Глава восемнадцатая

Как только голова коснулась подушки, я сразу же понял: не видать мне спокойного и сладкого сна. Просто мне уже хорошо знакомо это чувство, когда под тобой кровать словно перестает существовать и ты летишь в некую серую бездну, в которой нет ни дна, ни времени. Там есть только маленький островок с обломком моста, черной нетекучей водой реки Смородины, пнем, домом и хозяйкой всего вышеперечисленного.

Значит, пожелала меня Морана лицезреть. Опять небось пенять станет на то, что подаю ей души второй свежести, не сильно живые. Может, и правда того придурка-водителя на «хаммере» следовало уработать? Так от него хоть какой-то толк будет, польза, так сказать. Ну да, не всему человечеству, а большей частью непосредственно мне, но и что с того?

Ноги коснулись земли, марево перед глазами развеялось, и я увидел хозяйку этих забытых всеми мест.

– Мое почтение, богиня, – чуть склонился я перед Мораной, сидевшей на пне-троне в величественной позе. – Рад нашей новой встрече.

А Силуянов-то, похоже, впервые за последние годы своей бестолковой жизни и нежизни сделал что-то пристойное. Вон приободрилась моя фольклорная нанимательница, щечки чуть у нее порозовели, волосы видом паклю перестали напоминать, да и небольшая корона в вышеназванных стала куда заметнее. Камушки в ней цвета обрели, а до того стекляшки стекляшками были.

– И я тоже, – милостиво одарила она меня кивком и добрым словом. Ну, просто подобное высказывание от нее тянет именно на такую формулировку. Просто обычно она всегда или выражает недовольство, или требует от меня как можно больше свершений к ее личной пользе. Впрочем, боги, наверное, все такие, они просить или хотя бы договариваться не умеют, не заложено это в их генетический код. – Не скажу, что очень довольна твоими трудами, но ты не сидишь сложа руки, это следует признать. Последняя душа, что ты мне пожертвовал, была черна, но удала, видно, яр был ее обладатель при жизни. Умом не сильно крепок и душой слаб, но зато верой силен. Верой в то, что ему кажется правильным. В былые времена я бы такого к себе приблизила, мной были любы такие слуги. Если такому даровать цель и указать путь, по которому к ней можно дойти, то его ничего не остановит. Кроме, разумеется, моего приказа.

В принципе все так. Силуянов и в самом деле был упертым, как баран, и все, что выходило за рамки его понимания о деле, которому он служит, его бесило. Я в том числе. И да, дай Моране сейчас вот такого слугу, как он, много народу в Москве на тот свет отправится. Он же ей души стопками бы поставлял, только в путь. Недолго, ясное дело, раньше или позже до него не полиция, так отдел бы добрался, но все же.

Хорошо, что я его прикончил, короче. Еще одно доброе дело в мой актив записать можно.

– Мара сказала мне, что какая-то твоя знакомая бродит там, в туманах, – рука богини указала на тот берег Смородины, где привычно клубилось серое марево, один вид которого нагонял тоску. – Это так?

– Так, – подтвердил я. – Увы и ах.

– Она твоя женщина?

– Вы в том смысле что, мол, сплю ли я с ней?

– Ведьмак, ты делаешь простое сложным. Женщина либо твоя, либо нет, она или идет за тобой следом, или идет по другой дороге с другим мужчиной. Иначе в этом мире не бывает.

– Не бывало, – поправил ее я. – В нашем мире, увы, вариантов гораздо больше. Включая тот, в котором человек, выглядящий полностью как женщина и даже проходящий по документам как женщина, таковой на деле не является. Вернее, не являлся при рождении.

– Это как? – изумилась богиня. – Нешто так случается?

– Вот так. Был Алеша, стал Алена. Чудеса медицины и технологий двадцать первого века. Но в конкретном данном случае женщина, которая сейчас бродит вон там, все же не моя. И мне это не нужно, и ей тоже.

– Так чего ради тебе ее спасать? – уточнила Морана.

– Дурак потому что. Она туда из-за меня попала, вот какая неприятность. Мне бы плюнуть да забыть, а я так не могу.

