Глава 31

Феоктиста Мельник

Я медленно выплывала из сна от того, что на меня кто-то смотрел. И, открыв глаза, увидела рядом с собой деда.

– Привет, ты что делаешь на даче?

– У меня внучка в увольнительную приехала, я ее четыре года не видел. Представляешь?

– Да, теперь многое становится понятным.

Сев на постели, я посмотрела на дедушку. Он не сильно изменился за последнее время, разве что морщинок стало побольше.

– Гениальный врач будет завтракать? – спросила я, вставая с постели и направляясь в ванную комнату.

– Ну, если внучка накормит старика, то тот, конечно, не откажется.

Я хмыкнула.

– Старик, ну-ну…

Вслед мне полетел смех.

Когда я привела себя в порядок, оделась и спустилась, дед уже сидел на кухне за столом.

– Я никому не помешаю? А то Маира говорила, что до этого ты приезжала с друзьями.

– Нет, в этот раз они решили отправиться по домам, – сказала я и улыбнулась. Это решение обоим далось нелегко, и они не ждали от поездки ничего хорошего, но попробовать стоило.

– Что это ты так коварно улыбаешься?

– Это не мои секреты, деда.

– Хранишь чужие секреты? Совсем уже взрослой стала.

– Прекрати надо мной подтрунивать, а то завтрак не дам.

– Дашь, ты добрая.

– А мне друзья говорят, что я изменилась.

– Да? Расскажи мне про этих своих друзей.

– Ну, кто они, бабушка тебе уже доложила.

– Естественно.

– И про их характеры рассказала.

– Угу.

– Так что, кроме того, что они замечательные люди, мне и рассказать нечего. Ну, кроме того, что Джим встречается с Женей. Ты ведь не подумал, что мы с ним можем нравиться друг другу?

– Нет, конечно.

Я удивилась такой категоричности.

– И почему, позволь узнать?

– Во-первых, он мужчина твоей побратимы, а ракши, заведя официальные отношения, на сторону не ходят, да и не смогут. Физиология не позволит. А во-вторых, ты тоже по натуре очень верная и к изменам не склонна.

Поставив две тарелки на стол, я спросила:

– А кому мне изменять?

– Ремарку.

Услышав это, я подавилась и долго кашляла, а потом сиплым голосом спросила:

– Что? С какой стати?

– Ну, два года назад ходили сплетни о тебе и о нем.

– И что?

– Ну, я подумал, что ваши отношения потихоньку развиваются.

Прищурившись, я посмотрела на деда, который невозмутимо ел. Да он проверяет меня, правда это или нет! Ах, лис… Но ничего, в эту игру могут играть двое.

– Развиваются.

Теперь мой родственник замер с недонесенной вилкой до рта.

– Но только в деловом направлении.

– А ты действительно изменилась. Все такая же тихоня, но теперь временами властная и жесткая.

– С моими одногруппниками еще и не такой станешь. Кстати, ты не спросишь, правда ли то, что я сказала?

– Нет. Если все так и есть, разговаривать не о чем, а если нет, то и тогда все прекрасно.

Тут я снова подавилась. Похлопав меня по спине, дед продолжил:

– Я не против иметь среди внуков одного из глав сектора.

– Ты так уверен в его порядочности?

– Дело не в уверенности. Адмирал умный мужик и не станет заводить шашни со старшей своей группы – только серьезные отношения. А это я могу лишь поприветствовать.

После такого я только покачала головой.

– И тебя не смущает, что он намного меня старше?

– Намного?

– Ну… да. Пусть и не в отцы годится, но и не мужчина моей возрастной категории.

– Не страшно. В нашей семье с рождения все женщины сразу старухи. Я вот тоже прилично старше Маиры, и ничего. Все просто прекрасно.

– У тебя прекрасно, а она на тебя жаловалась.

На мое ехидное замечание дед широко и тепло улыбнулся.

– Она всегда на меня жалуется. За столько лет все никак не смирится с моей профессией.

– Я бы не смогла своего мужа столько ждать.

– Глупости. Пришлось бы, смогла. Но в одном ты права: в личных отношениях – каждому свое. Ты максималистка во всем и того же будешь ждать от своего мужа.

Обдумав сказанное, я взяла со стола тарелки, загрузила их в машину и сказала:

– Ты прав.

– Я всегда прав, и именно поэтому такой хороший медик и ученый. А в этом ты вся в меня.

– А как же прививка? Тебя не смущает, что я буду так зависеть от одного мужчины?

– Это плохо?

– А если мой муж, например, погибнет. Что тогда?

Дед посмотрел на меня и покачал головой.

– Вот все вы женщины такие. Вам нужно все и сразу. Да чтоб еще и без ложки дегтя. Ракши, если привязываются и женятся, – идеальные мужья. Любят, ревнуют, защищают, на руках носят. Я ничего не забыл?

– Заботятся.

– Ага. Заботятся. Так вот, и за все это вы хотите, чтобы не было никакого риска, никаких неудобств?

– Никаких неудобств? – воскликнула я, не веря своим ушам. – Конечно, существуют вакцина, которая возвращает биологические параметры в норму, и психологические методики для реабилитации. Но по статистике это помогает лишь в пятидесяти процентах случаев, а на деле и того меньше!

– А ты подумай, каково настоящим ракшам? У них шанс найти свое счастье и вовсе маленький. Примерно десять из ста. Кстати, почему ты не пошла на гражданское отделение?

– Я хотела, но мне не позволила Резак.

– Эта… мм… удивительная женщина?

– Знаешь ее? – удивилась я.

– Конечно. Все медики высоких рангов знают друг друга. Правда, теперь она не относится к нам, да и вообще к медикам.

– Ее лишили лицензии? За что?

– Да, на неопределенный срок за взятки. И раз уж она притесняла мою внучку, я позабочусь, чтобы, и не практикуя в нашей области, она работать не смогла.

– Ты у меня, оказывается, большая шишка!

– Не то чтобы большая… Но все практические направления и образования напрямую или косвенно связаны с военной отраслью. Медицина тем более. А у медиков-исследователей возможностей больше.

– По сравнению с кем? – лукаво спросила я.

– Ну, конечно, не с вами, военными костоправами, – рассмеялся дед.

– Интересно, почему такое преимущество? Я как-то никогда над этим не задумывалась.

– Из-за ведомства, к которому вы относитесь. Как только люди вышли в космос, военные приобрели большую власть, чем гражданские. Почему, сама понимаешь.

– Да ладно? – удивилась я.

– Конечно. Семьдесят процентов вопросов курирует Звездный флот. Но на самих планетах гражданские тоже неплохо устроились. Не знаю почему, но обычные пациенты вас боятся. Да и подготовка на военном отделении трудная. В связи с этим военных врачей мало. А как все редкое…

– Ладно, ладно, я поняла. Но почему мы с тобой об этом раньше не говорили? Все гонял меня на операции и ничего не объяснял, – нахмурилась я.

– Я тебя не гонял, – ответил дед, хитро улыбаясь.

После этого я вспыхнула, как свечка.

– Ты не гонял?! Да я еще с начальных классов по твоей милости знала больше, чем многие пятикурсники в медицинском колледже! Да я со старших классов школы уже тебе ассистировала! А в колледже после занятий кто шел работать в больницу? Кто оперировал допоздна? Ты тогда все устроил! Да я где только не практиковала и чем только не занималась, и все из-за тебя!

Все еще широко улыбаясь, дедушка налил себе чаю и, повернувшись ко мне, сказал:

– Феоктиста, ты моя внучка, и я хорошо тебя знаю. Если тебе что-то не по нраву, никто не заставит тебя это делать. Решения ты всегда принимаешь сама. Смирись, медицина – это твоя страсть.

Я после этих слов насупилась, а главный медик нашей семьи, похлопав меня по плечу, продолжил:

– Ладно, теперь о главном. Сегодня вечером ты можешь пойти на семейный обед или со мной на футбол.

– А на семейном обеде папа… – начала я, вопросительно приподняв брови.

– Нет. Он в космосе, на исследованиях.

– Футбол – это прекрасно!

– Так и думал, что ты так скажешь. А как тебе предложение устроить в этом месяце совместный отдых?

– И ты не занят?

– У меня трехмесячный отпуск. И первый месяц я хочу провести с внучкой. Так сказать, погулять с ней по разным мероприятиям.

– А что, предложение хорошее. Только бабушка не будет против?

– Ах, ты же еще не знаешь. После экспедиции я перевелся в исследовательский институт на Ракше, и через полгода мы переезжаем. У Маиры тоже перевод.

– Почему Ракш?

– Там прекрасный центр, ориентированный на мою специализацию, да и конкуренция за место не такая сильная, как на Земле.

– Тогда тем более. Весь этот месяц мое время полностью твое.

– Смотри, не я это сказал, – сказал дед, коварно улыбаясь.

Со следующего дня я стала ходить с дедушкой по различным мероприятиям. Как он сказал, за четыре года в моем культурном образовании появились пробелы, которые нужно заполнять. Поэтому сначала мы отправились в медицинский центр, где проводилась выставка медицинского оборудования. Новейшие разработки также были представлены именно здесь.

– Дед, а это действительно последние изобретения нашей науки?

– Про последние изобретения – это ты загнула, здесь только обнародованные открытия.

– Вот бы поработать на таком оборудовании! – мечтательно протянула я.

– Поработаешь, куда денешься. Эти достижения после выставки будут распределены не только по крупнейшим медицинским центрам и клиникам мегаполиса, но и в Звездные Академии нашего космоса.

После таких слов я аж зажмурила глаза от предвкушения. Неожиданно за спиной раздался голос:

– Кого я вижу! Александр Милавзоров!

Думая, что ослышалась, я медленно развернулась.

– Здравствуйте, сэр! – поприветствовала я старшего по званию.

Кивнув мне, Козеро повернулся к дедушке.

– Поздравляю, Саша, твоя внучка прекрасный, многообещающий врач. Не в пример тебе, кстати сказать.

Мой дед, пожав протянутую руку, ответил:

– Ну, если уж я не сравнюсь с ней, то ты и подавно.

А я переводила взгляд с одного на другого.

– Ну что, старый костоправ, составите мне компанию? – поинтересовался Козеро.

– А что это ты здесь делаешь? Расширяешь свое образование?

Куратор моей специализации наигранно-удивленно приподнял брови.

– Нет, деда, повышаю здесь образование я. Ты что, забыл?

– Он повышает ваше образование? – спросил шаутбенахт и, уже обращаясь к моему родственнику, сказал: – Не берись за то, в чем ничего не понимаешь. И вообще, она моя студентка. Так что этим займусь я.

– Смотри не лопухнись.

И, встав по бокам от меня, два светила медицины направились заниматься моим просвещением, а я в это время задумалась над вопросом: «Почему Козеро никогда не упоминал при мне, что знаком с моим дедом?»

Следующая по плану выставка была посвящена биофлоре и являлась закрытой. Приближался вечер, все здания города засветились огнями. Когда на улице темнело, начиналось мое любимое время суток.

– Как тебе вообще удалось достать туда приглашения?

– Феоктиста, когда ты перестанешь удивляться моим связям? Там сейчас выставлены очень редкие растения, и я подумал, что тебе было бы интересно взглянуть на них.

Я подозрительно посмотрела на дедушку.

– Надеюсь, не на те, которые бегают и кусаются?

– Вроде нет. А что ты имеешь против кусачих?

– Мне в Академии их хватило, и не только их! Покоя хочется!

Мой родственник ничего мне не ответил и был слегка шокирован. Так мы и вошли в этот зеленый храм.

И как только оказались внутри, я сразу стала рассматривать представленное там великолепие. Выставка проходила в высотном здании, и все здесь, вплоть до стен, было увешено и облеплено растениями. А здание разделялось на сектора по тематике.

И вот, переходя из сектора в сектор, в этот раз уже я расширяла образование деда. Многие из этих редких растений я видела в Академии в первый год. И единственное помещение, которое меня действительно заинтересовало, оказалось с деревом, которое цвело и плодоносило одновременно. Его только что привезли с недавно открытой планеты.

– Пойдем вот в тот сектор, там, кажется, есть что-то новое.

– Для меня здесь все новое. Так что ты иди туда, а я одного знакомого увидел, и мне с ним надо словом перекинуться, – сказал дед, глядя в сторону каких-то кустов. – Я тебя чуть позже найду.

Чуть позже, так чуть позже.

Пройдя из общего зала в нужный мне отсек, я посмотрела на дерево и замерла. Несмотря на то что я совершенно не интересовалась растениями, это зрелище даже меня не оставило равнодушным.

И только я приблизилась к нему, как в голову мне пришла мысль о том, что такой красоты просто не может быть. Похоже на пальму с плодами и цветами. Но вдруг цветы прямо на моих глазах свернулись и исчезли.

У меня вырвался потрясенный вздох.

– Захватывает дух, правда?

Услышав этот голос практически рядом, я подскочила и врезалась в Ремарка – он стоял прямо за мной.

– Мельник, вы после практики стали чересчур нервной.

Я стояла между перилами и адмиралом, касаясь плечом его груди, и чувствовала себя очень неудобно. Но, несмотря на это, поприветствовала старшего по званию и, подняв глаза, ответила:

– Никак нет, сэр. А растение действительно очень необычное.

Не меняя своего положения, куратор посмотрел на диво биофлоры, и мне ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. Он в отличие от меня, судя по всему, чувствовал себя прекрасно.

– Не замечал за вами любви к растениям. Так что вы тут делаете?

– Я пришла со своим дедушкой. У него были пригласительные.

Ремарк покосился на меня краем глаза.

– Интересные у вас родственники, если могут получить право на вход сюда.

– Что вы, сэр, ничего особенного.

– Сомневаюсь. Ну что ж, Мельник, я вас покину, а вы продолжайте получать эстетическое удовольствие.

Продолжишь тут после такого разговора… И стоило Ремарку отойти, не прошло и минуты, как подошел дед. Не было сомнения, что он был свидетелем нашего разговора, пусть и не слышал его.

– Ничего не говори, – попросила я, испытывая еще большую неловкость.

– И не собираюсь, – ответил мой родственник. – Этот вопрос мы уже обсудили.

Прикрыв глаза, я понадеялась, что хотя бы вечер будет спокойным. Так и получилось. Я читала интересную книжку практически до утра.

Пип-пип-пип-пип-пип-пип-пип-пип…

Сев на постели, я пригладила дыбом стоящие волосы и приняла звонок с коммуникатора.

– Фиса, что у тебя происходит? – раздался встревоженный голос друга.

Сфокусировав взгляд на изображении, я увидела Джима и позади него Женьку.

– А что у меня происходит? – не поняла я вопроса.

Видимо, они заметили мое состояние, и следующий вопрос стал для меня более понятным.

– Ты газеты смотрела? – спросила подруга.

– Когда же я могла их увидеть? Я же только встала! – Когда меня вот так будили, я всегда была не в духе. – И чего вам не спится в рань глухую!

– Фиса, сейчас три часа дня! – ехидно сообщил мне друг.

Как только до меня дошла эта информация, я подскочила на постели и начала метаться по комнате.

– Как три? Как три? Я же с дедом в четыре в большом парке встречаюсь!

– Фиса! – вскричала Женя, привлекая мое внимание. – Посмотри газеты!

Внимательно взглянув на побратиму, я поняла, что та чем-то взволнована.

– Хорошо. Позвоню вечером.

– Подо… – но я уже отключилась.

Натягивая на ходу одежду, я понеслась вниз. Кажется, с утра что-то должны были принести. У бабушки на даче была услуга «Все включено», и, раз я здесь живу уже больше трех дней, значит, корреспонденция должна приходить.

И точно – в почтовом ящике лежал пластиковый лист, на котором сменялась информация. Схватив его, я, одновременно читая и надевая обувь, начала листать написанное. И когда дошла до третьего листа и второго ботинка, замерла, ибо смотрела на статью, заголовок которой гласил: «Адмирал Ремарк наконец определился!»

А ниже располагалась фотография – я и он на выставке. Я стою, прижавшись к нему плечом и подняв глаза. Фотография так и обнажала интимность отношений, которых на самом деле не было!

Вот!..

Но, вспомнив, что время поджимает, я бегом отправилась на встречу с дедом.

В который раз увидевшись с ним, я поняла, что он у меня удивительный, так как ничего не спросил, несмотря на напечатанное. Весь оставшийся день до самого позднего вечера мы гуляли, отдыхали, поели в зеркальном павильоне, и именно тогда я начала замечать, что на меня косятся некоторые прохожие. А это еще мама с бабушкой не звонили…

Допивая чай, я посмотрела на дедушку и предложила:

– А давай с тобой махнем на море?

Дед приподнял бровь и спросил:

– Сбегаешь или соскучилась по солнцу и воде?

Вспомнив свою практику и сколько там было воды и солнца, я содрогнулась.

– Соскучилась!

– Тогда поехали на Гавайи. Час полета, и мы там.

– А давай!

– Феоктиста, мы уже четыре дня на Гавайях. Ты посмотрела всевозможные достопримечательности, обошла, наверное, все, что можно, но ни разу не искупалась и не полежала на пляже. Может, сходим все-таки?

Перед моими глазами опять предстал тот песчаный пляж и три месяца на нем.

– Знаешь, а тут недавно открылась глубоководная выставка с редкими рыбками. Давай посмотрим?

– Фиса, ты что, разучилась плавать? – приподняв бровь, с подозрением спросил дед.

Тут перед моим мысленным взором предстал бассейн, в котором я плавала со связанными руками и ногами.

– О, нет! Плавать я уже не разучусь, – ответила я, криво улыбаясь.

– Внучка, ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Прости, деда, тебе не положено знать данную информацию.

– А если я получу ее по своим источникам? – прищурившись, посмотрел на меня родственник.

– Ну, попробуй, – усмехнулась я в ответ.

Еще некоторое время посверлив меня взглядом, дед поднялся.

– Хорошо, рыбки так рыбки.

Выставка проводилась в стеклянном павильоне, который практически весь находился в воде. Прибыв туда на водном транспорте, мы с дедушкой пообедали и только после этого пошли рассматривать рыбок. Несмотря на то что решение пойти сюда было спонтанным, выставка оказалась интересной. Некоторые рыбы были с виду самые обычные, но, как было сказано в брошюрке, обладали совсем необычными свойствами. Некоторые были мало похожи на рыб и еще менее странные, а некоторые и вообще не поддавались описанию. Одна, как следовало из названия, подводная рептилия напоминала мою мочалку в ванной.

Потом мы перешли в зал с хищными рыбками, и, пока стояли перед стеклом, я рассматривала это безобразие.

– Фиса, тебя это не напрягает?

Я повернулась к деду, который стоял в какой-то застывшей позе и смотрел на проплывающего мимо зубастого представителя подводного мира.

– Нет. Разве это хищники?

Вот на практике мимо меня проплывали хищники! Эти даже рядом не охотились!

Дед покосился.

– М-да. Может, и мне в свое время надо было идти в Звездную Академию.

– Не-не… Поверь, ты сейчас на своем месте!

Мысль о том, что дедушка мог бы у меня преподавать, пугала. Мне хватило и двенадцати лет практики под его руководством!

– Наверное, ты права. Я выбрал дело себе по вкусу.

– Вот-вот! Пойдем отсюда. Кто-то обещал мне еще ужин в ресторане.

Если светило медицины давал слово, то он его держал. И, уже ужиная в ресторане, я услышала вопрос:

– Послушай, у тебя до окончания увольнительной осталось две недели, не хочешь прокатиться по городам и странам?

– Каким?

– Ну, Нью-Йорк, Африка, Франция, Лондон, Лас-Вегас…

– Ого! И зачем нам туда?

Дед замялся.

– Ну… У меня там есть пара дел…

– И если ты их не сделаешь сейчас, то бабушка тебя потом съест?

– В общем, суть ты ухватила верно.

Я улыбнулась, наблюдая за философским настроением деда. Вот что значит восемьдесят пять лет в браке!

– А почему бы и нет?

– Так и думал, что ты меня поймешь! – улыбнулся мне родственник.

А утром мы покинули Гавайи.

Глава 32

Перемещались мы в этот раз не на пассажирском корабле, а под водой. И, располагаясь практически в прозрачной гидролодке, я смотрела на подводный мир, думая, насколько быстроходнее за последнее время стал транспорт.

В Африке мы оказались буквально за полчаса и, поселившись в отеле, отправились по своим делам. Я – на экскурсии, а дед – по делам.

Сначала мне захотелось посмотреть пирамиды. Столько раз видела их на различных изображениях, что посмотреть на них, так сказать, вживую хотелось просто невероятно.

Но, увы, они меня разочаровали. Конечно, это очень занимательно – проникнуться тем, какие сооружения могли построить люди тысячи лет назад, но так как заходить в них было не разрешено, а неподалеку располагались современные здания, то все впечатление портилось.

Но тем не менее я побывала в джунглях, посмотрела резервации с дикими животными. Правда, пришлось делать это с воздуха, так как они тянулись на тысячи километров. В общем, за три дня я объездила и побывала во всех мало-мальски интересных уголках дикого материка.

Потом дед завершил здесь все свои дела, и мы отправились в Нью-Йорк. Город высоких технологий. Он назван так из-за того, что именно в нем располагались три самые крупнейшие корпорации, которые двигали наш прогресс вперед. Да и сам город внешне был очень технологичным. Здесь, помимо общих достопримечательностей, я посмотрела музей технологического прогресса и посетила разные культурные мероприятия. Объездила весь немаленький город, зашла в квартал стаков и попробовала их знаменитую кухню, которая в Москве была под запретом из-за какого-то экологического фактора. Купила пару сувенирчиков и посетила выставку высоких технологий. На ней целый этаж был посвящен программированию.

Единственное – у меня были опасения, которые, как только я ступила на нужный мне этаж, оправдались. Пройдя первые десять выставочных образцов, я почувствовала на себе взгляд и, обернувшись, увидела Джордано. Поприветствовала старшего по званию, и мне кивнули. Слава богу, на этом все и завершилось, и общаться со мной преподаватель не стал. Но тем не менее я чувствовала его внимание к своей персоне и, закончив осмотр всего, что привлекло мое внимание, начала продвигаться к выходу. Несостоявшийся жених Киры, всегда непонятный и странный… И от этого мой дискомфорт только увеличивался.

Оглянувшись около самого выхода, я встретилась глазами с высокопоставленным ракшем. Адмирал Тиберий Джордано Ли загадочно улыбался. Не к добру это!

Утром мы отправились на скоростном поезде в Лас-Вегас. Настроение было на нуле, и то, что в городе развлечений лил проливной дождь, не сделало его лучше. Но, несмотря на это, я, опять проводив деда по каким-то его делам, надела водоотталкивающую куртку Звездной Академии и направилась развлекаться.

Когда-то этот город был богат казино и различными тотализаторами, но как только азартные игры отменили… в нем все равно ничего не изменилось. Как всегда, здесь можно было прекрасно отдохнуть и развеяться, чем я не преминула воспользоваться. Облазив его вдоль и поперек, я перепробовала всего по чуть-чуть, но основное время решила уделить аттракционам.

Конечно, я уже не ребенок, но, говорят, именно в Вегасе стоят такие механические конструкции, которые смогут удивить и взрослого человека. Располагались они в здании, построенном специально для них, где на нескольких этажах протянулись различные тоннели и закрытые пространства. А на многих входах висели ограничения по возрасту.

И действительно, перебывав на всех аттракционах и все попробовав, я находилась под впечатлением. Очень необычные и захватывающие ощущения. Только вот после Звездной Академии они меня не впечатлили. Поэтому, посмотрев, что время уже позднее, я решилась на самый последний аттракцион, построенный с учетом последних технологий. И даже несмотря на то что цена кусалась, билет был куплен – мне не хватало острых ощущений.

Нас посадили в какие-то прозрачные обтекаемые кабинки, закрепленные на какой-то штуке, и, рассказав, что нужно делать, если станет плохо, запечатали, как мумию в саркофаге. Раздался щелчок, началось движение, и я понеслась получать новые впечатления!

Что сказать? Летели мы с такой скоростью и по таким траекториям, что я даже не успевала ни на что реагировать. Зато успевал мой организм! После того что я пережила за эти два года, психологического адреналина так и не получила, но когда через полчаса вышла обратно на свет божий, то прикладывала все усилия, чтобы мой ужин остался со мной. И это еще при том, что я врач!

Со мной из этой сумасшедшей болталки вышли еще двое ребят, явно студенты Академии, и скорее всего первокурсники. Поприветствовав меня, они, несколько бледноватые, заковыляли к выходу. А я, оглянувшись и прикинув, где все остальные, сфокусировала взгляд на двери и, слегка покачиваясь, последовала их примеру.

Дедушка, увидев меня, подумал, что случилось что-нибудь плохое, но, выслушав мой рассказ, который я ему поведала за чашкой укрепляющего отвара, долго смеялся. И через некоторое время сообщил мне, что тоже обязательно попробует!

Я покачала головой, вспоминая поговорку: «Седина в бороду, а бес в ребро», и посоветовала взять с собой закрепляющее.

Дед только хмыкнул – дескать, и без тебя разберемся. Это он зря… Усмехаясь, я допивала свой отвар, думая, что у меня-то организм молодой, а вот у него, несмотря на процедуры, печень и сердце знают, сколько им лет!

После Вегаса мы полетели в Лондон – город дождей и туманов. Вот там я оторвалась на славу. Весь город был одной большой достопримечательностью, и, уговорив деда остаться еще на один дополнительный день, я исследовала все буквально по кусочками и уголочкам. Маленькие ресторанчики, большие супермаркеты, антикварные магазинчики, в которых я прикупила шкатулку аж двадцать первого века!

Музеи вообще были непередаваемые! Все дышало стариной и историей. Пожалуй, именно это место с течением времени практически не изменилось, оставаясь таким же загадочным и таинственными. В общем, я была в восторге. И когда мы вылетели во Францию, испытала какое-то чувство потери.

Честно признаюсь, Париж – город любви – меня разочаровал. Кроме центрального района, или старой Франции, как его называют теперь, от ранее романтического места мало что осталось. Все пространство вокруг центра занимали здания банков и финансовые небоскребы. Теперь это было экономическое сердце Земли.

Посмотрев все, что только смогла найти интересного для себя, я с грустью поняла, что моя увольнительная подходит к концу, и вечером в пятницу мы вылетели в Москву.

Наран Ремарк

Я сидел за столом и, читая уже третью статью за этот месяц, думал: неужели людям нечего делать? Или они так хотят видеть меня женатым?

Хорошо еще что в последнее столетие законы ограничили права репортеров в работе, а то жизнь стала бы невыносимой.

В этот момент мои раздумья прервал звонок в дверь. Кого там еще несет?

Выведя изображение с камеры на двери на свой терминал, я застонал. Надо было продать квартиру и переехать куда-нибудь на Аляску. Пусть три часа до работы, зато никто не достает!

Открыв дверь автоматически, я стал дожидаться, когда эти стервятники до меня доберутся.

– Наран, – раздался голос Рассела, который первым вошел в гостиную, – что это ты здесь окопался?

– А он боится проявить слабость к своей прекрасной студентке, – высказался Тиберий.

Выследили, гиены.

– Ты гляди, как он мрачно смотрит на нас, – продолжил зубоскалить Гер.

– Это у него от недостатка интима в личной жизни, – широко оскалился Джордано, садясь напротив.

Второй побратим плюхнулся рядом и стукнул меня по плечу.

Я сбросил его руку и сказал:

– Прости, но ты меня не привлекаешь.

Друзья заулыбались еще шире.

– Да знаем мы, кто тебя привлекает, – сказал Рассел.

– Конечно. Я ее недавно видел и хочу тебе сказать, что вкус у тебя совсем недурен. А еще она немного нарастила жирок после практики, что добавило ей дополнительного очарования, – добавил Тиберий.

После этих слов мне захотелось броситься и задушить обоих. И только титаническим усилием воли удалось сдержаться.

– Знаешь, мне кажется, он нам сейчас врежет, – заметил Гер.

– Еще бы ему этого не хотелось, особенно после уже третьей статьи про его предполагаемые отношения. Самое обидное, что романа-то еще нет, – продолжил свои рассуждения Джордано.

Все, меня это достало!

– Значит так, если кому-то из вас дорого свое лицо, то я советую заткнуться! Вы зачем пришли?

– Подбодрить тебя перед новым учебным годом. Что-то нам подсказывает, что удача тебе понадобится, – ответил Рассел, вынимая из сумки бутылки с моим любимым вином.

– Вот бы сразу так…

Феоктиста Мельник

Я стояла на площадке, с которой нас должны забрать в Академию. Как же я соскучилась по своему учебному учреждению!

Вокруг все было привычно. Куча мужиков, Кира, ожидающая меня, Джим, прощающийся с Женькой, и лишь дедушка выбивался из привычной картины.

– Да, Фиса, интересные у тебя условия обучения, – проговорил дедушка, рассматривая моих одногруппников.

– Расскажешь бабушке? – поморщилась я.

Не думала, что дед сможет каким-то макаром достать пропуск на пункт нашего сбора.

– А как же! К тому же твоя мать еще не простила тебе, что ты без присмотра шаталась по разным городам.

Я вспомнила вчерашний скандал с родительницей, во время которого мы разругались в пух и прах. Даже дед и ба не вмешивались. В этот раз мне припомнили все: и поступление, и Ремарка, и тур по городам, и многое другое. Не думаю, что в ближайшие несколько лет мы вообще будем общаться.

– Лучше присмотри за своей женой. Она за последние четыре года хотела семь раз сделать операции по омоложению.

Дед мгновенно посерьезнел.

– Ты шутишь?

– Нет. Но лучше поподробнее расспроси об этом у Анфисы, – сказала я, наблюдая, как шаттл начал заходить на посадку. – Все, деда, я пошла.

Обняв меня, он сунул мне в руку какую-то бумажку.

– Что это?

– Посмотришь в шаттле.

Помахав деду рукой, я почувствовала грусть, а он только улыбнулся и кивнул, чтобы я шла вперед. Так я и сделала.

Развернув в корабле бумажку, я увидела распечатанный перевод денег на свой счет. А я-то думала, что потратила всю стипендию. А тут все компенсировано, и даже сверх того.

Посмотрев в окно, я улыбнулась, предвкушая свое возвращение в родную альма-матер. Что ждет меня в следующие три года? Все ли будет в порядке?

А вообще, хорошо там, где мы есть!

Глава 33

На следующий день после прибытия в учебное учреждение я первым делом отправилась за расписанием, где и встретила своих друзей.

