Город колбасило.
Я оставалась в стороне от всех проблем, душевно общаясь только с церковниками. Ну и с баронессой Ахтырской.
И с губернатором.
Супруга и дочь генерал-губернатора тоже набились в гости, куда ж деваться. И их можно было понять.
Я – подходящего им круга. Нравлюсь я, не нравлюсь, а лучше дружить. Мало ли что?
Мало ли кто?
Дочке еще замуж выходить надо, вдруг в моем окружении кто-то подходящий да появится?
Я не спорила. Но остальные визиты ограничила очень жестко. В том числе и демидовские, хотя Сергей Владимирович и пытался пару раз прорваться ко мне. Но вытаскивать даму из спальни не комильфо, а я просила дворецкого отвечать, что плохо себя чувствую, болею и вообще…
Траур у меня.
Траур!
Моей сельскохозяйственной деятельности это никак не мешало. С рассадой я отлично работала и дома, а выезжать в лощину можно было раз в несколько дней. Главное, не устанавливать четкий график, чтобы не отследили и не выявили закономерность. И время тоже. Обычно я старалась уехать затемно, а возвращалась – как получится. Иногда раньше, иногда позже…
Церковники развернулись, и неподалеку от лощины строился храм. Маленький, вроде того, что я нарисовала, но в данном случае размер не самое важное. Какой он будет красивый, вот что…
Кстати, ко мне уже обратились. Не просто так, нет…
Поделочные камни понадобились.
Змеевик малахит, орлец… много чего им хотелось для украшения храма. Я честно сказала, что продам, если в цене сойдемся. И получила искренне удивленный взгляд отца Александра, который и пришел ко мне с этим предложением.
Деньги?
С церкви?
Куда мир катится!
С его точки зрения, мое согласие должно было выглядеть так: «Вот вам бумаги к управляющему, берите что захотите. А ежели подлец заупрямится или на деньги намекнет, так я его велю на конюшне пороть».
Ага, уже побежала!
Нет уж, господа рясоносные, хотите камни – платите. Пусть не полную стоимость, скидку я сделаю, но платить все равно придется. Я при советской власти воспитывалась, а не при церковной, у меня пиетета перед вами нет.
Попытки меня пристыдить тоже результатов не дали. Может быть, ругались бы мы долго, но тут пришло письмо от управляющего. Он писал, что наткнулись на громадную залежь малахита. И даже вырубили уже глыбу весом чуть не в десять пудов.
Вот тут-то церковники и заинтересовались.
Можно ведь и «малахитовую шкатулку» внутри храма оборудовать. И получится так…
Это будет не архитектура, а высокое искусство. И начать можно уже сейчас, в преддверии визита высочайшего гостя. Показать хотя бы начало строительства, похвастаться сделанным, попросить дополнительное финансирование… это во всех мирах одинаково.
Сошлись на цене ниже среднерыночной, но достаточно приличной. И работа закипела.
Впрочем, я в это серьезно не вникала. Пусть сами разбираются, сами камнерезов ищут, сами все делают. Мое дело простое. Поставка камня.
Остальное – не мои проблемы.
– Мария Ивановна, мое почтение.
– Сергей Владимирович, рада вас видеть.
Ага, как бешеную собаку. Караулил он, что ли? Не успела выехать со двора, как нарисовался, гад! И выглядел Демидов как-то плоховато…
Побледнел, осунулся, стал одутловатым, под глазами залегли круги…
Не знаю, как в нем все это сочеталось, но, на мой взгляд – он стал еще противнее и гаже, чем был. Но ведь и не пошлешь по матери!
– Мария Ивановна, я надеялся побеседовать с вами…
Я вздохнула.
– Сергей Владимирович, я плохо себя чувствую. Простите, я не принимаю последнее время…
Чувствовала я себя замечательно. Просто на кой черт вы мне все сдались? Есть несколько человек, которых я рада видеть, несколько – которых не могу выгнать, а остальные…
Нет меня!
Я сплю, я плохо себя чувствую, я в отъезде… да что угодно! Лишь бы вы поняли намек и вежливо укатились ко всем чертям! Демидов намека не понял.
– Я не отниму у вас много времени, Мария Ивановна.
– Я вас слушаю, – согласилась я. – Вы не возражаете побеседовать по дороге в лавку?
Называется, прогулялась за тканями. Но так хотелось ноги размять!
– Конечно, Мария Ивановна.
Демидов предложил мне руку, я сделала вид, что ее не заметила. Вот еще не хватало, с этой гадиной под ручку ходить. Сергей Владимирович намек понял и чуть отстранился. Но…
– Мария Ивановна, у меня к вам серьезное дело.
– Я вас слушаю?
– Вы предлагаете мне изложить его прямо здесь, посреди улицы?
Я пожала плечами.
– Сергей Владимирович, у нас не было никаких общих дел. И с моим мужем у вас тоже не было ничего общего. Так что привело вас ко мне?
– И… – выразительный взгляд в сторону Вани.
– Мой брат все равно все узнает. Я же и расскажу.
Демидов нахмурился.
– Просить вас об уединении не имеет смысла?
– Нет.
– Даже на пару минут? Пусть ваш… сопровождающий оставит нас ненадолго.
Ваня с Нилом зашипели хором. Змееныш громче, Ваня тише, но выразительнее. Я хмыкнула.
– Сергей Владимирович, или вы говорите все здесь и сейчас, или давайте распрощаемся? Эта беседа не доставляет мне удовольствия. Так что у вас за дело ко мне?
– То дело, которое у нас все же было и осталось незаконченным.
Я подняла брови.
– Простите?
– Наша свадьба.
Я чуть носом не полетела.
– Сергей Владимирович, вы еще вспоминаете об этой безумной затее?
– Более того. Мария, вы сами ставите меня в такое положение… я прошу вашей руки.
Я даже не сразу сообразила, о чем речь. А потом замотала головой так, что едва второй раз не полетела носом, спасибо, Ваня подхватил.
– Нет.
– Мария, это будет выгодно нам обоим. Вы получите мужа, статус, положение в обществе… это будет равноправный брак. Мы можем даже договор заключить.
Я только хмыкнула.
Равноправный брак, с договором…
Это обязывает, да. Не брак, а мечта феминистки. Все, что у меня есть, у меня и остается, я могу распоряжаться своими деньгами и временем, я могу…
Да все, что угодно. Это почти что брак двадцать первого века – полная свобода рук и действий. С одной стороны.
А с другой…
Кто там что проконтролирует? В том же Березовском? Кому я буду жаловаться на нарушение договора? И смогу ли я пожаловаться?
Нет, я в это не верю. Морковка вкусная, но я не осел.
– Нет.
Демидов смотрел зло и холодно, и я лишний раз уверилась в своем ответе.
– Подумайте еще раз, Мария.
– Мне сказать вам это слово еще сто раз? Сергей Владимирович, – я решила быть откровенной до конца, – останься вы последним мужчиной на земле, я предпочту любую обезьяну. Лишь бы с вами не связываться.
Вышло резко, но доходчиво.
Демидов помрачнел еще сильнее.
– Это ваше последнее слово, Мария?
– Да.
– Что ж, не обессудьте.
Я поджала губы.
– Всего вам самого лучшего, любезнейший.
– И вам… дорогая невеста.
Демидов развернулся и ушел.
Ваня посмотрел ему вслед.
– Маш, может, не стоило так-то резко?
Я покачала головой.
– Ваня, я жалею только об одном.
– Да?
– О том, что не могу убить этого человека.
Ваня подавился слюной и едва не уронил Нила. Хорошо я вовремя подхватила змееныша, который нервничал, вертелся и вообще проявлял агрессию. Как мог, конечно.
– Тише, мой хороший. Пока – не могу, но, может, нам еще представится случай его убить?
– Шуточки у тебя, – опомнился Ваня.
Мне оставалось только плечами пожать. И с чего он решил, что это шуточки? Я серьезно.
Здесь и сейчас мне объявили войну и пообещали не брать пленных. А раз так…
Жаль, что я не могу убить Демидова первой. Он-то меня вряд ли пощадит.
Сорок дней пролетели весьма быстро, обернуться не успеешь. А вот и перрон.
И высочайший гость, который выходит из вагона, этак небрежно, по широким откидным ступенькам. И чего б не шиковать, когда рядом стоит пара солдат и тебя всегда готовы подхватить?
Играет оркестр, блестит золото вышивки и медь труб, сияют драгоценности дам и улыбки девушек. Мужчины все серьезны и солидны. Кто-то сверкает мундирами и эполетами, кто-то в штатских костюмах.
Конечно, на перроне собрался весь высший свет Березовского. В том числе и я – рядом с семьей генерал-губернатора, но чуть в стороне. Сама по себе.
Мое черное платье резко контрастировало с разноцветными нарядами дам. Я подумала и решила немного поиграть на контрасте.
Платье – черное.
Украшения – черненое серебро. Серьги и пояс, других нет. Эгрет на шапочке. Правда, не перья, аккуратная брошь из гагата и серебра.
И сам фасон платья.
Никаких четких линий, ничего жесткого или строгого, все очень плавно… Рукава, мягко расширяющиеся от локтя, высокий воротник, но вставка из кружева, под которой соблазнительно белеет шея и кусочек груди, серебряный тяжелый пояс, юбки без малейшего признака рюш или воланов, просто тяжелый гладкий шелк, падающий до пола… Драпируется он очень красиво.
Немного серебряной вышивки. Совсем чуть-чуть и там, где без нее не обойтись. Манжеты, воротник.
Ничего не открыто, все подчеркнуто, и я не произвожу впечатления бесполого создания или скорбной тени. Да и не хочу.
Император все знал. Разыгрывать бог весть что перед его дядюшкой – глупо и бессмысленно.
А еще…
Александр.
Мне хотелось привлечь к себе его внимание. Хотелось, черт возьми!
Я понимаю, что он женат, но… не могу я удержаться! Не могу!
И в груди перехватывает от одного его вида, как у нервной институтки. И хочется смотреть и улыбаться. И сны снятся… неприличные.