– Хороший мне слуга достался, – вздохнула богиня. – Ничего не скажешь.

– Мне кажется, мы уже обсуждали этот вопрос, – нахмурился я, причем в этот раз без всякого притворства. – Я – не слуга. Не ваш, не чей-то еще. Моя судьба и семья – ведьмачий круг, они единственные, кому я присягнул на верность. Усвойте это уже, пожалуйста, и вот тогда наши взаимовыгодные отношения станут максимально прозрачными и гармоничными.

– Служить богине – это честь, – горделиво вскинула голову повелительница Зимы. – Это…

– Досточтимая Морана, мы данные моменты уже проговаривали, и не раз. Да, честь, да слава, а также великая привилегия, доступная лишь единицам. Но вот такой вам достался непутевый собеседник, который этого не понимает. Вернее, понимает, но не принимает. Потому еще раз: я готов оказывать вам должное почтение, готов помогать всем, чем смогу, но не требуйте от меня подобострастия, славословий и чинопочитания. Не мое это.

– Чинопочитание, – задумчиво произнесла Морана. – Слово незнакомое, но красивое. Мне оно нравится. Хорошо, ведьмак, я еще раз постараюсь запомнить, что ты не слуга мне и не ближник, а просто наемник, который служит тому, кто окует его меч золотом.

– Эк вас из стороны в сторону мотает-то, а! – покачал головой я. – Прямо уж наемник! Скажите еще без чести и совести. Да ради правды, пока за все то, что я для вас сделал, особо ничего и не получил. Что мне перепало? Пара заклинаний, которые непонятно как использовать, да отметка ваша, которую никто, включая меня, не видит. Так что я не наемник, прекрасная богиня, я филантроп с примесью мецената.

– Ты – кто?

– Добрый человек, который по велению души пришел на помощь богине, очнувшейся после долгого сна. И который не собирается менять ее на кого-то другого, хотя возможность такая присутствует. Почему? Просто потому она ему нравится.

– Ой ли? – сморщила носик Морана. – И кто же это тебя к себе на службу зовет?

– Пока никто. Но вы – здесь, там, в туманах, ползает другой представитель старославянского пантеона, значит, где-то кто-то еще может появиться. У вас родни много было, так что кто знает? Но сразу повторюсь, я уже встал на вашу сторону и менять ее на чью-то другую не собираюсь. По крайней мере, до той поры, пока наши отношения сохраняют хоть какое-то подобие сердечности и взаимоуважения.

– Пусть будет так, ведьмак. Что же до награды… За тобой значился долг перед Марой, верно?

– Верно.

– Ты от него свободен. И с той душой, что по равнинам бродит, она тебе поможет нынче же. Я распоряжусь.

– За скорое исполнение моей просьбы – благодарю. Что до долга – тут нет. Я бил по рукам с вашей служанкой, это наше с ней дело и наши расчеты. Но за участие, за заботу тоже благодарствую.

Я, стараясь не засмеяться, приложил ладонь к правой стороне груди и поклонился. Господи, что древние богини, что нынешние чиновники ведь одно и то же по сути. Все норовят в качестве награды либо что-то никому не нужное впихнуть, либо вообще оформить ее за чужой счет, чтобы за их показную щедрость третье лицо расплачивалось.

Генезис власти, однако, неподвластный времени.

Впрочем, у Мораны смягчающее обстоятельство все же есть. Ей щедрость показать хочется, а дать мне просто нечего. У нее же, кроме короны да пня, ни шиша за душой не имеется. Нет, еще есть дом, сундук, в нем книга, только до них поди доберись. Покосилось жилище богини, подрасплылось, пока больше на морок туманный похоже, чем на комфортабельный терем.

– Твое дело, – Морана недовольно искривила соболиную бровь. – Я жалую, а ты уж принимай или нет.

– Богиня, повторюсь, я свой выбор сделал, потому никуда от вас не денусь. Поверьте, это на самом деле так. Что же до всего остального… Слово ведьмака, я делаю все, что от меня зависит, не сижу сложа руки. Время изменилось, люди изменились, отношение к ценности жизни изменилось, это все добавляет трудностей. Но я про вас всегда помню.

