Глава 1 (три года спустя)

Соскочив с лошади, я бросила поводья выбежавшему навстречу мальчишке. Стащила чересседельную сумку, перекинула ее через плечо и зашагала к замку. Дежурившие на входе стражники сразу же расступились.

– Привет, Барни! – Я помахала рукой одному из них.

– Добро пожаловать, госпожа Элайна! – откликнулся тот, просияв.

Оказавшись в желанной прохладе замка (солнце в Оплоте палило нещадно), я сбросила сумку на пол и отвела за уши налипшие на лоб волосы. Светлый парик, один из многих, покоился в моих вещах с того момента, как я въехала в Кернский лес и, как водится, повстречала там Дика и его ребят. Краем глаза отметив, как сумку подхватил еще один мальчишка-слуга, я устремилась вверх по лестнице.

Голоса послышались почти сразу, а преодолев три пролета, я увидела и говоривших. Меня тоже заметили.

– О, Элайна! – радостно воскликнул Брайан и призывно помахал мне рукой.

– С возвращением, госпожа Кенборт, – вежливо произнес его собеседник.

Официально Роберт Кеннингтон был королевским советником по военным вопросам. Этот серьезный, крайне редко улыбающийся сорокалетний мужчина организовывал учения для стражей и обучал военному делу местных добровольцев. Однако, увы, жители Оплота в любом случае проигрывали светлым как числом, так и качеством оружия. Поэтому часть работы Кеннингтона проходила как раз по ведомству Брайана и имела непосредственное отношение к внешней безопасности Оплота.

– Благодарю вас.

Я с легкостью преодолела последний пролет – брючный костюм для верховой езды не стеснял движений, разве что каблуки сапог очень громко стучали – и присоединилась к мужчинам.

– Как прошла поездка? – спросил Брайан, внимательно вглядываясь в мое лицо, словно пытался прочитать ответ прежде, чем его услышит.

– Хорошо, – кратко сообщила я.

Вдаваться в подробности прямо посреди лестницы я, понятное дело, не собиралась. Но из моего ответа следовало главное: документы «у меня», точнее сказать – в моей памяти и ничего экстренного во время операции не произошло.

Брайан кивнул, показывая, что все это понял.

– Информация нужна тебе срочно? – осведомилась я.

Вовсе не для проформы: я действительно была готова в случае необходимости сразу же засесть у себя в кабинете за копирование документов по памяти. Но Брайан с мягкой улыбкой покачал головой.

– Нет-нет, никакой срочности. Сначала отдохни.

Это радовало. Переодеться и умыться с дороги будет приятно. Да и перекусить не помешает: разбойники хоть меня и угощали, но сколько с тех пор минуло часов?

Перекинувшись с мужчинами еще парой фраз, я собралась было отправиться в свои комнаты, но тут меня перехватил поднявшийся по лестнице стражник. Барни, тот самый, с которым я поздоровалась на входе. Как видно, только что состоялась смена караула.

– Госпожа Элайна! – обратился он, остановившись в нескольких ступеньках от меня и смущенно косясь на королевских советников.

Заговаривать в их присутствии ему было неловко, но слишком уж не терпелось задать свой вопрос.

– Что, Барни?

– А вы сегодня сказку будете рассказывать?

Вообще-то стражник водил на чтения своих дочерей, но спрашивал с такой интонацией, словно этот крупный усатый мужчина приходил послушать мои истории ради собственного удовольствия. И, вероятнее всего, в этом было много правды.

– Буду, Барни, – улыбнулась я.

– Отлично! – радостно воскликнул он и, довольный, устремился вниз по лестнице, рассказать остальным хорошие новости.

– Ты бы отдохнула, в первый-то день, – проворчал Брайан.

– Ничего, до восьми еще успею, – весело отмахнулась я.

По чтениям я и сама успела соскучиться.

Официально именно они и считались моим занятием. Вечерами на площади собирался и стар и млад, и я читала им то сказки, то истории посерьезнее. Дик оказался прав: люди нуждались в подобной отдушине. К тому же, как показала практика, у меня неплохо получалось читать с выражением. Так что жители Оплота получали от чтений искреннее удовольствие.

Устраивались такие мероприятия далеко не каждый день, в частности для того, чтобы не привлекать излишнее внимание к моим отлучкам. Кроме того, по официальной опять-таки версии, я время от времени уезжала, чтобы устраивать аналогичные чтения в деревнях (что я действительно делала, но значительно реже), в том числе и самых удаленных.

С наслаждением отлежавшись в ванне после долгой езды верхом, я оделась в чистое, выбрав на сей раз не костюм, а платье, расчесала мокрые волосы и поела. Обед подали прямо в одну из отведенных мне комнат. Затем перешла в кабинет, положила перед собой несколько чистых листов и приступила к копированию. Всего полчаса спустя на столе лежала стопка из пяти документов, которые отличались от оригиналов лишь почерком да отсутствием подписей. Зато их братья мирно хранились на территории Настрии в своих сейфах. И их обладатели понятия не имели, что в этих сейфах кто-то успел похозяйничать.

Закончив работу, я на всякий случай еще раз просмотрела документы, а затем направилась к Брайану. О встрече мы не договаривались, но опыт подсказывал, что он меня ждет.

Так оно и было. Постучав в дверь кабинета, я сразу же услышала приглашение войти. Брайан сидел не за столом, а в кресле.

– Рад тебя видеть, – улыбнулся он, вставая мне навстречу. – Хочешь чаю? Или, может быть, вина?

Он усадил меня в точно такое же кресло, а сам направился к застекленному шкафчику, в котором хранились напитки и посуда для оных.

– Чаю – с удовольствием, – откликнулась я, нагибаясь вперед, чтобы положить документы на низкий столик. – Но только не вина. Не могу его видеть. Эти настрийские аристократы считают своим долгом угощать посетителей красным полусухим вином. А я терпеть его не могу. Оно все время кажется мне кислым. Но отказываться нельзя, чтобы не обидеть хозяев.

– Понимаю.

Советник спрятал документы в ящик рабочего стола и лишь после этого позвонил в колокольчик, вызывая слугу. Когда тот отправился за чайником, Брайан нежно потрепал меня по руке и сел напротив.

– Хоть немного отдохнула?

Я согласно прикрыла глаза.

– Вполне.

Мы с Брайаном уже давно не были любовниками. Наши тесные отношения продлились около года и постепенно, сами собой, сошли на нет. Точнее, переросли в приятельские, с оттенком ностальгической нежности. Семьи или просто постоянного партнера не было пока ни у одного из нас. Я совершенно к этому не стремилась. Брайану, кажется, нравилась какая-то девушка из Оплота, жившая за пределами города, но я ни разу ее не видела.

Слуга налил нам обоим чай и удалился. Лишь после этого Брайан извлек из ящика предварительно спрятанные документы и принялся читать. Можно было бы предположить, что он внимательно знакомится с их содержанием. Но я-то знала, что сейчас это был так, беглый просмотр. Вот позднее, когда я уйду, а прочие дела будут закончены, он уединится с документами и станет скрупулезно изучать каждое слово, вдумываясь не только в содержание, но и в то, что написано между строк.

Я уже успела допить свой чай и закусить парой пирожных, когда, подняв наконец глаза от текста, Брайан спросил:

– Все прошло без проблем?

– Абсолютно. – Я презрительно скривилась. – У большинства светлых аристократов такие сейфы – приходи и бери, что сочтешь нужным. Честное слово, поразительная небрежность. Вот эту декларацию, – я указала на один из листов, – вообще секретной не считают, так что она просто лежала в ящике стола, даже не запертом. А эти два черновика хранились в сейфе, но настолько легком, что у меня ушло три минуты на все сразу: найти сейф, открыть, запомнить текст и вернуть все, как было.

– И как ты объяснила хозяевам кратковременное отсутствие? – полюбопытствовал Брайан.

– А никак, – отозвалась я, откидывая голову на спинку. – Следовала урокам Болдвина. Он меня в свое время научил, что, если удаляешься на несколько минут, лучше всего просто промолчать о причинах. Тогда все будут уверены, что гость выходил по естественной надобности, и, вероятнее всего, даже этого не запомнят. А «гость» вроде бы как даже не солгал.

– Болдвин – хороший специалист, – покивал Брайан. – Ему будет приятно, что ты помнишь его советы. Он очень тобой гордится, называет своей самой талантливой ученицей.

– Да ладно, – отмахнулась я, хоть похвала и была приятна. – Ничего такого сверхъестественного я не делаю.

– Сверхъестественное делают боги. А мы – люди, и тем не менее от нас требуется порой почти невозможное. Ты даже не представляешь, как много делаешь для Оплота.

Я пожала плечами, заглядывая в почти пустую чашку. Я действительно не представляла. В мои задачи входило добыть информацию. Как ее впоследствии применяли, да и применяли ли вообще, я понятия не имела. Никаких улучшений в жизни Оплота я не видела, но, впрочем, глупо было бы ожидать, что они произойдут за три года – после двух тяжелых веков. В жизни настрийских темных, насколько я могла судить, тоже мало что изменилось.

– Значит, будешь сегодня читать? – улыбнулся Брайан. – А что именно?

– Да вот, – я задумчиво провела пальцем по столику, – думаю, как раз эти документы и прочитаю.

– Смешно, – фыркнул Брайан.

– Что, разве нет? – хмыкнула я. – Да я еще не решила на самом деле, но уж точно что-нибудь более веселое. Какую-нибудь сказку для детей и взрослых, как обычно.

– Хорошо, – кивнул он. – Я уже распорядился, чтобы все подготовили. Надеюсь, ты не обидишься, если я сам на сей раз послушать не приду? Очень много дел, и с твоими трофеями надо основательно поработать.

– Конечно, не обижусь, – заверила я. – И для тебя по большому блату могу прочитать ту же самую сказку персонально, когда угодно.

Я усмехнулась, отлично зная, что Брайан – прагматик и сказками особо не увлекается, хотя на мои чтения несколько раз приходил. И, главное, дел у него с лихвой хватает всегда. Да и на личных встречах нам всегда бывает что обсудить помимо художественной литературы.

– Спасибо за чай. Я пойду подготовлюсь.

– Удачи!

Брайан поднялся, чтобы меня проводить. Но я точно знала: едва за мной закроется дверь, он вернется к столу, чтобы вновь сосредоточиться на документах.

К чтениям все оказалось действительно готово. Над площадью были традиционно развешаны разноцветные фонарики. Никакой светлой магии тут, естественно, не использовалось. Самые обыкновенные фонари с самым обыкновенным цветным стеклом. Но атмосферу они создавали удивительную.

Людей тоже собралось множество. В основном приходили семьями, хотя встречались здесь и компании подростков, и парочки, рассчитывающие главным образом поцеловаться под романтическими фонариками. Наиболее шустрые уже заполнили помост, оставив, правда, свободное место в центре для меня. Остальные устроились на площади кто как мог; главным образом, сидели прямо на мостовой. На лошади было теперь не проехать, но я не слышала, чтобы кто-нибудь был в обиде. В конце концов, при необходимости найти объездной путь совсем не сложно.

Сама я расположилась на стуле; не из соображений удобства, а чтобы меня было лучше слышно. Казалось бы, собравшаяся на площади публика не должна быть особенно организованной, и тем не менее почти сразу же наступила тишина. И я приступила к чтению.

Глава 2

Традиционный Бал Неузнанности проводился в Иллойе, столице Настрийского государства, ежегодно. По сути своей это был бал-маскарад – но с изюминкой. Специфика заключалась в том, что шансов узнать друг друга у гостей действительно было чрезвычайно мало. И маскарадные костюмы играли тут лишь второстепенную роль. Ведущая же партия отводилась специальному напитку, который каждый участник бала, будь то гость или лакей, обязан был выпить, прежде чем приобщиться к торжеству. Возможно, этот напиток готовился на основе темной магии, а может быть, некие ингредиенты лишь копировали ее эффект. Так или иначе, напиток препятствовал узнаванию. Нет, он вовсе не блокировал память, заставляя выпившего забыть всех, кто был ему дорог, по аналогии с известной сказкой. Участники бала отлично помнили всех своих знакомых. И зрение данный напиток тоже не ухудшал. Однако связать увиденного человека с запечатленным в памяти образом не позволял.

Ведь как работает узнавание? В нашей памяти хранится образ знакомого человека, скажем Майки. Повстречавшись с ним, мы подсознательно сравниваем этот образ с увиденным мужчиной. И делаем вывод: это один и тот же человек. Так вот, магический напиток блокировал именно это связующее звено. Не позволял опознать в увиденном госте уже знакомого человека, будь то хоть давний приятель, хоть родной брат. Вы отлично помните этого самого брата или приятеля. Вы отлично видите того, кто стоит перед вами. Но никак не связываете одно с другим.

Разумеется, при этом вы не теряете способности делать логические выводы. Вы вполне способны рассуждать следующим образом: «У стоящего передо мной мужчины голубые глаза, русые волосы и шрам над правой бровью. Я знаю, что у Майки тоже голубые глаза, русые волосы и шрам над правой бровью. Следовательно, весьма вероятно, что стоящий передо мной мужчина – именно Майки». Для того чтобы предотвратить «узнавание» такого рода, как раз и предназначались карнавальные костюмы, парики, полумаски и прочее. Но обязательными они не были. Каждый гость решал для себя, готов ли он пойти на риск быть «вычисленным» благодаря своим особым приметам.

И еще одна немаловажная деталь. Напиток готовился так, чтобы его действие заканчивалось строго в определенное время. В данном конкретном случае – в час ночи. По правилам бала в этот момент следовало также снять парики, маски и вуали. Однако каждый гость опять-таки мог для себя решить, хочет ли он оставаться на балу до «момента истины» или же предпочитает покинуть праздник раньше.

Оказавшись в Иллойе всего за два дня до Бала Неузнанности, я решила посетить это мероприятие. Во-первых, мне хотелось взглянуть на здешнее общество прежде, чем погружаться в работу. Даже учитывая сложности с узнаванием, это могло оказаться полезным. А во-вторых… Стоит ли обманывать саму себя? Подлинная причина заключалась совсем в другом. Мне просто хотелось, хотя бы на очень короткое время, забыть о том, кто я такая, какую жизнь веду и что ожидает меня в ближайшем будущем. Почувствовать себя другим человеком. Обычным человеком, возможно, страдающим от легких бытовых сложностей, но в целом – счастливым. Способным и имеющим право спокойно проводить время на таком вот балу.

Попасть на такой бал было несложно. В некотором смысле в этом заключалась часть прелести. Любой гость мог оказаться как местным, так и чужеземцем, как равным, так и представителем более низкого сословия, обладающим известной долей хитрости. Такая таинственность придавала маскараду перчинку.

Оставался, конечно, вопрос того, как правильно поступить с моей главной внешней особенностью – темными волосами. Можно было воспользоваться одним из моих светлых париков, но некоторым образом это было бы вопреки правилам конспирации, ведь я не хотела «светить» образ блондинки. Поэтому я нашла вариант более простой и более интересный одновременно. Дело было в том, что местные дамы, желавшие сохранить инкогнито по собственным причинам, также старались скрыть оттенок своих волос. И с этой целью надевали… темные парики. Таким вот парадоксальным образом на ежегодном Балу Неузнанности стало модно быть темноволосой. Так что я просто-напросто надела поверх собственных черных волос столь же темный парик. Качество его существенно уступало моим рабочим, и в том, что волосы искусственные, не усомнился бы никто. Но это и не имело значения, ведь то же самое можно было сказать об образе доброй половины присутствующих дам. Это был идеальный способ утаить ото всех свою масть – выставив ее напоказ.

И вот теперь я стояла у окна с бокалом белого, для разнообразия, вина в руке. Оно нравилось мне больше. Шелковое изумрудно-зеленое платье, мягко обтекая фигуру, спускалось почти до самого пола. Заметным элементом костюма, отдавая дань маскараду, был веревочный пояс, увешанный засушенными листьями. Серьги в ушах также имели форму листьев. Наряд намекал на образ Давирры, сказочной хозяйки леса. Догадается ли об этом хоть кто-нибудь, я не знала, но мне было все равно. Сама я тоже понятия не имела, кого именно изображали многие из присутствующих.

Лицо решила не прятать. В этом не было необходимости, ведь даже если меня впоследствии узнают, в моем присутствии здесь не было ничего крамольного. А узнать и не должны: помимо черного цвета волос, у меня не было особых примет. Хвала богам, ни бородавки на носу, ни шрама через все лицо. Ни даже соблазнительной родинки, такой как у вон той пышной брюнетки, беседующей сразу с двумя кавалерами. Отсюда не видно, настоящие это волосы или парик. Шикарное платье сочного малинового оттенка. Да и о ней самой хочется сказать «женщина в самом соку». Не юная, но и достаточно молодая, чувственная, раскрепощенная и жизнерадостная. Беседует с двумя мужчинами, а многозначительные взгляды кидает на третьего. Выбор, кстати сказать, хороший. Мужчина явно высокого происхождения, породистый, уверенный в себе. Обладатель орлиного носа, темных глаз и отличного телосложения. И даже не подумал отдавать дань маскараду, равно как и его приятель, с которым они о чем-то переговариваются. Оба одеты в самые обыкновенные брюки и камзолы, и светлые волосы (у одного русые, у второго скорее песочные) явно настоящие. Словом, эти мужчины – из считающих, что они достаточно хороши и без всякого налета таинственности. Или просто не желают терять время на глупости вроде выбора маскарадного костюма.

Я поймала на себе взгляд одного из них и поспешила отвернуться к окну. Снаружи было темно, но быстро привыкший взгляд выхватил силуэты домов с возвышающимися над ними трубами. Высоко над крышами мерцали крохотные звезды. И никаких черных скал, загораживающих обзор…

Мой слух невольно уловил перешептывание расположившихся неподалеку дам.

– Говорю тебе: один из этих двоих – принц.

– Да быть того не может!

– Поверь моему чутью! Я только не знаю, который.

– Для принца они оба староваты.

– Косметическая магия творит чудеса. Он может скрывать таким образом свою внешность.

– Ерунда. Вечно ты любишь все усложнять. Если принц и здесь, то это кто-то другой.

Да, именно этой теме была посвящена бо́льшая часть ненароком услышанных мной разговоров. После того как старший сын Пабло Второго был убит врагами короны в чрезвычайно юном возрасте, следующего наследника надежно спрятали. Одни говорили, будто мальчик рос далеко за границей, другие – напротив, что он все это время находился во дворце, но в роли пажа. В действительности же никто ничего не знал: о секретности его величество позаботился как следует. Пошли также слухи, согласно которым ребенок якобы являлся не младшим сыном, а старшим, надежно спрятанным сразу после рождения. В итоге теории касательно его возраста также разнились. Принцу давали от шестнадцати лет до двадцати четырех.

Теперь же, когда Пабло Второй лежал, прикованный к постели, резонно было ожидать явления народу наследника. И многие полагали, что для начала он появится на этом самом балу. Чтобы, так сказать, прощупать почву. Стоит заметить, что некоторые аристократы считали проведение бала в такой момент неподобающим. Но учитывая, что король лежал в постели уже несколько месяцев, было решено не погружать страну в траур прежде времени.

Немного послушав болтовню аристократок, я вновь устремила взгляд в темноту. Мне было совершенно безразлично, сколько лет принцу, присутствует он здесь или нет, а также хорош ли он собой. Я стояла и думала о том, что завтра, от силы через два дня, отправлюсь во дворец Александра Уилфорта. И вскоре после этого жизнь моя либо прервется, либо изменится окончательно и бесповоротно. Я все еще пыталась успокоить себя тем, что не давала Брайану никаких обещаний. Я могу заполучить нужные ему документы – и спокойно уехать в Оплот. Увы, я все более отчетливо понимала, что свобода выбора – всего лишь иллюзия. Меня послали сюда вовсе не ради документов, и я отдавала себе в этом отчет с самого начала. Я просто не могу уехать, не выполнив задание… Но разве я сумею его выполнить? Тупик.

Настроение было мрачное, и я не испытывала ни малейшего желания присматриваться к здешнему обществу. Впервые за три года возникла мысль: «Если Брайану так нужны эти люди, пусть сам приезжает сюда и их изучает!» Впрочем, тут я, конечно, была не права. Если наблюдения действительно нужны, то не Брайану, а Оплоту, а ради Оплота я была готова пойти на многое. Вопрос заключался лишь в том, где пролегала граница этой самой готовности…

– Грустите? – неожиданно прозвучал совсем рядом приятный мужской голос.

Я обернулась. Один из тех двоих немаскировавшихся аристократов, что недавно беседовали неподалеку. Не тот, с которым обменивалась взглядами брюнетка, а второй. Этот, возможно, выглядел чуть менее импозантно, но зато вид имел более мягкий. Голубые глаза взирали на незнакомку, то бишь меня, с интересом, и не исключено, что даже с сочувствием.

– Да нет, не то чтобы…

Вопрос незнакомца застал меня врасплох, и я не сразу нашлась что сказать. Поискала взглядом его приятеля. Того нигде не было видно. Равно как и эффектной брюнетки.

– Прошу прощения, я понимаю, что мой вопрос выходит за рамки этикета. – Похоже, блондин не принял мой ответ за чистую монету. – Но, с другой стороны, на то ведь и Бал Неузнанности, чтобы некоторыми правилами можно было пренебречь, вы не находите?

Я улыбнулась.

– Наверное, вы правы.

А главное, уж что-что, а правила этикета беспокоят меня в последнюю очередь. В моем-то нынешнем положении…

– Вы снова помрачнели, – заметил излишне внимательный незнакомец. – Простите мою настойчивость, но, может быть, я могу вам чем-то помочь?

Не знаю почему, но его вопрос показался мне вполне искренним. Быть может, по той простой причине, что врать под маской Неузнанности бессмысленно? Или же дело было в голосе собеседника? Или в мягком взгляде голубых глаз?

– Нет, – покачала головой я.

Он молчал и все так же внимательно смотрел, словно ждал, последуют ли какие-то объяснения. Что ж, почему бы и не рассказать о себе человеку, с которым мы встретились случайно, с которым скоро расстанемся навсегда и который никогда не узнает, кто я такая? Рассказать, разумеется, многое утаив, но в то же время и не солгав?

– Просто жизнь сложилась совсем не так, как мне мечталось, – призналась я, обводя зал невидящим взглядом. – Приходится заниматься совсем не тем, что я считала своим призванием. За последние годы я очень сильно изменилась и, наверное, не в лучшую сторону. А повернуть жизнь вспять нельзя, и иногда мне кажется, что я оказалась в ловушке. Наверное, все это звучит непонятно и сумбурно, – спохватилась я, виновато улыбнувшись.

– Ну почему же, – возразил он, – я как раз отлично вас понимаю. Пожалуй, мне доводилось испытывать нечто подобное.

– В самом деле? – заинтересовалась я. – Вам не нравится ваш род занятий?

– По-своему нравится, – задумчиво возразил собеседник. – Но не во всем и не всегда. Мне тоже приходится порой делать вещи, которые идут вразрез с моими предпочтениями и даже принципами. И, наверное, это тоже не делает меня лучше. А кроме того, на меня навалилось столько дел, что порой кажется, вся жизнь пролетит, как один день, а я этого даже не замечу.

Я обратила внимание, что блондин говорит так же, как и я. Рассказывает то, что можно рассказать, но избегает деталей.

– И вы никак не можете отказаться от этого рода занятий? – спросила я, гадая, что может поставить в безвыходное положение светлого дворянина.

– Нет. – Он усмехнулся так, словно воочию увидел, как отреагирует на подобное требование вышестоящий. Кстати, кто бы это мог быть? Отец? Король? Какой-нибудь высший дворянин? А может, тот самый загадочный принц? – Иногда я думаю, что, возможно, года через два-три, когда подберу себе подходящую замену… Но это не более чем самообман. Сказать по правде, особого выбора не было с самого начала. К тому же я был слишком молод для такой работы и успел наделать массу ошибок. Со временем научился избегать их по мере возможности. А вы? У вас был выбор тогда, в самом начале?

Я задумалась. Был ли он у меня, этот выбор?

– На тот момент я была уверена, что да, – ответила я наконец. – А сейчас я не знаю. Давайте поговорим о чем-нибудь более веселом.

