Неприметный человек в сером костюме сидел на лавочке в сквере и листал газету. Прохожий, случись ему в этот непривычно жаркий день начала сентября забрести в этот пыльный городской сквер, не обратил бы на незнакомца в сером внимания: человек, как человек, не молодой, но и не старый; не красавец, но и не урод; одет не бедно, но и не богато – словом, обыкновенный гражданин, каких миллионы вокруг. И только по взглядам, который гражданин на лавочке время от времени бросал то на часы на своем запястье, то – по сторонам, можно было понять, что он кого-то ждет. "Ну и пусть! — подумал бы в этом случае посторонний прохожий. — Ждать в сквере у нас никому не возбраняется." Что, конечно же, было чистой правдой.
Ждал, впрочем, неприметный гражданин недолго. Вскоре после его водворения на лавочке на аллее показалась молодая женщина: высокая, хорошо сложенная и броско одетая. Ее, вдобавок ко всему, можно было бы назвать и красивой, если бы не заметные следы душевных переживаний на лице и обильный макияж, призванный все это скрыть, но, как чаще всего бывает в таких случаях, только эти следы подчеркнувший.
Когда женщина приблизилась к лавочке, гражданин с газетой встал и, церемонно поздоровавшись, предложил неизвестной присесть. Та, не ожидая дополнительных приглашений, устало опустилась на вымазанные тусклой зеленой краской брусья скамьи, гражданин в сером примостился рядом. Они завели разговор, негромкий и не слышный любопытствующему со стороны. Однако, любопытствующих в этот жаркий полуденный час в сквере не было, поэтому двое на скамье могли говорить откровенно и все, что им хотелось. Так оно, впрочем, и было.
— Вы не представляете, Юрий Александрович, как я измучилась, — говорила незнакомка, всхлипывая и аккуратно промокая набегавшие из густо покрашенных ресниц слезы шелковым кружевным платочком, — каждый день только и думаю: а вдруг сегодня? Вдруг вот позвонят…
— Все-таки, Аллочка, давайте сначала, — попросил Юрий Александрович, судя по всему не разделявший тревоги своей собеседницы. — С чего все началось?
— Ему позвонили… — начала Аллочка и громко всхлипнула.
Человек в сером костюме терпеливо дождался, когда соседка по лавочке успокоится и продолжил тем же ровным тоном:
— Позвонили. И что сказали?
— Что не пройдет и двух месяцев, как его похоронят…
Женщина закрыла лицо платком и зашлась в рыданиях. Юрий Александрович (а именно так, как можно было понять, звали человека на лавочке) вздохнул и погладил соседку по плечу. Та зарылась ему лицом в грудь и так застыла, бурно всхлипывая.
— Ну ладно, будет, — Юрий Александрович погладил ее по спине и сказал тем же спокойным тоном: – Если мы с вами тут будем долго плакать, лучше не станет, Аллочка. Так что давайте все-таки поговорим.
Аллочка послушно оторвала голову от его груди и, в очередной раз промокнув глаза платочком, села рядышком. Посторонний, посмотревший на нее в эту минуту, понял бы, что больше плакать она не будет. Но посторонних, как уже упоминалось, рядом не было; единственным, кто заметил изменение в поведении молодой женщины, был все тот же гражданин на скамейке.
— Это, наверное, была шутка? — спросил он.
— Нет, — Аллочка покачала головой и повторила: – Нет. Я, когда Славик мне об этом сказал, сразу поняла. Хотя он и пытался улыбаться, говорить, что вот, какой-то дурак позвонил…
— А какой у него был голос? — вновь поинтересовался Юрий Александрович. — Муж вам рассказывал?
— Да. Какой-то механический и страшный, как у робота. Я сразу поняла, что что-то здесь не то…
— Так, — сказал Юрий Александрович и отложил в сторону газету, которую до этих пор держал в руке. — Такой ровный, густой. Да?
— Да, — женщина смотрела на него широко раскрыв глаза. — Вы знаете, кто это?
— Боюсь, что да, — Юрий Александрович нахмурился.
— Это действительно серьезно?
Юрий Александрович хмуро кивнул.
— Вы можете мне рассказать?
— Наверное, — человек в сером костюме пожал плечами, — подписки насчет этого я не давал, да и никто не требовал у меня молчать по этому поводу. Несколько лет назад я, Аллочка, о чем вы, конечно, не знали, служил в воинской части, оперуполномоченным особого отдела дивизии. Время тогда было сами помните какое, страна разваливалась, ну и утащили у нас со склада несколько ящиков с автоматами и патронами к ним. Скандал, сами понимаете. Сначала все думали, что кто-то из солдат побаловался, мигом найдем. А тут нет. Комдив на ушах, штаб армии тоже, из части контразведка не вылазит – словом, хватило…
Гражданин в сером полез в карман и достал пачку сигарет. Женщина тут же извлекала из сумочки свою, и они оба задымили, пуская дым к знойному небу.
— Вот тогда, — продолжил Юрий Александрович, — мне и привели этого. Прапорщик один наш из части сосватал. Он и в первый день предлагал, да только я его послал: какие еще экстрасенсы? Ну а потом… Утопающий за соломинку хватается…
— И что? — нетерпеливо спросила женщина.