– Верю тебе, ведьмак, – чуть смягчился голос Мораны. – Потому вот тебе еще один мой дар. Подойди поближе.

Я выполнил ее просьбу. Она встала с трона-пня, сделала пару шагов, оказавшись со мной почти лицом к лицу. Вернее, шеей к лицу, ростом богиня была куда выше меня.

– Кое-кто из моих младших слуг пережил эти столетия и по сей день обитает там, в вашем мире, – Морана положила мне ладони на плечи. – Их дом – снежные метели, поземка, бураны. Дарую тебе малую власть над теми, кто губит людей в морозной мгле, лишая их сначала надежды, а затем и жизни. Если пристигнет беда, если потеряешь путь темной зимней ночью, они придут, помогут, выведут куда надо и ничего в обмен не попросят. Опять же, при нужде врага со следа собьют, закружат, запутают, а то и загубят. Чтобы призвать их, в холодную да снежную ночь просто скажи: «Именем Мораны и властью ее призываю вас к себе на помощь», и они явятся.

– А они – кто?

– Духи мелкие, что по недосмотру Рода и доброте его получили право на существование, – пояснила Морана. – Было их много, без числа. Какие-то в реки ушли, какие-то в леса, какие-то в жилища людские, близ печей греться. Эти вот ко мне прибились, а я уж их к делу приставила – метели крутить, окна вымораживать да сугробы наваливать. Я, вишь ты, ушла, а они, мелочь такая, остались.

Она приложила ладонь туда, где билось мое сердце, и я ощутил, как леденящий холод, обжигающий похлеще любого огня, проник ко мне в грудь и растекся по телу.

– Мороз перестал быть твоим врагом давно. Теперь и Зиме ты ближник, ведьмак. Цени это и не подведи меня.

– Ценю, – серьезней некуда сказал я. – Благодарю!

– А теперь ступай, – легонько оттолкнула меня богиня. – Тем более что к тебе, как мне подсказывают, гостья пожаловала. И вот тебе совет напоследок: ты ей не верь. Она тебе не друг, никогда им не была и никогда не станет.

Земля уходит из-под ног, мир кружится вокруг своей оси, а я лечу куда-то туда, где неугасимым костром полыхает то ли его прошлое, то ли будущее.

Впрочем, конечной точкой, как и всегда в таких случаях, оказалась моя собственная постель. Да и куда я еще бы мог попасть из тех мест, где только что побывал?

А еще по квартире разливались трели дверного звонка. Похоже, что та моя гостья, о которой только что поведала Морана, ни скромничать, ни мудрить не стала. Она просто зажала кнопку пальцем и ждала, когда ей откроют дверь.

– Это кто же у нас такой борзый? – спросил я, вставая с кровати. Вообще-то, вопрос был адресован Жанне, но ее дома не оказалось. Как видно, она отправилась на одну из своих магазинных прогулок. Характер у моей спутницы менялся, взгляды на жизнь тоже, но тяга к высокой моде и шопингу, пусть даже вот такому, полувиртуальному, никуда не девалась.

– Так девка, – сообщил Родька, молнией метнувшись в коридор и обратно. – Молодая совсем, только что не сопливая. Одета срамно, но на гулящую не похожа, нет.

– Совсем интересно, – хмыкнул я. – Небось адресом ошиблась.

– Отчего так?

– Родь, я уже вышел из той категории, в которой совсем молодые и срамно одетые девки могли бы мной безвозмездно заинтересоваться. За деньги или какой интерес – да. А даром – это уже вряд ли.

– Наговариваешь ты на себя, хозяин, – почесал ухо мой слуга. – И потом, девки не только на годы смотрят или на кошелек. Не-не-не! Вон помнишь плясунью, которой ты ножку в немчих землях вылечил? Ей тоже годков было всего ничего. И сладилось же все у вас, да хорошо так, с охами да вздохами. Жанна от злости тогда вообще из гостиницы сбёгла на три дня!

– Меньше смотри телевизор, – попросил я его, натягивая джинсы. – Особенно ток-шоу. А то у тебя, ко всему прочему, интонации психоаналитика начали появляться, а это уже совсем никуда не годится.

