Глава 20

Гул голосов и смех стихли, лица присутствующих повернулись ко мне.

— Вы кто? — осведомился у меня невысокий седой старичок в теплой вязаной кофте, сидевший во главе стола. — Как попали в мой дом?

— Через ворота, — потыкал я пальцем в сторону выхода. — Как же ещё? Мое почтение, Вадим Евгеньевич, рад наконец с вами познакомиться лично. А то все через третьих лиц общаемся, неправильно это.

— Ничего не понимаю, — захлопала ресницами довольно юная девушка, сидевшая по правую руку от старичка. — Вадичка, это кто?

— Не знаю, — ответил ей тот. — Михаил, что происходит?

— Разберемся, — раздался голос за моей спиной, а затылок в тот же миг ощутил прикосновение металла. — Так, гость нежданный, давай покинем помещение без резких движений. Тут дети, не станем их пугать, договорились?

— Ну, это по ситуации, — возразил ему я. — И потом, мне бы до ухода желательно чайку хлебнуть с пирожком, да под душевный разговор с твоим хозяином. Для того я сюда и пришел.

— Псих какой-то, — высказала свою версию миловидная дама, сидевшая рядом с мужчиной, который единственный из всех не обратил на меня внимания и знай себе невозмутимо поедал кулебяку. — Миша, куда твои сотрудники смотрят? А если бы он на нас набросился? Безобразие какое-то!

— Верно, — поддержала ее немолодая уже женщина, сидевшая напротив. — Надо нынешнюю охрану рассчитать и новую набрать! Более квалифицированную.

— Пошли, — уже совсем недобро прошипел мне на ухо Михаил. — Пока у тебя есть ещё шанс выбраться отсюда относительно целым и здоровым, не стоит его упускать.

— Хорошо, — покладисто согласился я. — Вот только один нюанс. Если я отсюда уйду, то твоя репутация превратится в пыль. Кому нужен охранник, профукавший жизнь нанимателя? Вадим Евгеньевич, я на прощание задам вам один вопрос, можно?

— Можно, — недовольно произнес конкурент Носова.

— Как сердечко? — широко улыбнулся я. — Не слишком шалит? Не рвется из груди?

— Нет, — внезапно насторожился тот.

— А сейчас? — резко сменил тон я.

В тот же миг Павлик, стоявший рядом с хозяином дома, запустил руку в его грудь.

Белозеров дернулся и вскрикнул, тоненько так, как заяц, которого настигла пуля во время прыжка. На лице Павлика в тот же миг появилось выражение блаженства, он явно получал невероятное удовольствие от страданий богача.

— Ай-ай-ай, — я повернулся к охраннику. — Заплохело твоему принципалу, Мишаня. Сильно заплохело. Как видно, от осознания того, что ты хочешь меня за порог его дома выставить, не предложив вышеупомянутых чашки чаю и куска пирога. Так, может, лучше я останусь? От греха?

Судя по тому, каким взглядом меня смерил Михаил, он вроде понял, кто именно пожаловал в дом. Уверен, что этот красавец нордической наружности в курсе всего происходящего, потому не мог обо мне не слышать. И даже, скорее всего, видел. Наверняка его подчиненные фоткают все окружение Носова, точно так же как Саша ближний круг Белозерова. Я не мог не попасть на эти снимки.

— Прекрати, — ствол пистолета уперся мне в лоб, негромкий голос охранника каким-то образом сумел перебить гвалт, который поднялся в столовой. — Или я тебя прямо здесь застрелю.

— Валяй, — разрешил я. — Шмаляй. Хотя нет, подожди-ка секундочку. Павлик, если этот человек сейчас выстрелит, то убей всех, кто находится в этой комнате. И его тоже.

— Нельзя так! — из-за огромной вазы, стоящей близ стены, высунулась мохнатая мордочка домового. — Не по Покону поступаешь!

— Согласен, — кивнул я и чуть скорректировал свой приказ: — Павлик, детей не трожь, за ними никакой вины нет. Плюс там пара старушек сидит, те, что про смену охраны говорили, их тоже пощади. Им так и так скоро помирать.

— Хам!!! — взвизгнула одна из женщин, мигом забыв о корчившемся от боли хозяине дома.

— Что вижу, то и говорю, — ухмыльнулся я. — Ну как, Мишаня, стрелять станешь? Или все же выполнишь свой долг и защитишь обитателей этого дома от смерти страшной, лютой?

Пистолет опустился, щелкнул предохранитель.

