Токсикоз?
Такого слова магам земли не говорят. Ибо – неправда.
Я себя замечательно чувствовала, я отлично выглядела и собиралась бегать бегом вплоть до родов. А что до магии…
Храмов просил ее не применять, но что тогда делать с лощинкой? Это мой бизнес, мне это нравится, я тренируюсь, если на то пошло!
Бросить все?
И рассчитывать на милости от природы? Погоды, мужчин, родственников и любовников? Ага, щас-с-с! Это можно делать тому, кто в Африке живет. Там кокосы и так падают, а холодов не бывает. А в нашем климате хочешь жить – изволь крутиться.
Волчком.
Единственное, на что я согласилась, – охрана, бричка, ну и, конечно, постоянные консультации у врача. Это понятно, не стоит волновать человека. Сергею этот ребенок – последний шанс утереть нос родне. А мне – страховка.
Не буду врать – ребенка хотелось. Но… не так, чтобы с визгом умиления носиться по Березовскому.
Да, ребенок. Да, будет. Дальше – что?
Ничего.
Растить, воспитывать, учить, обеспечивать. Любить?
Можно и любить. Но как по мне – гроша ломаного не стоит любовь, из-за которой оборванные и грязные дети оказываются на вокзалах и просят милостыню. Может, я и не буду с истерическим визгом «Моя прелес-с-с-с-сть!» тискать младенца. Зато он будет в тепле, холе, ухожен, накормлен, присмотрен – и далее по списку. Вот как Нил.
Я не могу сказать, что смотрю на него и плавлюсь от умиления. Но ребенок сыт, сух, чист, ухожен, все время при мне… что еще надо-то?
Кто-то мне возразит, что слово «любовь» подразумевает все вышеперечисленное… так вот – нет! Даже половины не подразумевает. Анна Синютина своих деточек любит. Обожает даже. И?
Так что я на это слово приобрела рефлекторную идиосинкразию.
Да, Анна Синютина…
У Пети случилась истерика в первую же ночь после приезда.
Мальчишку скрутило так, что Ваня испугался и помчался ко мне. Хорошо, мы с Храмовым спали в разных комнатах, а то конфуз мог бы получиться. Но и так…
Когда Ванька влетел с выпученными глазами, я несколько минут даже не могла сообразить – в чем проблема? Уже потом дошло, и я бросилась успокаивать мальчишку.
Петя рыдал – аж люстра дрожала.
Служанка пыталась его утихомирить, металась рядом со стаканом воды, я посмотрела на это дело, вручила Нила Ванюшке, потом взяла лейку для цветов – и выплеснула все ее содержимое на Петю.
– Добавить?
Хватило.
Водичка там была холодная, отстоянная…
Петя дернулся и посмотрел на меня. Я уселась на кровать как была и притянула к себе мокрого братца. И плевать, что ночнушка тут же промокла насквозь, да и сидеть неудобно. Не до того!
– Ты чего распищался, мелочь?
Петя затряс головой. Реветь он перестал, только икал и всхлипывал. Трясся как осиновый лист, крепко прижимался ко мне, и отодрать его не представлялось возможным. Ваня с сочувственным видом сидел рядом. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем он успокоился, и еще с полчаса, пока я не добилась внятного объяснения. Или хотя бы наводящего слова.
– Ари-и-и-и-и-и-ина…
– Ну… бывает, – попробовала я утешить мальчишку. – И поумнее, чем она, ловились.
– Она же… я же…
Петя винил и себя в том, что произошло с сестрой. Оказывается, он замечал, что Арина кем-то увлеклась. Но думал – несерьезно. Лакей какой… мало ли их в доме?
А она вот…
Как она могла?
И что мы теперь делать будем?
Пришлось утешать, гладить по голове и обещать, что мы ее обязательно найдем. И даже если она наделает глупостей, все-все исправим.
Я не сильно на это надеялась, но – родственники. И лучше уж Петя с Ваней, чем мой папенька, так-то. Эти меня хоть замуж не выдавали за Демидова.
Легок на помине, Демидов посетил нас на следующий же день.
Явился с букетом цветов, поцеловал мне ручку.
– Ах, Машенька, Машенька…
Я улыбнулась. Холодно и высокомерно, одними уголками губ.
– Надеюсь, вы понимаете, что подобное обращение меж нами недопустимо? Я замужем, и прошу уважать моего супруга.
Демидова перекосило. Но при плохой игре он сохранил хорошие манеры.
– Ах, Машенька, для вас – любой каприз.
Ага, за мою силу и мои деньги, кто б сомневался. Перебьюсь!
– Мария Ивановна, и надеюсь, мы больше не вернемся к этому вопросу.
Демидов покривился, но спорить не стал. И то, ему было о чем поговорить, кроме соблюдения правил приличия. Это к невесте он мог обращаться – Машенька. А к чужой жене уже не стоит, если не хочешь нарваться.
– Мария Ивановна, может быть, вам не стоило так спешить?
– Что вы, Сергей Владимирович! Я еще поспешу и наследником мужа порадовать! – очаровательно улыбнулась я.
– Наследником? – прищурился Демидов. И так уставился на мой живот, словно ему в глаза рентген встроили. – А…
– Разве не в этом цель любого брака? – Я продолжала улыбаться. – Вам тоже хотелось наследников… живых и здоровых.
Намек Демидов понял, недобро улыбнулся, но сказать ничего не успел.
– Машенька, у нас гости?
Храмов явился как нельзя более вовремя. Я развела руками.
– Мой дорогой супруг, с вашего позволения, я вас оставлю? Я чувствую себя не слишком хорошо…
– Конечно, Машенька.
Храмов поцеловал мне руку и переключился на Демидова. Ну-ну…
Пусть померяются хвостами. Со всей великосветской учтивостью. А мне не до того. Надо бы еще к мамаше съездить.
Ваню я с собой взяла. Петя остался дома.
Да, Храмов решил, что ребята тоже будут жить с нами. А то выманить меня на них – дело двух минут для умного человека. Синютины не возражали. Их тоже все устраивало. Правда, живность пришлось пристроить по соседям, Петя с собой только щенка забрал, но это не так страшно.
Маман выглядела не просто счастливой – она аж светилась собственным светом. Да и чего бы не светиться?
