Глава 18

– Заходи, Ежения, не стой в дверях, – пригласил Филан, работавший с расходной книгой за солидным рабочим столом и откинулся на спинку стула.

Кабинет дяди – истинно мужская вотчина, где каждая деталь говорила об ответственном, серьезном и умном хозяине. Мне было хорошо здесь, даже в самом начале, когда я только приехала в замок Скалистых в поиске защиты и всего опасалась. Теперь замок и вовсе ощущался настоящим домом.

– Зачем звал? – я села на стул напротив дяди.

Филан окинул меня внимательным, все понимающим взглядом. Даже невольно нахмурился, конечно же, отметив мой унылый вид и потухший взгляд. Смерть и дядя Райвек, не единожды пытавшийся убить меня, не смогли того, что получилось у Лаури. Я потеряла веру в себя, поникла, как цветок без воды. Даже на репетициях я передавала свои знания, но самой петь не хотелось, как и танцевать. Словно внутри погасло пламя, жажда жизни. И в зеркале уже который день наблюдала свои блекло-желтые глаза, ведь и моя сова тосковала. Только чем взбодриться, как вновь поверить в себя, не знали обе.

С момента, когда Белые волки и Вирсалика покинули замок, прошел почти месяц, наступила весна и скоро окончательно растает снег. А Лаури так и не приехал. И не прислал ни одного магического вестника, чтобы объясниться, ну или просто передать привет. Хотя было время, когда он закидывал ими меня, без оглядки на затраты своего магический резерва.

У меня невольно вырвался тяжкий вздох. Дядя нахмурился, но молчание прервал:

– Три недели назад клан Черных бросил вызов Белым за право быть гласом Богини. В таких случаях на вызов отвечает главный наследник клана.

Сообщение из тех, что прибивают к стулу. Я потрясенно выдохнула:

– Что?..

– Черные – родовой волчий клан, соседи Белых на северо-востоке. И именно их подозревают в убийстве его родителей.

– Подожди, я не…

– Через два дня состоится бой в Круге Сияющей за право быть ее жрецами и возглавить Верховный совет Дарглана.

– Разве это возможно? – просипела я, но тут же вспомнила: да, такое возможно.

И дядя это подтвердил:

– Такое случалось и не раз, если кто-то считал, что жрецы потеряли силу и покровительство Сияющей.

– Но ведь теперь у Белых есть и Кейгер. Он же тоже засиял, значит…

– Он только проходит свой путь познания. Поэтому не может считаться полноправным жрецом, а значит – и претендовать на статус главного наследника Белого клана, – спокойно пояснял Филан, а вот его эмоции подсказали, что его новости о возможном переделе совсем не радовали.

– Но почему кто-то решил, что Лаури… что Белые ослабели? Ведь если у Кейгера проснулась сила, выходит, наоборот, они усилились, – недоумевала я.

– К сожалению, слишком многим известно, что истинная отказала наследнику Белых. Несколько раз! И так же все знают, что возглавить клан Белых может только связанный жрец, у кого есть твердая перспектива обрести потомство. Каури потерял пару, как и возможность завести наследников, да и возраст уже… его жизнь клонится к закату. Теперь и Лаури под огромным сомнением. К тому же в совет просочились сведения, что в случае потери истинной жрец нередко теряет и силу. Потому что зверь не может пережить такую потерю, связь между ипостасями слабеет. Полагаю, ты и сама заметила, что сияние глаз Лаури поутихло… В общем, для всех стало очевидным, что такое положение вещей могло возникнуть только в одном случае: Сияющая недовольна своими жрецами. И это шанс для любого клана занять главенствующее положение. Самим стать жрецами…

У меня в груди одновременно все сжалось от страха и одновременно потеплело. Вызов бросили три недели назад. То есть наши белые спасители едва-едва успели вернуться домой и перевести дух, как получили удар под дых от Черных. Причем от тех, кого подозревают в подлом убийстве семьи главы клана. Разве в такой ситуации Лаури стал бы связываться со мной? Опровергать чужие подозрения, что мы не пара. Навлекать на мою голову и клан Скалистых дополнительные проблемы и опасности? С учетом гипертрофированной ответственности не только Кейгера, но и Лаури, я абсолютно уверена: нет. Ни приезжать, ни слать вестники Лаури не стал исходя из этих соображений.

