– Брант!
– Да, ваша светлость?! – При посторонних капитан никогда не позволял себе выказывать хоть малейшую фамильярность.
– Ты точно привёл нас не на ярмарку?
Капитан только красноречиво ухмыльнулся: раздражённое замечание герцога относилось к той категории вопросов, на которые не существует ответов.
Конечно же, он привёл его к источнику долголетия, единственному, у которого собирались только самые здоровые отдыхающие, уверенные, что им не нужно промыть почки, восстановить разрушенную непомерным употреблением крепких вин печень или мужскую силу. Впрочем, за водой к последнему источнику пациенты обычно тайком посылали своих кухарок или горничных. Пребывая при этом в блаженном заблуждении насчёт абсолютного неведения окружающих, чья именно служанка каждый день тащит домой большой кувшин заветной водицы.
– Мы принесли стулья для вашей светлости и секретаря, – кротко сообщил Брант, бдительно разглядывая толпу в ожидании, пока гвардейцы немного оттеснят публику с того места, где традиционно пил воду король Эквитании и его родственники.
Пить воду полагалось сидя, медленными глотками, настроив себя на умиротворённый лад. Именно тогда, по увереньям лекарей, она оказывала самое благоприятное воздействие.
Но отдыхающая знать за многие века умудрилась сделать из этого целый ритуал. И едва лжегерцог с секретарём уселись на свои стулья, а гвардейцы, подав наполненные водой кубки, важно застыли за их спинами, началась церемония приветствия.
И первой, как и ожидалось, заявилась Аглесса в сопровождении вездесущей компаньонки и нескольких придворных.
Дорд искренне порадовался правилам, позволяющим тем, кто ещё не допил воду, не вставать при приближении дам и тем более не приглашать их садиться. Тогда им не удалось бы отделаться от принцессы до самого конца предписанной процедуры. Зато гуляющим, подходившим поздороваться со знакомыми и друзьями, приличия предписывали не оставаться рядом с ними дольше чем на пять минут, и Дорд с большим нетерпением ожидал, когда закончится время дружеского визита Аглессы.
Пока она выражала свою радость по поводу поправляющегося здоровья герцога и щебетала что-то про погоду и свои тревоги, друзья, вежливо кивая, осторожно разглядывали публику, а Брант, чуть наклонившись, следил за их взглядами и коротко называл имена и звания тех, на ком эти взгляды останавливались.
Наконец имгантская принцесса важно пообещала обязательно проведать герцога утром, попрощалась и неспешно отошла от друзей, вызвав дружный облегчённый вздох.
– Непонятно, почему ты так вздыхаешь, – с едким сочувствием тихо осведомился Дорд. – Вроде с утра она тебя почти очаровала?
– Зато разочаровала, когда решила приходить с утра пораньше. – Райт терпеть не мог, когда покушались на его привычки – Но если… – он многозначительно смолк, – я могу быть и полюбезнее.
– Спасибо, но не нужно жертв. – Герцог всегда неимоверно уставал от пустой болтовни о погоде и моде и успел сообразить, что Аглесса теперь закормит их своим пустословием до тошноты.
– Как скажешь… – Райт мгновенно напрягся, к ним подходила Галирия в сопровождении братьев, Милли и незнакомой черноглазой девушки в красочном восточном одеянии.
Но едва успевший спрятать лицо за внушительным кубком лжегерцог ошеломлённо уставился вовсе не на яркую, как бабочка, незнакомку, а на собственную гостью. По указанию Тренны северяне отправились пить воду намного раньше хозяев дворца, чтобы никто не связывал их имена досужими сплетнями.
За тот час, пока лжегерцог не видел северную принцессу, она изменилась кардинально. Исчезли добротные и любовно вышитые северные одежды, теперь на девушке был ярко-голубой шёлковый плащ, из-под капюшона которого с искусной небрежностью выбивались завитки белокурых локонов и пена кружевного воротника. Изящные ручки северянки были затянуты в тончайшие серебристые перчатки, поверх которых сияла пара довольно крупных камней, заключённых в старинную оправу. Но самое главное – изменилось, похорошело и расцвело само личико: то ли девушку подкрасили умелые ручки, то ли у неё появился амулет свежести. И молодые люди, толпами гулявшие вокруг фонтана, провожали Галирию далеко не равнодушными взглядами. Заставляя загадочно ухмыляться следующих за ней по пятам братьев и лукаво поджимать губки её новую черноглазую подружку.