— Первым делом он сказал, где оружие спрятано. Не само место, конечно, вот в этом леске ищите, говорит. Ну, послали роту, нашли. Сами понимаете, тут уже по-другому на него смотреть стали. А он попросил документы всех, кого мы подозреваем, принести. Собрали мы военные билеты и удостоверения личности – штук восемьдесят набралось. Всех, кто мог хоть как-то… Он три документа отобрал. Эти, говорит. Взяли мы их, нажали – те и раскололись. Хотели в Карабах автоматы продать – тогда там только все начиналась. И один из этих троих – заместитель мой… — человек в сером костюме горько усмехнулся.
— А дальше? — женщина смотрела на него, не отрываясь.
— Что дальше? Их посадили, меня в звании повысили. В отчетах я же не писал, что экстрасенс помог – засмеяли бы. Потом он еще нам пару раз помог – после чего меня и в комитет на оперативную работу забрали. Но вскоре мы перестали работать…
— Почему?
— Наша служба работает только с теми, кого может контролировать. Как с вами, Аллочка. Вы же никому не рассказываете, откуда в свою нынешнюю супружескую постель попали?
Женщина вспыхнула и насупилась.
— Вот так. А его прижать не на чем было, стал своевольничать. Ну и… Потом я узнал, что он этими штуками занимается: звонит кому-то и говорит, что через какое-то время того похоронят.
— И?
— Хоронят. Всегда – я проверял. Я не знаю, как он это делает, но слова его всегда сбываются. Знаю только, что берет за это немало. Нам с вами за всю жизнь не заработать.
— Неужели с ним ничего нельзя сделать? Вы – полковник, ваша служба такая… И не можете справиться с таким?
— А как? По закону ему ничего не вменишь: нельзя привлечь к суду человека, который позвонил и кому-то какие-то слова сказал. Да еще доказать надо, что это именно он звонил… А чтобы провести секретную операцию, нужно, чтобы он покушался на устои государства.
— А вы не знаете, чей Славик сын?
— Знаю. Но позвонили ему, а не отцу. Кроме того, насколько я понимаю, это частное дело, а не диверсия со стороны недружественного государства. Ведь так?
Женщина опустила голову.
— Муж говорил вам, из-за чего это случилось?
— Нет. Но я думаю, что из-за долгов. Он много должен…
— Вот видите. Думаете мой начальник одобрит секретную операцию по защите должника? Даже, если он чей-то сын? У нас через год выборы, Аллочка…
— Неужели ничего нельзя сделать?
Человек в сером костюме пожал плечами:
— Насколько я знаю, это можно предотвратить, если тот, кто заказал этот звонок, попросит исполнителя сигнал отменить. Пусть ваш Славик вернет долг, и тогда, я думаю, все наладится.
— Он не может, — глухо отозвалась женщина. — Нечего отдавать – он все потратил.
— Не без вашей помощи, конечно, — усмехнулся Юрий Александрович. Женщина не ответила и только ниже опустила голову. — Если нет денег, тогда пусть хотя бы встретится с кредитором, объяснит, что и как. Может и договорятся.
— Он не пойдет, — вздохнула женщина. — Он каждый день кричит, что видал он их всех и что никого не боится. И пьет каждый день. Пока не свалится. Юрий Александрович, миленький, — женщина умоляюще взглянула на собеседника: – Научите, что делать? А?
— Вы, Аллочка, женщина умная, поэтому я и работал с вами все эти годы, — медленно проговорил человек в сером костюме. — А важнейшее свойство умного человека – воспринимать жизнь философски, такой, как она есть. Поэтому не надо пытаться изменить то, что изменить нельзя, а подумать прежде всего о себе…
— Так вы считаете?.. — женщина не договорила, но собеседник ее понял.
— А ради чего я тут уже полчаса распинаюсь перед вами? Я только хочу, чтобы и вы поняли. Ваша задача сейчас – сделать так, чтобы… после всего этого вы не остались ни с чем. Попросите мужа подписать пару бумаг, разберитесь с деньгами и прочим… Понятно?
— Да, — женщина кивнула. — Я уже сделала кое-что. Но теперь… Спасибо вам.
— Из спасибо шубу не сошьешь, — усмехнулся собеседник.
— Я поняла, — женщина торопливо закивала. — Потом… Ну, когда все это… Вы ко мне придете?
— Обязательно, — заверил мужчина.
— Тогда до свидания, — женщина встала, и мужчина тоже поднялся с лавочки. — Спасибо еще раз, Юрий Александрович, хорошо, что вы у меня есть…
Она, не оглядываясь, пошла прочь. Мужчина еще некоторое время смотрел ей вслед, затем подобрал с лавочки газету и зашагал в противоположную сторону. Лицо его было хмурым. Он думал о том, что агента "Лилию" теперь надолго придется законсервировать, и что теперь он надолго лишился ценного источника информации. Что теперь, когда до выборов остался всего год, было очень плохо.
Однако гражданин в сером костюме тоже считал себя человеком умным и привык на все смотреть философски. Он вспомнил, что до пенсии ему осталось совсем немного, а потом он, как и мечтал, проведет остаток дней своих в маленьком уютном домике, который выстроит где-нибудь в укромном месте. И вокруг будет лес, неподалеку – река, а по утрам его будут будить соловьи. Где взять деньги на домик, человек в сером уже знал…