Глава 11

Иллойя. Накинув на плечи темно-синий плащ, я неторопливо шла по столичным улицам, впитывая душой и кожей позабытую атмосферу города. Здесь бурлила жизнь, начисто игнорируя накрапывающий дождь. Разве что несколько зонтов появилось над головами. Но лица при этом оставались прежние, с целеустремленным выражением. Люди не мчались сломя голову, а передвигались с достоинством, но одновременно точно знали, куда они идут, к которому часу и зачем. Платья с цветочными узорами, камзолы монотонной расцветки, длинные плащи. Изящные туфельки и массивные сапоги. Призывные витрины магазинов, часто проезжающие мимо кареты. Все то, чего почти не наблюдалось в Оплоте. Можно было бы сказать, что я совершила путешествие во времени, переместившись на пару веков вперед.

Правда, я хорошо знала цену такому прогрессу. Впрочем, и оплотской гордой честности я тоже теперь знала цену. Слишком широкие познания мне довелось приобрести в этом вопросе. И я не была уверена, долго ли с такими познаниями живут.

Впрочем, слишком далеко я сейчас не думала. Для начала следовало встретиться с супругом и сообщить ему об Эдвине. Но вот вопрос: как это сделать, не привлекая к себе излишнего внимания? Не хотелось ненароком попасться на глаза соглядатаям Брайана, хоть я и сомневалась, что тот надумает устроить на меня охоту. Объявит персоной нон-грата – и вся недолга. Однако береженого бог бережет. Да и сталкиваться лоб в лоб с хорошо знающей меня в лицо Уилфортовой стражей тоже не хотелось. Словом, я предпочитала найти другое место для встречи.

Вскоре мне повезло. На широком каменном столбе – еще один атрибут города, отсутствующий в Оплоте, – висела афиша. Этим вечером давали новую оперу – «Голос из прошлого». Я никогда про такую не слышала, впрочем, на то она и новая. Главное, другое: выступать должны были чрезвычайно известные певцы. А значит, премьера будет шумной. И на нее наверняка съедутся представители иллойской знати. Даже если они не любят оперу, их вынудят неписаные законы общественной жизни.

Отыскать здание оперного театра не составило труда: все же я не в первый раз посетила столицу и худо-бедно здесь ориентировалась. Запахнула плащ, пригладила волосы и, изобразив скромное лицо, вошла внутрь.

– Простите, пожалуйста… – обратилась я к билетеру, сидевшему за невысокой стойкой справа от входа. Дождалась, пока он поднимет на меня глаза, и лишь тогда продолжила: – Моя госпожа просила узнать, будет ли занята ложа лорда Уилфорта на сегодняшней премьере.

Билетер раскрыл толстую тетрадь сразу же на нужной странице – видимо, она соответствовала сегодняшнему дню. Пробежал глазами по строчкам, исписанным непонятным почерком.

– Да, – сказал он, поднимая взгляд. – Лорд Уилфорт прибудет на оперу.

Я кивнула. Стало быть, моей гипотетической госпоже не светила возможность заполучить пустующее халявное место.

– Благодарю вас. Могу я заодно приобрести билет в партер для моей тетки?

– Конечно.

Билетер назвал цену, и я, не торгуясь (театры – чуть ли не единственное место, где подобное бессмысленно), заплатила за билет.

Ну что ж, сегодня вечером у меня появится возможность встретиться с собственным супругом… Если, конечно, ложа и партер имеют шанс пересечься.

Одевшись в меру нарядно, но без излишних изысков (деньги следовало экономить, к тому же мне предстояло провести вечер в партере, где публика попроще), я заняла свободное место у прохода в одиннадцатом ряду. С начала представления прошло не более четверти часа, когда ко мне приблизился незнакомый мужчина, одетый в наглухо застегнутый черный камзол простого покроя. Склонившись к моему уху, он шепотом сообщил, что меня приглашают в ложу лорда Уилфорта.

Мужчина явно ожидал, что я молча встану и покорно последую за ним. На его лице отразилось искреннее удивление, когда я вместо этого поманила его к себе, заставляя повторно наклониться.

– Передайте лорду Уилфорту, что я буду ждать его через четверть часа в фойе, возле пальмы, – негромко сказала я.

– Но ведь антракт еще не начнется, – удивился мужчина.

Я повела плечом, устремляя взгляд на сцену. Да, мои условия действительно препятствовали лорду спокойно насладиться премьерой. Но я не могла позволить себе дожидаться антракта: к тому времени в фойе соберется слишком много народу. Посидев еще с минуту, я поднялась и на цыпочках покинула зал.

Пальму, кадка с которой стояла в углу, в одной из наиболее удаленных частей фойе, я приметила заранее. И теперь устремилась прямиком к дереву. Долго ждать не пришлось. Уилфорт пришел хоть и позже меня, но явно до истечения пятнадцатиминутного срока. Последовав моему примеру, он приблизился к пальме, и теперь нас, стоящих друг напротив друга, частично скрывали от потенциальных свидетелей широкие листья.

– Решила встретиться на нейтральной территории? – изогнул бровь Александр.

– Думаю, в моей нынешней ситуации это наиболее правильный шаг, – откликнулась я.

– А какова твоя нынешняя ситуация? – поинтересовался он. – Как ты уехала из Оплота? Получила новое задание?

– Увы, нет. Если бы мне дали новое задание, все было бы значительно проще.

– Тогда как ты уехала?

– Скажем так, неофициально. Иными словами, путь назад отрезан.

Александр немного помолчал, оценивая мои слова.

– Поехали ко мне, – решительно произнес он затем.

В мои планы это никак не входило.

– Прямо сейчас? – усмехнулась я. – А как же опера?

– Попрошу своего секретаря, чтобы потом рассказал мне, чем дело кончилось.

– Это, конечно, самое главное в опере, – хмыкнула я. – Чем все закончится, я тебе и так могу сказать, прямо сейчас.

– Давай ты расскажешь об этом в карете, – предложил Александр. – А когда секретарь вернется, мы сверим ваши версии.

– Не пойдет, – грустно покачала головой я. – Я здесь для другого.

– Надеюсь, не для музыки?

Я тихонько рассмеялась постановке вопроса.

– Нет. Надеюсь, оперные певцы не будут в обиде: для того чтобы их послушать, и так собралась масса народа. Я хотела сообщить тебе две вещи. Во-первых, человек, о котором ты беспокоился, – в Иллойе. Таверна «Лунный свет», второй этаж, пятая комната по левой стороне. За ним надо кого-нибудь прислать. Он в сносном состоянии, но все же нуждается в медицинской помощи.

Александр серьезно кивнул.

– Я займусь этим без промедления, – сказал он, не трогаясь, однако же, с места. По-видимому, «без промедления» означало «сразу после того, как закончится наш разговор». – Рад слышать, что он в сносном состоянии. Признаться, я опасался, что он совсем плох.

– Как я понимаю, он получил очень неплохое лечение в пределах Оплота. Но у светлых магов больше возможностей, чем у наших травников.

– Понимаю. Об этом позаботятся. Ты хотела сказать что-то еще?

– Да. – Я вытащила спрятанные под одеждой бумаги и протянула Александру. – Здесь мое согласие на развод. Заверенное по всей форме. С ним ты сможешь все устроить. Тебе не придется зависеть от моих непредсказуемых появлений и исчезновений.

Документы я оформила уже здесь, в Настрии, посетив нотариуса, прежде чем отправиться в оперу.

Не торопясь принимать документ, Александр склонил голову набок.

– Я так понимаю, ты снова собираешься исчезнуть?

– Собираюсь, – призналась я.

Ему это не понравилось, хотя, готова поспорить, он предвидел такой вариант. Ох, как не понравилось. Это легко читалось в выражении его лица.

– Почему? – хмурясь, спросил он.

Я легонько пожала плечами, хотя вряд ли это движение могло отразить даже малую толику одолевавшей меня сейчас растерянности.

– Я не знаю, как мне жить дальше, – честно сказала я. Именно честно. Я не искала помощи, не просила совета. Я просто рассказывала. Хотя, возможно, именно такая помощь мне и требовалась от Сэнда – чтобы он побыл моим слушателем. – Сначала у меня была родина. Здесь. Потом настал момент, когда мне недвусмысленно показали, что мне здесь не место. – Он, кажется, хотел перебить, но все-таки промолчал, предоставив мне возможность договорить. – Я вычеркнула Настрию из своей жизни. Но, к счастью, у меня нашлась другая родина. Там многое было непросто. Условия оказались суровыми, люди – непростыми, а дело, которым я занялась, – совсем не тем, к чему я стремилась всю свою прошлую жизнь. Но это была моя страна, мой народ и мое дело. А теперь выяснилось, что этой родины тоже нет. Все, чем я занималась и во что верила, либо оказалось ложью, либо попало под жирный знак вопроса. Дороги назад мне нет: я сожгла мосты. Дороги в спокойную настрийскую жизнь, какую я вела до известных тебе событий, – тоже. Я – человек из ниоткуда, Сэнд. У меня нет дома, нет веры и нет целей. Можно сказать, что меня самой некоторым образом нет. Наверное, самым логичным в моей ситуации было бы броситься головой в омут. Но я этого не сделаю. Потому что… – Я задумалась и осознала, что, несмотря на собственную уверенность в сказанном, объяснений не нахожу. – Наверное, просто потому, что я такой человек. Не созданный для подобных поступков. Словом, – я сделала глубокий вдох и медленный выдох, возвращаясь к более конкретным вопросам, – не знаю, что будет через день, два или через пять лет. Но сейчас я точно не готова на тебя работать. И как бы то ни было помогать в продвижении твоих интересов. Все, что я могу тебе дать в данную секунду, – это свобода.

И я вновь протянула ему бумаги.

– Ладно, не надо помогать мне в работе, – напряженно сказал он. – Просто возвращайся. В моем дворце у тебя будет время, чтобы спокойно все обдумать.

– На тюремном этаже или под стражей в жилых комнатах? – съязвила я.

– А как тебе самой кажется? – прищурился он.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Это не важно. Потому что я все равно к тебе не поеду.

– А если я тебя заставлю?

– Можешь, – без малейшего страха признала очевидное я. – Но в этом случае я никогда не смогу тебе доверять. И если снова сбегу – то уже навсегда.

Александр молчал, напряженно сверля меня взглядом. Губы сжались в тонкую линию, на лбу прорезались морщины.

– Я могу чем-то помочь? – сдался он наконец.

– Да, – не лицемеря, подтвердила я. – Если возможно, переправь меня, пожалуйста, в Тель-Мон. Ты ведь порталист, тебе это под силу. – Я помнила разговор с секретарем про гонца, которого Александр собирался переправить именно в этот город. – Меня совершенно не смущает долгая дорога, – поспешила заверить я. – Да и не такая уж она долгая. Просто я не исключаю возможность, что за мной попытаются «присматривать» шпионы Брайана. А так они потеряют след.

Александр кивнул, глядя в пол.

– Прямо сейчас? – хмуро спросил он затем.

Я посмотрела ему в глаза.

– Прямо сейчас.

Александр тяжело вздохнул и принял-таки протягиваемую мной бумагу.

– Хорошо. Но ты помнишь, что в Тель-Моне тебя многие знают?

– Конечно. Я об этом позабочусь.

Он прикрыл глаза в знак того, что понял. Конечно, в государстве светлых такие вопросы решаются легко.

– Ты хочешь попасть в конкретную часть города? Я не слишком хорошо его знаю, но несколько вариантов есть.

– Если возможно, куда-нибудь на окраину. Дальше я сориентируюсь.

Александр внимательно глядел на меня еще пару секунд, а потом все-таки открыл портал.

– Возвращайся, – тихо сказал он.

Я кивнула, не оборачиваясь, глядя лишь в сияющую впереди темноту. И сделала шаг вперед.

Листья, обремененные каплями прошедшего недавно дождя, клонились вниз. Туфли погружались в сырую землю. Сейчас с неба не лило, и я накинула капюшон плаща лишь для того, чтобы защититься от ветра. Утеплилась, одновременно с наслаждением втягивая носом здешний воздух. Родной воздух, который так приятно пах после дождя.

Долго гулять по темному времени суток не стала. Остановилась в первом попавшемся трактире. Тихонько прошла в свою комнату и, заперевшись изнутри, мирно проспала там всю ночь. А наутро отправилась в город.

Первым делом я зашла в салон косметической иллюзорной магии и заказала изменение внешности. На меня наложили временную иллюзию, полностью изменившую черты лица. То есть фактически наложили одно лицо поверх другого. Иллюзия была, возможно, неидеального качества (более качественные слишком дорого стоят), но для моих целей ее было достаточно. Ну, в крайнем случае кто-нибудь, кто надумает ко мне приглядеться, поймет, что мое лицо скрывает иллюзорная маска. Что с того? Мало ли какие у меня могут быть на то причины. Законом такое не запрещается. А о моей подлинной личности никто все равно догадаться не сможет. Полученная иллюзия должна была продержаться около восемнадцати часов. Незадолго до истечения этого срока можно было прийти, чтобы продлить эффект. За это надо было заплатить лишь треть стоимости сегодняшней процедуры.

Цвет волос я менять не стала. Как-никак не единственная темная в городе. Конечно, затеряться среди светлых было еще проще, но… видимо, во мне взыграла гордость. Или просто упрямство. Так что над волосами я работать не стала. Длина и прическа и без того изменились за те годы, что я прожила в Оплоте.

И вот теперь, чувствуя себя призраком, невнятной тенью из прошлого, я отправилась к знакомым местам. Со щемящим чувством ностальгии приблизилась к дому, в котором прожила много лет и в который давно уже вселились другие люди. На окне поменялись занавески; нынешние были какого-то нелепого желтого цвета. Перекрасили крышу. А в остальном это был тот же самый дом… Только ощущался он уже иначе.

Потом я отправилась в библиотеку. Тихонько прошла по залу. Большинство работниц за эти годы сменились, между стеллажами сновали совершенно незнакомые мне девушки. Я даже вздрогнула, увидев, что у одной из них темные волосы. Что-то ждет ее впереди?

Затем я направилась в самый центр города. Мимо здания мэрии прошла без особенно сильных чувств. Но следующим был позорный столб на площади…

Сейчас столб пустовал, да и вообще народу поблизости было мало. Но для меня это не играло никакой роли. Потому что я видела себя тогда, три года назад. У этого самого столба. Шрамы, окончательно зажившие при помощи чудодейственной мази Александра, будто взорвались болью. И я вдруг вспомнила чувство панического ужаса, когда, кажется, между восьмым и девятым ударом, мне показалось, что я не выдержу боли и умру прямо здесь и сейчас. Паника, которую быстро и действенно побороло только одно – очередной удар, пришедшийся на уже оставленные плетью раны. Боль отлично вытесняет любые мысли.

Меня внезапно захлестнула всепоглощающая волна ненависти. Ненависти, злости, агрессии, желания сокрушить все вокруг. Злости на Иверта Ноллса, оклеветавшего меня на пустом месте. На градоначальника Тель-Мона, не пожелавшего принять мою апелляцию. На Уилфорта, подписавшего приговор, не разобравшись в сути. На Брайана, подстроившего всю эту историю. На светлых, в стране которых возможно подобное обращение с людьми. На темных, которые так ничего и не сделали, чтобы изменить ситуацию.

Гнев был настолько сильным, что я до боли сжала кулаки, а перед глазами заплясали темные круги. Пришлось сделать десяток глубоких вдохов и медленных выдохов и буквально силой заставить себя разомкнуть стиснутые зубы. Я развернулась, и ноги сами понесли меня прочь с площади, подальше от центра, куда придется, не останавливаясь, лишь бы идти и не думать, и чтобы ветер дул в лицо.

Я сама не заметила, как людные улицы с афишными столбами и витринами остались позади. Очнулась уже на окраине. И теперь, облокотившись о невысокий ветхий забор, взирала на одноэтажное здание храма с круглой зеленой крышей.

– День добрый, дочь моя.

Священник шел по сырой траве легким, широким шагом. Он был одет в свободную белую рясу, перепоясанную простой бечевкой.

– Могу ли я чем-нибудь тебе помочь?

Я покачала головой. Должно быть, он неверно понял мое появление возле храма.

– Нет, святой отец. Благодарю вас.

Было немного странно называть этого конкретного священника «отцом»: не думаю, что ему было намного больше тридцати.

– Однако ты выглядишь как человек, который заблудился и нуждается в помощи, – заметил он.

Я, конечно, могла бы отмахнуться и просто уйти. Но в поведении священника отсутствовала неприятная навязчивость, улыбка же была открытой и какой-то светлой. Да и слово «заблудился» было выбрано чрезвычайно удачно. Я действительно чувствовала себя заблудившейся и, кажется, уже отчаялась найти выход.

– Быть может, я действительно нуждаюсь в помощи, святой отец, – ответила улыбкой на улыбку я. – Но только, боюсь, вы мне помочь не сможете. Слишком уж все запутанно.

К моему удивлению, возражать священнослужитель не стал.

– Охотно верю, дочь моя, – кивнул он. – Я всего лишь человек и потому отнюдь не всемогущ. Однако же тебе могут оказать помощь боги.

Я усмехнулась. Он вопросительно изогнул бровь, словно даже не подозревал, в чем может заключаться причина подобного скептицизма.

– Видите ли, святой отец, я не слишком религиозный человек, – объяснила я. – Сказать по правде, я почти не посещаю храмы и даже не уверена, что смогу вспомнить хотя бы одну молитву. Не думаю, что боги захотят мне помочь.

Священник весело рассмеялся. Причем так искренне, будто я в самом деле сказала что-то забавное.

– Дитя мое, неужели ты действительно думаешь, что богам больше нечем заняться, кроме как подсчитывать, сколько раз каждый из людей произносит молитву? – поинтересовался он, отвечая на мое изумление. – Поверь, подобные мелочи не играют для них большой роли.

– Как же в таком случае они решают, на чьи молитвы откликнуться, а кого – покарать? – осведомилась я, удивленная и одновременно заинтригованная столь своеобразным подходом.

– О, поверь, для этого им достаточно лишь единожды обратить на человека свой взор. Их взгляд мгновенно проникает в самую суть.

– И вы полагаете, они сочтут нужным обратить свой взор именно на меня?

Конечно, я не рассчитывала на божественное вмешательство. Но этот забавный разговор был интересен сам по себе. Должно быть, я просто нуждалась в возможности вот так вот отвлечься от насущных проблем.

– Отчего же нет? Боги готовы выслушать и направить всякого, кто обратится к ним за помощью.

Он указал мне на призывно распахнутую дверь храма. Но тут уж я решительно покачала головой.

– Боюсь, я слишком большая грешница, святой отец, чтобы боги оказались ко мне благосклонны.

– В самом деле? – В голосе священника звучала совершенно нехарактерная для представителей его профессии ирония. – И каков же самый тяжкий грех из тех, что ты совершила?

Я задумалась. Вопрос оказался не из простых. Тем не менее ответ вскоре нашелся.

– Я пыталась убить человека.