Щелкнул замок, дверь распахнулась, и за ней на самом деле обнаружилась молодая светловолосая длинноногая девчонка с очаровательной улыбкой и невероятно очаровательными ямочками на щеках. И, что примечательно, ничего она адресом не ошиблась. Она на самом деле пожаловала именно ко мне.

– Привет, – прощебетала она, белозубо улыбнулась и помахала ладошкой, на одном из пальчиков при этом сверкнуло золотом тонкоободное колечко с синим камушком. – Скучал?

– Не то слово, – я провел ладонью по волосам, которые после псевдосна наверняка в разные стороны торчали. – Но не ждал.

– И зря, – назидательно произнесла незваная гостья. – Я же говорила, ты меня чем-то зацепил, и теперь тебе от меня никуда не деться.

– Звучит как угроза. – Я привалился плечом к дверному косяку. – А если серьезно, чем обязан?

– Может, все же в дом свой пригласишь? – притворно возмутилась девушка. – Законы гостеприимства, элементарная вежливость… Или это не про тебя?

– Не про меня, – подтвердил я. – Мой дом – моя крепость, чтобы в него попасть, нужен повод более веский, чем прихоть молоденькой, и пусть даже очень симпатичной, ведьмочки.

– Хорошо, – покладисто согласилась Василиса и перекинула русую косу со спины на грудь. – Тогда пошли гулять. Я, собственно, за тем и заглянула.

– Гулять? – чуть опешил я.

– Ну да, – ведьма пальцами изобразила имитацию ходьбы. – По улицам. Как остальные люди. Там май, вечереет, тепло. Сирень зацвела.

– Удивила, – признался я. – Разные мне предложения делали за последние годы, но такого давно не поступало.

– Потому что дружбу водишь не с теми, – пояснила Василиса. – Вот и забыл о том, что есть простые радости жизни вроде пеших прогулок. Вы, ведьмаки, все в этом – или драка, или пьянка. А если с женщиной общаетесь, то или сразу с места в постель, или иди на фиг. Так что, пошли, пошли. И денежек захвати немножко, мороженое мне купишь. Иди одевайся, я тут, на лестнице, тебя подожду.

Странно, но я и в самом деле забыл, что так бывает, что можно просто неспешно идти без какой-то конкретной цели рядом с симпатичной девушкой, есть мороженое и болтать ни о чем. Правда, мы, наверное, смотрелись рядом немного диссонансно, так как Василиса своим молодежно-минималистичным нарядом лет пять себе сбросила и теперь по всем статьям внешне тянула максимум на старшеклассницу, а моя близость к тридцатнику никуда не делась. Но народ сейчас таков, что больше занят сам собой, потому лично я услышал только одну забавную реплику, исходившую от какой-то пожилой пары, сидевшей на скамейке:

– Надо же, такой молодой и такая взрослая дочь.

Васька, само собой, ее тоже расслышала и задорно хихикнула, чуть не уронив при этом мороженое, уже третье по счету.

– Поела? – спросил я у нее.

– Да.

– Попила?

– Да.

– Теперь говори, чего хочешь.

– Ничего не хочу, – показала мне розовый язычок ведьмочка. – Хотя нет. Вру. Хочу захомутать себе Ходящего близ Смерти и натянуть нос своим товаркам по ковену. Вот видишь, я тебе честно все рассказала, не то что некоторые.

– Некоторые – кто?

– Неважно. Среди нас есть всякие, знаешь ли. Мы тоже живые, у нас сердце есть, чувства.

– Душа, – не удержался от того, чтобы поддеть ее, я.

– С душой у нас особые отношения, – уже серьезно ответила Василиса. – А вообще по-разному случается. Вон одна у нас сначала парня убить хотела, только и ждала, пока такая возможность подвернется, а потом раз – и в него влюбилась. Да так, что жизни ей теперь без него нет. А он никак ей поверить не может, что это на самом деле так, при том, что она ему, похоже, тоже нравится и сильно. Так и ходят краями друг около друга, рады бы быть вместе, да все никак.

– Прямо шекспировские страсти, – признал я.

