Размахнулся со строительством покойный Смелков и правда широко, со всей душой. Действительно, он как есть полноценный микрорайон якобы планировал возвести, со школой и поликлиникой. Представляю себе, какие деньги были вложены в вывод этих ближнеподмосковных земель под строительство. А уж сколько он на этом всем после того заработал, даже и представить не могу. Не укладываются в моей голове подобные цифры, воображение скудновато.
А еще, глядя из-за строительного забора на десятки недостроенных домов, корявыми зубьями впивавшихся в темнеющее небо, приходило четкое понимание: нет, не нашел бы я его тут сам, сколько бы ни бродил. Но вот он меня точно бы приметил. Приметил и прибил бы ко всем хренам. Может, кирпич сверху сбросил, может, еще как, но точно отыскал бы способ, как умертвить. Тут его территория, его дом. Его логово. Не исключено, кстати, что он потому Толика со следа и не сбросил, что хотел его досюда довести, с дальним прицелом на то, что со временем и я тут появлюсь. А что, красивое решение. И ведь реализма даже добавил с дракой, в которой никто не победил.
Стратег, мать его так.
– Вот тебе и раз, – произнес Нифонтов, глядя на Василису, которая пестрой птичкой выпорхнула из салона такси. – Знакомые все лица. Саш, ты на кой ее с собой сюда припер? Я не спрашиваю, зачем ты вообще с ней общаешься, это твое дело, но мы здесь не для веселья собрались, а для дела.
– Поддерживаю вопрос, – хмуро произнес Пал Палыч, пожимая мне руку. – Ведьма, тебе здесь не место.
– У меня тоже к вам обоим куча претензий, но я же не вываливаю их вот так сразу? – не полезла за словом в карман девушка. – Даже не поздоровавшись. Кстати, привет, мальчики.
– Нашла мальчиков, – потер Михеев пару дней небритый подбородок. – У меня половина волос седых. Мальчики! Да и какие у тебя к нам-то претензии могут быть? Ковен твой никто не трогал, а непосредственно тебя я вообще то ли второй, то ли третий раз в жизни вижу.
– Самые непосредственные, – подбоченилась Василиса. – У меня в планах значилось провести приятный вечер в компании вот этого мужчины, а потом плавно перевести его в не менее приятную ночь. Но вы в них влезли с ногами, все перекроили, и вместо предварительных ласк в уютном полумраке мне пришлось тащиться вот сюда… Даже толком не знаю куда! Да еще на вас, оленей в загоне, смотреть.
– За языком следи, – посоветовал ей Пал Палыч. – А ты, Сашка, совсем сбрендил, если ведьму к себе так близко подпустил. Я тебе не раз говорил: общение с этим племенем никогда ни для кого, кроме них самих, хорошо не заканчивается.
Василиса фыркнула, сложила руки на груди и демонстративно уставилась в небо.
– Но актрисы они все же замечательные, – добавил Николай, глядя на нее. – Сколько сталкиваюсь, столько восхищаюсь.
– Очень верное замечание, – мигом среагировал Пал Палыч. – Верно! Вот ее, родимую, в качестве приманки и запустим на территорию. Рубль за сто он эту милаху пожелает оприходовать!
– Это в каком смысле? – тут же сбросила с себя личину томной оскорбленности Василиса. – А?
– Да уж не в смысле предварительных ласк, – хмыкнул Михеев. – Ему это уже без надобности. Убить наш призрачный друг тебя пожелает, скорее всего задекорировав это под несчастный случай.
– А меня спросить не судьба? – вызверилась Васька. – Может, я не желаю, чтобы меня убивали?
– Раз сюда приперлась – отрабатывай, – жестко заявил напарник Нифонтова. – Или ты думала, что мы для тебя тут шоу будем разыгрывать? Что мы комедианты, для которых смысл жизни скучающую ведьму развлекать? Ве-е-есь вечер на арене ведьмак и два сотрудника полиции! А-а-аплодисменты! Вот уж нет. Пришла – работай на общее дело и на общих основаниях. Или проваливай отсюда прямо сейчас.
– Саш!? – требовательно взглянула на меня девушка.
– Они правы, – пожал плечами я. – Я дал тебе понять, что не шампанское с устрицами еду жрать, но ты меня не услышала. Теперь либо вписывайся в расклад, либо вызывай такси. Все по-честному.