– С удовольствием, – поддержал инициативу он. – Хотите присесть?

Мы расположились в предназначенных для гостей креслах. Мимо пробежала толпа людей в костюмах. «Священник», потрясая увесистой книгой, мчался за улепетывающим от него «ангелом» с роскошными белыми крыльями. Следом бежали зрители и сочувствующие, среди них – «феи», «принцессы», «коты» и прочие. Помимо магического напитка на балу подавались и многие другие. Похоже, их действие уже начало проявляться во всей красе.

– Откуда вы родом? – светским тоном осведомился собеседник.

Я отметила, что имя он у меня не спрашивает: соблюдает правила здешней игры. Во всяком случае, пока.

– Из Тель-Рейского округа, – сказала я правду, одновременно не давая конкретной информации. Все же Тель-Мон – городок маленький. – Я много лет жила в Тель-Рее.

– О, это прекрасно! – воодушевился аристократ.

– Вы тоже оттуда?

– Нет. Но я люблю этот город. И бываю там довольно часто, хотя живу здесь, в Иллойе.

– Иллойя – чрезвычайно красивый город, – заметила я. – Красивее, чем Тель-Рей.

– Вы не находите, что наш разговор стал чрезвычайно банальным? – поморщился вдруг мой собеседник.

– Учитывая, насколько нетривиально он начинался, можно считать, что в совокупности он идет точно как положено, – рассмеялась я.

– Вот именно этого мне и не хотелось бы, – усмехнулся блондин. – Вести его как положено. В конце концов, только раз в год нам предоставляется возможность отринуть привычные правила. Грех такую возможность упускать. Хочется хотя бы иногда побыть собой и не задумываться о последствиях каждого произносимого слова.

– Вы позволяете себе это каждый год? – полюбопытствовала я.

– А если я скажу, что только сейчас и с вами, вы поверите? – лукаво спросил он, склонив голову набок.

Я усмехнулась, но отвечать не стала.

– Так о чем бы вы хотели поговорить? – вместо этого осведомилась я.

Блондин не затруднился с ответом.

– Например, о вашем костюме, – предложил он. – Кого вы изображаете?

– А вы угадайте.

Я тоже умела лукаво улыбаться.

– Хм… Дочь лесного царя Порейя?

– Нет, хотя близко, – ответила я, приятно удивившись его знакомству с южной мифологией.

– В таком случае Давирра.

– А теперь угадали! Надо же, не ожидала, что кто-то это поймет! – призналась я с искренним восторгом.

– Отличная идея – использовать настоящие листья, – заметил блондин, разглядывая мой пояс.

Я слегка засомневалась, что именно привлекло его внимание: собственно листья или же то, как пояс подчеркивает фигуру. Решила все-таки исходить из первого.

– Зеленые, конечно, были бы лучше, – покаялась я. – Но костюм готовился заранее, и они успели бы завянуть. Так что пришлось засушить.

Я не стала уточнять, что занимались этим темные лесные разбойники.

– Хотите чего-нибудь выпить? – предложил аристократ, заметив, что мой бокал за время беседы успел опустеть.

– Да, можно немного белого вина, – решила я.

Он поднялся с кресла и шагнул в сторону уставленного всевозможными напитками стола, но… Кто бы мог предположить, что это действие окажется опасным? По-видимому, спор, в который вступили «священник» и «ангел», так до сих пор и не разрешился, а, напротив, перешел в новую стадию. И теперь первый гнался за вторым не с книгой, а с самым настоящим ножом. Нож, правда, был столовый и как оружие никудышный, но лезвие у него, как ни крути, имелось.

Поравнявшись с моим собеседником, «священник», в запале не видящий ничего на своем пути, неудачно махнул рукой, и его нож полоснул блондина по плечу. Тот коротко вскрикнул от неожиданности и прижал ладонь к порезанному рукаву. «Священник» остановился, разом растеряв весь запал и нерешительно взирая на плоды своей неосторожности. Я вскочила и бросилась к блондину. Какой-то лакей тоже метнулся к нему, уже держа в руке тряпицу, вымоченную в дезинфицирующем растворе. То ли подобное уже случалось, то ли здесь были готовы к любой неожиданности. Очень быстро также подоспел и маг, оперативно проверивший лезвие на предмет яда. Результат оказался отрицательным, что, собственно, никого и не удивило: инцидент произошел совершенно спонтанно, и тому была масса свидетелей. Теперь эти свидетели толпились вокруг раненого, наперебой охая, причитая, крича и давая ценные советы. Это продолжалось до тех пор, пока мой новый знакомый не произнес:

– Дамы и господа, я полагаю, вы уделили моей персоне достаточно внимания. Уверяю, случившееся – не повод забыть о маскараде и развлечениях.

Голос был ледяным, тон – не допускающим возражений. Все это плохо вязалось с тем мягким, улыбчивым человеком, с которым я общалась до сих пор. Вот теперь становилось очевидно, что блондин привык командовать и его приказы исполняются беспрекословно. Во всяком случае, толпа рассосалась чрезвычайно быстро, даже «священник» поспешил ретироваться, на ходу бормоча невнятные извинения. Может быть, раненый аристократ занимает высокую должность в армии?

Впрочем, стоило нам остаться одним, как мой собеседник снова стал прежним. Лакея я отослала за ненадобностью, ибо с такой раной (в сущности, скорее глубокой царапиной) была отлично способна справиться и сама. Осторожно приложила очередную влажную тряпицу к плечу (и без того испорченный рукав пришлось разорвать немного сильнее). И вдруг почувствовала, как его рука коснулась моей.

Казалось бы, сущая ерунда, но отчего-то это прикосновение показалось мне настолько интимным, что я смешалась. Чтобы скрыть смущение, сосредоточенно занялась обработкой раны.

– Лазарет для душевнобольных, – констатировала я по окончании, сердито косясь на «священнослужителя».

– Ничего страшного, – отмахнулся блондин. – Заживет. Видимо, для этого человека возможность побыть собой проявляется именно так.

– В таком случае, он неверно выбрал костюм, – пробурчала я.

Собеседник рассмеялся.

– Как знать, быть может, все вполне закономерно. Костюм он выбирал, движимый стремлением показать себя с лучшей стороны. А когда расслабился, позволил себе открыть и другие особенности своего характера, более темные, но тоже требующие выхода.

– Вы всегда настолько всепрощающи? – неодобрительно осведомилась я.

Он отрицательно покачал головой.

– Работа не позволяет.

Напоминание о работе моментально испортило мне настроение. Но совершенно неожиданно блондин засмеялся. Я недоуменно нахмурилась.

– И все-таки это прекрасно, – пояснил он, указывая на белеющие неподалеку крылья. – Священнослужитель, гоняющийся за ангелом с ножом! И демоны, которые бегут следом, чтобы не пропустить, чем дело кончится!

Теперь его веселье передалось и мне.

– Ну вот, а вы говорите, это не похоже на лазарет для душевнобольных! – воскликнула я и тоже расхохоталась.

Ричард рванул на себя первую попавшуюся дверь. Небольшая комната, обставленная зеленой мебелью и, на его вкус, отличавшаяся излишне кричащей роскошью. Но все это не имело никакого значения: главное, там не было ни одного чертова гостя. Зато имелся диван, на вид вполне удобный, как минимум достаточно длинный для человека его роста. Впрочем, эту красотку он был готов разложить и на столе, и даже на ковре.

Он вошел, предварительно пропустив вперед Иден – кажется, так ее звали? Она представилась во время танца, но на том этапе он уже не слишком хорошо соображал: ее глубокое соблазнительное декольте, открывавшее особенно волнующий вид при каждом реверансе, мешало сосредоточиться на чем-либо другом. Сейчас грудь была спрятана за раскрытым веером, и это невероятно расстраивало.

– Здесь довольно мило, – томно произнесла брюнетка, обводя комнату неспешным взглядом.

Эта неспешность сводила с ума; хотелось незамедлительно задрать ей платье и повалить прямо на ковер. Но приходилось соблюдать хоть какие-то приличия.

Губы женщины едва заметно дрогнули: она отлично понимала, какой эффект производит на темноглазого красавца с орлиным носом, и этот эффект полностью ее устраивал.

– Рад, что вам нравится, – хрипло выдавил он.

Иден улыбнулась и дразняще медленно сложила веер.

– Но очень жарко, – добавила она.

Веер упал на пол.

– Ах!

Всплеснув руками, брюнетка наклонилась, чтобы его поднять. Открывшийся вид на ее грудь заставил Ричарда окончательно потерять выдержку. Единственное, на что его хватило, – это не сразу перейти к делу, а начать с поцелуя. Он впился губами в чувственные губы Иден и почти сразу почувствовал, как ее шаловливый язычок проник ему в рот. И начал вытворять такое, что последние остатки разума окончательно уступили место инстинктам.

Он запустил руку в ее декольте, обхватил грудь, сжал в пальцах сосок. Брюнетка застонала, откинув голову назад, но потом вывернулась. Медленно обвела мягкой подушечкой указательного пальца контур его губ. Ее ногти были покрашены в ярко-алый цвет. Ричард не желал этой медлительности, он наклонился, запустил руки под подол, провел ими вверх по бедрам, а затем резко рванул платье вверх. Ткань затрещала, но, как ни странно, выдержала, и несколько секунд спустя Иден, нисколько не смущенная, предстала перед ним в одном белье.

Честное слово, лучше бы она была голой! Это вскружило бы ему голову значительно меньше. Если бы не эти длинные полупрозрачные черные чулки с подвязками. Если бы не этот бюстгальтер, высоко держащий грудь, но одновременно открывающий настолько волнующий вид. Если бы не черные панталоны, необыкновенно короткие, мало что скрывающие помимо самой пикантной зоны… Может быть, если бы не все это, он бы еще смог немного подождать. Растянуть прелюдию хотя бы на несколько минут. Но сейчас это было выше его сил.

Панталоны Ричард просто порвал, превратив в черную тряпочку неопределенной формы, бесшумно упавшую на пол. Повалил Иден на диван и только теперь, к немалому ее веселью, сообразил, что сам-то по-прежнему упакован в полный комплект одежды. С остервенением сорвал камзол, в то время как брюнетка занялась пуговицами рубашки. Сапоги, брюки… Когда все это было раскидано по полу, он наконец вошел в нее, отдавая дань своему стремлению получить эту женщину как можно скорее, здесь и сейчас. Глубже, еще, еще! Она охотно подчинилась, раздвинула бедра и, блаженно постанывая, откинулась на диван. А ему все было мало. Хотелось пронзить ее насквозь, пригвоздить к дивану, заставить полностью отдаться на милость победителя. Он навис над ней, стал ловить губами так некстати позабытые груди – упругие, с крупными алыми сосками, – а она впилась пальцами ему в плечи, и красные ногти царапнули кожу.

Все закончилось невероятно ярко, но быстро. Поначалу он опасался, что слишком быстро, но Иден не проявляла никаких признаков недовольства. Наоборот, весьма комфортно расположилась рядом с ним на узковатом, казалось бы, диване. Ни капли не стесняясь, как некоторые женщины сразу после секса с малознакомым мужчиной. Напротив, явно гордясь своим телом, согнула ногу в колене и поставила ступню ему на голень. Чулки сползли лишь самую малость, и зрелище было весьма соблазнительное. Для продолжения было рановато, но тем не менее Ричард не удержался от того, чтобы провести рукой по ее ноге снизу вверх и погладить коленку.

– Ты действительно темная? – спросил он, наконец переведя взгляд на ее лицо.

Черные волосы растрепались лишь самую малость.

– А что, ты что-нибудь имеешь против темных? – с усмешкой спросила она.

Он нахмурил брови, удивившись такому предположению.

– Нет. Просто стало любопытно. Твои волосы выглядят натуральными, но настоящих темных на балах практически не бывает.

– И сейчас нет, – заверила Иден, сладко потягиваясь. В ее пластике было нечто кошачье. – Я светлая, а это парик.

– Надо же. – Ричард окинул ее прическу оценивающим взглядом. – А так не отличишь. Видимо, это очень хороший парик. Лучший из тех, что я видел.

– У меня вообще все самое лучшее, – с улыбкой заверила Иден. – Лучшие платья, лучшие экипажи, лучшие мужчины.

Она многозначительно поглядела на обнаженный торс Роберта.

– Это намек на то, что один мужчина тебя не устраивает? – угрожающе сощурил глаза он.

– Смотря какой мужчина, – беззаботно откликнулась Иден. – Но если хочешь, можешь попробовать доказать, что мне нужен только один.

Мгновенно изменив положение, она села ему на ноги, затем наклонилась вперед и медленно провела языком по горячей коже. Начала с шеи и стала спускаться все ниже, остановившись в самом низу живота. А Роберт почувствовал, что вполне готов приступить к доказательствам, хоть с первого раза и прошло совсем мало времени.

– Не хотите сказать, как вас зовут? – спросил вдруг мой собеседник.

Раной мы закончили заниматься уже давно, время за разговором летело быстро, но этот вопрос резко выделялся на фоне плавного течения непринужденной беседы.

Я покачала головой. Тут и думать было не о чем.

– Давирра так Давирра, – улыбнулась я, хотя улыбка, должно быть, вышла грустной.

– Ну что ж. – Блондин решил пока не настаивать. Но я чувствовала: это только пока. – В таком случае зовите меня Сэнд.

Я одобрительно усмехнулась. Удачное имя. Сэнд означает «песок», а цвет его волос был действительно близок к песочному.

– Хорошо, – проговорил он, – если вы не хотите на этом этапе представляться, то, может быть, согласитесь на иной ход? Что вы думаете по поводу карнавальной свадьбы?

– Вы это серьезно? – изумилась я.

– Совершенно серьезно.

Я улыбнулась, весьма польщенная. Хоть речь и не шла о настоящей свадьбе (еще не хватало, после нескольких часов знакомства!), получить такое предложение все равно было приятно.

– Почему бы и нет? – ответила я.

Вот он – один из многочисленных случаев, демонстрирующих, как прав был Брайан, говоря о непригодности коренных жителей Оплота на роль шпионов. Человека можно, конечно, обучить многому. Можно избавить его от акцента, отличающегося от настрийского произношения. Можно надеть светлый парик. Можно многое рассказать об образе жизни в Настрии и заставить зазубрить свод ее законов. Но маловероятно, что в программу обучения попала бы информация про так называемую карнавальную свадьбу. Обучить всем нюансам невозможно, а вероятность того, что шпиону пригодился бы именно этот, довольно-таки низка. Меня же как уроженку Настрии, пусть даже никогда не бывавшую на балах, не поставило в тупик упоминание об этом мероприятии.

Карнавальная свадьба – это почти точно скопированная брачная церемония, иногда устраиваемая на Балах Неузнанности для гостей, проявляющих такое желание. Как правило, это бывают пары молодых людей, понравившихся друг другу. Если их подлинные имена становятся известны, впоследствии за развитием их отношений следят все – как гости бала, так и читатели газет. Всем интересно выяснить, к чему приведет такое романтическое начало – к подлинному браку, к непродолжительной связи или и вовсе закончится ничем: «жених и невеста» попросту разбегутся сразу после бала.

Брачная церемония, разумеется, считалась недействительной, ибо, невзирая на все сходство с реальной, священник на ней присутствовал ряженый. Костюм священнослужителя пользовался достаточной популярностью, чтобы каждый год на таком балу присутствовали два-три кандидата на данную роль.

Церемониймейстер с восторгом выслушал наше пожелание и пообещал в кратчайшие сроки устроить все в лучшем виде. Первым делом он объявил гостям об ожидающемся в ближайшее время событии, используя наши вымышленные имена – Давирра и Сэнд. Называться своими подлинными именами на карнавальной свадьбе было необязательно. Гости восторженно зааплодировали, радостно предвкушая новое развлечение. В роли священнослужителя согласился выступить тот самый мужчина, что недавно столь неудачно поранил Сэнда. Так сказать, взял на себя эту обязанность от чистого сердца, в качестве компенсации.

В зале быстро поставили четыре белых шеста, над которыми натянули белый же балдахин. Мы с Сэндом встали под этой импровизированной крышей лицом к собравшимся. Там же, лицом к нам, расположился «священник». Ему вручили специально заготовленную на такой случай брошюру с традиционным текстом и комментариями касательно необходимых действий. Сэнду подали букет, который он должен был вручить невесте в конце церемонии.

– Мы собрались здесь, чтобы лицезреть чудо, ибо лишь чудом можно назвать тот момент, когда боги соединяют две жизни в единую семью, – принялся зачитывать «священник». – Два ручья соединяются, чтобы отныне течь по жизни полноводной рекой. В этой новой жизни вас ожидают новые трудности и подводные камни. И тем не менее она прекрасна, ибо к единению душ стремится самое человеческое естество. Я счастлив объявить, что сегодня, здесь и сейчас, госпожа Давирра становится женой господина Сэнда.

Атмосфера была на удивление торжественная, словно речь действительно шла о самом настоящем бракосочетании. Правда, «священник» был не вполне трезв, однако даже ему удавалось держаться с некоторым достоинством. Видимо, он проникся важностью собственной миссии.

– Давирра, подтверждаешь ли ты, что согласна стать женой Сэнда?

– Да.

– Сэнд, подтверждаешь ли ты, что согласен стать мужем Давирры?

– Подтверждаю.

И вот Сэнд вручает мне букет.

– Господин Сэнд, вы можете поцеловать свою супругу.

Я поднимаю голову, и его губы касаются моих. Мягко, нежно, словно он боится меня спугнуть. Я обвиваю его шею руками, хотя по обряду это необязательно. Букет немного мешает, но я все равно ни за что его не выпущу. Букет, конечно, не Сэнда. Или…

Мы принимаем поздравления, потом оркестр начинает играть, и про нас постепенно забывают. Мы отходим подальше от центра зала, тем более что здесь уже кружатся танцующие пары. И, не сговариваясь, повторяем поцелуй, хотя уж это-то обрядом точно не предусмотрено. Сэнд целует уже смелее, хотя по-прежнему чрезвычайно нежно, и я вдруг испытываю чувство сожаления, что на карнавале не предусмотрена брачная ночь. А потом мой взгляд падает на часы.

Без десяти минут час! Скоро развеется действие напитка и, что еще хуже, присутствующим придется снять парики!

– Прости, но мне пора идти! – В моем голосе – сожаление с примесью панических ноток.

– Ты не хочешь остаться на Узнавание? – понимающе спросил он. – Хорошо. В таком случае я ухожу вместе с тобой.

– Нет! – в ужасе воскликнула я.

И лишь затем поняла, что не следовало подобным образом выставлять свои чувства напоказ.

– Почему? – Он действительно не понимал. – Мы знакомы? Ты знаешь, кто я такой, и считаешь, что нам не следует встречаться?

– Я не знаю, кто ты такой, но нам действительно не следует встречаться, – заверила я, испуганно косясь на часы. Минутная стрелка успела немного сдвинуться. – Просто поверь: ничего хорошего из этого не выйдет. Сегодняшний вечер был потрясающим, и я всегда буду его помнить. Но завтра ничто уже не повторится.

– Ты можешь объяснить толком? – нахмурился Сэнд.

Все это время он продолжал держать меня за руку, явно не собираясь отпускать.

– Не могу, – резко качнула головой я. – Просто поверь мне на слово. Я принесу тебе одни только неприятности. Вполне вероятно, что ты мне – тоже.

– Какая-то ерунда, – поморщился он. – Давай уйдем отсюда. Раз мы незнакомы, это ровным счетом ничем не чревато. И спокойно поговорим.

– Кажется, ты уже забыл все, что я говорила в начале вечера.

Я попыталась вырвать руку, но не тут-то было.

– Напротив, я отлично все помню. Но это меня не смущает.

Не знаю, как долго продолжался бы разговор в таком ключе и как бы я сумела сбежать из зала до боя часов, но тут к нам приблизилось новое действующее лицо.

– Где она? – грозно вопил светловолосый приятель Сэнда, тот, рядом с которым я увидела его в самом начале. – Где эта дрянь?

– Ты о ком?

Сэнд развернулся к своему знакомому и нехорошо нахмурился; кажется, в первый момент он подумал, что речь идет обо мне.

– Фальшивая брюнетка в красном платье, с которой я танцевал, – пояснил тот, в гневе обводя глазами зал.

– Не знаю, – безразлично отозвался Сэнд. – А в чем дело?

– Эта зараза меня обокрала! – прорычал его приятель. – Взяла все – кошель, часы, даже фамильный перстень прямо с мизинца умыкнула!

Это был мой шанс. Пока Сэнд сосредоточил свое внимание на рассказе пострадавшего, я все-таки выскользнула из его руки и поспешила к лестнице.

– Давирра! Стой!

Он тут же помчался следом. Я побежала быстрее, не позволяя расстоянию сократиться. К счастью, были и другие гости, предпочитавшие не оставаться до конца бала, и мне удалось на время скрыться среди них.

На каком-то этапе пояс зацепился не то за крюк, не то за торчащий из стены гвоздь. Еще не до конца поняв, в чем дело, я рванула изо всех сил. Пояс порвался и с шорохом листьев приземлился на пол. А я побежала еще быстрее.

Практически на бегу получила у отлично вышколенного лакея свой плащ. Выскочила на свежий, но холодный воздух улицы. Повернула голову сначала в одну, затем в другую сторону. Плохо. Дорога каждая секунда, а здесь не скрыться. В какую сторону ни побегу, буду как на ладони. Богатые ведь люди, что ж они на зелени так экономят? За такими цветочными кустами только кошкам прятаться!

Внезапно из темноты узкого пространства между домов вытянулась рука и, схватив меня за запястье, утянула за собой.

Видимо, час ночи уже наступил. Срок действия зелья закончился. Теперь мы снова могли узнавать старых знакомых. Зато людей, которых встретили на балу, узнать не могли. Образы, увиденные во время действия напитка, сохранились в памяти, но не соотносились с другими знакомыми лицами. Однако логических выводов никто не отменял. По темным волосам и малиновому платью я догадалась, что передо мной – та самая женщина, которую в таком бешенстве разыскивал друг Сэнда.

– Тоже смываешься? – совсем не по-светски выразилась она, заговорщицки подмигнув.

Я кивнула, затравленно вглядываясь в открывающийся отсюда кусочек улицы.

– Идем со мной. – Брюнетка снова потянула меня за собой. – Есть у меня план на такой случай.

Она устремилась дальше в темноту. Как оказалось, между домами был сквозной проход, хоть и очень узкий. К тому моменту, как мы выскочили на параллельную улицу, мою спутницу было не узнать. Под париком, как выяснилось, скрывались светлые волосы – очень, кстати сказать, впечатляющий оттенок, настолько близкий к белому, насколько это вообще возможно. Брюнеткой она была, несомненно, яркой, но и блондинкой оказалась весьма экстравагантной. Темный плащ полностью скрыл красное платье, и даже притягивавшая взгляд родинка исчезла со щеки.

Свет фонаря вскоре заслонила подъехавшая к нам карета.

– Садись! – подстегнула меня незнакомка и, распахнув дверцу, подала личный пример.

Я последовала за ней.

Дверца еще не успела захлопнуться, а экипаж уже тронулся с места.

– Куда тебя отвезти? – осведомилась блондинка, расслабленно откидываясь на спинку скамьи.

Плащ распахнулся, вновь открывая малиновое платье, облегающее аппетитную фигуру.

– Все равно, – отозвалась я. Выдавать место моего временного проживания было бы глупо. Сегодня мы со светлой – некоторым образом товарищи по несчастью, а завтра – как знать? – Лишь бы подальше отсюда и в относительно приличный район.

– Годится, – кивнула она, думаю, отлично понимая мои соображения.

Больше мы не разговаривали.

До гостиницы я добралась благополучно.

Глава 3

Отправиться во дворец Александра Уилфорта я собиралась на следующий же день. Не в силу рабочего рвения, какового в данном конкретном случае не было вовсе, а просто от нежелания слишком долго мучиться ожиданием. Задание получено, я здесь, в Настрии, и как-то эта ситуация должна разрешиться. Как бы то ни было, чем скорее, тем лучше.

