Глава 12

Это событие нагрянуло неожиданно, как неожиданным бывает землетрясение или извержение вулкана. Я застала Дамиана внизу, в зале на первом этаже. Мой муж сидел в кресле и держал в руке листок, наполовину исписанный с одной стороны аккуратным круглым почерком. По кислому выражению лица Дамиана я могла бы предположить, что недовольный его отсутствием на богослужениях жрец прислал скрупулезно записанную на бумаге проповедь. Вот только для этого письмо было слишком коротким.

– Что произошло? – спросила я, подходя поближе. – Плохие новости?

Дамиан поднял на меня мрачный взгляд.

– Чудесные, – ответил он таким тоном, что сразу становилось понятно: новости – хуже некуда. – Сегодня вечером приезжает моя мать.

– Сегодня вечером?! – всплеснула руками я. Успеть как следует подготовиться к приему важного гостя за такое время очень трудно. – А почему так поздно стало известно – письмо задержалось? Или она внезапно решила приехать?

– Нет, просто она всякий раз тщательно заботится о том, чтобы ее приезд оказался сюрпризом. – Дамиан был мрачнее тучи. – Чтобы я не успел что-либо предпринять по этому поводу.

Я не была уверена, что именно он имеет в виду. Быть может, именно то, о чем подумала я, – невозможность как следует подготовиться? Но ведь не это же послужило причиной столь дурного настроения! И тут я, как мне показалось, сообразила, в чем дело.

– Она знает, что у нас фиктивный брак? – предположила я, благо никого из слуг поблизости не было.

Если она в курсе, то ситуация складывалась действительно не слишком удобная. Кстати сказать, на нашей свадьбе матери Дамиана не было; до этого дня я была уверена, что у него вообще нет близких родственников.

– Упасите боги! – Он аж отшатнулся от меня. – Разумеется, нет.

Я была озадачена. Что, в таком случае, могло вызвать у него такую реакцию? Может быть, Дамиан напрягается из-за предстоящего знакомства матери с женой? Да нет, не может быть, а наверняка! И кто бы не напрягался в такой ситуации?

– Я должна ей понравиться, да? – понимающе спросила я.

Дамиан взглянул на меня совсем уж странно, а затем коротко рассмеялся.

– Даже не пытайся, у тебя все равно нет никаких шансов, – заверил меня он.

Я обиженно надулась. Что же, если я своего мужа как женщина не интересую, значит, уже и маме его понравиться не могу? Я, между прочим, очень даже умею производить благоприятное впечатление на мам. Ну, во всяком случае, умела до обучения. А годы, проведенные в пансионе, наверняка в этом отношении пошли мне только на пользу.

Я собиралась промолчать, но слова все-таки сорвались с языка:

– Ты так уверен, что я совсем ни на что не гожусь?

Дамиан поднял на меня глаза и отрицательно качнул головой.

– Ты здесь ни при чем, – пояснил он, и его голос прозвучал мягче. – Понравиться моей матери невозможно по определению. Ей не нравлюсь даже я, собственный единственный сын. И уж тем более не понравится какая-то незнакомая стерва, которая осмелилась заманить под венец такого выгодного жениха.

– Логично, – задумчиво пробормотала я. – И как мне в таком случае себя вести?

– Да как угодно. – Дамиан безнадежно махнул рукой. – Хоть молись на статуэтки богов, хоть танцуй на столе. Никакой роли это не сыграет. Так что не напрягайся. Я предложил бы тебе вообще пересидеть это время у себя в комнате, но она непременно захочет тебя видеть, а когда моя мать чего-то хочет… – Он снова махнул рукой. – Я постараюсь взять огонь на себя и не позволить ей излишне тебя издергать.

– А… надолго она приезжает?

Теперь этот вопрос казался мне наиболее актуальным.

Дамиан тяжко вздохнул.

– Надолго, – кивнул он. И страдальческим голосом добавил: – До завтра.

Встречать мать Дамиана мы вышли во двор всей толпой. Толпа, впрочем, оказалась какая-то маленькая, неубедительная. Меня в день моего приезда встречали более бурно. А тут многие слуги постарались скрыться на кухне или на конюшне якобы по важным и срочным делам. И если до этого я думала, что недовольство Дамиана в связи с приездом матери есть результат каких-то недоразумений, нередких в родственных отношениях, то, глядя на реакцию слуг, начала сильно в этом сомневаться.