Посмотрев на толпу народа в вестибюле, я вспомнила, что за время нашей практики Академия произвела еще один набор. Представив, сколько этим студентам предстоит пройти, я передернула плечами.

Протолкавшись вперед очереди и воспользовавшись правом старшей группы, я получила расписание для себя и друзей. После чего мы втроем присели на лавочку и начали просматривать то, что ждет нас в ближайшем будущем.

– Это что такое?! – вскричав, вскочила я.

Джим и Кира остались сидеть, ошарашенно взирая на свои файлы.

У меня из предметов остались: физические навыки – каждый день по два часа, боевые искусства – каждый день по два часа, программирование – каждую субботу по восемь часов, химия – два раза в неделю. Вооружение, аэрокосмическая техника и общий предмет о космосе – редко, один раз в неделю.

Появился только один новый предмет, и то вместо старого. Биофауна. Все остальное время – практика по специализации. И если в первые годы обучения моя профессия занимала тридцать процентов моего обучения, то теперь все семьдесят.

– Это мечта, а не расписание.

Друзья перевели на меня такие же счастливые, но ошарашенные взгляды. Сев обратно, я напряженно поинтересовалась у них:

– Никто не хочет мне рассказать, почему меня игнорируют?

Громова и Крофт сидели молча, уставившись в свои коммуникаторы.

– Я думала, что вы ко мне зайдете, расскажете, как прошла поездка…

Опять тишина в ответ.

– Так, ну что случилось?! – разозлилась я.

А эти негодяи просто встали и пошли на первую лекцию.

Что вообще происходит? Увы, ответить мне было некому, и я, скрипя зубами, последовала примеру своих странных друзей.

Посмотрев в расписании номер аудитории, поняла, что лекции будут проходить под землей, на нижних этажах Академии. Заинтересовавшись, я подошла к лифту и, зайдя в него, приложила ладонь к табло. Оно загорелось синим. Ого! Нам открыли доступ к ранее закрытым помещениям, куда мы до этого не могли проникнуть! Только один раз с Гером мы спускались на один этаж, и то из-за волнения я толком ничего не рассмотрела.

Любопытство мучило меня все время, пока я спускалась вниз. Вот двери открылись, и я увидела все тот же бежевый гранит и… массу мелких, но интригующих отличий. Передо мной тянулся длинный широкий коридор, который практически через каждые двести метров имел перпендикулярные ответвления. Около половины дверей имели ограниченное проницание и считывали индивидуальные параметры на вход. Оглядевшись вокруг, я, затаив дыхание, представила, насколько огромным был этот этаж и сколько их еще таких. Обалдеть!

Отвлекшись от раздумий, я поняла, что стою как дура с открытым ртом и глазею по сторонам. Отодвинув свои восторги на задний план, я попыталась сориентироваться в этом лабиринте. Но, видно, я слишком хорошо о себе думала, поэтому и заблудилась в два счета, так и не попав в нужное место. Плюнув на все, я, как в старые добрые времена, открыла на коммуникаторе карту и пошла искать нужное мне помещение.

Наверное, навыки ориентирования еще не были мной утрачены за четыре года, и уже через пять минут, прямо перед звонком, я вбежала в аудиторию. Следом за мной зашел и куратор. Первый предметом в этом году у нас была химия.

Группа была уже в сборе, и, увидев нас, все сразу заулыбались. Представив, как это выглядит со стороны, я чуть в голос не застонала. Получается, мы пришли вместе.

– Мельник, вы будете садиться или нет?

Встрепенувшись, я быстренько заняла свободное место рядом с Кирой. Ребята с любопытством косились на меня и адмирала, а по его каменному лицу невозможно было понять, о чем именно он думает.

– Доброе утро. Позволю себе поздравить вас с тем, что вы прошли «адскую практику» и преодолели основной отсев Академии. Теперь если вы и вылетите, то только из-за своих художеств.

Вот умеет он преподнести информацию. Тоже мне, поздравил.

– На втором этапе обучения у вас остались предметы, которые имеют значение для вашего направления. Они включают обновляющий и общий аспект и спецпредмет, который будет теперь занимать все ваше основное время. Моя специализация на вашем потоке – около сорока процентов от общего числа студентов, и, естественно, я один не смогу справиться с таким количеством обучающихся. Поэтому у тех нескольких групп, на которые вы были разбиты уже по специализациям, теорию буду вести я, а вот практикой займутся еще четыре адмирала из моего ведомства. Высококвалифицированные профессионалы. Студентов же вашей группы и еще несколько из других я буду курировать сам.

Рука Джима взметнулась. Адмирал кивнул, разрешая задать вопрос.

– Сэр, а почему именно нашу группу?

– Разве ваша старшая группы не говорила, что вы мои любимчики?

Теперь он смотрел на меня.

– Значит, и готовить я вас буду сам. Хотя, конечно, это не касается других специализаций. Но остальные присутствующие здесь могут утешиться тем, что все предметы, которые я веду в этом году, нужны каждому из вас. Конечно, по-своему и в своей области.

И, закончив говорить, он все так же продолжал смотреть на меня, но теперь уже несколько задумчиво.

На задних партах кто-то весело хрюкнул.

– Так вот, вернемся к лекции. В этом году вы будете продолжать изобретение новых ядов, но гораздо более сложной структуры и состава. А также попытаетесь отравить своих одногруппников и тем, что создали сами, и тем, что уже знает индустрия отравляющих веществ. Все ваши успехи и неудачи будут засчитываться, а в конце года мы все подсчитаем и оценим ваши практические действия. Вопросы?

Вопросов не было. Все подавленно молчали и переваривали полученную информацию.

– Нет? Вот и отлично. Тогда по традиции начнем с техники безопасности.

Следующим предметом у нас была биофауна. Данная дисциплина являлась новой для нас, но я уже догадывалась, ЧТО ИМЕННО нам будут преподавать.

Ремарк лично проводил нас на несколько этажей ниже, где огромное помещение было разбито на секторы.

– В конце второго года вашего обучения мы закончили изучение растений. Теперь же начнем знакомиться со всем, что ползает, плавает, летает и бегает. По обычным животным, о которых вам рассказали еще в школьном курсе, мы только пробежимся по теории и познакомимся с их основными представителями. По ним у нас будет большая лабораторная работа, на которой вы покажете свои знания. После этого мы перейдем к опасным представителям космоса, а следом – и к очень опасным. Но об этом подробнее, когда начнется сам курс.

Блин! Угадала!

– А теперь перейдем к первой теме нашего урока – «Техника безопасности при обращении с представителями фауны»…

Уже из первой темы я поняла, что общение с этими самыми представителями мне не понравится. Нам, судя по всему, придется учиться налаживать контакт и правильно ухаживать за всеми этими животинками. И вряд ли это окажется для нас приятным.

Вот с такими мрачными мыслями я и направлялась на аэрокосмическую технику. Друзья шли позади, явно на что-то дуясь. Значит, сегодня вечером нужно отловить их и допросить.

Зайдя в ангар, мы стали рассредоточиваться вдоль стенки и ждать преподавателя, который не преминул появиться сразу следом за нами. Забив что-то в терминале, он повернулся и сказал:

– В этом году аэрокосмическая техника для всех вас будет начитываться разное время. А если точнее, то у двоих в группе данный предмет станет профилактическим, чтобы они не растеряли своих навыков, а у остальных – одним из основных. Подробнее о дисциплинах вам расскажет старшая группы, и скорее всего завтра. А сейчас распределитесь по шаттлам – у вас сегодня двухчасовой полет.

Услышав последнюю команду, мы разбежались по машинам и начали подготовительную подготовку к старту. Вот произошла отстыковка, началась подача топлива, и я вылетела из ангара покружить вокруг Звездной Академии. Правильно когда-то говорил папа, что, научившись однажды водить транспортное средство, ты уже этого никогда не забудешь.

Обратно мы вернулись часа через полтора и, определив транспорт на место, построились перед преподавателем.

– Ну, что я могу сказать? Летали вы сейчас, как селезни, которые очень плотно поели. Хотя я, конечно, должен радоваться, что вы вообще отстыковались. И если медперсоналу простить такое еще можно, то будущим элитным боевым единицам Звездного флота демонстрировать подобное просто унизительно. Будете заниматься после занятий.

Группа, если б могла, в голос застонала бы, и я тоже. «Летали, как селезни…», «медперсоналу простительно…». У-у-у… Ненавижу!

– Надеюсь, вы меня поняли? Вот и отлично. Все свободны. Мельник, останьтесь.

Группа направилась к выходу, и на их лицах играли легкие улыбки.

Несмотря на то что они ничего не говорили, мне просто нестерпимо захотелось подойти и двинуть каждому. Прямо как учил Саймак!

Но вместо этого я сказала:

– Джим, зайди ко мне.

Друг повернулся, посмотрел на меня и ответил:

– Есть, мэм!

Да что ж такое с ними творится?

– Вы знаете, по Академии ходят слухи, что Крофт занят. Вряд ли у вас есть шансы.

Повернувшись к Ремарку, я увидела, что он, чуть усмехаясь, смотрит на меня, приподняв бровь.

– Вы правы, сэр. Он встречается с моей побратимой.

После этого у куратора приподнялись уже обе брови.

– Подобные отношения… очень необычны. Но объясняют, откуда вы столько знаете про ракшей.

На это я только улыбнулась и промолчала, а адмирал, не сводя с меня пристального взгляда, сел за стол и показал мне на стул напротив.

– Присаживайтесь.

– Спасибо, сэр, – сказала я, разместившись со всем удобством, насколько это было возможным.

– Что ж, давайте перейдем к делу. В этом году, как вы уже заметили, упор сделан на спецпредметы, и обучение вашей группы хоть и будет в основном протекать совместно, но тем не менее в некоторых вопросах начнет сильно отличаться. И теперь вам нужно не просто отслеживать успеваемость, посещаемость, но и следить за общими успехами и слабыми местами студентов. Результаты необходимо сопоставлять и обсуждать. Поэтому раз непосредственное шефство из всех своих групп я взял именно над вашей, то и видеться мы станем чаще. Также созваниваться. Сейчас вы меня не понимаете, но, как только обучение войдет в полную силу, поймете, о чем я вам говорил.

– Как скажете, сэр.

– Скажите, Мельник, а можно вам задать личный вопрос?

Я замерла. Интересно, о чем он спросит? По его лицу понять было ничего невозможно, но, зная адмирала без малого четыре года, я готова была поспорить, что он забавляется.

– Спрашивайте, сэр. Но отвечать не обещаю, если это касается очень личных вопросов.

Ремарк усмехнулся.

– У вас настолько ограничен словарный запас, или вы мне только так коротко отвечаете, когда в конце практически всегда добавляете «сэр»?

– Я делаю что-то неправильно? – ответила я вопросом на вопрос.

– Ну что вы. Вы да неправильно? Не обращайте внимания, это был риторический вопрос.

Ага, риторический. Он меня за дуру держит? Подколол вопросом, и потом не обращайте внимания?

Переварив неприятный момент, я спросила:

– Я могу идти, сэр?

Вздохнув, адмирал ответил:

– Можете.

Встав, я направилась к выходу. На душе скребли кошки.

В бокс я зашла злая как черт, а в гостиной меня ждали друзья. Взглянув на мою недовольную моську, Джим спросил:

– Плохие новости для нас или для тебя?

– Для меня.

И, присев, теперь уже я поинтересовалась у обоих:

– Ну и что у нас происходит?

На это оба сидящих напротив меня обормота якобы в недоумении приподняли брови.

– Может, хватит? – разозлилась я. – Трудно объяснить, что случилось?

– Вообще-то это мы ждем от тебя объяснений, – наконец-то подала голос Кира.

– Каких? – устало спросила я. Если год так начался, то чего ждать дальше?

– Ты никому не позвонила, пока была в увольнительной. Хотя нам с Женей обещала. Это как называется? В газетах два раза печатались твои снимки вместе с Ремарком. А ты трубку не берешь и ничего не говоришь. А еще это твое странное состояние, – высказался Джим.

– Что не так с моим состоянием?

– Ты раздражительна, замкнута больше обычного, нервная, и тебя что-то тяготит, – продолжила выяснение отношений Кира.

– В свое время ты требовала от нас откровенности, а сама?! – воскликнул друг.

Прикрыв глаза, я предложила:

– Хорошо, давайте так: вы отвечаете на мои вопросы, а я на ваши.

– Начинаем мы, – вставила свои пять копеек Громова.

– Хорошо.

– Что с тобой происходило на практике? – первым делом спросил друг.

– Не знаю. Я думала об этом и пришла к выводу, что просто морально устала. От всего. Своей группы, учебы, этой изнуряющей практики. Бывает, в жизни накатывает депрессия.

Джим смотрел на меня сощуренными глазами, как будто пытаясь понять, говорю я правду или нет. Мне это не понравилось, и я сложила руки на груди.

– Как вы общались с Ремарком на протяжении всей практики? – спросила подруга.

Теперь прищурилась уже я.

– Как обычно. Он приходил, сообщал нужную мне информацию и уходил.

– И все? – спросил Джим.

Чувствуя, что мои губы начинает сводить от того, что я собираюсь сказать, мне все-таки удалось произнести:

– Перед началом практики он предлагал мне перевод.

Друзья недоверчиво вытаращились.

– Я отказалась. Когда он приезжал первый раз на остров, то, заметив мое жалкое состояние, напомнил сей факт. Когда у меня были ожоги от тартаки, а ты ушел на марш-бросок, он сам помог мне обработать оставшиеся раны.

– Да ты шутишь! – воскликнула Кира.

Крофт сидел, откинувшись в кресле и прикрыв глаза. Молча!

– Не стоит так восторгаться. Ты просто не видела, как он это делал! Как будто грязь на меня нашлепывал. Поэтому не надо представлять то, что изначально неверно, – взволнованно проговорила я и, сделав успокаивающий вздох, продолжила: – Потом практика закончилась, и мы встретились с ним на выставке. Он всего парой фраз со мной перебросился, а репортеры раздули из этого невесть что. Да и момент подгадали, чтобы снимок сделать.

– Очень интимный момент, – язвительно заметила подруга.

Я сжала зубы и процедила:

– Скорее неловкий и неудачный. После этого мы не виделись. А сегодня он попросил меня остаться, сообщил нужную для группы информацию и задал личный вопрос.

Джим, который до этого сидел с практически закрытыми глазами, тут же их открыл, а Громова аж подпрыгнула в кресле.

Я заранее предполагала, как друзья отреагируют на то, что я скажу, и была готова разрушать их фантазии. Нужен только вопрос.

– И что он спросил? – поинтересовалась Кира.

Вот он. Спасибо, родная.

Я улыбнулась и передразнила адмирала:

– «У вас настолько ограничен словарный запас, или вы мне только так коротко отвечаете, когда в конце практически всегда добавляете «сэр»?»

– Что это ты только что произнесла? – нахмурилась подруга.

– Его вопрос, – ответила я, пристально глядя на Крофта. Его реакция мне не понравилась. Он усмехнулся и опять прикрыл глаза. – Еще что-нибудь хотите узнать?

– Какие чувства ты испытываешь к нашему куратору, Фиса? – спросил Джим.

– Честно?

– Конечно! – воскликнула Громова.

– Я испытываю сильное, практически непреодолимое желание врезать ему… по голове.

Друзья в голос рассмеялись.

– Ко мне вопросов, я так понимаю, больше нет? Всем все понятно?

– Да, Фиса. Всем все понятно, – загадочно ответил Джим, а Кира только закивала головой, соглашаясь.

Фраза друга мне не понравилась, но углубляться я не стала, желая побыстрее сменить тему.

– Теперь ваша очередь рассказывать.

– У меня только хорошее, – начал рассказывать довольный Джим. – Мы с Женей прилетели на Ракш…

– Это там находится вторая Звездная Академия? – перебила подруга.

– Да. Так вот, мы прилетели, обустроились на новом месте (у меня собственная квартира), как позвонила мама. Оказывается, отцу уже доложили, что я прибыл, и прибыл не один. Отношений своих на звездном посту мы не скрывали, поэтому родители и об этом знали. Мама мне ничего не сказала, но в ее голосе я услышал тревогу и, наверное, любопытство, когда она приглашала нас на обед.

– Ты начал знакомство с родителями? Значит, все идет к свадьбе? – спросила я.

– Ну, мы не загадываем…

– Что значит «начал знакомство с родителями»? – спросила у меня Кира.

И я, посмотрев на друга, ответила:

– Когда ракши заводят серьезные отношения и дело доходит до родственников, то сначала по традиции девушку представляют семье мужчины, и лишь потом жених знакомится с семьей невесты.

Повернувшись к Джиму, подруга спросила:

– А вы что, уже являетесь?..

– Если речь идет о ракшах и они не скрывают своей любовной связи, то да, – ответила я вместо друга.

Крофт побарабанил пальцами по своей коленке и спросил:

– Дальше рассказывать?

Мы закивали, и он продолжил:

– Дабы не опозориться, если случится скандал, мы ужинали в узком кругу. Я, Женя, мама с папой и брат. Может, моя родительница просто хотела тихо посидеть и я на нее наговариваю… Не знаю. В общем, это прекрасно, что Женя у меня ракша. Не пришлось объяснять ей все тонкости и правила. Оделась она достойно и эффектно.

У меня вырвался вздох. За побратиму я переживала, как за себя.

– Дверь нам открыл отец. Я думал, моя Мася стушуется под его пронизывающим взглядом, ан нет. Она подняла свои необыкновенные глаза и посмотрела на него с вызовом, вскинув подбородок. Отец хмыкнул, и мы вошли. Дальше произошло знакомство с мамой. Она у меня женщина довольно деликатная и, как отец, сверлить взглядом никого не стала.

Его «Мася»?? Постаравшись скрыть душивший меня смех за кашлем, я стала слушать дальше.

– Брат, когда его представили, поцеловал моей радости руку, подмигнув ей. После чего я его честно предупредил, что подправлю лицо, если он не перестанет меня провоцировать. На этой ноте мы и уселись за стол.

Его «радость»… Очень мило. Надо будет спросить у побратимы, может, мне тоже так ее называть?

– В общем, отец, выяснив все самое основное про положение семьи Жени, вполне успокоился и остальное время уделил ужину. Мама, как мудрая женщина, осторожно выведывала информацию о девушке у нее же самой. Женя, все прекрасно понимая, спокойно отвечала. Брат же, наблюдая это, просто развлекался. В общем, все довольны. Папа убедился, что я стал вполне самостоятельным и успешно учусь в Академии. Мама ужасно обрадовалась, что у меня в невестах достойная ракша, нераспутная и с медицинским образованием. А брат просто был за меня рад. Все оставшееся время мы провели вместе с Женей. Хорошо хоть в этом родственники проявили понимание. И еще раз мы собрались на ужин перед самым нашим отъездом.

– А с чего твой отец решил, что твоя учеба вполне успешна без его опеки? – задала я мучивший меня вопрос.

– Папа во время нашей практики встретил Саймака, и тот меня хвалил. Поэтому он, поддавшись любопытству, позвонил Ремарку. Тот мои результаты не выдал, но высказал свое собственное мнение. А оценки и отзывы руководства я показал уже сам. В общем, меня благословили на дальнейшие подвиги.

– И ты думаешь, они больше не будут вмешиваться в твою жизнь? – недоверчиво спросила Громова.

– Не будут. Присматривать – да, а вот лезть – уже нет. Теперь, спустя четыре года, я как никогда рад решению поступить сюда и счастливому случаю, который свел меня с Фисой.

И, подмигнув мне, добавил:

– Я же говорил, что у меня нюх на людей.

Закатив на мгновение глаза, я повернулась к Кире.

– Ну что, хорошая моя, теперь твоя очередь.

– А мне особенно нечего рассказывать. Я приехала, прожила три дня у родителей, которые продолжили меня прессовать в плане брака. После чего мы поругались – наверное, уже окончательно, – и все оставшееся время я прожила в отеле.

После такого откровения мы немного помолчали, и я спросила:

– А почему ко мне не приехала?

– Мне нужно было подумать.

Чувствуя, что данная тема болезненна для подруги, я допытываться не стала.

– Почему за столько времени они не нашли выход из положения? – спросил Джим.

– Ты не понимаешь. Добыча полезных ископаемых очень строго контролируется Союзом. То, что планета принадлежит двум владельцам, переводит ее в другую категорию, она уже не монопольное владение. Там совершенно другие пошлины и еще куча всего. А после регистрации месторождения продать свою половину нельзя в течение двухсот пятидесяти лет. Я согласна с семьей: брак – самое простое и наименее затратное решение проблемы. Но вот жертвовать собой ради этого я не хочу.

Заметив, что Кира расстроилась, я решила свернуть разговор.

– Ну, раз уже все между нами улажено, то, надеюсь, теперь вы перестанете дуться?

– Мы – да, – ответил Джим. – А вот как ты будешь улаживать свои отношения с Женей, решать тебе. Одно могу сказать: она сильно на тебя обижена.

Друг смотрел на меня очень серьезно, даже строго.

– Боже упаси меня от заботливых ракшей! Сегодня же с ней поговорю, – приподняла я руки ладонями вверх.

На этой ноте Крофт попрощался и отправился к себе, а мы с Кирой, переглянувшись, занялись незаконченными делами. Она начала вечернюю тренировку, а я пошла замаливать свои грехи.

Первый день учебы подходил к концу.

Утром колокол разбудил нас как обычно в шесть тридцать. И первый урок, опять же как обычно, – физические навыки.

Довольная, как слон, таким постоянством, я практически на крыльях счастья летела на занятие. А там нас встретил улыбающийся Саймак. Рядом с ним стоял Ремарк. Увидев мою довольную физиономию, он внимательно посмотрел сначала на меня, потом на Крофта и как-то пренебрежительно фыркнул. В этот момент сзади на нас прыгнула Кира – тоже в чрезвычайно приподнятом настроении. После этого у адмирала удивленно приподнялась одна бровь. Не знаю, что он там себе нафантазировал про меня с Джимом, несмотря на то что тот был «занят», но любовь втроем – это, видимо, слишком даже для его воображения.

Поприветствовав старших по званию, мы приготовились ждать дальнейших указаний.

– Ну что, птенчики, вернулись в родную альма-матер? Что ж, посмотрим, как вы поддерживали себя все это время в форме. Но, помимо меня, ваши физиологические параметры будет оценивать еще и адмирал Ремарк. Так что советую не разочаровывать нас обоих, – с довольной ухмылкой сообщил нам Саймак.

Мое радужное настроение начало потихоньку исчезать.

– А теперь построились в шеренгу. Сейчас по моей команде у вас начнется забег на десять километров. Что стоим? А ну, шустрее!

Очнувшись и быстренько встав в линию один за другим, мы побежали.

К моему удивлению, в этот раз пробежку все закончили практически одновременно. Присев около стены и опустив голову на колени, я пыталась выровнять дыхание и унять стучавшую в голове кровь.

– Если вам нехорошо, Мельник, может быть, вы отправитесь в медпункт?

Подняв глаза на куратора, я ответила:

– Спасибо, сэр. Но со мной все в порядке.

– А если все в порядке, то идите к остальным. Ваш преподаватель сейчас объявит результаты. И вам, как старшей группы, необходимо это знать.

Раньше я думала: весь ли он железный? А теперь убедилась, что полностью, и еще к тому же проржавел.

– Как скажете, сэр.

Увидев, что адмирал скривился от такого ответа, на моей душе немного потеплело.

Подойдя к своей группе, я посмотрела на Саймака, который заканчивал забивать что-то в терминал.

Вот он отошел от него и посмотрел на нас.

– Ну, что мне вам сказать? Порадовали. Не занимались физическими нагрузками под моим присмотром год, и что я вижу? Практически никто недотянул до нужной нормы. Что бы это могло значить? Что как только вы наберете минимальные баллы и закончите Академию, опять на все наплюете и все забросите. Как итог после периодических провалов вас лишат звания, а потом и вовсе выгонят из Звездного флота. Так зачем я сейчас трачу на вас время? Может, облегчите мне и себе задачу, пойдете и напишете рапорт об отчислении или переводе?

Группа подавленно молчала. А мне было обидно, так как я тренировки не забрасывала!

– Отличные результаты показали только Крофт, Лесниченко, Витерман, Мельник и Киник. Особенно если учесть, что у двух последних, как у медиков, нагрузка осталась стандартной и ниже вашего минимума. Так что я вас поздравляю, орлы. Больше сказать мне нечего. Остальное вам поведает ваш куратор.

Закончив говорить, преподаватель развернулся и покинул помещение. А место Саймака занял Ремарк.

– Несмотря на то что вы находитесь под моим руководством в этом учебном учреждении, читать морали о добросовестности и ответственности я вам не буду и скажу лишь одно. Сейчас все, кто не сдал нормативы, начнут отрабатывать свои ошибки после лекций. Если время не позволит вам вовремя исправить неуспеваемость, мне придется отчислить такого студента. Я понятно объясняю?

Мы хором ответили:

– Да, сэр!

– Вот и славно, а теперь вы свободны.

Перешептываясь, мы направились на выход. А я, как и предсказывал Ремарк, уже начинала понимать: трудно мне будет вести группу эти три года. Но долго мрачным раздумьям предаваться времени не было – следующим предметом следовала практика по профессии.

Козеро встретил нас как родных.

– Ну что, группа медиков, как практика?

В ответ ему раздался лишь унылый галдеж.

– Что, море сильных впечатлений? Я вас понимаю. Сам в свое время был не в восторге от этого. Но, поверьте, все это не просто так вам дается. И именно теперь я понимаю, что это только малая часть необходимой для нас информации.

Малая часть? Да мы и от этого уже задыхаемся!

– Ладно, перейдем к нашим медицинским будням. Я должен сообщить, что некоторые наши коллеги отчислены.

– Что?! – вскричали мы хором.

Козеро успокаивающе поднял руки.

– Не стоит так волноваться. Вы, наверное, с самого начала заметили, что я разбил вас на три группы. Первая – группа риска, в нее входили врачи, которые имели больше всего шансов быть отчисленными. Вторая – просто слабые в своей профессии студенты, конечно, по сравнению с требованиями Академии. А вы имеете все шансы выйти высококвалифицированными специалистами в высоком звании. Если, конечно, постараетесь.

Вот на каком предмете говорят приятности!

– В общем, от группы риска осталось десять процентов, и они будут приплюсованы ко второму вашему ответвлению. Эти врачи начнут набираться опыта в зоне С. Вы же будете работать в зоне А.

Мы переглянулись. Что за зона?

– Вижу, вам уже интересно. Данная зона занимает два нижних этажа Академии, и там проходят лечение самые тяжелые пациенты близлежащих секторов. Большинство из них военные, хотя есть и гражданские. Вот там вам и предстоит работать. Причем мой надзор за вами будет минимальным. Пора учиться брать риск на себя.

Вот это да!

– В нашем распоряжении имеются самые современные препараты и лучшее оборудование. Даже последние обнародованные открытия!

Все, он купил нас со всеми потрохами!

– Я вижу, вы уже в нирване. Ладно, теперь давайте я подробнее расскажу о том, с чем именно вам придется столкнуться.

Глава 34

Уже вечером, отправляясь на боевые искусства, я вспоминала о том, как много всего нам поведал Козеро о предстоящей работе. И раз за разом воспроизводила в голове разговор, который состоялся у меня с моим руководителем по специализации.

После того как вводная лекция закончилась, шаутбенахт попросил меня остаться.

Слегка удивившись, я выполнила распоряжение старшего по званию. Тот присел на стол, посмотрел на меня и сказал:

– Мельник, помимо лучшей группы, я каждый раз выбираю себе персональных учеников. В этом году мой выбор пал на пятерых студентов. И вы одна из них.

Я так растерялась, что в первый момент даже не знала, что ответить. А потом у меня мелькнула неожиданная мысль.

– А вы, случаем, не из-за дедушки предлагаете мне пойти к вам в обучение?

Козеро рассмеялся.

– Нет. Саша здесь ни при чем. Я сделал вам это предложение потому, что вы врач высокой квалификации, который любит свою работу. Я бы даже сказал, что вы практик от бога, с большим опытом, несмотря на возраст. Спасибо вашему дедушке. К тому же вы прекрасный диагност.

– А зачем вам ученики, сэр?

– Вы будете мне ассистировать на операциях класса А, то есть в самых сложных случаях, при несовместимых с жизнью повреждениях и новых видах травм, полученных в открытых секторах. Так что, вы согласны?

Боже, и он еще спрашивает?! Я не колеблясь выдохнула:

– Конечно, сэр.

– Вот и славно! Завтра жду вас на новом месте учебы, и задания вам буду давать лично я.

Мои радужные мысли были прерваны тем, что я на кого-то натолкнулась. И, посмотрев вверх, я обнаружила Данара.

– Привет! Ты какими судьбами здесь?

– Привет. Как это какими? Ты забыла, что я здесь учусь?

– У тебя последний год?

– В обучении – да. Потом практика и диплом.

– Мечта! – хлопнула я брата подруги по плечу.

Молодой ракш рассмеялся.

– И не говори!

Внезапно с моего собеседника слетела вся веселость, и он сделал шаг назад. Моя рука упала с его плеча.

Обернувшись, я увидела Ремарка, который кивком головы приказал Данару следовать за собой и направился прочь.

Брат подруги поморщился и воскликнул:

– Что ж так не везет-то! – и, посмотрев на меня, добавил: – Извини, мне нужно идти.

После чего направился прочь, оставив меня озадаченно смотреть ему в след.

Странные у них с куратором отношения.

На боевые искусства я все-таки добралась вовремя, но буквально самая последняя.

Забежала в тренировочный зал одновременно со звоном колокола.

– Мельник, где вас носит?

Саймак уже стоял в центре помещения перед моей группой, сбившейся в кучку. Быстренько поняв, что практически опоздала, поспешила присоединиться к общей массе.

– Ну, раз все собрались, то можно начать занятие. Сначала о главном. У всей группы после окончания двух лет обучения имеются высокие успехи в боевых искусствах. И теперь вам осталось только достигнуть черного пояса. Заниматься вы будете по парам, как и раньше, но уже не в киберпространстве, а в реальной жизни.

Нет! Только не это!

– Эти занятия будут длиться в течение двух лет, чередуясь с неокендо и третьим, выбранным вами боевым искусством. И на второй год занятий у вас периодически будут спарринги не только со мной, но и с командным составом.

Даже гадать не хочу, кто именно из командиров будет с нами заниматься. Вот не буду задумываться, и все!