В постели я тем не менее провалялась дольше обычного, вспоминая события вчерашнего вечера. Мысль о Сэнде вызвала на губах непроизвольную улыбку, которая, впрочем, померкла, едва я подумала о том, как мы расстались. Некрасиво, конечно, получилось, а с другой стороны – что еще я могла сделать? Назначить ему свидание? Это лишь способ растянуть болезненное расставание. Не станет же светлый аристократ в самом деле встречаться с темной шпионкой. Только Бал Неузнанности и может свести двух столь разных людей…

Наконец, я перебралась за стол и приступила к легкому завтраку, который принесли мне в номер. Рядом с подносом лежала свежая газета, и я развернула ее, предварительно набив рот яичницей. Читала я не из праздного интереса. Опыт показывал, что в подобных изданиях можно порой почерпнуть информацию, полезную для работы. Да и вообще, чем больше я буду знать о происходящем в Настрии, тем меньше вызову в перспективе подозрений.

Взгляд сразу же остановился на крупном заголовке: «Два скандала на вчерашнем Балу Неузнанности». Целых два? Когда это они успели? Не иначе, уже после Узнавания.

С трудом дожевав и проглотив яичницу, я стала поспешно перелистывать страницы в поисках нужной. Ага, страница семь. Вот и статья…

«Бал Неузнанности, состоявшийся вчера в доме лорда Энрике Вегаса, может по праву считаться самым скандальным за несколько последних десятилетий. За один вечер высшее общество Иллойи потрясли две истории, выходящие за рамки обыденного.

Во-первых, на бал под видом приезжей аристократки сумела проникнуть знаменитая аферистка, известная под кличкой Пантера. На этот раз на ней было модное платье малинового цвета и черный парик. Разумеется, приятное времяпрепровождение не являлось единственной целью аферистки. Ей удалось ограбить высшего аристократа и сбежать с места преступления незадолго до Узнавания. Имя пострадавшего мы сообщить не можем, но это человек, занимающий важное положение при дворе.

Во-вторых, на вчерашнем балу состоялась так называемая карнавальная свадьба. Жених и невеста, известные под вымышленными именами Сэнд и Давирра, впервые познакомились на празднике и изъявили желание пройти данную церемонию. Событие было проведено соответственно правилам, в торжественной обстановке, к удовольствию всех присутствующих. Однако после Узнавания разгорелся самый настоящий скандал, ибо выяснилось, что проводивший церемонию священнослужитель был не ряженым, а самым что ни на есть настоящим. В итоге проведенная на балу церемония считается действительной. Жених и невеста использовали вымышленные имена, однако это не отменяет законности брака.

Разумеется, такое поведение недопустимо для служителя церкви. Объясняется оно, увы, просто: к моменту проведения церемонии священник был безбожно пьян. В ответ на вопрос нашего корреспондента о том, как могло духовное лицо поступить столь вопиющим образом, этот человек, краснея и опуская глаза, пробормотал, что хотел сделать жениху и невесте приятное.

Сюрприз, безусловно, удался, но стал ли он приятным для карнавальных жениха и невесты? Увы, однозначного ответа на этот вопрос пока нет, поскольку оба они покинули бал до Узнавания. Так что вполне вероятно, что эти люди до сих пор не знают о том, что стали мужем и женой – так же как и мы пребываем в неведении касательно их подлинных имен. Очевидцы утверждают, что жених был светловолосым и, по всей видимости, высшим аристократом. О невесте известно лишь то, что это молодая женщина двадцати с лишним лет. У нее были темные волосы, однако не оставляет сомнений тот факт, что это всего лишь парик. Одета она была в костюм лесной богини Давирры, у которой и позаимствовала имя на время бала.

Мы обратились за комментарием к главе настрийской церкви, архиепископу Астарху.

«Это совершенно возмутительное происшествие, – говорит архиепископ. – Наш собрат своим недозволительным поведением бросил тень на самый институт церкви. Разумеется, мы разберем это дело подобающим образом и примерно его накажем. Я бы хотел, однако же, подчеркнуть, что это был единичный случай и поведение нашего брата нетипично для священнослужителя. Я также хочу принести извинения вчерашним жениху и невесте – как от лица поженившего их священника, так и от себя лично. Если они пожелают, то будут разведены в кратчайшие сроки. Достаточно будет обратиться к служителям храма Святого Риала. Я лично позабочусь о том, чтобы у этих молодых людей не возникло никаких сложностей».

Итак, для развода препятствий нет. Дело за малым: должны отыскаться жених и невеста. Придут ли они в центральный городской храм, следуя призыву архиепископа? Или, быть может, решат, что сама судьба свела их вместе на вчерашнем балу? Увы, пока нам остается только гадать».

Я обессиленно уронила руки, все еще пялясь в лежащую на столе газету. Завтрак, понятное дело, был позабыт: кусок не лез в горло. Это что же выходит… Я теперь чья-то жена?

Не просто чья-то, ехидно подсказал внутренний голос. А светлого аристократа, да еще и, по всей видимости, из высших. Бедняга Брайан! Что-то с ним будет, если он узнает? Ведь он так старательно воспитывал во мне истинную патриотку!

Замужем… Отчего-то в этой ситуации Сэнда я жалела больше, чем себя. Возможно, потому, что в моем представлении у него еще был шанс на нормальную жизнь, у меня же такого шанса не оставалось. Вполне вероятно, что я и вовсе не выйду живой из той передряги, которой, по сути, является данное мне задание. В этом случае проблема свадьбы не стоит вообще. Сэнд просто овдовеет, и это решит его проблему. Правда, надо бы заблаговременно найти способ его об этом уведомить. Если же мне удастся выкрутиться… Вот тогда и буду думать. Возможно, разыщу Сэнда через тот самый храм.

Пока же я приступила к работе. Да здравствует работа! Она не дает сосредоточиться на жалости к себе и помогает не впасть в уныние. Задвинув собственные эмоции на второй план, я подготовилась и отправилась во дворец лорда Уилфорта.

Слово «дворец» оказалось излишне громким. Скорее все-таки особняк, хотя он действительно напоминал дворец с точки зрения архитектуры. Уменьшенную версию дворца. Тем не менее охрана была поставлена снаружи, как положено. Мне пришлось переговорить с несколькими людьми, прежде чем ко мне наконец вышел приличного вида мужчина в темной одежде, абстрактно представившийся помощником лорда Уилфорта. Я изложила ему суть своего прошения. Так, мол, и так, Элайна Джорви, ученый, закончившая заграничный университет, отделение архитектуры. Жажду исследовать стенную обивку в северном, наиболее старом, крыле дворца, а также прочитать несколько редких книг, хранящихся в библиотеке почтенного лорда.

К устному прошению прилагалось письменное, составленное по всем правилам. Помощник бегло его просмотрел и вежливо пообещал, что лорд Уилфорт ознакомится с данным делом и мне непременно пришлют ответ. Я оставила адрес гостиницы, в которой проживала, и ушла.

Ответ я получила тем же вечером. Профессиональным витиеватым почерком, несомненно не имевшим отношения к хозяину дворца, было написано, что лорд Уилфорт благосклонно отнесся к моему прошению. Меня приглашают несколько дней пожить во дворце, дабы посвятить это время необходимым исследованиям.

Что ж, именно на такой ответ я и надеялась. Потому и выбрала из ряда специализаций архитектуру. Ради одной только библиотеки мне бы, возможно, не предложили остаться во дворце на ночь. А вот ради исследования собственно дворца – вполне. К тому же теперь я получала возможность свободно передвигаться если не по всему зданию, то, по крайней мере, по его части. Предоставленная мне комната, плюс северное крыло, плюс библиотека, которая расположена недалеко от кабинета Уилфорта и через которую можно попасть в потайной ход.

На следующий день я переехала во дворец.

Мне показали мою комнату и прочие теоретически интересующие меня помещения. Слуги были обходительны. В меру, конечно: чай, не слишком важная птица, однако меня все полностью устраивало.

Ближе к вечеру Уилфорт даже лично поприветствовал меня, наведавшись в библиотеку. Я старательно улыбалась и рассыпалась в благодарностях, изо всех сил скрывая ту бурю, что бушевала внутри. Тот самый человек… Спина как будто снова заныла.

Он выглядел именно так, как я себе представляла. Холодный взгляд серых глаз, каменное выражение лица, вежливый, но все такой же холодный голос. Думаю, он бывает так же вежлив, когда отдает приказ сбросить шестерых темных мальчиков с обрыва. Светлый аристократ до мозга костей. И если тотальной ненависти к светлым я не разделяла (как-никак светлыми были мои родители и вообще многие окружавшие меня в прежней жизни люди!), то людей его типа ненавидела до глубины души.

Уилфорт, разумеется, не догадывался о моей масти. На голове у меня красовался парик отличного качества, и я казалась сейчас светло-русой. Хозяин замка сказал несколько традиционных приветственных слов, упомянул о значимости науки для современного общества и дал устное дозволение находиться во дворце столько, сколько потребуется для исследований. Взглянул на книгу по особенностям настрийских интерьеров первой половины прошлого века, которую я добросовестно разыскала и заблаговременно положила на стол в раскрытом виде – на всякий случай. Посетовал на то, что совсем не имеет времени на чтение столь увлекательной литературы, и впервые удивил меня, сообщив, что я могу забрать эту книгу в качестве подарка. Я попыталась отказаться, заверив, что это чрезмерная щедрость с его стороны. Книга действительно была редкая и, несомненно, дорогая. Но он лишь отмахнулся, напомнив о том, что времени на чтение подобных вещей у него все равно нет и вряд ли оно когда-нибудь появится.

На том и расстались.

Я постепенно осматривалась, исследуя дворец под предлогом строго научного интереса. Стража тут и там встречалась, но мне никто не препятствовал. Выяснилось, что анфилада комнат, отведенных под личные покои Уилфорта, располагается совсем недалеко от библиотеки. Первой из этих комнат был кабинет, затем всяческие гостиные-гардеробные и, наконец, спальня. О последней я, понятное дело, знала чисто теоретически. А вот в кабинет разок наведалась. Там тоже внимательно огляделась, прикидывая, где могут храниться интересующие меня бумаги, но трогать пока ничего не стала. Время меня не поджимало, так что спешить не следовало. Надо было действовать продуманно и аккуратно. И самое главное – решить, что же именно я собираюсь делать.

Трагикомичность ситуации заключалась в том, что я так ничего и не решила. Так и не знала, готова ли выполнить задание Брайана. Не «кражу» документов, разумеется, а то, основное. Ради которого меня, в сущности, и отправили в Настрию. При всех отрицательных эмоциях, которые вызывал во мне Уилфорт, я чувствовала, что неспособна на такой поступок.

В итоге я тянула время. Уже, казалось бы, во всем разобралась. Изучила расположение комнат. Запомнила все пути до библиотеки. Проверила переданную Брайаном информацию: потайной ход действительно был. Слева от двери, вторая полка снизу. Надавить на стену – и проход открывается практически сразу, притом совершенно бесшумно. Я посветила внутрь свечой, коих в библиотеке всегда имелось в избытке. Обыкновенный узкий коридор с низким потолком. Пройти по нему до конца я не рискнула. Мое отсутствие могли заметить, тем более что хозяин дворца как-то подозрительно зачастил в библиотеку. Я, конечно, не была знакома с его привычками; возможно, он и прежде приходил сюда столь же регулярно. Но, учитывая его же собственные слова о нехватке времени на чтение, это вызывало сомнения. Что именно послужило причиной такой перемены, я не знала. Может быть, меня подозревают? Или Брайан оказался прав и Уилфорт заинтересовался мной как женщиной? Ответа на эти вопросы у меня не было, но я понимала одно: так или иначе, затягивать больше нельзя. Оставаться во дворце становилось рискованно.

К тому же вскоре произошел случай, который помог мне принять решение.

В тот день я не случайно приблизилась к кабинету Уилфорта. Учитывая, что мое задание как минимум частично предстояло выполнить именно там, я хотела досконально изучить все детали. Но так сложилось, что в кабинете в тот момент были люди. И так сложилось, что они вели разговор. Эмоциональный, а потому и громкий.

Дверь кабинета была закрыта, и потому присутствовавшие поблизости люди могли услышать разве что неразборчивый гул голосов. Опять же присутствие этих людей не позволило бы мне подслушать, к примеру, через замочную скважину. Но это не требовалось. Дело в том, что природа наградила меня необычайно тонким слухом. Особенность, о которой я, по непонятной мне самой причине, промолчала в свое время даже в общении с Брайаном. И сейчас я была вполне в состоянии расслышать то, что происходило за дверью. И услышанное повергло меня в состояние шока. Шока, смешанного с ненавистью.

– И что прикажешь делать с этими темными, черт бы их побрал! – вскричал Уилфорт.

Раздался звук, как будто по столу хлопнули книгой или, например, полной документов папкой.

– Возможно, постепенно ситуация разрешится сама собой, – осторожно предположил второй голос.

Эти слова я разобрала с трудом, поскольку второй говорил более спокойно и, соответственно, тише.

– Ни черта она не разрешится! – возразил Уилфорт. – А даже если и так, нас не устраивает «постепенно»! Нам нужно разрешить ее в кратчайшие сроки. Окончательно и бесповоротно. Времени на это совсем немного. Так что думай, Джой, думай!

Ага, стало быть, это Джой, секретарь Уилфорта. Молодой, но действительно весьма смышленый парень.

Впрочем, учитывая содержание разговора, о личности второго его участника я подумала лишь мельком. Тем более что следующая реплика Уилфорта, на которой, собственно, разговор и завершился, оказалась поистине шокирующей:

– В ближайшее время Темный Оплот должен прекратить свое существование.

И все. Для остальных находившихся в коридоре людей ничего не изменилось. Для меня наступила нестерпимая, звенящая в ушах тишина. Признаться, я не ожидала подобных масштабов. Я не знала, как он собирается это сделать. Я не представляла, каким человеком надо быть, чтобы столь отчаянно стремиться к подобному.

Но в этот момент решение было принято. Пусть я не убийца, пусть я всю оставшуюся жизнь буду мучиться угрызениями совести, пусть даже меня поймают и мне придется использовать по назначению капсулу с ядом. Но этот человек не должен пережить мой визит.

Из доступных вариантов – яд и кинжал – яд, разумеется, казался мне предпочтительным. Однако это только в теории просто – подсыпь яд в бокал или тарелку жертвы и жди результата. В реальности же – как это сделать? У меня не было доступа к еде и питью Уилфорта. Мое же появление на кухне показалось бы странным само по себе. Но даже если я найду благовидный предлог, чтобы туда заглянуть, как узнаю, какая именно еда предназначается для Уилфорта (и исключительно для него, ибо я не хочу заодно перетравить весь дворец)? И кто сказал, что у меня появится возможность подсыпать яд незаметно? Нет, профессиональный убийца наверняка нашел бы способ без особого труда. Но я-то таковым не являлась!

И тем не менее удобный случай подвернулся. Заглянув в очередной раз в библиотеку, Уилфорт предложил мне составить ему компанию за ужином. Первым порывом было отказаться. Для простой исследовательницы такое приглашение было слишком большой честью. Темная же шпионка не желала иметь с хозяином дворца ничего общего. Но я вовремя опомнилась. Ужин на двоих – это идеальный шанс. Правда, сомнений в моей виновности ни у кого не возникнет. Но яд действует далеко не сразу, и к тому моменту, как Уилфорту станет плохо, я уже буду далеко. Словом, немного посомневавшись для виду, я согласилась.

В тот вечер Уилфорт удивил меня во второй раз. Ужин был накрыт на террасе. Погода в последнее время заметно улучшилась: после побега с бала мне ни разу не приходилось надевать плащ. Ветер к вечеру усилился, но он был южный, не холодный. Освещение обеспечивали развешанные повсюду фонарики. Блюда источали прекрасный запах, а два пузатых бокала прислуживавший за столом лакей первым делом наполнил до середины вином. Красным. Смотрелось романтично, особенно в свете тех самых фонариков. Вот только вкус отвратительный.

– Как идут исследования? – поинтересовался Уилфорт вскоре после того, как мы приступили к еде.

На этом, начальном, этапе не было никаких шансов подсыпать яд незаметно, так что пока я не предпринимала таких попыток.

– Чудесно, – заверила я, имитируя неловкость, которую непременно должна была испытывать по легенде. – Надеюсь, что в скором времени смогу написать две статьи. Возможно, даже три.

– В самом деле? – изумился Уилфорт. – Неужели стенная обивка северного крыла настолько интересна?

– Стенная обивка, а также резьба на колоннах в Каминном зале, – с важным видом кивнула я.

– Поразительно.

– Вовсе нет. Лорд Уилфорт, вы ведь знаете, насколько выдающийся архитектор проектировал ваш дворец.

– Да, мне это известно, – задумчиво кивнул он. – Однако не сомневаюсь, что вы гораздо лучше меня представляете себе научную ценность подобных вещей. Все дело в том, что, какой бы информацией я ни обладал, для меня этот дворец – в первую очередь дом. Место, где я живу и работаю. Поэтому мне сложно думать о нем как об объекте исторических исследований.

– А разве вы работаете дома? – изобразила удивление я. – Мне казалось, что государственные вопросы решаются в королевской резиденции. То есть… – я сделала вид, что окончательно смешалась, – простите, не обращайте на меня внимания, я действительно ничего не понимаю в подобных вещах.

– Все зависит от того, какого рода государственными делами заниматься, – отозвался Уилфорт. – Некоторые необходимо решать непосредственно в королевском дворце. Другие, скажем, в здании мэрии или суда. Те же вопросы, которыми занимаюсь я, можно решать где угодно. Место не имеет значения. Главное – это собственная голова, необходимая документация и, конечно, преданные помощники.

– А какого рода делами вы занимаетесь?

Я не смогла не задать этот вопрос, глядя ему в глаза, хотя отлично понимала: правду он не скажет.

– Общественного характера, – обтекаемо ответил он.

– Это должно быть необычайно интересно.

– Далеко не всегда. Поверьте, в основной массе эти дела чрезвычайно скучны.

«Что ж, не исключено, что для вас – да. Во всяком случае, я очень легко представляю себе, лорд Уилфорт, как вы со скучающим видом подписываете приговор темной библиотекарше».

– Жаль, – вздохнула я.

– Думаю, ваша работа значительно интереснее, чем моя, – заметил хозяин дворца, по-моему, совершенно неискренне.

– Каждому свое, – заявила я, встречая его взгляд и вкладывая в свои слова совсем не тот смысл, что следовал из разговора.

– Именно так, – согласился он.

Я покосилась на слугу. Тот стоял на почтительном расстоянии, но пристально следил за нами, готовый предугадать любое наше желание. Любое, кроме одного: отвернуться хотя бы секунд на десять, чтобы предоставить мне возможность спокойно сделать свое дело. Впрочем, какое там «спокойно»? Ведь Уилфорт тоже практически не отводит от меня глаз.

– Я заметил, как бережно вы относитесь к книгам, – сообщил между тем он.

– Я вообще бережно отношусь к чужому имуществу, – усмехнулась я.

– О нет, – не принял такое объяснение Уилфорт. – Бокалы и вилки – это тоже чужое имущество, но вы не берете их в руки с тем же трепетом, что книги.

Я опустила взгляд на собственные пальцы, удерживающие бокал. Хм, вот на таких мелочах и попадаются шпионы. Хорошо, что для исследователя любовь к книгам не менее естественна, чем для библиотекаря или чтеца. Однако до чего же он внимателен к деталям!

– Я люблю читать, – сказала я в ответ самое нейтральное, что пришло в голову. – А у вас, стало быть, совсем не остается на это времени?

Я постаралась изобразить сочувствие.

– Практически не остается, – подтвердил Уилфорт, и особого страдания я в его голосе не заметила. – Признаться, в последнее время дел у меня скопилось столько, что я почти ничего не вижу, кроме них. Книги, обивка, – он усмехнулся, – резьба на колоннах – все это отложено до лучших времен.

– А это, – я обвела выразительным взглядом красивую, романтическую обстановку на террасе, – способ пустить пыль в глаза?

Конспирация конспирацией, однако от шпильки я не удержалась. Да и, в конце концов, ученые тоже могут быть с характером.

– Не знаю, – покачал головой Уилфорт, разглядывая меня с нескрываемым интересом. Будто это мое, а не его поведение вызывало вопросы. – В последнее время в моей жизни происходят столь странные события, что я ни за что уже не поручусь.

Незначительный шум около выхода на террасу лишил меня необходимости придумывать уместную реакцию на такие слова. Вскоре к нашему столу быстрым шагом приблизился секретарь моего сотрапезника, тот самый Джой.

– Лорд Уилфорт, я чрезвычайно сожалею, но прибыл курьер с депешей из королевского дворца, – извиняющимся тоном сообщил он.

Уилфорт обреченно усмехнулся.

– Ну, вот и все, – обратился он ко мне. – Пыль в глаза закончилась. Ешьте, отдыхайте, наслаждайтесь тишиной. Мне же пора вернуться к работе.

Оставшись одна, я хмуро откинулась на спинку стула. Теперь недопитый бокал напротив был вполне досягаем. Приходилось признать неоспоримый факт: отравительница из меня никудышная.

Я дождалась двух часов ночи. В это время шансы случайно повстречать кого-нибудь в коридоре были значительно меньше, чем в более традиционную полночь. Где именно можно с высокой степенью вероятности натолкнуться на стражу, я к этому времени неплохо себе представляла. Но в самом крайнем случае была готова объяснить свои блуждания по дворцу бессонницей.

Я не взяла с собой ничего из вещей, не считая нескольких мелочей, полезных в моей работе. Даже плащ захватывать не стала. Поэтому ничто в моем виде не указывало на намерение покинуть дворец. Ни сумок, ни вещевых мешков. Просто приличное платье и кожаные полусапожки. Без каблуков и с очень мягкой подошвой, совершенно не защищающей от сырости, зато позволяющей бесшумно передвигаться по коврам и полу.

Кабинет Уилфорта заперт – он всегда запирается на ночь, – но для меня этот замок – пара пустяков. Один из тех самых полезных в работе предметов, несколько движений – и замок не взломан, а именно открыт, так что впоследствии никто даже не заподозрит неладное. Если, конечно, сейчас все пройдет как надо.

На поиски тайника времени не ушло вовсе: место я приметила в свой предыдущий визит. Углубление в стене за гобеленом, стандартный прием. Замок посложнее, но минут за десять я справилась и с ним. Правда, открыв дверцу и вытащив наружу содержимое, чуть не застонала, осознав, сколь долгая предстоит работа. Здесь была не просто тонкая стопка документов. Вернее, документов как раз было всего несколько штук, но кроме них имелись целые две исписанные тетради! А ведь Брайана в первую очередь интересовали именно записи.

В итоге я все-таки позволила себе сесть за стол, хотя обычно предпочитала при подобных обстоятельствах этого не делать, равно как и вообще не касаться ничего лишнего. И принялась просматривать страницы, одну за другой. Точнее, даже не просматривать, а просто бросать взгляд. Текст, перелистнуть страницу, еще текст, опять перелистнуть. Продолжалось это долго. Я мельком замечала, что одни страницы исписаны сверху донизу, а на других лишь нарисована небольшая диаграмма либо приводится, к примеру, список из трех пунктов. На одних почерк аккуратный, как следует выведена каждая буква, а на других – беглый, будто хозяин тетради очень торопился записать пришедшую в голову мысль. Я также отметила и то, что слова «темные» и «масть» стали регулярно встречаться в конце первой тетради и часто повторялись во второй. Но в смысл я не вдавалась, поскольку это непременно отразилось бы на скорости.

Закончив, поднялась из-за стола, постаралась поставить стул точно так же, как он стоял раньше, и вернула все бумаги на место в прежнем порядке. Еще чуть-чуть помедлила: соблазн на этом закончить и покинуть дворец был велик. Все же пересилив себя, я направилась не к выходу в коридор, а к другой двери. Той, через которую можно было попасть в личные покои Уилфорта.

Собственно, можно сказать, что кабинет был частью этих покоев. Последней в череде этих комнат, наиболее приближенной к общим помещениям. Дальше шла маленькая личная гостиная. Ведущая туда дверь тоже была заперта (точнее сказать, это кабинет был заперт со всех сторон), но чисто символический замок поддался очень легко. Полусапожки на плоской подошве бесшумно ступали по коврам. От комнаты к комнате, от двери к двери. Здесь было пусто, тихо и темно, и больше ни одна дверь не оказалась запертой. В том числе и дверь в спальню.