Вышедшая из кареты женщина была невысокой, немного полноватой и обладала роскошными каштановыми волосами с рыжим отливом. На вид ей можно было дать лет пятьдесят. Она остановилась перед Дамианом и, невзирая на разницу в росте – сын был выше на целую голову, – умудрилась посмотреть на него сверху вниз, после чего одарила теплой материнской улыбкой, от которой лично у меня похолодело все внутри. Дамиан склонил голову с таким видом, словно опускал ее на плаху, и она торжественно чмокнула его в лоб.

– Как ты доехала, матушка? – предельно вежливо осведомился Дамиан. – Дорога прошла хорошо?

– Отвратительно, – отрезала та. – Когда мы выезжали из поместья, все было ничего. Но когда подъехали к городу… Дорогой, у тебя здесь ужасные дороги! Ты совершенно за ними не следишь. Разве можно так запускать свои владения?

Дамиана, кажется, не слишком тронула критика.

– Надо же, а до тебя никто претензий не предъявлял, – бесстрастно заметил он.

– Потому что все прочие боятся и лицемерят, – ни на секунду не задумываясь, ответила матушка. – На то и родная мать, чтобы говорить сыну правду. Какой бы неприятной она ни была.

– По неприятной правде ты специалист, – ответил Дамиан таким тоном, будто возносил матери высшую похвалу. – Я непременно приму к сведению твою жалобу. Вот, познакомься. – Он встал рядом со мной и взял меня за руку. – Это моя жена, виконтесса Вероника Телбридж, урожденная Фостер. Ника, это моя мать, леди Камилла Телбридж.

– Очень рада познакомиться, миледи, – ангельским голосом произнесла я.

Камилла неспешно, чуть откинув голову назад, обвела меня пристальным взглядом, всю, с головы до ног. Особенно задержавшись на глазах и на груди. Я почти почувствовала себя в пансионе. И сразу же определилась с линией поведения. Скромно сцепила перед собой руки и по-ученически потупила глазки.

– Я хотела бы сказать, что тоже рада с вами познакомиться, детонька, – произнесла Камилла. – Но это получилось бы у меня куда лучше, если бы мой сын соблаговолил познакомить нас раньше, до свадьбы, вместо того чтобы ставить меня перед фактом. Стало быть, тебе теперь такие нравятся? – обратилась она к Дамиану, бросив на меня последний оценивающий взгляд. – Вкусы у тебя поменялись, и не в лучшую сторону. Арсения была более аристократична.

Я могла лишь предположить, что Арсенией звали ту самую девушку, на которой когда-то собирался жениться Дамиан. Зато я точно видела, что он зол. Очень зол. И сдерживает себя в рамках приличий с огромным трудом.

– Арсения сама сделала свой выбор, – холодно сказал он.

– Ерунда, тот выбор сделал ты, – махнула рукой Камилла.

– Отлично, значит, выбор сделал я, – не стал спорить по-прежнему чрезвычайно злой Дамиан. – Ты хочешь поговорить еще о каких-нибудь событиях того времени?

– Ты неисправим.

Камилла покачала головой, во взгляде ее читался искренний укор.

– Может быть, пройдем в дом? – с робким видом предложила я.

Свекровь смерила меня очередным взглядом, скорее неодобрительным, нежели оценивающим, перевела столь же неодобрительный взгляд на Дамиана и наконец, так уж и быть, согласилась проследовать за нами в замок.

Ужин уже был подан в одной из комнат первого этажа. За столом предстояло сидеть только нам троим. Эддингтон, который по статусу вполне мог бы присутствовать, неожиданно слег с острым приступом головной боли. Мы уселись и приступили к первому блюду. За столом прислуживали две служанки, за ними присматривал дворецкий.

Сперва мы ели молча. И, лишь когда тарелки с супом опустели и служанки резво принялись подавать утку с яблоками, морепродукты и прочее, завязался разговор, инициатором которого явилась леди Камилла.

– Итак, это и есть твоя скоропостижно появившаяся жена, – заявила она, пристально глядя на меня.

– Да, это она, – ответил Дамиан лишь для того, чтобы соблюсти рамки приличий. Вопрос был риторическим.

– В таком случае, может быть, ты уточнишь, как случилось, что ты позабыл пригласить меня на свадьбу?

– Матушка, – тут же откликнулся Дамиан, – ты запамятовала, что была в долгосрочном отъезде. И не смогла бы так рано вернуться из-за границы.

Что-то подсказывало мне, что Дамиан счел сие стечение обстоятельств весьма удачным.