– Хотела тебе сегодня дать, а теперь – фиг, – покрутила кукишем перед моим носом Васька. – И ты даже не представляешь, что именно потерял, какую ты ночь упустил!
– Ничего, ведьмак, не печалься, – приободрил меня Пал Палыч. – Сейчас этого красавца прижмурим и поедем водку пить. Я тут хороший кабак поблизости знаю.
– Вот вы все же животные! – совсем уж надула губы Василиса. – Эх, жаль матриархат давно кончился. Хорошее же было время!
– Короче, ведьма, ты с нами или нет? – уточнил у нее Николай. – Время принятия решения. Еще минут двадцать-тридцать, и совсем стемнеет, мы тогда на этой стройке и без призрака на тот свет сможем отправиться. Там хренова туча ям, на дне которых арматурины торчат. Свалился в такую, и все, привет родителям.
– Да чтобы тебе пусто было, – невероятно искренне пожелала ему Васька. – Ладно, согласна. Но вы мне должны будете за помощь. Что делать нужно?
– Ничего мы тебе должны не будем, – заявил Пал Палыч. – Не раскатывай губешки. Ну, разве что как-нибудь я тебе мороженое куплю, да и то если только не сильно дорогое. Или леденец на палочке.
Вообще, происходящее, конечно, было сплошной театральной постановкой. Если бы Васька хотела, она бы уже послала нас куда подальше и отсюда смылась, это ясно как божий день. Раз осталась, значит, ей это нужно. Это знал я, она и оперативники тоже. Просто ушлая девица решила еще попробовать немножко подзаработать на сложившейся ситуации. Не получится – да и ладно. Получится – совсем хорошо, будут у нее сотрудники отдела в должниках ходить. Ненамного, но все же.
– От тебя дождешься, – отмахнулась от оперативника ведьма. – Как же. Любая из нас в болоте тонуть станет, ты сроду руку не подашь.
– Не подам, – подтвердил Михеев. – Да еще ногой на голову надавлю, даже не сомневайся. И непременно пузырей дождусь, чтобы наверняка убедиться, что одной дрянью на белом свете стало меньше.
И такая недоброта сквозила в его голосе, такая уверенность в своей правоте, что мне даже не по себе стало. Василисе, похоже, тоже.
– Мы ведь тоже разные бываем, дядька, – потеребила кончик русой косы девушка. – Не все такие твари, как та, что у тебя будущее забрала. И нормальные ведьмы встречаются, причем таких большинство.
– Да? – коротко глянул на нее Михеев. – Не знаю, не попадались мне такие. Но вот насчет тебя у меня сомнений никаких нет, поверь. Сашке ты, может, мозги и сможешь запорошить, а мне точно нет. Так что если ты хоть в чем-то когда-то оступишься, я окажусь рядом, и тогда мы продолжим эту беседу.
– Не оступлюсь, – на редкость серьезно пообещала ему Василиса. – И не надейся. Повторяю: что делать нужно?
Мне показалось, что вот теперь ей на самом деле захотелось отсюда уехать, но, похоже, эта девушка была еще, ко всему прочему, и упряма невероятно, потому осталась.
– Мы с тобой пойдем вон туда, на стройку, – ткнул Пал Палыч пальцем в сторону ворот, завязанных веревкой. – Там мы будем громко обсуждать то, какой скотиной при жизни являлся при жизни ныне покойный господин Смелков Константин Леонидович, высказывать предположения о том, что его сейчас, возможно, черти на сковородках жарят, и бурно радоваться этому факту. А еще пару раз уточним, что пожаловали мы сюда ради того, чтобы на стене большими буквами написать: «Смелков – сволочь! Гори в аду!»
– Никогда ничем подобным не занималась.
– Все бывает в жизни в первый раз, – заверил ее Николай. – Главное, когда призрак за вас примется, беги в то место, которое тебе Паша укажет, когда вы на стройку зайдете. Именно туда и больше никуда, ясно?
– Не прозевать бы еще тот момент, когда за нас примутся, – проворчала Василиса. – Не люблю призраки, и тени из сумерек, самые поганые враги. Они тебя видят, ты их нет.
– А ты на меня смотри, ведьма, – посоветовал ей Пал Палыч. – И меня слушай. Сказал «стой», значит, остановись. Сказал «беги» – беги.