Последняя и вовсе была открыта. Какое-то время я стояла на пороге, оглядывая комнату глазами, которые успели привыкнуть к скудному освещению. Окно, ковер, камин, прикроватный столик… Уилфорт здесь, и он, как я и ожидала, спит. В кровати, настолько большой, что в ней, должно быть, неуютно лежать одному. Я запоздало понимаю, как мне повезло, что рядом с ним не обнаружилась какая-нибудь женщина. А ведь такой вариант был вполне возможен, и что бы я делала тогда?

Что же делать сейчас, я представляю себе довольно неплохо. Правда, представлять себе – это одно, а выполнить – совсем другое… Но душевные метания теперь неуместны. Поэтому я бесшумно приближаюсь к кровати, одновременно извлекая спрятанный под одеждой кинжал. Подхожу к Уилфорту. Поднимаю оружие, стараясь не думать о том, как беззащитно выглядит спящий человек. Лучше думать о шестерых мальчиках и о тех тысячах темных, что пострадают, если этот человек проснется.

Уилфорт будто что-то почувствовал, зашевелился во сне. При этом одеяло соскользнуло, обнажая плечо. Он спал без рубашки. И я застыла все в той же позе, с занесенным над мужчиной оружием, не в силах двинуться с места. Я хорошо помнила эту рану, я сама тщательно ее обрабатывала. Да, она быстро заживала, и моему взгляду предстала уже скорее не рана, а шрам, но сути это не меняло: я все равно отлично ее помнила… И не понимала, что делать дальше. Лишь точно знала одно: ударить кинжалом Сэнда я точно не смогу.

За собственную растерянность мне вскоре пришлось поплатиться. В подобных ситуациях нерешительность недопустима. Уилфорт внезапно рванулся вверх и схватил за запястье руку, в которой я держала кинжал. Мы начали бороться. Теперь никакой нерешительности не было; все вновь стало понятно и недвусмысленно. Это была война, рядом со мной – враг, и моя задача – до последнего биться за свой крохотный шанс на спасение. Кинжал вскоре улетел на пол, но я продолжала отчаянно драться. Наконец, перекатившись на постели, мы застыли, тяжело дыша. Он прижимал меня своим телом к кровати, одновременно удерживая руки. И в этой ситуации не было ни капли чувственности.

Еще секунда – и в спальню вбежали привлеченные шумом стражи. И уставились они не на ту двусмысленную позу, в которой застыли мы с Уилфортом. А на мои волосы. И я с опозданием осознала, что в процессе борьбы светлый парик, сколь хорошо он ни держался, все-таки слетел с головы. Так что теперь присутствующие могли лицезреть мою масть во всей красе.

Что ж, свое поражение тоже надо уметь признавать.

– Арестовать! – зло бросил Уилфорт, поднимаясь и переставая меня удерживать.

И то верно: какой теперь смысл?

Двое стражников выступили вперед. Третий подобрал с пола кинжал.

– Давай, поднимайся! – велел мне один.

– Ох, и достанется тебе теперь! – со злорадством заметил второй.

Догадаться, что он имел в виду, было совсем не сложно. В голове отчетливо прозвучал голос Марома. «То, что делают дворцовые стражники с попадающими к ним темными, невозможно описать словами. А уж женщину они не пожалеют тем более. Так что о капсуле я напоминаю только в твоих интересах». А также слова озабоченно хмурящегося Брайана: «Попадаться тебе нельзя».

Я все отлично понимала. Попадаться нельзя. И у меня еще оставался один шанс уйти. Совсем не радостный, конечно, но то, что ждет меня впереди в противном случае, еще хуже.

Руки уже сковали мне за спиной, но это было нестрашно. Как раз на такую ситуацию все и рассчитано. И, едва стражники, отлично понимая, что я уже никуда не денусь, чуть ослабили бдительность, я повернула голову и зубами оторвала прикрепленную к воротнику капсулу. Но не успела вовремя заметить, как Уилфорт, переменившись в лице, молнией рванул в мою сторону.

Ох, до чего же это больно, когда тебя бьют по лицу! Зубы разжались, и капсула выпала прежде, чем я успела ее проглотить.

– Куда вы смотрите, вашу мать?! – совсем не аристократично рявкнул на стражников Уилфорт. – У вас арестованная чуть яд не проглотила под самым носом! Повыгоняю всех к чертовой матери!

– Просим прощения, лорд Уилфорт, – повинился один из стражей, постарше, в то время как остальные лишь хлопали глазами, осознавая, что чуть было на этих самых глазах не произошло. – Не ожидали. Заверяю вас, больше такого не повторится.

– Надеюсь, – проворчал Уилфорт, без особого удовольствия опуская взгляд на руку, которой только что ударил меня по челюсти.

Интересно, хоть зубы-то все целы? А впрочем, какая разница? Может, измывательства над беззубой пленницей хоть доставят стражникам меньше удовольствия?

Всю дорогу вниз, в тюремные помещения, я, стараясь унять внутреннюю дрожь, думала лишь о том, как вести себя в камере. Есть ли у меня хоть какие-то шансы предотвратить то, на что они настроились? Кричать так, чтобы у них завяли уши? Наоборот, лежать неподвижно, как бревно, закатив глаза? Или, к примеру, вызвать у себя приступ рвоты, чтобы пробудить в них отвращение?

Те средства для задержки противника, которыми меня снабдили на случай внепланового побега, отобрали при обыске. Так что никакого оружия, кроме ногтей и зубов (последнее под вопросом), в моем распоряжении не оставалось.

До камеры мы добрались быстрее, чем я рассчитывала. Оно и неудивительно, учитывая малые размеры дворца.

Решетчатая дверь со скрипом открылась. С меня сняли наручники, втолкнули в камеру… И все. Стражники остались снаружи. Заперли дверь и молча разошлись. Я замерла в недоумении. А затем обессиленно опустилась на пол.

Глава 4

Долго просидеть в тишине и одиночестве мне не удалось. Думаю, еще не успел наступить рассвет, а звук шагов, эхом раскатившийся под низкими сводами, возвестил о приходе Уилфорта. Понятное дело, я напряглась, но вставать не стала. Лишь спрятала руки под мышками, а то еще увидит, что они дрожат. Тем более дрожат-то они, скорее всего, от холода. Здесь точно не теплее, чем на улице, а плащ остался наверху.

Уилфорт пришел один, без сопровождающего стражника. Странно, я думала, меня первым делом поведут на допрос. Остановившись у зарешеченной двери, он устремил на меня испытывающий взгляд.

– Не спится? – мрачно буркнула я, смотря устало и одновременно с вызовом.

– Тебе, я вижу, тоже, – не остался в долгу он.

Я безразлично пожала плечами. Полагаю, недосып – это сейчас последняя из моих проблем.

– Зачем ты это сделала? – спросил Уилфорт, подойдя к решетке вплотную. – Нет, ситуация мне в целом ясна, – добавил он, видя, как я скривила губы. – Тебя завербовали в Темном Оплоте и отправили в Иллойю, чтобы меня убить. Приказ, скорее всего, отдал либо Роберт Кеннингтон, либо Брайан Коллинз. Впрочем, существует небольшой шанс, что это был некто третий. Тебя снабдили оружием, капсулой, ядом, который уже нашли при обыске в твоей комнате. Все это понятно. Как видишь, мне даже нет смысла тебя допрашивать. Мне интересно другое.

Немного подумав, он сел прямо на пол, так же как сидела я, только с другой стороны от решетки. Весьма существенное различие.

– Почему ты согласилась это сделать? – Вопрос был задан без упрека, без ненависти, без презрения победителя к побежденному. Спокойно. Будто ему просто интересно узнать ответ. – Ведь ты не убийца.

– С чего ты взял? – с глухим смешком отозвалась я. – Может быть, на моем счету уже пятьдесят трупов.

– И на пятьдесят первом у тебя вдруг дрогнула рука, – фыркнув, подхватил он. – Нет. Будем считать, что я разбираюсь в людях. Убийство тебе в новинку. Так почему?

Смысла увиливать и отмалчиваться я не видела.

– Потому что настоящий убийца – ты.

Я смотрела на этого человека – и не могла, не была готова видеть в нем Сэнда. Требовалось приложить усилие, напоминая себе о шраме, который скрывался теперь под одеждой. Что ж, стало быть, Сэнд был всего лишь иллюзией, обманкой, как, собственно, и полагается на маскараде. Вера в то, что светлый аристократ может быть достойным человеком, таяла на глазах.

– Что за чушь? – нахмурился Уилфорт.

– Это не чушь, – отрезала я. – Для того чтобы быть убийцей, необязательно собственноручно держать кинжал. Достаточно отдать соответствующий приказ.

– Логично, – бесстрастно кивнул Уилфорт. – Стало быть, пославший тебя сюда человек – убийца. При чем тут я?

Его лицемерие, его цинизм, то, с какой легкостью он переводил стрелки на Брайана, бесило меня все сильнее. Брайан, возможно, не идеал, но Уилфорт в тысячу раз хуже.

– Ты хочешь уничтожить не одного человека, а целую масть. Так что не перекладывай с больной головы на здоровую.

Удивление, написанное на лице Уилфорта, казалось настолько искренним, что мне захотелось в срочном порядке записать его на ведущую роль в лучшем городском театре.

– С чего ты взяла?

Этот вопрос окончательно вывел меня из себя.

– С чего я взяла? – Я в бешенстве вскочила на ноги. – Только не надо морочить мне голову! Да, ты победил, я здесь, в камере, и больше уже отсюда не выйду. Но то, что я знаю, я знаю, и уж этого тебе не отнять! Все годы своего правления ты притеснял настрийских темных, поддерживал творящийся против них произвол, подписывал несправедливые приговоры!

– Ты снова несешь ерунду, – процедил он.

Ерунду, как же! Да одного взгляда на его перекошенное от злости лицо достаточно, чтобы понять: именно так дело и обстоит.

– Хочешь сказать, не ты отдал приказ закрыть школы для темных?

– Я, но на то есть причины.

– А вот в этом я нисколько не сомневаюсь!

– Какое «очаровательное» толкование фактов!

Он тоже поднялся на ноги, разозлившись не меньше меня.

– Самое что ни на есть логичное! – отрезала я. – Или хочешь сказать, что сделал это из лучших побуждений? А восьмерых темных, шестеро из которых – двенадцатилетние мальчики, ты с какой целью убил? Тоже из лучших побуждений?

– Черт побери, это уже переходит всякие границы!

– Бесспорно! – согласилась я, имея, однако же, в виду отнюдь не свое поведение. – И кто из нас после этого убийца?

– Это говорит женщина, обманом пробравшаяся в мой дом, которую я застал с занесенным надо мной кинжалом!

– У меня был единственный шанс избавить темных от повторения ужаса двухсотлетней давности, которое ты затеял! И я виновата лишь в одном: что упустила этот шанс!

– Ах, я уже и геноцид, оказывается, запланировал! А уничтожить планету я, часом, не собираюсь? Вы же, темные, умеете читать мысли? Может, тебе доступны мои сокровенные помыслы, о которых не подозреваю даже я? – осведомился он со злой издевкой.

– Не смей говорить о магии темных! – взъярилась я.

– А ты не смей голословно обвинять меня в таких вещах! – Он тоже вышел из себя. – Ненормальная фанатичка!

– Ах, голословно? Да я сама слышала, как ты говорил своему секретарю, что надо разделаться с темными и уничтожить Оплот!

– Что за бред ты несешь?!

– Бред или не бред, а я его слышала собственными ушами!

– Если хочешь знать, я стремлюсь объединить Настрию и Оплот, превратив их в единое государство, с равными правами для представителей всех мастей! И это вовсе не государственная тайна.

– С равными правами для всех мастей? Ха-ха-ха! – Я изобразила неестественный и совершенно невеселый смех. – И тебе, конечно, по чистой случайности даже не пришло в голову обратиться с этой целью к власти Оплота?

– Ошибаешься. Я обращался, и еще как. Приглашал их сюда, пытался напроситься сам. Не моя вина, что все попытки контакта обрубаются на корню именно вашей стороной.

– Ну конечно, во всем, как всегда, виноваты мы! – воскликнула я. – Темные не идут на контакт, темные не хотят выезжать за пределы Оплота (с чего бы это, в самом деле?), и темные, наверное, по собственной воле бросаются с обрыва?

– Черт возьми, мне надоели эти инсинуации! – взорвался Уилфорт. – С какой стати, скажите на милость, я должен все это выслушивать?

Развернувшись, он стремительно зашагал прочь от камеры.

Я снова опустилась на пол. Пожалуй, не следовало так его злить. Все-таки в данный момент мое положение полностью зависит от него. Но это понимание пришло как-то запоздало.

В скором времени я погрузилась в дрему. Сказалась бессонная ночь, насыщенная событиями и переживаниями. Проснувшись, я почувствовала себя не отдохнувшей, а, наоборот, совершенно разбитой. Было зябко. Шрамы на спине дали о себе знать, заныв от холода и сырости. Проморгавшись спросонья, я обнаружила возле решетки тарелку с завтраком, который, видимо, принесли, пока я лежала, отключившись. Я изучила содержимое и, поморщившись, отодвинула в сторону. Какая-то давно остывшая каша. Наверное, жительнице Оплота следовало бы быть менее разборчивой, но штука в том, что я почти с самого начала получила более высокий уровень жизни, чем большинство его граждан. Не просто за красивые глаза, конечно, но как знать, возможно, нынешний поворот по-своему справедлив.

Я все-таки сжевала черствый кусок хлеба, прилагавшийся к каше, и запила водой. Холод донимал все сильнее, поэтому я решила походить по камере, дабы хоть немного согреться в движении. А заодно подумать.

Мысли получались невеселые. Невкусный завтрак был, мягко говоря, не самой серьезной моей проблемой. А главное, я не знала, чего ожидать дальше. Допроса с пристрастием? Виселицы? А может, со мной не станут церемониться и попросту зарежут прямо в камере, а потом прикопают на тюремном дворе?

Была, конечно, одна ниточка, на которой я могла попробовать сыграть. А именно – сообщить Уилфорту, что являюсь его законной супругой. В случае если у него окажется слабое сердце, даже полученное от Брайана задание таким образом выполню. Вот только я опасалась делать это признание. Кто знает, быть может, Уилфорт лишь обрадуется возможности по-тихому стать вдовцом, решив тем самым проблему. Так что совсем не факт, что наш брак сыграет мне на руку. Словом, я решила помалкивать до последнего и высказаться лишь тогда, когда терять станет совсем уж нечего.

Стоило мне принять это решение и в очередной раз посетовать на холод, постепенно начинавший пробирать до костей, как раздался шум шагов. Я замерла, на всякий случай отступив к дальней стене.

На этот раз Уилфорт пришел не один, а в компании стражника. Я отлично понимала, что ничего хорошего мне это не сулит. Что ж, после давешнего разговора – неудивительно. Тем не менее я постаралась придать своему лицу как можно более независимое выражение.

– Открывайте, – коротко бросил Уилфорт.

Стражник послушно выполнил приказ.

– Можете идти. Вернетесь, когда я позову.

С этими словами Уилфорт шагнул в камеру. Я невольно вжалась в стену.

– А как же… – Стражник многозначительно кивнул в мою сторону.

– Да куда она отсюда денется? – поморщился Уилфорт. – Тем более что вы дежурите в конце коридора.

– Хорошо.

Стражник послушно зашагал прочь, чисто символически прикрыв решетчатую дверь. Я исподлобья посмотрела на «гостя».

– В прошлый раз мы неудачно закончили разговор, – сообщил он. – Мне не следовало выходить из себя. Давай теперь постараемся поговорить спокойно.

– Спокойно – это когда я со всем соглашаюсь? – Вот вроде бы и решила в прошлый раз, что злить этого человека – не в моих интересах, а яд все равно сам собой капает с языка. – И как ты собираешься это устроить? Отвести меня в комнату для допросов – и через день-два я стану как шелковая? Или «день-два» – это я себе польстила и пары часов будет достаточно?

– Поэтому ты пыталась принять яд? – оживился Уилфорт, словно поймал меня на горячем. – Была уверена, что в настрийских тюрьмах над темными заключенными всячески издеваются? Настолько изощренно, что лучше сразу лишиться жизни?

– Тебе-то какое дело? – пробурчала я, отворачиваясь.

Несоответствие между «обещаниями» Марома, а затем и Брайана и реальностью я, безусловно, заметила, и это нервировало. Нет, сам факт, что их предсказания не сбылись, бесспорно, радовал. Но вот несоответствие… Почему мне с такой уверенностью пророчили страшные издевательства, на которые пока не было даже намека?

– Мне любопытно, откуда у тебя такое предубеждение против светлых, – ответил между тем Уилфорт.

– У меня нет предубеждения против светлых! – вскинулась я в праведном возмущении.

– Неужели? – насмешливо изогнул брови он.

После чего бесцеремонно уселся в моей камере на полу. И на меня посмотрел с намеком, дескать, в ногах правды нет. Я сердито сверкнула в ответ глазами, но, согласившись со старой мудрой истиной, все-таки устроилась неподалеку от него.

Было в его позе что-то спокойное и небрежное, вдруг остро проассоциировавшееся у меня с Сэндом. Я мотнула головой, будто отгоняя наваждение. Сэнда нет и никогда не было. Все это – просто обманка.

– Судя по тем выводам, которые ты делаешь из немногочисленных фактов, я заключаю, что речь идет именно о предубеждении, – развил свою мысль Уилфорт. – К примеру, вчера ты обвинила меня в убийстве восьмерых темных, шестеро из которых – школьники. Какие у тебя основания для подобных обвинений?

Я прикусила губу, уже понимая, что мое объяснение убедительно не прозвучит.

– Мне сказали об этом люди, которым я доверяю, – тем не менее озвучила его я.

– Те же, кто сказал, будто у меня в тюрьме заключенных женщин насилуют и пытают? – эдак небрежно поинтересовался Уилфорт.

Я стиснула зубы. Очень захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым, да вот беда – ничего подходящего под рукой не было.

– Я не убийца, – уже без издевки произнес Уилфорт. – И тем более не убиваю детей.

– Угу, еще скажи, что женщин ты не бьешь, – проворчала я, прикладывая руку к ноющей челюсти.

Все зубы, к счастью, остались на месте. Один недостаток: теперь у меня не получится широко улыбнуться беззубой улыбкой и порадовать собеседника сообщением: «Дорогой, я – твоя законная супруга!»

Уилфорт скривился.

– Вообще-то не бью, – заявил он, отводя глаза. – Я хотел извиниться. У меня не было выбора: если бы я тебя не ударил, ты точно успела бы проглотить капсулу.

– Еще скажи, что тебе было меня жаль, – буркнула я себе под нос.

Говоря откровенно, конкретно на этот его поступок я не злилась, просто к слову пришлось.

– Представь себе, да, – откликнулся Уилфорт. – Может быть, ты не заметила, но мне было приятно твое общество. Впрочем, ты не могла не заметить, раз пыталась воспользоваться этим фактом, чтобы напоить меня ядом из флакона.

Я опустила глаза. Тут крыть было нечем. Флакон, конечно же, нашли при обыске, а остальное он сопоставил. Мне стало невероятно стыдно, хоть я и пыталась убедить себя в том, что такое чувство неуместно. Отрицать было глупо, извиняться – тем более. Чтобы оправдаться хоть в чем-то, я посмотрела Уилфорту в лицо и с напором заявила:

– У меня нет предубеждений против светлых. Я знакома со многими, и среди них есть прекрасные люди.

– Ну, это классика жанра, – хмыкнул Уилфорт. – Именно так и рассуждают люди с предубеждениями. «Эти светлые – страшные мерзавцы. Нет, мои знакомые а, б и в – отличные люди, но они – исключение».

– Многие светлые прекрасные люди, – сквозь зубы исправилась я, чувствуя, что краснею.

– Здесь холодно, – заметил вдруг Уилфорт.

Похоже, только что сообразил.

– Что ты говоришь! – с сарказмом протянула я.

Он встал и вышел за дверь, на ходу подзывая стражника. Вскоре вернулся, один, и снова уселся, как прежде.

– Итак, ты говорила, что среди светлых много хороших людей, – заметил он, словно и не отвлекался на несколько минут. – И за этим явно должно было последовать какое-то «но».

– Оно есть, – подтвердила я. – Хороших людей много, но и притеснения темных – не выдумка. И их массовое уничтожение двести лет назад – не плод фантазии людей с предубеждениями. Оплот появился не просто так.

– Согласен, – кивнул Уилфорт. – Это чрезвычайно неприятная страница истории, которую большинство современных настрийцев предпочли бы забыть.

– Вот в том-то и беда, – заметила я. – Предпочли бы забыть. А забывать такие вещи нельзя. Их надо помнить. Для того чтобы они никогда не могли повториться. Помнить и разобраться, каким образом они могли произойти и как избежать подобного в будущем.

– Отлично, – с энтузиазмом подхватил Уилфорт. – Давай разберемся.

– Что, здесь и сейчас? – несказанно изумилась я.

– Нет, в пыточной, – с сарказмом предложил он. – Почему бы не здесь и не сейчас?

– Да хотя бы потому, что я не имела в виду лично нас.

– А, собственно, почему нет? Я ведь уже говорил, что работаю именно над этим. Над объединением темных и светлых. Над созданием единого государства, в котором то, что случилось двести лет назад, не могло бы повториться. Сейчас здесь сидим мы вдвоем: ты, темная, приближенная, насколько я понимаю, к властям Оплота, и я, светлый, не последний человек в своем государстве. Если мы с тобой сумеем договориться, то есть шанс, что взаимопонимание возможно и для двух мастей. Если нет, значит, мои шансы на успех ничтожны.

Я все еще сидела, сбитая с толку этим предложением, когда в камеру вновь вошел стражник, на сей раз – с подносом, на котором стояли две чашки чая. Чай был горячим, так что неудивительно, что в холодном воздухе камеры над чашками вился пар. Обеспечив нас горячим питьем, стражник снова удалился. Я с наслаждением обхватила руками источник тепла.

– Хорошо, если тебя это так интересует, я считаю, что одна из главных причин – в страхе, – заявила я.

Пускай теперь начинает возмущаться и спорить.

– Пожалуй, – в очередной раз удивил меня Уилфорт. – Не только, конечно. Двести лет назад в Настрии начался серьезный экономический упадок. И правивший тогда король, получивший впоследствии прозвище Конрад Кровавый, счел гонения на темных идеальным способом отвлечь население от реальных проблем. Благодаря чему и удержался у власти. Так что первичный мотив был политическим. Но, безусловно, Конрад сыграл на уже имевшихся недоверии, подозрительности и предубеждениях. А все это действительно было основано на страхе.

– Который испытывали светлые, – подчеркнула я. – И именно они перевели страх в агрессию.

– Я не оправдываю своих предков, – отозвался Уилфорт, – но давай вспомним и о том, что страх их был вполне обоснованным.

– Это еще с какой стати? – вскинулась я.

– Только не говори, будто сама не понимаешь, каких дел могут наворотить твои собратья. Темная магия воздействует на мысли и чувства. От такого у любого смельчака мороз пробежит по коже.

– Что-то не очень сильно я на тебя воздействовала, – фыркнула я. – А хочешь, попробуем? Я заставлю тебя изменить собственные взгляды на жизнь настолько, что ты отпустишь меня на все четыре стороны? Нет, больше того, ты лично сопроводишь меня до границ Оплота.

Несколько секунд Уилфорт колебался. Наконец азарт взял верх над осторожностью.

– Давай попробуем, – согласился он.

Я кисло улыбнулась и разочарованно покачала головой.

– Вот видишь, и ты еще обвиняешь в предубеждениях меня! А сам готов поверить в полнейшую ерунду. Лишь бы она была про темных. Не могу я сделать ничего подобного. И почти никто не сможет. А если кто-то и сумеет, то только задействовав соответствующие струнки в твоей собственной душе.

– То есть?

– То есть сыграв на твоем собственном подсознательном желании отпустить пленного.

Уилфорт откинул голову назад и задумчиво сжал губы.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он затем.

– Хочу сказать, что образ темного мага, легким движением руки превращающего несчастного светлого в марионетку, – это бред сумасшедшего, – отрезала я. – И если бы мы это умели, то тогда, двести лет назад, все сложилось бы совсем иначе.