Сердце учащенно забилось, грудь распирало от надежды. Пытливо посмотрела на Филана и осторожно уточнила, жаждая подтверждения своим догадкам от мудрого главы:

– Думаешь, он поэтому до сих пор не приехал? Из-за проблем в клане?

– Не знаю, – почему-то устало выдал Филан, а потом возмущенно рыкнул: – Мальчишка! Вместо того, чтобы лелеять свою гордость, ему надо было о Дарглане лишний раз подумать. К чему приведет передел власти если он не справится…

– Лаури и не справится? – недоверчиво и чуть иронично протянула я.

– Девчонка! – раздраженно, досадливо закатил глаза Филан, сетуя и на меня. – Такие события, как брошенный Белому вызов, случаются даже не раз в поколение, а гораздо реже! Думаешь остальные тоже не захотят этим воспользоваться?

– Ты хочешь сказать…

– С рассвета и до заката против Белого имеют право выступить десять претендентов. И насколько я знаю, только из Черного клана уже трое сильнейших заявились. Поверь мне, десять желающих без проблем наберется, раз все узнали, что Белый ослаб магически и физически. И чтобы ты себе не думала об этом гордеце, он ослаб, глаза не врут.

Я вытаращилась на Филана, вспомнив, что сразу десяток бойцов может выйти против одного Белого. И приглушенное сияние глаз Лаури тоже видела.

– Значит, схватка за венец главы Белого клана состоится послезавтра? – хрипло переспросила я.

– Да, – кивнул Филан и сцепил пальцы в замок на столе перед собой. – Как глава одного из сильнейших кланов я обязан присутствовать. Твой статус главы клана Фир уже подтвержден. Я считаю, тебе тоже стоит там быть. Поэтому завтра мы отправляемся в Блош.

Я встала, передернула плечами, усилием воли стряхивая с себя навалившийся страх, и пусть хрипло, но твердо ответила:

– Хорошо, дядя. Я буду готова. Ко всему!

Филан неожиданно светло улыбнулся:

– Мне очень жаль, Ежи, что тебя все это коснулась. Если бы мог, вовсе отстранил бы…

– Дядя, ты уж точно не виноват, – прервала я.

С тяжелым вздохом ответственного мужчины, главы большой и неугомонной семьи, члены которой постоянно подкидывают ему очередные неприятные задачки, Филан ответил:

– Все мы под ликом Сияющей ходим. И только ей решать, кто прав, кто виноват.

Я поддалась порыву. Стремительно обошла стол и обняла за шею Филана – оборотня с большим сердцем, ставшего настолько дорогим, можно сказать, приемным отцом, которого никогда не было.

– Прости, мы никак не даем тебе расслабиться. А уж я и вовсе переплюнула Меллика и его друзей, столько хлопот доставила.

Филан мягко сжал мои предплечья, я ощутила, как он расслабился, расчувствовался:

– Все это ерунда! Мы со всем справимся, поверь. Только не вздумай переживать еще и о Райвеке, эту темную тварь мы прижмем к когтю, как только ты станешь совершеннолетней.

Я поморщилась, вспомнив, что через пару месяцев мне в этом мире стукнет двадцать один. И я обязана буду вступить в наследство и возглавить клан Фир. Если с Белыми что-то случится, нам с Филаном придется либо самим смещать Райвека с его матерыми темными прихвостнями, либо договариваться с новыми жрецами. Только почему-то этот факт не тронул, не взволновал, как раньше. Больше того, с этой проблемой, пораскинув мозгами, можно без особенных трудностей справиться. О чем я, не сдержавшись, горько хмыкнула:

– Я переживаю, но точно не о Райвеке.

– Все будет хорошо! – поддержал меня Филан.

Кивнула, соглашаясь, с неохотой отлепилась от этого душевно теплого мужчину и вышла из кабинета. Тихонечко закрыв дверь, я остановилась у окна и задумалась: что делать?

– Тебе нужна моя помощь? – как обычно, неслышно подкрался Меллик.

