Кавказ. Грузия. Тушети. Огромные горы, упирающиеся ледяными вершинами в облака, глубокие изломанные ущелья, скромная речка, текущая внизу, зеленые долины, словно усыпанные лучшими изумрудами. Удивительная красота и величие.
И в чистых синих небесах виднеется крошечная точка. То крылатый змий, впряженный в воздушную колесницу. А возничим на ней — сам Кащей Бессмертный.
Царь нежити летел навестить царя дэвов — Бегелу. Именно здесь, среди высочайших пиков Кавказа, еще сохранились последние девлох — логовища дэвов. А в горных лесах все еще водятся уцелевшие каджи — злобные человекоподобные создания.
Но вначале Кащей направил змия к огромной башне-мачубу, одиноко высящейся посреди пустынного плато. Безжизненное плоскогорье, сплошь голый камень… и чудесная башня, вылепленная из белоснежного известняка, увенчанная остроконечной вершиной.
В кладке виднелись искусно высеченные петроглифы — в основном геометрические знаки и символы. Круги и линии, дуги и треугольники… Преобладала свастика — священный символ древних ариев, означающий благополучие, удачу и добрые предзнаменования. Когда-то царевич Рама под таким знаком завоевал остров Ланку, истребив живших там ракшасов…
— КТО ПОСМЕЛ ПОТРЕВОЖИТЬ ПОКОЙ ВЕЛИКОГО ДЖУДЫ?!! — оглушительно прогрохотало со стороны башни, как только Кащей подлетел достаточно близко.
— Кащей Бессмертный, — равнодушно, ничуть не повышая голоса, ответил старик в железной короне.
Ужасный грохот мгновенно смолк. Мачуб еле заметно вздрогнул, и в верхней его части начала шириться расселина, похожая на призывно распахнутую пасть. Кащей пустил змия прямо к ней, приземляясь на просторной лоджии-хурджуме, рассекающей башню пополам. Его уже встречали — две прекрасные девушки с цветами в волосах низко поклонились гостю, без тени страха распрягая его ужасного коня.
Кащей сделал несколько шагов к беломраморному портику. Навстречу вышагивал… хотя нет, вовсе не вышагивал. Летел! Навстречу плавно летел горбатый длиннобородый карлик в зеленом халате, остроносых туфлях и расписной тюбетейке. Голова, сидящая на его плечах, могла бы принадлежать и человеку нормального роста — в отличие от всех прочих членов. Ростом — едва в треть сажени, борода же — ровно втрое длиннее, метет пол кончиком. Разноцветные глаза — черный и зеленый — пристально смотрели на Кащея, злобное сморщенное личико безуспешно пыталось скривиться в гостеприимной улыбке.
Получался звериный оскал.
— Привет тебе, Джуда, — равнодушно кивнул старик в железной короне.
— А-а-а, батоно Кащей, добро пожаловать, добро пожаловать! — распахнул объятия карлик-колдун. — Что так давно не залетал? Уж не чаяли тебя больше увидеть! Позабыл совсем наши горы, нехорошо, нехорошо… Мои жены уж спрашивают — что ж давно нашего дорогого Кащея не видно, уж не обиделся ли он на что? Неужто мы плохо его принимали в прошлый раз? А я и не знаю, что отвечать!
— Отвечай, что я занят, — пожал плечами Кащей, вступая в хадзар — столовую и кухню, объединенные вместе. — А у тебя как жизнь, все ли поздорову?
Как жизнь, он и сам уже видел. Со времени последнего визита в стенах появились свежие трещины, белоснежный известняк, столь прекрасный издали, вблизи обернулся грязным и крошащимся, а среди служанок-наложниц не обнаружилось ни одной новенькой. В центре стола каменная чаша — вода в ней мутная, зеленоватая. У очага лежит старая-престарая кошка — рядом мышь посиживает, а ей и дела нет, лень даже лапой шевельнуть.