Священник с серьезным видом покивал.

– Из ревности? – уточнил он. – Или с целью обогащения?

– По приказу, – поправила я. Немного подумав, добавила: – И из идейных соображений.

Тайну исповеди никто не отменял, а в храме мы находились или возле храма, значения не имело. Так что на этот счет я была спокойна.

– Пыталась – стало быть, не убила? Почему? – задал следующий вопрос он. – Недостаточно хорошо подготовилась?

– Это сложно, – откликнулась я. – Было много причин.

– Но ты ведь можешь назвать самую главную, верно? – проницательно заметил священник.

Я вздохнула.

– Я не смогла.

Ответ был, конечно, донельзя двусмысленный, но священник понял меня совершенно правильно.

– Итак, давай уточним, – предложил он. – Ты не выполнила задание потому, что не смогла лишить человека жизни. Невзирая на то, что твои личные убеждения говорили не в пользу жертвы. И несмотря на то, что невыполнение подобных приказов, как правило, бывает чревато весьма серьезными последствиями для ослушавшегося. Я ничего не упускаю?

– Вы очень хорошо для священнослужителя осведомлены о некоторых сторонах жизни, – грустно ухмыльнулась я.

– Суть служения церкви – не в том, чтобы сидеть, заперевшись в храме, и не видеть иных сторон жизни, – заметил священник.

– Там было очень много нюансов, – вздохнула я. – Но, думаю, в целом вы сформулировали верно.

– В таком случае тебе действительно важно будет поговорить с богами. Не зря же ты сюда пришла.

Я покачала головой. Он опять все не так понял.

– Я совершенно не собиралась сюда идти.

– Куда же, в таком случае? – удивился священник, окидывая взглядом далеко простирающиеся поля и темнеющий с противоположной стороны лес.

Идти, кроме как к храму, тут и правда было особенно некуда. Можно, конечно, добраться до некоторых деревень, но это проще было бы сделать, воспользовавшись другой дорогой, чтобы не пришлось огибать многочисленные поля.

– Я не задумывалась о том, куда иду, – призналась я, поморщившись. – Ноги сами принесли меня сюда.

Лицо священника расплылось в многозначительной улыбке, и я сразу поняла, что он имеет в виду.

– Если ноги сами приводят человека к храму, грешно в него не зайти, – сообщил он.

Я пожала плечами. В конце концов, почему бы и нет?

– И что я должна буду делать?

– Ничего. Просто сесть и расслабиться. Можешь сосредоточиться на конкретном вопросе, который хочешь задать богам. Но иногда люди бывают так зациклены на вопросе, что не слышат ответа. Поэтому я бы советовал просто освободить свои мысли, предоставить им плыть мимо твоего сознания спокойным потоком. И рано или поздно ты услышишь, что хотят сказать тебе боги.

Свой скептицизм я выразила исключительно при помощи мимики. И вошла в храм вместе со священником.

Мы оказались в обычном, хоть и небольшом, зале с алтарем и скамьями. Однако же священник сразу провел меня к двери, ведшей в другое помещение. Это была совсем маленькая комнатка без мебели. Пол устилали циновки, а на высокой подставке дымились благовония.

– Удачи тебе! – улыбнулся священник и, развернувшись, зашагал к выходу из храма, тем самым показывая, что оставляет меня одну. Или наедине с богами.

Снова пожав плечами, я положила сумку на циновку и села рядом с ней.

Довольно удобно, как ни странно. Не слишком жестко. Ой, нет… Кажется, мне говорили ни о чем не думать. Хотя разве это возможно?

Но я попыталась. Прикрыла глаза и просто сидела, предоставляя любым мыслям стучаться в голову, но с легкостью отпуская их, не зацикливаясь ни на одной. Это было непросто, но постепенно получалось все лучше. Вскоре мысли, облеченные в форму слов, сменились преимущественно зрительными образами. На смену логическим цепочкам пришли внутренние ощущения, эмоции и ассоциации.

Не знаю, говорили ли со мной в тот день боги. Не было ни разверзающегося над головой неба, ни сверкающих молний, ни звучащих из ниоткуда голосов. Но в мыслях моих раз за разом, будто якорь, способный помочь кораблю удержаться у берега в бушующем море, возникал один и тот же образ. Образ Сэнда.

Выйдя из храма, я поблагодарила священника. Он ни о чем не стал расспрашивать, лишь с прежней улыбкой человека, знающего несколько больше, чем озвучивает, пожелал мне доброго пути. Я же отправилась прямиком в Иллойю.

Глава 12

Ричард Мэдисон был не менее влиятельным человеком в Настрии, чем Александр Уилфорт. Тем не менее он выразил готовность принять меня сразу после того, как обо мне доложили. В итоге, прождав не более десяти минут, я следовала за лакеем по коридорам дворца, а со стен на меня взирали многочисленные фамильные портреты. Все изображенные на них люди были, разумеется, светлыми и будто намекали, что мне здесь не место. Тем более что я пришла, можно сказать, в непристойном виде: в дорожном костюме. Впрочем, в данный момент меня не слишком беспокоила их точка зрения.

Ричард поднялся с кресла, чтобы лично встретить меня у входа в кабинет.

– Леди Элайна! – воскликнул он, прежде чем поцеловать мне руку. – Очень рад вас видеть!

– Благодарю вас, – склонила голову я, сомневаясь в том, что эта радость может быть искренней. С какой бы, собственно, стати?

– Прошу, проходите. – Ричард продолжал вести себя как радушный хозяин. – Присаживайтесь. Хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо.

Я опустилась на стул и скромно сложила руки на коленях.

– Александр знает о вашем возвращении? – серьезно спросил Ричард, садясь напротив.

– Пока нет. Именно об этом я хотела с вами поговорить.

– Я весь внимание.

– В нашу прошлую встречу я несколько необдуманно заявила, что мне не понадобятся ваши услуги, – перешла к делу я. – Это была ошибка. Обстоятельства складываются так, что мне действительно нужна ваша помощь.

– Сделаю все, что в моих силах.

Я снова склонила голову в знак благодарности.

– Видите ли, мне совершенно необходимо поговорить с Александром – в спокойной обстановке и без свидетелей. Но прийти к нему во дворец несколько проблематично. Меня там многие знают в лицо, и мое появление наделает массу шума еще прежде, чем весть о моем прибытии достигнет ушей Александра. Конечно, я могла бы прийти под иллюзорной внешностью. Но кого попало к нему не пустят, особенно после… моего же прошлого визита. Поэтому я хотела спросить, не можете ли вы организовать нам встречу?

– И это все? – с видимым облегчением спросил Ричард. – С легкостью и, более того, с большим удовольствием. Вы только, ради всех богов, никуда больше не пропадайте. Александр весь извелся после вашего отъезда и до сих пор не может себе простить того, что вас отпустил.

– Почему? Я ему для чего-то понадобилась?

Ричард устремил на меня полный укоризны взгляд.

– Он боялся, что вы покончите с собой.

– Я же сказала ему, что этого не сделаю! – воскликнула я.

Ответом был еще более укоризненный взгляд. Я насупилась.

– Словом, устроить вашу встречу не составит труда, – оставил скользкую тему Ричард. – Я могу пригласить Александра сюда и предоставить в ваше распоряжение любую часть дворца, да хоть бы и весь дворец! Или еще один вариант – если вы предпочитаете встретиться на его территории. Я могу нанести ему визит. Обычно в таких случаях я не беру с собой свиту, но если сделаю исключение, это будет полностью соответствовать этикету. А вы можете случайно оказаться в числе моих сопровождающих.

Я подалась вперед: вторая идея определенно мне понравилась.

– Предлагаете все-таки наложить иллюзию? – уточнила я.

– Думаю, это не понадобится, – возразил Ричард. – Оденем вас в мужское платье, волосы спрячем под беретом – и, полагаю, этого будет достаточно. К тому же Александру, несомненно, будет приятнее увидеть вас в вашем истинном облике, – добавил он, подмигнув.

Вот так случилось, что лорд Ричард Мэдисон прибыл во дворец Александра Уилфорта в сопровождении четырех пажей. Хозяина дома не оказалось, и гость вместе со своими сопровождающими прошел в его личные покои, дабы подождать там. Как близкий друг он имел такое право. Затем, так и не дождавшись Александра, Ричард покинул дворец. И как-то незаметно получилось, что вместо четырех пажей вместе с ним вышли только трое.

Оставшись в покоях Александра в одиночестве, я стянула с головы ненужный уже берет и тихонько пробралась в самую дальнюю комнату, каковой предсказуемо оказалась спальня. Не зная, сколько еще придется ждать, и опасаясь, что сюда может заглянуть горничная, я устроилась за ширмой. Села на пол, приняв ту же позу, что и недавно в храме, благо по всей комнате тянулся синий ковер с мягким ворсом.

Судя по успокаивающе тикающим часам, на которые я время от времени позволяла себе, высунувшись из-за ширмы, поглядывать, прождала я около часа. Затем открылась дверь, послышались шаги. Я не большой специалист, но поступь показалась мне знакомой. Во всяком случае, вошел явно мужчина и явно по-хозяйски, так что у меня не было причин сомневаться в его личности. И я уже собиралась выйти из своего убежища, когда услышала странный шум. Громкий возглас, явно принадлежащий Александру, скрежет сдвинувшейся с места мебели, звуки, наводящие на мысль о борьбе. Я осторожно высунулась из-за ширмы.

Моим глазам предстала совершенно неожиданная картина. Александр, стоя возле кровати, отчаянно боролся с неведомо откуда взявшейся сетью, которая опутала его с ног до головы. Сеть была тонкая, серебристая и, судя по безрезультатности всех попыток высвободиться, чрезвычайно крепкая. Магическая – на этот счет у меня даже сомнений не возникло. Меж тем у окна мелькнула тень, на миг преграждая путь в комнату солнечному свету, и с подоконника соскочила темная фигура. Я затаилась, стараясь не дышать, чтобы не привлечь к себе внимания. Фигура принадлежала женщине, облаченной в странное одеяние черного цвета. И фасон, и материал казались непривычными, однако и то и другое явно подбиралось специально, чтобы не стеснять человека в движениях.

И тут я поняла. Никогда не видела этих людей, как минимум в процессе работы (а в другое время они наверняка внешне никак не отличались от всех остальных), но слышала о них, как, думаю, и любой житель Настрии. Секта Слуг кинжала пользовалась дурной славой, но и большим спросом в соответствующих кругах. Эти люди, отличавшиеся недюжинной ловкостью и отличным владением холодным оружием, выполняли за большие деньги различные заказы, скажем так, щекотливого характера. Главным источником их дохода были заказные убийства.

– Можешь не стараться, – бросила Александру девушка (на вид ей было не больше двадцати пяти), демонстрируя на ладони стеклянный сосуд в форме пирамиды. За стеклом кружилось что-то вроде серебристой пыльцы. – Это лунная сеть, и высвободиться из нее невозможно.

Я точно не знала, что такое лунная сеть, но общих познаний в сфере магических технологий было достаточно, чтобы догадаться о принципе работы. Сеть создавалась при помощи прибора, который в данный момент держала в руке сектантка. В него была вложена светлая магическая энергия, воздействующая не на мозг, а на внешний мир. Отключить сеть можно при помощи все того же прибора, но делать этого девушка явно не собиралась. Разорвать же такую сеть без помощи светлой магии наверняка нельзя. Но и из светлых магов далеко не каждый обладает подходящими возможностями. Уилфорт, к примеру, открывает порталы, а это не имеет никакого отношения к уничтожению магических нитей. Кстати, а не может ли он освободиться, ускользнув в портал? Видимо, нет. Вне всяких сомнений, он уже попробовал такой вариант, да и сектантка знала, кого ей заказали, и, следовательно, выбрала именно эту ловушку не случайно.

– Мэт! Ко мне! – громко крикнул Александр, слегка повернув голову в сторону двери, но лишь настолько, чтобы убийца не выпадала при этом из поля его зрения.

– Не поможет, – скривила губы в слабой усмешке она. – Я наложила на комнату заклинание звезды. Ближайшие пятнадцать минут никто ничего не услышит.

Я стиснула зубы. Дело хуже некуда. Заклинание звезды – это что-то вроде отвода глаз, только не от человека, а от предмета. В данном случае – от комнаты. Это означает, что предмет вроде бы и виден, но на него никто не обращает внимания. Как с крохотной, далекой звездой: казалось бы, она видна, а попробуй чуть-чуть присмотреться – и как будто бы и нет ее на небосводе. Отсюда название заклинания. В итоге теоретически в комнату реально войти, но это никому не придет в голову – если, конечно, специально человека не направить. И на исходящие отсюда звуки тоже внимания никто не обратит. Фактически мы оказались на четверть часа отрезаны от мира.

Я устремила злой взгляд на девицу, уже извлекшую из ножен длинный кинжал. Вот ведь зараза! И дверь-то, казалось бы, совсем близко – не та, через которую я вошла, а другая, ведущая непосредственно в коридор к страже. А все равно до нее не добраться и до охраны не докричаться.

Ждать больше было нельзя. И я поспешно выступила из-за ширмы с окриком:

– Э нет, так не пойдет! Извольте ждать своей очереди. Это я должна его убить!

Тишина. Все присутствующие застыли на месте, не считая разве что продолживших мерное тиканье часов.

– Что? – вылупилась на меня сектантка, по-прежнему держа наготове кинжал.

– Я говорю, – терпеливо повторила я, – что этот человек – мой. Я первая пришла его убивать. А вас здесь не стояло. Так что извольте соблюдать очередь. У меня задание.

– У меня тоже задание.

– Мое важнее. Я представляю свободный народ Темного Оплота. За многочисленные преступления против темной масти Александр Уилфорт был приговорен к смерти. Я пришла, чтобы привести приговор в исполнение.

«Конкурентка» посмотрела на меня с неожиданным интересом.

– Ты, что ли, и есть та самая темная, которая пыталась его убрать, но безуспешно? – спросила она.

– Та самая, – радостно согласилась я. – Один раз безуспешно, теперь пришла завершить начатое.

Сектантка немного подумала (видимо, мои аргументы показались ей в целом весомыми), затем покачала головой.

– Ничем не могу помочь. – Ее голос звучал жестко и совершенно не по-женски. – У меня заказ. И уже взят аванс. Но если я его убью, ваш приговор все равно будет исполнен. Так что тебе не о чем беспокоиться.

– То есть как это не о чем?! – возмутилась я. – Весь мир должен узнать, что его не просто так убили! А что он был именно казнен по решению свободного народа Темного Оплота! Я не имею права передать такое важное поручение постороннему! Поймите меня правильно, я не шовинистка, и все-таки вы – светлая, поэтому не подходите на роль нашего палача. Впрочем, если вы очень хотите… Можем сделать так: вы его убьете, но это останется между нами. А я объявлю во всеуслышание, что казнь была совершена представителем Темного Оплота.

– Не подходит, – тут же возразила сектантка. – В этом случае заказчик не поверит, что убила я. И я останусь без гонорара.

– Ну, тогда не знаю, – проворчала я.

– Дамы, а вам не очень сильно мешает мое присутствие? – едко поинтересовался Александр.

– Мешает! – отрезала я, делая шаг в его сторону, а заодно и в сторону сектантки.

– Помолчи! – почти одновременно со мной рыкнула на него та.

– Что за мужчины пошли! – пожаловалась «конкурентке» я.

– Это точно! – охотно согласилась она.

– Никакого такта!

– Ты мне рассказываешь!

Александр возвел глаза к потолку.

– Слушай, – доверительно обратилась к сектантке – и просто женщине – я, делая очередной шаг в ее сторону. – А может быть, пойдем на компромиссный вариант?

– Это какой? – нахмурилась та.

– Ну как же!

Я на миг скосила глаза на стеклянный конус, который она успела поставить на полку. Как-никак трудно орудовать кинжалом, одновременно держа во второй руке хрупкую вещь. Ведь даже опутанная сетью жертва не станет неподвижно ожидать удара. Беда в том, что даже если мне удастся добраться до контролирующего сеть аппарата, я понятия не имею, как его отключить. Наверняка несложно, но на то, чтобы разбираться, времени не будет совсем.

– Мы можем нанять третьего, который убьет этого парня за нас обеих, – продолжала развивать «гениальную мысль» я. – Потом ты скажешь своему заказчику, что выполнила задание, а я властям Оплота – что казнь состоялась. С формальной точки зрения и то и другое будет правдой.

Сектантка нахмурилась.

– Нет, – протянула она пару секунд спустя. – Какой смысл? Ведь третьему придется заплатить, а стало быть, я все равно потеряю свой гонорар.

– С одной стороны, да, – признала я. И заговорила более бойко, сообразив наконец, как именно следует поступить с аппаратом. – Но с другой – во-первых, мы платим третьему вдвоем, стало быть, ты теряешь только половину гонорара. – Рассуждая (и убеждая), я эмоционально жестикулировала. – Во-вторых, мы не обязаны нанимать столь же высококвалифицированного специалиста, как ты. Можем взять кого-нибудь подешевле. А в-третьих…

В этот момент я якобы споткнулась о ножку стула, пролетела к стене, схватилась за полку, чтобы удержаться, и конус «случайно» упал на пол. Как я и ожидала, стекло разбилось, а серебристая пыльца, выпущенная на свободу, стала плавно парить в воздухе. Сеть исчезла в мгновение ока.

Сектантка соображала быстро. Вскинула над головой руку с кинжалом, и я уже приготовилась полноценно ощутить, как лезвие проникает в мою плоть, поскольку увернуться бы не успела. Но повезло: Александр соображал еще быстрее, чем сектантка. Во всяком случае, он, в отличие от нее, все это время ожидал с моей стороны подвоха. Одним рывком стянув с кровати покрывало, он набросил его девушке на голову. Пока она освобождалась (а потребовалось на это не более пары секунд), он буквально вышвырнул меня за ведущую в коридор дверь. И оттолкнул к противоположной стене. Сам же, наоборот, остался стоять на пороге и, зычно крикнув: «Убийца в спальне!» – пропустил внутрь мгновенно подобравшихся стражей. Поскольку он направлял их, стоя у распахнутой двери, заклинание звезды не действовало. Правда, задержавшись ради этого на пороге, он несколько лишних секунд рисковал жизнью, но все обошлось. Сектантка тоже понимала, что проигрывает и настала пора уносить ноги. Предвидя такой поворот, Александр рявкнул сбежавшейся в коридор охране:

– Окно!

Его поняли без дополнительных объяснений. Два стражника помчались прочь по коридору, по пути привлекая к операции и других.

Предоставив охране действовать дальше самостоятельно, Александр подошел ко мне. Я так и стояла у той стены, к которой он меня предварительно «отправил».

– Ты в порядке? – спросил он, вглядываясь в мое лицо.

– Да. В полном! – убежденно заверила я. После чего спросила: – А можно я немножко посижу?

– До гостиной дойдешь? – обеспокоенно спросил он.