Однако я не дрогнула, настолько погрузилась в нерадостные мысли. Взглянула в его обеспокоенные глаза и, немного подумав, кивнула, ощутив, как азарт после принятого решения разгоняет кровь и сомнения. Скосив глаза, проверила, не визуализировались ли поблизости посторонние уши, я тихонько, таинственно попросила:

– Завтра изменится моя жизнь. Хочу быть готовой. Слетаешь со мной в Файбсток, хочу кое-что купить?

– Сейчас? – азартно откликнулся Меллик.

– Только так, чтобы никто не видел.

– Давай Арташа возьмем, а то Граш потом выклюет нам обоим печень, что без охраны удрали. А так, вроде как не одни.

Тут я была абсолютно согласна. Хоть своя земля и стражи куда не глянь, но жизнь научила: лучше перебдеть, чем недобдеть. К тому же буквально через день судьба Дарглана решится! Поэтому, добавила:

– Ты прав. Давай еще Петра с Демирьяном. На всякий разный.

Меллик даже слегка удивился. Через полчаса пятеро орланов и сова, слетев с башни, направились в Файбсток. Вернулись ближе к вечеру, чудом не опоздав на ужин. Под подозрительно прищуренными взглядами Филана и Алиры мы с Мелликом прошмыгнули к накрытому столу и налегли на еду.

* * *

Чтобы добраться до Блоша к вечеру, из замка делегация Скалистых вылетела в полдень. Как сказал Филан, смысла торопиться нет, ведь на сегодня никаких сборов совета, переговоров и иных дел клана не намечалось. Все будет решаться завтра!

В нашей группе из женщин была только я. В этот раз даже Алиру не взяли. Меллик, Граш и весь молодняк тоже остались дома. Отправились мы с Филаном как главы кланов и десяток опытных воинов-орланов. После вчерашнего разговора в кабинете дядя больше не проронил ни слова о визите в Блош, но, увидев перед вылетом наше сопровождение, я сделала неутешительный вывод: он предположил самое худшее. Судя по заплаканным, красным глазами Алиры и мрачным лицам остальных родичей – мнение было общее.

И все-таки в гнетущей атмосфере проводов порадовал одобрительный взгляд Филана на мой строгий наряд, один из двух, купленных накануне. Значит не зря выбрала элегантное зеленое платье в пол с высоким воротником а ля викторианская Англия, высокими манжетами, широким поясом и подолом, расшитым коричневым растительным орнаментом. Плотная шерстяная коричневая куртка или полупальто до бедер мягко облегало мою фигуру, отлично сочетаясь с зеленой юбкой, изумрудным шарфом, стильной коричневой фетровой шляпой с полями и новыми замшевыми сапожками, тоже коричневыми. Этакая деловая обеспеченная дамочка местного разлива, а не девушка в вязаной шапке с шарфом, намотанным по самые уши на манер снуда с моей родины. На завтра я приготовила второй наряд, более пафосный, но не менее «взрослый» и солидный. Сумку с ним понесет один из телохранителей.

Когда мы отдалились от замка, я решилась спросить у Филана:

– Черные настолько опасны?

– Скорее подлые и коварные. Поэтому осторожность не помешает, – спокойно ответил дядя.

– Из-за меня? Как истинной Лаури? – угрюмо уточнила я.

– До завтра ты для них серьезная угроза, – не стал скрывать он.

– Я буду очень осторожна, – пообещала я.

– Я знаю.

В этот раз мы ни разу не приземлялись. Торговые обозы Филана не интересовали вовсе. Он явно счел небеса более безопасными, чем землю. Ведь враги Белых тоже волки. А вот я всю дорогу размышляла на нерадостную тему: не важно, в каком ты мире, везде приходится бороться за жизнь. И сожрать могут как слабого, так и сильного. Так что, похоже, важнее быть хитрым, умным и предусмотрительным.