– Так с тебя станется меня этому призраку скормить, – резонно заметила Васька. – Ты нашу сестру сильно не любишь, чего стоит тебе меня угробить?
– Ты приехала с Сашкой, значит, за твою смерть нам придется отвечать перед ним, – пояснил оперативник. – А мне это не нужно. Мы неплохо ладим, и кое-какое общее прошлое у нас есть. Так что не в этот раз.
– Общее прошлое? – снова глянула на меня ведьма. – Ой, как интересно! А какое?
Отдельские не будут отдельскими, если, охотясь за одним зайцем, второго не подстрелят, а то еще и третьего не съедят. Теперь все ведьмы Москвы будут знать, что я с обитателями дома на Сухаревке дружбу вожу, да не простую, а тесную.
Нет, не скажу, что я прямо большую тайну из этого делаю, но все-таки так-то зачем?
– Самое время для того, чтобы сесть кружком и начать рассказывать друг другу истории о богах и героях, – съязвил Нифонтов. – Все, вперед. Паш, и поосторожней. Это тебе не Тит Титыч, который только языком метет, там та еще зверюга засела.
– И сторожа небось тоже, – добавила Василиса то ли в шутку, то ли всерьез. – Фиг его знает, кто хуже, особенно если они из бывших военных. У меня дед полковник в отставке, так я время, проведенное у него в детстве, как вспомню, так вздрогну.
– Никого тут нет, – отмахнулся Николай. – Это, если можно так сказать, черный ход. Тут здания, на которые еще нового застройщика не нашлось, не дошли до них руки. Грязь, неучтенные и никому не нужные стройматериалы да грязюка, вот и все, что тут есть. Да еще призрак неугомонный.
– Пошли, – велел Михеев ведьме и двинулся к воротам. – Значит, так, повторяю вводные, а ты мотай их на ус. Нет усов? Ничего, с годами вырастут, у вас, ведьм, это норма вещей. Так вот, когда подам знак, начнешь громко говорить о том, что Смелков… Да не «угу», а фамилию запомни – Смелков…
Парочка скрылась в наползавших на стройку сумерках, и их голоса довольно быстро пропали из зоны слышимости.
– Так, минут через пять придет наша очередь, – глянул на часы Николай. – Раньше соваться не стоит, не ровен час, эта сволочь нас приметит, тогда весь план коту под хвост.
– Ты бы меня в него хоть посвятил, в этот план, – предложил я оперативнику. – Ну, как вариант.
– Саш, поверь мне, ничего сложного в нем нет, так что на месте все расскажу. И вообще подобные мероприятия не любят сложных схем. Чем меньше узелков на веревочке, тем меньше шансов, что она порвется. Что ты ржешь?
– Просто странно конкретно от тебя слышать слова о простых, не двух-трехслойных планах. Ты слова в простоте не скажешь, как, собственно, и все твои коллеги. Ну, кроме, пожалуй, что только Вики, у нее «да» на самом деле всегда означает да, а «нет» – нет. Но это скорее подтверждает правило, чем его опровергает. И не надо сейчас говорить про то, что не надо мне было в Европу ездить и что меня там испортили. К этим выводам я еще до того пришел. До отъезда, в смысле.
– Меньше с ведьмами общайся, – то и дело поглядывая на часы, посоветовал мне Нифонтов. – Это они тебя против нас настраивают исподволь, так, что создается впечатление, будто ты сам до всего додумался. Тут слово, там слово, так в твоей башке и формируется превратное мнение обо мне и моих коллегах. Нейролингвистическое программирование, понимаешь, они это умеют.
– Вы и без ведьм сами со всем прекрасно управляетесь, – парировал я его реплику.
– Мы, конечно, не святые, но и тебе не враги. Кстати, ты сегодня мог сам в этом убедиться. Согласись, нам тебя сдать было куда проще, чем защищать, – произнес оперативник. – Ладно, на эту тему мы как-нибудь потом поговорим, если время будет. Все, пора, пошли. И вот что, на открытые пространства не суйся, а то запалишься. Да и вообще держись строго за мной. Можно не след в след, но впритирочку, впритирочку. Все, двинули.
