— Подождите, подождите. — Димка вскочил с дивана, на котором сидел уже минут десять, нервно запустил пальцы в лохматую шевелюру. Давненько мне не доводилось видеть своего шефа таким растерянно-непонимающим. Впервые за долгое время он не знал, что сказать и с какой стороны подойти к проблеме. — Это что получается? Анатолий Разин занимался незаконными экспериментами над детьми? Пробуждал сущности в младенчестве и наблюдал, что из этого получится? Причем измывался не только над чужими детьми, но и над своими?
В подобной интерпретации, да еще и с Димкиной подачей фактов, все на самом деле выглядело чудовищно и крайне жестоко.
— Это были не эксперименты, — отрезала Николь.
Она сидела в кресле прямо напротив меня. Все еще бледная, с кругами под глазами. Но решительная. И именно она сейчас встала на защиту моего отца, когда я… Я просто молчала.
— Да ты что!
Рыжая тихо что-то пробормотала сквозь зубы, но ругаться не стала.
— Для особо одаренных повторяю еще раз — это были не совсем эксперименты… В первый раз вообще все произошло случайно. Не так ли, Татьяна? Ваш отец хотел спасти вас от проклятия и поэтому пробудил сущность, стал подпитывать ее своей магией для того, чтобы вы изнутри очистили себя.
Я кивнула и продолжала молчать. Конечно, это неправильно, но разговаривать не хотелось. Наоборот, больше всего на свете мне необходимо было пойти в свою комнату, залезть под одеяло и все хорошенько обдумать. А думать мне имелось над чем.
Значит, отец не остановился на разговорах, а очень активно и успешно внедрял свою реформу магических практик в колдовские массы. Причем очень долго. А я ничего не знала. Вот эта рыжая ведьма знает об опытах отца намного больше, чем я. И Страж знает. Хорошо хоть Дима не в курсе, а то я почувствовала бы себя совсем уж ущербной.
Мучил меня и другой вопрос. Сколько же их? Таких, как мы — жертв эксперимента?
— И что вышло? Зачем такие риски? — не унимался Дима. — Это ведь не только запрещено Законом. Это опасно для ребенка.
— С чего ты вообще взял, что практика Разина по пробуждению сущностей была опасной? — парировала рыжая. — Только из того, что в древнем договоре с Тьмой (договора, кстати, уже лет триста никто не видел) сказано, что сущность проснется у ребенка сама после достижения им пяти лет? А мы все эти годы слепо подчинялись, даже не задумываясь, а почему пробуждать ее запрещено?
— И почему же? — Соколов вновь сел на диван, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу. У него даже получилось выглядеть почти равнодушным, вальяжным и спокойным. — Просветите меня, уважаемая.
Николь замерла с открытым ртом и перевела взгляд на молчаливого Стража, который также не произнес ни слова с того самого момента, когда мы вошли в кабинет. Затем ее взгляд остановился на мне и снова перешел на Стража.
— Я не могу сказать, — произнесла она наконец.
— Отчего же?
— Я давала клятву.
— Отлично. Просто замечательно. Тань, ты знала обо всем этом? Хотя что я спрашиваю, конечно, знала. Это же твой отец проводил опыты.
— Я ничего не знала. — Мне жизненно необходимо было сказать это, и я сказала. — От нас всячески скрывали, над чем работал папа. Правда открылась незадолго до его смерти. Чисто случайно я… услышала один разговор, который слышать не должна была.
— У меня просто нет слов. Такие интересные подробности выясняются. Серый, а ты чего молчишь? Ты что об этом думаешь? И вообще, как Стражи могли допустить такие опыты у себя под носом?
Страж вздохнул… потом еще раз.
Мне казалось, что больше потрясений сегодня не предвидится. Но как я ошиблась!
— Сущность Игоря разбудили, когда ему исполнилось восемь месяцев.
Николь нервно хихикнула в своем уголке и тут же прикусила губу, а Димка разразился такой тирадой, что у меня уши заалели. Даже не знала, что существуют такие словесные обороты. Причем приличными в его речи были только местоимения и предлоги.
Сергей, не дрогнув, с совершенно спокойным лицом все выслушал.
— Зачем?
— Я хочу для своего сына лучшей жизни.
— Скажи мне, пожалуйста, дорогой мой брат, когда Совет узнает обо всех измененных детях, что он сделает? Думаешь, у Игоря будет после этого жизнь?
— Ты собираешься им рассказать?
Димка замер и замолчал, внимательно глядя на брата. Мы с Николь даже дышать перестали.
— Ты за кого меня принимаешь? Чтобы я вас своими руками отправил на костер? — наконец произнес феникс, прикрыл глаза и уже спокойно закончил: — Рассказывайте давайте. И так понятно, что мы теперь все в одной лодке. И если из-за вас меня прилюдно сожгут, то я хотя бы буду знать за что.
Конечно, Дима утрировал.