За восточной красавицей, держась чуть поодаль, неотступно следовали несколько необычных фигур, укутанных в странные светлые накидки. Несмотря на чересчур просторные на первый взгляд одеяния, они двигались с изящностью кошек, и ни у кого не оставалось никакого сомнения, что это женщины. За ними важно вышагивала пара увешанных просто неимоверным количеством кинжалов и сабель плечистых воинов, одетых в безрукавки и шаровары и с намотанными на головы огромными тюрбанами. Дорд точно знал, сколько ещё метательных ножей и дротиков можно найти, если растрясти эти головные уборы.
– Принцесса Рашильда-Зинатра-Галирия рада ещё раз приветствовать вас, ваша светлость. Она выражает вам глубочайшее сочувствие в связи с вашим недугом, искренне верит в целебную силу этой замечательной воды и надеется, что она поможет вам как можно скорее окончательно исцелиться, – равнодушным голосом переводчицы протараторила официальное приветствие Милли, но Дорд расслышал в её голосе какие-то неожиданные нотки.
То ли усталость, то ли печаль. Неужели эти ловеласы так сильно её напугали? Он осторожно скосил глаза на Бранта и нахмурился. Бравый капитан изо всех сил пытался изобразить каменное изваяние, безразличное ко всем человеческим страстям.
– Благодарю вас, принцесса, и буду рад видеть вас и ваших братьев за ужином. – У Дорда брови сами поползли вверх от изумления, когда он услышал это приглашение брата – ни о чем таком они не договаривались. – И будьте любезны, представьте меня вашей прелестной спутнице.
По хорошенькому личику Галирии, засиявшему, как одуванчик под солнцем, едва Райт произнёс своё приглашение, при упоминании о её прелестной спутнице промелькнула почти откровенная досада.
– Зальмия, седьмая дочь эмира Харилии, Кобердуллы Лучезарного, – тем же официальным тоном произнесла Милли и вежливо отступила в сторону, пропуская ближе к лжегерцогу очередную принцессу.
Дорданд напрасно с тревогой ожидал от Эртрайта после официального представления и нескольких вежливых дежурных фраз приглашения на ужин харильской принцессы, однако кузен упрямо молчал, и, потоптавшись возле них положенное время, принцессы распрощались, чтобы отправиться дальше или к своим экипажам.
Легкие коляски, в которых прибывали к источнику дамы, положено было оставлять чуть поодаль, во дворах гостеприимных горожан, в сезон зарабатывающих на этом порядочные суммы. Мужчины обычно приезжали верхом и лошадей оставляли там же, а постепенно обретая друзей и симпатии, выбирали и общее место для транспорта. Брант сообщил Дорду, что намерен высылать пару гвардейцев вперёд, занимать места и приказать им не останавливаться в одном дворе два раза подряд.
Секретарю ничего не оставалось, как одобрить такую предосторожность и в очередной раз с тоской помянуть дядю и своё наивное представление о процедуре выбора невесты.
После принцесс подходили познакомиться и поздравить герцога с приездом невесты рангом пониже. Среди них были чересчур затянувшая период девичества княжна из восточных имгантских провинций, явно пропущенная шпионами королевы из жалости, несколько графинь и баронесс из Эквитании и дочка одного из степных ханов, правителя довольно крупного кагала.
Последнюю принесли в щедро украшенном полудрагоценными камнями и дорогими шелками паланкине мускулистые носильщики. Но, хотя это экзотическое средство передвижения заслуживало внимания и само по себе, а с интригующе полуприкрытого прозрачной вуалью смуглого личика восседавшей в нем принцессы загадочно поблёскивали прекрасные тёмные глаза, все мужчины вытаращились не на неё. Сбоку от паланкина невозмутимо выступала Риселла, тоже успевшая совершенно преобразиться – строгое монашеское одеяние послушницы полностью скрывало волосы и шею, оставляя открытым лишь лицо, с самым постным видом взиравшее на лжегерцога и его эскорт.