Лежит, отдыхает, неясно от чего, но ведь устала, бедненькая. Рядом на столе сладости, вино, солнышко светит, птички поют… И что еще надо в этой жизни? Ей точно ничего.
А вот как рассказать про Арину?
– Машенька! Ванечка! – обрадовалась маман. И поспешила покрыть нас поцелуями. Признак великой любви-с…
Я не дергалась. Проще потерпеть, да и оттянуть неприятный момент хотелось.
Ага, оттянуть!
А часовой рассказ о том, как все замечательно, не хотите? Ни Петя, ни Арина любящую мамочку не интересовали. В принципе. А вот работа ее пищеварительного тракта, то бишь сколько раз она пописала, когда по-большому сходила и какие у нее проблемы, – дело другое. И трещала бы она так до морковкиной свадьбы, если бы мне не надоело слушать и я резко не переключила тему на Арину.
– Арина с нами не приехала.
– Почему? Она меня не любит?
Действительно, другой причины нет? От «заболела» до «некогда». Нет, у маман все завязано четко на нее. Любит, не любит… кошмар!
– Она осталась в Москве.
И что сказала эта достойная дама? Поинтересовалась, где ребенок, с кем, чем занимается? Да ей такое не то что в голову не пришло – рядом с ушами не проходило!
– Вот и ладненько. Может, она там личную жизнь устроит!
Я щелкнула зубами. И выложила последнее, что могла.
– Я подозреваю, что ее похитили…
Ага, если б мамаша в это поверила! Или дала себе возможность задуматься!
– Ой, да кому она нужна? Сбежала, небось, с каким-нибудь смазливым парнем, вот и вся недолга! Но ты подумай, если она в подоле принесет, это ж какой позор! Надо было ее за Никешу замуж выдать!
Я едва не застонала.
– Ты не понимаешь? Я думаю, что у нее проблемы…
– Да нет у нее никаких проблем, о чем ты говоришь? – отмахнулась маман. – Наверняка по мужикам пошла. Вот, помню, я в ее возрасте…
Бессмысленно. Все было без толку, все слова, все разговоры, ее ничего не интересовало, кроме себя и своих переживаний. Вообще ничего. Толковать с этой любящей матерью о чем-то серьезном – все равно что кошке квантовую механику объяснять. Долго, упорно…
Бес-по-лез-но.
Ее разум просто ничего не воспринимает, кроме ее проблем. Дочь? И что, что дочь? Она ее любит, вам что – мало?
Ах, хорошо бы и сделать что-то?
Нет, извините. Это – по другому ведомству.
Я махнула рукой, оставила мамаше денег на хозяйство и уехала. Ну ее к чертовой матери!
Лезть к нам она не будет, Храмов позаботился. Денег я ей дам, помимо назначенного содержания. Дочерний долг выполню. Этого – достаточно.
Время шло.
Мы собрали второй урожай, начали готовиться к зиме. Озимые нам тоже пригодятся, но под них надо готовить почву.
Так что моталась я каждый день в лощину как на работу.
Вот и сегодня приехала, Ваня остановил бричку где обычно, на краю поляны, я огляделась вокруг.
А хорошо все-таки. Солнышко светит совсем по-летнему, денек хоть и осенний, но теплый и уютный, птички чирикают, люди работа…
А где, собственно, все?
Почему такая тишина вокруг? Почему никого нет?
Не поняла?
– Маша? – Ваня вопросительно посмотрел на меня. – А почему никого нет?
– Не знаю. Слезть помоги, – цыкнула я. Сейчас мы все выясним.
Беременность пока не была заметна, но прыгать все равно не стоило. Ваня слез сам и протянул мне руки – мол, снимаю.
Я сползла на землю. Мои охранники уже спешились и осматривались по сторонам. Искали… следы?
Да, наверное.
И мы их нашли. За одним из бараков.
Они все там лежали, небрежно стащенные в кучу. Все.
Разум даже не сразу осознал представившуюся мне картину. Не вязалась она никак, ни с чем…
Несколько десятков трупов, сложенные едва ли не в поленницу. Мои рабочие, их охрана… как?
Они просто лежали. И я пока ничего не могла понять. Никого не видела… что происходит?
Моя сопровождающие переглянулись. И казаки отправились осматривать трупы. Переворачивали, что-то показывали друг другу… я покамест молча ждала вердикта. Сама лезть не торопилась – не хотелось мне трогать мертвяков, лучше подумать о другом.
Что можно сделать в такой ситуации?
Вариант первый – удрать. Только не факт, что получится. И по дороге не напорешься на засаду.
Вариант второй – остаться и осмотреться. Тоже можно нарваться, хоть так, хоть этак. Но хоть поймешь, к чему готовиться. Сколько было нападавщих, что им надо, куда уехали…
Что мы единогласно и решили, не сговариваясь.
А что еще делать? Какая из нас боевая сила?
Я, Ваня, двое казаков в охране. С кем мы справимся?
С тремя-четырьмя налетчиками, не больше. Остальные нас возьмут тепленькими.
Магия земли – это вам не огонь или ветер, она ни разу не боевая, пока докричишься… заготовки у меня были, но то заготовки. А как сработает?
И как на ребенка подействует?
А еще со мной Нил. И им я тоже рисковать не могу. Змееныш и так нервничает, дрожит…
– Аким, – окликнула я казака, – что случилось? Как думаешь?
– Никак бандюки, барышня, – отозвался казак. – Подозреваю, в побег сорвались… и следы тут от обмоток, и сделано грубо, и сапоги поснимали, и…
Я задумчиво кивнула.
Ну да.
Где рудники, там и каторга. А где каторга…
– А с ошейниками как?
Спросила – и тут же поняла, что глупость сказала. На каждую хитрую попу есть кое-что с винтом. Если побег устраивали под конкретного человека. Если на каторгу угодил кто-то с магическими способностями. Если у кого-то нашелся «ключ»…
Вариантов хватает.
Да и сами ошейники – они почти срастаются с кожей, но заклинание-то не вечное! Его надо проверять, подновлять, а это деньги. И силы. И магия.
Поленился хозяин или, там, надсмотрщик проверить, понадеялся на кандалы-решетки – и не уследил. А они ослабли. И «выгорели». Такое тоже бывает.