– Однако мне известно, насколько страшные вещи творили некоторые твои братья по масти во время той войны, – заметил Уилфорт. – Я их не осуждаю: когда тебя пытаются уничтожить, пускаешь в ход все доступные средства. Но степень могущества отдельных магов, мягко говоря, впечатляет.

– А среди светлых что, нет могущественных магов? – пожала плечами я. – Темная магия ничем не страшнее. Она не предназначена для уничтожения. Бояться темных – это все равно что считать чудовищем любого человека, держащего в руке кухонный нож. Только потому, что при желании и должной сноровке этим ножом можно кого-нибудь зарезать.

Я сказала это и лишь потом сообразила, что сболтнула лишнего. И откуда только всплыл этот злосчастный кухонный нож? Как бы теперь Уилфорт не связал мои слова с эпизодом на балу. Я пригляделась к его реакции, но блондин сидел с непроницаемым видом. Невозможно было понять, догадался он о чем-нибудь или нет.

– Ты хочешь сказать, что темная магия по природе своей безопасна? – с изрядной долей скептицизма осведомился он.

– Я хочу сказать, что темную магию значительно легче использовать во благо, нежели во вред, – поправила его я, не вдаваясь, однако, в подробности. Может, и ни к чему светлым знать, насколько сложно темному магу обойти естественную защиту мозга.

– А как, например, ее можно использовать во благо?

Вот ведь дотошный! Раскрывать собственные способности не хотелось, и я задумалась о том, что успела увидеть за годы жизни в Оплоте.

– Оптимальный пример – это обезболивание, – заявила я.

– Это умеют все темные?

– Не все. Но многие. В разной степени, конечно. Одни умеют лишь чуть-чуть притупить боль. А другие способны полностью перекрыть возможность ее ощущать. Так что даже если человеку будут отрезать ногу, он ничего не почувствует.

– Ты не возражаешь, если я буду делать записи? – Уилфорт извлек из глубокого внутреннего кармана небольшую тетрадку, показавшуюся мне чрезвычайно знакомой. И точно, это была одна из тех, что я пролистывала в его кабинете. Точнее сказать, вторая, в которой еще оставалось несколько чистых страниц. – Это очень важно.

Как же я могла забыть?! Ведь у меня в памяти хранятся его записи. Необходимо прочитать их, как только он уйдет. Может быть, это поможет мне хоть немного разобраться в происходящем.

– Можешь назвать что-нибудь еще? – продолжал расспросы Уилфорт.

– Еще… – рассеянно повторила я, силясь снова поймать потерянную нить разговора. – Ах, да… Конечно. Лечение душевных болезней. Насколько мне известно, настрийская медицина очень плохо умеет справляться с психическими расстройствами. А вот в Оплоте такие болезни полностью излечиваются в девяноста пяти случаях из ста.

– Это впечатляет, – кивнул Уилфорт, снова что-то записывая.

– Угу…

Мои мысли снова устремились в другом направлении.

Меж тем появился стражник. Руки его были заняты стопкой вещей, которые он с молчаливого разрешения Уилфорта положил в углу камеры.

– Я вижу, что ты устала, – сказал тот, убирая тетрадь. Видимо, заметил, насколько я стала рассеянна. – Поговорим в другой раз.

Среди доставленных в камеру вещей обнаружилось два теплых одеяла, подбитый мехом плащ и термос с горячим чаем. Как следует утеплившись, я приступила к тому, что занимало сейчас все мои мысли. К «чтению» записей Уилфорта.

Чем дольше я читала, тем отчетливее чувствовала себя окончательно сбитой с толку. Основная часть первой тетради не имела отношения к темным, так что ее я проглядела лишь мельком. Интересующая меня тема начала подниматься лишь на последних страницах и далее развивалась во второй тетради.

Понять написанное не всегда бывало просто. Записи не предназначались для того, чтобы их читал кто-нибудь, кроме самого Уилфорта. Это были просто рабочие заметки, нередко состоявшие из сокращений, чисел, таблиц и ключевых слов. На некоторых страницах можно было увидеть лишь несколько букв; другие были исписаны сверху донизу. Так или иначе, общий смысл записей мне по большей части удавалось понять.

Среди особенно заинтересовавших меня страниц была та, наверху которой было написано и дважды подчеркнуто «Темные школы». Ниже фигурировало следующее: «Закрыть, дождавшись конца учебного года. Основать совместные школы для темных и светлых. Ввести общий предмет – основы темной и светлой магии. Теория. Практические занятия по магии – в отдельных группах для темных и светлых».

На следующей странице был приведен список темных школ и городов, в которых они располагались.

Еще несколько страниц посвящались другим делам, их я вновь просмотрела бегло. Затем снова зацепилась за слово «темные». Правда, запись была перечеркнута крест-накрест, но я тем не менее сочла важным ее прочитать. «Организовать спортивные состязания между светлыми и темными командами». Ниже, под зачеркнутым текстом, было приписано: «Разовьет чувство конкуренции и, следовательно, усилит вражду». На следующей странице появлялась альтернатива: «Создать смешанные спортивные команды, состоящие из светлых и темных игроков. Организовать соревнования НЕ по признаку масти. Борьба за общую цель объединяет лучше любых лекций о терпимости».

Чуть дальше рассматривалось еще одно возможное нововведение: «Льготы для темных при устройстве на государственную службу». Слева от записи фигурировало два вопросительных знака. Ниже чернилами другого оттенка было приписано: «Может вызвать возмущение светлых и, следовательно, усилить разобщенность».

И так далее. Конечно, в тетрадях не было черным по белому написано «преследую такие-то и такие-то цели», но по всему выходило, что Уилфорт сказал мне правду. Он работал над объединением мастей и мирным сосуществованием. Зачем и почему, я не знала, но в данный момент был важен сам факт. Он не солгал. А вот Брайан… Заблуждался? Допустим. Агентура в Настрии слабая, и королевский советник вполне мог получить неверную информацию. А положение дел в местной тюрьме? Тоже ошибка? Не слишком ли много заблуждений для второго человека в Оплоте?

Тело покрылось мурашками при мысли о том, что я вполне могла убить Уилфорта и прочитать его тетради лишь потом. И только задним числом обнаружить, что он вовсе не несет угрозу Темному Оплоту… С другой стороны, он все-таки сказал, что Оплот должен перестать существовать. Как же следует понимать эти слова?

Голова, казалось, раздулась от противоречивых предположений и готова была лопнуть. Меня снова начала бить дрожь, и на сей раз причина вряд ли заключалась в холоде. Плащ и теплые одеяла защищали от него вполне надежно.

На чтение ушло много времени. Ночью я, как ни странно, долго спала. Думаю, когда в очередной раз пришел Уилфорт, с момента нашего последнего разговора прошли примерно сутки.

Он снова пришел вместе со стражником и снова отослал последнего после того, как была отперта дверь камеры.

Я сидела в углу на одеяле и подняла на «гостя» усталый взгляд.

– Что, опять вопросы будешь задавать? – утомленно спросила я, кутаясь в плащ. – Уж лучше бы изнасиловал, честное слово… Десять минут – и все.

– Спасибо за предложение, – не моргнув глазом, кивнул Уилфорт. – Я повременю, не возражаешь? Если тебя так утомили мои вопросы, с ними можно и подождать. Хотя нет, есть один. Начальник охраны вцепился в меня мертвой хваткой и требует прояснить этот момент. Не подскажешь, как именно ты собиралась уйти из дворца? Посреди ночи стража тебя бы просто так не выпустила.

Он уже привычно сел рядом и вопросительно на меня посмотрел. Я прикусила губу. С одной стороны, раскрывать секреты нашей разведки я не желала. С другой – после всего, что я узнала, мне уже совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь другой воспользовался этой лазейкой и довел дело до конца. С третьей – Уилфорт знает свой дворец, ему и самому должно быть несложно догадаться. Кстати, а это идея!

– Если сам догадаешься, я подтвержу, – заявила я.

– Ну, хорошо. – Уилфорт не стал упрекать меня в наглости и вместо этого легко принял правила игры. – Главные ворота на ночь закрыты и хорошо охраняются, стало быть, не они. С двумя боковыми выходами – та же история. Ограда высокая. Это преодолимо, но по верху установлена система сигнальных огней. Ты могла о ней не знать.

Вопросительный взгляд в мою сторону. Я покачала головой. Не угадал.

Он кивнул, принимая к сведению.

– Пойдем дальше…Черт, в том-то и проблема, что ответа нет ни у меня, ни у начальника охраны! Допустим, вы могли прознать про потайной ход на улицу Мелодий. Поскольку он выводит из библиотеки, это даже было бы логично. Но два месяца назад ту его часть, что прилегает к переулку, завалило, причем так основательно, что расчищать проход не имеет смысла, проще новый тоннель прорыть. Стало быть, этот вариант тоже отпадает.

Мне стоило большого труда удержаться и не поднести руку к горлу. А перехвативший это самое горло спазм не сразу позволил заговорить.

– Скажи, флакон, который твои люди нашли при обыске… – Я даже не отдавала себе отчет, насколько резко меняю тему. – Они определили, какой именно яд там был?

– Конечно, – немного удивленно ответил Уилфорт. – Иначе я бы не был уверен, что это действительно яд. Там так называемый «рыбий яд», коморфон. Тот же, что и в твоей капсуле.

На сей раз я все-таки поднесла руку к горлу. Коморфон, добывавшийся из ядовитой речной рыбы (отсюда и его название в просторечье), известен тем, что действует практически мгновенно. То, что именно это вещество используется в капсуле, совершенно логично. А вот флакон… По официальной версии, меня снабдили ядом отсроченного действия, предоставляющим возможность спокойно покинуть дворец прежде, чем там поднимется шум. А оказалось, что яд бы подействовал мгновенно, пока я еще сидела с Уилфортом за столом. Тут бы меня и повязали.

– Элайна! Элайна! Что с тобой?

Слова достигли моего сознания словно сквозь пелену тумана. Напряженно хмурясь, я подняла взгляд на сидящего рядом мужчину. Все расплывалось перед глазами, но почему-то именно сейчас мне показалось, что я узнаю в этом человеке Сэнда. А потом я отключилась.

Глава 5

– Как видите, мы очень серьезно подошли к данному проекту.

Леди Эрсон мягко улыбнулась и сложила руки перед собой, давая понять, что передает слово ему, лорду Астальди.

– Да, я действительно вижу чрезвычайно глубокую… проработку, – согласился лорд, не в силах оторвать взгляда от впечатляющего декольте визитерши.

Леди Эрсон вообще была женщиной во всех отношениях привлекательной. От рыжеволосой красавицы в зеленом платье – цвет, идеально подходящий представительницам ее масти, – так и веяло некой загадочной чувственностью. Правда, круглые очки и сосредоточенное выражение лица не позволяли мужским фантазиям зайти совсем уж далеко, напоминая, что леди – женщина деловая и на глупости не настроена. Однако роскошная грудь все равно манила, и взгляд сорокапятилетнего лорда, королевского приближенного и достойного представителя иллойского дворянства, нет-нет – и опускался ниже, чем положено.

– Полагаю, вы успели просмотреть все бумаги. – Леди то ли не заметила не вполне приличное поведение собеседника, то ли разумно предпочла не заострять на оном внимание. – Если вам требуются какие-либо пояснения, я к вашим услугам. – Она наклонилась немного вперед, чтобы дотянуться до бумаг, и лорд Астальди невольно сглотнул: в вырезе платья открылся и вовсе сногсшибательный вид.

Однако же просмотреть бумаги лорд действительно успел, хоть это и была весьма внушительная стопка. Но ведь и дело немаловажное, и вложения, которых у него просили, тоже весьма значительные.

План создания школы для бездомных детей был разработан во всех деталях. Это были не просто мелкие первичные наброски, а чрезвычайно подробные расчеты. Список действий, конкретные суммы, соответствующие реальным ценам (последнее лорд Астальди не поленился проверить). Сроки строительства, стоимость материалов, цена уже присмотренного земельного участка, действительно выставленного на продажу. Однако строительством дело не ограничивалось, и далее следовала информация собственно о будущей школе: правила приема детей, обеспечение их всем необходимым, концепция преподавания, даже предположительный список учителей. И непременное условие: ежегодная церемония завершения первого триместра с выражением благодарности лорду Астальди в присутствии последнего.

Также был приведен список благотворительных организаций, к которым разработчики проекта обращались за дополнительными средствами.

Любопытно: она сама занималась этими расчетами? Да нет, не может быть. Чтобы красивая – да еще и умная? Нет, у нее, должно быть, толковые помощники.

– Да, я успел ознакомиться с вашим планом и нахожу его вполне реализуемым, – сказал он вслух.

– Я счастлива это слышать. – Леди улыбнулась, но сдержанно, по-деловому. – Вы ведь понимаете, лорд Астальди, насколько важен этот проект. Не только для детей, но и для нашего общества в целом. Не сомневаюсь, что он будет активно обсуждаться в газетах и в итоге послужит толчком для многочисленных перемен в жизни столицы. И в первую очередь как простые люди, так и политики оценят именно вашу щедрость.

– Ну, не стоит преувеличивать, – благодушно покачал головой лорд. – В первую очередь они оценят ваши старания.

– О нет, – не согласилась дама. – Без вашей поддержки наши старания ничего не стоят. Ведь важны не намерения, важен результат. А для достижения результата необходимы средства. Кстати, вы знаете, в некоторых странах существует обычай вешать в учебных заведениях, городских парках и прочих общественных местах таблички с именами людей, благодаря щедрости которых все это было создано? Я думаю перенять эту традицию.

Астальди с важным видом покивал. Несмотря на все преимущества, которые давало его состояние и знатное происхождение, он не мог избавиться от чувства, что недостаточно уважаем иллойским дворянством. Ключевая роль в таком вот проекте вполне могла исправить это досадное недоразумение. Похоже, сами боги послали ему леди Эрсон с ее идеей.

– Ну что ж, я все обдумал и готов вложить средства в ваш проект, – сказал он наконец. – Разумеется, при условии, что мы подпишем все соответствующие бумаги.

– Ну, конечно же, – серьезно заверила леди. – Все должно быть задокументировано. Без подписи – никуда. Так говорит мой советник.

Лорд Астальди довольно кивнул. Ну вот, конечно же. Советник. Естественно, она не сама занимается столь непростыми делами.

Меж тем леди Эрсон достала из папки еще несколько бумаг. Астальди велел казначею принести деньги и сосредоточился на документах. Расписка в получении указанной суммы. Дополнительная бумага с подробным указанием целей, на которые будут использоваться полученные деньги. Уже с подписью нескольких гарантов, весьма уважаемых в городе людей, которые берутся проследить за ходом распределения средств.

Просмотрев документы, Астальди кивнул и принялся выводить свое имя рядом с подписью леди Эрсон.

Несуществующей леди Эрсон, которая, получив деньги, исчезнет, чтобы никогда больше не возвратиться.

В горле першило, на лбу выступила испарина, веки никак не хотели разлипаться.

– Как я уже говорил, тяжелая простуда в сочетании с сильным стрессом, – произнес незнакомый мужской голос. – Ничего серьезного, но несколько дней она пролежит в постели.

– Она не приходит в себя почти сутки. – А это уже говорит Сэнд… то есть Уилфорт.

– Она просто спит. Это побочный эффект микстуры. И ей он только на пользу.

– Понятно.

– Если же вас интересует, как скоро ее можно будет возвратить в тюрьму…

– Благодарю вас, это излишне.

Так, стало быть, напрашиваются два вывода. Первый: я провалялась целые сутки. Второй: в данный момент я не в тюрьме.

Последнее заставило меня приоткрыть глаза. Спальня. Не та, в которой меня повязали несколько дней назад. Но интерьер напоминает другие комнаты во дворце Уилфорта, так что, скорее всего, меня просто перевели на один из жилых этажей.

Поймав взгляд хозяина дворца, я сообразила, что было бы разумнее еще некоторое время полежать с закрытыми глазами. Но спохватилась поздно. Изображать внезапный обморок уж точно было бы глупо.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, подходя и садясь на кровать рядом со мной.

Совсем близко. Я бы предпочла, чтобы расстояние было более существенным.

На мой лоб опустилась ужасно холодная ладонь. Или это лоб у меня горячий? Пока я раздумывала над этим вопросом, руку сменил неведомо откуда извлеченный компресс.

– Зачем ты возишься со мной? – Мой голос прозвучал неожиданно слабо.

– Что?

Рука, пристраивавшая компресс у меня на лбу, на миг замерла.

– Зачем ты возишься со мной? – повторила я, прокашлявшись. Теперь голос звучал громче. Правда, попытка приподняться на локте привела к головокружению, и мне пришлось снова опустить голову на подушку. – Отправил бы, в самом деле, обратно в тюрьму после того, как лекарь позволит. А до тех пор препоручил бы кому-нибудь из слуг. С какой стати ты самолично делаешь мне компрессы?

– Хороший вопрос, – откликнулся Уилфорт, вставая с кровати. – Может быть, потому что, как ни крути, ты – моя жена?

– Как ты узнал?!

Разом позабыв свой недавний опыт, я резко села на постели. Тяжелый компресс не слетел с лица, но сполз на глаза. Снова оказавшийся рядом Уилфорт надавил мне на плечи, заставляя лечь, и возвратил повязку на место.

– Стало быть, тебе было об этом известно, – заключил он. – Что ж, я так и предполагал. Я отвечу на твой вопрос, – пообещал он затем. – Но сначала скажи мне одну вещь. Когда ты пришла в этот дом с целью меня убить, ты уже была в курсе?

– Нет, – призналась я. Качать головой с компрессом на лбу не решилась. – Можешь не верить, но даже не подозревала. Я поняла, только когда пришла к тебе в спальню, и то не сразу. Лишь после того, как увидела шрам. Поэтому у меня и дрогнула рука, выражаясь твоими словами.

Он улыбнулся, как мне показалось, с выражением облегчения на лице.

– Выходит, мне следует благодарить этого пьяницу священника за спасенную жизнь, – подытожил он.

– Не факт, – возразила я, прикрывая глаза. – Не уверена, что в конечном итоге я смогла бы нанести тот удар. Даже если бы не увидела шрам. Похоже, убийство просто мне не по силам.

– Занятно: ты говоришь об этом как о слабости, – заметил Уилфорт.

– Это и есть слабость.

– Многие скорее сочли бы, что достоинство.

– Не важно, – поморщилась я. – Ты все еще не ответил на мой вопрос.

– Хорошо. Подожди минуту.

И Уилфорт вышел за дверь.

Вскоре он вернулся, неся в руках пару предметов одежды. Первым он продемонстрировал мне пояс из листьев.

– Если помнишь, ты потеряла его на балу.

Я кивнула. Было дело. Я слишком торопилась тогда, чтобы его подбирать. Но что это меняет? Как можно опознать человека по поясу? Уилфорт что, примерил его на меня, пока я спала? Но даже если и так, мало ли на свете женщин с одинаковой фигурой? И, кстати сказать, в талии пояс был мне великоват, он держался чуть ниже. Впрочем, долго меня Уилфорт в неведении не продержал.

– А вот это, – он продемонстрировал мне мой плащ, – я осмотрел во время обыска, после того как тебя арестовали. Ты заметила, что на поясе не хватает одного листа?

Да, я обратила на это внимание. Листа не то чтобы не хватало, скорее бо́льшая его часть успела оторваться, видимо, тогда же, когда я потеряла пояс.

– Так вот, я обнаружил его прицепившимся к подкладке твоего плаща.

Я медленно выдохнула. Так вот в чем дело! Так просто и так глупо. И именно так, должно быть, попадаются шпионы. На таких несущественных, казалось бы, мелочах. По-видимому, когда пояс порвался и слетел на пол, один сухой листок прицепился к платью. Потом я надела плащ, куталась в него, стараясь остаться неузнанной, и лист перекочевал на подкладку. Снимая плащ, я этого не заметила, а больше с тех пор его не надевала: погода стояла теплая.

– Как видишь, листья весьма запоминающиеся, – продолжал Уилфорт. – Хотя, по правде сказать, это лишь послужило подтверждением.

– Что ты имеешь в виду?

– С самого начала, узнав об оплошности священника из газет, я не слишком напрягся. Злился, конечно, но не так сильно, как можно было бы ожидать в подобной ситуации. Интуиция подсказывала, что ты появишься. Затем во дворце появилась девушка-архитектор, отчего-то вызвавшая во мне симпатию… того же рода, что и незнакомка на балу. В придачу мне все время казалось, что темные волосы пошли бы тебе значительно больше. Я словно мысленно примерял на тебя тот парик. Ну а затем, после того как все случилось… Нетрудно было сопоставить события с кое-какими словами Давирры. Согласно которым она занимается не тем, что считала прежде своим призванием, и чувствует, что оказалась в ловушке, так как жизнь нельзя повернуть вспять.

– Из этого ты сделал вывод, что я не убийца? – проговорила я, глядя в потолок. – А вовсе не из того, что у меня дрогнула рука?

– Конечно. Рука могла дрогнуть по тысяче причин. Не последняя из них – наше пусть специфическое, но супружество.

– Кстати, что ты собираешься предпринять по этому поводу?

Я решила сконцентрироваться на скользкой теме нашего брака, дабы уйти от еще более скользкой темы несостоявшегося убийства.

В глазах Уилфорта мелькнула сэндовская смешинка.

– А ты уверена, что я собираюсь что-либо предпринимать?

Я лишь устало махнула рукой.

– Просто хочу сказать, что ты можешь приводить священника в любой момент. Я не собираюсь устраивать никаких проблем в этом отношении. Ни сопротивляться разводу, ни болтать о случившемся, ни тем более пытаться тебя шантажировать. Не моя это стихия.

– Верю. Но для начала просто поправляйся и набирайся сил. Разобраться с разводом мы всегда успеем.

– Хорошо, – покладисто согласилась я.

То ли сработали лекарства, то ли на меня оказал благотворное воздействие наш разговор, но я уже почувствовала себя существенно лучше. Слабость, конечно, никуда не делась, и горло побаливало, но в остальном я как будто была в полном порядке.

– Пожалуй, я оставлю тебя и дам возможность спокойно отдохнуть, – заявил Уилфорт, поднимаясь.

– Один вопрос.

Он замер, глядя на меня в ожидании.

– Когда я начну подниматься с постели… Мне можно будет передвигаться по дворцу?

Уилфорт отвел взгляд.

– В твое распоряжение будет предоставлено несколько комнат, – честно ответил он. – Точнее сказать, приличная часть этажа. Но выходить за ее пределы ты не сможешь. Можно сказать, что я перевел тебя из тюрьмы под домашний арест. Прости, но большего я сделать пока не могу. Надеюсь, ты отнесешься к ситуации с пониманием.

Я усмехнулась. Учитывая, что этот человек мог бы без особых сантиментов повесить меня на ближайшем дереве за покушение на его жизнь и шпионаж, пожалуй, я была вполне готова отнестись с пониманием к домашнему аресту.

– Если тебе нужны какие-нибудь вещи, только скажи, – добавил Уилфорт, будто стремясь реабилитироваться в моих глазах.

– Веревочная лестница, пила для решеток и холодное оружие, – не задумываясь, отчеканила я.

– Здесь нет решеток, – рассмеялся он.

Все-таки у него улыбка Сэнда.

– Не важно, пусть будет. Пила всегда пригодится, – заверила я. – Если на то пошло, то двое мужей – это значительно лучше, чем один. Причем заметь: двое законных!

– Я подумаю, – без капли искренности пообещал Уилфорт. – Что-нибудь еще?

– Если мою одежду уже обыскали, было бы неплохо получить ее назад. – На сей раз я подошла к предложению серьезнее.

Уилфорт кивнул; никаких признаков возражения я на его лице не прочитала.

– Ну, и личные вещи – гребень и тому подобное. Рабочий инвентарь, так и быть, можешь оставить себе, в качестве приданого.

– Полдюжины париков разных оттенков, два кинжала, флакон с ядом и еще пара склянок с весьма неприятной жидкостью, разъедающей кожу, – ровным голосом перечислил Уилфорт. – В сочетании с пьяным священником это именно та свадьба, о которой я мечтал всю жизнь.

