После первой недели адаптации дни потекли один за другим. С Кирой и Джимом отношения становились все более дружескими и доверительными. Но не между нами тремя, а между мной и ими. Со мной эти странные гуманоиды сближались нормально, а вот между собой – ни-ни. Еще я выполнила свое обещание и дала координаты Жени своему другу, после чего между ними началось общение. Жаль только, что меня в его суть не посвящали. Ракши вообще не любят, когда вмешиваются в их личную жизнь, но на правах побратимы я стрясла с подруги некоторые подробности. Из них можно было сделать выводы, что они вошли в первую стадию привыкания.
С родными я не общалась, за исключением одного звонка папе и периодических разговоров с бабушкой. Обида на маму еще не прошла, да и родительница, судя по рассказам бабули, мириться не спешила.
С группой отношения тоже складывались неплохо. Первые серьезные изменения я начала замечать после того случая с Гришей в теплице и замечания Ремарка насчет того, как важно не портить отношения с врачом, который будет тебя лечить. Но совсем заметно изменилось поведение одногруппников после того, как со мной сыграл злую шутку Пайк. Сам того не понимая, этот… нехороший человек мне помог. Группа начала принимать меня за свою, и то, что Джим со мной дружил, а Гриша стал относиться ко мне как к товарищу, тоже сыграло свою роль.
Надо мной так же, как и раньше, подшучивали, подкалывали меня, иногда заигрывали, но теперь совершенно по-дружески. Наконец-то сорок девять накачанных мужиков оценили, что я для них делаю и насколько серьезно отношусь к своим обязанностям.
Пайк, как и двое его друзей, сразу после нападения написал рапорт о переводе. Из-за этого вечером мне позвонил Ремарк.
Попросив Киру выйти и включив трехмерный обзор, я ответила на вызов:
– Да, сэр?
– Мельник, как вы объясните, что трое ваших одногруппников подали рапорт о переводе. Вы ведь в курсе?
– Конечно, сэр. Это я переслала вам их файлы.
– Как и положено. Но пояснений я так и не увидел.
– Мне их не сообщили.
– Я не спрашивал о ваших с ними разговорах, я спросил, в чем причина перевода.
– Думаю, у них не сложились отношения с группой, сэр.
Молча посмотрев на меня в течение нескольких минут, адмирал обрадовал:
– Значит, просмотрите весь набор этой трехлетки и найдите им замену. Допуск я оформлю и с кураторами тех, кого вы отберете, поговорю, но рекомендую быть поскромнее в своем выборе.
– Как скажете, сэр.
После чего куратор, не прощаясь, отключился.
Вот так и происходило наше с ним общение. Обсуждаемые вопросы, конечно, отличались, но диалог всегда проходил по одному и тому же сценарию. Поэтому спустя какое-то время я к Ремарку привыкла и даже немного его изучила. Теперь я уже знала, что нужно сказать, какие доводы привести или как сообщить ту или иную информацию, чтобы достичь желаемого результата или хотя бы не получить наряд в теплицы.
Прошлое наказание и так оставило в моей памяти неизгладимый след, а ребята все еще продолжали шутить по поводу исходившей от меня вони.
Доступ, который открыл мне на некоторое время адмирал, я использовала с толком и полазила не только по всем мужчинам этого набора, но и скопировала всю информацию на нашу группу. А особенно меня интересовала моя подгруппа. Помимо того что я буду выполнять с ними многие задания, так еще именно от них может исходить больше всего неприятностей. Поэтому, чем больше знаешь…
За этим занятием меня и застала Кира.
– Ты что делаешь?
– Копирую.
– Что можно скопировать, переписывая на бумагу?
– Все.
– Все выходные этим занимаешься. Тебе не надоело?
– Надоело.
– Знаешь, Фиса, ты все-таки со странностями.
– Это ты со странностями. Скопируй я нужные мне сведения через терминал или коммуникатор, меня бы тут же засекли. А так… Только посмотрела.
– Дашь потом почитать.
– Не вопрос.
На замену ушедших от нас диверсантов я подобрала перспективных неудачников. То есть тех, кто не прижился в своих группах, но имел все предпосылки далеко пойти. Мой выбор пришелся по душе и Ремарку.
Происходило привыкание не только к своему окружению, но и к учебной нагрузке. Первое, что я сделала, как только отошла от того розыгрыша, отрезала волосы. Теперь их длина доходила до лопаток, и я их скручивала, а потом с помощью универсальной сетки крепко фиксировала на голове. Увидев меня на следующем занятии, Саймак не упустил возможности отпустить шпильку в мой адрес, но в его глазах я увидела одобрение.
Занятия по карате постепенно продвигались, и командор меня хвалил, но, помимо этого, он увеличивал нагрузку на дневных тренировках. Тело болело невыносимо, а синяки бесполезно было залечивать приборами – с такой скоростью они появлялись. Несмотря на тяжелую физическую подготовку, дела у меня потихонечку шли на лад, хотя нагрузка увеличилась не только для моего тела, но и для ума.
Очень тяжело мне давались лекции по этике. Я не понимала пользы данной информации, и многое из того, что читал нам преподаватель, знала, так как это перекликалось с нормами и правилами поведения врачей. Но иногда попадались и интересные темы.
Одна из них была затронута спустя примерно две недели со дня поступления в Академию.
– Добрый день, студенты. Сегодня мы рассмотрим самый популярный, как показывает время, раздел моего предмета. А именно: «Личные отношения между военнослужащими».
Как только Рико это озвучила, аудитория начала перешептываться.
– Тихо! Давайте я лучше расскажу о том, что так вас волнует. Сначала коснемся приятельских и дружеских отношений. Они не возбраняются, независимо от того, есть ли между объектами взаимоотношений разница в должностном положении или нет. Любовная связь между людьми одного звания также не порицается, как и между старшим по званию и подчиненным. Ну и, если у вас интрижка с вашим прямым командиром, то и это не осуждается. Например, в вашем случае прямой командир не куратор группы, а куратор вашего профессионального направления. Естественно, если отношения оформлены официально, то все ограничения снимаются. Еще на Звездном флоте запрещены как любовные связи между гуманоидами одного пола, так и брак между ними. Несомненно, это дискриминация, но…
Посмотрев на нас, преподаватель спросила:
– Вопросы?
То ли я первая успела поднять руку, то ли меня выделили из-за того, что я старшая группы, но указали именно на меня.
– Да?
– А почему не запрещены браки между военнослужащими?
– Хороший вопрос. На протяжении многих сотен лет взгляды на личные отношениям между теми, кто исполняет приказы, и теми, кто приказывает, много раз менялись. То на это смотрели положительно, то отрицательно… Но во время великого кризиса рождаемости все наконец пришло к гармонии. В то время прирост населения на Земле и в других районах космоса стал сильно падать из-за того, что между гуманоидами заключалось очень мало браков. Все больше людей предпочитали свободные отношения или незарегистрированные семьи. Поэтому был введен закон о заключении брака – с рядом пунктов, затрагивающих как личную жизнь гуманоидов, так и профессиональную. В вашей области изменения были именно такими.
Следующий вопрос задал Лесниченко:
– Скажите, а почему не поощряются отношения именно с непосредственными командирами?
– Потому что это сказывается на работе, которую вы выполняете. Многие военные пересекаются из-за званий и области работы, но сильно на результаты профессиональной деятельности это не влияет. А вот сильные положительные или отрицательные эмоции по поводу непосредственного командира могут иметь последствия.
Потом полюбопытствовал Джим:
– А если взять, к примеру, нашего куратора. Он имеет над нами большую власть, чем кто-либо. Почему рекомендации не касаются его?
– В сфере безопасности? Да. Или в других тесно связанных областях. А в остальном его власть распространяется только на вашу жизнь. Сильно повлиять на профессиональную деятельность он не в силах. Начав работать, вы будете подчиняться ему и можете иногда пересекаться по мере надобности, но исполнять свои обязанности и при этом зависеть от него не будете. Тем более любое злоупотребление служебными обязанностями строго карается. Люди, которым есть что терять, подставляться не будут. И ваш Ремарк в том числе. Среди высших чинов дураки надолго не задерживаются. Если они вообще есть.
На той лекции мы еще много спрашивали и дискутировали. Но не меньший интерес вызвала тема, которая обсуждалась на следующей день.
В этот раз Нина Рико зашла в аудиторию в сильном волнении. Такой мы ее видели в первый раз. Вообще-то она очень спокойная женщина.
– Добрый день, студенты. Сегодня нам добавили дополнительный час к лекции, дабы я наиболее полно пояснила вам вопрос о браке между студентами Звездной Академии и военнослужащими, связанными обязательствами. Автор этой идеи – адмирал Ремарк. Уж не знаю, что это ему приспичило.
Тут она взглянула на меня, и мне тут же вспомнилось, что в Академии с момента посещения адмиралом моей опочивальни шепчутся по поводу наших близких отношений. Правда, в последнее время слухи несколько стихли. Между тем лектор продолжила жаловаться:
– Конечно, кто я такая, чтобы проигнорировать просьбу нашего уважаемого адмирала? Поэтому сегодня мы будем беседовать именно на эту тему, хотя мне кажется, что это не моя область. Но ему, наверное, виднее, что именно вам нужно.
После чего преподаватель кинула на меня еще один сочувствующий взгляд. Совершенно понятно, что Ремарка она недолюбливает. И сильно.
– Начнем, пожалуй, с военнослужащих, которые уже закончили обучение. В их случае все несколько сложнее. Единственное препятствие для заключения брака у них – это указанное в контракте временное или какое-либо другое ограничение. Это касается и появления детей. У студентов все проще. Вы имеете возможность заключить брак, обучаясь в Академии, но не можете завести детей. Специальная прививка, сделанная при поступлении, не позволит вам этого.
Я, как медик, была в курсе этой маленькой детали, а вот, судя по ошарашенным лицам в группе, некоторые – нет. Что тут скажешь? Надо лучше читать то, что подписываешь.
Как же тяжело мне давалась астрономия! Все эти карты и маршруты, космические инертные тела… Слишком много нестабильных факторов по этому предмету! Не то чтобы я отставала, но мне приходилось прикладывать титанические усилия для того, чтобы быть хотя бы на уровне успевающих. Естественно, это не могло не сказаться на моем отношении к данной дисциплине. Я начала ее тихо ненавидеть, и Рассел Гер все это прекрасно видел. Не знаю, наверное, он ценил мои усилия, или была еще какая-то причина, но, объясняя тему, он мне потом во время выполнения задания давал дополнительные пояснения и все разжевывал.
Как-то вечером мы болтали с Кирой, и разговор коснулся этой темы.
– Знаешь, Фиса, сегодня ты побила все рекорды по непониманию. Адмирал тебе буквально все разжевал.
– И что?
– Тебя это забавляет?
– Мне все равно. Я никогда не обращала внимания на то, что обо мне думают окружающие. Если ты достойный человек – это и так видно. А для всех хорошим все равно не станешь.
– Да, я заметила. Ты не красишься, общаешься только по необходимости.
– Дело не в том, как много ты говоришь, а в том, что именно.
– Философ.
– Но ты не думай, я, как и все, попадаю в неловкие ситуации и могу ляпнуть глупость.
– Но все-таки, зачем нужно так вникать в предмет, который тебе не дается и который ты не любишь?
– Я хочу получить красный диплом.
– Более высокое звание?
– Да.
– Амбиции?
– Куда без них, родимых. Я, не планируя этого, попала в мир, где все подчиняются приказам. И мое мнение: чем меньше людей смогут тебе приказывать, тем лучше.
– Значит, нацелилась стать адмиралом?
– Как будто это редкость. Имей в виду, Кира: тем, кто здесь не старается учиться и не пытается что-то понять, все это в итоге выйдет боком. Тут тебе не школа. Да и при распределении от оценок многое зависит, а то будешь на каком-нибудь астероиде полжизни сидеть.
Громова скептически посмотрела на меня. Ничего, время нас рассудит.
Зато другой предмет Гера – вооружение – давался мне намного легче.
Практические занятия проходили в специальном изолированном помещении. И на них собрать оружие и научиться его правильно держать у меня не очень-то получалось.
В этот раз каждому из нас был предоставлен отдельный стол, на котором лежали составные части плазменного излучателя. Если учесть, что в собранном состоянии эта штука весит под десять килограммов, то сборка мне представлялась большой проблемой. Но делать было нечего, и я, подготовившись, начала соединять части.
Увы, изображение процесса, спроецированного из коммуникатора, отказывалось воссоздаваться в жизни.
– Мельник, что вы делаете с бедным оружием? – раздался за спиной голос преподавателя.
– Собираю, сэр.
– Вы его не собираете, а вертите в руках. Смелее, он не развалится и не погнется.
Ага. И особенно «смелее» с капсулами плазмы, чтобы они сдетонировали и меня бы после этого собирали по кускам по всему помещению.
Но приказ старшего по званию есть приказ, и я, вспомнив навыки утрамбовывания одежды, начала работу.
Бывает время, когда у каждой девушки заканчивается место в шкафу. Вроде и вещи некоторые не носишь, и выкинуть жалко. А тут еще новые нужно куда-то класть и вешать. Тогда мы начинаем все утрамбовывать. Вот и здесь – перестав осторожничать, я поудобнее обхватила оружие и начала его соединять, прикладывая всю силу, на которую только была способна. Процесс сдвинулся с мертвой точки, хоть и неохотно. В итоге я закончила задание самой последней, под странными и пристальными взглядами окружающих.
После чего Рассел Гер подошел ко мне и сказал:
– Знаете, Мельник, мне кажется, вам нужно позаниматься дополнительно.
Вздохнув, я ответила:
– Хорошо, сэр, – и посмотрела на Джима.
Тот мгновенно смекнул, в чем дело, и нахмурился. Неприятный для него разговор состоялся сразу после окончания практики.
– Ты должен мне помочь.
– Нет.
– Да.
– Фиса, имей совесть. У меня и так вечером после всех занятий и домашних заданий времени остается всего пара часов. И его я трачу на общение с Женей!
Остановившись, я посмотрела другу в глаза и сказала:
– Я помогу тебе с медициной.
– Я и сам прекрасно справляюсь.
– Хорошо. Как знаешь.
И, повернувшись, отправилась на следующую лекцию, но не прошло и пары минут, как Джим догнал меня.
– Ну ладно, уговорила. Но с побратимой своей договариваться сама будешь.
– Жестокий. Начнем завтра.
– Почему не сегодня?
– Сегодня я буду сражаться.
Как в воду глядела, потому что, когда вечером я позвонила подруге и изложила ей свою просьбу, она спустила на меня всех собак. Но в итоге согласилась.
– Хорошо, Фиса, но только с одним условием.
– Что за условие?
– Когда переспишь с Ремарком, то расскажешь мне первой.
Я подумала, что ослышалась.
– Что?! При чем здесь мой куратор?!
– Не знаю, но ходят сплетни о том, что вас часто видят вместе.
– Женя! Я старшая группы! Было бы странным, если бы нас не видели разговаривающими вместе.
– Я это знаю, и все знают. Тем не менее слухи ползут… Это пока только легкие перешептывания. В них говорится, что вы как-то странно себя ведете. Хотя и ничего конкретного. Так что? Мы договорились?
– Хорошо, ЕСЛИ я пересплю с Ремарком, я тебе расскажу.
– Первой!
– Первой.
– Дай слово!
– Даю слово!
Так и начались мои личные тренировки с Джимом. Сначала я под его руководством несколько раз собирала оружие, а потом выполняла те же действия, но уже на время.
Конечно, он на меня ругался и жалел бластер, который находился в моих руках. Я называла его чайником в медицине. Но, несмотря на все это, за пару месяцев подтянула друга по своему профилю настолько, насколько смогла, а он заставил меня заучить процесс сбора оружия до автоматизма. Под самый конец мне казалось, что, разбуди меня ночью, я соберу его не глядя, в темноте. Рассел Гер говорил нам, что главное – понять принцип сборки и работы основополагающего образца, а все последующие модернизации освоить будет легко. Так и вышло, хотя периодически нам с Джимом все еще приходилось натаскивать друг друга в проблемных предметах.
Еще веселее была практика со стационарным оружием, которое устанавливалось на планетах, крейсерах или кораблях. Тут был совсем другой принцип, ибо они управлялись с компьютера или были роботизированы. Но, как сказал нам адмирал, бывают ситуации, когда человек должен сам подключиться к установке – для лучшей синхронизации действий в тактической ситуации.
И вот нас привели в ангар, где располагались различные виды этого вооружения.
– Добрый день, студенты. Сегодня у вас практика по самым распространенным видам стационарного оружия. Она будет проходить таким образом. Вы рассортировываетесь по своим подгруппам и потом осваиваете по одному образцу каждый. После чего меняетесь, и так до тех пор, пока все подгруппы не выполнят данные задания на каждом объекте.
Вот попали!
Сообщив нам это, Гер ретировался, но, несмотря на это, я была уверена: он будет наблюдать.
Подойдя к терминалу, я рассортировала задания по подгруппам, составив алгоритм освоения объектов и выполнения работы за отведенный промежуток времени. Потом сбросила всем готовый файл и отправилась со своей подгруппой на порабощение первого железного монстрика.
Он был огромного размера, с очень запутанными настройками. Бились мы с ним минут пять и смогли настроить практически все параметры, кроме размера кабины. После чего, посовещавшись, приняли решение не тратить много времени на первом же задании и оставить все как есть.
Нашу радость, как всегда, нарушил Смит. Он просто колоссальный пессимист, однако в этот раз оказался прав.
– Я, конечно, рад нашему коллективному решению, но вы упустили один момент.
Вся подгруппа удивленно на него покосилась.
– Кто полезет в кабину? Управление-то не автоматическое, – ответил он на наш невысказанный вопрос.
После чего мы стали переглядываться, и в итоге взгляд всех остановился на мне как на самой мелкой. Кира была прилично выше меня ростом, а про остальных и говорить нечего.
– Не-э-эт, нет! Я туда не полезу, я медик, и мне это совсем не нужно.
Вперед вышел Гриша и, подражая Ремарку, начал:
– Знаете, Мельник, вот оказались вы на крейсере одна, а боевым товарищам нужна помощь, и вы можете…
– …отрезать что-нибудь, если кто-то сейчас не заткнется! Говорю вам, я туда не полезу!
«Гады, – думала я, сидя в тесной, душной железной кабинке. Сиденье было неудобное, а колени сильно зажимали уши, так как мне пришлось обхватить их руками, чтобы дотянутся до кнопок управления. Да и моему лицу, зажатому между ног, было не слишком удобно. – Гады!»
Но, несмотря на свое положение, я выполнила задание довольно хорошо… хоть и не с первого раза.
Когда группа вынула меня – в несколько рук – из этого железного карцера, прошло около двух часов. Все мое тело свело от долгого нахождения в одной позе и болело.
При выполнении остальных задач я заняла позицию молчаливого нейтралитета и выполняла все задания отдельно от подгруппы. Они косились на мою обиженную физиономию, но раскаяния не проявляли. Разве только Кира и Джим – они только теперь поняли, как им отольется их невмешательство, которое они продемонстрировали, когда меня запихивали в этого железного монстра.
В конце практики, когда мы все закончили, появился Гер. Отчитав остальные подгруппы, не справившиеся с первым заданием, на котором такие предприимчивые одногруппники привлекли меня к посиделкам в кабине, он подошел к нам.
Осмотрел всех одиннадцать студентов и сказал:
– Мельник сдала, у остальных пересдача.
Группа едва не взвыла! Но это была армия, и здесь ценилась сдержанность, поэтому Джим поднял руку и после кивка адмирала спросил:
– Простите, сэр, но почему у нас пересдача? Мы же выполнили все задания.
– Потому что, Крофт, у команды не коллективный разум. Каждый из вас должен был выполнить КАЖДОЕ задание. А что в итоге? Кто-то выполнил все, кроме первого, кто-то вообще половину, спрятавшись за результатами одногруппников. Я что, работаю в школе и не в курсе этого? Хотя нет. Наверное, это вы учитесь в Звездной Академии, которая готовит УНИВЕРСАЛЬНЫХ специалистов, а не халявщиков. Нужны еще пояснения, почему вы будете пересдавать работу или и так все понятно?
Вопросов больше не было.
А я, посмотрев на ребят со злорадным удовлетворением, отправилась домой. Есть все-таки в жизни справедливость!
Стоит отметить еще один предмет, который всех нас приятно удивил. Вел его Питер Саймак. В отличие от изнуряющей физической подготовки тактика мне нравилась. Одни потрясающие, интересные лекции чего стоили! И так казалось не только мне – вся группа просто балдела на этой дисциплине. Вот что значит уметь излагать материал. Даже самую нудную тему этот талант превращает в увлекательное и захватывающее повествование. Но командор был не так прост, и примерно через пару недель после первого урока, когда мы изучили все тактические приемы Древнего Рима, он привел нас в огромный зал, напоминавший металлическую коробку. Что-то набрав на терминале и включив, видимо, голографическую иллюзию, он превратил помещение в отрезок местности, который существовал множество тысячелетий назад. Это было поле битвы двух армий.