Или купили у какого-то не слишком щепетильного мага «ключ», да и передали. Запросто.
И сорвалась орава каторжников в побег. И пошла… куда?
Этот вопрос я и озвучила казакам. Аким посмотрел на Митьку, младшего из казаков, который сейчас как раз бродил, осматривая поляну.
– Что скажешь, Мить?
– Плохо. Их человек тридцать, может и побольше.
Других слов, кроме «мать-перемать», у меня и не осталось. Тут и привычный ежик не поможет.
Тридцать.
Человек.
– Нам не справиться.
Спорить никто из казаков и не стал.
– А до города как? – Ваня озвучил то, что волновало всех. И верно…
Каким чудом мы добрались сюда? И ни на кого не наткнулись? Ни с кем не встретились?
– Как давно все произошло? – поинтересовалась я.
– Кровь еще свежая, – отозвался Аким.
И – не договорил. Понял…
Я отвязала ребенка от груди и протянула Ване.
– Начнется драка – беги. Хоть его спасешь.
– Маша, – оторопел брат. Но ребенка на руки принял, хоть и не понял пока, что к чему. А я уже все понимала. И смотрела на кое-как построенные бараки. Там и рабочие непогоду пережидали, и я с семенами возилась, и инвентарь хранился – было где укрыться. Там-то нас и ждали.
И верно, зачем гоняться по лесу за добычей, рискуя ее упустить? Проще дождаться, пока она сама тебе в руки придет.
– Сообразительная, – протянул ехидный голос.
Из бараков выходили люди.
Один. Два, три…
Какая разница?
Их все равно было слишком много. И двое уверенно сжимали ружья, а у остальных был сельхозинструмент. Между прочим, мой! За мои деньги купленный!
Почему-то это было обиднее всего.
Впереди стоял здоровущий мужик, обросший бородой по самые глаза. И выглядел он…
Опасный подонок.
Вот не было у меня других слов, кроме этих. Есть те, кого жизнь заставила, а есть патологические твари, которые от своей тварьности еще и удовольствие получают. Этот – из вторых. Любую мерзость сделает и кайф словит. Еще и сам дополнит какими-нибудь гадостями, такому подсказывать не придется.
– Бросайте оружие, – приказал он казакам.
– А ты отними, – ощерился Аким.
Грохнул выстрел.
Аким успел уклониться, но плечо ему все равно продырявило. Правое… не боец.
Казак и с одной рукой многое сделает, но кровь… его бы перевязать. А то потеряет сейчас крови много… хотя на то и рассчитано. Не убить.
Взять живьем.
Пока – живьем, только вот такая жизнь хуже смерти окажется.
Есть у меня одно плохое качество. Умные люди стараются от драки уйти, а я, когда понимала, что надежды нет, – первая лезла. И до последнего дралась, кусалась, царапалась, кидалась…
Вот и сейчас я ощутила те же эмоции.
Может, я здесь сегодня и лягу. Но вас, тварей, со мной зароют!
Я сделала шаг вперед. Никто меня не остановил, не ждут опасности от бабы. А зря… просто магия земли – не моментальна. Мне нужно пару минут, чтобы активировать заклинание. И вы мне их дадите!
Страха не было. Только ярость.
– Что вам нужно?
– А ты не догадываешься?
Мужик смотрел так… Он победитель! Он меня уже раздел, облапал, поимел, прекратил в дрожащий и воющий от боли кусок мяса… он все это предвкушал. И сделает. И своим людям на потеху бросит… что ж! Меня и совесть мучить не будет!
– Храмов за свою подстилку много чего сделает, да и за ублюдка тоже…
У меня пальцы сжались в кулаки.
И здесь?!
Ах ты, мразь!
И ведь сделает… в этом мире еще не развита так культура терроризма, народ еще спокоен. Но ростки пробиваются.
– Обзовись, тварь, – почти выплюнула я.
– Что? – не понял мужик.
– Ты кто такой?
– Федор Сивый! Не слышала, нет?
Мужчина торжествовал победу. Аркан силы раскручивался над моей головой, невидимый, но от того не менее страшный.
– Слышала, – процедила я. Ох как слышала.
Тварь та еще, на большой дороге разбойничал, никого не пожалел за всю свою жизнь… а коли так, то и я его не пожалею.
Маги земли – не боевые маги?
Конечно, конечно… если фантазии не хватает!
А мне и нужно-то было несколько минут. Заклинание я составила еще в Москве, а вот опробовать решилась только сейчас.
Что такое человек?
Да набор химических элементов.
А земля из чего состоит? Никто не догадывается?
Принцип – один и тот же, управление людьми, управление металлами… мозги только приложи.
И последняя подсказка.
Какой металл обеспечивает жизнь человека каждую его секунду? Их, конечно, много, но один…
Гемоглобин – знаете? Один – глобин, четыре гема, то есть железо.
А железо – металл. А металл подвластен магам земли. И у меня нескромное преимущество. Здесь пока не подозревают про валентности, электроны и прочие радости, которые в моем родном мире начинают вбивать детям на химии еще в восьмом классе. Худо ли, бедно…
Мне повезло, у нас оказался хороший учитель по химии и биологии. Вроде бы и не слушаешь особо, потому что не нужно это тебе, а кое-что да зацепится.
Железо в гемоглобине находится в степени окисления плюс два. А если перевести его в плюс три? Или в плюс шесть?
Можно просто в плюс три, благо источник электронов находится тут же – кислород. Отличный окислитель.
И что у нас получается?
Метгемоглобинемия.
Это такая болячка, когда часть крови не способна переносить кислород. Именно по той самой причине. Ну и результат? Нехватка кислорода. Удушье.
Заклинание удачно накрыло штук десять каторжников, в том числе и главаря. Мужчины захрипели, падая на колени, руки непроизвольно потянулись к горлу… ну хоть глоток воздуха! Хотя это им и не поможет.
Суть не в отсутствии воздуха, суть в том, что кровь больше не переносит его к мозгу, а кислородное голодание тканей… Минуты три. Может, пять. Потом все.
Расход сил?
Я бы сказала, что приличный. Но чего не сделаешь для хороших людей?
