Человек в темно-сером костюме вышел из распахнувшихся перед ним стеклянных дверей аэропорта и не спеша огляделся. На вид ему было около сорока; высокого роста, с гладким белым лицом, красиво обрамленным черными густыми волосами с уже заметной проседью, он невольно привлекал внимание. Помимо легкого костюма из дорогой ткани на неизвестном была рубашка с расстегнутым воротом в тон костюму, шею закрывал изящно повязанный темно-синий платок, в левой руке неизвестный держал маленькую черную сумочку-визитку – других вещей при нем не было.
Ждать неизвестному пришлось недолго. Почти сразу же к краю тротуара мягко подкатила большая черная машина, из нее торопливо выскочил широкоплечий мордатый водитель и предупредительно распахнул перед неизвестным дверцу. Тот, ни слова ни говоря, уселся на заднем сиденье, водитель закрыл за ним дверцу и побежал к своей.
Дорóгой неизвестный не проронил ни слова. Он даже по сторонам не смотрел – сидел прямо, уставившись неподвижным взглядом в невидимую точку перед собой.
Ехать им пришлось немало: сначала до города, затем машина пересекла его и снова вырвалась на простор. Но вскоре свернула с шоссе на узкую малоприметную дорогу и, прокатившись еще с километр лесом, замерла у высокой металлической ограды. За оградой был дом: громадное и тяжелое здание из желто-красного кирпича.
На крыльце дома незнакомца встретил хозяин: лысоватый, тощий, с гладко выбритым не запоминающимся лицом. Двое молча обменялись рукопожатием, и гость все так же молча двинулся следом за хозяином. В просторном холле на втором этаже двое сели на огромные кожаные диваны – друг против друга – и почти тут же распахнулась дверь, и широкоплечий охранник, лицом и телосложением похожий на оставшегося снаружи водителя, вкатил столик, уставленный бутылками, бокалами и блюдами. Подкатив свой позвякивающий груз к хозяину, охранник, повинуясь легкому знаку лысоватого, почти тут же исчез.
— Что будешь? — хозяин протянул руку к бутылкам. Голос у него, был под стать внешности, какой-то ровный и безликий.
Гость покачал головой:
— Давай сразу к делу.
— Как скажешь, — хозяин отвел руку от бутылок и взял с прозрачной столешницы стоявшего перед ним журнального стола продолговатую черную коробочку – пульт управления. Большой черный телевизор в углу мягко щелкнул и через несколько секунд на экране появилось изображение.
Это была видеозапись, причем (это сразу бросалось в глаза), сделанная любителем. Изображение ерзало, лица в кадре внезапно сменялись видом сервированного стола – порядком уже растерзанного; видимо последствия этого опустошения бутылок и тарелок и сказались на качестве съемки. Снимали, судя по всему, какое-то торжество, похоже, что день рождения: чаще всего в кадре появлялось одно лицо – молодое, красивое, слегка надменное и уже заметно размякшее от выпитого. С обладателем этого лица чокались, ему говорили какие-то слова (звука не было слышно), вручали какие-то свертки и пакеты. Так продолжалось минут двадцать. Затем хозяин нажал кнопку на пульте, и лицо виновника торжества неподвижно застыло на экране.
— Все, — объяснил он.
— Получше записи нет? — поинтересовался гость.
Хозяин виновато покачал головой:
— Если б ты знал сколько я за эту заплатил…
Гость понимающе кивнул.
— Звук есть? Я хочу послушать, как он говорит.
Хозяин стал нажимать кнопки на пульте. И вновь те же лица замелькали на экране, только в этот раз комнату заполнили голоса: пьяные, льстивые, иногда их прерывал громкий и уверенный баритон поздравляемого.
Неизвестный, не отрываясь от экрана, вновь просмотрел все до конца. Затем сделал знак хозяину и тот выключил телевизор.
— Что у тебя к нему?
— Долг, — коротко отозвался тот.
— Много?
Хозяин торопливо выхватил из вазы на столике белоснежную бумажную салфетку и быстро написал на ней ряд цифр. Гость не спеша взял протянутый ему листок, взглянул и понимающе кивнул. Затем достал из кармана ручку и написал рядом еще несколько цифр. При виде их хозяин изменился в лице.
— Двадцать процентов! Да это… — он осекся.