— Молодец, знаешь, что такое долг, — похвалил его я. — А теперь принеси мне стул, приятель. И распорядись подать чашку, тарелку и столовый прибор. Я сегодня ещё не ужинал, совмещу приятное с полезным.

— Что здесь вообще происходит? — крикнула одна из женщин, суетившихся вокруг побелевшего то ли от боли, то ли от страха Белозерова, который неотрывно смотрел на меня. — Кто этот человек? Михаил?

— Меня зовут Александр Смолин, — любезно ответил ей я. — Что до Михаила — он, похоже, плохо слышит. Я просил его подать мне стул — и где? Ещё немного, и к тем претензиям, что у меня уже есть, добавится легкая обида на негостеприимное поведение обитателей как этого дома, так непосредственно и его хозяина.

Павлик улыбнулся, кивнул и чуть поглубже засунул свою руку в тело старика, отчего тот протяжно застонал.

— Вон пошел! — взвизгнула юная красотка, как видно теперешняя жена Белозерова, и погрозила мне кулачком. — Ублюдок! Вон! Охрана!

В тот же момент Жанна сцапала ее за волосы и впечатала лицом в стену. Хорошо так впечатала, со всей дури, даже кровь из носа брызнула.

— Давайте вести себя в рамках правил, — погрозил я пальцем мигом притихшим домочадцам, наконец-то сообразившим, что здесь и сейчас творится что-то сильно неладное, не сказать нечистое. — Вас же никто не оскорблял?

— Дай… ему… стул, — просипел хозяин дома. — Мы поговорим!

— Другое дело, — одобрил его слова я и кивнул Павлику. Тот с видимой неохотой вынул руку из груди старика. — И про тарелку с прибором не забудь. Очень уж аппетитно вон тот пирожок выглядит. Он с чем?

— С лесными ягодами, — пискнула симпатичная девушка в белом передничке, стоявшая неподалеку от меня.

— Его и откушаю, — решил я. — А вот и стул. Ну что, семейство, занимаем свои места, продолжаем трапезу. Вадим Евгеньевич, как, полегчало маленько?

— Думаю, детям не стоит слушать наши разговоры, — прохрипел бизнесмен, массируя левую сторону груди. — Как вы считаете?

— Разумное решение, — кивнул я. — Да и час поздний, пора им на горшок и спать.

Дети, похоже, были не слишком согласны с такой позицией, их по крайнему малолетству не напугала, а, напротив, заинтересовала суета сует, творившаяся в столовой, потому они неохотно дали себя увести двум нянькам, которых кликнул Михаил, все так же стоявший за моей спиной.

Впрочем, в коридоре, насколько я понял, обосновались ещё два или три охранника, готовых в любой момент сделать из меня решето.

— Вадичка! — наконец отмерла красавица-жена и показала старику окровавленную ладонь, которой до того она зажимала нос. — Ты посмотри на это! Разве ты ничего не должен сделать? Ты же мужчина! Этот подонок…

На этот раз Жанна приложила ее о стену затылком, причем звук раздался такой, словно о камень стукнули деревяшкой.

— Заткнись, дура, пока жива, — тут же произнесла чуть подвядшая, но все ещё красивая женщина, надо полагать, бывшая жена Белозерова, про которую мне рассказывала Жанна. — Садись и молчи.

Она цапнула за руку чуть потерявшуюся в пространстве от удара удачливую соперницу и усадила ее рядом с собой.

Умная баба, сразу видно. Ой, чую, когда Белозеров загнется, то разденет она его нынешнюю через суды до нижнего белья, даже при наличии завещания. Если, конечно, до того Носов этого старикана наизнанку не вывернет. А он может.

— Спасибо, — поблагодарил я горничную, которая поставила передо мной тарелку с изрядным ломтем пирога и чашку чая. — А ну-ка!

Пирог оказался и впрямь замечательный, кисло-сладкий и ароматный.

— Вы сказали, что имеете ко мне какие-то претензии? — уточнил старичок, довольно шустро пришедший в себя. — Простите, но я вас вижу впервые, потому не понимаю, где и как мог задеть ваши интересы?

— Сам не вру и не люблю, когда врут мне, — поморщился я. — Вадим Евгеньевич, вы же немолодой человек, имеете солидное состояние и высокое положение, вам не к лицу подобное поведение. Вы слышали мое имя, уже поняли, кто я. Так зачем устраивать никому не нужное шоу? Опять же, чем мы быстрее устраним наши разногласия, тем скорее я покину ваш дом.