Еще одно движение, и заклинание захватывает следующий десяток каторжан. А на оставшихся бросаются казаки, с явно недобрыми намерениями. Тут и Аким на рану плюнул, понимая, что главное – свалить как можно больше врагов, пока те растеряны. Не сопротивляются, не понимают, что происходит…
Ваня, мудро упавший под стену, как только заклинание активировалось, кашлянул оттуда.
– Маша?
– Лежать, бояться! – цыкнула я.
Пока мы всё тут не осмотрим, нечего вылезать и подставляться. Подождем результатов…
Долго ждать мне не пришлось. Разъяренные казаки буквально растоптали оставшихся беглецов. Кого порубили, кого оглушили и принялись сноровисто связывать. Потом обыскали всю лощину, проверили следы – и только тогда я разрешила вылезти Ване с ребенком.
Потери были…
Мои люди.
Церковники, которых черт принес сюда именно сегодня. Или Бог?
Кто там за мученическую смерть отвечает? Досталось бедолагам… одни выколотые при жизни глаза чего стоили, кровь запеклась на лицах, гримасы боли, так сразу и не узнаешь, кого убили.
– Твари! – прошипел Ваня.
– За что это они так? – удивилась я. – С чего такие зверства?
Вопрос закономерный. Не бывало у беглых такой ненависти к церковникам. А тут… просто коммунизм в отдельно взятой лощине.
Религия – опиум для народа? Мочи наркоторговцев!!!
Надо будет поинтересоваться, обязательно. А еще…
– Аким!
– Да, госпожа?
– Может, пошлешь товарища в город? Пусть едет, расскажет все, да и подкрепление позовет?
Аким задумался. Оглядел трупы.
– Госпожа, а что это вы с ними сделали?
– Я потом расскажу, как время будет. Я же маг земли…
Казак кивнул.
На самом деле вопрос звучал так – надо ли это скрывать или не надо. Нет, не надо, шила в мешке не утаишь. И магические следы наверняка остались, и вскрытие провести можно, и церковники расследовать будут… тут дешевле с самого начала не врать. А вот разработку заклинания отдать врагу – пусть помучается. То есть – нашла листок в отцовской библиотеке, в старой книге. Запомнила, применила.
Пусть потом князь Горский оправдывается и библиотеку конспирирует от церковников. Заслужил за свое отношение к дочери, вот!
Аким тем временем подозвал Митьку.
Долго размышлять младший из казаков не стал, вскочил на лошадь – и бодро направился в обратный путь. Авось всех каторжников мы перебили? Не попадется ему никто по дороге?
Я подошла полюбоваться на труп Федьки Сивого. Туда тебе и дорога, паскуда, и не жалко ни капельки… а вот посмотреть – интересно.
Трупов я не боялась. Итак…
Симптомы – удушье. Выпученные глаза, язык вывалился…
Некрасиво?
А что бы эти твари со мной сделали? Подозреваю, ничего хорошего. Так что на труп я взирала с определенным эстетическим удовольствием.
Подошел Аким, кашлянул за спиной.
– Госпожа…
– Да?
– Я этих тварей порасспрашивал. Все здесь.
– А в побег они как сорвались?
– Друг у Сивого был на воле, под него побег и делался. Передали амулетик.
– Сволочи, – с душой произнесла я.
– Хуже того. Они сюда целенаправленно шли. К вам, госпожа.
– Ко мне? – заинтересовалась я.
– Сивый, конечно, молчал, но кое-что услышали. Прорвалось… Он хотел вас захватить, а вот зачем… думаю, об этом только Сивый и знал.
– Логично, – кивнула я. – Такое абы кому не доверишь… ладно, пусть потом этих умников еще расспросят.
– Госпожа, а как вы их?
Я решила не скрывать.
– Магией.
– Так вы ж…
Аким аж оторопел от неожиданности. Я приняла менторский вид.
– Считается, что женщины не могут колдовать. Это верно. Но – просто потому, что нас не учат.
У казака было такое лицо… ему только что шаблон порвали. Начисто.
– Так ведь бабы… это… и вы того…
– В тягости? – угадала я.
– Да…
– Если ребенок унаследовал дар – ему ничего не будет, – махнула я рукой. – Я бы рисковать не стала, но в другом случае нас все равно ничего хорошего бы не ждало. Вас бы убили, меня бы изнасиловали и тоже убили… что так, что этак – все равно вилы.
Аким кивнул.
– Это да. Жизнь мы с Митькой вам задолжали.
– Взаимозачет, – махнула я рукой. – Вы – мне, я – вам. Остаток-то мерзавцев вы добивали.
Аким покачал головой, явно оставаясь при своем мнении. Ваня протянул мне Нила.
– Маша…
Малыш уютно устроился у меня на руках. Прильнул головенкой к плечу. Я погладила его по выбивающемуся из-под шапочки завитку.
– Я тебя скоро и не подниму. Растешь…
Аким улыбнулся.
– Справный хлопец будет. Расти, малыш, я тебя саблей владеть научу.
Я кивнула. Вот это будет в тему.
Прошлась по лощине.
Нет, нагадить сильно каторжники не успели. Только пришли, видимо.
Успели перерезать всех, успели поиздеваться над церковниками, а вот что-то разгромить, поджечь, разломать, вытоптать – нет. Даже грядки не сильно поуродовали. Больше посадки пострадали от моих действий, когда я тут кого смогла заклинанием накрыла.
В ногах до сих пор чувствовалась противная слабость.
– Маша, будешь?
Ваня откопал где-то флягу и протягивал мне.
– Там что?
– Квас.
– Отлично, – обрадовалась я. Спиртное мне нельзя, а тут сахар, дрожжи, как раз подпитка! Еще бы шоколадку, но чего нет – того нет. Я вообще здесь съестного не держала. Зато нашлась краюха хлеба. Мы разломили ее и душевно слопали на троих.
Оставалось только ждать.
Аким прогуливался вдоль уложенных строем пленников, смотрел зло, пару раз даже кого-то пнул… Поговорить о правах человека? Вот совершенно не тянет! Хватит этим гадам, что в живых оставили.
Вот за что они рабочих?
Такие же заключенные, у них семьи есть, дети… свяжи ты, избей, но не убивай! Подневольные же люди, не своей волей сюда пришли.