Да, дряхлеет Джуда, сдает позиции… Придет время — и расколется его заветная склянка, упорхнет черная душа старого колдуна…
— Плохо все у меня, батоно Кащей, — угрюмо ответил бородатый карлик, без особых усилий взлетая к полкам под самым потолком. На них стояли глиняные бутыли с вином. — Старый я стал, летаю уже медленно, девиц новых не попадается… Эх, жизнь нелегкая… Эй, гость дорогой, что делаешь?!
Кащей опустил глаза — он нечаянно наступил на порог, разделяющий хурджум и хадзар. Да, этого делать не следовало — дурная примета. И не только по местным верованиям.
— Да что ж ты наступаешь, как на покойника?! — гневно воздел руки Джуда, приземляясь на пол. — Совсем почтения нет?!
Здешние жители хоронят своих умерших под полом или рядом с жилищем. Конечно, это пятый этаж мачуба, и здесь под полом нет ничего, кроме четвертого этажа… но обычай остается обычаем. На порог наступать неприлично. Да и разговаривать через порог лучше не стоит — еще невежей сочтут.
— Я не желал тебе обиды, — безразлично пожал плечами Кащей, усаживаясь в невысокое каменное кресло, покрытое камышовой циновкой. — Налей лучше вина и расскажи о новостях.
— Эх, батоно Кащей, какие у меня новости? — вздохнул Джуда, зависая прямо в воздухе, без всякого сиденья. — Сам знаешь, последние годы доживаю… Вот, на днях очередной богатырь приходил, палаван[33] какого-то мелкого царька. Назвался Иванэ. Хотел какую-то из пленниц освободить, я толком не разобрался, какую именно…
— И где же он теперь?
Джуда рассеянно мотнул головой в сторону окна. Там, в тени башни, на древней чинаре покачивался висельник — совсем еще юноша. Колдун сорвал с него доспехи и одежду, выставив несчастного на посрамление.
— Неплохой образчик, — согласился Кащей, оценив могучее телосложение бывшего палавана. — Тяжелый ли был бой?
— Да как тебе сказать… — замялся Джуда. — Непростой. Я его с воздуха колотил — да это человечье отродье ничто не брало… Чуть за бороду меня не ухватил — снеосторожничал я, слишком низко спустился… Ну да не беда — в конце концов я его заманил в ущелье и обрушил сверху валун.
— Он не выглядит расплющенным.
— Доспехи зачарованные оказались… — поморщился Джуда. — Огненный Дэв ему подарил, повезло дураку… Ну да ничего — из-под обвала вылезти не смог, никакие доспехи не помогли… Так там и задохнулся. А уж потом я его вытащил, да подвесил покачаться…
— Неплохо, — равнодушно ответил Кащей.
Джуда злобно сверкнул глазками. Да уж, его полночный друг-соперник с подобными героями бьется без особых ухищрений. Хорошо ему, бессмертному! Хоть в пепел его обрати — ничего не сделается! Конечно, ему легко! А вот если б тот Иванэ сумел-таки достать летучего карлика… бр-р-р, даже думать не хочется. У Джуды тоже припасены кое-какие секреты, его тоже так запросто не прикончишь, но все же он гораздо уязвимее Кащея, гораздо…
И оттого завидует ему черной завистью.
— Ну а у тебя что нового? — сделал над собой усилие Джуда.
— А вот, сам посмотри, — повел ладонью над каменной чашей Кащей. — На днях свежую добычу взял. Как, довольно ли хороша?
Джуду сразу перекосило от бессильного старческого сладострастия — в гладкой водяной поверхности отразилась ослепительная Василиса. Княгиня сидела на корточках посреди узкого коридора, подглядывая в щелочку меж старых камней. У Кащея чуть дернулся перст — неугомонная красавица вновь сбежала из сераля. Однако сообщать об этом Джуде он не стал — к чему тому знать о беспорядках в кащеевом гареме?
— Забавно, — сухо сказал он сам себе. — Хек. Хек. Хек. Вернусь — запру ее в подземелье, а ключ выброшу.
