Глава тринадцатая

Я вышел из дома, когда в его окнах зажигались огни, один за другим. Если честно, имелись у меня сомнения насчет того, что Родька ошибся, и в результате мне придется переносить встречу с Ильей Николаевичем на завтрашнее утро, а вместе с тем и все остальные мероприятия, запланированные на сегодня. Но нет, все вышло так, как мой слуга и предсказал: к вечеру жидкость, плескавшаяся на дне котелка, остыла и приняла описанный в рецепте темно-бронзоватый цвет. А еще чуть-чуть искрилась, если ее немного колыхнуть.

– Как ты и сказал, готово, – похвалил я Родьку, переливая итог утренних трудов в трехсотграммовый флакон темного стекла с узорным тиснением на лицевой стороне и тугой деревянной пробкой, один из тех, что я еще два года назад на «Алиэкспрессе» заказывал. Кстати, надо бы пополнить запасы, тары под зелья почти и не осталось, ни такой, как эта, ни игривой, оформленной в компьютерно-игровом стиле. – Молодец.

– Ты, хозяин, просто именно такое зелье ни разу еще не варил, – великодушно сообщил мне слуга и перехватил у меня из рук опустевший котелок, на дне которого ни капельки не осталось. – А так и сам бы, без меня, смекнул, что да как. Да и я вон промашку дал, варева-то поболе получилось, чем посулил.

И это верно. Флакон заполнился почти полностью, еще чуть-чуть – и можно было бы сказать, что почти под пробку. Так что свезло моему заказчику, прямо скажем. У него теперь не месяц в запасе есть, а поболе. Ненамного, но все же. Кто-то скажет – пустяк, что такое лишние пять-семь дней? Нет, друзья, это не пустяк. Это шанс задержаться на белом свете, причем отличный. Иной раз людям выпадает удача в виде всего лишь каких-то пары часов, и та почитается за великое благо. А тут около недели мужику досталось!

Может, конечно, эти дополнительные дни ему и не понадобятся, может, договорится Мара с Пухеей.

А коли нет?

Вечерок же между тем выдался в плане погоды нынче преотменный. Ненастье, предсказанное моей соседушкой по Лозовке, покрутилось в столице, покрутилось да и отправилось куда-то на запад, нагонять дождливо-ветреную тоску на обитателей Европы. Ну а к нам вернулось мягкое тепло, то самое, которое вот в такие сиренево-ласковые майские вечера будит в душе, казалось бы, давно и прочно забытые воспоминания о тех днях, когда ты только-только пересек границу, отделяющую детство от юности, начав открывать для себя мир, наполненный до того неизвестными для тебя чувствами и эмоциями.

Даже меня этот особенный поздневесенний вечерний воздух и то зацепил. Вспомнились дачные прогулки со Светкой, слова, которые мы тогда друг другу говорили, – настоящие, искренние, в которые сами верили, ее мягкие губы…

Было это. Было. Но прошло. Может, к добру, может, нет, теперь уж не узнаешь, потому что все случилось так, как случилось.

– Толя, – обратился я к таксисту, садясь рядом с ним на скамейку. – Сейчас машина прибудет, ты едешь со мной. После я из того места, куда нас привезут, уеду, а ты там останешься? На всякий случай уточню: будешь смотреть в оба глаза и слушать в оба уха, при этом никак себя не выдавая. Все, что будет сказано насчет меня, запоминай, желательно дословно. Основной фигурант – старикан, с которым я беседовать буду. Он там главный и все решает, потому внимание именно на него. Ясно?

– Предельно, – кивнул мой новый помощник. – Сколько мне там быть? День, два, неделю?

– Утром вернешься, доложишь, – ответил я. – А после поглядим, надо продолжить дозор или нет.

– А Жанка уже там? – поинтересовался у меня Анатолий. – Или куда в другое место усвистела?

– Не там. Но тоже при деле.

Я ее отправил узнать, где в данный момент Силуянов ошивается – у Ряжского дома или в клинике Вагнеров, близ пребывающей в коме Ольги Михайловны. Надо же мне понимать, куда именно я направлюсь после визита к Илье Николаевичу?

