Проследить всю траекторию полета находящегося в лунманском прыжке корабля невозможно. Но при выходе в нормальное пространство плазмокремниевый реактор дает мощный выхлоп тормозящей энергии. Именно по этому выхлопу можно определить, с какого направления прибыл корабль. И всех подозрительных тут же начинает отслеживать целый комплекс станций, ретрансляторов и стационарных баз космической обороны. Поэтому нам пришлось сделать солидный крюк в пути, имитируя наше прибытие из самой дружественной Оилтону системы. Вернее, небольшого скопления шести звезд, имеющих на своих орбитах сорок одну планету. Именно из-за яркого отблеска с поверхности этих планет и было дано название — система Блеска. В ней правила королева Стания, родная сестра нашего покойного императора.
Грузопассажирские потоки оттуда были такими интенсивными и хаотичными, что в них легко затеряться целой эскадре. Не то что нашей «Верности». Этим не раз пользовались и мелкие контрабандисты, и разномастные шпионы недружественных нам империй. Да и дружественных тоже. А теперь и мы готовились высадиться в окрестностях императорского дворца на Оилтоне по давно наработанным методикам. Только раньше, когда мы служили в дивизионе, нам приходилось бороться с такими нарушителями. А сейчас, наоборот, собирались использовать наши знания для нелегального проникновения на планету.
Но для этого надо было идеально обучить нового члена нашей команды, Цой Тана. И навигации, и управлению ботом, и многим очень важным сигналам, знаниям и навыкам. Поэтому все четыре дня полета мы только тем и занимались, что отрабатывали на тренажере умелое обращение с малыми средствами передвижения планетарного пользования. Неоднократно проходились по всем разномасштабным картам, договаривались о новых способах взаимосвязи, долечивали уже пытающегося начать тренировки Роберта и все вчетвером возились с Булькой. Как ни странно, но именно опрометчиво принятый мною подарок от электромугов доставлял нам больше всего хлопот и переживаний.
Неизвестное создание имело теперь вид существа, которое живет последние минуты. Оно лежало на столе почти плоским блином грязно-черного цвета и создавало вокруг себя небольшое облачко пара с весьма неприятным запахом. Когда кто-то из моих друзей пытался его потрогать, реакции отсутствовали полностью. Но лишь только я прикасался к нему ладонями, он пытался вновь скомпоноваться в колобок. Спазматически при этом подергиваясь. Некая жалость поборола во мне отвращение, и я все-таки решился взгромоздить растекающийся комок на свою шею. Мысли, донесшиеся до моего сознания, были прерывистыми, но вполне понятными.
«Мне плохо… Я болею…»
«Чем мы тебе можем помочь? — мысленно спрашивал я. — Может, надо лекарство?»
«Нет… Не надо…»
«Может, тебе нужно питание?!»
«Только тогда… когда я буду хорошо двигаться…»
«Надеюсь, это будет скоро?»
«Не знаю…»
«Может, тебе добавить света? Влаги? Тепла?»
«Тепла?.. Да… Это можно… Мне иногда холодно…»
— Что ж ты сразу не сказал?! — вырвалось у меня вслух, и мы с Цой Таном тут же положили на стол большое полотенце с подогревом и отрегулировали разную температуру на разных частях. Бережно уложили животное на край с температурой около сорока градусов и стали наблюдать.
Через минуту блин перетек на полотенце полностью. Затем стал кататься по нему, выискивая самую оптимальную температуру. А через полчаса вообще сполз на стол охладиться. Но ненадолго. Минут через двадцать вновь стал перетекать на полотенце. Но уже с большей скоростью. Вызывая тем самым у нас надежду на небольшую поправку в его здоровье.
Но почти двое суток улучшения не наблюдалось. Лишь на третьи животное стало чаще собираться в прежнюю форму шара и менять свой цвет на первоначальный. Да и запах неприятный исчез. Перед началом следующего с ним общения Цой Тан предложил:
— Раз он такой умный, предложи ему накатываться на эту деревянную дощечку, в случае если ты ему будешь нужен. Под нее мы установим контактный прерыватель и соединим со звонком. Поэкспериментируем?
И когда я объяснил все это Бульке, тот среагировал моментально:
«Я понял суть этого простейшего устройства!»
— Теперь ты всегда можешь меня позвать для разговора или по необходимости. Но! Я бы хотел услышать инструкции по уходу за тобой…
«Инструкций пока нет! Моя память до сих пор заблокирована!»
— Значит, все-таки ты некое искусственное создание? Биоробот?
«Нет! Я живое, разумное существо!»
— Тогда почему ты так пострадал при питании электроэнергией?
«Моя болезнь связана со сменой обстановки!»
— Понятно! Что-то вроде акклиматизации?
«И это тоже!»
— А что тебе надо сейчас?
«Мне нужно опять питание! Только в два раза слабее! Прежнее было чрезмерно!»
Мы тут же предоставили колобку желаемое и еще на сутки оставили его в покое, наблюдая время от времени за его поведением. Булька то сидел на оголенных проводах, то перекатывался по полотенцу, а то просто затихал на свободной поверхности стола. А на четвертые сутки стали раздаваться периодические звонки — животное выказало желание пообщаться.
— Теперь ты уже здоров? — сразу же поинтересовался я.
«Физически здоров! — подтвердил колобок. — Но у меня остаются проблемы с открытием наследственной памяти. А без этого я не могу объяснить даже самому себе смысл своего существования…»
— Сочувствую! Может, я могу чем-то помочь?
«Даже обязан! Так как во время болезни мой организм полностью перенастроился на твой. И теперь только ты можешь дать мне психосоматический импульс для улучшения моей умственной деятельности».
— И как мне это сделать? Насколько я знаю, никаким гипнозом или усиленным внушением я не обладаю.
«Это и не нужно! Тебе достаточно несколько дней поносить меня на своем теле!»
— Так просто?!
Мои испуганные глаза вызвали улыбки у всех моих товарищей. Они все присутствовали в моей каюте, желая приложить свои знания к процессу выздоровления Бульки. Но мой испуг тут же мысленно уловило и животное:
«Не стоит бояться! Процесс для тебя совершенно безвредный. Твои умственные способности не пострадают…»
— Ну спасибо! Утешил! — перебил я его.
«Не пострадают! — продолжал колобок как ни в чем не бывало. — Рад твоему утешению! А твои физические данные позволят тебе без ущерба носить на себе мой небольшой вес!»
— Ну да… позволят! — Я находился в растерянности: одно дело — просто общаться с неизвестным существом посредством контактной телепатии, а другое — постоянно носить это существо на себе! — Но это получается, что ты будешь высасывать из меня мою жизненную энергию?
«Нет! Наоборот, я буду собирать извержения твоей ауры в пространство и аккумулировать. А когда наступит необходимость — возвращать в твое тело. Когда я научусь это делать, моя память лишится блокировки — и ты получишь дополнительные инструкции!»
— А нельзя ли, чтобы кто-нибудь другой поносил тебя, пока твоя память не возродится? — Мне хотелось найти хоть какой-то выход.
«Можно! Но для этого необходима повторная перенастройка. Она возможна только через пятьсот ваших суток. При ней моя деятельность может прекратиться из-за нежелательного рецидива в моем организме. К тому же за такое продолжительное время я могу умственно деградировать. И тогда моя память уже никогда не восстановится!»
Я положил Бульку на стол и стал отвечать товарищам на их немые вопросы:
— Ни много ни мало, но надо его носить с собой несколько дней! При этом он будет изучать мою ауру, улавливать всплески моей энергии в пространство, копить их для меня же и лечить свою память.
— А может, и выкачивая заодно твою! — многозначаще изрек Николя.
— Да вы что?! — Цой Тан чуть ли не подпрыгивал от возбуждения. — Нам представился уникальнейший случай пообщаться с новым разумным существом!.. О котором еще никому ничего не известно! А у вас какие-то колебания и сомнения!
— Вот именно: «никому» и «ничего»! — заговорил и Роберт. — У нас на носу важнейшая операция! Нам предстоит пройти, пробежать, проползти десятки километров! Да и на себе иногда надо будет тащить и оружие, и припасы, и что под руку подвернется… А еще этот колобок мешаться будет!
