Настасья… Настенька… Настёна…
Внутри него всё пело от счастья, даже вредная сущность довольно жмурилась, и что-то мурлыкала себе под нос. А уж что говорить об истинном Фениксе, который торжествующе курлыкал внутри, и настолько ярко сверкал всеми оттенками пламени в его душе, что весь этот внутренний свет стал вырываться наружу. Создавалось впечатление, что Димка покрыт ореолом сияния. Отныне Соколов знал, что счастье и любовь имеют свой цвет, и это цвет мерцания огня, сплетающийся с цветом брызг сверкающих искорок.
Держать и не отпускать ни на минуту, дышать ею, любоваться своей девочкой и просто быть рядом с ней каждую минуту. Всю жизнь.
Сила, способности, магия — разве в этом главный смысл жизни?
Теперь Димка как никогда понимал и Разина, и Сергея с Татьяной. Надо, кстати, узнать, не поженились ли они за ту неделю, что он был в отключке? Таня… Соколов вспомнил свою бывшую секретаршу. Не всё, конечно, многое осталось скрытым в тёмных закоулках памяти, но Дима помнил, что когда-то любил её. Но, сейчас он не назвал бы это любовью. Но даже те неопределённые чувства к ней, сгорели в пламени Перерождения, оставив лишь привязанность и чисто братские чувства. И это его более чем устраивало.
— Настя, — вновь прошептал, вдыхая запах её волос и прижимая к себе.
— Что? — улыбнулась она в ответ.
Как хотелось много сказать, но слова сейчас были лишними. За них в данный момент говорили прикосновения и ритм учащённого пульса. Как же он был сейчас счастлив…
Вещи они собрали быстро и Лизка, достав сферу, перенесла их в один из дальних Храмов. Соколов мельком взглянул на задумчивую блондинку, которая с хмурым выражением на лице смотрела перед собой, явно думая о чём-то своём. У Соколова возникло странное ощущение, что между ними…в той…другой жизни, что-то было. Глупо, конечно, он никогда бы не переспал с младшей сестрой Колючки. И это неприятное открытие остро полоснуло по нему. Передёрнув плечами, тем самым пытаясь отогнать от себя это неловкое ощущение, он прислушался к себе, но оно осталось и никуда не исчезло.
— А чего или кого мы ждём? — спросил Димка через пару минут.
Их привели в небольшую комнатку с мягкими диванами и велели подождать. Всего три минуты, а ему уже всё приелось — серые стены, тяжёлая дубовая дверь и высоченный, под три метра, потолок. Особенно раздражали узкие оконца с решётками. Не Храм, а тюрьма какая-то и как они тут живут.
— Сергея, — ответила Лиза.
— А зачем нам Страж? Нам Отец нужен.
— Для начала тебе нужен доктор, — ответил Сергей, быстро входя в их комнату, следом за ним вошла и Татьяна. — Ну, здравствуй, братишка. Вспомнил?
— Твоими стараниями, — вставать для того, чтобы поприветствовать брата, не хотелось. Для этого надо было выпустить Настю из своих объятий, а она так хорошо устроилась, свернувшись комочком у него под боком. А во-вторых, Димка не был уверен, что сил у него хватит. Теперь, когда адреналин схлынул, он чувствовал себя старым сгоревшим поленом. Искорки ещё вылетают, кое где даже тлеет, но вот дарить окружающим тепло уже не может, только ей одной.
Хорошо хоть Сергей понял состояние брата и без лишних церемоний сел напротив.
— Вы в порядке? — Таня, оглядела их цепким взглядом серых глаз. — Бледные такие.
— Мы в порядке. Посидим чуть-чуть и пойдём вступать в Брак, — хмыкнул он. — А вы, кстати, уже женаты?
— Ещё нет. Не до этого было, — ответил брат, прижимая смущённую Татьяну к себе.
— Дим, ты уверен в том, что собираешься сделать? — спросила Разина.
— Тань, ты что сейчас пытаешься его отговорить? — подала голос Лиза и закатила глаза. — Да ты взгляни на них. Они же просто светятся от счастья, что, наконец, обрели друг друга.