Рассадив нас на некотором возвышении на специальных балконах, он спросил:
– Ну? Кто со мной сразится?
Мы переглянулись.
– Что теряетесь? Вы изучили все тактики того времени, мы обсудили мельчайшие детали. Теперь нужно применить ваши знания на практике. Что, никто не хочет? Тогда я выберу сам!
И пробежавшись глазами по нашей группе, задержал свой взгляд на мне. Так я и думала.
– Мельник, идите-ка сюда.
Вся группа проводила меня улыбками. Они уже поняли, что я что-то вроде подопытного кролика для всех преподавателей, кроме, пожалуй, Рико. Та искренне мне сочувствовала.
– Поднимайтесь на противоположный от моего балкон и надевайте металлический обруч. Да, вот так. Теперь подключайтесь к системе и… можете начинать наше сражение.
– Уступаю честь начать первым вам, сэр.
– Да? Ну что ж, если уступаете… Запомните, студенты: нет противника коварнее женщины! – сказал он и нанес первый удар по моим легионам.
Это занятие оказалось очень увлекательным и азартным. Те же шахматы, только намного круче. Затягивала битва неимоверно, а ведь расслабляться было нельзя. Но не успела я опомниться, как лекция закончилась, а война была мною проиграна.
– Не расстраивайтесь, Мельник. Ваша первая военная кампания оказалась очень достойной, и вы приятно меня удивили. Не ожидал такого от костоправа.
Моя первая военная кампания?
Но командор сказал так не зря. На следующих практических занятиях он разбил нас по парам и заставил сражаться между собой. И так как в нашей группе был пятьдесят один человек, то один из нас периодически попадал в пару с ним. Не стоит труда угадать, кому эта честь выпадала чаще.
Каждую тему этого предмета мы закрепляли на боевом поле. Были ли они про космос или про баталии далекого прошлого, не важно. Главное, это было просто здорово!
Но самыми веселыми дисциплинами были те, которые у нас вел Ремарк.
Не то чтобы я по ним не успевала, или они мне не нравились, но сам преподаватель…
То, как адмирал проводил уроки, было незабываемо. Он нормально относился к вопросам, но не терпел возражений. А еще считал, что мы все можем и все знаем. Поэтому учить приходилось порядочно, а потом применять знания, собирая и разбирая механизмы. И через какое-то время запах топлива и синтетической смазки стал для меня привычным. Как и то, что теперь я возвращалась домой вся перемазанная разной химической дрянью и с набитыми об железки шишками да синяками. Или то, что я теперь научилась мыться в душе между парами, одновременно с этим жуя пирожок или что-нибудь еще.
Естественно, что меня постоянно одергивали или иронизировали по поводу ошибок.
Вот вчера мы ремонтировали робокар, и мне пришлось залезть внутрь мотора больше допустимого. Ну ладно, намного больше допустимого. И когда я практически закончила ремонт, к моим ногам прилетела подсечка, а шлепнувшись, я услышала, как над головой раздался голос:
– Мельник, вы что, не слушали, что я вам говорил? Вы для чего в полтела залезли в машину? Для того, чтобы разобранная конструкция сложилась и погребла вас под собой? Прогресс шагнул далеко, но ученые еще не научились воскрешать мертвых. Вы, как врач, должны знать об этом!
Вот в такие моменты меня просто тошнило от своего куратора.
Химия была не легче. Как сказал наш неподражаемый преподаватель, первый год у нас будет посвящен простейшим ядам. Поэтому практически каждое занятие нас травили, что обеспечивало мне обширную практику по специальности. Я же в связи со своей профессией изучала многие яды, но тем не менее это было для меня дикостью. Даже несмотря на то что современная медицина устраняла весь вред, наносимый организму.
Досталось несколько раз и мне. Один из таких случаев произошел на лекции, когда нами изучались химические вещества, способные на некоторое время вывести человека из строя.
Мы зашли в аудиторию и разместились в ожидании куратора, как дверь и окна закрылись, а помещение начало заполняться газом. Мое сознание заполнила паника, и я начала метаться. В этот же момент ко мне подлетел Джим и зажал мой нос и рот рукой. Приток воздуха в легкие резко прекратился. Задыхаясь, я боролась с другом, но, находясь в заранее невыгодном положении и без кислорода, ничего сделать не могла. Сознание мое уже начало меркнуть, и тут меня выпустили из боевого захвата, после чего я стала хватать ртом воздух.
Внезапно меня дернули вверх, и Джим прошипел:
– Вставай, быстро!
Поднявшись на с перепугу подгибающиеся ноги, я увидела Ремарка, который обходил помещение, отмечая тех, кто стоял на своих двоих. Остановившись напротив меня, он приподнял бровь – было видно, что командир несколько удивлен. Но, так ничего и не сказав, прошел мимо.
Повернувшись к Джиму, я произнесла:
– Спасибо!
– А извинения за нанесенный ущерб? У меня на теле живого места не осталось. Ты просто дикая кошка! К тому же тренировки с Саймаком явно не прошли для тебя даром!
– Я все залечу!
– Лучше защити меня.
– От кого?
– От Громовой. Всех военных обучали методике, которая позволяла надолго задержать дыхание. С вами двумя я бы не справился, поэтому пришлось выбирать, кого спасать – тебя или ее. Несмотря на то что успехи ее в карате невелики, убить меня она все равно попытается.
Сообщив мне это, он показал на распростертое на полу тело Киры.
Но самым веселым из всех оказался предмет «Биофлора», ВЕСЬ состоящий из практики.
Уже через месяц я пришла к выводу, что ненавижу растения!!! А особенно те, что находились в первой теплице, хотя остальные я еще не видела. Но эти… Я и не знала раньше, что эта зелень так больно кусается, лягается, пинается и так много гадит. Теперь я научилась пересаживать саженцы, рассаду при том, что они норовили каждый раз меня придушить, укусить, отравить или сделать какую-нибудь другую гадость.
Вся группа научилась подкармливать, полоть, рыхлить, а некоторым растениям мы помогали делиться и размножаться. Кошмар! Если на такое напороться где-нибудь на малообитаемой планете, то тебе настанет каюк, и это бесспорно.
Но вот, например, из-за реналитуса флоритуса я настрадалась и на Земле. В тот день у нас последней парой стояла биофлора, и мы перешли в новый сектор теплицы для освоения.
– Добрый вечер, – поприветствовал нас руководитель.
И, распределив нас по рабочим местам, продолжил:
– Я давал вам для самостоятельного изучения информацию по новому виду растений, и сегодня мы будем применять ее на практике. Реналитус флоритус очень опасен. Нанесенные им раны долго не заживают и, если не оказать надлежащую быструю помощь, могут привести к смерти. На своей планете он прекрасно выживает, но климат Земли сильно отличается. Поэтому у нас в теплице мы создали комфортные условия для его выживания, но, к сожалению, для размножения ему потребуется помощь, которую вы и окажете.
После этих слов вся группа напряглась и попятилась назад. Пристально к нам приглядевшись, адмирал покачал головой, спросив:
– И о чем это вы подумали? Какой кошмар – с кем приходиться работать! Климат, созданный в секторе с растениями, непригоден для нормального функционирования гуманоида, поэтому вы облачитесь в специальные защитные костюмы, которые помогут вам длительное время пребывать в непривычных условиях. После чего, взяв инструкцию, поможете отделению саженца и поместите его в кислотную среду. Специальные прозрачные контейнеры с раствором также найдете на месте. И не забудьте про технику безопасности!
Получив столь оптимистичное напутствие, мы приступили к работе.
Сначала все шло хорошо, и отделение саженцев проходило нормально. Задание мною было практически завершено, когда произошло непредвиденное. Немного отвлекшись от своего занятия на шутки Джима и Гриши, я пропустила момент, когда взрослая особь реналитуса флоритуса подалась вперед и цапнула меня за руку. В то же мгновение я почувствовала головокружение, услышала крики ребят и провалилась в темноту.
Очнулась я опять в медицинском боксе, где Козеро поздравил меня со вторым почином и рассказал, что было после того, как сознание покинуло мое бренное тело. В общем, практически сразу, дабы не тратить время, меня принес сюда Ремарк на руках. Яд к тому времени уже прилично распространился, и вывести его сразу не имелось никакой возможности. Поэтому выходить он будет целые сутки, и далее мне предстоит лечение стационарным прибором. И после этой «прекрасной» информации добавил, что меня в своем боксе ждет куратор и что он, мягко говоря, в дурном расположении духа.
Пытаясь решить, какая новость хуже, я отправилась к адмиралу.
Дверь мне открыли практически сразу, и моему взору предстал полураздетый командир.
Нет, я, конечно, видела ребят своей группы полураздетыми, а некоторых вообще в трусах, но такого сильного впечатления они на меня не производили. Может, харизма сказывается и аура властности, но он просто офигеть не встать!
– Мельник!
Переведя взгляд с голого торса адмирала на его лицо, я наконец вытерла капающую слюну и попыталась сфокусировать взгляд на мужчине из научной фантастики.
– Вы что, больны? Может, вам нужно в лазарет? – спросил командир недовольным голосом.
Из-за чего все очарование разбилось и осыпалось. Язва!
– Нет, сэр, я в порядке.
– Тогда проходите, – сказал он и отошел в сторону.
А заметив, что я мешкаю, закатил глаза и сказал:
– Не беспокойтесь, на вашу честь я покушаться не собираюсь, можете быть спокойны, но читать мораль с открытой дверью не собираюсь. Зрителей многовато.
Посмотрев в конец коридора, я насчитала десяток девушек, сбившихся в стайку и неотрывно взирающих на нас, после чего, вздохнув, зашла внутрь и проследовала за хозяином в гостиную. Бокс, в котором я сейчас находилась, мало чем отличался от того, где жила я. Только личных вещей было больше, да и соседа у адмирала, думаю, не имелось.
Стараясь не показать своего интереса и того, что глазею по сторонам, я бегло осмотрела все, что только попалось на глаза. И пришла к выводу, что это не его дом, а скорее место временного обитания.
Скосив взгляд на адмирала, я сразу поняла, что тому по барабану, смотрю я по сторонам или нет.
Что-то завершив на терминале, он повернулся ко мне, и я подобралась в ожидании лекции, которая не замедлила последовать.
– Мельник, скажите, о чем вы думали? Вы же врач! И так подставиться. Между прочим, вы единственная, кто получил травму на этой практике. Что, недостаточно хорошо готовились?
Вот в таком ключе адмирал шипел и читал мораль примерно минут пятнадцать, после чего наконец завершил свое излияние словами:
– Два наряда в этот сектор и на это же задание, после того как Козеро даст вам разрешение по состоянию здоровья. Будете закреплять материал. Свободны!
Ужасный день! И он стал еще хуже, когда, выйдя, я увидела уже не десять девушек, а примерно тридцать. Судя по лихорадочному блеску их глаз, им нетерпелось узнать ответ на вопрос: «Что у нее с Ремарком?»
Единственным предметом, который вызывал у меня практически такой же восторг, как и моя специальность, была аэрокосмическая техника. Его вел наш куратор, который и просветил всех насчет того, что по этой дисциплине в этом году нас ждет подробная и очень подробная теория. Освоение полученных знаний будет только во втором семестре.
Несмотря на то что эти новости меня огорчили, я набралась терпения. Столько лет жила мечтами и ожиданием! Так что еще один год ничего не решит. Скоро, совсем скоро я наконец смогу полетать на «ласточке»!
Легче всего мне давались уроки Тиберия Джордано Ли. Общая дисциплина о космосе была теоретической и практических занятий в себе не содержала. Несмотря на это, мы с небывалым интересом слушали рассказы и секретные сведения об открытых планетах и тех, что уже освоены. По этому предмету было очень много материала, который придется выучить и на моделях изучить все более-менее известные участки космоса.
В данный момент группа проходила наш сектор, и всю полученную информацию мы закрепляли дома.
Вот и сегодня после лекции к нам с Кирой придет Джим, и мы просмотрим еще раз все изученные к этому времени объекты на прекрасных трехмерных проекциях. В других учебных учреждениях не было таких реалистичных и детализированных изображений. Вот что значит межзвездный уровень!
Расположившись как обычно в гостиной, мы вывели изображение с коммуникатора и начали потихоньку разбирать планету. Стратосфера, атмосфера. То, что обитает в воздухе, то, что обитает на земле и в воде. Передвижения животных и остальных обитателей были представлены в виде их повадок и особенностей. Конечно же не обходилось без шуток.
– Вот вы только посмотрите! Эти животные очень похожи на кабанов, которые водятся у вас на Земле, но эти еще и летать умеют, – сказал мне друг.
– Дожили. Свинина летает, – ужаснулась я.
– Да ладно вам. Говорят, качество мяса у них лучше, – заметила Кира.
И все в таком духе. Так веселее и легче учить, ибо объем информации по этой дисциплине был чудовищный. Хорошо что изучение данного предмета будет продолжаться все десять лет, а то у меня бы крыша поехала.
Самая легкая тема была о военных званиях. Интересная и познавательная. Начитывать ее Джордано начал с легкой усмешкой.
– Добрый день, студенты! На сегодняшней лекции мы затронем тему, которая вас всех так интересует. Звания. Их всего одиннадцать. Первое – это студент. Оно присваивается любому гуманоиду, поступившему в военное учреждение. Потом идет драфцман – его получают студенты Звездной Академии по прошествии пяти лет обучения. Следом по рангу следует лейтенант. Это звание вы получите при выпуске, а отличники – после семи лет обучения. И соответственно, при выпуске они будут в звании тиммермана. Далее по рангу идут капитан, сарваер, флагман, командор. Их будут присваивать вам по мере службы, если будете достойны. Конечно, можно спросить: за какие заслуги дают эти звания? И не получите ответа, потому что однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Несмотря на то что вы учитесь в одной группе, работать будете в разных областях и по разным специальностям. Единственное, что могу сказать по этому поводу, так это то, что все зависит от вас. Звания просто так не даются.
Немного помолчав, преподаватель продолжил:
– Есть еще на Звездном флоте звания «шаутбенахт» и «адмирал». Они относятся к высшим чинам, и для их получения, помимо вышеперечисленного, требуется еще и боевой опыт. И конечно, звание «генерал-адмирал». Высший чин, который получает только один человек, представляющий военное ведомство в Союзе и управляющий им. Вопросы?
Все молчали, да и что тут спросишь? Джордано ясно дал понять, что все зависит от тебя.
Значит, будем стремиться!
Программирование было вообще не предметом, а праздником. Эта дисциплина давалась мне легко и без особого труда. Наша десятка отличников по этому предмету после первых двух месяцев вырвалась вперед, и адмирал начал нам давать материал более углубленный, чем всей остальной группе.
Лектор объяснял, что именно нужно сделать, как и что должно получиться в конце. Далее мы выполняли задания индивидуально. Одна из таких головоломок мне понравилась особенно, а зря.
В этот раз адмирал сам вводил координаты защищенного адреса, по которому нам необходимо было пройти и, сломав защиту, позвать преподавателя.
– В общем, тот человек, который сможет выполнить поставленную мной задачу, получит высшую оценку на экзамене. Без сдачи.
Бились для достижения поставленной цели мы долго и под конец уже собрались в кучку, устроив мозговой штурм. Казалось, все испробовано и все бесполезно, но я вдруг вспомнила про технологию защиты, которую подсмотрела у отца в файлах, когда того не было рядом. Но она только разрабатывается…
Все равно нужно попробовать…
Отогнав всех от компьютера и посмотрев на преподавателя, который в данный момент мучился с отстающими, пытаясь что-то до них донести, я уселась за терминал. Залезла в нужный мне раздел и увидела усложненную и несколько измененную детскую головоломку. Изменена, скажу я вам, она была сильно, ибо решить ее мне удалось только минут через сорок, после чего экран вспыхнул синим, заставив меня подскочить, а в стороне запищал коммуникатор.
Перепуганный преподаватель подбежал к нам и начал лазить в открывшихся файлах. Пока он этим занимался, дверь в аудиторию открылась и влетел Ремарк. Адмирал был просто белым от ярости.
Увидев куратора, большая часть нашей группы как-то оперативно сбилась в один угол, а кучка экспериментаторов, со мной в том числе, – в другой. И эти здоровые мужики вытолкнули меня на передний план, пытаясь спрятаться за спиной хрупкой девушки. Тоже мне, защитнички!
Но в одном я с ними была согласна: когда командир в такой ярости, на его горизонте лучше не отсвечивать. Чревато, знаете ли.
– Как ты посмел взломать мою личную базу?!
– Может, поговорим чуть позже? – спросил побратим у Ремарка, показывая глазами в нашу сторону.
По-видимому, только сейчас заметив, что они не одни, куратор посмотрел сначала на первую половину группы, а потом уже на нас. И нам внимания уделил гораздо больше, чем остальным.
– Ну и кто из них? – спросил Ремарк, почему-то глядя на меня.
Я запереживала.
Преподаватель подошел к нам и спросил:
– Да, кто из вас?
Вся группа молчала, а я умилилась. Меня окончательно приняли как товарища. А сама я не такая дура, чтобы признаться. Его личная база. Ха!
– Если вы не скажете, я не смогу определить того, кто не будет сдавать экзамен, – сообщил нам Джордано.
Экзамен я и так сдам, а вот о том, что со мной сделает Ремарк, когда узнает, что это я добралась до его файлов, думать не хотелось. Он, судя по взгляду, и так меня подозревает.
– Не хотите говорить, и ладно. Тогда можете быть свободны.
После этих слов аудитория опустела за секунду. Выйдя в коридор и немного пройдя вперед, я махнула рукой друзьям, чтобы они шли дальше, а сама стала заправлять штанину в сапог. И, как только весь народ скрылся из виду, бесшумно подошла к двери аудитории, как учил Саймак. Только к этому упражнению в моем исполнении у него, наверное, не было претензий.
А из помещения доносился спор.
– Ты что, с ума сошел делать подобные вещи? В этих базах хранится как секретная информация, так и мои личные файлы. Ты хочешь, чтобы мои вкусы и увлечения перетирала вся Академия?
– Там нет ничего интригующего. Тем более я позаботился о том, чтобы, как только они произведут взлом, я узнал об этом. И не смей меня упрекать. Не ты ли восемь лет назад со своей группой меня отравил? У меня потом такие кожные реакции были, что я два года помыться нормально не мог!
– Нашел, что вспомнить.
– Мне интересно, кто взломал?
– Наверняка Мельник, – услышала я голос куратора.
– Почему именно она? В программировании у нее, конечно, талант, но есть и другие ребята.
– От нее всего можно ожидать.
– А ты хорошо знаешь ее? – промурлыкал Джордано.
Некоторое время стояла тишина, а потом Ремарк сказал:
– Ну, ты и дурак!
Дальше подслушивать я не видела смысла. Ибо если меня поймают, то моя и так непростая жизнь станет просто кошмаром.
В общем, не знаю как остальным, а мне Джордано в конце года предложил сменить специализацию. Но, несмотря на то что программирование мне нравилось, медицина была моей страстью.
Приходя по выходным на свой любимый предмет, я была по-настоящему счастлива, и одновременно с этим меня огорчало то, что времени на него отведено так мало.
Зато каждую субботу я практически бежала в медицинское отделение, зная, что там меня ждет любимая работа, в которую я погружалась с головой.
Козеро предоставлял нам работу по самым различным направлениям медицины, самое совершенное оборудование, интересные клинические случаи. Шаутбенахт был широко известным практикующим хирургом и имел возможности обеспечить нам самую разнообразную практику.
Но что еще грело мне сердце, так это обещание Козеро. Он сообщил нам, что после практики, на втором этапе обучения, профессиональному направлению будет уделяться основное внимание. А еще я заметила, что он очень внимательно наблюдает за всеми своими студентами и, по-моему, делает определенные выводы.
Как готовые врачи, мы проходили практику на пациентах. И я стала замечать, что со временем Козеро стал распределять задания на свое усмотрение. На мой взгляд, тем врачам, которые были такие же фанатики своей профессии, как и я, он с каждым разом давал задания все сложнее и сложнее, как бы проверяя, кто из нас на что способен. Наши возможности определяли и отношение к нам руководителя профессии.
И вот, получив довольно сложное задание в одну из очередных суббот, мне пришлось задержаться на работе. И почему-то именно этот день выбрала моя подгруппа, чтобы наведаться ко мне.
Случай, который мне доверил Козеро, был не то чтобы сложным. Мне поручили лечение пациента после сильных химических ожогов. Этот вид повреждений являлся очень опасным и появился в последнее столетие. Нанесен подобный вред может быть только химическим токсином, который разъедает твою кожу, превращая ее в хлюпающую жижу. Прежде чем отправлять пациента к восстанавливающим медикам, необходимо удалить разрушенный покров. Обычно этим занимается персонал низкой категории, но Козеро поручил мне – видимо, хотел проверить, насколько я брезглива.
Натура у меня была устойчива к таким вещам, но тем не менее было очень мерзко.
Восстанавливающие врачи отвечают за омолаживание организма и воссоздают органы человека, которые мы потом пересаживаем. В чем-то их задачи похожи на работу пластических хирургов прежних времен, но намного сложнее и обширнее.