Он змеей ввинтился в щель между чуть прикрытыми створками ворот и серой тенью заскользил по сумеречной стройке. Ну а я, помедлив секунду, двинулся за ним следом, надеясь на то, что не навернусь, зацепившись ногой за погнутую железяку или еще какой мусор, которым тут все было изрядно захламлено.
Похоже, что Николай изрядно побродил по этим местам днем, поскольку он невероятно уверенно передвигался между огромных блоков, каких-то здоровенных ржавых металлических кругляшей, огромных деревянных катушек, на которых не осталось никакого кабеля, причем делал это так, что со стороны двух-трехэтажных строений, которые все же возвели, как видно, для того, чтобы создать для потенциальных приобретателей недвижимости видимость работы, нас было почти невозможно заметить.
– Аккуратней, там яма, – донесся до меня голос оперативника. – Не свались в нее.
Хорошо, что предупредил. Если бы не он, точно бы усвистел вниз, туда, где на глинистом дне плескалась неприятного вида жидкость, которую и водой-то особо не назовешь.
– Пришли, – еще через пару минут забега по стройке сказал мне Николай, останавливаясь на небольшой площадке, которую с одной стороны подпирали все те же бетонные блоки, с другой котлован с залитым фундаментом, из которого торчали неизменные арматурины, а с третьей покосившийся вагончик, где, должно быть, когда-то обитали рабочие. – Какое местечко мы подобрали, а? Самое то для нашего дела. И со стороны домов нас вообще не видать, что крайне важно. Не должен наш клиент ничего заподозрить до того, пока сюда не заявится.
– Коль, ты задрал со своими недоговоркам, – выдохнул я. – Ну, не заметит он до того, хорошо. Но зато, как сюда заявится, все мигом поймет, а после сквозанет обратно. И всего делов. А я за ним не угонюсь, я так быстро бегать не могу. Да и если бы и мог, то не…
– Вика дала, – Николай достал из внутреннего кармана куртки кожаный увесистый мешочек с завязками. – Знаешь, что это? Замок для духов. Была у нас в том году одна задачка без ответа, вот наша разумница к ней и подключилась. Она, оказывается, еще пару лет назад вычитала про такую штуку в реквизированном у одного идиота дневнике какого-то колдуна позатого века. Ну, поэкспериментировала маленько с ингредиентами, потом на нашем Титыче испытания устроила. И вот добилась своего. Хорошая вещь, скажу тебе, она уже несколько раз нам здорово помогла. Один минус – недолго функционирует, минуты четыре максимум эффект держит. Но тебе-то, думаю, этого времени хватит, верно?
Он развязал мешочек и начал засыпать бурого вида порошок в, как видно, заранее размеченные канавки, охватывающие почти всю небольшую площадку. Только у вагончика остался небольшой пятачок, припасенный, надо думать, для него самого и двух других наших спутников, которые сейчас бродили где-то там, во все более сгущавшихся сумерках.
– Как этот хрен с горы сюда заявится, так я сразу порошок подожгу, – бубнил он, внимательно следя за тем, чтобы порошок по углублениям в земле распределялся равномерно. – А дальше тебе карты в руки. О! Слушай, кажись, твоя орет.
И правда, я тоже отчетливо услышал звонкий девичий крик, в котором, пожалуй, присутствовал страх.
– Однако, скоро пожалуют, – ускорился Нифонтов. – Время не ждет.
– Ага, – согласился с ним я. – И еще, ты чего несешь? Какая она моя?
– Ну, ты же ее сюда припер? – резонно возразил мне Николай, озираясь и разглядывая плоды своего труда. – Не просто же вы по дороге встретились и решили дальше ехать вместе? Да нет, так-то я тебя не осуждаю. Более того, где-то могу понять. Сам не без греха, ты же в курсе. Но тут ты все же подумай как следует. Эта Василиса хоть молодая, да сильно из ранних, наверх прет как танк, не считаясь ни с кем и ни с чем. Нет, они почти все у Марфы такие, но тут особый случай. Ей двадцать с копейками, а она уже двух ведьм с вершины пирамиды при помощи интриг столкнула, чуть Воронецкую на тот свет не отправила и сумела пробиться в любимицы главы ковена. Плюс еще кое-какие недобрые слухи про нее ходили, но доказательств их истинности нет, а потому нам подключаться рановато. В любом случае амбиций у этой девочки не просто много, а очень много, и умом на пару с внешностью ее судьба не обделила. Так что если ей заклятые подруги при оказии глотку не перережут, то лет через десять мы получим очень серьезного игрока на московском поле.