— Но ведь без духовной поддержки Танти Булька может и умереть! — воскликнул Цой Тан. — И я не думаю, что электромуги, одни из самых загадочных и мудрых существ в нашей Галактике, в знак благодарности подсунули нечто опасное. Мне кажется, наоборот: они дали Танти уникального и надежного, вдобавок еще и разумного друга! А скорее всего, и помощника! Недаром он сообщает о способности возвращать энергию!
— И как ты себе это представляешь?! — возмущенно удивился Роберт. — Человеку надо двигаться! Перегреваться, потеть! А этот колобок будет создавать дополнительный парниковый эффект, сползать, расплываться по телу! Как его, кстати, закрепить? В рюкзаке носить? Или вместо шарфика на шее?
— Вот пусть у него и спросит! — Цой Тан обратился ко мне: — Тантоитан, оставь свои сомнения! Я просто уверен — тебе от Бульки будет только помощь! Хотя бы остаток этого дня проноси его на себе! А там видно будет — может, он еще чего вспомнит. Такому здоровяку, как ты, он и малейших неудобств не доставит! Попробуй!
В итоге еще после целого часа споров и пререканий я все-таки возложил серый шар себе на шею и спросил:
— Так?
«Да!»
— А как ты там сможешь удержаться?
«Посиди некоторое время спокойно — мне надо растечься по твоей спине и плечам».
— А тебе не будет мешать моя одежда? — Внутренне я содрогался, предвидя неприятные ощущения.
«Нисколько! И твои переживания о неудобствах — напрасны!»
Действительно, он оказался прав. Некая эластичная субстанция растеклась по моей спине с весьма приятным покалыванием. Затем и плечи мои слегка стянуло, словно плотно намотанными медицинскими бинтами. Еще через пару минут я вообще мог свободно двигать руками и всем торсом, при этом даже не чувствуя постороннего присутствия. Лишь визуально, отвернув ворот рубашки, можно было узреть серый материал, прилипший к коже сантиметровым слоем.
— А что ты будешь делать теперь? — спросил я своего колобка-наездника.
«Теперь я полностью отключу свое сознание для окончательной настройки на нашу совместимость. И буду находиться некоторое время как бы во сне».
— А если мне понадобится тебя снять? Как тебя разбудить?
«Снять? Потом снова придется повторять процедуру. Потеряем много времени. Но если будет надо, мысленно кричи и зови меня по имени: „Булька! Булька!“ Понял?»
— Да я-то понял! Но если вдруг кто-то похлопает меня по спине? Или что-то упадет мне на плечи?
«Меня это даже не разбудит! А твое тело будет намного лучше защищено от повреждений!»
— Здорово! — Моя радость была немного искусственной. — Может, это твое предназначение — быть для меня доспехами?
«Не знаю. Дождемся вначале восстановления моей памяти!»
— А когда я об этом узнаю?
«Я проснусь и буду тебя информировать о происходящих процессах… Подробно… Все… Я засыпаю… Не переживай…»
После моего подробного рассказа о состоявшемся мысленном общении ребята долго ощупывали мою спину, похлопывали ее, даже пощипывали. Не знаю, как это нравилось распластавшемуся колобку, но я ничего не чувствовал. Ничего не стесняло моих движений, не замедляло рефлексов и не перенапрягало мускулы. Единственно, при резких стартах и остановках чувствовалась некая дополнительная инерция тела. Но это не удивляло — все-таки четырнадцать килограммов к весу я прибавил.
Открыто продолжающий сомневаться Роберт стал отдирать серый слой, наполовину покрывший мою шею. Тот поддавался с трудом, словно пружинящий пластилин, и вдобавок норовил выскользнуть, истончаясь меж пальцев. Но Молния тоже парень из цепких — ухватил всеми десятью пальцами и стал с торжествующим видом отдирать совсем уж изрядный кусок. И тут же ощутимый разряд тока охладил его пыл.
— Ах ты колючка! — воскликнул он и с недовольством стал дуть на свои пострадавшие пальцы. — Гляньте на эти черные точки! Он же выжег мне дырки на моих отпечатках!
— Будешь неузнаваем! — утешил его Николя.
— Имеешь теперь одноименного товарища! — засмеялся я. — Да такого, что по молниеносности и тебя обставит!
— Вот видишь! — ликовал Цой Тан. — Теперь твоя спина надежно защищена! И это он еще спит! А что будет, когда выздоровеет и проснется!
— Да, неплохо. — Я еще раз подвигал плечами. — Но вы, ребята, все-таки за мной присматривайте: если у меня разум начнет пропадать, сразу принимайте меры.
— Эх, командир! — с деланым сочувствием вздохнул Роберт. — Хорошо, что с нами нет Малыша или Гарольда. Уж как любят эти паршивцы поиздеваться над отсутствием вышеупомянутого разума в кое-какой головушке!..
— Кое-кто позабыл, что такое тысяча отжиманий?! — При этом я добавил жестких ноток в голос и сдвинул брови. Вот только испуга так и не дождался, даже притворного.
— Так ведь я третий день на подобное наказание нарываюсь!
— Да тебя сквозняками по переборкам колотит! — ухмыльнулся Николя. — Куда тебе отжиматься? Потом от пола отрывать придется!
— А давай спарринг устроим?! — Роберт сделал зверское лицо и резко стал дышать через стиснутые зубы.
— Все! Прекращаем шуточки и занимаемся делом! Мы и так полкоманды потеряли, а на Оилтон еще не высадились! — От моего резкого тона лица ребят моментально посерьезнели. — Продолжим нашу подготовку! Роберт! Еще раз погоняй Цой Тана на имитаторе полета. Особенно удели внимание полету на минимальной высоте. Нам нельзя будет и секунды терять! Николя! Мы с тобой идем налаживать аппаратуру приема. Как только выйдем из прыжка, прокатимся к Ведьме. И пока я буду с ней «обниматься», надо собрать уйму информации. Узнать, что в империи творится…
— Может, все-таки крабер используем? Выйдем на старых товарищей…
— Даже и не думай! Если бы мы знали номер Алоиса — другое дело. После того, что со мной случилось, я не доверяю даже принцессе…
Роберт и Николя грустно кивнули головой, и мы разошлись по рабочим местам. А я только силой воли загнал воспоминания о своей любимой в дальние уголки сознания. Последнее время я старался даже ее титул не вспоминать. А тут вырвалось… Скорее бы уж все выяснить!
К моменту выхода из лунманского прыжка наш корабль приготовил все имеющееся на борту оружие. Существовал риск, хоть и минимальный, что рядом окажутся пограничный патруль или контрабандисты. В обоих вариантах я готов был принять самые жестокие меры к устранению свидетелей. Слишком уж не понравились мне события, произошедшие с нами в системе Датарг.
К счастью потенциальных свидетелей, мы оказались достаточно одиноки в момент торможения.
Вынырнули мы из подпространства чуть раньше, чем это обычно делали корабли основных потоков, идущих из системы Блеска. По весьма простой и банальной причине — нам нужны были надежные документы. А взять мы их могли только на Ведьме — застывшей суспензионно-пылевой комете, которая неслась в космическом пространстве немного впереди от системы Ландышей, в которой и располагалась Оилтонская империя. Тысячу лет назад эта комета наделала достаточно шуму и доставила массу переживаний, вначале догнав систему, а потом и проскочив ее на малом, постоянно замедляющемся ходу. Видимо, наши звезды сказали свое веское слово тяготением и остановили беспризорную странницу. На данный момент она не только остановила свой отрыв вперед, но даже стала «падать» обратно в систему. А так как, по подсчетам, до ее опасного сближения оставалось всего-то… три тысячи лет, то к ней сразу потеряли интерес. Конечно, обследовали, проверили, прощупали, взяли пробы. Но ничего ценного или полезного не обнаружили. Несколько отчаянных космолихачей даже пронзили ее насквозь на своих кораблях — так как суспензия кометы не замерзала до твердого состояния, а походила на желе или на громадную каплю жидкой грязи в невесомости. Но вот когда два лихача не выплыли из внутренностей кометы, она сразу получила название Ведьма и была оставлена в покое. На что Серджио в свое время обратил наше внимание. И мы сбросили туда много чего полезного. Так, на всякий случай. Вдруг да пригодится. И вот сей час настал.
