались! Кто это слышал? Он теперь твой законный муж, перед людьми и – кто бы сколько ни морочил тебе голову на предмет фиктивности брака – даже перед богами. Он в своем праве. Кому ты сможешь пожаловаться? И что скажешь? «Он обещал этого не делать»? Тебя только на смех поднимут и будут правы.
– Да что ты вся напряглась, как монашка? – раздраженно спрашивает Дамиан. Я ничего не отвечаю. Стою, сцепив перед собой руки. – Ах да, забыл, ты же монашка и есть, – фыркнул он. – Хочешь всю ночь спать в этом платье? Сама ты его не снимешь, это тебе не пансионские наряды. А горничную я, извини, всему замку на потеху звать не собираюсь.
Я кивнула и, сжав зубы, попыталась расслабиться. Получилось плохо. Тело по-прежнему казалось одеревеневшим. Но я позволила Дамиану расстегнуть все пуговицы и отвела руки назад, чтобы легче было высвободить их из рукавов.
Отбросив блузу на кровать, он снова встал у меня за спиной. Его рука опустилась на мою талию, по ходу дела скользнув пальцем по лопатке, и он занялся корсетом. Помимо шнуровки, были еще какие-то крючочки, и Дамиан расстегнул их, быстро пробежав пальцами по моей спине. Орудовали пальцы вполне умело. А у меня почему-то по телу пробежали мурашки. Вероятнее всего, от страха.
Дамиан стянул с меня платье, и я осталась в одной только нижней юбке: никакого белья выше пояса корсет не предусматривал. Краснея, я поспешила прикрыть свою грудь руками, но он уже отвернулся и отошел к креслу. Я торопливо натянула на себя ночную рубашку, оказавшуюся постыдно прозрачной, и лишь после этого принялась неловко снимать нижнюю юбку. После чего с ужасом осознала, что с юбкой было все-таки целомудреннее.
– Ложись спать, – сказал Дамиан, усаживаясь в кресло и беря в руки книгу, которую принес в комнату заранее.
Я поспешила забраться в постель и натянула одеяло чуть ли не до самого подбородка.
Ясное дело, уснуть в присутствии Дамиана мне не удалось, да я даже и не пыталась. Просто лежала на боку, прислушиваясь к каждому издаваемому им шороху. В основном я слышала только звук перелистываемых страниц. Дамиан читал, время от времени поглядывая на часы. Спустя двадцать минут закрыл книгу, поднялся с кресла и, затушив свечи, вышел из комнаты.
С тех пор прошло восемь дней. Дамиан приходил ко мне в комнату каждый вечер; предполагалось, что со временем такие визиты станут более редкими, а постепенно и вовсе сойдут на нет. Он неизменно садился в кресло, принимался читать все ту же книгу, которую специально оставлял в моих покоях на столе, а через привычные двадцать минут уходил. Постепенно я привыкла к его присутствию. Перестала пугаться каждого шороха, начала свободно заниматься своими делами, пока он читал, а если чувствовала себя усталой – все-таки время обычно бывало позднее, – могла даже прямо при нем лечь спать.
Конечно же Дамиан продолжал встречаться с Амандиной, и конечно же я об этом знала. В общем-то никаких претензий в этой связи у меня не было, да и быть не могло. Не играть же в собаку на сене. Но что-то в экономке неуловимо раздражало. Полагаю, это чувство было взаимным, поскольку взгляды, которые она кидала на меня украдкой, думая, что я их не замечаю, были какими угодно, но только не доброжелательными. Я читала в них то зависть, то чувство превосходства, то просто неприязнь. Но большого значения я этому не придавала. Дамиан даже переселил ее в другую часть замка, так что во время своих свиданий они не мозолили мне глаза. И все же мне было немного жаль, что, пообещав Дамиану в свое время завести лишь того любовника, которого он одобрит, не потребовала того же самого и от него. Впрочем, самой мне и так было хорошо. Ни в каких любовниках я не нуждалась.