— А кто вы? — вырвался вопрос у соседки невозмутимого мужчины, который по-прежнему знай наворачивал кулебяку. — Я вот не понимаю! Мне вообще неясно, что у нас тут происходит?

— Саш, это та самая дочка, которая с охранником жахается, — сообщила мне Жанна, опершаяся плечом о стену. — Но это она не хамит, не думай. Она реально туповата.

— Человек, который много чего умеет и много чего знает, — охотно ответил на вопрос я. — Такой ответ вас устроит?

— Нет, — мотнула головой та. — Не устроит.

— Ну хорошо, давайте по-другому объясню, — согласился я. — Наглядно. Как у Булгакова — с разоблачением. Желаете?

— Лучше откажись, — посоветовала родственнице бывшая жена Белозерова. — Как бы беды не случилось.

Глава семьи ничего не сказал, но по-прежнему неотрывно смотрел на меня.

— Вот ещё, — поджала губы его дочь. — Мне прямо интересно стало.

— Хорошо, — кивнул я. — Рядом с вами ведь муж сидит? В смысле, ваш муж?

— Представьте себе!

— Очень интересно выходит, — я склонил голову к плечу. — У вас глаза голубые, у него тоже, а девочка, которую вы держали на коленях, кареглазая. Так не бывает. Зеленые — возможно, но карие? Это нет. Вернее, такое случается, но только тогда, когда в супружеский союз двух любящих сердец присоседился кто-то третий. Не думаю, что я сейчас большую тайну присутствующим открыл, верно? Нет, мужчины, возможно, удивятся, наш брат в подобных вещах не разбирается. А вот дамы наверняка все поняли ещё тогда, когда эту милую малышку привезли из роддома, но все эти годы помалкивали. Да и Вадим Евгеньевич, полагаю, в курсе, ему точно доложили, что к чему. Более того, он-то, скорее всего, и велел молчать всем остальным, чтобы не будить лихо, пока оно тихо. Ваш муж — сын его делового партнера, к чему лишние проблемы в бизнесе?

Если мне кого и стало немного жалко, то мужчину, сидевшего рядом с мигом замолкшей женщиной. По покрасневшему лицу было заметно, что он сразу мне поверил. Полагаю, потому что нечто подобное подозревал, но не хотел знать точно, чтобы не терять то, что имеет.

— Но это только первая серия обещанного разоблачения, — прожевав ещё один кусочек пирога, продолжил я. — Вадим Евгеньевич, вы кому поручили выяснение личности папы упомянутого маленького ангелочка? Михаилу? Я не ошибаюсь?

За моей спиной еле слышно щелкнул предохранитель, как видно, охранник решал для себя сейчас, какое из двух зол является наименьшим — моя смерть или массовое убийство, которое за ней последует.

Жанна уловила мой еле заметный кивок и переместилась от стены к охраннику.

— Уверен, что он рассказал вам о некоем красавце из некоего клуба и ночи пьяной страсти, которую по нелепой случайности допустила ваша дочь. Ну, или нечто подобное, — я откинулся на спинку стула. — И вас это объяснение устроило. В конце концов какая разница? Девочка так и так ваша внучка, медицинских отклонений у нее никаких нет, зять эту малышку считает своей дочерью, так стоит ли искать пятна на Солнце?

— Может, не стоит этого делать и сейчас? — спокойно предложил мне Белозеров.

— Ваша дочь сама хотела узнать что-нибудь эдакое, — я глянул на побелевшую женщину. — Как гость я не мог ей отказать.

— Она уже не хочет, — произнес Белозеров. — Вы же видите.

— Я хочу, — подал голос невезучий муж. — Мне интересно, чьего ребенка я считал все это время своим.

— Вот его, — я, не поворачиваясь, потыкал пальцем в сторону охранника, стоявшего за моей спиной. — Михаил у вас и жнец, и швец, и на дуде игрец. Не человек, а клад.

— Вот же ты тварь, — как-то даже немного удивленно сообщил новоявленный рогоносец супруге. — Всегда это знал, но что такая! Надо было тогда все же анализ ДНК сделать. Надо.