— А?.. — откликнулся Джуда, с усилием отрывая глаза от чудесного лика. — Батоно Кащей, сделай милость, уступи мне эту девицу! Клянусь золотой скамьей Гмерти, она прекраснее самой Дариачанги! Я тебе златогривого раши взамен подарю!
— Не нужен мне раши, крылатый змий быстрее летает. Расскажи-ка лучше, что слышно о Бегеле.
— Воевать Бегела собирается, — с готовностью ответил колдун. — Народ грузинский к его границам подступает. Им покровительствуют Иахсари и Копала из числа хвтисшвили[34]. Не дают грузины дэвам с каджи роздыху. А еще свадьбу Бегела недавно сыграл — на царице Божми женился, с каджи породнился.
— Об этом я знаю, — остановил его Кащей. — Я был на той свадьбе гостем.
— Знаешь, так знаешь. Союз теперь у дэвов и каджи. Но этого мало, не хватит. Грузия сейчас сильна, как никогда. Их царица Тамар одержала множество славных побед. Раньше у них с Бегелой был мир — она наняла каджи, чтобы те построили храмы и крепости на вершинах гор, наняла дэвов, чтобы те служили ей телохранителями… Однако продлилось это недолго — сейчас дэвы и люди опять во вражде. И мне отчего-то не верится, что дэвы победят…
— Отчего же?
— А то сам не догадываешься? — огрызнулся Джуда. — Ушло время каджи. Пришло время людей — весь Кавказ заполонили, все меньше места остается. Война с Грузией уже не за горами — не в этом году начнут, так в следующем. Беспокойно мне, батоно Кащей, тревожно на сердце… Богатыри ко мне все чаще являются, все наглее становятся! А я ведь старый уже — мне бы век спокойно дожить, больше ничего не надо! Вот скажи, батоно Кащей — для чего они не хотят просто оставить меня в покое? Я же даже девиц больше не краду… уже года два, как ни одной не украл. Сокровищ таких, как у тебя, у меня в помине нет. Чего им от меня надо?
— Богатыри не действуют логично — они руководствуются сердцем.
— Но сердце же не умеет думать — оно глупое.
— И богатыри тоже.
Великие злодеи некоторое время молча пили вино, глядя в окно — на скалистые отроги, разрывающие облака. Вдалеке виднелось скопление крохотных белых точек — то пастух гнал овечью отару. К какому народу этот овцевод принадлежит — с такого расстояния не различить.
— Слетать, что ли?.. — лениво предложил Джуда. — Украду штучку, шашлыка нажарим…
— А это человек или каджи?
— А какая мне разница?.. — пожал плечами колдун.
Да, старый Джуда не делает разницы между людьми и каджи. Пока что в здешних местах одинаково много… точнее, одинаково мало тех и других. Но людей с каждым днем становится все больше, а каджи — меньше.
Они уходят. Уходят по тайным тропам в свою страну — Каджети. Эта чудесная страна не здесь, не в этом мире. Она где-то там — за невидимой стеной, за которую нет доступа человеку…
Кстати, разговор между колдунами как раз и велся на каджвархвали — языке Каджети. Увы, Джуда почти не говорит по-русски, а Кащей весьма скверно владеет цова-тушским — родным языком Джуды. Но на каджвархвали все каджи и дэвы говорят свободно — равно как и многие колдуны.
— Я тоже начинаю войну, — наконец поведал Кащей. — Ждать и терпеть больше нельзя. Все, кто еще остался, собираются у Костяного Дворца.
— И ты хочешь попробовать уговорить Бегелу? — сразу догадался Джуда. — Ха!.. Хе-хе-хе, батоно Кащей, скорее Терек повернет вспять, чем Бегела покинет свои горы и пойдет под твое начало… Тебе ли не знать, как он уперт? Бараны не так упираются рогами друг в друга, как Бегела — в то, к чему привык.
— Я знаю. Но все равно попробую. Дэвы и каджи могут сыграть решающую роль. Кстати, что ты сам об этом думаешь? Присоединишься?