– В последний год теоретического обучения у вас начнется курс боевого искусства, направленный не на умение защитить себя или скрутить противника, а на то, чтобы убить.

Ох! Жизнь легче не становится.

– В общем, это коротко о том, что именно вас ожидает. А теперь разбились по своим парам и вперед, на тренировку. У кого партнера отчислили, подойдите ко мне.

Вот так и начался наш новый этап в получении образования. После практики к спокойной жизни пришлось некоторое время привыкать, но тем не менее я была очень рада, что вернулась в Академию и окунулась в учебу. Тем более что это самое обучение уже не приносило столько проблем, как раньше.

На химии я прекрасно проводила время, ибо отравить меня было очень сложно, и одногруппники все время оставались с носом, чего нельзя сказать обо мне. Мне все удавалось на порядок лучше, чем им, и это неудивительно. Я была врачом. А если ты знаешь, как вылечить организм, то отравить его становится намного проще. И как итог меня пока ни разу не убили.

На биофлоре мы проходили обычных животных. И основная тема в изучении была такой: «Поладить со зверем и постараться, чтобы он не изгадил тебя». Ранее я думала, что биофлора – это противный предмет, но теперь понимаю, что с фауной ему не равняться. Были редкие случаи, когда я возвращалась домой неизгаженная, неизмазанная и неоплеванная. В двух словах, было весело.

Еще нам не давал скучать Саймак. И если нормативы по физическим навыкам практически не изменились, по крайней мере для меня, то после боевых искусств я просто приползала домой. Хорошо что его часто ставили последним предметом. После того как тебя сильно побили, заниматься учебой становится крайне проблематично. К чести сказать, доставалась и Джиму, но это, конечно, и сравниться не могло с моими повреждениями. И то мне кажется, он часто щадил меня. Тем не менее я медик и имела возможности залечивать свои раны в огромном количестве.

Тренировки по неокендо проходили в киберпространстве, поэтому не были такими болезненными, но и из-за них синяков мне доставалось не меньше. Единственное единоборство, где меня не калечили, – обучение владению боевым ножом. Там мне все давалось легко и приносило море удовлетворения. Поэтому занятия по нему всегда становились для меня отдушиной.

Как, впрочем, и программирование, которое стояло в расписании по субботам. Обучение этому предмету мне тоже давалось довольно легко и спокойно. Джордано хорошо объяснял и не перегружал нас информацией. И так как задания проще не становились, то, видимо, мы уже настолько приспособились к нагрузке, что получалось у нас все намного легче, чем вначале.

И, кроме основных дисциплин по моей специализации, у меня еще имелись предметы общего образования и направленные на поддержание военных навыков – вооружение и общий предмет о космосе. И если на первом мы лишь оттачивали навыки стрельбы из самого распространенного оружия Звездного флота, то на втором продолжили изучение космоса. И чем ближе мы приближались к дальним секторам, тем изучаемый материал становился интереснее.

Единственное, что меня смущало, так это поведение преподавателей. Раньше они бросали на меня странные взгляды, которые были скорее изучающе-вопросительные. Теперь же они стали какие-то насмешливо-ехидные. И, самое противное, я начинала догадываться, почему командный состав так на меня смотрит. Нервировало это до невозможности!

Хорошо хоть Козеро так на меня взирал только в самом начале, а потом нас увлекла работа. Этот сектор А являл собой нечто потрясающее. Оборудование – мечта, трудные случаи и, чаще, даже тяжелые – большие возможности для врача. Каждый день я старалась как можно быстрее выполнить физическую подготовку и со всех ног бежала на нижние этажи, где меня ждали пациенты. Руководитель нашей специализации и раньше не очень-то за нами присматривал, а теперь я могла не видеть его целый день. И тем не менее в разговоре или при обсуждении диагноза проскальзывали такие фразы, которые давали понять, что руку он держит на пульсе нашей работы и в курсе всех основных событий.

Но, конечно, не обошлось и без ложки дегтя. И в этом году мне трудно давалось отслеживание успеваемости группы.

У ребят, впрочем, как и у меня, началось углубление специализации, и тонкости, которые были понятны профессионалам, для меня оказались словно темный лес. А успеваемость и результаты каждого по разным предметам скакали, будто тимлигские блохи. Тут даже Ремарк не сразу разгребал их художества – куда уж мне. А ведь у них имелись такие предметы, которых у меня вообще не было. В итоге мы по несколько часов после занятий минимум раз в неделю располагались с куратором у него или у меня в боксе и пытались не только разобрать все полученные результаты, но и скорректировать расписание учащихся, чтобы те подтянули отстающие предметы.

– Мельник, вы хоть что-то поняли из того, что я вам объяснил? – спросил Ремарк в один из вечеров, когда мы особенно засиделись.

– В общем, да, сэр.

Голова моя болела и, кажется, даже распухла от огромного потока, на мой взгляд, совершенно ненужной информации. По крайней мере для меня.

Куратор посмотрел на меня скептически.

– Завтра сбросьте мне файл, я посмотрю. А то у вас опять Витерман пойдет пересдавать рейды на проникновение вместо Лесниченко.

Один раз ошиблась! Так он теперь мне до старости это припоминать будет!

– Как скажете, сэр.

Куратор поморщился.

А я с трудом удержалась от того, чтобы не улыбнуться. С того самого «личного вопроса», который он мне задал, я поняла, что некоторые сказанные мной определенным тоном слова сильно его бесят. И теперь каждый раз этим пользовалась.

Это такое удовольствие – дразнить его!

– Вот и отлично. А теперь – по домам, мне еще до квартиры добираться.

Мы вышли из его бокса, и я, посмотрев на часы, увидела, что уже первый час ночи! Припозднились мы сегодня. А потом мой взгляд скользнул по коридору и я заметила пятерых девушек, включая моих старых знакомых. Они стояли за ограждением, в начале коридора, так как вход на личный этаж преподавателей был строго ограничен, и смотрели в нашу сторону.

Интересно, что они здесь делают так поздно? Ведь проживают гражданские в другом корпусе, до которого по подземному коридору двадцать минут езды. Они что, совсем не спят?

– Мельник, вы идете? – вывел меня из задумчивости голос адмирала.

– Э-э-э… Да, сэр, – ответила я и направилась вслед за командиром к ограждению.

Пройдя электронное КПП, я прошла мимо пристально изучающих нас девушек и направилась к себе в бокс.

Спину мне сверлили ненавидящие взгляды.

В общем, вся Академия шепталась о наших с Ремарком отношениях. Сначала меня это тревожило, но потом я успокоилась, и жизнь вошла в свое мерное течение, не предвещающее никаких проблем. И только я начала наслаждаться своими тихими буднями, как судьба преподнесла мне первый сюрприз.

Как-то вечером, когда я была в боксе одна, ко мне зашел Роберт Гит. Увидев его, я несколько удивилась, но пригласила войти.

– Что-то случилось?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Хорошо. Проходи в гостиную.

Он воспользовался моим предложением и, уже оказавшись в комнате, плюхнулся на диван. Я, присев напротив, приготовилась слушать.

Но незваный гость как-то мялся и разговор начать не спешил.

Подождав немного, но так ничего и не дождавшись, я решила спросить:

– Гит, ты просто так зашел?

– Нет.

– Тогда переходи к делу. Я сегодня вечером еще и отдохнуть хочу.

Сверкнув неприязненным взглядом, мой одногруппник наконец заговорил:

– Ты не хотела бы со мной встречаться?

На мгновение мне показалось, что у меня галлюцинации.

– Что, прости?

Гит глубоко вздохнул. Было видно, с каким трудом ему дается каждое новое слово.

– Я предложил тебе завязать со мной официальные отношения.

Так… Кто-то из нас точно сошел с ума.

– Зачем тебе это? Думаешь, я не вижу, что не нравлюсь тебе?

– Просто ответь на вопрос. Что, так трудно?

– Зачем мне отвечать? Ты и так прекрасно знаешь, что я тебе скажу! Но я, как старшая по званию, приказываю тебе мне все рассказать! – Я в волнении вскочила с кресла.

– А то что?

– Под трибунал хочешь?

В этот раз на меня взглянули с откровенной ненавистью, но тем не менее Роберт ответил:

– Мне одна провидица нагадала, что, если я женюсь на рыжей девушке, которая меня бесит и не нравится мне, сбудется моя мечта – служить в самом дальнем секторе Амега. Там чаще всего встречаются пираты!

Услышав такое, я в полном шоке рухнула в кресло. И только некоторое время спустя, осознав этот бред, я набросилась на него:

– Ты что, болен?! Что за чушь ты несешь?!

Гит покраснел.

– Вот, я так и знал, что не стоит говорить! Такая стерва, как ты, этого не поймет. У меня все, что эта тетка предсказала, сбылось, осталось только последнее, заветное желание. Но такая, как ты, на меня и не посмотрит. Конечно, где Ремарк и где я?

После таких слов во мне пробудилась жажда крови. Стерва, значит? Значит, в адмирале дело?

– Знаешь, что, – прошипела я, – как врач тебе говорю: сходи к специалисту! Если еще раз такое услышу, сама тебя свожу! А теперь, дабы не находиться поблизости от такой плохой женщины, как я, взял ноги в руки и потопал отсюда, пока я тебе что-нибудь не отрезала!

После этих слов Гит просто побурел от злости и, психанув, пошел к выходу. Я – следом за ним, чтобы, если надо, придать ему ускорение. С психами нужно быть настороже.

Мы уже были в прихожей, когда дверь в бокс подсветилась зеленым, обозначив, что ее открывает не хозяин помещения, а старший по званию.

Я переглянулась с одногруппником, и в следующий момент произошло следующее.

Гит упал на колени, обхватил меня руками и закричал:

– Жестокая, зачем ты разбиваешь мне сердце?

А в бокс шагнул Ремарк и, увидев представшую перед ним картину, застыл.

Оценив обстановку, я мгновенно пережала Роберту артерию, и через несколько секунд он был у моих ног. После этого я поприветствовала старшего по званию.

– Я так понимаю, зашел не вовремя? – спросил куратор.

– Что вы, сэр, как раз кстати.

У адмирала в удивлении приподнялась бровь. Я молчала.

– Что ж, раз так, то позвольте я перемещу вашего кавалера за дверь, чтобы, когда очнется, он не помешал нашему разговору.

И, не дожидаясь моего ответа, поднял здорового мужика одной рукой в воздух и, совершенно не напрягаясь, выволок его за дверь, прислонив к стене с другой стороны.

Впечатляет!

– Ну, раз вы освободились и можете говорить, то пойдемте, я дам вам новое расписание рейдов у разведчиков. Гер мне его только десять минут назад передал.

Направляясь вслед за адмиралом в гостиную, я слушала его объяснения и одновременно думала, что буду делать дальше.

После того что я услышала и увидела сегодня вечером, не могу оставить Гита в покое. Нельзя же разочаровать человека, раз он считает меня стервой?

Нельзя!

Утром, проснувшись, я была в прекрасном настроении. Еще вчера вечером, после безобразного инцидента с Гитом, у меня появился план. Осталось только придумать, как воплотить его в жизнь.

Этим я весь день и занималась, даже работе не отдаваясь на сто процентов, как обычно. И вот в конце дня, на боевых искусствах, во время спарринга с Джимом, я вспомнила то, что решило все мои проблемы. От неожиданного озарения я плюхнулась пятой точкой на пол. Друг, который в этот момент нападал на меня, пролетел мимо и упал лицом прямо на мат. Послышалась ругань.

– Крофт, ты что, уже с девушками справиться не можешь? – прокричал Джиму Саймак с другого конца зала, после чего загоготал.

Друг отчетливо скрипнул зубами и недовольно взглянул на меня.

– Что?

– Ты чего на ногах не держишься? – возмущенно спросил Крофт.

Недоуменно на него посмотрев, я воспроизвела в голове сложившуюся ситуацию и улыбнулась. Наш спец лопухнулся. А это, пожалуй, хорошая идея – иногда совершать неожиданности на спарринге.

– Ничего, и тебе изредка полезно проигрывать.

В этот момент прозвучал колокол, и я, сорвавшись с места, побежала в душ. Мне не терпелось начать затягивать петлю на шее Гита, которую он сам же себе и надел. Ха-ха!

Быстренько приведя себя в порядок, я направилась на поезд, который должен был перевести меня из одного корпуса в другой.

Оказавшись внутри подземной машины, я огляделась. Ничего особенного, обычное метро. И, разместившись около окна, стала ждать отправления.

Добрались мы до места за двадцать минут, а значит, должны были находиться примерно на другом конце земного шара. Однако!

Но, отбросив все ненужные мысли в сторону, я пошла исследовать гражданский корпус.

Некоторое время мне потребовалось на то, чтобы сориентироваться в новом здании. Но, как только я поняла, что здесь та же планировка, что и в военном корпусе, только упрощенная, все трудности исчезли, и я без проблем добралась до нужного места. На этаж, где жили студенты.

Посмотрев вокруг, я увидела все тот же белый гранит, а помещения практически ничем не отличались от тех, что были у нас, но выглядели как-то попроще.

Отбросив копания в сети Академии, я стала искать по коридорам нужного мне человека, а его как назло нигде не было. Зато было много других, которые, даже не скрываясь, косились на меня и шептались.

Когда все это внимание мне уже порядком надоело, я увидела в конце коридора ее сидящей на подоконнике. Направившись к той, которую искала, и остановившись напротив, я улыбнулась – рыжая студентка подняла глаза.

– Люсечка, мне нужно с тобой поговорить. Пойдем со мной куда-нибудь.

Подружки, которые находились рядом с девушкой, с неприязнью посмотрели на меня.

– Зачем это? – спросила она.

– Я по поводу вопроса, который интересовал тебя два месяца назад.

Мои слова оказали на Люсю волшебное действие, и уже через несколько минут мы заходили в ее бокс. Пройдя в гостиную, я с удобством разместилась в кресле и посмотрела на хозяйку комнаты, которая тоже вопросительно на меня глядела.

Внимательно окинув взглядом ее огненную шевелюру, я наконец решилась.

– Я готова познакомить тебя с Гитом и поспособствовать вашим отношениям.

– Что? Почему сейчас ты согласна, хотя раньше мне отказала? – недоверчиво спросила девушка.

Я опять внимательно на нее посмотрела. Симпатичная невысокая ракша, примерно одного со мной возраста. С ярко-рыжими волосами, карими глазами и немного полноватой фигурой. Странно, что она не выправила себе обмен веществ.

– Ребята запретили мне знакомить с ними девушек, только в том случае, если они сами попросят. А я тогда еще не знала, что он в тебя влюблен. Но Роберт не может сам пойти на контакт. Какая-то гадалка нагадала ему, что он женится на девушке с рыжими волосами, и только на той, что сама не будет давать ему прохода, станет ухаживать и заботиться о нем.

Люся с недоверием смотрела на меня.

– Да, это странно, но вот такой он суеверный. Если он тебе нужен, ты должна принимать его таким, какой он есть.

– Давай я сама разберусь!

Да-а-а-а… Характер у этой мадам не сахар. И вообще, она очень деятельная, подвижная, надоедливая и навязчивая. А еще упрямая зануда. Но ничего, тем веселее будет Гиту!

– Что ж, раз ты передумала… – сказала я, поднимаясь.

– Нет! Подожди!

Замерев, я выжидающе глядела на нее.

– Хорошо. Что ты хочешь взамен?

– Я знаю, что все ракши держат слово. Так вот, хочу, чтобы ты мне его дала. Пообещала, что сделаешь все от тебя зависящее, чтобы он повел тебя к алтарю. Все!

Люся удивленно и недоверчиво уточнила:

– Это все, что ты хочешь в обмен за услугу?

– Да.

– Не зря говорили, что ты не только замкнутая, но и странная.

Как много интересного о себе можно неожиданно узнать. Но, не собираясь это комментировать, я молчала, ожидая ее решения.

– Хорошо. Я даю слово.

– Слово рода?

– Слово рода!

Отлично!

– Тогда приходи завтра к шести часам в военный корпус, в зал номер пятьсот шестнадцать. Я вас представлю и сегодня сброшу на коммуникатор все, что о нем знаю и могу предать гласности. Дальше дело за тобой. По рукам?

Я протянула руку ладонью вверх, и Люся по ней ударила, сказав:

– По рукам!

Глава 35

Наран Ремарк

Вечером мы с побратимами сидели у меня в квартире и разговаривали. Один из редких моментов за последнее время, когда нам удалось собраться вместе. И, естественно, я не мог упустить случая и не рассказать им про историю, которая недавно произошла.

– И что, она его вырубила? – сквозь смех спросил Гер.

– Ага. Но ты не видел выражения ее лица, когда он рухнул на колени. На нем отразился испуг, а потом вселенские муки! – Несмотря на некоторое время, прошедшее с того дня, когда этот инцидент произошел, все равно без смеха это вспоминать было невозможно.

– И ты выволок его за дверь? – приподняв брови, спросил Тиберий.

– А что, я должен был спрятать его в шкаф? Или посадить рядом с нами, третьим? – задал я встречные вопросы.

– Вам нужно было остаться наедине? – ехидно поинтересовался Рассел.

– Знаете, мое терпение в последнее время сильно истощилось! Вам что, заняться больше нечем, кроме как сплетни обсуждать?! И ладно все остальные, но вы – мои близкие друзья! – огрызнулся я.

– А что, ты думаешь, нас не должен волновать твой роман со своей студенткой? – спросил Джордано.

– Ну, начнем с того, что Мельник не моя студентка. Ее специальность курирует Козеро. И наши с ней отношения не укладываются в это пошлое слово «роман»!

– Но ты же реагируешь на нее! – воскликнул Гер.

– Я реагирую не на нее, а на ваши глупые шуточки, дебильные улыбки остальных преподавателей, которые думают, что все знают, и эти беспочвенные сплетни. Вы все меня уже достали! Получается, у нас любовь?

– Из тебя эмоции просто во все стороны хлещут, – прокомментировал Тиберий.

– Я что, железный? Да, я ракш, и моя сдержанность на том же уровне, что и раньше. И если б не поганый характер старшего группы, то жизнь вообще бы раем казалась. Но я и так уже несколько лет не обращаю внимания на все эти разговоры о нас. Однако в последнее время вы просто себя превзошли!

– Что ты орешь? – поинтересовался Рассел.

– Как не орать? Когда друзья – кретины!

– Скажи-ка нам, как давно ты с женщиной был? – ненавязчиво так спросил Тиберий.

– А больше вам ничего не рассказать?

– Не огрызайся, вопрос серьезный, – добавил Гер.

– Вот интересно, зачем вы спрашиваете? Сами знаете, что в одном из дальних секторов последние два года наблюдалась большая активность пиратов и только что сошла на нет. Мы же все это время и на планете-то толком не были, не говоря уже о том, что нам кололи блокатор сексуального желания. Это у тебя, Рассел, я могу поинтересоваться, как ты пережил эти два года? Ты у нас самый темпераментный и вообще дамский угодник, – решил я подколоть друга я. Не все же им развлекаться.

– Я-то ничего. Сейчас полностью отойду от последней вакцины и – по бабам, – с веселой улыбкой поделился с нами Гер.

– Вот и мы тогда отправимся, – добавил Тиберий.

Посмотрев на них, я подумал, что, может, это не такая уж и плохая идея?

Феоктиста Мельник

На следующий день, как и было обговорено заранее, я познакомила Гита с Люсей и получила в ответ от нашего суеверного героя непонимающий взгляд. Но ничего, скоро он догадается!

Так и вышло. Примерно через две недели, после того как закончилось занятие по биофауне, около двери лаборатории Гит в очередной раз обнаружил Люсю. Я как раз собиралась отправиться на следующую лекцию, параллельно раздумывая, отстирается ли моя форма от того, что на нее срыгнул ушастый зверек, или нет? И в этот момент услышала крик:

– Да когда ж ты от меня отстанешь?!

Обернувшись на шум, я увидела интересную картину. Впрочем, не только я, но и все присутствующие в помещении. Роберт Гит стоял около дверного проема и, вцепившись в собственные волосы, смотрел на рыжую девушку, которая в последнее время не давала ему прохода.

– Ты меня достала! Почему? Ну почему ты не можешь забыть про мое существование?!

– Потому, что не хочу, и потому, что обещала, – ответила Люся, кинув на меня мимолетный взгляд. Но мой одногруппник это заметил.

Медленно развернувшись ко мне, он тяжело выдохнул и в отчаянии рявкнул:

– Стерва! – после чего кинулся прочь, а вслед за ним, пытаясь его успокоить, поспешила его поклонница.

В помещении, в котором до этого стояла тишина, раздался хохот целой группы ребят, и адмирала в том числе.

Увидев смеющегося Ремарка, я не могла отвести взгляд от его лица, так его преобразила улыбка. Куратор за одно мгновение стал другим человеком. Обаятельным, открытым и очень красивым.

С трудом отведя взгляд от командира, я подумала, что пора найти себе парня.

– Скажите, Мельник, когда нужно начинать вас бояться? – раздался за спиной голос адмирала.

Оглянувшись, я увидела, что весь мужской коллектив смотрит на меня.

Одногруппники прекрасно были осведомлены о моих натянутых отношениях с Гитом и о том, что он без сознания подпирал стенку около моей двери после нашего конфликта. Поэтому моим действиям никто не удивился – каждый из них знал о моей злопамятности.

– Что вы, сэр. Я совершенно безобидна.

Ребята в ответ на мои слова только усмехнулись и стали расходиться, а адмирал мрачно заметил:

– Да вы что?! Покажите мне хоть одну женщину, которая не представляет опасности. Если сможете таковую найти.

И, развернувшись, направился прочь. А я, вздохнув, подумала, что везде сплошная дискриминация.

Гит нашел меня вечером, когда я возвращалась домой, чем немало меня изумил. Не думала, что наш скандал продолжится.

– Фиса, это тебе Люся дала слово, что будет меня преследовать?

– Не преследовать, а уделять внимание. – Я не стала скрывать очевидное:

– Какое внимание?! Она мне жить мешает.

Остановившись, я прямо посмотрела на одногруппника.

– Чем?

– Она везде ходит за мной, сует нос в мои дела, пытается меня соблазнить!

– А ты против?

– Я? Нет. То есть да. Да вообще это не важно! Ну забери у нее это слово! Хочешь, я тебе денег дам? – с надеждой спросил Гит.

– А хочешь, я тебе печень отрежу! Я могу! – взбесилась я.

– Вот что ты за человек?!

– Роберт, я открою тебе секрет. Если ты женщину постоянно оскорбляешь и хамишь ей, то она может сделать гадость. Кстати, этот закон распространяется и на мужчин.

Он проигнорировал эти слова и, бросив на меня мрачный взгляд, спросил:

– Значит, не поможешь?

– Нет. Да и стоит ли? Неужели все так плохо?

– Знаешь, раньше я думал, что хуже тебя быть никого не может. Но она! Это не баба, это просто монстр! – воскликнул в отчаянии Гит.

– Зато если она за тебя выйдет, сбудется твоя мечта.

– Какая? – ужаснулся одногруппник.

– Та, которая про пиратов. Видишь: все, что ни делается, все к лучшему.

И, считая, что наш спор окончен, я направилась прочь, оставив позади себя шокированного мужчину.

Гит после этого разговора ко мне больше не подходил, и я посчитала эту историю завершенной. Единственное, что необходимо было сделать, так это понаблюдать, как будут развиваться их отношения, и при плохом варианте – освободить Люсю от обещания. Ведь она, несмотря на тяжелый и невыносимый характер, ни в чем не виновата.

Далее жизнь опять потекла неторопливо и спокойно до тех пор, пока спустя несколько месяцев судьба опять не преподнесла мне сюрприз.

Незадолго до этого я опять начала замечать какую-то странную активность ненормальных девушек, которые уже однажды пытались напасть на Киру. Теперь же объектом их внимания стала я. Они постоянно наблюдали за мной, наивно полагая, что я их не вижу. Ха-ха!

Предпринимать я ничего не стала, решив, что наш прошлый разговор ими еще не забыт. И это стало моей ошибкой.

Неприятный инцидент случился, когда я возвращалась с физической подготовки. В тот раз мы проходили погружение в кислотные грязи планеты Тогар. Помыться нам, естественно, никто не дал, и как только я, грязная, в слизи, подошла к своему боксу, то увидела уже ожидающего меня куратора. Ай-яй! Мы же договаривались с адмиралом встретиться после занятия, но кто ж знал, что оно так затянется?

Ремарк ждал около двери бокса, подпирая ее плечом. Увидев меня, он вопросительно приподнял бровь.

– Простите, сэр. Командор нас немного задержал.

Куратор, взглянув на часы, произнес:

– Надо не забыть побеседовать с Саймаком, а то он, похоже, опять начал увлекаться. Ладно, давайте зайдем внутрь, у нас еще долгий разговор предстоит.

Пожав плечами, я открыла дверь, и мы вошли в прихожую. Только я сбросила около входа вещи, как вдруг неожиданно погас свет.

Как такое возможно? В Академии бесперебойное питание. Такого в принципе быть не могло. Как же так? Я же еще сегодня помыться планировала, с меня грязь до сих пор капает.

– Мельник, а ну-ка прижмитесь к какой-нибудь стенке! – прозвучал в темноте обеспокоенный голос адмирала.

Я начала догадываться, что случилась беда.

– Что происходит, сэр?

– Я, конечно, могу ошибаться, но, мне кажется, сработала система безопасности, которая должна защитить Академию в случае нападения.

Неожиданно для меня стена, к которой я прислонилась, начала двигаться.

– Сэр, стены перемещаются! – в полной панике воскликнула я, отступая под напором.

– Не кричите. Они до конца не соединятся. Пространство останется.

В итоге то пространство, которое осталось, было около метра.

– Что-то места маловато, – пропыхтела я, пытаясь хоть как-то отодвинуться от Ремарка. Он – мужчина больших габаритов, поэтому мои попытки не увенчались успехом.

– Я ошибся.

Что я слышу? Великие и ужасные могут ошибаться?

– Это не система безопасности, это техническая изоляция помещения. Подобные меры предпринимаются, если в боксе происходит какая-то поломка или его затопило. И для того чтобы уменьшить ущерб, каждую комнату изолируют, – пропыхтел адмирал, пытаясь развернуться.

Изолируют они!

– А людям-то как?

– В зависимости от количества человек для существования им дают пространство разной площади.

Прикинув размеры нашей коробки, я подумала, что здесь хватило бы места только на одного, но никак не на двух гуманоидов.

– И сколько может длиться изоляция?

– До двух суток.

– А?!

– Да. Но, я думаю, нас найдут раньше.

Не успела я вздохнуть облегченно, как Ремарк добавил:

– Скорее всего завтра утром.

Прикрыв глаза, я начала впадать в тихое отчаяние.

– Что это вы притихли? – спросил адмирал. – Ничего страшного не случилось. Поэтому давайте присядем. Не всю же ночь нам стоять.

И после этих слов командир начал опускаться на пол.

Мои глаза уже более-менее привыкли к темноте и я начала довольно хорошо различать, что происходит в нашей тюрьме. Ремарк разместился на полу, но ноги его были согнуты в коленках, ибо наше пространство было просто не рассчитано на такую длину.

– Что, садиться не будете?

В чем-то он прав: двенадцать часов я на ногах не выдержу. Начав медленно сползать по стене, я задела ногой куратора. Он схватился за нее, и в следующее мгновение я полетела на него. Прямо на грудь. Ремарк крякнул и попытался помочь мне приподняться.

– Откройте мне секрет, Мельник, как вы получаете такие высокие баллы на боевых искусствах при такой неуклюжести?

– С трудом, сэр.

– Оно и видно.

В этот момент я все-таки смогла нормально поставить ноги и с хлюпаньем распрямиться. После этого звука, раздавшегося в тишине, повисла пауза.

– Напомните мне, вы были сильно измазаны грязью?

– Да, сэр. Но мне казалось, она уже должна высохнуть.

– Нет. Грязь Тогара высыхает примерно через семь часов.

Представив, как сейчас должен выглядеть мой куратор, я быстренько забилась в угол рядом с ним и затихла. Несмотря на то что я старалась сесть от него подальше, в такой тесноте это было невозможно.

Посидев некоторое время в молчании, я робко решила задать вопрос:

– Скажите, сэр, а вы не можете снять эту изоляцию?

– Нет. Если бы дело было в безопасности, то тогда я решил бы проблему, а тут – технические вопросы. В свое время экономисты сильно ограничили нас в этом направлении, обосновав это тем, что преподавательский состав Академии не может оценить всю сложность ситуации или повреждений. Только специалисты.

– Это как-то…

– Странно? Ненормально? Ничего. После сегодняшнего инцидента, все изменится. У меня сейчас должно быть совещание у генерал-адмирала, а я здесь сижу, – мрачно проговорил Ремарк и через несколько секунд добавил: – Вообще странно все это. Чтобы сработала изоляция, нужно, чтобы с боксом или в боксе произошло что-то серьезное. А когда мы зашли, ничего не заметили. Подозрительно.

После этого опять повисло молчание, которое грозило затянуться. И у меня мелькнула мысль о тех девушках, которые в свое время на нас напали. Если это кто-то из них, то змеюкам придет конец! Утешив себя подобным образом, я прикрыла веки.

Разбудил меня какой-то пищащий звук, и, открыв глаза, я поняла, что моя голова лежит на плече адмирала. Подскочив, я сказала:

– Простите, сэр!

– Не стоит.

Судя по ровному и спокойному голосу, Ремарк давно проснулся или вообще не спал.

Вот дверь запищала еще раз, и наше узенькое помещение, ослепив нас, залил свет. Отшатнувшись от рези в глазах, мы прижались друг к другу. И, как только зрачки хоть немного привыкли к освещению, я увидела трех мужчин и двух женщин. Они, немного ошарашенные, смотрели на нас.

Оглядев себя и куратора, я поняла их волнение. Наша одежда была мятая, волосы всклокоченные, а на форме Ремарка располагалось огромное грязное пятно, которое ясно говорило, что тактильный контакт между нами определенно был.

– Э-э-э-э-э… простите, сэр… Мы не знали. Если нужно, мы зайдем попозже.

В повисшей тишине явственно раздался скрежет зубов адмирала. Не трудно было догадаться, что именно о нас подумали.

С шипением поднявшись на ноги, Ремарк помог и мне занять вертикальное положение. Затекшие ноги сводило судорогой, и около минуты я держалась за куратора, а потом просто прислонилась к стене.