Солнце уже скрылось, когда мы зависли над растревоженным Блошем. Над площадью у таверны и здания Верховного совета, где четыре месяца назад я, несмотря на статус главной наследницы клана, вернее из-за него, тряслась от страха, ожидая решения сильных мира сего. Зато потом плясала на ярмарке, наслаждаясь музыкой и радуясь хорошим новостям. Внизу, как и тогда, пестрело множество разноцветных шатров, сновали и собирались группами разномастные оборотни. Вполне вероятно, прибывшие гадали о завтрашних итогах. И судя по озабоченным лицам, многих это пресловутое завтра очень беспокоило.

Я обратила внимание, что по всюду хлопают полотнища штандартов Белого клана, где на белом фоне вышито серебром изображение луны с контурами кратеров или гор напоминающими лицо. И мне стало совсем не по себе от этой торжественности на фоне багрового заката.

Мы приземлись у той же таверны, где останавливались в прошлый раз. Как выяснилось, для нас оставили четыре комнаты: две для охраны, для меня и Филана. Ужинали под пристальным вниманием других постояльцев. Мне кусок в горло не лез, ведь столько взглядов беззастенчиво сверлили меня, злых, злорадных, укоризненных, недоуменных и даже сочувствующих. Столько совершено разных чувств вызвала рыжая девушка-оборотень, сова, у сильных мужчин, что хотелось сжаться, втянуть голову в плечи, а то и спрятаться под столом. Однако я держалась прямо и с бесстрастным видом отправляла в рот очередной кусок, который с трудом проталкивался в сведенное горло.

Чтобы тебя сочли подарком, научись сама себя считать таковым!

Мудрейший и любимейший Филан, в отличие от меня, ел с аппетитом, держался как ни в чем ни бывало, приветствовал знакомых и по завершении подал мне локоть и предложил подняться наверх отдохнуть. С трудом сдержав порыв вскочить, чинно встала и неспешно последовала с дядей к лестнице на второй этаж, где наши комнаты. Телохранители остались за столом, ведь дядя предупреждал, что Белые не допустят на своей территории беспорядков, чтобы что-то произошло вне рамок закона. Только не сегодня. А вот что будет завтра, если Лаури проиграет? Вопрос открытый. По закону, венец главы клана перейдет к победителю. Но согласятся ли с этим сами Белые?

До самой ночи нас никто не беспокоил, хотя я очень ждала. Нет, скорее отчаянно надеялась, что придет либо сам Лаури, либо Кейгер или Мишка. Но так и простояла, прячась за занавеской и изучая двор таверны и часть площади перед ней, где появлялись то одни, то другие, смеялись, ругались, о чем-то договаривались, обмениваясь рукопожатиями. Только мужчины и ни одной женщины. Даже в таверне сегодня не видела ни одной – прислуживали исключительно парни. Факт, говоривший о многом. Нехорошем!

Невольно, словно из самой души, у меня вырвалась отчаянная просьба: «Сияющая, не допусти…»

Ночь вступила в свои права и надежда, что кто-то придет, растаяла.

– Сама, все сама, – ворчала я, умываясь, чтобы охладить горящие щеки.

Затем осторожно – ни одна створка не скрипнула – распахнула окно. Холодно, но оперение согреет, поэтому надевать верхнюю одежду не стала, платья и сапог достаточно. Взмахнула руками и выпорхнула в окно совой. Благо моей ночной лесной охотнице оперение позволяет двигаться абсолютно бесшумно. И расцветка сливается с окружающим пейзажем, чтобы быть тенью в ночном небе и теряться среди деревьев. Я обещала Филану быть очень осторожной и сдержу слово, но поговорить с Лаури необходимо сегодня.

Подлетела к знакомому солидному двухэтажному дому в глубине сада, только окна в покоях Каури совсем темные и закрыты наглухо. Пришлось облететь дом и не зря: с противоположной стороны увидела симпатичный небольшой балкончик на втором этаже, куда из приоткрытой двери падала узкая мерцающая полоса света. Я устремилась к этому балкончику, села на него, вцепившись когтями в почерневшую от времени и зимней влаги балясину. Сделав пару птичьих шажков, отодвинувшись от стены, сильно вытянула шею и заглянула в комнату, в которой было столько эмоций…

Просторные покои с большой кроватью, мрачным трехстворчатым шкафом и таким же суровым комодом у стены. Пара дверей: одна наверняка ведет в коридор, а другая – в купальню. Дальше мой взгляд захватил небольшой стол с мягкими стульями-креслами, на одно из которых кое-как свалена одежда. На полу толстый шерстяной ковер, вдоль стены каменный воздуховод, по которому снизу, из печи на первом этаже, поднимается сюда теплый воздух. Ох, а натоплено-то… да… поэтому и дверь приоткрыта.