Для начала Жанна наведается в клинику, а уж оттуда, если мятежный дух не там, двинется дальше. Уверен, скрываться Вадим Анатольевич от нее не станет, более того, специально ей покажется. Разумеется, он прекрасно поймет, зачем именно мертвая девушка заявилась, но ему только того и надо. Он столько времени ждал нашей встречи, столько к ней готовился, так для чего устраивать прятки с препятствиями?

И тут, может быть, впервые за все время знакомства наши с Силуяновым планы и устремления совпали. Я тоже не собираюсь откладывать в долгий ящик данную встречу.

– Что-то еще, шеф? – поинтересовался таксист. – Какие-то дополнительные указания будут?

Он уже несколько раз называл меня «шефом» вместо «хозяина», но я его не осекал. Хорошее слово, меня оно устраивает.

– Указаний не будет, – встрепенулся я. – А вот вопрос есть. Глянь-ка, Толян, на фотки и скажи, нет ли среди этих рож того призрачного типа, что около моего подъезда накануне топтался?

Я достал телефон, открыл раздел «Галерея» и неторопливо стал перелистывать фотографии, с которых на нас таращились те, на кого меня подрядил охотиться Костяной Царь. На этот раз безопасники Ряжской расстарались, досье покойных бизнесменов и политиков сделаны были на славу, причем к каждой прилагалась качественная фотография фигуранта. Ясно, что совсем уж все подвиги этих господ туда не попали, но за что зацепиться по каждой из персоналий мне было. Вернее, теперь я хоть отправными точками для поиска обзавелся.

– Нет, – мотнул головой Анатолий. – Тоже не он. И этот мимо. Стоп! Вот этот.

– Точно? – спросил я, не обращая внимания на удивленный взгляд, которым меня окинула проходившая мимо стройная длинноногая девушка. Кстати, глянешь на такую, как она, и понимаешь, что неуклонно стареешь. Просто я ее помню, эта милашка в третьем подъезде живет. И то, как она в начальную школу с белыми бантами бегала, тоже помню. А теперь вот глядите-ка – уверенная в себе барышня вышагивает, прекрасно знающая о своей привлекательности и уверенная в том, что она может заставить покорно пойти за собой, подобно барану, любого мужчину независимо от его возраста. – Не ошибаешься?

– Сто процентов, – заверил меня таксист. – Он это. Да как такого с кем-то спутаешь? Вон рожа у него какая неприятная.

Ну да, не красавец на нас с экрана смартфона глядел, это верно. Но, ради правды, человеком Константин Леонидович Смелков был не самым лучшим и не самым законопослушным, потому за шестьдесят отведенных ему для бытия на белом свете лет он много чего натворил, и добрых дел среди свершенного почти что и не числилось. Откуда я знаю? Говорю же: на этот раз к поставленной задаче безопасники Ряжской подошли крайне ответственно.

Первый капитал товарищ сколотил в девяностые, еще тогда, когда отзывался на погоняло Кастет и предпочитал стрелять первым независимо от обстоятельств. После, во времена, когда веселый беспредел сменил относительный закон и порядок, в его биографии значились игры с офшором, пара крайне своевременно обанкротившихся банков, темные инвестиционные истории и затеянное сравнительно недавно возведение целого микрорайона на окраине Москвы. Собственно, именно с этой стройкой века и связывают его безвременную кончину. Просто квартиры его компания продавала куда шустрее, чем строила те дома, в которых они располагались. Причем сделки с некоторыми из них, как после выяснилось, проходили не раз и не два. То есть жилье одно, а владельцев у него несколько. Я, когда читал это все, крепко удивлялся тому, что в наше время такие штуки еще, оказывается, случаются. Впрочем, похоже, что господин Смелков собирался сделать этот «кидок» своей последней гастролью, а после свалить из страны куда подальше, в те края, где не работает такая штука, как экстрадиция. Их на земном шаре хватает. Но не успел, пуля оказалась шустрее. И есть у меня подозрение, что как раз заброшенная стройка и стала причиной его смерти. Среди покупателей люди имелись самые разные, может, нашелся и такой, который лихо прострелил голову бизнесмену Смелкову, когда тот солнечным летним утром, позевывая и потягиваясь, вышел на балкончик своего особняка в коттеджном поселке закрытого типа, дабы насладиться жизнью и видами среднерусской природы. Следствие пришло к выводу, что убрал его большой знаток стрелкового ремесла, поскольку выстрел был сделан где-то с полутора километров, что является почти предельной дистанцией для стандартного снайперского оружия. Но ни стрелка, ни оружия, заметим, оно так и не обнаружило. Ну, или не очень-то и искало, учитывая личность того, кого этот снайпер уложил.