– Допустим, – скептически кивнула Камилла. – Я, конечно, могла бы возразить, что следовало перенести дату свадьбы и дождаться моего возвращения. Но я все понимаю. Кто же будет принимать во внимание пожелание одинокой старой женщины.

К слову сказать, выглядела одинокая старая женщина вполне неплохо, одевалась по моде, не забывала о макияже, и старой себя точно не считала, да и затворницей отнюдь не выглядела.

– Ладно, ко мне ты всегда относился недостаточно уважительно, я с этим уже смирилась. – Если судить по тону, до смирения Камилле было весьма далеко. – Но почему ты не пригласил дядю Келвина? Я видела его на прошлой неделе. Он очень расстроен тем, что упустил такой случай с тобой повидаться.

– Матушка, в последний раз я видел дядю Келвина пять лет назад, – заметил Дамиан. – За это время он ни разу не изъявил ни малейшего желания меня лицезреть. Не хочешь же ты сказать, что его искренне расстраивает долгая разлука? Тем более что это была скромная свадьба, прошедшая в узком кругу.

– Скромную свадьбу в узком кругу устраивают, когда невеста пребывает на седьмом месяце беременности, – отрезала Камилла. – А это явно не имеет отношения к твоей избраннице. Полагаю, родственникам со стороны невесты повезло больше и их на свадьбу все-таки позвали? Ваши родные присутствовали на церемонии, детонька?

– У меня нет родных, – ответила я.

– Вот как? – Она в очередной раз скривила губы. – Стало быть, сын мой, ты выбрал себе в жены женщину не слишком впечатляющего происхождения и весьма заурядной внешности, к тому же еще и лишенную родственников?

– Вот за последнее и выбрал, – сквозь зубы пробормотал Дамиан. – Матушка, – сказал он громче, – если тебя так тревожит этот брак, не беспокойся: отец Вероники оставил за ней большое приданое.

– Вот как? – Камилла посмотрела на меня с любопытством. – И насколько же большое?

– Большое, – равнодушно повторил Дамиан, снова принимаясь за еду и давая таким образом понять, что тема закрыта.

Но леди Камилла привыкла закрывать и открывать темы по собственному усмотрению.

– Ты не мог бы уточнить сумму? – настойчиво сказала она.

– Оно оставлено не в деньгах, а в драгоценных камнях.

Тон Дамиана был предельно спокойным, но отложенная им вилка громко звякнула о край тарелки.

– Хотя бы приблизительно? Скажем, больше или меньше десяти тысяч?

– Матушка, – руки Дамиана сжались в кулаки, – сундук с приданым стоит в сокровищнице. Если хочешь, казначей незамедлительно проводит тебя туда. Ты сможешь провести вечер, пересчитывая камни. Мне позвать казначея?

– Не стоит. – Какое-то время Камилла ела молча, явно обиженная тоном сына. Но долго молчать она, по-видимому, не умела или как минимум не для того приехала в замок. – До меня дошли слухи, – сухо проговорила она, – будто ты не посещаешь храм. Это правда?

Я ожидала, что Дамиан будет взбешен, но эту тему он, как ни странно, воспринял намного более спокойно.

– Матушка, – он даже еле заметно улыбнулся, – я не посещаю храм уже четыре года. И все это время ты в каждый свой приезд задаешь мне один и тот же вопрос.

– Я просто каждый раз надеюсь, что ты образумишься, – вздохнула Камилла. – Быть безбожником еще полбеды, но слыть таковым – это и вовсе не приемлемо. И как к такому обстоятельству относится твоя жена?

Она вновь взглянула на меня крайне неодобрительно, словно подозревала, что именно мое дурное влияние заставило ее сына докатиться до жизни такой. Та мелочь, что я появилась в его жизни на четыре года позже, чем он перестал ходить в храм, значения не имела.

– Крайне отрицательно, – поспешил сказать Дамиан, не позволяя мне дать собственный ответ. – Моя жена – выпускница «Слезы Рейи», одного из лучших религиозных пансионов страны. К слову, у нее прекрасные рекомендации, если захочешь, я дам их тебе почитать на сон грядущий.

– Вот как? – Камилла посмотрела на меня с интересом. Я скромно опустила глазки. – Что ж, похвально, весьма похвально. И тем не менее, как я погляжу, положительно повлиять на моего сына вам не удалось. Впрочем, с его характером… куда уж такой, как вы… По поводу чтения… – Она снова повернулась к Дамиану. – Я бы предпочла кое-что другое. Трактат по естествознанию этого философа из Ланрегии, как бишь его? Ну, помнишь, я читала у тебя эту книгу в свой прошлый визит?