– Жизнь, – как-то очень по-взрослому, что не очень вязалось с ее несерьезным видом, ответила мне Василиса. – Куда там Шекспиру до наших реалий.

– И все же. – Я заметил пустую скамейку, стоящую на аллее, по которой мы шли. – О, пошли присядем.

– Пошли, – покладисто согласилась девушка. – Ты мужчина, ты говоришь – я делаю.

– Вот тут перегнула, – попенял я ей. – Это лишнее было.

– Ничего не лишнее. Меня так воспитали, вне феминистических ценностей, и я о том ни капельки не жалею. Да и Марфа тех же взглядов придерживается. Фигня в том, что женщины изменились, а мужчины-то нет. Потому они всегда выберут не ту, которая знает, что у всех равные права и держит в шкафу пять брючных костюмов, а ту, которая борща нальет, пожалеет, когда болит что-то, и дырку на носке заштопает. В результате у меня будет все, что я захочу, а у нее в активе только пустая квартира и коллекция самотыков. Да вот хоть тебя взять. Ты же из двух перестарков не Ряжскую выбрал, которая с переговоров на переговоры бегает. Нет, ты нынче с другой ночь провел, той, которая по всем приметам тянет на звание «хозяюшка». У меня глаз-алмаз.

– И ты этим глазом, выходит, за мной все время приглядывала? – уже немного недобро уточнил я.

– Есть грех, – легко согласилась Василиса. – Да не зыркай ты на меня так зло, люди не то подумают. Про то, что ты с Ряжской дружбу водишь, мне давно известно, еще с той поры, как я для Марфы досье на тебя собирала. А эту, вторую, я сегодня утром впервые увидела. Я в ту гостиницу к приятельнице заезжала, она там остановилась. Сама в Питере живет, к нам, в Москву, по делам приехала. Сидим мы в кафе, тут я смотрю: парочка входит, дама очень сильно средних лет и при ней кавалер куда моложе. И знакомый-знакомый! А взгляды-то у них томные, движения плавные, выводы сами собой напрашиваются. Ну а что перезрелая ягодка не бизнес-леди, мне лично сразу стало понятно. Но тут не объяснишь, тут область чувств. И скажу тебе так: правильный выбор. Хотя, конечно, сам факт того, что ты, парень в принципе еще молодой, стабильно предпочитаешь женщин в районе полтинника, немного странен, не сказать симптоматичен. Вот я так сегодня и оделась, потому что хочу понять, ты на самом деле только по перезрелым шарашишь или это случайность. А ну-ка, смотри!

Она крутанула головой влево-вправо, а после коротким движением задрала свою майку, под которой, понятное дело, ничего не было. Ну, кроме крепкого и красивого девичьего тела, на которое мужчине в любом возрасте смотреть одна радость.

– Нормально. – Васька, лукаво смеясь, вернула одежду на место. – Глаз блестит, нос сопит, значит, все у нас получится как надо.

– Ну ты оторва! – рассмеялся и я. – Хотя насчет «получится» все же погорячилась. Ты ведьма, я ведьмак. И твои не поймут, и мои не одобрят.

– А тебе не насрать на мнение коллектива? Мне вот класть на него с высокой колокольни. Жизнь – штука короткая, причем иногда скоропостижно, а время для телесных радостей еще короче, особенно у нас, баб. Так чего мне кто-то будет указывать, с кем в постель ложиться и от кого детей рожать? Пусть за собой смотрят, а я как-нибудь да разберусь.

– Детей? Однако, у тебя и планы.

– Ну, я тебя в этой связи не рассматривала как кандидата, но в целом – почему нет? Опять же, как было сказано: я ведьма, ты ведьмак… Вдруг – Избранный? Или того круче – Спаситель?

Неприятно признавать, но я начал четко ощущать, что уже попал под обаяние этой веселой, шебутной и внешне простецкой ведьмы. Что она мне нравится, причем не только как манкая женщина, которую реально хочется затащить в кровать, но и как человек, насколько к ней применимо данное понятие. Как умный и тонкий собеседник с любопытным и оригинальным взглядом на большинство вещей.