Сзади Дорда послышался сдавленный всхлип, но он и не подумал оглядываться, чтобы выяснять, кто именно не сумел справиться с эмоциями – один из гвардейцев или сам Дрезорт.
Залпом глотнув воду, кольнувшую горло солёными иголочками, герцог с тревогой следил за как-то странно разглядывавшим бывшую попутчицу Райтом, на лице которого всё явственнее проступала нехорошая ухмылка. И именно вот эта ухмылка брата беспокоила Дорда сильнее всего.
Кузен, до отвала наслушавшийся в детстве от многочисленных родственников занудных нравоучений, внешне правильных, но по сути спесивых и лицемерных, терпеть не мог такие шутки и никогда не прощал. Как он сумел сегодня сдержаться, когда вообразил, будто Гизелиус придумал свою болезнь только ради розыгрыша, до сих пор непонятно. Наверняка просто от потрясения не нашёл сразу достаточно язвительных выражений. И хорошо, что не нашёл… Дорд до сих пор помнит помертвевшее лицо едва не свалившегося магистра. Да и жена его волновалась совершенно искренне… такое всегда заметно.
– Тайлихон, дочь хана Дехтияра, соправителя объединённых степных кагалов, поздравляет его светлость герцога Анримского с благополучным прибытием в это поистине дивное место, – заученно произнесла ровным голосом Риселла и безучастно уставилась на Райта.
– Благодарю вас, принцесса, да ниспошлют боги свои благодати на ваши земли, – с еле заметной издёвкой вежливо произнёс Райт на недурном ошемском наречии, глядя в тёмные глаза Тайлихон. – Я искренне рад, что учил ваш язык, и теперь вам не понадобится переводчица, мы сможем беседовать и без посторонней помощи.
Лицо Риселлы осталось бесстрастным, а ханская дочка едва заметно повернула голову и кому-то кивнула.
Невысокий и пузатенький степняк в кричаще дорогой национальной одежде как шарик выкатился из-за паланкина и что-то зашептал на ухо чуть склонившейся к нему Риселлы.
– Ханшалли Тайлихон счастлива услышать ваше приветствие на родном языке, – выслушав толстяка, невозмутимо сообщила Риселла лжегерцогу, – Но вынуждена с прискорбием сообщить, правила приличия её народа не позволяют девушкам разговаривать с посторонними мужчинами. Поэтому обойтись без помощи толмача не представляется ей допустимым, и она будет очень огорчена, если вы решите настоять на своём.
– Нет, – разочарованно пробормотал Райт, – я не буду настаивать… но хотел бы пригласить принцессу на обед, если такое не возбраняется правилами её народа.
– Ханшалли принимает приглашение и желает знать, когда именно состоится этот обед? – пошептавшись с толстяком, вежливо осведомилась Риселла.
– Завтра, – с решимостью осуждённого объявил Райт, понимая, что его переиграли, – официальное приглашение гонец привезёт с утра.
– Ханшалли благодарит и обещает обязательно приехать, а официального приглашения не нужно, в степи достаточно просто слова уважаемого человека, – невозмутимо сообщила Риселла, и паланкин, покачиваясь, неспешно поплыл прочь.
Все сопровождающие ханшалли с таким же неторопливым достоинством двинулись следом.
Герцог явственно рассмотрел тень насмешливой улыбки, скользнувшей по строго сжатым губам травницы, однако не счёл нужным вмешиваться в их разговор. Но теперь он не забудет спросить у Тренны, в какую это таинственную игру играют её ученицы?!
– Хррр… – заслышав донёсшийся из-за спины едва слышный рык, Дорд не выдержал и оглянулся.
Брант стоял неподвижно, вцепившись в рукоять оружия как в последнюю надежду, и только раздувающиеся ноздри да гуляющие по скулам желваки выдавали его ярость.
В первый день не возбранялось закончить процедуру распития воды пораньше, и Райт поторопился этим правилом воспользоваться, мрачно сообщив, что неимоверно устал.