Адмирал же, освободившись от меня, на прихрамывающих ногах вышел к нашим спасителям и сказал:

– Хозяйку бокса посадите на лавочку и приведите комнаты в порядок. Кстати, из-за чего поступил сигнал?

– Сбой системы.

– Интересно, – протянул Ремарк и удалился по коридору.

– Вам помочь? – спросил у меня один из мужчин, судя по виду, самый главный в этой компании.

– Спасибо, я сама справлюсь.

Сказав это, я поковыляла к лавочке и, усевшись на нее, только сейчас оценила всю бедственность своего положения. В начале коридора стояла толпа людей, состоящая как из ребят с военного отделения, так и из девушек с гражданского. Рассел Гер с Саймаком, а также завхоз Академии и по совместительству ее главная сплетница. Все смотрели на меня с любопытством, а адмирал Гер широко улыбался. Люди, которые открыли бокс, уже начали перешептываться, даже несмотря на работу. Нет никаких сомнений, что к вечеру новость о том, что старшая группы Феоктиста Мельник спит с адмиралом Ремарком, облетит все наше учебное заведение!

Сев на скамейку и прислонив голову к стене, я простонала:

– Ну почему беда не приходит одна?!

Бокс мой вернули в исходное состояние довольно быстро, а потом я пошла приводить себя в порядок. Более-менее почувствовав себя человеком, а не поросенком, я направилась к человеку, который мог бы помочь выяснить причину моих ночных проблем.

Шагая по коридору, я замечала, как проходящие мимо люди косятся на меня. Видимо, последняя новость уже облетела всю Академию.

Дойдя до места, где обычно собираются ребята из моей группы, я увидела Гришу. А одногруппники, завидев меня, тут же начали улюлюкать и громко поздравлять, вызвав у меня смущение и неловкость.

Я покраснела.

– Гриша, мне нужно с тобой поговорить. Наедине, – попросила я.

– А мне потом голову не открутят? – спросил Лесниченко улыбаясь, но встал и отправился следом за мной.

Мы разместились на одном из подоконников: подальше от любопытных ушей, и я сразу перешла к главному.

– Слушай, помнишь, после происшествия на биофлоре ты говорил, что, если мне что-то понадобится, я могу обратиться к тебе?

На лице одногруппника появилось любопытство.

– Ну? – спросил он улыбаясь.

Именно после того несчастного случая у нас с Лесниченко сложились замечательные отношения. Если этого кривляку поближе узнать, то он открывается с совершенно новой стороны.

– Так вот, мне нужна твоя помощь. Слушай…

И я рассказала ему все как есть, начиная с того момента, как на Киру напали в коридоре до сегодняшнего происшествия. Гриша учился по направлению Ремарка и был самым лучшим на курсе. Сам адмирал не раз отмечал его таланты. Если кто и сможет помочь разобраться мне в этом, то только он.

Выслушав меня, Лесниченко некоторое время молчал, а потом сказал:

– Значит, вот что случилось между тобой и Гитом. Мы с ребятами долгое время гадали, даже ставки делали, но такого предположить не могли! Кошмар! В общем, я уже примерно представляю, почему все это произошло. Сейчас зайду к одним знакомым со своей специальности, и мы разберемся. Вечером забегу.

– И ты не спросишь, что у меня с нашим куратором?

– Фис, о чем спрашивать? Все и так понятно.

И, подмигнув мне, направился прочь.

Наран Ремарк

Сказать, что я был зол, это значит ничего не сказать. За все время существования Академии произошли всего три случая сбоя программ, когда меняли всю систему. И ни разу такого избирательного!

Но выяснение причин диверсии придется отложить на потом. Сначала нужно привести свой внешний вид в должное состояние. И угораздило же попасть в такую ситуацию!

Зайдя в свой бокс, я полез в душ. Холодный, очень холодный душ. Длительное отсутствие женщины и тесный контакт с противоположным полом не прошли в эту ночь бесследно для моего организма. И только постоянное и четкое осознание, что рядом со мной старшая группы, включило мой самоконтроль.

Хотя реакция тела оказалась несколько странной. Действие транквилизатора еще не должно было полностью пройти. Но, отбросив лишние мысли в сторону, я набрал побратимам.

Когда связь установилась и их лица появились на голографии, я увидел широкие ухмылки:

– Ну? Было? – спросил Рассел.

Мне кажется, он даже подпрыгивал от нетерпения.

– Рассказывай! – проговорил Джордано.

– Между нами ничего не было.

У меня даже в обоих сердцах потеплело, когда я смотрел, как после такого ответа вытягиваются лица побратимов.

– Э-э-э-э-э-э-э… – протянул Тиберий.

– Ремарк, а ты не болен? Ну, в плане…

– Рассел, не забывайся! – рявкнул я.

Они оба молчали, пытаясь скрыть свое явное разочарование.

– Но мне действительно есть что вам рассказать. После чего мне нужно отправляться на работу, а вы кое-что для меня сделаете…

Глава 36

Феоктиста Мельник

День был просто ужасным. Из-за своих приключений я опоздала на физическую подготовку. Потом была отловлена друзьями и допрошена на темы: «Понравился ли мне секс с Ремарком?» и «Что случилось?». И второй вопрос относился не к происшествию, а к тому, почему не было интима. Хотя эти моменты больше интересовали Киру, Джим же был на удивление спокоен. Как будто все в порядке вещей. Это разозлило меня еще больше, и, наорав на них из-за того, что они совсем обо мне не беспокоились, я отправилась на практику по специализации. Там Козеро поздравил меня с успешной личной жизнью, дал пациента с айвийским червяком в печени и отправил ее пересаживать.

Не самая сложная операция, но, прежде чем удалить старую печень, нужно было извлечь из нее червя, а эта пакость стреляет слизью! В общем, противная работа для противного дня!

После этого я отправилась на боевые искусства, где тоже получила поздравления, но уже от Саймака. Застыв на месте от удивления, я смотрела на преподавателя.

А тот, хлопнув меня по плечу, с простодушной непосредственностью заметил:

– Удивляешься, почему я не ругаюсь? Ну, тут особенная ситуация, да и коллега обидится. Его интересы пострадают. Но чтоб, несмотря на прогулы, твоя подготовка оставалась на уровне! – приподняв палец вверх, завершил свое объяснение командор и отправился к ребятам, оставив меня в полном ступоре.

События стремительно сменяли друг друга, поставив меня уже перед фактом моего несуществующего романа. И я не могла с этим ничего поделать. Вот не побегу же я объяснять командиру, что все не так, как он думает, и на самом деле все по-другому.

Вот!..

Настроение мое еще больше ухудшилось, и в этот раз во время спарринга с Джимом досталось именно ему, а не мне. Зато пар я выпустила.

Киры на тренировке не было.

Мрачно возвращаясь с другом в бокс, я увидела стоящего у двери Лесниченко.

– Как это ты успел добраться раньше нас? – спросила я у него.

– Наверное, потому, что ушел на час раньше. А ты не заметила? Раньше такого не наблюдалось, – усмехаясь, подколол меня Гриша.

– Не зли ее, а то меня на следующей тренировке забьют, как поросенка, – ОЧЕНЬ серьезно сообщил ему друг.

Я попыталась пнуть шутника, но он, смеясь, увернулся. Открыв дверь в бокс, я пропустила мужчин вовнутрь.

– Пойдемте в гостиную.

– Я гляжу, тебя совсем замучили поздравлениями, – ехидно заметил Лесниченко.

– Вот только давайте вы не будете зубоскалить – и так на душе помойка. Рассаживайтесь, – предложила я, без сил падая в кресло.

Ребята разместились на диванчике, и Гриша сказал:

– Узнал я все, что ты хотела. История такая. Вчера в программу технического обслуживания Академии двумя студентами с гражданского отделения был занесен вирус. Они специалисты этого направления. В итоге произошел сбой именно в твоем боксе.

– И зачем они это сделали? – недоуменно спросила я.

– Они сказали, что задумали проверить какие-то свои наработки, а затем все удалить незаметно для сотрудников техотдела. Это официальная версия.

– А неофициальная? – спросил Крофт.

– Мы с друзьями вышли на них через одну девушку, про которую нам рассказывала Фиса. Новику Пинову. У нее очень богатая семья, развивающая свой бизнес в рамках Земли. Она и заплатила деньги этим экспериментаторам, чтобы те запустили вирус. Хорошие деньги.

После чего Гриша назвал сумму. Мы с другом присвистнули.

– Хорошо она тебя оценивает, Фиса, гордись, – прокомментировал Джим.

– Счастлива, – мрачно пробормотала я.

– Так вот, – продолжил Лесниченко, – ребята, получив столь большой куш, заплатили взятку персоналу, который следил за порядком в системе, и их допустили до оборудования.

– Странно это – чтобы на военный сектор можно было так легко пробиться.

– Техническое обслуживание относится к гражданскому ведомству. Главный экономист Академии настоял на этом.

– Откуда такие сведения? – поинтересовался Гриша.

– Ремарк сказал.

Ребята улыбнулись и промолчали, а я поскрипела зубами.

– Не знаю, как там было раньше, но скоро все изменится. Сегодня расследованием занимались побратимы адмирала, а он куда-то уезжал. Кажется, из-за какого-то совещания, которое пропустил вчера. Точно не знаю. А когда он вернулся и ему все рассказали, то, говорят, наш всегда такой сдержанный адмирал был в бешенстве. И так орал, что мало никому не показалось. Теперь на следующем совещании Союза будет решаться вопрос о том, чтобы все службы Академии перевести под контроль военных, и, несомненно, наш куратор своего добьется.

Несомненно!

– А что будет с исполнителями и с этой Пиновой? – поинтересовалась я.

– Ребят, которым заплатили, отчислят. А вот этой мадам – ничего, – ответил Гриша.

– То есть как? – изумилась я.

– А так, Фиса. Это я от тебя знаю, что она причастна к этому делу. А те, кого поймали, ее не выдали. И скорее всего за дополнительное вознаграждение. Через некоторое время они смогут восстановиться в каком-нибудь гражданском вузе. И пусть после этого в космосе им не работать, но они с тем, что заработали, и на планете неплохо устроятся, – пояснил мне одногруппник.

– Ну нет, так ей с рук это не сойдет! – возмутилась я.

– Ремарк скорее всего догадывается, кто именно заказчик. Он глава безопасности и не просто так ест свой хлеб. Вот если бы ты дала показания, тогда это рассматривалось бы как злонамеренные действия против военного. И дело мгновенно передали бы нашему ведомству. А от него мало кто уходил, – сообщил мне Джим.

– Говорите, я могу дать показания? И тогда над головушкой змеюки повиснет меч? – спросила я, криво улыбаясь.

– Фиса, ты меня пугаешь, – настороженно сообщил мне друг.

– Я столько натерпелась из-за этой гадины! А сколько и какие еще буду получать дивиденды от всей этой истории, боюсь предположить! Так что она у меня попала. В общем, план у меня такой…

Помочь отомстить на следующий день согласились Джим с Гришей и Кира. Накануне вечером она пришла домой поздно вечером, когда все разошлись, и я поведала ей историю вселенского заговора против меня.

И так чем-то расстроенная и злая, она сказала, что обязательно присоединится ко мне. Общими фразами ответив на мои вопросы о том, где она так долго ходила, подруга направилась в душ, а я тренироваться. Иначе Саймак меня убьет, невзирая на мой вымышленный роман с куратором.

План мести решено было воплотить в жизнь вечером. Ребята за короткий срок узнали номер Пиновой и ее подружки, после чего кинули ей сообщение якобы от подельников. Та, видимо, сильно переживала все это время из-за своей выходки, поэтому прибежала довольно быстро вместе со второй девушкой.

Встреча была назначена в женском туалете, и если учесть позднее время, то не думаю, что кому-то он срочно мог понадобится. И, как только девушки зашли внутрь, Кира заблокировала дверь.

Пинова сразу поняла, что происходит, и посмотрела на меня исподлобья.

– Ты ведь помнишь, что я тебе пообещала, если ты еще раз попробуешь испортить мне жизнь?

В ответ на мои слова она лишь постаралась с помощью ехидства вывести меня из равновесия.

– Что, для этого поддержку прихватила? Чтобы проще было справиться?

– И лишить себя удовольствия? Ну нет. Я сегодня уже натерпелась, и дальше будет только хуже. Поэтому воспоминания о сегодняшнем дне станут согревать мое сердце. Зато тебе послужат напоминанием о благоразумии, если в голову придет очередная глупость. Что касается ребят, то они здесь для страховки твоей подруги.

Повернувшись, эта змеюка увидела, что Гриша и Джим перекрыли путь ее пособнице и мы с ней остались один на один.

Снова взглянув на меня, она сказала:

– Не посмеешь!

– Я не посмею? Еще как посмею! Конечно, можно было бы написать рапорт, поведав в нем всю историю наших отношений, и пусть военное ведомство рассматривает дело о покушении. Я вижу удивление на твоем лице. Не знала? Жаль. Но я не стала этого делать. Если ты и сломаешь свою жизнь, то не по моей вине. Хотя… Кто ищет, тот всегда найдет.

Заметив, как ее лицо покраснело, я решила, что пора переходить к делу.

– Поэтому и ограничусь старинной шуткой студентов. Правда, сейчас она гораздо более актуальна.

После чего, шагнув к ней, я быстро скрутила ее и потащила к унитазу. Главное отличие от старинной штуки – утилизация отходов в наше время устроена совсем по-другому. И основана на световом нерине. Очень неприятная штука, и при большой концентрации она способна нанести вред человеку. Во время, так сказать, простоя в унитазе остается только дымка, которой мы сейчас и воспользуемся!

Одной рукой удерживая конечности девицы за спиной, второй я распустила ее прическу и наклонила головой к унитазу так, чтобы все волосы попали в остатки света. Раздалось потрескивание, которое вскоре стихло. После этого, я отпустила трепыхающуюся жертву. Шевелюра у нее теперь была вместо угольно-черной пепельно-белой, с желтыми разводами и немного жеванной.

– Это не твой цвет, – прокомментировала я, оглядев увиденное.

Взвизгнув, жертва нашего произвола кинулась к зеркалу, а я занялась второй девушкой, у которой были золотистые волосы. Пока от зеркала сыпался только отборный мат. Я такого даже ни разу не слышала, проучившись практически пять лет в мужском коллективе. А еще говорят, что мужчины в совершенстве знают нецензурную лексику!

Вторая жертва только кричала, периодически переходя на визг, и если бы ребята не поставили в комнате приборчики звукоизоляции, то ее слышала бы вся Академия. Сообщницу Пиновой я не стала сильно обелять и макнула волосами только слегка. Тем не менее следы на ее шевелюре были очень заметны.

Как только истерика у моих противниц пошла на убыль, главная заговорщица кинулась на меня. И, опять скрутив ее, я услышала шипение:

– Если ты думаешь, что я такое забуду…

Психанув, я с размаху залепила ей пощечину. Та схватилась за щеку и в полном шоке уставилась на меня. Видно, кого-то в детстве мало пороли.

– Значит, так, я объясняю последний раз. Еще раз сделаешь мне пакость – мой рапорт будет лежать на столе у Ремарка. Ты ведь уже наслышана, в каком бешенстве он был? И после этого он точно позаботится, чтобы ты вместо работы мыла полы где-нибудь на станции в самом дальнем секторе. И твои родители тебе не помогут – ручки у них коротки. Академия – это тебе не тот городишко, где ты королевой была.

Еще раз встряхнув ее для достоверности, я прибавила:

– Надеюсь, ты меня услышала.

И, отпустив ошарашенную и несколько испуганную девушку, я махнула ребятам, и мы вышли.

Наран Ремарк

Время, прошедшее с того самого события, трудно назвать спокойным. Разобравшись с виновниками и протолкнув жалобу в Союз, я начал размышлять, зачем было этим ребятам строить козни Мельник? Ведь все факты говорили, что они были незнакомы. Значит, был кто-то еще, кто являлся заказчиком. Эту загадку разгадал Рассел. Как-то в один из дней он зашел в преподавательскую, где я сидел после занятий, и позвал меня за собой.

Ничего не понимая, я пошел за ним. Мы поднялись на лифте к военному общежитию, вышли из него, и он потащил меня по коридору. Студенты, которые встречались нам по пути, с недоумением смотрели на нас и обходили стороной. Неожиданно побратим остановился.

– Смотри, – проговорил Гер, кивнув на двух ругающихся девушек, сидящих на подоконнике.

Я посмотрел.

– И что?

– Ты на волосы посмотри!

Посмотрев внимательно на их прически, я отметил пепельно-желтый цвет волос и их жеваную структуру. Что-то это мне напоминает, но понять я так и не смог.

– Ужасно! Это что, новая мода такая? И ради этого ты меня сюда притащил?

– Наран, ты что, одноклеточный? Какая мода? Они одни такие. Приглядись внимательнее!

Я всмотрелся и наконец понял, что это. Мне тоже стало смешно.

Тут самая белая из двух девушек увидела, что я на нее смотрю, и, побледнев, поспешила удалиться, потащив за собой подругу.

– Ты думаешь, это?.. – спросил я у друга.

– Готов поспорить!

– Ну-ка, скажи мне, где сейчас Мельник?

– Что это ты задумал?

– Есть у меня к ней пара вопросов.

– Она сейчас в лечебном секторе с Крофтом.

Это новость. Я вопросительно приподнял бровь.

– На последнем рейде ее друг повредил спину. Она все ему срастила и вылечила, но теперь нужен массаж. И желательно проведенный не роботом, а компетентным врачом, – пояснил мне друг. – Естественно, она взялась за него сама.

– Естественно!

– Не иронизируй, а то я подумаю, что ты ревнуешь.

– Рассел, мы же говорили с тобой об этом.

– Хорошо, хорошо, – поднял руки друг.

В ответ на это я лишь на мгновение закатил глаза и отправился на поиски старшей группы.

Подходя с Гером к массажному боксу, мы услышали странные звуки.

– А… О… О да… И как руки могут творить такое! Ты просто волшебница! А… нет, не здесь, лучше пониже…

Очень интересно!

Посмотрев на побратима, я увидел, что он улыбается, наблюдая за моей реакцией. Я разозлился, и у нас непременно произошел бы очередной спор, если бы в следующее мгновение мы не услышали:

– Ты заткнешься или нет?! Сил больше нет слушать твое мычание! Еще один звук, и я позову дроида. Он быстро тебя по частям разберет, а потом соберет обратно. Правда, как сумеет!

– Твое настроение в последнее время просто отвратительное.

– Какое есть. А теперь замолкни и лежи, пока я тебе второй раз позвоночник не сломала!

У меня от удивления приподнялись брови.

– Оказывается, у нее, такой правильной, есть характер и зубки, – пробормотал я еле слышно.

Я заинтригованно улыбнулся, но, посмотрев на побратима, увидел, что тот трясется от смеха, стараясь не заржать в голос. Бедняга от натуги даже покраснел.

Дольше здесь стоять я не видел смысла и, прошагав к двери, без предупреждения вошел в бокс. Друг последовал следом. Тут же моему взору предстала гармоничная картина. Крофт лежал на массажном столе в одних шортах, рядом с ним стояла Мельник, на руках у которой были надеты криоперчатки, которые увеличивали силу рук от десяти до пятидесяти процентов. В общем, все логично. Силы человека недостаточно для того, чтобы воздействовать на мышцы и кости ракша. По крайней мере в спокойном состоянии. Наша исключительная сила дает нам преимущество даже в этом.

Старшая группы тут же поприветствовала нас, а Крофт попытался это сделать, пытаясь встать.

Но рука Мельник опустилась ему на спину и прижала к столу.

– Тебе нельзя подниматься! Как твой врач, я этого не разрешала.

Ее друг осторожно посмотрел на меня, видимо, ожидая моей реакции, но я промолчал. В этом вопросе все права были на стороне лечащего врача.

– Сожалею, что прервал благое дело, Мельник, но у меня к вам пара вопросов.

– Да, сэр? – Она настороженно посмотрела на меня.

– Две студентки нашей Академии ходят с выбеленными волосами. Вы имеете к этому какое-то отношение?

Я видел, как они с Крофтом напряглись еще больше. И пока Мельник думала над тем, что мне ответить, я снова поймал себя на том, что рассматриваю ее грудь, которая не оставляет меня равнодушным, как, впрочем, и все ее тело. Я начал зацикливаться на физических достоинствах ее тела сразу после нашей совместной ночевки. Но ничего, еще немного времени осталось, и будет масса возможностей решить эту проблему.

Во избежание возникновения конфуза от дальнейшего рассматривания прелестей женской фигуры, я отвел взгляд и наткнулся глазами на побратима, который смотрел на меня с понимающей улыбкой. Но молчал.

– Понимаете, сэр, это был несчастный случай.

Услышав ответ, я снова перенес свое внимание на старшую группы, старательно удерживая свой взгляд на ее лице.

– И как же он произошел?

– Не знаю, сэр! Я зашла, когда все уже произошло, и оказала помощь.

– Это все?

– Да, сэр.

Да и есть ли смысл что-то выяснять дальше?

– А почему вы не на занятиях?

На этот раз мне ответил Крофт:

– О-о-о… Мне повезло, сэр, и командор отпустил Фису с занятия, чтобы она сделала массаж пострадавшему. Он сказал… э-э-э… по блату.

Чувствую, он хотел сказать что-то еще, но стушевался и замолчал. А мне стало все понятно и так. Странно, что я раньше не задумывался над тем, что и Мельник приходится нелегко из-за всей этой истории.

Услышав, как за моей спиной уже начал похрюкивать от смеха Рассел, я решил, что нам пора. Взглянув еще раз на мрачное, каменное выражение старшей группы, мы ретировались.

Уже когда за нами закрылась дверь, из бокса послышался голос Крофта:

– Фиса? Эй, ты чего? Я ничего такого не сказал. Эй, погоди, не надо… А… А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

Улыбку невозможно было сдержать, а Гер хохотал в голос. Мне же было о чем подумать. Например, о том, что старшая группы моих любимчиков опасная и коварная женщина.

Феоктиста Мельник

До окончания учебного года оставалось совсем чуть-чуть. И все это время мне было непросто. Особенно смущало и нервировало внимание преподавателей, ибо причина, по которой они мне его оказывали, не существовала на самом деле. Ребята из группы тоже были уверены в моем романе с Ремарком, но хотя бы не доставали – спасибо им за это. Но самое трудное было в том, что если раньше рядом с куратором я чувствовала себя просто неуютно, то теперь это переросло в какую-то манию, которая меня подавляла.

В общем, полный кошмар, если бы не одно событие, которое все затмило. В этом году мы заканчиваем пятый год обучения, и нам должны были присудить звания, а также знаки отличия лучшим студентам.

На этом фоне экзамены пролетели незаметно, и я все это время не только готовилась, но и делала все, чтобы моя группа предстала перед всеми самой-самой!

А еще меня беспокоила Кира. Она ходила задумчивая и погруженная в свои мысли. Но все наши попытки ее разговорить, вызвать на откровенность натыкались на стену отчуждения.

Вот за этими хлопотами незаметно прошла и неделя подготовки к присуждению званий.

И, сидя вечером, как всегда в последнее время, одна в боксе, я смотрела в окно, а в душе у меня был полный разлад.

Завтра мы должны вылетать к зданию Звездного флота, где и пройдет церемония.

Глава 37

Утром у нас был подъем как обычно, несмотря на то что сегодня предстояли важные мероприятия. После двух часов физической подготовки нам отвели время на то, чтобы привести себя в порядок, и выдали парадную форму. Собирались и одевались мы с Кирой в полном молчании. У подруги, видимо, не то настроение, чтобы разговаривать, а я сильно волновалась, и мне самой было только до себя.

Вот надето парадное обмундирование, волосы убраны в высокую прическу в виде ракушки, и я готова к отправлению.

Забрали нас, как обычно, со стартовой площадки, предварительно погрузив вещи. После награждения у нашей группы сразу начиналась увольнительная.

В шаттле, рассевшись по местам, ребята стали переговариваться о предстоящем присуждении званий. Было очень заметно, что все волнуются. Посмотрев на своих друзей, которые сидели по бокам, я сказала:

– Страшновато что-то.

– Да, как-то мне не по себе, – подтвердила Кира.

Джим же, удивленно на нас посмотрев, высказался:

– Что тут переживать? Стандартная потоковая церемония.

Теперь мы удивленно на него посмотрели.

– Ты что, уже присутствовал на таких? – спросила я.

– С ума сошли? Нет, конечно. Это закрытое мероприятие. Мне отец рассказывал. И то в общих чертах. Там только высшие чины присутствуют, и отдельно в центре зала полукругом сидят все адмиралы с генерал-адмиралом.

– О! – выдохнула Кира.

– И что? Мы будем стоять самыми первыми, впереди? – Мне стало не по себе.

– Да. А ты еще и перед группой. Не переживай, все будет хорошо.

Как перед группой?! Успокоил, блин!

Оставшийся полет прошел для меня как в тумане. Высадку тоже помню плохо. Очнулась, когда наш поток построили и начали запускать в главный зал. Вот двери открылись, и мы из тусклого коридора промаршировали в светлое помещение. Наша группа шла первая, и впереди нее – я.

Страх сковал все мои внутренности. Вот чего вроде бы бояться? Не съедят же нас там, а все равно не по себе.

Как только мы приблизились к первому ряду колонн, удерживающих потолок, один из старших по званию махнул, чтобы мы занимали первый ряд сидячих мест. Длинная вереница студентов потянулась вдоль ряда.

Несмотря на волнение, я краем сознания отмечала, что от прежних трех тысяч ребят сейчас осталась от силы половина. Да, жесткий был отсев.

И вот все расселись, в зале наступила тишина, и генерал-адмирал, встав со своего места, начал свою речь. Ничего интересного в ней особо не было. Так, поздравление с окончанием первой половины обучения, много красивых слов об Академии и о том, какие мы все замечательные.

Потом началась основная часть церемонии. Первая группа, которую вызвали, была наша. Поднявшись со своих мест, мы, быстро построившись, направились в сторону адмиралов. Остановились строго напротив постамента, окруженного колоннами, на котором находились командиры.

В это мгновение со своего места поднялся наш куратор и вышел немного вперед. Генерал-адмирал что-то нажал на встроенном в стол терминале и произнес:

– Группа Нарана Ремарка под порядковым номером один восемь три. Старшая группы – Феоктиста Мельник. Звание «драфцман» присуждается…

Потом он начал по порядку перечислять всех моих одногруппников и завершил объявление словами:

– Старшей группы Феоктисте Мельник присуждается звание «лейтенант».

Услышав конец речи, я сначала не поняла, что было сказано, потом до меня дошло, что это обо мне. И, только осознав свое новое положение, я впала в ступор, начав дальше воспринимать реальность уже как бы со стороны. Вот генерал-адмирал вышел чуть вперед, вот мы отдали ему честь, вот Ремарк отошел от стола, рядом с которым стоял, и направился к нам. Доставая из какого-то футляра знаки отличия, он прикреплял их к мундиру. На мне награждение завершалось. Вот моей верхней части груди коснулась его рука, и по мне неожиданно пробежал ток. Я дернулась – знак отличия внедрился в ткань мундира. Пристально на меня глядя, Ремарк чуть сощурился.

Куратор задержался рядом со мной, и это вызвало паузу. Щеки у меня начали пылать.

Но вот Ремарк наконец отошел от меня на два шага назад и поприветствовал драфцманов и одного лейтенанта. Мы вернули приветствие старшему по званию и, получив приказ удалиться, направились на свои места.

Все остальные награждения проводились по тому же принципу, что и наше. Все адмиралы вручили своим группам знаки отличия, и все старшие групп, кто был отличником, стали лейтенантами.

В моей душе наступил полный разлад. Меня пугала реакция моего тела на адмирала и то, что он мог это заметить. Ведь что-то ему точно показалось странным. Только бы не спросил потом о моем странном поведении. А то что я ему отвечу?!

В этот момент Джим толкнул меня локтем, я вынырнула из своих раздумий и услышала конец объявления:

– …Карл Лонг, Феоктиста Мельник и Джим Крофт приглашаются для получения особых знаков отличия.

Что еще?

Шустро выбравшись, мы с Джимом, Гриша и еще один парень из моей группы направились к постаменту. Отовсюду выходили студенты и присоединялись к нам. В итоге собралось около семидесяти человек.

Эта часть награждения длилась дольше. На этот раз сам генерал-адмирал присуждал нам награды, и каждому – за разные заслуги. Джима выделили как лучшего на потоке специалиста по боевым искусствам, Гришу – как высокого профессионала в выбранной специальности, кого-то – за отличную учебу. Мне же вручили награды как лучшей студентке, как старшей лучшей группы всей пятилетки и за высокий профессионализм в выбранной профессии.

Многие студенты получили двойные награды, но тройная была только у меня, так как лучшая группа могла быть только одна.

При вручении я опять оказалась крайней. Наградив меня, генерал-адмирал неожиданно подмигнул мне. Я опять застыла в шоке. Что-то многовато для одного дня.

И вот старший по званию поприветствовал отличившихся, мы вернули приветствие, и нам было приказано возвратиться на место.

После того как я во второй раз за вечер села в кресло, мысли в моей голове опять начали роиться. Остальные ребята расслабились, и кто-то даже улыбался, но эта роскошь была не для меня. Нужно было обдумать все, что меня смущало в последнее время, но место было не самым удобным для размышлений.

Конец мероприятия наступил довольно быстро. Опять несколько речей, еще раз поздравления, и не успели мы оглянуться, как шаттл уже уносил нас в сторону дома. Для меня им являлся особняк бабушки.

В увольнительную мы прилетели снова все вместе и остановились у меня. Хотя Джима я увижу в своем доме всего лишь пару раз.

За день я очень устала, да и с того момента, как мы прибыли и разобрались с вещами, прошло прилично времени. За окном наступила ночь, и как только я добралась до постели, то легла и сразу отключилась.

Утром встала поздно и, спустившись на кухню, застала там Киру. Она пила кофе и читала газеты. Налив и себе кружечку, я села напротив подруги и, посмотрев на нее, сказала:

– Рассказывай.

– Что? – мрачно взглянули на меня в ответ.

– Из-за чего у тебя в последнее время депрессия. – И, заметив, что подруга уже открывает рот, чтобы ответить мне отказом, я добавила: – Если опять попытаешься отмахнуться от меня, засуну головой в унитаз.

На это Кира хмыкнула, а потом и вовсе рассмеялась.

– Не скоро я забуду Пинову.