Я представила, как в случае отрицательного ответа слуги потащат прямо сюда, в коридор, какой-нибудь неподъемный диванчик, и кивнула. Ноги, однако же, малость подкашивались после пережитого стресса. Александр повел меня в гостиную, легонько приобняв за плечи. Без всяких вульгарных намеков, осторожно и бережно, и именно такое объятие придавало мне сейчас чувство уверенности.

Мы добрались до гостиной, и я опустилась на ближайшую кушетку.

– Воды? – спросил Александр.

Я отрицательно покачала головой.

– Чего-нибудь покрепче.

Он принес мне бокал с напитком, на поверку оказавшимся действительно крепкой ягодной настойкой. После чего ненадолго вышел в коридор. Я сидела, прикрыв глаза и потихоньку потягивая жидкость из бокала, и к разговору особенно не прислушивалась. Но что-то они там обсуждали на повышенных тонах. Потом Александр снова вернулся.

– Ноги-руки пообрывать такой охране, раз все равно не знают, для чего их использовать, – бросил в сердцах он.

– Что, сбежала? – предположила я, не открывая глаз.

– Да куда бы она делась? Взяли, – проворчал Александр.

– И где она?

– Сейчас отведут в тюрьму, потом допросят.

Настойка действовала на организм позитивно, напряжение спадало, но в теле теперь появилось ощущение притягивающей к кушетке тяжести.

– А ты лично допрашивать не будешь?

– С какой еще стати? – даже удивился он.

Я открыла глаза.

– Хм. А я думала, ты всегда так с девушками знакомишься. Сначала она пытается тебя убить, потом ты приходишь к ней в тюрьму. У вас завязывается непринужденная беседа… Ну, и так далее.

– Так я знакомлюсь только с теми девушками, на которых предварительно женюсь, – просветил меня Сэнд. – Но то, что ты уже способна шутить, радует.

– У меня вообще жизнь такая, что обхохочешься, – отозвалась я, снова прикрывая глаза. Сидеть на кушетке, откинувшись на спинку, было очень удобно. – А насчет охраны ты совершенно прав. Они заслужили хороший нагоняй: в дом забирается черт-те кто. Вот почему порядочная девушка, тайком проникшая в хозяйскую спальню, не может просто расслабленно посидеть там за ширмой?

– Кстати, а как ты попала в мою спальню? – задал резонный вопрос Сэнд.

– Ты забыл спросить «зачем», – заметила я, вновь пригубив настойку.

– Этот вопрос у меня следующий на очереди.

– Меня Ричард провел, – сообщила я.

– Значит, я и его должник, причем дважды, – заметил супруг.

– «И его»? – переспросила я. – Значит, чей-то еще?

– Ты, между прочим, мне только что жизнь спасла, – напомнил Сэнд.

– М-м-м! – глубокомысленно промычала я.

От стресса и выпитого меня разморило, и теперь очень хотелось спать. А не разбираться, кто, кому и что должен.

– Давай я отведу тебя в спальню, – проницательно предложил Сэнд.

– Только не в ту, по которой бегают девушки в черном, – предупредила я.

– Не беспокойся, – хмыкнул он. – В той буду спать я.

– Извращенец, – поставила я диагноз сонным голосом.

Сэнд помог мне подняться. Мы снова пошли по коридору, как и раньше: неспешно, нога в ногу, он обнимает меня за плечи. Добрались до какой-то неизвестной мне спальни. Судя по горничной, вынырнувшей оттуда непосредственно перед нашим приходом, комнату заведомо приказали приготовить для меня.

– Охрана снаружи будет? – сонно спросила я, первым делом садясь на кровать.

– Не волнуйся, тебе ничто не угрожает, – заверил он, откидывая для меня покрывало.

– Я не в том смысле. Чтобы я не сбежала, – пояснила я.

Сэнд посмотрел мне в глаза, но поскольку от сонливости я видела все как в тумане, разобраться в его эмоциях не смогла. Могла только поручиться, что эмоции были.

– Не будет никакой охраны, – тихо, но четко произнес он. – Надеюсь, тем не менее, что за эту ночь ты никуда не сбежишь.

– За эту – точно не сбегу, – заверила я, от души зевая.

Сэнд ушел, но сквозь пелену заволакивающего сознание сна я еще некоторое время слышала его голос, доносящийся из-за двери. А потом окончательно уснула.

Выспалась я хорошо и проснулась, как ни странно, вполне довольная жизнью. Хотя по-прежнему понятия не имела, какой хочу эту самую жизнь видеть. В комнату вскоре проскользнула горничная, видимо, время от времени заглядывавшая, чтобы проверить, не пробудилась ли я. Она принесла чистую одежду и, после того как я умылась и привела себя в порядок, проводила к завтраку.

Сэнд уже был здесь, но за стол пока не садился. Стоял спиной к окну и, видимо, поджидал меня. Теперь он отпустил горничную, пододвинул мне стул, и мы вдвоем расположились за столом.

– Как спалось? – спросил он, берясь за салфетку.

– Отлично, – ответила я, нисколько не покривив душой. – А тебе?

– Нормально.

Сэнд чуть качнул головой, давая понять, что большого значения это не имеет. Спал, стало быть, так себе.

– Есть результаты допроса? – полюбопытствовала я.

– Да, девчонку удалось разговорить.

– И что? Кто стоит за покушением?

– С заказчиком она лично не встречалась. Только с его представителем. Темноволосым. Со странным акцентом. Расплачивался не деньгами, а драгоценностями.

– То есть заказ поступил из Оплота? – заключила я, сделав логический вывод из этой совокупности фактов.

– Да. – Сэнд почему-то говорил рассеянно, словно сосредоточен был в данный момент на другом. – Либо кто-то пытается создать ложное впечатление.

Может, я и хотела бы поверить во второе, но…

– Не думаю, что нужно разрабатывать столь сложные версии. Скорее всего, за покушением стоит Брайан.

– Вероятно.

На этом разговор на такую, казалось бы, животрепещущую тему, угас, будто оставленная на произвол судьбы свечка. Мы посидели за столом молча.

– Я волновался за тебя, – произнес затем Сэнд, глядя мне в глаза и даже не думая приниматься за еду.

– Да, Ричард мне сказал, – пробормотала я, пряча взгляд.

Как еще ответить на его слова, я, честно говоря, не знала. Я вообще плохо понимала, как вести себя с… кстати, а он еще мне муж или уже нет?

– Скажи, а тот документ, который я тебе передала при нашей прошлой встрече… – начала я.

Вопрос повис в воздухе. Александр отвел взгляд и взялся за ручку наполненной чаем чашки.

Неправильная реплика. Я сказала не то и не тогда. Но слово не воробей. Этого уже не исправишь.

– Документ… да, – как-то невпопад пробормотал Сэнд. – То есть… я передал его храмовникам, процесс запущен, но я так понял, что разводы занимают сейчас много времени.

– Понятно, – кивнула я и взяла в руки кусок хлеба. Просто для того, чтобы чем-то их занять. – Не страшно. Я никуда не тороплюсь.

Мы помолчали. Даже немного перекусили, чтобы как-то это молчание оправдать.

– Элайна. – На сей раз в голосе Сэнда звучала решимость. Хоть и говорил он, тщательно взвешивая слова, словно боялся меня спугнуть. – Я бы хотел кое-что с тобой обсудить.

– Я тебя слушаю, – кивнула я, радуясь, что он прервал молчание, и одновременно напрягшись: о чем-то он заговорит?

– У меня есть к тебе предложение.

– Я уже замужем, – ляпнула я и тут же спохватилась: – Извини, не обращай внимания. Что-то у меня нервишки шалят в последнее время, вот и несу всякую чушь. Так что ты хотел предложить?

– Поработать вместе.

Хорошая формулировка. Красивая. Особенно когда подразумевается «поработать на меня».

Я тяжело вздохнула. В данный момент мне совершенно не хотелось говорить ему «нет» и вообще усугублять и без того ощутимую сложность во взаимоотношениях. Но другого выбора я не видела.

– Сэнд, я действительно сожгла за собой мосты. Работать на Брайана я больше не стану. Но и действовать во вред Оплоту тоже не буду. Постарайся меня понять.

– Понимаю. Я и не предлагаю тебе действовать во вред Оплоту. Я давно пытался тебе объяснить, что и сам не воюю с Оплотом. И мои действия вовсе не направлены против темных. Против Брайана Коллинза – возможно. Но, в любом случае, сейчас не об этом речь. Я не предлагаю тебе участвовать в моих войнах. Мне просто нужна твоя помощь как темной. По делу, не имеющему прямого отношения к Оплоту.

– Тебе требуются какие-то конкретные способности в области темной магии? – нахмурилась я.

– Нет. Просто умный темный, который достаточно хорошо осведомлен в сфере темной магии в целом. Ты обучалась в школе «Рока», а затем жила в Оплоте, поэтому ты – идеальная кандидатура.

Я задумалась. В принципе, если речь действительно не идет о войне против Оплота, то почему бы нет?

– А в чем конкретно будет заключаться моя работа?

– Прости, но я не могу сказать тебе этого прежде, чем ты согласишься.

– Ну, знаешь, это несерьезно, – фыркнула я. – Я не могу взяться за работу с закрытыми глазами.

– Ты мне не доверяешь? – прищурился Александр.

Хороший ход. Ответить «не доверяю» – значит обидеть. Ответить «доверяю» – значит фактически согласиться на его предложение.

– Я доверяю тебе больше, чем другим, – отвела удар я. – Но за неизвестное задание не возьмусь.

– Это действительно конфиденциальная информация, – вздохнул Сэнд. – И я не имею права ее разглашать… – Он немного подумал. – Давай поступим так. Мы отправимся туда, где ты предположительно будешь работать. Я посвящу тебя в суть своего предложения. И после этого ты решишь, соглашаться на него или нет. Но есть один нюанс. Поскольку информация секретная…

– …то если я не соглашусь, тебе придется меня убить? – хмыкнула я.

По моей интонации легко было заключить, что я говорю несерьезно, поэтому Сэнд лишь криво усмехнулся.

– Сейчас твое чувство юмора нравится мне меньше, – заметил он. – Никто не собирается тебя убивать. Просто тебе придется задержаться в том месте на несколько недель. В твоем распоряжении будет все, что понадобится. Это большой дом, там отличные условия, есть даже парк для прогулок. Но за ограду ты выйти не сможешь. Прости, но в этом вопросе я никак не смогу сделать тебе поблажку.

– А что случится через несколько недель?

– Информация перестанет быть секретной. После этого ты будешь свободна в передвижениях.

– А если я соглашусь на работу?

– То все равно останешься там на те же несколько недель, – правильно понял мой вопрос Сэнд. – Но для того, чтобы выполнить работу.

– Другими словами…

– …отправляясь со мной, ты в любом случае подписываешься на несколько недель, – закончил мою мысль он.

Я задумалась. А что, собственно, я теряю? В худшем случае проведу несколько недель в безделье. Возможно, на данном этапе это даже полезно. Будет время как следует все обдумать.

– А ты? Тоже собираешься находиться в том доме? – поинтересовалась я.

– Не все время, но достаточно много, – ответил Сэнд.

Я кивнула, отметая последние сомнения.

– Я согласна.

Глава 13

В особняк мы переместились при помощи портала в тот же день, вскоре после обеда. В комнате, где мы оказались, кроме нас, никого не было, и это позволило мне спокойно оглядеться. Богатое, я бы даже сказала – роскошное убранство. До потолка я бы вряд ли дотянулась, даже если бы оказалась вдвое выше ростом. Три высоких окна, за которыми зеленеют многочисленные деревья. Преобладают среди них сосны. Видимо, тот самый парк, о котором упомянул Сэнд. На первый взгляд кажется, что это настоящий дикий лес, и только присмотревшись повнимательнее, можно по мелким штрихам определить, что место в действительности ухоженное.

Сэнд стоял у окна, сложив руки на груди, и спокойно ждал, пока я осмотрюсь и буду готова к разговору.

– Ну, хорошо. И что теперь? – спросила я, обрывая процесс созерцания и поворачиваясь к мужу.

– Теперь я бы хотел познакомить тебя с герцогом Настрийским.

– С кем?!

Я уставилась на Сэнда с отвисшей челюстью.

– С наследником престола, – спокойно подтвердил он.

– С принцем?

– Совершенно верно.

– Хочешь сказать, он меня примет? – скептически нахмурилась я.

Муж и бровью не повел.

– Это вообще очень вежливый молодой человек. Кстати, вот он.

И Сэнд указал куда-то за окно. Я подошла поближе. Внизу по тропинке шагал худой мужчина. Сейчас мы видели его со спины, поэтому я не имела возможности рассмотреть лицо наследника престола. Но это было и не нужно. Скажем так: в данный момент лицо его интересовало меня меньше всего. Спустя несколько секунд я громко расхохоталась, согнувшись в три погибели.

Сэнд мрачно смотрел на меня, совершенно не разделяя моего веселья.

– Так вам, светлым, и надо, – выдохнула я, отсмеявшись. – Все-таки боги есть!

– Все сказала? – по-прежнему мрачно осведомился Сэнд.

– Прости, не удержалась, – повинилась я, вытирая глаза.

И снова выглянула в окно. Наследник успел уйти достаточно далеко, но его все еще было видно. Очень молод – об этом каким-то неуловимым образом свидетельствует весь его облик. Получил аристократическое воспитание – такие вещи очень легко читаются и по осанке, и по движениям. И – темноволос.

– Он… законнорожденный? – спросила я, понизив голос.

– Да, – ответил Сэнд. – Темный ребенок светлых родителей. Такой же, как ты.

Как я ни пыталась сохранить серьезное выражение лица, губы против воли растянулись в улыбке. Такой же, как я. Все это хорошо, но – в королевской семье?!

– Теперь понятно, почему его так тщательно прятали, – заметила я, всеми силами стараясь вернуть своему лицу более подобающее выражение.

Мое веселье явно коробило Сэнда, в глазах которого смешащая меня ситуация представляла огромную проблему государственного масштаба, каковую именно ему и приходилось решать.

– Да, – подтвердил он. – Когда ребенок родился темным, его поспешили увезти из дворца, официально представив этот шаг как меру безопасности. Скрыть масть иным способом на том этапе было невозможно. Парики никуда не годились, да и какой младенцу парик? Иллюзорная магия тоже была менее развита. Впрочем, эти меры и на сегодняшний день недостаточно действенны. Конечно, в распоряжении принца будут лучшие специалисты, способные создавать долгосрочные иллюзии. Но дар некоторых светлых позволяет видеть истинный облик. Кроме того, похоже на то, что рыжеволосые и вовсе невосприимчивы к какому-либо виду магии.

– В самом деле? – заинтересовалась я.

– Да. Этот вопрос сейчас исследуется. Научно их иммунитет еще не доказан, но существует очень много косвенных подтверждений этой теории. А раз так, значит, все рыжеволосое население Настрии моментально увидит, что «король-то голый». Что же касается парика… Сама понимаешь: король (будущий король) – слишком видная фигура, чтобы тот факт, что он носит парик, долго хранился в секрете.

– Понимаю.

Тут я не могла с ним не согласиться. Конечно, в Оплоте власть имущие гораздо ближе к народу, чем здесь, но и в Настрии короля непременно окружает огромное число людей. Родственники, министры, слуги, стражники… В сущности, если вдуматься, то о короле Оплота люди знали значительно меньше, чем о настрийском монархе.

– А все эти слухи и расхождения во мнениях о том, сколько лет принцу… – Я вопросительно посмотрела на Сэнда.

– Разработаны приближенными короля специально для того, чтобы сбить всех со следа, – подтвердил мою догадку он. – И можешь не сомневаться, каждый «слух» был предварительно подан королю на одобрение в трех экземплярах.

– А сколько ему лет на самом деле? Я имею в виду – принцу?

Даже не ожидала, что меня охватит столь жадное любопытство.

– Шестнадцать.

Вот как. Стало быть, самая простая версия оказалась наиболее правдивой. Принц родился именно тогда, когда предполагалось изначально. Не было никаких подмен и никаких игр с возрастом.

И все-таки важнее сейчас было другое.

– Стало быть, поэтому ты так стараешься объединить Настрию и Оплот! – наконец-то дошло до меня.

Сэнд кивнул в знак согласия.

– Король тяжело болен, Элайна, – сказал он затем. – В скором времени – по всей видимости, это вопрос нескольких недель – принцу настанет пора взойти на престол. Темному принцу – на престол светлого государства. Трудно предугадать, к каким последствиям это приведет. Возможно, ни к каким. А возможно, к бунту и смуте. Поэтому необходимо срочно принять меры, чтобы укрепить его позиции. Это было поручено сделать нам – мне и Ричарду. Одним из тех немногих, кто посвящен в главную тайну королевского семейства. Ричард занимается вопросами внутренней политики. Смута не возникает на пустом месте, она должна быть кем-то направлена. Соответственно, его задача – проследить за потенциальными претендентами на престол. В мои же обязанности входит позаботиться о том, чтобы народ Настрии оказался максимально готов к появлению в стране темного монарха.

– И ты считаешь, что объединение с Оплотом может в этом помочь?

– Темноволосая часть населения – это наиболее естественные сторонники темного короля. Но на данный момент темных в Настрии очень мало. Объединиться с Оплотом – значит сделать темных более многочисленной и более сильной группой населения. Их по-прежнему будет меньшинство, но все же достаточно сильное меньшинство, с голосом которого необходимо считаться. Выигрывают все, Элайна. И темные, которые на данный момент живут в Оплоте практически впроголодь, и принц – а следовательно, государство. Смута не принесет добра никому. Кроме того, необходимо срочно работать над общественным мнением. Разрушать стереотипы. Это важно как для того, чтобы светлое население приняло темного короля, так и для того, чтобы иммиграция темных из Оплота не привела к массовым конфликтам.

По мере того как я слушала, мне и самой все меньше хотелось смеяться.

– Что же король делал раньше? Ведь было понятно, что рано или поздно вопрос встанет ребром. Начинать заниматься общественным мнением надо было, когда ребенок только-только родился. А сейчас… Как можно всерьез повлиять на общественное мнение за несколько недель?!

Сэнд очень грустно усмехнулся. Я сразу поняла, что означает эта усмешка. Его, Сэнда, никто не спрашивал. Когда принц родился, он и сам был еще, можно сказать, ребенком. А сейчас ему просто поручили важное для королевства задание. Мы на тебя надеемся, ты – один из немногих, кому мы можем доверять… А дальше – выкручивайся, как хочешь.

– Когда ребенок только-только родился, король рассчитывал, что у него появятся другие наследники, с мастью которых не возникнет проблем, – все же объяснил логику монарха Сэнд. – Но так случилось, что этого не произошло: больше у короля детей не было. Ну, а теперь слишком поздно рассуждать о том, как следовало поступить шестнадцать лет назад. Все, что остается, – исправить прошлые ошибки, насколько это возможно. В частности, изыскивать способы ускорить общественные процессы, которые обычно занимают по меньшей мере десятилетия. Помогает то, что на самом-то деле предубеждения против темных на сегодняшний день не так уж распространены. Такие, как бывший мэр Тель-Мона, есть, но их меньшинство.