Кстати, хорошее и результативное решение проблемы тот стрелок нашел. После смерти владельца компания, как это водится, обанкротилась, а стройку почти сразу передали другому подрядчику, который на самом деле занялся строительством домов.

А теперь Смелков, значит, у моего подъезда крутится. Ну и хорошо. Если бы все подручные Кузьмы вот так, один за другим, сюда пришли, я бы только порадовался. Бегать не надо, искать никого не нужно. Красота!

Но это вряд ли. Скорее всего, это личная инициатива покойного бизнесмена. Видимо, не хватает ему на новой стороне бытия эмоций, вот он и решил добраться до того, кто его приятелей в небытие отправил. И ведь нашел меня как-то! Впрочем, может, это и не он нашел. Может, это заслуга Кузьмы Петровича. Или вообще какая-то его комбинация, для которой он решил пожертвовать охочим до острых ощущений миньоном.

Но не суть. Не исключено, что оно и к лучшему. Они будут охотиться за мной, а я за ними. А там поглядим, у кого хватка крепче.

Додумывал это все я, уже сидя в машине, которая везла меня к Илье Николаевичу. Кстати, фамилия его была Носов, прямо как у детского писателя. Я же не поленился, посидел в интернете, изучил его биографию, попутно прочитав еще тонну сплетен и слухов. Причем последние были куда интереснее, чем официальная информация, и если они являлись хоть на четверть правдой, то мой заказчик прожил очень интересную и насыщенную жизнь. Чего ему только не приписывали! И интимные связи с доброй половиной представительниц отечественной поп-сцены, и владение футбольными клубами в пяти-семи европейских странах, и яхту размером с небольшой городок где-нибудь в Поволжье. И даже смену политического режима в одной из африканских стран из числа тех, где есть кимберлитовые трубки. В последнее, кстати, верю охотно, на подобное мой новый знакомец точно способен. Как в его присутствие на инаугурационном пиру, устроенном новыми властями страны, где происходило поедание ее предыдущего руководителя. Есть у них такая традиция: новый диктатор в прямом смысле слова съедает старого, чем закрепляет законность наследования власти, причем в трапезе участвуют все приближенные к нему особы и личные друзья.

Нет, не поеду я на Черный континент, хоть там, конечно, специалисту моего профиля есть чему поучиться. Это очень старые земли с древними преданиями, богами, имена которых потерялись во тьме веков, и знаниями, объем и уровень которых трудно даже представить.

Да и с Хозяйкой моей тамошние обитатели пребывают в иных отношениях, чем весь остальной мир. Но я туда все равно не поеду. Может, потому что боюсь остаться там навсегда, потеряв сердце на алтаре и став одной из теней, обитающей в каком-то забытом всеми, кроме черных жрецов, храме?

Мне Генриетта кое-что в свое время порассказала на этот счет. Я впечатлился.

А что до Ильи Николаевича – таки да, это вам не Ряжский с его закидонами. Другой уровень, другой масштаб. И мне, если по уму, лучше бы от этого исполина отечественного бизнеса держаться подальше. Знаю я таких. Как уже было говорено, в какой-то момент он может решить, что меня разумнее всего держать постоянно под рукой, да и посадит на цепь в подвале своего имения, и никто никогда меня там найти не сможет. Да и искать не станет. Разве что браты-ведьмаки расстараются.

Впрочем, цепи меня не удержат, и я оттуда все равно обязательно выберусь, с их помощью или без, но вот все эти игры в войнушку – они мне зачем? Будто других дел нет.

А вообще, плюнуть бы на это все да и уехать в Лозовку. Там сейчас чудо как хорошо! Весна, все цветет, русальные недели на носу…

Что до Ильи Николаевича – по нему было заметно, что он меня ждал. Не то чтобы он прямо ерзал задом по своей гигантской кровати в нетерпении, но все же еле различимые интонации в его голосе позволили мне сделать такой вывод.

– Добрый вечер, – я изобразил движением, будто снимаю с головы цилиндр или шляпу. – Как себя чувствуем?

– Не очень, – признался Носов. – Как, впрочем, и последние несколько лет.