Вот что это за засада такая?
Знаю я ответ, знаю! Но формулировать – не хочу! А вот показаться ему красивой, изящной, соблазнительной, даже несмотря на траур, – хочется!
Я даже волосы украсила не так, как местные дамы. Сейчас в моде шляпки-блинчики, с цветами. А я заказала себе «таблетку» с небольшой черной вуалью. Посмотрелась в зеркало и поняла, что удалось.
Траур?
Да нет, просто женщина решила одеться именно так. В черное. Скромно, элегантно и со вкусом. А что немного непривычно…
Спишут на столичные или заграничные моды. Есть наглость – а есть и эксцентричность. Вот у меня второй случай.
Конечно, о том, что князь остановится у меня, и речи не шло. Это неприлично, я вдова. Поэтому вся ответственность легла на плечи генерал-губернатора и его супруги. Даже под толстым слоем пудры было заметно, какие у нее круги под глазами. Явно нелегко пришлось.
Поезда пришлось ждать минут пятнадцать, но со мной никто особо говорить не рвался. Я и не настаивала. Стояла, разглядывала толпу.
Меня тоже разглядывали, кто бы сомневался, но мне из-под вуали удобнее.
Генерал-губернатор вежливо поздоровался, поцеловал мне руку и поинтересовался, не соглашусь ли я приехать к нему на прием по случаю прибытия важного гостя. Увы, пришлось отказаться.
Вдова – так вдова. Мне неприлично.
Баронесса Ахтырская просветила, кстати говоря. Мимоходом, в непринужденной светской беседе. Решили, что мне завтра нанесут визит.
Разумеется, предупредят заранее…
Оркестр, цветы, улыбки…
Мне его высочество поцеловали ручку и назвали «милой девочкой». Поинтересовались, как малыш, услышали, что все замечательно, и милостиво соизволили потрепать еще и за щечку.
Я стоически терпела.
Торжественная часть продлилась каких-то полтора часа, а потом все отправились согласно регламенту.
Гость – к генерал-губернатору.
Я – домой.
Остальные кто куда, но большинство – готовиться к приему.
Что меня смутило на церемонии – ненавидящий взгляд супруги генерал-губернатора.
Дарья Благовещенская смотрела на меня так, словно я у нее любимую болонку отравила. Но почему?
Как я ни гадала, у меня не было ответа на этот вопрос.
Про мою встречу с ее супругом она знать не могла. Мало ли, ходит мужчина по борделям – и ходит, дело житейское. Это у нас, дам-с, романтические чувства, а для большинства мужчин данное действие как стакан воды. Выпил – и домой, под бочок к жене. Умные женщины и не ревнуют, это нелепо. Было бы к кому.
Здесь между нами ничего не было.
Храмов наверняка ни с кем своим проектом не делился.
Может, Дарья встречалась с Марией Горской? Да нет, она бы мне наверняка напомнила об этой встрече. Здесь так принято.
Так в чем же дело? Почему на меня так смотрят?
Превентивно, что ли? Если там супруг такой кобельеро, что ни одной юбки не пропустит? Нет, Храмов сказал бы об этом. Да и слухи, сплетни… нет. У Благовещенского, скорее, обратная репутация – слишком делового и занятого человека. Но с чего тогда на меня взъелись?
Не понимаю.
Но и ломать голову сильно не буду, ну ее в болото, эту очаровательную даму. Пока впрямую не пакостит – пусть живет. Целая и невредимая.
А я пока пойду детьми займусь. Поиграть с ними, сказку Нилу рассказать, с Андрюшкой повозиться – он уже такой забавный, глазенками следит, словно что-то соображает… А может, и соображает, кто ж его знает?
Да, с детьми возиться намного приятнее, чем морочить себе голову, размышляя о всяких там дурах. Может, у нее гормональный стресс или климакс тяжело протекает, а я себе голову ломаю. Да тьфу на нее!
На следующий день мне нанесли визит.
Генерал-губернатор и его высочество.
Князь соизволил откушать предложенные блюда (зная от баронессы, что у Петра Александровича гастрит, я подобрала подходящее меню, за что и удостоилась благосклонной улыбки), похвалить кухарку и предложить назначить дату крестин на третий день от сегодняшнего.
И поинтересовался, кто будет крестной матерью.
Этот вопрос был великодушно оставлен мне на откуп, и стоит ли говорить, кого я назвала?
Баронессу Ахтырскую, конечно.
Для нее это тоже честь. А мне с ней еще работать и дружить. Честно говоря, за время пребывания в Березовском я стала считать ее кем-то вроде тетушки. Умной, достаточно жесткой, но охотно помогающей хотя бы советом. А грамотный совет в трудной жизненной ситуации дорогого стоит.
Александр Викторович заикнулся было, что его супруга или дочь…
Я отказалась наотрез.
Простите, ваше высокопревосходительство, никак не могу. Мы не настолько хорошо знакомы… крестины – это не только политическое мероприятие, случись что со мной, и крестные станут моему ребенку вторыми родителями. В князе я уверена. Баронесса и так что мать родная для половины беспризорников города. И я не передергиваю, она действительно делает очень многое. А ваша супруга? Или дочь? Она сможет стать Андрюше матерью?
Такого вопроса Благовещенский не ожидал, а клясться не рискнул. Видимо, понял, что врать нехорошо. Так что вопрос был решен единогласно, и меня оставили в покое.
Кажется, кто-то пытался прорваться в гости. Но я упорно держала оборону. Даже на сельхозработы не поеду. Подожду, пока высокий гость уедет обратно в столицу.
Церковь была тоже полна народу.
Я бы половину выгнала, а вторую половину просто не пустила, но кто меня спрашивать будет? Так что все пышно, торжественно, раззолочено… я, в простом черном платье, смотрюсь словно чернильная клякса на платье невесты.
Священник, читающий молитвы…
Лично архиепископ, который тоже зарабатывает себе очки. А что? И престижно, и почетно, и засветиться есть возможность…
Кучка дам, умиленно сюсюкающих рядом с моим чадушком. Не заразили бы чем…
Все прошло как нельзя лучше, и мы, довольные и счастливые, вышли из храма. Ребенок немного поорал, когда его окунали в лохань, но это и понятно. Кому ж понравится? Голым задом в холодную воду… фу! Тут кто хочешь заорет.
Хорошо еще купель была чистая, я лично послала вчера Ваню договариваться и ее отмывать. Святость – святостью, а мыло и щетка лишними не будут. Я бы и марганцовочки на всякий случай насыпала, для пущей святости. Молитва с марганцовкой – оно надежнее будет.
После крестин я поехала домой, а все остальные – по своим важным делам.
Что в эти дни происходило в городе?
Ваня и Петя, посланные на разведку, рассказали мне последние новости. Действительно, весело всем. От криминального мира, которому досталось в принципе, за существование, до высшего света.
Трясло – всех.
Чего этим хотели добиться, я не знала. Но была уверена, что город наводнили агенты Романова. А уж если Игорь Никодимович чего пожелает…
Знать бы, что именно он пожелал.
Визит вежливости – как цирковое представление. Зрителям удовольствие, артистам – каторжный труд. Вот это можно было сказать про визит Дарьи и Ирэны Благовещенских.
Понятное дело, надо.
Пока императорский дядюшка в городе, надо проявлять ко мне внимание и понимание. И у меня нет выбора, если я сейчас скажу, что больна…
Отказать им нельзя. Никак. А общаться тоже не хочется, ни мне, ни им. Это же видно!
Пришли, защебетали о погоде, природе, моде – беспроигрышные темы, разговор на которые можно поддерживать бесконечно. Я и поддержала.
А глаза у визитерш – злые. В основном у матери, но и дочь не сильно от нее отстает. Спросить, что ли, где я им дорогу перешла? Или не я?
Может, моя мать?
По возрасту, скорее, она с Дарьей могла пересечься и оставить о себе «добрую» память. В дневнике княжны было написано, что отец любил ее мать, а та очень любила жизнь. Многозначительная фраза…
Попробовать выяснить?
– Скажите, Дарья Петровна, а вы мою мать не знали? Княгиня Лидия Горская? Я ее почти не помню, но может быть…
– Мы вращались в разных кругах, – отрезала мадам.
И не врет, это видно. Хотя…
Да, в то время, когда моя мать вращалась в высшем свете как княгиня Горская, Дарья Благовещенская еще не была женой генерал-губернатора. И статус пониже, и происхождение…
Могли не общаться.
– Жаль. Я так надеялась узнать о ней что-нибудь. Я плохо помню мать.
Дарья покачала головой.
– Нет, не знала. Полагаю, в Москве намного больше ее знакомых.
Я пожала плечами.
– Возможно. Жаль, я не знаю, когда попаду в Москву.
– Вы не собираетесь в столицу?
И взгляд острый, жесткий… будь я менее внимательна, я бы и не заметила его. Но – это важно для Дарьи? Почему? Какая ей разница?
– Нет, не собираюсь. Я не хочу туда ехать… мы с Сергеем Никодимовичем были счастливы там.
И платочек к уголку глаза. Комедия, причем дурная, но иного от меня не ждут.
Гостьи переглянулись.
Кажется, я нарушила какие-то их планы? У них были какие-то мысли на мой счет? Им надо, чтобы я была в Москве?
Спустя минут двадцать я распрощалась с гостьями, но вопросы остались. Что стоит между нами? Где я им перешла дорогу?
Не понимаю. Ничего не понимаю, но и спиной поворачиваться не буду.
Высочайший гость задерживаться не стал. Я презентовала ему на память книгу сказок в роскошном подарочном издании (прислали из столицы) в малахитовой шкатулке. А что?
Что можно подарить человеку, у которого и так все есть?
Вот лично я не знаю, остается брать оригинальностью. Кажется, удалось угодить, во всяком случае прощались со мной очень тепло. И мне казалось, что теплота эта не светская, не для галочки, а нормальная и живая. И…
Было у меня полное ощущение, что Петр Александрович что-то знает. И хотел бы мне рассказать, да нельзя.