— Это вы ещё не в курсе того, какие разговоры в постели велись, — хохотнул я. — Причем о каждом из присутствующих. Вадим Евгеньевич, и о вас в том числе, не обошли пылкие возлюбленные вас вниманием. Причем не только разговоры шли, но и некие…

В этот момент случилось сразу два события. Дочь Белозерова, то ли от стыда, то ли по какой-то другой причине, рванулась из-за стола в сторону выхода, а Михаил все же решил прострелить мне затылок. Как видно, решил, что, пока будут убивать членов семьи, он смыться успеет. А репутация… Ну что репутация? Всегда новую можно заработать. Или пойти в «Дикси» охранником, к примеру. Там тебе и график удобный, и девчонки-кассиры молодые под боком.

Оба не преуспели: дочка далеко не убежала и растянулась на полу, Толик на редкость ловко подставил ей ножку. Что до Михаила — Жанна провернула уже знакомый мне трюк, перехватив руку с пистолетом и начав загонять ствол под его подбородок.

— Сотрапезники, не желаете поглядеть, как выглядят мозги на стенке в жизни, а не в кино? — весело спросил я у людей, во взглядах которых читались смешанные страх и ненависть. — Или пожалеть этого героя-любовника?

— Лучше убить, — попросил меня бедолага-муж, с брезгливостью бросая взгляд на поднимавшуюся с пола жену и даже не думая подавать ей руку. — Я был бы очень признателен, вы тогда освободите меня от ряда хлопот. Мне ведь ещё разводиться, а это процесс непростой. В бизнес Вадима Евгеньевича немало моих средств интегрировано, изымать придется долго.

— Какая же ты тварь! — с ненавистью глянула на меня младшая дочь Белозерова, ее я узнал сразу. Симпатичная деваха, я ее ещё на снимках, которые мне охранник Носова показывал, приметил. Курносая, ямочки на щеках и грудь торчком. — Пришел и все сломал.

— Ещё не все, — заверил ее я. — Но если вы, юная леди, сейчас не закроете рот, то я расскажу папе о тайнике, находящемся в вашей комнате, в обувном шкафу, и о том, что там спрятано. Желаете?

— Саш, надо либо стрелять, либо отпускать, — натужно произнесла Жанна. — Он здоровый лось!

— Мишаня, ты же не будешь шалить? — повернулся я к охраннику. — Да? Кивни, если согласен?

Мужчина истово кивнул.

— Ну, тогда пока живи, — разрешил я. — А ещё лучше — беги отсюда прямо сейчас. Вон тот джентльмен сразу после того, как мы тут закончим, наверняка захочет твоей крови. Даже, может, не из мести, а просто из принципа.

— Нет, — впервые за вечер я услышал настоящий голос Белозерова, голос финансиста, сделавшего серьезное состояние и дожившего до седых волос. — Останься здесь, Михаил. Мы пообщаемся после. Марина, ступай в комнату Светы и перерой там обувной шкаф. Все необычное, что найдешь, принеси мне сюда. А теперь продолжим с вами, молодой человек. Я слушаю суть ваших претензий ко мне и моей семье.

— К семье — пока никаких, — мотнул головой я. — Что до вас… Вадим Евгеньевич, согласитесь, к вашему соревнованию с Носовым моя скромная особа, по сути, не имеет никакого отношения. Да, я в данный момент в каком-то смысле вхожу в его команду, но разве это достаточный повод для того, чтобы меня убивать? Однако вы решили, что это лучший из вариантов, и мне это очень не понравилось.

— Хм, — сдвинул брови Белозеров. — Раз пошел откровенный разговор, то признаюсь, мне докладывали про то, что Илья приблизил к себе некоего странного человека по фамилии Смолин, после чего его здоровье резко улучшилось. Но я не давал команды на ваше физическое устранение. Такого не было.

— А как же вот это? — я задрал майку и ткнул пальцем в небольшое пятно на груди. — Пройди пуля чуть левее — и все, не кушать мне сейчас вот этот дивный пирог.

— Я по профильному образованию хирург, — подала голос бывшая жена олигарха. — Данному шраму год, если не больше.

— Ему несколько дней, — я опустил майку. — Просто у меня регенерация организма чуть лучше, чем у других людей. Такая вот странная особенность.

— Причем не единственная, — усмехнулась моя собеседница.

Что любопытно, именно в ее глазах страха не было. У одной из всех. Любопытство — да. Интерес — тоже. Но и только.

— Повторяю, я не давал команды на ваше устранение, — заявил хозяин дома. — Я вообще не сторонник подобных методов.

— Вроде не врет, — задумчиво произнес Толик.