– А вы, Саша, как? – обратился я к охраннику, который, разумеется, тут тоже присутствовал. Здесь можно было бы обойтись и без вопросов, достаточно было того его взгляда, которым он смерил меня в тот момент, когда встретил у входа в особняк. Прямо скажем, ничего доброго в нем не было. Нет, ненависти и страха я в нем не увидел, это был взгляд профессионала, который прикидывает, как именно он устранит данную цель, следом за тем, как на то будет получено одобрение принципала. Так сказать, ничего личного, просто бизнес. – У вас все в порядке?

– Благодарю, – холодно ответил мне охранник.

– Кошмары его накануне мучили, – поделился со мной Илья Николаевич, тонко улыбнувшись. – Впервые на моей памяти. До той ночи я считал, что Саша сделан из железа.

– Так это совесть к нему, скорее всего, заявилась, – предположил я. – Вот и стало неловко за те слова, что вчера произнесены были. Те, что насчет моих родителей. И правильно, нельзя так не то что поступать, но даже и думать. Положим, есть некое недопонимание и желает некто, например вы, Александр, силовым путем доказать мне мою же неправоту. Хорошо, действуйте, нет проблем. Конечно, если получится. Но зачем сюда еще кого-то впутывать? Тем более если речь идет о немолодых людях или, к примеру, детишках сопливых. Скажу так: в тех кругах, где я общаюсь, подобное вообще недопустимо. И – наказуемо. Мне думается, это правильный подход к вопросу. Вы согласны со мной, Александр?

– Нет, – бесстрастно и лаконично ответил охранник.

– Не суди его строго, – попросил меня Носов. – Саша – человек долга, таким уж он, как видно, появился на свет, потому его образ мысли и действия отличается от привычного.

– Ну, не знаю, – я снова глянул на охранника. – Мою точку зрения это не изменит, родителей и детей при любых выяснениях отношений вмешивать нельзя. Надеюсь, что и ваш преторианец в конце концов до этого додумается. Или все же совесть своего добьется.

А если нет… Тогда возможны разные варианты. В том числе и тот, который очень порадует некую забытую всеми богиню, обитающую неподалеку от мрачной реки под названием Смородина.

– Ну да ладно, – потер я ладоши, а после достал из кармана смартфон. – Выяснил я, кто же у нас так не любит зеленую природу Подмосковья. Помните, мы вчера этот вопрос обсуждали? Тут вот у меня контакты есть, название застройщика и фамилия ответственного лица. Ну и название будущего коттеджного поселка. Само собой, элитного.

– Патриотичное что-то, поди, выбрали? – усмехнулся бизнесмен. – В последнее время из моды вышли «Премьер-парки» и «Новые Венеции», теперь все чаще появляются «Вербы», «Алые зори» и «Березки».

– «Березка» еще ничего. Товарищи назвали свой проект «Бубенцы-1». Каково?

– С претензией на оригинальность. Саша, выясни, кто, что и как, завтра утром мне нужна полная информация по данному объекту. Ну а после появится какая-то ясность, как скоро будет свернуто строительство.

– Лучше бы побыстрее, – попросил я. – Там уже работы начались, и это не очень хорошо.

Я сейчас мягко выразился. Просто Олег мне не только фотку переслал, он еще и отзвонился. Ох как его разозлило увиденное, как же он орал в трубку! И, самое интересное, я его чувства во многом разделяю. Дело в том, что все ведьмаки, и я в том числе, неровно к живой природе дышат. Думаю, эта слабость приходит к нам вместе с полученной от предшественника силой и потихоньку, незаметно становится частью нашей сущности. Вот я до того, как стал тем, кем стал, являлся хрестоматийным стопроцентным городским жителем, который мог годами не покидать мегаполис и чихать хотел на все прелести лесов, полей и рек. Да я другого способа существования вообще себе не мыслил. А сейчас вот с радостью сменил бы каменные джунгли на ту же Лозовку. Мне там лучше дышится, лучше думается. Мне там живется, а не существуется. И даже обитание там в холодный период года совершенно не пугает, хоть пару лет назад подобное казалось в принципе невозможным.