И глаза у него поэтому грустные, и все он понимает, а – нельзя. Молчать надо.
Но что именно?
Куда меня хотят втиснуть или во что впутать?
Ох, вряд ли мне это понравится.
Когда дядюшка императора уехал, жизнь потекла своим чередом.
И в первый же день я отправилась в лощину. Коляска чуть покачивалась, лошади цокали копытами по дороге, я думала о своем…
Когда раздались выстрелы, я даже не сразу поняла, что происходит.
Пуля свистнула у уха, сбила с меня шляпку… сантиметром бы ниже… Меня хотят убить?
– Маша!!!
Ваня заорал так, что лошади взвились на дыбы. И я увидела, как с козел медленно, запрокидываясь назад, падает кучер. И на груди у него…
Кто сказал, что кровь – алая?
Она черная, черная…
Как-то все я охватила в одну минуту.
И летящие со всех сторон пули, и бегущих к нам людей, и казаков сопровождения, которых выбили первыми, посчитав более опасной добычей.
Я.
Ваня.
Нил…
Хорошо хоть, Андрюшку с собой не взяла, дома оставила.
Змееныш уже напрягся, готовясь зашипеть. Но я успела первой. Магия земли неповоротлива? Ребята, вы просто не умеете правильно с ней работать!
Пыль!
Самая обычная пыль… что это такое? Да частички почвы. И не надо для нее никакого ветра, ничего не надо, только…
Кажется я немного переборщила.
Гриб встал как от ядерного взрыва. И мы оказались как раз в центре воронки. Теперь нападающие не могли нас видеть. Но… обстреливать нас им это ни капельки не помешало бы. Просто пока никто не стрелял, видимо растерялись. Надолго ли?
И что теперь делать?
Ваня переполз вперед, хватая поводья.
– Сможешь развернуть?! – крикнула я.
Гнать вперед было нецелесообразно. Мало ли кто там ждет еще…
– Не знаю…
– Сдержать?
Я сползла на дно возка. Хоть ненадолго, но укроет. А надолго мне и не надо, только прислушаться.
Люди, вы же по земле ходите. И нападаете на мага земли?
Ага…
Двенадцать человек.
Восемь здесь, четверо еще впереди, на случай, если я прорвусь… ну, не обессудьте, вы сами это выбрали.
Я прищурилась.
Нил тихонько зашипел… все, сейчас он сорвется. Я видела, что малыш в ярости, что у него не только глаза засияли золотом, у него и волосы стали опять золотыми, и когти на пальчиках появились…
Главное, чтобы нас не накрыло. А окрестности… Живых тут, кроме моих убийц, все равно никого нет. А этих мне не жалко. Надо только, чтобы Ваню не задело…
Как я умудрилась это сделать – я не знаю. Но когда Нил зашипел…
Резонатор.
Всего лишь резонатор.
Звук усилился и пошел наружу. А внутри нашего кокона ничего страшного не произошло. Не пострадали ни мы, ни лошади.
А вот те, кто был снаружи…
Инфразвук.
Да еще усиленный в несколько десятков или сотен раз, я так и не поняла, во сколько именно.
Убийцы были достаточно близко, чтобы накрыло почти всех. Восьмерых. До тех четырех я не дотянулась, но и они пока до меня не дотянутся. А потом мне и не надо…
Больше всего мне было обидно за местную фауну. Птиц, белок, мышей, даже насекомых. Инфразвук – он такой, он не разбирает, кого валить. А потому звери в радиусе около двадцати метров тоже сильно пострадали. Но больше и не надо было.
Убийцы медленно опускались на траву.
Все, их можно больше не бояться.
Я коснулась рукой Ваниного плеча, тряхнула.
– Маша?
– Я сейчас уберу облако. Разворачиваем коней – и обратно, в Березовский. Сможешь?
– Если уберешь – смогу. А нас не…
– Некому.
Про оставшихся четверых я умолчала. Пусть их полиция ловит. А мне на сегодня острых ощущений хватит. Вот с лихвой, еще и останется на будущее.
Я погладила головку малыша, которая опять темнела. И глазки у мальчика становились обычные, карие.
– Ты мое солнышко. Ты мое ручное сокровище. Или чудовище. А чудовище – от слова чудо?
Что сказал на это Нил?
– Вя…
Я порылась в сумочке и сунула ему бутылочку. Благо брала с собой. Малыш выцедил ее до капли и сыто засопел.
Ваня наконец справился с лошадьми и замялся.
– Маш… а люди?
– Никто не выжил, – просто ответила я.
И не врала. Наши погибли сразу, под обстрелом. Снесли конвой, сняли кучера. Вторым залпом накрыли бы и нас с Ваней. Первым пытались, промазал кто-то невезучий.
А врагов тоже можно не считать. Их теперь можно просто хоронить, там все внутренности, небось, в кашу.
– Ты уверена?
– Ваня! Гони!!!
Теперь дошло. И брат засвистел в два пальца.
– А ну, пошли!!!
Лошади оказались умнее и так рванули с места в карьер, что я пребольно треснулась локтем. Зашипела не хуже гадюки, но ругаться не стала. Претензия у меня была только одна – побыстрее бы!
И мечта.
Хочу бронированный автомобиль! Большой, надежный и уютный! А изобрести не могу. Здесь вообще пока автомобилей нет.
А бронекарету?
Можно?
Хочу, хочу, хочу…
Ваня бешено нахлестывал лошадей и вопил как резаный:
– Выноси, родимые!!! Не выдайте!!!
Не знаю, что действовало лучше – вопли или кнут, который так и свистел над конскими головами, но летела коляска что есть силы.
Я прижала к себе недовольно вопящего ребенка и попробовала успокоить.
– Тише, мой родной, мой золотой, тише…
Нил на уговоры пока не поддавался. Оно и понятно, какое тут тише, когда едва из коляски не вылетаешь? Тут надо громче и вдохновеннее. Не добавляли ему спокойствия и истерические нотки в моем голосе, но справиться с ними я пока просто не могла.
Я успокоюсь, конечно, но не сразу же?
Ох, как же хорошо, что Андрюшку с собой не взяла! Я бы и Нила дома оставляла, но змееныш такие концерты закатывать будет! Ребенку это вредно, доорется до грыжи, лечи его потом. А Андрюшке проще. Спать, есть, менять пеленки, опять спать…
Как бы я сейчас с двумя детьми?
Кто это был?
За что?
Вот не такое уж я важное существо, чтобы на меня засады устраивать, нет?
Тише, тише, маленький мой, все хорошо, все спокойно… тсс…
Нил сверкнул золотыми глазенками и заорал еще сердитее. Кажется, он всерьез злился.
Не нервничал, не переживал, а именно злился, голос был разозленным и негодующим. Ладно, успокойся, детка. Найдем мы этих гадов. И лично покусаем! Обещаю…
Постепенно мы успокаивались вместе с малышом.
Ничего, и не такое переживали в девяностые. Я вообще два раза танк видела! А заказчики? Вы знаете, какие они бывают? Да рядом с ними любые киллеры – просто котята пушистые!
Вдох, выдох…
Вот так, ровнее дышать, крепче держаться, прижимать к себе малыша… и клятвенно пообещать, что я решу эту задачу!
Не проблему, нет…
Задачу.
Я не знаю пока – КТО.
Я узнаю. И этот кто-то жестоко поплатится за свою наглость. И за моих людей тоже…
Нил медленно затихал рядом со мной. Да за один волосок с его головы я по кустам кишки кому хочешь размотаю! Слово даю!
Богом клянусь, сволочи, вы поплатитесь!!!
В Березовский я въехала уже спокойная и крайне недовольная жизнью.
Паника?
Знаете, ни одна паника десять километров тряски не выдержит. Вылетит на повороте. Хорошо хоть, мы с Нилом удержались. Заодно и подумать успела.
Вот это уже серьезно. И плохо. Я и так-то спокойно никогда не жила, но против меня лично ничего направлено не было. Практически.
Или нет?
Маша Горская два раза смерти избежала. На помолвке – и на балу. Может, и третий получился, когда я удрала из столицы. Случай в поезде не считаем, да почти ничего не считаем. Аккурат до беглых заключенных.
Но там – может быть и так и этак. Могли на меня нацеливать, могли на кого-то другого… бывает. Бездоказательно – вот и не стоит включать случай в статистику. Разве что повинуясь паранойе? Но ведь это не значит, что за мной никто не охотится?
Кто-то покушался на меня в столице.
И кто-то отравил Храмова… кто?
Интересно, это один «некто» или их несколько? Ох, нет. Что-то мне подсказывало, что не стоит углубляться в теорию мирового заговора. Один гад в траве ползает, максимум два.
Столичный – и местный.
Кстати, а что там, правда, с отравлением моего благоверного? Я так и не узнала у Александра… голова в его присутствии вообще отключается. Самое важное вылетает, одни розовые сопли и остаются. И слюни, тоже розовые.
Но в любовницы все равно не пойду! Даже если предложит… вот! Я ж говорю – дура! Надо о деле, а я о чем думаю?
Итак, вполне возможно, что есть две разных лужи. Очень грязные, вонючие и пакостные. И в каждой меня мечтают утопить.
Первая – та, в которую вляпалась еще княжна Мария, во времена влюбленности в красавчика Милонега. Зато вторая – лично моя. Демидов? Которого я сильно пробросила со свадьбой? Я подозреваю, что Демидов мне много чего не спустит. Но убивать?
Ему бы сначала размножиться, а потом уже меня убивать. И жениться не обязательно, важно получить потомство, а уж как он там его получит… да плевать ему на это будет! Усыновит, или подставную мать найдет – такие вещи в любом мире легко решить. Так что убивать меня смысла нет, скорее, похитить.
Отравить Храмова? Вот это вполне в духе Демидова. Пока мне еще одного ребенка сделать не успели или еще что поинтереснее придумать… и время ему как раз подходит. Если бы Храмов умер, не успев официально дать имя ребенку, мне было бы намного сложнее.
Не сложилось.
Я под опекой церкви, я под опекой его величества… не успел Демидов. Никак не успел.