Таргель, присоединившийся к компании в последний момент перед выездом и осмотрительно гулявший теперь кругами неподалёку от герцогских стульев, услышав об этом, не мог не порадоваться мудрому решению.
Слишком странной оказалась публика, приехавшая в этом году на воды. Почти все из присутствующих были надёжно защищены мощными амулетами, а пару раз мимо Таргеля прошли совершенно непримечательные личности, на которых чувствовался отзвук сильнейших защитных заклинаний.
Встревоженному Таргелю было просто необходимо обо всём этом посоветоваться с кем-то из коллег, и он проклинал про себя самоуверенного Бранта, отложившего допрос магистра на утро. Возможно, если бы удалось снять ловушку вовремя, Гизелиус уже восстановился бы.
Разумеется, маг слегка досадовал на себя, узнав о собственной промашке: стыдно магу его уровня не распознать магистра, даже если на вид он безобидный старичок-лекарь. И ведь Таргель заподозрил несуразицу ещё в тот миг, когда обследовал пустую карету. Однако лишь теперь осознал, как ловко, словно зелёного ученика, провели его казавшиеся серыми мышками девчонки под руководством этого хитреца. Но тем крепче было его уважение к мастерству метра и сильнее огорчение из-за случившейся с ним беды. Не так трудно догадаться, чьи совместные действия повернули события именно на эту тропу.
Маг ещё не видел Гизелиуса после его возвращения во дворец, и не собственное нежелание Таргеля было тому виной. Он-то сразу помчался проведать пострадавшего магистра, едва получил послание Дрезорта, но выставленный мажордомом лакей из свиты герцога его не пропустил, лаконично сообщив, что у метра уже есть лекарь и второй ему пока не нужен.
Потому Таргель очень удивился, получив по возвращении с источника записку знахарки с просьбой срочно прийти. Разумеется, маг поспешил исполнить желание коллеги и отправился на третий этаж, в бывшие комнаты покойного герцога Аграната, где, как знали все во дворце, разместили пострадавшего Гизелиуса. Желавший проведать магистра Дрезорт пошёл вместе с Таргелем и был потрясён непреклонностью давно знакомого с ним мажордома, не впустившего капитана на третий этаж.
– Магистру сейчас требуются помощь и лекари, а вовсе не тюремщик, – жёстко заявил Монрат, делая знак стоящему неподалёку воину-северянину, – больше никого не пускай.
– Не обижайся, Брант, – примирительно попросил маг, с огорчением глядя в оскорблённое лицо капитана, – ты же видел, как они его любят… естественно, не могут не переживать.
– Но ведь я… А-а! – Дрезорт отчаянно махнул рукой и торопливо зашагал прочь.
Нужно будет с ним поговорить, озабоченно глянув вслед, заторопился маг. Что-то слишком много неприятностей свалилось на капитана разом. Хотя он всего лишь слегка оплошал… Почему-то люди очень жестоки в таких случаях к другим и совершенно не замечают, когда сами совершают подобные мелкие промахи по нескольку раз в день.
В просторной гостиной, куда лакей пропустил Таргеля беспрекословно, было тепло и уютно. Плотно задёрнутые шторы надёжно отгородили комнату от мрачной серости темнеющего неба, грозящего очередным дождём, на стенах горели в старинных серебряных подсвечниках толстые свечи, а очаг светился тлеющими угольками.
В кресле спиной ко входу сидел темноволосый незнакомый мужчина, а рядом с ним стояла леди Катренна – придворная знахарка королевы Имганта. По дороге к источнику Брант успел немного рассказать о ней Таргелю, и потому теперь маг сумел почти без труда состроить на лице совершенно безразличное выражение.
– Садитесь, Таргель, – кивнула на ближайшее кресло леди, – разговор будет долгим.
– Ну и как тебе такая наглость? – От рвущегося наружу возмущения Райт резко пнул попавшийся на пути стул и, охнув, запрыгал на одной ноге.
– Не о том ты думаешь, – укоризненно попенял герцог, уже полчаса задумчиво пялившийся на неторопливые язычки пламени, лижущие в очаге толстое полено.