Само собой, Олег вышел из себя, увидев пни на месте деревьев и развороченные грейдерами поляны, превратившиеся бог весть во что. Настолько, что прозвучало даже предложение завалить пару бригадиров, чтобы стройку приостановить. А если повезет, так и вовсе свернуть. Дескать, грохнуть их покровавее, а после поднять шум в Сети, мол, тут, в этих лесах, безжалостные сектанты резвятся, жертвы темным силам приносят и очень ждут того, когда к ним в гости будущие обитатели поселка пожалуют.

От столь прямолинейной уголовщины я его, разумеется, отговорил, но это же Олег. Одна дурная идея из башки вылетела, значит, скоро туда вторая пожалует, еще хлеще.

– Завтра утром я буду знать все, и если не возникнет особых конфликтов интересов, то через день-другой оттуда начнут вывозить технику, – пообещал мне Илья Николаевич. – Вероятнее всего.

– Было бы замечательно, – улыбнулся я. – Теперь о лесопилке…

– Мне бы хотелось прежде пообщаться о другом, – осек меня Носов. – Ты сказал, что сделал лекарство, которое мне поможет.

– Слово «лекарство» здесь не очень подходит. Правильнее будет назвать то, что я для вас сварил, зельем. Что до помощи… Скажем так, это средство стабилизирует ваше состояние, – поправил его я. – Сбалансирует его до той поры, когда я, возможно, перейду к более радикальным способам вашего лечения. Ну и бодрости придаст.

– Возможно? – уточнил Носов.

– Я сразу обозначил свою позицию – гарантий не даю. Есть вещи, которые мне под силу. Есть вещи, которые я не могу сделать ни при каких условиях. А бывает еще так, что сразу наверняка не скажешь – да или нет. Ваш случай именно таков.

Я достал из внутреннего кармана куртки флакон и встряхнул его, за темным стеклом заметался десяток-другой ярких искорок.

– Выглядит весьма эффектно, – заметил Носов. – Прямо алхимия из Средних веков.

– Вы ВИП-клиент, пришлось соответствовать. Не в пузырек же из-под настойки боярышника мне было зелье переливать, верно? И мне зазорно, и вы бы не поняли. Теперь самое важное. Ваша норма в день – семь капель, ни больше, ни меньше.

Я ковырнул большим пальцем руки верх деревянной пробки, откидывая крышку, под которой скрывался встроенный дозатор, и продолжил:

– Принимать зелье желательно в одно и то же время. Лучше всего, если вы будильник поставите в смартфоне или какому-то из ваших охранников, вот тому же Саше например, поручите за этим следить. Чуть позже положенного времени – можно. Раньше – не рекомендую.

– Патрон, прежде чем вы станете принимать данное лекарство, его надо отдать в лабораторию для исследований, – произнес Саша и протянул ко мне руку. – Это не обсуждается.

– Бога ради, – покладисто согласился я и передал ему флакон. – Как скажете. Я обещанное выполнил, зелье привез, а дальше решайте сами – надо, не надо. Здесь запас на месяц с небольшим хвостиком, желаете какую-то часть его передать для исследований, отбирая у себя дни без боли и часть шансов на продолжение бытия, – извольте, дело ваше. Но имейте в виду, второй порции не будет. Это, как сказал ваш охранник, не обсуждается.

– А почему не будет? – уточнил Илья Николаевич. – В чем проблема?

– Я использовал для него весь имеющийся у меня запас одного очень редкого корня, который достать не просто трудно, а почти невозможно, даже с учетом ваших связей и денег. Но и не это главное. Просто подобными вещами злоупотреблять крайне опасно в силу их природы. Последствия могут возникнуть нехорошие.

– То есть это наркотик? – уточнил Саша, тряхнув флаконом.

– Нет, не наркотик, – чуть раздраженно ответил я. – Одно с другим рядом не стояло. Как бы так объяснить, чтобы ты понял… С этим зельем организм начнет работать лучше, он получит новые силы, отдохнет от боли. Но, повторюсь, это не лекарство, важно о том помнить. Это – времянка, которая притормозит процесс, убивающий твоего шефа. И когда данный флакон покажет дно, организм Ильи Николаевича вернется к своему первоначальному состоянию. Само собой, он не может в этом случае не испытать некий стресс. Но он поскрипит, поворчит и начнет работать дальше. А вот если его таким образом убаюкивать больше нескольких месяцев, то может и отказать. Просто не сдюжит перехода от нового состояния к прежнему.