Попытается ли он еще раз? Да кто б сомневался, что попытается. И не раз. Может, проще его один раз убить, чем каждый раз отбиваться? Надо эту мысль потом еще обдумать.
Но сегодня хотели убить – меня. И если бы не отвлеклись сначала на мое сопровождение…
О сопровождении распорядился еще Храмов, пока был генерал-губернатором. Потом его просто не отменили, вот и ездили ребята. Но относились достаточно наплевательски, понятное дело. Кому я могу быть нужна? Так казаки и рассуждали, превратив мой конвой в синекуру. За это и поплатились.
Захотелось откровенно взвыть.
Вот никогда ничего подобного не испытывала, но… Жалко вдруг стало всех. До слез, до соплей, не знаю до чего… просто – жалко. Вот за что страдают посторонние люди? Потому что какая-то сволочь решила, что я угрожаю ее сволочным планам? Просто так?
За что!?
Храмов, казаки, даже те бедолаги, который перерезал Сивый, даже те, кто погибли от моей магии, – за что?! Ведь могло бы не быть столько жертв, могло…
Даже княжна Мария Горская. Та, настоящая, за что она погибла? За чьи интриги?!
«Я тебя вытащу на свет божий, – яростно поклялась я, то ли себе, то ли тени погибшей девушки. – Я тебя не просто вытащу, я лично тебя раздавлю! Найду гадину и оторву голову! А потом еще и спляшу на могиле! Ты мне за все ответишь! За все…»
Мысли были не слишком внятными, но позволяли держаться. Я еще здесь. Мыслю, я существую, я как-то влияю на происходящее. Я точно не в обмороке, хоть и хочется.
Я справлюсь. Я обязана.
Подозреваю, мы на долгое время станем достопримечательностями Березовского.
Когда Ваня гнал лошадей по улицам так, что прохожие едва отскакивать успевали. А я с ребенком сидела, скорчившись, на дне возка. И сам вид… И то, как Ваня остановил коляску возле канцелярии генерал-губернатора – лихо, так, что лошади на задние ноги осели.
Народ выбегал из здания и смотрел, а я сидела и двинуться с места не могла.
– Машенька?
Брат заметался, не зная, что делать, то ли кидаться к людям и орать, чтобы помогли, то ли ко мне.
– Все в порядке, – шепнула я. – Все в порядке.
– Я сейчас… подожди минуту!
Кажется, мне не поверили.
Я погладила макушку Нила.
– Малыш, мы его найдем?
И показалось мне, или в карих глазах малыша сверкнули золотые искры. Яркие, огненные…
Найдем. Определенно!
Александр Викторович себя ждать не заставил. Оно и понятно, Ваню знали. И когда он появился, растрепанный, в крови – кто ж знает, что там просто деревяшки царапнули, – да еще, как я потом узнала, начал кричать про покушение, прямо с порога… Конечно, взбаламутил он всех, кого мог.
А я сидела в коляске, так же прижимая к себе ребенка. И вообще… Ноги у меня точно были. Но какие-то ненадежные и неустойчивые, так что я лучше тут посижу.
– Мария? Как вы себя чувствуете?
Я идиотски хихикнула.
– Всегда бесил вопрос – как вы? Неужели кто-то будет себя хорошо чувствовать после покушения?
Александр Викторович пригляделся ко мне и кивнул.
– Понятно.
А потом просто распахнул дверцу коляски и буквально выволок меня. Вместе с ребенком, вцепившимся в меня не хуже детеныша макаки.
Я оказалась у него на руках. И было так легко и просто положить голову мужчине на плечо. Так спокойно. Так… правильно?
Маруся! Опомнись!!!
Меня без особого напряжения пронесли по коридорам канцелярии, открыли ногой дверь в кабинет и вошли внутрь. А там и сгрузили в огромное кресло. Я вздохнула…
Кабинет Храмова.
Когда-то я пришла сюда в первый раз… здесь ничего и не изменилось. Только зелени добавилось и безделушки на столе другие. Из общей картины резко выбивалась рамка для фотографий – из хрусталя, золота и жемчуга. Красивая вещица, но здесь, в царстве дерева и бронзы, совершенно неуместная. На ней жена и дочь Благовещенского. Обе улыбаются, но выглядят еще более неестественно. И радости на лицах никакой, все натянуто. О чем я только думаю?
А о чем должна?
О том, как пули свистели у меня над головой?
А сапоги у меня над головой не свистели?
Почему-то вспомнилась госпожа Белладонна. И мультфильм про поросенка Фунтика. И я закатилась идиотским смехом, отчетливо понимая, что это истерика. Но не имея сил ее как-то прекратить.
Вообще никаких сил.
Кажется, Ваня забрал у меня ребенка. Кажется, Благовещенский что-то пытался сказать…
Я была в том состоянии, когда все чувства отключаются. Дурацкий смех рвался наружу, потом меня начало трясти, я задрожала, застучали зубы…
Пощечина оказалась благом. По крайней мере я перестала хохотать как кукабарра.[12] Съежилась в кресле, подтянула ноги к груди, наплевав на все правила приличия, обхватила колени руками… я бы сейчас и под кровать забилась.
– Простите.
Я покачала головой. Мне было не до извинений, накатывал следующий приступ истерики, и я боялась с ним не справиться.
– Мария, возьмите!
Мне в руки впихнули стакан с чем-то непонятным. Я машинально сделала глоток.
Черт!
– Коньяк?
– Да.
– Мне нельзя! Я ребенка кормлю!
Глаза у Благовещенского были очень удивленными.
– Вы – сами?
Ах да! Здесь это не принято. Но я даже не покраснела, только рукой махнула.
– Я сама… это важно?
– Н-нет. Что с вами случилось?
Я медленно, контролируя каждое движение, поставила стакан на стол. Еще не хватало его разбить. Или руки дрожать так начнут, что я все залью коньяком. Или…
Так, хватит истерик! Подумаешь, убить пытались! Да ты скоро памятные даты отмечать вместо церковных праздников сможешь. Сколько там тех христианских? Полкалендаря? Вот и у тебя не меньше будет! В этот день меня чуть на балу не угробили. А в тот – на железной дороге…
Интересно, я сегодня перестану хихикать как идиотка? Благовещенский как-то странно покосился на меня, но я уже взяла себя в руки. Еще одной истерики не будет, хватит. Вдохнула, выдохнула несколько раз, тряхнула головой…
– Все. Я в порядке. Александр Викторович, Ваня не рассказал, что произошло?
– Нет, Мария Ивановна.
Я прикрыла глаза и принялась рассказывать. Как мы выехали из города. Как нас обстреляли. Где это примерно произошло и как мы отбились.
Реакция у Благовещенского была странной.
– Вы – маг?
– Маг земли. Это важно?
– Д-да… у вас же двое детей!
– Один мой, один усыновленный, – въедливо уточнила я. – А что?
– Но женщины-маги же…
– Бесплодны? Нет. Выкидыш будет, если ребенок не обладает магическими способностями.
Благовещенский помотал головой, но, видно, решил, что теоретические вопросы прояснит потом, и принялся отдавать приказания.
Вскоре управа превратилась в сумасшедший дом, кто-то бежал, кто-то распоряжался, на улице зашумели люди, затопали конские копыта, а я все так же сидела в кресле, не имея сил даже чтобы встать.
Нил сполз с моих рук и отправился исследовать кабинет.
Благовещенский вернулся и пристально посмотрел на меня.
– Мария Ивановна, я вас отвезу домой.
– Пожалуйста.
Я была не в силах даже встать. Откат пошел, наверное. Или сил много потратила?
Может быть, и то, и другое…
Я не протестовала, когда меня так же, на руках, донесли до коляски, а потом и от коляски до дома. И сдали встревоженным слугам.
Меня уложили в постель и послали за врачом. Кажется, кто-то меня осматривал. Кажется, мне приносили Андрюшу на кормежку.
Я все это воспринимала как лунатик. Что-то делала, говорила, двигалась, но не осознавала. Мозг отключился начисто, и, кажется, еще в коляске. Потому что был один момент, который мне точно почудился.
Когда Благовещенский проводит ладонью по моим волосам.
Так нежно, так… интимно.
И тихий шепот: «Бедная девочка…»
Такого ведь не может быть, правда? Это просто сон, я всего лишь приняла желаемое за действительное. И Ваня должен был быть рядом, он же позаботился о Ниле? А он ничего не видел, иначе сказал бы…
Бред.
Просто – бред.
– ДОЧКА!!!
Вот уж кого черт принес!
Маман, легка на помине! Вечером ее ко мне не пропустили, а вот с утра… и не лень ей такой концерт устраивать? Особенно за завтраком?
Нет, не лень.
Стоит, улыбается беспощадно беззубым ртом, седые кудельки уложены в прическу, розовая блузка не особенно гармонирует с зеленой юбкой, зато цвета какие! Издали видно! А сколько стекляруса! И шляпа размером с колесо от телеги. И перчатки на толстых пальцах… брр!
Ладно, я просто пристрастна. Так бывает.
Пришлось пригласить матушку за стол. Поставить еще один прибор, и дама набросилась на нехитрую еду.
– Машенька, вы так плохо кушаете!
Я пожала плечами. Завтрак был в английском стиле. Каша, вареные яйца, сыр, колбаса, масло, хлеб. Чай с вареньем.
Нам до обеда хватало, но маман привыкла не к такому, это ясно.
– Что еще нужно?
– Что-нибудь сладенькое. К примеру, пироги.
– Пирогов не будет, – отрезала я. – Что случилось?
– Я так волновалась, ТАК ВОЛНОВАЛАСЬ!!!
Мне минут пятнадцать рассказывали о своих волнениях, прерывая повествование громким чавканьем. И подвели итог:
– Наверное, мне стоит к вам переехать.
Ваня чуть со стула не упал. Я нашлась первой.
– Матушка, а как ваша личная жизнь?
– Так с мужем и переедем…
– С мужем?! – Петя взвыл так, что Нил зашипел во сне. – Ты вышла замуж? Мам?