— Неужели твоя кровь не остыла за тысячи лет? — пожал плечами Джуда. — Охота тебе тратить время на никчемные глупости… У меня есть хурджин с вином. Есть казан с мясом. Есть мои прекрасные птички, ублажающие меня, бедного старца. Мне больше ничего не нужно.
— В жизни существуют не только вино и женщины, — спокойно ответил Кащей. — Я бессмертен. И у меня еще остались желания, ради которых я согласен воевать хоть со всем миром.
— И что же это за желания? Чего ты хочешь, батоно Кащей?
— Я хочу, чтобы меня уважали. Я хочу, чтобы меня боялись. Я хочу как можно больше золота. И еще я хочу убить всех людей.
— Вот это последнее — очень правильно, очень… — затряс длиннющей бородой Джуда, опрокидывая чашу вина. — Но… но разве ты сам не человек?
— Только отчасти. А ты?
— В моих жилах течет смешанная кровь, — криво усмехнулся Джуда. — Мать была наполовину человеком, наполовину каджи, отец — горным карлой. В те времена они здесь еще водились… Среди людей я чужой… но и в Каджети мне не рады. И посему я устранился от суеты мирской — пусть глупцы истребляют друг друга в кровопролитных войнах, а я не стану примыкать ни к одной из сторон. Ступай себе, батоно Кащей. Ступай. Делай, что тебе больше по душе, бейся, с кем пожелаешь, но не впутывай в это меня, не надо. Я лучше скоротаю век здесь, в своей старой башне. Еще десяток-другой лет я протяну… а там видно будет.
— Что ж, это твое решение, неволить не стану, — поднялся на ноги царь нежити.
Под парчовым корзно наметилось шевеление — то Аспид-Змей переползал по спине хозяина. Джуда непроизвольно дернулся, взмывая в воздух, но в следующий миг успокоенно выдохнул — Кащей молча вышел из хадзара.
С хурджума послышались шипение и свист запрягаемого змия. Служанки-наложницы Джуды щедро накормили ужасного зверя, после сытного обеда тот отяжелел и не горел желанием вновь взмывать в воздух и тащить куда-то эту глупую колесницу. Вздремнуть бы денек-другой, отдохнуть, успокоить рокот в брюхе… Но костлявая ладонь безжалостно сдавила чешуйчатую шею, надевая на нее узду.
Джуда еще очень долго стоял на хурджуме, смотрел вслед улетающему Кащею. Сморщенные губы кривились, бормоча что-то неразборчивое, разноцветные глаза задумчиво щурились…
В самом огромном девлох на Кавказе дым стоял столбом. Бегела, царь дэвов, принимал дорогого гостя.
Кащей Бессмертный восседал на почетном месте с бычьим рогом, наполненным лучшим вином. Каджи-прислужники то и дело бегали во двор, где возвышался гигантский квеври[35]. Там же на огромных кострах жарились целые оленьи туши. От очага с громадным кеци[36] поднимался духовитый пар — хлеб сегодня получился на славу.
Во главе стола сидел сам царь здешних мест. Он же тамада на этом пиршестве. Пузатый бурокожий великан в два с половиной человеческих роста, с ног до головы покрытый шерстью. Уши здоровенные, будто лопухи, сзади хвост собачий, на голове рога козлиные.
И остальные дэвы все точно такие же — ну разве что чуть помельче, послабее. Бегела из них самый матерый и могучий. У всех усищи, бородищи. Молодежь лохматая, косматая, старики — почти совсем плешивые. У самых дряхлых нет и рогов — в глубокой старости они у дэвов выпадают, как зубы у людей.
У женщин рогов тоже нет. Да и вообще женщин очень мало — среди дэвов они рождаются редко. На шесть мальчиков — одна девочка. Уважают дэвы своих матерей, пылинки с них сдувать готовы, к каждому слову прислушиваются.
Вот, мать Бегелы как раз сидит на самом почетном месте, даже более почетном, чем дорогой гость, батоно Кащей. Кошмарная старуха с косматыми седыми волосами и длиннющими зубами — некоторые в добрый палец длиной, торчат изо рта, будто сучки древесные. Смотрит старуха злобно, в руках веретено — овечью шерсть прядет.