– Не уходи от темы.

– Ну, хорошо. Родители пытались использовать свои связи, чтобы признать меня недееспособной.

Сказать, что после этих слов я удивилась, значит, ничего не сказать.

– Ты шутишь? Но как такое может быть, ведь ты проходила комиссию и перед поступлением сюда, и во время обучения.

– Да. Но тем не менее, если помнишь, все психологи в Академии с гражданской кафедры.

– А во время практики?

– Военные, но те врачи имели узкоспециализированную лицензию.

– И что же делать?

– Что делать? Я отправилась к Джордано. Из-за него возникли все мои проблемы, вот пусть он их и решает. К тому же если план родителей удастся, он пострадает первый.

– И он согласился?

– Да.

– Кира, из тебя что, все клещами вытаскивать нужно?

– Джордано попросил Козеро провести мое освидетельствование.

Я смотрела на Громову, ничего не понимая.

– Шаутбенахт – хирург.

– У него хобби – психиатрия, и по ней он получил степень.

Кошмар какой! Про руководителя своей специализации такое не знать!

– И что?

– Он со мной побеседовал, потом они оформили нужные бумажки, и все. Против Козеро у моей семьи руки коротки.

– Однако! Ну ладно, обошлось же. Чем будем заниматься и где Джим?

Кира закатила глаза.

– Ну где может быть Крофт? У Жени, конечно. Их лучше в ближайшую неделю не трогать. Они теперь из постели только в туалет и поесть выбираются. И то не факт.

– Ну ладно тебе…

– А еще звонила Анфиса.

Я застонала.

– Да! Мы через час идем в салон красоты. У нее есть на нас сертификаты на полный день «Все включено».

– Ну вот что я там забыла?

Я заметила кислую мордочку подруги, и в моей голове всплыл недавний разговор.

– Хотя идея неплоха, – усиленно рисуя довольное лицо, добавила я.

Но тут Кира огорошила меня неуверенным заявлением:

– Может, мне остаться дома? Не хочется никуда идти.

– Я тебе дам дома! Давай, пошли одеваться!

Сказано – сделано!

И вот через час мы уже направились к сестре на работу и, прихватив ее, поехали в салон красоты.

Ася еще в такси заметила, что Кира не такая, как обычно, и, отправив Громову заполнять документы, попыталась выяснить у меня причины. Я лишь в общих фразах обрисовала ей состояние подруги, после чего Анфиса сказала:

– Значит, будем реанимировать. У нас сегодня программа максимум!

В этом была вся моя сестра. Сумасшедшее сочетание оптимизма и непосредственности.

– Ты же знаешь…

– Значит, напряжешься ради подруги, – перебили меня.

Я лишь тяжело вздохнула в ответ.

Тут подошла Громова, закончившая оформление наших билетов, и мы отправились на сеансы улучшения внешности в лучший салон красоты города.

Сначала меня замочили в каком-то деревянном тазике размером с полкомнаты. Емкость была заполнена тягучей розовой жидкостью, которая очень приятно пахла. В первые мгновения было очень неуютно, потом я даже поспала некоторое время, пока молоденькая девушка расы стак не пришла и не вытащила меня из моей неги. Пришлось просыпаться и идти под душ. Следующим местом назначения был большой зал, где оказалось много грязи, и, предварительно вываляв в ней, меня уложили на стол.

После чего та же девушка произнесла:

– Если сможете, поспите – от этого эффект омолаживания улучшается.

Спать так спать. Грязь на теле мне помешать не сможет, как и покалывание, которое я почувствовала на своей коже. И не в таких условиях бывали. Аккуратно активировав рукой чипы в ушах, я включила музыку и отключилась.

Поспала я прилично, прежде чем меня разбудили и отправили в очередное помещение. В общем, за этот день что только со мной не делали! В конце по настоянию сестры мне даже отрастили волосы по пояс. По этому поводу я с ней слегка поругалась, но упрямство – это наша семейная черта, поэтому, чтобы не тратить времени, я просто согласилась. Все равно потом отрежу!

В самом конце нашего релаксационного дня я лежала на столе, и мне делали массаж. Рядом со мной с таким же с удобством расположились Ася и Кира.

– Вот сейчас заканчиваем, приводим себя в порядок и – к визажистам, – поведала нам Анфиса.

– Господи, к ним-то зачем? – спросила я.

Громова только что-то промычала.

– Потому что сегодня вечером мы идем в «Сапфир».

– Что?! – хором воскликнули мы с подругой.

– У меня было два билета, и, сделав сегодня пару звонков, я с трудом успела достать третий. Так что не возражать. Девушки половины Земли мечтают попасть в этот клуб. А вы нос воротите. Не стыдно?

– Вот кто хочет туда попасть, пусть и идет, – возразила я.

– Фиса, кто мне обещал согласиться сегодня на все развлечения? Или твои благородные порывы уже прошли?

– О чем это вы? – вмешалась в наш разговор подруга.

– Не мешай! – в один голос ответили мы с сестрой.

– Нервные какие, – пробормотала Громова и отвернулась.

А я в который раз за день, мученически вздохнув, сказала:

– Ладно. Но только сегодня.

– Вот и славно. Ты не пожалеешь. «Сапфир» – закрытый элитный клуб, куда допускаются не журналисты, а сильные космоса нашего, – промурлыкала сестра и интригующим тоном добавила: – А еще сегодня там презентация нового напитка, который, говорят, и любого ракша заставит захмелеть с нескольких порций.

– Да ладно. Они же практически не пьянеют!

– Вот и посмотрим. Я в это тоже не верю. В клубе собирается эпатажная публика – может, хотят чем-то удивить?

– Мне нечего надеть!

– И мне, – подала голос Кира.

– Значит, забежим еще и в магазины! – обрадовалась Ася.

– Хотя нет, я вспомнила, что в прошлую увольнительную купила себе дорогой наряд! – вовремя пришел мне в голову довод, чтобы увильнуть от планов сестры.

Кира этого сделать не успела, и ей тут же категоричным тоном сообщили:

– А у тебя депрессия, и это будет своеобразным лекарством!

Тайком от девочек я облегченно выдохнула. Вот и пусть развлекаются, а я и дома побуду. Там целая коллекция фильмов накопилась. Надо бы посмотреть.

Вот приду, завалюсь в массажное ортопедическое кресло, надену виртуал-очки и буду смотреть любимые кинокартины!

Просмотр фильма прервался на самом неожиданном месте.

– Эй!

– Фиса, ты что, еще не готова?! – закричала Анфиса.

– А сколько времени?

– Почти восемь!

– Ну, так что рефлексировать? Еще час до выхода. Я уже все выбрала и приготовила. Косметику мне нанес визажист. Четыре дня будет держаться! Что ты сейчас от меня хочешь? Чтоб я бегала по дому из угла в угол и кричала, что мне нечего надеть?

В ответ на мои слова сестра только неодобрительно поджала губы и удалилась из комнаты. Зато в нее вошла совершенно измотанная Кира.

– Твоя родственница – страшная женщина! – заявила мне подруга, падая в кресло.

– И не говори. Но ты еще не видела ее вместе с бабушкой.

– Не дай бог! Они Саймаку дадут сто очков вперед!

– Ладно! – сказала я, поднимаясь. – Пойду потихонечку собираться.

Приняв душ и встав перед зеркалом, я взглянула на свое отражение. Подтянутое тело, высокая грудь среднего размера, красивая фигура в форме песочных часов, хорошая пятая точка и округлые бедра. Все это дополняло посредственное лицо в веснушках, курносый нос и копна вьющихся волос, которые привести в порядок было практически невозможно. Вот почему все, что мне нравится в моей внешности, скрыто под одеждой? Где в жизни справедливость?

Решив отринуть философские мысли, я взяла купленный недавно костюм. И, взглянув на его насыщенный изумрудный цвет, порадовалась, что макияж, который был нанесен на мое лицо, не смылся и, кстати, идеально к нему подходит.

Облачившись в шедевр портняжного искусства, я забрала волосы в высокий хвост и надела туфли на каблуке. Боже, как непривычно! Похоже, я уже отвыкла от них.

Немного походив по комнате взад-вперед, я пришла к выводу, что не разобьюсь и не сломаю себе ничего. Значит, все нормально. Снова приблизившись к зеркалу, я окинула взглядом конечный результат.

Ничего так. Не королевна, но смотрюсь очень эффектно.

Оторвавшись от созерцания себя, прекрасной, я отправилась вниз дожидаться, когда соберутся остальные. Но в гостиной меня ждал сюрприз. Анфиса и Кира уже находились там.

Первая была одета в длинное вечернее платье, которое переливалась всеми цветами радуги, и было непонятно, какого конкретно оно цвета. Подруга же была облачена в короткое черное платье с открытой спиной.

Осмотрев меня, сестра вынесла свой вердикт:

– Недурно. И разрез хороший, все отлично видно. Я думала, будет хуже.

Вот зачем она это сказала?!

– Пора отправляться, мы и так опаздываем, – добавил наш командир в искрящемся платье, и мы направились к выходу.

А я, семеня следом, пыталась оценить, не слишком ли у меня откровенный разрез.

Зная неуемную энергию сестры, вечер обещал быть богатым на сюрпризы. И в тот момент я даже не догадывалась на какие!

Наран Ремарк

Сегодня я вернулся с работы пораньше. У студентов увольнительная, и повод был. Так что можно устроить себе небольшой отпуск. Откупорю-ка я бутылочку коньяку, закажу какой-нибудь обед повкуснее в ресторане, в котором нормальный шеф-повар. Отключу телефон, лягу и спокойно посмотрю любимые фильмы…

Мои планы были прерваны звонком в дверь. Странно… Кто бы это мог быть? Побратимы в командировке, я об этом позаботился.

Но, открыв дверь, я увидел на пороге Джордано и Гера.

– Ну, и как вам удалось так быстро прилететь?

Тиберий усмехнулся, а Рассел ядовито ответил:

– Ради тебя мы сделали практически невозможное и управились с делами за два дня. Цени! – И, хлопнув меня по плечу, он прошел в квартиру.

Второй гость последовал за ним. Мне же осталось только закрыть дверь.

Зайдя в гостиную, я окинул взглядом расположившихся в креслах побратимов. Оба были одеты в парадные мундиры и вообще источали довольство и обаяние.

– Это вы ради меня расстарались, облачившись так официально?

– Вот еще, – фыркнул Гер. – Просто мы сейчас идем в «Сапфир».

– Что мы там забыли?!

– Будем отмечать твой день рождения, – сказал Тиберий. – Там сегодня обещают алкогольные коктейли. Какие-то особенные.

– Знаешь, сколько мне нужно этих коктейлей, чтобы захмелеть? И тем более у меня сегодня другие планы.

– Это какие? Опять сидеть дома?

– Даже если и так? Мне что, сорок, чтобы я по клубам бегал? Тем более это мой день рождения – как хочу, так и отмечаю!

Тиберий слушал наши препирательства с улыбкой, но в спор не вмешивался.

– Наран, прекрати. Что ты как маленький? Ты мне обещал: как только появится такая возможность, пойдешь и расслабишься с кем-нибудь.

– Где, в «Сапфире»? С кем я там расслаблюсь? Это один из элитных клубов Земли. Ты что, забыл, какой я расы? Прошлый наш поход я весь вечер просидел за столиком и потратил пол своей зарплаты, прежде чем смог нормально опьянеть! Тиберию повезло, что его тогда не было!

– Ты дал мне слово! К тому же, потратив пол своей зарплаты сегодня и захмелев, ты вполне сможешь дома продолжить свое расслабление с куртизанкой.

– И потрачу вторую половину зарплаты.

– Да ладно тебе прибедняться-то, с твоим-то счетом в банке! К тому же сегодня день Крога. Все камеры и следящие системы, кроме оборонных и принадлежащих сфере безопасности, выключены. Город погрузится в тишину с налетом таинственности. Как было когда-то.

Еще некоторое время посмотрев на них, я плюнул на все и пошел переодеваться.

Глава 38

Феоктиста Мельник

Приехав в ночной клуб и заняв забронированную просторную ложу на втором этаже, мы стали изучать меню и окружающих. Закуску я заказала себе довольно быстро и начала разглядывать посетителей.

М-да… Все сливки общества сегодня были здесь. Из обычных людей, наверное, только обслуживающий персонал и мы втроем.

– Анфиса, как тебе удается доставать такие приглашения? – изумилась я.

– Жене владельца этого клуба я делала омоложение бесплатно. Она только препараты оплатила. Взамен они меня так отблагодарили.

– И зачем тебе понадобилась такая сделка? – полюбопытствовала Кира.

– Расширяю знакомства и круг своей клиентуры. Мне сейчас это необходимо. Ну и, конечно, это хороший отдых. Кстати, Фиса, а почему ты не заказала себе алкоголь?

– А зачем? Здесь же сегодня будет бесплатная презентация. Я и так, чтобы тут поесть, потрачу всю свою годовую стипендию.

– Что-то вам мало платят.

Мы с Громовой удивленно уставились на эту транжиру. Стипендии в Звездной Академии были самыми высокими.

– О, как раз начинается дегустация, – сказала Анфиса, строя кому-то глазки. – Сейчас поедим, выпьем, и я ненадолго вас оставлю. Мне здесь со многими нужно познакомиться.

– Зачем ты вообще нас сюда пригласила, раз собираешься заводить полезные знакомства?! – прошипела я, пытаясь понять, на кого это Ася положила глаз.

– Вы же не маленькие – и без меня немного посидите.

Я наконец поняла, на кого смотрит Анфиса, и мне тут же стало плохо!

Наран Ремарк

Приехав в «Сапфир», мы обосновались в баре, и я внимательно читал меню в надежде выбрать что-то новенькое. Уже давно все здесь перепробовав, я никак не мог определиться. Настроение было на нуле, и я мрачно взирал на окружающих.

– Ну что ты копаешься? – спросил Рассел.

– У меня день рождения.

– Вот! Значит, ты угощаешь! – добавил Тиберий.

– Наглость – второе счастье, да?

– Ну, а как ты хотел? – спросил Гер.

Глядя на наглого побратима, я заметил, как он кому-то подмигивает. Казанова – уже нашел себе новую жертву.

– Так, ты давай решай вопрос со столиком, и начинаем праздновать.

– Да, Рассел, надо определяться.

– А я уже определился, – протянул Гер и, схватив нас за рукава, потащил куда-то, а когда я понял куда, было уже поздно.

Феоктиста Мельник

Я подняла глаза, когда поняла, что три адмирала остановились перед нашим столиком.

– Мельник, не хотите нас представить? – спросил Гер, соблазнительно улыбаясь и поглядывая на Асю.

Никогда его таким не видела и, удивившись, даже не сразу расслышала вопрос.

– Э-э-э… Конечно, сэр. Это моя двоюродная сестра, Анфиса Герман. Анфиса – это адмирал Гер, адмирал Джордано и адмирал Ремарк.

– Очень приятно, – пропела сестра. – Не желаете присоединиться к нам?

Я ее убью!

– Конечно, мы с удовольствием воспользуемся предложением такой прекрасной дамы, – ответил адмирал разведки, нагло пролезая мимо меня и подсаживаясь к Анфисе.

Джордано сел к Кире, и я услышала, как он сказал ей:

– Завтра будут до конца оформлены бумаги, и мы должны будем забрать их.

Ремарк, словно нехотя, опустился рядом со мной. В этот момент я просто ненавидела свою сестру. Неловкость, которую я сейчас ощущала, да и не только я, можно было резать ножом. Из зала все с любопытством косились на нас. Тут же вспомнились совместные фотографии в газетах, и мое лицо залила краска смущения.

Как раз в этот момент начали разносить новый напиток. Он подавался в большом пузатом фужере каждому гостю, и потом на каждый стол ставили ДЕРЕВЯННЫЙ бочонок. Господи, где они нашли такую редкость?!

Пока все рассматривали диковинку, я решила, что мне требуется срочно выпить, иначе я на себя руки наложу или на куратора. В общем, что-то будет непременно.

Взяв бокал с напитком, я пригубила.

А очень неплохо: терпкий вкус, и алкоголь совершенно не ощущается.

– И как? – внезапно раздался голос Ремарка.

Взглянув на командира, я увидела, что он с подозрением присматривается к жидкости.

– Очень даже прилично. Но боюсь, для вас, сэр, напиток покажется соком.

– Не имеет значения, – ответил адмирал и, взяв бокал, поднес его к губам.

Именно в этот момент раздался громкий вопрос Гера:

– А что вы здесь делаете, прекраснейшая?

– Мы отмечаем звания Фисы и Киры. А вы?

– У Ремарка день рождения.

В этот момент я пила и, услышав новость, закашлялась. Мрачно потягивающий вино Ремарк похлопал меня по спине так, что я уткнулась в стол и перевела взгляд в сторону зала. А мы – на него.

– За такие поводы грех не выпить. Правда, Ремарк?

Куратор повернулся, посмотрел на всех и молча поднял бокал. Хотя, наверное, только слепой не видел, как ему хотелось послать нас подальше.

Мы выпили, потом еще раз, и еще раз, и еще. Дальше стало так хорошо, что мысли начали путаться. И снова говорили тосты, и снова мы пили. А потом наступило утро.

Из сна я выплывала медленно, тяжело. Голова была пустая, и в ней стоял нестерпимый гул. Еле-еле разлепив глаза, я встретила сонный, мутный взгляд своего куратора. И, как только до моего страдающего сознания дошла мысль, кто передо мной, я открыла рот, чтобы закричать. Но его мгновенно накрыла рука Ремарка, который лежал рядом со мной.

– Тихо, – прохрипел он еле-еле.

Только я хотела дернуться и отстраниться от его конечности, как мою голову пронзила сильнейшая боль. Схватившись за нее, я чуть не завыла в голос.

– Лучше не делать резких движений, я уже пробовал.

Некоторое время мы лежали молча, глядя друг на друга, как два дурака. Неловкости я не чувствовала и думала только о том, как решить проблему. Остальное потом.

Сознание немного успокоилось, и в нем появилась мысль о том, что может помочь снять боль.

Я попыталась встать, и мне снова стало нехорошо, но, проявив волю, я тем не менее целенаправленно поползла в сторону пола. Меня шатало и тошнило.

– Куда вы? – просипел адмирал.

– За сумкой, – также просипела я в ответ.

Как я и предполагала, нужный мне женский аксессуар лежал на ковре рядом с кроватью. Свесившись и порывшись в нем, я нашла то, что мне было нужно. Приподняв рукав какой-то странной рубашки, я с помощью шприца-автомата вколола себе препарат. Взяв еще один, я поползла в сторону адмирала, лежавшего полуголым, в каких-то легких штанах.

Боль все еще продолжала пульсировать в голове, поэтому, перезарядив шприц, я молча сделала инъекцию.

– Что это?

– Обезболивающее.

– Слава богу!

Еще некоторое время полежав, я поняла, что неприятные ощущения уходят. Только тогда я, несмотря на то что тяжесть и гул остались, стала осторожно подниматься на кровати.

Осмотревшись по сторонам, я узнала спальню Ремарка, в которой когда-то застала его в пикантной ситуации. Мимоходом отметила серо-белое оформление и минимализм, кровать, светильник, кресло.

Потом взглянула на себя и обнаружила, что на мне мужская рубашка!

Посмотрев испуганными глазами на куратора, я заметила, что он изучает мои голые ноги. Вне всяких сомнений, он тоже заметил изменения в моей внешности.

Быстро себя ощупав, сразу поняла: на мне есть белье – значит, есть шанс, что мы не переспали друг с другом. О том, что будет в противном случае, я не хотела даже задумываться.

Адмирал, встретившись со мной взглядом, сказал:

– Все потом. Сначала надо привести себя в порядок.

Вздохнув, я признала правоту старшего по званию и начала набирать номер аптеки. Заказав нужные препараты и уточнив у адмирала адрес, оформила экспресс-доставку. После этого встала и под взглядом Ремарка начала искать свою одежду, которой нигде не было. Через некоторое время ко мне присоединился и сам хозяин квартиры.

Поиски прервала доставка, и куратор пошел открывать. Вернулся он с коробкой. Я же в это время стояла посередине комнаты и ничего не понимала. В памяти был провал отрезком в сутки. Может, инъекции помогут что-то прояснить?

Приняв такое решение, я отправилась дальше исследовать квартиру вместе с адмиралом.

В ванной мы нашли Гера и Анфису. Они спали, но то, что у них произошло ночью, не вызывало сомнений. Так как под накрытой простыней оба лежали голые. Гер – точно: импровизированное одеяло сползло чуть-чуть больше, чем надо.

Тут же отвернувшись, я начала все больше стесняться того, что не только они, но и я занималась этой ночью сексом. Судя по тому, как дернулся Ремарк, не мне одной пришла в голову эта мысль. Прикрыв дверь и все сильнее нервничая, мы пошли в гостиную, где нас ждал очередной сюрприз.

В ее центре находился шар, грани которого были похожи на соединения в кристаллической решетке, и внутри него были тесно переплетены тела Киры и Джордано. Переглянувшись с адмиралом, мы оба пришли к выводу, что пора что-то делать.

– Мельник, думаю вам лучше сходить в ванную и разбудить парочку. А я попробую что-то предпринять тут. Если Рассел не захочет просыпаться, скажите ему, что я выволоку его из ванны в чем мать родила.

– Э-э-э… Хорошо, сэр.

Пробравшись обратно к импровизированному ложу любовников, я растолкала Анфису и очень аккуратно постучала по плечу Гера.

Парочка завозилась и тут же застонала. Ага, симптомы такие же, как и у нас.

– Фиса, отстань, – простонала Ася.

Адмирал же просто опять схватился за голову.

– Хочешь обезболивающее, тогда поднимайся. А то тебе не хватит.

Со стоном сестра начала возиться в попытке выбраться из-под Гера.

– Мельник, уйдите, а? – простонал мужчина.

– Сэр, должна вам передать слова вашего побратима, что если вы не придете в гостиную сами, то он явится сюда и вытащит вас… э-э… как есть из ванны.

В ответ на мои слова последовала нецензурная лексика, видимо, в адрес Ремарка. Но тем менее любовники начали вставать, а Ася вообще смогла сесть. Увидев эту картину, я выскочила за дверь и крикнула:

– Я принесу одежду!

Сестра в ответ простонала из ванной:

– Не ори…

Побегав по квартире и отыскав все вещи, вплоть до белья, в самых неожиданных местах, я поспешила обратно к героям-любовникам. Осторожно постучав в дверь, я услышала стон Анфисы:

– Фиса, нам нужно сначала обезболивающее…

– Тогда прикройтесь.

Через пару мгновений до меня донеслось:

– Заходи.

Ну прикрылись они очень условно, поэтому я, скинув их одежду на пол и сделав уколы обезболивающего, ретировалась в гостиную.

А там куратор очень эффектно ломал перегородки, из которых был сделан шар. Присев, я с наслаждением наблюдала за сильным, красивым мужчиной.

Тем, кто находился внутри странной конструкции, было не так хорошо, как остальным. При каждом ударе куратора там раздавались стоны и мат. Но вот все было разломано, и Джордано с Громовой смогли выбраться из своей ловушки. Вид у них был тот еще.

Адмирал сферы исследований был, как и Ремарк, наполовину раздет, но хотя бы в брюках от мундира. Платье Киры оказалось разорванным.

И пока я во все глаза смотрела на открывшуюся мне картину, в комнату зашла сладкая парочка.

– Кира, что с тобой случилось? – в шоке спросила Анфиса.

Подруга потерла лоб рукой и выдала:

– Если бы я знала.

Тут мы все призадумались над этим вопросом и разместились по сидячим местам, чтобы окончательно прийти в себя после пробуждения.

Посидев так некоторое время, я поняла, что придется отправляться за теми препаратами, которые я заказала дополнительно к обезболивающему. Встав и молча сходив в спальню, где лежала коробка, вернулась и сделала себе инъекцию.

– Что это ты делаешь? – поинтересовалась Ася.

– В данный момент вколола себе лекарство, которое нормализует мое состояние в самое ближайшее время и поможет памяти вернуться.

– Я тоже хочу! – воскликнула сестра.

Как же им сказать?

– Давайте, Мельник, – сказал Ремарк.

Я вопросительно просмотрела на него.

– У вас всегда бывает такое выражение лица, когда вы хотите сообщить плохие новости, – пояснили мне.

Упав в ближайшее кресло, я начала рассказывать:

– Данный препарат применяется для адаптации психики после серьезных операций и снятия тяжелого постоперационного состояния. Есть у него и еще несколько свойств. Его могут вколоть, если у пациента амнезия, связанная с механическим повреждением. В обоих случаях он в дополнение ко всему еще и обеспечивает временную импотенцию. Это касается не только мужчин. Хотя, конечно, в первом случае все намного сложнее.

В комнате стояла тишина.

– Насколько временную? – дрожащим голосом спросил Гер.

– Две недели минимум. У каждого по-разному.

Все молчали. Потом сестра с Кирой одновременно встали и подошли ко мне.

– Делай, – сказала подруга. – Я хочу точно знать, что было этой ночью.

Пожав плечами, я сделала уколы. И выжидательно посмотрела на мужчин.

Первым поднялся Тиберий и молча приблизился ко мне, потом Ремарк, а внутри Гера шла ожесточенная борьба. Мне даже стало его жаль, но вот и он подошел ко мне за инъекцией.

Закончив со всеми, я решила дать последние пояснения:

– Память будет возвращаться медленно и урывками. До конца… э-э… временной недееспособности вы все должны вспомнить. Вспышки воспоминаний могут спровоцировать как люди или события, так и сон. Как-то так.

Вся компания мрачно на меня взирала, но я им больше ничем помочь была не в силах.

– В общем, я думаю, мы с подругами сейчас пойдем. Вы не против, сэр? – спросила я у Ремарка.

– Нисколько.

– Тогда мне нужно найти свой костюм и воспользоваться вашей ванной.

– Ни в чем себе не отказывайте, – съязвил куратор.

Наверное, именно в этот момент все в комнате обратили внимание на то, в чем я сижу. И на нас внимательно посмотрели.

– Ремарк, а где спала Фиса? – очень проникновенно спросил Джордано, впившись глазами в побратима.

– У меня в спальне, – ответил адмирал и сквозь зубы добавил, как бы нехотя: – Предвосхищая твой следующий вопрос, отвечу сразу. Со мной на кровати.

Я сидела красная, Ремарк очень злой. Но у нас никто ничего не спрашивал. Да и что мы могли ответить, если сами не знали?

Не в силах больше здесь находиться, я встала и отправилась обыскивать квартиру на предмет своей одежды. Но нашел ее куратор. В кухне, привязанную к крюку, который был вбит в потолок.

Когда я зашла в кухню, костюм как раз сняли. И трое мужиков рассматривали то, к чему он был прикреплен.

– Знаешь, Рассел, я не уверен, что хочу вспоминать прошедшую ночь, – выдал Ремарк.

А я, кашлянув, спросила:

– Сэр, а можно мне забрать свои вещи?

Все адмиралы повернулись и посмотрели на меня. Куратор – мрачно, а два его побратима – с затаенными улыбками.

– Конечно, – и протянул мне костюм.

Я, спокойно взяв его, отправилась в ванную, где уже приводили себя в порядок Ася и Кира. Осмотрев одежду, я порадовалась, что она не порвана, хоть и помята. Быстренько переодевшись, я оттеснила сестру от зеркала и начала приводить себя в порядок.

Не знаю, чем мы ночью занимались, но хваленая косметика, которая должна держаться четыре дня, потекла, хоть и совсем немного. Чуть-чуть подправив ее специальным кремом, который выпросила у сестры – все равно та в сумке рылась, – я осталась довольна собой. Хоть не стыдно на улицу выйти.

В тот момент, когда я пришла к этому заключению, в ванной раздался истошный крик. Повернувшись, я увидела, что Анфиса сидит с открытым ртом и в полном ужасе смотрит на свою личную карту, которую имеет каждый гражданин Союза и в которой имеется вся информация о владельце.

Подойдя вместе с Кирой к сестре, я глянула через ее плечо и увидела то, что ее так испугало. После чего ужаснулась сама. В этот момент дверь в ванную открылась, и вбежал Гер вместе с побратимами. Сразу стало очень тесно.

Вырвав у Аси из рук ее документ, адмирал разведки уставился на него, после чего захрипел и кинулся прочь. Практически сразу в гостиной раздался глухой удар, звон разбитого стекла и звук падающего тела. Потом возня и крик:

– Как такое могло случиться?!

Ася все еще смотрела в прострацию, а мы с Кирой ошеломленно взирали на адмиралов, которые держали в руках поднятый с пола документ. Все были в шоке. Какие еще последствия прошедшей ночи мы обнаружим?

Примерно через час мы еще сидели в гостиной и в который раз обсуждали сложившуюся ситуацию. За это время с Асей успела случиться истерика, и мне пришлось вколоть ей успокоительное. Хорошо, что у Ремарка дома имеется хотя бы необходимый медицинский минимум. Гер один раз психанул и разбил какой-то светильник, побратимы еле его успокоили.

В принципе, я понимала этих двоих. Очень непросто – проснуться утром с человеком, о котором, кроме факта знакомства с ним, ты больше ничего не помнишь, и узнать, что это твой муж.

Тем более у обоих были такие обстоятельства, при которых никто из них не мог позволить себе какие-нибудь неожиданности.

– Ты понимаешь, Тиберий, я сейчас не могу позволить никаких шуток по собственному поводу! У меня на носу переаттестация на место главы. Это у тебя еще десять лет в запасе, а у Ремарка вообще пятнадцать. А меня за развод могут лишить места! – кричал Гер.

– Так не разводись. Тебе Морено еще в начале лета намекал, что пора бы жениться. Если уж так случилось, то поверни это себе во благо. А потом делай что хочешь.

Тут муж Анфисы призадумался и, перестав расхаживать взад-вперед, упал в кресло.

– Да, генерал-адмирал и правда что-то такое говорил, – пробормотал новоиспеченный муж.

И тут Джордано сделал дельное замечание:

– Не забудьте спросить еще и жену. Надо думать, она тоже имеет право голоса.

Мы посмотрели на Асю. Но она некоторое время молчала и ответ дала не сразу.

– В принципе если на эту ситуацию смотреть под таким углом, то, пожалуй, можно извлечь из нее пользу. Недавно я подала заявку на место восстанавливающего врача – в одну из лучших государственных клиник Земли. Это совершенно новый уровень и совершенно другие люди в качестве пациентов. И еще. Это учреждение контролируется Союзом, – сказала моя сестра и посмотрела на Гера.

