Мерные убаюкивающие трели, сопровождаемые медовым напевом, плыли над владимирским кремлем, словно окутывая его толстым пуховым одеялом. Те, кто крепко спал в своих постелях, умиротворенно улыбались — песнь вещего Бояна навевала им добрые сновидения. Те же, кто бодрствовал, усердно зевали и терли слипающиеся глаза, охваченные дивными грезами наяву.

— Ты что же это делаешь, старый хрыч? — прошипели сверху. — Пакостишь втихаря, да?!

Звякнула цепь — огромный кот осторожно спускался по стволу. В дубовой коре остались глубокие следы от когтей.

— Князь же на меня подумает! — возмущенно оскалился Баюн, усаживаясь рядом и колотя хвостом по земле.

На плечо старца легла могучая лапа. Однако тот даже не подумал отпустить струны — чудесные гусли продолжали источать усыпляющие звуки. Старого Бояна нимало не смутило то, что ужасные когти, медленно выползающие из пазух, прорывают тонкую ткань рубахи, почти касаясь кожи.

— Конечно, подумает, я для того именно здесь и сел, — кивнул он. — А тебе не все ли равно? Тебя он так и так не любит. За дело, кстати.

— Сука ты старая… — проворчал Баюн. — Небось, ты этим охотничкам на меня наводку дал, да?.. Конечно, больше некому… Дятел бородатый, давно надо было тебя растерзать да сожрать…

— Ладно, не серчай уж, — светло улыбнулся вещий певец. — Все равно я старый, жесткий и невкусный. Вот, испей-ка лучше со мной пития медвяного… Князь-то тебя, небось, без ужины оставил?..

Кот Баюн с недоверием посмотрел на огромный жбан медовухи, припасенный Бояном, немного подумал, философски пожал плечами, пододвинул напиток поближе и принялся лакать.

— Ты на долгую «ижицу» больше налегай, — лениво посоветовал он, облизывая перепачканные усы. — Для «спокойственных» песен это полезно.

— Учту, — кивнул Боян. — Может, тоже подпоешь?

— Щас, докушаю… Да ты тоже присоединяйся — мне одному скучно…

Сонно чмакающие губами кустодии опирались друг на друга, чтобы не упасть. Само собой, никто из них не заметил смазанную тень, промелькнувшую в какой-то паре шагов.

Матерый волколак, похожий на не в меру выросшего и раздавшегося в плечах псоглавца, принюхался к воздуху и без разбега сиганул на стену главного княжеского терема. Он с легкостью перебрасывал себя все выше и выше, зацепляясь одними только кончиками мохнатых пальцев, и тут же вновь отцепляясь, взлетая к следующему окну. Не всякой белке удалось бы вскарабкаться так легко, как это делал Яромир.

Добравшись до последнего поверха, волколак на некоторое время замер, повиснув под крышей, принюхался и вновь пополз по гладкой стене, цепляясь за еле видимые выемки и трещины. Дважды оборотень чуть не сорвался — но все обошлось.

Яромир перелетал от окна к окну, задерживаясь ровно настолько, чтобы потянуть носом и швырнуть себя дальше. Но вот наконец поиск увенчался успехом — чуткие ноздри ощутили пряный, чуть сладковатый аромат. Очень знакомый — именно так пах платок княжеской дочери, не подумавши отданный Всеволодом. К ее запаху примешивался чей-то еще — и тоже ужасно знакомый… только вот чей?..

Волчьи уши чуть приподнялись — из-за окна, забранного разноцветными заграничными стеклами, доносились приглушенные голоса. Княжна Елена принимала гостя.

Яромир некоторое время подождал, плотно прижимаясь к стене, в надежде, что нежданная помеха через минуту-другую удалится, но голоса не стихали. Тогда он сердито приподнял углы губ, обнажив белоснежные клыки, уцепился покрепче за край окна, чтоб не сверзиться, оперся ногами на толстый брус и принялся скрючиваться в три погибели.

Смена обличья — дело не самое простое. И чтоб его облегчить, оборотни обычно заводят себе какой-нибудь «толкач» — ну вроде как спусковой рычаг на самостреле. Одни слово произносят заветное, другие зелье пьют колдовское, третьи вещицу какую-нибудь пользуют. Яромир в свое время знавал одного волколака с кушаком чудесным: пока носит его — человек как человек, а как снимет — в единый миг волком черным становится.

Братья Волховичи тоже себе такие «толкачи» завели. Движения особенные. Финист вот оземь ударяется всем телом, Бречислав на одной пятке вокруг себя оборачивается.

Ну а Яромир — через голову кувыркается.

Обычно-то это дело нехитрое. Но только не сейчас, когда с трудом удерживаешься на ровной стене. И как есть тоже лезть не годится — коли молодая княжна в окне харю волчачью узрит, так всю стражу перебудит криком испуганным.