Еще один стол, письменный, с книгами, писчими принадлежностями, парой небрежно брошенных писем и сильно скомканным, явно в ярости, клочком исписанной бумаги. В красивом кованом подсвечнике догорала одинокая свеча. Рядом с подсвечником заметила какое-то украшение, вроде бы золотое, но побрякушки моего внимания точно не стоили, потому что устремила его к хозяину дома. Лаури!

Он сидел на широком стуле с мягкой обивкой, обнаженный до пояса, на нем только штаны… хм… из тех, что называются здесь подштанниками. Ну ничего так, вполне прилично, он же гостей не ждал. Сидел себе тихо, немного сгорбившись, о чем-то глубоко задумавшись, с бокалом вина в руке.

Только потому, что Лаури что называется ушел в себя, пропустил мое появление. Но зато я получила возможность без смущения его изучить. Все мои предположения оказались верны: этот мужчина, казалось, состоял из одних мускулов. И раздетым выглядел еще более грозным, чем будучи облагороженным одеждой. Я бы сказала, устрашающим. Здоровенный, сильный, невероятно мужественный… весь такой грустный сидел и смотрел в никуда.

Показалось, что его длинные пальцы машинально крутили резной бокал, в котором играло, благоухало багровое вино. Свет пламени плясал на точеных хищных чертах мужчины с хмуро сведенными светлыми бровями, сжатыми в суровую линию губами…

– Еще чуть-чуть и ты рухнешь под напором любопытства, – громом среди ночи раздался насмешливый бас Лаури.

Испуганно дрогнув от неожиданности, я и правда чуть не рухнула, благо крыльями смогла выровняться. Сконфуженно ухнув, я по-совиному глухо проворчала:

– Ты меня с кем-то перепутал, я неуклюжестью не страдаю.

– Зачем ты здесь, сова? – посмотрел на меня Лаури лишь чуть-чуть повернув голову и блеснув слишком яркими глазами.

Попав в ловушку его сияющих глаз, сама себя удивила неуверенным лепетом:

– Поддержать…

– Я не заслужил подобной жертвы с твоей стороны. – Хмуро произнес Лаури, снова уставившись перед собой.

– О какой жертве ты говоришь? – опешила я, ведь в его тоне даже намека на иронию не было. Сказал то, о чем думал.

– Если завтра я проиграю, следующими пострадают самые близкие мне оборотни. Дядя, наставник и… моя истинная пара, – слишком ровным тоном пояснил Лаури. – Улетай, тебя никто не должен со мной увидеть.

Взмахнув крыльями, я обернулась человеком и зашла к нему. Прикрыла за собой дверь, чтобы никто не смог подслушать и, пока поворачивалась к Лаури, нечаянно рассмотрела, что же за украшение лежало на письменном столе. Это был золотой браслет в виде двух переплетенных стебельков вьюнка с крохотными резными листиками со сверкающими бриллиантовыми капельками росы. Такой милый, изящный, даже замочек в виде маленьких бутончиков! Без крикливых драгоценных «булыжников». Хоть не очень умелая, но старательная ювелирная работа, когда главное не мастерство, а вложенная душа создателя.

Полюбовавшись этой чудесной вещицей, которая в разы дешевле тех, что Лаури дарил мне, но несопоставимо ценнее, я завороженно выдохнула:

– Это для меня?

Лаури наконец встал и в пару шагов приблизился, как обычно склонившись надо мной, роста-то немалого. Я медленно, цепляясь за его великолепный торс восхищенным взглядом, подняла к нему лицо. Пусть его глаза больше не полыхают божественной силой, но тело – как у бога, бесподобное! Словно каменные плиты мышц груди с легкой белесой порослью, мощный разворот плеч, пресс любому мужчине на зависть, кубики на талии, сильные бедра под тонкими штанами.