– Выхожу. Мне Демьян Петрович предложение сделал.
– Будете жить у мужа – или у вас?
Маман захлопала глазами.
– Машенька, ты ведь осталась одна. Тебе нужна компаньонка, и кто может быть лучше меня? Родной-то матери!
О том, что я все-таки княжна Горская, маман запамятовала начисто.
– Баронесса Ахтырская, разумеется, – ответила я.
Маман скривилась, но крыть было нечем. Все же…
– Чужой, посторонний человек!
– Этот разговор в любом случае преждевременен, – отмахнулась я. – Мой траур будет длиться еще около года, а то и больше. Все это время я не выезжаю и никого не принимаю – за исключением официальных случаев. Вот как с крестинами. Так что компаньонка мне не нужна. А потом посмотрим.
– На крестины ты меня не позвала, – надулась маман.
– Извини, – отозвалась я.
Не позвала. И приняла меры, чтобы маман не явилась. Вот уж кого я не хотела демонстрировать миру! Поймите меня правильно, она живет в своем доме, делает что захочет, я даю ей деньги, фактически она сидит на моей шее. Я взяла на себя все заботы о ее детях. Я решаю любые проблемы.
Но все перечисленное не означает любви. Или даже желания пообщаться. Я обещала Маше Синютиной не оставлять ее родных, я выполнила свое обещание. Даже если мне хочется матушку головой в унитаз помакать.
И уж конечно, я не стану жить с ней под одной крышей.
Это я и постаралась вежливо донести до маман. Та удалилась, весьма обиженная, а я кивнула Ване.
– Возьми у меня из шкатулки с деньгами четвертную и бегом к Елпифидору Семеновичу.
– Маш, зачем?
– Узнать все о будущем отчиме. Кто, что, как, где – ты понял?
– Да. Думаешь, надо?
Думаешь?
Да я была в этом уверена!
Баронесса примчалась ко мне на следующий же день. Визиты обычно наносят с одиннадцати утра, вот в одиннадцать она и примчалась. Посочувствовала, расспросила меня о происшедшем и рассказала последние новости.
Как оказалось – Благовещенский не стал хлопать ушами. Он отправил людей на дорогу, по которой я ехала.
Все было на месте, именно такое, как я описала.
Мертвые казаки.
Мертвые убийцы, правда, числом шесть.
Мертвые птицы. Животные. Вот с насекомыми вышло как-то иначе, видимо просто внимания не обратили.
Да и черт с ними, с мухами и блохами! Я понимаю, что это важная часть экосистемы, но – не получается у меня сочувствовать тараканам. А вот почему шесть человек, если было восемь?
Ответ я знала.
Те четверо, которые остались впереди, поняли, что произошло. И когда мы уехали, они увезли своих подельников. Не всех.
Почему двоих? Да потому, что через них могли на кого-то выйти.
Черт!
Вот что мне стоило хоть посмотреть на убийц? Хоть внешность знала бы! Но и в голову не пришло! Хотя меня никто и не обвинял. Все, наоборот, поражались моему мужеству и выдержке. И сочувствовали.
А я сидела дома и составляла списки.
Я не Холмс! Но как-то же можно выцепить эту гадину? Наверняка!
Андрей Васильевич мне рассказывал кое-что, Храмов тоже, что-то можно вытащить и из газет… в конце концов, я ребенок двадцать первого века! А если нас чему и учит этот безумный век, так одному.
Работать с информацией.
Ее потоки льются ежедневно, ежечасно, они просто уничтожат неподготовленного человека. А мы с ними справляемся. И ведь не жалуемся! Как-то извлекаем нужное, структурируем… почему не попробовать и тут?
Я ожесточенно листала «Альманах», когда прибыл отец Александр.
– Проси, – распорядилась я служанке и принялась приводить себя в порядок. Поправила воротник на платье, убрала выбившуюся прядь волос. Еще раз бросила взгляд в зеркало.
Темно-синее платье. Ни вырезов, ни разрезов, все закрыто. Такого густого оттенка, что кажется черным при правильном освещении. Белое кружево воротничка и манжет. Простое, без лишних изысков. Волосы уложены в обычный узел. Из украшений – маленькие сережки и цепочка с крестиком. И та под платьем, так, сама цепочка виднеется, а крестик уже нет.
Скромно, достойно, аккуратно.
Отец Александр оглядел меня с явным одобрением. Особенно когда я склонила голову и подошла под благословение.
– Мир вашему дому, дитя мое. Как вы себя чувствуете?
– Не слишком хорошо, – честно призналась я. – После вчерашнего.
– А дети?
– Со мной был только старшенький, – я бросила взгляд в угол.
Нил играл на ковре. Андрюшка спал в своей люльке. Расстаться с детьми я сегодня просто не могла. Они как-то успокаивали.
– Слава Богу, вам удалось спастись.
Я перекрестилась.
– Батюшка, а что стало известно про моего супруга? Вы же помните… с отравлением?
Отец Александр нахмурился.
– Вам не доложили?
Я развела руками.
Честно говоря… да не докладывал мне никто! Стопроцентно, доложили генерал-губернатору. А я-то кто? Всего лишь вдова Храмова. Да, у меня есть деньги, но статус – «вдова», это не «жена генерал-губернатора». Кто и что мне расскажет?
И как?
У меня же траур, я никого не принимаю. Допросами нарушить мой покой полиция, видимо, побоялась: хоть и вдова, а дочь князя, не хвост собачий! Вот и получился информационный вакуум. Я была не в претензии, но знать хотелось бы.
– Нашли человека. Это некто Лидия Иволгина.
Мне это имя о чем-то говорит? Ни о чем.
– Кто это?
Отец Александр вздохнул и развел руками. И, кажется, даже чуть-чуть покраснел.
– Ваш муж дружил с ней. Достаточно долго.
Я медленно кивнула. Ну, оно и понятно. Кого-то ж надо того-с. И лучше содержать одну любовницу, чем посещать публичные дома. Оно и дешевле, и для здоровья полезнее будет.
– Потом Сергей Никодимович заболел. Но в завещании упомянул даму и щедро отблагодарил.
– Он был благородным человеком, – медленно произнесла я.
Отец Александр посмотрел на меня, кивнул, мол, мы друг друга поняли, и заговорил чуть более свободно.
– Уже после вашей свадьбы они встречались. Беседовали, только беседовали, поверьте мне…
Я махнула рукой. Да и спали бы, что это для меня поменяет?
– Батюшка, Сергей Никодимович был мудрым и добрым человеком. Он не бросил бы старых друзей.
Отец Александр окончательно расслабился.
– Когда вы родили, она испугалась, что завещание будет переписано. Ну и…
– Отравила моего мужа?
– Он был у нее накануне. Поделился известием.
– И ему подлили яд?
– Да, Мария Ивановна.
Я прикусила губу.
Вот… как хотите! Чем часто травились, насколько я помню? Свинцовыми белилами, серными спичками, мышьяком, крысомором… тем, что было рядом, близко, под рукой и несложно достать. А аконит?
Или что там из растительных ядов? Он применяется в косметологии?
Вот не думаю…
Так откуда он взялся? У меня, к примеру, бутылочка с ядом в секретере не стоит, мало ли кто на огонек заглянет? А я тут и всегда готова!
Как-то странно это.
Что я и сказала священнику. Но – увы. Отец Александр так не думал. Мало ли? Она могла и давно задумать злодейство, вот яд и прикупила. Вечно мы, женщины, все усложняем!
– И что стало с госпожой Иволгиной?
– Казнили, конечно, – искренне удивился поп.
Я едва не чертыхнулась вслух. Последнюю ниточку оборвали, гады! Вот как так можно?
– А ее на сфере истины проверяли?
На меня посмотрели крайне удивленно.
– Это достаточно дорого. Зачем такие сложности, Мария Ивановна?
– А если ее кто-то научил? Или науськал?
– Поверьте, на подлости люди чаще всего и своей волей идут. Охотно идут. И на преступления тоже.
Я и не сомневалась. Но вдруг?
Отец Александр расспросил о здоровье детей и перешел, наконец, к цели своего визита.
– Мария Ивановна, там, на дороге, вы опять применяли магию.
– Да, – потупилась я.
– И не совсем то заклинание, о котором говорили?
Я кивнула.
– Другое, все верно.
– Могу ли я узнать, где вы его прочитали?
– У отца. Записала по памяти, – кивнула я. – Если подождете, сейчас прикажу принести бумаги.
Заклинаниями придется делиться, это плата за то, что меня оставят в покое. Я позвонила в колокольчик, вызывая служанку, и приказала принести мне тетрадку из стола. Бегло пролистала, убедилась, что это именно то, – и отдала священнику.
– Вы позволите?
– Конечно…
В тетрадке были несколько заклинаний, расчеты, заметки. Не уверена, что священникам будет легко разобраться, но пусть стараются.
– Это все, что я помню из той книги. Записывала по памяти, как могла.
– Мария Ивановна, благодарю!
Получив просимое без малейшего сопротивления, священник расплылся в улыбке и стал похож на дружелюбную гиену.
– Мария Ивановна, может быть, вам переехать в монастырь?
Я удивленно подняла брови.
– Зачем?
– Это уже не первое покушение на вашу жизнь. Стоит ли рисковать? Следующее может и увенчаться успехом.
Я покачала головой.
– Я не буду в безопасности и за стенами монастыря.
– Будете. Это я могу гарантировать.
– И что это будет за жизнь? Шаг за стены сделать нельзя. Тюрьма – только более комфортная и уютная.
– Вас ни в чем не будут ограничивать. Обещаю.
Ага, как же. А я по сценарию во все верю! Как вы это представляете? Да в монастыре на каждый чих надо благословения просить. Останешься там – и не заметишь, как подстроишься, прогибаться станешь… нет!
Не хочу!
Лучше пусть сразу убивают. Это хоть быстро будет. А заживо себя хоронить, закрываться от мира – я не готова. Да и раскроют меня достаточно быстро. Это здесь я в своем доме, а там все будет на виду, все под руками… нет! Я не согласна!