Каджи на пиру гораздо больше, чем дэвов, но ведут они себя куда как смирнее. Росточком каджи даже пониже человека будут, но волос на теле — как у обезьян. Морды вперед вытянуты, носы длиннющие, нижние клыки удлинены, торчат из-под губы.
Другое дело — их царица. Прекрасная Божми — колдунья, может выглядеть как сама пожелает. Коли глянет ласково — будто само солнышко выглянуло из-за туч. Улыбнется — свежим ветерком повеет, глотком родниковой воды одарит.
А уж волосы у нее!.. Словно золото червонное журчит, переливается. До самой земли спадают чудесные локоны, а в них цветы растут — пестрые, радужные, сами собой светятся.
Однако берегись влюбившийся в эту коварную колдунью! Жестокая царица Каджети превращает в камень каждого, кто только осмелится помыслить о ее красоте! Да не целиком, а только ниже пояса — верхнюю половину живой оставляет, чтоб уйти человек не мог, а только мучался бессильно. Лишь Бегеле, могучему царю дэвов, удалось укротить эту коварную обольстительницу.
Хотя, по чести говоря, это еще большой вопрос — кто из них кого укротил…
Со своего места поднялся Дэвкажиани — Дэв-Кремень. Один из первых кунаков Бегелы. Для дэва росту невеликого, обрит наголо, кожа пятнистая, точно у барса, изо рта пламя пышет. В руках витой рог — вино в нем вровень с краями плещется, едва не проливается.
— Тост!.. Тост!.. За дорогого гостя! — возопил Дэвкажиани, щедро выдыхая огненные язычки. — Батоно Кащей! Дорогой! Чтобы у тебя все в жизни было хорошо! Жену тебе золотую! Дом чтобы полная чаша! Живи вечно, дорогой!
— Ну, это я обещаю, — безучастно кивнул Кащей.
— Я скажу! — поднял рог Бегела. — Батоно Кащей! Однажды одному царю подарили крылатого раши. Тот спросил у своих советников — для чего мне пригодится такой чудо-скакун? Первый советник ответил — для войны с твоими врагами, о царь. Но царь лишь покачал головой. Второй советник сказал — для соревнований, ристалищ и охотничьей потехи, о царь. Но царь снова покачал головой. Третий советник молвил — чтобы похитить из родительского дома самую прекрасную девушку на свете и сделать ее своей женой, о царь. Но царь и в третий раз покачал головой. Советники спросили — так для чего же тогда, о царь? И царь ответил — чтобы как можно быстрее и дальше улететь от дурного гостя, явившегося ко мне в дом незваным! Так выпьем же за то, чтобы ни одному из нас никогда не понадобился такой раши! Выпьем за тех гостей, которым мы всегда рады! За тебя, дорогой!
— А теперь расскажи нам, зачем ты сюда явился, — ласково улыбнулась Божми, как только все выпили.
Кащей смерил царицу каджи холодным взглядом. Дэвы — народ глуповатый, наивный, думают медленно, обмануть их сможет кто угодно. Даже их царь Бегела — не исключение. Известное дело — сила есть, ума не надо. Если ты можешь взвалить на закорки целый дом — к чему при этом еще и умение соображать?
Но совсем иное дело — каджи. В драке они к дэвам даже близко не стоят. Любого из них одолеет и человек — даже не воин, а простой пастух. На одного дэва нужно собрать полсотни каджи, чтоб хоть отчасти уравновесить. Однако умишка у этих носатых куда как побольше — хитры каджи, коварны, изворотливы, да и на кознодейства всякие горазды.
Перехитрить дэвов во главе с Бегелой Кащею удалось бы без труда. Наплети им с три короба, скажи, что русичи их, великих дэвов, не уважают, дурно за глаза отзываются… глядь-поглядь, вот они уже и потопали всем миром на полуночь, порушенную справедливость восстанавливать.