– Бывший?

Я вскинула голову, на миг позабыв о предмете нашего разговора.

– Разумеется. Я ведь в твоем присутствии распорядился, чтобы его вызвали в Иллойю.

– Это я помню, – кивнула я. – Но я не думала, что речь пойдет о смещении с должности. Предполагала, что будет просто какое-нибудь наказание…

– Было и то и другое, – бесстрастно откликнулся Александр. – Сначала публичное наказание в виде плетей, потом – увольнение с пожизненным лишением права занимать какую-либо государственную должность.

Я уставилась в одну точку, осмысливая услышанное.

– Поэтому я расспрашивал тебя о способностях темных, которые не пугали бы светловолосых, а, наоборот, расценивались бы позитивно. – Александр как будто не хотел задерживаться на теме тель-монского градоначальника и возвратился к прежнему разговору. – И буду рад, если ты продолжишь помогать мне в этом вопросе, но это будет твое решение. Как-никак я обещал не втягивать тебя в свои войны, а работу над общественным мнением можно считать таковой. Тем более что мне важно бороться с предубеждениями со стороны не только светлых, но и темных.

– И это будет совсем не просто, – проговорила я, после чего подняла на Сэнда заинтересованный взгляд. – Постой. Ты говорил, что зовешь меня сюда как своего рода темного эксперта. Но, как я понимаю, не для того, чтобы помогать тебе в формировании общественного мнения. В таком случае для чего?

Александр бросил взгляд за окно, на тропинку, по которой недавно прогуливался уже исчезнувший из виду принц. Снова повернулся ко мне.

– Я хочу, чтобы ты обучила наследника, – четко произнес он.

– Обучила…

Я скорее повторила это слово, чем задала вопрос, но моя мимика была достаточно выразительной, и Александр пояснил:

– Круг посвященных в историю мальчика все эти годы был очень узок. Темноволосые в него не входили. Поэтому мальчик получил отличное образование во всех сферах, за исключением темной магии. Мы до сих пор не уверены, в чем именно заключается его дар. Знаю, сейчас ты скажешь, что ты не учитель. Но ты обучалась в специализированной школе для темных. И жила в Оплоте. И, главное, тебе я могу доверять.

Ветер снаружи усилился, и даже сквозь закрытое окно было слышно, как зашуршали подхваченные им листья.

– Ну, что ты скажешь? – спросил Сэнд, ни на секунду не перестававший следить за выражением моего лица.

Я пожала плечами.

– Можно попробовать.

С принцем нас познакомили в этот же день. Время поджимало, и теперь, как следует разобравшись в происходящем, я видела, насколько сложившаяся ситуация и нереальные сроки тревожат Сэнда. Это отражалось почти в каждом его жесте, не говоря уже о нескольких появившихся на лице морщинках.

И вот теперь я стояла в одной комнате не с кем-нибудь, а с наследником настрийского престола. Еще по-мальчишески худой, среднего роста, с блестящими черными волосами. Приятное лицо с правильными чертами. Никаких признаков высокомерия или брезгливой снисходительности, какую инстинктивно ожидаешь встретить в человеке столь высокого статуса.

Сам же юноша взирал на меня скорее с осторожным интересом. Взгляд его то и дело возвращался к моим волосам, столь же темным, сколь и его собственные. Возможно, я была первой темноволосой, которую ему довелось повстречать.

Я вгляделась в серо-зеленые глаза. Что он чувствовал, этот мальчик, всю свою жизнь лишенный полноценного общения, отосланный из дворца, в котором обитали его родители, росший среди людей, ничего не знающих о свойствах его масти? Он ведь не мог не знать, что именно в масти дело, и не чувствовать, что с ним что-то не так, раз из-за этого он вынужден скрываться и даже родного отца видеть раз в… В какой период? Виделся ли он вообще со своим отцом? Относился ли к нему король как к бракованному товару, который срочно необходимо заменить? Или он все-таки любил сына, как любили меня мои светлые родители, для которых масть дочери не имела ровным счетом никакого значения? Настолько, что я долгое время была уверена, что она не имеет значения и для остальных… Быть может, король страдал из-за необходимости отослать сына, но вынужден был так поступить, в том числе и ради личной безопасности последнего?

– Ваше высочество, – произнес Сэнд предельно официальным тоном, – позвольте представить вам госпожу Элайну Кенборт. Госпожа Кенборт будет обучать вас основам применения темной магии.

Я ровным счетом ничего не понимала в реверансах, поэтому предпочла поклон. Принц тоже вежливо склонил голову.

– Рад знакомству, леди Кенборт.

Надо же, меня уже записали в леди. Юноша действительно настолько вежлив или просто не знает, что к людям, не являющимся слугами, возможно обращаться иначе? Додумать эту мысль я не успела, поскольку следующими своими словами принц удивил меня еще сильнее.

– Лорд Уилфорт много мне о вас рассказывал.

Я перевела на Сэнда слегка ошалелый взгляд. Это, в свою очередь, впервые пробило броню официоза, в которую тот, казалось, запаковался на время этой встречи. Явно смутившись, Сэнд отвел глаза.

Но, снова собравшись, обратился к принцу:

– Ваше высочество, к занятиям необходимо приступить в ближайшее время.

Тон был не совсем такой, каким подобает разговаривать с членами королевской фамилии. Но, впрочем, и не приказной тоже. Скорее, Сэнд говорил как-то… по-свойски, что ли? Будто они с принцем были достаточно хорошо и близко знакомы, чтобы он мог позволить себе пренебречь некоторыми условностями. Наверное, именно так дело и обстояло. Раз Сэнд был одним из немногочисленных посвященных в ситуацию наследника, да к тому же еще и обладал способностью перемещаться с помощью порталов – видимо, он навещал принца чаще, чем другие.

– Хорошо, – согласился принц. И снова посмотрел на меня. – Если это подходит леди Кенборт, то я готов начать прямо сегодня.

Действительно очень вежливый молодой человек.

Дверь камеры отворилась с противным скрипом. Ричард поморщился. Он вообще почти не переставал хмуриться с того момента, как спустился на тюремный этаж. К счастью, его личной тюрьмой последние годы пользоваться практически не приходилось, так что здесь было тихо, сравнительно чисто и вообще, можно сказать, пристойно. Но все равно это было не то место, где по-настоящему хотелось находиться, и не то место, где ему хотелось видеть ту женщину, на свидание с которой он сейчас направлялся.

Тусклый свет, пробивавшийся в узкое окошко под потолком – скорее узкую зарешеченную полоску, чем настоящее окно, – позволил разглядеть заключенную. Иден сидела на полу, устланном толстым слоем свежей соломы. Изящные запястья были скованы железными браслетами. Цепи крепились к стене, что заставляло девушку держать руки слегка приподнятыми, но позволяло согнуть их в локтях.

– Доигралась? – мрачно спросил Ричард, входя в камеру.

Единственный стражник, отперевший дверь, остался дожидаться за порогом.

Иден подняла на Ричарда почти веселый взгляд. Озорной и пока еще не потухший.

– Сама виновата, – констатировал Ричард, окидывая взглядом ее нынешние «апартаменты». – Скажи на милость, кто тебя просил обкрадывать личного секретаря короля? Настолько уверилась в собственной неуязвимости, что полагала, такое сойдет тебе с рук?

Иден ничего не ответила. Лишь, подняв голову повыше, смотрела на Ричарда все тем же озорным взглядом. Все-таки необыкновенная женщина. Удивительная выдержка.

– Уж прости, что условия теперь не такие, как в прошлый раз, – продолжал он. – Не надо было убегать, когда тебе ничего серьезного не угрожало, и уж тем более – использовать для этого магию. Скажи еще спасибо, что ты не темная. Иначе во избежание применения магии пришлось бы и вовсе держать тебя на сонных зельях. А так всего лишь руки зафиксировали.

В общем-то, оправдываться он был совершенно не обязан. И делал это сейчас не столько перед ней, сколько перед самим собой. Понимание сего факта злило. Но и удержаться Ричард тоже не мог.

– Тебе еще повезло, что ты попала ко мне, – пробурчал он. – А не в обычную городскую тюрьму, где неизвестно, как бы с тобой обошлись.

– А ты что же, не собираешься обойтись со мной точно так же? – впервые заговорила Иден. – Разве ты не для этого сюда пришел?

Взгляд Ричарда стал еще более мрачным, даже суровым. Нет, он пришел не для этого. Собственно, он и сам не знал, с какой целью пришел. И это тоже бесило.

– Ты ошиблась, – процедил он.

– Правда? – Иден склонила голову набок и поджала чувственные губы. – Жаль.

Ричард нахмурился. Такой поворот был несколько неожиданным.

А между тем Иден, не отводя от него глаз, медленно и со вкусом провела языком по губам. Сначала по нижней, потом по верхней. Ричард почувствовал, как злость потихоньку растворяется, уступая место другим чувствам… или ощущениям.

– Так ты уверен? – озорно, насмешливо, с вызовом спросила Иден.

Казалось, ни цепи, ни окружающая обстановка девушку ни капли не смущают. Будто она вообще не замечает никаких неудобств или воспринимает цепи как очередную игру, вроде того, прошлого раза, когда ее запястья оказались временно привязаны к спинке кровати шелковыми лентами.

– Даже обидно, – напоказ вздохнула она. – Разве можно лишать осужденную последних удовольствий?

Взгляд Ричарда непроизвольно скользнул по ее ключице и обнаженному наполовину плечу.

– До сих пор думаешь, что это игра? – хмуро бросил он. Голос прозвучал неожиданно хрипло. – Не понимаешь, насколько серьезно влипла?

– Не привыкла унывать, – улыбнулась Иден. – Да и условия мне всякие приходилось видеть. Один раз я даже в Темном Оплоте поработала. Было нелегко. Зато игра того стоила.

Она неспешно подняла одну ногу, затем другую, заставляя юбку основательно задраться, открывая взгляду соблазнительные чулки. Опустила ноги, затем так же медленно согнула их в коленях. Сначала одну, потом другую. Вопрос, возникший было у Ричарда по поводу Оплота, моментально вытеснился ощущением, что брюки рискуют вот-вот порваться.

– Так ты… исполнишь последнее желание заключенной? – полюбопытствовала Иден, вновь дразняще облизнув губы. – Или, может быть, мне обратиться с этим вопросом вон к тому мальчику?

Ее взгляд скользнул мимо Ричарда, в направлении ожидающего возле камеры стражника. Действительно молодой мальчишка, к тому же вполне смазливый.

– Пошел вон! – бросил ему, резко разворачиваясь, Ричард. – Вернешься через час.

Стражник послушно ретировался.

Иден победоносно улыбнулась. Победоносно и хищно. Потом, вновь не отрывая от Ричарда глаз, медленно раздвинула согнутые в коленях ноги, демонстрируя на редкость короткие панталоны. И тут же снова сжала колени. И посмотрела на него исподлобья, прикусив белоснежными зубками нижнюю губу.

Ричард понял, что сопротивление бесполезно. Брюки были сняты и отброшены в сторону в кратчайшие сроки.

На сей раз Ричард не разорвал панталоны, а всего лишь стянул их резким рывком и откинул к противоположной стене камеры. Иден со сладострастным стоном прогнулась под его руками. Будучи не способным на долгую прелюдию, он вошел в нее почти сразу и принялся отчаянно доказывать свои права на эту необыкновенную женщину.

Она стонала, жарко дышала ему в ухо, проявляла необыкновенную чувствительность, отзываясь на каждое его прикосновение. А прикосновений было много. Он ласкал ее всю, то нежно, то властно. Сжимал в ладонях грудь, отлично ощущающуюся сквозь тонкую ткань платья. Грудь, которую пленница не смогла бы спрятать от него при всем желании, поскольку отстраниться возможности не имела. И нечего, потому что сейчас он был ее хозяином. Она сама на этом настояла.

В голове помутилось. Руки скользили по ее бедрам, по вытянутым к стене предплечьям, гладили кожу лица, сжимали плечи. Он проникал в ее тело все глубже и глубже, боясь оставить неохваченной хоть малейшую часть этой непокоренной, но доступной в данный момент территории. Обхватывал ее за ягодицы, за спину, рывком приподнимал над полом, прижимая к своему телу, а она продолжала стонать и закусывать губу и время от времени даже кричала, заставляя его окончательно терять голову. Кровь стучала в висках. Ничего, кроме этой женщины, не существовало. Только быть рядом с ней, обладать ее телом, снова и снова, проникая глубже… Еще глубже… Еще…

Зажмурившись, он запрокинул голову, застонал, с силой закусив губу, чувствуя такой невероятный финал, какого, казалось, еще ни разу не испытывал в жизни.

Голова полностью отключилась, все прочие чувства отошли на второй план. Перед глазами плясали темные круги, и он далеко не сразу сообразил, что его левая рука лишена свободы движений, поскольку каким-то образом оказалась прикована к стене. Запястье обхватывал тот самый браслет, который еще совсем недавно обвивал левую руку Иден. Один резкий поворот – и он, ощутимо ударившись об пол, оказался лежащим на спине. Второй браслет сомкнулся на правом запястье. А совершенно свободная Иден поднялась на ноги и преспокойно прошла к противоположной стене, чтобы подхватить с пола свои панталоны.

Как ей это удалось?! Без помощи магии, это точно! Она умудрилась открыть замки, выскользнуть из браслетов, надеть кандалы на него самого – и все это так, чтобы он не заметил! Впрочем, освободиться она могла и раньше, еще до его прихода, а затем лишь сделать вид, будто по-прежнему прикована к стене.

– Немедленно отпусти меня! – рявкнул он.

Иден обернулась с чарующей улыбкой. Подошла, склонилась над ним и медленно провела указательным пальцем с ярко-алым ногтем по его губам. Потом поцеловала в лоб и снова отошла, наглядно демонстрируя, что вовсе не собирается выполнять приказ.

– Немедленно! – снова велел Ричард. – Это в твоих интересах. Уж лучше ты решишь этот вопрос со мной. Если сейчас я закричу и вызову своих людей, точно не отвертишься.

– Дорогой, может быть, ты забыл, но ты ведь уже отослал своего человека, – проворковала эта нахалка.

– Ничего, – заверил Ричард. – Если я позову как следует, меня и с другого этажа услышат.

– Ну, как знаешь, – с некоторым сомнением приняла его довод Иден.

После чего ее панталоны оказались внезапно засунуты ему в рот в качестве кляпа.

– Ммммм! Ммм! Ммм! – возмущенно замычал он, отчаянно вращая глазами.

– Прости, дорогой. Приходится принимать меры предосторожности.

Иден снова склонилась к нему, в результате чего грудь стала виднеться в широком вырезе платья, и нежно провела рукой по щеке, а затем погладила по голове. Ричард вновь возмущенно замычал.

– Жаль, что приходится расставаться с тобой при таких спорных обстоятельствах, – неискренне посетовала Иден. Жаль ей явно не было.

Ричард, округлив глаза, явно пытался протранслировать, что он сделает с ней, если она снова ему попадется.

– Впрочем, – будто не замечая возмущения пленника, девушка плавно провела подушечкой пальца по его груди сверху вниз, забираясь под узкий вырез рубашки, – пожалуй, я попытаюсь немного сгладить свою вину. Чтобы оставить тебя с яркими воспоминаниями.

Отступив к его ногам, она опустилась на колени и обхватила губами некую часть тела. Сперва в расширившихся глазах Ричарда еще просматривалось возмущение, но в скором времени оно сменилось совершенно другими чувствами. И он стонал, то расширяя глаза, то зажмуриваясь с перекошенным от сладкой пытки лицом, весь во власти чувственных алых губ и умелого языка, от медлительности которого, казалось, можно было порой умереть.

Нет, все-таки самым ярким финалом в его жизни был этот, а не предыдущий.

Но когда Иден, поднявшись, весело помахала ему рукой на прощание, он думал о том, что непременно придушит ее, дайте только срок.

Глава 14

Ранним вечером Сэнд ушел через портал, сославшись на срочные дела, но пообещал, что через пару часов вернется и проведет ближайшую ночь в особняке. Вроде бы у него были здесь свои постоянные апартаменты. Его обещание несказанно меня обрадовало. Правда, провести эту ночь совместно он не предлагал и даже ни малейшего намека в этом направлении не сделал. Но сам факт его присутствия в здании позволял мне чувствовать себя более уверенно.

Вскоре после ухода Сэнда я в соответствии с предварительной договоренностью постучалась в дубовую дверь, в верхней части которой был вырезан неизвестный мне узор. Присутствовал ли он только для красоты или нес некий смысл, будучи, к примеру, чем-то вроде герба, я не знала. Но отдавала себе отчет в том, что за этой дверью начинается личная территория наследника.

– Ваше высочество, – обратилась я к принцу, встретившему меня у порога, – я пришла, чтобы приступить к занятиям, если, конечно, вы не имеете возражений.

Возражений принц, похоже, не имел.

– Проходите, леди Кенборт.

В очередной раз услышав это совершенно не заслуженное «леди», я вдруг в полной мере ощутила нелепость всего происходящего. Какой из меня учитель? Темной магии – в частности? Конечно, у меня в памяти хранилось много книг, и на эту тему в том числе, но библиотеку принцу могли обеспечить и без моей помощи. Роль учителя явно не в том, чтобы банальнейшим образом зачитывать текст учебников. А в чем конкретно? Да откуда мне знать? Я никогда не занималась преподаванием. И уж тем более никакой логике не поддавался тот факт, что мне предстояло обучать – ни больше ни меньше – принца. Одно то, что я находилась с ним сейчас в его личных покоях, казалось абсурдом. Даже с королем Оплота я ни разу не оставалась наедине. А тут – не потомок королей самопровозглашенного государства, обладающих весьма спорным статусом. Тут человек, предки которого правили Настрией на протяжении доброй тысячи лет. Впрочем, сей факт заставлял меня испытывать не столько пиетет, сколько общее ощущение нереальности происходящего.

– Ваше высочество, о теории темной магии можно говорить очень долго, – начала я, когда мы устроились в креслах. Кресла были мягкими, но неглубокими и обладали прямыми спинками. Это помогало не расслабиться слишком сильно и сохранить собранность. Идеальная мебель для всевозможных совещаний, участников которых нельзя усадить на грубые неудобные стулья в силу их статуса. – Однако, насколько я понимаю, мы очень сильно стеснены во времени. Поэтому, я думаю, было бы лучше начать с главного. А именно – с ваших магических способностей.

– Скажите, леди Кенборт, а каковы ваши магические способности? – спросил принц, которого явно одолевало любопытство.

Я качнула головой.

– Ваше высочество, не надо называть меня леди, – попросила я. – Это совсем не соответствует моему статусу. К тому же мне не так уж много лет. В сущности, наша разница в возрасте не слишком велика. Зовите меня просто Элайна.

– Хорошо, – легко согласился принц. – Но в таком случае мне тоже не так много лет, чтобы все время называть меня «ваше высочество» в частном разговоре. Зовите меня Джеймс. Только не при посторонних, – уточнил он.