– Ты думаешь, я этого не понимаю и не вижу? Коль, я давно иллюзии насчет ведьминского племени растерял, но мне проще с этой милашкой вечер провести, чем она станет осаждать меня как крепость. Причем не потому, что я ей как мужчина интересен, а из упрямства и выгоды. Или, наоборот, из выгоды и упрямства. Опять же, ты бы отказался от такой девчули? Ну, если она сама в руки идет, как рыба на нересте? Я вот нет. У меня с инстинктами все нормально.
– Ой, Сашка, иногда с тобой тяжело. Вроде умный, умный, а дурак, – вздохнул оперативник, а после вгляделся в меня повнимательнее. – Да ты никак надо мной глумишься?
– И в мыслях не водилось, – ехидно ухмыльнулся я.
– Ага, оно и видно. Во, во, гляди, бегут!
И верно, в моем поле зрения один за другим появились те, кого мы ждали. Первым я увидел Михеева, который в процессе движения то и дело оглядывался назад, за ним следовала легко и воздушно перепрыгивавшая колдобины Василиса, ну а замыкающим выступал Смелков, недобро скалившийся и, кажется, не особо спешивший догнать тех, кто приперся на его территорию.
Надо думать, на то и был расчет оперативников. Они просчитали призрака-беглеца, верно предположив, что тот, возможно, не станет сразу убивать незваных визитеров, собиравшихся опорочить его имя. Нет, он предпочтет немного развлечь себя и устроит некую имитацию охоты.
Как и у ранее встреченных мной миньонов Кузьмы, черноты у этого товарища внутри имелось с излишком. Густой такой, непроницаемой, да еще и заполнившей добрую половину этой сущности. Но не это скверно. Просто еще чуть-чуть, и эта тварь перешла бы из категории призрака в другую ипостась, материальную, куда более сильную и опасную, причем не только для людей, но и для меня. Вон пальцы у него уже как форму поменяли. А почему? Мутация. Они в когти превращаются, причем такой крепости и остроты, что ими металл иной резать можно. Да и лицо у него начало менять свои черты, людского в нем явно становилось все меньше и меньше.
Сталкивался я с подобными перерожденцами несколько раз и не скажу, что это сильно радостные воспоминания. Один такой меня крепко порвал в Амстердаме, когда я контракт, сосватанный Жозефиной, выполнял. Она же после мне пропоротый чуть ли не до кишок бок врачевала, объясняя, что ее саму обманули и ей невдомек, отчего тихий призрак дедушки, у которого надо было узнать, где спрятано завещание, превратился в вот такое чудовище.
Так что вовремя я до него добрался. Интересно, а остальные его собратья по секте беглого Кузьмы тоже уже до подобной стадии дошли? Если да, то беда, задание изрядно осложняется.
– У-ух! – Михеев перепрыгнул яму, находящуюся рядом с вагончиком, за которым притаились мы с Николаем. – Да быстрее ты, он рядом!
Ясно, эти двое его тоже видят. Говорю же: мутация Смелкова в самом разгаре, а я, как назло, почти с пустыми руками против него выйти должен. Нет, что делать, я знаю, но больно неприятная процедура мне предстоит. И очень болезненная.
Михеев, сопя, вбежал на площадку и растерянно завертел головой, как бы решая, куда же ему теперь двигаться дальше, секундой позже рядом с ним оказалась Васька, на лице которой застыла уже не наигранная, а неподдельная жуть. Похоже, Пал Палыч не объяснил ей, чем дело должно кончиться, и ведьма решила, что ее в самом деле решили скормить черно-синей страхолюдине, шедшей по их следу.
– Прибежали, – не сказал, а скорее проскрипел Смелков злорадно, приближаясь к застывшим на месте людям. – Вот и все. И кончен марафон.
– Все так, – сказал Николай, чиркнул по коробку толстой охотничьей спичкой и бросил заискрившуюся палочку в канавку, заполненную порошком. – Ведьма, сюда иди! Сашка, давай!