Только вот царица Божми царю Кащею в коварстве ничуть не уступит… а кое в чем и опередит…
Тем не менее, Кащей начал загодя заготовленную речь. Он обрисовал гостеприимным хозяевам общую картину, рассказал о том, что людей в мире все больше, а нелюдей — все меньше…
Впрочем, все это они и так знали — даже в этих суровых горах творилось то же самое, что и везде.
— Хум-м-м… — насупился Бегела, украдкой поглядывая на мудрую супругу. — Батоно Кащей, так мы в стороне и не стоим. Вот перезимуем, дождемся весны, а там и двинем на Грузию. Всех перебьем! То-то славно будет, то-то попируем!
— Станцуем на ихних костях! — поддакнул Каждэв, двухголовый великан, родной брат Бегелы. Среди дэвов частенько рождаются всякие уроды — двухголовые, горбатые… Очень уж маленькие кланы у этих чудищ — сплошь и рядом встречаются кровосмешения, то и дело на родных сестрах женятся. — Мясо, мясо, мясо, мясо… Грузинское мясо!
— Это разумно, — согласился Кащей. — Но еще разумнее будет объединить силы. Ваша война еще впереди — а моя уже начинается. Поддержите меня сегодня — я поддержу вас завтра. Вместе мы вернее одолеем наших врагов.
— Вернее? — хлопнул огромными ушами Бегела. — Хо-хо-хо-хо!!! Хо-хо-хо-хо!!! Батоно Кащей, да что же ты говоришь такое?! Неужели мы, ДЭВЫ, не сладим с горсткой жалких людишек?! Ничтожных пастухов и водоносов?! Хо-хо-хо-хо!!!
— Их гораздо больше, чем вас, — напомнил Кащей. — И со временем станет еще больше. А вам подмоги ждать неоткуда — с каждым годом число дэвов убывает.
— ЗАМОЛЧИ!!! — бешено заревел царь дэвов, вставая во весь рост. Шерсть на плечах встала дыбом, голова чуть опустилась, выставляя рога в атакующем жесте. — Что ты такое мелешь, человечишко?! Как твой поганый язык вообще повернулся нести такую ересь?! Подмога?! Ха!!! Мы — ДЭВЫ, мы не боимся людишек! Здесь, в горах Кавказа, мы несокрушимы!
— Ты уверен?
— Уверен ли я?! Уверен ли?!! Да как вообще в этом могут возникнуть сомнения?!! Ведь это НАШИ горы — они помогут нам!!!
Царица Божми успокаивающе гладила разбушевавшегося мужа по запястью. Выше просто не дотягивалась — рядом с этой мохнатой горой прекрасная колдунья-каджи смотрелась едва ли не карлицей. Бегела выпустил пар из ноздрей, угрюмо взрыкнул последний раз и вновь плюхнулся на свое место, обняв жену гигантской лапищей и злобно глядя на Кащея. На лице Божми играла ехидная усмешка.
— А в самом худшем случае у нас всегда есть Каджети, — ласково сказала она мужу. — Уйдем туда, выждем, передохнем… и со свежими силами вновь обрушимся на людишек. К чему бодаться лбами из-за никчемных пещер?
— И то правда… — расплылся в глупой улыбке Бегела. — До чего же ты все-таки умна, мое солнце…
— Должен же кто-то быть, — прищурилась Божми.
— Горько! — встал со своего места Дэвкажиани, поднимая рог с вином.
— Да свадьба уж давно прошла… — даже сквозь шерсть стало видно, как покраснел царь дэвов.
— А все равно! Горько, дорогой, очень горько! Подсласти!
— Горь-ко!!! Горь-ко!!! ГОРЬ-КО!!! — начали скандировать огромные дэвы и мелкие каджи.
— Гости требуют, — поднялась Божми.
— Воля гостей — воля богов, — глупо улыбнулся Бегела.
Он легко подхватил супругу за талию одной ручищей и поднял на весу. Коралловые губки царицы каджи и громадные губищи царя дэвов соприкоснулись в страстном поцелуе. Их подданные радостно загомонили, над столом сталкивались рога с вином, прекрасный нектар выплескивался через края и лился в ненасытные глотки.