Чувство юмора меня определенно порадовало. Похоже, общий язык мы все-таки найдем… С кем? С настрийским принцем?! Нет, этот мир определенно катится в какое-то совершенно неподобающее место. Но поскольку мой собственный мир укатился туда уже давно, так даже веселее.

– Договорились, – кивнула я. – Что касается моего дара, он несколько нетипичен. Это рефлексивный дар.

– Рефлексивный? – нахмурившись, переспросил принц.

– Да. Чаще всего темная магия подразумевает воздействие на чужой мозг. Я же воздействую на свой собственный. Поэтому дар называется рефлексивным. В моем случае это память. Я могу запоминать огромное количество текста. Практически неограниченное. Ну, или любые зрительные образы. Собственно, именно поэтому меня и взяли…

Я не договорила, поняв, что излишне увлеклась. Вряд ли наследника следовало информировать о моем предыдущем роде занятий. Однако он удивил меня, продемонстрировав неожиданную осведомленность:

– …в разведчицы?

Я медленно кивнула. Пожалуй, моя деятельность была несколько более неприглядной, чем можно предположить по такой формулировке, но суть сейчас заключалась не в этом.

– Вы знаете, кто я такая? – пораженно спросила я.

Джеймс тоже кивнул, не слишком понимая причину столь острой реакции с моей стороны.

– Александр мне рассказал, – сообщил он.

Я помолчала, переваривая услышанное.

– И после этого вы согласились обучаться у меня?

Я бы непременно назвала их обоих ненормальными, и от этой реплики меня удерживал исключительно статус собеседника.

– Александр рассказал мне не только это, – пояснил принц.

Очень хотелось спросить, что же еще, но я сочла, что сейчас настало время вернуться к менее скользким материям, а именно – к темной магии.

– Итак, ваше в… Джеймс, вы знаете о каких-нибудь своих магических способностях?

– Частично. – Если я, переведя разговор в деловое русло, сразу почувствовала себя лучше, то принц, напротив, стал выглядеть менее уверенно. – Было несколько случаев, но… там очень много непонятного.

– Расскажите мне о них, – подбадривающим тоном предложила я. – Если были случаи, это уже хорошо. Стало быть, нам не придется начинать с нуля. Иначе на выяснение ваших способностей могло бы уйти очень много времени. А вдруг ваш дар окажется полезным… в ближайшем будущем?

Принц сосредоточился, устремив взгляд в пол.

– Иногда мне удается снять боль, – начал он. – Но не всегда, и я не знаю, от чего это зависит.

– У себя или у других? – уточнила я.

– У других.

– Сильную? Или только слабую?

– Сильную скорее приглушить, не снять полностью.

Я кивнула.

– Есть два варианта: это может быть вашим основным даром, а может – побочным.

– Что значит «побочным»? – нахмурился принц.

– Некоторые магические способности доступны очень многим темным. Поговаривают, что даже всем – если пройти соответствующее обучение. Такие способности называют побочными, поскольку они присутствуют как бы в дополнение к основному дару. И проявляются в гораздо более слабой форме. Обезболивание – это как раз одна из таких способностей. Человек, у которого этот дар – основной, способен (после должного обучения) полностью снять даже самую острую боль. Если же дар побочный, то способность гораздо более ограниченна.

– И как узнать, основной он или нет? – спросил Джеймс.

– Для начала проверить, есть ли у вас другие магические способности, более редкие. Если да, то, вероятнее всего, обезболивание вторично. Если нет, надо попробовать максимально его развить и посмотреть, каких результатов удастся достичь. У вас были какие-нибудь другие странные случаи?

– Да. Складывается впечатление, что иногда я предчувствую опасность. Два с половиной года назад на особняк было совершено нападение. Никто не знал, что здесь живу именно я, – добавил он, отвечая на мой вопросительный взгляд. – Просто какие-то разбойники сочли, что в особняке будет чем поживиться, и не поняли, насколько хорошо он охраняется. Но банда была большая, и подготовились они хорошо. Я тогда почувствовал… Не знаю даже, как это объяснить. Бывает трудно объяснимое чувство тревоги, когда не поймешь даже, интуиция это или просто плохое настроение. И не скажешь никому, вроде как засмеют. А в тот раз у меня даже сомнений не возникло. Я ощущал эту опасность, как если бы видел ее, или слышал, или чувствовал запах… Словом, как будто у меня какой-то новый орган чувств открылся. Я поднял тревогу, и их вовремя взяли. Без жертв с нашей стороны.

– Отлично.

Действительно полезный дар. Особенно для наследника престола, а в перспективе – короля.

– С другой стороны, год назад в соседней комнате, – Джеймс кивнул на одну из дверей, – мне на голову чуть не упала старая люстра. Я по чистой случайности отошел к окну, и в меня попала лишь пара мелких осколков. Перед тем как это случилось, я ровным счетом ничего не почувствовал. Так что если я и предвижу опасность, то не всегда, – задумчиво заключил он.

– Но эту историю с люстрой проверяли? – уточнила я, впрочем, не особенно сомневаясь в положительном ответе. – Злого умысла не было?

– Проверяли, – подтвердил принц. – Нет, просто старая люстра. Недосмотр, стечение обстоятельств. Не измена.

– В таком случае все понятно, – заметила я. – Вы не почувствовали угрозы, потому что она не была никем запланирована. Если догадки верны, – пустилась в объяснения я, – то ваш дар – из области телепатии.

– Чтения мыслей? – удивился принц.

– Ну, чтение мыслей как таковое практически невозможно, – пересказала я пройденный в свое время материал. – Но есть различные… элементы этих мыслей, в особенности – эмоциональная окраска, которые можно уловить. Обладая соответствующим даром, конечно. По-видимому, вы умеете засекать угрозу, злой умысел, направленный на вас. И, возможно, на ваших близких.

– Но те разбойники не знали, на кого нападают.

– Видимо, достаточно было того, что они намеревались причинить вред хозяину особняка. То есть, в сущности, вам. Вы же инстинктивно сумели уловить отголоски этих намерений на энергетическом уровне. Такой дар называется реверсивным, поскольку магия работает как бы наоборот. Вместо того чтобы воздействовать на мозг окружающих, вы позволяете их помыслам воздействовать на вас. И результат для вас более чем полезен.

– Я сумею определять, от кого именно исходит опасность? – напряженно хмурясь, уточнил принц.

– Напрямую – нет. Но, возможно, вы научитесь определять степень угрозы, равно как и приблизительное местонахождение ее источника. Последнее – фактически способ выявить конкретного человека. Но тут все зависит от свойств вашего дара, и для того, чтобы определить все детали, наверняка потребуется немало занятий. Думаю, через некоторое время вам смогут подобрать более опытного учителя. – Я совершенно не собиралась притворяться профессионалом, каковым не являлась, тем более что принц, судя по всему, знал о моей подлинной специализации достаточно. – А пока я покажу вам некоторые методики, позволяющие лучше концентрировать магическую энергию. И мы начнем постепенно тестировать ваши способности.

– А каким образом? – с интересом спросил Джеймс.

Я устремила задумчивый взгляд на окно.

– А вот это очень хороший вопрос.

– Ты просишь разрешение на что? – переспросил Александр, сверля меня узкими щелками сощуренных глаз.

Мы расположились в его покоях тем же вечером, после его возвращения в особняк.

– Разрешение время от времени бить его высочество, – спокойно ответила я, без труда выдержав взгляд собеседника.

Александр резко вдохнул и выдохнул, сжал губы и склонил голову набок, не переставая изучать меня взглядом. Наверное, запоздало сообразил, что приставлять к наследнику престола в качестве учительницы шпионку враждебной страны – это не самая хорошая идея. Впрочем, как оказалось, мысли его двигались в несколько ином направлении, что следовало из произнесенных далее слов:

– Элайна, не смей портить мне мальчика!

Я возмущенно фыркнула.

– Знаешь что, если бы даже у меня возникли эротические фантазии такого рода, я бы не стала воплощать их со столь юным молодым человеком! – категорично отчеканила я. – Нашла бы для этой цели кого-нибудь постарше.

Александр как-то сразу смешался и на всякий случай вжался в спинку кресла.

– И потом, я же не собираюсь причинять ему реальный вред! – примирительно сказала я. – Бить буду больно, но не опасно и только время от времени.

Александр ожесточенно потер руками виски.

– Судя по всему, у его высочества дар чувствовать злой умысел, – приступила к более подробным объяснениям я. – Моя задача – та, для которой ты меня сюда привез, – максимально развить эту его способность и, по возможности, определить ее границы. Все это очень трудно сделать, не подвергая принца реальной опасности. По-хорошему, я должна была бы попросить тебя привлечь к занятиям настоящих изменников, желающих принцу смерти. Подсунуть им информацию о том, где находится принц, предоставить возможность прибыть сюда, понаблюдать за его реакцией, и лишь затем этих людей обезвредить. Заметь: всерьез я этого не предлагаю. Я пытаюсь обойтись полумерами, которые могут не дать вовсе никакого эффекта. Как-никак я зла его высочеству не желаю. Поэтому может оказаться, что никакой реакции на мои намерения не возникнет. Но стоит хотя бы попытаться. Если я буду всерьез намереваться ударить Джеймса, возможно, он сумеет это почувствовать. Тогда мы убьем сразу двух зайцев. Сможем разрабатывать дар принца и к тому же выясним, что он способен засечь не только угрозу жизни, но и мелкое вредительство.

Александр хмурился, явно не придя в восторг от моего предложения. Тем не менее и категорического «нет» в его взгляде я теперь тоже не видела.

– Хорошо, – медленно произнес он наконец. – В целом мне нравится твоя готовность искать к делу нестандартный подход. И умение его находить. Боюсь только, как бы подход не оказался в данном случае слишком нестандартным.

– Если предложишь более стандартный, я не буду возражать, – пожала плечами я. – Ты ведь отлично знаешь: я не специалист в области преподавания. Но, насколько мне известно, невозможно научить человека плавать, не имея в своем распоряжении водоема. Разумеется, можно просто бросить его в воду, когда настанет время. И посмотреть, выплывет он или нет. Но в этом случае учитель не нужен.

Александр пусть и скрепя сердце, но дал мне разрешение. Поэтому на следующий день я вошла на территорию принца, пряча в глубоком кармане свернутый в кольцо ремень.

Наследник вышел из соседней комнаты мне навстречу, но на полпути остановился, нахмурился и посмотрел на меня взглядом, полным сомнения.

– В чем дело, Джеймс? – осведомилась я.

– Что-то не так, – неуверенно проговорил он.

– Что именно? Вы плохо себя чувствуете?

– Нет. Но что-то…

Принц замолчал, сверля меня подозрительным взглядом.

– Браво, ваше высочество! – улыбнулась я, извлекая из кармана так и не пригодившийся (к счастью!) ремень.

Через некоторое время мы сидели во вчерашних креслах и дружно покатывались от хохота.

– Это надо было видеть! – воскликнула я. – Я говорю Сэнду: «Прошу разрешения ударить принца». Будь у меня талант художника, непременно запечатлела бы его лицо в этот момент!

Мы снова скорчились от очередного приступа смеха.

– Но кроме шуток, давайте договоримся так, – продолжила я, наконец посерьезнев. – Раз в сутки я буду пытаться устроить какую-нибудь мелкую пакость. Ваша задача – определять, когда именно.

– Хорошо, – кивнул Джеймс, и в его взгляде я заметила юношеский азарт.

Мы отпили каждый из своего бокала и погрузились в собственные мысли.

– Скажите, Элайна, – вывел меня из раздумий серьезный голос принца, – каково это – жить в стране, где все темные?

Пожалуй, я понимала, откуда возник этот вопрос. Я была едва ли не единственной темной, которую юноша видел за всю свою жизнь, не считая собственного отражения в зеркале. И он отлично знал, что своей, без сомнения, непростой жизнью обязан именно темной масти. В какой-то степени каждый из нас, настрийских темных, понимал его чувства. История, конечно, у каждого была своя, но… мало у кого ее не было вовсе.

Суть вопроса я понимала, но вот ответить было очень сложно. А в глазах принца я читала желание получить именно полноценный ответ, глубокий, исчерпывающий, а не просто пару ничего не значащих слов. И он имел право на этот ответ. Раз уж ему выпал такой непростой жребий. И раз ему предстояло стать первым после двухсотлетнего перерыва королем, правящим как Настрией, так и Оплотом. Хотя я до сих пор с трудом себе представляла, как Уилфорт рассчитывает этого добиться.

– В чем-то это очень хорошо, – медленно заговорила я, устремив взгляд в пространство, стараясь наиболее точно передать собственное восприятие. – Масть внезапно перестает быть поводом для смущения, для страха или неуверенности. Когда вы точно знаете, что никто не станет ненавидеть или бояться вас из-за цвета волос. Когда далеко не первое поколение живущих рядом людей растет, не стыдясь своей масти, а гордясь ею. Когда они слышат слово «темный», у них не возникает подсознательного желания сжаться в комочек и забиться в самый дальний угол. Это важно. – Я помолчала, думая над продолжением. – Но существует несколько «но». Во-первых, в Оплоте очень тяжелые условия жизни. Александр наверняка рассказывал вам об этом.

Принц кивнул.

– Конечно, тот факт, что Оплот – государство темной масти, не связан напрямую с нехваткой ресурсов, – продолжала я. – Можно считать это случайностью. Хотя предполагаю, что если бы Кернская пустошь была более лакомым куском, светлые в свое время не отступились бы от нее так легко. Но отсутствие светлой магии тоже не улучшает качество жизни. К примеру, в медицине приходится полагаться на старые средства, главным образом целебные травы. Но самое главное… – Сомкнув губы, я снова устремила отсутствующий взгляд в пространство. – Там так же, как и здесь, есть ложь, предательство и лицемерие. Нет, дружба и преданность, разумеется, присутствуют тоже, но… Важен сам факт. То, что кругом – темные, глобально ничего не меняет. Это все равно люди, такие же, как и здесь. И прожив там какое-то время, вы вдруг понимаете, что разница, в сущности, не так уж и велика. Будь то к добру или к худу.

– Понятно.

Мои слова погрузили принца в состояние глубокой задумчивости. Предоставив его собственным мыслям, я допила содержимое своего бокала. Но затем все-таки не удержалась:

– Джеймс, раз уж мы все равно отвлеклись от занятий, могу ли я задать вам вопрос… не по существу?

– Конечно.

Он поднял на меня выжидательный и не лишенный любопытства взгляд.

– Скажите, что рассказал вам обо мне Александр?

Глаза его высочества выразительно забегали. Молодым человеком он был умным, но, в силу обстоятельств, неискушенным, и потому его эмоции было достаточно легко прочитать.

– Я не уверен, что мне следует об этом говорить, – признался он. – Кажется, я напрасно упомянул вчера эту тему.

– Но все равно ведь уже упомянули, – рискнула морально надавить на наследника престола я.

Принц обреченно вздохнул.

– На самом деле я знаю достаточно многое, – нехотя ответил он. – Например, о вашей работе на Оплот.

Наверное, Джеймс надеялся, что я удовлетворюсь этой информацией, которую и так уже получила вчера. Но не тут-то было.

– А что еще?

– Ну… я знаю о вашей первой встрече.

– У него во дворце? – уточнила я.

– Нет, еще до того. Скажем так, я знаю, что вы – муж и жена.

Ничего себе! Такой откровенности со стороны Александра я никак не ожидала.

– Ну… в принципе, не такая уж это и важная информация, – протянула я, все же несколько шокированная осведомленностью его высочества. – В конце концов, бракоразводному процессу уже дан ход, так что в самом скором времени все это будет неактуально.

– Бракоразводному процессу? – Брови принца взметнулись в искреннем удивлении.

Стало быть, Сэнд все-таки рассказывал ему не обо всем.

– Да, – подтвердила я. – Я подготовила все бумаги и некоторое время назад передала их Александру. Так что развод скоро будет оформлен.

Принц посмотрел меня с большим сомнением, но спорить не стал.

– Мне кажется, я должен кое-что объяснить, – сказал он чуть погодя. Поднялся с кресла, подошел к окну и продолжил уже оттуда. – Вам, наверное, теперь кажется, – он говорил медленно, тщательно подбирая слова, – что Александр рассказывает о вас направо и налево. Но это не так. – Джеймс повернулся ко мне спиной и дальше говорил, глядя в окно. – Вы, вероятно, догадываетесь, что я веду уединенный образ жизни… которого сам не выбирал. В моем кругу общения практически нет сверстников. И хотя мне бы очень хотелось, чтобы жизнь сложилась иначе, иногда мне кажется, что, окажись рядом мои ровесники, я бы просто не знал, как с ними общаться.

Я сочувственно глядела в слегка ссутуленную спину. Лишь слегка, насколько позволяло королевское воспитание. Искусству держать себя наследника обучили. А вот такую ерунду, как дружба, сочли излишеством.

– Отец навещал меня раз в месяц, пока мог навещать. А вот Александр последние несколько лет наведывается сюда довольно часто. Он – доверенное лицо отца и, кроме того, может перемещаться при помощи порталов. В общем, мы много разговаривали. У него, конечно, не такой узкий круг общения, как у меня. Но он редко близко сходится с людьми. И, несмотря на разницу в возрасте, мы легко нашли общий язык. Не знаю, считает ли он меня своим другом… Но, по крайней мере, его поведение позволяет мне сделать такой вывод.

Я печально покачала головой, пользуясь тем, что говорящий меня не видит. Принц принцем, но комплекс неполноценности у юноши точно развился стараниями венценосного папочки. Даже в том, что кто-то испытывает к нему искренние дружеские чувства, он будет сомневаться до последнего. Сколько бы подтверждений тому ни получал.

– Словом, я хочу сказать, – заключил принц, снова поворачиваясь ко мне лицом, – вы не должны думать, что Александр излишне болтлив, если упоминал при мне о вас. Я совершенно уверен, что того, что известно мне, не знает почти никто. Разве что Ричард Мэдисон. К тому же, когда мы разговаривали на эту тему, у Александра не было причин предполагать, что мы с вами когда-нибудь познакомимся.

Что ж, вполне вероятно. Во всяком случае, это объяснило бы тот факт, что Александр ни словом не обмолвился при принце о разводе. Не счел нужным обсуждать наши отношения после того, как перспектива моей с Джеймсом встречи стала вполне реальной.

– Я вовсе не сержусь на Александра, – заверила я, что самое интересное, искренне. – Просто немного удивилась, только и всего. Ну что ж, давайте теперь займемся концентрацией магической энергии?

Конечно, мне очень хотелось расспросить его о подробностях. Что еще говорил обо мне Сэнд и, самое главное, как он это говорил? И менялся ли с течением времени тон его рассказов? Но пытать принца всеми этими вопросами было как-то неловко. И я промолчала.

Два дня спустя я сидела на ветке раскидистого дуба, отчасти скрытая зеленой и желтоватой листвой. Отчасти – потому что, как следует присмотревшись, меня, конечно, можно было обнаружить. И все-таки скрытая, так как если специально не задирать голову, приглядываясь к деревьям, меня никто не заметит. В одной руке я держала привет из детства – замечательную трубочку, из которой можно было обстреливать окружающих.

