ГЛАВА 4

— Какого демона? — успела крикнуть я смуглому.

— А если моему другу в особняке бургомистра станет хуже? — отозвался тот, не оборачиваясь и продолжая подниматься по ступенькам. — Пока я его к тебе обратно через весь город дотащу, он и помереть может. Нет уж. Никуда я его не понесу. Мы пока здесь побудем.

Кому-кому? Другу? Хм… Какие, однако, интересные понятия у сыновей Мрака о дружбе. Раньше я считала, что по дружбе можно только выручить, а оказывается, что и убить — тоже.

Я аж задохнулась от такой наглости. Ну… темные! Мало того что Хеллвиль себе присвоили, так еще и на мою постель покушаются! А я где спать буду?

Пока я мрачно размышляла о коварстве пришлых, в дверь постучали. Не лупили кулаком, а тихонько поскреблись. Значит, не вчерашние проклинатели.

— Входите, открыто! — мрачно рявкнула я.

Сегодня, как никогда, я была похожа на истинную темную ведьму. Настроением — так точно.

Дверь отворилась, и на пороге застыла, словно не решаясь шагнуть дальше, юная гостья: новый заячий тулупчик, парчовая юбка, сапожки из тонкой кожи и яркий платок. Надо же, кто ко мне пожаловал! Мажета, дочка торговца третьей гильдии — девка в меру красавица и без меры глупая. Ибо считала, что деньги могут все, а набитый золотом кошель способен и зомби превратить в человека. Поскольку мошна ее отца была полна до краев (и не презренной медью или скромным серебром), Мажета чувствовала себя хозяйкой везде. Везде, кроме моей лавки. Но явно по привычке заговорила она с гонором, хоть и не тронулась с места, продолжая выстужать дом:

— Эй, ведьмовка, мне снять венец…

Мажета осеклась, напоровшись взглядом сначала на пустую бутыль из-под первача, потом на окровавленные портки лунного, кои так и валялись возле ножки стола. Демоны все раздери! Вот только сплетен мне и не хватало. Представляю, как уже завтра весь Хеллвиль будет судачить, что ведьма пьет по ночам в одиночку и запоздавшими клиентами закусывает. А это значит, что за колдовские услуги теперь мне можно заплатить первачом и окороком, а не деньгами! Я невозмутимо затолкала ногой под лавку изрезанную кучку ткани и подбодрила:

— Ну!

Мажета сглотнула и закончила фразу уже не столь уверенно:

— …безбрачия нужно.

Тут брякнула заслонка, и из печи вывалилась агонизирующая хирсина. Вереща на одной ноте и протягивая свои щупальца, тварь поползла к гостье. Мажета истошно заорала в ответ. Причем гораздо сильнее нежити. После сегодняшних приключений у меня и так болела голова, а еще этот ор. Я не выдержала и, подойдя, припечатала ногой голосящую заразу. Нет, не Мажету.

Хирсина дрыгнулась и обмякла. Продолжая давить, — нежить из болот иногда оказывалась зело живучей, — я мрачно глянула на дочку торговца и уточнила:

— И долго еще будем голосить?

Мажета враз смолкла. Дверь, в которую как раз ударил порыв ветра, тут же хлопнула гостью по спине и тому месту, где оная заканчивает свое благородное название. Девица пробкой влетела внутрь. Наверняка приняла случившееся за ведьминский замысел: вон как глазами из-под платка сверкнула. Ну да, мне делать больше нечего, как силы тратить на такую ерунду. Но разубеждать Мажету не стала. Она же глянула на меня, потом на мою ногу, сглотнула и буркнула:

— Снимете?

Ого, уже и на «вы». Этак скоро я и «госпожой ведьмой» стану, а не «демоновой ведьмовкой».

Мажета склонила голову. Вышло так себе: гордячка явно привыкла приказывать, а не просить. Я посмотрела на эту смесь спеси и страха и уже было хотела сказать, что венец безбрачия снять не могу. Разве что посочувствовать. Но гостья, словно что-то почуяв, успела достать кошель.

— Вот, тут двадцать сребров. — Она сделала несколько осторожных шагов и положила деньги на стол.