В моей памяти всплыли нужные частота, интервалы и длина импульсов, необходимых для оживления гипроторфных торпед, которые после нужной команды включали вибрационные толкатели и могли выбраться из любой вязкой среды. Даже если та имела температуру до двух тысяч градусов.
Нам нужна была только одна торпеда, хотя у нее и имелся аналог. Но если первая не вынырнет из Ведьмы, значит, и на второй аппарат надежды возлагать не стоило, так как это явилось бы первой и самой важной проверкой на то, что же все-таки умудрились враги выкачать из моей головушки в те два или три месяца моего пребывания в плену. Если выкачали все, то тогда нужных нам вещей мы не отыщем. Или и того хуже — нам оставят подсадную утку с устройством, заминированным иным кодом. Приблизиться к торпеде для деактивации можно только в скафандре. И при самоликвидации тайника с документами от космонавта останется только мелкая пыль, которая за десяток лет плавно опустится на комету. Николя и Роберт просто настаивали на том, чтобы я оставался на «Верности», а к торпеде отправился бы кто-либо из них. Но если нам устроили ловушку, у ребят не было бы шансов спастись. А у меня все-таки был. Под каждую крышку центральной консоли я лично установил мощную пружину. Не придержишь крышку — она распахнется! И — бум!!! Но и этого мало. Это тоже могли вырвать из моей памяти. Но вот дальше, после открытия крышки, надо просунуть руку через открывшуюся рядом с консолью дыру в глубь торпеды. И там нащупать один из восемнадцати предметов, закрепленных на тоненьких проволочках. Именно его! И «дернуть за веревочку». А описать этот предмет почти нельзя — просто он точная копия того моего талисмана, сжимая который в кулаке я только и мог заснуть в детдоме. Как он выглядит — объяснить невозможно! Надо только на ощупь! И только мне.
Если талисмана нет, значит, торпеда подставная. И я просто с тихим ужасом от нее отчалю. Если есть… Риск все равно остается!
Когда торпеда вынырнула из поверхности Ведьмы, я изо всех сил стал будить Бульку. К чему таскать невинное животное в открытый космос? Да еще и участвовать в процессе разминирования? Но подаренный мне колобок повел себя с фатальным спокойствием. Когда я ему все растолковал, он выдал свое мнение:
«Если ты погибнешь, моя смерть тоже неизбежна. Оставшись без тебя здесь, я лишь продлю свои мучения. Так что мне одна дорога — только с тобой! И вообще, зря ты меня разбудил! Меня подобные твои действия совсем не волнуют!»
И отключился. Соня, видно, тот еще попался. А что ему! Энергию с меня собирает, есть не хочет, по нужде… Хм! А как же он с надобностями справляется? Пока ребята мне помогали надеть скафандр, было высказано до двадцати предположений на эту тему. От обидных и неприемлемых до веселых и поднимающих настроение. Одно только стало ясно: если бы Булька пользовался мною только как паразит, он бы не отказался от возможности избегнуть даже малейшего риска для своей жизни. А так, видимо, действительно наши организмы просто нуждаются во взаимодействии.
Добравшись до торпеды на мини-движителях, первым делом тщательно осмотрел торпеду. И внешний вид нашего тайника мне не понравился. В нескольких местах аппарат был сильно деформирован. А в районе консоли пугающе красовалась порядочная вмятина. Мы, конечно, предполагали нечто подобное — мусора в сердце кометы скопилось порядочно. Да и пропавшие корабли оттуда так никто и не доставал. Но чтоб так покорежить наши запасы?! Видимо, за эти годы туда еще и метеорит какой-нибудь влетел. При этом он даже мог спровоцировать взрыв одного из наших хранилищ. Именно последнее соображение и заставило меня все-таки заняться этой торпедой, а не возвращаться на «Верность» и не извлекать из Ведьмы вторую. Та могла оказаться в еще худшем состоянии.
Изначально проблема заключалась в погнутой крышке консоли. А вдруг в момент открытия меня оттолкнет от торпеды? Друзья увидят только плоский блин вспышки — и… прощай все!
Поэтому я использовал все имеющиеся у меня магнитные присоски. Удобно и жестко закрепился сам и даже подстраховал пострадавшую крышку, закрепив над ней ограничитель, который не даст ей открыться под воздействием пружины полностью. Через полчаса я уже и надежду потерял, как вдруг крышка резко выскочила из вогнутого паза и застыла под планкой ограничителя. Дальше дело пошло легче, хотя с амулетом на проволоке тоже немного попотел. Перчатки скафандра, хоть и очень тонкие, не давали стопроцентной уверенности в ощущениях. Да и проволочки с предметами так переплелись между собой, что трудно было представить, в каких встрясках побывала торпеда.
В общем, за трехчасовой процесс разминирования мне пришлось потерять килограмма три собственного веса. И порядочный комок нервов. Когда меня и торпеду втянули в шлюз, я хотел есть, пить, спать и помыться одновременно. Роберт без лишних вопросов принялся курочить корпус торпеды, а Цой Тан помогал мне избавиться от мокрого скафандра.
— Автономный энергообменник еле справлялся с регулировкой температуры и ликвидацией влаги.
— Конечно! — подтвердил я. — И пара седых волосков на моей голове точно прибавилась!
— А вот на спине и плечах майка совсем сухая, — заметил Цой Тан. — Это уже явная помощь от Бульки! Как он? Не мешал?
— Даже не просыпался!
Я обнажил торс и отправился в душевую. Осмотрел живую защиту своего тела в зеркале и задумался: «Как же я мыться буду?»
— На планете электромугов влажность чрезмерная! — Специалист по фауне и флоре стал консультировать меня через открытую дверь. — Да и они сами любители поваляться в грязи или дождевых лужах. Так что твой колобок жидкости не боится. И не утонет! Ему наверняка понравится.
— Давай заходи сюда! — скомандовал я. — Понаблюдаешь за ним — как он поведет себя под струей!
Раздевшись полностью, я нырнул под душ, отрегулировав воду на среднюю температуру. Через минуту Цой Тан сообщил:
— Вода после твоей спины окрашивается в коричневый цвет! А вот сами доспехи стали светлеть! Промываются, что ли?
В тот же момент я почувствовал высказанную Булькой мысль:
«Хорошо!.. Очень хорошо!.. Еще!.. Какой хороший сон!»
— Он даже просыпаться не хочет! — огласил я услышанное. — Но во сне бормочет, что ему очень хорошо!
— Вот видишь! — обрадовался Цой Тан. — Я же говорил! Еще мне кажется, что, пока ты работал, он собирал твой пот, а теперь вымывает его из своего организма. А может, и не только пот! По крайней мере, существо явно полезного свойства! Жалею, что не мне досталось такое сокровище!
— Знал бы, сразу заставил электромугов вложить свой подарок в твои руки! — произнес я, отфыркиваясь от воды. — Ладно! Помогай Роберту!
Вытершись полотенцем, я действительно убедился, что Булька существенно изменился по цвету. Темно-серый стал меняться на желтоватый с коричневым. И теперь спина моя выглядела словно после сильного загара. Оптимистически хмыкнув, я оделся и поспешил на помощь к товарищам.
Основательно выпотрошив нашу космическую акулку, мы собрались в рубке и стали слушать и просматривать последние известия, уже по ним ориентируясь окончательно, как нам произвести высадку и какие документы прикрытия использовать.
Жизнь в системе Ландышей протекала на удивление спокойно и без глобальных потрясений. Несмотря на убийство императора и двоих самых приближенных к нему людей, ни внешняя, ни внутренняя политика не претерпела существенных изменений. Личные раздоры между многочисленными представителями высшей знати даже, наоборот, поутихли. Разборки на границах и яростные сражения с пиратами и контрабандистами продолжались все с тем же переменным успехом. А вот явные враги Оилтонской империи — пиклийцы — вообще вели себя тихо и вполне благоразумно. Даже об их лидере, Моусе, который когда-то пытался узурпировать власть на Оилтоне, ничего не было слышно. Затаились враги. То ли от страха, то ли усыпляли бдительность. Но явной опасности, как в последние пятнадцать лет, с их стороны не ощущалось.