А вот его книга пришлась к месту. Еще в первую брачную ночь, если, конечно, так можно ее назвать, после ухода Дамиана я взяла в руки немного потрепанный том с обложкой, исписанной золотистыми буквами, и принялась с любопытством рассматривать. Это оказалась книга по метафизике. Мое любопытство усилилось: науки всегда меня интересовали, а в пансионе им уделялось весьма скромное внимание. И я принялась читать. Оказалось нелегко, ведь это был не учебник, а, стало быть, книга предполагала знание предмета, которого у меня по большей части не было. И тем не менее я втянулась. Пробелы в образовании я заполняла при помощи прочитанного материала и логического мышления. Читала я книгу ежедневно, а ближе к вечеру клала ее обратно на стол.
И вот в один прекрасный день книжная тема неожиданно получила свое продолжение. Дамиан, как и всегда, сидел в кресле, а я устроилась отдыхать, но спать пока не ложилась. Не снимая одежды, развалилась поперек кровати и, подпирая голову рукой, рассматривала очередную вышивку. Не могу сказать, что вышивание было моим любимым делом (метать дротики куда увлекательнее), но в качестве успокаивающего и расслабляющего времяпрепровождения это занятие не знало себе равных.
Дамиан дочитал последнюю страницу, отложил книгу и глянул на часы. Прошло всего десять минут, слишком рано, чтобы уходить. Он поднялся с кресла и, подойдя к полкам, принялся проглядывать корешки. Я моментально забыла про вышивание и, повернувшись набок, приподнялась на локте так, чтобы лучше его видеть.
Просмотрев названия первых нескольких книг, Дамиан нахмурился. Разобравшись с верхней полкой, скривился. Быстро проглядев следующую, негромко выругался.
– Могу порекомендовать восьмой том «Проповедей святого Иттара», – елейным голосом предложила я. – Особенно хорошо прописана романтическая линия.
Дамиан повернулся ко мне и нахмурился, пытаясь понять, издеваюсь я или говорю серьезно. Ехидная улыбочка, игравшая сейчас на моих губах, никаких сомнений на этот счет не оставляла. Через пару секунд в его глазах появился намек на понимание, потом он покачал головой и принужденно рассмеялся.
– Я что, должен еще раз попросить прощения?
Я энергично закивала.
– А зачем было забивать мою комнату всем этим… – Я хотела сказать «хламом», но в последний момент исправилась: –…Наследием теологической мысли???
– А что я должен был делать? – отозвался Дамиан, защищаясь. – Я знал, что ко мне едет пансионерка, да еще и одна из лучших. Не любовные же романы ей ставить, да и не научные книги – чего доброго, найдет в них что-нибудь оскорбляющее ее религиозные чувства. Вот я и расстарался, велел принести сюда те книги, которые должны были прийтись тебе по вкусу. Ну и заодно подчистил библиотеку от всякого хлама, – пробормотал он под моим пристальным взглядом.
– А что, другим способом это сделать было никак нельзя? – возмутилась я.
– А каким, например?
– Да просто взять и выбросить!
– Религиозные труды? У меня, знаешь ли, и без того репутация не ахти.
– А можно, – задумчиво проговорила я, – пожертвовать их в пользу какого-нибудь общественного учреждения. Школы или библиотеки при храме. Причем, знаешь, обставить так, что буквально от сердца отрываешь, но чего не сделаешь на благо детей, ну или прихожан. Сразу и репутация подскочит.
Я и сама не понимала, с какой стати начала рассуждать на эту тему всерьез. А Дамиан взглянул на меня с интересом.
– А что, удачная идея, – признал он. – Как это пришло тебе в голову?
– К нам в пансион как-то раз привез книги один граф, – охотно ответила я. – Самолично пришел, расхаживал такой важный, жрицы перед ним бегали и прыгали, как перед благодетелем, показывали классы и прочие комнаты. А мне сразу показалось, что он просто отделывается от всего ненужного.
– Ну расхаживать по пансионам я, конечно, не буду, – безапелляционно заявил Дамиан, – а вот идея избавиться таким образом от всего этого хозяйства весьма неплоха. Не захотят читать, так пустят на растопку. Раз уж тебе пришлось не по вкусу, – съязвил напоследок он.
– Не напоминай, – отрезала я, сама удивляясь тому, насколько свободно стала себя чувствовать в его обществе. Ну а с другой стороны, что такого, я ведь ему жена в конце-то концов. – Мне, между прочим, пришлось несколько недель ограничиваться вот этой вот литературой. Хочешь тоже так попробовать?