– Помню, – кивнул Дамиан. – Только не ищи ее в библиотеке. По-моему, она у Ники в комнате. Я потом ее тебе занесу.

– Вот как? – изогнула бровь Камилла, а я задумалась, в который раз за сегодня она произносит эти слова. – Она у тебя, стало быть, читающая? Что ж, это похвально. И что же, детонька, вы, в отличие от моего безбожника-сына, посещаете богослужения?

– Да, леди Камилла, каждый четверг, – склонив голову, ответила я.

– Неужели? – задумчиво проговорила свекровь. – Что же, в таком случае вам ведь нетрудно будет вспомнить содержание каких-нибудь проповедей из последних? Расскажите нам, о чем они были. Заодно и мой сынок хотя бы так приобщится к духовным ценностям.

Я слегка улыбнулась. Она решила меня проэкзаменовать? Хочет проверить, действительно ли я хожу на проповеди? Чудесно. Будет вам ответ.

– Хорошо, леди Камилла, – послушно кивнула я. – Вот, например, несколько недель назад наш жрец читал проповедь о важности поясов верности. Это была чрезвычайно интересная речь. Я так прониклась, что, вернувшись, попросила мужа непременно купить для меня хотя бы один. – Я успела увидеть, как салфетка прикрыла скользнувшую по губам Дамиана усмешку.

– П-пояс верности? – недоверчиво переспросила свекровь, кажется изумленная тем, что я осмелилась поднять в ее присутствии такую тему.

Но чего она хотела? Ведь проповедь действительно была именно об этом.

– Он самый, – охотно подтвердила я. – Мы с вашим сыном даже подобрали модель. Она представляется нам наиболее удобной и в то же время надежной. Такая, знаете, с зубчиками.

Дамиан испытал срочную необходимость повторно утереть губы салфеткой, а разливавшая вино девушка в срочном порядке перестала это делать, дабы ненароком не закапать скатерть.

– Вы не могли бы подобрать тему, более уместную для беседы, ведущейся за столом? – мрачно осведомилась Камилла, даже забыв добавить при этом свое ставшее уже традиционным обращение «детонька».

– Конечно, хорошо, – не стала спорить я. – Я полагала, что любая тема, представленная на проповеди, является пристойной, но могу рассказать о чем-нибудь другом. О! Как раз совсем недавно жрец поднял тему, чрезвычайно подходящую для застольной беседы. Он говорил о чревоугодии и гортанобесии. – Я улыбнулась, якобы довольная возможностью угодить. – Рассказывал, что очень грешно есть больше, нежели необходимо для утоления природного чувства голода. – Было весьма трогательно произносить эти слова, оглядывая ломящийся от кушаний стол. – А также упоминал о том, сколь греховно есть всевозможные изысканные продукты… ну вроде… креветок! – нашлась я, уставившись на крупную розовую креветку, нанизанную на зубчик вилки, которую Камилла как раз собиралась отправить себе в рот.

Камилла застыла, так и не донеся вилку до пункта назначения.

– Жрец сказал, что все такие продукты следует незамедлительно принести в жертву богам, – заключила я, скромно потупившись.

Опустив вилку обратно на тарелку, Камилла поднесла руку к груди и негромко прочистила горло.

– Вашего жреца следует сместить с должности, – безапелляционно заявила она.

– Совершенно справедливо, – незамедлительно подтвердила я. – Я как раз отправила в Совет Жрецов именно такое прошение.

На этот раз Дамиан уставился на меня с нескрываемым изумлением. Я невинно похлопала глазками, чрезвычайно довольная собой. Кажется, мне удалось одним махом выбить из колеи обоих представителей рода Телбриджей.

Однако мой триумф продлился недолго. Камилла решила взять реванш и, пристально глядя мне в глаза, спросила:

– А как обстоят дела с наследниками? Надеюсь, ты уже беременна?

При этом она указала на меня столовым ножом, который держала в правой руке. Мне захотелось немедленно признаться в любом преступлении, в каком она пожелает. Вот только я не знала, что можно считать более тяжким преступлением – потенциальную беременность или отсутствие оной? Поэтому я перевела растерянный взгляд на Дамиана.

– Нет, матушка, она не беременна, – ответил он за меня сквозь зубы.