Вот елки зеленые, и о чем я только думала, когда глаза Лаури едва-едва поблескивали, почти не пряча ту самую нереальную синеву, которая присуща исключительно Белым. Странно, но любуясь его глазами, ощутила, что он стал для меня ближе и человечнее что ли.

– За тебя, для Сияющей. Две недели ваял, – наконец-то глухо признался Лаури.

– И когда собираешься подарить эту красоту мне? – тихо спросила я.

– Завтра. Вечером, – огорошил меня Лаури.

– Почему не сегодня? – нахмурилась я.

Лаури смотрел на меня жадно, с голодом, словно не мог насмотреться… или хотел запомнить. Затем коснулся моего лица ладонью, погладил скулу большим пальцем и слишком спокойно ответил:

– Я не готов тобой рисковать.

– Если мы будем вместе, рисковать не придется. Надевай мне на руку браслет, разбудим Каури и проведем связующий обряд. А утром устроим этим Черным неприятный сюрприз.

Слушая меня, решительно протянувшую ему руку, Лаури улыбался все шире и почему-то снисходительнее. Затем, оборвал мой грандиозный план всего одним категоричным словом:

– Нет.

И убрал руку, ласкавшую мое лицо, словно забрал свое тепло и ласку.

– Почему? – разозлилась я на упрямца.

– К сожалению, Ежи, так не бывает. Покровительство Сияющей не вернется только за принятый браслет. Как нельзя отказаться принять вызов от любого, кто решится его завтра мне бросить.

– Я не понимаю… Каждый ведь может ошибиться! – отчаянно выдохнула я.

– Ошибаться можно всем, а жрецам нельзя. Ведь наши ошибки стоят жизней. Своих или чужих, – с мягкой снисходительностью, словно открывал всем известную истину маленькому несмышленышу, ответил Лаури.

– Не ошибаются лишь боги. Непогрешимых не бывает. Так что не стоит брать на себя так много, – я возмущенно пихнула его кулаком в голую грудь.

Лаури знакомым жестом, согнутым пальцем вынудил меня посмотреть ему в глаза. И с улыбкой разглядывал мое пылающее лицо. Вот аж бесил! Весело ему, видите ли!

– Скажи, я когда-нибудь услышу твое «да»? – неожиданно спросил он едва слышно, одними губами.

– Да, – хрипло ответила я.

– И ты согласишься стать моей? Навсегда! – Мое лицо оказалось в плену его рук, а взгляд Лаури потемнел от волнения.

Кивнув в сторону лежавшего на столе браслета, провокационно прошептала:

– А ты предложи – и узнаешь!

– Я обещал, завтра, на закате. Перед всем советом, как положено, предложу. Если выживу…

– Ты совсем дурак? – возмутилась я со слезами на глазах. – Почему не сегодня? Почему не поберечься, давай обратимся к богине прямо сейчас?

– У каждого жреца свой путь познания. И свой путь искупления, – спокойно ответил он.

– Прекрати преувеличивать, все, что между нами случилось, – глупая ерунда! Мы же во всем разобрались, – упрямилась я, уговаривала.

Лаури нахмурился и твердо, строго сообщил:

– Ежения, ты уже большая девочка, если я завтра не справлюсь, сама станешь главой клана Фир. Вспомни, каким сегодня видела Блош! Он похож на потревоженный улей. Часть прибывших уже сейчас готова вцепиться нам в глотку, другая – встать на нашу защиту. Мой клан уже делят между собой, правда, пока лишь на словах. Мы же готовимся к войне… если я не справлюсь завтра.

– За что? – всхлипнула я от ужаса.

– Путь познания, который проходят все жрецы Сияющей – это не шутки. Не пафосные слова. И не игра. Богиня учит быть нас справедливыми не только к другим, но и к себе. Позволяет осознать, что даже одна ошибка влечет за собой самые чудовищные последствия. Такие как завтрашний бой. Как обрушение иерархии и безопасности всего Дарглана. Ведь Белые защищают каждого и одновременно всех!

Ровным, сухим тоном, как высшую математику, пояснял мне Лаури то, что, наверняка вдалбливали в каждого Белого с рождения. Но я-то чувствовала горечь.