Тот хмыкнул и понятливо кивнул.

– Можно обсудить.

– Вот и прекрасно, – подытожил Джордано. – Но нам с Кирой пора ехать. Нужные нам бумаги уже забрал Козеро, и придется заезжать к нему. Да и вечер уже за окном.

Рассказу о документах никто не удивился – видимо, все были в курсе. Но Кира в ужасе осмотрела себя.

А я, когда она встретилась со мной взглядом, предложила:

– Зайди по пути в магазин. Там и переоденешься.

Кивнув, она вместе с Джордано направилась к выходу, и ее примеру последовали и я, и наша новоиспеченная супружеская пара.

Анфиса с мужем явно собирались продолжить обсуждение проблемы у кого-нибудь из них дома. Кира сейчас тоже будет занята. Значит, и у меня есть время кое-что узнать.

– Ты домой? – спросила меня подруга.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Ремарка, я ответила:

– Нет. У меня дела.

Мой тон ясно давал понять, что расспрашивать меня дальше не стоит, и Кира удивленно вскинула брови.

Приложив руку к груди, я попрощалась с адмиралами, и мы покинули эту гостеприимную обитель, оставляя ее хозяина одного.

Глава 39

Покинув гостеприимный кров Ремарка, я сразу направилась выяснять наиболее волнующий меня вопрос.

Поймав такси и созвонившись с одной хорошей знакомой, я устремилась в одну из больниц нашего города, в которой долгое время работала по вечерам до поступления в Академию. И, пока добиралась до учреждения, просмотрела все свои документы на наличие каких-либо изменений. Но вроде все было в порядке, бог миловал.

Акита встретила меня на пороге клиники вопросом:

– Фиса, что случилось? Ты позвонила в такой панике!

Ухватив ее за рукав халата, я потащила его владелицу на второй этаж в один из смотровых кабинетов. Остановившись около двери, я сказала:

– Открывай. Надеюсь, там никого нет?

В этот момент знакомая очнулась и заявила:

– Сначала дезинфекция!

Пройдя необходимую процедуру, я уже через полчаса сидела на смотровом кресле, болтала ногами и думала, как объяснить свою проблему Аките.

– Понимаешь, мне нужен осмотр.

– Понимаю. Полный?

– Нет, частичный.

– Фиса, заканчивай эти танцы с бубном и говори прямо, что тебе требуется.

– Скажи мне, был ли у меня сегодня ночью секс с мужчиной?

После этих моих слов в смотровой повисла тишина. И через некоторое время подруга спросила у меня, как у маленького ребенка:

– Солнышко, а ты что, сама не в курсе?

– Нет. Я вчера пила…

– И что? У людей в наше время не бывает последствий похмелья. Специальные препараты, которые вводятся в день совершеннолетия, избавляют нас от неприятных ощущений, кои организм испытывает после приема алкоголя.

– Ты дашь мне договорить?

Акита выжидающе на меня смотрела.

– Так получилось, что я не помню этой ночи.

Теперь моя знакомая молчала еще дольше.

– Ты подсела на какие-то препараты?

– Аки! Возьми анализы и скажи мне то, о чем я прошу! Почему до всего нужно допытываться?

На меня неодобрительно посмотрели.

– Знаешь, Фиса, за эти пять лет ты очень сильно изменилась.

Я тяжело вздохнула.

– Смотрю, вместе с напористостью в твоем характере теперь проглядывает и властность. Роман с главой безопасности явно идет тебе на пользу. Надеюсь, на свадьбу пригласишь? – добавила знакомая.

– Р-р-р-р…

– Ладно, все поняла. Замолкаю! – подняв руки, сказала Акита. – Ну-с, давай посмотрим, как ты провела прошлую ночь…

Еще через полчаса я получила медицинское подтверждение, что сексуального контакта у меня не было, но имелся засос на шее сзади, рядом с плечом. Теперь бы вспомнить, как я его получила, и жизнь вовсе была бы прекрасной.

Домой я вернулась уже глубокой ночью. Сил ни на что не осталось, и, раздевшись, я сразу легла спать. Жизнь в последнее время становилась все веселее и веселее. И о том, что ждет меня завтра, думать не хотелось.

Наран Ремарк

После того как гости соизволили меня покинуть, я первым делом привел себя в порядок и тщательно обыскал всю квартиру. Дабы уборщики, которых я вызвал, не нашли здесь ничего неожиданного. В итоге обнаружилась лишь пара мелочей. И из этого можно было сделать вывод, что либо мы вели себя тихо и пристойно, а, учитывая наш внешний вид и состояние с утра, такое вряд ли было возможно, либо большую часть времени мы развлекались вне дома. А это значит…

Добавив код допуска, чтобы служба чистки смогла попасть в квартиру, я вызвал водителя и поехал на работу.

Военное управление встретило меня тишиной и спокойствием. Сегодня был выходной. Пройдя в свой кабинет и позвонив дежурному, я запросил все записи, сделанные системами слежения за вчерашние день и ночь.

– Что-то случилось, сэр?

– Нет, все в порядке. Просто мне нужны данные материалы.

– Как скажете, сэр. Через десять минут они будут у вас.

И действительно, ровно в указанный срок мне доставили все, что требовалось, ни на минуту не опоздав. Я в свое время потратил немало сил, чтобы мое ведомство работало как часы и четко исполняло приказы, не обсуждая их.

Вынырнув из своих мыслей, я осторожно взял ячейку памяти, в которой хранились файлы, и сбросил их в свой коммуникатор. Что ж, прольем свет на вчерашние события.

Просмотр всех записей, несмотря на то что я знал нужный отрезок времени, занял у меня часов восемь. После чего я прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, испытывая жуткий стыд.

– Надо звонить побратимам, – подумал вслух.

Но не успел я сделать вызов, как дверь кабинета открылась, и в помещение вошли Рассел и Тиберий.

– Как вы меня нашли? – устало поинтересовался я.

– Не ты один умеешь делать правильные выводы. Просчитать возможные последствия и мы сумели.

– Так зачем вы пришли ко мне? – насмешливо спросил я этих стратегов.

– Чтобы ты рассказал нам, как все было на самом деле, – ответил Тиберий.

– А зачем рассказывать? Лучше смотрите – я нарезку сделал. Наслаждайтесь. – И скинул друзьям файлы с материалами.

Когда побратимы закончили просмотр, за окном уже рассвело. Некоторое время мы сидели молча.

– Отпраздновали, – высказался я с сарказмом.

На меня посмотрели как на врага.

– Что вы смотрите? Чья была идея пойти в «Сапфир»? Это последний раз, когда я вас послушал! – начал закипать я от безысходности.

– Не рычи, не все так плохо, – сказал Джордано.

– Все еще хуже! В этот вечер я и расслабился, правда, не так как хотел. И напился как никогда в своей жизни. Единственный плюс – это то, что вчера был праздник и все внеправительственные системы слежения были отключены. А то увидели бы люди в новостях, как отдыхают адмиралы.

– Что ты ноешь? – нервничая, спросил Рассел.

– А то! У меня сейчас проблемы! Мало того что мы знаем только половину того, как мы провели ночь, так теперь у меня осложнились отношения со студентами! – прорычал я.

– Я не меньше твоего пострадал. У тебя хотя бы последствий нашей пьянки не имеется, – возмутился Гер.

– Это еще неизвестно, – мрачно заметил я.

– Что? Боишься, что переспал с ней, и привязка началась? – съехидничал друг.

Я побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Опасаюсь, так будет точнее. И даже если все обойдется, нам и так будет непросто общаться. А им еще два года теории предстоит! – удрученно сказал я.

– Ничего, ты справишься, – заметил Рассел.

– Зачем вообще нужно было подсаживаться за их столик? – раздраженно поинтересовался я у него.

– В этом нет ничего невероятного. Все же там не просто безликие студенты сидели. Взял бы я у Анфисы телефончик, и мы пошли бы дальше праздновать. Или тебя пугает не сам факт этой сумасшедшей ночи, а то, что ты провел ее с Мельник? – спросил Гер.

– Ладно, хватит спорить. Тем более впустую. Наран, с последствиями вечера разберешься потом, когда у тебя будет полная картина того, что произошло. А пока восстановим события по порядку, – подытожил выяснение отношений Тиберий.

– Сначала мы пили эти коктейли в «Сапфире». Кстати, это тоже нужно будет обсудить, – заметил Рассел.

– Да. Потом провал, и до которого часа мы распивали этот напиток, точно сказать нельзя. Система засекла нас в час ночи, когда Рассел справлял нужду в фонтан. Кстати, зачем тебе это понадобилось? – спросил у побратима Джордано.

– А я помню? Если эта запись попадет в народ, то моей карьере конец, – ответил друг.

– Не только твоей, – уныло заметил я.

– Потом полчаса – ничего неизвестно, и следующее наше появление – на Радужной арке, где мы снова что-то пили. Мельник с Нараном по колено в воде танцевали с бутылками в руках и что-то пели, – продолжал систематизировать события Тиберий. – Кстати, что у тебя, что у твоей старшей группы абсолютно нет слуха.

А я сидел, прикрыв глаза рукой, и думал, что следующие два года будут самыми трудными. Стыд-то какой!

– Похоже, что нас никто не видел, – пробормотал Рассел, просматривая запись.

– Скорее всего. В это время все сидят или по домам, или по ресторанам. К мосту приходят встречать рассвет. Что людям там делать в час тридцать ночи? Даже если кто и увидел, то мы в тот момент были полураздетые, грязные и пьяные. Не думаю, что нас кто-нибудь узнал, – с уверенностью добавил Джордано.

– Далее, еще минут через двадцать под Мировым мостом Тиберий танцевал стриптиз вместе с Громовой. На спор. И девушка полезла на металлические конструкции, чтобы сделать какой-то кульбит, но в итоге порвала платье. Кстати, не ожидал от тебя таких талантов. Шалунишка! – улыбнулся Гер, обращаясь к другу.

– Молчи лучше, ты мне еще денег должен. Сейчас, по мере просмотра, воспоминания немного прояснились, и, насколько я помню, под мостом никого не было…

– Еще бы там кто-то был… На дворе не двадцать первый век, – заметил я.

– …кроме нас, – завершил свою фразу Тиберий.

Что на это ответишь?

– Потом мы, кажется, долго летали на твоем шаттле по городу, залетели на Родариум, но ты, слава богу, не выходил из машины. И, между прочим, благодаря Мельник, – продолжил вспоминать Рассел.

– Точно! – воскликнул я. – Меня возмутило, что объект практически не охраняется. Но ничего, я с этим еще разберусь.

– А еще разберись с тем, что три девушки знают о секретном объекте, о котором им знать не положено, – попросил Джордано.

Я лишь отмахнулся.

– Рассел с Анфисой поговорит, а со студентами я решу этот вопрос. Все равно Родариум в ближайший год обнародуют.

– Хорошо. Что дальше? Тут нас снова засекли системы слежения. На двух объектах, расположенных неподалеку друг от друга, – заметил Гер.

– Точно, мы шли пешком. От подвесного парка, где пели песни, кажется, на нижнем ярусе. Кто помнит, был ли там кто-нибудь? – спросил я.

Оба побратима покачали головой.

– Ладно, оставим пока. Потом в каком-то темном дворе катались на детских карусельках. Надеюсь, в окна в этот момент никто не смотрел. И далее, согласно записи, мы были на Кряже. Походив около витрин, мы стучались в двери торгового центра, но все было закрыто, – продолжил вспоминать я, сверяясь с записью.

– …..! – высказался Тиберий.

Мы с Расселом молча согласились.

– А вот дальше практически ничего не помню, – сообщил Гер.

– Я помню! Потом мы летали в Африку, где по моему допуску прошли на развалины старого города. Боже, как я объясню генерал-адмиралу, зачем я там был? – ужаснулся Джордано.

– Придумаешь что-нибудь. Ты же глава ведомства исследований, – предложил я.

– Да, других планет и объектов. Что я на Земле, в затоптанном всеми заповеднике, забыл?! – воскликнул Тиберий.

– Значит, пороешься в делах на столе, а лучше – в столе, и найдешь что-нибудь! – сказал Рассел.

– Надеюсь, это все? – устало поинтересовался я. Спать хотелось ужасно!

– Нет! Потом мы прошли на набережную и сидели на пристани, свесив ножки. Встречали рассвет. Слава богу, ничего не пели и не пили. Я это вспомнил, потому что именно мне пришла идея пойти к тебе и продолжить празднование, что мы и сделали, – ответил Джордано.

– Но прежде я сделал Анфисе предложение. Мы направились в ближайшее агентство регистрации гражданских отношений и поженились. А дальше поехали в магазин за спиртными напитками и продолжили празднование у Нарана дома, – добавил Рассел.

– А вот дальше – полный пробел в памяти, – сказал я, и друзья со мной согласились.

– Мы и так вспомнили немало. И если верить тому, что сказала Мельник, то только благодаря записям. К тому же нас практически никто не видел, и будем надеяться, что удача и дальше останется на нашей стороне, – подытожил Гер.

– В принципе все более-менее понятно. Цепочка наших передвижений ясна. Конечно, еще много темных пятен в деталях, но это уже мелочи. Правда, одно непонятно: как вы смогли с Герман пожениться. Ночью в праздник? – спросил Тиберий у Рассела.

– Ты же знаешь, что высокопоставленные чины и госчиновники имеют право на регистрацию брака без предварительной подачи заявления. А судья, регистрирующий брак, была знакомая Анфисы. Она ей омолаживание делает, – ответил Гер.

– И что вы решили делать с браком? – спросил я у друга с любопытством.

– Пока оставим все как есть. Нужно получить всю выгоду от этого союза, а через год примем устраивающее обоих решение, – ответил Рассел.

– А в личном плане? – хитро поинтересовался Тиберий.

– А это уже вас не касается, – отрезал наш женатый друг.

– Что это мы стали такими скрытными? – спросил я.

На это Гер просто промолчал и затронул другую тему для разговора:

– Есть еще один вопрос, который стоит обсудить: почему в клубе все так получилось. Сегодня, пока ты просматривал эти записи, мои ребята собрали информацию. Подробный отчет я тебе сброшу, а если коротко, то в клубе позавчера пострадали все посетители. Конечно, это замяли, но проблема-то осталась. Это в твоей компетенции, Наран, я не имею твоих полномочий, – сообщил мне Гер.

– И про Родариум не забудь, – ядовито добавил Джордано.

– Покой мне только снится. Я разберусь сегодня же со всем и пойду спать, а вы пока можете подумать о моем подарке. На день рождения я так ничего и не получил. Все, я пошел, – завершил я разговор и направился к двери.

Феоктиста Мельник

Проснулась я неожиданно и рывком села на постели. Дотронувшись до одежды, я поняла, что вспотела, как после самого страшного кошмара. Но вместо него мне снились воспоминания. Самые необычные воспоминания в моей жизни, из-за которых теперь было стыдно и неловко.

Вспомнила я очень многое и, пока сидела на кровати, систематизировала то, что мне приснилось, дабы все отложилось в памяти. Это было довольно сложно сделать, так как я совершенно не выспалась, голова гудела и болела. Очень сильно хотелось вернуться в кроватку, что я и сделала, как только обдумала новую информацию.

Полноценного сна у меня не получилось: постоянно кто-то заходил, чтобы разбудить и выяснить, как я себя чувствую. Всех таких заботливых друзей я посылала лесом и долом, после чего опять засыпала. Проснулась в более-менее нормальном состоянии только через сутки. Информационное табло на стене показывало десять утра.

Приняв душ и приведя себя в порядок, я отправилась на кухню поискать что-нибудь съедобное. Внизу за столом сидели Анфиса, Кира и Джим с Женей. Все смотрели на меня с беспокойством.

– Фиса, ты как себя чувствуешь? – спросил друг.

– Нормально, – удивившись, ответила я.

– Ты спала сутки и вначале металась во сне, а потом совсем странная стала. То ли спишь, то ли нет. И после этого ты говоришь, что все нормально?

– Да. Так бывает, если воспоминания всплывают в памяти большим потоком, – ответила я, выбирая в холодильнике еду.

– Ну, и что ты вспомнила? – спросила Женя.

– Тебе уже все рассказали? – ответила я вопросом на вопрос.

– Конечно. А что? Ты против? – вопросительно приподняла брови побратима.

– Нет, конечно. Давайте сверим, кто что вспомнил, – предложила я и, усевшись за стол, начала завтракать, а друзья и родня начали повествование.

В принципе практически все, что мне рассказали, я и так уже знала. Они добавили лишь недостающие штрихи и детали к общей картине. И только закончив с завтраком, я поведала остальным то, чего они не знали.

Некоторое время все молчали, обдумывая услышанное. Я-то уже смирилась с произошедшим, а вот остальные только сейчас пытались это сделать. Единственное, что я утаила, рассказывая, – это информацию о Родариуме. Подруги если и вспомнили о нем, то тоже виду не показали. Да и по взгляду Джима было видно, что он понял: я о чем-то умолчала. Но допытываться не стал. Вот за что я уважаю друга, так это за понимание и доверие. Он не лезет в душу, даже если знает, что ему поведали не все. Понимает, что на то есть свои причины. Все-таки Женьке с ним очень повезло!

– Фиса!

Вынырнув из своих раздумий, я увидела Женю, которая щелкала пальцами.

– Ты уверена, что с тобой все хорошо? – обеспокоенно поинтересовалась побратима.

– Думаешь, у меня на фоне потрясения от воспоминаний начались депрессия и психологический криз? Не переживай. Я правда нормально себя чувствую.

Тут я заметила, что все внимательно смотрят на меня.

– Ладно, давайте вспоминать дальше, – предложила я.

Но в этот момент побратима с Джимом поднялись, и друг сказал:

– Это, конечно, все очень интересно, но мы с Женей завтра зайдем и дослушаем историю до конца. Одно могу сказать вам точно: обо всем, что с вами произошло, никому не вздумайте рассказать. Поняли?

В ответ мы скептически посмотрели на него. Нашел глупеньких девочек. Но Крофт только улыбнулся и, приобняв мою побратиму за талию, пошел к выходу. А я с завистью смотрела им вслед. Счастливые.

Но, не став поддаваться самобичеванию, решила вернуться к нашим баранам.

– Давайте, кто что помнит! – посмотрела я на Анфису с Кирой.

– Ну, тот момент, как Ася выходила за Гера, я помню лучше всего остального, – заметила Кира, и мы с ней согласились.

После этого я решила высказать предположение, которое давно пришло мне в голову:

– Есть у меня одна мысль. Но… Никто не знает, что именно за напиток был в клубе?

– Водка, фруктовый фреш и нитирод, – сразу ответила Анфиса.

– Откуда такая уверенность? – полюбопытствовала я, приподняв брови.

– В новостях передавали, – ответила сестра.

– А что еще?.. – Мне стало страшно.

– Не переживай, больше ни о чем не говорили. И, думаю, не без основания. Конечно, в наше время на СМИ надавить очень трудно, но в «Сапфире» был Сафронов. А ты знаешь, что он контролирует потоки информации в этой сфере. Вряд ли он мечтает услышать о себе в новостях. Да и адмиралы скорее всего приложили массу усилий, чтобы ничего лишнего не просочилось. Официальная версия – массовое отравление некачественным алкоголем. Тем более эту обманку подтверждает то, что в больницы города были доставлены люди, которых сильно рвало.

Я передернула плечами. Хорошо что нас беда обошла стороной.

– Это многое объясняет, – заметила я.

– Что именно? – заинтересовалась Анфиса.

– Нитирод – это фармакологическая добавка, которую используют при лечении депрессивных и других слабых психологических отклонений. Если попроще, то ее добавляют в питье, и она повышает пациентам настроение, – пояснила я и, предвосхищая вопрос подруг, добавила: – Но в алкоголь его добавлять запрещено. Несмотря на то что это недавнее открытие, оно уже прошло клинические испытания, и не знать об ограничении в «Сапфире» не могли.

– Да, оно уже запатентовано, – подтвердила Ася.

– Вот! – подняла я палец.

– А значит, кто-то добавил его преднамеренно. Но зачем? – поинтересовалась Кира.

– Сложно сказать, но подобное деяние уголовно наказуемо, – заметила я.

– Теперь страшно пить спиртные напитки в заведениях! – воскликнула Анфиса.

– Не нервничай. Как только рапорт о происшествии поступит в Совет, то сразу начнется изготовление вакцины против последствий этого напитка. Сделают прививки, и все. Причем быстро. Сейчас начнется настоящая мода на этот нитирод. Но вернемся к нашей ситуации. Мне кажется, самый большой провал памяти у нас был как раз тогда, когда мы пили коктейли. Потом, по мере наших передвижений по городу, эффект ослабевал, несмотря на дополнительные порции алкоголя, и мы становились все спокойнее и спокойнее. А потом – опять провал, сразу после бракосочетания. Значит, мы скорее всего захватили порцию коктейльчиков с собой. И продолжили ими и другими напитками отмечать свершившееся событие. Поэтому у нас опять и случился этот неконтролируемый всплеск, – закончила рассказ я.

– Дело говоришь! – воскликнула сестра.

– Ну, это самое вероятное, – заметила я.

– Что было, когда мы переместились к Ремарку? – спросила подруга.

– Я припоминаю, что сначала мы пили. Много пили. – Воспоминание оказалось очень размытым, но, несмотря на это, наши незамысловатые действия были ясны.

– Потом между мной и Фисой произошел спор по поводу детства и тарзанки у бабушки на даче, – засмеялась сестра. – Я утверждала, что взрослый человек кататься на ней не сможет или не получит от этого удовольствия.

– А почему я разделась? – вырвался у меня вопрос, так как именно этого я и не помнила.

– Кажется, в одежде кататься было неудобно, – объяснила Кира, наморщив лоб, явно вспоминая.

– В это время мужчины вбили в потолок крюк, непонятно откуда его взяв, и привязали к нему связанную одежду, так как не нашли веревки, – продолжила рассказывать Анфиса.

Я облокотилась на стол и закрыла лицо ладонями, потому что вспомнила, что было дальше. После небольшой паузы раздался ехидный голос Киры:

– А дальше одежда то ли развязалась, то ли порвалась, и Фиса полетела прямо на куратора, рухнув на него всей своей немалой тушкой.

Схватив подвернувшееся под руку полотенце, я кинула его в подругу. Мое лицо пылало, и уши, кажется, тоже. Как я после этого адмиралу в глаза смотреть буду? В рубашке Ремарка упасть на него же.

– Дальше все несколько размыто, но вроде бы, пока вы барахтались на полу, Гер с Джордано связали твой костюм и использовали его в качестве веревки. Уж не знаю почему, – продолжила рассказ подруга.

– И начался второй тур покорения тарзанки, – скорее догадалась, чем вспомнила я.

– Судя по тому, что мы увидели утром, последующая попытка оказалась более успешной, – заметила Ася.

– Хорошо, с этим разобрались. А что там насчет странного шара в гостиной Ремарка? – спросила я, ибо этого тоже не помнила.

– Его доставили откуда-то на заказ, – начала сестра.

– Не помню, для чего он нам был нужен, зато знаю, что Ася с Гером как раз в тот момент сообщили, что уже утро и они проморгали свою брачную ночь. Анфиса сказала, что мечтала провести ее в ванной, – продолжила Кира.

Тут я застонала, ибо знала, что будет сказано дальше.

– Да, да. И именно в этот момент Фиса заявила, что должна посмотреть, достойно ли это место для ее сестры, – продолжила Ася, с улыбкой глядя на меня.

Я уткнулась лбом в стол и спустила руки плетьми вниз. Стыд сковал все мое тело.

– Именно тогда хозяин квартиры сам решил провести экскурсию в замечательную, по его мнению, ванную. А Фиса, осмотрев ее, сообщила, цитирую: «Отстой! Цвет плитки ужасный, и джакузи неправильной формы. Но если выбора нет, то сойдет», – стараясь не засмеяться, поведала нам подруга.

Я продолжала сидеть, уткнувшись в стол, и не могла вымолвить ни слова. Может, подать заявление об отчислении? После такого с адмиралом я встретиться не могла!

– Кажется, Ремарк сказал, что им и такая сойдет, а тебя он заставит декорировать его ванную, когда задумает все переделать или переехать, – отметила Ася и продолжила: – Далее мы, кажется, остались в ванной, и потом я практически ничего не помню.

– Ну и ладно, – сказала Кира.

– Как это ладно? Должна я вспомнить свой первый секс с мужем или нет? – возмутилась Ася.

Тут я наконец нашла в себе силы, чтобы выпрямиться.

– Потом я помню все довольно хорошо. Джордано начал спор со своим побратимом на тему того, что он сможет выбраться, откуда угодно. Ну, тогда мы вас и запихнули в этот шар, склеив его грани неразрушимым клеем. Поэтому потом пришлось ломать, – продолжила я.

– А меня зачем в эту штуковину засунули? – с недоумением спросила Кира.

– Чтобы адмиралу одному не скучно было. Дальше все как-то размыто, и последнее мое воспоминание – как я заснула на постели. Она была такой мягкой, и на ней было так удобно. Правда, потом кто-то пытался отобрать у меня одеяло, наверное, это был…

– Если судить по тому, с кем ты утром проснулась, это точно был хозяин кровати. Поздравляю, Фиса, ты отбила у своего куратора его имущество, – съязвила подруга.

Я зло посмотрела на нее.

– Зато теперь ты знаешь, что не спала с ним, – постаралась меня утешить Кира.

– Я и вчера это знала. Сходила в клинику и проверилась.

– Так вот куда ты так спешила, – пробормотала Громова.

Сестра все это время сидела молча, задумчиво глядя в пространство.

– Ася, ты чего? – обеспокоенно спросила я у нее.

Но внезапно ее глаза расширились. И уже через секунду она, что-то пробормотав, убежала домой.

Мы с Кирой переглянулись и пожали плечами.

– Что будем делать? – спросила меня подруга.

– Знаешь, я подумаю об этом завтра. Сейчас не хочу. У меня там еще фильмов полно. Вот пойду и посмотрю.

С этими словами я поднялась и пошла прочь, оставив озадаченную подругу.

После этого увольнительная потекла неторопливо – в делах и заботах. С адмиралами, слава богу, мы ни разу не встречались за все оставшиеся каникулы, и этой неприятной истории я коснулась еще только один раз. Выловив как-то Джима, когда он ненадолго отлепился от Жени, я задала самый важный для меня вопрос.

– Послушай, мне нужен твой совет, – начала я.

Друг, приподняв бровь, ответил:

– Я даже догадываюсь по поводу чего.

– Да? Ну, слушай. Вот ты – ракш.

– Да-а-а-а… – протянул Джим, выжидательно и с улыбкой за мной наблюдая.

– Скажи, как мне теперь вести себя с преподавателями?

Улыбка друга медленно увяла.

– Удивила, – ответил он. – Мой совет: сделай вид, будто бы ничего не произошло.

И, немного помолчав, добавил:

– Знаешь, Фиса, ты умная женщина, но иногда бываешь такой дурой! – после чего, развернувшись, ушел.

А мне ни с того ни с сего стало так обидно, что я с Крофтом не разговаривала пять дней. До тех пор, пока Женя не повезла его знакомить со своей семьей. Тогда пришлось сменить гнев на милость и помочь другу, снабдив его информацией для охмурения родителей побратимы.

И как только сладкая парочка отчалила на Луну, мы с Кирой остались коротать две оставшиеся недели отпуска друг с другом. Из дома выходили редко: недавние события были все еще очень свежи в памяти, и отдыхать на каких-нибудь мероприятиях больше не хотелось. Хватит! Уже погуляли.

Поэтому все свободное время мы с Кирой либо болтали, либо каждая из нас занималась своими делами. Подруга подтягивала знания по медицине, тренировалась и просто бездельничала. Да и я занималась примерно тем же. Только в области медицины в отличие от подруги я знакомилась с последними наработками, открытиями и всем, что представляло хоть какой-то интерес. А еще у меня были книги, фильмы, сладкое и… физическая подготовка.

Пару раз мы пытались пригласить в гости Асю, но она постоянно отказывалась, была задумчива и практически не выходила в свет. Это было очень на нее не похоже, и я начала немного беспокоиться.

Перерасти мои тревоги в серьезные опасения не успели, потому что увольнительная не резиновая и неизбежно подошла к концу. Еще никогда за все пять лет учебы я не испытывала такого нежелания лететь в родную альма-матер. И если б только могла оттянуть возвращение к учебе и обязанностям, я бы воспользовалась такой возможностью непременно!

В последний день перед отлетом вернулся Джим, но почему-то без Жени. Едва это поняв, я сразу спросила о причине. И вечером, сидя в гостиной, он поведал нам о поездке.

– Рассказывай, что у вас случилось, – нетерпеливо спросила Кира, разместившись в одном из кресел.

Я же испытывала не только любопытство, но еще и тревогу.

– Успокойтесь. У нас с Женей все хорошо. Знакомство прошло вполне гладко.

Вот после этих слов я несколько расслабилась и свободно вздохнула. А Джим продолжил:

– Папа у нее забавный. Несмотря на то что адмирал – большой пофигист. С ним мы сразу нашли общий язык, а вот с мамой были проблемы.

Подруга нахмурилась, а я усмехнулась. Давно зная родителей побратимы, я хорошо осознавала, что собой представляет мама Евгении.

– Эта невысокая миниатюрная женщина просто ураган какой-то. У них в гостях я делал только две вещи. Либо мы все это время чем-то занимались – не важно чем, – либо ели. В итоге за две недели я прибавил около десяти килограммов. А пикниками, магазинами, ресторанами, походами и так далее я сыт по горло, – простонал друг, а мы с Кирой засмеялись над бедами товарища.

– А что с любимой? Почему она с тобой не прилетела? – спросила Громова.

Крофт глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– Похоже, наша привязка развивается несколько быстрее, чем мы думали, и расставание уже дается очень тяжело.

– И что вы собираетесь делать? – поинтересовалась я, сочувствуя другу.

– Ну, еще одно расставание, помимо этого, мы как-нибудь переживем, а потом у нас закончится теоретическое обучение, и мы выйдем на практику по специальности. А там, в зависимости от успеваемости и места прохождения практики, какое-то время можно жить вне Академии. Если я постараюсь и получу первый допуск на вылет в город, то считайте, что вы обе приглашены на свадьбу! – обрадовал нас Крофт, и мы с визгом кинулись его обнимать.