— Я понимаю, но… Это же такой серьёзный шаг, такая ответственность.
— То-то я смотрю, ты уже полгода никак не решишься, — ещё громче фыркнула мелкая.
А Разина вспыхнула до корней волос, а Сергей расхохотался и прижал её к себе ещё теснее, целуя в макушку.
— Невеста немного волнуется. Да, дорогая?
— Сейчас не о нас, — парировала девушка. — А о них. Нам с тобой ничего не грозит, а Дима — тёмный.
— Опять начинается. Серый, где Святой Отец, я готов жениться прямо сейчас.
— Пока нельзя, — ответил тот.
— Это ещё почему? — возмутился Феникс.
— Ты себя в зеркало видел? Вы оба вымотанные, уставшие, едва на ногах держитесь, — совершенно серьёзно ответил Страж. — А Брак — это слишком сложная и опасная церемония, чтобы вот так, без подготовки торопиться её провести.
— Но Разины так и сделали.
— И мама лишилась сил, — перебила Димку Колючка. — Кто знает, если бы она хоть чуть-чуть отошла от родов и так не спешила, то всё могло сложиться иначе. Дим, надо подождать.
— У нас нет на это времени! — вспыхнул тот.
— Дим, они правы, — впервые за всё время подала голос Настя. — Ты ещё не отошёл от Перерождения.
— К чёрту всё, Насть. Мы не можем ждать.
— Один день Храм осаду выдержит, — ответил Сергей. — Сутки вы можете на законных основаниях находиться под защитой Храма.
— И сутки что-то решат?
— Храмовники помогут вам набраться сил. Есть специальные зелья для этого. И ещё, я не раз слышал об этом, но имеется у них некий эксклюзивный храмовнический ритуал по почти мгновенному восстановлению физических сил. Но, говорят, что оно очень коварное. Вроде ты только что был полон сил и энергии, а через мгновение — уже зачахшее растение. Поэтому, лучше к этому эксклюзиву не обращаться. А своими силами за сутки восстановиться.
— Опять твои опыты? — нахмурился Соколов, которого эта невольная задержка в планах совершенно не устраивала.
— Нет. Дим, сутки ничего не решат, но помогут вам восстановиться. Не бережёшь себя, побереги Настю, она неделю провела в аду и почти ничего не ела.
— Я ела, — вяло возмутилась Ведьма.
— Я видел, что ты ела. Дим, а если Настя перегорит?
— Настя же светлая, она же не может, — неуверенно произнёс тот, и с сомнением взглянул на ещё более побледневшую девушку.
— Очень даже может. Ты же знаешь, куда и на кого она потратила весь свой ресурс. Настя чуть не выгорела, когда вытаскивала тебя, — вмешалась Таня. — Дим, всего двадцать четыре часа и не минутой больше.
Феникс задумчиво пожевал губу, вздохнул и произнёс:
— А защиту нам точно предоставят?
— Да.
— Насть? — он повернулся к девушке.
— Наверное, стоит подождать. В их словах есть рациональное зерно.
Храмовники сдержали своё слово. И защиту действительно предоставили. Когда через три часа к стенам Храма явился сам Иван Костров с парочкой верных Колдунов, а следом за ними и зарёванная Ириска, с взбешенной мамашей, и все принялись требовать вернуть их собственность, их мягко послали назад, ткнув носом в Закон. Храмовники хоть и были всего лишь людьми, но являлись служителями Бога и считаться с ними приходилось.
Надо сказать, что через час после прибытия, их всех отправили в святая святых. Димка шутя называл это Кунсткамера. Правда только Насте и шепотом только на ушко. Девушка фыркнула, толкнула его в бок и укоризненно покачала головой. На самом деле, в каждом Храме есть свой собственный тайный уголок — небольшое здание которое и есть и вроде его и нет. Оно просто находится в совершенно другом месте за сотни километров от основного здания и имеет только один вход и один выход — через специально созданный стационарный портал. Вот через него-то их и провели. Это помещение было примерно таким же, как и Храм — серый, аскетичным и неброским. А вот людей здесь было побольше и очень много Стражей.