При этом я отлично сознавал и то, что я для нее не более чем полезный объект для реализации личных планов.

Пока понимал. Равно как и слова Мораны покуда не забыл.

– Ну, если рассматривать с этой перспективы, то да, – признал я, доставая из кармана задергавшийся в нем смартфон. – Извини. Слушаю.

– Давай приезжай на стройку, – велел мне Нифонтов. – Прямо сейчас, и не тяни. Нашли мы, кажись, лежбище твоего Смелкова. Паша, правда, чуть шею не свернул попутно, но это уже мелочи.

– Прямо сейчас? – переспросил я, глянув на часы. – А завтра никак?

– Блин, а давай лучше и не завтра. Давай в следующую среду! – рявкнул в трубку оперативник. – Саш, нам, конечно, нужен этот призрак, что скрывать. Но и тебе, уверен, тоже, причем не меньше, чем нам. Мы сегодня можем, завтра уже нет, так что или сегодня, или давай колупайся с ним один. Я тебе координаты геолокации сброшу. Но, подозреваю, без наживки ты его фиг из логова выманишь. Он же или знает точно, с кем имеет дело, или как минимум о том догадывается, потому ты просто впустую по стройке побегаешь. Так что руки в ноги и пулей сюда. Как подъедешь к воротам – набери. И сразу, чтобы ты потом не начал свои песни, – это не приказ. Просто мы или делаем дело, или нет.

Я посидел секунд тридцать, переваривая информацию, а после сообщил Василисе, которая явно часть разговора слышала, благо орал Нифонтов так, что будь здоров:

– Все, красавица, о наших чувствах и потенциальных детях потом еще как-нибудь потрещим. Мне ехать надо.

– Возьми меня с собой, а? – попросила она. – Нет, серьезно. Мне интересно глянуть на то, как ты работать будешь. Никогда с таким не сталкивалась. Да и рожу Михеева заценить, когда он меня с тобой увидит, хочется. Он же там тоже будет? Эти двое, Нифонтов и Михеев, почти всегда в паре работают.

– Будет. А ты неплохо осведомлена о сотрудниках отдела.

– Так я Марфу вожу, а она часто в машине по телефону общается, вот поневоле все и слышишь. Да и без того Михеев в нашем кругу персонаж популярный. Он ведьм терпеть не может органически и убивает их при малейшей возможности. Хотя понять его можно, конечно. Он, собственно, из-за нас в отделе и работает.

– А если поточнее? – мигом спросил я. Меня давно интересовало, за что Пал Палыч ведьмино племя так не жалует.

– Ты в курсе, что он был женат? Нет? Был-был, причем сильно ранним браком и вроде как по очень большой любви. А одна из наших взяла да его супругу в могилу и свела, – ответила Василиса, вставая с лавки. – Что-то они там не поделили, вот жена Михеева и словила смертное проклятие. Случается такое, сорваться каждый может, мы тоже где-то люди, у нас есть нервы, вот и попала эта бедолага под горячую руку. В результате три дня – и Михеев вдовец. А после выяснилось, что она еще и дитя под сердцем носила.

– Жесть, – выдохнул я.

– Не то слово. Душа в ребенке уже поселилась, смерть пришла через проклятие, тот, естественно, стал игошей.

– Кем?

– Нечистью. Игоша – это такой мелкий дух, который творит немаленькие пакости. Первым делом он отправился к отцу, который не смог сберечь мать, да чуть его не убил. Если бы не отдельские, вставшие на след игоши еще в морге, то все, отправился бы Михеев следом за женой. Повезло, короче, мужику.

– Относительное везение.

– Ну, это да, – признала девушка. – Потом все было просто. Игошу развоплотили, а штат отдела стал больше на одного сотрудника. Встретились, так сказать, два одиночества.

– А ведьма, с которой все началось?

– Ее ковен после отдельским выдал. Гончие требование честь по чести главе ковена отправили, та сочла претензии законными плюс не захотела сраться с этими горлохватами из-за какой-то дуры, которая не понимает, какому заклятию какое время положено, и слила ее с чистой совестью, – равнодушно ответила девушка, копаясь в смартфоне. – По слухам, Михеев лично этой идиотке сердце вырезал. В принципе верю. Он может. Ну что, поехали? Машину вызывать? Адрес только скажи.