Надо будет узнать, может, кто в семьях нуждается… хоть копейкой, да помогу!
Мы с баронессой последнее время серьезно занялись благотворительностью. Проводили лотереи, благотворительные вечера… баронесса проводила, я поддерживала. Ей сейчас намного легче стало, все не одна старается.
Опять же… романтика.
В нынешнее-то время – получилась почти сказка про Золушку. Княжна, сбежав из дома, от немилого брака, живет среди простых людей, потом влюбляется, замуж выходит за прекрасного принца…
Тот факт, что принц на пятьдесят лет старше, да и смертельно болен, молвой просто игнорируется. Начисто. Зато сколько «романьтизьму»! Аж из ушей прет!
Остается махнуть рукой и смириться. И улыбаться всем, кто желает меня поздравить.
Пусть так…
Храмов ждать себя не заставил.
Митяю повезло, он никуда не влетел, ни на какую засаду не наткнулся, а потому приехал в город очень быстро. Тут же к губернатору, рассказал обо всем, и получаса не прошло, как к нам в лощину малым не вся казачья сотня сорвалась.
Ладно, полусотня – точно.
И церковники… Эти-то откуда узнали? Но ведь примчались!
Храмова не было, ему уже становилось тяжело ездить верхом. Да и вообще – болезнь брала свое. Когда живешь рядом с человеком, это заметно.
Четче выделяются вены, с лица словно лишняя плоть уходит, глаза западают, кожа желтеет, волосы редеют…
Признаков много, и на первый взгляд не слишком значительных, но в совокупности…
Жаль его. Хороший человек. Слуги на генерал-губернатора разве что не молятся, в особенности служанки. Ни к кому под юбку не лезет, никого не обижает, жалование платит в срок, премии к праздникам… чего надо-то?
Это меня куда-то в сторону понесло.
– Кхм… ваша светлость?
Я повернулась к мужчине, который со мной заговорил.
– Да? Э…
– Отец Александр, к вашим услугам.
– Рада знакомству, отец Александр, – кивнула я попу лет сорока. – Я могу вам чем-то помочь?
– Сложно сказать, ваша светлость. Не могли бы вы рассказать мне, что тут произошло?
Я могла.
Спокойно, без суеты изложить и как мы приехали, и как встретились с беглыми, и что они мне говорили. И даже заклинание.
Поправку я уже внесла во всю историю – сказала, что свиток нашла у отца в библиотеке. Даже само заклинание согласилась и зарисовать на свитке, и написать.
Церковник покивал головой.
– У вас, ваша светлость, активные, проявленные способности?
– Да… вы не знали? Я не скрывала…
– Обычно у женщин они не проявляются. И вы, простите…
Взгляд на мой живот был очень выразительным. Я развела руками.
– Что ж тут такого? Да, я маг земли. Да, у меня активные способности. И я смогла их применить. Жить хотелось…
– Вы, наверное, за ребенка боялись, ваша светлость?
– Очень, – кивнула я. – Но за себя тоже. Если б они меня схватили, ребенка все равно бы убили. И я бы погибла.
– Редко встретишь в столь молодой девушке такую мудрость.
– Это не мудрость. Это же любой понятно было бы…
– Не любой, – вздохнул церковник. – И вы так спокойны…
– Вы еще два фактора не учитываете, – огрызнулась я. – Два раза примененное заклинание из меня все силы выпило. Чтобы истерику устроить, мне хоть бы на ногах держаться нужно. А я и так едва стою…
– Простите, ваше сиятельство.
– Я и так не обижаюсь. И… вы сами сказали – я княжна.
Церковник покачал головой.
– Не понимаю…
– В меня с детства вбивали, как себя вести. Что подумают обо мне эти люди, если я сейчас сорвусь в пошлую и вульгарную истерику? Что скажут? Вот дома я позволю себе и рыдать, и кричать… да и ребенок у меня на руках, и ребенок у меня внутри… разве детям такое полезно?
– Вы очень умны, ваша светлость.
Мне осталось лишь развести руками.
– Я стараюсь, отец Александр. Но жизнь, как видите, подкидывает сюрпризы.
– Ваша светлость, вы позволите нанести вам еще визит? Если что-то…
И что мне оставалось делать? Конечно, я позволила.
– Машенька, это слишком опасно.
Я посмотрела на Храмова усталыми глазами.
– Сергей Никодимович, вы прекрасно понимаете, что это разговор ни о чем. Ездила – и ездить буду. Могу брать с собой больше людей в сопровождение.
Подтекст Храмов считал четко.
Даже если сейчас он мне что-то запретит, сколько ему осталось-то? Меньше года, хорошо, если ребенка на руки взять успеет. И мужчина смирился.
– Ладно… Я усилю охрану, а вы мне пообещаете быть осторожнее.
– Это и моя жизнь. Конечно буду.
– Ребенок?..
– Все в порядке.
– Может, стоит пригласить доктора?
Я понимала, что это не ради меня. Мне-то доктор не нужен, а вот мужу будет спокойнее.
– Конечно. Пусть посмотрит – на всякий случай.
Храмов расслабился и кивнул.
– Приглашу. Машенька, еще раз прошу – осторожнее…
Я кивнула.
Интересно, кто и зачем спустил с цепи этого Федьку? Не просто так он шел, ох не просто так…
Следующая неделя выдалась суматошной.
Примчалась маман. Попробовала упасть в обморок, разверещалась о своих переживаниях, получила пятьдесят рублей и удрала тратить. Куда и страдания делись…
От всех остальных так же дешево откупиться не удалось.
Визиты наносились буквально без продыху. Приходилось сидеть, рассказывать всем, как я испугалась, пить чай в диких количествах – и ничего не поделаешь. Надо.
Храмов дневал и ночевал в управе. Понятное дело, на его территории ЧП, ему и отвечать. Выяснилось все достаточно быстро.
Побег был совершен с одной из демидовских шахт. Делался он действительно под Федьку Сивого, и было, было почему.
Славен оказался сей разбойник. Не так, как Емелька Пугачев или Кудеяр, нет. Федьке слава благородного разбойника была глубоко по параллели. Он предпочитал золото.