– До сих пор?! – всплеснула руками Камилла. – А почему? Вы женаты уже два месяца! А до этого, насколько мне известно, Вероника еще целый месяц жила у тебя в замке. Только не говори, будто она не запрыгнула к тебе в постель в первые же дни.

Я старательно пережевывала креветку. С того момента, как стало ясно, что наладить со свекровью хороших отношений в любом случае не удастся, этот разговор меня исключительно развлекал. Но Дамиан – совсем другое дело. Я видела, что он злится и держит себя в руках с немалым трудом. Камилла же продолжала, будто вовсе этого не замечая:

– Она у тебя что же, бесплодна? Или ты сам пренебрегаешь исполнением супружеского долга?

– Матушка, – голос Дамиана был ледяным, – я настоятельно рекомендую тебе сменить тему.

– Ладно, – неожиданно легко согласилась Камилла. – По дороге сюда я видела в городе какое-то крупное строительство. Ты имеешь к этому отношение?

– Да, я занимаюсь строительством госпиталя, – ответил Дамиан.

– Госпиталя?! – На лице моей свекрови было написано искреннее недоумение. – Боги, ты всегда любил ввязываться в авантюры, начиная с этой твоей службы.

– Что именно авантюрного ты находишь в строительстве госпиталя? – ровным голосом поинтересовался Дамиан.

Я следила за разговором, стараясь не поднимать глаз от тарелки.

– А зачем вообще понадобилось его строить? – ответила вопросом на вопрос Камилла. – Это никак не окупится и никому не принесет пользы. Ты попусту разбазариваешь семейные деньги.

– Я разбазариваю СВОИ деньги, – холодно подчеркнул Дамиан, даже не пытаясь вступать в спор относительно выбора глагола.

– Наследство твоего покойного отца, – невозмутимо напомнила Камилла. – На очередное бессмысленное предприятие.

Дамиан, кажется, и тут не собирался вступать в дискуссию, но я не удержалась.

– Простите, что вмешиваюсь, леди Камилла, – произнесла я голосом все той же робкой овечки, – но отчего вы находите строительство госпиталя бессмысленным?

– А кому оно может принести пользу? – пожала плечами свекровь. – Богатые и знатные люди продолжат лечиться на дому у зарекомендовавших себя лекарей. А бедняки в госпиталь не пойдут – они привыкли с любыми хворями обращаться к этим своим бабкам-знахаркам.

– Стало быть, они поменяют свои привычки, – отозвался Дамиан.

– Ерунда. Но ты же никогда не признаешь, что в чем-то не прав. Это твое вечное, не знающее меры упрямство.

– Может быть, и так, – кивнул Дамиан. – Мне действительно свойственно упрямство. Именно поэтому я до сих пор жив.

– Глупости, – поморщилась Камилла, отправляя в рот очередную креветку. – Ты до сих пор жив потому, что тебе случайно повезло.

Дамиан знаком подозвал дворецкого. Заглянув мужу в глаза, я поняла: он не зол. Он в бешенстве.

– Что, ночь выдалась звездная? – почти светским тоном спросил он у слуги.

– Да, милорд, – подтвердил тот. – Звездная, весьма светлая.

– Стало быть, дороги просматриваются хорошо и путешествовать безопасно, – заключил Дамиан.

Я напряглась. Сейчас он предложит матушке выйти из-за стола и отправиться домой. И хотя, учитывая ее поведение, такой поступок был бы, пожалуй, вполне оправданным, допускать этого не следовало. Все-таки он – сын, а она – его мать. И прежде чем Дамиан произнес свои следующие слова, я вскочила со стула, подошла к нему и потянула за локоть.

– Пойдем, дорогой, – решительно заявила я.

Он удивился, однако с места поднялся.

– Куда это? – сварливо осведомилась Камилла.

– Работать над наследниками, – ответила я таким тоном, будто это само собой разумелось. – Вы нас пристыдили, матушка. Я поняла, что нам совершенно необходимо начать работать над ошибками незамедлительно. Поэтому мы с вами увидимся утром.

Я настойчиво потянула Дамиана к выходу.

– Матушка, когда закончишь есть, дворецкий проводит тебя в приготовленную тебе комнату, – сказал Дамиан, оборачиваясь к Камилле на ходу.

– Наверх – быстро! – рявкнул он, едва мы оказались снаружи.

Мы поменялись ролями: теперь Дамиан тянул меня за собой, пока мы взлетали по ступенькам.