Темно-багровый огонь стремительной змейкой опоясал площадку, но Михеев и Василиса, мигом смекнувшая, что к чему, успели покинуть ее до того, как пламя замкнуло круг.
И я тоже успел шагнуть туда, к призраку, до этого момента.
– Саш, не тяни! – крикнул мне Нифонтов. – Помни, что я тебе говорил!
Смелков, увидевший меня, мигом все понял и было кинулся прочь отсюда, туда, где так легко спрятаться в тенях недостроенных домов, вот только впустую. Он словно ударился о незримую стену, не пустившую его на волю.
– Даже так? – будь у меня нервы послабее, а опыт общения с теми, кто перестал на Земле быть, но продолжает на ней существовать, поменьше, я бы, наверное, даже испугался той ненависти, с которой были произнесены эти слова. Да и людского в голосе Смелкова вообще почти не осталось.
– А ты ждал чего-то другого? – усмехнулся я, внимательно следя за призраком, оскалившим свои длинные и острые зубы. – Ты наведался ко мне, теперь моя очередь. Ответный визит вежливости.
– Тогда не получилось, – длинный, как у змеи, язык призрака облизал синие тонкие губы. – Решил – подожду. Потом тебя хотел убить. Так, чтобы в удовольствие, в радость.
– А Кузьма? Неужели он тебе разрешил бы так тянуть? Я же ему как чирей на заднице – ни сесть, ни встать.
Ну, давай, давай, родимый, не тяни с ответом! У меня времени в обрез, каждая секунда на вес золота!
– Кузьма – дурак! – расхохотался Смелков. – Он решил, что если разок нам помог, то имеет право указывать, что делать и как жить! Я его послал куда подальше почти с самого начала и остальным сказал, чтобы этого чушка слушать не вздумали, да они все бараны безмозглые, им без пастуха никак. В той жизни они все у кого-то на подсосе были и в этой, когда уже ничего не страшно и терять нечего, тоже сами ни на что не способны. Так что нет, Кузьма тут ни при чем. Он только рассказал нам, что есть тот, кого послали по нашему следу, а дальше я все сделал сам. Сам тебя нашел и сам тебя убью. В тот раз не получилось, но в этот-то ты никуда уже не денешься. Ты у меня, выходит, сегодня на первое, вон те двое на второе, а девка за десерт сойдет.
А, ну тогда все в относительном порядке. Этот сам, получается, дичал и без посторонней помощи превратился в бог весть кого. Остальные, скорее всего, до подобного состояния не дошли. Да и Кузьме такое не нужно, если поразмыслить. Массовые убийства могут привлечь чужое внимание, а оно ему к чему?
Но это ничего не меняет, все равно тут один урод другого хлеще. На фоне вот этого, например, даже мой предыдущий собеседник из их компании, тот, что Римму стращал, блекнет. Что же дальше-то будет, а? А ведь их еще пять осталось да сам колдун. Нет, надо расширять арсенал, надо. И заканчивать с задушевными беседами. Пришел, убил, оформил душу как гуманитарную помощь голодающей богине.
Василиса, которая жадно смотрела на происходящее, не выдержала и нахально спросила у него:
– Если я десерт, так, может, мне сгонять в магазин, купить сливки в баллончике и сосочки ими намазать? Чтобы послаще было.
Вот же огонь-девка. Только-только вроде боялась эту тварь, а теперь ее подкалывает.
– Остра, – ощерился призрак. – Люблю таких. Жаль, в той жизни не встретились. Уж я бы тебя отодрал по полной. Но ничего, тебе все равно достанется всего и полной ложкой, не сомневайся.
Смелков атаковал меня неожиданно. Вернее, это он так полагал, я же был готов к подобному с самого начала. Призраки, особенно те, что мнят себя капец какими непредсказуемыми, на самом деле примитивны в своей агрессии до невозможности. Всегда одно и то же: стремительный рывок, такой, какой ни одному живому человеку сделать не под силу, и попытка добраться до моего сердца, дабы то раздавить. Впрочем, а что им еще остается? Они же больше ничего и не умеют.
Я увернулся от лапы Смелкова, которой тот было нацелился на мою грудную клетку, и, в свою очередь, погрузил свою руку в его живот, туда, где чернота была особенно густой, туда, где пульсировало нечто подпитывающее злобу этого существа и способствующее его переходу на новый уровень нежизни.