— Тост!.. Тост!.. — снова заревел Дэвкажиани, обливая вином соседей. — За счастливую пару! За молодых! Бегела! Друг! Брат! Счастья тебе! Вечного счастья! Я поднимаю этот рог за удачу! За то, чтобы в вашем девлох всегда играла музыка! За то, чтобы столы всегда ломились от изобилия, а кровати — от любви! За любовь! За любовь, способную творить чудеса!
— Ла-ла-ла-ла, ла-ли-лай! Ла-ла-ла-ла, ла-ли-лай! — распевал Каждэв правым ртом, заливая вино в левый. — Ла-ла-ла-ла, ла-ли-лай! А-а-а-а, ла-ла-ла! Вай, вай, ла-ла-лай!
Кащей смотрел на все это со скукой. Он убедился окончательно — на дэвов рассчитывать нечего. Скорее всего, они некоторое время будут биться со здешними горцами, а потом действительно просто уйдут в Каджети. Этот народ никогда не был способен к продолжительной войне — они быстро загораются и так же быстро потухают. Работать не любят и не умеют. Да и в желаниях неприхотливы — живут в пещерах, спят на голых камнях. Если у дэва вдоволь мяса и вина — он совершенно счастлив, и больше ему ничего не нужно. Заурчит в брюхе — пойдет на охоту, добудет кого-нибудь, сожрет… и снова всем доволен!
Другое дело каджи — вот это народ умелый, работящий. На все руки мастера. И пастухи из них отменные, и плотники, и портные. Вот, взять хоть платье на дэвах. Все до последней нитки сшито каджи — сами-то дэвы отродясь иголок в руках не держали.
Конечно, одежда этим мохначам не особо-то и нужна — и без того не холодно, своей шерсти вдоволь. Но набедренные повязки они все же носят. А еще налокотники, наколенники и матерчатые браслеты. Обычай такой.
— Что ж, вы сами избрали свою судьбу, — встал из-за стола Кащей. — И не мне отговаривать вас. Но вспомните, как безжалостно истреблял ваш народ царь Музарби. Вспомните — кое-кто из вас достаточно стар, чтобы помнить те времена.
— Да-а-а-а… я помню… — еле слышно прошамкала дряхлая мать Бегелы. — Это было… больно… Погребальные костры… возле каждого девлох погребальные костры… Нас тогда истребили почти всех… мы до сих пор не оправились… Я была тогда совсем маленькой девочкой… но я еще помню… Я рада, что Музарби давно умер…
— А царица Тамар еще сильнее своего древнего предка, — сухо закончил Кащей. — И когда она выгонит вас из этих гор, не приходите ко мне жаловаться. Я не стану вам помогать.
Дэвы молча уставились на гостя злющими глазами. Им уже не хотелось провозглашать тосты в честь дорогого гостя. В полной тишине старик в железной короне прошествовал к выходу из девлох… а потом ему вслед раздался окрик Бегелы:
— Подожди, батоно Кащей!
Кащей остановился. Бегела смотрел на него очень недобро, а Божми что-то нашептывала в вислое ухо.
— Ты кое-что позабыл, — усмехнулся царь дэвов.
— И что же?
— Погостил ты в моем девлох, посидел за моим столом. Погости же теперь и в моей темнице, посиди в моих цепях, — хохотнул Бегела. — Взять его!!!
Кащей резко метнулся в сторону — в костлявой руке выросло мертвенно-черное лезвие Аспид-Змея. Но уже в следующий миг клинок вырвало нахлынувшим золотым ливнем. Это прекрасные волосы царицы Божми ожили, удлинились и выхватили страшное оружие Кащея. Ведьма-каджи торжествующе усмехнулась, глядя на клинок, извивающийся в тенетах ее локонов, и перебросила добычу мужу — когтистые ручищи царя дэвов сдавили меч тисками, не давая высвободиться.