В этот вечер мы еще о многом болтали, но мысли мои были далеко. За эту увольнительную я уже смирилась с нашими приключениями и даже немного успокоилась. Память практически вернулась, хотя иногда еще всплывали некоторые моменты или фразы.

Последний день отпуска наступил незаметно, и вот я уже стою на посадочной площадке, откуда нас должно было забрать транспортное средство.

– Фиса, мне кажется, ты слишком волнуешься, – заметила подруга.

– Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. И не надо говорить, что вы меня понимаете! Вам с ним не общаться еще два года так, как мне.

– Ну, мы и не спорим, что ты с ним больше и ближе нас общаешься. Но прекрати дергаться. Был конфуз, и что теперь? Ты ж ему не руку и сердце предложила. Делаешь из мухи слона! Успокойся! – рявкнул на меня Джим, и я, как ни странно, успокоилась.

Наблюдая, как шаттл идет на посадку, я подумала: «А! Будь что будет!»

Глава 40

Несмотря на мои страхи, ничего феноменального после того, как я прибыла в Академию, не произошло. Все было как всегда: расписание предметов, проверка результатов одногруппников перед новым учебным годом и остальные, ставшие уже привычными дела.

Первая наша встреча с куратором в этом семестре произошла на первом занятии по биофауне. Нашей группе открыли допуск в один из нижних этажей Академии, и теперь мы стояли около нового зверинца, в котором будем учиться в этом году.

– Добрый день, студенты, – раздался голос позади нас.

Ремарк подкрался незаметно. Я, стараясь слиться с общей массой, покосилась на адмирала. Но тот в мою сторону даже бровью не повел. Он просто молча прошел мимо и, введя на терминале код доступа, открыл дверь в новое для нас начинание.

Первое, что бросилось нам в глаза, – вольеры с животными. Расположены они были параллельно и последовательно. Казалось бы, так же, как и в секторе прошлого года, но эти имели лучшую защиту и практически полностью изолировали животных от внешнего мира. Более прочные материалы, все перегородки из высокопрочного стекла. И это сразу навело меня на определенные мысли.

Группа, пройдя за куратором, остановилась в центре круга посередине помещения. Повернувшись к нам, адмирал заговорил:

– В этом учебном году ваша группа будет изучать в рамках данной дисциплины животных – самых разнообразных и даже экзотических. Но вместе с этим все они являются опасными хищниками. Есть еще класс существ, которые входят в категорию «особо опасные». Их я вам покажу отдельно на экскурсии. Более близкое знакомство может плохо для вас кончиться. А теперь начнем с техники безопасности и небольшой экскурсии, чтобы вы знали, где какая опасность квартирует…

У меня с моей специализацией из предметов, которые вел Ремарк, в расписании часто значилась только дисциплина «Биофауна». Аэрокосмическая техника была лишь раз в неделю, и на ней я шлифовала свои навыки полета на стандартных летательных аппаратах Звездного флота. Но если по данному предмету куратор мою персону полностью игнорировал, то на практике по биофауне у меня появилась мысль, что адмирал издевается: каждый раз для работы мне доставался кто-нибудь ползучий и зубастый.

В первый раз это был тарганлитературос – животинка с большим ползающим телом и огромной головой с клыками. Потом пошли змеи, большая черная тамлигская гусеница и так далее. Небольшое разнообразие вносили крокодилы, вараны, большой пятнистый дракон и все, на что хватало возможностей преподавателя. А они у него были очень обширны! Но, несмотря на то что все это мне не нравилось, делать было нечего. Приказ есть приказ.

Нормы по всем остальным дисциплинам остались неизменны. По-прежнему два часа утром отводилось на физическую подготовку, а два часа вечером – на боевые искусства. Вот на них Саймак и преподнес нам небольшой сюрприз.

– Добрый день! – сказал командор, широко ухмыляясь и рассматривая наши нестройные ряды. – Я смотрю, ваша увольнительная была очень плодотворной, а именно в накоплении вами лишних килограммов. Особенно в этом преуспел Крофт.

Ребята засмеялись, а Джим немного смутился.

– Но не стоит переживать. Я помогу вам вернуть форму!

Вот после этих слов все резко прекратили веселиться.

– В этом семестре из двух часов занятия первый посвящен стандартному спаррингу, а на втором у каждого из вас будут попытки меня побить, и кому это удастся, тот получит экзамен автоматом.

Вот!..

– Но и это еще не все новости. Как только вы привыкните ко мне в спаррингах, то вам придется показать свое умение нашим адмиралам, которые курируют данный поток. У всех групп эти показательные уроки будут проходить в разное время, так что точная дата станет сюрпризом. Надеюсь, что для всех приятным.

…!..

Очень!

Вот так и началась для меня физическая подготовка.

Программирование стояло в расписании все так же, по субботам, и, как сообщил нам Джордано, дополнительный курс по его предмету мы должны были завершить примерно через полгода. Повышенную нагрузку по данной дисциплине мы уже освоили, а невыполнимых задач адмирал перед нами не ставил. И сейчас уроки уже больше походили на соревнование между студентами, чем на получение знаний.

По вооружению у меня остались только практика стрельбы из самого распространенного оружия и небольшой курс управления роботами. Новое начинание после стационарного вооружения и вождения шаттла далось довольно легко. По крайней мере – основы, а большего от меня никто и не требовал.

На общем предмете о космосе мы все так же записывали лекции. К началу шестого курса это, наверное, последний теоретический предмет, который у нас остался. На всех остальных была только практика. И в этом году мы начали изучать дальние сектора космоса, все ближе двигаясь к планетам, открытым буквально в ближайшие сто – двести лет. Информация, которую нам давал Джордано, становилась все интереснее и интереснее.

От химии Ремарк меня освободил на несколько месяцев по личной просьбе Козеро. Шаутбенахт взял в этом году новых пациентов и нагрузку с тяжелыми ранениями и повреждениями среди низшего социального слоя населения. Конечно, у нас на дворе не допотопный век, но и в наше время есть люди, которые не могут себе позволить оплатить помощь хирурга высокого уровня. Поэтому им – бесплатная помощь, а нам – необходимая практика. И, рассказывая об этой программе, Козеро объяснил, почему она так важна для нас:

– И, продолжая пояснения к проекту, который я хочу организовать, нужно отметить, что при приобретении вами определенного разнообразного опыта вы получаете повышение категории раньше времени. Высшие звания у медицинского персонала немного другие. Шаутбенахт у медиков приравнивается к званию контр-маршала, а адмирал – к маршалу. И, конечно, карьерный рост у нас развивается в зависимости от немного других факторов, но об этом потом. Для того чтобы привлечь вас к социальному проекту Академии на основании того, что вы мои ученики, мне необходимо ваше письменное согласие. Что скажете?

Что мы могли сказать? Я подозревала, что работа будет трудной, но такими возможностями не разбрасываются. Конечно, мы все согласились.

После этого дни потекли в привычном ритме. И все было бы хорошо, если бы не два фактора, тревожащих меня. Первый – поведение Ремарка, а второй – мое.

В отношении куратора мне все было непонятно. Он изменился. Если раньше я, приспособившись к нему, хорошо его понимала и где-то даже предугадывала, то теперь наше общение походило на общение сапера с миной. Конечно, он не позволял себе ничего неуважительного и ни в коем случае не повышал голос. Но иногда у него становилось такое лицо и проскальзывали такие интонации на мои совершенно безобидные замечания, что хотелось забиться под кровать и не вылезать оттуда.

Один раз он зашел ко мне, когда я только вышла из душа. Ничего неприличного: я была в длинном махровом халате. А он просто развернулся и вышел. Вот что такого я сделала? Он вообще встречал меня полуголым, и ничего!

В общем, в связи со всем этим мои обязанности старшей группы несколько осложнились. И тяжело на душе у меня было не только из-за куратора, но и из-за самой себя. Спустя примерно месяц с начала учебы я осознала, что вожделею адмирала в физическом смысле.

Но это я могла понять и где-то даже принять. Он – просто фантастический мужчина с красивым телом, наделенный властью. Я – его студентка, у которой, кроме одного-единственного раза, опыта в сексе никакого. Зато имелось неудовлетворенное плотское желание. Так что удивляться здесь нечему.

Но произошло событие, которое поставило меня перед совершенно другим фактом.

Как-то вечером я возвращалась с тренировки по боевым искусствам, где имела счастье показать свое мастерство Саймаку. Но единственное, что мне удалось продемонстрировать, так это то, как нужно летать по всему залу, падать и пытаться как можно быстрее уползти с мата, чтобы экзекуция не повторилась вновь.

Поэтому настроение было на нуле, все тело ныло. А еще сегодня мне предстояло общаться с дорогим куратором. Но и это было не все. Уже подходя к своему боксу, я встретила Гита, который сообщил мне о том, что женится.

Только я успела его от всей души поздравить, как он вплотную подошел ко мне, навис и зло прошипел:

– Гадина!

В первые секунды я обалдела от такого ответа. И пока соображала над тем, как реагировать, раздался вкрадчивый голос Ремарка:

– Я никому не помешаю?

Роберт тут же отскочил от меня и, посмотрев на командира, пошел красными пятнами. Я же, поприветствовав старшего по званию, повернулась к одногруппнику и пожелала ему от всего сердца:

– Очень надеюсь, что служить тебя отправят в самую дальнюю дыру космоса, – и, повернувшись к адмиралу, добавила: – Извините, сэр, за задержку.

Открыв дверь, я зашла в бокс и направилась в гостиную. Хотелось принять душ и поесть, но делать было нечего. Да и совещание не должно надолго затянуться: в последнее время адмирал редко когда жаловал меня своим вниманием.

Разместившись вместе со мной на диване и задумчиво взглянув на меня, Ремарк заметил:

– Не беспокойтесь, надолго я вас не задержу. Нам нужно пробежаться по успеваемости группы и проработать ее дальнейшее расписание. Давайте начнем с…

Куратор продолжил что-то говорить, а я в этот момент рассматривала его. Мне хотелось запустить руку в его густые черные волосы, взъерошить их. Захотелось увидеть его улыбку и услышать его смех. Захотелось, чтобы такой человек увлекся мной и сказал: «Моя!»

За своими думами я не заметила, как рука адмирала переместилась на мою коленку и начала ее поглаживать. Не ожидая ничего подобного, я замерла и не стала мешать ей продвигаться все выше и выше. В тот момент я была занята тем, что смотрела, как Ремарк наклоняется и целует мои губы, раскрывает их и проникает…

– Мельник!

Неожиданно прозвучавший окрик заставил меня вынырнуть из своих грез и посмотреть на тревожно нахмурившегося куратора.

– С вами все в порядке? Я несколько раз пытался до вас достучаться и не смог. Вы что, сегодня на спарринге с Саймаком дрались?

Потрясенная своими фантазиями, я на автомате ответила:

– Да, сэр…

– Надо бы с ним поговорить: что-то он переусердствовал. Я скину вам завтра свое решение по каждому студенту, и мы встретимся немного позднее. Хорошо? – спросил адмирал, пытаясь заглянуть мне в лицо, которое, наверное, было красным, как помидор.

В полном ступоре я смотрела в пол.

– Мельник, вы хорошо себя чувствуете? – снова послышался голос Ремарка.

Немного отойдя от шока, я заставила себя посмотреть на куратора и сказать:

– Да, сэр, не беспокойтесь.

Косясь на меня, мужчина поднялся и пошел к выходу, то и дело оборачиваясь и настороженно поглядывая на меня. Но мне было все равно. Как только за командиром закрылась дверь, я в некотором оцепенении отправилась в душ, разделась и встала под струи теплой воды.

Что ж, Фиса, пора признаваться: у тебя серьезная проблема. И хуже нее для меня быть ничего не могло. Ибо я влюбилась в адмирала Нарана Ремарка, главу по безопасности одного из самых влиятельных секторов.

Вот дура!

И, сползая по стене душевой на пол, закрыла лицо руками.

Наран Ремарк

Я сидел у себя в кабинете и пытался проверять отчеты о случаях нападений пиратов, но мысли мои находились далеко от этих происшествий. И предметом моих дум была Феоктиста Мельник, старшая одной из моих групп. Как такое могло случиться, что я из-за своей беспечности и самоуверенности проморгал привязку и увлекся студенткой?

А все начиналось так безобидно. Сначала любопытство, потом порывы, общение, эмоции. Изменения происходили так постепенно, что были практически незаметны. Но главное сделали сплетни и она, такая правильная, дотошная, цельная личность. Эмоции вышли из-под повиновения, не помог даже контроль. Надо что-то предпринять.

Внезапно дверь кабинета отворилась, и в комнату вошел Гер. Побратим приблизился к столу и расположился в кресле. Немного помолчав, он спросил:

– Наран, зачем ты подписал приказ о переводе Гита?

Раздражает он меня!

Посмотрев Расселу прямо в глаза, я ответил:

– Затем, что у него непроходные баллы по трем предметам.

– И что? Он один такой в Академии? Или, может, он один такой в твоих группах? – Невооруженным глазом было видно, что друг злится.

– У него в расписании уже практически нет времени на исправление этих недостатков.

– А ты в курсе, что он женится? Раньше мы с пониманием относились к подобным ситуациям. Что изменилось теперь?! Или, может, причина в его стычке с Мельник?! – прорычал Рассел.

Не только из-за этой стычки. Я их не раз вместе видел.

– При чем здесь она?

– Я же вижу, как ты изменился с начала учебного года. Подозреваю, до тебя уже начинает доходить, что ты ею увлекся и у тебя образовалась привязка. Или ты этого все еще не понял?! – продолжал злиться друг.

– Понял, не дурак! – воскликнул я и, откинувшись на спинку кресла, добавил: – Хотя был бы не дурак, давно бы понял.

Побратим поднял взгляд и руки.

– Слава тебе господи! Это случилось!

– Прекрати! – рыкнул я.

И без него тошно. Я теперь один большой футляр с эмоциями. Еле-еле удается их сдерживать!

– Прекращу, когда ты перестанешь сходить с ума от своих инстинктов и наладишь наконец свою личную жизнь. С тобой тяжело общаться: ты постоянно не в духе, огрызаешься. Может, начнешь уже сближение со старшей группы? – с улыбкой осведомился Рассел.

– Нет. Я разорву привязку, – ответил я, с удовольствием взирая на вытянувшуюся физиономию побратима.

– И почему я не удивлен?

– Наверное, потому, что хорошо меня знаешь, – констатировал я факт.

– Тогда позволь полюбопытствовать: зачем ты собираешься разорвать привязку?

Я посмотрел на него как на идиота.

– Тебе огласить все причины?

– Да. В первый раз все было ясно и понятно. Что сейчас не так? – спросил Гер нетерпеливо.

– Я не умею ухаживать за женским полом. Мне проще привязаться и жениться на женщине, которая сама проявит ко мне интерес. Кроме того, с Мельник мне ничего не светит. Она меня воспринимает только как старшего по званию, больше никак. У нее только две фразы: «Да, сэр», «Нет, сэр». Так что выход один.

Если этот выход меня не доконает.

Побратим, задумчиво на меня посмотрев, произнес:

– Не врет старая добрая русская поговорка – любовь действительно зла.

– Не думаю, что все зашло так далеко.

Очень надеюсь, что все не настолько плохо. В любом случае мы еще поборемся.

– А я думаю, что у тебя уже нет выбора. Посмотри на свои поступки и чувства. Ты уже на второй стадии.

– Нет!

Страх и неуверенность только при одной этой мысли сковали меня по рукам и ногам.

– А если ты все-таки прав, хотя я уверен в обратном, порвать привязку все равно не получится. В прошлый раз тебе помогли сильные негативные эмоции и отсутствие в твоей жизни объекта привязанности. И то ты чуть не умер! А сейчас ты свою старшую группы в туалете замуруешь, чтоб ее не видеть, и аутотренингом займешься? Я тебя ненавижу, я тебя ненавижу…

Я его удушу. Вот что за друзья? Змеи последние…

– Заткнись, а?

– Заткнусь, но напоследок вот что тебе скажу. Стадия привязки у тебя вторая. Мельник ты уже любишь. Если и дальше будешь изображать из себя дебила, то ее уведет кто-нибудь посообразительнее.

После этих слов во мне начала подниматься волна неконтролируемого бешенства.

– Немедленно замолчи! – рявкнул я, вскакивая со своего места и сжав руки в кулаки.

На мой крик друг только покачал головой и вышел вон, а я рухнул обратно в кресло и, запустив руки в волосы, подумал о том, как я попал!

Глава 41

Феоктиста Мельник

Приведя себя в порядок, я весь вечер просидела, раздумывая над возникшей у меня проблемой, и пришла к выводу, что чувства можно и перебить. В конце концов я не ракша и не страдаю привязками. А что может перебить появившееся чувство? Другой мужчина, вино или работа. Первого в связи со сплетнями я не найду, по крайней мере в Академии. Второй вариант неприемлем в моем учебном заведении, а вот с третьим можно попробовать.

Приняв решение, я сразу пошла спать, несмотря на все вопросы Киры о моем странном состоянии. А на следующий день, после физической подготовки я отправилась к Козеро для того, чтобы поговорить.

Шаутбенахт удивился моему появлению у него в кабинете: обычно я сразу направлялась работать. И после того как я поприветствовала старшего по званию, мне предложили присесть.

– Доброе утро, сэр. Я хотела бы обратиться к вам с просьбой.

У главного медика Академии брови от удивления поползли вверх: за все прошедшие пять лет обучения я первый раз прошу кого-то из преподавателей об одолжении.

– Слушаю вас, – сказал Козеро.

– Сэр, я хотела бы расширить часы практики.

По моему собеседнику было видно, что он опять удивлен.

– Очень неожиданная просьба. Могу я узнать причину вашего желания работать сверхурочно?

– Простите, сэр. Это личное.

Внимательно на меня взглянув, руководитель моей специализации сказал:

– Я не хочу лезть в ваши дела, но вы уверены, что все это не отразится на вашей успеваемости?

– Конечно, сэр.

– Что ж, тогда я не возражаю против дополнительной нагрузки.

– Спасибо, сэр. Я могу идти?

Еще раз пристально на меня посмотрев, Козеро ответил:

– Да, идите.

Вот после этого и начался мой персональный ад. Теперь мой день состоял из лекций, приема пищи, сна и работы. Причем последнее занятие занимало больше времени, чем все остальные. Я бралась за самые сложные случаи, оперировала практически сутки напролет. Друзья, конечно, заметили мое странное поведение и донимали меня вопросами, но я приходила поздно и так уставала, что мне было все равно. Иногда не было сил даже поесть.

А еще меня доставали знакомые пациентов, если таковые находились среди военных. И, как ни странно, их было немало. Они связывались по внутренней связи с Академией и просили соединить со мной, дабы узнать, как там их друзья или родственники. В один из дней я не выдержала этого кошмара и, услышав голос особенно назойливого лейтенанта разведки, который беспокоился о своем друге, невозмутимо сказала:

– Все в порядке. Я сделала все, что от меня зависело. Удалила половину органов, перелила всю кровь. Что еще нужно?

После такого ответа мужчина вылупился на меня и пробормотал:

– Ну у него же был простой аппендицит…

Ага! Из-за этого простого аппендицита пациент чуть копыта не откинул. Не зря в наше время этот бесполезный отросток у всех удаляют. В итоге процент смертности снизился. А этого везунчика в детстве врачи почему-то пропустили.

– А если простой, то не нужно лишний раз отвлекать медперсонал! – И завершила разговор.

После этого вызова я попросила меня больше ни с кем не соединять. Так и до психоза недолго дойти.

Естественно, мои старания на работе не остались не замеченными и среди преподавателей. Последовали вопросы.

Первым не выдержал Саймак и как-то после очередной тренировки поинтересовался:

– Мельник, скажите, вы решили сесть на диету? Или это вас личная жизнь так изматывает?

Заданный вопрос опять всколыхнул то, что я так старательно закапывала в своей душе.

– Нет, сэр. Немного увлеклась работой.

– Не знал, что вы такая увлекающаяся натура. Но, смотрите, не переусердствуйте, а то ветром унесет, – сказал улыбающийся командор.

И это было только начало. Джордано и Гер, слава богу, просто непонимающе смотрели на меня и, как мне показалось, даже с легкой тревогой. А вот Козеро молчать не стал. И, выйдя как-то из операционной, я обнаружила шаутбенахта, котрый стоял, прислонившись к стене.

– Мельник, меня, конечно, несказанно радует ваш энтузиазм в медицине, но вам не кажется, что вы несколько перебарщиваете с рвением?

– Нет, сэр. Я прекрасно себя чувствую.

Некоторое время руководитель моей специализации молчал, а потом проинформировал меня:

– Что ж, дело ваше, но имейте в виду: если свалитесь от истощения, я лично отстраню вас от работы.

– Как скажете, сэр.

А Козеро уже уходил и качал головой. Он явно не одобрял моего решения.

В этот же вечер меня ждал еще один сюрприз. Я вернулась домой раньше, чем обычно, чтобы не нагнетать обстановку с шаутбенахтом. И только успела привести себя в более-менее нормальный вид и поесть, как к нам с Кирой наведался гость. Подруга весь сегодняшний вечер сидела мрачная и не донимала меня расспросами. Зайдя в гостиную, я поняла почему.

Там сидели Крофт и Громова.

– Нам нужно поговорить, – безапелляционно заявил друг.

– Сегодня я не в настроении, – коротко ответила я и направилась спать.

Но не успела я сделать и пары шагов, как меня подняли и, вернув в гостиную, посадили в кресло. После чего Джим навис надо мной и твердо сказал:

– Ты отсюда не выйдешь, пока не расскажешь, что происходит.

– Пытать будешь? – язвительно поинтересовалась я в ответ.

– Нет, пойду к куратору и попрошу прояснить вопрос с твоим состоянием.

Вот после этих слов я испугалась. Все в Крофте говорило, что так он и поступит.

– А что именно тебе кажется странным в моем поведении? – не захотела я просто так сдаваться.

– Раньше ты общалась с бабушкой, дедушкой, с Женей, с нами и остальными людьми, которые находятся рядом с тобой. Периодически звонила отцу. А теперь прекратила общение не только с нами, но и со всем окружающим миром. Думаешь, это не заметно? Вся наша группа думает, что ты поругалась с куратором, – заметила Кира.

Вот тут ей удалось привлечь мое внимание.

– А что с ним?

Ответил мне друг:

– Ты спрашиваешь, что с ним? Если ты только отгородилась от всего мира и не замечаешь никого, кроме своих пациентов, то адмирал просто озверел! К нему страшно подходить. Вы оба изменились с начала учебного года – примерно в одно и то же время, и так кардинально. Естественно, все сделали логический вывод. Ребята, которые учатся по его специализации, просили передать тебе, что если ты с ним не помиришься, то они что-нибудь сделают!

Ощущая невыносимую душевную усталость, я свернулась клубочком в кресле и прислонилась виском к его спинке.

– Я не смогу им ничем помочь.

– А нам кажется, можешь. Да и с твоим состоянием нужно что-то решать. Долго ты так не протянешь, – безапелляционно заявил Джим.

– Что с тобой, Фиса? – тихо спросила Кира.

– Она влюбилась! Вернее, влюбилась она уже давно, а вот поняла только сейчас, – ответил за меня друг.

– Это так? – поинтересовалась Громова.

– Да, – смиряясь, ответила я.

– Ну и что же ты ничего не делаешь? – поинтересовалась подруга.

– А что я могу?! – воскликнула я, сорвавшись.

– Соблазняй его! Как это вы, женщины, умеете, – предложил Крофт.

– Все женщины и я в частности – это разные понятия!

– Ну не хочешь соблазнять, разденься перед ним – и он упадет на колени пред тобой, – на мгновение закатил глаза Джим.

– Чтобы умолять меня убраться из Академии! – подытожила я.

– Фиса, ты дура!

– Сам такой!

– Хорошо, давай подумаем логически. Ты согласна с тем, что Ремарк тебя хочет? – терпеливо, как маленькому ребенку, задал вопрос друг.

После такого вопроса я в первые мгновения даже не нашла, что ответить.

– Он меня хочет? Вот странные вы, мужчины, несмотря на то что возводите на нас напраслину. Что именно должно показать мне в его поведении, что он меня хочет? Он ни разу за все пять лет ласкового слова мне не сказал, ни разу не улыбнулся, ни разу не поговорил со мной о чем-нибудь, кроме работы, не сделал ни одного комплимента. Я все время слышу либо равнодушные поучения, либо неприкрытую язвительность! Что из вышеперечисленного говорит о том, что он меня хочет? Запишу, чтобы знать на будущее. Вдруг еще кто обратит на меня внимание, а я по простоте душевной не замечу!

– Не язви! Хорошо, зайдем с другой стороны. Ты доверяешь мужскому мнению со стороны? – поинтересовался Крофт.

– Чьему? – задала я встречный вопрос.

– Я подведу тебя к любому мужику в Академии, который хоть раз видел вас с Ремарком вместе, и, готов поспорить, он тебе скажет то же самое, что и я. Адмирал с таким голодом во взгляде на тебя смотрит! Очнись! – прокричал друг.

– Это ты, Джим, очнись! Посмотри: кто я и кто он! Да он любую женщину нашей Земли может взять в жены. И не только Земли!

– Ну, положим, любая за него не пойдет, – вмешалась в наш диалог Кира.

Я лишь отмахнулась от нее.

– Не придирайся к словам! – И продолжила: – У него есть деньги, власть, недурная внешность и шикарное тело. Он сильная, незаурядная личность. Он серьезный и принципиальный мужчина. И тут вдруг любовь к студентке? Ты в себе? – постаралась я донести до Крофта очевидное.

– Все, что ты сказала, правда, но так уж получилось, что с самого первого дня именно ты зацепила его за живое, и именно ты пробиваешь его на чувства, а теперь – и поступки. Только попробуй со мной не согласиться! Я тебе завтра всех ракш нашей группы приведу, дабы они это подтвердили! – начал злиться Джим.

Я на это заявление просто промолчала.

– Прекрати себя изматывать. То, что у вас с куратором любовь, не понял разве что слепой и глухой, – завершил свою речь друг.

– Ты все сказал?

Джим лишь устало вздохнул:

– Да.

После чего я повернулась к Кире:

– А у тебя есть вопросы?

– Какие? Мне и так все ясно, – ответила она.

Заинтриговала. И я не удержалась, спросила:

– И что именно тебе ясно?

– Ты испытываешь чувства к нему, он – к тебе. Но ты совершаешь ошибку, не учитывая то, что он ракш. Если дело обстоит так, как сказал Джим, то скоро ты окажешься в его жизни и в его постели. У него не будет выбора. К тому же такой мужчина, как Ремарк, сможет получить то, что ему хочется. Особенно когда добыча уже поймана и осталось только прибрать ее к рукам, – объяснила свою точку зрения подруга.

И пока я в нерешительности на нее взирала, она вздохнула и добавила:

– Жаль, конечно, что Джиму не удалось вразумить тебя не истязать себя работой, но ты можешь поступать так, как тебе хочется. Я же прослежу, чтобы ты не довела себя до нервного истощения, а все остальное – это твое личное дело. Нам достаточно знать, что ничего серьезного с тобой не случилось.

Высказавшись, подруга ушла на вечернюю тренировку. Крофт попрощался и отправился звонить Жене. Я же осталась сидеть в кресле с поселившейся в душе надеждой.

Черт! Вот кому они сделали лучше?

Несмотря на разговор с друзьями, я не вняла их доводам и продолжила проводить все свободное время на работе. Правда, теперь под чутким присмотром Киры, которая приходила вечером и забирала меня оттуда. Со стороны это, наверное, смотрелось забавно, но Козеро по крайней мере перестал хмуриться.

И все-таки ребята не правы. Что бы они ни говорили, работа была моей страстью, которая помогала мне не думать о Ремарке. Как только я сосредоточивалась на любимом деле, все мысли улетали прочь. Ведь это большое счастье, когда человек любит свою профессию и получает удовлетворение от хорошо выполненного дела. Тем более что прошло уже более семи месяцев шестого года обучения, и у меня закончился курс программирования.

Экзамен было решено не откладывать в долгий ящик и провести прямо после окончания дисциплины. Конечно, я не преминула воспользоваться и этой подвернувшейся возможностью, чтобы занять свое свободное время.

Времени на подготовку нам, естественно, никто не дал – пришлось учить по вечерам. Ровно через пять дней после последнего занятия у меня в расписании появился экзамен по программированию.

Утром, сразу после разминки, мы направились в аудиторию и, усевшись на лавочки, приготовились ждать и нервничать.

Когда прозвонил колокол, появился Джордано и, подойдя к нам, остановился напротив. Посмотрев на нас, он спросил:

– Хорошо сидите?

Мы закивали.

– Ну, как отдохнете, можете идти домой. Оценки я вам уже выставил.

И, более ничего не добавив, адмирал покинул аудиторию.

Доходило это до нас в течение некоторого времени, а когда информация наконец-то добралась до меня, я быстро полезла в коммуникатор и посмотрела ведомость. Там у всех стояло «отлично».

Конечно, тут же на всех накатило невероятное облегчение. И тем не менее я с ребятами еще некоторое время сидела в полном ступоре, переваривая поступок адмирала.

Также сразу после окончания одного предмета у всей группы начался курс по выживанию в жидких средах космоса. Звучало название предмета очень загадочно. На деле же нас привели в огромную лабораторию с железными бассейнами и показали на находящуюся в них жижу.

– Добрый день, студенты, – начал Саймак, который вел у нас этот предмет. – Сейчас я немного расскажу о данной дисциплине – вы будете изучать ее до конца года. Этот предмет полностью состоит из практики, и заключаться он будет в том, чтобы научить вас выживать в любых жидких средах, не приносящих вреда человеку при соприкосновении с ними. Сегодня это будет танарская слизь.

После этих слов инструктора, как раньше, связав нам руки и ноги, бросили нас в эту жидкость.

Противно было как никогда в жизни. Когда слизь попадала мне в рот или в нос, я с трудом сдерживала рвотные спазмы. Но не всем так везло.

Ничего, со временем все привыкли и даже начали передвигаться в жидкости, не пропуская ее в организм. Что от нас скорее всего и требовалось.

За всеми этими событиями медицине я стала уделять времени несколько меньше и перестала бояться, что Козеро может отстранить меня от практики из-за какого-нибудь психологического фактора. Руководитель специальности был в последнее время хмур, что было ему несвойственно. Но, может, у него имелись какие-то проблемы?

Как-то я подошла к преподавательской и услышала странный обрывок разговора на повышенных тонах.