Разумеется, я врал. Как только зелье кончится, этого старого хрыча согнет так, что ни охнуть, ни вздохнуть. Но другого варианта все равно нет. Тем более что за это время наверняка можно будет что-то еще придумать в том случае, если Пухея не согласится помочь.

– Саша, никакой лаборатории, – приказал охраннику Носов. – Она половину содержимого изведет, прежде чем что-то скажет. Да и какой смысл нашему гостю меня морить? Он же прекрасно осознает, что залогом в данном случае выступает его голова. Верно же, Саша?

– Я – да, хоть мне это и не очень нравится. Ну да, не нравится. А чему вы удивляетесь? Давайте честно признаем: объективно у меня на то есть все основания. Непосредственно я работаю, трачу драгоценные ингредиенты, свое время, выслушиваю угрозы в свой адрес и адрес своих родителей от вот этого бравого парня, голову свою в залог, оказывается, ставлю, а в обмен что? Покуда в полной мере получаю только обещания и туманные перспективы. «Завтра, крайний – срок на днях» и так далее. Ну и еще чаем с печеньками вы меня напоили. Без обид, но какое-то неравноценное партнерство у нас с вами пока получается.

– Нехорошо говоришь, – нахмурился Илья Николаевич. – Недобро.

– Так это правда, а она всегда звучит неказисто. Как гвоздем по стеклу.

– Саша, накапай мне первую порцию зелья, – велел охраннику Носов. – Прямо сейчас.

– Одну минуту. – Саша подошел к столику, находящемуся возле окна, заставленному чайными принадлежностями, взял оттуда десертную ложку, натряс в нее семь капель из флакона и жестом предложил мне подойти к нему поближе. – Пейте, Александр Дмитриевич.

– Да не вопрос, – легко согласился я и отсалютовал ложкой Илье Николаевичу. – За один день без боли, тот, который только что Саша отнял у вас!

Глоток – и вот по венам промчался огненный поток, разгоняя кровь и заставляя сердце биться чаще. В висках стукнуло, в кончики пальцев на руках впились сотни тонких иголочек.

А потом пришла легкость, такая, что хоть бери и взлетай, даже без крыльев. Но это была не хмельная легкость, которую дарит выпивка, и наверняка не та, что дают наркотики. Это другое ощущение. Это то радостное состояние из юности, когда ты знаешь, что здоров, как бык, ловок, как обезьяна, вынослив, как вол, и потому можешь делать все, что пожелаешь. А еще то, что тебе на все задуманное точно хватит и сил, и здоровья!

– Уф-ф! – выдохнул я и широко улыбнулся. – На славу получилось, не зря весь день работал. Ну, будем ждать?

– Чего именно? – поинтересовался Носов.

– Понятное дело – помру я или нет? Я к чему, если да, так, может, чтобы время не тратить, все же о лесопилке пообщаемся? Мне вроде как там посреднический процент полагается.

Носов глянул сначала на часы, после на меня, а следом перевел взгляд на охранника.

– Саша, накапай, – приказал он.

– Но Илья Николаевич! – чуть ли не жалобно произнес мужчина.

– Саша, даже если наш гость надумал меня отравить, то хуже мне от этого точно не станет. Все равно он так и так моя последняя надежда.

Хотел я вставить что-то вроде «причем, заметим, бесплатная», но не стал. Это не Ольга, которая худо-бедно терпела мои закидоны, тут совсем другой коленкор. Частить не стоит.

Носов взял в руку ложку, поднесенную ему Сашей, понюхал зелье, задумчиво посмотрел на меня, после коротким движением выплеснул жидкость в рот и застыл, точно восковая фигура. Как видно, прислушивался к ощущениям в собственном организме.

– Илья Николаевич, все нормально? – через минуту осведомился у него охранник, обеспокоенный поведением шефа. – А?

– Хорошо, – удивленно сообщил ему Носов. – Нет, правда хорошо. Даже замечательно! Боль стихает, я ее уже почти не чувствую. И ноги не ноют, представляешь! Главное, быстро как все происходит.

– И так будет до завтрашнего вечера, – пояснил ему я. – Вернее, до ночи, до этого самого часа.

– Да ты, Саша, кудесник просто. – Носов на секунду задумался, а потом откинул одеяло, жестом остановил охранника, дернувшегося было к нему на помощь, помедлил немного и опустил ноги на пол. – А я, признаться, все же сомневался в том, что мне про тебя доложили. Ан нет, похоже, все правда. Ап!