– Каждого Белого учат прежде думать, потом говорить или делать. Всегда и во всем. Чтобы это знание они передавали детям, ведь в каждом из них может проявиться сила жреца Сияющей. Однако так легко обо всем забыть, когда на тебя смотрят с восхищением и трепетом. Когда ты, по сути, второй после богини, когда чужая жизнь или счастье в твоих руках. Когда твои предки веками правят Даргланом. И любая мечтает хоть на миг к тебе просто прикоснуться… В какой-то момент начинаешь верить, что равный богам, выше всех…

– Легко принять желаемое за действительное, – сипло согласилась я.

Лаури продолжал тихо, почти вкрадчиво исповедоваться, поглаживая мое лицо кончиками пальцев:

– Это невозможно объяснить, хотя я пытался понять. Если бы не тот кошмар, в первый раз я бы тебя даже не запомнил. Поэтому твоя внешность точно не причем. Во второй раз твой взгляд стал ударом под дых. Очень красивые глаза, взгляд которых в буквальном смысле коснулся души.

– Как и твои моей. С первого взгляда, – сипло призналась я и, не подумав, на эмоциях добавила: – В ее воспоминаниях остались лишь кошмары, а мне твои глаза снились ночами.

– Ты о ком? – нахмурился Лаури.

– О себе, прежней, которую убили и лишили зверя, – выкрутилась я.

Он молча смотрел на меня с минуту, словно пытался коснуться той самой души, только моей. Мотнув головой, отбрасывая какие-то мысли, он совсем погрубевшим от множества эмоций, низким голосом признался:

– Я люблю тебя, Ежи. И даже сам не понял, в какой момент полюбил. Жаль только, что слишком поздно это осознал.

– И я тебя люблю, – расплылась я в счастливой улыбке.

– Я не заслужил твоей любви, – мрачно проскрежетал Лаури.

– Я простила, слышишь. И ты себя прости! – у меня подбородок задрожал, как у маленькой плачущей девочки.

– Знаешь, я встретил тебя в самый сложный момент жизни. Когда всю душу и мысли выворачивают наизнанку, вытряхивая все плохое, усиливая в разы. Пришлось бороться с собой, с тобой, со своим зверем, который был крайне недоволен непотребным отношением к его любимой сове. Месяц назад я было решил, что со всем справился, однако вновь ошибся. И вот, возился в мастерской знакомого ювелира, пыхтел и ворчал на собственные, оказывается, корявые пальцы, пытаясь создать то, что, может быть, сотрет из твоей памяти, мое сокровище, грязное воспоминание, что оставил о себе, и неожиданно получил магический вестник от Верховного совета. И понял, что в жизни не бывает ничего незначительного и незначащего. Ведь пока я думал о причиненной тебе боли и незаслуженном оскорблении, оказалось, своей гордыней и самонадеянностью предал собственный клан. Предал своего дядю и наставника, подверг очередной опасности его так поздно обретенную пару. Уничтожение моего клана и рода – вот цена моей ошибки, Ежения. Если я завтра не справлюсь.

– Значит это цена и моей ошибки. Я тоже вела себя не лучшим образом. – заявила я, задирая повыше подбородок. – Нам вместе ее и исправлять!

– Лапушка моя, пернатая, – улыбнулся Лаури.

– Ну так как будем действовать? – хмуро уставилась на него.

Мой все-никак-не-жених широко улыбался, его глаза сияли все ярче, значит, мы на верном пути.

– По ситуации, – усмехнулся он.

– Поподробнее, пожалуйста, – грозно надвинулась на него.

Но нисколько не впечатлившись, Лаури тихо ответил:

– Будь завтра к закату на площади Сияющей. Я сделаю тебе очередное предложение стать моей парой. Четвертое. Станем легендой.

– С чего это вдруг?

– Насколько я знаю, Белым ни разу не отказывали. Надеюсь, ты хоть завтра ответишь мне «да», как пообещала сегодня, – радовался Лаури.

– Отвечу, я держу свое слово! – хихикнула я.

– Отлично. А то боялся, что войду в историю как самый неудачливый жрец, которому пришлось силой заставлять невесту проходить связующий обряд.