– А я больше ни о чем сейчас думать не могу, – ещё морщась от боли, пожаловался Райт, усаживаясь напротив и протягивая руку к вазе с миндалём. – Кстати… а во сколько тут ужин?
– Леди Тренна позвала Таргеля в покои магистра… собирается устроить консилиум. – Вспомнив виноватое лицо Монрата, пришедшего об этом доложить, Дорд хмуро вздохнул. – Как закончат, так и будем ужинать. Не переживай, я послал лакея объяснить всё Галирии.
– При чём тут Галирия… – Кузен внезапно покраснел, и герцог понимающе ухмыльнулся. – А вот веселишься ты зря, – сразу же вскипел Райт. – Я искренне считаю её одной из главных претенденток… на роль твоей невесты.
– Смотри, уговоришь, – насмешливо фыркнул Дорданд, – и в самом деле решу на ней жениться… что тогда делать станешь?
– Буду очень рад, что два человека… которые… – Эртрайт снова покраснел, потом резко побледнел и тихо добавил: – В общем… я буду за вас счастлив.
– Райт… – ринулся к нему герцог, роняя миндаль. – Извини! Как ты мог подумать?! Я же не всерьёз.
– Лучше все-таки ты, чем старый вдовец. Может, ты и не помнишь рассказа этой проныры Риселлы про своего жениха, а я сразу вспомнил, когда леди Тренна упомянула про вдовца.
– Райт!
– И перестань меня так называть… метр сейчас тебя наказал бы… – Кузен был необычайно печален и рассудителен. – Поверь, я думаю о вас… так будет лучше всем. В своей Лурдении она никому не нужна, значит, с удовольствием переселится в Анрим. И её братья будут очень довольны, они ведь из обедневшего рода.
– РАЙТ! Ещё одно слово, и мы поссоримся.
Дорданд решительно поднялся с диванчика и, пройдя к двери, запер её на засов.
– Не хочу, чтобы нас кто-то подслушал, – сев напротив брата, строго заявил герцог, глядя в его недоуменное лицо. – Сейчас я тебе расскажу про свои догадки… кое-что постепенно сложилось в моей голове. Но об этом никто не должен знать, понял?
– Даже Гиз? – засомневался Райт.
– Он знает… и наверняка даже больше, чем я предполагаю. Только не собирается нам говорить. Мне кажется, метр боится, как бы мы не разозлились и не повели себя слишком… необычно. Это может насторожить врагов.
– Дорд… ты о чем? Какие враги?
– Сейчас объясню. Только разреши напомнить тебе события последнего года… те, которые известны мне. Наверняка это не всё, но и сведения, которыми я располагаю, укладываются во вполне стройную схему. Я, конечно, далеко не такой стратег, как дядя или каким был отец, но некоторые совпадения сумел заметить.
– Жду. – Райт скептически вздохнул и подтянул к себе вазу с миндалём.
– Чуть больше года назад леди Тренна внезапно устраивает мужу скандал и прекращает с ним всякие отношения, так? – Дорданд положил зёрнышко миндаля на блюдце. – Тем не менее, сегодня мы убедились, что она вовсе его не разлюбила и не нашла другого. Значит, у этого поступка была совсем другая причина. Почти в то же время внезапно гибнут мои родители… попав в болото в лесу, который отец знал как свои пять пальцев. Молчи! Я сейчас не о своих чувствах пытаюсь сказать, а сложить голые факты. – Второе зёрнышко легло рядом с первым.
– Дальше. Меньше чем через месяц после трагедии король отправляет Мангреда в Черзайскую крепость на обучение, хотя ранее здоровье наследника считалось недостаточно крепким для воинского дела. – Дорд добавил к миндалю на блюдце ещё одно зёрнышко.
– А в последнюю нашу встречу дядя обмолвился, что уже больше года пытается решить проблему с моей женитьбой. Мне стало интересно, какие именно события произошли год назад, и я поднял хроники. Как оказалось, примерно в это время принцесса Аглесса достигла совершеннолетия, а моя кузина, малышка Онгелия, этим летом отпраздновала четырнадцатый день рождения, то есть достигла возраста, с которого принцесс можно официально выдавать замуж. И именно с этого времени Имгант начал поднимать проездную плату для торговцев и путешественников, причём очень резко и необоснованно.
– Ну, всё ясно… это ты мне уже рассказывал, – понимающе закивал Райт.
– Подожди, пока не всё. Примерно за полгода до моего решительного разговора с дядей метр вдруг начал усиленно гонять нас по этикету, ошемскому наречию и экономике… но и это мелочи. Именно в это время в Кархин прибывает Риселла и поселяется у дяди, потом заводит тесную дружбу с губернаторскими дочками. Через некоторое время к ней приезжает Милли… но сначала они делают вид, будто не знакомы… иначе травница сразу же остановилась бы в доме графа. Но она некоторое время жила отдельно, открыла лавочку и лечила жителей города. А к лекарям ходят толпы народа и приносят все свежие новости и сплетни – шпионам остаётся только завидовать. У тебя ещё не появилось подозрений?
– Будто они шпионки? Так Гиз сказал…
– Нет! Я о другом! Судя по всем этим совпадениям, и нашу с ними встречу, и место смотрин, и даже дорогу, по которой я буду ехать, выбрали заранее. Много ранее, чем подвели меня к выводу о необходимости женитьбы. И всё время держали ситуацию под пристальным контролем. Не зря же королевские гвардейцы догнали нас почти в начале путешествия! А Гиз наверняка о чём-то знал… или догадывался, но детали скрыли и от него. Следовательно, тот, кто всё это подготовил, очень боится утечки информации и выдаёт указания не сразу, а по частям… по мере развития событий. Но и это ещё не главное.
– Я не понимаю, о чём ты, – с несчастным видом выдохнул Райт, – но мне уже не по себе.
– Тогда представь, как паршиво стало мне, когда я, наконец, понял, что я карась. Да, просто маленький, глупый карась, которого используют как наживку. В охоте за большой зубастой щукой. И всё это – гибель моих родителей, ссора метра с женой и эти вездесущие ученицы – подстроено только ради того, чтобы я не сорвался с крючка и покорно позволил женить себя на Аглессе. Ведь только именно тогда и покажет свой настоящий облик хищная щука, на которую забросил снасть кто-то умный, но безжалостный. И именно поэтому я прошу тебя не оказывать больше никаких знаков внимания Галирии, пока находишься в моем обличье. Иначе ей может грозить очень серьёзная опасность… гораздо более страшная, чем брак со вдовцом.
– Дорд… – потрясённо прошептал кузен, неверяще вглядываясь в глаза брата, – но ведь это невозможно! Тогда ведь получается… будто твой дядя знал про всё это заранее? И гибель лорда Аграната… нет, я не верю
– Сам пока не верю… – скрипнул зубами герцог, – но очень хочу дожить до того момента, когда смогу задать этот вопрос, глядя королю в глаза. Потому и прошу… не подавай пока Галирии особых надежд… хотя бы при Аглессе. А я попытаюсь разговорить Милли, по-моему, она уже пожалела о том случае… когда начала делать нам замечания.
– А как же магистр… неужели ты не расскажешь ему о своих подозрениях?
– Райт! Извини, Дорд, неужели ты думаешь, будто Тренна ему ничего не сказала? Или он сам не додумался? Вспомни, как она проговорилась, что невесту мне и без неё выбрали? Но я ещё посмотрю, как много они нам расскажут после сегодняшнего консилиума. Ты думаешь, зря сейчас наверху собрались только сильные маги? Ведь эти парни почти магистры! Как я понял из объяснений Гиза, они смогли провести даже Вестура, обвешанного самыми сильными амулетами.
Некоторое время братья молча жевали миндаль, не ощущая, впрочем, никакого вкуса. И думали каждый о своём и всё-таки об одном и том же – ни простому человеку, ни герцогу жизнь никогда не даёт истинной свободы, а только выбор между предложенными ею ситуациями.
Стук в дверь раздался как-то неожиданно, Дорд сначала крикнул – входите! – и лишь потом вспомнил про засов и бросился отпирать, моля всех богов, чтобы это оказалась не Милли.
– Леди Катренна просит вас подняться в покои вашего батюшки. – Осуждающе поджимавший губы Монрат таким образом протестовал против кощунственного вселения в святые для него комнаты.