– Там ничего интересного не предвидится, – предупредил ее я. – Просто призрак, которого надо отправить туда, куда следует. Мегабитвы с искрами, вспышками и эктоплазмой не последует. Скучная рутинная работа – и все.

– Так и работай, – согласилась Василиса. – А я погляжу.

По всему стоило бы ее, конечно, послать куда подальше. Ну, в самом деле, я же не на детский утренник собираюсь и не в цирк. Что это за «а я погляжу?». Но, с другой стороны, очень мне хотелось еще одну шпильку в бок Нифонтову засадить за его утренние дела. Ну и еще один резон тут имелся, личного характера.

В такси ведьма сцапала мою ладонь своей, переплетя наши руки, да еще и голову мне на плечо положила.

– Василиса, все понимаю, но это уже лишнее, – заметил я. – Нет, все трогательно, мило, мимимишно, но перебор.

– Вот что меня иногда в мужиках бесит, так это их неверие в то, что женщины иногда с ними на самом деле поступают честно, – сказала, даже не подумав отодвинуться от меня, девушка. – С чего ты, Саша, взял, что я сейчас душой кривлю? Может, ты мне в самом деле понравился. Причем даже не сейчас, а еще тогда, два года назад, когда тебя сиськи тупой овцы Изольды восхитили. Может, я эти два года тебя ждала, придумывала, как бы так к тебе подъехать, чтобы у нас все хоть как-то завертелось? И сейчас я просто получаю то, что себе за это время навыдумывала. Или только одной Воронецкой можно влюбляться в невесть кого?

– Воронецкой? – переспросил я. – Стелле? С бриллиантовым зубом которая? А в кого такого она влюбилась?

Ответ я, разумеется, знал, но хотелось услышать его от собеседницы.

– В Хранителя Кладов, – фыркнула Васька. – Тот еще придурок. Да я же тебе про нее сегодня уже говорила. Она сначала своего Валеру грохнуть хотела, тот какую-то полянку, что она долго возделывала, то ли случайно, то ли намеренно обосрал с ног до головы. Ну а от ненависти до любви, сам знаешь, один шаг.

Совпадение? Не думаю. Сначала Нифонтов, теперь она. Если это не тайные знаки судьбы, то что тогда?

Интересно, а Стелла все еще держит парикмахерский салон на Ленинградке? Надеюсь, что да. И если так, то надо будет туда заскочить, с ней пообщаться о разных всякостях. Заодно и подстригусь.

А к Марфе я всегда успею обратиться за помощью.

– Слушай, а ты чего на следующих выходных делаешь? – спросила у меня ведьма.

– Пока не в курсе. А что, есть предложения?

– Есть. У тебя, говорят, есть домик в ближнем Подмосковье, с речкой и лесом. Если бы ты позвал меня туда провести уик-энд, то я бы подумала, подумала и, может, согласилась. Я девчонка небалованная, мне Флоренции да Венеции не нужны, меня родные березки вполне устраивают.

Таксист, который нас вез, глянул на нее в зеркало и еле слышно хмыкнул.

Я сделал то же самое, но мысленно и с другой интонацией. Просто мне теперь вроде бы стало ясно, чего ради устраивался весь этот цирк с конями. Может, конечно, и ошибаюсь, но вряд ли. Шустрая девчонка. Очень шустрая. Только вот не соразмеряет она пока свои «хочу» и «могу». Я – тоже. Но меньше. Потому мне, возможно, удастся протянуть на этом свете еще сколько-то лет, а ей, если не угомонится, подобное не светит. И закопают ее красивое юное тело в одну лихую ночь среди тех самых родных березок. В Лозовке ли, в каком другом месте, но закопают.

– Да-да, дяденька, я вот такая, – с достоинством произнесла Василиса, обращаясь к водителю. – Я нонконформистка. Ну так чего, пригласишь?

– Поглядим, – расплывчато ответил ей я. – Ближе к концу недели. А сейчас не до того, мы вроде как приехали.