На этой оптимистической ноте мы и расстались.

Мое самочувствие улучшалось не по дням, а по часам. Что тут можно сказать? Светлая магия лечит в тысячу раз эффективнее даже самых прекрасных микстур. А у меня к тому же болезнь была пустяковая. Спустя пару дней я прекрасно держалась на ногах и начала осматриваться на предоставленной в мое распоряжение территории. Здесь было довольно много комнат. Есть где и посидеть, и полежать, и потрапезничать, и помыться, и даже подышать воздухом на балконе. Внутри мне никто не докучал, но вот за каждой дверью в коридор ненавязчиво маячил стражник. Мне обеспечили хорошие условия жизни, но свободу никто не предоставлял. Впрочем, все было честно: Уилфорт поступил ровно так, как обещал. Было очевидно, что долго так продолжаться не может, но чего ожидать в дальнейшем, я могла лишь предполагать.

Вскоре после того, как я поправилась, Уилфорт приступил к плавному прояснению этого вопроса.

– Думаю, нам есть о чем поговорить, – сказал он, в очередной раз навестив меня в предоставленных мне покоях.

– Хочешь пригласить священника? – предположила я.

– Пока я имел в виду дела более приземленные. Однако не менее важные. Что ты скажешь, если я предложу тебе сотрудничество?

Я тут же положила на блюдце бутерброд, который перед этим поглощала с немалым аппетитом.

– Работать во вред Оплоту я не буду, – безапелляционно заявила я.

После чего стиснула зубы и сжала руки в кулаки, морально готовясь к резкому переходу из гостиной в камеру и от бутерброда к несъедобной каше.

– Кто сказал, что во вред? – и бровью не повел Уилфорт. – Возможно, ты забыла, но у меня совершенно другие цели. Не вредить Оплоту, а привести к равноправию. Темные заинтересованы в этом не меньше. Мне отлично известно, каковы условия жизни в Оплоте.

– Все это может хорошо звучать, – отозвалась я, – и может даже быть правдой. Но я не собираюсь доносить на своих сослуживцев, даже во имя великой цели.

Даже если они меня предали и подставили. Во всяком случае, не раньше, чем разберусь, кто именно это сделал и с какой целью. А разобраться я была намерена твердо.

– Мне и не нужно, чтобы ты на них доносила. – Уилфорт скривился, будто ему противно было бы слушать подобные доносы. – У меня и так есть осведомители в Оплоте. А то, чего не знают они, вероятнее всего, и от тебя держится в секрете. Меня интересует сотрудничество совершенно другого рода. Вот, например: ты могла бы устроить мне встречу с кем-нибудь из верхушки тамошней власти? С королем, с Коллинзом, на худой конец – с Кеннингтоном?

– Где? – криво усмехнулась я. – На твоей территории? Они не поедут в Настрию – и правильно сделают.

– Я готов отправиться к ним сам.

– И сделаешь неправильно, – пожала плечами я. – Во всяком случае, я тебе не рекомендую. Или ты уже забыл, с какой целью меня сюда прислали?

– Помню, – хмыкнул он. – Но это совершенно разные вещи. Одно дело женщина, которая появилась в моем доме и совершила преступление. Кто знает, откуда она пришла и зачем? Даже если она во всеуслышание заявит, что всему виной – король Темного Оплота, кто поверит? Мотивы вполне могут оказаться личными. Власти Оплота, ясное дело, ответственность на себя не возьмут. Своим же подданным и вовсе скажут, что девушку светлые стражи убили лишь из-за цвета ее волос. Все остальное – навет и клевета. Если же я приеду в Оплот, то сделаю это официально. С сопровождающими, с шумом, под возгласы толпы, с освещением каждого шага в газетах. Не потому, что мне все это нравится. А потому, что в такой ситуации власти Оплота не решатся причинить мне вред. Если я не вернусь оттуда живым, даже Грань Безопасности может оказаться недостаточно надежной защитой от гнева настрийцев.

Я слушала, взвешивала его аргументы и мотала на ус. В чем-то он прав, но риск в такой затее тем не менее присутствал. С одной стороны, Уилфорт разбирался в политике лучше меня. С другой – он гораздо хуже меня представлял, насколько хитрым может быть Брайан. Так или иначе, мне было к чему прислушаться.

– Впрочем, – осадил самого себя Уилфорт, – не факт, что мне следует обращаться к тебе за посредничеством. Еще неизвестно, как отреагируют власти Оплота на твое появление. По-моему, они не рассчитывали, что ты выйдешь с этого задания живой. И уж во всяком случае, не будут довольны, что ты провалила задание и вступила со мной в переговоры без их ведома. Подозреваю, что в Оплоте тебе лучше больше не появляться. В целях твоей же безопасности.

– Если я когда-нибудь выйду из-под ареста, то все равно вернусь в Оплот, – отрезала я. – Там мой дом. И как бы ни поступили со мной власти – а в этом еще только предстоит разобраться, – я не стану предавать свою родину. И бросать ее тоже не собираюсь.

Я сама не заметила, как перешла на повышенный тон.

– Насколько я понимаю, Настрия – тоже твоя родина. – В ответе Уилфорта также звучала повышенная эмоциональность. – И даже в большей степени. Ведь ты родилась именно здесь, разве не так?

– Так, и что с того? – огрызнулась я.

– Стало быть, именно здесь и есть твоя родина.

– Видала я такую родину в…

Я высказалась не совсем прилично, зато емко.

– Интересно, чем она тебе так не угодила? В конце концов, с преступными намерениями сюда пришла именно ты. Да, твоему народу здесь сильно досталось, но с тех пор прошло двести лет! Все закончилось задолго до того, как ты появилась на свет. Согласен, предубеждения живы до сих пор, но они – взаимны! Так какого же демона такая ненависть к своей стране?

– Какого демона? – переспросила я, окончательно выйдя из себя. – А вот какого!

Это выходило за рамки всяких приличий, но в тот момент мне было наплевать. Я стянула через голову платье, оставшись в итоге в одном белье. Полагаю, однако, что вовсе не панталоны разглядывал Уилфорт в эти секунды. Поскольку моей целью было продемонстрировать ему шрамы, пусть старые и относительно зажившие, зато наглядно украшавшие всю спину и одно плечо.

– Откуда это?

Судя по тону, весь недавний запал Уилфорта сошел на нет.

– Добрые светлые, уже двести лет как не мыслящие о дурном, обвинили в воровстве тихую и скромную девочку-библиотекаря, – ответила я, поворачиваясь к нему лицом. Нехватка одежды по-прежнему мало меня волновала. – Обвинили без малейших на то оснований, разумеется, если не считать цвета волос. И девочка подставила свою спину под плеть. А после этого собрала вещи и стряхнула прах своей «родины» с ног, намеренная никогда больше не возвращаться. Вот только жизнь сложилась по-другому.

Лицо Уилфорта стало каменным; глаза, периодически казавшиеся голубыми, приобрели стальной оттенок.

– Кто отдал приказ? – спросил он.

Я зло улыбнулась и с непонятным мне самой удовлетворением сообщила:

– Ты.

– Что значит «я»?

Он еще не понял.

– Приказ подписали два человека. Мэр Тель-Мона – именно там я тогда проживала – и Александр Уилфорт из Иллойи. Но, может быть, ты скажешь, что у тебя здесь есть тезка, имеющий право подписывать подобные документы?

Я изобразила вежливый интерес, будто была вполне готова выслушать и всерьез рассмотреть подобное объяснение.

Теперь выражение лица Уилфорта было не бесстрастным, а мрачным. Его руки машинально сжались в кулаки. Теперь он понял.

– Когда это было? – глухо спросил он.

– Три года назад.

Я больше не видела причин скрывать свою биографию.

– Что было украдено?

– Подвеска. – Я презрительно скривила губы. – Только не спрашивай, как она выглядела. Я не имею об этом ни малейшего представления. Знаю только, что она была очень дорогой. Хотя вряд ли такие подвески стоят искалеченных жизней.

Уилфорт молчал, хмуря брови и глядя куда-то в пол.

– Я не помню, – наконец покачал головой он.

Попытки оправдаться тут не было; скорее, в его словах ощущалась уязвимость. Словно он считал важным вспомнить все, как было, но не мог. Я безразлично передернула плечами.

– Куда уж вам, светлым лордам, помнить такие мелочи.

– Ты не могла бы помолчать? – рявкнул он.

Я снова пожала плечами и послушно сомкнула губы.

Уилфорт вышел в коридор и, не закрывая за собой дверь, проорал, что хочет немедленно видеть Джоя. Проорал он это так громко, что, думаю, Джой услышал бы, будь он даже на другом конце дворца.

– Прикройся, – распорядился Уилфорт, перекидывая мне плед.

Я так и поступила, поскольку и сама не планировала щеголять в одном белье перед всем населением дворца.

Секретарь появился чрезвычайно быстро. Двух минут не прошло точно.

– Лорд Уилфорт? – почтительно обратился к хозяину он.

Мне Джой приветственно кивнул, попытавшись изобразить бесстрастное лицо при виде моего наряда. Увы, такое выражение удавалось ему несколько хуже, чем его непосредственному начальнику.

– Твоя фамилия? – обратился ко мне Уилфорт тоном, не подразумевавшим пререканий.

– Элайна Кенборт, – равнодушно отозвалась я.

– Дело о краже подвески, в Тель-Моне, три года назад, – повернулся к секретарю Уилфорт. – Обвинение выдвинули библиотекарю Элайне Кенборт. Присылали нам на визирование. Помнишь такое?

– Элайна Кенборт… – Джой нахмурился и несколько раз беззвучно повторил мое имя, лишь шевеля губами. – Нет, простите, лорд Уилфорт, не припоминаю. Три года назад – это то самое время, когда Тель-Рейский округ только-только поступил в ваше ведение. Нам тогда присылали на визирование по десять-двадцать приговоров в день. Я, конечно, просматривал документацию и суммировал для вас, но, сами понимаете, глубоко вникнуть в каждое дело не было возможности.

– Это было до того, как я поставил над каждым городом отдельного куратора? – уточнил Уилфорт.

– Совершенно верно, – подтвердил Джой. – Это нововведение вошло в работу два с половиной года назад. Точнее, два года и восемь месяцев. С тех пор к нам присылают только наиболее сложные или деликатные дела, и их мы успеваем рассмотреть как полагается…

– Понятно, – перебил его Уилфорт. – Но записи у тебя все равно должны быть?

– Конечно, милорд. Я могу разыскать их прямо сейчас.

– Так и сделай. Разыщи и принеси сюда. Я хочу, чтобы максимум через полчаса вся информация по делу лежала на этом столе.

И он указал на стол, за которым я совсем недавно в спокойной обстановке ела бутерброд.

Джой покинул комнату почти бегом. Еще бы: попробуй, найди какое-то завалявшееся дело трехлетней давности в столь короткие сроки. Уилфорт почти сразу последовал за секретарем.

– Никуда не уходи, – предупредил он меня, прежде чем широким шагом выйти за дверь.

– Издеваешься? – проворчала я ему вслед.

Куда это, скажите на милость, я могла бы уйти, учитывая наличие стражников за каждым углом? А в данный конкретный момент у меня даже настроения обдумывать побег – и то не было.

Уилфорт вернулся минут через пять.

– Ложись! – безапелляционно велел он, кивая на диван.

– Что? – нахмурилась я.

– Ложись на живот, – повторил он, похоже, не намеренный что-либо объяснять.

Нет, ну, казалось бы, что может быть понятнее? Аристократ заполучил под свой полный контроль иностранную шпионку. Женщина находится в его власти, прошлое показало, что он считает ее привлекательной, к тому же еще и супруга – стало быть, задолжала брачную ночь. Чего уж тут церемониться? Даже если я закричу и привлеку внимание всех местных стражников, останавливать Уилфорта они не станут. В самом лучшем случае замучают его советами.

Тем не менее, при всей этой, казалось бы, предельно прозрачной картине, я чувствовала какой-то подвох. Именно этот подвох заставил меня, мрачно покосившись на Уилфорта, послушаться и лечь на диван. Правда, я продолжала кутаться в плед, но он наполовину сполз, пока я укладывалась, а потом Уилфорт и вовсе сбросил его на пол. Сел рядом (спасибо, что не сразу сверху) и, нисколько не стесняясь, расстегнул мой бюстгальтер.

– Ноги раздвинуть или сам справишься? – мрачно поинтересовалась я, не поднимая головы.

– Рот заткнуть, – не менее мрачно ответствовал Уилфорт.

После чего моей спины коснулось что-то холодное, склизкое и противное.

– А-а-а! – завопила я. – У вас, светлых, что, щупальца под одеждой спрятаны?

– Угу, а еще рога и копыта, – подтвердил супруг. – Лежи и не дергайся. Это целебная мазь. Немного неприятно, зато эффективно.

– Лучше бы ты меня изнасиловал, – пробурчала я, когда Уилфорт мазанул спину особенно щедрой порцией холодного «эффективного средства». – Это было бы менее изощренно.

– Предложишь в третий раз – я так и поступлю, – пригрозил супруг, не прерывая экзекуцию.

– Думаешь, мне уже не втирали миллион разных средств? – проворчала я. – В лекарственных травах в Оплоте разбираются в тысячу раз лучше, чем здесь. Жизнь заставила научиться. А мной занимались самые лучшие целители.

– Но они не владели светлой магией, – возразил Уилфорт. – А эта мазь основана на магических компонентах. С ней все заживет в кратчайшие сроки. Помазать пару раз – и не останется никаких шрамов.

Притерпевшись к малоприятной мази, я осознала, что Уилфорт наносит ее хоть и уверенно, но крайне аккуратно. Будто опасается хоть самую малость потревожить старые раны. И еще: если отстраниться от мази, прикосновения его рук отнюдь не были мне неприятны.

– Почему ты не подала апелляцию? – спросил он, не отрываясь от процедуры.

– Апелляцию? – хмуро переспросила я.

– После того как тебе предъявили несправедливое обвинение, ты имела полное право это сделать.

– А я и сделала, – просветила я его.

– И к кому ты обратилась?

– К нашему градоначальнику. И знаешь, что услышала в ответ? – Я подождала пару секунд для пущего эффекта. – «Эти темные совершенно обнаглели за последние годы! Пора напомнить им, где их настоящее место».

Рука Уилфорта замерла, не донеся очередную порцию мерзкой мази до кожи.

– Лувер Сент? – уточнил он, скрипнув зубами.

Я промолчала в знак согласия. Уилфорт возобновил процедуру в прежнем ритме.

Его рука, обрабатывая шрам на боку, скользнула совсем рядом с грудью. И, хотя супруг даже не попытался воспользоваться ситуацией, у меня на пару секунд перехватило дыхание.

– Он получит все, что ему причитается, – процедил Уилфорт.

– Да ладно! – фыркнула я. – Скажи еще, что прикажешь выпороть его на площади.

– Вполне вероятно, что так и сделаю, – отозвался он, но данную тему временно пресек. – Почему ты не подала апелляцию мне? Особенно после такого ответа?

– Смеешься? – Я даже приподнялась на руках и повернула голову, пытаясь посмотреть ему в глаза. – Какую апелляцию? Уж если местный градоначальник отклонил ее, даже не попытавшись вчитаться в подробности, чего можно было ждать от высшего аристократа, сидящего в своей столице и знать не желающего, что происходит у нас в захолустье? Да даже доберись я до Иллойи, меня бы к тебе и на порог не пустили, не говоря уж об апелляции. Тем более ты сам поставил подпись на приказе.

– Именно поэтому и пустили бы, – возразил Уилфорт. – В чем, по-твоему, суть такой подписи? Понятное дело, что, находясь в Иллойе, я лично расследование не вел и детали дела знал только из бумаг. Как, по-твоему, было там написано, что городские власти отнеслись к делу предвзято из-за масти подозреваемой? Фактически такая подпись означает, что я видел документацию и беру данное дело под свою ответственность. А стало быть, и апелляцию рассмотреть обязан. Так что на порог тебя бы пустили точно. Возможно, ты бы не поговорила лично со мной. Но с Джоем или с кем-то из его коллег – вне всяких сомнений. А дальше дело передали бы и мне, особенно с учетом той цитаты, которую ты сейчас привела. И все бы закончилось совершенно иначе. Вероятнее всего, плети получила бы не ты, а сам Сент.

– Ну конечно, – пробурчала я в диванную обивку, нисколько не веря в реалистичность такого развития событий.

Уилфорт в последний раз провел пальцами по моей спине и остановился. Я ожидала либо окончания разговора, либо дальнейшего развития начатой темы, но он вдруг спросил совершенно другое:

– Было очень больно?

– Да. – Его, несомненно, не порадовал такой ответ, но я совершенно не собиралась облегчать ему жизнь. – Очень больно и очень унизительно. Настолько, что я не готова была снова смотреть в глаза ни тем, кто меня приговорил, ни тем, кто поддерживал. Я собрала вещи и ушла, как только позволило здоровье. И в сказки про «родину» больше не верю. Я оденусь, с твоего позволения.

Он не стал возражать. Просто поднялся с дивана и отвернулся, предоставляя мне свободу действий. А вскоре после того, как я привела себя в пристойный вид, возвратился Джой.

– Вот.

Он, запыхавшись, подошел к Уилфорту и вручил ему несколько листков бумаги. Кажется, их было три или четыре. С того места, где я находилась, можно было разглядеть лишь черную вязь наклонного почерка да казенную печать.

– Я успел их просмотреть. – Секретарь немного поколебался, затем добавил: – Возможно, вы сочтете это важным… Масть обвиняемой нигде не упоминается. Ни прямо, ни косвенно.

– Понятно, – откликнулся Уилфорт, принимая бумаги. – Спасибо, Джой. Можешь идти. Но постарайся пока оставаться поблизости. Возможно, ты мне еще понадобишься.

Секретарь кивнул и, не мешкая, покинул комнату.

Я забралась на диван с ногами. Уилфорт, не тратя время на переход в другое помещение, сел за стол и принялся внимательно читать. Тикали часы. Покачивался маятник. Дальше по коридору двое слуг вели житейский разговор, но он доносился до меня лишь за счет моего тонкого слуха.

Наконец Уилфорт оторвался от бумаг.

– Говоря откровенно, я так и не вспомнил это дело, – признался он. – Однако оно и выглядит совершенно обыкновенным. О твоей масти действительно ничего не сказано. Написано, что ты была единственным человеком, с которым этот… – Уилфорт сверился с бумагой, – Иверт Ноллс общался в библиотеке. Дескать, ты провела его к стеллажам, помогла найти нужные книги и передала их ему из рук в руки.

– Вранье, – отозвалась я, обхватывая руками колени. – Я понятия не имею, кто такой этот Иверт Ноллс, и даже не поручусь, что он вообще заходил в тот день в библиотеку. В любом случае мы крайне редко водили посетителей к стеллажам, кроме разве что постоянных клиентов, каковым этот Ноллс не был. Обычно просто приносили нужную книгу. А уж тот день я запомнила хорошо. Никаких исключений незнакомым посетителям я не делала. Не говоря уж о технической стороне вопроса. Знаешь, каким талантом надо обладать, чтобы снять с человека подвеску так, чтобы он этого не заметил?

– Знаю, – рассеянно подтвердил Уилфорт, снова просматривая бумаги. – Один мой друг как раз недавно имел возможность пообщаться с таким специалистом. – И, никак не развивая больше тему высококвалифицированных воров, перескочил на следующий вопрос: – Здесь также сказано, что ты пыталась сбыть подвеску у торговца драгоценностями. Однако он заподозрил, что дело нечисто, и ты ушла ни с чем. Ты продавала какие-нибудь украшения в тот период?

– Нет! – взвыла я.

Уилфорт пробежал глазами по тексту, во второй раз дочитывая страницу до конца.

– Составлено по всей форме, – заметил он, поднимая взгляд.

Прекрасно. Сейчас он меня еще и во вранье обвинит, в придачу к краже. И что я после этого сделаю, я даже не знаю. То ли брошусь на него с кулаками, то ли начну крушить все вокруг, то ли сама в окно выпрыгну, благо здесь высоко.

– Расследовать дело за давностью лет будет сложно, – заметил Уилфорт, погруженный в собственные мысли.

Я бросила на него уничижающий взгляд, но он этого даже не заметил. Спустя непродолжительное время подошел к двери и кликнул Джоя. Тот появился практически сразу: видимо, предвидел такой поворот и поджидал совсем рядом.

– Свяжись с куратором Тель-Мона, – распорядился Уилфорт. – Пусть поднимут это дело и выяснят все, что можно выяснить. – Он возвратил бумаги секретарю. – При этом пусть постараются не поднимать лишнего шума, чтобы не спугнуть никого прежде времени. На сегодняшний день наше единственное преимущество в том, что за три года все успели расслабиться. – Он немного подумал, не отпуская Джоя, затем продолжил: – Высока вероятность, что никакой кражи вообще не было и дело полностью сфабриковано. Поэтому пусть для начала разыщут этого Иверта Ноллса и проверят, не носит ли он преспокойно ту самую подвеску. Если моя версия верна, то поначалу он драгоценность, конечно, припрятал, а вот сейчас, когда все прошло и забылось, вполне мог снова вытащить ее на свет.

– Вы полагаете… – с интересом проговорил Джой, но, не закончив, кивнул.

– Вариантов много, но этот вполне возможен. Дальше. Вызови ко мне градоначальника Тель-Мона.

– Вы откроете для него портал? – уточнил секретарь.

Вот, стало быть, какой магический дар у моего новоиспеченного мужа. Он открывает порталы. Причем, судя по всему, мощные, способные перенести человека на большое расстояние, раз уж для него не является проблемой портал из Тель-Мона в Иллойю.

– Слишком много чести, – покачал головой Уилфорт. – Пускай добирается своим ходом. Но я открою портал для гонца с посланием.

– Ожидается период сильных дождей, – задумчиво заметил Джой.

– Вот и хорошо. Пусть получит полноценное удовольствие от путешествия.

– Быть может, было бы проще передать ему приказ об увольнении?

– Слишком просто, – возразил Уилфорт. – Нужно, чтобы подданные Настрии поняли: дискриминация по отношению к темным будет караться в высшей степени сурово. Это придется продемонстрировать наглядно. И не где-нибудь в провинции, а именно в столице.

Секретарь понимающе склонил голову.

– Что-нибудь еще?

– Нет, это все. Можешь идти.

Джой ушел, а я смотрела на Уилфорта и от удивления не могла отвести от него глаз, даже после того, как встретила ответный взгляд.

– Ты что, веришь мне вот так, на слово? – изумленно спросила я.

– Верю, – пожал плечами он. – А почему бы, собственно, нет?

Я судорожно сглотнула. Да по массе причин!

– Потому что ты – темная, а я – светлый? – с сарказмом предположил он.

– А других причин мало? – выдала я. – Например, то, что я пыталась тебя убить?

– Так не убила же, – философски пожал плечами супруг.

– Я проникла в твой дом под обманным предлогом, – привела другой довод я. – Назвалась архитектором, специалистом по интерьерам, делала вид, будто исследую обивку и интересуюсь научными книгами. Я лгала тебе всю дорогу.

– До тех пор, пока не предстала в своем подлинном обличье. – Уилфорт слегка улыбнулся. – В образе блондинки ты была шпионкой и лгуньей. В образе брюнетки оказалась порядочной и честной девочкой.

– Так не бывает, – фыркнула я.

– Бывает, как видишь.

– Ладно. А как насчет того, что я наговорила тебе кучу гадостей?

Теперь я ожидала его реакции, уперев руки в бока.

– Большая часть из них была справедливой, – признал он.

– Я вышла за тебя замуж! – воскликнула я, не зная, что бы еще сказать.

– Вот это действительно серьезно, – кивнул Уилфорт. – Но я еще не решил, как к этому отнестись. Впрочем, мы ведь уже решили, что именно это спасло мне жизнь.

Я бессильно опустила руки и столь же обессиленно покачала головой.

– Знаешь, мне кажется, я просто не в состоянии тебя понять. Я не понимаю, что тебе нужно и чего ты добиваешься.

В противовес смыслу сказанного мои губы тронула улыбка.

– А что тебе нужно, ты понимаешь? – спросил Александр, склонив голову набок.

Я с тяжелым вздохом мотнула головой. Затем уверенно заявила:

– Но я разберусь. Для этого нужно всего лишь немного времени и чуть больше информации.

Вдаваться в подробности того, как именно я собираюсь эту информацию добывать, я не стала.

Супруг кивнул, принимая такой ответ.

– В таком случае, когда разберешься, что нужно тебе, тогда мы поговорим и о том, что нужно мне.

Что ж, это было легитимно, и я не стала спорить. «Возможно, к тому моменту, когда я во всем разберусь, тебе уже не удастся со мной поговорить, Александр Уилфорт. Но и об этом тебе совершенно не нужно знать».

– Если не возражаешь, теперь я оставлю тебя, – сказал между тем супруг. – Мне нужно вернуться к своим делам.

– Как скажете, лорд Уилфорт.

Он поморщился.

– Раз уж мы – муж и жена, как минимум временно, зови меня как-нибудь попроще.

– Например?

Я ужаснулась, прокручивая в голове такие варианты, как «котик», «лапусик» и «солнышко».

– Например, Сэнд, – успокоил меня муж. – Кстати, это вполне настоящее имя. Просто его мало кто использует, в основном близкие друзья.

Я согласно склонила голову. А он вдруг подошел и на прощание поцеловал меня в губы. Легко, почти невесомо. На несколько секунд мы так и застыли после этого поцелуя, не шевелясь.

– Я помню твое предупреждение про третий раз, – тихо сказала я, почти касаясь губами его теплой щеки. – Не дождешься.

– Посмотрим, – так же тихо парировал он, после чего все-таки покинул комнату.

Глава 6

Я обещала Сэнду во всем разобраться и слово свое намеревалась сдержать. Поэтому большую часть своего свободного времени – коего было теперь предостаточно – я занималась тем, что думала. Думала, анализировала, сопоставляла факты. Старалась отделить эти самые факты от эмоций. И постепенно навести порядок в той неразберихе, что творилась сейчас у меня в голове. Надеясь, что и душевный хаос удастся таким образом обуздать.

Главный тревоживший меня вопрос касался даже не Сэнда и не его подлинных намерений. Значительно сильнее меня тревожил Брайан. Брайан и власти Оплота в целом. Почему меня отправили на такое, мягко говоря, нетипичное задание? Почему столь тщательно позаботились о том, чтобы я с этого задания не вернулась? Знал ли о подставе Брайан? Чья это была инициатива? Сэнд внес в собственный список подозреваемых Кеннингтона, но я сильно сомневалась на этот счет. На мой взгляд, Кеннингтон был слишком прямолинеен для подобных комбинаций. Вот Брайан мог устроить подобное с легкостью, но только зачем бы ему понадобилось меня устранять? Ведь как агент я приносила несомненную пользу. Кто еще? Собственно король? Все возможно. Признаться, он оставался для меня темной лошадкой, уж простите за невольный каламбур. За три года жизни в Оплоте я видела его величество не менее дюжины раз. Мы были официально представлены, он улыбался мне и даже здоровался за руку. Но раскусить его мне не удалось. Двадцатисемилетний Луис Пятый производил впечатление человека незрелого, нервозного и ничего особенного из себя не представляющего. Но мне казалось вероятным, что это было всего лишь хорошей игрой, а что скрывалось под маской, знали лишь избранные. И я в их круг не входила. Вот Брайан – наверняка.

За такими мыслями меня и застал Сэнд, пришедший, чтобы вместе пообедать. Он нередко делил со мной трапезу, с моего добровольного согласия. Во время еды мы не слишком много разговаривали, погруженные каждый в собственные раздумья. А вот позднее, когда слуги убрали со стола, а я переместилась поближе к камину, с моих губ все-таки сорвался еще один важный вопрос:

– Скажи, Сэнд, ты действительно не имеешь отношения к гибели этих мальчиков?

Я тут же поняла, что спорола глупость. Ну кто же ответит на такой вопрос положительно? Совершенно независимо от того, как обстоят дела в действительности! Тем не менее, как говорится, слово не воробей, так что я приготовилась внимательно выслушать ответ Сэнда.

– Как тебе сказать… – задумчиво проговорил он. Такое начало заставило меня здорово напрячься. – Я не убивал этих мальчиков лично. Не отдавал такого приказа. И никому не намекал, будто подобное развитие событий было бы желательно. Если ты имеешь в виду что-нибудь в этом роде, то мой ответ – нет. Однако я, как ни крути, несу ответственность за все, что происходит в том округе. А данный случай – совершенно вопиющий. Так что в каком-то смысле это, бесспорно, имеет ко мне отношение. Так же, как и то, что случилось в свое время с тобой.

– И что же, ты думаешь, там произошло? – спросила я, подаваясь вперед.

– Вот в том-то и дело, – мрачно бросил Уилфорт. – Я этого не знаю. Я прибыл на место одним из первых, поскольку мои магические возможности включают создание межпространственных порталов. Я осмотрел место трагедии сам и привлек к делу лучших специалистов. Никто пока не сумел разобраться в ситуации. И вовсе не потому, что, как намекают некоторые газеты, дело ведется спустя рукава.

– А почему тогда?

Сэнд поморщился: ему явно неприятно было об этом говорить.

– Узкая дорога, каменистая почва, почти нет растительности. И при этом дорогой пользуются немало людей, как конных, так и пеших. Очень легко замести следы, если они вообще были.

– Что значит «если были»? – нахмурилась я.

– Это значит, что мы можем иметь дело просто с несчастным случаем. С большой трагедией, но – никем не подстроенной. Разумеется, это только один из вариантов, и я понимаю, что ты не захочешь согласиться с его реалистичностью. Тем не менее он реален. Дорога действительно довольно опасная. Но есть, конечно, и другой вариант. Возможно, некий злоумышленник «помог» повозке сорваться с обрыва.

– У тебя есть предположения, кто бы это мог быть?

– Здесь опять же много вариантов. Слишком много, чтобы сказать, что мы приблизились к разгадке. Наиболее напрашивающаяся версия – это ненавидящий темных фанатик. Она кажется логичной, но не нравится мне по той простой причине, что как раз фанатиков обычно бывает довольно легко поймать. Они недостаточно внимательны к следам, которые оставляют на месте преступления. А профессионалы, которых я туда направил, отлично разбираются в подобных вещах. Есть и другие варианты, которые не имеют никакого отношения к масти погибших.

– В самом деле?

– Сколько угодно. Например, кто-то из них мог оказаться богатым наследником, которого решили устранить. И это мог быть как любой из мальчиков, так и учитель, а то и извозчик. Однако пока в этом направлении ничего не нашли, так что я склонен отдать предпочтение предыдущим версиям.

– А каким образом можно было подстроить падение повозки, не оставив при этом следов? – нахмурилась я. – Если бы, например, в лошадь стреляли, осталась бы стрела или арбалетный болт. Или бросили камень? Но это кажется ненадежным.

– Есть способы, – откликнулся Уилфорт. – Например, лошадь могли банальнейшим образом испугать. Скажем, выпустить на дорогу змею. Лошадь шарахнулась бы от нее – и этого стало бы достаточно для падения. Но это пока не более чем гипотезы. В сущности…

Нас прервал слуга, вошедший в комнату с докладом:

– Прибыл лорд Ричард Мэдисон.

Судя по тому, как Сэнд приподнял брови, визит оказался незапланированным.

– Хорошо. Я приму его в Зале Весов. Проводи его туда и предложи что-нибудь выпить. Извини, – обратился он уже ко мне. – Я должен пойти встретить гостя.

Я кивнула, оставшись сидеть на прежнем месте. Зал Весов назывался так благодаря крупной скульптуре, стоящей там и изображающей две чаши этого самого устройства для определения массы. Чаши застыли неподвижно, одна чуть выше, вторая капельку ниже, и ощущение складывалось такое, что они в любую секунду могут прийти в равновесие. Но в данный момент главной особенностью зала для меня было то, что он находился по соседству с комнатой, в которой мы только что трапезничали. При закрытых дверях для большинства людей это ничего не значило. Но у меня были все шансы, немного поднапрягшись, расслышать разговор.

Подслушивать нехорошо? Да, конечно. И шпионить тоже, и лгать, и воровать информацию. Но так уж сложилось, что за хорошее поведение я получила пятнадцать плетей и – как следствие – исполосованную спину. Не то чтобы после этого я решила поступать плохо всему и всем назло. Но представление о плохом и хорошем претерпело существенные изменения. А в данный момент я была пленницей. Возможно, со стороны это выглядело иначе. Возможно, я сама это заслужила. Возможно – и даже точно, – Уилфорт обошелся со мной в высшей степени снисходительно. И тем не менее это не меняло самого факта: я была лишена свободы выбора и свободы передвижения. И если подслушанный разговор мог в чем-то мне помочь, я не собиралась испытывать в связи с этим угрызения совести.

– Что за слухи до меня доходят? – Голос лорда Ричарда Мэдисона был таким зычным, что, по-моему, его вполне могли бы расслышать и обладатели обыкновенного слуха. – Будто ты выпустил из тюрьмы ту девицу, которая напала на тебя с кинжалом, и теперь она живет в твоем доме и катается как сыр в масле. Развей мои сомнения: ведь это все бред болтунов?

Звон посуды. Возможно, кто-то из собеседников поставил на стол бокал с вином.

– Я не знаю, что такое, в твоем представлении, «кататься как сыр в масле», – откликнулся Уилфорт. – Но в целом да, все верно.

– Ты ненормальный, – констатировал Ричард после короткой паузы.

Сэнд отреагировал на эти слова коротким смешком.

– Она же пыталась тебя убить! – воскликнул Ричард.

– Ты знаешь, у нее были на то веские причины.

Молчание. Не иначе, у лорда-друга отвисла челюсть.

– Скажи-ка, – с подозрением в голосе проговорил он, – а она тебя часом не околдовала? Заставила думать то, что выгодно ей. Говорят же, что темные подобное умеют.

– Рич, я тебя умоляю! – протянул Сэнд, явно при этом морщась. – Ну ладно какой-нибудь конюх или торговка с базара, но уж ты-то – образованный человек!

– Как образованный человек я знаю, что случаи бывали.

– А заодно знаешь и то, насколько они редки, – парировал Сэнд. – А кроме того, если бы она меня, как ты выразился, околдовала, я бы давно ее выпустил, а не держал под стражей. А заодно поехал бы к Темному Оплоту и совершил акт самосожжения у Грани Безопасности.

– Ладно, допустим, она тебя не околдовала. – Ричард пошел на попятный, но, кажется, только временно. – Тогда что означают эти твои идиотские слова, будто у нее якобы были причины для покушения?

– Это наша настрийская темная. Беженка, – пояснил Уилфорт. – И несколько лет назад ей здорово досталось.

– И что такого страшного с ней произошло? – скептически протянул Ричард. – Молодой человек бросил из-за масти?

– Чуть-чуть серьезнее.

– Да ладно, в наши-то дни?

– Рич, как бы ты отнесся, если бы тебе назначили пятнадцать плетей за преступление, о котором ты впервые услышал во время обвинения?

Ричард присвистнул.

– А не врет?

– Непохоже. Ей двадцать четыре года, Рич. А тогда она была совсем девчонкой. После наказания сделала то, что делают практически все в подобных случаях. Эмигрировала в Оплот. А уже там ее, по-видимому, как следует накрутили. Дескать, Александр Уилфорт пьет кровь темных младенцев и до сих пор не стер всех темноволосых с лица земли только потому, что в этой крови нуждается.

Черт побери, возможно, он и прав, но… Кто бы мне объяснил, зачем Брайану было нужно подобным образом морочить мне голову?! Если, конечно, он и сам в это не верит…

– Она у тебя что, такая наивная?

– Не забывай, что ей компостировали мозги с весьма юного возраста. К тому же есть еще один нюанс, весьма неприятный.

– Можно подумать, что все описанное до сих пор было жуть как приятно, – фыркнул Ричард.

– Да, но сейчас я говорю про правду. Видишь ли, на ее приговоре, том, трехлетней давности, стоит моя подпись.

– Серьезно?

Ричард снова присвистнул.

– Представь себе. Ну, ты же понимаешь, как на том этапе подписывались документы.

– М-да, история!

– Вот я и говорю, что у нее некоторым образом были мотивы.

– Ладно, допустим. Пусть даже это так. Но все это не отменяет того факта, что она пыталась тебя убить. И может попытаться еще раз!

– Во-первых, у меня в доме имеется охрана, – отозвался Сэнд.

Не очень убедительно, кстати. Охрана, может, и имеется, но когда мы один на один, стража в случае чего физически не успеет.

– А во-вторых, не думаю. По-моему, она начинает понимать, что ее использовали втемную. Окончательное осознание – вопрос времени.

Молчание. Негромкие звуки вроде позвякивания стекла, не имеющие отношения к разговору.

– Слушай, но ведь в таком случае она идеально подходит для твоих целей, – заметил вдруг Ричард. – Темная настрийка, при этом знакомая с бытом Оплота и психологией его жителей. Да еще и наверняка что-то знает о тамошней верхушке.

Я навострила уши. Может быть, выясню сейчас что-нибудь о планах Уилфорта?

Но тот, похоже, не пожелал развивать тему.

– Существует еще одна сложность, – заметил он. – Видишь ли, эта девушка… – та самая, с бала.

– Что, та, на которой ты женился?! – вскричал Ричард.

– Тише. Да, она.

– Подожди-подожди. То есть она все это подстроила?

– Исключено. У Оплота не такая хорошая агентура. Я в самый последний момент сменил одежду, чтобы на балу меня не могли по ней узнать. К тому же не забывай, что идея со свадьбой целиком и полностью принадлежала мне. Вряд ли она могла бы предвидеть такой ход. И наконец, она чуть было не спалилась именно из-за свадьбы. Еще чуть-чуть – и она задержалась бы до Узнавания, а это значит, что все бы увидели подлинный цвет ее волос.

– Ну, хорошо, допустим. – Кажется, кто-то из них передвинул стул. – В таком случае почему ты до сих пор не развелся? Эта стерва не соглашается?

– Наоборот. Как минимум она утверждает, что сразу же даст развод, едва я сочту момент подходящим.

– Вот так легко выпустит из рук одного из самых завидных женихов Настрии? Она у тебя что, дура?

– Восхитительная логика, – тихонько рассмеялся Сэнд. – Если не согласна, то стерва, если согласна, то дура.

– А женщины как раз и делятся на эти две категории, – отозвался Ричард. – И, если хочешь знать, я предпочитаю первых.

– Это я заметил, – фыркнул Сэнд. – Что, так и не отыскал ту красотку с бала?

– Ну почему? – Интонации, засквозившие в голосе Ричарда, отчего-то наводили на мысль о коте, завидевшем крынку сметаны. – Считай, что почти отыскал. Она имела неосторожность наведаться к Астальди.

– И что, хочешь сказать, он что-то заподозрил? – с сомнением протянул Сэнд.

– Нет. Он выложил ни больше ни меньше пятьдесят тысяч.

– Ого! – присвистнул Сэнд.

– Да, девочка не работает по мелочи. Можно сказать, мне крупно повезло. Ты представляешь, она нарассказывала ему сказок о том, что собирается открыть дом для сирот. При этом составила план работы со всеми деталями – с цифрами, сроками, названиями контор и даже именами. Ну, Астальди вообще человек не самый умный, а уж после такого сдался с потрохами.

– Я не удивлен.

– Но это еще не все! – воодушевленно воскликнул Ричард. – Ты представляешь, весь этот план, разработанный ради того, чтобы облапошить старого тупицу, она за бесценок продала одной крупной благотворительной организации! Практически подарила. Теперь те получили детально разработанный проект, даже с предварительной договоренностью на строительство. Единственное, деньги им придется искать у кого-нибудь другого. Но мало ли в столице богачей, готовых вложить средства в благое дело, а заодно раструбить об этом на всю страну?

– Ого. Своеобразная дама, ничего не скажешь. И что, теперь ты знаешь, где ее искать?

– Почти. Она, конечно, осторожна и хитра, но от меня тоже уйти не так просто. Есть одна зацепка. Мои люди сумели выяснить, по какому адресу она направилась непосредственно от Астальди. Так что теперь они идут по следу и, думаю, в скором времени ее возьмут.

– И что тогда? Станешь ее наказывать? – с усмешкой спросил Сэнд.

– Еще как стану, – довольно заверил Ричард. – Надо же внушить девушке хоть какое-то уважение к закону.

– Наказание, как я понимаю, станет активным и продолжительным, к удовлетворению обеих сторон.

– Почему бы и нет? Однако, кроме шуток, перстень ей придется вернуть. Это фамильная драгоценность. Кроме того, я отвечаю за происходящее в Иллойе. И постоянные происшествия такого рода совершенно меня не устраивают. Так что этой красавице действительно придется изменить свое отношение к закону, в противном случае ее ждут вполне реальные неприятности.

Сэнд хмыкнул, как мне показалось, скептически.

Больше разговор к интересующим меня темам не возвращался, и постепенно я перестала прислушиваться.

Два дня спустя стражники ввели Пантеру в зеленую гостиную, расположенную во дворце лорда Ричарда Мэдисона. Эффектная женщина лет двадцати пяти на вид, с белоснежными волосами, глубокими омутами темно-синих глаз и внушительным бюстом была одета в оранжевое платье, навевавшее на мысль о спелых, сочных апельсинах, столь редких в нынешнюю дождливую пору. Руки Пантеры были надежно связаны за спиной.

Лорд Мэдисон, доверенное лицо самого короля, выглядел не менее внушительно в своем темном, расшитом золотом камзоле, когда с суровым видом взирал на доставленную к нему преступницу.

– Ну, вот ты и попалась, – с мрачным удовлетворением констатировал он, когда стражники и конвоируемая остановились. – Это закономерно. Тебе не следовало затевать игру против такого противника, как я. Я – не лорд Астальди, и от меня так просто не уйти.

– Я, право слово, не знаю, о чем вы говорите, милорд, – красивым грудным голосом откликнулась Пантера, она же Иден, она же леди Эрсон, известная также под многими другими именами. – Я не имею чести быть лично знакомой с лордом Астальди.

– Зато он до сих пор под впечатлением от вашего общения, – отозвался Ричард. – Все это бессмысленно, сударыня. Вы можете тысячу раз говорить, что мои утверждения бездоказательны. Однако, во-первых, – он устремил на нее прямой, пронизывающий взгляд, – я могу доказать вашу виновность. А во-вторых – и это куда более важно, – мне и не нужно ничего доказывать. Я знаю, что вы – Пантера, и у меня достаточно полномочий для вынесения приговора. Вам есть что сказать в свое оправдание?

– Может быть, мне все-таки развяжут руки? – кротко осведомилась Иден, будто до нее не доходила вся серьезность только что сказанного.

Стражники переглянулись.

– Не думаю, что это будет целесообразно, – заметил один из них, устремив, однако же, вопросительный взгляд на хозяина дворца.

– Но это очень неудобно. – Девушка просительно сложила брови домиком. – Право слово, не думаете же вы, что я сумею вас задушить?

На ее губах мелькнула тень насмешки.

– Задушить – нет, а вот ударить кинжалом или еще чем-нибудь в этом роде – запросто, – отозвался Ричард. – Знаю я вас, женщин.

– Кинжалом? – переспросила Иден, нарочито внимательно оглядывая собственную одежду. Платье, плотно облегающее фигуру, вряд ли позволило бы спрятать какое-либо оружие. – Что ж, в таком случае прикажите вашим людям меня обыскать.

И она окинула охранников откровенно дразнящим взглядом. Один покраснел и полуотвернулся, другой, напротив, с надеждой посмотрел на начальника. Третий со спокойной отстраненностью ожидал приказа Ричарда.

– Развяжите ее, – махнул рукой тот, поморщившись. – И оставьте нас. Часть разговора будет конфиденциальна.

Стражники один за другим покинули комнату. Кто с разочарованием, кто с сомнением, но хозяина все знали достаточно хорошо, чтобы не оспаривать его приказы.

– Где перстень? – грозно спросил Ричард, едва они с преступницей остались наедине.

– Лорд Мэдисон, я понимаю, что виновата перед вами, – с улыбкой произнесла Иден. – Но я готова искупить свою вину.

– Интересно, и каким образом вы намереваетесь это сделать? – изогнул брови Роберт.

Улыбка девушки стала чуть шире. Приблизившись к собеседнику и глядя ему прямо в глаза, она медленно опустилась на колени, сложила руки за спиной и наконец склонила голову. Белоснежные кудри разметались по плечам.

– Делайте со мной все, что вам заблагорассудится, – произнесла она таким тоном, словно не отдавалась на милость победителя, а, наоборот, наслаждалась производимым эффектом.

– Уверена, что такой ход со мной пройдет? – Он шагнул вперед, наклонился и взял ее за подбородок.

– Ну, не случайно же ты принимаешь меня в личных покоях, – с улыбкой ответила она. – А в соседней комнате через приоткрытую виднеется кровать.

– Ну смотри, – предупредил Ричард и даже дал ей еще пару секунд на переоценку ситуации.

А потом рывком поднял с колен, перекинул через плечо и потащил на постель.

В спальне он с ней долго церемониться не стал. Опустил ее на кровать лицом вниз, задрал платье и уже собирался сорвать вторые по счету панталоны… но обнаружил полное отсутствие оных. От собственных брюк он после такого открытия отделался стремительно. Начало наказания обусловил звонкий шлепок. Дальше последовали резкие, порывистые движения, призванные доходчиво продемонстрировать пленнице, что аферы – это нехорошо. Иден сопротивляться такому произволу не пыталась и лишь постанывала, демонстрируя тем самым полное подчинение победителю.

Потом он долго тяжело дышал и все никак не хотел отрываться от ее тела. Когда же наконец сделал это, ознаменовал окончание наказания еще тремя шлепками. Девушка напоследок постонала и обмякла.

– Где мой перстень? – хриплым голосом спросил он, немного восстановив дыхание и укладываясь рядом с ней на кровать.

– Ну, точно не при мне, – усмехнулась «жертва», перекатываясь на спину. – Где конкретно, по-твоему, я могла бы его спрятать?

Она провела пальцами по своему телу, все еще упакованному в облегающее платье, предлагая поискать место предполагаемого тайника.

– Тебе все равно придется его вернуть, – заявил Ричард. – До тех пор ты точно отсюда не выйдешь.

– Мне нравится твоя настойчивость, – ухмыльнулась Иден. – За это я обещаю не сбегать от тебя до самого утра.

– Значит, до утра? – хмыкнул Ричард, отлично знающий, что аферистка и шагу не сможет ступить по дворцу без ведома охраны. – Откуда ты только взялась такая самоуверенная? И как тебе взбрела в голову мысль ограбить лорда Мэдисона? Или ты не знала, кто я такой?

– Ну что ты! – просияла аферистка. Ее рука ненавязчиво заскользила по телу Ричарда сверху вниз и наконец оказалась между его ног, пробуждая угасшее было желание. – Я отлично знала, кто ты. Тщательно подготовилась, выяснила, как ты будешь одет и в какое именно время приедешь на бал.

– Откуда такой интерес к моей персоне? – нахмурился он, силясь сосредоточиться на предмете разговора, а не на прикосновениях ее шаловливых рук.

Иден загадочно пожала плечами.

– Надоедает работать по мелочи, – призналась она затем. – Надо все время идти вверх, иначе не избежишь губительного застоя. К тому же ты мне понравился. Словом, это было приключение и заодно – вызов, который я приняла.

– Эдакими темпами следующим этапом тебе придется позариться на самого короля, – проворчал Ричард, в действительности польщенный.

– Посмотрим, – многозначительно произнесла Иден, явно не исключавшая такой вариант. – Но пока я с тобой. И готова вымаливать прощение всю эту ночь. Советую этим воспользоваться.

Она потянула за какие-то незаметные веревочки, и платье осталось на кровати, наподобие опавшей осенней листвы. Бюстгальтер, в отличие от панталон, имелся. Правда, вид над ним открывался такой, что долго просуществовать у этого предмета одежды шансов практически не было. А прямо под ним упругое тело оказалось обмотано узкой алой лентой. Иден стянула ее с себя, взяла краешек в губы и, заведя руки за спину, наклонилась, чтобы положить ленту Ричарду на колени. А заодно пощекотать его рассыпавшимися кудрями.