Поэтому с утра, взяв и проверив все анализы пациента, я приступила к осмотру. А посмотреть было на что. Кожный покров был поврежден практически по всему телу. Я взвыла. Работа предстояла каторжная.
Вставив в нос фильтры и взяв специальный прибор, я подошла к раздетому и уже приготовленному пациенту, который был погружен в сон. Расположившись рядом, я очень, очень аккуратно принялась за работу.
Когда вновь пришлось вернуться в реальный мир, то многое изменилось. Например, тело мое болело, пациент остался без кожи, и пора было идти домой.
Отчитавшись за работу и переодевшись, я вышла в коридор, где вдоль стеночки сидели девять зеленых парней.
– Что это вы здесь делаете? – поинтересовалась я у своих архаровцев.
– Отсиживаемся после того, как нас вырвало, – ответил Джим.
– Как можно заниматься таким ужасом? – спросил Гриша. – Это ж кошмар какой-то!
– Просто варварство счищать с человека кожу!
Вот на это я обиделась. Я, понимаешь ли, не покладая рук приводила пациента в порядок, у меня теперь спина отнимается, а они…
– Этого гуманоида сегодня доставят в клинику по восстановлению, и он завтра, самое позднее послезавтра будет с новой кожей! И частично благодаря мне!
Лица моих одногруппников все больше зеленели.
И я решила их добить:
– И вообще, эти повреждения наносятся химическим оружием, так что у каждого из вас есть шанс выглядеть так. И скажите спасибо, если попадете к хорошему специалисту, который все тщательно с вас уберет. А то останутся шрамы на всю жизнь!
Последнюю фразу я прокричала вслед убегающим одногруппникам, которые спешно направлялись в сторону туалета.
– Жестоко вы с ними, – раздался голос за моей спиной.
Развернувшись, я увидела Козеро.
– Пора им учиться ценить столь благородную и важную профессию, как врач, и то, что мы для них делаем!
Преподаватель только улыбнулся и сказал:
– Вы просто прекрасно поработали сегодня. Я вами очень доволен.
– Спасибо, сэр.
– Скажите, Мельник, почему вы выбрали специализацию хирурга и направление в лечении ракш?
– В силу своей натуры. У меня двоюродная сестра восстанавливающий врач. Она создает прекрасное. А мне больше по душе резать и штопать.
– Может, ваша сестра и создает прекрасное, но мы, практикующие хирурги, его делаем. И иногда не только прекрасное, но и невозможное. Когда спасаешь чью-то жизнь, которая должна была угаснуть, то появляется ощущение, что ты второй после бога. Уже познали это чувство?
– Да, сэр.
Внимательно на меня посмотрев, он сказал:
– Замечательно. Рад, что я в вас не ошибся. А что насчет дополнительного направления?
– У меня побратима ракша, и я не могла упустить такую возможность.
– Понимаю. Значит, вхожи в семью ракшей?
– Да, сэр.
Немного помолчав, он пробормотал:
– Ремарку очень повезло, – и, попрощавшись, ушел.
А я поплелась домой, озадаченная словами Козеро. По мне, так куратору со мной тяжело, и он вряд ли бы согласился со словами шаутбенахта.
Конечно, мои дни состояли не только из учебы. Вечером мы обычно сидели с Кирой и разговаривали. Иногда к нам присоединялся Джим, иногда я звонила друзьям или бабушке. И за этими разговорами моя соседка все больше и больше узнавала о ракшах. Так, в один из вечеров всплыл вопрос об адмиралах и их побратимстве. Не понимая некоторых моментов из нашего с другом разговора, она спросила:
– Что вообще это за узы? Общее значение я, конечно, понимаю, но вот вникнуть во все тонкости до сих пор не могу.
Мы переглянулись с Джимом, и я поняла, что честь ответить на этот такой простой и одновременно такой сложный вопрос опять выпала мне.
– Побратима – это что-то среднее между сестрой и лучшей подругой. У мужчин так же. Обычно это делается следующим образом. Два гуманоида, один из которых обязательно должен быть ракшем, решают стать побратимами. Идут в специальное учреждение, заполняют бумаги, платят налог и приобретают статус родственника в отношении друг друга.
– А количество ограничивается? – спросила Громова.
– Нет, но более трех родственных связей никто не регистрирует. Это не принято.
– Но почему люди вообще на это идут? – спросила Кира.
– Это акт доверия и выражения привязанности, – сказал Джим. – У каждой расы есть свои обычаи и правила. Этот статус сглаживает все. А у ракшей открывает путь в семью. Например, родственники Жени помогут Фисе, но и к ней в случае чего обратятся за помощью. Но если говорить конкретно, то никто уже не помнит, почему все именно так сложилось. Но тем не менее что есть, то есть.
Личных отношений в вечерних разговорах мы не касались. Ракши вообще не склонны были распространяться на эти темы. Для Киры этот вопрос являлся больным после попыток семьи выдать ее замуж. А мне нечего было рассказывать.
Ребята в группе стали относиться ко мне как к товарищу и как девушку уже не воспринимали. По крайней мере как девушку, с которой можно завести отношения. Но оно и к лучшему. Начинать роман с человеком, с которым тебе предстоит проучиться десять лет, – это как-то несерьезно. А в параллельных группах мужчины на меня косились, но почему-то не подходили. Так что моя личная жизнь оставляла желать лучшего, о чем мне не переставала говорить бабушка. Но света в конце тоннеля видно не было, и вряд ли он в ближайшее время там появится.
Время шло, я потихоньку привыкала, и только мои дни начали хоть отдаленно походить на будни, как первый год моего обучения подошел к концу и на горизонте замаячили экзамены.
Как-то вечером, когда я подходила к своему боксу, мне случилось около двери столкнуться с куратором. Поприветствовав старшего по званию, я спросила:
– Чем-то могу помочь, сэр?
– Да. Мне нужно с вами поговорить по поводу предстоящих экзаменов.
– Конечно, сэр. Давайте пройдем в бокс.
И, открыв дверь, я пропустила командира внутрь. Он уже привычно прошел в гостиную и, расположившись в кресле, посмотрел на меня.
– Кофе, сэр?
Чуть улыбнувшись, Ремарк ответил:
– Не отказался бы.
Скрипнув зубами, я отправилась варить восточный напиток. Нет, ну вот что за противный мужик? Сказал бы, что хотел, и шел бы себе дальше. Но нет. Развалился, и кофе ему подавай! Я еще не забыла, чем закончился его последний визит ко мне. Студентки гражданского отделения полгода дежурили около моей двери, дабы увидеть что-то еще, и замирали, стоило им лицезреть, как мы с адмиралом разговариваем. Детский сад какой-то.
Вернувшись в комнату с горячим напитком, я передала его куратору. И он, попробовав, сказал:
– Умм… Прекрасно. У вас талант.
– Спасибо, сэр. Это Кира меня научила. У нее выходит лучше.
– Поверю вам на слово. Ну что ж, перейдем к делу. Этот месяц в первом семестре последний, и преподаватели с понедельника начнут готовить вас к экзаменам. Соответственно нагрузка увеличится, и увеличится многократно.
Куда дальше! И так только учеба, учеба и еще раз учеба!
– Вижу, вас это не радует, но ничего не поделаешь. После этого группе дадут неделю на подготовку к экзаменам, и затем начнется сессия. Сначала будут проверяться теоретические знания, и только потом подойдет очередь практических рейдов. Они направлены на то, чтобы определить, насколько усвоены вами полученные знания.
Чувствую, в моей жизни наступает кризис…
– Теперь о том, почему я вам все это сообщаю и разжевываю, помимо того, что уже сбросил расписание экзаменов.
Вот и мне интересно, чем я обязана видеть его сегодня.
– Вы должны довольно хорошо донести до группы, что от итогов сдачи предметов будет зависеть дальнейшая учеба. После первой сессии начинается отсев, который будет продолжаться на протяжении семи лет. И насколько группа понесет потери, частично зависит и от вас.
Я просто «счастлива».
Посмотрев на угрюмое выражение моего лица, адмирал добавил:
– Помните, Мельник, что не бывает плохих команд, бывают плохие командиры.
– Конечно, сэр. Все остальные группы уже знают?
– Им я сообщил через средства связи.
За что же мне такая честь?
Видимо, прочитав в моих глазах невысказанный вопрос, Ремарк ответил:
– У каждого куратора есть любимая группа, которую он выделяет на фоне остальных. В этот раз, это ваша.
И сказав это, он покинул мою скромную обитель, оставив меня обдумывать «радостные» новости.
Когда я приняла душ и расположилась на диване прослушивать лекции, наконец-то пришла Кира.
– Что это ты взялась за учебу? Воскресенье ведь, – первым делом поинтересовалась соседка.
А я, угрюмо посмотрев на нее, поспешила обрадовать одногруппницу новостями. Громова впечатлилась.
– Вот невезение, – подытожила Кира.
– И не говори.
– Только жизнь более-менее устаканилась.
– Покой нам только снился. Так что давай иди кушай и садись за учебу.
– Я вот думаю, как я это осилю?
– А я думаю, как завтра отреагирует на эти новости группа.
Наутро я сообщила группе все новости, рассказанные мне адмиралом, и добавила:
– Напоследок мне было сказано, что наша группа у него «любимая», поэтому я думаю, к нам будет особый подход. И еще: после экзаменов и рейдов начнутся первые отчисления студентов.
После этого я отошла в сторонку и посмотрела на реакцию студентов. А она последовала, хоть и не сразу. Первое мгновение они переваривали неожиданную информацию, а потом началось возмущение. Они ругались, обсуждали новости. Потом настала более глубокая стадия – осознание. Она сопровождалась молчанием, а следом пришла паника. Они начали искать пути решения, которых не было. Ибо в этом заведении есть только один выход – учить.
Но, думая так, я и не представляла, как тяжело мне дастся эта истина, ибо последующий месяц явился для всех просто адом! На лекциях нас загружали информацией и домашними заданиями, завершая начитку за этот год. И, помимо этого, Саймак начал гонять нас по специально разработанным полосам препятствий. Я возвращалась вечером домой совершенно разбитой, где меня ждали домашние задания, которые приходилось делать до самой ночи. А утром – подъем в шесть часов.
И вот, когда мой организм уже начал сдавать от подобных нагрузок, нас собрал Ремарк в той же аудитории, что и год назад, но уже на заключительную лекцию.
– Добрый день, студенты. Я поздравляю вас с окончанием первого года обучения. Начиная с завтрашнего дня, ваша группа уходит на сессию, которая, как уже сообщила старшая группы, состоит из подготовки и сдачи экзаменов и рейдов. После этого кураторами этого года будут подводиться итоги, назначаться стипендии и производиться отчисления студентов. От себя хочу добавить, что при сдаче моих дисциплин пощады не ждите.
И, оглядев нас, спросил:
– Вопросы?
Вопросов не было. Наша заморенная, полуживая группа просто угрюмо взирала на своего куратора, переваривая сказанное.
– Нет? Вот и прекрасно. На этом я с вами прощаюсь. Теперь увидимся через неделю, – сообщил нам Ремарк, ехидно ухмыляясь.
Какая прелесть. Была б моя воля, мы бы вообще не виделись. Что-то подсказывало мне, что экзамены у этого преподавателя будут не самыми легкими.
Не знаю, как для остальной группы, а для меня эта неделя оказалась очень трудной. Одногруппников за это время я, кроме Киры и Джима, не видела. В конце концов я им не нянька, чтобы у них над душой стоять и контролировать. Все, что могла, я для них сделала. Теперь дело за ними.
А сама все это время тренировалась, закрепляла свои достижения, как в области физических нагрузок и тренировок по боевым искусствам, так и в области теоретических знаний. С утра до темной ночи я учила, учила и еще раз учила… вместе со своими друзьями.
Кира мне помогала с этикой, просто проверяя мои знания, Джим – с физическими тренировками, я им – с медициной. Козеро устроил настоящий террор непрофессиональным врачам. Как рассказал мне друг, им сообщили, что за все время обучения им будут даваться лишь начальные знания в этой области, но их лектор проследит, чтобы они были усвоены на «отлично». И в этом году они изучали лишь основы основ. Поэтому моя помощь была неоценима, как и их – для меня.
Неделя уже подходила к концу, как нашу адскую гонку посетили неприятности.
Как-то вечером я возвращалась с тренировки и, входя в бокс, услышала беседу на повышенных тонах. Один из голосов принадлежал Кире, другой – какому-то незнакомому мне мужчине. Разговаривали они так, что не услышать их, находясь в помещении, было невозможно, и даже под душем были слышны их крики. Хорошо хоть с внешней стороны бокс изолирован от шума.
А спор становился все жарче.
– Ты ничего не понимаешь! – особенно громко кричала соседка.
– Я не понимаю? Это ты не хочешь помочь семье, которая тебя воспитала и поставила на ноги.
– Никто из вас меня на ноги не ставил. Все, чего я добилась в жизни, я достигла сама, не прибегая к помощи семьи и к твоей. Я вообще не понимаю, как ты можешь так поступать со мной. Ведь я твоя дочь! И не говори мне, что не знал про привязку ракшей и про генную прививку при заключении брака. Ты врал мне, говоря, что его можно расторгнуть. Врал ради чего? Ради укрепления своего финансового фундамента и усиления влияния. Своего ребенка ты готов был продать за половину планеты с полезными ископаемыми! Какой ты после этого отец? Торгаш!
– Не смей так со мной разговаривать! И что плохого в том, что муж был бы тебе верен?
– Что плохого? Я открою тебе секрет. Эта прививка обеспечивает верность, а не любовь. А я хочу жить полной жизнью. Любить и быть любимой. Понятно? Если нужно что-то получить, попробуй продать себя. Толку по-любому будет больше.
– Мы с тобой поговорим на эту тему, когда ты приедешь в увольнительную.
– А с чего ты взял, что я приеду?
– Кира, не заставляй меня идти на крайние меры.
– Крайние меры? Тебе, папочка, не стоит забывать, что теперь я принадлежу Звездной Академии и мне присвоен статус военного. За какие-либо правовые или насильственные меры в отношении меня у тебя могут возникнуть БОЛЬШИЕ проблемы. И если за эти десять лет ты хоть как-то попытаешься повлиять на сложившуюся ситуацию, я подам петицию на открепление меня от семьи и озвучу причины, вынудившие меня это сделать, в прессе.
– Не вздумай меня запугивать! Молоко на губах еще не обсохло, чтобы ты пыталась со мной тягаться.
– А тебе не стоит забывать, что я твоя дочь и все козыри в моих руках. В наше время не нужно доказательств – достаточно только обвинений. Будешь еще лезть в мои дела напрямую или косвенно, я перестану быть твоей дочерью. Пусть и чисто юридически. И на фоне этого переполощу все грязное белье семьи на людях и смешаю тебя с грязью. Благо есть с чем мешать. Ты меня услышал.
– Не смей отключаться, я с тобой еще не…
Голоса прервались, и я решила перетечь из спальни в гостиную, где и увидела скрюченную на диване Киру. Подойдя и присев перед ней на корточки, я спросила:
– Ты как?
– Плохо.
– Тебе нужно сбросить эмоции. Пошли.
– Куда?
– Увидишь.
Подняв с дивана, я потащила ее в тренажерный зал и засунула в универсальный тренажер, задав тяжелый режим тренировки. И, чтобы поддержать подругу, решила составить ей компанию.
Вот однозначно зря я это сделала. Спустя два часа мы выпали оттуда в одинаково убитом состоянии. Приоткрыв глаза, я посмотрела наверх и увидела склонившегося надо мной Джима.
– Вы что здесь делаете? – спросил друг.
– Закончили тренировку, – ответила я.
– Ты сегодня уже тренировалась. Связки хочешь себе порвать?
– Нет, мы осторожно. Кира, ты как?
– Сейчас мне хуже, чем после разговора с отцом.
– Ну, вот видишь, все уже налаживается.
– Да просто не то слово.
– Что за разговор с отцом? – вклинился Джим.
– Донеси нас до комнаты, тогда расскажем, – ответила я.
– Фиса, это вообще-то личное, – возмутилась моя соседка.
– Хочешь топать до бокса сама? – спросила я.
– Ладно, – согласилась подруга.
А Джим на это лишь закатил глаза и, забросив меня на одно плечо, а Громову на второе, потопал из зала. Мы с Кирой, висели вниз головой и, невзирая на усталость, рассматривали пятую точку своего одногруппника. А она, с какой стороны ни посмотри, просто классная! Женьке очень повезло. Несмотря на определенные трудности с обучением все-таки нельзя было не заметить, что окружают меня просто фантастические мужчины. Может, романчик завести? А что, я все-таки женщина и хочу любви.
Но беда не приходит одна.
Не успел Крофт пройти и пятидесяти метров, как неожиданно резко остановился. Мы с соседкой переглянулись и только собрались извернуться, чтобы посмотреть, что же там происходит, как раздался знакомый голос:
– Я гляжу, студенты нашей Академии прекрасно проводят время в ожидании экзаменов?
Услышав этот голос, я мысленно застонала.
– Очень эпическая картина. Что ж, будем надеяться, что на экзаменах вы поразите меня не меньше, чем сейчас. Вас троих я выслушаю с особым вниманием.
И, обойдя Джима, он остановился рядом со мной, после чего наклонился, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и добавил сладким голосом с ядовитой интонацией:
– Завтра последний день перед началом экзаменов. Надеюсь, вы это помните?
Посмотрев на куратора, я закивала головой.
– Вот и отлично. Свяжусь с вами завтра. Свободны!
После этого Джим просто рванул вперед, а мы с Кирой были готовы ударами по пятой точке подгонять его.
Более-менее мы пришли в себя уже в боксе, и то только после того, как приняли душ. А Джим все это время отлеживался в кресле.
Уложив свою соседку на диван, я отправилась делать всем кофе. После произошедшего столкновения нам всем просто необходимо было выпить. Закончив с приготовлениями и вернувшись в комнату, я заметила, что Кира уже завершила свой рассказ об общении с родственниками.
– Да, девушки, день был просто богатый на сюрпризы и неприятности, – подвел итог наш друг.
Передав им кофе и разместившись в кресле, я подытожила:
– Экзамены у Ремарка дадутся нам очень тяжело.
– Не то слово! – ответила соседка.
– Как ты с ним общаешься? – спросил Джим.
И, сделав глоток кофе, добавил:
– Когда он сегодня на меня смотрел, у него взгляд был – просто брр… Мне кажется, был бы у него пистолет, он расстрелял бы меня на месте. Я теперь точно понял, почему его называют Железным герцогом. Скажи, Фиса, а у тебя с ним точно ничего нет?
– Ты Женьку, что ли, наслушался? Нет, у меня, кроме деловых отношений, с ним ничего нет.
– Точно? А может…
– Нам пора спать, а тебе – звонить своей ненаглядной, так что давай топай отсюда.
– Ты меня выгоняешь?
– Да.
– А ты тактичная…
– Я такая…
И пока я выпроваживала Джима за дверь, Кира, лежа на диване, посмеивалась над нами. Вернувшись в гостиную, я спросила у нее:
– Ну, ты как?
– А знаешь, замечательно. Твоя терапия с физической нагрузкой убила во мне все эмоции, оставив только бесконечную усталость. А встреча с куратором и подавно доказала, что по сравнению с моими проблемами ругань с родителями – это просто мелочи. Да и чего нервы тратить? Я давно уже все поняла и, наверное, даже приняла. Просто общение с ними на этом фоне приносит мне еще то «удовольствие».
– Тогда не общайся.
– Легко сказать. А где я проведу весь месяц увольнения?
– У меня.
– Что?
– Поедешь ко мне в гости.
– Э-э-э-э-э… А твои родители не будут против?
– Я не знаю, поеду ли я к ним. Может, все это время проведу на бабушкиной даче.
– Ну, если ты приглашаешь…
– Приглашаю. А теперь давай-ка учить, а то нам сегодня уже намекнули, что экзамены не будут для нас легкими.
Весь оставшийся вечер мы провели за учебой и в молчании, каждый раздумывая о своем. Не знаю, о чем думала Громова, а мне сегодняшний разговор напомнил о том, что я все это время практически не общалась с родителями. И если с папой в этом плане проблем не предвиделось, то, как начинать это самое общение с мамой, я не представляла.
Последний день перед экзаменами пролетел как один миг. Я подводила итоги своей зубрежки, увещевала Киру, чтобы она относилась к занятиям серьезнее, и давала пояснения периодически забегающему Джиму по поводу лечения печени ракшей.
А вечером, как и обещал, позвонил адмирал, и стоило мне ответить, как мне тут же сообщили:
– Завтра первый экзамен в девять утра, второй – в двенадцать и последний – в четыре. Всего по три в день. Вопросы?
– А в каком порядке будут…
– Расписание я скинул вам уже час назад, Мельник. Нужно чаще проверять коммуникатор. Хотя вы, наверное, были… заняты, – предположил мой командир с непроницаемым выражением лица, но даже дурак понял бы, что он издевается. Вот взять бы что-нибудь тяжелое и врезать по этой физиономии.