Обычно его ватага нападала, без жалости резала всех, не оставляя свидетелей, даже баб с детьми не щадили. Потом забирали деньги – и давай ноги. Но, в отличие от прочих банд, которые пропьют-прогуляют и снова на большую дорогу, Федька выделялся практичным подходом к вопросу. На прогул он давал десять процентов от силы. А остальное прятал.
Казна или общак? Или личная заначка? Не суть важно название, важна именно суть.
Заначка была. И знал про нее только Федька. Может, и кто еще, но поди найди этого человека? Вот и вытащили Сивого…
Сам-то он триста лет бы на каторге гнил, но это великое заклинание: «деньги». Оно воистину творит чудеса.
Кто вытащил?
Так подельники.
Если кто думает, что все заканчивается бандой, которая грабила на дорогах… зря! Ей только начинается. А еще есть скупщики, есть заказчики, есть…
Что могли, из Федьки вытряхнули. Но и такие люди не дураки, и опять же, чтобы спрашивать – надо знать, что именно спрашивать. А Федька настаивал, что главный – не он.
Был, был у него хозяин. Видимо, тот и расстарался. Освободил…
Увы, найти его не представлялось возможным. Смерть Федьки обрубила последние нити. Каюсь, я подумала про Демидова. Муж тоже про него подумал, но не докажешь ведь! Да и не стоит списывать на человека все грехи только потому, что он тебе не нравится.
Еще заходили церковники.
Больше я с ними ничем не поделилась. Хватит им и того заклинания, которое я уже составила. Но главное – работает! И ведь ничего не добавляется, не убавляется, просто аккуратно перераспределяются электроны. У железа их становится меньше, у того же углерода – больше.
Отец Александр честно признался, что их специалисты не могут разобраться в том, что я им написала. На каком принципе оно работает?
Я тоже ничем не помогла. А что я сейчас смогу сделать? Прочитать лекцию по строению атома? Рассказать о его аналогии с солнечной системой, как рассказывали нам, про электроны, протоны, про то, что электрон – и волна, и частица…
Не смешно.
Они с меня тогда с живой не слезут.
Зашел в гости и Демидов.
Принес букет алых роз, поцеловал ручку и долго извинялся. Мол, он бы никогда не подверг мою жизнь такой опасности…
А я смотрела и думала, что моя-то жизнь ей как раз и не подвергалась. Хотели б мне вред причинить – пристрелили бы сразу. Или навалились бы всей кучей, слова бы сказать не дали…
Нет, кто-то дезинформировал Сивого. Определенно.
Ему сказали, что меня надо взять живьем, вот он и тянул время. Недолго, чтобы беглецы успели нас окружить. Чтобы я не сбежала. Чтобы не причинить мне лишнего вреда.
Напугать, ошеломить… и вот еще один вывод.
Федька не знал, что я маг. Или… он знал, что у меня в охране нет магов, а меня просто не принял всерьез. Баба же…
Опять местный шовинизм сработал в мою пользу.
– Сергей Владимирович, – когда мне надоело, я решительно оборвала излияния, – я вам благодарна за понимание. И надеюсь, что больше таких случаев не будет…
– Да, мне бы тоже этого не хотелось, Мария Ивановна. Замучили проверками, на все рудники ездят, ищут, а что ищут – непонятно!
– Если ищут, значит, найдут, – «утешила» я. – Дело житейское.
Почему-то Демидову это не понравилось. Да и черт с ним.
Суматоха длилась еще с пару недель, а потом вроде бы начала утихать. Увы… спокойно жить в этой жизни мне на роду не написано.
– Я хотел съездить на рудник Приозерный. Не хотите составить мне компанию?
– Хочу, – тут же оживилась я.
На рудники Храмов ездил не часто. Вопреки многим заблуждениям, хорошо налаженное дело – это такое, которое не требует ежедневного хозяйского присутствия. Грамотный управляющий плюс система стукачей – и можно жить более-менее спокойно. Наезжать время от времени, но не сидеть сиднем на самом руднике.
– Вас надо вводить в курс дела, – пояснил Храмов. – Я уже скоро…
Он не договорил. А я не стала продолжать. Все и так ясно. Год – это самый большой срок.
– Там управляющий?
– Там подземные воды.
Я задумалась. Ненадолго.
– Я ведь маг земли… может, я смогу посмотреть? Что-то почувствовать?
Храмов пожал плечами.
– Я бы сильно не рассчитывал на что-то. Машенька, вы ведь не первый маг земли…
Я кивнула.
– И что?
– Думаете, никто не предпринимал попыток? Почувствовать, понять, что и где, притянуть жилу… так, к примеру?
– Было? – оживилась я.
– Было. Сил не хватает.
Я хмыкнула.
– На что именно? Даже посмотреть?
– У всех разный радиус просмотра. Допустим, метров на пять вы увидите вглубь горы. Но штреки-то тянутся на сотни метров. И на сколько у вас хватит сил?
– Не знаю. Но если не попробовать, то ничего и не получится, правильно?
– Машенька, я не буду спорить. Но не надейтесь слишком сильно, так разочарование будет меньше.
Я кивнула.
– Я не буду надеяться. Но посмотреть же надо?
– Посмотрите. И я вас людям представлю. Должны они знать, кто будет их хозяйкой вскорости.
Я прикусила губу.
– Мне жаль, что я не могу лечить.
– Мне тоже, – откликнулся Храмов. – Завтра с утра выезжаем.
– Я буду готова.
В пять утра я стояла в гостиной со спящим ребенком на руках. Ехать предстояло долго.
Нас встречал суетливый мужчина лет шестидесяти.
– Иван Федорович Северинов, управляющий, – представил мне муж.
Я кивнула.
Храмов представил меня:
– Моя супруга Мария Ивановна – маг земли.
– Ваше высокопревосходительство, это замечательно!
– И я хочу показать ей шахты.
– Эм-м-м…
– Не переживайте, Иван Федорович, жена у меня дама крепкая. Она не заробеет.
Кажется, управляющий в этом искренне сомневался, но не спорил.
– Ваш дом готов, ваше высокопревосходительство.
– Отлично. Сегодня мы отдохнем, а завтра с утра отправимся осматривать рудник.
