Пришлось рассказывать. И про ванную, и про одержимого, и про собственно «соблазнение». При описании старика Сватиша в ночном колпаке с его ярой любовью к кляузам Джером снова заржал.
— А зачем ты вообще согласился прийти? — задала встречный вопрос. — Я всегда посыльному говорю, что и не подумаю появляться в мэрии, ибо у них там вообще нет ничего святого: ни лампадок, ни иконок, ни благовоний. Мне, как ведьме, пусть и фиктивной, требуется каждый день что-нибудь да осквернить. А у них — нет ничего. И ради меня даже завалящей свечки не заведут. В общем, не уважают.
Темные прониклись, смуглый так точно. Даже восхищенно присвистнул от выверта моей логики.
— М-да… Такого довода, чтобы не платить штраф, я еще не слышал, — присвистнул он.
— Ну… довод не довод, а я таким образом уже пару сребров сэкономила. А вот раз ты, — я неаристократично ткнула пальцем в Эрриана, который стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, — от моего имени согласился, то теперь сам штраф и плати.
— Да, кстати, на кой ляд ты согласился? — поддержал мой вопрос пожиратель.
— Интересно стало, кто от моего имени накладывает резолюции… — прищурившись, ответил лунный.
— Ты какой-то слишком любопытный стал в последнее время, — подозрительно начал Джером, попутно собирая с лица творог пальцем и облизывая его, — то тебе жутко интересно, что за демон хочет тебя убить, то кто твои автографы на письмах ставит. Раньше ты таким не был.
— Раньше у темных были веские основания меня убить: я охранял жизнь владыки, а у него врагов хватает. Сейчас же я фактически ходячий мертвец, но кому-то все рано не терпится. Да и в целом этот городок странный.
— Хеллвиль был нормальным тихим городом на окраине Светлой империи до вашего приезда, — возразила я.
— Вот именно, ключевое слово — светлой, — фыркнул Эрриан. — Но согласно карте — это Темные земли. Правда, на них Хеллвиль не отмечен. И я бы так и не узнал, что в подаренном мне владыкой уделе помимо болот, тоней, пары деревенек на западной окраине и… — Темный как-то выразительно замолчал на мгновение, но потом продолжил: — Замка, нет ничего более.
При слове «замка» брюнет, доевший питательную массу с лица и приступивший к ликвидации остатков в бутылке, выразительно закашлялся так, словно чахотку подхватил.
— А что не так с замком? — подозрительно уточнила я.
— Ну, хотя бы то, что держать осаду в нем можно разве что от мышей. И то сомнительно: уж больно изрыт норами тот холм… — тут же сдал друга Джером. — Там одни руины остались. Вот Эрриан и решил до конца развернуть обертку подар… В смысле объехать дозором свои новые земли.
Так. Похоже, пришлые из Хеллвиля не уберутся еще долго, ибо им некуда. Главное, чтобы они хотя бы покинули мой дом. У них ведь есть отличный особняк съехавшего бургомистра.
Откуда-то из глубин памяти всплыли слова преподавателя по медитации: «В минуты тяжких душевных испытаний пусть снизойдет на вас спокойствие и сила, юные адепты, а также терпение, хладнокровие и двадцать капель валерьянки на стакан первача».
— Кстати, известие о том, что на Темных землях есть городок с исключительно светлым населением, я уже отправил темному владыке.
Я про себя усмехнулась: наверняка бургомистр Томонир сделал то же самое. Только вестник полетел в восточном направлении — в Йонль. И отец Панфий, сдается мне, выпустил в небо ворона с посланием в синод, и главный хеллвильский торговец — отец Мажеты — в свою гильдию, и… В общем, после прибытия темных, чую, много птичек рвануло в небесную высь с письмами, ой много. Интересно, как скоро придут ответы? Наш городок-то в принципе маленький, ничем не примечательный. В столице и махнуть рукой могут на гиблые болота, отдав этот клочок земли темным в знак жеста доброй воли, а заодно — списав под шумок кучу всего и сразу.
Вот только если хищения столичных чиновников в особо некрупных размерах были делом будущего, то в настоящем у меня в доме имелись два наглых оккупанта. Я попыталась им намекнуть, что хорошо бы и честь знать. Тем более что один из них уже ходит, а пожиратель душ за ватрушками и от демонов так вообще бегает.