Однако брать на себя вину в полной мере Дамиан не спешил.
– Пошла бы в библиотеку и взяла бы там чего душе угодно, – пожал плечами он.
– Да? А ничего, что мне было сказано в библиотеку не ходить? – снова возмутилась я.
– Никто тебе не говорил туда не ходить, – спокойно возразил Дамиан. – Тебе сказали «не беспокоить». То есть тихонько вошла в библиотеку, прошла к полкам, выбрала себе книгу и унесла в свою комнату. Или ты не можешь пойти в библиотеку без того, чтобы не начать вытанцовывать там на столах? Хотя, – он окинул меня оценивающим взглядом, – знаешь, забудь все, что я говорил про беспокойство. Если захочешь станцевать в библиотеке на столе, можешь смело так и сделать. Пожалуй, я не прочь на это взглянуть.
Я смущенно отвернулась, бубня себе под нос, что мне неоткуда было знать, как именно в этом доме принято интерпретировать фразу «не беспокоить».
– Романтическая линия, говоришь? – Дамиан снова сосредоточился на корешках. – Ну а хоть что-нибудь любопытное здесь есть?
– Есть, – охотно подтвердила я. – Вон та.
Дамиан нахмурился, пытаясь определить, на которую книгу я указываю.
– Пятая слева, – уточнила я.
Он извлек книгу с полки и, присмотревшись к обложке, зачитал вслух:
– «Инструкции по применению пояса верности».
– А что? – отозвалась я, отвечая на его ошарашенный взгляд. – Во всяком случае, она с картинками. Но, повторюсь, можешь взять проповеди.
– Н-да? С картинками? – задумчиво повторил Дамиан. – Ну-ка подвинься.
Он бросил книгу на кровать и сам плюхнулся на живот рядом со мной, после чего принялся листать страницы. Я устроилась так, чтобы тоже видеть листы, исписанные витиеватым почерком, а главное, изображенные на многих из них рисунки и схемы.
– Вот! Вот это – мой любимый! – заявила я, ткнув пальцем в очередное изображение. – Романтичный, даже с розочкой.
Дамиан, почти уже было собравшийся открыть следующую страницу, приостановился и принялся внимательно рассматривать картинку.
– Да? Хочешь, тебе такой купим? – осведомился он.
– Спасибо большое! – Я возмущенно ткнула его локтем в бок. – Как-нибудь обойдусь.
Дамиан в долгу не остался, отплатил мне тем же. Я зашипела: локоть у него был острый.
– Ты сказала, что тебе нравится! – напомнил он.
– Не настолько, чтобы самой его носить, – отрезала я. – К тому же ты все равно обещал, что я смогу в перспективе завести любовника.
– Только с моего ведома, – уточнил Дамиан. – Вот я ему ключ и передам.
– Угу, вы его еще под половицей оставляйте, – мрачно буркнула я. – И вообще, если ты такой щедрый, может, и для тебя такой купим?
Дамиан закашлялся.
– И как ты себе это представляешь? – осведомился он.
Я пожала плечами. По правде сказать, я себе это не представляла никак.
– Если на женщину можно, почему на мужчину нельзя? – кстати припомнился вопрос несдержанной на язык сокурсницы. – Какая разница?
– Да кое-какая разница вообще-то есть, – пробормотал Дамиан, но в подробности вдаваться не стал.
Вместо этого продолжил рассматривать модели.
– А зачем эти дырочки? – поинтересовался он вслух. – Ах, ну да… – Он смутился под моим хмурым взглядом и открыл следующую страницу. – Вот! Вот это совсем другое дело. И кожа дышит, и на железе экономия. Только что это за зубчики?
– А это, – ехидно пояснила я, – специально для особенно непонятливых мужчин, которые попытаются извлечь выгоду из экономии железа.
Уж у меня-то было время разобраться во всех картинках. Дамиан поднес руку к горлу и судорожно сглотнул.
– Сама-то откуда так хорошо разбираешься? – подозрительно осведомился он.
– А кто-то был настолько щедр, что снабдил меня на несколько недель чрезвычайно интересной литературой, – мило улыбнулась я. – Да и потом, нам, если хочешь знать, в пансионе такой показывали.
