У каждого существа есть апогей своей жизни. Кто-то должен спасти людей из горящего дома, другому нужно создать вакцину от нового штамма гриппа, третьему достаточно лишь подать солонку в поезде. Кульминация моей жизни сейчас находилась далеко впереди. И представляла собой уродливые формы громадной особи.
Рис сдерживала тварей. А если быть точнее, давала им понять, что ничего особенного не происходит. Здесь не смертная и Вратарь, а такие же иномирцы, как и все остальные. Именно для этого и необходимо было сражение в Атрайне, чтобы особей здесь оказалось ровно такое количество, с которым Рис могла справиться.
И все работало как нельзя лучше. Девушка буквально рвала жилы, но твари не обращали на нас никакого внимания. Они торопливо спешили отправиться в другой мир, на помощь соплеменникам. По идее, скоро Рис должно было стать полегче. Однако мы не учли одного веского «но». Можно было обмануть кого угодно, кроме Него.
Главная особь сразу увидела меня. Задрожала земля под ногами – это зашевелились ее щупальца, зазвенел воздух – открылось зубастое чрево, померк свет местной звезды – меня почти сбило с ног нахлынувшими эманациями врага.
И тогда твари встали. Их было уже совсем немного, относительно того количества, которое буйствовало в Атрайне. Но нам и того бы хватило. Иномирцы явно получили приказ от Него, найти и уничтожить врагов. Но проблема заключалось в том, что никакого неприятеля они не видели. Спасибо тебе, Рис. Будем надеяться, что мы успеем.
Я активировал
Почва под ногами взлетала сухими комьями, поднимая клубы мертвой, безжизненной пыли. Моим главным оружием сейчас были скорость и решимость. И Тварь почувствовала это.
Дрогнуло бесформенное тело, заворочались колонноподобные щупальца, расширились в гневе подслеповатые глаза. Гора пришла в движение, и земля стала уходить у меня из-под ног.
Только теперь я понял, что уже двигаюсь по телу Твари. Ей, конечно, подобное было, что слону дробина, но она понимала, зачем я пришел. Оттого и предприняла столь активные действия по сопротивлению.
Мелкие особи по-прежнему замерли в нерешительности. Но все же они остались здесь, в этом мире, вместе с нами. Я чувствовал, как тяжело Рис и пытался выжать из своей оболочки максимум, на который была способна. Чтобы поскорее закончить совсем и успеть вернуться.
Толстое, с мое туловище, щупальце оказалось совсем рядом. Взмах меча и мерзкий отросток стал конвульсировать, как отсеченный хвост ящерицы. Однако кратковременная победа стала долгосрочным поражением. Потому что вместе с тем и мое продвижение замедлилось.
Тварь, казалось, состояла из одних только щупалец. Сотен и сотен. Они появлялись словно по мановению волшебной палочки. С каждой секундой их становилось больше. И все стремились ко мне. Пусть с обычной скоростью, которую я превосходил, но мое продвижение вперед закончилось так же быстро, как и началось. Вся энергия, пыль и воля уходили лишь на войну с отростками, которые меж тем успешно регенерировались, пока я чекрыжил их товарищей.
Время действовало против нас. Ресурс Твари был гораздо больше, чем содержала пыли моя оболочка. А силенки Рис и вовсе заканчивались. Она и так буквально вывернулась наружу. Совершила немыслимое – усмирила целую орду особей. Но, к сожалению, и этого оказалось мало. Мы рассчитывали на блицкриг, а никак не на полномасштабное наступление. И тогда случилось то, чего я боялся больше всего.
Проклятое хоруловское предначертание! Мерзкий характер Ищущей! Дурное своеволие женщины, которая всегда знала, как будет лучше!
Рис бросила свое бесполезное занятие по сдерживанию иномирцев и рванула к Твари. Так быстро, как только позволял ей слепок Шустрилы. Так проворно, что я лишь с запоздалым сожалением отмечал ее пройденный путь. И она сходу врубилась в подножие горы под названием Главная Особь. Обрушила на нее всю свою ярость.
Однако я видел и еще кое-что. Полчища иномирцев, бросившихся вслед за ней. Теперь для них девушка была нежданным вторженцем другой Вселенной, которую они прозевали и жаждали поглотить. И приговор коварно обманувшей их Ищущей один – смерть.