И хотя Гизелиуса очень уважал и искренне сожалел о приключившейся с ним беде, всё же считал, что метр вполне мог обойтись комнаткой и попроще.
На третий этаж братья почти бежали, но у двери Дорд остановился и испытующе оглянулся на кузена, как бы предупреждая о молчании.
– Входите и садитесь… – Таргель смотрел на вошедших с такой знакомой ехидцей, что у Дорда сразу вспыхнули в уме новые подозренья, и он внимательно присмотрелся к непривычно потерянному взору кротко сидящего в кресле Гизелиуса.
Затем перевёл взгляд на бдительно следившую за ними леди Тренну, прикинул расстояние, разделявшее её и мужа, и, взяв пару стульев, поставил перед Таргелем. А затем незаметно подтолкнул к ним ничего не понимающего брата.
– Мы слушаем. – Повинуясь тычку, выжидающе уставился на мага Райт, даже не пытаясь поинтересоваться, почему они разговаривают с Таргелем, а не с магистром.
За последние пару часов на Райта свалилось столько неожиданных новостей, что бедолага от растерянности никак не мог уследить за ходом мыслей старшего брата. И поэтому решил просто молча подчиняться… как он обычно и делал, никогда не стремясь к роли лидера. Тем более теперь, когда герцог почти доказал, что они попали в абсолютно безвыходное положение. Ведь именно Дорд с самого детства всегда изобретал уловки, дабы избегнуть наказания за проказы, которые они устраивали по его же инициативе. Придумает и теперь… должен, во всяком случае.
– Я хочу открыть вам ещё одну свою тайну… – Таргель посерьёзнел, и даже Райт сообразил, что перед ними сейчас сидит вовсе не тот человек, с которым они плыли на баркасе.
– Открывай, – буркнул он, и сидевший напротив маг с изумлением вгляделся в лица друзей.
А ведь у них явно что-то произошло… а он снова выжат почти досуха. Нет никакой возможности заглянуть в мысли. Нет, в самую потайную суть он и сам никогда не полезет, а вот сверху, те, которые сами рвутся наружу. Однако и чувств тоже хватает… странных эмоций, противоречивых – разочарование и боль, а рядом решимость и надежда, подозрение и вера. И ещё что-то… пока слабое, почти неощутимое, но уже очень важное и личное.
– Много лет я жил под личиной, и об этом знал только ваш отец. – Маг намеренно не сказал, чьей именно, всем и так понятно, тем более милорд Агранат любил Райта, как младшего сына. Других детей после тяжёлых родов у них с женой не было. – Но после сегодняшнего происшествия заклинание исчерпалось… увы. Я очень надеялся проходить в привычном виде ещё несколько месяцев.
– И… каков твой истинный облик? – Несколько минут Райт молчал, обдумывая услышанное и ожидая, пока Дорд выскажет своё мнение первым. Однако, так не дождавшись, скрепя сердце вступил в переговоры сам.
– Пока не могу показать… не потому, что не хочу, просто все силы ушли на создание этой иллюзии.
– А зачем тебе нужна была иллюзия облика Таргеля? – Райт наконец-то почувствовал исследовательский интерес к происходящему. – Мог бы сделать прежнюю.
– Я более сильный маг, чем Таргель, не в обиду ему сказано, – ответил магистр, – вот и попросил об обмене. Его сил вполне хватит сидеть тут с моими учениками, плести защиту и заряжать амулеты, а я хочу побродить среди прислуги и охраны. Среди них есть предатель, я почти уверен.
– Возможно, он находится намного ближе, – не выдержав, съязвил Райт, – если сопоставить все произошедшие события.
И тут же получил в бок ощутимый тычок от брата.
– А возможно, все события говорят совершенно об ином, – прекрасно поняла выпад магиня и поднялась с кресла. – Мне пора возвращаться, я и так провела тут слишком много времени. Завтра утром, когда Аглесса приедет проведать вашу светлость, не забудьте пригласить её на обед. Прощайте.
Она легко поцеловала лже-Таргеля в висок и, вздохнув, упорхнула из комнаты с живостью юной девицы.