В свое время я пытался узнать, как так получается, что бестелесные создания вдруг снова начинают обретать некое подобие плоти, каким образом злоба и ненависть мертвых трансформируются в осязаемую форму, которая начинает диктовать неживым свою волю. Но, увы, в своих поисках не преуспел. Пара знающих колдунов, как только речь зашла о данном вопросе, перевели разговоры на другие темы, а Генриетта, ведающая про эту сторону жизни больше, чем кто-либо другой из моих знакомых, просто ничего мне не ответила. Сказала только что-то вроде «потом сам разберешься».
Нет, предположения у меня имелись, но поди знай, верны они или нет. В любом случае одно я знал наверняка: именно штука, располагающаяся в самом эпицентре черноты и своими сокращениями более всего напоминающая сердце, которое мертвому точно не положено, отныне управляет всеми желаниями и устремлениями призрака, стоявшего передо мной. Уничтожь ее – и Смелкова не станет, исчезнет он с поверхности Земли навсегда и бесповоротно. Другое дело, что не так это просто сделать.
Будь при мне нож, лезвие которого напитано огнем, то и волноваться было бы не о чем. Призраки на том уровне перерождения, которого достиг мой противник, именно его боятся более всего. Огонь – основа основ, он с древнейших времен естественный противник мрака в любых его проявлениях. Не просто же так именно ему поклонялись наши давние предки? В виде пламени вообще или Солнца, например. Да это не столь важно. Свет побеждает Тьму – так было, есть и будет.
Но ножа нет, огня тоже, потому мне придется немного потерпеть ту боль, которая охватила мою руку в тот миг, когда она сцапала пульсирующее нечто квартирующее в Смелкове.
Вернее, это была даже не совсем боль. Это был холод, который очень трудно описать словами. Такое надо ощутить. В детстве я как-то цапнул сухой лед, который лежал в коробке с мороженым, и мгновение спустя отбросил его в сторону, поскольку руку чуть не свело от невероятно неприятных ощущений. Сейчас тот кусок льда подержать мне за счастье бы показалось.
Смелков взревел, его пальцы вцепились мне в плечо, заставив затрещать ткань куртки, а секундой позже и вовсе впились мне в плоть, причем я ощутил, как острые когти призрака вспарывают мою кожу.
Нет, вовремя я тут оказался, вовремя. Столкнись я с этой тварью через неделю-другую, да с пустыми руками, и кто знает, чем бы все закончилось.
Но сегодня победа будет на моей стороне. Да, собственно, уже все и кончилось, осталось только вырвать новое черное сердце из призрака. Чуть-чуть поднатужиться – и вырвать.
Кривая судорога исказила и без того неприглядные черты лица Смелкова, когда я выдрал из него зародившуюся нежизнь, а следом он заорал так, что у меня чуть уши не заложило. Впрочем, его можно понять. Он уже свыкся с мыслью о том, что его ожидают долгие годы бессмертия и той власти над людьми, которую дает невидимость и неуязвимость. Плюс ему понравилось убивать, это было хорошо заметно. Потому и вопил он, глядя на то, как на моей ладони истаяла его надежда на долгое темное будущее. Как, впрочем, и его жизнь после смерти.
Первой оболочку призрака покинула чернота, она просочилась сквозь нее, как вода через сито, а после кусками, как утренний туман под порывом ветра, начало расползаться в стороны и все остальное.
– А вот и мой прощальный подарок, – еле слышно сказал я Смелкову и цапнул его за истончившееся запястье. – Уверен, тебе понравится. Морана, эта жертва тебе!
Последние слова я даже не прошептал, это было просто движение губ. Здесь слишком много лишних ушей, причем все они принадлежат людям, которые очень хорошо умеют пользоваться полученной информацией. Я вообще в какой-то момент задумался о том, что, может, перебьется моя работодательница без еще одной пайки в виде Смелкова, но в последний момент решил, что очень уж душа смачная, жалко такую просто так отпускать. Да и окончательное посмертие этой сволочи хотелось устроить как можно более паскудное. Он все же меня убить хотел, а такое прощать нельзя.
Призрак дернулся, из его горла вырвался звук, похожий на тот, что издает, закипая, чайник, и истаял, превратившись в дымку, которая секундой позже развеялась в никуда.