Даже дурман, навеянный Бояном, не поможет.

После полутора минут кряхтения, ужимок и постоянного риска грохнуться с семисаженной высоты Яромир наконец схватился за оконные ставни человеческой рукой. Теперь предстояло самое сложное — бесшумно ворваться в светлицу, оглоушить тех, кто там будет, сунуть княжну в мешок и незаметно уйти.

Уходить придется тем же путем, что и пришел — у Яромира не было времени вызнать расположение коридоров на женской половине княжеского терема. Прокрасться тайком удастся вряд ли, тем более с пленницей.

Оборотень осторожно растворил ставни, чуть подтолкнул задвижку, распахивая окно, уцепился покрепче и медленно-медленно подтянулся, заглядывая внутрь. В светлице горела лучина — его запросто могли увидеть.

Но чуть только Яромир разглядел ночного гостя княжны, так сразу позабыл о всякой осторожности. Брови изумленно поползли на лоб, а пальцы едва не разжались сами собой.

Так вот кому принадлежал этот донельзя знакомый аромат!.. И как это он сразу-то его не узнал?..

— Ой, Яромир! — обрадовался Иван. — А ты чего тут делаешь?

— Да так — не спалось что-то, вышел прогуляться, решил вот по окнам полазить, развеяться… — медленно ответил оборотень, перекидывая ногу через подоконник. — А ты тут откуда? Я думал, ты с поездом уехал…

— Не-а! — помотал кудрявой головой княжич. — Знаешь, Яромир, я тут чего подумал — а чего князь Всеволод за свою дочь говорит?! У нее что ж — у самой языка нету? Коли не люб ей брат мой — пусть в лицо скажет! А коли люб… тогда чего это батька за нее все решает?! Коли он силком невесту к жениху не пущает… так надо ее тайком умыкнуть!

— Я согласна! — подтвердила княжна Елена, доброжелательно глядя на Яромира.

Наконец-то Серый Волк своими глазами увидел ту, из-за которой заварился весь сыр-бор. Что ж, княжеская дочка действительно оказалась редкой красавицей. Совсем юная — едва-едва за семнадцать перевалило. Длинные каштановые волосы, заплетенные в тугую косу, шелковая бело-розовая кожа, темно-синие озера очей с очень длинными ресницами, маленький изящный носик, коралловые губки, жемчужные зубки и крохотная ямочка на подбородке. Поневоле глаз отвести не сумеешь!

Конечно, среди русичей на какую девицу ни глянешь, так залюбуешься. Щедро одарила богиня Жива славянский народ — женщин своим собственным обличьем наградила, мужчин — даждьбоговым. А все же Яромир неожиданно вдруг позавидовал князю Глебу — повезло тиборскому владыке с невестой, ничего не скажешь…

— А как ты все-таки сюда пробрался?.. — задумчиво посмотрел он на Ивана, весело болтающего ногами на лавке. — Там же вроде стража, запоры, засовы кругом… хотя о чем это я?.. К девице в светелку тишком прокрасться… ты же у нас Иван!

— Ага, точно! — довольно подтвердил княжич.

— Поспешать надо, пока до зари еще далеко! — строго посмотрела на мужчин Елена. — Мы с Иванушкой почти все собрали… дядя Яромир, спуститься не поможешь ли, а? Я сама боюсь… упаду ведь…

— Конечно, помогу, — выудил из-за пазухи моток веревки с узлами оборотень. — Я тут кое-чем запасся…

— Вот и хорошо… — успокоенно улыбнулась княжна. — А то я уж боялась… Понимаешь, дядя Яромир, Иванушка добрый, сильный, только вот… ну, немного…

— Да, я знаю, — согласился Яромир, вкручивая в подоконник железную рогульку и привязывая к ней веревку.

— Чего? — завертел головой от одного к другой Иван. — Вы чего это, а?.. Яромир, а мешок у тебя для чего?

— Да это так… — опустил лукавые глаза оборотень, пряча не пригодившийся мешок за пазуху. — На всякий случай… Случаи — они разные бывают…

Спустить владимирскую княжну по веревке оказалось совсем не сложно — девушка перебирала ладонями так ловко, будто в няньках у нее ходила куница. Правда, вылезши из окна, она сразу принялась сонно зевать — за закрытые ставни убаюкивающая музыка старого Бояна не проникала, но вот здесь, снаружи…

— Княжна, а ты откуда меня знаешь-то? — спросил Яромир, спрыгивая наземь и помогая спуститься Елене.

— Так Иванушка рассказал! — удивилась Елена. — А уж расхвалил-то как — мол, ловчей да хитрей тебя никого в целом свете не сыщешь! Правда, что ли?