Единственное, что Димку бесило, — это то, что с Настей его всё-таки разлучили и отправили по соседним комнаткам. Но надо отдать должное, в чувство его привели быстро. Нарядили в какую-то хламиду и четыре с лишним часа чего-то над ним пели, шептали и стенали, обмазывая какой-то пахучей гадостью, а другую, не менее дурно пахнущую дрянь, вообще заставили выпить. Ни капли магии, колдовства и чар, лишь заговоры и травки. И как ни странно, это оказалось весьма действенным. Ближе к вечеру Димка как-то неожиданно почувствовал такую гармонию внутри, всё было разложено по полочкам, все пазлы встали на свои места, и картинка сложилась — он полностью восстановился — и телесно и душевно. Просто готов горы свернуть.
Но гор поблизости не было, а вот определённого рода желания неожиданно возникли. Неизвестно чего храмовники там намешали в свои снадобья, но уснуть Соколов так и не смог. А вот навестить любимую очень даже захотел.
Её комнатка нашлась быстро, сторожить их никто не сторожил, так что Дима вполне спокойно прошагал в хламиде на голое тело по коридору и, тихо постучав, сразу вошёл.
Настя тоже не спала, а сидела на небольшом деревянном стульчике и смотрела в окно. При его появлении, девушка быстро вскочила:
— Дима? Что-то случилось?
Ну да. В их ситуации стоит ждать только плохое.
— Всё хорошо, — улыбнулся он, и запер дверь на щеколду.
На Насте была такая же жуткая одежда, что и на нём. И что было более важно, скорее всего под ней, кроме самого тела, ничего не было.
— Ты зачем дверь закрыл? — девушка недовольно нахмурила брови, и скрестила руки на груди, отчего хламида слегка приподнялась вверх, оголяя коленки.
Дима как на них взглянул, так и не смог оторвать взгляда. Какая оказывается сексуальная часть тела.
— Дима!
— М-м-м?
— Иди сейчас же в свою комнату! Ты с ума сошёл, — рявкнула Настя.
— Сошёл, — кивнул Феникс и шагнул к ней, Ведьма от него. — Давно и бесповоротно.
— Ты что задумал? Тебя же только подлечили, а ты…
Идти дальше было некуда, стена за спиной.
— Я, — согласился он, подходя вплотную и проводя пальцами по её лицу. — Я с ума по тебе схожу.
— Иди спать, — буркнула она, а глаза ярко запылали в ответ. Дыханье невольно участилось.
Щеки заалели так сильно, что даже в сумраке ночи он успел это заметить и оценить.
— Насть, я соскучился, — прошептал Димка, наклоняясь вперёд и слегка касаясь губами её виска, именно в том месте, где лихорадочно бился пульс.
Вздрогнула и судорожно вздохнула. Но оборону держать не перестала.
— Завтра встретимся.
— Не, Насть. Я по-другому соскучился, — поднял руки и принялся мягко поглаживать напряжённые плечи. Вверх-вниз.
— Дим…, - ахнула Ведьма, опуская руки и сжимая их в кулаки.
— Насть… нам же надо восполнить резерв. Эти люди, конечно, мастера своего дела, но сущность голодная, уставшая… и твоя тоже, уверен, не отказалась бы подкрепиться, — продолжал шептать Дима, мягко, но настойчиво развязывая тесёмку на ее груди. — Они же крохотные совсем… голодные… и я тоже… Насть… ты же меня с ума сводишь…
Дрожала всем телом, закусывая губу до крови, но держалась.
«Стойкая, но и мы не пальцем деланные».
Мужчина коснулся губами её губ, слизнул крохотную капельку крови, а руки тем временем опустились ниже, мягко поглаживая бедро.
— Настенька… солнышко моё… девочка моя…
— Ты ненормальный, — простонала она и сама подалась ему навстречу.
Сущность внутри с ликованием исполнила джигу и приготовилась к пиру.