– Как прикажете, ваше высокопревосходительство. Только вот вода…
– Не страшно, – махнул рукой Храмов. – Да, и счетные книги приготовьте, я посмотрю.
– Уже все готово, ваше высокопревосходительство.
В целом, хотя управляющий и поддакивал, и лебезил, впечатление у меня от него было приятное. Ну, подхалим. Сейчас это нормально.
Ворует немного. Тоже не страшно.
Но злым или жестоким он не выглядит, и вроде человек неплохой…
Ваня зашел ко мне вечером.
– Маш, можно я в рудник спускаться не буду?
– Можно, конечно, – кивнула я. – Побудешь с Нилом?
Петя остался дома, а вот старший брат увязался со мной. После того случая с беглыми он от меня и на шаг не отходил. Храмов не протестовал, его это устраивало.
Нила я просто не могла оставить.
А еще… что-то мне подсказывало, что внутри меня растет мальчик. И он тоже будет магом земли.
Кровь Полоза…
Кажется, все мои дети будут именно такими магами. Кто сильнее, кто слабее, но им передастся это свойство.
Забавно.
Демидов мог получить в род такие способности, а вместо этого променял их на… да на барахло, честно-то говоря! На ерунду!
Подумаешь, приданое там у какой-то девки было, а у Ниты не было! То, что я чувствовала рядом с рудником, было ценнее всякого золота и связей. Это было… Я и слов-то таких не могла найти, нет их в человеческом языке. В Березовском это так не чувствовалось. И когда я работала с землей – тоже. Может, потому что там использовался дар мага земли, а здесь шептала сама кровь.
Кровь от крови, плоть от плоти…
Я – часть этих гор. Они – часть меня.
Мы слышим друг друга.
И я понимала, именно здесь я дома. Я в безопасности.
Как же здесь хорошо…
Я засыпала под тихий шепот рудных жил.
Рудник.
Честно говоря, никогда не бывала, представляла в основном по рассказам Бажова. И выглядело это достаточно мрачно. Шахта, в которую надо спускаться, забои, факелы, наверное, плохой воздух…
Теперь мне предстояло увидеть, как это выглядит в действительности. М-да, в той жизни у меня бы невроз от одной мысли начался. В этой…
Шахта.
Фактически есть гора. На ее склоне тщательно укрепленное бревнами отверстие. Большое, можно пройти не сгибаясь, и не только мне, а и кому повыше. Над головой нависают тонны породы. Сама шахта укреплена деревом. Но выглядит это очень ненадежно.
Кое-где пробиты вентиляционные отдушины, но воздух все равно жуткий. Кислорода в нем – явно меньше нормы.
Освещение действительно факельное. Электричество сюда не добралось и еще долго не доберется.
Подъемник – железная клеть. Чувствуешь себя крысой в ловушке.
Крысы здесь тоже есть.
Нет, они не бегают по полу, не пищат и никого не кусают. Они мирно сидят в небольших клеточках.
– Зачем это? – удивилась я.
– Рудничный газ, – пояснил управляющий. – Человек не почует, а крыса сразу подохнет, она тварь нежная…
Я прикусила язык.
Что такое рудничный газ, я примерно помнила.
– И как от него избавляться?
Иван Федорович замялся. Ответил супруг:
– Смертник.
– Что?
Я аж головой замотала. Какой, на фиг, смертник?
– Рудничный газ хорошо взрывается, – объяснил Храмов. – Если он пошел – такое бывает, – ему дают распространиться. Потом выбирают человека, который готов рискнуть жизнью ради свободы. Дают ему в руки факел на длинной палке и запускают в рудник.
– И…
Я понимала, о чем речь, но… это – правда? Так делают?!
– Газ взрывается. Если смертник выживет, его отпускают. Если нет… то нет.
Меня аж передернуло.
– Кошмар!
Мужчины переглянулись. Весь вид говорил об одном и том же. Баба… что с нее взять?
От основного коридора вниз идут шахтные колодцы. Над ними подвешены клети, в которых люди опускаются вниз.
– Там вбок идут штольни, – объяснил управляющий. – В них люди и работают.
Брр…
Мы медленно спускались под землю. И почему никто не говорил, как здесь жарко? Должно же быть холодно? А вместо этого с меня пот ручьем льет! Не просто жара – еще и влажность жуткая, аж со стен иногда капает.
– Жарко…
– Да.
– А почему?
Мужчины развели руками. Вот уж никто и никогда не задумывался.
Люди… В каких-то обтрепьях, заросшие, страшные, с рудничной пылью, которая въелась в кожу. Часть прикована, часть может передвигаться спокойно.
– Это каторжники?
– И каторжане есть, и вольнонаемные, – отозвался Иван Федорович.
Да, отличить одних от других было несложно.
– И вы их каждый день разводите по местам?
Мужчины опять переглянулись.
Я поняла, что КЗОТов, правозащитников и прочего здесь отродясь не водилось. И люди спят прямо здесь. И годами не видят солнечного света. И…
– Это просто убийство!
– Машенька, – вздохнул Храмов. – Сюда попадают за серьезные грехи. Такие, как убийство, как раз. Разбой, грабеж… да, еще политические. Ты думаешь, они заслужили что-то лучшее? Они также убивали своих жертв.
Я прикусила губу.
– Все равно… это медленная и мучительная смерть.
– Пусть приносят пользу, – безжалостно отозвался Храмов.
Меня передернуло, но спорить я больше не стала. Жутко это…
Сам рудник меня не напугал. Мне было там вполне уютно и спокойно. Ни невроза, ни клаустрофобии, или что там испытывают люди под землей.
Я понимала, что надо мной тонны камня, но – не боялась. И прислушивалась к своим ощущениям.
Мне – спокойно?
Да, мне спокойно и уютно. Дискомфорт у меня от вида людей в руднике. А сам рудник… я медленно касалась пальцами стены штрека.
– Здесь хорошо…
Мужчины ждали, пока я освоюсь. Я медленно вела пальцем вдоль стены. Вот порода, вот прожилка руды, вот еще одна прожилка…
– Рудные жилы там, внизу?
– Да.
– Можно посмотреть?