— Ну, в чем-то правда, в чем-то кривда… — усмехнулся оборотень. — Оно ж всегда так — у всякой палки два конца, а держаться надо середины…

— Ну что, побегли? — спрыгнул с веревки Иван, нагруженный тюком с девичьими пожитками. — Яромир, а нам куда бежать?

Оборотень задумчиво посмотрел на него и спросил:

— Иван, а ты как вообще планировал действовать?

— Планировал?.. — не понял Иван.

— М-да, вопросов больше не имею… — вздохнул оборотень, швыряя веревку обратно в окно — чтоб не сразу заметили побег. — Ладно, княжна, держись меня, у меня все заготовлено… Шагаем тихо и аккуратно — чок-в-чок за мной следом, ни шагу в сторону, смотрим только на мой затылок.

Под дубом в центре двора по-прежнему распевали вещий Боян и кот Баюн — правда, теперь уже что-то совсем другое. Жбан с медовухой превратился в жбан без медовухи, а голоса его опорожнивших приобрели хрипотцу и неразборчивость. Огромный кот положил голову на плечо сонно бормочущему старцу и что-то вяло мурлыкал ему в ухо. До чуткого слуха оборотня смутно донеслось что-то вроде «…жаешь?»

Кустодия у кремлевских ворот дремала так же, как и все остальные — проскользнуть мимо них не составило труда. Но дальше начинался посад, и досюда боянова песня уже не доносилась…

— Тс-с-с!.. — прошептал Яромир, оборачиваясь к княжичу с княжной. — Накиньте-ка вот это…

Оборотень извлек из-за пазухи два небольших свертка, оказавшихся посконными вотолами. Иван послушно накинул этот плащ-полотнище поверх своего мятеля, опустил капюшон пониже и помог Елене застегнуть застежку.

Яромир с легкой досадой оглядел самого себя — он не рассчитывал на Ивана, а потому прихватил только две вотолы. Собственно, вначале он вообще собирался взять только одну — похищенную невесту планировалось нести в мешке — но все же проявил предусмотрительность.

Лучше ведь прихватить что-то ненужное, чем забыть что-то нужное.

— Дядя Яромир, какими воротами пойдем? — шепнула Елена из-за плеча, пока Яромир вел их по темным улицам. — Через Иринины легче всего прошмыгнуть…

— Через Серебряные, — мотнул головой оборотень. — Иринины на другом конце города — а времени у нас нехватка…

— У Серебряных кустодия большая, — предупредила княжна.

— Ничего, у нас там сегодня друг на дежурстве — поможет…

— И решетку поднимать заморимся — там вчетвером крутить нужно…

— Ничего, откроем… — усмехнулся Яромир. — С божьей помощью…

— Смотри, дядя Яромир… — с сомнением вздохнула Елена. — Коли попадемся — мне-то ничего не будет, а вот вас двоих батюшка не пощадит… И плакал тогда и Тиборск, и свадьба моя…

— А ты, княжна, выходит, в самом деле за Глеба замуж хочешь? — с интересом оглянулся Яромир.

— За Глеба… или еще за кого… Только бы вырваться поскорей! — невольно повысила голос княжна и тут же испуганно закрыла себе рот. — Прости, дядя Яромир, нечаянно шумнула, больше не буду…

— Ничего. А что ж, в отцовских палатах жизнь плохая?..

— Не плохая… Тоскливая! Скука смертная — из светлицы шагу не сметь, день-деньской за пряденьем да вышиваньем… Батюшка совсем никуда не выпускает — трясется надо мной, будто я слиток золотой! — обиженно поведала Елена. — Дед Боян погостить заехал — так мне даже песен его послушать нельзя! Даже не узнала — правда ль голос такой дивный, как сказывают?.. Кота Баюна вы поймали — так я его только в окно и видала, да и то втихомолку, из-за ставен! Бабушка Овдотья самоходной избой приехала — так ни-ни, близко подходить не смей! Коли батюшка увидит, что я вышла куда из светлицы или хоть в окно выглянула без спросу — так расшумится, так разбранится, хоть святых из дому выноси! Никуда нельзя, ничего нельзя! Распоряжается мной, точно телушкой породистой — так и выгадывает, за кого бы меня повыгоднее выдать, чтоб побольше с этого поиметь! Сначала все за вашего Глеба норовил — так я его заранее невзлюбила! А потом за Глеба раздумал — говорит, без будущего жених, скоро от его княжества голое пепелище останется. Вот тут-то я сразу обратно за Глеба захотела! Да разве батюшке поперек скажешь…

— Ну, понять-то его можно… — насмешливо прищурился Яромир. — Кому ж охота дочку любимую на верную погибель отсылать? На Тиборск неровен час Кащей нахлынет — и тут-то уж скучно точно никому не будет…

— Пугаешь, дядя Яромир? — наморщила носик Елена. — А не боишься, что я сейчас передумаю, да назад запрошусь?