А Димка, впрочем, как и сама Настя забыли обо всём, кроме самих себя.
Жуткие одеяния с тихим шорохом упали куда-то в угол комнаты. Полностью обнажённые, задыхающиеся, они притрагивались, целовали, обнимали друг друга, не в силах остановиться ни на мгновение.
В какой-то момент у Насти подкосились ноги. Димка ловко поймал её и, приоткрыв глаза, быстро осмотрел комнатку.
«Мда, узковата кровать. Но будем выкручиваться»
Феникс быстро сел на койку, слегка зашипев от соприкосновения разгоряченной кожи и холодной стены, усадил девушку на колени и повернув лицом к себе.
— Дим, — простонала Настя, смотря на него широко распахнутыми глазами.
— Тсс, — шепнул он ей в губы, сгорая от нетерпения, оно ощутимо выжигало всё внутри, раскрашивая окружающие их стены яркими всполохами огня. — Ты изумительно пахнешь, — говорил Феникс, прижавшись носом к беззащитному местечку на шее. — Твоя кожа вбрасывает в воздух такие невероятные феромоны… — Блаженно и чувственно потёрся носом о шейный изгиб. — И в этом букете потрясных ароматов, я готов тонуть всю жизнь. И ты для меня, как живительный, солнечный, лёгкий бриз.
Феникс осторожно раздвинул пальцами влажные складки и принялся мягко гладить чувствительный бугорок. Ведьма прикусила губу, сопротивляясь рвущемуся наружу стону. Колдун усилил нажим и прикусил мочку уха. Желание застонать стало непреодолимым.
— Да, моя маленькая, да…, - прошептал Димка, не сводя взгляда с её лица, мечтая запечатлеть каждое мгновение её страсти. — Девочка моя… не сдерживайся…
— Я не могу, — простонала она, выгибаясь всем телом и откидываясь назад. Длинные волосы упали за спину, словно мягкое покрывало. К первому пальцу присоединился второй. Вздрагивая от мерных скользящих движений, Настя взмолилась:
— Не дразни меня, Дим…
Её острые коготки вцепились в его плечи, но Фениксу было всё равно. Его самого уже скручивало от желания. Так хотелось приподнять её и одним резким движением оказаться внутри…
Настя застонала ещё громче, её бедра задвигались быстрее, и она сама напряглась, вытягиваясь в струнку.
Жалобно вскрикнула и упала, сотрясаясь всем телом и тяжело дыша.
— Вот так… умничка. Хочу, чтобы ты всю жизнь стонала подо мной, надо мной, рядом со мной, вместе со мной! — прохрипел Дима, целуя её в макушку и сам едва дыша.
Ещё никогда чужое удовольствие не доводило его самого до разрядки.
Настя слегка завозилась, приподнялась и взглянула на него.
— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? — прошептала девушка, облизнув губы.
— Догадываюсь, — хмыкнул он и тут же сдавленно охнул.
Настя просунула руку между их телами, бережно обхватила возбуждённую плоть и слегка провела верх-вниз, моментально вышибая воздух из его лёгких.
— Наааасть!
— М-м-м? — промурчала девушка, ловя губами теперь уже его стон.
— Ведьма.
— Да-а-а, — кивнула Настя, совершенно не раскаиваясь.
Находясь в крепком кольце из пальцев, темп постепенно ускорялся, движения стали более резкими. Феникс закрыл глаза от удовольствия, над губой появилась испарина, голова откинулась назад. И от этой картины покорённого ею мужчины, у Ведьмы внутри опять всё задрожало, и от возбуждения стали подгибаться колени. И она резко опустилась, вбирая его плоть всю до упора.
Оба замерли, пытаясь прийти в себя, не сводя друг с друга пылающих глаз.
И мир пришёл в движение.
Начало было лениво мягким, упоительно чувственным и неторопливым.
Плавное скольжение, судорожное дыхание и тихие вздохи. Так мучительно-сладко, что сердце сжимается от нежности. Хотелось наблюдать за огненными бликами в глазах Димки, поэтому даже не закрывала глаза. Ни на секунду. Закусывала губы, дрожала, медленно возносясь вверх и сверзаясь вниз, сжимая его плоть внутренними мышцами, но всё равно продолжала смотреть в его глаза.