В качестве боеприпасов изначально нацеливалась на обрывки газеты, которые можно было скатать в маленькие шарики. Но, увидев ее сегодня утром, невольно зачиталась. Любопытной показалась информация об аферистке Пантере.

«Известной аферистке в очередной раз удалось уйти от правосудия, – говорилось в статье. – Пантера была поймана во время попытки ограбления приближенного к королю придворного. Женщина была препровождена в тюрьму, причем свидетели, присутствовавшие при аресте, утверждают, что она была закована в кандалы. Тем не менее ей каким-то невообразимым образом удалось бежать в день ареста. Аферистка была заключена во дворцовую тюрьму лорда Ричарда Мэдисона. Эта тюрьма расположена в подвальном этаже и, как нам удалось выяснить, оснащена по всем правилам. Дворец также прекрасно охраняется. Лорд Мэдисон отказался комментировать происшествие. Не удалось ничего выяснить также и у стражника, отвечавшего за охрану заключенной. Стражник не отвечает на вопросы журналистов, при этом несложно определить, что он очень сильно напуган. По всей видимости, ему угрожали, и угрозы оказались столь страшны, что даже бывалый солдат не решается предоставить информацию прессе. Кто мог так его напугать? Ответ напрашивается сам собой: Пантера».

Прочитав эти строки, я ухмыльнулась и погрузилась в воспоминания. Сомнений почти не оставалось: наверняка Пантера – это та самая женщина, что так удачно помогла мне ускользнуть с Бала Неузнанности. И если я правильно понимаю ситуацию, в тот раз она ограбила именно Ричарда. Не зря ведь он при мне рассказывал Сэнду про женщину, только что обчистившую его карманы. Теперь же она сбежала из его личной тюрьмы? Что-то подсказывало: с побегом она справилась без всяких угроз.

Словом, наткнувшись на эту статью, я позабыла о том, для чего мне изначально понадобилась газета. И в результате не взяла ее с собой.

Однако унывать я не стала – собрала горсть ягод удачно подвернувшейся по дороге рябины и осталась довольна такими боеприпасами. Зарядила трубочку и приготовилась.

Долго ждать не пришлось. Джеймс и Сэнд неспешно шли по главной тропинке парка, как изначально и предполагалось. В последний миг, когда я уже поднесла трубочку к губам, принц остановился, недоуменно озираясь по сторонам. А вот Александр инстинктивно сделал ожидаемый шаг вперед… Полдюжины ягод рябины одна за другой врезались в его куртку в районе груди, после чего стали отскакивать на землю. Я невольно вздрогнула, ибо сама не ожидала от себя такой меткости.

– Какого демона?!

Александр поднял глаза, ища, откуда прилетели ягоды, и встретился взглядом со мной.

– Плохо, ваше высочество! – крикнула со своего места я.

– Почему? – вступил в спор нисколько не шокированный принц. – Я же почувствовал опасность и остановился!

– Сами остановились, а друга не уберегли, – отрезала я. – Да и остановились слишком близко.

И я демонстративно поднесла трубку к губам.

– Прекратите немедленно! – рявкнул Александр. – Госпожа Кенборт, что вы себе позволяете? Вы хотя бы осознаете, что ваш поступок граничит с преступлением?

– Не-э-эт, – злорадно протянула я. – Не госпожа Кенборт. Официально я – леди Уилфорт. И в случае дознания именно так будет записано в протоколе.

Все равно Джеймс наверняка рассказал ему о нашем разговоре. Из недавней беседы с принцем это следовало достаточно ясно. Стало быть, все трое в курсе, что наш брак не является секретом ни для кого из присутствующих.

Александр возмущенно поджал губы.

– Леди… Элайна, – произнес он затем. – Будьте любезны зайти ко мне сегодня перед сном. Нам надо кое-что обсудить.

– Хорошо, – покладисто согласилась я. После чего переключилась на принца. – Ваше высочество! Предлагаю немного облегчить задачу. Через пятнадцать минут я буду поджидать вас на этом же участке парка. Ваша задача – определить, где именно.

– Договорились! – с нескрываемым азартом согласился Джеймс.

Александр недовольно покосился сначала на меня, потом на принца – и обреченно махнул рукой.

Я не знала, чего ожидать от вечерней встречи. Была готова к тому, что Александр станет на меня кричать, выплескивая таким образом свое негодование. Но допускала также, что он позвал меня в свои покои на ночь глядя с совершенно другой целью.

Так или иначе, к этой встрече я готовилась долго. Надеть что-то особенное, резко отличающееся от моего обычного облачения, не решилась. Это казалось неуместным: все же меня позвали для делового разговора, как минимум по официальной версии. Однако я тщательнее, чем обычно, укладывала перед зеркалом волосы. Долго выбирала платье. Надела на запястье широкий браслет из темного серебра. И определенно волновалась, когда стучалась в закрытую дверь.

Александр открыл почти сразу и предложил мне войти. Первого осторожного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: не сердится. Следовательно, вряд ли заготовил мне взбучку. А если даже заготовил, то проведет ее «без огонька». Так что особенно волноваться нечего… Впрочем, на этот счет я и так не волновалась.

– Как ты устроилась в особняке? – спросил Александр.

Сердитым он действительно не выглядел, однако держался как-то неспокойно, я бы сказала, напряженно.

– Хорошо, – кратко ответила я, тоже чувствуя себя не так чтобы сильно расслабленно.

– У тебя есть все, что нужно? Может быть, чего-нибудь не хватает? – продолжал допытываться он.

Я пожала плечами, не вполне понимая, почему разговор зашел на столь отвлеченную тему.

– Все нормально. Меня все устраивает.

Я вообще достаточно неприхотлива. А тут меня обеспечили едой, питьем, одеждой, даже вон кое-какими украшениями. О жилищных условиях и вовсе молчу. А то, что все это не идеально соответствует моему вкусу – ну, так на то я и в гостях, а не у себя дома.

Он кивнул. Переступил с ноги на ногу.

– Ты не жалеешь о том, что приняла мое предложение?

– Нет. – Я уверенно покачала головой. – Мне симпатичен принц, и я буду рада, если смогу чем-то ему помочь. К тому же мне в любом случае особо некуда было идти. Так что я не теряю время и ничего не пропускаю, находясь здесь. Наоборот, эта передышка очень вовремя. Поэтому я благодарна тебе за предложение.

Он снова кивнул. Еще немного постоял и затем проговорил:

– Хорошо. Ну что ж. Иди спать. Уже поздно, а завтра у вас снова занятия.

Мои глаза невольно округлились от удивления. Сглотнув, я кивнула, развернулась и поспешила выйти за дверь.

И что это было?! Он позвал меня только для того, чтобы спросить, все ли меня устраивает? Какой-то уголок сознания осведомился: «А почему бы нет?» – но гнев и разочарование кровью стучали в висках, заглушая этот спокойный, рациональный голос. Да лучше бы Александр наорал на меня за то, что нарушаю дисциплину и неподобающе общаюсь с его высочеством! Все что угодно лучше, чем равнодушие…

Спала я в ту ночь плохо и на следующий день во время занятий с его высочеством все никак не могла сосредоточиться. Настроение было преотвратное, что катастрофически портило концентрацию внимания.

– Джеймс, боюсь, нам придется сделать перерыв. – Я наконец вынуждена была признать очевидное. – Что-то у меня самой работа с магическими потоками не клеится. Надо прийти в рабочее состояние, а то сейчас от меня очень мало толку.

– Хорошо.

Принц нисколько не возражал. По-моему, он даже где-то обрадовался, хотя до сих пор лени и нежелания обучаться я за ним не замечала.

– Скажите, Элайна… – Он немного поколебался, а затем все-таки продолжил: – Раз мы все равно сейчас не занимаемся… Понимаю, что это не совсем мое дело, и все-таки – почему вы отталкиваете Александра? Он вам не нравится?

Его слова поразили и одновременно возмутили меня до глубины души. И причина никак не была связана с тем, в свое или не в свое дело он вмешивается.

– Отталкиваю?! – выдохнула я, даже не думая о том, чтобы сдерживать собственные эмоции. – А он, в таком случае, что делает? Можно подумать, будто он делает шаги навстречу, а я убегаю!

– Но вы ведь тоже не делаете шагов навстречу, – заметил принц.

В его взгляде читалось сомнение, будто в справедливости моих слов он уверен не был, но вступать в спор на эту тему не захотел.

– Из нас двоих мужчина именно он, – напомнила я.

– Разве это так важно?

Я вздохнула.

– Да, Джеймс. Это важно. Когда инициативу проявляет женщина, это называется «вешается на шею». Когда точно такую же инициативу проявляет мужчина, это называется «поступает по-мужски». Так уж устроено общество.

Пожав плечами в знак того, что не нам менять устоявшиеся нормы, я взялась за бокал и постаралась притвориться, будто меня мало беспокоит данная тема. Но принц на этом не остановился.

– А если у мужчины нет возможности выяснить, как вы к нему относитесь? И он не знает, как вы воспримете его ухаживания? Что тогда?

Я раздраженно мотнула головой.

– Джеймс, мужчина – он на то и мужчина, чтобы проявлять инициативу, даже когда это сопряжено с некоторыми неудобствами. Это его задача – ухаживать, форсировать события, где надо, проявить настойчивость, а в некоторых случаях – даже надавить, стукнуть кулаком по столу и поставить вопрос ребром. Все зависит от обстоятельств.

В конце концов, как знать, быть может, когда-нибудь этот разговор пригодится самому Джеймсу?

– Понятно, – проговорил он, опуская глаза, и сосредоточенно прикусил губу. – То есть именно такого поведения вы ожидаете от Александра?

– Я этого не говорила, – тут же пошла на попятный я. – Я вообще ничего от него не ожидаю. Тот факт, что мы женаты, – не более чем недоразумение. Вы ведь хорошо об этом знаете.

– Все дело в том, что Александр никогда не сможет так поступить, – напряженно проговорил принц. Мои последние слова он проигнорировал, то ли умышленно, то ли просто не обратив на них внимания. – Именно с вами – не сможет. Ну, или не захочет… – Джеймс колебался, явно не уверенный, которая из формулировок – правильная. – В общем, Александр никогда не станет на вас давить или стучать кулаком по столу и тому подобное. Элайна, я понимаю, что вы гораздо больше меня знаете об отношениях между мужчинами и женщинами. Но в данном конкретном случае… Просто есть вещи, которые виднее со стороны.

– И что же это за вещи, которые я, с вашей точки зрения, не учитываю? – в высшей степени скептически осведомилась я.

– Чувство вины, – моментально ответил Джеймс.

– За что?

Я недоуменно нахмурила брови. Имеется в виду тот факт, что Александр держал меня в тюрьме? Так ведь это же было после того, как я сама набросилась на него с ножом! Или речь идет о его просьбе вывезти из Оплота этого Райса?..

– За подпись, которую он когда-то поставил, – ответил принц. – Я не знаю подробностей, но Александр как-то сказал, что эта подпись поломала всю вашу жизнь. Когда он впервые познакомился с вами – ну, на Балу Неузнанности, – то с самого начала обратил внимание на горечь в ваших глазах. А потом оказалось, что именно он и был тому причиной. Поэтому он никогда на вас не надавит и вообще не позволит себе ничего лишнего. Он даже отпустил вас после того, как вы вернулись из Темного Оплота. А ведь он очень за вас волновался, пока вы там находились, я точно это знаю. А потом, когда вы снова ушли, отчего-то беспокоился еще сильнее. Но все равно отпустил.

Вот как. До чего же странно все порой складывается. Брайан, совершенно осознанно подстроивший то, что случилось со мной три года назад, нисколько из-за этого не переживал, не мучился чувством вины и с легкостью вступил со мной в близкие отношения. Александр, который тоже виновен, конечно, но косвенно, как выяснилось, по этой самой причине держался на расстоянии.

– По его поведению тоже никак не скажешь, что его что-то не устраивает в сложившейся ситуации, – проворчала я, просто чтобы что-нибудь сказать.

В душе, однако же, мне вдруг стало легко, как будто внезапно испарилась тянувшая до сих пор к земле тяжесть.

– Разве? – удивился принц. – Ну, я не знаю… Но он же привез вас сюда.

– Ради дела, – возразила я.

– Он заботится о вас. Следит, чтобы у вас было все, что нужно.

Я промолчала. До сих пор мне представлялось, что Александр просто единожды отдал слугам приказ, а сам больше к этому вопросу не возвращался.

– И потом, он проводит здесь втрое больше времени, чем раньше, – добавил принц.

– А разве… Я думала, он всегда проводил здесь много времени, – растерянно пробормотала я, хотя уже и сама понимала, какую говорю глупость.

У Александра имеется масса дел и собственный дворец, где я до сих пор заставала его без малейшего труда. И он вовсе не исчезал оттуда так надолго.

– Во всяком случае, он почти никогда здесь не ночевал, – хмыкнул принц.

В уголках моих губ поселилась улыбка, которую стало очень трудно не выпускать наружу.

– Ну что ж, Джеймс, я думаю, нам пора возвращаться к занятиям, – заявила я, чувствуя, что теперь сложностей с работой не будет.

Я сейчас вообще, кажется, могла бы свернуть горы.

И действительно, дальнейшие занятия прошли без проблем.

А поздним вечером я снова наведалась в покои Александра. Несмотря на то что на сей раз меня никто туда не приглашал. Постучалась, дождалась несколько удивленного ответа и решительно вошла в спальню, закрыв за собой дверь.

Степень удивления Александра лишь возросла после того, как он увидел, кто именно нарушил его покой.

– Что-то случилось? – нахмурился он.

– Нет, – отрезала я и подула на лоб, дабы избавиться от выбившейся пряди.

– Хочешь обсудить занятия с принцем?

Вторая попытка, и столь же неудачная.

– Скажи, как обстоит дело с нашим разводом? – не обременяя себя ответом, осведомилась я.

И требовательно уперла ладонь в бок.

На сей раз во взгляде, которым Александр одарил меня из-под нахмуренных бровей, читалось недовольство.

– Если для тебя это так важно, я могу завтра же вызвать сюда священника, – бросил он, явно на взводе. – И он разведет нас в один момент, без всяких бюрократических проволочек.

– Да нет, я как раз не тороплюсь, – отозвалась я, кажется, окончательно выбив собеседника из равновесия. – Меня интересует другое. Стало быть, формально мы все еще женаты. И, следовательно, если сейчас ты воспользуешься ситуацией и совершишь надо мной насилие, по закону это не будет считаться преступлением. Поскольку формально ты в своем праве.

Я с интересом наблюдала за тем, как бледное лицо Александра (у светлых вообще, как правило, бледная кожа) покрывается красными пятнами. Голос его, однако, прозвучал достаточно спокойно, я бы даже сказала – холодно.

– С чего ты взяла, что я собираюсь делать нечто подобное?

– А разве нет? – удивилась я.

– Нет, – огрызнулся он.

– А почему же тогда ты запер дверь? – спросила я в изумлении.

Александр недоумевающе уставился на меня и уже открыл было рот, дабы сообщить, что дверь он даже не думал запирать. И застыл, наблюдая за тем, как я вытягиваю руку и задвигаю щеколду. Тяжелый, пристальный взгляд серо-голубых глаз встретился с моим.

– Я ведь предупреждал, что будет, если ты станешь в третий раз намекать на изнасилование в моем присутствии, – заявил он, делая шаг в мою сторону.

Да что ты говоришь?!

– Возможно, тебе это неизвестно, но у меня отличная память, – сообщила я, не отводя глаз.

Остальные шаги в мою сторону были проделаны как-то на удивление быстро. Вот только на изнасилование последовавшее походило меньше всего.

Его руки, мягко прикоснувшиеся к моим щекам, показались ледяными. Или это так пылало мое лицо? Продолжая держать его в ладонях, Сэнд наклонился, и я, закрыв глаза, встретила губами его губы. Мягкий, осторожный поцелуй и такие же осторожные прикосновения. Его руки действительно холоднее моей кожи, и я вздрагиваю от каждого движения. Или не в холоде дело?

Постепенно прикосновения становятся все более и более смелыми. Они по-прежнему осторожны, словно я хрупка, как тростинка, и меня опасаются сломать, но в них все сильнее ощущается страсть. Мои руки, почти сразу обвившие шею Сэнда, тоже становятся смелее. Сначала порывистыми, жадными движениями гладят его по волосам, потом скользят по спине, вновь поднимаются к шее, пытаются пробраться под ворот рубашки.

Это словно служит указанием к действию. Сэнд стягивает с себя рубашку с такой скоростью, будто ненавидел ее всю свою жизнь, но лишь сейчас, наконец-то, получил возможность от нее отделаться. Я жадно тянусь руками, а затем и губами к его обнажившемуся торсу. Шумно вдохнув, он подхватывает меня на руки и опускает на кровать, а сам нависает сверху. Его руки упираются в кровать с обеих сторон от меня. Мои ноги оказываются между его коленей. Вот он – тот момент, когда бежать уже явно некуда. Но как, черт побери, можно стремиться к побегу, когда прямо над тобой – такие плечи, и этот плоский живот, и я уже молчу про по-сэндовски голубые глаза, в данный момент – без малейшего оттенка серого. В кои-то веки я не хочу никуда бежать и чувствую, что нахожусь в правильное время в правильном месте. Да и вижу по глазам, что не отпустят меня никуда. Теперь – не отпустят.

И я запрокидываю голову и приоткрываю рот, чтобы снова встретить его поцелуй. И некоторое время веду себя пассивно, предоставляя Сэнду возможность избавить меня от одежды. Вздрагивая всем телом – нет, теперь уже точно не от холода, а от сводящих с ума ощущений, когда его пальцы прикасаются ко мне в совершенно недопустимых, с ханжеской точки зрения, точках. От этих прикосновений нервные окончания полыхают огнем, и кровь стучит в висках.

Я приподнимаюсь на локтях и целую его шею. Или не целую, а просто прихватываю ее губами. Сэнд с шумом выдыхает, как и в других случаях, когда я проявляю инициативу. И впервые обнимает меня, не соразмеряя силу, так что на короткий момент мне становится трудно дышать. Но я не пытаюсь отстраниться, а вместо этого действую как девушка мстительная: обхватываю его как можно крепче, стараясь ответить тем же. Прижимаюсь губами к его плечу, потом – щеке, потом – губам.

Я даже не успела заметить, в какой момент он избавился от брюк. Момент, когда осталась обнаженной сама, осознала, но после этого чувство близости Сэнда и его совсем уже смелые (поздновато теперь для робости!) прикосновения окончательно затуманили сознание. Этот туман порвался в клочья в тот момент, когда Сэнд неожиданно – да, отчего-то в ту секунду это оказалось неожиданным – проник в мое тело. Настало время мне сделать шумный вдох и задержать дыхание. Сильнее раздвинуть ноги, пропуская его в себя, вцепиться руками в плечи и, откинув голову назад, прикрыть глаза. Тем самым давая понять: я полностью отдаюсь в твою власть. Я – твоя. Сказать это на языке тела, которому неведома ложь, который не знает двусмысленности и которому нет нужды обучаться. Тело само знает, что, когда и кому говорить.