У меня, кстати, такое же впечатление сложилось. Нет, я знаю, что бизнесмены, особенно те, которые прошли огонь, воду и медные трубы, любому артисту фору дадут, но в конкретном данном случае заверения Белозерова выглядели правдой.

— Миша, а ты ничего не хочешь нам с… — старик глянул на меня. — Простите, забыл имя.

— Александр, — подсказал я.

— Ты ничего нам с Александром не хочешь рассказать?

— Это было мое решение, — неохотно выдавил из себя тот, кто стоял у меня за спиной. — Вы сами выдали карт-бланш на подобные мероприятия. Сложившаяся ситуация требовала моментального реагирования, я отдал приказ на ликвидацию нежелательного объекта. Кто же знал, что он тоже из этих…

— Он ваш человек, — холодно сообщил я Белозерову. — И ответственность за его действия все равно несете вы. Значит, и должок за перенесенные мной физические и моральные страдания ложится на вас.

— Исстрадался весь, — недовольно бросила младшая дочка бизнесмена, время от времени опасливо поглядывавшая на проход, ведущий в коридор, тот, в который ушла горничная.

— Помолчи, — велел ей отец. — Вы правы, Александр. Итак, о какой компенсации идет речь? В каком виде вы хотели бы ее получить?

— Мне очень не нравится, когда в меня стреляют, — медленно и очень отчетливо выговаривая слова, произнес я. — Очень. И мне хочется быть уверенным в том, что подобная ситуация более не повторится, именно поэтому я сейчас здесь. Запомните все, кто находится в этой комнате: если мне завтра, послезавтра, через месяц или через год пуля разнесет голову, то каждый из вас переживет меня максимум на пару дней. Неважно, где вы будете находиться — в Москве или на Гавайях, в доме или подземном бункере, — смерть придет за вами. За каждым. Кроме малых детей, их не тронут до той поры, пока они не станут взрослыми. Все остальные члены семейства Белозеровых умрут, равно как и ближний круг прислуги. Последнее, Михаил, сказано специально для вас. Думаю, вы меня поняли?

— Предельно, — подтвердил охранник.

— У кого-то есть вопросы? — я обвел взглядом молчавших людей. — Ну и славно.

— А если вас кто-то другой закажет? — гундосо, но вполне резонно поинтересовалась молодая жена. — Не мы? У вас врагов небось вагон с таким-то говенным характером. Они вас грохнут, а мы крайними станем?

— Такова судьба, — философски ответил я. — Не надо было вставать на моем пути.

— Требование разумное и справедливое, — подытожил Белозеров. — Скажу за всех — от моей семьи подобных неприятностей вы можете не ждать. Что до Носова…

— Воюйте хоть до морковкиного заговенья, — перебил я его. — Это ваша битва, в нее мне лезть резона нет. Но при этом в случае крайней необходимости я все же буду стоять на его позициях. Так получилось.

— Нет желания поменять сторону? — предложил Белозеров. — Просто назовите условия, и они будут выполнены.

— Нет, — качнул головой я. — У меня свои принципы существования в этом мире, и мне не хочется им изменять. Ну а теперь о компенсации. Среди ваших людей есть некий господин, которого я знаю под именем Максим Максимович. Средних лет, с незапоминающимся лицом…

— Мне ясно, о ком вы ведете речь, — прервал меня Белозеров. — И?

— Послезавтра хочу получить его в большой подарочной коробке с бантами, связанного и с кляпом во рту, — я и не заметил за разговором, как съел весь пирог с тарелки. — Доставите в дом Носова часикам к девяти вечера, на охране скажете, что для меня. Если этого не случится, то я очень расстроюсь.

— Случится, — заверил меня Белозеров и нехорошо зыркнул на Михаила. — Обещаю.

— Тогда у меня все, — поднялся я со стула. — Благодарю за угощение, рад знакомству.

— В отличие от нас, — снова подала голос младшенькая Белозерова.

— Вот он, юношеский максимализм, — улыбнулся я. — Или это не он? Может, это ломка?

Глаз старика отчетливо дернулся, и я понял, что он нечто подобное заподозрил после моих слов о тайнике.

— Пап, не слушай его, — завопила девушка. — Ну бред же!

— Вот моя визитка, Вадим Евгеньевич, — я положил на стол картонный прямоугольник. — Подобные мне не только калечат, но иногда и лечат, правда, только в тех случаях, когда сами этого хотят. Такое случается редко, но все же случается. Когда сильно прижмет — наберите меня. Авось у меня в этот день будет хорошее настроение. Ах да, вот ещё что… Не думаю, что о нашем знакомстве стоит особо распространяться. Вам все равно никто не поверит, а вот разговоры о том, что семейство Белозеровых совсем рехнулось, пойдут непременно. Она вам нужна, такая репутация в свете?

По дороге к выходу из дома мне встретилась горничная Марина, державшая в руках маленькую шкатулочку очень и очень тонкой работы. Все, спалилась младшенькая, теперь уж наверняка.

Так ей и надо. Нечего незнакомым дядькам грубить.

Скажу честно, я был доволен тем, как все прошло. Прав был Стас, выходит. Прямые и жесткие решения, помноженные на действия, в некоторых случаях дают вполне качественный результат. Теперь, по крайней мере, я мог быть уверен в том, что не раскину мозгами по мостовой благодаря усилиям снайпера, которого оплатили деньгами господина Белозерова или кого-то из его свиты. Да и вообще этот милый старичок, скорее всего, предпочтет забыть о моем существовании, это для него наиболее дешевый вариант. Правда, там ещё Михаил есть, который меня чуть не сжег прощальным взглядом, но с ним, думаю, особых проблем тоже не возникнет. Я успел цапнуть его волосок с пиджака, благо давно навострился проделывать такие трюки, так что вряд ли он долго протянет на этом свете. Не знаю, правда, как именно я распоряжусь его жизнью и смертью. Скорее всего, отдам его Пухее в обмен на здоровье Носова. А почему бы и нет?

И самое главное, я полностью в своем праве. Кто меня заказал ворожею? Он. Кто под пулю подставил? Тоже он. Так что если Нифонтов и Ко предъявят мне претензии, то я с полным правом отправлю их куда подальше. Покон суров, но гибок, и пункт «око за око» из него никто не вычеркивал. Да и не станут они до меня особо прискребаться, специалистов по моей специализации в столице больше нет.

Как, кстати, и Хранителей кладов. Это я к чему — не забыть бы, что завтра, уже почти сегодня, в два часа я у Абрагима с небезызвестным Валерой Швецовым встречаюсь. Дело серьезное, пропустить его никак нельзя.

Ну а ворожей… Не уверен, что орлам Белозерова удастся его схомутать и доставить по адресу, который я указал. Скользок Максимушка, ловок, хитер. И с чутьем у него все в порядке, не придерешься. Так что, скорее всего, улизнет он от меня в этот раз. Впрочем, ничего страшного в этом нет, по крайней мере на текущий фрагмент времени. Контракт на Носова с ним так и так, считай, разорван, не станет Белозеров его продлевать, ему это себе дороже выйдет. Ну а раз нет контракта, то и я ворожею на фиг не сдался. За меня ему никто не заплатит, а проблем может насыпаться выше крыши. Никакая месть того не стоит. Хотя в дальней перспективе всякие нюансы возможны, разумеется, потому, если подвернется оказия, я Максимку непременно или убью, или жестко подставлю. Лишь бы случай выпал.

Кстати, надо будет выяснить, из какой именно он ворожейной экодеревни родом, и туда прокатиться. Авось получится разузнать про него что-то такое, важное? Да и глянуть интересно на житье-бытье наследниц берегинь. Самообразование — это очень важный момент в карьере ведьмака. Потому что знание — сила.

Ну а если все же удастся Мишане этого змея схомутать, то и вовсе замечательно. Я сам его тогда пальцем не трону, кстати. А зачем? Просто расскажу Носову, чьими трудами он скоро на тот свет отправится, и все. Думаю, после этого Илья Николаевич ворожея лично ломтями стругать станет, причем в самом прямом смысле слова. Он мужик жесткий, крови наверняка не боится.

И все довольны. Ну, кроме Максимки.

— Молодец, — нахваливала тем временем Жанна Павлика. — Очень хорошо ты его прижал. И главное, в нужный момент!

— Красава, малой, — вторил ей Толик. — Красавелла!

Эта троица расположилась на заднем сиденье такси, которое везло нас к дому Марты, и всю дорогу обсуждала минувшее приключение. А ехали мы долго, попав в жуткую пробку на МКАД.

— Вот это интересная жизнь! — Павлик сиял, как луна на небе тихой ночью. — Вот так бы всегда! Это вам не на кладбище безвылазно сидеть!

— С нами не соскучишься, — подтвердил таксист. — Это уж точно!

— Сейчас продолжение будет, — посулила им Жанна. — Поверьте, там веселья на всех хватит. С верхом!