– Готова до самого утра принимать любое ваше наказание, мой господин, – прошептала она, лаская его ухо своим дыханием.

Ричард зарычал, хватая ленту. Изголовье кровати отлично подходило для его целей. Прутья так и напрашивались на то, чтобы к ним крепко привязали изящные женские запястья.

Слово Иден сдержала. Сбежать даже не попыталась, несмотря на то что наутро утомленный Ричард все-таки погрузился в глубокий сон. Более того, она и сама уснула с ним рядом. Так они проспали почти до полудня. А затем отправились завтракать.

Завтрак подавался на первом этаже, в светлой комнате с высокими окнами. Длинный стол, покрытый непрактичной белоснежной скатертью, был уставлен разнообразными закусками. Трапезничали Ричард и Иден вдвоем. Однако за дверью бдительно дежурил стражник. Под окнами – тоже.

Тема ожидающего девушку будущего пока не поднималась. Ричард испытывал в связи с предстоящим разговором некоторую неловкость. Что же думала сама Иден, знала только она. Однако в какой-то момент, когда они, доев, подошли к окнам, чтобы насладиться видом, девушка в определенном смысле подняла этот вопрос.

– Очень красивый сад, – заметила она. – Мне будет позволено по нему гулять? Или ни шагу за стены?

Уголки ее губ приподнялись в коварной улыбке.

– Не знаю, – прямо ответил Ричард. – Пока еще рано об этом говорить. Сперва придется определиться более глобально. Впрочем, если ты останешься здесь, то, думаю, с садом проблем не будет… со временем. Сначала придется убедиться, что ты не пытаешься преподнести нам сюрприз.

– Сюрпризы – это как раз по моей части, – рассмеялась Иден. – Ну, хорошо, не будем заходить пока так далеко. Вопрос попроще: мою комнату можно будет украсить живыми цветами?

– Разумеется, – кивнул Ричард, радуясь, что хоть на что-то может со спокойной совестью дать положительный ответ. – Все жилые комнаты украшают букетами. У тебя есть определенные предпочтения?

Иден задумалась.

– Розы, тюльпаны или пионы. Лучше сорт «Жемчужная россыпь». Хотя… А могу я посмотреть на цветы, чтобы сделать выбор? Понимаю-понимаю, выходить в сад мне нельзя, – усмехнулась она. – Я вовсе не пытаюсь обманом заставить тебя вывести меня за стены. Но можно же позвать какую-нибудь девушку, горничную или садовницу, чтобы она принесла несколько маленьких букетов? Цветка по три, этого будет достаточно.

– Конечно, – заверил Ричард.

И, вызвав слугу, отдал соответствующий приказ.

Помощница садовника, молодая девушка среднего роста с русыми волосами и глазами теплого медового оттенка, пришла четверть часа спустя. Она несла, прижимая к телу, чтобы не уронить, семь букетов. Три сорта роз, три – тюльпанов и два – пионов. В каждом букете было по пять цветов, в основном разных оттенков, что помогло бы гостье сделать выбор. Девушка разложила букеты на столе, который к этому моменту уже был освобожден от посуды и остатков завтрака.

– Какая красота! – воскликнула Иден, беря в руки один букет и поднося его к лицу. – И как замечательно пахнут!

– Благодарю вас, леди, – улыбнулась, приседая в реверансе, служанка. – Мы очень стараемся, чтобы в нашем саду были самые лучшие цветы. Те, которые дарят людям радость.

– Как это верно подмечено! – воскликнула Иден, вновь положив букет на стол и покровительственно потрепав девушку по щеке. – Самые лучшие цветы – это именно те, которые дарят радость.

Улыбка служанки стала шире. Ричард мысленно сделал себе заметку: возможно, Иден пытается завоевать любовь слуг, чтобы впоследствии воспользоваться этим для побега. Надо будет это учесть, а для начала проследить, чтобы с помощницей садовника аферистка пересекалась как можно реже.

Пока же он предоставил Иден возможность спокойно рассматривать и нюхать букеты. Служанка сперва помогала гостье, потом немного постояла в сторонке. Затем, поняв, что в ее услугах пока не нуждаются, удалилась с очередным реверансом.

Иден все стояла возле стола с букетами, и постепенно Ричарду это стало надоедать.

– Я могу идти, господин? – робко спросила аферистка голосом помощницы садовника.

– Куда идти? – переспросил Ричард, нахмурившись и внимательно вглядываясь в ее лицо.

Определенно, перед ним стояла Иден в своем вызывающем оранжевом платье, с белоснежными локонами и синими, как летняя ночь, глазами. Но, черт побери, что это за тон и что за манера себя держать?..

– В сад, – растерянно ответила аферистка. – Я не поняла, сделала ли госпожа свой выбор, прежде чем уйти… Если нужно, я могу принести еще несколько букетов.

Движимый нехорошей догадкой, Роберт метнулся к ней и, взяв за подбородок, силой приподнял голову. Девушка испуганно охнула.

– Кто ты? – закричал он.

– Я… – Девушка вконец перепугалась, решив, что господин в одночасье сошел с ума. – Я – Маргарет, ваша служанка, работаю в саду, помогаю дяде Биллу…

– Черт!!! – заорал господин, даже не дослушав. И ринулся к двери с возгласом: – Стража!

До сих пор ничто не указывало на то, что Пантера использовала в своей работе дар иллюзий. И кто же мог подумать, что она владеет этим даром настолько виртуозно? Наложить две иллюзии одновременно – одну на себя и другую на служанку! Причем превратить служанку в точную свою копию – это еще куда ни шло. Но околдовать себя так, чтобы выглядеть точно как девушка, которую увидела впервые в жизни всего несколько минут назад! Скопировать манеру поведения этой девушки и ускользнуть так, чтобы никто не догадался о подлоге и даже сама садовница не сразу заметила, что произошло!

Сказать, что Ричард был в ярости, значит ничего не сказать. В следующий раз, когда аферистка попадет к нему в руки, она не отделается так легко.

Помимо размышлений я старалась улучшить собственное понимание сложившейся ситуации и иным способом. А именно – потихоньку проверяла ту территорию дворца, по которой мне дозволялось передвигаться, на наличие всевозможных сейфов и дневников. Стоит ли уточнять, что золото, драгоценные камни и прочие побрякушки меня не интересовали? Я искала исключительно документы и записи.

Как мне удавалось при этом перехитрить охрану? Да, собственно, никак. Охрана находилась снаружи и следила за тем, чтобы я не вышла за пределы открытых для меня комнат. Все остальное их не интересовало. Ну, и в придачу я соблюдала минимальные меры предосторожности.

Увы, похвастаться серьезными достижениями было нельзя. Я нашла несколько несущественных документов. Настолько малозначащих, что ящик, в котором они хранились, даже не был заперт. Убедившись в том, что к интересующим меня вопросам они отношения не имеют, я не стала ни вчитываться в них, ни сохранять в памяти. Возможно, мое поведение и показалось бы многим не вполне честным, но свои представления о порядочности у меня тем не менее были. Возможно, искаженные, возможно, отличающиеся от стандартных и от тех, которых я сама придерживалась три с лишним года назад. Но – были, и им я следовала неуклонно. К примеру, я никогда бы не стала читать любовные письма Уилфорта или тем более использовать их для шантажа. Хотя справедливости ради надо заметить, что ни на что подобное я и не наткнулась.

Единственным тайником, который я обнаружила на «своей» территории, но так и не смогла открыть, был один сейф новейшей конструкции. Его даже не прятали: он стоял, привлекая всеобщее внимание (или как минимум внимание человека вроде меня, заточенного на подобные вещи). Почти что шкаф, напольный, стоящий вертикально, больше всего напоминающий по форме часы с маятником. У него была двойная система защиты. Первая – обычный замок, вернее, не совсем обычный, а довольно-таки сложный, но с ним я все равно справилась, провозившись минут двадцать. Однако за первой дверцей располагалась вторая, и вот с ней справиться я уже не смогла. Потому что это был новейший кодовый замок, открывавшийся при наборе правильной комбинации из четырех цифр. Вскрывать такие сейфы меня не учили, и справедливости ради надо сказать, это был первый случай, когда я сталкивалась с подобным. Разработка была действительно очень свежей.

Разумеется, я не могла сразу же опустить руки и предприняла кое-какие попытки. Попробовала обойти кодовую защиту – не вышло. Попыталась угадать код. Сначала перебрала наиболее логичные варианты, в духе года либо даты (число плюс месяц) рождения Уилфорта, которые выучила еще в Оплоте, во время подготовки к делу. Испытала также простейшие варианты в духе 1–2–3–4 или повторения одинаковых цифр. Как-никак, владелец сейфа тоже должен запомнить комбинацию. Обидно было бы потерять содержимое по причине того, что банальнейшим образом забыл код. Сейф, конечно, можно взломать, но, надо отметить, это было бы очень нелегко: материал при его изготовлении использовался отменный. Исходя из моих знаний о сейфах, я предположила, что изнутри шкаф был обит железом. Однако угадать код таким образом не удалось.

И все-таки сдаваться я пока не собиралась. Даже несмотря на то, что была почти уверена: никаких ценных записей в таком шкафу не хранится. Скорее уж какая-нибудь дорогущая диадема или еще что-нибудь в подобном духе, не представляющее для меня ни малейшего интереса. Но я была твердо намерена в этом убедиться. Поэтому однажды ночью, предварительно сделав вид, будто крепко уснула в своей постели, и выждав для верности пару часов, босиком пробралась в нужную комнату (ни разу не высунувшись для этой цели в коридор). После чего решила немного посидеть в тишине, на случай, если кто-нибудь все же заслышал шорох в жилых помещениях. Села на пол в самом дальнем темном углу и собралась тихонько посидеть так минут пятнадцать. А уж потом приступить к сейфу. Первый замок я открывала теперь за пару минут. И следующим этапом намеревалась элементарно перепробовать как можно больше теоретически возможных комбинаций. Времени у меня много, авось да повезет.

Можно сказать, что повезло, но совсем в ином смысле, чем я ожидала. Назначенные мной самой себе четверть часа еще не истекли, когда со стороны окна послышалось легкое поскрипывание. Я вздрогнула, испугавшись, что кто-то умудрился незаметно для меня войти в комнату, и лишь потом сообразила, что окно открывали снаружи. Спустя несколько секунд с подоконника на пол аккуратно спустился неизвестный мне мужчина. В свете убывающей луны я смогла определить, что это человек невысокого роста, довольно-таки щуплого телосложения, со светлыми волосами. На вид я бы дала ему лет сорок.

Если незнакомец, пробравшись через окно, позволял неплохо себя разглядеть, то я, напротив, пребывала в тени и потому осталась незамеченной. Я решила воспользоваться этим преимуществом и, затаившись, посмотреть, как будут развиваться события. А развивались они интересно. Мужчина практически сразу подошел к сейфу и положил на пол небольшой осветительный прибор, вероятнее всего, основанный на светлой магии. Светло в комнате не стало, но сейф теперь можно было разглядеть значительно лучше. Какое-то время мужчина возился с первым замком, используя вполне знакомые мне инструменты. Минут через десять дверца открылась, что заставило меня испытать укол зависти: самой-то мне в первый раз потребовалось значительно больше времени.

Я ожидала, что, обнаружив второй слой защиты, мужчина расстроится либо рассердится, но нет, видимо, он был готов к такому раскладу. Вор – а, думаю, его можно было с чистой совестью считать таковым – извлек из внутреннего кармана предмет, подозрительно напоминающий трубку из лекарского инвентаря. Ту, которой выслушивают легкие и прочие внутренние органы. Это было настолько неожиданно, что я подалась вперед, а вор принялся медленно проворачивать колесики с цифрами, приложив один конец трубки к сейфу и прижавшись к другому собственным ухом. Думаю, прошло не больше трех минут, прежде чем дверца с негромким щелчком открылась.

Пока я изумленно хлопала глазами, мужчина извлек из сейфа небольшой ларец, открыл его – и в свете магического огонька сверкнули бриллианты. Закрыв ларец и зажав его под мышкой, вор собрался уйти тем же способом, каким и пришел, но к этому моменту я успела опомниться. Тихонько подкравшись к столу, стянула с него колокольчик, предназначенный для вызова слуг, предварительно аккуратно зажав пальцами язычок.

– Далеко собрались? – поинтересовалась я, когда мужчина уже готов был забраться на подоконник.

Я говорила вполголоса, дабы не привлечь внимание кого-нибудь со стороны, но для вора, должно быть, мои слова прозвучали как гром среди ясного неба. Он вздрогнул, потерял равновесие и чуть было не выронил ларец. К счастью, удержал, в противном случае это был бы конец конспирации для нас обоих.

– В-вы кто?

Лучшего вопроса мужчина, видимо, не нашел.

– Хозяйка этого дома, – заявила я тоном заправской обманщицы. – Но, по-моему, в данном конкретном контексте ваша личность куда более интересна. Может быть, мне стоит позвонить в этот звоночек, чтобы пришли люди, которые подойдут к вопросу профессионально?

– Не надо! – взмолился вор. – Давайте договоримся по-хорошему. Например, я могу оставить вам четверть содержимого.

– Не пойдет, – решительно возразила я.

– Половину!

– И снова мимо. Уж если мы с вами договоримся, то на совершенно других условиях.

– А на каких?

Вор все же несколько воодушевился, поняв, что договориться шансы есть.

– Во-первых, вы оставляете этот ларец вместе со всем содержимым на его законном месте.

– Это несправедливо!

– Справедливо будет позвонить сейчас в этот колокольчик, – безжалостно напомнила я. – Кстати, надеюсь, вы понимаете, что если со мной что-нибудь случится – ну, например, в меня попадет какой-нибудь острый или тяжелый предмет, – колокольчик непременно успеет зазвонить?

– Да понимаю, понимаю, – проворчал вор. – За кого вы меня держите? Я – мастер своего дела, а не какой-нибудь убийца.

– Убийцы тоже бывают мастерами своего дела, – резонно возразила я. Мне ли не знать, учитывая, что сама я таковым не являлась? – Так мы договорились по первому пункту?

– Договорились, – с полным укоризны и безнадежности вздохом согласился мужчина.

– Хорошо. Тогда пункт второй. Вы учите меня открывать такие сейфы.

Сперва вор воззрился на меня совершенно ошарашенно. Затем в его взгляде появилось нечто вроде уважения, вскоре, однако же, сменившееся разочарованием.

– За один раз не получится, – объяснил он. – Нет шансов. Тут нужна сноровка.

– Вы объясните мне принцип, а со сноровкой я уж как-нибудь сама разберусь, – заверила я.

Мужчина вздохнул. Снова посмотрел на меня в высшей степени укоризненно.

– Ну, подходите сюда, – пессимистично произнес он, явно не ожидая от меня успехов в учебе.

– Первый замок можете опустить, – заметила я, приближаясь, при этом не выпуская из рук колокольчик. – Меня интересует комбинация цифр. Как вы сумели ее подобрать?

И еще один вздох. То ли он был уверен, что я ничего не пойму, то ли очень не хотел раскрывать секреты своей профессии. И то верно: если такие сейфы изобрели совсем недавно, то и способ их вскрывать – тоже новшество. И расставаться с таким секретом бесплатно должно быть обидно. С другой стороны, так ли уж бесплатно? На мой взгляд, свобода – совсем неплохая цена.

– Ладно, – протянул вор. И почти лекторским тоном принялся объяснять: – Чтобы замок открылся, нужно подобрать правильную комбинацию из четырех цифр. Можно сделать это, перепробовав все комбинации, но их очень много, так что для этого потребуется много часов. Однако существует другой способ, более быстрый. Когда цифра занимает правильное положение, раздается характерный щелчок. Он очень тихий. Для того чтобы его услышать, используется вот это. – И вор продемонстрировал мне столь оригинально использованный им недавно стетоскоп. – Остается четыре раза по десять вариантов, цифры от нуля до девятки. Это гораздо быстрее.

– Можете показать? – попросила я.

– А смысл? – нахмурился вор. – Во-первых, без трубки вы ничего не услышите. Во-вторых, тут в любом случае нужен навык.

– Просто покажите.

Я не стала объяснять, что со своим слухом, скорее всего, обойдусь без стетоскопа.

Пожав плечами, дескать, чего ожидать от глупой бабы, он закрыл сейф и принялся поворачивать первое колесико. Я подошла к тайнику вплотную. Теперь, когда я знала, на что обращать внимание, я услышала. На цифре «7» действительно раздался тихий щелчок. Колесико заняло правильное положение.

– Даже удивительно, – проговорила я, когда демонстрация была закончена. – Как разработчики могли не учесть такую существенную деталь?

Вор, однако, оказался значительно снисходительнее к изготовителям сейфов.

– Просто так щелчок не слышен, – заметил он. – Откуда же им было знать, что мы приспособим лекарские инструменты? Мошенничество двигает прогресс. Теперь они что-нибудь новое придумают. Да, поговаривают, уже и придумали, только не у нас, за границей. Хотя, может, просто слухи.

– И что же вы будете делать, когда заграничное новшество дойдет до нас? – усмехнулась я.

– Да то же самое, – флегматично отозвался вор. – Посидим, подумаем, найдем способ и новые, улучшенные сейфы открывать. А изобретатели что-нибудь очередное придумают. Так и будем науку двигать.

Я хмыкнула, порадовавшись столь философскому подходу к профессии.

– Ну, так как? – вопросил вор. – Выполнил я второе условие?

– Да, – согласилась я. – Спасибо за науку. Осталось последнее, третье.

– Какое? – тяжко вздохнул мужчина, видимо, ожидая, что ему вот-вот придется расстаться с очередным профессиональным секретом.

В некотором смысле вор был прав, хоть и в более узком, чем он, возможно, предполагал.

– Каким образом вы пробрались во дворец? – спросила я.

– Ну, нет! – простонал он. – Все-то вам знать надо!

– Не все, – возразила я. – Я задала всего два вопроса. А вот если зазвонит этот колокольчик, то у дознавателей вопросов будет значительно больше.

Вор поджал губы, покосившись на мой аргумент. Единственный, но тем не менее весомый.

– Конюшня, – мрачно бросил он. – Не та, что слева от главных ворот, а вторая, старая. Несколько лет назад мала стала, тогда новую построили, а ту так, про запас оставили. Лошадей там не держат, вроде склада используют. Солома там лишняя валяется, старые седла, ремни.

– И что? – не вполне понимая, спросила я.

– Она вплотную к ограде стоит, – объяснил вор. – Из нее лаз ведет, короткий, наружу. Соломой только присыпан.

– Вы что, сами его прорыли? – изумилась я.

– Будете смеяться, но первой его прорыла собака, – без тени улыбки отозвался вор. – Здешняя, дворцовая. Видать, за ограду пробраться хотела. Может, кошку там учуяла или еще что. А я уж потом немного расширил. Собака крупная, волкодав настоящий, так что работы мало оставалось. Толстяк, может, и не проберется, а худой человек пролезет, – добавил он, окидывая оценивающим взглядом мою фигуру.

Что ж, стало быть, пролезу, в этом-то сомневаться не приходилось. Вот только…

– А что, снаружи ход до того хорошо замаскирован, что стража ничего не замечает? – недоверчиво спросила я.

– Так там кустарник густой растет, за ним не видно, – сообщил вор. – Его по-хорошему должны были выполоть. Но цветет уж больно красиво. Растения не дикие, садовые: ветром из дворцового парка семечки занесло. Вот и оставили. А стража на этом участке бывает нечасто. Ворот там нет, сигнальные огни стоят. Но вот срабатывают они, только если попытаешься через ограду перелезть, поверху. А когда под землей перебираешься, молчат.

«И когда охрана узнает, придумает что-нибудь новое. А воры затем найдут средство эту новую систему обойти», – подумала я, невольно посмотрев на жизнь глазами собеседника.

Вор смотрел вопросительно, ожидая моего окончательного решения. А точнее сказать, возможности унести ноги. Я колебалась. Можно было попытаться уйти прямо сейчас, вместе с ним. В противном случае я рисковала: во-первых, вор мог солгать по поводу путей отхода, а во-вторых, что, если лаз обнаружат как раз в тот промежуток времени, что я возьму себе на подготовку? Но, с другой стороны, причин не бежать вместе с вором тоже хватало. Первая: едва мы выберемся из здания, мой единственный козырь – колокольчик – потеряет какую бы то ни было ценность. И где гарантия, что спутник в ту же секунду не стукнет меня по голове чем-нибудь тяжелым? Причина вторая: бежать желательно в крепкой обуви, а не босиком, да и плащ прихватить было бы неплохо. А что-то заставляло меня сильно сомневаться, что вор готов будет стоять здесь и спокойно ждать, пока я сбегаю в свои покои и соберу вещи. И, наконец, причина третья: риск попасться есть всегда, а я очень не хотела, чтобы в этом случае меня обнаружили в обществе такой вот сомнительной личности. Нет, конечно, быть застигнутой при попытке побега плохо в любом случае. И все же одно дело просто попытаться сбежать. И совсем другое – пытаться сбежать: а) с мужчиной и б) закоренелым преступником. Готова поспорить, Уилфорту не понравится ни то, ни другое. И пойди потом докажи, что речь не идет о предварительном сговоре!

Словом, вора я все-таки отпустила. Внимательно следила за его передвижениями, когда он спускался по стене (здесь было не слишком высоко), а потом крадучись пробирался через двор. Вроде бы действительно ушел в направлении, которое соответствовало его рассказу.

Сама я покинула дворец Уилфорта следующей ночью. История вора о лазе оказалась правдивой, и уйти мне удалось без лишних сложностей (если, конечно, не считать того, что пролезть через нору оказалось совсем не просто, и в итоге я безбожно измазалась в земле). Сэнду же я оставила записку. Дольше всего мучилась над вопросом, как именно к нему обратиться. Все остальное, сколь ни странно, оказалось легко.

«Здравствуй, Сэнд!

К тому моменту, как ты найдешь это письмо, я буду уже далеко от дворца. По крайней мере, я на это надеюсь. Понимаю, что ты придешь в ярость, особенно учитывая, что ты был ко мне по-настоящему добр. Гораздо добрее, чем мог бы, учитывая обстоятельства. Поверь, я не страдаю черной неблагодарностью, но и ты должен меня понять. В каких бы прекрасных условиях я ни жила в последнее время, я оставалась заключенной, а ты – тюремщиком. Поэтому мое стремление выбраться на свободу вряд ли можно назвать удивительным. Но есть и другая причина, более серьезная. В сущности, одна лишь тяга к свободе вряд ли подвигла бы меня на побег. Но я обязана разобраться в том, что произошло в Оплоте. Ты сам заставил меня задуматься и по-новому оценить многие факты, на которые у меня до сих пор были совершенно определенные взгляды. Теперь я должна выяснить, кому и во что верить. Кто именно подставил меня и с какой целью? Почему мишенью со стороны светлых избрали именно тебя? И есть ли хоть капля истины на этом свете, хоть с какой-нибудь стороны от Грани Безопасности?

Возможно, на последний вопрос я и не получу ответа, но в первых двух разберусь непременно. Не тревожься за меня (в случае если, конечно, твой гнев оставит место и этому чувству). Я знаю, как действовать в Оплоте. И не пытайся меня искать. Чем ближе к Грани Безопасности, тем больше у меня преимуществ.

К сожалению, мы не успели с тобой развестись. К сожалению – потому что я предпочла бы оставить тебя абсолютно свободным и ни в какой степени от меня не зависящим. Увы, обстоятельства этого не позволяют. Обещаю однажды вернуться, чтобы разрешить это недоразумение. Но если этого не произойдет, скажем, в течение года, ты можешь смело считать себя вдовцом и со спокойной совестью жениться на другой женщине. Более покорной, менее мутной, обладающей более весомым приданым, чем полдюжины париков, и, самое главное, не бросающейся на тебя с кинжалом посреди ночи. Правда, возможно, она будет к тебе чуть более равнодушна, чем Давирра к Сэнду, но это даже к лучшему. Эмоции слишком сильно усложняют жизнь. Надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить тебе добром за добро. А до тех пор – прощай.

P. S. Да, и не забудь осмотреть старую конюшню. Там кое-что надо подправить, иначе недолго остаться без бриллиантов».