От монастыря я отбилась. Но…
– Мария Ивановна, у меня есть другое предложение. Вам нужна охрана.
Я задумалась.
Охрана мне действительно была нужна. Своя, собственная. Достаточно серьезная, чтобы меня не достали убийцы. Только вот где ее взять?
– Нужна.
– Мы можем предоставить вам охрану.
Мне захотелось сразу отказаться. Не раздумывая. Вот еще шпионов мне за спиной не хватало! Но… а что делать-то?
Как быть с охраной?
Как хотите, а еще один такой случай… а если б эти сволочи в Нила попали? Это тоже возможно… Ребенком рисковать я не хочу. И Ваней. И Андрюшкой.
Да что угодно может случиться. Но… связываться с церковью больше необходимого? Тоже страшновато.
– Это весьма неожиданное предложение.
– Мария Ивановна, вы неглупы и прекрасно понимаете всю его выгоду, – улыбнулся церковник.
– Понимаю, – рассеяно ответила я. – И я вам благодарна.
– Я пришлю завтра людей?
– С вашего позволения, я немного подумаю над этим вопросом. И дам вам ответ, – аккуратно обошла я острый угол.
Священник нахмурился. Но что тут скажешь?
– Мария Ивановна, прошу вас не рисковать своей жизнью.
– Не буду. Но и вы поймите меня правильно, это очень ответственное решение.
Мы еще немного покрутили словесные кружева, но расстались «при своих». Я не согласилась ни на что, но пообещала подумать.
Ох, не хотелось мне связываться с церковниками. Еще с того мира не хотелось. Знаю я такие предложения, пальчик дашь – смотришь, а челюсти уже подметки дожевали. Сделаешь первый шаг, и тебя пригребут в общую копилку. Насмотрелась я на разные секты.
И не надо мне говорить, что то – секты. Разница в масштабе, а не в принципе.
И я начала раздумывать, где бы взять свою охрану, когда мне доложили о визите генерал-губернатора.
Конечно, я распорядилась его пустить.
Александр Викторович вошел, поцеловал мне ручку и протянул букет цветов. Я невольно ахнула.
В этом мире мне их еще не дарили. Ни разу. Те, что присылал цесаревич, я не считаю, это другое. Это не выбрать самому, а просто заказать доставку. Души-то он в эти подарки не вкладывал!
А тут белые розы, не здоровущие, вроде шпаг, а кустовые, аккуратные, а с ними какие-то мелкие цветочки, зелень…
А запах! Такого у голландских сортов отродясь не бывало! Запах роз в мгновение ока заполнил всю комнату.
– Благодарю вас!
Вежливые слова, красивые фразы…
Минут пять мы беседовали ни о чем. Я предложила гостю присесть и что-нибудь выпить, он согласился на чай и сообщил, что погода сегодня чудесная…
Потом Нил посмотрел на гостя – и решил атаковать. Полоз уверенно пополз и попробовал залезть на колени к гостю. Благовещенский рассмеялся и подхватил его на руки.
– Красавец. Богатырь!
Я невольно улыбнулась. Какой матери не приятно слышать похвалу своему ребенку?
– Он у меня еще и умница.
– Да! – заявил Нил, который начинал осваивать разговорную речь.
Я улыбнулась и потрепала малыша по растрепанным волосам. Если бы не он… Но об этом я промолчу. Даже на исповеди.
Слуги принесли чай, сервировали стол и ушли. И только потом Александр Викторович перешел к делу.
– Мария Ивановна, это ведь не первое покушение на вас?
– Нет. Было еще в столице.
– А здесь?
– Вы про Сивого? Вряд ли это имело отношение ко мне.
– Мне говорили иначе.
Я точно не говорила, поэтому и продолжала молчать. И смотреть.
Какой же он красивый… и рядом с ним спокойно. Есть мужчины, от которых просто идет это ощущение надежности. Как от каменной скалы.
Жаль, в той жизни мне такие не попадались. А кто встречался, те были давно и прочно заняты. Вот и Благовещенский тоже не свободен.
– Мария Ивановна, вы не можете ездить где хотите без охраны.
Я опустила глаза.
– Не могу, ваше высокопревосходительство. Но и где нанять охрану – не знаю.
– Я мог бы распорядиться о казачьем конвое.
Я покачала головой.
– Это не добавит мне симпатий среди казаков. Уже второй раз из-за меня страдают их люди.
– Сами виноваты. Расслабились.
– Кто ж знал, – пробормотала я. – Ничего не известно? Кто, что…
– Нет. Пока – нет.
Я вздохнула.
– Придется ограничить свои передвижения.
– Это не поможет. Кто захочет, легко вас выманит, – отмахнулся Благовещенский. И нельзя было не признать его правоту.
– Что вы предлагаете, Александр Викторович?
Генерал-губернатор побарабанил пальцами по столу. А руки у него красивые.
Память нахально подкинула еще одно воспоминание – о его руках на моем теле, и я покраснела. Ушами так точно, хорошо хоть их под волосами не видно.
– Я поговорю со знакомыми.
– Хм?
– Рано или поздно, Мария Ивановна, пострадает кто-то из ваших близких. Наемные убийцы никогда не переведутся, вы это понимаете.
Я понимала.
– Им нужна удача всего один раз, а мне – каждый раз. В том-то и беда.
– Хорошо сформулировано. И я не уверен, что вам хватит удачи.
Конечно не хватит. Согласно теории вероятности, одно покушение будет удачным. Так или иначе, рано или поздно… Кто окажется жертвой? Я, Ваня, Петя, Нил? Аришка уже где-то в неизвестности…
Про сестру я тоже спросила. Но Благовещенский покачал головой.
– Мне никто ничего не докладывал.
Спрашивала я не просто так. Храмов искал по официальным каналам, то есть потом все дела по наследству достались Благовещенскому. Но если ничего…
– Что за знакомые, ваше высокопревосходительство?
– Свободные охотники, Мария Ивановна.
Я подумала пару минут.
– Такие же наемные убийцы, ваше высокопревосходительство?
Благовещенский посмотрел на меня чуть более серьезно.
– Да… примерно.
Я потребовала разъяснений и получила их.
Есть люди, которые физически не могут жить в рамках закона. Тесно им там.
Неуютно.
По живости характера они постоянно куда-то да влезают. Авантюристы, люди без дома, семьи и родины, люди, жизнь которых впрямую зависит от оружия и умения им владеть.
Наемники.
То, что в Америке носило некогда название «ганфайтер».
Их-то мне и предлагалось нанять. Да, дороже. Но это обеспечит мне хоть какую-то безопасность.
Думала я недолго.
– Ваше высокопревосходительство, я доверюсь вашим рекомендациям. Но хотелось бы предварительно побеседовать с этими людьми.
– Я напишу своим знакомым. А вам придется некоторое время посидеть дома.
Дома – так дома. Я пока повожусь с рассадой. А отправлять ее в лощину можно и без меня. Хотя тянет, ох тянет… Самой бы повозиться, покопаться…
– Сколько примерно?
– Пару недель, Мария Ивановна.
Что ж. Это еще по-божески.
И если выбирать между церковью и Благовещенским, лучше уж второй. Если так посудить – за ним стоит государство. А церковь в этой ветке реальности находится с ним в тесной смычке. И даже играет достаточно подчиненную роль.
Работать – так на императора. Но оставалась еще пара вопросов.
– Может, мне проще уехать в Москву?
– Там вы будете в такой же опасности, как и здесь, Мария Ивановна.
– Буду, – согласилась я. – Но вы за это уже не будете в ответе.
Кажется, я попала в цель.
Благовещенский выпрямился в кресле и сверкнул глазами не хуже, чем лазерными лучами.
– Вы хотите меня оскорбить, Мария Ивановна?
– Нет, Александр Викторович. – Я не отвела взгляда. – Понять ваши мотивы.
Словно две шпаги зазвенели, скрестившись. Благовещенский сдаваться не собирался, я тоже… победителем вышел Нил, которому надоело молчание, и он, не особо раздумывая, потянулся к пирогу. И едва не перевернул чайник.
Пришлось ловить.
Мне – чайник, Александру Викторовичу – малыша. Справились мы успешно, но противостояние на том и закончилось. Благовещенский улыбнулся, показывая, что я хоть и неправа, но – ладно уж. Объяснит.
– Мария Ивановна, я многим обязан Сергею Никодимовичу. И он просил позаботиться о вас.
– У вас есть и своя семья.
– Безусловно. Но моей семье это не навредит. А вам нужна охрана.
Что ж.
Долг Храмову – причина не хуже и не лучше других. С наемниками я поговорю, посмотрю, кто и чем дышит. Две недели просидеть дома?
Да и пусть!
Посижу. Переживу.
А если кто-то сюда полезет… мой дом – моя крепость. Я все же маг земли. И уж несколько маленьких, но приятных ловушек оборудовала.
Волчьи ямы – замечательная вещь. А какой там в них волк попадется, четвероногий или двуногий, – разница невелика. Для ямы так точно.
К сожалению, на этом мои успехи и кончились. Я попробовала обсудить версию с врагами Храмова, но генерал-губернатор не воспринял ее всерьез.
Для него все было ясно. Любовница отравила, чтобы денег получить. Тем паче, у нее был еще один любовник, молодой парень, которому как раз нужны были деньги. Проигрался он, и сильно.
Вот…
Почему мне не сказали? А такое стараются женам не говорить. Здесь – точно. Стала я спрашивать – рассказали, а так и промолчали бы. Лишняя это для меня информация, по мнению мужчин.
Пожалели меня. Просто – пожалели.
Так что мой вариант событий даже рассматривать не стали. Все было просто и ясно.
Генерал-губернатор откланялся и ушел, а я осталась наедине с «Альманахом», кучей выписок, которые пробовала систематизировать, рисуя таблицы и диаграммы, и рассадой. Что получится с аналитикой, я не знала. Но огурцы обещали вырасти просто шикарными. И лук, и капуста, и свекла. А про репу я вообще молчу. Она поддавалась селекции так, словно только меня и ждала все эти века.