Подлетев к моим покоям, он сперва пропустил внутрь меня, потом вбежал сам, запер дверь и встал, прислонившись к ней спиной. При этом его взгляд заскользил по комнате, явно присматривая предметы мебели, при помощи которых можно было бы забаррикадироваться.

– Брось, она сюда за нами не побежит! – не очень уверенно сказала я.

– Ха! С нее станется, – возразил Дамиан, но от двери все-таки отошел.

– Может, выставить снаружи стражу? – задумчиво предложила я.

– И что, по-твоему, это ЕЕ остановит? – фыркнул он.

Я сжала губы, вынужденная с ним согласиться. Представить себе какого-то несчастного солдата – да что уж там, даже целый гарнизон! – останавливающим Камиллу было достаточно сложно.

Дамиан со стоном рухнул на кровать, заложил руки за голову и прикрыл глаза. Я подошла, села рядом и ободряюще потрепала его по плечу. Он открыл один глаз и взял мою руку.

– Знаешь, пожалуй, за такую гениальную идею я мог бы на тебе жениться.

Я рассмеялась.

– Поздновато ты спохватился.

Дамиан принял сидячее положение, по-прежнему переводя дыхание.

– Уж прости, но эту ночь мне придется провести у тебя, – предупредил он, разводя руками.

– Да уж догадываюсь.

Не могу сказать, чтобы меня это так уж сильно тревожило: те времена, когда я боялась Дамиана, давно прошли.

– Скажи, а твоя мать… она завтра в какое время уедет? – с некоторым беспокойством осведомилась я.

– О, на этот счет можешь не беспокоиться, – твердо заверил он. – Встает она поздно, а дорога предстоит неблизкая. И я распоряжусь, чтобы карету подали своевременно.

Я хмыкнула: последнее отчего-то сомнений не вызывало.

– Кстати, – прищурился Дамиан, – это была неожиданная шутка насчет Совета Жрецов.

– Это не шутка, – возразила я.

На это он ничего не сказал, но его взгляд требовал объяснений.

– А что, у тебя есть какие-то теплые чувства к этому жрецу? – поинтересовалась я.

– Нет.

Его ответ прозвучал более чем уверенно.

– Так в чем же тогда проблема?

– Проблемы нет, – качнул головой Дамиан, глядя на меня с интересом. – Просто мне любопытно, как и почему это пришло тебе в голову.

– Ну это ты у нас безбожник, – легкомысленно пожала плечами я, плюхаясь в кресло. – А я – уважаемая дочь Триады, вышедшая из лучшего пансиона страны, да еще и с отличными рекомендациями. Так что могу и написать в Совет. Завидно?

– Ничуть, – со смешком возразил он.

– Кстати! Дай мне хотя бы прочитать эти рекомендации! – воскликнула я.

– Зачем это? – рассмеялся Дамиан.

– Как это зачем? Хочу почитать, как про меня пишут что-то хорошее.

– Зазнаешься, – отклонил просьбу он.

– Вовсе нет!

– Ты уже начала!

– Когда это?

– Дай-ка припомнить. «Уважаемая дочь Триады»?

– А что тут такого? – возмутилась я, упирая руки в бока.

– Например, то, что у тебя муж – безбожник, а ты вместо того, чтобы наставить его на путь истинный, во всеуслышание защищаешь его перед жрецом.

– Ладно, уговорил, – грозно кивнула я. – Сейчас начну наставлять на путь истинный. Знаешь, какое средство лучше всего для этого подходит?

– Молитва? – с сомнением предположил Дамиан.

– Нет! Что-нибудь тяжелое, вроде канделябра!

Я замахнулась на него вышеупомянутым предметом. И в этот момент в дверь громко постучали.

Мы замерли как были. Я с канделябром в поднятой руке, Дамиан – отклонившись в сторону, готовый к самозащите. Всякая тень улыбки слетела с его лица, в глазах снова поселился холод.

– Детки, вы не заняты? – проникновенно спросил из-за двери нежный материнский голос. – Сынок, ты забыл дать мне книгу. Я все жду и жду. Дай, думаю, сама зайду, попрошу.

Дверная ручка дернулась, но замок делал свое дело. Я медленно опустила руку с канделябром, неожиданно ощутив всю его тяжесть.

– Да, матушка, мы заняты! – резко сказал Дамиан.

Впрочем, судя по озверелому взгляду, которым сопровождались эти слова, равно как и по гневно раздувшимся ноздрям, на эффективность такого ответа он не рассчитывал.