– Весь день учила, сэр.
Ремарк усмехнулся и сказал:
– Советую идти среди первых. – И отключился.
Настроение с утра было волнительным, но никакой сильной тревоги я не ощущала. Этот предмет я любила и с удовольствием учила его, прослушивая лекции раз за разом. Прочла всю дополнительную литературу, которую советовал Саймак, поэтому некоторую уверенность в своих знаниях я ощущала.
Перестав копаться в себе и посмотрев по сторонам, я заметила, что не все так спокойны, как я. Некоторые прикрепляют к одежде жучки, которые помогут им списать, кто-то что-то судорожно повторяет. Кира повторно прослушивала лекции, Джим, закрыв глаза, что-то бубнил про себя, и только губы у него шевелились.
Да… Перед смертью не надышишься.
Преподаватель появился и открыл нам аудиторию без пяти минут девять. Остановившись у самого входа, он сказал:
– Доброе утро. В этом году сессию у вас открывает экзамен по моей дисциплине. Я так понимаю, что все готовы? Ибо у меня сдавать сложно, но пересдавать еще сложнее. А никто из вас, я так понимаю, не хочет быть отчисленным?
Все подавленно молчали.
– Так и думал. Значит, вы все сегодня меня порадуете. Ну, кто первый? Мне нужно пять человек.
Тишина.
Все смотрели по сторонам, думая, кто из товарищей станет первопроходцем. А я в это время вспомнила совет Ремарка, который, несмотря на свой пакостный характер, еще ни разу меня не подводил.
– Я, сэр, – вышла я вперед, одновременно сама испугавшись того, что сказала.
– Мельник. Так и думал, что вы будете в первой пятерке. И пока вы еще ни разу меня не разочаровывали. Ну что ж, раз никто больше не хочет, то я возьму еще твоих друзей. Крофт, Громова – вперед и с песней, и, пожалуй, доберу остальных тоже из твоей подгруппы. Лесниченко и, пожалуй, Смит. Давайте, давайте, работайте ножками. Я что, тут с вами до вечера сидеть буду?
Угрюмо на меня взглянув, половина моей подгруппы неохотно пошаркала следом за мной в аудиторию. Когда Смит проходил мимо Саймака, у него в одежде что-то запищало. Надо же, наш спокойный, инфантильный мальчик прикрепил шпаргалку! Но она недолго была с ним. Как только его засекли на недозволенном, преподаватель отодрал прибор от формы, проинформировав нас:
– Устранение вреда, нанесенного казенной одежде, будет вычтено из вашей стипендии, если, конечно, вы ее получите, или оплачено из личных средств.
После чего, подойдя к нам и поводив вокруг каждого каким-то неизвестным прибором, он приказал выбирать билеты. Честь быть первой опять досталась мне.
На экране терминала размещалось двести тридцать квадратиков. Ткнув в тринадцатый, я услышала, как на коммуникатор пришло сообщение, а на трехмерной картинке у преподавательского стола появилась моя фамилия с номером выбранного билета.
– Присаживайтесь, Мельник, за любой стационарный терминал и надевайте сканер. Для вас экзамен уже начался.
Присев на первое попавшееся место, я просмотрела свой билет и, вздохнув, решилась. Медленно опустила обруч на голову, увидела перед глазами синюю заставку, после чего электронный голос произнес:
– Приветствую вас, Феоктиста Мельник. Сейчас будет проведена проверка знаний на соответствие требованиям Звездной Академии. Если вы готовы, то мы можем начать.
– Готова.
– Инициация голоса проведена.
Введя вопрос «Тактики древних римлян», я начала отвечать…
На этом экзамен по тактике был закончен. Саймак объяснил, что практические знания мы покажем во время рейдов, а результаты нам сообщат после сессии.
Конечно, мне не очень это понравилось – сдавать новые предметы, не представляя, какие результаты уже получены. Не очень-то приятно, но ничего не поделаешь…
Предаваясь таким мрачным размышлениям, я направилась на следующий экзамен – по вооружению. Сдавать эту дисциплину я боялась. Хотя теорию знала прекрасно, но вот практика… практика могла меня погубить. Несмотря на то что занятия с Джимом не прошли даром и теперь я была настоящим профессионалом по «силовому утрамбовыванию», тем не менее я чувствовала себя еще очень неуверенно.
Подойдя к нужной аудитории, я увидела, что дверь открыта. Некоторое время мы провели в ожидании и повторяя материал. Как только группа собралась, к нам вышел Гер. Облокотившись о дверной проем, он с улыбкой в глазах взглянул на нас.
– Добрый день. Все готовы к подвигу?
Мы опять подавленно промолчали.
– Так я и думал. Я уже слышал о вашем первом экзамене, и меня устроит та же первая пятерка, – произнес адмирал, широко улыбнувшись, и встал боком, как бы приглашая нас внутрь.
Группа облегченно вдохнула, а мы обреченно поплелись в помещение. Экзамен для нас уже начался…
Проводился он так же, как и прошлый. Мне попался вопрос о плазменном оружии последней модели. На нем я больше всего тренировалась, и поэтому ответила на билет быстро. Остальные два пункта билета были про стационарное оружие и взрывные механизмы.
Естественно, Гер сразу выловил все шпаргалки. Лесниченко даже умудрился написать подсказки на бумаге. Преподаватель впечатлился, но шпору отобрал.
После того как для меня закончился теоретический экзамен, я начала готовиться к следующему. Конечно, еще предстояла практика, но нужно дождаться, когда закончит сдавать вся группа. Время очень ценно, поэтому нужно использовать любую возможность повторить материал.
И вот примерно через три часа первая часть экзамена подошла к концу, и началась практика.
Мы опять оказались в уже привычной нам железной коробке, где на столах лежало что-то покрытое тканью.
Адмирал вошел последним.
– Ну что ж, половина испытания позади, остался последний рывок, и с этой дисциплиной – все. На столах лежат ваши практические задания, поэтому можете распределять их между собой, и через пять минут прозвучит сигнал, который будет означать, что начался отведенный вам час времени.
Видимо, увидев наши вопросительно-подозрительные лица, Гер добавил:
– Час, данный вам для того, что бы вы разобрали и собрали оружие.
Мысленно я застонала, но послушно отправилась к одному из столов. Одногруппники последовали моему примеру. И только я успела собраться с духом, как прозвучал колокол. Откинув тряпку, я увидела перед собой компактный небольшой бластер. Мой любимый вид. Облегченно вздохнув, я принялась за работу.
Третьим экзаменом сегодня была астрономия, и ее мы тоже сдавали Геру. Этот экзамен был одним из тех, которых я опасалась больше всего.
В конце дня, полного растрепанных нервов и переживаний, я приплелась на экзамен уже на последнем издыхании. Все в группе заметно переживали, и, когда к нам присоединился адмирал, я уже дошла до кондиции.
Но, как ни странно, аудиторию нам не открыли, а поманили пальчиком за собой. И в первый раз мы спустились на нижние этажи. Вернее, всего на один этаж от основного учебного корпуса. Когда преподаватель подошел к большой железной двери, он соизволил сообщить нам следующее:
– Хочу вас порадовать. Экзамен по астрономии состоит только из практики.
Лучше б он состоял только из теории!
Открыв дверь, нас пропустили вовнутрь.
– Сейчас вы займете места за терминалами, и вам в произвольном порядке будут выведены задания. Их нужно выполнить за четыре часа. Можно раньше, позже нельзя. Давайте шустрее, шустрее.
После этих слов мы быстро расселись по местам и начали ждать, пока на коммуникаторе не появится сообщение. Меня уже подташнивало от волнения, когда наконец появилось голографическое изображение, на котором было написано:
«Вопрос первый. Рассчитать и построить путь до планеты Рак, который пролегает через торговую станцию Центури.
Вопрос второй. Найти и расположить в порядке открытия все планеты, закрытые для посещения.
Вопрос третий. Рассчитать и проложить к ним кратчайшие и наиболее безопасные пути».
Увидев этот кошмар, я запаниковала и практически ударилась в истерику, но все-таки сумела взять себя в руки. Еще раз все перечитав, я решила начать со второго вопроса. Из-за того что предмет давался мне очень трудно, теорию я знала на «отлично». И тем не менее ответ занял довольно много времени, хорошо что хоть планет было немного. Все перепроверив, я отправила задание на сервер.
Потом взялась за первый пункт. Недалеко от меня сидел Джим, который соображал в этом предмете настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Подсмотрев у него начало составления маршрута, я начала биться дальше, пытаясь найти хоть какую-то логику, которой можно было следовать. В итоге, составив одно из возможных решений и перестраховавшись везде, где только могла, я наконец посчитала свой труд завершенным.
Третий вопрос я уже делала по макету первого, но голова начинала болеть и отказывалась со мной сотрудничать. Поэтому то ли из-за этого, то ли из-за того, что я уже плохо соображала, но с безопасным путем у меня тоже возникли трудности. И здесь опять выручил Джим. Конечно, он уже все закончил и только перепроверял, но принцип, как он обезопасил свой маршрут, я поняла. Теперь бы решить, как это будет у меня.
И вот еще час страданий и все. Что знала и могла сделать, я сделала. Теперь посмотрим, что получилось.
Из этого склепа я выползла, а не вышла. Посмотрев мутным взглядом по сторонам, я подумала: «А ну их, сил уже нет…» И, не став ждать Киру и Джима, направилась сразу в бокс. Где, помывшись, отключилась, едва моя голова коснулась подушки.
Проснувшись утром уже по привычке в шесть утра, я привела себя в порядок и пошла завтракать. Но, когда заглянула в расписание и поняла, что сегодня день Ремарка, весь аппетит у меня пропал. Хотя пару бутербродов с кофе я все-таки съела. После чего начала повторять предметы, сдача которых была намечена на сегодня.
Через час встала Кира. Пошарив на кухне, она проворчала:
– Могла бы что-нибудь приготовить. Не есть же стандартные блюда. Они как опилки.
В ответ на эти ее претензии я показала расписание. Впечатлившись, соседка спросила:
– Кофе остался?
– Да.
Просмотрев техническое оснащение, а именно его мы сегодня сдаем первым, я поняла, что уже ничего нового для себя не открою, и начала собираться. Кира все еще раскачивалась, поэтому я, закончив сборы, отправилась к аудитории.
Народу там еще не было, и я решила сесть и помедитировать. Помнится, в последний раз я этим занималась, когда поступала сюда, а ведь метод полезный. К тому же необходимо разложить по полочкам всю информацию. Предметы, которые вел наш куратор, я знала от и до. И очень тщательно изучала на протяжении всего года не только основную информацию, но и всю дополнительную литературу. От адмирала всего можно было ожидать, поэтому я предпочитала не давать причин лишний раз на меня шипеть или упрекать в том, что я чего-то не знаю. Просидев так некоторое время, я не заметила, как подошла вся группа и часы показали девять ноль-ноль.
Из состояния прострации меня вывели его шаги, которые раздались в коридоре. За прошедший год я научилась безошибочно узнавать их и едва только слышала, старалась куда-нибудь ретироваться, чтобы он не навешал на меня обязанностей относительно группы. Но сейчас возможности спрятаться не было, и пришлось сидеть и прислушиваться к их приближению.
Вот он остановился, послышался писк открываемой двери мастерской, и прозвучал голос куратора:
– Проходите. Мельник, надеюсь, мне не придется вас будить?
– Нет, сэр.
«Железяка!» – подумала я, проходя мимо него, и, мне кажется, он догадался о моих мыслях. Я вообще заметила, что адмирал понимает меня лучше, чем мне хотелось бы. Наверное, сказывается колоссальный педагогический опыт.
Запустив группу и зайдя следом, преподаватель начал распределять задания. Слухи, которые ходили до сессии, подтвердились. Ремарк действительно выбирает тему экзамена сам. В этот год была «Сборка узлов шаттла».
Остановившись рядом со мной, он некоторое время постоял, задумчиво взирая на меня, а потом дал узел, отвечающий за управление.
Я удивилась – он один из самых простых – и на радостях побежала начинать работу.
Да, этот узел был, наверное, самым простым, но в то же время самым грязным. Там было очень много смазки и труднодоступных соединений.
Что сказать? Когда я выходила из мастерской, масло с меня разве только не капало, несмотря на защитный костюм. Форму придется выбросить, а завхоз опять будет орать.
Вздохнув, я побежала мыться.
В перерыве между предметами я успела не только привести себя в порядок, но и перекусить. И, направляясь на следующий экзамен, уже прикидывала, получу ли я сегодня новые повреждения или не получу? И что мне поручит на этот раз Ремарк?
Подойдя к лаборатории, я увидела, что практически вся группа собралась и стоит в ожидании куратора. Недолго думая я присоединилась к ним. Долго ждать не пришлось, и буквально сразу после появления опаздывающей Киры к нам подошел адмирал.
Открыв лабораторию, он запустил группу внутрь и, зайдя следом, распределил нас по секторам. Стоя около двери в очередную теплицу, я с опаской косилась на преподавателя, забивающего что-то в терминал.
Он же, закончив что-то набирать, повернулся к нам и сказал:
– Добрый день. Сейчас вы будете сдавать дисциплину «Биофлора». И происходить это будет следующим образом. У каждого из вас на коммуникаторе находится номер теплицы. Она и является вашим заданием на экзамене. Что делать, как, в каком порядке, вы знаете и без меня. Про технику безопасности также не забудьте. За повреждения я буду снимать баллы. Выполнив все, что нужно, вы тем самым покажете свои теоретические знания и свою состоятельность в практике. Начинаем. На все у вас четыре часа.
Открыв коммуникатор, я посмотрела сообщение и увидела номер своего задания.
Вот ведь… Железяка!
Мне досталась самая безопасная и самая грязная теплица. Воспоминание о практике в ней до сих пор не исчезли из моей памяти. Но делать было нечего, и я послушно, хоть и нехотя, поползла в сторону нужного мне объекта.
Внутри росли мело хорнис. Растения, играющие очень большую роль в омолаживании организма. Но их главный недостаток заключается в том, что они выделяют слизь. Очень, очень много слизи!
И как только я вошла внутрь помещения, у меня появилось ощущение, что ее несколько месяцев не убирали. Это меня весьма и весьма огорчило, потому что, прежде чем подкормить, прорыхлить и подвязать их, нужно все убрать. Посмотрев на пол, залитый тягучей субстанцией, я тяжело вздохнула и почапала за ведром и тряпкой, так как робот эту грязь не убирает – у него от слизи фильтры засоряются.
Скоро я получу диплом Звездной Академии по специализации «уборщица».
Задание я выполнила за три часа – не иначе как сказывался опыт – и пошла к адмиралу. Несмотря на то что теплица была чистая и ухоженная, я являла ее полную противоположность. Я получила непередаваемое наслаждение, заметив выражение лица куратора, когда он смотрел, как я к нему приближаюсь.
– Мельник, вы что, собой грязь собирали?
– Нет, сэр.
– Экзамен вами сдан. Можете идти.
Услышав, что меня отпускают, я на всех парах понеслась к выходу, но в дверном проеме чуть не столкнулась с побратимами Ремарка. Они отпрянули, уставившись на меня округлившимися глазами, а я, поприветствовав старших по званию, поспешила домой. Мне еще грязной идти через весь корпус.
Вот на этом экзамене я больше боялась не за результат, а за свое здоровье. Знала я предмет довольно хорошо, но у адмирала было прекрасное воображение, и он был отличным организатором. Поэтому, рассаживаясь по своим местам в аудитории и в ожидании начала экзамена, группа тревожно переглядывалась.
Через некоторое время в аудиторию зашли куратор и с ним еще несколько человек, которые подходили и молча вкалывали нам в руку какую-то жидкость.
Когда процедура была закончена, Ремарк повернулся к нам:
– Вам ввели яд змеи кунк. Как он действует, вы должны знать из материала, который мы в этом году изучали. На ваших столах стоят колбы с жидкостями, смешав которые в определенных пропорциях, вы должны получить противоядие. Что с чем, в каких количествах и в какой последовательности – решайте сами. Если по истечении отведенного времени вы с заданием не справитесь, то вас доставят в медотсек, а экзамен будет не зачтен.
Вот так я и знала…
Яд змеи кунк действовал очень медленно, но за шесть часов убивал любого гуманоида. Поэтому и времени нам отведено для сдачи лишь четыре часа.
Но я зря боялась. Противоядие я смогла смешать, как и вся остальная группа. Зная то, что рассказывал нам Ремарк, это было не так уж и сложно. Просто нужно подумать и кое-что сопоставить. И после несложных действий раствор стал прозрачным, что означало: все сделано правильно. Решившись, я выпила.
Что сказать? Яд вышел из моего организма, как и из организмов моих одногруппников, только у всех по-разному.
– Буле-э-э…
– Фиса, тебе очень плохо? – взволнованно спросила Кира.
– Да…
– Может, мы можем что-нибудь сделать?
– Отвалить! Буле-э-э…
– Ну, кто же знал, что противоядие вступит во взаимодействие с прививкой, которую делали в детстве? Да еще старого образца, – успокаивал меня Джим, но это мало помогало.
– В конце концов, можно утешиться, что половине группы также плохо, – добавила Кира.
Лет семнадцать назад у нас изменился состав одной из нескольких обязательных прививок. Поэтому кому-то привили новый вариант, а кому-то – старый.
И теперь те, кто не успел за прогрессом, едва успели добежать до унитаза.
– Буле-э-э…
Выворачивало меня часа два, после чего Джим отнес домой мое практически бессознательное тело. Как заснула, я уже не помнила.
После вчерашнего ужасного дня утром я встала, чувствуя себя вполне сносно. И, посмотрев расписание, возрадовалась. Сегодня мы сдавали теоретические экзамены и мою любимую медицину.
Завтракать я не стала – вчерашние воспоминания были еще свежи – и, просмотрев еще раз изученный материал, отправилась на экзамен. Все предметы Ремарка я знала прекрасно, а аэрокосмическую технику и подавно, поэтому волнения совсем не ощущала.
Преподаватель находился в аудитории, сидел за кафедрой и наблюдал за вялым течением студентов. Когда мы расселись по своим местам, он начал:
– Доброе утро. Надеюсь, все пришли в себя после вчерашнего?
Мне, наверное, показалось, но на некоторое время с куратора слетела маска невозмутимости, и я увидела, что вчерашняя ситуация была ему неприятна.
– Судя по вашим взглядам и виду, все оклемались. Тогда можете приступать к сдаче. Как у меня проводятся теоретические экзамены, я уже объяснял Мельник. Надеюсь, она донесла эту полезную информацию до вас.
Группа послушно зашевелилась, выдавая свою осведомленность. Как ни странно, шпаргалок в этот раз не было ни у кого. А я, несколько мгновений посверлив глазами преподавателя, открыла терминал и увидела произвольный набор вопросов.
Прочитав первый, требующий самого полного ответа и точности, я улыбнулась: «Полная информация о «ласточках».
Медленно опустив обруч на голову, я увидела перед глазами синюю заставку, после чего электронный голос произнес:
– Приветствую вас, Феоктиста Мельник. Сейчас будет проведена проверка знаний на соответствие требованиям Звездной Академии. Если вы готовы, мы можем начать.
– Готова.
– Инициация голоса проведена. Выбор вопроса.
Введя слово «Первый», я начала отвечать…
Самый ужас начался, когда мы пришли на этику.
– Добрый день, учащиеся. Сейчас вам предстоит сдача экзамена. Мой предмет, безусловно, теоретический, но, в отличие от остальных преподавателей нашей Академии, я предпочитаю старый вариант проверки знаний. А именно – я лично беседую с каждым студентом по выбранным им билетам.
Мысленно я застонала, ибо не представляла себе, как в этом случае сдам предмет. И еще получу хороший результат.
Повезло, блин!
– Поэтому семь человек из группы остаются, остальные должны выйти и подождать своей очереди за дверью. Заходить будете следующим образом: один вышел – один зашел. Начинайте.
После этих слов весь народ разом заспешил на выход, ибо тот, кто останется в конце, и будет первым счастливчиком. А ведь людям нужно время, чтобы перенести такое потрясение.
Но когда половина группы схлынула в коридор, в дверном проеме появился Ремарк и, посмотрев на паломничество, высказался:
– Шустро.
После чего его взгляд переместился на меня, и он добавил:
– Мельник, а куда это вы спешите? Я думал, что вы всегда идете в первом потоке.
После этих слов я неуверенно притормозила, чем тут же воспользовались мои ушлые одногруппники. Мгновение, и Ремарк, который уже стоял, прислонившись к дверному проему, вскинул руку прямо перед лицом Джима. В аудитории остались семь человек, среди которых была и я.
…!..!
Кира успела сбежать. Предательница!
А наш куратор, закрыв за собой дверь, направился к Рико и, сказав той что-то, повернулся к нам. Взглянув на меня, он приказал:
– Вперед, Мельник, проявите храбрость.
Делать было нечего, и я послушно направилась к терминалу, а адмирал – к двери. Выбрав билет, я получила сообщение на коммуникатор и просмотрела вопросы. Да…
«Ну, все могло быть и хуже», – подумалось мне, и я направилась к столу преподавателя, пока все остальные делали свой выбор.