Все произошло в считанные мгновенья. Я ровным счетом не успел ничего сделать. И вместе с тем считал эманации Рис, обращенные ко мне. Моя возлюбленная не знала, как мы читаем чувства, но постаралась сейчас выразить их в одном единственном взгляде, который подняла ко мне. Нежность, тепло, скорбь и мольба. Просьба выполнить обещание, которое я мог не выполнять. Система будет мне свидетелем. Но именно сейчас Рис была выше игровых условностей. И поэтому я начал действовать.
Демарш Ищущей возымел то действие, на которое она рассчитывала. Главная Тварь на мгновение растерялась и сместила весь фокус с сияющего великана на мерзкую выскочку, жалящую ее подобно бешеной злой мошке. Иномирная особь уделила ей внимание лишь на мгновение, однако этого мне хватило, чтобы сделать рывок.
В несколько прыжков я оказался там, куда и стремился все это время. У верхнего щупальца, крохотного, будто бы даже слабо развитого, в которой мертвой хваткой оказался зажат Керрикон. Ловким движением я срезал отросток и перехватил выпавший артефакт, мгновенно спрятав его в инвентарь. И чуть не потерял сознание от оглушительного визга.
Будто разверзлись врата в преисподнюю и тысячи запертых там существ возопили, прося о помощи. Негодуя, жалуясь, призывая высшие силы о справедливости. Пахнуло густым и влажным ветром, перемешанным с множественными осадками в виде слюней. Вторили на призыв Твари прочие иномирцы, подключая свои писклявые, по сравнению с главным солистом, голоса в местную систему Dolby Surround.
Но меня было трудно назвать поклонником этого певческого представления. Я устремился к Рис настолько быстро, насколько могла позволить моя новая оболочка. Казалось, что никогда прежде
Главная особь бесилась, сходя с ума от непонимания и злости. Иномирцы подходили к всякому явлению с исключительной позиции силы. Если есть существо – его надо уничтожить. Увидишь кого-то сильнее – убей его в первую очередь. И так до бесконечности.
Мне же не надо было расправляться с Тварью. За бедного Седьмого вполне легко расквитается звезда наверху. Только слабый может ответить на силу другой силой. Умный применит хитрость. Именно в этом заключался мой замысел.
После захвата Керрикона было бы откровенной глупостью пытаться уничтожить эту громадину, пропустив через себя всю мощь артефакта. Ради каких высших целей? Или для собственного удовлетворения? Да, в каком-нибудь фильме на основе комиксов именно так бы сделали. Однако жизнь зачастую намного проще и прозаичнее кинематографа. Вместо различных эффектных жестов и действий я побежал. Но даже не ради себя, ради Рис.
Несчастная смертная кружилась, как заведенная кукла посреди белесой нечисти, напиравшей со всех сторон. Маленькая, отважная, но такая хрупкая. Рис поливала подступающих иномирцев огнем, разила мечом наглые отростки, тянущиеся к ней, перекатывалась через сутулые, согбенные в прыжке, спины особей. Но я боялся, что надолго ее не хватит.
Черт возьми, я знал, что должно произойти. Знал все это время и пытался отсрочить. Однако мы вместе с ней шаг за шагом шли к этому дню, к этому моменту. Когда она споткнулась, оступился и я. Когда проворное щупальце, словно гарпун, пронзило ее грудь, за сердце схватился и несчастный Седьмой. Когда возлюбленная закричала, в муках давясь от собственной крови, завопил и я.
На мгновение всего лишь двумя голосами мы перекричали всеобщий иномирный гвалт. Сам умирающий мир замер, с удивлением взирая на потревоживших своим горем его пришельцев. Удивилась Тварь, затихли мелкие особи.
Лишь одно щупальце продолжало все больше и больше терзать тело единственного близкого мне человека. Рис кашляла, из ее рта вырывались сгустки темной крови, тело подрагивало в смертельных мучениях. И тогда по моим щекам потекли слезы.
Вратари не плакали. Система не давала такой возможности нам банальным функционалом. Однако что-то очень похожее на слезы сейчас катилось по моим щекам. Кулаки сжались так, что захрустели костяшки, вся оболочка напряглась, готовая к решительному прыжку, а в матрице на мгновение стало необычайно ясно. Тоскливо так, что хоть на стену лезь, но понятно.
И когда Рис последний раз вздохнула, когда ее руки в последний раз вздрогнули, а тело стало осыпаться, обращаясь в прах, я сделал самое волевое в своей жизни усилие. Чтобы отомстить. И за нее, и за себя.
Вот только в моих руках не было меча. Он мешал бежать. Я мчался гигантскими шагами по направлению к червоточине. По скользящим под ногами черепам иномирцев. Так быстро, что они попросту не успевали остановить меня. Под аккомпанемент сходящей с ума от безысходности твари. Я мстил. Только моя месть была намного сильнее банального «око за око». Этот мир лишил меня любимой. Я же лишу его спасения.
Твари в тщетных попытках пытались остановить меня. Они выпрыгивали, желая преградить мне путь. Безуспешно хотели оплести отростками, задержать хоть на секунду, чтобы навалиться всей своей мощью. И кто знает, будь перед ними сейчас Инструктор, вдруг что и получилось. Но оболочка Старшего работала как надо. Я не бежал, летел, не замечая ничего вокруг. И червоточина встретила меня словно родного сына. Еще мгновение и я вывалился в родной Вселенной.
Атрайн пал, как пали его защитники. Еще не все, но их участь, точнее наша, была предрешена. Из всех Вратарей осталось не более половины. И то, только тех, которые находились среди множества Ищущих. Те же и вовсе оказались разменной монетой в этой схватке.
Пали кирдцы, во главе с матершинником Джаггернаутом. Он лично пожелал отправиться в последний бой, несмотря на мои уговоры. Погибли короли корлов, все до единого. Умерли правители свободных городов Пургатора, потому что им нельзя было выжить. Белый шторм смел с лица земли всех зверолюдов, калонцев, мейринцев, ченеки, орки, пелтийцы и прочее, прочее. Лишь вдалеке рассыпанными бисеринками виднелись отряды людей, архалусов и кабиридов. Но и их счет пошел на минуты.
Мы пожертвовали собой, пожертвовали всем, и наш план сработал. Я дрожащей от волнения рукой достал Керрикон. Грам сам собой, лег в другую ладонь. Два древних и могущественных артефакта. Один открывает миры, вторым можно уничтожить любое существо в этой Вселенной. Даже больше, чем просто существо.
Яркий блеск ослепил не только меня. Вспышка света, казалось, в одно мгновение прокатилась по всей планете и вернулась обратно. Сразу, как я ударил мечом по причудливому жезлу. Я почувствовал, как руки сгорают от невообразимой мощи, что вырвалась наружу. Заметил, как разметало ближайших к червоточине тварей от взрывной волны. И услышал, впервые в своей жизни, запах первозданной пыли. Яркие нотки корицы, перемешанной с прочими пряностями.
Своими руками, которые ниже локтей теперь висели культями, я уничтожил два самых мощных артефакта не только во Вселенной. Грам разбил Керрикон, жезл сжег меч. Я лишил миры двух поистинне чудесных создания нашего Творца и вместе с тем обрубил тварям путь в свой дом.
С уничтожением Керрикона дрогнули и червоточины. Сначала они слабо завибрировали, но с каждой секундой волнение их становилось все ощутимее. А вместе с порталами обеспокоились и иномирцы. Они бросили своих жертв, хотя еще одна-две минуты и на поле боя не осталось более никаких защитников. Однако я понимал волнение особей. Они стали утрачивать связь с Ней. Матерью, прародительницей, Тварью тварей, которая ждала своего часа для вторжения, но ее планы смешали Вратарь и смертная.
И как только червоточины дрогнули и стали сужаться, особи бросились обратно. В свой умирающий мир, чтобы не прервалась связь, иначе они остались бы без нее. Потому что страшнее смерти может быть только одиночество.
Ровно так же, как они рвались сюда, наступая друг на друга, пытаясь оттеснить соседа, захлебываясь яростью, теперь они мчались обратно. Невероятный ужас охватил всех и каждого. Они не замечали ни друзей, ни врагов. И именно сейчас единое белесое море распалось на тысячи капель.
А я стоял и смотрел, как черные круги сужаются, чтобы схлопнуться окончательно. То же самое происходило и в мире лягушат. И там, где могли быть подобные проходы, которых мы не обнаружили. Вселенные, столкнувшиеся по воле Создателей, теперь вновь расходились в разные стороны.
Во мне не было ни ликования, ни превосходства. Лишь смертельная усталость и боль, точно я прошел через горнило кабиридских кузниц в недрах их вулканических гор. Понимание законченности до сих пор не посещало меня. Все было точно во сне, вот только я не мог проснуться.
Крепкая рука легла на наплечник. Я обернулся и увидел Балора в доспехах, заляпанных жирными пятнами. Кровью иномирцев. В отличие от прочих Вратарей выглядел Брат относительно неплохо. И то правда, ведь он отправился искать Арея и пропустил большую часть сражения.
– Где он? – спросил я.
Балор ничего не ответил. Он смотрел в глаза, точно пытаясь прожечь меня взглядом. И лишь спустя какое-то время поднял руку в направлении того места, где недавно шла самая ожесточенная сеча. Там виднелось много останков Вратарей, Ищущих и иномирцев. Все они превратились в подобие желе и именно сейчас стекали вязкой массой по траве Атрайна, оставляя после себя осклизлый след.
Странно, но доспехи Арея я нашел сразу же. Переместил взгляд чуть выше и виски заколотили тысячи молотков, а внутри стало жарко. Арей был не единственной нашей потерей.
– Агонетет и почти все Старшие, – негромко заключил Балор то, что я и сам видел. – Все пали. У нас не было никаких шансов.
Брат замолчал, словно подбирая слова. И снова посмотрел мне в глаза.
– Не было шансов, пока ты не вернулся.
Червоточины схлопывались одна за другой, и поток тварей к последнему, самому большому порталу, увеличивался. Уже сейчас стало ясно, что не все из них успеют вернуться. Я не злорадствовал, но и не жалел их. Все происходит ровно так, как и должно было.
Чем я сейчас занимался? Почти равнодушно оглядывал поле боя. И, кстати, разглядел тех самых Старших, которые выжили. Драйк и Ферукс. Последний оказался единственным, из могущественной тройки, выстоявшим в жутком сражении. Правда, в бою он лишился ноги, однако сумел остановить утечку пыли. И теперь сидел на заднице, приветливо махая мне рукой.
Драйк облокотился на меч с такой силой, что тот ушел глубоко в землю, и смотрел на последнюю червоточину. Шлем Старший потерял в бою, вся его оболочка оказалась истерзана щупальцами, но выглядел он вполне неплохо. Что ж, это хорошо. Не хотелось бы, чтобы будущий Агонетет умер.
Земля Атрайна задрожала от тысячи и тысячи щупалец, которые били по траве в отчаянье. Потому что последний проход закрылся, отделив их от Твари. Одна часть орды осталась в том, умирающем мире. Другая в этом. Только дальше Атрайна иномирцы никуда не пойдут. Мир станет карантинным. Это тоже было частью нашего плана, который сработал на удивление безупречно. Теперь настала пора для решительного слова.
– Все кто выжил, – обратился я по мыслеформе, – спасибо. Только благодаря вам удалось сдержать особей. Вы сделали это. Вы самые лучшие сыны и дочери своей Вселенной. И я был рад, что бился с вами. А теперь пора уходить. Братья, перемещайте всех смертных, кого сможете в Ядро. И возвращайтесь следом сами. Здесь нам больше делать нечего.
Я замолчал, глядя как Вратари исполняют приказ. Все дело в том, что мне перемещаться в Ядро не хотелось. Казалось, я стану там лишним, ненужным, хотя именно сейчас придется приложить немало усилий, чтобы восстановить сеть между мирами и вернуть все, как было.
– Что с тобой, Седьмой? – спросил Балор.
– О чем ты?
– Я не уверен, но ты плачешь.
– Ерунда, – отмахнулся я, попытавшись утереть лицо и запоздало вспомнив неприятность, случившуюся с руками. – Брат, просто скажи, удалось ли?
Я не скрывал свои эманации. И Балор прочувствовал всю ту боль, что сжигала меня изнутри сильнее, чем Керрикон Грам. Что-то надломилось в бравом Вратаре. Какая-то потеря всплыла в памяти Брата, и он ничего не ответил. Лишь крепко обнял меня, не найдя слов утешения. Так мы и стояли в теперь уже чужом, пустом мире и молчали.