Или нет? Как-то, размышляя о свалившихся на наши головы проблемах, я упустила из виду само правосудие. Может, пострадавшими нас и признают, возможно, даже пожалеют публично для видимости. Но мы знаем, что делают с жертвами опытов, когда необходимо скрыть следы незаконных экспериментов. Конечно, уничтожают. А мне как-то не хотелось быть уничтоженной. Вот совсем. Уж лучше прожить всю жизнь ущербной и неправильной ведьмой.
— Я не могу нарушить клятву, — упрямо произнесла Николь, всем своим видом показывая, что выпытать из нее какую-либо информацию против ее воли не удастся.
— А я могу, — вдруг произнес Сергей. — Разин действительно сначала не собирался идти против Закона, Совета и людей. Единственное, что тогда двигало некромантом, — желание спасти свою дочь, она была проклята. Анатолий даже не сразу понял, как пробуждение сущности повлияло на вас, Татьяна.
— И как же оно повлияло? Я ничего сверхъестественного в ней не заметил. А мы все-таки проработали бок о бок более четырех лет, так что я бы точно зафиксировал хотя бы одно отклонение от нормы. — Шеф увидел мою выразительно приподнятую бровь (кое-чего обо мне ты все-таки не знал!) и замолчал на мгновение, чтобы быстро продолжить: — «Мертвое пламя» не в счет.
— Как скажешь, — скептически улыбнулась я.
— Изменения видят только Стражи и некроманты, и то — особым зрением.
— И что же они видят?
— Светлую сущность, — ответила я.
— Сущность не может быть светлой по определению, — покачал головой феникс. — Она часть Тьмы, а Тьма сама по себе черная.
— Сущность Разиных светлая, — Страж повернулся к Николь. — А вот ваша, скорее, серая.
Девушка обаятельно улыбнулась, стрельнув в сторону Стража красивыми глазками:
— Мне было почти два года, когда Разин разбудил ее.
— Так-так-так, это все понятно. Допустим, она действительно светлая и так далее. Но что это дает? Умение быть верными и преданными, способность к сопереживанию и возможность испытать великую любовь? — Димка произнес последнюю фразу и, внезапно помрачнев, отвел взгляд от брата.
Вовремя вспомнил историю его жизни? Вспомнил, что Страж сам любил когда-то, будучи молодым колдуном?
— Любить мы можем и с темной сущностью, — если Сергей и заметил его поведение, то виду не подал. — Стоит лишь захотеть. Нас все эти столетия специально вводят в заблуждение, говоря, что маги не способны на сильные чувства, на страсть. А мы способны. Но хотим ли мы этого? Вот ты, Дим, хотел бы познать оборотную сторону любви? Ведь существуют еще тоска, боль, ревность, разочарование и безответность чувств. Слишком много эмоций, которые не дадут просто наслаждаться жизнью и подзаряжаться от любой особи противоположного пола.
Я, затаив дыхание, ждала ответа. Но Димка молчал, задумчиво барабаня длинными пальцами по подлокотнику кресла. И по его лицу не было понятно, какие мысли обуревают его сейчас. О чем же он думал?
— Я понял… Но что происходит с сущностью? Почему она становится светлой, только если ее разбудят до пяти лет? Почему такие строгие временные рамки?
— Двух, — вмешалась Николь. — После двух лет смысла будить уже нет.
— Хорошо, после двух.
— Сущность просыпается у нас сама после достижения пятилетнего возраста. Это необходимо для того, чтобы, обладая магическими способностями, ребенок не покалечил себя. Но все не совсем так. Что мешает разбудить сущность и поставить блоки? Все мы рождаемся светлыми, настолько чистыми, что сущности приходится прятаться в непроницаемый кокон глубоко внутри нашего сознания.
— Подожди. — Соколов подался вперед и неверяще хмыкнул. — Ты хочешь сказать, что чистая душа ребенка меняет раньше времени разбуженную и активированную сущность? Делает ее чище и светлее? Ты серьезно?
— Вполне. Дима, я — Страж. Я повидал столько чудес, которые творят храмовники одной лишь силой веры. Не забывай, сущность нам подселили, она не была с нами изначально. И до достижения двух лет она не может нас менять, лепя по своему образу и подобию.
— Какие еще бонусы дает раннее пробуждение сущности?
— Возможность вступать в брак без каких-либо последствий для себя.
Димка вздрогнул и напрягся.
Я его прекрасно понимала. Для всех нас брак — это не счастливая церемония, как у людей. Для нас брак — это адская, нестерпимая боль, которая проникает в каждую клеточку тела, меняя нас и нашу сущность, полностью или частично отнимая силу и магию. Но даря при этом свободу от кланов, возможность любить, жить и иметь детей.
За все приходиться платить. В нашем случае за любовь приходится платить магией.
— Но почему об этом никто ничего не знает? Почему нигде нет даже малейших упоминаний о способах решения столь насущной проблемы?
— Совет знает и скрывает. Люди тоже. Ты представляешь, что будет, если все маги начнут вступать в брак, не боясь впоследствии лишиться магии?