Остановившись около преподавателя, я присела напротив.
– Мельник, может, вы хотите подготовиться? – участливо спросила мисс Рико.
Вскинув глаза на эту странную женщину, я увидела, с каким сочувствием она на меня взирает.
– Нет, спасибо, мисс.
– Ну что ж, тогда начнем дискутировать. Я вижу, что у вас первый вопрос касается этики врачей, – сказала она улыбнувшись. – Давайте начнем сначала с теории, а потом я бы хотела выслушать ваше личное мнение.
Ну, тут проблем не было. Об этике врачей и всех тех проблемах, которые могут быть с этим связаны, я знала практически все. Поэтому теорию рассказала быстро и приступила к высказыванию личного мнения, подкрепляя его примерами. Говорила я долго, и мне кажется, даже Рико нашла в моем повествовании что-то новое для себя. Следом последовал вопрос о нормах поведения с другими расами, притом негуманоидами. Опять же теорию я рассказала, а вот с личным мнением по данному вопросу начала плавать. И преподаватель, судя по еле заметной улыбке, это заметила.
А вот третий вопрос был про нормы отношений между подчиненными и командиром. С теорией я опять расправилась быстро, а когда речь зашла о моем личном мнении, тут меня словно прорвало. Слова полились потоком, и я сумела высказать все относительно несправедливости, всех проблем и трудностей, возникающих у подчиненного.
К концу повествования взгляд Рико сменился с сочувственного на жалостливый, а ребята, готовящиеся в это время по билетам, оторвались от своего занятия и слушали меня с открытым ртом. Похоже, мой сегодняшний ответ вечером перетрут не один раз и не в одной компании. Наконец-то хоть кто-то осознал, как нелегко мне было заботиться о них весь этот год.
– Ну что ж, вы ответили на все экзаменационные вопросы, поэтому можете быть свободны. Экзамен вами сдан, – сказала преподаватель, что-то выставляя у себя на терминале.
Присмотревшись к ней, я сразу вспомнила ее нелюбовь к Ремарку и, направляясь к выходу, уже улыбалась.
Если я не ошиблась, мне только что поставили за экзамен высший балл.
Сдавать предмет по своей специальности я прилетела на крыльях счастья. Здесь мне нечего было бояться. Козеро встретил нас всех как родных, и мы вместе с ним отправились в аудиторию, где он сам лично каждому раздал вопросы. Первый теоретический и очень объемный, второй – решение медицинской задачи. Что-то типа «Как вы поступите вот в такой и в эдакой ситуации». Это был одновременно психологический тест и проверка на грамотность врачебных действий.
Теория мне досталась об омолаживании организма. Хоть это и не было моей специализацией, но вопрос я должна была знать. Козеро, видимо, думал, что дает мне сложную тему, но после бабули и двоюродной сестры мне было море по колено. Поэтому, введя на терминале вопрос и опустив на голову обруч, я перенесла в накопитель все знания, которые только у меня были. В свое время, когда бабушка начала мечтать о молодом теле, мы с сестрой очень подробно исследовали это направление. И, заполнив два накопителя, я перешла к следующему вопросу.
Увидев его, я сразу посмотрела на Козеро, который, заметив мое удивление, улыбнулся. Думая, что мне померещилось, я перечитала его еще раз: «Что будет делать студент Мельник, если окажется на необитаемой планете, а вокруг никого, кроме раненого товарища и сломанного шаттла? Осмотрев сослуживца, вы поняли, что у него…»
Дальше шло перечисление симптомов. Но стиль изложения был до того знаком, что я засомневалась в том, что этот вопрос составлял командир моей специализации. Одно было несомненным. Чувство юмора у Козеро определенно неплохое.
Так как я уже знала, как именно мне следует действовать в подобной ситуации, ответ и на этот вопрос тоже не вызвал у меня никаких трудностей.
После окончания сдачи теории нас повели в медицинские отсеки, дабы мы продемонстрировали свои профессиональные навыки и то, чего достигли за этот год.
Найдя отведенный мне бокс, я увидела сидящего на столе матерого вояку. Смерив его подозрительным взглядом, я взяла его карту.
«Вживить и проверить работу одиннадцати имплантатов» и ниже – перечисление.
Осознав то, что прочитала, я застонала. Вживление имплантатов – несложная, но очень муторная работа. Сложность задания состоит в том, чтобы потом отладить протез так, чтоб он работал не заедая и без сбоев. А это просто полная!..
Но на этом неожиданности еще не закончились. Прочитав фамилию пациента, я поняла, что мне доверили лечение одного из адмиралов, героя зачистки и сослуживца моего куратора. Против воли на моем лице появилась кислая мина.
– Это вы будете со мной работать? Такой молоденький врач? Не думал, что этот лис Козеро так недорого ценит мое здоровье.
Во мне проснулась надежда.
– Может, вы, сэр, скажете ему об этом?
Все это время необычный землянин внимательно наблюдал за мной.
– Разбежались. Вам нужно, вы и идите. А мне у него еще лечиться. Раз он сказал, что у вас легкая рука, значит, легкая.
Подавив тяжелый вздох, я начала проводить осмотр, параллельно наблюдая за пациентом.
Сильный, крупный темнокожий мужчина с белыми волосами. Его даже можно было назвать симпатичным. И, как все адмиралы, он тоже обладал аурой властности.
– Нравлюсь?
– Простите, сэр?
Если он надеялся меня смутить, то очень ошибся. После года учебы со своими дуралеями меня и голый мужик с сальными шуточками мало затронет. Тем более я врач.
– Внешне нравлюсь?
– Нет, сэр.
И, заметив промелькнувшее на его лице удивление, добавила:
– Но еще больше мне не нравится состояние ваших протезов. Когда вы их меняли?
– А я их и не менял. Как поставили, так и стоят. И сейчас бы не стал, но они в последнее время совсем перестали работать.
– А ставили их вам на военных кораблях или уже на крейсере?
– На корабле, сразу после ранения. В меня попали какой-то гадостью, и регенерировать или отрастить мне конечность они не смогли. Поэтому и нашпиговали железками.
Просмотрев его историю болезни, я покивала головой. Все правильно. В его организм попал токсин руфи, который как раз в то время использовали пираты, да и сейчас используют. У того, кто его лечил, не было выбора.
Снова осмотрев мужчину и проверив еще раз состояние его протезов, я пришла к выводу, что, меняя их, здесь и состарюсь.
Уложив пациента на операционный стол, я ввела обезболивающее, которое парализовало все его тело. Только глаза с опаской косились в мою сторону.
– Сэр, сейчас я заменю все ваши протезы на новые, а потом мы будем отлаживать их работу, – проинформировала я пациента.
При помощи приборов процесс извлечения прошел легко и без сюрпризов, как и процесс вживления новых имплантатов. И в то время как я приводила себя в порядок после пятичасовой операции, пациент отходил от обезболивающего.
Вернувшись в бокс, я застала мужчину сидящим на столе.
– А после этой штуки, которую вы мне вкололи, быстро отходишь.
– Да. Она моментально схватывает и отпускает, но действует ограниченное время – не более шести часов.
– То есть если бы операция затянулась, то я, несмотря ни на что, стал бы все чувствовать?
– Да, сэр.
– А вы очень уверены в себе. Как, говорите, вас зовут?
– Студент Мельник, сэр.
После того как я это сказала, он просто впился в меня взглядом. И потом что-то пробормотал еле слышно. Кажется, это было:
– Ах он лис – и просьбу мою удовлетворил, и на лечение отправил…
И уже в полный голос спросил:
– Ваш куратор Наран?
– Да, сэр.
– И как он вам?
Железяка!
– Не могу вам сказать, сэр.
На это он только хмыкнул и продолжил меня разглядывать. А я начала нервничать.
– Отлично, просто отлично. Прекрасно подойдет.
– Что, сэр?
– Я говорю, вы прекрасный врач.
– Спасибо, сэр. Давайте начнем настраивать ваши протезы.
– Конечно, – ухмыльнулся он, а я начала приводить железки в его теле в рабочее состояние.
Домой я вернулась ночью.
Утром на программирование я пришла как зомби. Спать хотелось неимоверно. Но экзамен вроде обещал быть легким.
Как бы мы ни куролесили на занятиях по данной дисциплине, сдача экзамена должна была проходить по стандартному материалу. Так и получилось. Мы уже сидели на своих местах, когда в аудиторию зашел Джордано и вывел задания на экраны наших терминалов.
Мне попалось следующее: «Создать защиту первого уровня».
Это был единственный вопрос, но какой! Наверное, самый сложный из всех, что мы проходили.
Написать – в принципе не проблема, но вот нужно что-то взять за прототип. И тут меня осенило…
Порывшись в сети, я нашла большую базу загадок высокой сложности и взяла ее за ключ. После чего на одном дыхании создала программу защиты. Чтобы зайти в нее, нужно было отгадать загадку. И никак иначе. Конечно, у нее много несовершенств, но уровню сложности она соответствовала.
Закончив, я подозвала преподавателя. Джордано подошел, посмотрел, попробовал залезть. Не получилось. Он попробовал еще раз. Опять не получилось. Потом он взглянул на меня и спросил:
– Как войти в обход?
– Никак, сэр, только отгадав загадку.
Адмирал посидел некоторое время в задумчивости, но было видно, что программка его задела. Побарабанив пальцами по столу, он, не поворачивая головы в мою сторону, сказал:
– Мельник, вы можете идти. Экзамен вами сдан.
– Как скажете, сэр.
И, уже выходя из аудитории, я увидела, как Джордано сбросил файл с защитой себе на коммуникатор.
Времени до экзамена по физической подготовке оставалось много, и я успела забежать домой и поспать пару часов, прежде чем будильник возвестил мне, что пора идти.
От Саймака я ничего хорошего не ждала, и единственное, что утешало, так это то, что физическая подготовка была последней практической дисциплиной. В расписании значился полигон, на который я и прибежала практически перед самым началом. Следом за мной появился Саймак и широко улыбнулся всем нам. Меня затошнило от плохого предчувствия.
Остановившись рядом с маленькой дверцей, он сказал:
– В этом секторе расположена пятьдесят одна полоса испытаний. По одной для каждого из вас. Пройдете – и вы сдали.
Что-то все слишком просто.
Но раздумывать дальше не имело смысла, и я зашла внутрь. Выбрав самый первый сектор, я начала экзамен, который состоял… смешно сказать, из обычных спортивных нормативов и полосы препятствий. Возможно, год назад я бы здесь упала и не встала, но сейчас мои мышцы, развитые постепенно возрастающими нагрузками, помогли мне все преодолеть.
Конечно, было трудно, но ничего не выполнимого Саймак нас делать не заставил.
Выйдя из сектора с легкой ломотой в мышцах, я подошла к преподавателю, около которого стояли человек тридцать.
– Мельник, вы не среди последних? Растете, – поприветствовал меня командор.
– Спасибо, сэр.
Посмотрев на ребят, которые стояли около преподавателя, я спросила:
– Мы можем идти?
– Да, – ответил Саймак и, проследив мой взгляд, который был направлен на товарищей, добавил: – Понятия не имею, чего они здесь стоят.
После этих слов лица одногруппников стали откровенно угрюмыми. И, уже выходя с полигона, я заметила, как они нестройным ручейком потянулись за мной. Ну просто цыплята, петляющие за курицей.
Перед последним экзаменом нам дали несколько дней на то, чтобы мы подготовились, так как объем информации, который нам предстояло повторить, был чудовищный. И не знаю, как остальные, но я повторяла и повторяла. Несмотря на то что этот экзамен был теоретическим и относился к общему направлению, завалиться именно на нем шанс был очень велик. Проучившись двадцать лет, я вынесла для себя одно правило. Просто так учебные часы не распределяются, и, если нам дали два дня на учебу, значит, их нужно использовать с пользой – иначе плохо будет.
Единственное, на что я отвлеклась, так это на пару часов в субботу вечером, и то только потому, что голова уже не варила.
Ко мне зашел Джим, и, пока Громова сидела с лекциями, мы пили в гостиной кофе и болтали.
– А почему это Кира учит, а ты нет? – спросил меня друг.
– Потому что я полтора дня зубрила и повторяла, а она непонятно чем занималась.
– Ну, ты же у нас хорошая девочка.
Услышав такое, пришлось кинуть в наглеца подушкой.
– Мне вот интересно, как они оценивают наши экзамены? – размышляла я вслух.
– Машины считывают наши результаты относительно нормативов, заложенных в их память, после чего передают преподавателю данные на каждого. Он просматривает и, если есть спорные вопросы, принимает решение сам. Практика оценивается только преподавателем.
– Откуда такая информация?
– Мой отец преподает в Академии. Поверь, я знаю.
– И что, преподаватели никогда не поддаются искушению подпортить студенту оценки? Или завысить, например? Есть же любимчики или наоборот. Все мы люди.
– Фиса, ты уже год здесь проучилась, но имеешь какие-то странные представления. Наша Академия – престижное учебное учреждение. Студенты уверены, что выйдут отсюда с навыками, которые помогут им не умереть в космосе и занять высокое положение. Ну, или дослужиться до высших чинов. Преподаватели, работающие здесь, имеют свои льготы и привилегии. Они все уже очень уважаемые люди. Уже достигли высокого положения. Уже известны. Половина из них – герои. Поймай их на такой подтасовке, и слава уйдет, а на имя падет позор. Герои гнобят ни в чем не повинных студентов! Да пресса раздует такую историю! Это суд или трибунал. Запомни: люди, которым есть что терять, рискуют своим положением только в исключительных случаях.
Пристально взглянув на друга, я спросила:
– А если есть спорные моменты?
– Ну, если спорные моменты, тогда роль играют симпатии и антипатии. Как ты правильно заметила, все мы люди. Да и в этом случае всегда найдется, чем объяснить свою точку зрения. Комар носа не подточит.
В этот вечер мы еще о многом болтали, но мысли именно об этом разговоре не покидали меня. Это так тяжело осознавать, что твоя успеваемость зависит не только от тебя.
Утром я отправилась на экзамен, порядком переволновавшись. Вот он, последний рывок, и все закончится.
Расселись мы в аудитории, и спустя несколько минут к нам присоединился и преподаватель.
– Добрый день. Поздравляю вас с началом последнего экзамена этого года. Билеты вы выбирать не будете. За вас все определил терминал. Так что можете активировать свой номер личности и приступать к сдаче. Экзамен закончится в шесть. Удачи.
И покинул помещение.
Группа переглянулась, но так как время экзамена уже пошло, мы послушно выполнили указания, и началось…
Мой билет был простым. Необходимо было рассказать все, что я знаю об одном из отрезков нашего сектора. А там столько информации! Теперь я понимаю, почему у нас сдача проводится до шести вечера.
Медленно опустив обруч на голову, я увидела перед глазами синюю заставку, после чего электронный голос произнес традиционную фразу:
– Приветствую вас, Феоктиста Мельник. Сейчас будет проведена проверка знаний на соответствие требованиям Звездной Академии. Если вы готовы, мы можем начать.
– Готова.
– Инициация голоса проведена.
Начали…
Для меня экзамен завершился без пяти шесть. Голова гудела и была пуста. Все сведения по всем сусекам я выгребла и сбросила терминалу. И потом, как в тумане добравшись до дома, завалилась спать. Конечно, есть еще завтрашняя встреча с Ремарком и рейды. Но все это завтра. А сегодня я сдала первую сессию в самом престижном учебном учреждении космоса!
Посмотрев на часы, я устало вздохнул. Стрелки показывали без пяти двенадцать.
Переведя взгляд на коллег, спросил:
– Ну что, переходим к старшим групп? А то поздновато уже, и спать хочется.
– Да, давайте приступать. По общему потоку мы итоги подвели, – согласился Тиберий.
– У меня все решено. У всех шестерых фиксированные баллы, – сказал Саймак.
– И ни одного отличника в группе, – подколол его Козеро.
– А у тебя по-другому? – спросил командор, закатив глаза.
– У меня двое, но оценки тоже фиксированные, как и у остальных, – похвастался господин главный медик.
– Вот, а у меня у двоих спорные результаты, и именно по твоим предметам, Наран, – пробурчал Рассел.
– Это у Рока и Савинова? – спросил я.
– Да.
– Тогда у них удовлетворительные результаты, – вынес я вердикт.
– Что такое? Чего это мы так недовольны ребятами?
– Потому что они наглые, самоуверенные засранцы. Ты еще с ними намучаешься. Ну, и немаловажную роль сыграл тот факт, что они прогуливают уроки.
Остальные трое мужчин согласно закивали головами, поглядывая на Гера и как бы подтверждая, что и у них имеются подобные проблемы с обсуждаемыми студентами.
– Наверное, рассчитывают, что им помогут их родственники, чтобы их не отчислили, – заметил Саймак.
– Видимо, не закончат эти двое обучения, – подвел итог Гер.
– У меня двое из шести со спорными результатами. По твоему предмету, Ремарк, и, хотя мы уже обсудили это, я все равно еще раз спрошу. Ты уверен, что хочешь снизить оценку? – в очередной раз спросил меня Джордано.
– Да.
– Какой же ты твердолобый.
– А ты мне уже надоел! Сколько можно спрашивать?!
– А у Роло неоднозначный балл по физической подготовке, – продолжил выяснять результаты Тиберий, уже посматривая на Саймака.
Тот поднял руки и сказал:
– Джордано, я не могу оценить его результат как хороший. У меня все девушки этого набора лучше него бегают. Он, конечно, пытался вытянуть свои показатели, но у него это плохо получилось. Ему бы тренироваться побольше и по девкам меньше бегать. Тогда и успеваемость повысилась бы.
– Предатели, – подытожил Тиберий.
– Да… Увы, но именно тебе идти с докладом об успеваемости к генерал-адмиралу, – улыбнулся Козеро.
– И получать нагоняй еще и за ваших студентов, – пробурчал Джордано.
– В прошлом году ходил я, и ничего, выжил. Кстати, Наран. А у тебя нет спорных результатов?
Сейчас начнется.
– Есть, у меня спорные показатели дали Кровник, Мельник и Ласло. Насчет результата Кровника нужно твое слово, Рассел. У него под вопросом астрономия.
– Пожалуй, можно выставить «хорошо». Предмет дается ему просто, но он совсем не старается, мало учит. Имеются пробелы в знаниях. В общем, держит результат на одних способностях. Он не заслужил.
И, расплывшись в улыбке, добавил:
– А вот Мельник поставлю «отлично». Несмотря на то что предмет ей не дается и не нравится, она пересиливала себя и заставляла учиться. При этом вытряхивая из меня самые подробные пояснения. Всем бы ее подход.
Угу. Я сделал пометку в коммуникаторе.
– С вооружением у нее все нормально?
– Да. Предмет не то чтобы дался ей легко, но Крофт ее подтянул.
– А она, слава богу, подтянула Крофта! – воскликнул Козеро.
– Что? У него все настолько плохо? – спросил Тиберий.
– Не то слово! Что у него, что у твоей Киры.
– Она не моя! – вскричал Джордано, весь покрываясь пятнами от волнения.
Он не первый раз слышит такое. Ну, засело у нас в голове, что Громова его. Что теперь поделаешь?
– Ну да. Мне кажется, они вытянули медицину только благодаря старшей группы. Потому что все, что они знают, – это где находятся органы, чтобы по ним настучать, – разнервничался шаутбенахт.
– Так, вернемся к моим баранам, – постарался успокоить я коллег. – Тиберий, что с Ласло?
– Я не поставлю ему «отлично», Наран. Он поверхностно знает общий предмет о космосе. И, если честно, не стремится узнать его лучше.
Да, он парень с характером, но исполнительный. Жаль…
– Что ж, будем производить голосование на лучшую группу? – спросил я.
– Нет, конечно. А какой смысл? У нас нет спорных моментов. Несомненно, это одна из твоих групп. Думаю, как раз та, которой руководит Мельник. В ней пять отличников и только трое отчисленных, – улыбнулся Рассел и, глядя на меня, добавил: – И как тебе все время удается сделать правильный выбор?
– Ты про старшую группы? – спросил я, скривившись.
– Конечно, он про старшую группы, – вклинился Саймак. – Она же у своих одногруппников над душой стоит, словно святой дух. И, мне кажется, ради дела откуда угодно их вытащит. Даже из постели. Не факт, что из их собственной.
Несомненно. С нее станется.
– Так что повезло тебе, Козеро. Прекрасный студент твоего направления, – добавил Тиберий.
– Конечно, все это прекрасно, но меня мало волнует. Врачи ее уровня нянечками не работают, – заметил главный врач нашей Академии.
– А лучшие студенты? Из шестнадцати отличников нам нужно отобрать только пять, – вынес я на обсуждение новый вопрос.
Сидящие за столом мужчины синхронно переглянулись, посмотрели на меня, улыбнулись и в один голос произнесли:
– Мельник!