Дима провёл руками по груди, слегка сжал чувствительные соски, вызывая у девушки сладкий стон, и опустил ладони на её бёдра, помогая, направляя и задавая ритм движений.
Быстрее… чётче… резче.
Дыхание с хрипом вырывалось из лёгких, пот застил глаза, но этот неповторимый огненный, как сама страсть, обмен взглядами, держал их, насыщая любовью и всю их эмоциональную ёмкость. Им необходимо было видеть друг друга, знать, что собственные чувства сродни эмоциям любимого.
А ритм всё ускорялся, доводя их обоих до безумия.
Феникс осознавал, что Настя уже на пределе. Её щеки горели румянцем, стоны становились всё чаще и громче, а шоколадные глаза лихорадочно поблёскивали. И сам с трудом сдерживался, чтобы не схватить её за бедра, уложить на узенькую кровать и не завершить это головокружительное безумие двумя-тремя быстрыми движениями.
«Моя… моя… моя… не отдам никому» — стучала кровь в висках, оглушая его.
— Дим… я не могу… Дим, — застонала Настя и, не выдерживая напора и закрывая глаза, выгнулась в его руках.
Пора. Мужчина резко сел, прижал хрупкое девичье дрожащее тело к себе и принялся врываться в её податливое тело быстрыми, глубокими и резкими толчками.
Настя громко вскрикнула, забилась безвольной птицей в его руках, одурманивая своим запахом и вкусом. Забытая сущность, будто её держали измором в голодный год, жадно подбирала яркие искорки страсти, что не просто искрили, а фейерверком взрывались вокруг них, с упоением наполняла резерв чужой страстью. Мышцы девичьего лона так сжали его плоть, что собственная разрядка не заставила себя ждать.
Взрыв наслаждения, что безумной волной пронёсся по всему телу, всполохи огненного света перед глазами и приятная истома во всём теле.
«Так бы и просидел всю жизнь с ней в обнимку», — подумал Феникс через пару минут, лениво зарываясь пальцами в её влажные от пота волосы, мягко массируя кожу головы.
— Настён, — шепнул он, целуя её в макушку.
— М-м-м, — промычала она, всё-таки же уткнувшись носом в его шею и совершенно отказываясь размыкать объятия.
— Мне пора уходить… Утром нас ждут великие дела и тебе надо выспаться.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — Настя всё-таки приподнялась.
Лохматая, с припухшими губами и розовым личиком, она выглядела ещё моложе своего возраста. Дима с трудом удержался, чтобы не начать новый раунд сексуальных игр, уж слишком аппетитно девушка сейчас выглядела.
— И я не хочу уходить. Я тебе обещаю. Все последующие ночи до самой смерти мы проведём вместе. Будем засыпать и просыпаться вместе. Но сейчас мне действительно надо уйти, — Димка осторожно убрал волосы с её личика и поцеловал в нос. — Представляешь, что будет, если меня застанут здесь?
— Как будто они не узнают, — фыркнула Настя в ответ.
— Одно дело узнать, а другое поймать на месте преступления.
— Ох, Дима. В этом весь ты. Не пойман — не вор? — бегло улыбнулась, но взгляд по-прежнему оставался серьёзным.
Мужчина уже знал какой вопрос Ведьма задаст следующим. И не ошибся.
— Дим, ты уверен в своём решении? — девушка слезла с его колен и нагая прошлась по комнате, поднимая их хламиды. Одну быстро натянула на голое тело. Другую, не глядя, бросила ему.
— Другого выхода у нас нет. Костров как-то слишком настойчиво добивается исполнения Контракта с Энджи. И я никак не могу понять почему. Это даже странно. Сначала этот поспешный отъезд из Москвы. Потом махинации со снятием блокировок.
— Какие махинации? — Настя замерла посреди комнаты, в попытке собрать волосы в высокий хвост и недоуменно нахмурилась.