Что-то она сегодня сверх меры разошлась. Надо будет провести воспитательную работу на тему «язык мой — враг мой».

— Тебя где черти носят? — недовольно спросил у меня Калинин, когда забрался в его бэху, припаркованную у подъезда Марты. — Ты на часы смотрел?

— Так получилось, — виновато вздохнул я. — Форс-мажор.

— Форс-мажор, — передразнил он меня. — А если бы носатая свет потушила? И что мне тогда делать? Я не ты, духов не вижу.

Потушенный свет означал, что господин Серебряный пришел в гости к Марте. Он, как и остальные призраки, предпочитал темноту, потому всегда просил девушку выключать все осветительные приборы на то время, что они общаются. Это полностью совпадало с нашими интересами, поскольку более точный сигнал к действию придумать трудно.

— Дом стоит, свет горит, я тут. Чего тебе ещё надо? — примирительно произнес я. — Все ж нормально.

— Сань, если дальше хочешь со мной сотрудничать, учись пунктуальности, — велел Калинин. — Прости за пафос, но иногда потерянная минута может стоить очень дорого. Иногда люди жизнью платили за опоздание.

В этот самый миг то окно, которое нас интересовало, погасло.

— Оп-па! — Стас щелчком отправил окурок в темноту. — Вот тебе и иллюстрация к моим словам. Ведь трех минут не прошло с твоего появления.

— Пошли, — я вылез из машины, в которую только-только забрался. — Сделаем дело — и по домам. Спать хочу — спасу нет.

Дверь, ведущая в квартиру, растворилась тихо, без малейшего скрипа. Да и откуда бы ему взяться? Стас лично смазал петли, а после раз десять эту самую дверь открыл и закрыл, проверяя, все ли нормально. Ну а что она была открыта, так и это являлось частью плана.

— Завтра, — услышал я глуховатый и властный голос, который, несомненно, принадлежал Матвею Серебряному, художнику и убийце. — Я все подготовил, думаю, Игорьку понравится мой сюрприз.

Я очень осторожно заглянул в комнату и увидел иссиня-черную тень, нависшую над девушкой, полулежавшей на диване.

— Матвей, но он же вас не убивал? — взмолилась Марта. — Его там не было. Он вообще был против.

Ишь ты, она с ним на «вы», несмотря на общее половое прошлое. Вот они какие, настоящие люди искусства. Высокие отношения. Впечатляет.

— Мне все равно, — холодно ответил ей бывший любовник. — Я желаю забрать его жизнь — и сделаю это. А ты, девочка, со мной лучше не спорь, не надо. Ты — моя и будешь делать то, что сказано. Твои приятели — это только начало. У меня, знаешь ли, большие планы.

— Вы обещали оставить меня в покое! — в очередной раз начала хлюпать носом Марта. — Сказали, что накажете ребят, и на этом все.

— Все будет, когда я решу. И не забывай, дрянь, что ты меня предала!

Дело испортил Павлик. Этот любопытный мальчуган слишком увлекся подслушиванием, полез вперед остальных и умудрился попасться на глаза Матвею.

— Ты кто? — филином ухнул бывший художник, а после удивленно произнес: — Стой, парень, да ведь я тебя знаю! Я тебя видел на кладбище, ты около ограды вечно ошиваешься. Ты здесь откуда вообще…

Призрак не довел фразу до конца и, резко развернувшись, уставился на Марту.

— Твоих рук дело? — процедил он. — Сдала меня охотнику, дрянь?

И через секунду его пальцы, невероятно длинные и когтистые, сомкнулись на хрупком девичьем горле.

Как всегда, хоть что-то да пойдет не так. Я ведь хотел прежде с Мотей пообщаться, попробовать его раскрутить на полезную информацию. Он, как представитель богемы, наверняка жутко тщеславен и при правильном подходе к делу мог бы наговорить лишнего, в том числе и о Кузьме. Ясно, что местонахождение его он мне не сдал бы, но хоть какие-то косвенные данные могли прозвучать. А там с учетом бульдожьей хватки того же Стаса, глядишь, я чего и добился бы.

А теперь все. Теперь надо Марту спасать, пока она в ящик от недостатка кислорода не сыграла.

Ярко полыхнувший нож воткнулся в спину призрака, тот моментально взвыл так, что у меня аж уши заложило.