Скрип моих зубов отчетливо раздался в тишине комнаты. Если бы у моей расы они не были от природы очень прочными, я бы, наверное, их раздробил. Они вроде ничего не говорят, но тем не менее странно себя ведут по отношению к нашему с ней общению. Выделяют ее якобы для меня. И что больше всего бесит, то, что ничего нельзя возразить, потому что прямо они ничего не говорят. Просто смотрят и лукаво улыбаются.
– Как вы меня бесите.
– Наверное, так же, как и ты, когда командовал нашим отрядом во время зачистки? – спросил господин медик.
– Нет. Однозначно больше, – отрезал я.
И ведь ничего не скажешь по поводу этой язвы. Она тоже всегда молчит. Да, сэр! Нет, сэр! А у самой на лице написано, как часто ей хочется опустить на мою голову ведро с удобрениями. И она, наверное, еще думает, что я не знаю, как она называет меня железкой. Ну-ну. Но раз ее группа меньше всего доставляет мне проблем, то пусть тешится. Она отличница, ответственная, куда ни плюнь – вся такая положительная… Что тут можно ответить на предложение сделать ее лучшей студенткой. Хотя эти змеи явно не поэтому улыбаются…
– Хорошо. А остальные?
Тут хищники, сидящие напротив меня, встрепенулись, и мы начали сражение за то, у кого будет больше студентов. Ведь награда – это выбор лучшего места практики для своих оболтусов.
Закончили мы около трех утра, и, уже когда начали собираться, Козеро вдруг проронил:
– А знаешь, Ремарк, ко мне в четверг заходил менять протезы Гордеев.
Все замерли.
– Олег?! – удивился Саймак. – Так он же сейчас должен начинать готовиться к практике этого набора.
– У него половина протезов полетела, и остальные пора было заменить.
– Но как ты с ним занимался? У тебя же в четверг был экзамен, – удивился Гер, а я почувствовал неладное.
– Ну да. Мы с ним поболтали немного, я ему рассказал новости и то, что… э… ну… как я новый опыт делал. И отправил его лечиться к Мельник. Она…
– …прекрасный специалист. Я помню. Скажи-ка мне, когда это Олега интересовали подробности твоих экспериментов? – очень вкрадчиво осведомился я, пристально взирая на своего коллегу.
– Если это не интересно тебе, то это совсем не значит, что и другим тоже.
Посмотрев по сторонам, я увидел троих мужиков, которых просто трясло от сдерживаемого смеха.
– Знаешь, Козеро, а выберу-ка я тебя партнером в спарринг, когда мы будем сдавать нормативы генерал-адмиралу, – задумчиво проговорил я, глядя на этот балаган.
– Э… Ты чего… Он же сам пришел… Я ничего такого не говорил…
Но я, не дослушав, уже выходил из комнаты, а вслед мне летели хохот бывших сослуживцев и возмущение наглого костоправа.
Ничего! Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Проснулась я уже ближе к вечеру и подскочила на постели. Сегодня у меня встреча с куратором!
Посмотрев на часы, я поняла, что есть еще полчаса, и побежала в душ. Но не успела выйти оттуда и высушить волосы, как от адмирала пришло сообщение, чтобы я к нему зашла.
Вздохнув и вспомнив, как проходил прошлый визит, я оделась и отправилась к командиру.
Дверь мне открыли опять в полураздетом состоянии, но в этот раз я, к чести сказать, пялилась на адмирала уже не так долго. Но слюни, увы, подбирать все равно пришлось.
– Заходите, Мельник, – прохрипел Ремарк, пропуская меня.
О-о-о-о… У кого-то была бурная ночка?
– Проходите в гостиную и садитесь. Я сейчас.
«Сейчас» у Ремарка растянулось на какое-то время, и, выйдя ко мне, он был все так же полуодет, а еще, похоже, и после душа. Накинув рубашку, он сел напротив меня и начал лазить в своем коммуникаторе.
А я сидела на диване и чувствовала себя полной дурой! И почему я так смущаюсь? Ну, полураздетый мужик. Мало ли я видела таких? Вот он, похоже, никаких неудобств не испытывал.
Внезапно он оторвался от копаний и, посмотрев на меня, спросил:
– А не сварите ли, Мельник, старшему по званию кофейку? У меня никогда так хорошо не получается.
Встав и посмотрев на командира, спросила:
– Вам покрепче? Что-то вы неважно выглядите, сэр.
– Будешь тут хорошо выглядеть, когда сидишь на совещаниях до трех ночи. Зато я выбил для вашей группы бонус. Варите кофе, и я введу вас в курс дела.
Немного помешкав, я направилась в кухню адмирала. Если честно, находясь в помещениях такого важного и известного мужчины, чувствовала я себя немного странно. Не говоря уже о том, чтобы хозяйничать в его кухне. Постаравшись побыстрее выполнить просьбу куратора, я сварила восточный напиток и понесла ему.
Взяв чашку, он посмотрел на меня.
– А вы не будете?
Почувствовав себя еще большей дурой, я ответила:
– Нет, сэр.
Испытывающе взглянув на меня, он произнес:
– Пойдите на кухню и налейте себе.
Встав, я отправилась выполнять его приказ и, вернувшись, расположилась напротив.
Ремарк уже допивал свою чашку кофе. Очень, очень горячего кофе.
– Я сбросил вам данные на трех студентов, которые с сегодняшнего дня отчислены. Ваша группа признана лучшей по итогам этого года. Я понимаю, что это во многом ваша заслуга, и прослежу, чтобы ее вам компенсировали стипендией. Она выплачивается всем студентам в зависимости от их успеваемости и достижений. Старшие группы в любом случае получают больше остальных. А тут ваша группа лучшая, вы старший группы и отличница. А еще – вошли в пятерку лучших учеников Академии. Мои поздравления.
Я, кажется, начинала понимать, почему куратор такой помятый с утра. Вчера, видимо, были нешуточные баталии. Но деньги – это хорошо!
– Сэр, будут ли еще отчисленные в этом году?
– Да, после рейдов. Если ваша группа покажет себя хорошо и на практике, размер стипендии увеличится. Хотя такое редко бывает, чтобы студенты преуспевали сразу в двух направлениях, по крайней мере в один год. Так что простимулируйте свою банду. С отчисленными я поговорю сам. Там такое будет, с чем вы не справитесь. К тому же у меня среди моих групп еще целый список.
– Сэр, а много еще будет отчислений?
– Много. В среднем процентов тридцать от группы. И в основном в первые семь лет. Но некоторые будут не отчислены, а переведены в другое учебное учреждение. Еще вопросы?
– Нет, сэр.
– Тогда сварите мне еще кофе и можете идти, – сообщили мне, даже не посмотрев на меня и роясь в это время в коммуникаторе.
Я опять направилась на кухню. Железка! Непробиваемая и наглая. Я ему не кухарка! Но делать было нечего – адмиралу и куратору не скажешь: «Вы меня достали». Поэтому, сварив кофе, я направилась в гостиную, где меня ждал сюрприз в виде двух побратимов Ремарка, которые смотрели в мою сторону в явном недоумении.
Не позволив удивлению и досаде проявиться в мимике, я поприветствовала адмиралов и, надеюсь, с непроницаемым выражением лица сказала:
– Все готово, сэр. Я могу идти?
Оторвавшись от своего занятия и посмотрев сначала на меня, потом на своих друзей, он произнес:
– Да, можете идти и не забудьте передать своим то, что я вам сообщил. В следующий раз мы встретимся на рейдах. Первый начнется завтра.
Повернувшись, я направилась к двери и уже на выходе отметила на лице куратора досаду. Хорошо…
Нас подняли ночью и, погрузив буквально за полчаса в шаттл, переправили в какую-то местность в лесу.
Немного придя в себя от шока, мы осмотрелись по сторонам. Хотя, вернее, это я пришла в себя от шока, ну, и еще несколько человек. Остальные были более-менее привычны к таким сюрпризам.
Через некоторое время к нам подошел Ремарк и сообщил:
– Через десять минут группу перебросят в лес, где ваше преследование будут вести старшие курсы. И лучше, если они вас не поймают. До того как лучи солнца коснутся деревьев, вы должны достигнуть базы. На вас закреплены системы слежения, фиксирующие все передвижения и достижения, на основе которых мы сделаем вывод об усвоенных вами знаниях. С собой разрешено взять только стандартное снаряжение.
Закончив речь, куратор нас покинул, отправившись дальше, и я кинулась проверять свою укомплектовку. А убедившись, что все в порядке, начала обдумывать, можно ли что-нибудь прихватить дополнительно? Но как раз в это мгновение моя голова заболела, и я провалилась во тьму.
В себя я пришла, уже лежа в каком-то ящике. Меня похоронили, а я и не заметила. Понимая, что время дорого и что в этом рейде все рассчитано по минутам, я начала искать рычажок, который выпустит меня на волю. И секунд через тридцать нашла его.
Посмотрев по сторонам, я увидела, что вокруг лес и темнота. Вынув из ящика снаряжение и быстро облачившись в защитный костюм, я прикрепила на обувь специальные насадки, которые позволят мне более быстро бегать, и накинула мягкий шлем. В это же мгновение перед моим лицом появилось изображение местности с помеченной на ней базой.
«Что ж, пора», – приняла я решение и, наметив кратчайший маршрут, побежала, стараясь сохранить темп.
Через некоторое время впереди показалась лощина, и я, не подумав, сунулась туда. А ведь Саймак не раз предупреждал нас по поводу этих мест, и не зря. Преодолев еще пару метров, я краем глаза заметила движение сбоку и инстинктивно пригнулась. В то же мгновение надо мной пролетела сеть. Повернувшись, я увидела на возвышенности Данара, Жениного брата, с каким-то мужчиной. Подмигнув мне, он надвинул шлем на глаза и начал вместе со своим сослуживцем окружать меня.
Я попятилась, параллельно пытаясь найти выход из этой ситуации. Рванув вверх по противоположному склону, я заметила совсем рядом лес нитротов, – хищных ядовитых растений. Джордано очень подробно нам про них рассказывал. Чтобы они меня не схарчили, нужно натереться ладуном, ядовитым растением, которое разъедает все, к чему прикасается. Забежав в лес, я начала рыскать в траве и минут через десять наконец нашла то, что искала. Порубив ножом траву до выделения сока, я обвалялась в ней. И как раз вовремя. Стоило мне встать, как Данар с товарищем обнаружил мое местонахождение в лесу.
Развернувшись, я со всех ног ломанулась от них в сторону, где росли нитроты. Несмотря на то что бежала я быстро, все равно чувствовала, что меня нагоняют. Вот брошена сеть – я вильнула вправо. Промах.
Еще одна сеть, но… поздно! Я забежала в широкую полосу высоких розовых растений, которые дали мне защиту. Но расслабляться я не могла, у меня был час, максимум полтора, прежде чем ладун растворит мой защитный костюм. До этого момента я должна добраться до базы.
Поэтому, перейдя на быстрый бег, я устремилась к назначенному объекту… и едва успела. Уже на месте, во время идентификации личности, мой костюм окончательно распался.
– Мельник, у вас что, в голове опилки? Как можно было идти на такой риск, да еще при таком расстоянии до объекта? Вы нормальная?
– Да, сэр, – ответила я командиру, который шипел и плевался ядом уже пятнадцать минут.
– В общем, первый рейд преподаватели решили вам засчитать. Несмотря на вашу безобразную халатность, задание вы выполнили и приказ не нарушили. Но я очень рекомендую залечить все свои ожоги, прежде чем начнется второй рейд. В противном случае вы будете отстранены. – Высказавшись, Ремарк развернулся и вышел.
Если бы дверью в медотсеке можно было хлопнуть, то он, наверное, разбил бы ее вместе с дверной коробкой. Какой темпераментный…
Нас опять подняли среди ночи и отправили куда-то на шаттле. Вот интересно: почему все мероприятия происходят именно ночью? Зевая и пытаясь продрать глаза, я сидела на лавочке рядом с Джимом и Кирой. А они, облокотившись на меня, старались не спать.
Получалось плохо.
Вот мы прилетели, нас выгрузили на какую-то площадку, и как только я осмотрелась, то поняла, что мы на космическом корабле!
Я первый раз в космосе!
Но, увы, мое настроение как взлетело, так и упало. Чувствую, первое знакомство с космосом пройдет незабываемо.
Пока я все осматривала, к нам подошел Ремарк и объявил:
– Доброй ночи! Сейчас у вас начнется второй рейд. В вашу задачу на этот раз будет входить достижение цели, которая указана на карте. На каждую группу приходится по пять заветных точек, до которых вы должны дойти. Всех своих соперников можете отстреливать. Только отстреливать! Никакие другие меры воздействия применять не разрешается. При нарушении данного запрета вы будете дисквалифицированы.
Нет, нет, нет, нет… Только не это!
– Энергетические бластеры, которые вам выдадут, будут настроены на минимальный уровень, и серьезный вред товарищу вы не нанесете. Пояснения и обмундирование получите у инструкторов.
Нас, конечно, еще в школе обучали пользоваться энергетическим бластером. Убить он не может, а вот обездвижить человека на некоторое время – запросто! Но мое умение пользоваться оружием еще в старших классах было легендой, ибо стрелять я умела, но весьма косо и криво.
Делать было нечего, и я со всей группой отправилась на инструктаж.
Нам выдали боевые доспехи и все, что необходимо. После чего объяснили основные правила, несколько маршрутов и… гаркнули, чтобы мы шевелили задницами.
Посмотрев на своих одногруппников, я честно предупредила их:
– Имейте в виду: стрелять я нормально не умею. Так что лучше вам быть подальше от моих огневых точек.
Ребята, отучившиеся со мною год, уже знали, что говорю я мало, но уж если привлекаю их внимание к чему-нибудь, то к этому лучше прислушиваться. И, покосившись на меня с сомнением, они тем не менее кивнули.
А я, взяв энергетический бластер в руки, собралась с духом и побежала. Один коридор – поворот, второй коридор – еще поворот, и тут раздались первые выстрелы. Резко отпрянув назад, я спряталась за углом и осторожно выглянула. На небольшой площадке вели перестрелку пять человек, и еще несколько находились в укрытии.
Та-а-к… Моих вроде поблизости не было – значит, можно стрелять. Вспомнила слова Саймака: не всегда, для того чтобы нанести вред человеку, нужно стрелять по живым мишеням. «Думайте головой и используйте опыт прошлых поколений».
Посмотрев наверх, я увидела какие-то мешки.
И о чем я только думала, когда начала стрелять! Но, если б знать, где соломки подстелить, то не было бы так больно падать.
Вынырнув из-за угла, я начала расстреливать все, что было подвешено сверху. Несмотря на то что стреляла я хаотично, большинство выстрелов попало в цель. Из пробитых мешков посыпалась какая-то гадость, похожая на песок, только синего цвета. Среди противников поднялся гомон. Все начали стрелять, уже плохо ориентируясь в помещении. Получилась неразбериха, и больше половины народа полегло практически сразу, перестреляв друг друга. А по остальным открыла огонь я и даже попала! Когда противник догадался, откуда стреляют, их уже было всего четверо. На ответные выстрелы, нацеленные на меня, я совершила безотказный маневр… И сбежала.
Примерно та же ситуация повторилась и на остальных двух площадках. На последней меня практически зажали. В крови бурлил адреналин, и чувство опасности зашкаливало. Решившись на последнюю попытку, я в очередной раз расстреляла мешки… И тут где-то совсем рядом раздался ужасный грохот, и все на несколько секунд замерли.
Через пару минут я уже неслась по коридорам, не разбирая дороги и лишь контролируя боевую ситуацию, чтоб случайно не пристрелили. Помещения после того грохота раскачивались и сильно пружинили под ногами. Передвигаться было откровенно страшно. Побыстрее бы добраться до заветного места!
И вот оно рядом, практически за углом, но все подходы к нему были обложены, и пробиться не было никакой возможности. Сверившись с картой относительно численности противника и выбрав самую маленькую группу, я начала подкрадываться. Мешков сверху не было, да и после последнего бума я сильно побаивалась стрелять в посторонние предметы. Надо было что-то придумать…
Я смотрел на трехмерную голографию, откинувшись в кресле, и испытывал огромное желание побиться головой об стол. Саймак сидел, опершись локтями о стол и закрыв голову руками. Только и видно было, как его глаз посматривает из своего укрытия на развернувшуюся картину. Тиберий вцепился в край стола так, что костяшки его рук побелели, а Рассел – так же, как и я, – откинулся в кресле и прикрыл глаза рукой. Про Козеро и говорить не стоит. Тот спрятал свое лицо в ладони и опустил голову на стол еще при первом взрыве.
Женщины – это зло! Мировое!
– Мельник добралась? – спросил Гер.
– Нет, она у самой цели, – проинформировал его Тиберий.
– Кто ставил ей в школе зачет по стрельбе? Оторвать бы тому человеку руки, – пробормотал я, зарываясь руками в волосы.
– Наран, ты можешь относиться ко всему спокойнее? Несмотря на… мм… необычное поведение, Мельник правил не нарушила и своих одногруппников не тронула. Да и в остальных твоих группах отстрел минимален, – начал Козеро.
– Минимален? Ты посмотри, что там творится! Она разнесла все внутренние укрепления! Слава богу, до внешних добраться не может! – сорвался я. – Почему она вообще начала по ним палить?
– Это такой тактический ход. Вывести противника из равновесия, отвлечь. Идея неплоха, если бы еще и исполнение не подкачало, шикарно было бы, – вынырнул из своего укрытия Саймак.
Мы посмотрели на него как на врага, и он спрятался обратно.
– Стратегия, тактика… Что ж, теперь многое становится понятным! – протянул я, понимая, кто заложил такие вещи в женский мозг.
– Ее действия еще понятны. Но о чем думал Джараг, когда подрывал пушки у студентов? И зачем взорвал баллон с газом? У него что – в голове стружка? – шипел Тиберий.
Я его понимал. Этот вирусолог был из его группы. И теперь из-за его необдуманных действий и больших потерь потока, им придется все пересдавать. У остальных тоже не все гладко, но свой процент сдачи они получили.
Рейд подходил к своему завершению. От грязи и пыли было уже не продохнуть. Вокруг валялись в беспорядке декорации, ящики, порванные мешки, кучи какого-то хлама.
Внезапно Саймак вскочил и спросил:
– Тот ящик, он что, двигается?
Удивленно на него посмотрев, мы повскакивали со своих мест и, приникнув к голограмме, смотрели, как деревянная коробка, чуть-чуть приподнявшись над полом, медленно двигается в сторону двери, за которой было окончание рейда.
Остальные солдаты, сосредоточенные на стратегических действиях, ничего не замечали. Вот человеческая ладонь прикоснулось к двери, и через некоторое время, считав код ДНК, она открылась. Битва прервалась, и около сорока мужиков ошарашенно взирали на то, как ящик заползал вовнутрь.
Опомнились они быстро, но драгоценные мгновения были упущены. На весь коридор прозвучал сигнал, что цель достигнута первым солдатом. Дверь закрылась.
В следующее мгновение все ринулись вслед за ящиком.
А я в это время широко улыбался, глядя на хохочущих коллег.
– Молодец, девка! Я же говорю: женщины – коварнейшие, хитрые бестии. От них можно ждать чего угодно! – еле выдавил, закончив смеяться, Саймак.
– Это, конечно, да, но кто доложит о таких результатах генерал-адмиралу? – задал я назревающий вопрос.
Все мгновенно посерьезнели и переглянулись.
– А что? Неплохая новая тактика ведения боя, – внес предложение Рассел.
И все закивали. Никому не хотелось признаваться начальству, что рейд вышел из-под контроля из-за женщины и еще одного придурка. После чего все взглянули на меня.
– Что?
– Ремарк, если это на твоей студентке опробована новая методика проведения практики, то тебе и карты в руки. Докладывать начальству должен ты.
Я открыл рот, чтобы возразить, но так ничего и не сказал.
«Какая… приятная новость!» – подумал я, наблюдая, как мои сослуживцы вытаскивают из-под ящика Мельник.
Рейд был закончен.
С последней практики прошло два дня, когда нас ближе к вечеру снова посадили в шаттл и переправили за город. Где, судя по тому, что я увидела, искусственно создали полигон в условиях города. Размер его был примерно около одного квартала.
В этот раз куратор хмуро посмотрел на нас и огласил задачи. Нам дали полчаса на то, чтобы скрыться.
– После чего вам разрешается начинать преследование своих же одногруппников. Если вас не смогут найти и пленить – вы сдали практику. Если сможете поймать человека, вывести его из строя и взять в заложники – вам начислят дополнительные баллы, которые учтутся при начислении стипендии, и вы получите письменную грамоту с занесением в личное дело. Если вас поймают – будете пересдавать. Поэтому вам решать: быть жертвой или охотником. Вперед!
Приободрив нас таким образом, адмирал ушел, а нам дали отмашку разбегаться, что мы и сделали, мгновенно поспешив скрыться из виду.
Просканировав всю местность через защитный костюм, я нашла небольшую вышку, где можно отсидеться. Больно мне нужно кого-то ловить. Главное, чтоб меня не поймали!
Мимо пробежал Роберт Гит. Странно на меня посмотрев, он крикнул:
– Сегодня ты будешь моей добычей, Мельник.