— Да, случились в Ирландии так называемые «танцы с бубном» вокруг снятия блокировки с Энджи, — Феникс тоже встал и быстро надел неудобное рубище. После небольшого сексуального марафона силы у него не пропали, наоборот — энергия била ключом. — Пытаясь отгородить меня от Перерождения, Костров попросил Ирис синсценировать ситуацию, якобы никак не наступающей беременности Энджи, и под видом заботы, мне бы Целители рекомендовали отдохнуть на сказочных просторах Ирландии, подышать свежим воздухом и успокоиться.
Но Настя не улыбнулась в ответ, задумчиво прикусила губу, не сводя с него внимательного взгляда.
— Ты уверен, что именно так всё и было?
— В смысле?
— Как ты узнал, что Анжелина не сняла все блокировки?
— Я хотел расторгнуть Контракт и попросил своего знакомого найти лазейку. Он и узнал, что данных о медицинском осмотре в базу данных не поступало. Я открытым текстом потребовал не водить меня за нос, и Энджи предложила сама, сразу после той вечеринки, съездить к Целителям и снять все блокировки.
— К каким Целителям?
— Я не помню, — он равнодушно пожал плечами, совершенно не понимая, чего вдруг девушка забеспокоилась. — Насть, а в чём дело?
— Ещё не знаю. Но что-то тут не чисто. Надо будет поговорить с Сергеем.
— Ты опять о работе.
— Ты же знаешь, кого берёшь в жены. Ещё есть время передумать.
— Даже не мечтай, — парировал тот и подошёл к любимой, обнял её и нежно поцеловал в макушку. — Не бери в голову и ложись спать.
— Дим…
— Настя, не надо. Ты же не перестанешь меня любить из-за того, что я стану беспомощным человечком?
— Что? — ахнула она, слегка отодвинувшись в сторону, чтобы с праведным возмущением заглянуть ему в глаза. — Нет, конечно.
— Вот и ты не думай обо мне плохо. Своими сомнениями ты…, - Дима вздохнул, подбирая слова, что сейчас шли из самого сердца. — Ты принижаешь мои чувства к тебе. Насть, именно ты — моя жизнь, а не магия. Запомни это и не смей больше сомневаться в моей любви, хорошо?
— Хорошо.
— Вот и умница, — Феникс осторожно сжал её в объятьях, в последний раз вдохнул сладкий аромат её тела и отошёл. — Сладких снов, Ведьмочка.
Церемонию Брака решили провести рано утром, когда солнечный диск только-только показал свой красно-оранжевый бок из-за линии горизонта. Тем самым уподобляя начало дня — началу новой семейной жизни. А Дима был только рад, очень уж его беспокоила активность Кострова и остальных. Не хотелось бы, чтобы всё сорвалось, когда до свободы оставалось всего ничего.
Хорошо хоть им разрешили переодеться в свою одежду, а не выходить на всеобщее обозрение в этих жутких тряпках. Если уж терять сущность и магию, то хотя бы при полном параде.
— Дим, — Таня быстро подошла ближе, стоило им только войти в Зал для проведения Обряда.
— Колючка, не надо, — простонал Феникс, театрально закатывая глаза. — У меня сегодня праздник. Я тут женюсь, между прочим. Один раз и на всю жизнь. Да, да и не делай такие глаза. И ещё, да — я уверен, и нет — не передумал. Всё, вопросов больше нет?
— Всё, — улыбнулась она и, неожиданно подавшись вперёд, быстро поцеловала его в небритую щёку. — Я тоже тебя люблю.
— Поздно опомнилась, милочка. Я сегодня уже веду одну Ведьмочку к Венцу. Вы бы тоже не затягивали с этим делом, — Димка приобнял молчаливую Настю и выразительно глянул на брата. Тот намёк явно понял.
Дружный смех разорвал гнетущую атмосферу, но тревога никуда не делась.
Зал был небольшим по размеру, правильной округлой формы и очень высокими сводами. Посредине стоял красивый резной алтарь и две каменные плиты. При виде широких кожаных ремней, Дима сглотнул и слегка ослабил воротник рубашки. Шутки кончились.