Одновременно с этим на дорогого гостя бросились кунаки Бегелы. Кащей подпрыгнул, в воздухе с бешеной скоростью замелькали тонкие пальцы — два самых расторопных дэва пали замертво с глубокими ранами в груди. Им просто вырвали сердца.
Но уже в следующий миг рогатые великаны погребли противника под тяжеленными тушами — на руках и ногах повисли по два-три чудовища. Каждый весил пудов этак по сто — чересчур даже для нечеловеческой силы Кащея.
Однако куча великанов все равно задрожала, словно земля, из-под которой лезет крот. Трое дэвов разлетелись в стороны — их отшвырнули ударами немыслимой мощи.
Бегела вскочил со своего места, хватаясь за огромную дубину.
— Нет… — тревожно прошептал он. — Не может быть… Даже он не сможет…
— Да кончайте же с ним, не тяните! — зазвенел яростный голос Божми.
Дэвы резко подались в стороны, на мгновение приоткрывая костлявую фигуру. Командный рев Бегелы, и вот рогатые великаны слаженно ухватывают Кащея за руки и ноги. Одного он отшвыривает прочь легким движением запястья, но его место тут же занимает другой. Рывок… другой… и тощего старика просто разрывают на части. Во все стороны брызжет ядовитая черная кровь, оставляя глубокие язвы на телах и лицах дэвов.
Взметнулось облако пыли и дыма — Кащей стремительно возрождался, вновь собираясь воедино. Но с трех сторон хлынули потоки огня — то Дэвкажиани с братьями исторгли струи пламени, обращая Кащея в пепел. Опавшая зола немедленно зашевелилась, поднимаясь в подобии человеческой фигуры… начали проступать контуры лица… снежной метелью заклубилась седая борода… блеснули равнодушные змеиные глаза… но тут вперед выступил Каждэв. Двухголовый великан поднял руку, торжествующе захохотал и с размаху ударил уже наполовину восстановившегося противника по лицу.
Указательный палец дэва странным образом засветился… и Кащей обмяк, падая бездыханным.
— Восстаньте, братья! — прогудел Каждэв, ударяя этим же пальцем павших сородичей.
Колдовство Огненного Пальца сработало безукоризненно — молодые дэвы начали подниматься. Ужасные раны срастались, выплеснувшаяся кровь втягивалась обратно. При виде костлявого старика, недвижно лежащего посреди каменного пола, из мохнатых телес исторглось сердитое рычание.
— Однако батоно Кащей был очень могуч! — присвистнул двухголовый великан обеими ртами. — Крохотной толики его мощи хватило, чтобы вернуть жизнь аж двум большим воинам!
Бегела с интересом рассматривал бьющийся в его руках меч, успевший оборотиться черной змеей. Когтистая лапища сдавила чешуйчатого гада, и тот зашипел от боли. Царица Божми опять что-то зашептала супругу. Тот важно кивнул и провозгласил:
— Отволоките эту падаль в самую надежную темницу! Прикуйте стопудовыми цепями, что не могут быть разорваны даже бляго и гвелвешапи! Пусть повисит вдоволь, да хорошенько подумает, как строить козни против меня, царя Бегелы! Наперед умнее будет!
Слуги-каджи подхватили холодное тело под руки. Кащей обмяк и повис на них, будто пустая одежда на веревке. Весил он самую малость — до темницы дэвов его дотащил бы даже ребенок.
— Свет моих очей, любовь всей моей жизни, ты была совершенно права, — угрюмо сказал Бегела, повернувшись к Божми. — Батоно Кащей и в самом деле стал врагом нашего народа. Как хорошо, что ты придумала такой хитрый план — признаюсь, я слегка опасался этого ходячего скелета. Скажи — ты все еще не придумала способа убить его насовсем?
— Он бессмертен… — сожалеюще покачала головой Божми. — Но уязвимое место есть у каждого. Я ищу. И рано или поздно найду. А пока что пусть с ним позабавится Очокочи…
Царственные супруги переглянулись и расхохотались.