Мы спускались все ниже и ниже. Конечно, не втроем, за нашими спинами теснились еще человек десять. Все вооруженные, все оглядываются по сторонам…
На этом руднике добывается медная руда, иногда попадается малахит. Почему мы сюда приехали?
Возникла проблема.
Подземные воды.
Откуда они – непонятно, но они затапливают штреки, гибнут люди… это-то ладно, но ведь и до жил не добраться. А добычу как вести?
Храмов сейчас должен был принять решение – что делать дальше. Может, прекратить добычу, может, начать разработку в другую сторону, или еще что…
Вот и один из нижних ярусов.
Жила…
На первый взгляд я бы не отличила медную руду от обычной породы. Чутье подсказывало – это другое. Я коснулась пальцами медной руды, не обращая внимания на окружающих, потом посмотрела на Храмова.
– Можно, чтобы все отошли? Я… хочу послушать!
– Конечно, Машенька.
Пара минут – и я осталась почти одна. Присутствие людей я ощущала на грани сознания. А вот горы…
Могучие, древние… и усталые.
Люди, ох эти люди, которые лезут, терзают их, вредничают, пакостят… эти горы устали от людей. Им хочется покоя, а в них лезут и лезут, и земля отторгает тех, кто пришел…
Жила?
Да, есть жилы, и крупные. Влево, вниз, потом еще туда, вглубь породы… я бы легко показала их и проследила.
А еще есть полости. И подземные воды тоже есть. Я отлично их чувствую. Кстати – не так далеко. Вот полость с рудничным газом, а если спуститься метров на десять пониже, будет подземная река.
А что бы сделать с жилами?
Я задумалась.
С одной стороны, мне не нравится рудник. Мне не нравится, что здесь делают с людьми. С другой стороны, это и мое благосостояние. И моих детей тоже.
Нельзя ли льзя?
То есть – нельзя ли извернуться так, чтобы и горы сильно не тревожить, и людям было чуть полегче, и медь добыть…
Насколько сильна моя власть над рудными жилами?
Я прислушалась к себе.
Забавно…
Если брать как мага земли, то силенок у меня маловато. Раз-два и обчелся. Меня пара заклинаний вымотала до предела.
А если вспомнить о крови полозов?
А тут совсем другой разговор. Я же чувствую горы, не тратя и капли своего дара. Я просто их ощущаю как часть себя. Или себя как их часть. Что сложного понять, где у тебя рука, где нога, где кожа, где вена? А что сложного пошевелить ногой? Или рукой?
Я крепко задумалась. Прижалась к стене посильнее, почти слилась с ней.
Вот есть жила.
Большая, хорошая… и идет под горой. Глубоко.
А если ее повернуть? Или проследить?
Я зажмурилась еще крепче…
Медленно, очень медленно передо мной проступало все, что я хочу увидеть. Это как смотреть в головоломку. У меня в детстве была такая – стеклянный куб-лабиринт. И по нему надо было прокатить металлический шарик.
Сначала вертишь его в руках, и он кажется тебе просто мешаниной из стекляшек. А потом начинаешь видеть, что и куда идет, как это выглядит…
– Сергей Никодимович! – негромко позвала я.
Супруг подошел ко мне очень быстро.
– Машенька?
– А можно мне лист бумаги? И уголек какой?
– Хм… сейчас посмотрю.
Нашелся и лист, и грифель. И я принялась чертить, даже не открывая глаз.
Рисовать я по-прежнему не могу. А вот сделать примерную карту выхода жил… Почему нет?
Зарисовать сейчас, наверху прикинуть по памяти, чтобы ничего не забыть. А тут вообще сплошной малахит идет!
И медный изумруд!
С ума сойти! Он же редкость дикая!
– Машенька?
Храмов терпеливо ждал. Я дочертила последние линии и кивнула.
– Можем подниматься.
– Вы что-то увидели?
– Да. Есть ли карта рудника? И самих гор?
– Конечно, есть. Хотя и не слишком подробная, но…
– Мне подойдет любая.
С любой я погорячилась. Но спустя час, проведенный в кабинете управляющего, две выпитые чашки чая и две сотни вспомненных матерков я кое-как смогла соотнести то, что увидела, с тем, что нарисовали местные умельцы. И принялась черкать грифелем по карте.
– Вот здесь можно пробить шурф. Здесь – вода. Здесь полость с газом…
Мужчины смотрели в полном ошалении.
– А вот тут жила. И еще вот здесь, примерно, малахит. Там такая залежь! Вагонами выгружать придется… не знаю, как вы это на поверхность вытащите!
– Машенька, вы уверены?
Я хмыкнула. И черканула значок на карте.
– Здесь ни шурфов, ни штреков нет, правильно?
– Да.
– Попробуйте поискать здесь. Если руда найдется, вы ищете, где я скажу. Что вы теряете, кроме пары дней работы?
Мужчины переглянулись. И верно – ничего.
– Попробуем, – согласился управляющий. – Спасибо, госпожа…
– А мы пока поживем здесь. Я книги до конца проверю, – кивнул Храмов. – Да и отдохнем немножко…
Управляющий закивал.
– Конечно, ваше высокопревосходительство, конечно…
Я мило улыбнулась.
Мне предстояло ждать пару дней, а потом проверить – полозова кровь сработала, или мне все показалось? Было откровенно интересно.
– Господин, что делать с этой?
Мужчина небрежно толкнул кончиком трости девичье тело, скорчившееся в углу комнаты.
Тело отозвалось стоном.
Девушке так досталось за последние несколько дней, что жизнь в ней держалась лишь чудом.
Избили, изнасиловали, поиздевались – и это еще не полный список всех радостей.
Тот, кого называли господином, подумал пару минут.
– Пока не трогать, а то подохнет. Покажи лекарю, пусть посмотрит. Вдруг она еще для чего пригодится? Пусть пока поживет…
– Как прикажете, господин.
Мужчина кивнул и отвернулся.
Девчонка пока не занимала никакого места в его планах. Но – вдруг?
Здесь и сейчас это просто еще одна монетка в копилку. Медная, плохонькая, почти зряшная, но кто знает, что перетянет на весах и в какой миг?
Цена монеты – грош. Цена жребия – корона.
Осталось только подбросить монетку в нужный момент…
Пусть пока полежит в кошельке. Пусть подождет своего времени…