— Ложитесь, — почтенный старец небрежно указал на плиты, а сам неспешно подошёл к алтарю. — Всех остальных прошу удалиться из Зала. Обряд не терпит посторонних глаз. Это великое таинство любви, и лишним тут не место. Да и крики могут напугать.
Вот тебе и здрасте. Ничего не скажешь, обнадёжил и успокоил. Хорошо хоть от этого не умирают, сущность, конечно, можно потерять, но умереть в физическом смысле — нет.
Подмигнув побледневшей, как мел, девушке, Дима первый лёг на постамент и позволил закрепить ремни на руках и ногах. Что ж пора выяснить степень его выдержки. Так ли он крут, как думал о себе раньше? Одно радовало — Насте так плохо не будет. Внутри сущность начала бесноваться, предчувствуя степень подставы со стороны Хозяина. Её даже стало жалко, но и сделать Дима ничего не мог. Он ведь правду сказал — без этой упрямой брюнетки с шоколадными глазами жизнь для него просто потеряет смысл.
Двери тихо закрылись, извещая об уходе зрителей. А Феникс постарался поудобнее расположиться на холодной плите и закрыл глаза. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри всё дрожало, а сердце беспокойно стучало о грудную клетку. Казалось ещё чуть-чуть и выпрыгнет. Последние гнетущие минуты тишины перед главным испытанием в его жизни. И вот уже святой Отец принялся нараспев, речитативом читать священные тексты и его голос эхом прокатился по Залу.
Боль возникла почти сразу, с первого же слова. Сначала она была просто неприятной, беспокоящей и давящей на сознание, но терпимой. Вот только это было лишь начало, и с каждым мгновением, с каждым новым словом она становилась всё ощутимее.
Феникс пытался мысленно считать от одного до ста, чтобы как-то отвлечься и не думать о том, что его буквально насквозь пронизывают разряды адской боли. Не получалось, сбивался на третьей- четвёртой цифре. Ещё пару раз попытался начать всё сначала и бросил это занятие. Нет, не поможет.
А пытка светом становилась всё жестче. Жуткие болевые разряды забирались в те уголки сознания, о которых Колдун даже и не подозревал. Боль выкручивала всё внутри наизнанку, топталась по натянутым нервам, вгрызалась в плоть и спешила крушить дальше. В глубине души громко выла сущность. Ей тоже приходилось несладко. Только, в отличие от хозяина, она могла вдоволь наораться. Чем тварюшка с упоением и занималась, оглушая его своими воплями.
Когда боль стала почти невыносимой, Дима уже шипел сквозь стиснутые зубы и так сильно натянул кожаные путы, что на запястьях появилась кровь. Но и это не помогало, лишь на мгновение отрезвляло затуманенный разум, и боль опять брала над ним власть. Его тело крутило и ломало. Казалось еще чуть-чуть и даже кости расплавятся от этого страшного жара, что пылал вокруг него.
Дима больше не мог терпеть, не мог молчать. Все благие намерения не пугать Настю как-то незаметно вылетели из головы.
Слишком больно, слишком сильно… всё слишком…
И именно в этот момент подал голос Феникс. Ярко вспыхнул огненными красками, расправляя крылья в самой глубине души. Казалось, что против этой боли не выстоять, что даже этот Огненный Птах падёт, не выдержав натиска света. Но тут дал о себе знать подаренный кусочек Настиной души, что слился с истинной природой Феникса. Он так ослепительно засиял яркими огнями, освещая всё вокруг себя и даря покой и успокоение, что Димка едва не задохнулся от этих резких перепадов. Пара секунд и боль просто исчезла, будто её и не было, по его израненному сердцу, по измученной сущности мягко прошла исцеляющая волна искренних чувств. Любовь побеждает всё. И Соколов знал об этом ранее по рассказам, а теперь ещё и проверил на себе.
Правда вместо боли неожиданно сразу навалилась невероятная усталость и мужчина, не выдержав потрясений, просто отключился.