Впрочем, пассивность не длится долго. Изогнувшись, я обвиваю руками его шею, притягиваю к себе. Это не соло, а дуэт. Игра в четыре руки. И мы вместе, дыша в унисон, движемся к кульминации.

Потом мы долгое время лежали в молчании, я – уткнувшись носом в грудь Сэнда, он – обхватив мою спину, словно не намеренный отпускать. Похоже, именно так оно и было, поскольку, когда тело затекло и я заерзала, дабы сменить положение, услышала его голос:

– Не уходи.

– Даже и не подумаю, – заявила я с интонацией, полной самоуверенности, каковой я на самом деле не испытывала. – Я пока еще твоя жена, так что имею полное право спать со своим мужем. И ничего ты тут поделать не сможешь.

Губы Сэнда коснулись моего лба, потом щеки, а затем он прижал меня к своей груди.

– Надеюсь, ты понимаешь, что никакого развода я тебе теперь не дам? – поинтересовался он, немного ослабив объятия.

Я этого не понимала. Точнее сказать, у меня, конечно, мелькала такая сумасшедшая мысль, но я совершенно не воспринимала ее как нечто само собой разумеющееся.

– Но ты же уже подал на развод, – напомнила я. – Не побежишь же ты теперь в храм с требованием остановить процедуру.

– Не подавал я ни на какой развод, – с прикрывающей смущение усмешкой сообщил Сэнд.

Я аж приоткрыла рот от удивления. Так вот почему принц так странно отреагировал на мое упоминание о разводе!

– А как же документ, который я тебе передала? – решила уточнить я.

Сэнд ведь говорил, что дал бумаге ход.

– Возможно, если очень постараешься, ты еще найдешь его у меня во дворце в корзине для бумаг, – хмыкнул он. – Разорванным на шестнадцать частей.

– На шестнадцать?! – впечатлилась я.

– У меня было в тот момент плохое настроение.

Я тихонько рассмеялась, попутно прикоснувшись губами к его разгоряченной коже.

– Ты что же, с самого начала не собирался аннулировать брак?

– Собирался. Но та регулярность, с которой ты упоминала о разводе, невероятно меня бесила. Пришлось задуматься почему.

– Я просто хотела тебя отпустить.

– Знаю. И мне было безумно трудно отвечать тебе тем же.

Я почувствовала, как его губы легонько коснулись моей макушки.

– И что, ты действительно готов к такому браку? – недоверчиво спросила я. – С темной, да еще и бывшей шпионкой Оплота? Да еще и чуть не проткнувшей тебе грудь кинжалом?

– Угу, а еще дважды спасшей мне жизнь, – продолжил список Сэнд. – А ты сама готова остаться женой человека, который поставил подпись на твоем приговоре?

Я сдержанно улыбнулась.

– На самом деле я не настолько злопамятна. Да и потом, откровенно говоря, я с самого начала не так чтобы сильно злилась лично на тебя. Я отлично понимала, что большая шишка из столицы не станет вдаваться в подробности каждого дела.

– Тем более осторожно «большая шишка» должна относиться к собственной подписи, – возразил Сэнд. – Тут я получил очень хороший урок. Раз я подписал тот документ, такие оправдания, как «не вдавался в подробности», неубедительны.

– Ладно, уговорил, – легко согласилась я. – Значит, ты виноват. И придется тебе теперь со мной расплатиться.

– Не вопрос. Как? – серьезно спросил он.

– Дешево не возьму, – с важным видом предупредила я. – Значит, так… – Я принялась загибать пальцы. – Супружеский долг, забота, любовь. Все это – на протяжении всей жизни. Фактически долговое рабство. Зато в следующий раз ты очень серьезно подумаешь, прежде чем поставить свою подпись на каком-либо документе.

– Договорились.

Тихо рассмеявшись, он снова поцеловал меня в макушку. Я расслабленно прикрыла глаза.

И открыла их лишь на следующий день.

Глава 15

Утро мы начали с повторения вчерашнего нового опыта. Потом неспешно умылись, привели себя в порядок и вместе позавтракали.

– Сегодня в половине двенадцатого ваши занятия придется прервать, – сообщил мне Сэнд, глотнув горячего чая из фарфоровой чашки. – У нас на двенадцать намечено совещание, и Джеймс хочет присутствовать.

– Что-то важное? – нахмурилась я.

– Довольно-таки, – подтвердил Сэнд. – Будем обсуждать дальнейшую политику в отношении объединения мастей.

Я замерла, так и не донеся бутерброд до рта. Опустила его обратно на тарелку.

– И ты ничего мне не сказал?! – возмутилась я. – Здесь собирается совещание, которое, возможно, решит дальнейшую судьбу Оплота, а ты пытался от меня это скрыть?

– Я вовсе не пытался этого скрыть, – возразил Сэнд. – Но я обещал, что не стану втравливать тебя в свои политические войны. Ты ведь сама не хотела принимать участия ни в чем, кроме обучения наследника. Разве не так?

Немного подумав, я была вынуждена согласиться, что да, именно так. Но поводом отступать это не было.

– Я все равно хочу присутствовать на этом совещании, – заявила я.

– Уверена? – приподнял брови он.

– Абсолютно. Пусть я и бежала из-за Грани и вряд ли меня ждет там что-то, кроме смертной казни, но мне не наплевать на судьбу Оплота. И я не могу оставить его на произвол ваших светлых политиков, – добавила я, хмуро покосившись на мужа.

Он улыбнулся.

– Не забывай, что в скором времени Настрия станет страной темного короля. Но если ты хочешь участвовать в совещании, это только к лучшему. Я считаю, что твоя консультация может быть более чем полезна. Ты – единственная из гостей, кто знает обе страны изнутри. Так что приходи к двенадцати в зал совещаний. Это на втором этаже, если понадобится – слуги тебя проводят. Сам я освобожусь только к началу: мне придется открывать порталы, чтобы провести сюда участников. Почти никто из них не будет знать, где именно находится этот особняк.

– Если ты не доверяешь этим людям, почему бы не собрать их в другом месте? – удивилась я. – Например, у тебя во дворце?

– Я им доверяю, – возразил Сэнд. – Собственно говоря, здесь соберется всего несколько человек, и эти люди – самые проверенные. И тем не менее лишняя осторожность не мешает никогда. Поэтому было бы действительно лучше собрать их во дворце. Но Джеймс захотел присутствовать при разговоре. А я считаю, что не вправе ему запретить. Поэтому встреча состоится здесь. Чтобы наследнику не пришлось раньше времени показываться в Иллойе.

– Он будет присутствовать в своем истинном облике? – уточнила я.

Сэнд покачал головой.

– Он будет наблюдать за ходом совещания из соседней комнаты. В зале предусмотрена такая возможность. Участники совещания не будут знать, что в этом особняке живет принц. Не считая, конечно, тех немногих, кто знал об этом и раньше. Например, Ричарда.

– Понятно. – Я задумчиво постучала чайной ложечкой по гладкой поверхности стола. – А как мне следует себя назвать?

Я не стала излагать суть вопроса подробнее, но Сэнд сразу понял, что я имею в виду.

– Ты права. Пожалуй, будет лучше, если мы представим тебя как Элайну Кенборт. Надо отдельно подумать над тем, как подать информацию о нашем браке. Но точно не между делом. Иначе слухи распространятся быстро, но обрастут при этом такими немыслимыми подробностями, что мало не покажется нам обоим. Не возражаешь?

– Ни в коем случае.

Последнее, что мне хотелось делать, – это хватать за грудки совершенно незнакомых светлых лордов и радостно вопить им в ухо, что я законная супруга Александра Уилфорта. Тем более я подозревала, что они будут шокированы такой новостью, но вовсе не придут от нее в восторг.

Супруг проводил меня на занятия. Принц усмехнулся и якобы случайно полуотвернулся, увидев, как Сэнд приобнимает меня за плечи. Вроде бы мы и не собирались афишировать произошедшее прошлой ночью, но язык тела сам собой раскрывает подобные секреты. Так что на совещании нам придется вести себя осторожнее.

В полдень я пришла в упомянутый Сэндом зал. Здесь собралось не слишком много участников: включая нас с Сэндом, восемь человек. Не считая, правда, Джеймса, который находился в соседнем помещении. Помимо нас на совещание прибыли: Ричард Мэдисон, поздоровавшийся со мной весьма тепло, Джой, который, по-видимому, был не только секретарем, но и помощником моего мужа, Эдвин Райс, чье присутствие приятно меня удивило, а также три человека, которых я видела впервые. Среди них один рыжеволосый, Стэнли Дайас, представленный Сэндом как изобретатель, и двое политиков – министр и еще один, занимающий чуть менее высокую должность (кажется, он был помощником какого-то другого министра). Последние, понятное дело, были светловолосыми.

Итак, в общей сложности за длинным прямоугольным столом собрались двое темных, один рыжеволосый и пятеро светлых. Я в очередной раз убедилась в том, что правильно сделала, придя на совещание. Темная масть и так не сказать чтобы была хорошо представлена. Но один темный на семерых участников?!

Когда все расселись, слово взял Сэнд.

– Леди Кенборт, господа, – начал он. – Как вам известно, мы собрались здесь, чтобы обсудить дальнейшие шаги по созданию оптимальных условий для сосуществования подданных разных мастей. Поскольку основной проблемой является многовековой конфликт между темной и светлой мастями, сосредоточимся мы именно на нем. – Он коротко взглянул на Дайаса, словно именно ему объяснял, почему о рыжеволосых сегодня речь не пойдет. Впрочем, изобретатель и без объяснений явно знал о цели сегодняшней встречи. – Данная тема включает в себя два аспекта. Работу со светлым населением, цель которой – искоренение предубеждений по отношению к темноволосым. И работу с населением Оплота. Мы заинтересованы в том, чтобы привлечь этих людей и подвигнуть их на репатриацию в Настрию. Идеальный вариант – объединение Настрии и Темного Оплота в единое государство. Правда, достичь этого результата, мягко говоря, непросто, поскольку правительство Оплота не желает даже начинать переговоры. Вооруженное же вторжение, во-первых, затрудняется существованием Грани Безопасности, а во-вторых, нежелательно в принципе, поскольку мы стремимся к мирному сосуществованию, а не порабощению. Предлагаю начать с обсуждения первого пункта, работы с настрийским населением. Этот пункт более реализуем, и кроме того, нас ждет доклад о новых технических возможностях, серьезно упрощающих работу.

– Можно ли узнать подробнее о том, какие меры уже были приняты? – осведомился министр, воспользовавшись небольшой паузой в речи Сэнда.

– Разумеется, – подтвердил тот. И обратился к Джою: – Господин Велмис, не могли бы вы представить краткий отчет о проделанной работе?

Его слова прозвучали как просьба, хотя в сущности таковой не были. Джой, очевидно, заранее готовый к данному повороту, сосредоточенно кивнул и приступил, периодически заглядывая в лежащие перед ним бумаги:

– Было принято несколько мер, призванных перебороть предубеждения против темноволосых подданных, а также направленную против них дискриминацию. В частности, вместо раздельных школ созданы школы объединенные, в которых темные и светлые дети с юных лет учатся и развлекаются бок о бок. Кроме того, в школах, где светловолосые ученики составляют девяносто процентов и выше, проводятся специальные беседы на тему взаимоотношения мастей.

– Это хорошие меры, и вполне вероятно, что они дадут плоды, но очень нескоро, – заметил помощник министра.

– Совершенно справедливо, – подтвердил Джой. – Из более быстродействующих средств можно отметить строгие наказания, введенные за дискриминацию по признаку масти. Несколько показательных наказаний уже было проведено в разных городах страны. Первым из них, как вам, полагаю, известно, стала публичная порка, которой мэр Тель-Мона был подвергнут в Иллойе.

Я старательно рассматривала поверхность стола, делая вид, будто упомянутое событие не имеет ко мне ни малейшего отношения. Довольно того, что из присутствующих по меньшей мере Сэнд, Ричард и Джой в курсе. Плюс, вероятнее всего, принц, сидящий в соседней комнате.

Джой продолжал говорить о дополнительных мерах, которые были большей частью долгосрочными и могли дать результат спустя месяцы или даже годы. Сосредоточившись на собственных эмоциях, я поначалу слушала недостаточно внимательно, но среди прочего он упоминал введение темных артистов в труппы ведущих театров страны, со строгим наказанием руководству театров не ставить темноволосых на отрицательные роли.

Наконец, секретарь завершил свой доклад. Слово снова взял Сэнд.

– Все перечисленные меры уже были приняты, – подытожил он. – Но этого недостаточно. Нам важно изменить отношение населения к темной магии. Ненависти к темноволосым как таковой бо́льшая часть населения не испытывает. Но к их магии, воздействующей на мозг, бесспорно, относятся с опаской. Нам следует разобраться, какие возможности темноволосых реально использовать, чтобы разбить этот стереотип – «темная магия страшна и губительна». Для того чтобы разобраться с этой проблемой, я уже расспрашивал о свойствах темной магии присутствующую здесь леди Элайну Кенборт. Но, может быть, леди Кенборт захочет самостоятельно высказаться на этот счет? А господин Райс сможет при желании ее дополнить? – Сэнд устремил на меня призывный взгляд. – Леди Кенборт, как вам кажется, какие способности темных магов могут вызвать доверие со стороны светловолосого населения королевства?

Я сделала глубокий вдох, собираясь с силами и с мыслями. Нечего отмалчиваться. Сама пожелала присутствовать на этом совещании, сама хотела влиять на решение судьбы Оплота. Значит, изволь принимать активное участие.

– Первое, что приходит в голову в таком контексте, – это анестезия, – заговорила я. Бросила взгляд на Райса, и тот выразил свою поддержку кивком. – Темные, у которых этот дар особенно хорошо развит, способны полностью блокировать возможность человека чувствовать боль. Временно, разумеется.

– Так-таки полностью? – с любопытством осведомился министр. – Скажем, если речь идет об особенно острых приступах?

– Абсолютно при любых обстоятельствах, – ответила я. – Даже если вонзить в человека кинжал, максимум, что он почувствует, – это сильный толчок.

– Впечатляет.

Министр переглянулся сначала с Сэндом, затем со вторым политиком.

– Стало быть, нам следует отыскать людей, обладающих этим даром, – заключил Сэнд, для которого упомянутые мной факты не были новостью. – И постараться привлечь их к работе в лазаретах.

– Люди побоятся идти к темным медикам, – неспешно, растягивая гласные, проговорил заместитель министра. – Все-таки страх перед воздействием на мозг силен.

– Те, кто способен терпеть, побоятся, – подтвердил Сэнд. – А те, кто страдает от по-настоящему острой боли либо просто обладает низким порогом чувствительности, будут готовы обратиться к кому угодно. А получив столь впечатляющий результат, станут рассказывать о положительном опыте всем знакомым. И постепенно люди станут обращаться к темным анестезиологам все чаще и чаще. Какие еще способности вы считаете нужным выделить?

Вопрос был адресован мне, но я повернулась к Райсу, сочтя правильным дать ему возможность высказаться.

– Заболевания, так или иначе связанные с мозгом, – уверенно произнес он. – Разные люди специализируются в разных сферах. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, насколько мне известно, светлая магия не слишком хорошо справляется с недугами такого рода.

– Вы не ошибаетесь, – признал министр, хотя ему, кажется, не понравилось упоминание слабого места светлых магов.

– Темные специалисты могут предложить лечение психических заболеваний, неврозов, амнезии и прочих недугов, связанных с функцией памяти, а также нарушений сна, – продолжал Райс. – Вероятность исцеления очень высокая. Не стопроцентная, конечно. Деформация мозга, например, темной магией не лечится. Но в большинстве случаев наши лекари справляются. А если объединить возможности светлой и темной магии, то показатели станут еще выше.

– Как раз с объединением светлой и темной магии связана следующая тема, которую мы собираемся сегодня поднять, – заметил Сэнд. – Но прежде я бы хотел поинтересоваться, есть ли у присутствующих какие-нибудь вопросы.

– Да, – тут же вступил помощник министра, слегка приподняв руку в жесте, напоминающем школьный. – Как именно вы собираетесь распространять информацию о способностях темных и их успехах в конкретных ситуациях? Слухи, рассказы знакомым – все это хорошо, но занимает слишком много времени. К тому же нет гарантии, что сплетни не обрастут ложными деталями, которые окажутся не на пользу нашему делу. Планируете ли вы использовать газеты?

Сэнд улыбнулся и отчего-то переглянулся с рыжеволосым участником совещания.

– Именно к этому я и собирался приступить следующим пунктом. Сейчас господин Дайас расскажет вам о своем новом изобретении, которое позволит чрезвычайно быстро передавать информацию максимальному числу настрийских подданных. Передаю ему слово. Скажу лишь, что господину Дайасу удалось совершить настоящий прорыв в магической науке. И этот прорыв оказался возможен лишь благодаря совместным усилиям светлых магов, темных магов и рыжеволосых специалистов.

Он замолчал, глядя на Дайаса и давая понять, что передает ему слово. Тот начал говорить не сразу, и я почувствовала, что выступать перед аудиторией подобного уровня для него в новинку. Что ж, тут он был не одинок. Как и во многих других ситуациях, светлые и в этом плане оказались в выигрышном положении: у них опыта участия в подобных совещаниях было куда как больше.

– Если сформулировать в двух словах, то мы разработали способ передавать звук на большие расстояния, – приступил к объяснениям Дайас. – Общая схема следующая. Некий человек произносит текст. Находящаяся в том же помещении аппаратура позволяет переправлять звук на другие участки. Для этого задействована светлая магия. Но маг способен передать звук лишь на небольшое расстояние. Наша же аппаратура существенно увеличивает диапазон. Мы можем охватить всю территорию Настрии.

– Вы хотите сказать, что над всей страной будет раздаваться громогласный голос того, кто зачитывает текст? – скептически поморщившись, предположил министр.

Ричард усмехнулся, видимо, представив себе такую перспективу.

– Нет, – возразил Дайас. – Разумеется, такой вариант неприемлем, поскольку слишком сильно мешал бы повседневной жизни государства. Жители страны смогут самостоятельно регулировать, когда, где и на какой громкости слышать текст. Это будет сделано с помощью специальных аппаратов, которые планируется распространить среди населения.

Он бросил взгляд на Сэнда, поскольку вопросом распространения, понятное дело, занимались не ученые.

– Распространением аппаратов мы займемся в самое ближайшее время, – подтвердил Сэнд. – Простейшая модель не будет дорогостоящей; кроме того, государство субсидирует проект, чтобы снизить цены. Наконец, аппараты будут бесплатно установлены в ряде государственных учреждений. Продолжайте, господин Дайас.