Мне всегда раньше казалось, что только император может держать такую огромную и разношерстную империю своей крепкой рукой. Оказалось, что и без него властные структуры не ослабли, не потеряли управление, не допустили развала государства, анархии и сепаратизма. Что почти всегда присутствует при смене, особенно неожиданной, правителя. А из этого следовало, что Оилтонская империя продолжает управляться не менее твердой и решительной рукой! Вот только чьей?
Новый император, торжественно возведенный на престол после положенного полугодового перерыва, вряд ли был способен за такой короткий срок измениться кардинально. Принц Януш не просто не любил политику — он ее ненавидел! А управлению государством он не хотел учиться принципиально, с момента совершеннолетия вбив себе в голову, что ему это неинтересно. Тяжелые испытания и лишения, выпавшие на его детство, повлияли на подобное решение. Император лет десять пытался это изменить, но так ничего и не добился. Смирился с действительностью и стал готовить принцессу принять сан правительницы. А принц Януш занимался химией, математикой, собиранием мотыльков и всегда считался не от мира сего.
И уж мне-то было совершенно ясно, сколько сил потребовалось принцессе, чтобы уговорить брата временно взойти на престол. Ведь по закону, только когда у нее появится сын, она могла стать императрицей. Если, конечно, брат Януш отречется от престола в ее пользу. И сколько сил ей пришлось и приходится прикладывать для того, чтобы престол Оилтонской империи не пошатнулся. Потому что, кроме как ей, некому было подхватить атрибуты истинной власти из ослабевших рук отца. А она умела выделить людей, использовать их лучшие качества и заставить работать с полной самоотдачей ради выполнения любой поставленной задачи.
На одном из пойманных нами телевизионных видеосообщений удалось рассмотреть настоящую правительницу империи. Принцесса Патрисия держалась позади брата во время какого-то официального приема и попала в кадр чуть ли не случайно. Я заставил приборы увеличить и очистить изображение и долго смотрел на экран. Друзья за все это время не проронили и звука, прекрасно понимая мои мысли и мое смятение.
А я действительно был в смятении. Мои чувства метались между полюсами моего отношения. Порой выскакивая за их пределы, ослепляя, затуманивая, а то и замораживая мое сознание.
Патрисия изменилась. Сказать, что очень, значит ничего не сказать. Я пытался найти на ее лице такие родные, милые и привычные черты и… не находил! Мое самое любимое лицо во Вселенной стало чужим… незнакомым… страшным! Да! Именно страшным! Куда подевались ее округлые и румяные щечки? Куда исчезла ее обворожительная и открытая улыбка! Почему не светятся ее изумрудные, неописуемой красоты глаза? Куда подевались ее вечно растрепанные девчоночьи вихры, которые никогда не поддавались ни одному из парикмахеров? Нет их… Ничего нет…
На меня смотрело потухшее, постаревшее лицо женщины, перенесшей тяжелую болезнь и утрату всех близких. Тонкая серая кожа обтягивала выпирающие скулы. Плотно сжатые, ненакрашенные губы. Ввалившиеся, пугающие глубинной чернотой глаза. Изборожденный морщинами лоб. И туго стянутые на затылке в небольшой узел волосы. Вместо двадцати восьми лет ей смело можно было дать тридцать пять. А то и больше…
Пока я рассматривал изображение, привыкал к новому облику Патрисии, где-то из глубины моей души стало подниматься что-то странное и непонятное. Но чем сильнее оно охватывало мою душу, тем приятнее мне становилось. Ужаснувшись этой дикой приятности, я попытался проанализировать, что же со мной происходит, и понял: я испытываю огромную гордость. Гордость за… принцессу! Она взвалила на свои хрупкие плечи такую непосильную ношу! Она не сдалась! Она выстояла! Чудовищным усилием воли и крайним напряжением всего организма! Но удержалась в этой страшной жизни! Без отца! Без Серджио! Без… меня!
Без меня? Но я-то уже рядом! И что-то мне не верится, что Патрисия меня предала. Сердцем чувствую — не предавала! Конечно, я ее проверю! И очень даже быстро! Да так, что никто и не догадается!
Осознав, что я в рубке не один, а на моем лице застыла глупая улыбка, я взял себя в руки и прокашлялся:
— Кхе-кхе! Давайте продолжим просмотр! А то заснете!
— Вряд ли! — помотал головой Роберт.
Похоже, он, как и Николя, совсем не ожидал увидеть такие изменения во внешности принцессы. А что уж говорить обо мне?! Если я знал ее с юношеского возраста! И много лет считался ее женихом, номинальным зятем императора. Жаль, что нам так и не дали пожениться. И жаль, что мы этого не сделали сами еще в ранней молодости. Сейчас бы все было по-другому! А может, и нет. Может, оно и к лучшему?
— По всем признакам обстановка на Оилтоне осталась прежней! — стал я делать обобщения еще через несколько часов напряженной работы по сбору и анализу информации. — Но заметьте, ни одной сводки за последние дни о задержании контрабандистов! Значит?..
— Значит, те не попадаются! — резюмировал Роберт.
— Или их сильно проредили и запугали! — не согласился с ним Николя.
— Возможны оба варианта! — согласился я. — Но избегая ненужного риска, возьмем за рабочую основу второй вариант. Исходя из этого, лучше не нарушать воздушные границы. И не привлекать излишнего внимания властей к нашему кораблю. Остается запасной путь проникновения в столицу.
— И он намного лучше. Пусть даже мы потеряем два-три дня на преодоление более длинного маршрута. — Николя с самого начала настаивал на проникновении на планету через самый крупный в системе парк увеселительных аттракционов. — После первого тщательного осмотра бота Цой Тану намного легче будет отправиться в дальнейшее путешествие по планете на малой, разрешаемой высоте. И маневрировать в этих транспортных коридорах по нашим подсказкам с поверхности.
— Да мы бы и так прорвались! — не сдавался Роберт. — Нам главное — коснуться ногами планеты, а там за нами никто не угонится!
— Что, уже можешь бегать? — от всей души удивился Николя. — А ведь вчера еще и ходить не мог!
— Я всегда в отличной форме!
— Особенно когда на льду полежишь! — Наш стратег указал пальцем себе за спину. — Но на Оилтоне сейчас лето! Льда нет! Зато туристов в городке-парке в самый раз!
— Согласен! — остановил я дальнейшие прения. — Делаем короткий лунманский прыжок — и через час увидим Оилтон на наших экранах. Николя, готовь батискаф, а вы, ребята, еще раз пройдитесь по картам окрестностей нашей высадки. Не хватало, чтобы мы приводнились где-то на мелководье! Или в сети траулеров, ведущих отлов рыбы!
К столице Оилтонской империи не подпускали большие корабли. Да и маленькие тоже. Для гостей и туристов в открытом космосе было построено несколько внеорбитальных станций, по форме напоминающих гигантские сферы. А то и полный круг — в зависимости от наплыва посетителей. К центру станции сходились гигантские тоннели-спицы, к которым и шлюзовались космические корабли разного типа. А вот дальше можно было лететь или на собственных небольших ботах, челноках, многоплановых авто, или на общественном, разной комфортабельности транспорте. Если же приезжий прилетал на Оилтон на своем транспорте, то обязан был совершить посадку только на отведенные для таких целей космодромы. И пройти обязательный досмотр. Чем мы и решили воспользоваться.
Цой Тан зарегистрировался на станции как праздный путешественник, желающий посетить достопримечательности имперской столицы и попутно нанять нескольких новых членов экипажа. Он вполне подходил под категорию праздношатающихся бездельников, коих в систему прибывало каждодневно до сотни тысяч. А так как в межгалактическом розыске он не состоял, то проблем при проверке и досмотре мы не ожидали. Самым опасным моментом нашей высадки на планету мог стать сброс в море небольшого батискафа, в котором наша тройка и рассчитывала пересидеть сколько надо на морском дне. А уж потом выползти незаметно на берег и во все лопатки двигаться в сторону императорского дворца и расположенного вокруг него Главного квартала. Бульку я решил не снимать со своей спины. Может, оттого, что почти его и не чувствовал. А может, оттого, что пришла твердая уверенность — колобок действительно мне пригодится. Вот только до каких пор он спать собирается?