— А толку-то? — фыркнул оборотень. — Поздно передумывать — коли сбежать удумаешь, так я просто мешок тебе на голову и в охапке потащу…

— Ах вот ты какой, оказывается?! — легонько ударила его в плечо княжна. — Выманил бедную девушку из отчего дома — а теперь мешок на голову?! У-у-у, гад ползучий!..

— Да это Яромир просто шуткует так! — радостно улыбнулся Иван.

— Ага… шуткую… — кивнул оборотень, незаметно обменявшись с Еленой ехидными взглядами.

У Серебряных ворот было тихо. Лишь из воротни доносилось легкое похрапывание напившихся кустодиев. Яромир приложил ко рту сложенные ладони и дважды ухнул совой.

Послышалось цоканье копыт. Из темноты вынырнула хитрющая рожа Алеши Поповича, ведущего под уздцы двух жеребцов — гнедого и каурого в яблоках. При виде Ивана он недоуменно нахмурился и почесал в затылке.

— Слышь, а чего вас трое-то? — озадаченно спросил он. — Ты же сказал — двух коней… Я третьего достать уже не успею…

— Ну кто же знал… — пожал плечами Яромир. — Ничего, нам и двух хватит. А где?..

— Туточки я, малец, — прозвучал приглушенный бас. — Вас дожидаю… Ну, прощевай, Оленушка, не поминай уж лихом, коли вдруг неладно что было…

— До свидания, дедушка Демьян! — поцеловала богатыря в обе щеки княжна. — На свадьбу приехать обещай, не обмани!

— Даст Бог — подоспею… — пробасил разрумянившийся Демьян Куденевич, помогая девушке влезть на коня перед Яромиром. — Ну, ступайте, сейчас я вам открою…

Могучая ручища легла на рукоять воротного шпиля. Древний богатырь набрал побольше воздуху в грудь, перекрестился свободной рукой и пробормотал:

— Господи, благослови…

Демьян Куденевич уперся всем телом, крякнул и начал вращать тугой шпиль, в одиночку поднимая исполинские ворота. Тяжеленная опускная решетка медленно поползла вверх, и Яромир с Иваном торопливо направили коней к проему.

— Дедушко Демьян, давай подсоблю! — прошипел суетящийся рядом Алеша.

— Не мешайся, Алешка! — процедил сквозь зубы богатырь. — Мне сам Господь пособляет — ты против него блоха!

Кони промчались через Серебряные ворота, и Демьян Куденевич облегченно зашагал в противоположную сторону, опуская решетку обратно. Просто так отпустить нельзя — коли решетка сама упадет, так уж с грохотом, что даже мертвого разбудит.

— С Богом, в добрый путь! — негромко промолвил богатырь, осеняя удаляющихся всадников крестным знамением.

За воротами, прислонившись стеной к стене, тихо стояла избушка на курьих ножках. Огромные деревянные лапы до половины вкопались в мягкую землю, а на крыльце сидела, неторопливо стуча спицами, сама хозяйка.

— Ну что, яхонтовый, сладил дело? — спокойно подняла голову Овдотья Кузьминишна. — Здравствуй, Оленушка-ягодка. Меня знаешь ли?..

— Здравствуй, бабушка Овдотья, — вежливо кивнула девушка.

— Ну, и то дело. А я ведь твоего батюшку еще во-о-от такусеньким знавала!.. — опустила руку к земле старушка. — А теперь, смотри-ка, сынов-дочерей взрастил — большие все, красивые!.. Невестушка ты моя! Вы ж смотрите у меня, касатики, до жениха Оленушку в целости довезите, волосинки сронить не смейте!

— Постараемся, бабуль, не беспокойся, — махнул Яромир, трепля коня по холке.

Его жеребец подозрительно оглядывался, храпел и раздувал ноздри — чуял в седоке неладное. Оборотись сейчас Яромир волком — разорвется лошажье сердце с перепугу.

— Держи, яхонтовый, что я тебе обещала, — вручила Яромиру наполненный кошель баба-яга. — Все, как ты просил. Чай, применить-то сумеешь, не сплошаешь?

— Не впервой, бабуль, управлюсь…

— Ну, поспешайте тогда, поторапливайтесь! Да Глебушке-то там передайте, чтоб со свадьбой не затягивал — как станет Оленушка мужней женой, так Всеволоду ее уже не отобрать, поневоле смириться придется…

— Мы знаем, бабуль, — успокоил старуху Яромир. — Н-но, пошли, залетные!..

Иван ударил своего коня поводьями, надавил коленями бока и понесся впереди всех. Душа молодого княжича светло пела — наконец обратно домой, в стольный Тиборск! Да еще с невестой для брата! Вот ужо он погуляет на свадебке, вот где веселья-то будет!..

Правда, кое-что его радость все-таки омрачало…