Хм… Отчего бы не помочь избавиться бедной девушке от тяжелой ноши? Тяжелой денежной ноши. От венца я ее избавить не могла хотя бы потому, что оного на Мажете не было. Зато дури в ее русоволосой голове водилось изрядно. И желания во что бы то ни стало прогуляться до алтаря. Причем не абы с кем, а с самым лучшим женихом Хеллвиля. До вчерашнего дня таковым считался сын бургомистра. Но это было до эпичной эвакуации семьи градоначальника из дома. А сейчас… Судя по всему, им стал темный. Темные.

— Закрывай поплотнее дверь, и посмотрим, что можно сделать, — повелела я и шаркнула ногой по половицам так, чтобы остатки хирсииы отцепились от подметки и улетели в угол.

Пока Мажета бегала к входу, я быстро шагнула вперед, одной рукой взяла кошель, а другой цапнула три золотых, оставленных на лавке смуглым. Сунула все в «банк» и приготовилась внимать девичьей беде.

— На мне венец безбрачия! — запальчиво воскликнула Мажета, едва дверь была закрыта. Она без приглашения уселась на табуретку у стола, распахнула тулуп и пояснила: — Только я за кого соберусь замуж, как все планы рушатся. За Барта хотела, так его Натана приворожила.

Я вспомнила красавца-оружейника, сыгравшего свадьбу месяц назад. Вел он свою невесту в храм по любви. Так что у меня зародилось смутное подозрение, что этот «жених» Мажеты слегка не в курсе был, что он ее суженый.

— Собралась ему в отместку за Дирка, — между тем продолжала Мажета, — так его вчера вместе со всей семьей темные из дома высвистнули и без денег оставили. Нет мне счастья. Это точно во всем венец безбрачия виноват!

«И в том, что нас ночью стрыга чуть не сожрала, — тоже он!» — крутилось на языке, еле удержалась, чтобы не ляпнуть.

— Для начала давай погадаем, — предложила я, честно отрабатывая свой гонорар.

Так. А есть ли у меня карты? Вроде были. Правда, западной части империи, а не гадальные. Значит, придется импровизировать.

— А на чем? — заинтересовалась Мажета. — Я слышала, ведьмы при гадании используют потроха, мышиный или драконий помет.

Угу. Сейчас принесу на лопате.

— Гораздо чаще мы используем логику, — строго сказала я, чем изрядно разочаровала девицу.

Похоже, требуха была ей гораздо интереснее доводов разума. Может, в ливере мистики больше? Впрочем, клиент всегда прав. Пока жив. Я вдохновенно провозгласила:

— Будем гадать на котле!

Спустя четверть удара колокола мы стояли над котлом. Вообще-то, он был никакой не ведьмин, а большой алхимический. С маркировкой «тара номер пять» на дне. Его любезно предложил мне взять Никое, который, как и я, в этом году окончил академию. Со своим чугунным другом алхимик расстался по весьма прозаичной причине: в их отношениях случилась трещина. Крохотная трещина на самой кромке посудины. Для обычной кухонной утвари — ерунда. Для алхимика — трагедия. Выращивая кристаллы или разделяя вещества, мастера эликсиров вращали воронкой содержимое котла с такой скоростью, что взрывались и абсолютно целые посудины. А уж с трещиной — и подавно. Посему Никас решил не рисковать.

А мне, целительнице, для варки зелья в самый раз. Теперь утварь и в «гадании» поучаствует. Растопив печь, я щедро плеснула в котел воды, добавила пару самых сильно пахнущих зелий, сдобрила вытяжкой из кровохлебки и кинула чернокорня для цвета. Смесь вышла ядреной. От источаемого ею смрада аж глаза щипало. Не то что заглянуть в котел, дабы увидеть в вареве свое будущее, — даже стоять рядом было подвигом. Может, я случайно изобрела новое алхимическое оружие? Надо бы его запатентовать.

— Суженый, появись, ликом Мажете покажись. — Я взмахнула руками, изображая ворожбу, а на самом деле отгоняя от лица жуткий запах.