Работы хватало, и я забыла обо всем, что происходит за стенами дома.
А вот окружающий мир обо мне, к сожалению, не забыл.
Не прошло и недели, как состоялся повторный визит генерал-губернатора.
Пропала его дочь. Ирэна Александровна Благовещенская.
Казалось бы, какое я имею отношение к пропаже генерал-губернаторской дочки?
Как оказалось – самое прямое. Генерал-губернатору прислали письмо с требованием о выкупе. А доставить его должен был… то есть – должна.
Да, вы правильно догадались, именно я.
Вот, всю жизнь мечтала, повизгивая от нетерпения. А дело было так.
Я как раз возилась с горохом, когда мне доложили о визите генерал-губернатора. Пришлось откладывать опыты и идти, встречать гостя. Ваня пообещал все записать в журнал, я вымыла руки, сняла лабораторный халат (здесь их не было, но я решила сделать для себя, чтобы не пачкать платья) и отправилась в маленькую гостиную.
Генерал-губернатор выглядел растерянным. Таким я его не видела никогда. Хотя что я там видела?
– Мария Ивановна, мое почтение.
– Александр Викторович, рада вас видеть. Что привело вас ко мне в гости?
Я выразительно покосилась за окно.
Все верно, было восемь утра. Приличные люди в такое время по гостям не ходят, визиты начинаются в одиннадцать, это крайний случай. А так – после обеда.
Это я привыкла рано вставать, да и двое детей поспать не дадут. У кого в семье есть дети до трех лет, те меня поймут. Выспаться не удастся, что ты там ни делай.
Так что я отсыпалась днем, прихватывая часик после обеда. А если встала рано – не пропадать же времени даром? Не в кровати разлеживаться, а сделать что-то полезное. К примеру, поработать.
– У меня очень серьезное дело. – Генерал-губернатор выглядел так, что я забеспокоилась и решила немного сбить серьезность момента.
– Вы завтракали?
– Н-нет…
– Тогда приглашаю вас позавтракать со мной, и заодно все обсудим.
– Мария Ивановна…
– Нет-нет, ничего не хочу слушать, – отрезала я. Позвонила в колокольчик и приказала накрывать на стол.
Мало ли, что я встаю в пять-шесть утра! Впихнуть в себя какую-то пищу в это время я просто не смогу. Так что кухарка отлично знала – готовить надо к восьми-девяти. Как раз рабочий режим большинства женщин двадцать первого века. Встать с утра, собраться, доскакать до службы, а там расслабиться, выпить чашку кофе и съесть прихваченный из дома бутерброд. Надеюсь, никто не думает, что с утра на работе – работают? Мне всегда было легче до ночи посидеть, чем с утра собрать себя в кучку.
Вот и сейчас нам подали типичный английский завтрак.
Как ни относись к англичанам, но овсянка – полезная штука. Овсянка, блюда из яиц, ветчина, сыр, хлеб, варенье…
Обычно компанию мне составляли Ваня и Петя, но сегодня они сочли за лучшее не лезть в компанию. Сначала Благовещенский молчал, но потом оттаял, поглощая завтрак, и принялся рассказывать.
У него есть дочь. Ирэна.
Кровиночка, родная и любимая. И – уже заневестившаяся. Пора замуж выдавать.
Есть предварительный сговор, у Ирэны есть жених в Москве, но…
Жених – в Москве. Дочка – в Березовском. История проста, как коровье мычание, и так же незатейлива. Конечно, нашелся третий.
Супруга генерал-губернатора обратила на это внимание еще с месяц назад, когда Ирэна стала вести себя немного странно. То цветы, то записочки, то конфеты… она поговорила с дочерью, и та призналась. Ирэне понравился один из местных дворян, некто Родион Степанович Морский, она ему тоже, но ни во что серьезное роман не выльется.
Девушка она разумная, понимает, что в Москве у нее перспективы есть, а в Березовском их нет. Да и Морский не из богатых дворян, не сможет обеспечить ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. А конфеты, цветы и прочее… Когда еще и получать удовольствие от флирта, как не в молодости?
Отцу и мужу ничего не сказали, боялись, что он все неправильно поймет.
И вот вчера Ирэна пропала.
Отправилась в лавку за перчатками и не вернулась домой. Служанка, которая была с ней, ничего не знала. Ирэна отослала ее с мелким поручением, купить тесьмы в лавке напротив. А сама забрала перчатки и вышла.
Приказчик и внимания почти не обратил. Видел, что она садится в карету, но вот в какую? Да какое ему дело до благородных господ?
Что происходило дальше? Приказчик и не задумывался! Он бы и забыл сто раз про этот эпизод, что ж тут удивительного, но через пять минут вернулась служанка, потерявшая госпожу, а еще через два часа приказчика забрали в тюрьму. И сидеть ему там, пока ситуация не разрешится.
Я покивала.
А ситуация-то тухленькая.
Первое – Ирэна пошла с похитителем сама, по доброй воле.
Второе – здесь вам не там. Это в двадцать первом веке можно роту солдат до брака перелюбить, и все равно на репутацию это никак не повлияет. Здесь шаг влево – шаг вправо уже проблема. Я когда бежала, об этом не задумывалась, да и лучше уж быть живой без репутации, чем честной девушкой лежать в гробу. Но если б не Храмов, мне были бы закрыты многие дороги. Брак мне резко поднял статус.
У Ирэны выбор будет не из хороших. Либо замуж, либо в монастырь, либо в старые девы. Побег замять не удастся…
– Да. Слишком многие в курсе.
Я вслух что-то сказала? Да, похоже, последние слова я произнесла уже вслух, и Благовещенский был со мной согласен.
Но если Ирэна сбежала сама, то при чем тут я?
А вот при том.
Бегство было вчера, а сегодня с утра в канцелярию пришло письмо для генерал-губернатора. И там за возвращение дочери с него требовали неплохую сумму.
– Сколько?
– Полмиллиона. Рублей.
– Ёжь твою рожь! – вслух не сдержалась я. – А как вы себе это представляете?
– У меня есть драгоценности, которые назвал похититель. И… прочитайте, письмо, Мария Ивановна.
Письмо я взяла и побежала глазами по строчкам.
– Образованный, – процедила я. И задумалась.
Письмо было составлено человеком из высшего общества. Грамотная речь, обороты… да и мало кто осведомлен…
Ёжь твою рожь!
Вот!
– Кто знает про ваши драгоценности? Что они есть, что они не остались в Москве…
– Много кто. Дарья, моя супруга, любит их носить.
– Здесь, в Березовском, она их надевала?
Благовещенский задумался.
– Не помню… это имеет значение?
– Имеет. – Я отвела взгляд в сторону. Но генерал-губернатор и так обо всем догадался.
– Вы думаете, Ирэна?..
– Да.
– Она на такое не способна.
Я пожала плечами. Ага, кто бы сомневался, это произносят все родители. Мое дитятко так поступить не могло. Оно ангел.
Только нимб там на рогах держится, не иначе.
– А этот… Морский?
Тут все было еще интереснее. Морский уже месяц как не мог ни с кем знакомиться по вполне уважительной причине. Сломал ногу, грохнувшись с лошади, и лежал теперь дома.
Знал об этом генерал-губернатор? Конечно, нет! Зачем ему тот Морский?
Знала об этом его жена? Тоже нет, ей и в голову не пришло навести справки. То есть под этим именем мог скрываться кто угодно.
Знала ли об этом Ирэна?
Одно из двух. Или ей соврали, или соврала она. Скорее второе, Березовский – город небольшой, здесь не спрячешься. Рано или поздно тебя заметят. И навести справки об интересующем тебя человеке тоже несложно.
Что-то мне кажется, Ирэна соврала родителям. Ей назвали имя, она назвала его матери, но знала, с кем встречается на самом деле. И я подозреваю…
Додумать не удалось.
– Мария Ивановна, я понимаю, что не должен просить вас об этом…
– Нет, не должны, – согласилась я.
– Но тем не менее…
Я бы отказалась не глядя. На минутку, у меня двое детей. И влезать в такую авантюру? Знаете, это не ко мне. Я не женщина-кошка и не Икс-вумен. Мне жить охота.
Да и Благовещенский потерял в моих глазах часть очарования. Просить о таком?
Да, на одной чаше весов жизнь его дочери, но на второй-то моя и моих детей. Он о них позаботится, случись что? О моих детях, о моих родных…
Как оказалось, я подумала о человеке хуже, чем он есть на самом деле. Благовещенский просил меня не отправиться на встречу, нет.
Но отправить туда двойника.
Да, именно так, моего двойника, который выйдет из моего дома, сядет в мой экипаж, который поедет в лощину. Да, вместе с моим братом.
Ваней никто рисковать не будет, он останется снаружи. А под меня загримируют человека.
На это я согласилась. И даже выделила и платье, и комнаты – на здоровье. И разрешила распустить слухи о моей самоотверженности, или что там надо?
Только вот предчувствия у меня были исключительно матерные.
Почему выбрана лощина? У которой дурная слава, из которой достаточно легко уйти и которую сложно окружить из-за особенностей рельефа?
Кто обхаживал дурочку Ирэну?
Вот как хотите, а у меня была лишь одна кандидатура.
Это Благовещенский может как угодно относиться к своей дочке, а я скажу так – не верю! В ее увлечение бедным красавчиком – не верю! Таких, как Ирэна, я видела, знала, не особенно любила что в той, что в этой жизни, но, надеюсь, оценивала их достаточно здраво.
Власть, деньги, положение в обществе – Ирэна наверняка сделала бы ставку на это. Не на любовь. И крутить абы с кем не стала бы.
А кто у нас тут круче вареного яйца?
Демидов.
Если не знать о проклятии, если взвесить и прикинуть… в самый раз получается. Не красавец. И у меня вызывает нервный тик, ну так я маг, я чувствую, что на нем висит. А Ирэна?
Ирэна не была даже одарена магическими способностями. Полная пустышка. Мать со спящими способностями, отец с проявленными, а вот дочери не досталось ни первого, ни второго.