До окрестностей космодрома мы добрались под конец ночи. Теоретически и в это время нас могли заметить с прогулочных катеров редко спящие влюбленные, но это был вполне оправданный риск. Уж тут как повезет. Использовали мы при этом гораздо меньший бот, на котором полностью отсутствовало вооружение. Когда пролетали над выбранным квадратом, Цой Тан резко провалился вниз, к самой поверхности воды. И в момент зависания над ней сбросил батискаф в принявшую нас пучину. Один из диспетчеров сразу же стал ругаться и грозить всеми карами за нарушение воздушного коридора, а Цой Тан не менее цветасто стал возражать, ссылаясь на еще не полностью изученную им систему управления и со всей возможной прытью возвращаясь на прежний маршрут снижения. Краберы, соединяющие нас между собой, мы не отключали и прислушивались к перепалке в эфире. А наш пилот разведбота еще и комментировал вслух не видимые нами события:
— Ну вот! Я уже спасся сам! Даже телесвязь восстановил. И незачем в мою сторону сразу два истребителя посылать. Ах, они, значит, просто мимо пролетали?! Ну ты даешь! Вы что, каждого туриста так встречаете? Мне друзья советовали к вам не лететь — все, говорят, там напуганные! Повернутые на безопасности! Ух ты! А космодромчик у вас потрясный! Почти современный! И светится-то как! Да ладно-ладно! Вижу я ваш сигнал, не слепой! Совершаю посадку! Побыстрей не могу! У меня управление катером намного хуже получается, чем кораблем. Не знал я, что к вам только на велосипедах спускаться можно! Ну не знал! И что, сразу открывать велосипед для досмотра?! Так у вас же ночь! И я бы часик поспал! А утром… Но мне сказали, что сейчас очереди меньше?! Хорошо! Открываю, пусть заходят! У меня и пиво уже готово! Еще чего! Трезв, как молодой диспетчер. Ни на что не намекаю — просто ты молодо выглядишь! Я в полете никогда не пью! А вот после посадки и остановки двигателей надо это дело отмечать! Традиция такая у меня! Сам пошел! Отключаюсь, вон ваши таможенники уже ко мне в рубку заходят!
В этот момент он на всякий случай отключил свой крабер. И провел посетителей по нескольким помещениям малого бота, вполне хорошо справляясь со своей ролью ветреного отпрыска богатого рода, которому нравится тратить деньги и бездумно путешествовать по новым мирам. Через полчаса он снова вышел с нами на связь:
— Регистрация прошла нормально. Но дальнейшее передвижение по планете на боте запретили до вечера. Как вы и предполагали — все та же процедура минимальной проверки. Узнал у них, где вкусней всего кормят, и убедил в том, что ложусь спать.
— Тебе легче, — буркнул я. — У нас здесь даже ноги вытянуть негде! Ладно, продолжай собирать информацию. А через два часа выпустишь муху-маяк. И прислушивайся к эфиру. Наблюдай внимательно за службами космопорта. Если что-то важное — буди!
Насчет «буди» я погорячился. В батискафе было всего два неудобных кресла, которые совсем не предназначались для сна. Лучшее место, на полу, занял Роберт, а мы с Николя попытались всеми силами заснуть в скрюченном положении. Надеялись все же прибавить новых сил своим усталым организмам. Через какое-то время мои товарищи затихли и засопели. А меня еще долго мучила бессонница. Стоило только закрыть глаза, как в памяти возникало новое лицо Патрисии. С плотно сжатыми губами, постаревшее. И ее бездонные, пугающие ненавистью глаза.
Чем ближе я находился к нашей цели, тем чаще и чаще задумывался о принцессе. Тем чаще воспоминания о наших самых романтических днях задерживались у меня в голове. Совместно проведенные годы мелькали пестрой лентой в моей памяти. И сердце при этом стучало тревожно и прерывисто. Щемило, спирало дыхание, а неожиданный жар волнами накатывался на лицо. Я знал, что со мной происходит. Но пока не имел права тешить себя надеждами, не имел права расслабляться, не имел права прощать. Но и не мог поставить внутренний щит перед помрачающими рассудок воспоминаниями и терзающими душу страхами. Они влезали нахрапистым сонмом в мои размышления и сбивали с мысли, омрачали каждый час бытия и подталкивали к немедленному действию. Но спешить было не в моих правилах. Разбираться придется медленно и скрупулезно, без спешки и выплескиваемых эмоций. Сдерживая порывы сердца и прислушиваясь лишь к холодному рассудку. Только вот как удержать его в холодном состоянии? Да и нужно ли это делать в отношении принцессы?
Подобные мысли перемежались у меня с короткими провалами в сон. Но я больше выматывался, чем отдыхал. Вынужденное бездействие давило на меня каким-то страшным предчувствием надвигающейся беды. Во снах я куда-то бежал, с кем-то сражался, кого-то спасал и… не успевал! Почти все время не успевал! Невидимый в клубящемся черном тумане, враг оставлял после себя лишь растерзанные трупы, измочаленные взрывами дома и выжженные радиацией пустыни, в которых нечем было дышать из-за отсутствия свежего воздуха.
Вот и сейчас — как трудно дышать! Что-то кольнуло меня в спину, и я неожиданно вынырнул из очередного кошмарного сна. Рукой судорожно смахнул обильный пот со лба. Что происходит?! В батискафе ощущалась острая нехватка кислорода!
Я повернул вентиль одного из баллонов, и приятный ветер наполнил душное пространство нашего временного укрытия.
— Николя! Роберт! Проснитесь! — крикнул я во все горло, добавляя при этом и освещения.
Ребята зашевелились.
— Дьявол! Что за жара?!
— А мне приснилось, что я возле перегретых реакторов!
— Да вот чуть не задохнулись. То ли синтезатор воды не работает, то ли на троих эта банка не рассчитана!
И мы принялись проверять оборудование. Конечно, лишь имеющийся запас кислорода в баллонах позволял еще часа четыре проторчать под водой. Но вдруг нужда заставит затаиться дольше? А мы и так провели на дне только несколько часов. До вечера еще так далеко!
После прозванивания всех систем выяснилось, что вышла из строя одна из аккумуляторных батарей. А без нее синтезатор работал чуть ли не в треть своей мощности.
— Вот сволочи! — нервничал Роберт. — Таки подсунули нам вышедшее из строя барахло!
— Надо было внимательней проверять при покупке! — Укор я относил прежде всего к себе.
— Для этого надо иметь полный экипаж. — Николя тяжело вздохнул. — И то бы все проверить времени не хватило.
— Но ведь вы вроде проверяли батискаф перед швартовкой к вееру? — не унимался Роберт.
— Проверяли, — согласился я. — И обе батареи работали! А что одна была при смерти, не заметили…
— Будем ждать звонка с бота?
— Вызываем сами! — решил я. Хотя по предварительной договоренности мы не должны были делать это первыми.
После набора шестерки послышался недоуменный голос Цой Тана:
— Я как раз звонить собирался…
— Ничего! Как там обстановка?
— Да все тихо. Никаких странных передвижений или назойливого наблюдения. Собираюсь прогуляться и позавтракать в ресторанчике. Его мне посоветовали таможенники.
— Позавтракать? Тогда приятного аппетита! Но постарайся сделать это как можно быстрей! Одна из батарей вышла из строя, так что у нас максимум шесть-семь часов для сна осталось. Потом придется всплывать. К этому времени ты должен будешь притвориться страстным поклонником морских просторов и кататься на катере где-то рядом. Надо подстраховать нас с поверхности. Все понял?
— Все! Может, и не завтракать?
— Нет, планов не меняй! Заодно осмотришься возле космопорта. А потом — сразу на причалы порта. Если какие вопросы, звони спрашивай. Но все время старайся нести больше белиберды — так, словно разговариваешь с какой-то девчонкой!
— Постараюсь! Выхожу!
— Удачи! И подстрахуйся от слежки! Кстати, как там погода?
— Немного портится. Появилась средняя облачность.
— Прекрасно! Хоть со спутников над тобой надзирателя не повесят! Хотя… Если у нас новейшие мухи-разведчики есть, то почему бы и им не использовать их? Поэтому говори по краберу только намеками и понятными нам сигналами!
— Понял, командир! Ой! Прости, красотка! Но я так часто вспоминаю твою нежную спинку! — Все-таки чувство юмора у Цой Тана было отменным.