— Где Кузьма? — рявкнул я, разворачивая разжавшего руки Матвея к себе. — Говори, зараза! Где он прячется? Поможешь мне — отправлю в никуда быстро. Нет — до рассвета терзать стану! Поверь, у меня получится.

— Даже не сомневаюсь, — Серебряный как-то особенно, по-старчески кхекнул. — Ох, надоел же ты мне, парнишка. Я ведь раз тебя простил, на другой предупредил, а ты все никак не угомонишься. Ладно, пусть все случится по-твоему. Только уж теперь никого, кроме себя, ты не вини, ясно?

Глаза. До того тусклые и мертвые, они полыхнули недобрым желтым светом, как тогда, в доме Черемисина.

— Кузьма, — усмехнулся я. — Ты все стращаешь меня, стращаешь, только я от того даже не чихнул пока ни разу. Только на словах и силен, а?

Ну же. Ну! Поведись на развод, родной!

— Чихнешь, милок. Чихнешь, — пообещал мне колдун. — Не сомневайся. Бум!

И в этот миг призрак художника буквально взорвался у меня в руках, я же его так и не отпустил.

Меня отбросило в угол комнаты и крепко приложило спиной о платяной шкаф, с которого на меня моментально посыпался многообразный хлам. Хорошо хоть, мама и папа Марты туда какую-нибудь раритетную швейную машинку времен СССР не поставили. Невелика радость от того, что тебя эдакая хрень по голове долбанет, тут и в больницу опять загреметь несложно. Впрочем, последней сверху грохнулась толстенная подшивка то ли газет, то ли журналов, приласкав меня как раз по затылку. Причем весила она будь здоров как, у меня от удара даже звездочки в глазах вспыхнули.

Но все-таки за секунду до того, как вой Серебряного, отправившегося в свое последнее путешествие, стих за гранью нашего мира, я успел пробормотать:

— Морана, эта жертва тебе.

С паршивой овцы хоть шерсти клок. Пускай моя покровительница где-то там снова порадуется. А ещё лучше задумается о том, что такого работящего ведьмака, как я, надо чем-нибудь премировать. Например, дать мне заглянуть в некую книгу, лежащую в сундучке. Терем-то восстановился, стало быть, и сундук тоже.

— Блин, — я потер затылок. — Марта, на кой вы этот хлам храните?

— Папа иногда любит читать журналы времен своей молодости, — пояснила девушка, держась за горло. — А он где? ЭмЭс?

— У меня тот же вопрос, — включая свет, поддержал ее Стас, в руке которого поблескивал сталью пистолет. — Сань?

— Он — все, — я поднялся на ноги. — Уф, башка кружится.

— Точно все? — переспросила Марта, озираясь. — Больше не придет? Никогда?

— Никогда, — успокоил ее я. — Забудь эту историю как страшный сон.

— Командир, я не нарочно, — Павлик стоял понурившись и не смотрел на меня. — Так получилось.

Я ничего ему не ответил, но в целом, как ни странно, где-то даже обрадовался, что так вышло. Теперь этого мальчишку с полным правом можно на время вернуть в родные пенаты, сказав, что решение по его вопросу будет принято позже. Не понравилось мне то, насколько плотоядно он глазел на родню Белозерова и как губы облизывал, когда сердце бизнесмена мял. Не ровен час, плюнет этот мальчуган на мои запреты, наведается знакомой дорожкой в белокаменный дом да и нашалит там, а отвечать за него мне придется. Опять же, коту под хвост все мои сегодняшние труды в этом случае отправятся, чего не хотелось бы.

— Сань, ты меня слышишь? — отвлекая от мыслей, потеребил меня за плечо Стас, при этом поглядывая на прыгавшую по комнате Марту. Она именно так демонстрировала свою радость по поводу освобождения из призрачного плена. — Скажи, по какому направлению злодеи «финика» прикопали? Мне же с утра надо будет группу собирать, микроавтобус выбивать, их с собой везти. Дело серьезное, надо все задокументировать, фотовидеосъемка и так далее. Думаю, раньше часа дня не выдвинемся.

— Четырех, — поправил его я. — Раньше не получится.

— Чего так? — возмутился Калинин.

— Когда одно заканчивается, то сразу начинается что-то другое, — объяснил ему я. — Так уж устроена жизнь.

— Может, чаю? — наскакавшись, поинтересовалась у нас Марта.

— Можно, — согласился Калинин. — Почему нет?

— Тем более что мы его точно заслужили, — добавил я. — А потом — домой. Не знаю, как вам, а мне надо хоть немного поспать.