В тот момент, когда девица уже была готова клюнуть носом в противную жижу, заскрипели половицы, и раздался негодующий голос Джерома, спустившегося сверху:

— Чем это у вас тут воняет!? — возмутился он.

Мажета повернулась, вытаращила глаза, с протяжным стоном: «Это мой суженный?» — пошатнулась и начала медленно падать в обморок.

Вот зря я подхватила девицу, которая явно любила булочки с брусничным сиропом, — едва под ее весом в пол по пояс не вошла, как горячий гвоздь в кусок масла. Благо темный помог и уложил гостью возле лавки. Рядом с тем местом, где скончалась хирсина.

— Думаю, твое чуткое обоняние уловило запах грядущих неприятностей, — сдув вьющуюся прядь со лба, просветила я Джерома.

— Чьих? — прозорливо спросил темный.

— Ну… — протянула я. Припомнила настойчивость и целеустремленность девицы, когда та гонялась за сыном бургомистра, дабы сделать его счастливым семьянином, и резюмировала: — Судя по всему, и твоих тоже.

— Я-то тут при чем?

— При всем, — фыркнула я.

Мажета всхрапнула. Видать, обморок оказался со снотворным эффектом. Или это она порошка успокой-корня надышалась?

— Что с ней?

— Не обращай внимания. — Я махнула рукой. — Раз уж ты спустился… Сходи на базар, купи еды. А то тебе нужно твоего друга кормить, ну и меня тоже.

— Ведьма, у тебя совесть есть? Я тебе всего четверть удара колокола назад три золотых заплатил!

— Совесть? У ведьмы?! — искренне возмутилась я, словно меня только что оскорбили. А потом пафосно добавила: — Она сгорела на костре инквизиции!

— Вот всегда знал, что светлые ничего толком не умеют. Даже ведьму сжечь! Нет чтобы целиком, так они только ее совесть спалили.

— Может, тогда побудешь помощником храмовника при следующем сожжении? — невинно предложила я.

— Темный маг помогает святой церкви? — Судя по возмущению в голосе Джерома, я смогла-таки его уесть. — Ничего проклятого в твоей душе нет, ведьма.

— Святого, — педантично уточнила я и на недоуменный взгляд смуглого пояснила: — Я светлая магесса, поэтому правильнее будет «ничего святого». Так ты за едой-то пойдешь?

— А если нет? — прищурился он.

— Ну… — Я выразительно посмотрела вокруг. — Я могу и сама приготовить: наломать дров, подлить масла в огонь, потом заварить кашу и навешать лапши. Тебе на уши или на шею? Потому как из продуктов у меня ничего нет.

— Ну ты и ведьма! — восхищенно протянул смуглый, по-новому взглянув на меня. — Смелая, красивая, да еще и одинокая.

— Не знаю, как у темных, а у светлых считают, что мужчине стоит бояться красивую и одинокую магессу. А если она не только красива и одинока, но еще и зла, то лучше сразу притвориться мертвым.

— Я не просто мужчина, но и маг. К тому же смертью пожирателя душ не испугаешь.

— Ага, его только продуктовой корзиной можно вогнать в трепет, — напомнила я о насущном.

— Хорошо-хорошо. Схожу. Но готовить будешь ты!

И смуглый шустро выскочил из дома, захлопнув за собой дверь.

Выпроводила. И даже под благовидным предлогом. Теперь нужно срочно привести в чувство Мажету и втолковать ей, что судьба дала знак — вот он, ее единственный! А я тут ни при чем.

А уж она устроит смуглому интересный досуг и развлечения, что мне весьма на руку: чем больше он занят личными делами, тем меньше приглядывает за лунным. Значит, у меня будет больше шансов свести Эрриана с ума.

Не успела осознать такую приятную мысль до конца, а на груди уже жаром налилась печать — клятва темному в том, что я помогу ему избежать объятий Эйты. Хвостатый арх подери! Вот как мне выполнить свою часть уговора с белкой, если даже думы об этом отзываются огнем печати?

Ладно, выкручусь. Пока же главное — Мажета.

Я склонилась над ней и потрясла за плечо. Обморочная лишь сладко причмокнула и повернулась на другой бок. Я приблизила свои губы к ее уху и тихонько прошептала:

— Ты на свою свадьбу опаздываешь!

Всего пять слов — а девицу будто кипятком окатили: она тут же подпрыгнула и села, широко распахнув глаза.

— С-с-свадьбу?!

— Пока гипотетическую, — предельно честно ответила я.

— Какую-какую? — озадачилась Мажета. Потом, видимо, начала что-то вспоминать и недоверчиво прищурилась. — Так что, этот темный… Он взаправду мой жених?

Я солидно кивнула и подтвердила, что именно ворожба явила перед девой лик ее суженого. Ворожба, а не лестница, ведущая на второй этаж.

— Но как?.. Что мне нужно делать? — Она напружинилась, явно собираясь рвануть с места в карьер. В глазах появился фанатичный блеск. — Заплачу, сколько потребуется. Поможете его женить, госпожа ведьма?

Ого… Как ее разобрало-то!

Я не удержалась от соблазна и заверила, что не только помогу привлечь к ней темного (правда, не уточняя, что не приворотом, а по статье имперского кодекса), но и за дополнительную мзду устраню конкуренток. А что, веревку и кляп еще никто не отменял!

Покинула мою лавку Мажета не с пустыми руками. И не с пустой головой. Унесла с собой бесценные знания по склонению темных магов к браку и любовное зелье. Именно так я написала на пузырьке, внутри которого плескалась настойка полыни и корня тройчатки. Ну, подумаешь, перепутала ведьма зелья и вместо запрещенного и дорогого дала желудочные капли. Зато точно никто не пострадает. Во всяком случае, сильно. Значит, я соблюла главное правило целителей: не навреди.

Джером вернулся, едва за Мажетой хлопнула дверь. Когда я заглянула в корзину, то поняла, почему он так быстро управился. Как истинный мужчина, темный исповедовал истину: еда — это мясо. Все остальное — закуска. А поскольку спиртного на обед не планировалось, видимо, он посчитал, что и закуска, в смысле овощи, не нужна.

Кусок парного мяса выглядел так, будто его только-только разделали. Или вырвали. Хорошо, если из рук мясника, а не прямиком из свиньи. А то ведь с этого ненормального мага станется.

Я пригляделась к добыче. Нет, край аккуратно отрезан. Значит, все же купил.

— Какое свежее. Мне Нарис всегда подсовывает что похуже, — возмутилась я. — Конечно, я бы не сказала, что ему хоть раз это удалось, но сам факт!

Мясник и правда всегда норовил в первую очередь предложить мне или лежалое, или такое темное и желто-жилистое, словно скотина сама издохла от старости и болезней. Ну не боялся мужик ни порчи, ни сглаза. Утверждал, что у него после полувека жизни с женой-ведьмой индульгенция. И не важно, что у супруги ни темного, ни светлого дара отродясь не было. Зато имелся характер. Стальной! А еще железные нервы и золотое (по утверждению самой госпожи Нарис) сердце. В общем, была она дамой тяжелой во всех смыслах, а не только из-за крайне дородной фигуры.

Возможно, наши товарно-просроченные отношения сложились бы иначе, если бы не обстоятельства первой встречи. Помнится, я попросила Нариса порубить мне мясо. Этот господин слегка атлетического, округло-внушительного телосложения в залитом кровью фартуке заявил, поигрывая топориком, что ради моих глаз готов порубить весь мир, а не только какую-то там грудинку. Меня впечатлило. Его жену — еще больше: она не побоялась назвать меня ведьмой! В глаза.

— Не просто ведьма, а квалифицированная, — скромно уточнила я.

И предложила за умеренную плату приворожить к ней супруга обратно. Причем с защитой от измен. Впрочем, не уточнила, что в привороте буду использовать не заговоры, а сплетни. Например, о том, что господин Нарис вроде как уже и не мужчина… И хотя репутация евнуха — не абсолютное ручательство и стопроцентной гарантии от блуда не дает, но все же… Зато распустить сей слух — все равно что сварить кофий с пенкой, — да раз плюнуть.

При этих словах супруга встрепенулась, а ее муж побелел. В общем, господин Нарис с тех пор начал мстить темной ведьме старой свининой и жестко-спортивной говядиной.

— Ну и мне этот кусок не продали, — пожал плечами темный. — Мясник мне его подарил. А еще сказал, что я порядочный.

Удивляться в речи Джерома можно было всему, но меня больше всего поразило именно последнее.

— Только порядочный?

— Ну… Если дословно, то он сказал, что я порядочный гад, который его почти что грабит средь бела дня… Но, знаешь, я предпочитаю фокусироваться на позитивном.

— И потом подарил мясо? — Я спрятала смех, уже догадываясь об истинной картине событий.

— Не сразу. Лишь после того, как я заверил его, что с кинжалом в голове он будет выглядеть гораздо мужественнее. Мясник почему-то начал отказываться, быстро убрал то старье, что пытался подсунуть, и достал лучший кусок свинины. Мы немножко поторговались. Сошлись на том, что первый товар для покупателя — в подарок.

Я посмотрела на темного скептически. Он на меня — радостно.

— Еду я принес. Теперь готовь, — сияя, как новенький золотой, сообщил Джером.

И ушел на второй этаж. В мою спальню!

Я кинула взгляд на мясо, потом на котел, стоявший на огне. И благословила. С чувством так, от души. Наглых темных.

— Ведьма! — донесся сверху синхронный крик.

Вот распереживались… А я всего-то пожелала, чтобы на них снизошло озарение. То, которое случается утром после вечернего переосмысления своей жизни. Когда ее хорошенько переосмыслишь, раскрашивая попутно в белые, красные, сухие, полусладкие и игристые тона, утром приходит оно — озарение. Правда, в простонародье его называют похмельем и головной болью.

К темным, судя по всему, вместе с озарением пришло озверение. Зато под этот рык готовилось преотлично. Закинув в чугунок с водой мясо и сунув его в печь, я ухватила «гадательный» котел, вынесла из дома. Отворачиваясь от вони, бьющей в нос, дошла до ближайшей сточной канавы и вылила в нее булькающую гадость. Когда последние капли стекали по чугунным стенкам, посудина вылетела из рук и ударилась о камень. Дужка треснула.

Арх! Мой любимый котел! Мой единственный котел для зелий! Придется потом сходить к кузнецу…

Когда я вернулась, бульон уже был готов. Разлила по тарелкам и кликнула смуглого. А что? Кормить с ложечки я никого не нанималась. Пусть сам своему другу еду носит. Но, как оказалось, магу, справившемуся с моим благословением, требовалась пища не только телесная, но и духовная.

— Магда, у тебя что-нибудь почитать есть? — спросил он. — А то скука смертная. Эрриан еще сутки проспит, пока восстановится.

— Сутки?! — Я удивленно вскинула брови. — Перелом неделю будет срастаться. И это еще на эликсирах!

— Он Меч, — отозвался Джером.

Ну да. Вот сейчас все стало понятно-понятно.

— Его с четырех лет готовили к подобному, — между тем продолжал он. — Ковали дух и тело. Даже источник у него сильно изменен. Обратила внимание, что мета еще не полностью инициирована?

Я заинтересованно кивнула.

— Да, заметила, что она слегка… подвижна.

Вообще-то, у магов примерно к двадцати годам мета полностью сформировывается, теряет подвижность, переставая передвигаться по телу. Моя вон уже давно не ползает по коже цветным рисунком, а прочно закрепилась и потускнела, свидетельствуя: чародей вошел в свою полную силу.

— Это оттого, что часть силы Эрриана закольцевали внутри тела, чтобы он мог быстрее восстанавливаться. А сам резерв искусственно расширили в несколько раз.

— Но подобное может убить мага, — вырвалось у меня. Как целитель, я прекрасно знала, о чем говорила.

— Не только…

Смуглый на миг задумался. Окинул меня внимательным взглядом, словно решал: говорить или нет. И… промолчал.

— Эрриан пошел на этот шаг, — упрямо спросила я, — чтобы… беречь жизнь императора?

— Пошел? Его никто не спрашивал! — вздохнул темный. И добавил, поясняя: — В империи есть крепость, где куют тело и дух таких, как Эрриан: магов с сильным, очень сильным уровнем дара. Набирают детей не старше четырех лет. И начинаются ежедневные тренировки, ломающие не только кости, но и психику. Оттуда выходят идеальные телохранители. Не больше трех в год…

«Или не выходит ни одного», — домыслить труда не составило.

— А сколько входит?

Я представила себе четырехлетнего ребенка, которого ставят перед выбором: сражайся или умри. И ужаснулась.

— Сотня.

— Кто же из родителей согласится отдать свое дитя на смерть?!

— Некоторые дети — сироты. Кто-то родился в бедной семье и был выкуплен. Редко, но забирают из семей аристократов, — это своеобразная форма демонстрация власти императора. Род, не отдавший своего ребенка, могут обвинить в неподчинении воле владыки, а значит — измене.

Повисла тишина. Темный словно жалел о том, что сейчас рассказал. А я пыталась осмыслить услышанное.

— Так есть книги? — Смуглый устало потер лоб.

— Есть. Целых две! — заверила я.

— Давай обе. Вдруг одна из них окажется сопливым романом, — тоном «знаю я вас, женщин» произнес он.

Ну, раз уж так просит…

— Вот тебе книга с потрясающим сюжетом, где герои обнажают все свои чувства, мысли, ну и тела заодно. — Я вручила остолбеневшему темному анатомический атлас.

А что, в описании сего произведения я ни разу не соврала: там были не только обнаженные люди, но и вовсе без кожи, а также без мышц и иногда даже костей. Судя по тому, как посмотрел на меня смуглый, он предпочел бы любовный роман.

Но меня уже понесло.

— А вот это вторая. — Я сдула пыль с другого фолианта, чихнула и продолжила: — Она для расширения кругозора.

— Шире, чем первая? — В глазах смуглого плеснулся ужас.

— Значительно! — безжалостно обрадовала я.

— Может, не надо? Я бы не прочь свой не расширять. Совсем, — тоном «зачем я только с ней связался» заверил меня темный. И пробормотал себе под нос: — Даже лучше сузить.

— Ничего-ничего, — подбодрила я. — Вот прочтешь и узнаешь все о самых сложных ритуалах нашего времени.

— Но это же определитель растений! — глянув на обложку, возмутился смуглый.

— И что? Знаешь, как порою сложно понять, что за гадость ты нашел? Тут нужен целый ритуал: сначала поймать… в смысле найти зелень, принести ее домой. Потом открыть определитель, посчитать число пестиков, чашелистиков. Вовремя палец отдернуть от плотоядного цветка, чтобы у тебя его не оттяпали, — с воодушевлением начала я. — Срочно сварить противоядие и выпить, если притащенная пакость ядовитая. Отмыть себя, стол и комнату, если оно вдруг взорвется…

— Да понял я, понял, — перебил Джером, — что сегодня сдохну от скуки.

— Подожди, у меня вроде бы где-то завалялся триллер, но там сюжет скучный.

— Давай, — оживился книголюб.

— Вот, держи. Но я предупредила, что тут интриги вообще никакой в повествовании нет, просто все запрещено, и все. — И я протянула темному имперский свод законов.

— Ведьма! — вскипел смуглый, до которого наконец дошло, что над ним издеваются.

— Ты же темный. А орешь, как светлый. Будто тебя до этого жизнь с ведьмами не сталкивала.

— С такими, как ты? К счастью, ни разу! — прорычал Джером.

Но все три книги прихватил и утопал наверх.

Я глянула в окно, где куцый осенний день уже клонился к закату, вспомнила, что моя постель сегодня ночью занята, и… решила не разочаровывать Джерома. Если быть ведьмой, то от души. Почему бы не поступить в духе истинной дочери Мрака? Раз темный занял твою постель, а ничего интересного в ней и сам не делает, и тебе не дает, ты просто обязана занять в отместку его дом.

Я нацепила черную остроконечную шляпу, подхватила котел, решив по дороге отдать его в починку, и потопала на ночевку. Кузнеца, увы, дома не оказалось, да и кузня была заперта. Посему к двухэтажному особняку бургомистра я подходила злая, замерзшая и в обнимку с котлом.

Дорогу мне заступил стражник. Правда, слегка неуверенно.

— Отойди! — глянув из-под полей шляпы, предупредила я.

— Не пропущу, — проблеял этот бессмертный.

— Тогда ты пропустишь зиму и лето. Возможно, еще и осень, — прищурилась я.

— Н-н-новый хоз-зяин не велел никого…

Алебарда в руке охранника затряслась. Наверняка от ветра. И сам страж что-то бледный. Видимо, витаминов не хватает.

— Твой новый хозяин сейчас спит в моей постели. А до этого мы с ним весело провели ночь. Смекаешь? — тоном «тебя убьют два раза: и ведьма, и твой хозяин» произнесла я.

Охранник хоть и относился к категории «дураки — не ветрянка, сами собой не закончатся», но от ворот все же отпрянул.

В дом бургомистра я входила, как некромант в склеп: прислушиваясь к тишине и ожидая подвоха. Подвоха не было. Вообще ничего не было. Вернее, никого. Особняк оказался пуст. Хотя… Вроде бы я слышала в одном из коридоров чьи-то торопливые шаги. И все.

Зато здесь имелся шикарный выбор спален. Одну из них я и заняла, повесив на двери бумагу с надписью: «Осторожно! Злая ведьма. Не влезать — проклянет».

А потом насладилась ванной, неторопливо соскребая с себя болотную грязь. Надо же… И горячая вода из медного крана, и душистое мыло, и стопка чистых теплых халатов. В моем скромном домике такой роскоши не водилось. Отмывшись до скрипа, я нырнула в теплый уютный халат и осторожно вышла в коридор. Странно… Свет не горел. Что за…

— Умри, темный! — прогремело над ухом.

В воздухе что-то посвистело, в сумеречном свете, пробивающемся в щель между занавесями, сверкнул металл.

Арх! Нож!

Я успела отскочить в последний момент. Лезвие рассекло халат, ткань разошлась, я оборонительно завизжала. Мой несостоявшийся убийца зарычал от досады и ринулся на второй заход. Метнувшись в сторону, схватила первое, что попалось под руку. Котел! Что есть силы метнула чугунину, целя по звукам в нападавшего.

Послышалось гулкое «бом-м-м-м!», словно столкнулись две пустых посудины, и стук падающего на пол тела. Я выдохнула и подрагивающей рукой зажгла свет: газовые рожки вспыхнули.

Я узнала нападавшего. На полу лежал парень лет пятнадцати, который помогал храмовнику во время служб, ну и в быту заодно. Пальцы с по-детски обкусанными ногтями сжимали огромный мясницкий нож, от одного вида которого — о светлые боги! — становилось дурно. Я выбила его ногой и пнула как можно дальше. А потом наклонилась, чтобы пощупать пульс. Вдруг приложила так крепко, что убила?

Именно в этот момент он распахнул глаза. Красные, без намека на белок: одержимый демоном, бездна его раздери! Я влипла!

Как говорил наш преподаватель по ритуалистике: самое страшное во встрече с демоном — это его встретить. Посему я развернулась и рванула в чем была (в порезанном халате, босиком), машинально прихватив котел.

За мной молча метнулся одержимый. Я кубарем скатилась по лестнице, пронеслась, стуча пятками, по холлу, выскочила из дома и припустила по ночной пустынной улице. Взгляд скользнул по стражнику, валявшемуся у ворот сломанной куклой.

За мной гнался, мать его, слуга светлых богов с абсолютно темным намерением — прирезать. Ну, может, изначально служка хотел не меня, а пришлых, но… Видно, не найдя тех, кого требовалось, одержимый решил работать с тем, что есть.

Пролетев стрелой квартал, я поняла, что умру: либо меня догонит красноглазый, либо сердечный приступ. В боку кололо, я глотала холодный воздух, которого не хватало. Катастрофически. Впереди замаячила площадь, где накануне так и не дожгли одну ведьму.

Спасительная мысль молнией озарила меня. Метелка! На которой я рассчитывала улететь из костра после того, как до неба полыхнет порошок из кожи саламандры. Моя любимица-летунья все так же лежала на крыше. Это был шанс.

«Астарс!» — выплюнула вместе с выдохом слово призыва.

Послышалось дребезжание черепиц, и ко мне арбалетным болтом сорвалась метла. Я ни разу не запрыгивала на мчащуюся во весь опор лошадь. Никогда не пыталась схватить стрелу, сорвавшуюся с тетивы. Но маг, хоть раз укрощавший дикую, необлетанную метелку, все ловит на лету. В самом буквальном смысле ловит.

Однажды мне довелось усмирять бешеную летунью. Правда, тогда нижние юбки Магды Фокс увидело все западное крыло магической академии. В общем, особо гордиться нечем. Но события сегодняшней ночи с лихвой переплюнули тот случай.

Выпростав руку, я цапнула черенок. Еще доля мига — и он просвистел бы мимо меня. Метла, почувствовав хватку хозяйки, пошла на полукруг. Взметнулись полы халата, едва не мазнув одержимого по искаженному лицу, и я резко взмыла вверх, держа одной рукой черенок, другой прижимая к груди котел. Взлетела свечкой, сверкая на весь Хеллвиль своими панталонами.

Сердце выскакивало из грудной клетки, пульс стучал где-то в горле. Я выдохнула и зависла над площадью и крышами окрестных домов.

Раздался рык одержимого. Он бесновался внизу. Жаль, что недолго. Взяв бешеный разгон с места, красноглазый взбежал по части водостока, затем схватился за него, подтянулся… Мгновение — и он уже стоял на балкончике дома аптекаря Сватиша.

Одержимый легко мог выбить дверь и оказаться внутри. Свернуть шею спящему старику для служки, в которого вселился демон, было плевым делом. Вот только мне не хотелось избавляться от моего единственного конкурента таким жутким способом. И не важно, что Сватиш чуть ли не каждый день строчил кляузы на единственную ведьму Хеллвиля и лично носил их бургомистру.

Это ничуть не мешало старику приходить ко мне каждую седмицу за ингредиентами для своих пилюль. Торговались мы с ним яростно за каждый пучок трав. Даже если тот был пожелтевшим. Даже если от него разило мышами — на исходе лета я торопилась собрать побольше и не все успела высушить как следует.

Несмотря на скверный и склочный характер аптекаря, я не хотела, чтобы старик погиб сегодня ночью такой ужасной смертью. Вот не хотела, и все.

Я спустилась чуть ниже и, стуча зубами то ли от страха, то ли от холода, позвала:

— Эй, красавчик!

Взгляд красных, словно уголья в печи, глаз «красавчика» вскинулся, мгновенно найдя меня, и он, как механическая кукла, медленно начал разворачиваться всем телом.

— Умри, — оскалился одержимый.

И тут меня осенило, что его единственная цель сегодня не темные, не старик-аптекарь, а ведьма. Глупая, продрогшая на ветру ведьма с котлом в обнимку.

Я ушла в сторону. И вовремя. Он прыгнул, ухватился за козырек крыши и, подтянувшись, забрался на черепицу, всем своим видом показывая, что за мою смерть он готов бороться. Против законов гравитации, вопреки здравому смыслу. Красноглазый прыгнул вверх, метя в меня. Я ушла выше, прикидывая, что же делать дальше.

Если мыслить позитивно, то в произошедшем был один плюс: одержимый демоном пока хотел убить не всех хеллвильцев, попавшихся ему под руку, а одну конкретную жительницу. Значит, не нужно носиться за бесноватым парнем по всему городу, лицезрея десятки оставленных им трупов.

На этом положительные стороны моего подвешенного положения заканчивались, и начинался мрак. Как обезвредить одержимого? Как провести обряд экзорцизма, о котором я имела весьма смутное представление? Как при этом не встретиться лично с госпожой Смертью? Ведь я не могу так висеть вечно. Утром проснутся обычные люди, и, что если одержимый решит плюнуть на меня и подзакусить тем, кто окажется поближе? Тем, кто не столь прыткий? Конечно, был вариант просто убить служку, но попробуй докажи потом, что он был с подселенцем. Да и парня жаль.