Ну темные были темными не только в плане магии, но и в плане витиеватых намеков. Посему я пришла к выводу: если хочешь, чтобы твою деликатную просьбу услышали, стоит сопроводить ее элегантным жестом. Например, шибануть метлой по темечку.
— Может, вы все же отчалите к себе? У вас там и куча спален, и ванная, и труп у ворот… — вспомнила я про охранника.
— Какой труп? — подозрительно, словно инквизитор, уличивший-таки меня в чернокнижии, вопросил смуглый.
— Но, может, и не совсем труп, но на сильно живого ваш посиневший страж не походил.
— Даже если умер — не беда. Джером его поднимет. А зомби в качестве охранника тоже эффективен: кормить не нужно, жалованье платить — тоже. К тому же отобьет охоту у всяких любопытных совать свой нос куда не надо, — невозмутимо возразил Эрриан.
От его слов смуглый помрачнел. Сильно так. Но ничего не сказал, хотя я заметила, как лунный внимательно ждет ответа. Но проще было дождаться второго прорыва, чем речи от Джерома, который буравил взглядом столешницу.
Пауза затягивалась, как ловчий аркан на шее жертвы. Тишина давила, нервировала. Казалось, сам воздух превратился в липкую смолу, в которой увяз не только маг, но и мы все.
— Пожалуй, ведьма права, мы действительно здесь задержались, — словно делая неимоверное усилие над собой, проговорил Джером. Хрипло так, резко.
Я даже вздрогнула от этого его карканья. А потом маг поднялся из-за стола. Эрриан смерил его еще одним задумчивым взглядом и обронил:
— Ну что же, Магда, спасибо за помощь. И прими мои извинения за то, что наш… — он сделал паузу, подбирая слова, — …деловой разговор накануне вышел весьма жестким.
Хм… Это он так напомнил о том, что шантажом заставил меня помогать ему избавиться от Эйты?
— Извинения я принимаю только полновесным золотом, — в свою очередь напомнила я о второй части сделки.
— Слушай, а почему ты все о золоте? — вмешался Джером, видимо вспомнив, как искал монеты в окровавленных штанах друга. — Тебя так волнуют деньги?
— Нет, не волнуют, — фыркнула я. — Они меня, наоборот, очень успокаивают.
— Ну, значит… — Лунный внимательно посмотрел, не обратив внимания на пассаж Джерома. Прекрасно понял мой непрозрачный намек на условия договора. — Жди завтра в гости, ведьма.
Последнее слово Эрриан выделил особо. И вот странно, не звучало в нем насмешки, скорее признание ровней.
Когда темные испарились, я с облегчением выдохнула и опустилась на лавку. Наконец-то благословенная тишина, когда никто не пытается тебя сожрать, пырнуть ножом или хотя бы скинуть с метлы на полном ходу.
На столе есть пышная ватрушка, пусть и с профилем темного, буженина, сыр. Вот только насладиться мне такой вкуснотищей не дали. А все потому, что профессия ведьмы просто замечательная. Для ее освоения и нужна-то всего малость: потратить нервы. Зато взамен можно заработать шикарную седину в волосах, язву… и в качестве премии получить нервный тик.
В общем, не успела я заварить себе горячий чай, как на пороге нарисовалась, не сотрешь, главная теща Хеллвиля госпожа Мейлга Барк. Она была дамой очень бережливой. В том плане, что берегла не только деньги, не тратя их понапрасну, но и семейное счастье своей ненаглядной дочери.
Еще бы госпожа Мейлга копила слова, а не сыпала ими, цены бы ей не было. Но увы, у всякого хорошего человека должен быть хоть один недостаток. А главная теща Хеллвиля была не просто хорошей, а замечательной. И недостаток у нее был под стать достоинству тоже большой: ее просто невозможно было остановить. И дело касалось не только слов, но и действий: год назад она решила, что хочет стать бабушкой. И таки стала, хотя и ее дочь, и новоиспеченный зять были категорически против становиться родителями в первый год брака. Но с тещей не поспоришь. Особенно когда она дает советы. В спальне. В брачную ночь.
— Эти ироды совсем ушли? — с подозрением спросила она вместо приветствия.
Думаю, под «иродами» имелись в виду темные. Меня так и тянуло ляпнуть, что нет, не совсем, ноги и руки тут оставили. Впрочем, госпоже Мейлге ответ и не требовался. Тяжело дыша, она опустилась на лавку и выложила как на духу:
— Мне нужен амулет для блуда.
— Может, от? — уточнила я, помня, как пару седмиц назад она же требовала у меня достать ей оберег для семейного счастья дочурки. Ну я и достала. Скалку. И торжественно вручила, заявив, что сей амулет по надежности не знает аналогов. А еще он очень крепкий и простой в эксплуатации. И стребовала три медьки, уточнив, что скалка, заговоренная от измен. Нужно только ею приложить гулящего мужа по темечку.
Госпожа Мейлга заявила, что и незаговоренной можно приласкать точно так же. Но когда я потребовала вернуть амулет, его ревниво прижали к пышной груди и положили на стол монеты. А мне пришлось покупать новую скалку. Правда, за медьку.
И вот опять…
— Нет, мне для моего кобеля нужен амулет для блуда, — тоном, которым можно было подавить чеснок, произнесла госпожа Мейлга.
Мне стало интересно, кого она имела в виду под «кобелем» — зятя или супруга? Оказалось, что нет. Простого пса. Хотя не совсем простого, породистого, редкого снежно-белого окраса, который порой напоминал пушистый сугроб, правда, маленький — до середины икры. Пес на десятый год сытой жизни совсем обленился и не хотел размножаться, несмотря на все увещевания хозяйки — рьяной собачницы.
— Да что это за напасть-то такая, — между тем причитала она. — То бабушкой меня делать не хотели. А теперь вот псина — и та… Я и сребр готова отдать за то, чтобы мой Громовержец осчастливил меня щенками.
Сребр — это, конечно, хорошо… Я прикинула, что вообще-то у меня в хозяйстве имеется целый инкуб. Интересно, он сойдет за такой амулет? Хотя вряд ли.
Госпожа Мейлга никак не могла остановиться. Я же порадовалась: как хорошо, что, когда она страстно хотела внуков, меня в Хеллвиле еще не было!
В итоге сошлись на том, что она приведет мне свою болонку на осмотр, и я наконец-то смогла вздохнуть свободно от этой сильно говорливой женщины. А потом заперла дверь на засов. Береженого боги берегут. Я подошла к котлу, который лежал у печи, подняла его и задала риторический вопрос:
— Ну что, если возьму тебя в долю, вдохновишь Громовержца на любовные подвиги?
— А может, ты все-таки сошла с ума? — с надеждой раздалось из-за спины. — С котлом общаешься же…
Мне даже смотреть не надо было, чтобы догадаться, что ко мне опять пришла белочка.
— Увы. — Я обернулась и жестом торговца, представляющего эксклюзивный товар, произнесла: — Это не просто утварь. В этом котле помимо чугуна теперь еще и заперт высший демон, который, кстати, хотел убить меня. То есть не меня, а Эрриана…
— Что-о-о? — Белка от возмущения распушилась, увеличившись вдвое.
Я аж прониклась: как рыжая за меня переживает. Но нет, дальнейшие ее слова показали, что не за меня:
— Убить моего клиента? Ах ты, гад!
Эйта встала на задние лапы, ее хвост воинственно вздыбился. И вообще вид прямо свидетельствовал, что кому-то сейчас будет каюк. Полный, решительный и неотвратимый.
Мне только одно было интересно: как эта пушистая собирается воевать с котлом, который даже не подает признаков. Причем ни жизни, ни смерти.
От греха подальше я поставила котел на стол и сама отошла. Мало ли что вздумает пушистая: пуститься в рукопашную или шибануть магией. Хотя последняя у нее и была жутко специфической, но все же…
Между тем Эйта прыгнула и, приземлившись рядом с посудиной, для начала плюнула в нее. Видимо, перчаткой для вызова на благородную дуэль белка воспользоваться не захотела. Потому что если ей надо будет, рыжая и алмаз из императорской короны раздобудет, причем в тот момент, когда сей регалией будут при полном зале народа венчать на царство нового владыку.
Демон оскорбился настолько, что тут же вышел из состояния «не веду переговоров и изображаю гордое молчание». Его возмущенная рожа отразилась на боку чугунка.
— Какого святого! — выругался демон.
— Давай к делу! — рявкнула в ответ белка. — Без этих ваших теологических прелюдий и перечисления всего небесного пантеона. А то я тоже материться умею. Ты как посмел копыто свое на моего клиента поднять!
— Какого, храмовника тебе в печенки, клиента! Он мой! Мне за его смерть пять капель силы должны.
— Я сейчас тебе не пять капель, а целый чан залью по самый край. Только не силы, а кислоты поядренее, чугунок ты недоделанный.
— Я котел! — возмутился инкуб.
— Козел ты, а не котел! — парировала белка.
— А вот мои рога не трожь, плешивая! — не остался в долгу демон. И тут же поддел: — Что, со мной с помощью кислоты думаешь справиться? А разобраться один на один кишка тонка, пипетка алхимическая.
Я глянула на взбеленившуюся белку и поняла: котел труп. И демон в нем — тоже. Она, ни слова не говоря, по-хозяйски метнулась на мою полку, нашла там пузырек с уксусной эссенцией, и уже через несколько мгновений инкуб орал:
— Ай! Ты чего! Да чтоб тебя в монастырь отправили, в женский! Щекотно же, плешивая!
Как оказалось, алхимический котел не склонялся под ударами судьбы и концентрированным уксусом. Сомневаюсь, что и ядреная серная кислота ему сильно бы навредила. Он же, демон его дери, алхимический. Зачарованный! В нем любую дрянь вари — нипочем.
Об этом я и поведала белке под глумливые смешки собственно гадской утвари. Нет, даже не так. У-у-у-твари! Вот.
Эйта попробовала намять бока котелку, но вскоре поняла, что хоть внешне урон посудине и велик — от ударов молотка осталось множество вмятин, — но все же недостаточен для трупного состояния.
О конструктивном авторском предложении Эрриана «утопить котел» я умолчала. Хотя бы потому, что мне было интересно наблюдать за мытарствами Эйты: не все же ей надо мной издеваться. К тому же инкуб оказался демоном с огоньком и, несмотря на то что его лупили, в перерывах умудрялся глумиться над белкой.
— Да, я слышал, что ты с мозгами поссорилась, но не думал, что настолько.
Ответ рыжей был краток:
— Дзинь!
— Меня все равно не убьешь так.
— Дзинь!
— Не хочу тебя расстраивать, милочка, но я все еще жив и даже слегка счастлив… — издевался этот гад, получивший, по моим подсчетам, с десяток сотрясений своего котелка уж точно, но не утративший при этом жизнерадостности. И лучившийся ею так, что его хотелось ненавидеть с особым цинизмом.
Я даже пожалела, что инкуб запечатан в таком неубиваемом котле: даже попытать его толком не попытаешь, а увечья… Эйта уже причинила максимальные. Но, видимо, недостаточные, чтобы убить.
— Неудачница, — голосом того, кому напрочь отбили все, даже такие не сильно важные части тела, как голова (для дурака), резюмировал инкуб. И, заговариваясь, добавил: — Все равно я упью… в смысле, убью темного.
— Нет! Он меня достал, я ему сейчас… — пообещала белка тоном «придушу его голыми руками» и… сиганула в котел.
Посудина тут же перевернулась вверх дном и заелозила по столу. Активно так, словно под ней грызлись два здоровых пасюка. Звуки, кстати, тоже напоминали крысиный бой: визг, вой и остервенелое копошение. Через пару вдохов утварь благополучно упала на пол, и я могла лицезреть сильно плешивую, но невероятно радостную Эйту. Она деловито выпрыгнула из котелка и, осмотрев изрядно пощипанный хвост, торжественно провозгласила:
— Все, я лишила демона его главного мужского достоинства! Вырвала с корнем! Хочешь посмотреть?
И не дожидаясь моего ответа, выпростала из-за спины лапу с трофеем. Я же смогла увидеть в вечерних сумерках главную гордость демона.
Когда белка перед прыжком сулила пообломать рога, то я думала, это фигура речи. Но нет, сейчас Эйта держала в лапе главную гордость любого демона — его рог. Внушительный такой, массивный, закрученный.
Я посмотрела на котел, на белку и вспомнила присказку, что добро всегда побеждает зло. Хм… Если исходить из этой логики, то кто победил, тот и добро. В данном случае добром была творящая безумие белочка.
— Зараза! — заорал котел.
— Зато с рогами, — парировала белка, — а ты котел безрогий!
— Я тебя убью, жаба склизкая! — пообещал чугунный.
— Ха! Попробуй! И вообще я не склизкая, а пушистая, добрая и нежная. Главное, мне на хвост не наступать и моих клиентов не трогать! — тут же нашлась белка.
— Ну, раз этот темный для тебя так важен… — многообещающе протянул инкуб и… исчез, зараза. Вот что у него за манера такая — недоговаривать!
Впрочем, в отличие от меня рыжая ни капли не опечалилась и деловито спросила:
— Слушай, Магда, у нас был уговор, я жду результат.
Да что сегодня за день такой! Все напоминают об уговорах. Нет чтобы взять и коллективно поймать вирус амнезии.
— Я работаю над этим.
— Работает она! — возмутилась белка. — Тебе надо расшатывать психику этого темного. А у него она все крепчает и крепчает. Скоро до того дойдет, что я, пиная ее, сломаю себе лапу! — Она демонстративно потрясла кулаком и добавила: — И, Маг, хватит делать ему подарки!
— Какие еще подарки?
— А такие подарки! — передразнила рыжая. — Эрриан с тобой получает новый бесценный опыт и при этом остается в живых. Как по мне, это истинный подарок фортуны. — И она подозрительно прищурилась.
Пришлось ее заверить, что больше я не буду закалять тонкую душевную организацию темного, а, наоборот, создам оранжерейные условия, чтобы от одного вида Эйты в следующий раз крыша Эрриана поехала, шурша черепицей.
Не знаю, насколько поверила мне белка, но исчезла. А я так и осталась. С ватрушкой, сыром и бужениной. Но мне их уже не хотелось. Хотелось выпить. Те самые двадцать капель валерьянки на стакан первача. Можно даже без валерьянки.
— А у тебя есть? — тут же отозвался котел.
Хм… Я что, последнее произнесла вслух? Глянула на еще ничего не подозревающий амулет для блуда и про себя решила: почему бы не совместить приятное с полезным? Нервы успокоить, а заодно и убедить котел мне помочь.
— Есть, наверное… — задумчиво почесала затылок. Интересно, брусничная настойка на перваче сойдет в качестве жидкости для спаивания котла?
Я развернулась, чтобы пойти в чулан, как вслед донеслось:
— Эй, ведьма, ты куда?
— В запой. — Почему бы не побыть предельно честной. Главное, не уточнять, в чей именно запой. — Это отличное место. Пойдем вместе?
Котел обрадовался. Видимо, травмы, нанесенные белкой, требовали скорейшего лечения. Настолько срочного, что инкуба не смутила даже компания вражеской ведьмы.
— А пойдем, — бесстрашно ответил демон, — я давно там не был, никого не навещал…
— О, тогда вот этим мы будем восстанавливать психическое равновесие. — Я выставила перед котлом чистейший как слеза первач. На первый взгляд — просто водичка. Однако сея жидкость по ядрености могла сравниться с пламенем матерого дракона. Обычно ею я стерилизовала лекарские инструменты. Но котлу об этом знать необязательно. — А вот этим бальзамировать душу.
Вторая бутылочка, поменьше, выглядела тоже весьма безобидной.
— Да я смотрю, ты поэт в душе, ведьма.
— Магда, меня зовут Магда, — представилась я.
— А я — Арр-моятрий, — в свою очередь прогудел демон.
— Ну, значит, за знакомство, Арр-мой, — подытожила я, сократив имя инкуба, и щедрой рукой ополовинила бутылку первача в котел.
А потом капнула и себе в кружку. На донышко. Для вида. Спаивать алхимические котлы мне еще не приходилось, но все когда-то делается в первый раз.
— Ух ты… — протянул чугунный. И тут же уточнил: — А закуска есть?
Пришлось скормить этому проглоту половину ватрушки. Сама я налегла на еду, а демонюка — на убойный коктейль из первача и тягучей, как карамель, настойки. Плюсом оказалось то, что я в прямом смысле вливала его в демонюку. Через удар колокола услышала:
— Вот скажи, за что мне все это? — голосом круглого, обделенного всем сиротинушки вопрошал захмелевший котел. — Польстился на пять капель силы. А в итоге — и без тела, и без оплаты, и без рога остался. Как я теперь во Мрак вернусь?! Да надо мной все демоны ржать будут! Праведники раздери эту белку.
— Праведников не обещаю, но хочешь, я ее благословлю? — предложила я.
В голове слегка шумело. Уводить в запой надо под ручку, иначе демон без поддержки может и не уйти. Или уйти — но не туда. В общем, несмотря на разный объем употребленных жидкостей, еще был вопрос: кто кого в итоге споил.
— Благословишь? — Видимо, инкуб припомнил мне мое коварство добрословия. — А давай.
Я выжидающе замолчала. Хмель хмелем, но принцип «ты — мне, я — тебе» никто не отменял. Ведь продуктивные деловые отношения невозможны без взаимности, впрочем, как невозможна без нее и ненависть. А пылать лютой злобой в одиночку — это все равно что быть той самой головой из знаменитой хеллвильской поговорки: одна голова — хорошо, но, когда она еще и на плечах, а не отдельно от тела, — еще лучше.
Демонюка тоже молчал, я даже заподозрила, что этот паршивец выжимает из меня добрый душевный порыв. Но спустя некоторое время он начал похрапывать. Пришлось влепить котлу щелбан, от которого тот встрепенулся.
— А! Да! Че? — ошалело бормотал демонюка.
— Я говорю, что благословила Эйту! Отомстила за тебя.
— Да-а-а? — удивленно протянул котел. — И… чем?
— Ну, я пожелала ей заполучить сто капель силы и все их потратить на собственное исцеление.
— Так это же хорошо? — не понял инкуб.
— Это хорошо, если ты болен, а если здоров… — последнее слово я произнесла с нажимом, а потом нахально добавила: — Теперь твоя очередь мне помогать.
Судя по изумленной опухшей морде инкуба, которая отражалась на боку котла, он только что осознал, насколько коварным может быть добрословие при богатой фантазии. Проклятия и рядом не стояли.
— А я чего-то обещал?
— А ты не помнишь? — Я разыграла удивление. — А как же помочь по своей прямой специальности — соблазнению?
— А… совратить кого… — расслабился котел. — Это я могу. Пошли!
И он упал на бок, покатившись по столу.
Сдается мне, инкуба потянуло на подвиги. И его ничуть не смущало его нынешнее агрегатно-котловое состояние.
— Нет, помочь завтра надо, когда ты протрез… в смысле, когда клиентка придет. А пока поклянись, что поможешь.
— Клятву с меня? Демона?
— Ты вопишь, как будто это у тебя в первый раз, — фыркнула я.
— Может, с человеком и в первый. Обычно это мне клялись.
— Ну, вот и это… попрактикуйся на мне, получи бесценный опыт.
— Так мне себя еще ни одна ведьма не предлагала. — Инкуб даже слегка протрезвел.
— Так ты клясться будешь? — Я пошла в наступление.
— Обещаю, — нехотя выдавил демон.
— Знаю я ваши мужские обещания. Клянись по всей форме.
— Давай сначала выпьем, — начал увиливать демон.
Ну, я ему и плеснула в утробу сразу и первач, и ликер да сверху еще перцовой растирки добавила. А пока демон кашлял, вопросила:
— Клянешься мне помочь?
— Кхе-кхе…
Я постучала от души по пузатому боку, и демон с очередным кхе-кхе, видимо, исключительно чтобы я отстала, выплюнул:
— Клянусь! — и только выговорив это, понял, что произошло.
Но было поздно. Чугунного окутало слабое сияние, подтверждая, что мироздание приняло клятву.
— Ну ты и зараза… — протянул инкуб то ли восхищенно, то ли злобно.
— Я же ведьма. — И развела руками. Мол, сам виноват, нечего было соглашаться.
— Добилась своего? — уточнил демон.
Я кивнула, соглашаясь.
— И больше тебе от меня ничего не надо? — подозрительно поинтересовался он.
— Нет.
Мне действительно от однорогого больше ничего не требовалось. Эрриану нужно было имя заказчика, но мне-то какое до этого дело?
— Тогда налей еще, — огорошил котел.
Мне первача было не жалко, я сходила в чулан еще…
А когда на Хеллвиль опустилась ночь, то я поняла, что идея напоить котел была, конечно, хорошей, но что мне теперь делать с чугунком, который раскачивался на столе и тянул на мертвом языке то ли заклинание призыва нечисти, то ли любовную балладу — пес его разберет.
Уверенный стук в дверь заставил котел умолкнуть. Пошла открывать. Наверняка Эрриан: он обещал заявиться позже. Жаль, что «позже» в понимании темного наступило так рано.
Но это был Джером. Маг, черный, как цыганская ночь, с порога бухнул:
— Ведьма, у меня проблемы с силой!
Я в этот миг обдумывала, как завтра сообщить демону, что он поклялся побыть амулетом для блуда у кобеля. Ну и брякнула:
— С мужской?
— Нет! — вскипел смуглый. — С магической.
— Если с магической, то тебе лучше не ко мне, а к артефактам-накопителям. Ну или в бордель. На худой конец, в трактир на площади. Там подают отличную запеченную баранину. — Я честно перечислила все три способа восполнить резерв: практический, романтический и гастрономический. Первый был самым эффективным, второй — самым приятным (не зря же адепты боевого факультета так славились своим кобелиз… своей любвеобильностью), а третий — самым распространенным. Выбирай — не хочу.
— Это я и без тебя знаю. — Смуглый сжал кулаки. — Но причина не в том, как пополнить резерв, а в том, что он у меня вообще не восстанавливается! Никак. Ни с амулетом, ни со жратвой! Такого никогда не было. Пара ударов колокола, ну, сутки, если осушил себя до дна, — и я мог кастовать заклинания силой до восьми единиц или спокойно провалиться ниже двадцатого уровня Мрака.
Этот «двадцатый уровень» мне, как светлой, ни о чем не говорил, но вот упоминание восьми единиц впечатлило. Ведь максимальный десятый уровень в империи встречался лишь у сильнейших магов. Восьмерки тоже были редкостью, хоть и встречались почаще. Так что теперь я начала понимать уровень паники Джерома. Со мной тоже полгода назад случилось подобное. Только в отличие от темного я знала причину, как и то, что моя магия не вернется.
— Ты же эта… целительница, пусть и не совсем нормальная, но должна же в подобном разбираться!
— Эрриан в курсе, что с тобой происходит? — уточнила я.
— Пока что нет. Я хочу сначала выяснить, что именно со мной происходит.
— Ну, заходи, будем выяснять, — кивнула я и повернулась, чтобы первой пойти туда, где все еще буйствовал мой будущий блудливый амулет.
Едва Джером приблизился к пьяному в стельку котлу, как тот осоловело выдал:
— О, кого я вижу! Какими судьбами? Ты тоже решил присосать… притулить… при-со-е-ди-нить-ся к нам? — заплетающимся языком поинтересовался демон. — И пра-льно! Я отличный собутыль… собеседник. Да и Магда… Ничего так. Не зря она высокое образование получала. Оцени, темный, в какую компанию ерундированных личностей ты попал.
— Уже. Оценил, что передо мной чугунок, у которого, как я погляжу, высший дан по фигурному шатанию, — сухо ответил смуглый и уставился на меня. — Ты что, котел споила?
— У меня было безвыходное положение, — сказала я чистую правду.
Под напором госпожи Мейлги устоять очень тяжело. Особенно под напором ее задатка в половину сребра.
— Безвыходное положение — это когда контур твоего тела обвели мелом, — парировал Джером, и не подозревая о перипетиях сегодняшнего вечера.
— Поверь мне, состояние трупа — это о-го-го какие перспективы. А вот с главной тещей Хеллвиля перспектив вообще нет. Есть только один выход — соглашаться.
— О чем это ты? — озадаченно пробормотал Джером, видимо, прикидывая: стоит ли доверять свое магическое здоровье то ли хмельной, то ли и вовсе сумасшедшей ведьме.
— О том, что завтра он, — мой перст указал на котел, — будет работать амулетом для блуда.
— Чего?! — возмущенно завопили оба.
Причем демон — стремительно трезвея.