Прищурив глаза, я смотрела вслед этому наглецу. Тихий и немного нагловатый. По прошествии года только он до конца не раскрылся в группе. Что ж, гаденыш, попробуй найди меня.
Увы, до башни добраться не удалось. Место там уже застолбили раньше меня, поэтому я облюбовала для себя полуразрушенные помещения, напоминающие какие-то квартиры. Здесь даже мебель была.
Спрятавшись, я стала ждать. Часы протекали медленно, и то, что я все это время сидела в каком-то грязном углу и следила за картой, нисколько их не скрашивало.
И вот, когда ночь уже подходила к концу, в здание, в котором находилась я, зашла красная точка, которая была подписана: «Гит». Выследил все-таки!
Сначала мной овладела паника, но потом я решила, что не убьет же он меня по-настоящему. Так чего переживать? Но и спеленать себя я этому гаду просто так не дам.
Загнали в угол. А ведь этот придурок еще с утра меня предупреждал.
Безвыходных ситуаций не бывает, говорила бабуля, а она у меня спасатель. Что она советовала?
«Внуча, каждая женщина должна уметь постоять за себя и не позволить обидеть всяким засранцам. Поэтому мы будем учиться пользоваться подручными средствами».
Вспомнив этот урок, я начала обыскивать шкафчики на предмет того, что могло бы мне сейчас пригодиться. И внизу, в одной из тумбочек, нашлась сковородка из милонила. Очень тяжелый материал, но на нем ничего не пригорает. Странно увидеть в трущобах такую роскошь. Прихватив еще флакон с освежителем воздуха, я начала присматривать место для засады.
Со здоровым мужиком мне не справиться – это несомненно. Но вот если воспользоваться элементом неожиданности… Тут послышались шаги, и я, забравшись на стол, затаилась.
Противник был все ближе и ближе… Вот он поворачивается, начинает заходить в комнату, держит в руке… бейсбольную биту! Это он для меня припас?.. На женщину… Тоже мне, герой! Все, допрыгался тушканчик!
Злость мной овладела просто необъятная, и, только он повернул голову в мою сторону, я брызнула освежителем воздуха прямо ему в глаза.
Заорав, он выронил биту и обхватил лицо руками, а я, прыгнув ему на спину, повалила на пол и начала бить сковородкой. Конечно, лучше бы было поменять ее на биту, но в запале я об этом не подумала.
Когда эмоции немного схлынули, я посмотрела на разбитое лицо одногруппника – оно было все в крови – и, испугавшись, бросилась его осматривать.
Нет, все в норме, просто он без сознания. Сломан нос, челюсть, еще некоторые повреждения, но ничего такого, что не могли бы вылечить в медотсеке. Правда, синяки пройдут не сразу. Из-за рейдов нам последнее время кололи слишком много препаратов. Они должны затормозить регенерацию, да и найдут нас, когда уже пройдет прилично времени. Но ведь шрамы украшают мужчину!
Сбегав в другую комнату за какими-то старыми простынями и разорвав их, я спеленала неудавшегося охотника по рукам и ногам. А для надежности еще и связала его, засунув в рот кляп.
Когда я уже откатила его к стене, Гит очнулся и зло посмотрел на меня, уже начавшими заплывать глазами. Потом что-то зло прорычал.
Не обращая на него внимания, я села на пол и прислонилась спиной к стене. На моем лице играла довольная улыбка. Нет, определенно – в этой профессии есть свои приятные моменты.
Забрали нас через два часа, и у меня был заложник.
После того как все адмиралы закончили доклад, в комнате повисло молчание. Первый адмирал смотрел на нас и улыбался. Могу поспорить: не расхохотаться в голос ему позволяла только стальная выдержка.
Он был землянином с прекрасной военной выправкой, голубыми глазами и седой шевелюрой. Такая сильная седина ясно давала понять, что свое последнее омоложение глава военного ведомства уже оставил позади.
– Ну что, оболтусы?
– Вообще они прошли испытание вполне успешно, – начал Рассел.
– Но не так, как было задумано, – прервал адмирал параллельного потока студентов.
– Кто вообще додумался поместить туда кухонную утварь? – спросил Тиберий.
– Да кто ж знал, что так случится? – ответил Саймак. Именно он отвечал за оснащение полигона. – Такие методы борьбы применялись, наверное, тысячу лет назад! Я думал, сейчас женщины другие.
– Эх вы, салаги. Сразу видно – неопытная молодежь. Запомните: «Женщина часто меняла историю, но история не изменила женщину». И с ребятами нужно тоже поработать – накуролесили они сегодня. Не все выполнили задания чисто. А у некоторых вообще подлость проглядывает. Надо разобраться, – подвел итог генерал-адмирал.
И, покачав головой, вышел.
– Надо менять стратегию, – внес я предложение.
Все остальные закивали. В этом году у всех потоков что-то не ладилось.
– Да, нужно подумать, – пробормотал Джордано.
– Должны быть другие комбинации, – поддержал его еще один адмирал с другого потока.
– Неудачно получилось с оснащением, нужно менять условия, – сказал Саймак.
– Да.
Все опять закивали…
После последнего рейда я виделась с Ремарком, только чтобы подвести окончательные итоги. Адмирал был явно чем-то недоволен, но молчал. До увольнительной оставалась неделя.
Кира с Джимом все сдали и сейчас отдыхали, пока те, у кого были спорные результаты, подтягивали хвосты и пересдавали рейды.
Всю эту неделю я тоже отдыхала, бездельничала, бдила за своими отстающими и… старалась не попадаться Гиту на глаза. Как я и думала, переломы ему все зарастили, а вот синяки будут заживать сами. Поэтому не нужно лишний раз нервировать мальчика своим присутствием.
Но так же, как и все в этой жизни заканчивается, эта неделя тоже подошла к концу. Я успела созвониться с бабушкой насчет проживания и не успела отвадить Джима, который напросился в гости. Очень ему хотелось провести увольнительную с Женей и не хотелось ехать к родным. А попасть в дом к своей ненаглядной он мог только через меня. Поэтому мне пришлось взять обоих друзей с собой.
«Не знаю, как меня встретят дома… Но я подумаю об этом завтра», – решила я, глядя в окно шаттла, который уносил меня из моего теперь уже хоть и временного, но дома.
Я стояла перед дверью и нажимала на звонок. По бокам от меня расположились Джим и Кира. Вот щелкнул замок, дверь открылась, и перед нами предстала женщина чуть старше меня.
– Фиса, родная, наконец-то! А это твои милые друзья? Добро пожаловать! – И, выдав все это, нас затащили внутрь квартиры.
Друзья были немного в ступоре от такого приема и, совершенно ошарашенные, двигались практически на автомате.
– Привет, ба! Я тоже очень рада тебя видеть.
Бабуля сначала осмотрела Киру, потом Джима и сказала:
– Если тебя окружают такие мужчины, как он, то я не понимаю, почему ты одна?
– Ба!
– Что, ба? Что, ба?
– Познакомься, пожалуйста. Это Джим Крофт – мой друг.
– Джим Крофт, – задумчиво постучала пальцем по губе бабушка. – А твой отец случаем не Алекс Крофт?
– Да, мэм.
– О, он в свое время помогал в спасательной операции, которой я руководила. Тогда он еще не был знаком с твоей мамой, и могу тебе сказать, был еще тем шалуном. Несмотря на то, что он ракш.
И пока Джим в шоке переваривал новую информацию о своем отце, она повернулась ко второй гостье.
– А это моя подруга и соседка – Кира Громова. Ее родственники владеют корпорацией по добычи полезных ископаемых.
– Ого, какие люди у меня дома!
– Очень приятно познакомиться, Маира Сергеевна, – покраснела подруга.
– Мне тоже, проходите. Я приготовила вам поесть. А то вы на казенных харчах поди совсем стосковались по нормальной еде.
– Не то слово, мэм, – проговорил Джим, широко улыбаясь.
– Вот и отлично. Садитесь за стол, я сейчас всех накормлю.
Пока мы рассаживались, Кира наклонилась ко мне и шепотом спросила:
– Она правда для нас готовила? Сама?
Но бабушка услышала и рассмеялась.
– Конечно, милая. Женщина всегда должна уметь позаботится о себе. Разные ситуации бывают, – поучительно заметила моя умудренная опытом родственница.
А Джим, ехидно улыбнувшись и кося на меня взглядом, обратился к Громовой:
– Вот представляешь: Мельник – на недавно открытой планете, вокруг никого, и…
– Если не заткнешься, уйдешь на макароны! – прошипела я.
В это время к нам подошла бабушка, поставила перед нами тарелки с едой и, внимательно оглядев нас цепким взглядом, попросила:
– А ну-ка рассказывайте!
И мы, перебивая и дополняя друг друга, начали свое повествование. Эти предатели за тарелку с едой выложили бабуле все подробности моего обучения, особенно выделив наши взаимоотношения с куратором. Я же только дополнила все это своими впечатлениями. Ба внимательно слушала, периодически бросая на меня задумчивые взгляды. Сейчас возраст опять проглядывал в ней.
– Ну у вас там весело, – подвела итог бабушка. И, повернувшись ко мне, спросила: – Какой он?
– Кто? – не поняла я.
– Глава безопасности вашего сектора. Адмирал Ремарк.
Джим с Кирой переглянулись и тоже посмотрели на меня.
– Самоуверенный, властный, прямой, язвительный, в некоторой степени циничный. А в общем, довольно самодостаточная личность.
– Ты хорошо его знаешь, – заметила бабушка.
– Не думаю.
– Как скажешь. Но, на мой взгляд, он довольно интересный мужчина.
– Ты просто не общалась с ним лично, – возразила я на это утверждение родственницы.
– Возможно. Но я могу тобой гордиться?
– Конечно. Я одна из лучших студенток этого набора, старшая группы и названа лучшей среди нашего потока. Ремарк обещал, что это отразится на моей стипендии.
– Как часто ты общаешься со своим куратором?
– Довольно часто, – встряла в наш разговор Кира, за что получила от меня предупреждающий взгляд.
Джим был умницей и сидел молча.
– Ба, давай оставим это. Лучше скажи мне, как тут мама.
– Понятия не имею. Месяц назад мы с ней поругались. Но, думаю, тебе лучше зайти к ним.
– Завтра. Сегодня мы с одногруппниками идем отмечать окончание учебного года.
Бабушка улыбнулась.
– Ну, желаю тебе хорошо отдохнуть, милая.
Поболтав еще некоторое время, я взяла у бабушки ключи, и мы втроем отправились на дачу. Она была недалеко от города, и добрались мы до нее за какой-нибудь час.
Дачей это строение можно было назвать условно. Большой белый трехэтажный дом, выполненный из стекла и термостойкого пластика. Довольно дорогое сооружение даже для нашего времени. Но друзья, видимо привыкнув и не к таким хоромам или по другим причинам, промолчали.
Устроившись и разобрав вещи, мы принялись обживаться. И все наши с Кирой старания сопровождались нытьем Джима.
– Фиса, ну давай ты мне сначала позволишь увидеться с Женей? Ты что, не понимаешь, как долго я этого ждал?
– Сначала дело.
И все время, пока мы прибирались и осваивались, он бубнил и бубнил. В итоге я не выдержала и ляпнула:
– Да я уже давно ей позвонила! Она будет с минуту на минуту.
В этот момент Джим, раздетый до пояса, заканчивал вешать шторы. Он замер и открыл рот. Но ничего членораздельного сказать так и не смог.
На этом я его оставила – переваривать новость – и начала завершать уборку. Когда дом уже сверкал чистотой и все было разложено и сделано, раздался звонок. Так как Кира находилась на улице, а Джим мылся, я пошла открывать.
На пороге стояла Женька. Только увидев меня, она прыгнула обниматься.
– Боже, как я рада тебя видеть! – сказала побратима, потискав меня. А сама смотрела в глубь дома.
Я же, прислушавшись, отметила, что шум воды стих, и в то же время осмотрела подругу.
Побратима была все так же хороша, а черные джинсы и обтягивающая кофта очень выгодно подчеркнули все достоинства ее фигуры.
– А ты прекрасно подготовилась. И не смотри на меня так укоризненно. Я верю, что ты скучала. Но предвижу, что по Джиму ты скучала еще больше. Так что пошли.
И, схватив ее за руку, я потащила побратиму в сторону кухни. В этот момент оттуда как раз вынырнул мой друг и, увидев гостью, замер, не сводя с нее глаз. Женька также застыла. А я вспомнила, что, несмотря на год общения, это их первая встреча вживую.
Крофт вырулил из кухни после душа в одних штанах, и голодный взгляд побратимы нужно было видеть.
– Ну что стоим, чего ждем? – спросила я, подталкивая Женьку к своему другу.
После моего особенно сильного толчка она практически влетела в раскрытые руки Джима. Он, конечно, тут же сцапал добычу. И, пока побратима возмущенно поворачивалась ко мне, подмигнул, благодаря за помощь и давая понять, что дальше справится сам.
– Ну ладно, пойду-ка я подышу свежим воздухом. Душновато тут, – сказала им я и, уже выходя, краем глаза заметила, что Джим склоняется к Жене для поцелуя.
На крыльце я посидела минут пятнадцать, прежде чем ко мне присоединилась Кира.
– Она приехала?
Я кивнула, не уточняя, о ком спросила соседка, – и так все было понятно.
– Ну, что будем делать? – спросила я.
– Сыграем в карты? – ответила вопросом на вопрос подруга.
– А давай. На что?
– На желание.
– Заметьте: не я это предложила.
И, включив коммуникатор, я воспроизвела голографические карты.
– Ну что, начнем?
Закончили мы игру, когда уже пора было собираться, и направились в дом. Зайдя в гостиную, я увидела Джима в кресле и сидящую у него на коленях Женьку. Они целовались.
Я покашляла, привлекая внимание сладкой парочки. Оторвавшись друг от друга, они посмотрели на нас ничего не понимающими взглядами.
– Нам пора собираться. Так что давайте приходите в себя.
Они переглянулись, и на их лицах появилось желание остаться здесь наедине.
– Даже не думайте! Джим, я только из-за тебя согласилась на это мероприятие. Так что давай иди одевайся.
Скрипя зубами и сверкая глазами на недовольной мордуленции, мой друг, ворча, отправился в свою комнату. А я посмотрела на Женю.
– Я тебе еще не представила Киру, мою соседку.
Громова кивнула, явно неудобно себя чувствуя под оценивающим взглядом Жени.
– Женя, а ты очень сильно похудела. Поговорить не хочешь? – спросила я побратиму.
Ракша замялась.
– Если я кого-то смущаю, то могу выйти, – сказала Кира.
Я вопросительно посмотрела на побратиму.
– Я много переживала, – решила начать разговор Женя.
– Из-за чего? – спросила я.
– В основном из-за вас двоих.
Мы с Громовой удивленно переглянулись.
– Нужны пояснения, – решила уточнить я.
– В общем, как сказать… – замялась подруга.
– Она ревнует, – выдала Кира.
Я удивленно посмотрела на побратиму.
– Ты что, серьезно?
Она встала из кресла и отошла к окну.
– Ты же знаешь, Фиса, насколько я ревнива. Вернее, моя раса очень, очень ревнива. Мы жуткие собственники! А тут… Он большую часть года не со мной. А рядом еще поди вьются женщины.
– Евгения, я готова тебе поклясться, что Джим меня как мужчина не интересует. Меня вообще никогда не интересовали твои ухажеры. Но в этом случае Джим мой друг, и я считаю, что тебе повезло. И вот ты мне скажи… Как далеко зашла ваша привязка?
– У меня уже вторая стадия.
– Значит, для тебя пути назад нет. И, если вы войдете в третью, вам будет сложно оставаться вдали друг от друга.
– Ну вторая стадия при таком редком общении у нас затянется…
В комнате повисло задумчивое молчание. Затем разговор начала Кира:
– Я тоже отношусь к Джиму как к другу. Могу поклясться, чем захочешь. Да и не стоит тебе так волноваться! У нас темп учебы такой, что времени поспать не хватает. Если ты учишься, конечно, а Крофт – учится. К тому же, если он посмотрит на другую, Фиса ему шею свернет. Да и привязка у него тоже началась. Тебе не о чем волноваться.
Женя неуверенно посмотрела на мою соседку.
– Вот что. Ты сегодня идешь с нами, – приняла я решение.
– Что?! – воскликнула побратима.
– Правильно! – поддержала меня Кира. – Пусть посмотрит, кто нас окружает, – может, волноваться будет меньше.
В этот момент раздался звонок, и Громова, посмотрев на коммуникатор, скривилась.
– Кто это? – Мне стало интересно.
– Джордано.
Мои брови против воли поползли вверх.
– Ты не против, если я поговорю из соседней комнаты?
– Конечно.
Как только одна из моих подруг вышла, вторая тут же и почему-то шепотом спросила у меня:
– Это случаем не?..
– Да, это глава по освоению нового, по крайней мере – пока. Но они должны были стать женихом и невестой, пока все не переиграли. Хочешь знать больше – спроси у Киры.
– Да… Мне действительно нечего беспокоиться по вашему поводу.
Резко развернувшись в ее сторону, я прищурилась и спросила:
– Здравая мысль. Но почему она только сейчас пришла тебе в голову?
– Знаешь, Фиса, а ты изменилась.
– Не уверена. Так что же?
От ответа побратиму спас Джим, который зашел в комнату и возмутился:
– Ты что, еще не готова?
Подорвавшись из кресла, я потопала собираться, на ходу бросив Джиму:
– Поторопи Киру – она с Джордано разговаривает.
– Как всегда, меня – в клетку со львом, – вздохнул друг.
– И Женя идет с нами, – крикнула я, уже выходя из комнаты, но тем не менее успела заметить ревнивое выражение, появившееся на лице Крофта. И не одна я его заметила. Побратима довольно улыбнулась.
Приняв душ и одевшись, я столкнулась внизу с Кирой, которая тоже была готова.
– Быстро ты. А где наши влюбленные?
– Опять обнимаются, но уже на веранде. Это ужас какой-то. Как будто у обоих спермотоксикоз начался. По отдельности – вполне нормальные, но стоит оказаться вместе, то просто рук друг от друга оторвать не могут.
– Такова любовь ракшей.
– Она очень…
– Простая. В ней нет ничего лишнего. Ладно, я пошла их оттаскивать друг от друга.
Получилось это у меня не сразу, и в паб мы пришли с опозданием. Джим шел к столику с одногруппниками позади нас и вцепился в Женю, как клещ. А та едва увидела сорок восемь здоровых, накачанных мужиков, пышущих силой и тестостероном, даже рот приоткрыла.
– Ну что, теперь ты окончательно успокоилась? – спросила я у нее.
– Теперь – да, – ответила побратима и сосредоточилась на Джиме, который уже начал злиться.
Присоединившись к ожидающим нас ребятам, мы представили Женю. После того как мужчины услышали об отношениях, связывающих ее с их товарищем, все вопросы о ее присутствии здесь тут же отпали. И взгляды на нее окружающие стали бросать только как на невесту товарища. По-другому было нельзя, ибо с ракшем в этом отношении шутки плохи. А эти двое с первых мгновений дали понять, что у них уже пошла привязка.
В общем, парочка устроилась в самом углу, потягивала весь вечер пиво и была занята друг другом. А мы пили, веселились и отдыхали. Через некоторое время друг с моей побратимой ретировались, и, если я не ошибаюсь, то они отправились не в шахматы играть.
Глядя им вслед, я радовалась за них, и в то же самое время мне было грустно. У землян и у всех остальных рас отношения были сложнее. Столько препятствий и возможных проблем выстраивались вместе с любовными отношениями! Такая путаница могла возникнуть. Наверное, именно поэтому романов в моей жизни было так мало. Ну, еще и из-за работы. А у ракшей все просто. Или одноразовый секс, или серьезные отношения с полной отдачей и верностью. Но, увы, далеко не всем это было по душе.
Вынырнув из своих мыслей, я наклонилась к Кире и спросила:
– Зачем звонил адмирал?
– Проблемы с родителями. Они опять на него давят из-за помолвки.
– И что?
– Его интересовало мое мнение по этому поводу, не изменился ли мой взгляд на этот вопрос.
– А он не изменился?
– Сейчас врежу, несмотря на то что ты моя подруга.
– Тогда давай лучше выпьем за нас.
– Вот это предложение!
Мы чокнулись и выпили. Потом еще и еще. Далее сознание начало мутнеть, и помню, как мы выходили из паба очень, очень пьяненькие. Нас с подругой дожидалось такси, а вот ребята, несмотря на мои уговоры, отправились кутить дальше. Что ж, дело хозяйское. Дальше – полный пробел.
Разбудил меня звонок коммуникатора. Резко сев на кровати, я схватилась за голову. Она просто гудела. Взглянув на вызов, я застонала. Господи, ну почему опять он? У меня же увольнительная… Но делать было нечего – пришлось отвечать.
Стоило мне нажать нужную кнопку, как передо мной появилось изображение Ремарка. В черной форме, как всегда, идеально причесанный и одетый. А вот он, увидев меня, удивленно приподнял брови.