– Ну я ведь только на минуточку зайду, и все, – невозмутимо ответили из-за двери.

Дамиан с рычанием устремился ко входу.

– Стой! – Моя раскрытая ладонь уперлась ему в грудь, останавливая на полпути. – Я сама ее выпровожу.

– Ты?

Сперва он посмотрел на меня скептически, но затем отступил.

Я метнулась к шкафу. Встала на цыпочки, шаря рукой по полке, на которой хранились ночные рубашки. Обычно мне туда лазить не приходилось: Мэгги сама каждый вечер клала мне на постель свежую рубашку. В руку ткнулось нечто странное на ощупь. Подтянув предмет гардероба поближе к краю полки, я с удивлением опознала в нем тот самый сиреневый чулок. Видимо, что делать с этим бельем, горничные не решили, а у меня спросить не осмелились и потому засунули на полку до лучших времен.

Идея созрела в моем неблагочестивом мозгу быстро. Я отыскала под прочими рубашками ту, которую мне когда-то подготовили для брачной ночи и которую я так ни разу с тех пор и не надела. Используя дверцу шкафа как ширму, за которой можно было спрятаться от Дамиана, я сняла с себя платье и все остальное, а взамен натянула кружевную ночнушку и чулки.

Боги, простите меня, я знаю, что совершаю страшный грех, с какой стороны ни посмотри… Надеюсь, искреннее раскаяние спасет меня от демонов. Все-таки я действую в интересах своего мужа, а это же не грешно?

На долгие размышления времени не было: стук в дверь повторился и был на этот раз еще более настойчивым. Захлопнув дверцу шкафа, я под взглядом совершенно ошарашенного Дамиана метнулась к книжным полкам в поисках нужного тома. А уж потом, с книгой в руке, пошла открывать.

Я распахнула дверь с самой приветливой улыбкой, какую только была способна изобразить. Но мое гостеприимство отчего-то возымело прямо противоположный эффект. Онемевшая Камилла замерла на пороге с открытым ртом. Я радостно протянула ей книгу.

– Вот, матушка, трактат по естествознанию, как вы и просили. Может быть, вас еще какая-нибудь литература интересует?

Камилла машинально взяла книгу в руки, но вес последней словно явился для нее неожиданностью, и трактат упал женщине на ногу. Она подскочила, а я услужливо наклонилась, предоставляя свекрови на обозрение совсем уж непристойное зрелище. И вновь протянула ей книгу с радушной улыбкой на лице.

Камилла, которую боль слегка вернула к действительности, заглянула в комнату. Я последовала ее примеру. Как оказалось, Дамиан успел к этому моменту стянуть с себя рубашку, и теперь возлежал на кровати, нагой по пояс. В руке он держал тот самый канделябр, которым совсем недавно замахивалась я. Вытянув в нашу сторону руку с канделябром, он, тоже вполне радушно, осведомился:

– Матушка, будете держать свечку?

Камилла стрелой полетела прочь по коридору. Я захлопнула дверь и снова заперла ее. На пару секунд в комнате повисла тишина, после чего мы с Дамианом синхронно согнулись пополам в приступе хохота.

Смех, однако, продлился недолго. Заметив, что Дамиан как-то странно на меня смотрит, я быстро вспомнила, в каком виде нахожусь, и бросилась к шкафу. Опять спрятавшись за дверцей, взяла с полки другую ночную рубашку, целомудренную донельзя. Длинную, почти до пят, с рукавами, из плотной ткани. Запаковалась в нее побыстрее, прямо поверх того, что было на мне раньше. После чего забралась под одеяло.

Дамиан, напротив, поднялся с кровати и принялся критически оглядывать комнату. Потом взял одну из подушек и перебросил ее на кресло. Кушетки в моих покоях предусмотрено не было.

– Да ладно, – сжалившись, проговорила я. – Кровать большая. Я здесь слева лягу, – продолжила я, пододвигаясь к краю, – а ты справа. Небось не подеремся.

Он снова посмотрел на меня как-то странно, с сомнением, что ли. Но потом все-таки забрал с кресла подушку и, затушив свечи, шагнул к кровати.

– Ну ладно, спасибо.

Раздеваться дальше он не стал, лег как был, укрылся краем одеяла.

– Спокойной ночи, – сказала я, все же чувствуя себя немного смущенной, и повернулась на бок, к Дамиану спиной.

– Спокойной ночи.