– В пансионе?!
Кажется, он был шокирован.
– А что такого? – Я решила встать на защиту собственных учителей. – Нас же там не к чему-нибудь готовили, а к счастливой супружеской жизни. Вот и показали один раз.
– Зачем?! – продолжал недоумевать Дамиан. – Какой идиот будет пользоваться такими вещами? Они небось и существуют-то только в больном воображении этих художников.
– Ага, как же! – возразила я, радуясь, что хоть что-то знаю о жизни лучше виконта. – Попробуй завести себе любовницу из квартала Дройтс. – В этом квартале жили исключительно представители ультрарелигиозного сектора, к каковому принадлежали также наставницы «Слезы Рейи». – У них там в каждой второй семье такие штуки в ходу.
Второй раз за сегодня Дамиан, не сдержавшись, грубо выругался. Хватит мне уже вжимать голову в плечи, пора начинать запоминать…
– Неудивительно, что в этом квартале такая высокая женская смертность, – процедил он. – Ну и чему еще тебя обучили в этой твоей «Слезе»?
– Да мало ли, – пожала плечами я, прикидывая, рассказать ли ему про силу мысли и девственность святой Катильды. Решила, что не стоит. – Например, готовили к брачной ночи.
– Да? – Дамиан перевернулся на бок и, подперев щеку рукой, устроился поудобнее. – И что ж так плохо подготовили?
Я сверкнула на него глазами. Можно подумать, он чем-то недоволен. Сам же предложил фиктивный брак!
– Нас не к тому готовили, – раздраженно пробурчала я.
– А к чему? – удивился он. – Ты же сказала «к брачной ночи»?
– Да, но с другой точки зрения.
– А что, на это существует другая точка зрения? – заинтригованно спросил Дамиан.
– А то! – прицокнула я языком.
– Поделись, не томи! – взмолился он. – Чувствую, что прожил жизнь, так и не узнав чего-то важного. Ну, например?
– А если я скажу, заменишь эти книги на другие?
– Считай, что уже заменил.
– Ладно. – Я возвела глаза к потолку, выискивая в своей памяти что-нибудь наиболее несуразное. Сильно напрягаться для этого не пришлось. – Например, нас предупредили не пугаться в случае, если муж надумает накрыть нам лицо влажной простыней.
– Зачем? – растерянно спросил Дамиан.
– Потому что все это делается для продолжения рода, а не для удовольствия, – наставительно сообщила я. – И если уж случайно так получается, что кто-то удовольствие получает, другой, во всяком случае, не должен об этом узнать. Для того и простыня.
– Впечатляет, – медленно кивнул Дамиан. – Я посрамлен. Оказывается, не знаю самых простых вещей. Может быть, мне податься в пансион на обучение? Чувствую, что мог бы открыть для себя много интересного. Как думаешь, меня возьмут?
– В пансион для девушек? – хихикнула я. – Впрочем, если ты пожертвуешь им все эти книги… А что, попробуй!
– Ладно, я обдумаю, – кивнул он. – Во всяком случае буду знать, что в этой жизни мне есть к чему стремиться. – Он бросил взгляд на часы. Прошло куда больше обычных двадцати минут. Наверное, у горничных появилась новая тема для обсуждения. – Приходи завтра в библиотеку и выбери себе несколько книг. Так и быть, можешь даже на столе не танцевать. И ради богов, перестань бояться сделать лишний шаг по дому. Через пару дней весь этот хлам отсюда заберут, – он кивнул головой в сторону полок, – и тогда сюда можно будет поставить те книги, которые придутся тебе больше по вкусу. Подумай пока, что это будет. И скажи, если захочешь оставить что-нибудь из этого. – Снова кивок на религиозные тома.
– Вот эту, пожалуй, оставлю, – отозвалась я, тыкая пальцем в «Инструкцию», пока Дамиан поднимался с кровати.
– Вот эту я тебе как раз не отдам, – отрезал он, подхватывая книгу прежде, чем я сообразила, что за трофей надо бороться. – Такое чтение не для маленьких девочек.
Я обиженно засопела, глядя ему в спину. Лучше бы «Целомудрие для чайников» взял почитать! Авось что-то бы умное для себя вынес…