Вытаращившись на хитро улыбнувшегося Лаури, я пыталась понять: шутит или нет. А он только коварнее ухмылялся, довольный моим недоумением. Пришлось отомстить:

– Ладно, так уж и быть, скажу в этот раз «да». Но все ради браслета, очень красивый получился.

– Колючка! – хохотнул Лаури, притянув меня к себе.

– А ты мое истинное наказание, – не менее счастливо буркнула я.

Мы одновременно потянулись друг к другу за поцелуем. Наши губы соприкоснулись, его оказались горячими, вкусными, с привкусом настойки из смородины, что он, похоже, пил перед моим приходом. В этот раз он обнажен до пояса, на мне только платье и тонкая нижняя рубашка, отчего объятия острее, чувственнее. Я ощущала, как жадно, страстно скользили его руки по моему телу, по спине и груди, замирали на затылке, зарывшись в мои распущенные волосы.

За окном ночь и холод, а внутри меня разгорается пожар страсти. Никогда в жизни ничего подобного не чувствовала, а сегодня словно разум отпустил поводья, отдал власть душе и телу.

Я даже не сразу поняла, что Лаури сидит на кровати, а я на нем, упираясь коленями по бокам его бедер. Он удерживал мое лицо, как и я его, выпивая общее дыхание.

– Любимая… – хриплый, низкий рокот Лаури откликнулся во мне горячей волной от сердца вниз живота.

И я уже готова была на все, ведь его буквально обжигающие ладони у меня под юбкой, на ягодицах, стискивают и прижимают к его напряженному паху. Однако за дверью, в коридоре, что-то громыхнуло и послышались тяжелые мужские шаги.

– Дядя вернулся…

Лаури пришлось несколько раз мотнуть своей лохматой головой, приводя мысли в порядок и видимо вытряхивая из них чувственный туман. Мы встретились глазами, его снова ярко сияли, отчего я все еще жадно дыша, расплылась в счастливой улыбке.

– Ты снова сияешь! Очень-очень ярко. – Поделилась я трепетным восторгом, лаская пальцами лицо Лаури.

– Только когда ты рядом. – Хрипло выдохнул он. А потом мне в губы выдохнул, целуя медленно и со вкусом. – Когда мы станем парой, сиять я буду нечасто. Надеюсь. Только когда буду обращаться к богине за ее силой.

– У тебя потрясающе красивые синие глаза, так что этому я даже рада. – Фыркнула я.

Адреналин страсти схлынул, оставив после себя смущение, особенно когда Лаури демонстративно медленно вытаскивал свои руки у меня из-под юбок. Еще и потискал по-хозяйски мои обнаженные ягодицы и бедра. Напоследок рвано выдохнув, похоже уговаривая себя, а не меня:

– Завтра! У нас все будет завтра! И эта мысль и награда поможет мне справиться со всем быстрее и легче.

Я замерла, встав у него между ног. Обняла его за голову и притиснула к своей груди. И мрачно пригрозила:

– Только попробуй не справиться. Я тебе везде смогу печень выклевать.

В общем собирались мы посмеиваясь. Одну меня никто не отпустил, и обратно в таверну провожал Лаури. Причем пробирались тайком, чтобы ни один шпион не заметил нашу сладкую парочку. Пусть врагам вновь сияющие лампочки моего суженого завтра сюрпризом станут.

У таверны ждал Филан, напряженно высматривая меня в небе. Заметно, что терпение его на исходе, вот-вот сам отправится на мои поиски. Поэтому, когда я выскользнула из темноты ближайших кустов, вздрогнул. А вот Лаури показываться не стал, скрытый ночной тьмой, из-за деревьев наблюдал за мной и дядей, от которого я получила изучающий взгляд. Посмотрев на мои припухшие от поцелуев губы, он насмешливо покачал головой и спросил:

– То есть, я могу не переживать, что завтра придется присягать новому главе Белого клана?

– Я буду молиться, чтобы все осталось как прежде! – смущенно хихикнула я.

– Эх, дети-дети! – досадливо выдохнул Филан и счастливо улыбнулся. – Иди спать. Завтра потребуется много сил… на молитвы.