– Позвольте сказать вам, Мельник, что выглядите вы сегодня просто поразительно. Особенно хороша эта футболка в голубых барашках.
Вот… галантный мужчина. Чтоб ему пусто было!
Пригладив стоявшие дыбом волосы, я, все еще не до конца проснувшись, ответила:
– Спасибо, сэр.
– Как вы уже, наверное, догадались, позвонил я не просто так. Вчера вечером ваша группа отмечала окончание учебы, и для некоторых это мероприятие имело свои последствия. Сейчас пять человек сидят и ожидают решения своей судьбы. Старший группы обязательно должен присутствовать. Поэтому через час жду вас в военном ведомстве.
– А?..
– Подробности – после. Советую поторопиться, – ответил адмирал и отключился.
Железка!
Поднявшись с постели, я постаралась побыстрее привести себя в порядок и собраться. Вроде бы получилось. Выглядела я вполне представительно и, прихватив с собой пару бутербродов, чтобы пожевать по дороге, отловила такси и отправилась к главному военному зданию Земли.
Находилось оно в центре города, и я еле успела добраться к нему за отведенное время. Остановившись перед величественным сооружением, построенным из какого-то новейшего материала, я внимательно посмотрела на него. Оно было громадных размеров – литое, глянцевое и переливалось в лучах заходящего солнца. В общем, полная противоположность консервативному стилю Звездной Академии.
Интересно, а какое оно внутри? Еще немного нерешительно постояв, я собралась с силами и направилась на КПП. Предъявив документы и поприветствовав старших по званию, я прошла проверку, и меня пропустили внутрь. И только я вошла в большой и шикарный вестибюль, как мне в глаза сразу бросился Ремарк, который явно меня ждал. Он был не в духе. Сильно не в духе.
– Наконец-то, – сказал он, едва я подошла и поприветствовала его. – Пойдемте, разбирательство начнется через полчаса.
И, развернувшись, стремительно зашагал по коридору, а я практически бежала за ним, не желая отставать. Интерьер внутри был столь же современным, что и снаружи. Кругом глянцевый материал высокой прочности, напоминающий пластик. Только, в отличие от своего прародителя, этот был преобразованный и отличался неимоверной прочностью и износостойкостью. Военные хорошо позаботились о своей безопасности. В это здание просто так не проникнешь, да и уничтожить его можно, если только планету подорвать.
Мы зашли в лифт и начали подниматься. На электронном табло была нажата кнопка самого верхнего этажа, который принадлежал руководству. Я слегка покосилась на Ремарка. Проучившись под его началом год, я воспринимала его больше как преподавателя, чем как высшее руководство, обладающее огромной властью. И именно здесь, а не в нашем закрытом от внешнего мира военном корпусе, я сразу стала остро ощущать его высокое положение и то, с КЕМ я нахожусь рядом.
Как только двери лифта открылась и мы вышли, куратор сказал:
– Что-то вы притихли, Мельник. Это здание вас так впечатлило?
– Да, сэр.
Подозрительно покосившись на меня, командир остановился в просторном шикарном вестибюле и подошел к одной из дверей. Открыв ее, он сказал:
– Заходите, у меня есть несколько дел. Подождите здесь.
Чувствуя себя очень неловко, я зашла внутрь и поняла, что это его кабинет. Черная отделка стен, минимум мебели, все очень строго и представительно. Шикарный вид из окна. Так вот, значит, где наш адмирал проводит так много времени.
– Ну, как вам кабинет главы безопасности одного из самых больших секторов космоса?
– Очень… стильно, сэр.
Посмотрев на хозяина этого помещения, я заметила, что тот наблюдает за мной с иронической усмешкой.
– Я так и думал. Садитесь.
И, сказав это, он тут же забыл про меня, занявшись своими делами. Но не прошло и десяти минут, как дверь открылась, и к нам присоединился высокий, здоровенный мужчина с седыми волосами. А как только я взглянула на его нашивки, у меня глаза на лоб полезли. Сам генерал-адмирал собственной персоной! Я вскочила, приветствуя старшего по званию.
– Ремарк, нам пора.
– Да, сэр. Практически закончил, – ответил куратор, завершая что-то печатать на терминале.
А в это время самый высокий чин военного ведомства заметил меня. Махнув мне рукой, чтобы я расслабилась и садилась, он обратился к Железяке:
– О, у тебя здесь девушка. И какая прекрасная. Что же ты, Наран, не предложил ей чаю? Она же может подумать, что мы неотесанные вояки.
– Она и сама вояка, – ответил на это замечание Ремарк, вставая из-за стола.
– Но в отличие от нас с тобой более симпатичная.
После этих слов хозяин кабинета открыл дверь, мы вышли и отправились куда-то прямо по коридору. Я – посередине, а по бокам – большие мужчины, наделенные большой властью. Чувствовала себя в этот момент я просто ужасно. Но самое интересное оказалось впереди.
Разбирательство прошло без происшествий, а его суть оказалась банальна. Пописали ребята в фонтан, настучали кому-то в бубен… На их несчастье, все это зафиксировали камеры видеонаблюдения.
Вызывали меня для свидетельских показаний об их моральном облике в группе и выяснения моего мнения как непосредственного руководителя. Как могла я постаралась помочь ребятам. В итоге отчислили только одного из пяти – за неуважительное отношение к противоположному полу и применение силы. Второго перевели в другое учебное учреждение.
И, как только все закончилось и мы с куратором вышли, нас тут же обступили репортеры. Кое-как отбившись от них, я вынырнула из толпы и отошла в сторону, прикидывая, как буду добираться домой. Внезапно меня схватили за руку, и, когда я попыталась вырваться, над головой знакомый голос произнес:
– Не дергайтесь. Пойдемте, я вас довезу. В два часа ночи вы не поймаете машину или такси в городе, который никогда не спит. А пешком идти неразумно. А то будет у меня завтра новое разбирательство.
И, не удосужившись выслушать мой ответ, он потащил меня к машине, держа за локоть. А вслед нам щелкали фиксирующие устройства.
Вот мне открыли дверь, усадили в машину и потом присоединились ко мне. Отметив современную марку нашего средства передвижения и шикарный кожаный салон, я подумала о том, что чувство стрема меня, видимо, не покинет сегодня до самого дома.
– Вас отвезти по адресу, указанному в документах?
– Нет, сэр, – ответила я и назвала другой.
На меня несколько удивленно покосились, но расспрашивать не стали и просто сообщили пункт назначения роботизированному водителю.
– Не знал, что вы живете за городом.
– Да… Так получилось.
Как отреагировал на мой ответ командир, я смотреть не стала – и так неуютно себя чувствовала. Но дальше меня не расспрашивали. Добравшись в молчании до места назначения, я попрощалась со старшим по званию, услышала в ответ: «Спокойной ночи, Мельник», и отправилась в дом. Кира, похоже, уже спала, а Джим, наверное, был все еще у Женьки. Уставшая и измотанная таким непростым днем, я приняла душ и отправилась спать. А уже засыпая, подумала, что к родителям сегодня так и не попала.
На следующий день я встала уже ближе к обеду, и когда привела себя в порядок и спустилась вниз, то увидела в гостиной сидящих в одном кресле и обнимающихся друга с побратимой и подругу – они смотрели телевизор.
А по нему… шел репортаж о вчерашнем разбирательстве в военном ведомстве.
– Громче на десять пунктов! – крикнула я, круглыми глазами глядя на трехмерное изображение, и терминал послушно прибавил громкость.
«…И в связи с уже сказанным, вчера было проведено рассмотрение дела пяти студентов Звездной Академии. Как многие уже знают, последний набор курируют адмиралы, и провинившиеся были подопечными главы безопасности. Он отказался комментировать произошедшее, возможно, потому, что был не один, а с молодой девушкой, являющейся старшей группы арестованных студентов. И, хотя официально ни о чем не объявлялось, но уж очень близко и по-свойски адмирал общался со своей подчиненной».
И появилась картинка: Ремарк держит меня под руку и сажает в машину.
«А теперь подробнее об остальных событиях…»
– Выключить изображение!
– А я-то тебя вчера обыскалась… А ты была на разбирательстве! Ну, рассказывай!
– Что рассказывать, вы и так все по телевизору видели.
– Мы не только по телевизору видели, мы еще и в газете прочитали, – сказал Джим, показывая мне тоненькие пластиковые листы, на которых была напечатана статья и размещена движущаяся фотография – мы с адмиралом. И снята она была так, что как будто мы идем под ручку, а потом поворачиваемся и одновременно смотрим в камеру.
– Кошмар!
– Правда, фото не на первой странице, а всего лишь на третьей. Но пресса прессой, а нам нужны подробности, – добавил Джим.
И я, вздохнув, все подробно рассказала.
– Ты была на этажах руководства и в кабинете Ремарка? Вот это да! – вскричал мой друг.
– Ты видела генерал-адмирала и разговаривала с ним? – вскричала Громова.
– Да. Он совершенно обалденный мужчина с очень добрыми глазами.
– Знали бы вы, как этот мужчина в свое время воевал, не назвали бы его таким милым, – заметил друг.
– Ничего ты не понимаешь.
– Это ты не понимаешь. Его положения милые пушистые кролики не достигают.
Показав ему язык, я повернулась к Кире.
– Что собираешься делать сегодня?
– Не знаю, наверное, полежу дома.
– Я позвоню своей двоюродной сестре. Ох, мне же еще к родителям заходить! – простонала я.
Мои друзья сочувственно на меня посмотрели.
– В общем, вы развлекайтесь, а у нас свои планы. Верну Джима обратно перед вашим отлетом на учебу, – сказала Женя.
– Смотри, чтобы родители не узнали. А то одноразовыми ваши отношения трудно назвать, – заметила я.
– Папа в командировке, а мама улетела к бабушке, так что я не волнуюсь. Но если вдруг кто-то и нагрянет, то познакомлю Джима с ними.
Посмотрев на взволнованного друга, я сказала:
– Смотри, у нее папа адмирал и отлично стреляет!
– Фиса! – укоризненно воскликнула Женя, а Кира громко рассмеялась.
Надувшись, сладкая парочка, не отлипая друг от друга, направилась к выходу, и я только успела крикнуть им вслед:
– Женя, он умеет готовить!
За что чуть не получила из прихожей ботинком.
– Ну что, будем строить планы на сегодня? – спросила я улыбающуюся подругу.
Увы, сегодня я попала только к родителям, и то ближе к вечеру. Дверь мне открыл папа, и я вздохнула с облегчением.
– Фиса, дочка, как я рад тебя видеть! – воскликнул отец, увидев меня на пороге.
Пропустив меня вовнутрь, он указал глазами на кухню. А я, оглядев квартиру, поняла, что ощущаю себя в гостях. Наверное, так происходит у всех, но все равно это было несколько неприятно.
Пройдя в указанном отцом направлении, я чуть не застонала. Мама читала газету. И именно на странице с моей фотографией. Дедушка сейчас был в командировке, а бабушка, как и папа, не стали бы акцентировать на этом внимание. Но вот моя родительница – совсем другое дело.
– Привет, мам.
– Здравствуй. Приехала в увольнительную?
– Да. На месяц.
– Интересные новости. Ты видела?
Покосившись на папу, который молча заваривал мне чай, я ответила:
– Мне еще утром друзья показали.
– Друзья?
– Со мной приехали в увольнение подруга и друг.
– Расскажешь о них?
– Джим Крофт и Кира Громова. У Джима отец адмирал и один из глав дальнего сектора. А у Киры родители владеют корпорацией по полезным ископаемым.
Брови мамы поползли вверх.
– С тобой там все такие учатся?
– Да нет. Большинство вполне обычные люди, такие, как я.
Папа поставил передо мной кружку и спросил:
– Не расскажешь?
Поймав внимательные взгляды, я предупредила их о клятве о неразглашении и в общих чертах рассказала про обучение, но и этого хватило, чтобы родители все поняли.
– Конечно, тебе это не понравится, но я все равно еще раз скажу. Я тебе говорила и предупреждала, а ты… – произнесла мама.
Неодобрительно посмотрев на жену, папа спросил:
– Дочь, ну ты справляешься?
– Папа, в этом году я одна из пяти лучших студентов Академии. Я старшая группы, и моя группа лучшая на своем потоке. Так что, пожалуй, да, я справляюсь.
Сказав это, я увидела промелькнувшую в глазах родителей гордость. И, несмотря на то что мама мне говорила, я поняла, что кто-то завтра будет хвастаться на работе.
– Кстати, могла бы и позвонить перед приездом.
Папа опять укоризненно посмотрел на супругу.
– Мам, у меня практически нет ни на что времени. Учеба съедает все. Ты ведь не думаешь, что отличницей в Звездной Академии быть легко. Лучше расскажите мне о том, что у вас происходило за это время.
И началось… Родители, перебивая друг друга, принялись рассказывать мне о своих новостях – о том, что происходит в мире науки, о том, что происходит у наших знакомых и родственников…
В общем, вечер прошел не так уж плохо, как я думала. Про мои отношения с Ремарком родители спрашивать не стали. Видимо, с ними предварительно поболтала бабушка. И давления по поводу своей учебы я больше не ощущала. Наверное, мама хоть и не полностью, но смирилась с таким положением вещей. Да и как не смириться – все равно изменить уже ничего было нельзя, осталось только смотреть в будущее и идти по выбранному пути с наименьшими потерями.
С двоюродной сестрой увидеться я смогла только на следующий день. Придя в парк и расположившись на травке, мы с Кирой стали ждать нашу сладкую парочку и Анфису. Опоздавшие подошли практически одновременно и расположились рядом с нами. Поприветствовав друзей, которые опять не отлипали друг от друга, я повернулась к новой в нашей компании девушке.
– Анфиса, позволь тебе представить Киру и Джима, моих друзей по Звездной Академии. С Женькой ты уже знакома давно.
Ася расположилась на травке, посмотрела на моих друзей и поздоровалась. А потом повернулась ко мне и спросила:
– У тебя совесть есть? Ты отучилась год в Звездной Академии, а я только вчера из газет узнаю, что ты вообще имеешь к ней какое-то отношение!
– Не кипятись. Все произошло неожиданно. Я поступила туда, куда и хотела, но только не на гражданское, а на военное отделение.
– Ты военная? А я думала, репортеры сочинили.
После этого она внимательно осмотрела нашу компанию, остановившись на Женьке и Джиме. Женя напряглась, Джим улыбнулся и крепче прижал ее к себе. Ася рассмеялась.
Безусловно, волнение Жени можно было понять. Моя сестра хоть и не отличалась красивым лицом, но благодаря своей профессии имела ухоженную внешность, шикарные волосы и пышную, приятную глазу фигуру.
– Милая, ты так будешь реагировать на всех представительниц своего пола? – спросил наш Ромео.
– Ну, ты же реагируешь на мужскую половину, – парировала Джульетта.
Ася перевела взгляд с одного на другого и высказалась:
– Я вообще не понимаю, чего вы рефлексируете. Ясно же, что вы оба уже во второй стадии привязки. Чего переживать-то?
Мы переглянулись, и Джим спросил:
– Она всегда такая?
– Да. Пошла в бабушку, – ответила я.
Вопросов больше не было ни у кого, кроме Аси.
– Э, вы не отвлекайтесь. Фиса, рассказывай, что у тебя произошло после того, как ты окончила колледж. И очень, очень подробно. А остальные пусть проследят, чтобы она ничего не упустила.
И они проследили. В итоге я чуть ли не по часам рассказала все, что со мной произошло за целый год, а мои одногруппники-предатели еще и поделились своими впечатлениями. Закончив это повествование, я посмотрела на Асю и предупредила:
– Только попробуй спросить: «Что у тебя с Ремарком?» Загрызу!
– Ладно, не буду. С вами и так все понятно.
Не выдержав, я прыгнула на нее и, к своему удивлению, моментально ее скрутила, хотя Анфиса раньше занималась какими-то боевыми искусствами.
– Слезь с меня! Ты тяжелая до невозможности!
И, когда я ее отпустила, она добавила:
– Я нашла еще одну причину, почему ты пошла в Звездную Академию. Только там мужики способны тягать такие тяжести.
Я насупилась, а друзья захохотали.
– Она вообще изменилась – и внешне, и по характеру. Идеальная фигура, и не спортивного типа, а классическая, с красивыми изгибами и округлыми бедрами. Плюс ко всему в твоих повадках появились властность, уверенность в себе и еще много чего. Выразить не могу, – сказала Женя.
Вот после такого я покраснела и пробормотала:
– И совсем все не так…
– Ладно, вечереет уже, мы пошли. Как надумаете еще прогуляться, звоните, – сказал Джим и, подняв свою ненаглядную, потащил ее прочь.
– Никак в шахматы пошли играть, – заметила Ася, а мы с Громовой рассмеялись.
Но, оглянувшись, я заметила, что действительно вечереет и нужно перебираться из парка куда-нибудь в более гостеприимное место, о чем не преминула сказать, и девушки, сговорившись, потащили меня в ресторан.
Там за столиком разговор продолжился. Мне нужно было выяснить то, что меня беспокоило. И, когда Кира отлучилась по делам, я решилась:
– Ася, скажи мне, что тут на самом деле происходило за этот год?
– Бабушка очень долго ругалась с твоей мамой на тему твоего поступления и ее опеки. Вот и совсем недавно они опять поссорились, как раз перед твоей увольнительной. Твой отец посодействовал, и им все-таки удалось примирить твою мать с уже свершившимся фактом. Несмотря на то что ты не замечаешь, они как могут следят за твоей жизнью. Правда, у них не очень-то это получается. Доступной информации маловато.
– Притворщица. А сама: «Я не знала, что ты поступила в Звездную Академию…» – передразнила я ее.
– Но не от тебя. Ты – поросенок, и за это тебе стоит настучать!
– Знаю, но тогда был непростой период для меня. И меня еще интересует вот что. Когда бабушка последний раз делала омолаживание?
Анфиса понимающе посмотрела на меня.
– Не переживай. Я запретила ей ходить к другим восстанавливающим врачам, кроме меня, и пока она свое слово держит. Я проверяла. Омолаживается она сейчас у меня, и я не провожу полную процедуру, а только косметическую.
– И она согласилась?
– А кто ей об этом скажет? Сама знаешь, она в медицине ничего не понимает. А процедуры с половиной приборов я просто не провожу.
– Ты обманываешь бабушку?
– Конечно. Ты еще помнишь? Твоя мама говорила, что я на тебя плохо влияю, и, наверное, не зря.
Тут к нам присоединилась Кира, и разговор плавно перетек на другие темы. Этим же вечером неугомонные создания пытались затащить меня в ночной клуб, но я не пошла. Никогда не понимала таких развлечений. Шум, гам, все толпятся. Куча мужиков и женщин, которые ищут, с кем провести вечер. Нет уж, увольте, без меня. И они отправили меня домой, посадив в такси, а сами пошли развлекаться.
Через несколько дней я ходила с бабушкой по магазинам и наконец посмотрела начисленную мне стипендию. И впечатлилась! На счету лежала приличная сумма денег.
– Это в вашей Академии так платят? Может, мне бросить работу и тоже пойти учиться? А там бесплатные харчи, и к тому же за жилье не платить, – выдала бабуля.
– Ты по возрасту не подойдешь, – пробормотала я в ответ, все еще ошарашенно взирая на цифры.
– Вот не могла промолчать, да?
– Ты учти, что это выплата за год, и со всеми доплатами, которые обещал Ремарк.
– Пошли тратить, что ты стоишь?
И, схватив меня за руку, потащила по бутикам. А я ходила, смотрела и понимала, что мне нечего покупать. Я ничего, кроме формы, не ношу, а увольнительная у меня раз в год. Да и все остальное в Академии мне вряд ли пригодится. Поэтому, побродив с бабулей по магазинам, я только устала как бобик, и больше ничего.
А так я отдыхала, вдоволь отсыпалась, общалась с друзьями и развлекалась в меру моих увлечений. Конечно, Кира с Анфисой отдыхали более бурно, но каждому свое.
В итоге эти приятные деньки пролетели как один миг, и вот мы уже стоим на площадке среди своей группы и кучи остального народа, откуда нас должен забрать шаттл. Настроение у всех на нуле. Вот что значит – отпуск закончился. Еще год назад я вся дрожала от счастья и нетерпения, что полечу учиться, а теперь дрожу от обреченности все по тому же поводу. Вот ожидаемая машина начала заходить на посадку, и я подошла к целующимся Жене и Джиму.
– Так, ребята, пора отлипать друг от друга. За нами уже прилетели. Давайте, давайте.
Оторвав Джима от побратимы, я начала его тянуть в сторону.
– Может, и мне поступить в эту Академию? – с тоской спросила Женя.
– Я тебе дам! Будешь у меня учиться среди толпы фантастических мужиков?
Это Джим от нас с Кирой терминов нахватался.
– Но Фиса…
– Это – Фиса!
И, крепко поцеловав мою побратиму, пошел вместе со мной к шаттлу. Загрузившись, мы, как всегда, сели рядом, и через пять минут шаттл уже стартовал.
Академия, снова здравствуй!