— Больше не нужны кланы, — тихо ответил Соколов. — И контроль за рождаемостью потеряет свою актуальность. Люди лишатся серьезного рычага сдерживания магов… И дальше, как эффект домино, полное изменение сложившегося порядка… Твою мать, Разина, во что ты влезла?
Не только влезла, но еще и его затащила. Смотрела на Димку и понимала, что он действительно в шоке, собственно, как и я. Но мне легче, что-то подобное я давно подозревала.
— Сколько нас таких? — хрипло спросила у Стража, но ответила мне Николь:
— Немного, человек сто-сто пятьдесят. Разин старался не привлекать внимания к своей деятельности. Ждал вступления в Совет.
— Как ваша Глава решилась помогать отцу? Если об этом узнают наверху, она может лишиться статуса и власти!
— У них были своеобразные отношения, они, можно сказать, дружили. Более тридцати пяти лет назад Разин провел ее инициацию. У нас в клане двое измененных — я и еще одна девушка. Впрочем, я, можно сказать, не совсем удавшийся эксперимент, сущность у меня серая, — Николь хмыкнула и отвела взгляд.
— Офигеть, — подытожил Димка. — У меня остался только один вопрос: кто отправил чету Разиных на тот свет? Ведь это же не был несчастный случай, как писали в газетах?
Я моментально обернулась к Сергею. Мне тоже хотелось знать ответ на этот вопрос. Уже лет пять хотелось.
— Не влезай глубоко в это дело, Дима, — резко ответил тот.
— Да куда уж глубже? И так влез по самые уши. — Шеф очаровательно улыбнулся, игнорируя мрачный взгляд брата. — Значит, я прав и это была не простая автокатастрофа?
— Это была авария.
С трудом сдержала разочарованный вздох. Ничего узнать не получилось. Не то чтобы я рассчитывала на откровенность и раскрытие всех тайн. Хотя отчего же… Еще как рассчитывала. Но, видимо, у Стража имелись веские основания скрывать информацию о гибели родителей.
Даже Дима осознал это и смирился с тем, что никакой конкретики мы от Сергея больше не услышим.
— Еще тайны на сегодня есть? — Он быстро поднялся с дивана и сладко потянулся.
— Кончились, — хмыкнула Николь. — Я могу вернуться в свой номер в отеле? Или мне придется гостить у вас некоторое время?
— Дима тебя проводит, — чуть улыбнулся Страж, утратив мрачную угрюмость. Да, улыбка была чуть заметной и мимолетной. Но ведь он улыбнулся. Мне вот он, например, никогда не улыбался. И кстати, когда они успели перейти на «ты»?
Я как-то внезапно осознала, что являюсь единственной в этом доме, кому он говорит «вы». И чем я заслужила такие политесы?
— Да? — удивился тем временем Соколов.
— Да.
— Хорошо. Доставлю госпожу Петрову прямо по назначению и вернусь в Москву.
Сердце буквально ухнуло вниз.
— Зачем?
— Дела, — глубокомысленно ответил Дима и подмигнул. — Не переживай, колючка. Ничего серьезного.
А вот после его слов я действительно начала переживать. Зачем ему в Москву? Турне отменяется? Почему? Что такого они успели обсудить в кабинете вдвоем, если это заставило их так резко поменять планы? И почему мне ни о чем не говорят?
К сожалению, все мои вопросы так и остались без ответа. Думаю, если бы я рискнула их задать, меня просто погладили бы по головке и ласково улыбнулись, посоветовав отдыхать и ни о чем не думать.
Димка галантно подхватил Николь под руку, и они быстро исчезли в сфере, которую открыл для них Страж. Потом был сытный ужин, который, помня о моем состоянии, приготовила Лизка. Остаток вечера прошел спокойно — Сергей опять просидел у себя в кабинете, разговаривал с кем-то по телефону, Лизка смотрела очередную мелодраму, Дэн и Игорь что-то увлеченно обсуждали в комнате. Что именно, я не прислушивалась.
А я лежала в комнате и приходила в себя от погружения. Да и просто подумать не мешало.
Во-первых, непривычно осознавать тот факт, что мы не одни такие — аномальные маги со светлой сущностью, нас почти полторы сотни. Стало ли мне от этого легче? А вот и нет. Если трех светлых магов еще можно было по-тихому и незаметно ликвидировать, то устранение такого количества народа скрыть весьма проблематично.
Во-вторых, возможность вступать в брак без опасения потерять силу и магию:.. Это, конечно, хорошо. Я-то силу не потеряю. Но это же нисколько не защитит моего, так сказать, избранника от потери после брака собственной магии. На него же мои способности не распространяются. На того же Диму… Какой-то я странный пример привела. Ну и ладно. Все равно это ничего не меняет. Если для Дэна это не такая большая проблема, то нам с Лизкой не повезло. Какой мужчина потерпит, чтобы его жена была сильнее его в магическом плане?
В-третьих, чистота младенца меняет сущность, если ее разбудить до достижения ребенком двух лет. Никогда бы не подумала, что такое возможно. Но Страж прав, чего только в жизни не бывает. Выходит, что после двух лет это уже невозможно. А с пяти лет сущность начинает менять нас по своему образу и подобию, чему весьма способствует наше магическое окружение. У детей просто нет шансов вырасти полноценными в плане чувств.
И чего папа хотел добиться этим? Неужели верил, что сможет, вступив в Совет, легализовать пробуждение сущности?
Ближе к одиннадцати вернулась сестренка. Я быстро закрыла глаза, сделала вид, что сплю. Она приняла душ, переоделась и улеглась на кровать рядом со мной. Минут через десять Лиза начала сладко сопеть. Заснула.
Осторожно поднялась и вышла из комнаты. Надеюсь, успею. Если нет, Игорек уже показал мне, где находится тревожная кнопка. В любом случае в лабораторию я сегодня попаду.
Но я все-таки успела.
— Татьяна, что вы здесь делаете? — Сергей стоял у открытой двери, ведущей в подвал, и смотрел на меня.
— Я иду с вами.
Мужчина молчал, продолжая меня разглядывать. В этот момент я осознала, что в своем остром желании успеть помочь Стражу не обеспокоилась внешним видом, и теперь стояла перед ним в коротких хлопковых шортах и тоненькой маечке на бретельках. Все прилично, но… меня отчего-то обдало волной жара.
— В этом нет необходимости, — отводя взгляд, ответил он.
— Есть. Вы рискуете жизнью ради меня, травите себя проклятием.
— Это моя работа.
Меня злил этот ответ. Конечно, это его работа, и все. Я — лишь работа, без каких-либо замахов на исключительность. Все верно, но от этого стало обидно и горько. Но времени, чтобы разобраться в своих эмоциях, у меня не имелось.
— А это мое проклятие, и оно меня не затронет. Кто-то обязательно должен присутствовать с вами рядом. Хотя бы воды подать.
— Подать воды? — переспросил Сергей и неожиданно улыбнулся — мягко и открыто. Впервые за все время, что я его знала.
Мое сердце не вздрогнуло, ноги не подкосились. Но сущность сладко мурлыкнула внутри, а я улыбнулась в ответ.
— Подать воды, — кивнула и застыла, ожидая ответа.
— Хорошо, пойдемте.
Считывание охранкой в этот раз прошло менее болезненно. То ли я уже привыкла, то ли ее на меня настроили. Но спрашивать не решилась.
Мы вошли в комнату. Я замерла у дверей, не зная, что делать дальше, а Страж быстро подошел к столу и налил себе настойку в стакан. Одним махом выпил, даже не поморщившись, и перевел взгляд на меня.
— Не передумали?
— Нет.
— Настойку больше не давать, что бы ни случилось. Понятно? Воду можно.
Он сел на диван, достал из кармана небольшой артефакт и мгновенно, даже не задумываясь, открыл крышку.
Я заставила себя смотреть, хотя это было страшно.
Сердце тревожно замерло, а тело покрылось мурашками, как только светло-зеленое пламя выползло и змеей начало оплетать мужчину. Я не отвела взгляда даже тогда, когда проклятие хищным мощным броском стало проникать прямо в его сердце. Страж дергался, резко втягивал воздух… но молчал. А огонь мощными толчками все глубже проникал в его грудь. Да когда же оно иссякнет? Ведь это должно быть совсем небольшое проклятие, слабенькое. Но прошла уже минута, а оно все не утихало. А я вновь и вновь вспоминала, почему оно называется «мертвым». Не из-за специфического цвета, просто это проклятие сжигает не только тело, но и душу. И если тело целители еще могут восстановить, то душу — увы…
А Сергей продолжал молчать, стиснув зубы, даже почти не дергался, хотя, видит бог, ему сейчас было очень и очень больно. Лишь дыхание с хрипом вырвалось из легких.
Сглотнув ком, я перевела взгляд на его лицо и вздрогнула. Только сейчас осознала, что он все это время смотрит прямо мне в глаза. У него стало совершенно белое лицо, на котором ярким пламенем полыхали невероятно изумрудные глаза.
В его взгляде не было боли или злости. Он просто всматривался в мое лицо, словно пытался рассмотреть что-то важное и нужное.
Сущность жалобно скулила и скакала внутри меня, больно била по и без того натянутым нервам. Сначала мне казалось, что она боится. Но это не так. Она стремилась к Стражу, хотела ему помочь, облегчить его страдания. От осознания этого я впала в легкий ступор. Да что с ней такое? С чего вдруг такие эмоции?
Но глаз не отвела. Странно, но мне почему-то казалось, что мои глаза для него как якорь, который удерживает его на плаву, помогая перенести боль проклятия. Мы так и застыли, глядя друг на друга.
Не знаю, сколько прошло времени, но проклятие уже было полностью внутри его. Черты лица еще больше заострились, сделав его похожим на маску. Периодически на теле вспыхивали зеленые всполохи, но ожогов не оставляли.
Сергей первым разорвал зрительный контакт.
— Воды, — хрипло произнес он.
И я бросилась к графину.
— Вот и исполнилась ваша мечта, — сипло проговорил мужчина, как только залпом осушил стакан.
Я непонимающе нахмурилась.
— Поднести стакан воды, — неловко улыбнулся Страж.
Еще и шутим? Вот это бравада! Все еще бледен, и глаза полыхают зеленым пламенем, но, по крайней мере, стал походить на человека, а не на манекен.
— Как вы себя чувствуете?
Сергей выразительно приподнял бровь и улыбнулся более открыто.
А улыбка у него красивая… и соблазнительная ямочка на левой щеке… и сеть мелких морщинок в уголке глаз… а в этих самых глазах неожиданно разглядела искорки-смешинки. И как-то не вязался его наигранно-легкомысленный вид с тем образом Стража, что я уже выстроила в своей голове.
Я неожиданно смутилась и, отвернувшись, поставила стакан на место.
Да что это такое? Он проклят «мертвым пламенем», а я думаю совсем не о том. Хотя, чего это он улыбается? Весело ему, что ли?
Села в кресло, что стояло рядом с диваном.
— Я имею в виду… может, стоит принять еще настойку?
— Нет, не стоит.
Краем глаза увидела новый всполох пламени.
— Больно?
Он слегка приподнял руку, внимательно ее осматривая.
— Нет. Просто жарко.
— Еще воды?
— Пока нет. Сейчас уже лучше, еще минут десять-двадцать, и я буду в норме. Думаю, третий прием зелья пройдет еще легче, даже без противоядия.
От этого заявления я пребывала, мягко говоря, в шоке. Я тут, понимаешь, семь лет мучилась от сильнейшего проклятия, от сексуальной неудовлетворенности и минимального резерва… Столько всего перепробовала… А оказалось, что надо было найти такого вот вредного и дотошного Стража, который готов рискнуть жизнью ради меня.
— Как вам это удается?
Наверное, стоило задать вопрос по-другому, но он меня понял.
— Врожденная способность и работа храмовников. Я их самая любимая игрушка.
— Как и я, — хмыкнула в ответ.
— Добро пожаловать в клуб экспериментальных игрушек. — Мужчина не сводил с меня внимательного взгляда. — Вам не стоило сюда приходить.
— А вам не стоит так собой рисковать из-за меня.
— Это моя работа.
— А это мой долг — быть здесь, — парировала я и скрестила руки на груди, упрямо вздернув подбородок.
А он не злился, наоборот, еще шире улыбался. Да что с ним такое? Может, проклятие на мозги как-то подействовало? Страж же сам на себя не похож. И я совсем не знаю, как себя с ним вести. Он своим поведением просто поставил меня в тупик.
— Вы очень упрямая девушка.
— Я — ведьма, а ведьмы все упрямые.
Хотела отбиться стандартной фразой, которая всегда срабатывала, по крайней мере, с Димой. И никак не ожидала от него ответной реплики.
— Ложь.
Теперь моя очередь красноречиво приподнимать бровь.
— То, что я ведьма?
— Ведьма, — кивнул он и равнодушно посмотрел на светло-зеленую тоненькую змейку из огоньков, что быстро обвила его запястье. Она пару раз сверкнула и также быстро исчезла. А Сергей перевел взгляд на меня. — Но именно для вас это не основополагающее. Вы прежде всего девушка. Серьезная, целеустремленная и очень порядочная девушка, которая любит свою семью и ради близких готова на любые лишения и тяготы. Причем даже ценой собственного благополучия. А это противоречит самой природе сущности — думать о ком-то кроме себя и рисковать жизнью.
— Они мои брат и сестра.
— Ведьмы легко отказываются от собственных сыновей, которых вынашивают девять месяцев. Что им до братьев или сестер?
— Все дело в моей сущности. Она же вроде как белая.
Страж пожал плечами, явно не собираясь развивать эту тему:
— Если вы настаиваете.
И замолчал. Что ж, я не буду упорствовать.
Поджала ноги и откинулась на спинку кресла, устраиваясь как можно удобнее. Насколько это возможно в маленьком кресле.
На столике — часы.
Тик-так… тик-так… тик-так…
Странно, но я только сейчас услышала их тиканье. Видимо, дело в тишине, что накрыла лабораторию своим мягким пологом.
Скосила глаза в сторону Стража. Он тоже расслабленно расположился на диване и закрыл глаза. Вроде ухудшения нет.
Тик-так… так-так… тик-так…
Теперь тиканье не раздражало… С трудом сдерживая зевок, прикрыла глаза… Всего лишь на секундочку, на мгновение.
…Облака. И небольшая деревянная лодка, на которой я стояла, широко раскинув руки, словно стремясь обнять весь мир. Мягкое покачивание из стороны в сторону еще больше убаюкивало.
Хорошо-то как. Давно мне не было так легко и спокойно. Подставила ветру лицо и почувствовала его мягкое прикосновение. Эх, мне бы крылья, большие такие, белые…
Я не сразу заметила, как ветер стал осязаемым. Просто в какой-то момент почувствовала крепкое объятие… но страха не было. Наоборот, появилось удивительное чувство защищенности… И этот аромат… Разве ветер может пахнуть? Не знаю. Да это и не важно.
Глубоко вдохнула запах и уткнулась носом в чью-то шею… Хм, у ветра есть шея? Но это ведь всего лишь сон. Значит, здесь все может быть. Все, что я захочу.
— Спи, — прошептал ветер и нежно коснулся губами виска.
Мало… я обиженно нахмурилась и потянулась к нему. Он же не может просто так исчезнуть!
Горячее дыхание опалило мои губы… пока это только дыхание, словно ветер еще раздумывал, целовать меня или нет… А я вместо того чтобы самой сделать шаг, податься ему навстречу, неожиданно испуганно замерла.
Чужие мягкие губы осторожно касались моих… Почти невесомо, дразняще… Раз… второй… третий… Зубы слегка прикусывали и оттягивали мою губу, и я с тихим вздохом раскрылась ему навстречу…
Мой ветер улыбался… Не видела, чувствовала… И я улыбалась в ответ.
В следующее мгновение его губы вернулись к моим уже с поцелуем, который сводил с ума, заставляя сердце бешено колотиться в груди. Мне не хватало кислорода, но и оторваться от ветра я не могла. Это выше моих сил. Уж лучше задохнуться, чем лишиться этого пьянящего, сводящегося с ума вкуса чужих губ.
Но ветер отступил сам. Вновь поцелуй в висок и хриплое:
— Спи, ведьмочка…
Но я уже и так спала. И ты мне снился… как жаль, что ты только в моих грезах…
А дальше все исчезло в сонном тумане.
Резко села и протерла глаза, пытаясь понять, что меня разбудило. Я не сразу поняла, что нахожусь не в своей спальне. Некоторое время недоуменно рассматривала клетчатое покрывало, которым кто-то заботливо меня укрыл.
Страж. И мало того, что укрыл, он еще перенес меня с неудобного кресла на диван.
Только где он сам?
Быстро огляделась.
Никого нет. В лаборатории я одна.
Вот тебе и помощница. Вместо того чтобы следить за его состоянием, взяла и вырубилась. Поморщилась от досады… ладно, потом себя поругаю, и взглянула на часы.
Шесть утра. Ну, здравствуй, новый день!
Через пару минут я уже была на первом этаже и собиралась идти в свою комнату, чтобы переодеться. Услышала легкий шум в гостиной, который заставил меня резко сменить направление.
Незнакомец со смуглой бронзовой кожей, небольшой щетиной на подбородке, прямым носом с горбинкой и невероятно красивыми глазами цвета горького шоколада монументально и очень экзотично смотрелся на фоне светлой комнаты. Белоснежная рубашка с коротким рукавом, классические темные брюки, волнистые волосы цвета воронова крыла, небрежно зачесанные назад и открывающие высокий лоб. Не сказала бы, что красивый, но точно притягательный мужчина.
Стоило только войти в гостиную, как он сразу же повернулся ко мне, быстро, удивительно мягко и плавно, как хищник.
Хищник?
Я резко шарахнулась в сторону и наткнулась спиной на Сергея, который входил в гостиную следом за мной.
А оборотень все смотрел на меня, я видела, как светлеют его глаза, становясь желто-оранжевыми, как вытягивается зрачок, становясь длинным, словно у кошки, как слегка подрагивают крылья носа, когда он втягивает воздух, улавливая и запоминая мой аромат.
— Мархаба, Саид, — невозмутимо произнес Сергей, ободряюще кладя руки мне на плечи.
Араб прекратил меня гипнотизировать и перевел взгляд на Стража.
— Здравствуй, Страж, — четко, на чистом русском языке произнес он. — Мне передали, что ты хочешь со мной встретиться.
— Ты оперативно. Присаживайся. — Сергей подтолкнул меня к диванчику, но ноги не слушались.
Не хочу! Ничего не хочу — садиться, разговаривать, даже просто находиться рядом. Что Страж задумал? Зачем он пригласил этого оборотня сюда? Лизка, моя маленькая сестренка, на которую этот похотливый, облезлый (хорошо, не облезлый, а довольно симпатичный) котяра решил наложить свои лапищи, а она, ничего не подозревая, спит сейчас в своей кроватке прямо над нами.
— Если не ошибаюсь, Татьяна Разина. — Саид удобно расположился на диване и медленно и неотрывно скользил по мне оценивающим взглядом снизу вверх.
Взгляд не был похотливым, сальным или плотоядным, нет, он был цепким и внимательным. Но это не значит, что мне он доставлял удовольствие. Ведь именно сейчас я осознала, что на мне все тот же хлопковый комплект, который не то что не скрывает, а очень даже красиво обрисовывает мои выпуклости, а на голове у меня черт знает что.
— Вы знаете… — Я аккуратно высвободилась из рук Стража и неуверенно улыбнулась. — Ваш визит для меня является небольшой, но, несомненно, приятной неожиданностью, — главное не расплакаться от счастья. — Вы не возражаете, если я переоденусь и сразу спущусь к вам?
— Меня ваш внешний вид нисколько не смущает, — равнодушно пожал плечами мужчина.
Еще бы его смущал, не он же стоял передо мной в непристойном виде?
Хорошо, значит, сбежать для того, чтобы переодеться и хоть немного проанализировать ситуацию, не получится.
Я сухо улыбнулась и села в кресло, привычно закинув ногу на ногу. Без того короткие шорты задрались еще выше, привлекая внимание. Оборотень лишь скользнул по ним равнодушным взглядом.
Интересно.
— Деньги были переведены сегодня ночью. — Сергей устроился рядом со мной, в соседнем кресле.
Изо всех сил постаралась сохранить равнодушное выражение лица и не лезть с расспросами. Нет, мне предстояло сделать вид, что я в курсе обсуждаемой темы. Мне вот интересно, а нельзя было мне об этом как-то раньше сказать, хотя бы предупредить? Чтобы я не чувствовала себя сейчас полной идиоткой?
Хорошо хоть годы работы с Димой приучили держать хорошую мину при плохой игре. Даже если ты выглядишь не самым лучшим образом, неси голову как королева. Хотя, услышав ответ Саида, я с трудом сдержалась, чтобы громко не выругаться.
— Я видел, — оборотень кивнул. — Соколов ввел меня в суть дела.
Спелись, гады! За моей спиной!
— Я надеюсь, претензий к госпоже Разиной у тебя больше нет?
— Претензий нет. Но я хотел бы обсудить с вами вопрос инициации вашей сестры.
Даже так.
И отказываться я просто не имею права. Красноречивый взгляд Сергея ясно сказал мне об этом. Вмешиваться он не имел права, принимать за меня решение тоже, но дать совет — вполне. И сейчас он явно говорил мне: договаривайся!
— Прямо сейчас? — Последняя попытка перенести или хотя бы оттянуть этот разговор.
— Прямо сейчас. — В карих глазах ярко полыхнули оранжевые блики.
Он разгадал мой маневр и тихо засмеялся надо мной. Хотя чего я ожидала от оборотня, который занимает весьма высокий пост? Политика и закулисные игры у него в крови. А моя бравая эскапада для него — всего лишь игра.
Собственно, чего я артачусь, Саид не самый плохой вариант для инициации Лизы. Вот только…
— Хорошо. Но хочу заметить сразу, что те условия пребывания, что стояли в прошлом договоре, для нас являются неприемлемыми.
Оборотень слегка склонил голову:
— Вы имеете в виду сроки пребывания Лиз в моем доме?
Надо же, как он ее называет. Мне показалось или, произнося имя сестренки, он чуть не замурчал? И когда сестра успела так его зацепить? Или азарт погони сказался?
— А если ей самой захочется погостить у меня подольше?
От его чувственной улыбки и ярких бликов в глазах у меня даже сердце застыло на мгновение. Обаятельный, зараза, и удивительно притягательный. Неподражаемый шарм, свойственный восточным мужчинам и тем более оборотням. Совсем не красавец, совершенно не в моем вкусе, но сердце невольно замерло.
— Об этом вы сможете лично поговорить с Елизаветой.
Очередной кивок.
— Мои юристы подготовили проект договора, можете взглянуть.
— Хорошо. — Я приняла от него увесистую папку.
Не только взгляну, прочитаю все — от корки до корки. Каждую буковку проверю.
— А теперь у меня вопрос к тебе, Страж. Ты серьезно думаешь, что Марианна могла в одиночку все это провернуть? Прошу прощения, Татьяна, но ваша бабка не отличается большим умом и сообразительностью.
— Согласен.
— И так красиво все ниточки ведут к ней… абсолютно все. Метаморфа наняла она. Она же выкрала документы. Деньги быстро обнаружились на одном из ее счетов, сирена даже не удосужилась перевести их в не контролируемые нами зоны.
— Чего ты хочешь, Саид?
— Чтобы ты назвал мне имя истинного виновника. Мне не нужна подсадная утка. Марианну можешь забрать себе… А вот с теневой фигурой я разберусь сам.
Сергей нахмурился:
— Это противозаконно, Саид.
— А я не прошу тебя в этом участвовать. Только скажи имя, обещаю, он останется живым, — оборотень оскалился и вдруг неожиданно замер.
Затем резко поднялся с дивана, повернулся всем корпусом в сторону двери. Я испуганно вскочила, Сергей тоже. Но Саид стоял, не делая попыток сдвинуться с места. Только всматривался в пустой проем, подобравшись, словно хищник, готовый к прыжку. Его глаза моментально стали совсем желтыми, как расплавленное золото. И этот голодный звериный взгляд гипнотизировал, у меня даже во рту пересохло.
Я знала, кто должен был сейчас появиться, и сделать ничего не могла.
Сначала я услышала шаги, затем задорный смех, от которого Саид вздрогнул всем телом, и вот в гостиную вошла Лизка. Сестренка в легком, до колен, свободном белоснежном хлопковом сарафанчике на бретельках, с романтичными рюшами по краю подола. Золотистые волосы собраны в две косички, а на лице сияет лукавая улыбка.
Саид тихо зарычал, но все еще не двигался.
А вот Лизка… Она замерла с широко распахнутыми глазами, как испуганная лань, которую настиг опытный хищник. Вот так они и стояли, смотря друг другу в глаза.
«Блин…» — только и могла подумать я.
Похоже, от Саида уже не отделаться.
Хорошо хоть у Лизки сейчас хватило ума не дергаться и не делать резких движений. В данный момент это чревато нешуточными последствиями.
Скосила глаза в сторону застывшего рядом Сергея. Он был удивлен не меньше меня, вон как брови нахмурил, мгновенно стал серьезным и не менее собранным. Да, такой даже оборотня сможет остановить. Значит, Страж не специально притащил сюда одурманенного зельем зверя. Но возник другой вопрос: какого черта он сам сюда явился? Хотя, если учесть, что Саид более-менее себя сдерживает, значит, действие афродизиака должно вот-вот закончиться. Может, это остаточное явление?
Ну вот и как его угораздило, а? Вроде серьезный взрослый мужик, занимающий высокий пост, и так попасться? И что?
Да ничего. Наверное, всему виной опять-таки наша пресловутая самоуверенность. Иначе как объяснить происходящее с логической точки зрения?
«Греховный дьявол» был разработан лет двести назад как возбуждающее средство, которое в больших дозах, ко всеобщему удовлетворению, принимали и люди, и маги. И все бы ничего, нормальное такое зелье на натуральных травках, вкусное и очень эффективное, но оказалось, что именно на оборотней оно воздействует слишком убойно. У них просто крышу сносит. А если закрепить все это запахом определенной особи противоположного пола, то вообще труба — срабатывает скрытый животный инстинкт, и три-четыре дня оборотень просто неадекватен. Единственная мысль — это желание совокупляться с объектом желания… Постоянное и непрерывное соитие. После парочки смертельных случаев (конечно, умереть от секса очень романтично, но лучше в переносном смысле, а не фактически) «дьявол» был повсеместно запрещен. Для него даже отдельный пункт имелся в Законе.
Это что же получается, его кто-то накормил этим незаконным афродизиаком? Не только накормил, но еще и к Лизке привязал? И как умудрился? Выходит, что Саид три дня сходил с ума по Лизке? И не мог найти удовлетворения ни с кем? Да такого врагу не пожелаешь!
В следующее мгновение в голову пришла другая мысль. Если Лизка, не дай бог, все-таки попала бы к Саиду, то ни о каком месяце «до инициации» разговора не велось бы. Оборотень, следуя затуманенным афродизиаком инстинктам, изнасиловал бы ее в течение первых десяти минут… А преждевременная инициация для ведьмы — это практически полное выгорание магии и сущности. Сестренка просто лишилась бы будущего. К тому времени, как я явилась бы с бумагой, признающей торги недействительными, было бы уже поздно. Так вот для чего все это задумали! Если бы Димка не подсуетился так быстро и не увез нас сюда, я бы ничего сделать не смогла.
И это не Марианна. Бабка, конечно, стерва, но Лизой и ее магией так рисковать не стала бы. Оборотень прав, тут кто-то другой. И у меня практически не было сомнений, кто это. Вот только как на это отреагирует Дэн?
Тем временем Саид более-менее пришел в себя, даже цвет глаз практически стал прежним.
— Прошу прощения, — хрипло проговорил мужчина, продолжая гипнотизировать Лизку взглядом. Следующая фраза подтвердила мои опасения. — Видимо, «дьявол» еще буйствует в моем организме.
— Я так понимаю, что допросить исполнителя не удастся? — спросил Сергей.
— Несчастный случай, — равнодушно пожал плечами тот. Но яростная вспышка в глубине карих глаз говорила об обратном. Надеюсь, этот несчастный встретил смерть достойно.
— Таня, — дрожащим голосом прошептала сестренка и бочком стала продвигаться в мою сторону, — это… это же…
— Саид, — галантно склонил голову оборотень в приветственном кивке и улыбнулся уголками губ. Вид у него был крайне соблазнительный — глазки горят, многозначительная ухмылочка, аура неприкрытой сексуальности. — Мне жаль, если я напугал вас, Лиз.
И снова эти мурлыкающие нотки в голосе, от которых мурашки танцевали джигу по коже.
Она сглотнула, раз… другой… и только потом жалобно пробормотала упавшим голосом:
— Мне собирать вещи?
Ответить я не успела. А точнее, за меня ответил Димка, который, запыхавшись, вбежал в гостиную и плюхнулся в кресло, одарив присутствующих очаровательной улыбкой:
— Конечно, собирай! Мы возвращаемся домой. Всем доброе утро, кстати.