– Аппарат представляет собой нечто вроде искусственного мозга, точнее сказать, определенных его частей, – послушно заговорил ученый.

– Надеюсь, не внешне? – хохотнул Ричард, за что был тут же удостоен недовольного взгляда министра.

Впрочем, последнее лорда нисколько не смутило, и он расселся, вольготно вытянув под столом длинные ноги.

– Нет, – сдержанно улыбнулся Дайас. – Только с функциональной точки зрения. Внешне это что-то вроде… черной коробки вытянутой формы. Но в принципах, по которым аппарат получает сигнал, заложены основы телепатии. Текст как бы передается искусственному мозгу на мыслительном уровне. А затем аппарат воспроизводит текст, как если бы человек повторял то, что ему диктуют. Таким образом, хозяин аппарата слышит все, что произносится в студии, с приблизительно минутной задержкой. Мы назвали эту систему «эхолиниями», поскольку аппарат повторяет «услышанное» наподобие эха.

Дайас замолчал, видимо, сочтя, что сказал достаточно и его функция на этом закончена.

– Любопытно, – проговорил помощник министра. – Весьма любопытно. И как конкретно вы планируете использовать это изобретение?

На сей раз вопрос был адресован Сэнду.

– В течение дня по эхолиниям будет передаваться различная информация, – ответил тот. – В том числе и развлекательного характера. Люди должны счесть это новшество интересным и стоящим того, чтобы его слушать. Человек в студии будет зачитывать свежие новости – заметьте, что в этом плане эхолинии будут существенно опережать газеты. Новость можно озвучить, едва она станет известна. А вот выход газеты занимает прилично времени. А помимо всего прочего – и максимально ненавязчиво – нам следует транслировать нужную информацию. О достижениях темного лекаря, об успехах темного телепата в поиске пропавших людей и так далее. Можно также использовать этот ресурс, чтобы помогать темноволосым иммигрантам в трудоустройстве.

– Если по эхолиниям будут идти развлекательные передачи, то леди Кенборт могла бы выступать со своими историями, – подал голос Райс.

Я уставилась на него в немом изумлении, постепенно трансформирующемся в укоризну. Остальные присутствующие глядели на Райса кто в недоумении, а кто с любопытством.

– С какими историями? – решился уточнить Сэнд.

– Не думаю, что это актуально для наших целей, – поспешила откреститься от инициативы я.

– А по-моему, как раз наоборот, – возразила эта зараза. – В Темном Оплоте госпожа Кенборт проявила дар талантливой рассказчицы. Истории в ее исполнении слушали как дети, так и взрослые. Я полагаю, что ее рассказы помогли бы сделать эхолинии более популярными.

Я одарила Райса тяжелым, выразительным взглядом, намекая на то, что некоторые могли бы и промолчать. Он, в свою очередь, посмотрел на меня не менее выразительно, уверенный в собственной правоте.

– А если люди узнают, что рассказчица – темная, это снизит степень их недоверия к темной масти, – подхватил, на мою голову, министр. – Мы убиваем сразу двух зайцев. Определенно, мне нравится такая идея.

– Зато мне не нравится, – пробурчала я, правда, совсем тихо. А громче сказала: – Если люди узнают, что рассказчица – темная, они попросту не станут слушать.

– А мы не будем говорить им сразу, – поддержал идею Райса помощник министра. – Пусть сначала послушают рассказы, получат удовольствие, привыкнут, что рассказы передаются, скажем, ежедневно или еженедельно в один и тот же час. А уж затем кто-нибудь из журналистов – или как будут называться работники эхолиний? – расскажет, например, вашу краткую биографию. Избирательно, конечно, – добавил он, видя, что я вовсе не пришла в восторг от этой идеи. – Еще лучше будет, если у рассказчицы возьмут интервью. Это возможно? – обратился он к Дайасу.

– В целом да, – с некоторым сомнением протянул тот. – Есть, правда, проблема: аппарат повторяет текст одним, фиксированным голосом. Мы делаем два варианта приемников: голос может быть мужским или женским. Но в данном случае это ничем не поможет. Слушатели не смогут разобрать, когда заканчивает говорить журналист, а начинает – гость.

– Не вижу в этом большой проблемы, – вмешался Ричард, по-прежнему сидя в своей расслабленной позе. – Можно ввести систему опознавания специально для эхолиний. К примеру, если в передаче принимает участие несколько человек, каждый называет свое имя, прежде чем высказаться. Или что-то в этом роде.

Я в полном смятении повернулась к Сэнду.

– Я полагаю, детали, касающиеся содержания эхопередач, можно будет обсудить на другом уровне, – пошел мне навстречу он. – И, разумеется, нам по меньшей мере понадобится согласие потенциальных ведущих. А теперь предлагаю перейти ко второй теме сегодняшнего обсуждения, значительно более сложной. А именно – к работе с населением Оплота.

– Это вообще реализуемо? – осведомился заместитель министра, склонив голову набок.

– Не знаю, – спокойно ответил Сэнд, выдержав испытующий взгляд. – Когда его величество поручил мне заняться вопросом масти, я был склонен считать задачу неразрешимой. Однако же кое-каких успехов мы, как видите, добились. Так что предлагаю принять как данность, что решить этот вопрос необходимо. Поэтому в первую очередь я бы хотел обратиться к леди Кенборт и господину Райсу как к людям, знакомым с обстановкой в Оплоте изнутри. Как вы считаете, что могло бы подвигнуть жителей Оплота на эмиграцию в Настрию?

Мы с Райсом переглянулись. Он заговорил первым.

– Да, в общем-то, единственное, что их останавливает, – это страх перед светлыми, – заметил он.

– Они опасаются светлой магии так же, как наше население – темной? – спросил, подавшись вперед, министр.

Мне такое предположение показалось смешным. Он что же, забыл собственную историю?

– Нет, они опасаются, что, стоит темным ступить за Грань Безопасности, как светлые перебьют их без всякой магии, – ответила я, стараясь быть сдержанной и не проявить собственного раздражения.

– Они всерьез этого ожидают? – удивился министр.

Я заметила, что второй политик покосился на коллегу со снисходительной усмешкой.

– Они привыкли слышать это со всех сторон, с самого детства, – мрачно объяснил Райс. – У них нет причин думать иначе. Это то, что пишут в газете – единственной на весь Оплот и контролируемой властью. Это то, что вещают политики. Которые притворяются лучшими друзьями, не жалеют для простых людей улыбок и дружески хлопают их по плечу. Правда, при этом палец о палец не ударят, чтобы сделать жизнь простых смертных хоть немного лучше. Но никто не вменяет им это в вину, поскольку все объясняется существованием страшных и ужасных светлых.

– Все-таки несколько странно, что практически все население страны всерьез полагает, будто здесь станут хватать и убивать каждого темноволосого, – продолжал стоять на своем министр.

– Вы знаете, – я все-таки не смогла сдержать свое раздражение, – у них, как ни странно, есть на это некоторые причины. Может быть, нам с господином Райсом стоит напомнить об обстоятельствах, при которых темные оказались запертыми в Кернской пустоши два столетия назад?

– Но прибывают же в Оплот настрийские темные, которые могут рассказать, что в наше время все изменилось, – не уступал министр.

Я лишь криво улыбнулась.

– Настрийские темные, эмигрирующие в Оплот, делают это не от хорошей жизни, – подсказал министру Сэнд. – У них нет причин рассказывать остальным, какая Настрия замечательная страна и как легко здесь живется обладателям черных волос. Давайте вернемся к сути вопроса. Итак, нам следует найти способ протранслировать жителям Оплота, что им ничто здесь не угрожает. Мы подумаем, как это осуществить. Мы с лордом Мэдисоном пытались сделать первый шаг, приехав в Оплот с гуманитарной помощью, но, как вам известно, поездка не увенчалась успехом. Правительство Оплота слишком сильно противилось сотрудничеству.

– Их можно понять, – хмыкнул помощник министра. – Сейчас они правят. Пусть маленькой страной с большими проблемами, и все же они – на вершине власти. А кем они станут в случае объединения?

– Если жизнь в Оплоте так тяжела, как рассказывают, то даже правительство, вероятно, живет не слишком сладко, – возразил министр.

– О, поверьте, правительство живет, мягко говоря, неплохо, – горячо возразил Райс. – Не уверен, что уровень их жизни намного уступает уровню жизни настрийской знати. Разве что масштабы не те.

– Кстати сказать, любопытно, как им это удается? – задумчиво проговорил помощник министра.

Сам факт его явно не удивил, но вот поднятый вопрос оказался не в бровь, а в глаз. Мне и самой доводилось удивляться, хотя эта тема никогда не была для меня первостепенной. Вот откуда, к примеру, у Брайана взялся сверхсовременный иностранный сейф, какого не было даже у Сэнда? Или такие сейфы изобрели именно в Оплоте?

Райс развел руками, Сэнд покачал головой. Похоже, точного ответа не было ни у кого.

– И все-таки допустим, что нам удалось по меньшей мере зародить сомнения в том, что светлые представляют опасность, – в очередной раз возвратил дискуссию в нужное русло Сэнд. – Что в таком случае может заставить жителей Оплота рискнуть и перейти Грань?

– Условия жизни в Оплоте настолько тяжелы, что стоит жителям удостовериться в безопасности настрийцев – и кернские земли опустеют, – уверенно откликнулся Райс. – В Оплоте останутся лишь самые убежденные скептики. А также старики, которые предпочитают быть похороненными на той земле, где родились.

– То есть, господин Рейс, если я правильно понимаю, вы считаете, что мы должны сосредоточиться на демонстрировании дружественного настроя? – осведомился министр.

– Райс, – поправил Эдвин.

По тому, как он поморщился, я поняла: министр – не первый, кто совершил ошибку. Что делать, за две сотни лет произношение в Настрии немного изменилось, а вот диалект Оплота оказался более консервативным. В итоге для настрийцев стало более естественным произносить данную фамилию как «Рейс».

– Я полагаю, что это действительно наиболее важный момент, – дал ответ Эдвин.

– Есть свойства светлой магии, которых очень не хватает в Оплоте, – вмешалась я. – Медицина. Многочисленные заболевания приходится лечить лишь при помощи трав. В итоге уровень медицины в Оплоте отстает от настрийского на несколько столетий. Не считая психиатрии, разумеется.

– В Оплоте есть очень хорошие травники, – возразил Райс.

– Я знаю, – согласилась я, – но их возможности все равно чрезвычайно ограничены.

– Смотря о каких заболеваниях идет речь.

Я нахмурилась, недоумевая, отчего Эдвин так настойчиво защищает травников Оплота. Когда речь шла о других сферах, преимущества Настрии его не смущали.

– Допустим, – пожала плечами я. – Так или иначе, многие люди были бы искренне благодарны, если бы им предоставили возможность пользоваться достижениями современной медицины.

Я думала в этот момент о старушке Клэр, которой вечно приходилось беспокоиться о том, где и каким образом достать необходимое лекарство.

– А это хорошая идея, – с энтузиазмом отметил помощник министра.

Однажды утром человек, выглянувший за Грань Безопасности, смог бы увидеть странную картину. Совсем недалеко от Грани, между нею и полосой Кернского леса, выстроилась череда высоких светлых шатров. У шатров мелькали фигурки людей, но это была не нервная, а скорее рабочая суета.

Через некоторое время высокая статная женщина, одетая в строгий костюм, вышла из самого большого шатра. Остановившись перед входом, она кивнула уже поджидавшему поблизости мужчине, и он приподнял руки, направляя на нее раскрытые ладони. Магия мужчины позволила ее голосу эхом разнестись над окрестностями, проникая сквозь Грань Безопасности и достигая ушей темноволосых жителей ближайшей деревни.

– Уважаемые подданные Темного Оплота! – Женщина говорила спокойно и размеренно, не пытаясь кричать, словно слушатели находились в непосредственной близости от нее. – Наш лазарет открыт для всех нуждающихся. Любой желающий может прийти на осмотр и, в случае если у него обнаружатся какие-либо заболевания, совершенно бесплатно получить лечение. К сожалению, нас отказались пропустить на территорию Темного Оплота, поэтому лазарет расположен рядом с Гранью Безопасности.

Наша методика основана на новейших достижениях светлой целебной магии. Кроме того, в нашем распоряжении большие запасы эффективных лекарств, которые вы сможете получить по рекомендации лекаря, чтобы впоследствии использовать на территории Оплота. В лазарете работают лекари различных специализаций. Мы эффективно лечим такие заболевания, как…

Далее шел длинный, почти нескончаемый список недугов. Впрочем, нет, наступил момент, когда список закончился, и женщина, практически не делая перерыва, чтобы отдышаться, принялась повторять весь свой текст сначала. И говорила столь хорошо поставленным голосом, будто всю жизнь только и занималась тем, что делала подобные объявления.

Спустя приблизительно полчаса возле Грани Безопасности, со стороны Оплота, начали скапливаться люди. Светлые лекари не могли их видеть, но шорох и перешептывание доносилось до них сквозь переливающуюся всеми цветами радуги преграду.

Долгое время ничего больше не происходило. А затем невысокая женщина в годах прошла сквозь Грань и решительной походкой направилась к шатрам. Ее братья и сестры по масти застыли на своей стороне, затаив дыхание.

– Добрый день, – приветливо обратилась к ней высокая светловолосая целительница. – Прошу вас.

Вышедший навстречу первой пациентке лекарь любезно отодвинул перед ней полог шатра. Женщина вошла внутрь.

– Меня зовут Марта Клэр, – сообщила она. – И я много лет страдаю от сердечного недуга.

Спустя еще полчаса старушка Клэр все той же решительной, бодрой походкой возвратилась к Грани. Там ее мгновенно обступили жители деревни. Выяснив, что все прошло успешно, состояние Клэр существенно улучшилось, а вдобавок она получила немалый запас лекарств, еще двое темноволосых, мужчина и женщина, решились и пересекли Грань.

Слух быстро распространился, и постепенно к Грани стали подтягиваться жители других деревень, а затем и горожане. Вскоре на территорию Настрии ступила невысокая женщина с относительно короткими и тем не менее непослушными волосами. На вид ей было лет пятьдесят, но, впрочем, внешность могла оказаться обманчивой, ибо тяжелые условия жизни старят прежде времени. Когда женщина добралась до шатров, ее, так же приветливо, как и остальных, спросили, чем она страдает. В ответ вновь пришедшая помотала головой.

– Меня зовут Брэнда Коут, – заявила она. – И я – специалист по магическому обезболиванию.

С этого момента светлые лекари лазарета стали сотрудничать с темным анестезиологом. А вскоре к шатрам выстроилась длинная очередь, протянувшаяся вдоль мерцающей Грани.

Что интересно, разбойники, орудующие в окрестностях, содержимым шатров не заинтересовались, лекарей не тронули и вообще по случайному стечению обстоятельств промышляли в это время на другом краю леса. Правда, известно, что незадолго до случившегося их предводитель, Дик Грэй, беседовал о чем-то с молодой темноволосой женщиной, пришедшей в Кернский лес с настрийской стороны.

Зато на следующий день, по еще одному случайному стечению обстоятельств, разбойникам удалось захватить целых два обоза с чрезвычайно странной аппаратурой. Речь шла о черных предметах вытянутой формы, напоминающих ящики с несколькими рычажками непонятного назначения. Разбойники распространили добычу по всему Оплоту, так что почти в каждой деревне оказалось хотя бы по паре аппаратов. Жителям объяснили, что назначение предметов пока не выяснено, зато точно известно, что это новейшая разработка настрийских технологов, и аппараты, весьма популярные среди настрийцев, несомненно, представляют немалую ценность. Так что людям остается просто поставить их где-нибудь в углу и подождать, пока местные специалисты разберутся, как правильно использовать «черные ящики».

Стоит ли уточнять, что аппараты были переданы жителям Оплота во включенном состоянии, настроенные на нужную волну, на которой ничего не передавалось… до поры до времени.

Глава 16

Время шло, и предсказуемо наступил момент, когда его величество Пабло Второй, предчувствуя, что времени у него осталось совсем немного, сделал важное для страны объявление. Герольды призвали горожан собраться на центральной площади Иллойи в назначенный час. Пабло Второй, опираясь на руку верного слуги, вышел на балкон. И тогда, в присутствии многочисленных свидетелей, он признал шестнадцатилетнего темноволосого юношу своим сыном и законным наследником.

Народ, безусловно, был удивлен, однако реакция оказалась не настолько бурной, как можно было ожидать. Бунта ничто не предвещало. Быть может, потому, что несколько потенциальных зачинщиков оного были заблаговременно изолированы от общества стараниями лорда Ричарда Мэдисона?

Теперь, когда принцу не надо было более скрываться, он переехал во дворец. Особняк стал фактически не нужен. Я возвратилась во дворец Сэнда. Здесь же гостил теперь и Эдвин. Ричард жил у себя, но часто посещал друга, и мы неоднократно собирались таким составом, чтобы обсудить результаты, которых удалось добиться, и разработать план дальнейших действий. На этих совещаниях, иногда запланированных, а иногда и не очень, обычно присутствовал также Джой. Еще пара-тройка участников присоединялись от случая к случаю.

Но сейчас я находилась не во дворце, а в помещении совсем иного рода. Очень странном помещении. В просторной комнате почти не было мебели. Лишь голые стены, длинный стол и два стула в центре, осветительные приборы да кое-какая аппаратура. В данный момент я сидела за столом и рассматривала трубку, слегка напоминающую стетоскоп, в которую мне предстояло говорить.

Это было очень странное ощущение. Конечно, я привыкла выступать перед публикой, но в тех случаях я всегда эту самую публику видела. Я могла ловить ее настроение, отмечать взгляды, вздохи, смешки, чувствовать, получают ли люди удовольствие или же им становится скучновато. Теперь же передо мной не было никого, не считая двух работников эхолиний, мужчины и женщины, оба из которых обладали светлыми волосами, да Сэнда, оставшегося стоять у стены возле входа.

А мне предстояло говорить, обращаясь, по сути, к населению целой страны – Темного Оплота. И говорить о чрезвычайно важных вещах. Таких важных, о каких я никогда еще не говорила публично. И сказать все надо было правильно. Не так, как хотел бы Брайан. И даже, возможно, не совсем так, как хотел бы Сэнд. А именно – правильно. И второй попытки не будет. Потому что Брайан, несомненно, быстро узнает о сегодняшнем эфире, после чего «черные ящики» будут объявлены в Оплоте вредными и их незамедлительно конфискуют.

Работница эхолиний энергично кивнула, давая мне знак приготовиться. Я вновь посмотрела на трубку. До чего же странно. В передачах, транслируемых на Настрию, я еще не участвовала. Мы решили повременить с этим планом, в частности, опасаясь, что информация просочится в Оплот и дойдет до Брайана. А это могло таить угрозу как для меня лично, так и для проекта с использованием эхолиний в Оплоте. Проекта, к реализации которого мы приступали непосредственно сейчас.

Странно и даже по-своему страшно. Но отступать поздно, да и не хочу я отступать. Повторный кивок светловолосой девушки. И я начинаю говорить: