Зима удивляла резкими сменами погоды. То ярко светило солнце, заставляя щуриться, то заметала белый свет воющая метель. Впрочем, как и на моей родине. Окружающие лесистые холмы, деревья и кусты покрывал толстый плотный слой белого-пребелого снега. Теперь и дорогу, на которой недавно без проблем разъехались бы две телеги, можно определить по наезженным колеям, да по растущим вдоль нее деревьям, чтобы путники не сбивались с пути, наверное.
Еще неделю назад нам пришлось переделать колесный транспорт в санный, чтобы облегчить лошадям и себе передвижение. Любопытно, но в обратную дорогу даже мохноногие лошади бежали быстрее, словно торопились домой, в свое привычное теплое стойло.
Концерты мы больше не давали, останавливались на ночь в тавернах, чтобы не мерзнуть в лесу у костра. Хотя обедать приходилось по-походному. Благо утром в тавернах нам неизменно выдавали корзины с готовой едой. Для лошадей мы с собой возили овес.
С того утреннего знакомства с Вирсаликой чуть больше недели назад Граш категорически запретил парням, про девчонок вообще молчу, куда-либо отлучаться в одиночку. По причине того, что у нас теперь спасательная операция «Женщина в беде». И наш скромный обоз может заинтересовать не только любителей легкой наживы, но и известных убийц – некросов-наемников. Так что мы теперь и сами беглецы. Уверена, если бы Вирсалика не была женщиной, тем более такой застенчивой и забитой, Граш не согласился бы рисковать молодежью клана и брать ее в нашу компанию. Однако патриархальный уклад оборотней, где мужчин с рождения учат ответственности за женщин, вынудил его согласиться.
В какой-то момент я думала, что он найдет Белых и обратится к ним за помощью и охраной. Но через пару дней Граш немного успокоился, ведь Лаури, Мишка и Кейгер следовали за нами как привязанные, отставая лишь номинально, чтобы совсем уж откровенно не садиться нам на хвост. Хотя нет-нет, да Граш взлетал повыше, проверял: не слишком ли волки отстали?
Опасения главы нашего обоза были объективны и понятны. Поэтому никто и слова против не сказал, когда он разделил нас на четыре группы. Теперь все девушки и Меллик, как самый младший и главный наследник клана, ехали в первом фургоне под охраной самого Граша и Петра. Тремя другими фургонами управляли самые старшие и ответственные парни, опекавшие младших или более порывистых.
Грашу всего двадцать четыре, а ему приходилось в одиночку присматривать, по сути, за толпой бесшабашных подростков. И если вначале я диву давалась: как Филан решился отпустить нашу компанию авантюристов так далеко от клана? То потом по обмолвкам ребят поняла: с огромным трудом. И ввиду огромного доверия к вдумчивому и ответственному племяннику.
Больше того, понаблюдав как Граш, прищурив желто-карие глаза, внимательно следил за ребятами, прислушивался к их разговорам, присматривался за отношением к порученным им обязанностям в пути, в общем, по каждой мелочи, я сделала вывод, что каждый участник музыкального похода проходил экзамен на зрелость, мудрость и множество других качеств, которыми должен обладать взрослый оборотень. И кое-кто, не будем показывать пальцем, с испытанием, похоже, не справился. Зловредное хе-хе!
Сегодня было морозно, хотя по российским реалиям в Дарглане зима очень мягкая. Температура минус десять примерно, как по мне, да еще в толстой шубе и меховых сапожках – это и не мороз вовсе. Здесь «лютый» при минус двадцати. Такой был лишь один день, и мы его в таверне провели.
Двойка лошадей бодро везла наш фургон на полозьях. От коней шел пар, периодически морозная свежесть смешивалась с запахом навоза, от которого лошади избавлялись прямо на ходу. Ярко светило солнце. И настроение было отличным. Рами с Таури и Вирсаликой предпочитали прятаться от мороза за толстыми войлочными стенками фургона. А мы с Петром и Мелликом сидели на козлах, управляя лошадьми и болтая обо всем на свете.
В этот момент приземлился и пошел по утоптанному снегу рядом с конем Граш, улетавший на разведку.
– Бегут? – понятливо уточнил у него Петр.
Глава нашего обоза, весело хмыкнув, ответил:
– Скорее в муках и страданиях едва-едва передвигают лапами, чтобы ненароком нас не обогнать. И упорно делают вид, что они про нас не знают и сами по себе…
Из-за полога выглянула Вирсалика и напряженно выдохнула:
– Нас преследуют? Темные?
– Белые! – пояснил Граш.
Но перепуганная Вирсалика уже ударилась в панику, заломив руки:
– О, Высшие, это я навлекла на вас беду!
– Тихо! – скомандовала я, схватив беглянку за руку и слегка пожала, пытаясь вырвать ее из цепких лап ужаса. – Без паники! Это не темные, это наши, волки из Белого клана. Они, скажем так, нас сопровождают.
– Будем откровенны, они сопровождают тебя, а не нас, – хохотнул Петр.
– Верно и настойчиво, – с затаенной завистью выдохнула Рами, отдернув полог, чтобы не мешал.
Рядом с ней тут же показалась и заинтригованная Таури.
– За тобой следят палачи Дарглана? – ошеломленно вытаращилась на меня бывшая жительница Фейрата.
– Только один. И он не палач, а жрец Сияющей, – наставительно поправила я.
Обе фанатки Белых, Рами и Таури, кивками меня поддержали.
– Весь Хартан знает, что это одно и тоже, – растерянно пожала плечами Вирсалика, а потом глухо пояснила, видимо подумав, что создала нехорошее впечатление о себе. – Господа, я прошу прощения, если оскорбила этих достойных оборотней. Мне сорок семь лет, я родилась после войны Фейрата с Даргланом и с детства слышала жуткие истории про белых палачей, которые беспрекословно подчиняются своей сияющей в небесах безжалостной богине. Мой отец с дичайшей ненавистью и тщетно скрываемым страхом рассказывал, что во время войны везде, где появлялись белые волки с синими глазами, на поле боя оставались сплошь изуродованные трупы даже самых сильных фейратцев.
– Ничего себе! – восторженно выдохнул Петр.
Вирсалика, грустно улыбнувшись, продолжила:
– Фейрат, как и Ирмунд, и многие темные почитает Белую Эйту, белый считается ее цветом. Однако после войны с Даргланом, когда были уничтожены сильнейшие некросы большинства фейратских верховных домов, белый стали использовать только во время ритуалов, посвященных Белой Эйте. А из повседневной жизни его повсеместно убрали, чтобы не напоминать потерявшим родных о белых палачах Дарглана.
– Белые же не одни в войне участвовали? – удивилась я.
Вирсалика пожала плечами, а потом вспомнив, видимо, еще одного героя страшных рассказов, кивнула:
– Участвовали-то многие, но до судорог запомнились два клана. Еще клан Скалистых частенько с самыми черными проклятьями вспоминают. Честно сказать, я про них почти ничего не знаю, но, если не ошибаюсь, их земли граничат с Фейратом и они, как и вы, вроде, тоже ипостась орлана имеют. Потому что отец в бешенстве частенько на их белые пернатые головы призывал гнев богов.
– Скалистых, значит, и спустя пятьдесят лет забыть не в силах? – мстительно ухмыльнулся шедший рядом с козлами Граш.
– Д-да, – запнувшись от его зловещего оскала, кивнула Вирсалика.
– Вот папа порадуется! – довольно присвистнул Меллик.
– Нехорошо вышло, негостеприимно, – виновато улыбнулась я, осознав, что за целую неделю совместной дороги мы ни разу не обмолвились Вирсалике о том, куда едем и в каком клане состоим.
При этом ее едва ли не допрашивали со всем пристрастием и дотошностью. Сама же беглянка явно стеснялась задавать лишние вопросы, радуясь уже тому, что ехала в Дарглан под охраной, в тепле и сытости. Мы еще и отвлекали ее от дум о неопределенном будущем и пугающей погоне.
– Ага, – кивнул с ухмылкой Петр, – у нашей гостьи все вызнали, а сами о себе толком ничего не рассказали.
– Хоть в чем-то я могу гордиться вами! – неожиданно абсолютно серьезно похвалил Граш. – Болтаете много, но самое важное держите при себе.
– Вы это о чем? – хрипло уточнила Вирсалика.
– Ты только не волнуйся, – вмешалась я и, накрыв меховой рукавицей утепленную вязаной варежкой из девчоночьих запасов руку женщины, мягко пояснила, – просто мы из клана Скалистых.
– А преследуют вас Белые… – окончательно севшим голосом выдавила бедняжка, непонятно что себе надумав от страха.
– Не преследуют, а охраняют, – поправила я с улыбкой, а потом, поймав ехидный взгляд Петра, состроив озабоченную мину и на полном серьезе пояснила: – Ты же видишь, что у нас очень юная компания путешественников. Безответственные мальчишки шляются без спроса по злачным местам. В общем, нужен присмотр. А Белые – жрецы. Ну вот и проявили заботу о непутевом молодняке.
– А сама-то! – обиделся Петр за «непутевый молодняк», Меллик легонько, с укоризной ткнул меня локтем в плечо.
– Все мы не без греха, – согласилась я весело.
– Скорее бы до Дарглана добраться, – тяжело вздохнула Вирсалика.
Нахохлившись, она еще плотнее закуталась в подбитый мехом плащ. Я невольно задумалась, глядя на нее: «девушке» почти пятьдесят лет, а выглядит максимум на двадцать пять, красивая, хрупкая и застенчивая. Даже в тепле таверны она не расслаблялась. Всегда с прямой осанкой, руки на коленях, сжатые в кулаки, словно настороженная примерная девочка, смотрит немного исподлобья, но не хмуро, а явно привыкнув не поднимать взгляд. Из ее рассказов выходило, что у женщин в Фейрате не просто нет прав, даже смотреть в глаза мужчине нельзя, только с разрешения или по требованию. Темное шерстяное платье с воротом до подбородка, черные волосы с серебристыми прядками-крапинками, которые казались не сединой, а стильным мелированием.
Я младше Вирсалики в два раза, однако ощущала себя старше. И дело не в прошлой жизни и знаниях, а в разнице воспитания и жизненном опыте обычной даргланки и фейратки. За неделю общения и наблюдений за ней, я уже не раз поймала себя на занятной мысли: как же мне невероятно повезло переродиться в свободном Дарглане, а не в Фейрате! И как же я была неправа, еще пару месяцев назад считая Дарглан махровым патриархатом. Не-ет, все познается в сравнении. И Дарглан, оказывается, земля свободных женщин. Я вон самого жреца богини сколько раз посылала лесом, а он за мной по чужим землям бегал. И не с целью наказать или отомстить, а заботился и охранял!
Настроение мое скакнуло вверх, а воображение живо нарисовало уже прочно обосновавшиеся в памяти сияющие «лампочки» на мужественном красивом лице. Что-то я даже соскучиться успела…
– Ой, что это? – указала Вирсалика на огромную белую глыбу, кое-где облепленную снегом, мимо которой мы проезжали.
Глянув на привычный для оборотней указатель, Граш улыбнулся и с нескрываемым облегчением выдохнул облачко пара, ответив:
– Поздравляю, ты пересекла границу и теперь находишься на землях Дарглана.
– Правда? – в молитвенном жесте сложила ладони у груди беглянка. – Все? Меня здесь больше не догонят?
Граш поморщился, но ответил откровенно:
– Еще пару дней придется быть настороже. Но чем дальше от границы с Кайкасором, тем спокойнее и меньше вероятность встретить воинственных чужаков. Сейчас мы находимся на земле клана Вальжан, это не родовой, а смешанный клан. Причем не только крылатый, но и мохнатый. Здесь живут и маги, и обычные люди… Их немного, но все-таки.
– Как у нас в Фире. Мы тоже у самой границы живем, только с Ирмундом и Байратом, – добавила я и вспомнила про Рейтиша.
Соскучилась по своему брату и даже по Артемии…
– Все верно. Однако подобное только у приграничных кланов дозволяется, вглубь Дарглана разрешают проезжать только торговцам и только тем, кто загодя оформил разрешение.
– Это разрешение сложно получить? – нахмурилась Вирсалика.
– Скажем так, не легко, – ответил Граш. – Торговые и другие разрешительные грамоты выдают только главы приграничных кланов, для многих из них это приличная статья доходов. Однако ее все равно довольно сложно получить. Поскольку выданная грамота налагает ответственность на главу клана, который ее выписал, за деятельность, поведение и законопослушность получившего ее. Поэтому приграничники тщательно проверяют всех, кому дают разрешение. И поэтому торгует Дарглан только с теми, кого давно и хорошо знает. Чужакам на нашу землю путь заказан. Если ты не оборотень и не имеешь грамоты, тебя в любой момент и в любом клане могут остановить и в лучшем случае выдворить, содрав огромный штраф за незаконное проникновение на чужую землю.
– Это правильно! – воодушевилась Вирсалика, наконец-то ощутив капельку уверенности в своей безопасности.
Таких важных подробностей в памяти Ежении не было, а ведь Фир – приграничье, глава которого имеет право выдавать разрешительные грамоты на проезд по землям Дарглана. И самое пугающее – сейчас там управляет темный ирмундский маг. Теперь понятно возмущение Каури и Лаури самим фактом его внедрения в Фир и почему другие советники без особенных препирательств согласились на вмешательство жрецов в смену власти в клане. Похоже, их якобы сомнения были вызваны лишь одним неясным обстоятельством: кому из других кланов удастся прибрать бесхозную наследницу и довольно богатый куш к рукам? И единственной причиной, по которой меня оставили в покое, как мне сейчас видится, стал Лаури, танцевавший со мной на ярмарке в Белом клане, наша ссора и его сиявшие глаза, которые всем и каждому открыли перспективы моего «охмурения».
– Ого, музыканты к нам пожаловали! Концерт давать будете? – вырвал меня из житейских размышлений громкий бас над головой.
А в следующую секунду на ближайший сугроб спикировали двое: здоровенный серый филин и чуть помельче, но, я бы сказала, более опасный черный ястреб. Не останавливая наш фургон, к пешему Грашу, который без видимых трудностей ступал по снегу здоровенными меховыми сапогами, присоединились двое симпатичных мужчин – крупных, тепло одетых, с оружием на поясе, пограничников.
– Вот прямо так сразу и узнали? Неужели слава о нас так далеко разошлась? – довольно воскликнул Петр.
– Четыре повозки, громыхающие на всю округу музыкальными железяками и с орущими юнцами сложно не узнать. Тем более – не услышать, – снисходительно и иронично заметил желтоглазый филин, чем поумерил пыл моих соседей по козлам.
И пока Меллик с Петром пыхтели с досады, Граш громко поздоровался с местными стражами:
– Приветствуем в вашем лице клан Вальжан. К сожалению, вынужден вас огорчить, в город к вам заезжать не будем. Нас дома заждались. Никого подозрительного не видели?
– Нет, сегодня только два обоза до вас проехали. Вчера ни одного не было. Метет уже вторую неделю, мало кто рискует в такую погоду обозы гнать. Предпочитают в тепле пересидеть, чем кости и лошадей в дороге морозить.
– И то правда, – вынужденно согласился Граш, бросив на нас многозначительный взгляд. Типа, а мы по вашей милости шляемся по городам и весям как неприкаянные. И предупредил стражей: – Будьте осторожнее в ближайшие дни.
– А что такое? – подобрались те.
– Полоницу из Фейрата родным возвращаем, – кивнул на Вирсалику Граш. – Чтобы ее вернуть, некросы могут и границу пересечь.
Стражи сперва разглядывали зардевшуюся от столь неприкрытого внимания и любопытства Вирсалику. Затем перевели внимание на нас с девочками. Филин моргнул пожелтевшими от близости своего зверя глазами, явно знакомился с моей совой. И тоже заставил покраснеть от смущения, поиграв бровями, флиртуя. Его спутник улыбался все шире и игривее, глядя на нас, но обратился к старшему, к Грашу:
– Ну, может, хоть на денек завернете, глаза и сердца наших холостяков порадовать, ведь таких красавиц везешь! У нас хорошие мужики, надежные, состоятельные, есть среди кого пару достойную выбрать!
Я весело хихикнула над столь неприкрытым подкатом, Рами и Таури алели щеками и бросали блестящие заинтересованные взгляды на незнакомых пограничников, а вот Вирсалика, уловив на себе весьма горячий и заинтересованный взгляд черноглазого ястреба, сперва удивленно округлила глаза, а потом словно невзначай скрылась в глубине фургона. А пернатый ухажер ей вдогонку весело заметил:
– Ну что за прелесть. Детка, прячась ты только распаляешь азарт охотника за невестой.
– Угомонись, дружище. Она о наших особенностях понятия не имеет, сам знаешь, как относятся к женщинам в Фейрате, – осадил его Граш.
– Прости за настойчивость, сероглазая, но я не шутил, готов подарить брачный браслет хоть сейчас! – продолжил напирать ястреб, выискивая глазами приглянувшуюся лисичку в сумраке фургона.
– Летите-ка вы, мужики, куда летели. А то уж больно быстрые, – растерял благодушие Граш и сурово уставился на стражей.
Меллик с Петром с самого начала походили на петухов, в чей курятник залетели посторонние птицы, претендующие на отборных курочек.
– Ну ладно, тогда наведаемся в Файбсток, когда будет ближайшая ярмарка, так что не скучайте, красавицы, мы ненадолго вас покинем, – уже обратившись ястребом и филином, пообещали мужчины и взлетели.
Ни одна из нас махать в след стражам не стала. Видимо, желающих срочно обменяться с ними брачными браслетами не нашлось.
Заснеженная дорога уводила нас все дальше и дальше от Кайкасора, позволяя ощутить себя дома и в безопасности. А ведь уже почти три месяца назад, когда ехала в Файбсток, все казались врагами, а земля – вражеской. Вот что значит, когда ты среди родных, под защитой клана.
Солнце давно перевалило за полдень, скоро начнет смеркаться, а мы катили и катили. Каждый из нас подспудно мечтал скорее оказаться дома. За очередным холмом наше внимание привлекли три крытых повозки, почему-то вставшие прямо посреди дороги. Объехать-то можно, но в притирочку. Над переминающимися фыркающими лошадьми поднимался пар, но никого из людей не видно.
– Смертью пахнет, – послышался позади меня растерянный голос Вирсалики.
Мы с ребятами почти одновременно среагировали – потянули носом морозный воздух.
– Запаха крови нет, – нахмурился Граш и остановил коней.
Затем бросил предупреждающий взгляд на Петра и Меллика, которые тут же подобрались, оглянулся назад и свистнул остальным. Послышался шум крыльев, следом в небо взлетел орлан Демирьяна, лучшего друга Петра, двадцатилетнего и довольно опытного бойца, всегда замыкавшего наш маленький обоз.
Я насторожилась, но предаваться страху и панике не торопилась, ведь за месяц в пути привыкла к порой излишней осмотрительности Граша и к различным проверкам на дорогах или в тавернах.
– И все же несет смертью… – испуганно всхлипнула Вирсалика, неосознанно вцепившись в руку Таури.
Орлан сделал круг над чужими повозками, затем еще один, более широкий, над лесополосой вдоль дороги и, видимо, ничего не обнаружив, недоуменно проклекотал. Куда подевались люди или оборотни, оставив обоз, непонятно.
Граш осторожно двинулся к фургонам, которые дергали все более нервничавшие лошади. Заглянув внутрь каждого из трех, коротко отрицательно мотал головой, мол, внутри никого. Не знаю, что его насторожило и заставило рвануть назад, но уже в следующий миг сугроб метрах в трех от дороги буквально взорвался, выплескивая темное облако в небо. Как раз туда, где завис Демирьян. Тьма обволокла орлана и словно цепями сковала, отчего он рухнул под наш с девочками крик ужаса. Хвала Сияющей, за последние дни намело толстые сугробы и Демирьян свалился в снег. Только дальше стало еще хуже, еще ужаснее.
По обеим сторонам дороги из сугробов поднялись прятавшиеся там четыре зловещие фигуры в черном, окутанные темными туманными завихрениями. Резко пахнуло темной силой, не той, которой фонило от убийц, посланных Райвеком, а другой, как верно заметила Вирсалика, несло мерзким душком мертвечины, тухлятиной.
– Фейратцы, – придушенно выдавила она.
В первый момент меня окатило волной облегчения – не за мной. Следом накрыло осознанием: такие, если являются, то сразу за всеми. И если беглянку из Фейрата заберут живой ради наследства, то свидетели ее похищения точно никому не нужны. Ведь фейратцам на земле оборотней не место и вдогонку им кинутся все в едином порыве ненависти.
Граш создал энергетический заслон, спеша добраться до первого фургона и защитить нас, Петр и Меллик тоже постарались. Только позади послышались тревожные крики наших ребят и брат, выглянув за край полога, напряженно крикнул Грашу:
– Там еще четверо!
– Все в небо, быстро! – взревел Граш.
Мы застопорились лишь на мгновение, растерянно глянув на Вирсалику. Ведь она-то мохнатая, а не крылатая. И этого мгновения оказалось достаточно, чтобы поверх наших щитов весь обоз накрыли темным. Рами, за секунду до этого попытавшись взлететь, натурально ударилась о него словно о стену клювом и кувыркнулась обратно, завалив на спину Таури и меня.
– Ух… – вырвалось у нас придушенное восклицание – чужая магия нас словно бетонной плитой придавила.
Встать оказалось тяжелой задачей, но мы, упорно сопротивляясь, дружно с ней справились. Граш лишь на мгновение качнулся вправо, колено подогнулось, но сразу выпрямился, своим куполом немного приподняв и отодвинув темный.
– Отдайте женщину и мы позволим вам уйти! – ледяным тоном объявил ближайший из четверых маг, медленно, но неотвратимо приближаясь к нам.
У меня за спиной убито всхлипнула бывшая фейратка.
– Мы своих не продаем и не отдаем, – мрачно отказал Граш.
Ему было тяжело удерживать энергетический заслон под давлением сразу четверых темных. Петр спрыгнул в снег и встал рядом с ним, вливая свою силу в купол старшего защитника.
Меллик сидел на козлах, одной рукой сдерживая испуганных коней, а второй – уплотняя свой щит, которым прикрывал нас с девчонками в фургоне. А позади нарастал магический вихрь и звучали взволнованно-напряженные голоса других наших парней.
Дальше начался сущий кошмар. В одного из темных врезался так неосмотрительно списанный со счетов Демирьян. В человеческом облике, весь в крови прыгнул наемнику на спину и, свалив его, резкими ударами ножа словно вбивал того в снег, окрашивая окружающую белизну алыми брызгами вражеской крови.
Второй темный силовой волной перевернул наш фургон на бок, увлекая и калеча коней. Все, кто был рядом со мной, перемешались: я свалилась на брата, затем оказалась под ним, крякнув от его веса; Рами с Таури верещали под грохот покатившихся музыкальных инструментов; Вирсалику завалило сразу тремя мешками овса, один из которых кто-то ленивый не завязал, отчего она, чтобы не задохнуться, мотала головой и отплевывалась.
Пока я выбиралась из-под завала, не только услышала изменение в тональности раздающихся голосов, но и ощутила смену энергий магических всплесков. Внутри все звенело от той мощи, что закручивалась снаружи, казалось, мы попали в ураган и сейчас нас всех сметет. Мы с совой с трудом сдерживались от паники, порывались сменить ипостась и сбежать из этого ужаса.
– Наружу, лезь наружу, Ежи! – пыхтел рядом Меллик, буквально выталкивая меня, да и с себя из завала.
Я разгребла снег у проема перевернутого фургона и тут же снаружи увидела новых участников боя. В паре метров от меня огромный белый волк рвал уже вяло сопротивлявшегося темного.
– Мама… – прохрипела я, в ужасе пятясь, точнее попыталась, поскольку в зад меня настойчиво пихал Мелик.
Волк с багровой от крови мордой, прикончив вражину, сверкнул на меня голубыми глазищами. Это же Мишка, один из тех волков, что спасал меня от убийц, посланных Райвеком. Что-то проворчав, Мишкин волк, цапнув за ногу мертвеца, потащил его прочь, оставляя жуткую красную полосу. А я ошарашенно таращилась на него, пока не догадалась, что Белый таким образом попытался избавить меня с соседками, пищавшими под пологом, от кровавого зрелища.
Очередной пендель широким плечом, и я, пробкой вылетев наружу, свалилась в полуметре от кровавого пятна. Слава богу, уже присыпанного снегом.
– До чего ты неповоротливая и медлительная… – раздраженно рыкнул Меллик и заткнулся, обозрев происходящее.
По нашему перевернутому фургону пробежал один из темных и спрыгнул рядом с нами. Мы с Мелликом, синхронно сменив ипостаси, попытались взлететь, уйдя из-под удара, но знакомое темное облако, оказавшееся жалившей тело сеткой, накрыло нас, ударило оземь и выбило дух. Вероятно, мы стали бы в лучшем случае заложниками, но наемник не успел, откинутый от нас сияющей волной. Следом за ней надо мной возник другой волк, такой огромный, что моя совушка без особенных проблем, еще и будучи скрюченной от ужаса и боли после удара, оказалась в мохнатой тесноте между мощными белоснежными лапами и широченной грудью.
Волк на секунду склонил морду и встретился со мной сияющими глазами:
– Жива?
– Лаури! – вырвалось у меня с диким облегчением.
Но отвлекаться на разговоры со мной ему было некогда – ринулся на попытавшегося подняться темного. Как он разделался с ним не видела, вернувший человеческий облик Мелик прямо в мое чувствительное совиное ухо завопил:
– Чего разлеглась, не дома!
Мне достался от него очередной пендель, только в направлении фургона, под спасительный войлочный тент, туда, откуда испуганно таращились на меня девочки. Через несколько мгновений мы уже вчетвером изображали подснежники, закопавшись поглубже.
Благодаря действенной и своевременной помощи Белых бой вышел хоть и суровым, но скоротечным. И главное – без потерь, свои хоть и пострадали, но остались живы. Фейратцам же не так повезло.
Вскоре к нашему укрытию приблизились огромные мужские сапоги, отлетел ворох снега, на одно колено опустился их владелец и на меня глянули такие родные, как оказалось, глаза-лампочки. Только сейчас мне почему-то показалось, что горели они менее ярко, чем обычно. Пару секунд мы друг друга разглядывали: я – испуганно, Лаури – обеспокоенно.
– Цела? – хрипло пробасил он.
– Угу, – шмыгнула я носом, ощущая, как запекло глаза от подступивших слез.
Корила себя, ругала, что вытащила толпу подростков из безопасного дома, потащила колесить по чужим и опасным дорогам.
Лаури подался ко мне и, схватив под мышки, вытащил из укрытия. Затем, усадив к себе на колено, притиснул одной рукой за плечи, а второй прижал мою голову к своей груди, успокаивая:
– Ежка, ну чего ты, плакать что ли собралась? Все же закончилось. И ваши все живы!
Приобняв его за торс, я уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась. За моей спиной солидарно подвывали еще трое на смерть перепуганные путешественницы.
– Арташ, лети в Вальжан за стражами, – услышала я злой приказ Граша.
Ему вторил голос возмущенного Кейгера:
– Правильно! Пусть сами занимаются трупами. Совсем разболтались. Проворонили некросов Фейрата. Врагов и убийц. Уж я позабочусь, чтобы Верховный совет кланов по всей строгости спросил с главы Вальжана за этот промах. Всего пятьдесят лет прошло, а у границ Дарглана уже забыли об осторожности.
– Кейгер, не пугай молодняк, – попросил Лаури.
Возле нас потихоньку собирались наши спутники, устало оседая прямо на снег.
– Нет уж! Пусть напугаются, запомнят и дома сидят. А то ишь, одни по борделям ночами шляются, другим весь мир кажется пряничным и сладеньким. Ты понимаешь, как им повезло? – разорялся Кейгер.
– Понимаю, но давай не нагнетать, – убедительно попросил Лаури.
– Это я нагнетаю? – ледяным тоном вызверился Кейгер, его глаза сверкнули непривычно ярким синим цветом. Хотя я прекрасно помнила, что раньше они не были настолько насыщенно синими. – А семь трупов торговцев из Кайкасора, которые у деревьев в сугроб закопаны, – не нагнетают?
– Мы в их смерти не виноваты, – таким же ледяным голосом парировал Граш.
– Граш, хоть ты не глупи. Мне одного Лаури по самый хвост хватило! – продолжал бушевать непривычно возбужденный Кейгер. – Я не говорил, что вы виноваты в чей-то смерти, сказал, насколько вам сегодня повезло. Тех семерых убили без крови – применили черное заклинание смерти, которое так любят фейратские некросы. Вас не приложили таким же только по одной причине – хотели захватить вашу беглянку живой, а не мертвой. Не знали, в каком фургоне она едет, вот и устроили ловушку…
Опять разревелась Вирсалика, горько, с надрывом. Усилием воли заставив себя отлепиться от Лаури, я обернулась к этой несчастной женщине. Черный плащ в снегу, сама хрупкая, бледная, зареванная, с огромными серыми глазами, покрасневшими от слез, на растрепанных черно-серебристых волосах остался овес, даже на мокрых ресницах левого глаза. На точеной скуле темнел, наливался бурым цветом синячина, она же сильно о борт повозки приложилась. Слишком юная для пятидесяти лет. Для землянки ее возраст ого-го, но для любого оборотня – молодая женщина, застенчивая, даже робкая, и нежная красавица. Жаль, что забитая жуткими обычаями. Содрогаясь всем телом и прижимая кулаки к груди, чуть ли не пополам складываясь, она причитала:
– Это я во всем виновата! Из-за меня их убили. И вас бы тоже…
– Ну что за глупости, девочка. Это черные выродки некросы виноваты, – неожиданно злобный рев Кейгера сменился на ласковое воркование, да и сам этот гигант кинулся к плакавшей девушке. Опустился на колени и вытащил ее из снега. Усадив к себе на бедра, нежно и мягко попросил: – Ну, рассказывай, красавица, как докатилась до жизни такой?
Голос грозного Белого буквально лился патокой. Я отметила, что все оборотни, собравшиеся возле нас, вытаращились на этого всегда сурового и выдержанного мужчину. И немудрено. Мало того, что сперва орал как никогда, буйствовал, затем оказалось, что он ворковать и нежничать умеет, а дальше вообще потряс до основания. Его синие глаза сначала замерцали, а потом засияли, как две знакомые лампочки. Ого!