Я слышала, как он устраивается на кровати, ощущала, как покачивается при этом матрас. Потом закрыла глаза и попыталась уснуть.

Если в прошлый раз в присутствии Дамиана мне было спокойно и уснулось прекрасно, то сегодня все было не так. Нет, не потому, что я его боялась и тревожилась из-за его соседства. Просто не спалось, и все. Я слушала его дыхание, ощущала тепло его тела и испытывала почти непреодолимое желание повернуться, переместиться к нему поближе, коснуться кожи, поцеловать в плечо, а может быть, даже в губы… Великая Триада, что со мной происходит???

Я тряхнула головой, словно надеялась, что все неправильные мысли высыплются из нее, как кристаллики соли из солонки. Вдобавок ко всему прочему в комнате было очень жарко, хотя день вроде бы выдался прохладный, и окно было распахнуто, и легкий ветерок гулял по покоям… Я провела рукой по вспотевшему лбу, откинула назад волосы, а вот избавляться от одеяла в присутствии Дамиана не решилась. Хотя наверняка жарко было именно из-за него.

Тихонько заскрипела кровать. Дамиан тоже не спал. А если все-таки… Что такого уж страшного будет, если я повернусь и обниму его? Боги, что за мысли?! Самой приставать к мужчине? Так поступают продажные женщины, а не порядочные девушки. Я только все испорчу. Он сам потом не сможет относиться ко мне с уважением, даже если не оттолкнет… А если оттолкнет, тогда и вовсе хоть вешайся…

Но в конце-то концов он же все-таки мой муж?

Фиктивный, фиктивный, фиктивный! Он сам это предложил, и сам двадцать раз об этом повторял. И говорил, что вовсе ты ему для этих целей не нужна, у него есть другие кандидатуры. Другие, во множественном числе, так что увольнение Амандины ничего не меняет. Да и вообще, если бы ты была ему нужна как женщина, он сам бы сейчас проявил инициативу. А он лежит отвернувшись и тяжело дышит, наверное, ему тоже жарко. Не глупи, Николь, даже не смей к нему прикасаться. Не делай из себя круглую дуру!

Воистину, стоит согрешить один раз, и грехи начинают сыпаться в душу, как яблоки с раскачанного дерева. Правильно нас учили. Прежде такие мысли никогда не приходили мне в голову, даже близко ничего подобного не было. А теперь, стоило один раз надеть эти демоновы чулки… Которые, кстати сказать, по-прежнему сдавливают кожу под целомудренной рубашкой, похожей на мешок с дыркой для головы… Но не снимать же их прямо сейчас, при нем!

Дамиан снова повернулся с боку на бок. Я в очередной раз закрыла глаза, сделала глубокий вдох, попыталась сосредоточиться на засыпании. Что там люди делают в таких случаях? Кажется, считают кроликов, тьфу, слоников? Я попыталась так и поступить. Но сознание, освободившееся, было, от мыслей, почти сразу же оказалось занято образом Дамиана без рубашки, гасящего в комнате свечи. А потом – Дамиана, снова без рубашки, стоящего во дворе под окном, разгоряченного после тренировки.

Я перевернулась на спину, с трудом удерживаясь от стона. В этот момент Дамиан выбрался из-под одеяла и встал с кровати. И я опять получила возможность лицезреть его без рубашки… Боги, да настроюсь я уже сегодня на сон или нет?!

Дамиан подошел к окну, резким движением откинул в сторону занавеску, высунул голову наружу, подставляя лицо ветру. Постоял так около минуты, потом подошел к креслу.

– Не спишь? – спросил он, видя, как я приподнялась на локте.

Я мотнула головой.

– Тебе не будет мешать, если я зажгу свечу?

Я снова мотнула головой.

Когда над столом заплясал маленький огонек, Дамиан снова взял с кровати подушку, кинул ее все на то же кресло, а затем достал с полки первую попавшуюся книгу.

– Ты… тоже не спишь? – глупо спросила я.

Хорошо, что при свете одной свечи нельзя увидеть, как я краснею.

Он покачал головой.

– Это была плохая идея с кроватью. Я лучше пока почитаю. Спи.

Я опустилась на подушку и натянула одеяло себе на голову. «Это было плохая идея с кроватью»! Ему даже лежать рядом со мной неприятно! Как же хорошо, что я удержала себя в руках!

Заснуть удалось только под утро. Зато к тому моменту, как я проснулась, Камилла уже покинула замок.