Хм?
Вопрос, дочь ли она Благовещенского, я скромно придержала при себе. На мать она похожа, на отца нет, но разве это важно? И не такое бывает, вплоть до рождения негритенка у внешне славянской пары. А вот так, больше века назад прапрабабушка мужа родила не от законного супруга, а от арапа, который жил у барина. Давно уж забылось, а потом генетика и проявила все свое коварство. Чуть до развода не дошло, но ДНК-тест показал, что родители те самые. А уж потом муж раскопал и всю историю с арапом.
Ладно. Не мое дело.
Хотя и реакция Благовещенского это подтверждает. Похить кто-то моего ребенка, я бы понеслась куда сказано и к кому сказано. Не глядя и не думая. А тут мужчина достаточно бесстрастно планирует операцию по освобождению заложника, превратив мой дом в штаб. Спокойно, хладнокровно, рассудочно.
Ох, непохоже это на поведение любящего отца.
С кем бы мне про Благовещенского посплетничать? Чтобы правду рассказали?
Ирэна была в бешенстве.
Обычно, когда она пребывала в таком состоянии, все прятались и боялись. Кроме отца, конечно, при нем она свой характер не проявляла. А при матери бесилась, била вазы, ругалась, раздавала прислуге пощечины…
И что? Если все и все делают ей назло? Вот и сейчас…
Есть такая особенность дурного характера: привыкнув срываться, рано или поздно ты не сможешь его сдержать там, где надо бы промолчать.
Но как тут не взбеситься, когда узнаешь, что именно задумал твой возлюбленный?
Мария угадала правильно. С точностью до десятых, сотых и тысячных. Единственный, кто заслуживал, с точки зрения Ирэны, ее благосклонного внимания, – Сергей Владимирович Демидов. А что старше, что страшноват… на вкус и цвет.
Зато богат. И молодую жену носить на руках будет. А дальше – возможны варианты.
Ирэна полагала, что за пятьдесят – это уже глубокая старость. Пару лет потерпеть, а там можно и богатой вдовой остаться, сама себе хозяйка, привольная жизнь начнется…
Демидов ухаживал достаточно осторожно. Никто их не видел вместе, мужчина таился и скрывался, и объяснил это достаточно просто. К чему наносить ущерб репутации дамы?
Если Ирэна согласится стать его женой, дело другое. Но он знает о своей репутации и не надеется на разрешение ее отца. Придется бежать вдвоем. Они обвенчаются и упадут ее отцу в ноги, прося о снисхождении.
Изложено было достаточно убедительно. И Ирэна согласилась.
Демидов! Это намного выгоднее той партии, на которую рассчитывал отец.
Только вот все оказалось совсем не так. Демидов не собирался жениться.
Пара пощечин после похищения стала неожиданностью. А уж все остальное!
Не убили ее только потому, что любой некромант это определит. Жива она – или мертва. Соответственно, ни выкупа, ни денег не будет. Но возвращать ее живой никто не собирается – к чему?
Выкуп Демидову нужен, деньги пригодятся, а вот она, в качестве жены, – нет. Можно сказать, ей даже милость оказывают, избавляют от позора.
Ирэну это ничуть не радовало, но кто ж ее спрашивал? Сопротивляться она не могла, магией никакой не обладала, а потому пара пощечин, веревки, кляп – и сиди, дорогая, в углу, пока не решат, что с тобой делать.
Ирэна и сидела.
И тихо-тихо рыдала. Громко через кляп не получалось. И вообще плохо получалось – нос забивался соплями и дышать было решительно неудобно. Рот-то уже кляпом забит!
И почему об этом не пишут в романах?
И о таких ситуациях тоже?
Ирэна знала, что невинных дев всегда спасают, и обычно этим занимаются прекрасные герои. Но что-то подсказывало ей, что в Березовском герои не водятся. Оставалось надеяться только на родителей, и от этого было еще тоскливее.
Вот бы ее спасли побыстрее! Оказаться бы в своей комнате и там нареветься от души. И горячего чая выпить. Большую чашку.
Увы, небеса оставались глухи к девичьим мольбам.
Женщина нервно расхаживала по комнате. И любой, кто увидел бы сейчас Дарью Петровну Благовещенскую, сравнил бы ее с тигрицей в клетке.
Было, было с чего ей нервничать.
Если уж у Марии Горской закрались подозрения, то у ее супруга и подавно. Ох, не был дураком господин Благовещенский.
Похищение это идиотское, водевиль – одним словом.
Но и выбора у Дарьи не было.
С одной стороны шантажист, который потребовал от нее ни много ни мало жизнь Марии Горской, с другой – собственные интересы. И гласили они, что жить долго и счастливо не получится. Особенно если она поддастся на этот приказ. Можно нанять убийц, но вот не попасться? Дарья не питала иллюзий, обязательно попадется.
Но на нее давили, и выбора не оставалось. Она не сможет жить в России. В любом другом месте, подальше от интересов юртов, где-нибудь во Франции или в Италии, лучше даже в Греции, там тепло и море, и солнышко, и морская кухня, кстати говоря… это вам не гречка!
Море Дарья любила и, будь ее воля, круглый год жила бы у моря. Не получалось. А теперь еще и эта ссылка…
Пусть муж говорит, что это не ссылка, а ступенька к следующему чину, она-то лучше знает! Глухое захолустье, один лес и волки!
Еще горы! Тьфу!
Дарья прекрасно понимала, что возраст, время… она стареет. Скоро ее дочь выйдет замуж, и она останется одна. Что это будет за жизнь?
Жуткая.
С мужем они чужие люди, и уже давно. Двое людей под одной крышей, которым не о чем разговаривать, у них нет ничего общего, кроме дочери…
Стареть и ждать смерти? Развлекаться на балах и приемах, которых в этой глухомани медвежьей еще и не устраивают, свариться с соседями, сплетничать…
Нет, такой участи Дарья не хотела, она создана для большего!
И примером ей стали Нинон де Ланкло, Франсуаза Скаррон и прочие дамы Франции, которые осмелились вырваться из-под домашней тирании.
Собственный салон!
Вот о чем мечтала Дарья Петровна, салон, в котором будут собираться поэты, писатели, художники, салон, который станет самым модным и остроумным, который принесет ей и славу, и богатство, и власть.
Она могла это сделать, могла! Она это кожей чувствовала! Не хватало какой-то мелочи – денег! Денег, времени, свободы, возможности…
Муж никогда не разрешит ей ничего подобного. А если…
Если решиться и разорвать эти цепи?
Тут-то и подвернулся Дарье под руку Сергей Демидов. У него были свои интересы, у нее – свои, и на каком-то этапе они отлично пересеклись.
Демидову нужна княжна Горская.
Дарье нужна свобода и деньги.
Что будет дальше?
А то и будет. Так и родился этот план – и Демидов принялся ухаживать за Ирэной. Еще бы девушка не повелась – с подсказок и подначек матери, незаметных, но действенных.
Делить решили по-братски. Демидову достается княжна Горская, и пусть он делает с ней что пожелает, Дарье отдают выкуп. И она уезжает вместе с дочерью. И никогда не вернется ни в Березовский, ни в Россию. С Францией у них напряженные отношения, так что…
Шансы встретиться с мужем минимальны, в свете госпожа Благовещенская особо не блистала, да и внешность всегда поменять можно.
Одежда, косметика, прическа, и к магам можно обратиться, помогут, если деньги есть! Никто ее не опознает, а дальше – все в ее руках.
Новая жизнь.
Для нее и для дочери, которой тем более незачем оставаться в России и жить на нищенские копейки, которые будет выделять ей муж, такой же скупой, как и сам Благовещенский.
А ведь есть, есть у него деньги!
Украшения…
Безумная сумма, но – мертвая. Во всех смыслах мертвая. Ни надеть покрасоваться некуда, ни продать и деньги получить.
Откуда они у супруга, Дарья точно не знала. Вроде как воевал на Кавказе или в Турции, там и разжился… точно Александр не говорил, лишь упоминал, что сделает эту шкатулку фамильной. И украшения там действительно были достойны королевы.
Чего только стоил гарнитур из черного жемчуга – каждая жемчужина подобрана по размеру, а самая большая, грушевидная, вообще может корону украшать. И таких там три – в кольце, в кулоне, в браслете. Три черных жемчужины размером с ноготь большого пальца, мужского, понятное дело.
Серьги, кольцо, браслет – и ожерелье из пятисот двенадцати жемчужин. Ровных, размером с горошину…
Дарья не считала, что она поступает плохо, эти украшения и так будут принадлежать Ирэне, только со временем. Она просто возьмет их чуть пораньше и не станет сидеть на бриллиантах, как дракон на яйцах, она вложит их в дело!
Прогорит?
Она?
Дарья и мысли такой не допускала! Такого не может быть, потому что не может быть никогда!
Драгоценности возьмет муж, отдаст княжне, она лично проследит за этим и напишет Демидову письмо, потом Сергей Владимирович заберет княжну, а ей, Дарье, спустя некоторое время, вернут Ирэну и драгоценности.
И она уедет из страны.
Демидов обещал ей в этом помочь в обмен на княжну. Дарья понимала, что доверяться ему опасно, но определенные гарантии безопасности у нее были. К примеру, человек, который требовал смерти Марии.
Если бы все было сделано правильно… ах, если бы!
Драгоценности Александр забрал, из дома уехал… вот как будет дальше? Дарья не знала точно. Она просто слала гонцов к мужу каждые полчаса. Хотела приехать в особняк Храмова сама, но муж запретил в самых недвусмысленных выражениях.
На всякий случай у Дарьи был и запасной план. Но – именно запасной. Прибегать к нему безумно не хотелось.
Оставалось только ждать.
В том числе и весточки от любовника, который сейчас находился в особняке Храмова вместе с ее супругом. Как только княжна уедет, он даст знак Дарье. И закрутится карусель.
Женщина металась по комнате, раздирая в клочья уже шестой платочек. А время тянулось невыносимо медленно…
Ладно! Скоро уже она осуществит вторую часть плана.