Он встал на ноги, сделал несколько шагов и зычно расхохотался.

– Круто! – с уважением посмотрел на меня Анатолий. – Шеф, чем дальше, тем больше я вас уважаю.

– Мальчики, а вот и я, – в комнату влетела Жанна. – О, смотрю этот старый хрен уже сам передвигаться начал, без посторонней помощи?

– Ага, – подтвердил таксист. – Я вот думаю, что, если такую микстуру на поток поставить, так это можно очень большие деньги заработать.

– Нам с тобой они ни к чему, а Сашка больше, чем нужно для жизни, ни с кого не берет, – отмахнулась девушка. – Что до нашего общего приятеля – он в доме Ряжских обосновался. Меня заметил, поклон изобразил и очень гадко улыбнулся. Саш, ты был прав, он тебя ждет.

– Так и славно, – произнес я, глядя на нее, но Носов, понятное дело, воспринял эту фразу на свой счет.

– Знаешь, я не самый лучший человек на свете. – Илья Николаевич подошел ко мне. – Всякое у меня за душой есть, да и людей я не сильно жалую, поскольку знаю, чего кто из них стоит. Но тебе я благодарен по-настоящему. Причем речь идет не о том, что я впервые за годы не испытываю боль. Я к ней привык, она стала частью меня. Нет, Саша, ты сделал кое-что большее. Ты подарил мне надежду на то, что я, похоже, еще задержусь на Земле, а это очень, очень дорогого стоит. Так что, если ты и сомневаешься в том, что я тебя отблагодарю, так это зря. Ты получишь все, что было обещано, и даже больше, поверь.

– Поверю, почему нет, – произнес я, стараясь, чтобы это звучало как можно искреннее. – А кое-что вы прямо сейчас можете для меня сделать. Я собрался к Ряжскому заехать в гости, так вы позвоните, предупредите его об этом, а то, не ровен час, он меня на порог не пустит, ссылаясь на позднее время. И еще пару ребят покрепче, если можно, дайте. Вдруг хозяин дома не выдержит и прикажет своим охранникам немного меня подрихтовать. Или чего похуже сотворить.

– Не могу сказать, что считаю данный поступок сколько-то разумным, но это твое решение. – Илья Николаевич взял телефон, который ему подал Саша. – И все же подумай. Зачем тебе это нужно? Опять-таки ночь на дворе.

– Да тоже кое с кем надо рассчитаться сполна, – пояснил я. – И еще вот что. Я хочу озвучить вам пару личных просьб, которые пойдут в счет благодарности за принесенное вам сегодня зелье. Вернее, даже требований, как бы некорректно ни звучало это слово.

– Каких? – заложил руки за спину Илья Николаевич и даже чуть подался вперед.

– Первое. Вы никогда не будете просить меня помочь еще кому-то, кроме вас. Неважно кому – друзьям, партнерам, очень важным людям. Я не стану этого делать ни на каких условиях, запомните это накрепко.

На самом деле я не сомневался в том, что хозяин дома неминуемо это условие нарушит, но меня это устраивало. Всегда нужно пространство для маневра, эту истину я усвоил давно. И если есть возможность это пространство расчистить, то надо это делать. Сказать «да» вместо «нет» я смогу всегда, только это «да» в свете произнесенного здесь и сейчас будет стоить в несколько раз больше.

Полагаю, и Илья Николаевич все отлично понимает. Даже уверен в этом.

– Хорошо, – помедлив, кивнул Носов. – Второе?

– Вы никогда не будете пытаться ограничить мою свободу, – медленно, тщательно проговаривая каждое слово, произнес я. – Если подобное случится, неважно в какой форме, все наши договоренности немедленно будут расторгнуты. И знайте: после этого я скорее умру, чем шевельну хоть пальцем ради того, чтобы вам помочь. Тем более что я смерти не боюсь. Потому что она…

– Только начало, – закончил за меня хозяин дома. – Помню. И отчего-то верю, что в твоем случае так оно и есть.

– Именно, – я протянул ему руку. – Мы договорились?

– Договорились, – он ответил на мое рукопожатие.

– А теперь звоните Ряжскому. Время-то и вправду позднее.