– А я тебе говорю: отстань от меня! Я к этому делу не имею никакого отношения! – раздался голос куратора.

– Да ты что? И кто же имеет? Наран, я тебе серьезно говорю! Не вздумай мне загубить лучшего специалиста на потоке! Думаешь, никто ничего не понимает? Я тебе говорю как врач и друг: не затягивай с принятием решения. Еще немного, и тебя придется отстранить от преподавания по причине хронического психоза! – кричал шаутбенахт.

– Козеро, не выводи меня! Еще раз повторяю: я в этой истории никак не участвую! Я ничего не делал!

– Вот именно, что ты ничего не сделал! Пересади себе мозги на место и решись наконец-то.

Только я поднесла руку к звонку, как дверь открылась, и на пороге возник руководитель моей специализации. Посмотрев на его перекошенное от бешенства лицо, я отскочила назад и поприветствовала старшего по званию.

– Мельник, вы что-то хотели? – сдавленно поинтересовался Козеро.

– Нет, сэр. Я пришла к адмиралу по поводу расписания, – и нерешительно посмотрела за спину главного медика Академии. – Может, я чем-то смогла бы помочь, сэр?

– Прививку от дури ученые еще не придумали! – опять психанул шаутбенахт и направился прочь, а я осторожно заглянула вовнутрь.

– Не крадитесь, Мельник, проходите, – раздался усталый голос куратора.

Немного расслабившись, я вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Адмирал сидел за столом, подперев голову рукой, и смотрел на меня очень уставшими глазами.

Поприветствовав старшего по званию, я несмело поинтересовалась:

– Сэр, с вами все в порядке?

Последние несколько месяцев мы с куратором нечасто виделись, но тем не менее я верила ребятам, что он постоянно не в духе. Хотя странно. Во время редких встреч со мной особого недовольства Ремарк не проявлял. Однако все одногруппники на меня обиделись из-за того, что я не хочу сменить гнев на милость. А я ни при чем!

– Похоже, мы поменялись с вами местами, – заметил адмирал.

– Не совсем понимаю вас, сэр.

– Еще пару месяцев назад о самочувствии вас спрашивал я. Что, тоже можете дать рекомендации?

– Вам поможет инъекция витаминов и нормальный сон.

– Да, нормальный сон – это мечта! Но не будем отвлекаться от дела. Давайте показывайте, что у вас там?

После этого странного разговора с Козеро Ремарк исчез на несколько дней. А в моем сердце, помимо любви и тоски от недостатка внимания, поселилось еще и беспокойство: куратор плохо выглядит, очень устал, мало спит и много нервничает. Все это очень похоже на то, что он заболел. Только чем?

Наран Ремарк

Взяв в Академии отгул, по пути домой я думал о том, что план не сработал. Впрочем, это стало понятно практически сразу.

Приняв несколько месяцев назад решение о разрыве привязки, я не представлял, на что себя обрекаю. Моя жизнь превратилась не просто в ад, а в какую-то агонию. В первый раз все было намного проще. Но сейчас Рассел оказался прав. Мои чувства гораздо глубже, а привязка – сильнее. Самому стыдно из-за того, как я вел себя эти несколько месяцев: ругался с побратимами, срывался на студентах.

Первые дни думал, что справлюсь с чувствами. Ограничил контакты со старшей группы до минимально возможных, постарался заглушить в себе практически все эмоции. Много работал и за это время завершил все текущие дела. Но все портила постоянная сексуальная неудовлетворенность. И даже здесь я не мог найти отдушину на стороне. Иначе все старания пошли бы насмарку.

Не прошло и месяца, как меня начала душить нестерпимая тоска. Я практически перестал спать. И сегодняшний скандал с другом наконец заставил меня посмотреть правде в глаза. Против своей природы не пойдешь.

Забыл о темпераменте и особенностях своей расы? Сам виноват! Не нужно быть столь самоуверенным. Совладав с собой в молодости, я слишком расслабился, думая, что все могу. Что ж, теперь придется признать, что я влюбился и привязку мне не порвать. Осталось определить, как далеко все зашло. И я знаю способ, как это сделать.

С этими мыслями я зашел домой и на ходу отправил вызов в специальное агентство, услугами которого пользовался на протяжении многих лет. Крайний метод, но вдруг поможет?

Примерно через час, когда я успел перекусить и привести себя в порядок, пришла куртизанка.

Красивая, эффектная женщина лет тридцати – сорока. Подойдя ко мне, она начала меня целовать и расстегивать рубашку, а я стоял и… ничего не чувствовал. Прикосновения к ее плечам, рукам, груди не приносили мне никакого сексуального возбуждения. Все равно что собаку гладишь.

Поласкав меня некоторое время, но не получив от меня никакого нормального отклика, женщина вопросительно посмотрела на меня. В ответ я лишь качнул головой и, расплатившись, жестом отпустил ее.

От предполагаемой любовницы не последовало никаких комментариев. Она позволила себе только легкую понимающую улыбку. И, захватив верхнюю одежду, удалилась, оставив меня наедине со своими думами.

А в них не было ничего веселого. Я сильно осложнил свою личную жизнь, отдалив Мельник от себя на максимальное расстояние, и, возможно, нажил себе этим соперника. Жизнь определенно с…!

Придя к таким неутешительным выводам, я снова сделал вызов, который точно поможет мне расслабиться и забыться хотя бы на время.

Мне было очень, очень хорошо. Я удобно развалился на диване и смотрел в потолок, ни о чем не думая. В этот момент раздался звук открываемой двери, и ко мне в комнату зашли побратимы.

– Кто ко мне пришел? – протянул я. – Вы решили сменить гнев на милость и проведать меня. Как это мило.

Несколько секунд в комнате стояла тишина, а потом Рассел повернулся к Тиберию и сказал:

– Я был прав.

На что Джордано лишь вздохнул и, присев на кресло, ответил:

– Ладно, та бутылка вина твоя.

Они на меня спорили. Вот …!

– И не надо так на нас смотреть. Раз ты можешь вести себя как дурак, почему нам нельзя? – заметил Тиберий.

На это я только хмыкнул и сделал глоток из бутылки.

– Что заливаем? – спросил Рассел, подходя и беря из ящика две бутылки виски.

– Правду! – ответил я честно.

– Неужто ты наконец-то все понял? А то мы уж и не надеялись, – сыронизировал Джордано, принимая у Гера свою порцию напитка и откручивая крышку.

– А вы и рады позубоскалить, – констатировал я факт и еще глотнул из бутылки.

– Ага! – в один голос подтвердили побратимы, делая то же самое.

А Тиберий добавил:

– Как в студенческие времена. Тысячу лет не пил виски из бутылки.

– Открою тебе секрет, Наран. Вино не помогает от трудностей в любви, – сообщил мне Рассел, прервав воспоминания друга.

– Да-а-а? – Я сфокусировал на нем взгляд. – А по-моему, отлично помогает. Очень, очень даже ничего!

Джордано рассмеялся.

– Ты сколько уже вылакал?

Я задумался. Это был серьезный вопрос, на который моя голова с трудом отыскала ответ.

– Кажется, это уже второй ящик.

– Значит, скоро упадешь, – подытожил Рассел.

– Ага, скоро, – согласился я, делая еще глоток.

И, как в старые добрые времена, оказался прав. Выпив еще полбутылки, я уже не мог сфокусировать взгляд на побратимах, а сделав еще глоточек, отключился окончательно.

Глава 42

Феоктиста Мельник

По мере приближения окончания учебного года многое переменилось.

Как только мы освоили более или менее жидкие среды космоса, у нас начался курс боевого дайвинга. Что это такое, просто словами не описать. Однако у Саймака получилось. Он собрал нас на одном из нижних этажей Академии, в помещении, похожем на железную коробку. Немного подержав нас в нетерпении, он начал объяснение:

– Добрый день, студенты. Сегодня у вас начинается новый вид боевого искусства. Конечно, я не тешу себя надеждами, что вы станете мастерами, но сделаю все от меня зависящее, чтобы вы смогли постоять за себя.

Не очень оптимистичное начало.

– Для начала я немного расскажу, что такое боевой дайвинг. Это для тех, кто не знает. Впервые он появился…

С данной дисциплиной у меня все было настолько прекрасно, что на ней я просто отдыхала. Научившись еще во время практики ориентироваться под водой, мне ничего не стоило применить мое умение владеть ножами. Саймак только отшлифовал некоторые шероховатости. И, конечно, я не могла не воспользоваться возможностью отыграться на Джиме, который превосходил меня в боевых искусствах. В общем, впечатлений была масса.

Но, помимо всего этого, странно стал вести себя Ремарк. Если до этого у меня часто возникало ощущение, что он избегает меня, то теперь наши встречи стали такими же регулярными, как и раньше. Хотя времени вместе с ним мы проводили намного больше. С одной стороны, мне это доставляло удовольствие, а с другой – муку. Это как больному запретить есть сладкое и положить рядом конфету. И хочется, и колется.

Но что еще меня смущало, так это то, что Ремарк стал довольно часто задумчиво меня рассматривать. И мне было не по себе от этого. Что-то явно происходило, но я пока не понимала, что именно.

Время продолжило неспешно течь, и я как спасения ждала увольнительной. От пристального внимания куратора хотелось сбежать и спрятаться. Увы, скрыться не получалось – ни в прямом, ни в переносном смысле.

Явившись как-то на тренировку по боевым искусствам, я увидела Саймака и еще трех адмиралов.

Приплыли!

После того как мы поприветствовали старших по званию, Саймак со значением в голосе произнес:

– Добрый день. Вы, наверное, уже догадались, что спарринг сегодня, да и всю последующую неделю, у вас будет проводиться не только со мной, но и с адмиралами. А они, в свою очередь, проверят уровень вашей подготовки и мою работу. Мельник, разбейте группу на четыре подгруппы и сбросьте мне.

Нас было двадцать три человека (адмирал отменил приказ о переводе Гита, уж не знаю почему), значит, где-то будет недоставать студента. Вот я и присоединила себя к самой маленькой кучке, после чего сбросила списки командору.

Некоторое время мы ждали, пока преподаватели переодевались. И вот они явили нам свой лик и сразу направились к Саймаку. Первым отошел от коллег Ремарк, в то время как за его спиной смеялся командор и улыбались его побратимы. Потом к нему присоединились и остальные.

Я печенкой чувствовала, какой именно подгруппе выпадет честь тренироваться с куратором. И оказалась права.

Первым на маты вышел Джордано, и к нему направилась первая кучка ребят.

– Должен вас предупредить, что в данном спарринге вы должны приложить все усилия для победы, ничем не гнушаясь. Выигрывает тот, кто сможет обездвижить противника на тридцать секунд, – сообщил нам адмирал и поманил к себе пальцем первого студента.

Как только тот зашел на маты, начался бой, закончившийся секунд за тридцать. Одногруппник не ожидал атаки, и как только взошел на ринг, был мгновенно скручен. Зато остальные ребята, наблюдая печальный опыт товарища, были уже намного осторожнее. Тем не менее со всеми своими студентами Джордано расправился довольно быстро.

Следом на ринг поднялся Ремарк и, озвучив номер своей подгруппы, выжидающе посмотрел на нас. Мы же, переглянувшись, вытолкнули вперед Джима, который по боевым искусствам был самым лучшим в группе. Тот неуверенно ступил на маты, и они с адмиралом начали кружить вокруг друг друга. А я с замиранием сердца наблюдала за грацией хищника, в которого мгновенно превратился Ремарк. Вот завязалась схватка – она продолжалась минут семь. Это был определенный рекорд. Саймак укладывал Джима на лопатки за двадцать – двадцать пять минут. Но Ремарк дрался намного лучше своих побратимов и командора. Даже мне это было ясно.

Остальных ребят он обездвижил еще быстрее Крофта. Да-а-а-а-а… А мы-то думали, что уже профессионалы.

Вот подошла моя очередь, и я медленно подошла к матам. Понимание того, что мне сейчас ноги за уши заткнут, пугало не так сильно, как возможность обжиматься с куратором на ринге. Вряд ли у меня будет возможность долго его потискать, но все-таки…

В этот момент адмирал, видимо, устал ждать и, на мгновение закатив глаза, поманил меня пальчиком.

Я подавила малодушное желание помотать головой и ступила на маты. Вспомнились наставления Козеро о преимуществах врачей в подобных схватках. Вот сейчас у меня и появилась возможность проверить данное утверждение на практике. Лично.

Ремарк метнулся ко мне, а я трусливо отбежала.

– Мельник, если вы решили посоревноваться со мной, скажу вам сразу: бегаю я быстрее, – приподняв одну бровь, заметил адмирал и, плавно ступая, направился ко мне.

Кто бы сомневался. Прямо железная пантера на охоте.

И только я немного отвлеклась на размышления, как Ремарк опять метнулся ко мне и, обхватив мое туловище под грудью рукой, перекинул через себя. Я лишь сумела смягчить свое падение, схватившись за воротник его тренировочного костюма.

Только я отскочила от адмирала, как он развернулся и с ехидцей спросил:

– Хотите деморализовать противника, порвав на нем одежду?

Я покраснела – адмирал, коварная пакость, воспользовавшись этим, опять напал. Сжав мне грудную клетку, так что у меня перехватило дыхание, он попытался скрутить и придавить меня к полу, как остальных. Но в этот раз я не растерялась и надавила на одну из болевых точек на теле ракша – прямо под челюстью. Раздался легкий хруст, и объятия куратора ослабли, чем я воспользовалась и выскользнула. Но встать не получилось: меня схватили за ногу, утянули вниз, скрутив руки, и ногами зафиксировали мои конечности. Второй рукой, обхватив мою шею захватом, он обездвижил голову. В итоге я была тесно прижата к Ремарку и к полу. И если пол претензий не вызывал, то такая близость к объекту своей любви меня сильно нервировала.

Но вот Саймак подал сигнал, что бой окончен, и поздравил меня с пятиминутным спаррингом. Командор улыбался, а побратимы Ремарка, прислонившиеся к стене, взирали на нас с легкой ехидцей. Все это очень странно.

Но, посмотрев на адмирала, я увидела на его лице лишь невозмутимость и равнодушие. Размечталась, дура.

Спустившись к одногруппникам и приняв веселые поздравления, которые были не в радость, я неуверенно посмотрела на Джима – он улыбнулся мне и подмигнул.

Тут на ринг взошел Гер, и все началось сначала, только со следующей группой.

А я сидела рядом с ребятами и пыталась успокоить свое тело, которое еще не отошло от близости Ремарка. В тех местах, где он ко мне прикасался, кожу покалывало. Тело явно требовало секса. Последняя неделя обещала быть долгой.

Наран Ремарк

Сегодня был первый день последней недели обучения студентов перед их отлетом в увольнительную. Занятие по боевым искусствам прошло замечательно. Я получил от него истинное удовольствие. И, похоже, не только я.

Побратимы и Саймак, быстро поняв все мои манипуляции, вовсю развлекались.

Сзади ко мне подкрался Гер:

– Что-то ты замечтался, друг мой. Теряешь бдительность.

– И не надейся: ты, как обычно, топаешь, как слон.

Рассел хмыкнул:

– Ну что, получил удовольствие, пола… потискав свою ненаглядную? – ехидно поинтересовался друг.

– Не такое, какое хотелось бы, но и это для начала неплохо. Последняя неделя определенно обещает быть интересной, – ответил я, невольно улыбаясь.

– Что я вижу: наш Железный герцог начал плавиться?

Посмотрев на него как на дурака, я ответил:

– Знаешь, в твоем возрасте пора бы уже оставить детские замашки и подколки.

– Нет, ты смотри, какой чувствительный… – протянул побратим. – Что ты собираешься делать, Ромео?

– Провести разведку, конечно. Нельзя брать крепость, не зная слабостей противника. Кстати, в этом ты мне и поможешь. Соберешь на старшую моей группы все, что только сможешь.

Рассел кивнул и рассмеялся, после чего, похлопав меня по плечу, пожелал:

– Удачи!

А удача мне однозначно должна была пригодиться. Эти шесть лет я часто общался с Мельник и успел довольно неплохо узнать ее. Пусть и не с близко, но ее характер и натура были ясны и так.

Сказать, что она была простой – это откровенно себе соврать. Тихая и спокойная, в гневе, если верить ребятам, она была страшна. Осторожная, с моральными принципами, но верная и преданная. Конечно, у нее, как и у других, имелось довольно много недостатков, но тем не менее приходилось признать, что для меня все могло быть намного хуже.

Перестав дурить и разобравшись в себе, я понял, что она привлекает меня как своими достоинствами, так и недостатками. И так же, как и я, очень любит свою работу.

Не менее сильно меня влекло и ее тело: стройная фигура, высокая грудь. Нет, определенно, все не так плохо!

Но теперь нужно придумать, как сблизиться с ней и не переступить границ дозволенного. Вряд ли Мельник напишет на меня рапорт, а вот врежет по физиономии легко. И она будет в своем праве, несмотря на то что я старше по званию. Поэтому нужно сделать все постепенно, дать ей возможность привыкнуть ко мне и сгладить впечатление от нескольких прошедших месяцев, когда мы не общались.

Конечно, в том, что я задумал, время играло против меня, но спешить не надо. Тут нужен постепенный подход – уж больно щекотливая у нас ситуация. Да и отношения «преподаватель – студентка» нас совсем не сближали. Поэтому начать придется с малого.

Вот сейчас я сидел и изучал досье Мельник. За этим занятием меня застал Тиберий, когда зашел ко мне в бокс.

– Привет, чем занимаешься? – поздоровался друг.

– Здорово! Читаю личное дело старшей группы.

Побратим озадаченно нахмурился:

– А разве ты его не смотрел?

– При поступлении я просто пробежал глазами информацию, а теперь скрупулезно изучаю.

– И как, много нового узнал? – насмешливо поинтересовался друг.

– Ты знаешь, да. А если все это еще наложить на характер, то вообще получается очень занимательная картина.

– Что собираешься делать?

– Ты ведь помнишь, что скоро увольнительная?

– Конечно, – недоуменно ответил Тиберий.

– А про то, что у них потом начнется последний год теоретического обучения, тоже не забыл? – Вопросами я постепенно подводил друга к главному.

– Нет, – ответил Джордано, уже улыбаясь и понимая, что к чему.

– Вот видишь. Это дает мне массу возможностей, чтобы в увольнительной она виделась со мной довольно часто.

– При таком раскладе ее группа будет одной из лучших на потоке.

– Она и так лучшая. Но дополнительные старания старшей группы повысят их шансы получить лучшие места для прохождения практики. А значит, в будущем – хорошую работу и более легкое продвижение по службе, – пояснил я.

– Да, видимо, нам с Расселом придется признать, что в этом наборе право выбора лучших специалистов получишь ты.

– Это было ясно с самого начала. Кстати, ты просто так зашел?

– Нет. Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал.

Я заинтересованно взглянул на него:

– Заинтриговал. Рассказывай!

– В общем, мне вчера сообщили…

Феоктиста Мельник

Сегодня был предпоследний день нашего шестого года обучения, и завтра мы улетали в увольнительную.

Экзамены в этом году у нас прошли довольно легко. Нормативы по физической подготовке, вооружению и аэрокосмической технике я сдала уже без усилий. Программирование закончилось несколькими месяцами раньше. По профильному предмету Козеро даже не стал принимать экзамен у пятерых своих учеников, объяснив свою милость тем, что готовых специалистов можно не спрашивать, и так видит, на что мы способны.

Химией я за весь год занималась только два месяца. И на экзамене Ремарк дал всем по два задания. Первое – создать яд, которым можно отравить человека, второе – постараться сделать так, чтобы товарищ не смог тебя отравить. В результате я поняла, что свое мастерство из-за долгого отсутствия не растеряла, и отравить меня никто не смог. Яд у меня тоже получился довольно приличный, хотя превзойти в этом Тинка никому не удалось. Да и какая разница – свое «отлично» я получила.

Общий предмет о космосе мы сдавали как раньше, и это был кошмар. Объемы информации по этой дисциплине просто зашкаливали. Учила я лекции по предмету весь год, а потом трое суток все вспоминала и повторяла.

Экзамен у меня прошел гладко, а вот трем ребятам из моей группы была назначена пересдача. Я, конечно, сделала им внушение, но после заявления Джордано, что он будет беседовать с ними по всему материалу, оно прозвучало просто жалко. Одногруппники пребывали в трауре и посыпали головы пеплом.

Боевые искусства я тоже сдала без проблем. Саймак покидал нас из одного угла в другой, повозил немного по полу и отпустил с миром, а также с легкими травмами. В частности, у меня было вывихнуто плечо, ободрана щека и ушиблен палец. Хотя со мной командор еще обошелся по-божески. «Медицина, что с вас взять?» – сказал он.

А вот у Джима было два перелома, и Кире тоже досталось, хоть обошлось и без сломанных костей. Конечно, при нашем уровне медицины это пустяки, но вот боль при переломе испытываешь все равно.

Больше всего я боялась экзамена по биофауне. После общения с ползучими животинками я предполагала, что при сдаче дисциплины мне достанется нечто такое же противное. И как в воду глядела.

Куратор в тот день привел нас в сектор с опасными животными и сам начал распределять задания. В этот момент кто-то коснулся темы работы с опасными существами, и память подбросила мне воспоминание о дне рождения адмирала. Когда мы находились в заброшенном городе в Африке, я умилялась от чувства опасности когда-то обитавших здесь животных. Выслушав это, Ремарк сообщил, что предоставит мне возможность пообщаться с этими опасными тварями. Взглянув на куратора, я поняла, что не одной мне это вспомнилось.

У меня, конечно, и раньше всплывали фразы или обрывки прошедших событий, но никогда столь яркие. И именно в день экзамена!

В общем, Ремарк лично вручил мне ведерко литра на четыре и, хитро поблескивая глазами, приказал следовать за ним. Прошли мы к самому дальнему вольеру, где проживал зелифиратос, длинная змеюка с большой пастью, острыми зубами и наглыми глазенками. Обычно ею занимался Джим – как ракша, но на экзамене эта честь выпала мне.

Молча протянув мне перчатки, Ремарк сделал приглашающий жест. Я же, с достоинством нацепив техническое приспособление на руки, пошла навстречу ползучему гаду. Настроение у меня было то еще, поэтому, быстро защемив змеюке хвост, я была укушена в специальный костюм, прокусить который у этой гадины были зубы коротки. Зато это дало мне возможность зажать голову змеи рукой, силу которой увеличивали перчатки, и начать сцеживать яд. Вышла я из вольера этого ползучего чудовища с полным ведром целебного яда и передала его адмиралу, сидящему на столе.

– Оценку я уже сбросил вам на коммуникатор, – сообщил мне Ремарк, чем немало меня удивил.

Неужели наш требовательный куратор был так уверен во мне, что поставил балл, не дожидаясь конца экзамена?

Подозрительно на него покосившись, я, испросив разрешения удалиться, вышла за дверь и сразу полезла проверять. В ведомости стояло «отлично». Подумав немного и пожав плечами, я отправилась в бокс. Что-то в последнее время я перестала понимать происходящие события, но если так пойдет и дальше, то я не в претензии.

Из воспоминаний меня вырвал звук открывающейся двери, и я сразу подобралась в кресле – пришел Ремарк. Сегодня еще утром мне сообщили, что вечером предстоит важный разговор. И едва адмирал появился в комнате, как я тут же встала, поприветствовав старшего по званию.

– Садитесь, – сказал куратор, расположившись в кресле напротив.

Я уселась.

Некоторое время Ремарк задумчиво разглядывал меня, затем, слегка тряхнув головой, произнес:

– Темы в нашем сегодняшнем разговоре будет две. Первая – будущий учебный год и последующая практика. Вторая – итоги уходящего года и успеваемость студентов. С остальными старшими групп я уже провел беседу, но с вами разговор будет немного другой. Ваша группа идет впереди всех на потоке: минимум отчисленных, лучшая успеваемость. Да и на практике ребята показали прекрасные результаты. Это дает им преимущество при выборе практики. Безусловно, есть еще один семестр обучения, но он будет ориентирован на спецпредметы. У каждого студента имеется свое направление – в зависимости от того, какое место работы он выберет. С Козеро лично для себя вы этот вопрос решите отдельно, но для Гера, Джордано и меня должны провести беседу со студентами завтра же. Если кто-то еще не определился, выбор за него сделает руководитель специализации. Это понятно?

Я кивнула. Похоже, у меня будет веселое утро.

– Вот и прекрасно. По этим вопросам нам придется еще несколько раз увидеться в увольнительной. Не стоит так пугаться. Зачем это нужно, я объясню позднее, по факту. Потом последует последний год теоретического обучения. В принципе он является и завершающим. После него половина студентов уже практически не будет жить в Академии, а станет проходить практику только по своей специализации. Из остальных предметов останутся только стандартные нормативы, которые вы, будучи военными, обязаны сдавать на протяжении всей службы. С этим все. Вопросы?

Я опять покачала головой. Какие тут вопросы, когда я еще сама не определилась с местом работы?!

– Тогда перейдем к успеваемости. И начнем, пожалуй, с Крофта…

Сидели мы до самой поздней ночи и то еле-еле успели все обсудить. Эти итоговые оценки имели важное значение, так как были предварительной аттестацией и влияли на то, получишь ты то место работы, о котором мечтаешь, или нет.

Примерно в середине разговора после пересдачи у Козеро пришла усталая Кира. Поприветствовав старшего по званию, она скрылась в спальне и больше оттуда не выходила. Когда я, освободившись, приняла душ и отправилась спать, то подруга уже видела третий сон. А я как назло еще долго не могла уснуть. Мысли о том, куда же податься на практику, не давали мне спать и, наверное, впервые за долгое время вытеснили фантазии о Ремарке. Заснула я незаметно, и приснился мне все-таки он.

Наран Ремарк

Утро, когда студенты должны были на месяц покинуть Академию, началось для меня рано. Мне нужно было сделать массу организационных вещей, и предстоял один разговор, который имел большое значение для моей личной жизни. Конечно, делать подобный шаг не очень-то хотелось, но тем не менее он был нужен.

С делами я покончил довольно быстро, после чего направился к человеку, который должен был мне помочь. Входить без предупреждения в его бокс в этой ситуации я не посчитал правильным и просто позвонил. Дверь открыл именно тот, кто был мне нужен.

– Сэр? – удивились мне и, поприветствовав, пригласили войти.

Пройдя в гостиную, я расположился в кресле и, посмотрев на усевшегося напротив Крофта, поинтересовался:

– Полагаю, вы понимаете, зачем я к вам пришел?

Мой собеседник немного помолчал и осторожно ответил:

– Да, сэр. Но все же желательно, чтобы вы задали конкретный вопрос.

– Задам, и не один. Начнем с того, что вы явно не ожидали моего прихода. Я вас удивил?

– Тем, что обратились ко мне? Да.

– Хорошо. Но, прежде чем мы перейдем к делу, вы должны дать мне слово, что Мельник не узнает о нашем разговоре.

Крофт вздохнул – как мне кажется, с обреченностью.

– Хорошо, сэр. Но вы должны знать, что и Фисе я давал слово, еще в начале обучения, никому не предоставлять личную информацию о ней и о наших разговорах.

Я улыбнулся. Предусмотрительная малышка.

– Но не высказывать своего мнения вы слово не давали?

Подумав над моими словами, мой собеседник улыбнулся и ответил:

– Нет. Не давал.

– Вот и прекрасно. Тогда я хотел бы спросить: как, по-вашему, ко мне относится Мельник?

Крофт замотал головой и ответил:

– Этого я вам сказать не могу. Сэр, что конкретно вы хотите узнать? Спросите лучше напрямую.

Это так тяжело – вести разговоры со студентом на такие щекотливые темы, как личная жизнь. С другой стороны, он скоро станет мужем побратимы Феоктисты и, значит, в ближайшем будущем и моим родственником.

– У меня по отношению к Мельник вторая стадия привязки и чувства, – с трудом произнес я и увидел, как у Крофта отпала челюсть. – Удивлены?

– Привязкой? Нет. А вот второй стадией… Как же вы?..

Мой собеседник не закончил вопрос, но я понял, о чем он хотел меня спросить. Как мне удалось так долго продержаться без объекта привязки и без физического контакта с ним? Но рассказывать я ничего не собирался.

– В связи с этим меня интересует, как ко мне относится Феоктиста, есть ли у меня шансы на отношения и не получу ли я по морде, позволив себе вольности?

– Насчет того, получите ли вы по морде или нет, я ничего сказать не могу. Вы знаете, женщины – такие странные существа, и предсказать их сложно. А вот шансы на отношения у вас высокие, потому что, по моему мнению, Фиса испытывает к вам… душевную привязанность, – с трудом ответил мне Джим.

То есть влюблена в меня или на худой конец увлечена. Попалась!

Улыбнувшись, я встал.

– Вот, в принципе, и все, что мне нужно было узнать, – сказал я, направляясь к выходу, но неожиданно замер от пришедшей в голову мысли.

Медленно развернувшись к Крофту, я внимательно посмотрел на него.

– Скажите, а вы догадывались о моем состоянии и отношении к вашей подруге? – спросил я, уже заранее зная ответ.

Собеседник помялся:

– Да, сэр.

– И сказали о нем ей?

– Да, сэр.

– А что же она?

Крофт вздохнул.

– Если в общем, то, по-моему, она посчитала, что у меня не все дома.

Просто прекрасно. И, развернувшись, я направился к выходу, сказав на ходу:

– До встречи, Крофт.

– До свидания, сэр.

И, как только за мной закрылась дверь, по лицу расползлась довольная улыбка. А жизнь-то налаживается!

Феоктиста Мельник

День отлета в увольнительную был очень трудным для меня. Утром я проснулась не выспавшись. И в таком состоянии пришлось отправляться на физическую подготовку, потом бегать по всем одногруппникам и узнавать нужную мне информацию. Такой вопрос по коммуникатору не решишь. При этом следовало выяснить разумный максимум, на который рассчитывает студент, и минимум, на который он еще сможет согласиться. Потом я зашла к Козеро и попросила отсрочить принятие решения о моей практике хотя бы до конца увольнительной. Он согласился, посоветовав при выборе не скромничать.

И только после всего этого я начала собираться. К отправлению шаттла я успела еле-еле.

Впервые, покидая Академию, я ни о чем не думала и ничего не боялась. Устав трястись над каждым эпизодом своей жизни, я решила довериться судьбе, и пусть все идет как идет.

Судьба обещала не самый плохой расклад.