— Спинка моя даже не чешется после твоих ручек шаловливых! — в тон ему ответил я. Ребята прекрасно слышали каждое слово и тоже улыбались. Но тут я вспомнил о странном уколе, заставившем меня проснуться. И добавил: — Кажется, Булька меня предупредил о нехватке кислорода… И деликатно так ударил молнией…
— Вот видишь, какая у тебя хорошая спинка! — обрадовался Цой Тан и отключил крабер.
— Действительно ты что-то почувствовал? — не поверил Роберт. — Может, тебе приснилось?
— Сны от действительности я еще могу отличить. Даже если что-то и произошло, когда я спал!
— Тогда я тоже хочу с колобком дружить! — Николя осторожно, с опаской похлопал меня по спине. — Может, его можно разрезать?
— Вряд ли — он ведь все-таки разумный! Тебе бы мозги поделить — понравится?
— Если у Бульки есть мозги, то как он тогда плоским становится? — ответил Николя вопросом. — До сих пор всегда считалось: мыслящему существу для сохранения своей самой нежной части тела необходима твердая или жесткая защита, некое вместилище для ограждения мозга от внешних физических воздействий.
— А вот у электромугов мозг по всему телу разбросан! — напомнил я. — И не такая уж у них жесткая защита! Да, полем они защищены от любого оружия! Но их наросты с разумом поддаются воздействию зубов гомо сапиенса! Парадокс? Еще какой! Может, они какое-то чудо и вырастили у себя под мышками — со способностью держать различные части мозга в маленьких шариках, хрящиках, небольших клеточных уплотнениях…
— Тогда ты будешь первым человеком, который нашел новый вид разумных — «колобок булькающий распластанный»! — засмеялся Роберт.
Но Николя с таким названием не согласился:
— Тогда уж лучше «молния колобковатая»!
— Ты на что намекаешь?! Стратег недораспластанный! — зашипел Роберт, обидевшись, что издеваются над его знаменитым прозвищем. — Командир! Он мне надоел! Давай его за борт вышвырнем, пусть освежится!
— Как бы нам всем не пришлось раньше времени искупаться! — напомнил я о нашем неприглядном положении. — Продолжим отдых! Но один теперь будет нести вахту, следить за показаниями анализатора. И вручную добавлять кислород. Николя, дежуришь первым. Через два часа разбудишь меня.
На этот раз сон сковал мои веки моментально. Затем я провел два часа, зевая и тупо пялясь на датчик анализатора. Каждые десять минут открывая вентиль баллона с кислородом. Затем вновь поставил на вахту Николя. Тот отнесся к этому с пониманием — ведь Роберта надо было щадить. Хоть он и бравировал изо всех сил, но помяли его все-таки основательно в последней передряге. А в свете предстоящих событий каждый лишний час сна для него являлся лучшим лекарством.
Еще через час нас разбудил вызов Цой Тана.
— Милая, — ласковым голосом заворковал он, — как все-таки жаль, что не смогла со мной полететь на Оилтон. Я просто в восторге от местного климата. Пока еще не летаю по всей планете, прохожу бумажный карантин, но зато взял катер и выехал на рыбалку. Море здесь почти пресное, опасных хищников нет. Я даже искупался малость. А теперь вспоминаю молодость — занялся рыбалкой. Но хоть и закидывал удочку раз десять, так ничего и не поймал!
По нашим кодам это означало: нахожусь от вас примерно в десяти километрах, вокруг ни одного постороннего объекта.
— Прекрасно! Тогда мы начинаем готовиться к всплытию! — стал инструктировать я. — Ведь только на сам этот процесс уйдет часа полтора. Засекай время — через четверть часа начнем выравнивать внутреннее давление с забортным. На это уйдет двадцать пять минут.
— Дорогая, — удивился Цой Тан, — а ты не хочешь прилететь ко мне на своем кораблике? Зачем тебе лишние пересадки?
— Увы! Или этот «кораблик» должен полностью всплыть на поверхность, или надо покидать его на грунте. При первом варианте он может привлечь к себе излишнее внимание. Так вот, пока повысим внутреннее давление, наденем гидрокостюмы и акваланги. Водичка-то внизу холодная! Затем пять минут на затопление батискафа и открытие крышки. И еще сорок пять минут на медленное всплытие по буйрепу. Итого через полтора часа мы будем ждать твой катер на двенадцатиметровой глубине. Смотри не опаздывай — у нас останется воздуха совсем ничего.
— Обижаешь! Ты ведь знаешь мою пунктуальность?!
— Перед остановкой заложи над нами несколько лихих виражей — так мы тебя легче локализуем. А после постановки в дрейф опустишь с носового шканца двойной линь в воду. Когда мы закрепимся под днищем, тройным ударом оповестим о готовности. Скорость держи не больше восьми-девяти узлов. Как доберешься к скалам возле пляжа, стопоришь ход и пытаешься вновь порыбачить. Когда мы выберемся из-под днища, я тебе дам короткий сигнал на крабер. Свяжешься после этого с нами и обрисуешь обстановку вокруг себя и на пляже. Может, даже проследишь за нашим выходом среди купальщиков. Все понял?
— Без проблем, дорогая! В здешних магазинах постараюсь найти для тебя шикарный подарок!
— Тогда не превышай скорости и жди сигнала!
Не скажу, что с глубины в сто двадцать метров так уж сложно всплывать на поверхность. Но осторожность соблюдать надо. Да и времени потратить изрядно. Начнешь всплывать чуть быстрее — и кессонная болезнь обеспечена. А потом лечись несколько месяцев в барокамере!
Поэтому мы действовали педантично, соблюдая все пункты инструкции. Выравняли давление, проверили акваланги, затопили батискаф и вышли из него наружу. Стравили специальный электронный буйреп, оконечность которого всплыла вверх и застыла на запрограммированной десятиметровой глубине. И стали подниматься, делая продолжительные остановки на заданных глубинах. Из нас троих никто не страдал боязнью водных глубин, так что подъем прошел успешно и строго по графику.
А когда мы зависли на последней отметке в двенадцать метров, послышалось гудение мотора и почти рядом с нами стал выписывать пируэты катер с нашим товарищем. Остановился он немного в стороне, но со вполне расчетно допустимой погрешностью. И уже минут через двадцать мы надежно закрепились под днищем и медленным ходом двинулись к берегу.
И вовремя. Лишь только мы забрались внутрь скалистых нагромождений, как у Николя включился последний, пятиминутный резерв воздуха. Подвела нас батарея, подвела! Из-за нее приходилось рисковать и выходить на пляж в дневное время. Хорошо хоть облачность усилилась и меньше телескопов могло рассмотреть нас на небольшой глубине.
После соединения с Цой Таном тот стал рассказывать:
— А народу здесь! И откуда столько бездельников набралось?! Ну ладно у меня… профессия такая! А они? Неужели тоже деньги девать некуда? Ты б только видела, дорогая, — даже несколько загорелых обезьян по скалам лазят! Возле самого пляжа, по самому высокому гребню! Им оттуда наверняка все вокруг прекрасно видно!
— Понял! Попытаемся им на глаза не попадаться!
Мы в это время лихорадочно сбрасывали с себя гидрокостюмы и акваланги. Прикрепляли себе на бедра пакеты с одеждой, документами и деньгами.
— Нет, ты только глянь — ни одна из этих обезьян даже вниз не сорвалась! — продолжал тем временем комментировать наш товарищ с катера. — О! А вот двое сами спрыгнули! И как только им удалось в воду попасть? Акробаты!!!
— Тогда мы плывем к пляжу с другой стороны! Свяжемся с берега!
Уже ненужное нам снаряжение мы связали в один узел, поднырнули вниз и надежно закрепили в одной из расщелин, у самого основания скал. А затем разделились, создали между собой нужный интервал и разными темпами поплыли в гущу отдыхающих. На берег мы выходили порознь, словно никогда и не были знакомы. Но расположились будто для загара так, чтобы прекрасно видеть друг друга.
Целый час мы с ленцой подставляли свои тела под розовые лучи нашего светила и переговаривались по краберам, делясь наблюдениями и информацией. Затем поодиночке стали покидать пляж, посматривая — не потянется ли за кем хвост наблюдения. Цой Тан оставался на рейде чуть ли не до темноты, делая вид, что весьма удачно ловит рыбу. Не заметив ничего подозрительного, он подался сдавать арендованный катер и готовиться к полету по туристическим достопримечательностям планеты.
С этого момента каждый начинал действовать самостоятельно. А встреча намечалась через двое суток в Старом квартале. В огромном городе, который плотным кольцом окружал императорский дворец. Фактически в непосредственной древней столице Оилтонской империи.
Первым делом я посетил удобную раздевалку с душевой, где и привел свой внешний вид в соответствие тому, который вырисовывался на моих документах. Уже не раз опробованные наклейки, расширители и тональные мази довели мое лицо до нужной кондиции, и я сразу же отправился по магазинам. Причем в той части здешнего города, где делали покупки только местные жители и где редко прохаживались богатые туристы. Хоть путешественнику порой ничего не надо, кроме денег, но некоторые детали личного обихода должны у него наличествовать, занимая объем как минимум небольшой сумки. Любой турист с пустыми руками вызовет законные подозрения у бдительных соглядатаев местных вокзалов, площадок флаерных такси или крупных гостиничных комплексов. Если только этот турист не будет одет в какую-то спецовку и выглядеть как истинный уроженец этих мест.
Хорошо, что опытному человеку не надо тратить время на предварительные раздумья. За час с небольшим я скупил все предметы первой необходимости, пару комплектов нижнего белья и вполне приличный, но не слишком выделяющийся деловой костюм. Теперь можно было смело передвигаться к цели, избегая, естественно, всех мест, где могут провести сканирование отпечатков пальцев или сетчатки глаза. А такие места — это только космопорты и полицейские участки. Улетать с Оилтона я пока не собирался, а уж вести себя неприметно сам бог велел!
Поэтому я сразу отправился на вокзал и сел в ночной экспресс нужного мне направления. Хоть не прямо ведущий меня не только к конечной, но и промежуточной цели. Первый шаг я делал стремительно и спешно, добираясь с большей скоростью, чем мои товарищи. Но мне надо было добраться до городка Манмоут, в пригороде Старого квартала. Где-то там обитал Алоис, один из членов нашей команды. Гарольд оставил его на месте для тщательного внедрения. А год назад отправил для него и двоих помощников из нашего прежнего дублирующего состава. Вполне надежных и проверенных парней, которые к тому же не особо знали, на кого будут работать. Им достаточно было приказа Гарольда. Троица занималась сбором всей информации о внутренних делах императорской семьи, событиях во дворце и вообще обо всем, что может быть интересным и загадочным. Без собранных ими данных моя миссия осложнилась бы тратой драгоценного времени и лишним шансом засветиться на подходах ко дворцу.
Именно для подачи сигнала Алоису Цой Тан и запустил сегодня в атмосферу муху-разведчика. Миниатюрную модель мы запрограммировали только с одной целью — раз в час передавать короткий позывной, который должен зафиксировать приемник Алоиса. Если даже сигнал засекут, то он никому понятен не будет. А если системе контроля каким-то чудом удастся перехватить и сам постоянно двигающийся миниатюрный передатчик, то это им тоже не даст ни малейших намеков на владельцев последнего «жужжания» техники. С момента получения сигнала Алоис должен будет в течение недели появляться возле одной из городских свалок мусора, где они меня нашли в свое время. Я тогда был в невменяемом состоянии, но ребята мне точно указали это место на карте. А уж проследить за Алоисом и тщательно осмотреться перед встречей на местности не составит особого труда. Городок мне тоже был прекрасно знаком.
Уже наученный горьким опытом своих безрассудных похождений на Датарге, я не стал ужинать в ресторане, а заказал все желаемое через проводника. Принял душ, внимательно рассматривая крепко спящего Бульку и гадая, сколько времени я еще буду таскать его на спине. Хотя почти все остальное время я о нем не помнил, словно он сросся со мной и стал обычным утолщением на моей коже. Это меня не вполне устраивало, хотелось бы все-таки освободиться от непонятного подарка. Но что поделаешь — приходилось ждать пробуждения и дальнейших «инструкций». А пока хотелось быстрее поужинать и хорошенько выспаться.
К сожалению, официант, доставивший в мое купе ужин на тележке, сразу вызвал смутные подозрения своим видом да еще неприятным, прожигающим взглядом и глухим, замогильным голосом. Пожелав мне приятного аппетита, он только лишил меня последнего, не дав насладиться шикарно приготовленным ужином. Когда он забрал тележку, мои подозрения еще больше усилились, доведя меня до продолжительной бессонницы. Пришлось вначале отбросить мысль немедленно спрыгнуть с поезда. Он несся, кстати, со скоростью восемьсот километров в час. А потом я занялся усиленным аутотренингом, поглядывая на проносящиеся за окном пейзажи, освещенные розовым светом средней интенсивности. Ночные отражатели справлялись с освещением ночной стороны планеты превосходно. Лишь кое-где сияли гирлянды или другие совокупления электрических огней.
Ну мало ли какой неприятной внешностью могут обладать различные индивидуумы? Пусть он и официант! Стоит ли из-за этого впадать в панику? Так пытался я себя успокоить, прислушиваясь к гулу двигателей и шелесту магнитной подушки. Ведь все равно покинуть поезд на ходу я не могу. Посовещавшись с помощью краберов с товарищами, мне все-таки удалось заснуть. Тем более что у тех все двигалось по плану.
Утром я прибыл в Зулисон, самый крупный промышленный город юго-западного побережья. Здесь мне необходимо было сделать смену направления, сбить, так сказать, гипотетических преследователей со следа. Не дающее мне покоя воспоминание о подозрительном официанте заставило утроить петляющий маршрут по улицам и как минимум удвоить бдительность. Через несколько часов я уже взлетел на такси-флаере, покидая Зулисон. А еще через шесть часов въехал на туристическом автобусе в городок Манмоут. Хорошо все-таки, когда ты дома! И когда тебе знакома каждая дорожка в твоем саду! И невозможно заблудиться даже в соседнем лесу, который ты давно исходил вдоль и поперек!
Я с напряжением в глазах выискивал по пути изменения, улавливал старое и знакомое. Хотя по моему внутреннему календарю я был на Оилтоне совсем недавно — буквально пару недель назад. Иногда казалось, что я его и не покидал… Если бы только не яркие воспоминания о Земле, дорога оттуда сюда и застрявшие в моей памяти горькие сцены с ранеными товарищами.
Манмоут я знал очень хорошо. Даже слишком. Во времена путча здесь находилась одна из наших баз с оружием, и мне часто доводилось мотаться сюда из Старого квартала. Поэтому я не сильно-то оглядывался назад в попытках заметить слежку и сразу направился на искомое место. Моя поспешность не оказалась напрасной. Поданные нами накануне сигналы дошли до Алоиса без помех, и он подготовил вполне убедительный намек на то, как его отыскать.
И сделал это очень просто. По обширному пустырю равномерными кругами ходил бойкий парнишка лет одиннадцати и гордо держал над собой плакат с четкой надписью: «Потеряны щитки белого бронтозавра! Нашедших ждет солидное вознаграждение!» И внизу номер обычного телефона.
Для любого парня из моей команды щитки белого бронтозавра всегда ассоциировались в памяти именно с Алоисом. Так как именно он, найдя эти редчайшие природные раритеты, приспособил их вместо нагрудных доспехов. И было зачем — щитки не уступали в крепости лучшим бронежилетам! Вот только бедный Алоис не знал, что под воздействием обыкновенной воды щитки превращаются в жидкий клей, разъедающий все на своем пути. И поплатился за это почти всей амуницией, одеждой и несколькими кусками оторванной от тела кожи. А мы в тот момент уходили от погони по бесплодной пустыне и очень нуждались в каждой мелочи. Поначалу даже обрадовались сильнейшему ливню — такому редкому гостю в раскаленных песках планеты Нирвана. Это мы уже потом узнали, что от ядовитого клея не страдает только кожа белого бронтозавра. А в тот момент, под ливнем, мы и насмеялись, и намучились, отковыривая ножами от Алоиса куски клея вместе с одеждой и кожей. Мало того, когда мы добрались до одного из городов Нирваны, нас пытались растерзать местные жители. Якобы за то, что мы чуть не до смерти замучили их собрата по цвету кожи. Еще бы! Наш товарищ со своей черной кожей и белыми бинтами смотрелся как захваченный в кровавой схватке повстанец. А на Нирване жило в основном только негроидное население.
Так что, если кто-либо в нашей команде начинал заниматься ненужным рационализаторством, его всегда осаживали напутствием: «Ты бы лучше с Алоисом посоветовался! Уж он-то точно знает, куда и как щитки прикрутить!»
На пустырь я даже не заходил, промелькнул по самому краешку и, зайдя в первое же укромное место, позвонил из настенного телефона-автомата. На том конце провода, ничего не расспрашивая, приказали ждать, и минуты две я нервно переминался с ноги на ногу. Но вот в трубке раздались покашливания, и кто-то спросил:
— Вы по поводу объявления? — Голос мне показался незнакомым.
— Да. Я нашел два щитка в прекрасном состоянии. Правда, у одного из них слегка намок уголок…
— В таком случае они мне не подходят! — Интонации голоса чуть изменились и стали вполне узнаваемыми. — Я в свое время как раз такой уголок дольше всего выковыривал из-под своей кожи!
— Ладно, тогда берите один щиток!
— Не знаю… — На том конце трубки задумались. — А с кем я разговариваю?
— И не стыдно?! Раньше ты всегда радовался моим звонкам!
— Так то когда было. Я уже старый и слабый негр — плохо и вижу, и слышу…
Я чуть не зафыркал в трубку от смеха — ведь «старому негру» стукнуло только тридцать два года. Но вовремя спохватился и продолжил игру:
— Конечно, наши годы уже не те!.. Я вот сам недавно из больницы. Так врачи пугали, что через месяц у меня снова осложнения начнутся. Опять грозятся операцию делать…
— Понятно. Но хоть стаканчик выпьешь? Заходи, я поставлю!
— А где ты сейчас?
— В закусочной «Колбаски тети Руфи»! Только поспеши — я буду через двадцать минут уходить!
— Жаль! Не успею я, далековато! — По нашим кодовым сигналам это значило, что я как раз успею за пять минут до его выхода. А потом пойду за ним как хвост. — Давай уж завтра встретимся — я подойду чуть раньше.
— Согласен, буду ждать! — И в трубке раздались сигналы отбоя.
Я не спеша обошел вокруг нужного квартала и ровно через пятнадцать минут уже находился напротив искомой закусочной. А еще через пять минут вышел Алоис, действительно полностью загримированный под старика. В руках он держал сучковатую палку и опирался на нее всем слабым, дрожащим телом. Походку имел дергающуюся, фигуру сгорбленную. На черной лоснящейся физиономии небритые волосы лохматились непонятными островками запущенности и старости.
Алоис скользнул по мне равнодушным взглядом — видимо, узнал сразу, потому как на улице кроме меня было всего человек двадцать. И поспешно заковылял в один из ближайших переулков. В том же темпе я и последовал за ним на определенном расстоянии. Никто, кроме меня, не проявил лишнего внимании к несчастному старикану. Наоборот, я вызывал больший интерес. Чем дальше мы заходили в лабиринт запутанных улочек, тем больше ускорялось наше движение. И уже чуть ли не забежав за один из поворотов, я с удивлением уставился на глухой тупик.
— Сюда! — раздался голос у меня над головой, и тут же две разноцветные руки опустились вниз из раскрытого окна.
В полумраке между рамами виднелись улыбающиеся лица Алоиса и одного из его помощников. Мощным рывком они подняли и втащили меня внутрь и тут же плотно закрыли все ставни и створки окон. В полной темноте мы спустились по лестницам на три этажа вниз, и только там зажегся яркий свет. Мы с Алоисом крепко обнялись.
— Наконец-то! — воскликнул он. — Я тут уже чуть мозгами не поехал! Томлюсь в неведении! Умираю от скуки и тоски! Сто раз проклял себя за то, что согласился здесь остаться! Лучше бы я с вами подался, чем здесь клоуна из себя строить!
— Ну не скажи! Там нам тоже несладко пришлось!
— А ты как?! Вижу, в полном здравии?!
— Как огурчик! — Но тут лицо мое помрачнело. — А вот ребят немного поцарапало — Гарольд и Армата в госпиталях жирок нагуливают! Но скоро будут здесь!
Я поздоровался и с помощником Алоиса, которого звали Ульрих и который тут же отправился по спешному делу. Ульрих когда-то прославился невероятной рассеянностью, за что и был выдворен из моего дивизиона. Немного спорная личность, чтобы стать членом нашей команды, но выбирать не приходилось. Тем более что у Алоиса он работал отменно.
— Потом тебе расскажу о причине спешки, — пояснил Алоис. — Давай быстрей рассказывай — что вы, как и где?!
— Э нет, голубчик, — возразил я. — Это я к тебе пришел за сведениями! И они мне нужней, чем тебе рассказы о наших приключениях.
— Хорошо! Новостей накопилась масса! Только вот с каких начинать — с хороших или плохих?
— Давай с плохих! — тут же ответил я.
На что Алоис тяжело вздохнул и отправился в сторону ванной комнаты, делая приглашающий жест рукой.
— Тогда это надолго! И поэтому предлагаю по ходу моего рассказа хоть немного добавить приятного: у нас здесь сауна, и мы будем прогревать свои старые кости. Ты б только знал, как мне надоело притворяться таким, каким ты сейчас меня видишь!
— Почему же ты не выбрал себе роль интеллигента-врача?
— Она у меня по пятницам и субботам…
— Надо же! Или твою любимую роль журналиста?
— Журналистом я подрабатываю по средам и воскресеньям…
— Во дает! — Я наблюдал, как Алоис ловко сдирает со своего лица наклеенные бороду и усы. — И он еще говорит, что умирает от скуки и тоски!
— Я бы на тебя посмотрел… — проворчал он, уже полностью раздетый и открывающий дверь сауны. Оттуда так и дохнуло раскаленным жаром. — Заходи сюда, командир! Сейчас вспомнишь теплые пески нирванской пустыни!
Тяжело вздохнув в предчувствии дурных новостей, я поспешил заскочить внутрь и плотно закрыть за собой дверь.
И на меня лавиной обрушился поток информации. Нужной, полезной, срочной, важной, интересной и весьма личного характера. О последней я спросил весьма коротко:
— За прошедшие полтора года принцесса была замечена в каких-либо интимных связях с мужчинами?
— Утверждать категорически не берусь, — Алоис понимающе улыбнулся, — но ни малейшего повода для твоей ревности принцесса не дала. Тем более с мужчинами.
— Не понял?! — Еще не хватало услышать о смене половой ориентации моей возлюбленной!
— Да нет, скорее всего, это не то, что ты подумал. Полгода Патрисия занималась тотальным розыском врагов и предателей, отслеживанием и зачисткой всех твоих контактов, явок и старых друзей. От такой нагрузки кто угодно может сломаться. Но она только больше озлоблялась. А в свободное время чрезмерно увлекалась физическим усовершенствованием. Довела свое тело почти до полного изнеможения. Тогда-то и вмешался император, ее брат Януш. Он нашел где-то для нее учительницу музыки и танцев и просто заставил свою сестру заняться музыкальным совершенствованием. Да и тело, по его словам, не должно состоять лишь из переплетения мышц и мускулов. Особенно у женщины. Сам понимаешь, Патрисия не ожидала от Януша Второго такой заботы. Потому-то и согласилась. Учительница оказалась на редкость талантливой в плане наставничества и очень много времени стала проводить во дворце. Мне кажется, они даже подружились. И за последний год характер принцессы претерпел положительные изменения. Она стала женственней, рассудительней и спокойней. Злые языки есть везде и всегда — не преминули пройтись насчет этой дружбы, называя учительницу не иначе как «новая фаворитка». Хоть и говорили это весьма тихо и с оглядкой. Но я уверен: Патрисии занятия музыкой и танцами пошли только на пользу, и не стоит прислушиваться к досужим сплетням.
— Конечно! — Я тяжело вздохнул. — Я верю твоему умению все проанализировать и предсказать со стопроцентной гарантией. Пусть уж лучше во дворце живет подруга-фаворитка, чем какой-нибудь развратный сердцеед.