— Что "это"? — сощурился гость.
Лысоватый сглотнул комок.
— Ладно, ладно… Пусть будет по-твоему. Не могу я сейчас через бандитов. Его папаша, знаешь, кто? Поэтому сынок совсем и отвязался – в глаза смеется. Если шумно – менты начнут под всех копать. Я согласен. Только побыстрее.
— Два месяца.
— Это много, — хозяин скривился, — а быстрее нельзя?
— Тогда познакомь меня с ним. Так, чтобы мы поговорили пару минут.
Хозяин покачал головой:
— Не получится. К нему сейчас не подступиться – папашин спецназ охраняет.
— Тогда два месяца, — жестко сказал гость.
Хозяин нехотя кивнул. Гость встал.
— Что, так ничего и не выпьешь? — остановил его хозяин.
— Воды, — согласился гость и снова присел, — минеральной. И со льдом.
Пил он медленно, с видимым удовольствием. Поставил пустой стакан на прозрачную столешницу.
— Телефон?
— Вот, — хозяин протянул ему узкий листок. — Звонить лучше по мобильному – отвечает сам. Иначе трубку возьмет секретарша или кто-то из сотрудников.
— Ну, это можно и через секретаршу, — улыбнулся гость. — Сигнал все равно передадут – дураков у нас везде много. Но раз хочешь самому… От тебя звонить можно?
— Нет! — хозяин изменился в лице. — По мобильному все звонки регистрируются – тут же вычислят.
— Хорошо, — гость встал. Хозяин поднялся тоже.
— Слушай, а зачем тебе его убирать? — вдруг спросил гость. — Через год, не позже, его папашу выгонят, это уж точно, тогда он сам к тебе прибежит. А так и долг потеряешь, да мне заплатишь сколько…
— Раз прошу, значит надо, — скривился хозяин. — Он не единственный мне должен, другие тоже хвостами крутить стали. Если этому сойдет, то я только на годовой отсрочке в пять раз больше потеряю.
— И одним большим ростовщиком станет меньше, — улыбнулся гость.
Хозяин болезненно скривился, и гость понял, что переборщил.
— Ладно. Все будет нормально. Как моя просьба? Помнишь?
— Ничего интересного, — пожал плечами хозяин, — все те же шарлатаны: сглаз, порча, еще там чего-то… Зачем они тебе?
— Эти незачем. А вот настоящий… Я уже не справляюсь сам – помощник нужен. К тебе и то только по старой дружбе…
— Будет что интересное – дам знать, — кивнул хозяин. Гость двинулся к двери.
— Подожди! А деньги? — хозяин взял со столика маленький колокольчик. — Сейчас принесут.
Гость остановился.
— Ты же знаешь: я вперед не беру.
— И не боишься? — легкая улыбка тронула губы хозяина. — Вдруг не заплатят? Как мне?
— Не боюсь, — гость глянул в глаза хозяину. Тот вздрогнул, заелозил руками в воздухе, и опустил глаза. — Мне, — гость подчеркнул голосом это "мне", — платят всегда.
Хозяин торопливо закивал и, не поднимая глаз, пошел следом. На крыльце дома они молча простились.
Та же машина с тем же мордатым водителем доставила неизвестного в сером костюме в аэропорт. Там он, отпустив водителя, зашел в зал ожидания и направился к крайнему из прикрепленных к мраморной стене телефонов-автоматов. Достал из кармана бумажку и быстро набрал номер.
В миг, когда в наушнике послышались длинные гудки, лицо его вдруг изменилось. Тонкие складки у рта вдруг обозначились резче и глубже, подбородок словно бы удлинился, а взгляд черных, прежде красивых глаз, стал каменно-тяжелым и непроницаемым.
— Да? — послышался в наушнике громкий и уверенный баритон. — Кто это? Я слушаю.
— Слушай! — медленно, каким-то механическим, до жути безжизненным голосом сказал неизвестный. — Не пройдет и двух месяцев, как тебя похоронят!
— Кто это? — растерянно спросили на другом конце провода.
— Палач! — отрубил неизвестный и повесил трубку.
И таким мертвенным страхом повеяло вокруг после этих слов, что пробегавший мимо припозднившийся пассажир, невольно побледнел и шарахнулся в сторону…