Я услышала над макушкой грустный насмешливый хмык и задумчивое:
– Кей, похоже ты от меня недалеко ушел…
– Куда ушел?.. – неохотно отвлекся от всхлипывавшей Вирсалики Кейгер.
– Вступил на путь познания, – добавил Лаури.
Его наставник и родич, слишком занятый женщиной, явно не понял, о чем идет речь, а вот я начала догадываться.
– Ты засиял! – многозначительно, но с уже понятной мне грустью пояснил Мишка.
Взглянув на него, я не вздрогнула, хотя видела его в кровавом деле разделывания врагов. Жестокий мир – жестокие нравы! И эту истину лучше принять.
– То есть и уважаемый Кейгер – жрец? – восторженно выдохнула из укрытия Рами.
Сидевшая рядом с ней Таури удивленно спросила:
– А почему скрывали?
Сияющие глаза Кейгера расширились, когда он посмотрел на Лаури. Потом, нахмурившись, бросил непонятный короткий взгляд на меня, затем – на Вирсалику, которую по-прежнему прижимал к себе. В следующее мгновение его объятия уже не выглядели непринужденно-заботливо-ласковыми. Осознав свое «сияние» и его причину, руки Кейгера на талии молодой женщины напоминали стальные обручи. Правда, чуть подумав, он осторожно поднял ее лицо и с большим восторгом изучал… хм, доставшийся от богов подарок.
Кейгер осторожно вытер слезы Вирсалики, буквально облизал ее взглядом и неожиданно нахмурился. Вновь бросил взгляд на Лаури, на меня. Надо думать, вспомнил о брачном браслете, который я раз за разом не принимала, помрачнел и очень осторожным, вкрадчивым голосом обратился к дару Сияющей:
– Маленькая моя! – Тут я нервно хрюкнула, просто мне возраст этой парочки покоя не давал. – Раз ты сирота и ничейная, согласна войти в клан Белых?
– Мне нечем заплатить за эту честь, все осталось…
Кейгер мягко приложив здоровенный палец к губам «маленькой», вынудил ее замолчать и поднять на него ошеломленно растерянный взгляд. Открыл было рот, наверняка чтобы продолжить присвоение ничейной сироты, но вмешался Граш, возмутившийся:
– Слушайте, Белые, вы не слишком деловые?! Мы вам, конечно, благодарны за помощь… и спасение, но давайте отложим разговоры до ужина. Мои парни ранены, девчонки, вон, перепуганные по уши в снегу до сих пор сидят, кругом кровь, куча трупов, а вы нагло у нас из-под носа женщин пытаетесь увести. Без выкупа, между прочим. Не по-соседски это!
– Не по обычаям! – поддакнул родичу ушлый Меллик, почуявший нераспределенную прибыль, уплывающую от Скалистых.
И именно этот момент выбрали стражи клана Вальжан, чтобы неуместно пошутить, громко гаркнув сверху:
– Неужели Скалистые передумали и порадуют нас концертом?
Задрав головы, мы увидели недавних знакомцев – филина и ястреба, нашего посыльного Арташа и еще с десяток разномастных пернатых, круживших над нами. Прямо со мной на руках встал Лаури и, сурово глянул на прибывших:
– Нет, в этот раз выступать будут Белые. Уверен, наше выступление на совете вашему клану вряд ли понравится. И уж точно будет незабываемым!
Дальше пошло разбирательство, в процессе которого главе клана Вальжан досталось на орехи. Причем, уже от обоих будущих жрецов Сияющей, что неохотно и мимоходом подтвердили Лаури и Кейгер, выслушав закономерное недоумение окружающих. Еще бы, Кейгер прожил половину жизни, а жрецом становится только сейчас. Оба Белых не распространялись, бросив лаконичное: «На все воля Сияющей!»
Заночевать в клане Вальжан мы единодушно отказались. Может, и зря, но слишком хотелось домой, чтобы возвращаться. Поэтому решили еще немного проехать и заночевать в лесу. Мужчины быстро перевернули наш фургон в исходное положение, все поправили и починили опоры полога. Местные заменили нам пострадавших лошадей на тех, что остались бесхозными в кайкасорском обозе и даже вызвались сопроводить до места, подходящего для ночлега.
На том и порешили. Мы тронулись в путь, а большая часть представителей проштрафившегося клана под мрачными взглядами Белых полетела заниматься делами. Точнее – телами.